Частица невероятности - Мс

Пусть где-то там стоял погруженный в беспросветный мрак черный замок, и некто наимогущественнейший, разъяренный отключением энергии в разгар важного эксперимента, нес по кочкам нерадивых слуг — Маше то было неведомо. О чем мы не знаем, то нас не тревожит. Как-то так.

Чихать ей было на зловещего типа в черно-красном одеянии, восседающего на высоком большом стуле. И на многочисленных созданий, порой весьма экзотического вида, которые, лепеча жалкие оправдания, расстилались перед ним на черном полу в черную клетку (оттенков черного на свете, а уж тем паче в темноте, существует превеликое множество).

Маша спала, и точка. Даже если во сне она видела странное, крепкую психику и совесть девушки ничего не тревожило. Фильм показывают, ну и пусть показывают. Вот когда и если настанет пора с этим разбираться, тогда и поволнуемся, если надо. А пока спать!

Глава 10. Холодные берега

'Славься предусмотрительность!' — об этом Сазонова подумала в первую очередь, когда спустила в предрассветных сумерках ноги с кровати, чтобы нашарить тапочки для посещения комнатки задумчивости.

Оказалась Маша вовсе не там, а сидящей на ледяном валуне в некой каменистой, очень скудно травянистой местности близ неких пузырящихся луж, побулькивающих и смрадных. Чуть дальше и левее, за более крупными камнями, даже курился не то дымок, не то парок, не то негустой туман. Правее с грохотом, претендующим на звание водопада, несла свои воды небольшая порожистая речушка. Воды ее взбивались в белую пену. Серые облака бежали высоко в небе рваными полосами.

'Гейзеры, горячие источники', — констатировала Маша, которой вопреки собственному заявлению со словом 'горячие' снова было едва ль не холоднее, чем в том странном подвале странного дома. Нет, все-таки даже холоднее, потому что в подвале не было пронизывающего до костей ветра, а здесь он имелся в достатке, вдобавок еще и дул не куда-нибудь в одну сторону, а, кажется, во все разом.

С ветром Маша сделать ничего не могла, зато залезла в рюкзачок и вытащила оттуда мешочек с любимыми кроссовками. Носки были скатаны в комочки и засунуты в обувь. Так что уже через минутку девушка была обута. И жалела только о том, что заодно с кроссовками не сунула в рюкзачок ветровку. Хотя от такого ветра одежда бы не спасла. Разве только длинная куртка на синтепоне? Но ее в рюкзачок точно было бы не упихать, а таскать кроме рюкзака еще и пакет с вещами — ну проще тогда грузовик с прицепом сразу у дома ставить. Нет, не сахарная она, закаленная, так что не простудится!

Тряхнув головой, Маша соскочила с валуна и отправилась исследовать местность в попытках обнаружить причину своей телепортации. Кроме шума реки вблизи ничего слышно не было, но стоило отойти сколько-нибудь дальше, и условия изменились. Крики птиц вдалеке, бульканье лопающихся пузырей в лужах, какое-то мычание вперемешку со всхлипами. Последние два набора звуков никак не могли относиться к природным.

Сазонова сориентировалась и зашагала к источнику подозрительных шумов. Это был круг камней с характерно-побуревшими подтеками. В центре имелся самый большой стоячий камень еще более интенсивно бурого оттенка. Вдобавок к камню оказались прикручены толстыми веревками два почти голых — убогое рванье, прикрывающее срамные места, не в счет — человека. Худющие подростки. Паренек и девушка с торчащими клоками соломенно-желтыми волосами. Яркий цвет шевелюр пробивался даже сквозь грязь. Синяков и ссадин на телах было более чем достаточно. И вряд ли они приобретались естественным путем в процессе игр, случайных падений и всего того, из-за чего случаются бытовые детские травмы. Ребят, кажется, били, но не настолько сильно, чтобы прибить, скорее, просто чувствительно помяли. Пришедшую девушку они заметили, но глазели на нее не как на спасительницу, а с настороженной обреченностью.

