Неделя: Истории Данкелбурга

Сегодня... Казалось, что прошло не меньше недели с того момента, как ко мне в парке подошёл легко одетый блондин с повязкой на глазу. Стремительная смена событий набросилась на мою размеренную жизнь, словно кошка на клубок ниток, спутав их все в чудовищные узлы...

Всё в голове перепуталось...

Мы сидим молча.

Ближе к полуночи позвонила Минди. Телефон разрывается, как сумасшедший. Я подняла узкую трубку, из которой тут же полился взволнованный голос подруги:

— Катарина! Катарина! Как ты? Почему к телефону не походила?

— О, привет, Минди. Не знала, что ты звонила...

— Как ты? — не могла успокоиться моя рыжая подруга.

— Всё в порядке, поверь.

— Что у вас там с Гарри случилось?

— Мы расстались...

— Что? — голос Минди взвизгнул, как лопнувшая струна, — И ты так легко об этом говоришь! А ещё врёшь, что у тебя всё в порядке!

— Минди, — решительно остановила я подругу, — Всё действительно хорошо: меня это почти не задело. Тут так вышло, в общем, я поняла, что вовсе его не любила. Он всё это время был мне не нужен...

— Два месяца, Катарина! Вы же встречались два месяца! И тут вдруг 'не нужен'? Я тебя не понимаю...

— Ничего страшного, я себя сама не совсем понимаю... День выдался необычным...

— В каком смысле? — недоверчиво проворчала рыжая.

Я украдкой оглянулась на Эрика.

— У психолога была! — а ведь почти не соврала, — Он быстро вернул мне благостное расположение духа!

— Да? Знаешь, Катарина, совсем не ожидала, что так обернётся, и всё это...

Она некоторое время молчала в трубку.

— Ладно, Минди, спасибо, что позвонила, но, знаешь, я очень сильно устала. Встретимся завтра на работе.

— Хорошо, Катарина, до завтра...

Я повесила трубку, звякнувшую рычагами. Этот звонок оказался спасительной нитью — я так глубоко погрузилась в собственный мир диких мыслей, что плохо стала различать реальность...

Но нет — я дома. Вот рядом со мной сидит Эрик, он ещё не ушёл. Уставший блондин откинулся на спинку дивана и мурлыкает себе под нос какую-то мелодию...

Прервавшись, он с интересом спросил:

— Это твоя подруга?

— Да, её зовут Минди.

— И вы вместе работаете?

— Да, составляем и продаём букеты...

— Флористка! — задумчиво воскликнул Эрик, — А я-то всё думал, что ты парфюмер! А это были всего-то ароматы цветов...

— Эрик! — вырвалось из меня, — Я хочу знать, кем ты работаешь!

Блондин застыл с отстранённым лицом. Он думал, что давным-давно отгородился от этого вопроса, но не тут-то было! Я и не думала упускать возможность разузнать об Эрике как можно больше.

Главная тайна этого человека с пиратской повязкой — его работа!

— Я ведь как-то сказал, что работаю психологом, — нарушая обещание, начал юлить Эрик.

— Если честно, ты сказал, что твоя профессия тесно связана с психологией, а это не одно и то же! Ещё ты сказал, что то, чем ты занимаешься, опасно!

— И я не врал: всё это действительно может быть опасным для тебя! — на лице Эрика впервые появилось выражение лёгкого страха...

— Я не боюсь!

— Потому что не понимаешь, о чём говоришь...

— Так расскажи!

— Да как же ты не поймёшь, Катарина! — начал повышать голос Эрик.

— Не забудь про обещание...

Эрик смолк на полуслове, застыв с открытым ртом. Захлопнув его со звонким щелчком, он недовольно замотал головой, хлопнул себя по коленям и поднялся. Скрестив руки за спиной, блондин начал вышагивать по комнате. На лице его застыла сосредоточенность, смешанная с досадой...

Он определённо не ожидал такого...

— Я расскажу только при условии, что ты не проболтаешь никому!

— Я обещаю! — честно ответила я.

— Много же обещаний для одного дня, — Эрик, то ли сразу поверил мне, то ли решил расслабиться, но моментально повеселел и даже стал улыбаться.

Он продолжил расхаживать по комнате и остановился только у полки с пластинками.

— Ты, возможно, знаешь, что город делят между собой мафия семьи Фуокозо, преступная организация Ротвейлера и ряд крупных уличных банд. Так вот, я являюсь членом мафии!

Пожалуй, что-то подобное я и подозревала: раз уж знать о профессии Эрика опасно, то она явно тесно связана с правительством или криминалом. Для работы на правительство Эрик имеет слишком вызывающую внешность, так что догадаться оказалось несложно.

