Хроники-3 Возвращение в Средиземье

Книга IV. Возвращение в Средиземье

Не будет всё таким как прежде,

Но Эру ведал что творил,

Он прорастил цветы надежды

И Средиземью подарил.

Глава 1. С чего начинается Мория

— Ну, наконец-то мы достигли ворот Мории! — удовлетворённо молвил Моторин.

Он и его спутники стояли перед знаменитой Морийской Стеной. На первый взгляд непосвящённого в ней не было ничего особенного. Всего лишь один из многочисленных утёсов Мглистых Гор. Гладкая серая стена, отвесно уходящая ввысь. Не было видно не только ворот, но даже малейших трещин. Лишь мощёная дорога, упиравшаяся прямо в скалу, говорила, о том, что у неё должно быть продолжение по ту сторону каменного барьера. Если, конечно, она не проложена для туристов и художников, которых привлекает исключительно местный пейзаж.

— Неужели я увижу знаменитую Чёрную Дыру! — восхитился Бродо. — Я о ней столько читал!

— Сати, а ты, небось, ничего не знаешь о нашей великой Мории? — спросил Малыш с оттенком превосходства в голосе.

— Обижаешь, я же племянница хрониста.

— Да что ты можешь знать о Мории?! — встрепенулся маленький гном. — Да Мория — это... Это о-го-го! Вот! Мория для гнома — всё! Мория — это круто!

— Очень содержательное объяснение, — презрительно заметила Ромашка.

— Тебе, Рюмашка, этого вообще не понять! — обиделся Малыш. — Правда, Карлсон?

— Ещё бы. Ведь Мория — это... Пусть лучше расскажет Моторин.

— Для каждого гнома Мория — это святое. Там ещё сам Великий Дьюрин... Короче, давайте лучше споём.

И гномы вместе с нидингом надрывно заголосили свою знаменитую песню о Мории:

А алмазы в Мории самые большие!

А кинжалы в Мории самые стальные!

Ромашка тут же заткнула уши, посоветовав Сати сделать то же самое. Однако юная девушка с интересом слушала гномский фольклор. Бродо слов не помнил, но присоединился к поющим. Хоббитянка хотела погрозить ему кулаком, однако для этого ей пришлось бы высунуть одну руку из ушей, и она передумала. Бродо, отвернувшись, продолжал подпевать, делая вид, что не замечает её сердитых взглядов.

Когда песня, наконец, оборвалась, Ромашка дала волю своему гневу:

— Что вы тут распелись, я вас спрашиваю?! Вы что забыли, зачем сюда пришли?! Средиземье в опасности, а они тут песенки поют!

— Что ты разоряешься? Нет, чтобы самой открыть ворота, — проворчал Малыш.

— Не женское дело — ворота открывать! — возмутилась хоббитянка.

— Да она просто не знает, как это сделать! — хихикнул Карлсон. — Может быть, племянница хрониста покажет, что она знает о Мории?

— Фи, уж больно вы задаётесь. Здесь нет ничего сложного.

Сати подошла к массивным каменным створкам и звонким голосом отчётливо произнесла 'Друг'. Ничего не произошло. 'Друг', — повторила девушка, но створки ворот вновь оказались глухи к её мольбам.

— Да что они пароль сменили? — растерянно спросила Сати, обернувшись к своим спутникам. — Я им всеобщим языком говорю...

Малыш и Карлсон катались по земле от смеха.

— Эти ворота понимают только эльфийский, — пояснил Бродо.

— А ты что сразу не мог сказать?! — напустилась на него Ромашка.

— Вот именно, а ещё друзья! — воскликнула Сати, поджав обиженно губки.

— Не расстраивайся, с кем не бывает, — молвил Моторин примирительно.

— Да, не огорчайся, — поддакнул карлик, — ведь ни что так не украшает женщину, как женская глупость!

Нидинг вовремя юркнул за спину Малыша, так как гневу хоббитянки не было предела. Арнорка тоже обиделась не на шутку.

Бродо понял, что самое время что-то предпринять и оперативно придумал план всеобщего примирения:

— Давайте возьмёмся за руки и хором скажем заветное слово.

— Правильно! — подхватил Моторин. — Это будет очень символично!