'Что мне делать с этими прометеями местного разлива? Не ждать же, пока прилетит орел?' — озадачилась Маша, похмурила брови и, аккуратно срезав вызванным мечом кляпы, спросила собственно у причин своей озадаченности:

— Вас развязать?

— Нет смысла, незнакомка, — всхлипнула ничуть не обрадованная появлением Сазоновой девушка. — Даже если мы попробуем бежать, нас отыщут. Если выпал жребий стать избранниками Орлага, то дороги назад нет. Это судьба.

— Вот только почему-то выпал он нам, сиротам, а не сынку дора или старосты, — зло выплюнул подросток слова, яростно сверкнув синими очами. — Меня развяжи, дева с мечом, я лучше в реку брошусь, чем здесь на жертвенный камень лягу. Что толку от этих смертей, если холод с каждым годом лишь сильнее, а тепла все меньше. Солнечный Орлаг отвернулся от племени, и ничья кровь, сколько ее ни лей, не вернет его милости.

— Ольф, — жалобно пискнула девушка в ответ на явно крамольные слова собрата по несчастью.

— Давайте я вас обоих развяжу, а уж вы сами дальше решите, куда пойти или тут остаться. Хотя бы нормально поговорим и постараемся найти какой-нибудь выход, — решила за обоих ребят Маша и прошлась кончиком меча по веревкам. Легонько-легонько, чтобы не порезать кожу. Пока новые знакомые соображали, что и как дальше, достала из рюкзака йодовый карандаш и расписала их под хохлому, пройдясь по всем синякам и ссадинам. Лечить сильнее, волшебным светом, который таился в ней, не стала: вдруг ребятам надо будет выглядеть потрепанными.

Что удивительно, от холода подростки не дрожали, наверное, жизнь закалила их почище всяких оздоровительных методик Машиного мира, а вот голодными точно были. Увы, кроме пары протеиновых батончиков в рюкзаке не нашлось ничего, но и это было принято с благодарностью.

Чуть перекусив и напившись из ближайшего ручья, не воняющего сероводородом, парочка принялась уже более основательно знакомить Машу с реальным положением дел. Почему подростки ей поверили и доверились, почему вообще не стали выпытывать ничего о чужачке, Сазонова понятия не имела, наверное, таково было одно из свойств ключа.

Итак, жили-были в долинах гейзеров кочующие племена скотоводов. С земледелием на такой скудной почве не очень-то и размахнешься. Люди не то чтобы процветали, но жили вполне мирно, а когда приходили в эти края суровые зимы, все уходили в пещеры, где в стылый сезон было куда как теплее, чем снаружи. Там, в пещерах, даже камень всегда был чуть теплый. Народ молился богу солнца Орлагу, дарующему им в сезон ненастья часть своего сберегаемого за благодатное время тепла.

Но что-то случилось с пещерами или с богом, а может с тем и другим разом. Год от года в теплых прежде скалах становилось все холоднее, да настолько, что шанс пережить неблагоприятный сезон выпадал далеко не всем.

Тут-то и началось скверное. Измученные невзгодами люди с подачи шаманов, жрецов, или как еще обозвать религиозную прослойку общества — Маша затруднилась с определением, — короче, служители культа решили, что всему виной гнев бога и надо его искупить. Задабривали поначалу подношениями из украшений, крови животных, всякими песнями и плясками, а когда и это не помогло, перешли к человеческим жертвам.

С тех пор так и повелось: перед каждым сезоном стуж в священном круге на священном камне отправляли богу 'телеграммы' с просьбой о ниспослании тепла через убиенных соплеменников. Пели хвалебные гимны, возносили мольбы, а толку как не было, так и нет.

— Так, а сама погода в ваших краях поменялась? Стало теплее или холоднее? — наморщила лоб Маша, греша на глобальные изменения климата. Может, у них тут очередной ледниковый период надвигается, или теплое течение сменило свой обычный маршрут из-за некоего катаклизма.

