Майор Следаков. Следователь по особо важным делам

— Да, — коротко ответил Дорохов.

— Тогда садись за руль, — проговорил Виталий, доставая пистолет. — Возможно, придётся отстреливаться.

Оказалось, что Углич был прав. Спустя несколько минут вслед их машине раздались выстрелы.

Виталий высунулся из машины. За ними следовало два внедорожника. Углич прицелился в покрышку и выстрелил. Мимо. В ответ выстрелил мужик из внедорожника. Пуля просвистела около уха Углича, поцарапав висок.

— Господи, да скажите же им, что вы из полиции! — прокричал Дорохов.

— Это люди Картёжника, — сказал Углич. — Думаешь, тот факт, что я — полицейский, их остановит? В нашей стране жизнь блюстителя порядка недорого стоит.

Валентин осёкся и замолчал.

Углич вновь высунулся из окна и выстрелил по покрышке правого внедорожника. В этот раз удачно. Автомобиль занесло и он столкнулся с левым внедорожником.

Виталий улыбнулся. Одним выстрелом вывел сразу двоих противников. Лучше и быть не может.

Остаток пути Углич с Дороховым доехали без неприятностей.

— Ну, я пошёл! — произнёс Валентин.

— С Богом! — откликнулся Виталий.

Дорохов торопливо побежал к салону "ТАТУ".

* * *

Дорохов на ходу перепрыгнул детские качели и помчался прочь. За спиной были слышны крики и выстрелы, но Дорохов не обращал на них никакого внимания. Единственным, за что он благодарил Бога, был тот факт, что преследователи не отличались особой меткостью.

Направо, налево, опять направо...

Животный ужас надел свою маску на лицо Дорохова.

Тупик.

Трое преследователей не спеша подошли к Валентину.

— Вот и попался! — сказал самый рослый из них, нацелив на Дорохова пистолет.

— Подождите! — пролепетал Валентин. — Вам за моё убийство никто не заплатит.

Убийцы рассмеялись.

— Как раз таки заплатят! — сказал один из них. — Три орла на плече... или ты не в курсе?

— Там не три орла! — ответил Дорохов, поднимая рукав.

Убийцы застыли на месте.

— У меня по математике в школе была хорошая твёрдая двойка, — произнёс рослый. — Но здесь и вправду не три орла.

На плече Дорохова красовалось четыре орла.

— Он набил себе четвёртого! — произнёс второй убийца.

— И что теперь? — не понял третий.

— Домой идём! — произнёс первый убийца.

— А кого ж нам теперь валить? — не понял второй убийца. — Татуировщика?

— На этот случай это не предусмотрено, — сказал первый. — Разве что, за ложный донос.

— А кто донёс?

— Да Ботвинин с Дмитриевым...

Убийцы, абсолютно охладев к Дорохову, неторопливо шли прочь.

Валентин перевёл дух. Ему удалось. Он выжил. Выжил. ВЫЖИЛ!

Теперь ему ничего уже не грозило.

Дорохов тихо простонал и потерял сознание.

* * *

Следаков, Углич и Салютов сидели за столом и обсуждали произошедшее.

— Фёдор Андреевич! — восхищённо сказал Салютов. — Объясните, как...

— Тут, в общем-то, и объяснять нечего, — проговорил Следаков. — Всё просто. Четыре — не три!

— Кстати, Дмитриева с Ботвининым, тех самых "друзей" нашего Дорохова, пристрелили, — произнёс Углич. — Говорят, что это были люди Картёжника.

— Что ж, справедливость восторжествовала, — задумчиво сказал майор Следаков. — Хоть в чём-то в этом бренном мире...

Дело 4

Свидетели

Максим Хворостов, больше известный под кличкой Картёжник, сидел перед барной стойкой и неторопливо курил сигару. Он был привычно одет в бледно-жёлтые пиджак и брюки и такого же цвета шляпу. Также Картёжник обладал небольшим, но заметным животом.

Думы Хворостова были далеки от нервной жизни бара. Через несколько месяцев Максим собирался баллотироваться в депутаты от своего города. Крепкие, но не слишком законные связи должны были ему в этом помочь. В своих мечтах Картёжник уже представлял себя вальяжно развалившемся в роскошном кресле депутата.