— Да они просто издеваются! — воскликнула Ромашка раздражённо. — Откуда я знаю эльфийский?!

— Можно подумать, я знаю, — буркнул Малыш.

— Не беспокойтесь, я знаю и скажу вам.

— Но, Бродо, если ты произнесёшь Слово, то ворота откроются, — уныло протянул Моторин.

— Ничего, я напишу его, — нашёлся хоббит.

Он взял с земли первую попавшуюся палочку и старательно вывел в дорожной пыли слово пароля буквами всеобщего языка.

— Без моей команды не произносить! — тут же распорядился Моторин. — Все запомнили?

Общий кивок был ему ответом.

— Ну, тогда я уничтожу улику. — С этими словами гном вырубил написанное верным топором. Поработав боевым оружием, Моторин окончательно почувствовал себя в своей тарелке и продолжал командовать:

— Так, теперь все возьмитесь за руки.

Сказав это, он тут же схватил в собственную широкую мозолистую ладонь маленькую ручку Сати, а другой рукой изловил карлика. Малыш со своей любимой Кирой пристроился к старому собутыльнику, а Ромашка взяла за руки Сати и Бродо. Таким образом, круг замкнулся, а нидинг повис между гномами.

По сигналу своего предводителя Отряд Спасителей дружно произнёс:

— Мэллон!

Серая гладкая поверхность скалы тут же засверкала тончайшими серебристыми линиями, высветив многолучевую Звезду Феанора. Звезда ярко вспыхнула и погасла, а спустя мгновение к всеобщему восторгу створки ворот поползли в противоположные стороны. Ответом был общий радостный вопль:

— Ур-р-ра!

Однако ликование было недолгим и вскоре сменилось потрясённым молчанием. За каменной дверью оказалась железная. Она оставалась закрытой.

Все возмущённо посмотрели на хоббита. Тот беспомощно развёл руками:

— Но в Красной Книге про вторую дверь ни слова!

— Ах, так! — рассвирепел Малыш. — Чтоб их балрог побрал! Я никому не позволю отнять у меня мечту моего детства!

Маленький гном воинственно подскочил к двери и принялся дубасить по ней обухом секиры. От лязга металла о металл весь отряд, включая обладавшего железной выдержкой Моторина, поспешно заткнул уши.

Видно по ту сторону нервы тоже не выдержали, и в двери распахнулось окошко. Появившийся в нём гном потрясал кулаками и изрыгал проклятия, но Малыш не унимался, и ничего нельзя было разобрать. Наконец Моторину удалось унять разбушевавшегося маленького гнома.

— Слава Эру, — облегчённо пискнул Карлсон. — Я уж подумал, что у тебя протез заклинило.

— Нет бога кроме Махала, — вмешался морийский гном.

— Послушай, почтеннейший, — с холодной учтивостью начал Моторин. — Какого фигли вы тут дверей понаставили?

— Фигли II. Его величество издал соответствующий указ. А то ходят тут всякие, а потом драгоценности пропадают.

— Вот что, почтеннейший, слова твои мне непонятны, а намёки твои оскорбительны. Разве врата Мории не были всегда открыты для друзей?

— Но вместе с друзьями вломилась и всякая нечисть. Мы не хотим снова потерять Казад-Дум. Да и где теперь найдёшь друзей? Сейчас многое переменилось. Все эльфы уплыли за море, а Соединённое Королевство навеки погибло.

— А как же ваши братья — гномы? Ведь Мория — святое место для каждого из нас.

— А ты, случайно, не Белый Гном?

— Послушай, почтеннейший, в другое время я сразу бы вызвал тебя на поединок. Но дело, которое привело нас сюда столь важно, что я прощу тебе эти дерзкие слова. Я — Моторин, сын Стебалина, из рода Торина Могучего, гном из Лунных Гор. Не задерживай нас более, ибо дело у нас к самому Фигли II, королю Мории, сыну Фигли I, сына Дори Славного.

— О, прости, достойный Моторин, я не хотел обидеть тебя. Твой предок был соратником самого Дори Славного...

— Мой, кстати, тоже, — перебил маленький гном. — Я — Малыш сын Малыша из рода Малыша.