Подростки чуть-чуть покумекали и все-таки ответили решительно: нет. Погода не поменялась. Ушло только тепло из пещер.

'Ага', — пробормотала себе под нос девушка, почесывая нос. — И почему? Тектонические процессы? Возможно. Я в этом ни бельмеса. Географию настолько глубоко не изучали. Но если дело в естественных закономерностях, зачем я здесь? Не сходится.

Маша покачала так и не исчезнувший меч в руке и удивленно вздрогнула, когда лезвие дернулось, а кончик указал на один из менгиров, кругом обступивших жертвенную скалу. Не прямо на камень, а на землю у его подножия. Пожав плечами, девушка подошла ближе и принялась ковырять поверхность, бывшую камнями вперемешку с утоптанной до состояния бетонного покрытия землей. Будь у девушки обычная лопатка или обычный меч, у нее ничего не вышло. Но меч-ключ входил в грунт, как в масло, вырезая целые куски. От настойчивых вопросов бывших пленников Маша не отмахнулась, но попросила чуть-чуть подождать.

Чего именно, она и сама не ведала. Зато, докопавшись до ответа, распознала его мгновенно. В тело камня был вмурован очень знакомый самоцвет грязно-желтого оттенка, мерцающий в рваном ритме. 'И тут эта пакость!' — начала сердиться Мария. Недолго думая, она поступила с камнем так же, как с его подвальным собратом из другого мира. Р-р-раз! Тычок острым кончиком меча, и все осыпалось крошевом, исчезающим, не долетев до земли.

'Есть еще? — задала себе вопрос девушка и сама же ответила на него, ориентируясь на новое дрожание меча: — Есть, как не быть'.

А раз есть, то работа по вскапыванию ритуальной площадки впереди! Именно этим и занималась Мария весь следующий час, до мозолей стерев ладонь и порезав палец острым обломком камня. Она откопала и уничтожила еще восемь камушков. Может, парочка светловолосых подростов не кончала ни школ, ни университетов, но то, что завлекательно мерцающие камушки являются какой-то несусветной дрянью, они просекли моментально. И даже попробовали предложить Маше свою помощь. Копать им было нечем, но отгребать и оттаскивать уже взрезанные куски они могли, чем дружно занялись в четыре привычные ко всякому труду руки.

Когда камешки-подлянки оказались педантично разнесены в пыль, Маша снова покачала меч в руке, прислушиваясь. А не дернется ли клинок снова, ориентируя ее на новую цель. Но нет, процесс поиска завершился. Прямым подтверждением этого смелого утверждения стал неверящий и одновременно восторженный возглас паренька, случайно опершегося о менгир.

— Камень! Олиге, пощупай, он теплый! Теплый! И становится все теплее, точно так, как в пещерах, как нам рассказывали старики!

— Правда, Ольф? — девушка тронула другой камень и восторженно выдохнула: — Теплый! Теплый! Значит и в пещеры придет тепло! Мы спасены! Все спасены! Не будет больше смертей от холода!

— Хорошо, — утирая со лба пот тыльной стороной ладони, констатировала Маша.

Благодарностей ребят, очухавшихся от радостного шока, она уже не услышала. Меч исчез из руки, перетекая в сияние, охватившее все ее тело и преобразующееся во врата. Миг, и на поляне у менгиров остались лишь двое местных уроженцев.

— Красно-золотой свет! Это была посланница Орлага! — убежденно поделился своей догадкой с сестрой Ольф. Об этом Ольф и Олиге дружно твердили и на следующий день всему племени и долгие годы вслед за этой зимой, когда рассказывали в пещерах всем соплеменникам, а потом собственным детям, внукам и правнукам о чудесной посланнице Солнечного бога, спасшей народ.

А Маша, во второй раз за ночь приняв горячий душ, снова легла в кровать и снова видела сон. Или вторую серию предыдущего? Тот же зал, тот же тип на троне в свободном одеянии с капюшоном, источающий мрачное неудовольствие, странные личности, протирающие перед ним черноклеточный пол. Только в этот раз в том зале было ощутимо холоднее, во всяком случае, изморозь на потолке и сосульки на окнах вряд ли были геологического происхождения. Как в пещерах.