Но были и неприятные мысли.

Во-первых, Хворостова тревожили опасения насчёт Гения. Этот одноглазый придурок был жив и, мало того, находился на свободе. Картёжник знал, что Гений никогда ему не простит потерю глаза, и, наверняка, сейчас выносит план лютой мести.

Во-вторых, Максим был готов просто уничтожить майора полиции Следакова. Старый хрыч постоянно ставил ему палки в колёса. А недавно Следаков совсем обнаглел. Он спас жизнь парня, обречённого Картёжником на верную смерть. И это больше всего выводило Хворостова из себя.

— Господин, у нас нельзя курить, — чей-то голос вывел Максима из лабиринта его мыслей.

— Что? — спросил Картёжник, посмотрев на того, кто это сказал.

Перед Хворостовым стоял невысокий официант с аккуратно постриженными усиками.

— У нас нельзя курить, — повторил официант.

Внутри Максим аж разгорелся от злости. Да как этот официант, это жалкое существо смеет указывать ему, что можно, а что нельзя. Он что, не понимает, с кем говорит? Пальцы Хворостова потянулись к колоде карт, лежащей в кармане.

— Хорошо, — натянуто улыбнулся Картёжник, выкидывая недокуренную сигару. — Я понимаю.

Официант кивнул и пошёл прочь.

Максим вытащил из кармана остро заточенную карту.

— Эй, официант! — окликнул он парня.

Официант обернулся.

— Лови! — с сатанинской улыбкой Хворостов метнул карту в официанта. Карта попала прямо в горло парню.

Картёжник сплюнул на пол и, не спеша, пошёл к выходу, оставляя официанта умирать, а бармена и трёх посетителей с ужасом наблюдать эту картину.

* * *

— Углич! — простонал Виталий, разговаривая по телефону. — Моя фамилия Углич, ударение ставится на "и".

Наблюдавшие за ним майор Фёдор Следаков и старший лейтенант Андрей Салютов не смогли сдержать улыбки. Проклятие Углича, похоже, не отступит от него до самой гробовой доски. Сколько раз он не будет говорить, что его фамилия не является названием города, всё впустую.

Внезапно Углич переменился в лице.

— Что? — спросил он. — Да-да, конечно! Я немедленно передам это Следакову.

— Фёдор Андреевич! — обратился Виталий к майору. — Похоже, нам выдался нереальный шанс взять Картёжника за жабры. Он убил своей картой человека на глазах у четырёх свидетелей в баре "Старая кляча".

— Что ж, от нашего старого друга Хворостова такое можно было ожидать, — задумчиво произнёс Следаков. — С тех пор, как его чуть было не поджарил Гений, Картёжник совсем страх потерял. По коням!

Минут через десять сыщики уже были на месте преступления.

— Что мы имеем? — спросил Углич у полицейского на входе.

— Убит Борис Хотеев, официант этого бара, — ответил полицейский. — Четыре свидетеля — бармен Дмитрий Свалин и трое посетителей: Денис Проволкин, Михаил Краснов и Филипп Терасов. Все готовы дать показания в суде.

— Будем надеяться, они не изменят своих показаний, — произнёс Следаков и с грустью добавил. — И при этом останутся живы.

* * *

— Ты проявил себя необоснованно глупо.

В небольшой комнате Картёжник стоял напротив человека, сидящего в кресле. Из освещения присутствовали лишь три свечи. Правда, эти свечи слабо освещали лицо собеседника. Хворостов прекрасно знал лицо Большого Отца, человека, с которым беседовал, но страсть того к сокрытию личности была частью Ритуала.

— Ты проявил себя необоснованно глупо, — повторил Большой Отец.

— Такого больше не повторится, — потупив взгляд, произнёс Картёжник.

— Хочется в это верить, — сказал человек в кресле. — Иначе ты Нам будешь совсем не нужен.

Хворостов сглотнул слюну. Большой Отец подчеркнул слово "нам". А это совсем не к добру...

— Мы поможем тебе избежать тюрьмы, — произнёс Большой Отец. — Но наказания тебе всё равно не избежать.

— Может, не надо? — выдавил из себя улыбку Картёжник.