— Ну, тогда это меняет дело. Представителей высшей расы и потомков соратников Дори Славного Фигли II примет как самых дорогих гостей.

— А мы? — спросил Бродо с тревогой.

— Вам придётся остаться тут.

— Э нет, — отрезал Моторин. — Я своих друзей не брошу. Тем более, предок Бродо Фолко Великий тоже был соратником Дори Славного.

— Сколько вас всего?

— Ш-ш... пять, — вовремя исправился Моторин, надеясь, что надменный стражник, считавший достойными своего внимания только гномов, не заметил карлика. Уж нидингов в Морию точно не пустят. Слишком крепко к ним пристал ярлык шпионов и воришек. — Пять, повторил он. — Два гнома, два хоббита и ещё Сати, племянница хрониста, из коренных арнорцев.

— Хорошо. Хоббиты и арнорцы, согласно указу Фигли II, в память о былой дружбе, относятся к покровительствуемым народам. Так что мы пустим их под поручительство таких достойных гномов как вы.

— Ну, слава Эру! — выдохнула из себя Ромашка.

— Кстати, предупреждаю: нести ересь про Эру и прочих псевдобогов на территории Мории — это святотатство. За такое ссылают на рудники. И ещё, сдайте всё своё оружие.

— Клянусь бородой Великого Дьюрина, это неслыханно! — стал возмущаться Малыш.

Но стражник был непреклонен:

— Ничего не могу поделать, таков указ Фигли II.

Спасителям ничего не оставалось, и они вынуждены были подчиниться. Только после этого до их слуха донёсся столь желанный скрежет ключа в замочной скважине.

Дверь с лязгом распахнулась наружу, и стали видны неясные очертания двух крутых лестниц. Одна из них вела вверх, а другая вниз.

Из чёрного проёма за входной площадкой друг за другом показались пятеро гномов себя поперёк шире, с ног до головы закованные в мифрил. С трудом протиснувшись в дверь, они забрали всё оружие и скрылись из виду.

— На обратном пути вам его вернут, — сообщил уже знакомый им гном. — Рота сопровождения построена. Добро пожаловать в Морию!

Глава 2. Белый Совет

К данному заседанию Король Лихолесья готовился долго и тщательно. Без поддержки Белого Совета Мудрых и, главное, Митрандира, шансы на успех стремились к нулю. А его собратья и Гэндальф всё ещё колебались. И в этом не было ничего странного.

Сам воздух Валинора действовал расслабляюще. Здесь не существовало опасности, и не нужно было никуда спешить. В заповедных землях жизнь текла плавно и размеренно. Даже ходить здесь хотелось медленным шагом, чтобы не оскорбить священный покой Амана. Благословенный Край очень давно не знал борьбы, боли и смерти. Всё это казалось далёким и нереальным.

Чтобы вывести членов Совета из-под благостных чар Валинора Трандуил взял с собой на заседание Феарнаса. И вот сейчас королевский менестрель пытался пробудить присутствующих от спячки своей знаменитой 'Балладой о Феаноре':

Ужасней доли нет,

Чем свой увидеть Свет,

Умел ты и умён,

Но горе от ума.

От Света ты ослеп

И разум потерял,

На горле на твоём

Сжимает когти Тьма.

Ужасней доли нет,

Чем свой увидеть Свет,

Ты храбр и могуч,

Но всё же обречён.

Врагами окружён,

Валарами проклят,

Сразишь своих друзей

Неправедным мечом.

И всё ж прекрасней нет,

Чем свой увидеть Свет!

Огонь твой не погас,

Потушенный судьбой.

Он отразился в нас,

Тех, в ком сердца горят,

Тех, кто всегда идёт

Вперёд своей тропой!

Во время песни глаза эльфов постепенно загорались, в них отражались обуревавшие бессмертных эмоции. Боль и страдание вытеснили из очей покой и остатки равнодушия. Внешне возраст не накладывал на эльфов своего отпечатка. Они всегда оставались молодыми, стройными и прекрасными. И лишь в глазах отражались глубины памяти и горький опыт. Были ли Перворожденные теми древнейшими мудрецами Средиземья, какими принято их изображать, и какими им так приятно было себя ощущать в вечном покое Благословенной Земли?