— Надо ж, у них там тоже холодно, как у ребят было, — почти посочувствовала Мария обитателям своего сна и переключилась на просмотр другого канала сновидения, заполненного образами экзаменационных билетов. Если выбирать, то сон про холодный замок ей нравился больше, чем эта тягучая путаница информации. Там по крайней Маша отдавала себя отчет в том, что спит, и радовалась тому, что ей в кровати тепло.

Глава 11. Домашняя работа

Утро пришло, как неизбежность. Чтобы взбодриться после ночных эскапад, пришлось принять прохладный душ. Но после зарядки и завтрака тело согласилось с тем, что день наступил и надо его встречать во всеоружии.

Чем Сазонова и занялась, трусцой пробежавшись до остановки под ласковыми лучиками весеннего солнышка. Лентяи мучают организм допингами из кофеина или крепкого чая, наученная же дедушкой Маша предпочитала бодрящую физическую нагрузку. Благодарный организм охотно откликался.

Правда, на учебу, особенно ту, где надо было прилагать серьезные умственные усилия, организм в целом и мозг в частности не реагировал столь охотно. Но хозяйка Маша или не хозяйка телу своему? Надо, значит надо! Так что организму приходилось смириться и учиться. Без диплома на нормальную работу не берут, а грузчиком Маша и сама идти не собиралась. Скучно!

Вечерней порой — лабораторных сегодня поставили много — возвращалась Сазонова домой с остановки обычным методом, то есть легкой трусцой. Идти там, где можно пробежаться, девушка считала напрасной тратой времени. До дома оставалось немного: через переулок под арку в пятиэтажке, потом мимо магазина и два квартала по прямой.

Маша свернула под арку, которую обыкновенно старалась миновать максимально быстро вовсе не из-за страха темноты, а из-за непередаваемого амбре, не смываемого временем, дождями и усилиями санитарных служб. А все почему? Потому что некоторым несознательным личностям полутень и относительная укромность выступающей стены в любое время суток казалась идеальной для устройства полевого сортира. Бывало, Маша даже пробегала мимо таких чудаков, старательно отворачивая голову, чтобы не лицезреть подробностей процесса, сопровождающегося многозначительным журчанием. И давила в себе желание задержаться и завязать в узел то, что используется там, где использоваться не должно!

В этот раз в уголке тоже кто-то был, только вместо характерного звука Маше послышалось странное рычание. Она еще думала, что бы это могло быть, не настолько же у кого-то скрутило живот, а КЛЮЧ уже сам по себе стал в ее правой руке мечом и сам взмахнул конечностью девушки, выворачивая сустав, растягивая жилы неестественной быстротой движения.

Мах клинка совпал со смазанным от дикой скорости прыжком того, кто таился в углу за аркой. Маша увидела светящиеся отнюдь не звериной яростью зеленые плошки глаз, оскаленную пасть, полную громадных клыков, учуяла зловоние, а потом клинок настиг цель. Голова еще не успела отделиться от громадного тела, а то уже таяло прямо в воздухе. До Марии долетел лишь порыв зловонного ветра и пряный запах свежей крови. Но в арке больше ничего и никого, кроме самой девушки, не было. Сверкающий клинок, сыграв свою роль, истаял из руки, оставляя лишь боль и обреченную необходимость применения мази от растяжения — раз и усиления тренировок с оружием во сне — два.

Зачем и кому было на нее нападать, Сазонова совершенно не представляла. Она даже испугаться толком не успела. Все случилось слишком быстро. Чик и готово, как у Железного Дровосека с волками Бастинды из сказки Волкова. Хорошо, конечно, что этот 'прыгун' был всего один, если бы их было сорок, Маше точно пришлось бы идти в травмпункт, если было бы кому идти, а не лежать растерзанной. Вряд ли эти чудища выстроились бы в цепочку и спокойно ждали очереди на секвестрование.