Сказка для злой мачехи или в чертогах снежной королевы

Сказка для залой мачехи

или

в чертогах снежной королевы

История вторая

(продолжение)

Глава 1

Знаете, я никогда не думала, что прожив тридцать лет с хвостиком, проучившись в нескольких учебных заведениях из которых два высших — я однажды проснусь в сказке. Однако это случилось. Только сказка эта оказалась совсем недоброй, так как в ней я злая королева. Можно ли было с этим смириться? Однозначно — нет. Кто-нибудь помнит, чем закончилась история злой королевы в Белоснежке и семи гномах? Нет? Я напомню: королеву-ведьму заставляют отплясывать на балу в честь помолвки принца и принцессы в раскаленных железных башмаках, и она умирает в муках. Как вам такая концовка?! Вот и я о том же!

К тому же в сказке я уродина. В первый раз, увидев себя в зеркале, я пришла в ужас: королева Ринари, место которой я заняла, оказалась не просто некрасивой — уродливой. Овальное лицо, сдавленный в переносице длинноватый нос, широкие скулы, глаза навыкате, оттопыренная нижняя губа и тяжелый подбородок. К тому же у Ринари неухоженная кожа, излишний вес и полное отсутствие вкуса. Только две вещи в облике ненавистного морока до сих пор вызывают у меня легкую зависть: роскошная полная грудь четвертого размера и грива иссиня-черных вьющихся волос. Остальное приходится прятать, корректировать и, в прямом смысле, шпаклевать. Хотя с момента моего появления в сказке, а это уже год и четыре месяца, морок, точнее наведенная на меня личина, начала преображаться, становясь если ни красивой, то хотя бы не отталкивающей.

К "неописуемой красоте" прилагался еще и брат. Очень привлекательный мужчина: высокий, в меру мускулистый шатен с невероятными глазами почти желтого цвета. Со стороны может показаться, что Дилан преданный и заботливый брат, но на деле мужчина оказался: вспыльчивым, порывистым и не в меру ревнивым. Его грубость часто граничит с жестокостью, которую не оправдывает даже его двойственная сущность. Как недавно выяснилось Дилан необученный ведьмак. Знает ли он об этом, не известно, но в последнее время, как мне кажется, мы со скрипом начали находить общий язык.

В моей сказке так же присутствует Его Величество Николас Ристанский — отец Белоснежки. Тоже очень красивый мужчина: высокий, широкоплечий, подтянутый русоволосый полубог с печальным взглядом и грустной улыбкой. И, да, поначалу я в него влюбилась, но не как взрослая женщина, которой являюсь на самом деле, а как девочка-подросток, со всеми вытекающими последствиями. Я даже помогать ему стала — благо, до сказки работала помощником финансового директора, да и образование не подкачало, — но чем больше я помогала, тем больше на меня взваливали. Сейчас уже не скажу, как получилось, что я начала расследовать крупные кражи и финансовые аферы, но не успела ахнуть, как оказалась вовлечена в темный мир криминального Ристана. А там, где криминал, там у нас Натан граф Лейкот — верный пес Его Величества. Мужчина умный, интересный и загадочный. К нему меня потянуло по-взрослому, однако не на столько, чтобы потерять голову и во всем признаться.

Призналась я Ирону, главному магу Ристана, и не прогадала. Он оказался действенно тем самым светлым магом: немного взбалмошным, слегка безалаберным, непомерно увлеченным, но в то же время по-настоящему добрым и честным. Иногда я бегаю к нему пожаловаться на судьбу, но чаще он ко мне — пожаловаться на неудавшийся эксперимент или отсутствие нужного ему ингредиента.

По ночам мне помогает не менее загадочный Дым — огромный разумный волк. Он помогает мне расследовать дела, и как-то связан с Натаном. Дым удивительный: он ворчливый, насмешливый и очень надежный.

В замке у королевы-Ринари есть вредная камеристка — Жезель. Она любит делать своей госпоже мелкие пакости, но, при этом, единственная, кто не морщится и не отворачивается от нее, хотя Жози и приходится терпеть мой нелегкий характер и странные, с ее точки зрения, поступки.

