Особенности национального попадания

— Кто я по-твоему, меч? Будешь делать, как я говорю, — через полчаса выйдем к станции.

— А как же меч? Не опасно его здесь оставлять? Я имею в виду — не для него, для окружающих.

— О! Мы уже думаем об окружающих? Молодчина, так держать.

Снисходительная доброжелательность, звучавшая в голосе этой штуковины, стала последней каплей. Сегодня у Машеньки выдался чертовски непросто день: ее топили в болоте, ей хамили комары и вороны, вульгарный чокнутый меч напрашивался ей в друзья, а озабоченный недоэнт — и того хуже. Все. Хватит. В покровительстве аксессуаров безумных мечей Машенька уже не нуждалась. Очень аккуратно она взяла ножны обеими руками и поднесла к глазам. Пытаться посмотреть "в лицо" предмету, у которого лицо отсутствовало как класс, было, наверное, пределом глупости. Но сейчас это Машеньке глупостью не казалось, напротив — даже прибавило ей уверенности.

— Без тебя справлюсь, ты... — начала девушка и осеклась. Обычной грубости для такого момента было явно недостаточно. Требовалось что-то изощренное. — Ты, тупой фрейдистский символ! — торжественно закончила она, размахнулась и закинула ножны как можно дальше в темноту.

*Вот и чудненько. Даже не успели нахамить в ответ.*

Примерно через минуту Машенька заблудилась.

* * *

Даже за очень короткий срок можно сделать немало, если как следует постараться. За минуту, или чуть больше, Машенька успела: упасть еще дважды, разодрать щеку веткой, едва не выбить глаз другой веткой, и снова вернуться на ту же самую поляну.

Всхлипнув, Машенька уселась на землю. В рассветном сумраке ей мерещились неотвратимо приближающиеся толпы зайцев и энтов. В арьергарде поспешали злобно чавкающие клещи. А еще ей было холодно и очень хотелось есть.

— Эй! — поборов, наконец, стыд, окликнула Машенька. — Эммм... ножны, вы еще тут? Эй? Ау?

— Ну, допустим, ау, — отозвались с дальнего конца поляны. — И что из этого следует?

— Простите меня, — пробормотала Машенька. — Пожалуйста.

*Сейчас они скажут: "Что-что? Я не расслышала, будь любезна, повтори погромче!" Это же классика.*

— Будешь вытаскивать меня, заверни руки шалью. Тут крапива, — сказали ножны.

* * *

Больше Машенька не пыталась ссориться со своим странным провожатым. Вышли ли они к станции через полчаса или позже, она сказать не могла, но они все-таки вышли. Уже почти совсем рассвело, и ножны заставили Машеньку внимательно осмотреть кожу и одежду. К счастью, клещи на Машеньку не польстились. Зато теперь, когда девушка немного успокоилась, она в полной мере ощутила все свои синяки и ссадины. К ссадинам ножны велели приложить подорожники. После этого Машенька узнала, что не вся трава, которую она нарвала — подорожники, и что "Вот эту гадость — бросить немедленно, и марш мыть руки, пока не отравилась, балда!!!".

Когда, наконец, пришла электричка, ножны велели ей сесть в первый вагон, ворча что-то о правилах безопасности. Машенька послушалась, но садиться рядом к другим пассажирам отказалась наотрез. Темное грязноватое стекло в двери было весьма посредственным зеркалом, но Машеньке и этого хватило. Вдобавок, при свете дня она разглядела свою обувь. В таком виде определенно следовало сидеть в уголке у двери, спрятав ноги под скамейкой.

* * *

На следующей остановке в вагон ввалились двое пьяных.

Машенька невольно съежилась. В ее личном хит-параде омерзительности пьяные занимали почетное второе место сразу после пауков. И неожиданно ее осенило, что в волшебном мире вполне могут встречаться пауки-алкоголики. Возможно даже гигантские.

— С утра и в будний день, — мрачно прокомментировали ножны. — Ох, Расея-матушка...

Пьяные между тем не спеша обозрели полупустой вагон и безошибочно выбрали самую подходящую жертву.