Баллада вернула эльфийских владык к позорным, хотя и героическим временам. И к извечному вопросу. Так кто же такой легендарный Феанор? Гений? Злодей? Герой? Безумный фанатик?

Тяжелей всего приходилось Галадриэли, ведь она была участницей того Рокового Похода. Внешне с тех пор она практически не изменилась. Всё такая же прекрасная, юная, стройная, с длинными золотыми волосами, ниспадающими на белую мантию. Но какая же пропасть лежит между ней умудрённой и отягощённой горьким опытом и той юной девчонкой, что отправилась с Феанором мстить за смерть его отца и спасать Сильмарилы!!! Эх, знала бы тогда та романтичная девчонка, сколько ей придётся испытать боли, сколько крови и грязи осядет на её белых одеждах! Разве могла она предполагать, что станет участницей самой позорной для эльфов битвы — братоубийственной резни в гавани Альквалондэ? И пусть у неё не поднялась рука на Телери, и пусть она ревела как маленькая, но она была там и была с теми, кто обагрил свои руки в братской крови!!!

Галадриэль невольно посмотрела на Фродо. Тот, как и остальные невысоклики, был сильно взволнован и растерян. 'Мудра, бесстрашна и справедлива', — сказал он про неё, собираясь отдать ей Кольцо Всевластья. Владычица Лориэна тогда в ужасе отказалась, и хоббит увидел в Свете Кольца Нэньи Чёрную Властительницу ослепительно прекрасную и устрашающе грозную.

Но он не знал, что это была не только возможная реальность, порождённая Кольцом Всевластья. Она могла обратиться ко Злу задолго до появления Колец, во время Рокового Похода. Ведь она тогда уже была весьма воинственной и властолюбивой, мечтала о собственном владении. Тёмные Кольца вовсе не источник Зла, они лишь усилитель тёмных сторон личности. В конце концов, Гада обратилась ко Злу без всяких Колец. Галадриэли тогда с огромным трудом удалось преодолеть искушение Тёмной Стороной, и она стала той, всем известной доброй Владычицей Лориэна. Но Кольцо Всевластья могло разбудить в ней дремлющее Зло и многократно его усилить. 'Неужели я могла стать такой как Чёрная Вдова?' — с ужасом подумала златовласая эльфина.

— Сколько мы ещё будем собираться?! — негодующе спросил Трандуил. — Может быть высокородная владычица Галадриэль...

— Зачем эти титулы? — заметил Элронд. — Мы ведь давно условились обходиться без них, как и подобает мудрым.

— Хорошо. Так может быть Галадриэль сможет ответить на мой вопрос, ведь ей дано заглянуть в будущее?

— Увы, ты, верно, забыл, что с гибелью Кольца Всевластья Эльфийские Кольца потеряли свой дар, а с ними и их обладатели лишились большей части своей магической силы. Вот и Зеркало моё молчит. Что до вашего выбора, то вы его сделали, и мысленно я с вами. Не многим эльфам дано выбирать, тем более Эльфам Запада.

— Да уж, откликнулся Элронд. — Эти Кольца сыграли с нами злую шутку. Не будь их, возможно, я смог бы остаться в Средиземье вместе с нашей дорогой Арвен.

— Умоляю тебя, не трави душу, — попросила Селебраэнь, сморщившись как от зубной боли.

— Мы отвлеклись от темы, — напомнил Король Лихолесский.

— Тебе хорошо говорить! — тоскливо молвил Келеборн. — Тебе есть куда возвращаться, а нашего Лориэна больше нет.

— Гэндальф, ты ближе всех к валарам, скажи, что им от нас нужно? — спросил сбитый с толку Леголас.

— Ты шестьсот лет в Валиноре, пора бы понимать такие вещи. Здесь никто мечом не машет, все вопросы тут решаются по-другому. Я делаю всё, что могу, но быстрее нельзя. Между прочим, Мандос потребовал от меня составить на каждого из отъезжающих подробную характеристику в трёх экземплярах. Думаете, легко было в каждой из них написать: 'Морально устойчив, правильно понимает волю Илуватара'. Намо ведь не проведёшь, он насквозь видит.