Из-за свалившегося на меня, как снег на голову, расследования убийств в соседнем королевстве — в городке Волчья насыпь к нам присоединился темный алхимик. Тот еще любитель покопаться в чужих внутренностях. Светлый маг невзлюбил его с первого взгляда, и мне пришлось очень постараться, чтобы мужчины не поубивали друг друга. Но что примечательно, несмотря на ощущение, что Роди только притворяется этаким милым чудаком, а на самом деле, личность неординарная и опасная, рядом с ним я чувствую себя защищенной. Нонсенс! Но что поделать, я сама предложила ему помочь выбраться из Ворвига и сама же — никто за язык не тянул — попросила у него помощи. Что само по себе примечательно, так как раньше помощи я ни у кого не просила, даже у Ирона. Все-таки, есть у меня подозрение, что алхимик надо мной поалхимичил — знать бы еще как именно.

Так я думала сидя за столом, размышляя, что написать Натану. Получалось плохо. Все по тому, что...

— Рит! Рита! Ну, Ри-ита!

Что мой персональный ужас, наигравшись за день в снежки, накатавшись на санках и слепив трех снеговиков, упорно не желает укладываться спать. Это при том, что начиная с половины девятого, мы укладывали ее поочередно. Но сейчас двенадцать, а Снежка до сих пор не спит.

Я недовольно поджала губы и, отложив перо, повернулась на стуле, с укором посмотрела на Белоснежку.

— Снежка, ты, что мне обещала?

— Ну-у, — сделала она невинное личико.

— Что ты сейчас закроешь глазки и постараешься уснуть, — напомнила я ей.

— Но мне не спится, — надулась принцесса. — Ри-ита.

— Да, Снежка?

— Посиди со мной.

— Снежка, я и так с тобой сижу. Ты умучила всех: мастера Ирона, Дилана, не говорю уж о Ринари. Между прочим, Рина играла с тобой целый день.

— Она ведьма.

— Снежка, ты опять за свое? — нахмурила я брови.

— Но она, правда, ведьма, — насупилась девочка и забавно надула щеки. — Я не хочу с ней играть, я хочу с тобой.

— Мне, конечно, приятно, что ты хочешь со мной поиграть, — встав из-за стола, подошла к кроватке и присела на край, — но я напоминаю тебе, что ночью маленьким девочкам надо спать.

— Я не маленькая, — начала капризничать принцесса.

— Еще какая маленькая, — улыбнулась я ей, повернулась боком, взяла ребенка за плечи и прижала ее к себе. — Давай, закрывай глазки. Я посижу прямо здесь, а ты засыпай.

Принцесса заметно расстроилась:

— Но если я засну, ты уйдешь, — тихо произнесла она.

— Уйду, — кивнула я, — но только, когда ты крепко-крепко заснешь. Давай, Снежка, в этом нет ничего страшного. Я схожу по своим делам и сразу вернусь.

— Честно-честно? — воззрилась она на меня ясными глазами, полными затаенной грусти.

— Честно-честно.

— Тогда ладно, — тяжело вздохнула Белоснежка, поерзала, устраиваясь под одеялом и приминая подушку, чтобы положить голову.

Я отпустила ее плечи и отсела, чтобы не разбудить принцессу, когда буду вставать.

— Рита.

— Да, Снежка?

Девочка протянула руку, и маленькая ладошка легла поверх моей руки.

— Ничего.

Сердце в груди болезненно защемило. Снежка боялась остаться одна, и не в этой комнате в доме мэра, а в целом. Ее пугала перспектива, что я уйду, и уйду насовсем, как ее мама. Стало горько, ведь однажды я действительно уйду, и надеюсь, что домой. Но сердце все равно разрывалось на части. Снежка еще ребенок, ей не ведом груз ответственности, который несет на своих плечах король Николас. Ей одиноко, а рядом нет никого, с кем можно поговорить по душам. Девочке нужна была мать, а Николас же привел в замок ведьму. Настоящую или нет, не важно, главное Ринари никаким образом не подходит на эту роль. О чем он думал? О защите Белоснежки? О проклятье? Так лучше бы бросил все силы на то, чтобы выяснить, кто проклял их род, а не ездил по королевствам в поисках мнимого лекарства в виде ведьмы, которая и колдовать-то не умеет. Я вздохнула.