— У-тю-тю, к'кая краааля, — потянулся к Машеньке ближайший пьянчуга, обдав девушку таким амбре, что у нее заслезились глаза, а пролетавшая мимо муха упала замертво.

— Плюнь в глаза и хлопни в ладоши! — рявкнули ножны.

Машенька автоматически подчинилась. Пьяный отшатнулся, едва не опрокинув другого. Звук хлопка разнесся по вагону. Пассажиры обернулись на звук, любопытствуя, и тут же возвратились к своим делам.

— Шо'з'нах?.. — озадачился второй пьянчуга, но первый уже подталкивал его к двери:

— П'дем, Санек, она психич'ская...

Захлопнулись двери в тамбур, и только тут Машенька поняла, что все это время не дышала.

— Уроды! — всхлипнула девушка.

— Люди, — ухитрились интонационно пожать плечами ножны. — Если ты имела в виду пассажиров, разумеется.

— А это... То, что вы мне сказали сделать — это магия была, или нет?

— Нет, конечно. Обычная хитрость из серии "Окурок — тоже оружие, если неожиданно сунуть его врагу за шиворот"

— Я запомню! — кивнула Машенька. — Эти хитрости — из какого-то древнего трактата об искусствах самообороны?

— Нет. Это из брошюрки, которую туристы забыли в лесу, а Яга нашла и забросила в чулан, чтобы использовать на растопку, — кисло ответили ножны. — Ты не представляешь, сколько лет я не общалась с нормальными книгами.

— Вы любите читать? — поразилась Машенька.

Меньше всего она ожидала услышать в ответ рыдания.

— Посмотри на меня! — всхлипывали ножны. — Что ты видишь?

— Ну, я не совсем уверена, что правильно назову все детали...

— К черту детали! Что за материал снаружи?

— Эээ... Кожа?

— Вот именно! А какая?

Машенька поперхнулась.

— Вы хотите сказать...

— Да нет, ты не то подумала. Дело не в том — из чего. Дело в том — для чего! Я должна была стать обложкой. Понимаешь, девочка? Частью чудесного фолианта, заключающего в себе ценнейшие знания, великой книги, даже больше, чем книги! А какое на мне должно было быть тиснение! Охх... И тут вдруг к мастеру врывается его приятель и умоляет выручить: он, видите ли, получил срочный заказ от высокопоставленной особы, заказ горит, а материалы кончились. И мастер продал меня. Меня! Без пяти минут обложку величайшей книги! Использовали ради создания позорной милитаристской игрушки. О, ужас!

Пассажиры снова начали оглядываться в их сторону.

Стараясь не прикасаться к коже, Машенька утешающе похлопала ножны по какой-то детали.

— Знаете, тетя одной моей знакомой работает в переплетном ателье. Мы обязательно придумаем, как вам помочь.

— Очень сомневаюсь... но все равно спасибо. Кстати, у тебя ничего с собой почитать не найдется? Хотя откуда... А газетки или журнальчика поблизости не валяется?

— Нет, вот только на стене маршрут и какая-то реклама.

— Это я уже прочитала. Ладно, можешь пока поспать. Я разбужу, если что-то случится.

*По крайней мере, теперь понятно, почему она говорит о себе в женском роде* — подумала Машенька, засыпая.

* * *

Проснулась она от удара по лодыжке.

— Контролер идет. Лезь под скамейку! — скомандовали ножны.

*Тьфу, гадость какая тут валяется! Грязища, бррр. Это глупо. Меня просто невозможно не заметить* — успела подумать Машенька. Хлопнули двери.

— Отбой! — бодро окликнули ее ножны. — Вылезай, да кошелек не забудь.

— Что?..

За смятой пивной банкой действительно лежал чей-то кошелек. В нем нашлось немного мелочи — как раз на автобус, один жетон на метро и какой-то документ, категорически не желавший вытаскиваться.

Машенька помахала кошельком перед ножнами:

— Снова скажете — не магия?

— Что ж тебе все время магия-то мерещится? Кстати, мы уже приехали. Сейчас, юная воительница, приготовься: тебя ждет небольшое испытание.