— Приступайте! — человек в кресле махнул рукой.

Из темноты вышло трое амбалов и направились к Хворостову.

— Нет! — пролепетал Картёжник. — Не надо, парни! Нет! НЕТ!

Орущего Максима за руки уволокли из комнаты.

— Такое поведение ещё было бы простительно для юнца, — проговорил Большой Отец. — Но для него...

* * *

Денис Проволкин сидел на скамейке в парке. Его пекинес резвился рядом на зелёной лужайке. Из головы Дениса никак не шли вчерашние события.

Он, конечно, слышал, что Картёжник — жестокий преступник, глава банды отморозков, за которым стоят весьма влиятельные люди, но чтоб до такой степени... Убить человека средь бела дня, на глазах у свидетелей — наглости Картёжника оставалось только завидовать.

Размышления Проволкина прервал чей-то тихий голос.

— Разрешите присесть?

Денис поднял взгляд. Перед ним стоял невысокий человек в зелёном пальто. Лицо было небрито уже несколько дней. Печальный взгляд синих глаз незнакомца постепенно окутывал Проволкина.

— Садитесь, — пожал плечами Денис.

— Вы, я так понимаю, Денис Проволкин? — поинтересовался человек.

— Да, а откуда вы...

— Моё имя вам ничего не скажет, — произнёс незнакомец, не отрывая от Дениса печальный взгляд. — Можете называть меня просто Бор.

— Но...

— Меня подослали к вам, поскольку вы были свидетелем убийства, — продолжил Бор. — Точнее, вы не были его свидетелем.

— В смысле? — не понял Денис.

— Ведь вчера совсем не Картёжник убил официанта, верно? — печально глядя в лицо Проволкина, сказал Бор.

— А кто?

— В бар ворвался Гений. И, чтобы подставить своего давнего врага, Картёжника, убил картой официанта. Вот и всё.

Дениса перекосило.

— Я не пойду на такое.

— Тридцать тысяч евро.

Проволкин хотел что-то сказать, но осёкся. Бор предлагает ему взятку? Что ж, с этим он как нельзя вовремя. Денис как раз собирался купить себе машину.

— Я не знаю, я...

— Сорок тысяч.

— Но...

— Пятьдесят тысяч.

Денис на секунду задумался.

— И как я получу эти деньги? — спросил он.

— Не волнуйтесь, деньги найдут вас сами, — ответил Бор. — Главное для вас — сказать то, что я вам сказал.

— По рукам!

* * *

Михаил Краснов сидел во дворе своего дома и курил сигареты одну за другой. Он обдумывал то самое происшествие, когда Картёжник на его глазах прикончил молодого официанта.

Михаил понимал, что за этим бандитом стоит довольно много, скажем так, не слишком честных людей. Вслед за этим напрашивался вывод, что скоро за ним придут. И попросят сменить показания за приличную сумму.

Но Краснов не из таких.

Если Картёжник идо такой степени обнаглел, пусть получит то, что заслужил. Михаил не станет его выгораживать ни за какие коврижки.

В момент этих раздумий к Краснову подошёл небритый человек в зелёном пальто.

" — О, а вот и они!" — подумал Михаил.

— Здравствуйте! — поздоровался незнакомец. — Моё имя вам ничего не скажет. Называйте меня просто Бор. Я...

— Я знаю, вы пришли сюда по поводу происшествия в баре, — оборвал его Краснов.

Бор удивлённо вскинул брови.

— И вы, конечно... — начал было он.

— И я, конечно, прошу передать через вас Картёжнику, — произнёс Михаил. — Что бы пошёл он... Ну, короче, по известному адресу.

— Вы, должно быть, не понимаете...

— А что, у вас есть весомые аргументы? — поинтересовался Михаил.

Бор улыбнулся.

— Конечно же, есть, — сказал он. — Тридцать тысяч евро.

— Я не продаюсь, — улыбнулся Краснов в ответ.

— Сорок тысяч.

— Нет

— Пятьдесят тысяч.

— Нет.

Бор нахмурился.

— Ладно. Шестьдесят тысяч.

— Я не продаюсь! — гордо сказал Михаил, вставая с лавки. — Сядет ваш Картёжник. Причём сядет надолго.