— Снежка, клянусь, когда я буду уходить, я обязательно скажу тебе об этом.

— Правда? — посмотрела она на меня своими темно-синими очами.

— Правда, — погладила ее по руке и перешла на шепот. — Но, запомни, что еще я тебе скажу, если кто-то другой скажет тебя, что я ушла, знай, все очень и очень плохо.

Глаза Белоснежки превратились в два блюдца.

— Знаю, страшно, — успокаивающе погладила ее по руке. — Мне не хочется этого говорить, но лучше, если ты будешь готова. А пока, — я грустно улыбнулась, — я буду с тобой столько, сколько смогу.

— Рита, — выскользнула из-под одеяла Снежка, порывисто обняла меня и прошептала. — Спасибо.

— Ну, ну, — прижала я ее к себе и поцеловала в макушку. — Все хорошо. Пока все хорошо. А теперь ложись в постельку, — подхватив девочку под мышки, уложила ту обратно, — Хочешь, я расскажу тебя сказку?

Снежка не захотела, успокоившись, что я не собираюсь ее бросать, девочка закрыла глаза и мгновенно заснула. "Утомилась, непоседа, — мысленно улыбнулась я. — Сладких снов". Как и обещала, я еще посидела рядом с ней, после чего вернулась к написанию письма.

"Лорд Лейкот, — вывела я, — надеюсь, ваше настроение улучшилось и вы готовы к разговору со мной, так как мне очень хотелось бы узнать у вас, как обстоят дела в замке".

На что был дан подозрительно скорый ответ:

— "Рита, ты так и будешь называть меня — лорд Лейкот? Для тебя я — Натан".

Я нахмурилась.

— "Спасибо, ваша светлость, но я, пожалуй, воздержусь называть вас по имени. Так будет лучше для нас обоих".

— "Упрямая девчонка", — написал он.

"Это меня и спасает", — подумала я, а в ответ написала:

— "Лорд Лейкот, прошу вас, мне важно знать, как получилось, что принцесса Белоснежка оказалась в Лиене?"

— "Моя вина — недоглядел".

Могу предположить, что Натан тяжело вздохнул, так как этому соответствовала слишком жирная линия в написании последнего слова.

— "Она должна была находиться в своих покоях, а оказалась у мага и увидела то, что видеть не должна была".

— "Николас до сих пор лютует?"

— "К сожалению, да. Потеря Боцифара стала сильным ударом по королевской гордости. Давно я не видел Его Величество в такой ярости".

— "Есть пострадавшие"?

— "Да. Но все под контролем".

Я отложила перо, размяла вмиг похолодевшие пальцы, после чего снова взялась за него и, обмакнув в чернила, вывела:

— "Лорд Лейкот, не пытайтесь обмануть меня вашим: "все под контролем". Я понимаю, что вы не хотите тревожить меня, но уверяю вас, ваши недомолвки пугают меня сильнее. Скажите прямо, кто пострадал? Сколько их? Чем мы можем им помочь?"

Несколько мучительных минут Натан не писал. Я начала смотреть на пустой стол почти с ненавистью. Наконец, листок приземлился на столешницу, и я с нетерпением вчиталась в красивый, но убористый почерк графа.

— "Рита, ты ни чем не можешь им помочь. От гнева Николаса пострадало двадцать человек. Все они живы. Я выделил людей, чтобы за ними ухаживали, но не уверен, что без должного ухода все они выживут. Его Величество себя не сдерживал".

Мой рот наполнился вязкой слюной. Что, значит, не выживут?! Что значит без должного ухода?! Что там вообще творится?!!

— "Что с Роди?" — коротко написала я, чтобы Натан не заметил, как задрожали мои руки.

— "Он жив".

Выводя следующую строчку, я постаралась не сломать кончик пера, напоминая себе, что перо не речка, и грубого обращения не терпит.

— "Что с ним, лорд Лейкот?"