— Какое? — нервно сглотнула Машенька, на всякий случай оглядываясь.

— Через турникет перемахнуть сумеешь?

* * *

— Ой, смотри, газетки! Бесплатные газетки, бери скорее, разных и побольше! — ножны радовались, словно ребенок при виде сладостей.

— Потерпите еще немножко. Скоро мы приедем домой, дома мно-о-ого книг, вам у нас понравится. Зачем вам эти газеты, в них только дурацкие объявления.

— Да? А в метро ты прямо вот так со мной поедешь? — скептически поинтересовались ножны. — Или все-таки завернешь во что-нибудь? Сейчас ведь уже не раннее утро, и народу в вагоне — не два человека будет.

Пришлось подчиниться. Закутанные в несколько слоев бумаги ножны, наконец, успокоились, и, судя по доносившемуся до Машеньки бормотанию, погрузились в разгадывание кроссворда.

Станция была конечная, Машенька без проблем заняла свободное место в уголке, пристроила ножны рядом, и от нечего делать стала разглядывать кошелек. Явно женский, он оказался не дорогой и не новый, но чистый, значит — пролежал под скамейкой совсем недолго. Один уголок был аккуратно заштопан. Вряд ли владелица позволила себе роскошь потерять его. Скорее — украли, вытащили купюры, остальное за ненадобностью выбросили.

Застрявший документ некоторое время упорствовал, но Машенька оказалась настырнее.

— О! Удостоверение пенсионное. Как бабка теперь без него?.. Набегается по чиновникам... Надо вернуть.

— Фильм-сказка Александра Роу. Семь букв, первая "М", — проворчал газетный сверток.

— "Морозко", — машинально ответила девушка и растерянно заморгала, не понимая, почему ножны смеются.

Часть третья

Вещи, в которые надо верить

Ничем не примечательным летним днем, похожим на множество других таких же, к платформе "113 километр" подошла электричка. Соблюдая недоступные людским умам традиции, она проскочила мимо крошечной платформы, но потом все-таки сжалилась и подалась назад. Из первой двери вышел всего один пассажир: девушка-туристка. Электричка сердито загудела, упрекая ее за беспокойство, и укатила, а девушка закинула на плечи рюкзак и длинный плоский предмет в самодельном футляре, перешла через рельсы и углубилась в лес. Стороннего наблюдателя, вполне вероятно, удивила бы уверенность, с которой девушка идет по лесу, не пользуясь компасом, не глядя на карту, и это при том, что тропинки у нее под ногами нет вовсе. Более внимательный отметил бы, что ориентироваться на местности девушка тоже не пытается. А совсем безнадежный, подозревающий в странностях всех и вся, заявил бы, что юная туристка время от времени прислушивается к длинному предмету у нее за спиной и что-то бормочет в ответ.

К счастью для девушки, придирчивых безумцев поблизости не оказалось. Но кое-кто за ней все-таки наблюдал.

Таинственный наблюдатель выдал себя, когда туристка пробиралась через старое пожарище. Рану на теле леса уже почти скрыли молодые осины и заросли ольхи. Приблизившись к ним, девушка лишь на секунду помедлила, словно совещаясь сама с собой, потом кивнула. Она вполне могла обойти заросли, но вместо этого отправилась напрямик, аккуратно раздвигая ветки руками. Одну веточку она отпустила слишком резко. Та свистнула, рассекая воздух, столкнулась с чем-то...

— Заррраза! — с чувством высказались у девушки за спиной.

Юная туристка не пыталась обернуться, она даже не замедлила шаг. Лишь выбравшись из зарослей, девушка остановилась, неторопливо сняла рюкзак, отряхнула с одежды листву и поправила бандану.

— Рада снова тебя видеть, — улыбнулась девушка сердитому всклокоченному ворону.

— Не взаимно! — буркнул ворон, но все-таки перелетел на пару веток ближе. Девушка снова улыбнулась:

— Спорим, ты забыл, как меня зовут.

— Сперррва — покушение на убийство, теперррь — оскорррбление, — ворон нахохлился. — Моя память безупррречна! Перрредо мной — несносная девица по имени, — ворон непостижимым образом ухитрился скривиться. — Машенька.