И Краснов медленно пошёл прочь. Бор проводил его глазами, полными грусти и печали. И когда Михаил скрылся за поворотом, Бор достал телефон и позвонил.

— Краснов отказался, — устало сказал он.

* * *

Михаил разъяренно шагал по скверу. Он не намерен играть по их правилам. Ещё чего не хватало. Картёжник вышел за рамки дозволенного. И он за это поплатится.

Краснов быстро переходил через дорогу, не видя ничего вокруг. Он так и не успел заметить надвигающийся внедорожник без опознавательных знаков. Внедорожник сбил Михаила, перекинув его через себя. Краснов, как тряпичная кукла, пролетел несколько метров и шлёпнулся на асфальт. Когда толпа зевак сгрудилась над его телом кучей, Михаил был уже мёртв.

* * *

Филипп Терасов неторопливо шагал по улице. Он находился в состоянии шока после всего пережитого. Умирающий бармен и нагло улыбающийся Картёжник не хотели идти у него из головы. Вот уже второй день после жуткого события жуткие сны и воспоминания преследовали Филиппа, не на секунду не отпуская.

Дело в том, что Терасов был крайне впечатлительным человеком. В детстве он однажды стал нечаянным свидетелем гибели воробья в лапах у кошки. Эти воспоминания терзали его несколько лет. Так что ничего удивительного в том, что убийство бармена надолго врезалось в разум Филиппа, не было.

Внезапно Терасова остановил небритый мужчина в зелёном плаще.

— Я так понимаю, вы — Филипп Терасов? — произнёс незнакомец.

— Да... — Филипп обомлел.

Всё. За ним пришли. Это конец. Прикончат. Также, как и официанта. Прямо здесь. Прямо сейчас.

— А в-в-вы что, з-з-за мной? — пролепетал Терасов.

— Можно сказать и так, — пожал плечами незнакомец.

У Филиппа появилось желание резко свалиться в обморок.

— Называйте меня Бор, — произнёс собеседник.

— Вы что, меня убьёте? — обречённо спросил Терасов.

— Ну, зачем же так сразу, — не смог сдержать улыбки Бор. — Для начала я хотел бы с вами договориться.

Лицо Филиппа прояснилось.

— Так значит, надежда есть? — спросил он.

— Конечно же! — ответил Бор. — Вам просто достаточно дать показания, что официанта убил вовсе не Картёжник, а Гений, его заклятый враг. Он намеренно кинул эту карту, украденную у Хворостова, чтобы все подозрения пали на него.

— И вы меня не убьёте?

— Если вы не откажетесь. Вот Краснов, к примеру, отказался. Теперь его труп лежит в местном морге.

— Всё понятно. Я скажу всё так, как надо.

— Вот и ладно, — улыбнулся Бор.

* * *

— Плохие новости, Фёдор Андреевич, — проговорил Салютов.

Следаков сидел за своим креслом и внимательно смотрел на Андрея. Рядом, как и всегда, сидел Углич. Они оба предчувствовали, что сейчас скажет Салютов.

— Плохие новости, Фёдор Андреевич, — повторил Салютов. — Проволкин и Терасов изменили показания. Краснова сбил внедорожник без опознавательных знаков. Насмерть.

— Случилось то, чего я и боялся, — сурово произнёс Следаков. — Свидетели, похоже, закончились.

— Не совсем, — отозвался Углич. — Остался ещё бармен. Дмитрий Свалин.

— Так чего мы ждём? — поинтересовался Фёдор Андреевич. — Срочно выезжаем к нему!

Через пару минут все трое уже сидели в машине.

— Вы хоть что-нибудь понимаете в поведении наших свидетелей? — спросил Салютов у Следакова. — Лично я не вижу никакой логики в такой резкой смене показаний.

— Всё просто, — ответил майор. — Над ними хорошо поработали. Чувствуется рука мастера. Рука Бора.

— Кого-кого? — не понял Андрей.

— Бора, — проговорил Фёдор Андреевич. — В миру Бориса Карпатова. Редкого проходимца, обладающего уникальным даром внушения. В прошлом, кстати, прекрасного психолога.