— "Прости, Рита, но он еще не приходил в себя".

Я побледнела и написала:

— "Лорд Лейкот, я хочу знать, что с алхимиком"?

— "Раны глубокие, заживают медленно, но он держится".

С ужасом перечитав последнюю строчку, я закрыла глаза и до боли закусила нижнюю губу. Раскаяние накатило жгучей волной. Боже, лучше бы я оставила Роди в покое, — целее бы был. Сбежал бы из Волчьей насыпи без меня, нашел бы другую деревеньку, обосновался и жил дальше, а теперь...

— "Кто их лечит?" — быстро черканула я, пытаясь вспомнить, кто в замке, кроме Ирона умеет лечить.

— "Я приставил к ним сиделок".

— "Из них есть хоть один лекарь?"

— "Нет. Но все они бывшие стражи, так что первую помощь оказывать умеют".

— "Надеюсь, они используют заживляющую мазь".

— "Какую мазь, Рита? В замке сейчас нет ни лекаря, ни мага. Привести кого-нибудь из города возможным не представляется — Николас ходит все еще нервный, и нам нечем их лечить".

— "Что, значит, нечем"?!!

Я отложила перо, но листок удержала. Внутри все клокотало, но надо было взять себя в руки.

— "У Ирона в подвале на третьей полке стоит банка с изображением змея, кусающего себя за хвост — это лечебная мазь. Используйте ее. Первым делом вылечите Роди. Он не лекарь, в прямом смысле этого слова, но знания в этой области у него есть".

Показалось, что с момента, как я дописала строчку, и лист исчез, и снова вернулся, возникло какое-то напряжение, которое только усилилось, когда я прочитала:

— "Рита, почему ты так беспокоишься об алхимике?"

Я ответила:

— "Ринари привела его в Ристан под мою ответственность. Он сейчас единственный, кто может оказать действенную помощь всем пострадавшим. Лорд Лейкот, в чем вы меня обвиняете?"

— "Ни в чем, Рита. Ни в чем. Тебе показалось".

"Показалось?" — уголок губы скептически изогнулся. — "Что-то я не понимаю, Натан, что, ревнует меня к алхимику? С чего бы это?" По правде говоря, никогда не понимала необоснованной ревности, хотя девочки в универе убеждали, что это естественно для пылких влюбленных, но я считала иначе. Ревность это состояние, когда ты не уверен в своем партнере, а, значит, не уверен в себе. Хотя не буду лицемерить, я тоже порой ревную и ревную страшно, но, при этом стараюсь не показывать своих чувств, ведь ревность оглушает и ослепляет человека, делая его невосприимчивым ко всему, что не связано с его переживаниями.

В случае с Натаном я и вовсе недоумеваю: с чего бы ему меня ревновать? По сути, мы ничего друг о друге не знаем. Да, работаем мы вместе, но не бок об бок, а только обмениваемся отчетами, изредка контактируя то в кабинете Николаса, то у него в кабинете, все остальные встречи возникают, когда я в облике Ринари. А в этих встречах, признаюсь, приятного мало. Да, один раз он напоил меня трольим поилом. Это было нужно, чтобы я совсем не свихнулась от пережитого в Волчьей насыпи. Ну, и один раз граф пригласил прогуляться с ним по парку. Мы прекрасно провели время, но это еще не повод, чтобы ревновать меня к каждому столбу. Хотя Роди не столб, но и не конкурент, так как я не в его вкусе. Алхимик предпочитает женщин чуть менее привлекательных, считая, что с ними проще, ведь за красивой женщиной надо ухаживать, а еще оберегать, заботиться, ну, и много еще чего. Так что я в его идеал невзрачной, непритязательной и не задающей лишних вопросов — никак не вписываюсь.

— "Хорошо, — написала я, решив, что разбираться в помыслах графа Лейкота дело неблагодарное, тем более, на расстоянии. — Тогда сделайте так, как я вас прошу. Уверена, Роди быстро поставит всех на ноги. Главное, чтобы ему не мешали".

— "Я понял тебя. Я сам схожу в подвал. Но сейчас меня интересует, как Ее Высочество перенесла переход"?