— Неверно! — воскликнула девушка. — Больше никаких Машенек и прочих... — она скривилась куда выразительней ворона. — ...Сюси-пуси. Но можешь звать меня Маша... если есть куда позвать, конечно, — девушка заглянула ворону в глаза:

— Тебя ведь она прислала? Правда?

* * *

Больше Маша не совещалась с невидимым собеседником. Ее вел ворон, или, по крайней мере, притворялся, что ведет, хотя на деле их путь подозрительно напоминал экскурсию "По следам Сусанина". Девушка старалась не сердить своего склочного провожатого. Лишь после четвертого марш-броска через один и тот же овраг Маша прокашлялась и окликнула ворона:

— Посмотри: возле во-о-он того куста — кусочек галеты, странно знакомый, это тебе ни о чем не говорит?

Ворон презрительно фыркнул:

— Ррразумеется! Говорррит, что местная фауна, избалованная туррристами, зажррралась окончательно. Пррродукты с низким содеррржанием сахаррра их уже не интеррресуют. Каррр! То есть, шик-карррно!

— О! — подчеркнуто радостно ответила девушка. — Тогда все в порядке. Можно больше не беспокоиться, что мы ходим кругами. Правда, я припоминаю, что в прошлый раз добралась до избушки быстрее...

Остаток фразы Маша проглотила: ворон спикировал к ней на плечо. Не легко разговаривать, когда большой острый клюв маячит удручающе близко от твоего глаза.

— В прошлый раз, — процедил ворон. — Все было иначе. И добраться без проблем ты смогла лишь потому что тебе позволили.

— У тебя пропал акцент, — с легким упреком ответила Маша. — Ты правда меня терпеть не можешь, или это просто для профилактики? Если дело в той ветке...

— Кра! — ворон презрительно щелкнул клювом у Маши перед носом. — Если бы все сводилось к веткам и прочим мелочам... Не ты первая, не ты последняя. Хотя... Сколько можно ходить вокруг этого оврага, глупая ты девица! — вдруг рявкнул он прямо Маше в ухо. — Тебе не я нужен, а собака-поводырррь. Поворррачивай!

Команду ворон подкрепил действием: несильно, но ощутимо дернул Машу за ухо клювом.

Через несколько минут Маша поняла, что скучает по оврагу. Пока они плутали вокруг да около, Маше доставались от провожатого только оскорбительные реплики. Теперь, когда они шли правильной дорогой, ворон ехал у девушки на плече. При этом ее ухо он явно считал рычагом управления, а в тех случаях, когда ворон не щипал машино ухо, он туда кричал.

После бог знает какого по счету — и уже весьма болезненного — щипка Маша остановилась, делая вид, что завязывает шнурок. Ворон неохотно перелетел на ближайшую ветку и стал ворчать что-то о сонных тетерях.

— Ага, — девушка вертела в пальцах развязанный шнурок и прислушивалась к чему-то. Или к кому-то. — В карманах? — едва слышно переспросила она. — Сейчас посмотрю, что из этого подойдет.

Она обернулась к ворону и виновато улыбнулась:

— Шнурок оборвался, надо заменить.

Под аккомпанемент брюзжания о тупицах, ничего не смыслящих в туризме, Маша перебрала содержимое карманов. В них было множество нужных в походе вещей. Маша выбрала три: резинку для волос, моток пластыря и кусочек проволоки. Застегивая молнию, нашарила что-то еще, вытащила, усмехнулась, зажала в ладони, а прочие предметы снова рассовала по карманам.

— Все готово, — девушка помахала ворону свободной рукой. — Прошу на борт.

Она подождала, пока ворон не устроился у нее на плече, а потом разжала ладонь и абсолютно невинным тоном предложила:

— Конфетку?

После этого они продолжили путь, и теперь уже ничто не мешало девушке насладиться шелестом листвы и пением птиц. Время от времени Маша окликала ворона, невинно интересуясь, все ли в порядке. Тот сидел на ее плече молча, в гордом одиночестве сражаясь со сливочной ириской.