Но зато теперь в моих венах порядком увеличилось адреналина! Одно дело — догадываться, и совершенно другое — осознавать, что в шаге от тебя стоит самый настоящий террорист.

Меж тем, Эрик продолжил рассказ:

— Какое-то время я действительно был психологом, но судьба сыграла со мной злую шутку, подсунув в клиенты видного в клане мафиози. Я быстро смог помочь ему, и тот моментально растрепал обо мне в верхах! Помнится, приехала машина, меня посадили на заднее сиденье и увезли к себе, заставив заниматься своей прямой обязанностью. Так где-то год я просто лечил бандитам мозги...

Потом всё изменилось — меня заставили работать с всякими там людьми, которые клану Фуокозо были не очень приятны, однако могли что-то важное нашептать на ухо. Используя свои психологические методы, мне пришлось развязывать им языки, отличать правду ото лжи, находить те абстрактные точки, на которые следовало давить.

Дальше было только интереснее: приходилось изучать анатомию, отрабатывать технику запугивания, методы сильного давления и, как следствие, научиться разного рода пыткам... Не всякого человека можно расшатать настолько, что он начинает говорить правду.

В конечном итоге, теперь я в клане мастер по допросам и, по совместительству, палач. Теперь ты понимаешь, Катарина, что любое твоё неверное слово, касательно того, что я только что рассказал, может привести к тому, что именно я вынужден буду тебя убить...

— Я это понимаю... — осипшим голосом ответила я.

Эрик посмотрел на свои наручные часы. Выражение его лица стало довольно равнодушным и отчуждённым. Он, бесспорно, желает поскорее уйти и никогда больше не встречать. Ему неприятна вся произошедшая ситуация...

— Сожалеешь, что спросила?

— Нет, — не раздумывая ответила я, — Нисколько не сожалею!

Эрик насторожено взглянул на меня, прищурился и через несколько секунд на его лице расплылась широченная улыбка. Он, очевидно, ожидал больших проблем с раскрытием его тайны...

Напрасно. Сегодня со мной вообще не должно возникать трудностей!

Провести эту ночь с тобой,

Как в том старом свидании,

Вспоминать былое под луной...

Вот оно — моё желание!

Посетить наше старое кафе,

То, где играют цыгане

Танцевать до окончания дня

Вот оно — моё желание!

Мы поднимем бокалы с вином,

Я буду смотреть в глубину твоих глаз,

Я буду чувствовать касание твоих губ

И ощущать их нежный вкус.

Слышать, как ты тихо шепчешь,

Когда настало время прощанья:

'Дорогой, я буду любить тебя вечно!'

Вот оно — моё желание!

(песня Патрика Нигельмана 'Моё желание', пластинка 'Тринадцать лун')

— А как ты... — конец моего вопроса съела внезапная немота. Я непроизвольно озвучила возникшую в голове шальную мысль, но, к счастью, своевременно успела замолчать.

— Как я потерял глаз? — легко догадался Эрик.

Я смущённо отвела взгляд, поскольку искренне считаю, что спрашивать человека о таком крайне невежливо. Нельзя заставлять человека вспоминать о неприятных страницах их прошлого...

— Ну, да...

— Это, — Эрик пустился в воспоминания, нисколько не обидевшись, — Это было во время одного допроса. Ко мне доставили одного амбала: не меньше двух метров высотой, широкий такой, исподлобья всё время смотрит. И глаза я его дикие хорошо помню — настоящий сатана! Он проник на одну нашу точку и убил там двоих голыми руками!

Его вскоре скрутили, начали избивать ногами, сломали ногу, руку и восемь рёбер. Потом нацепили на руки и ноги наручники и привели ко мне — нужно было разузнать, откуда он появился, зачем и кто его нанял. Я пытался спрашивать, но он молчал, как немая рыба. Пришлось взять нож...

Помню, как колол его в болевые точки, а он лишь мычал сквозь зубы. А потом вдруг разорвал цепь наручников, выхватил у меня нож и попытался ткнуть в лицо! Еле успел отскочить, но глаз он мне задел... Спасти его уже было невозможно, так что я с тех пор неразлучен с повязкой.

— Досадно... Так хотелось бы посмотреть на тебя без неё...

— Могу тебе это устроить, — Эрик потянулся к повязке.

— Нет, нет! — я отвернулась и замахала руками, стараясь остановить одноглазого, — Я имела ввиду тогда, когда ты ещё не был травмирован.

Эрик бодро рассмеялся, убирая руку от чёрной полоски ткани, закрывающей пустую глазницу.

— Я знаю, просто пошутил! Но, по правде говоря, время уже позднее, думаю, и тебе, и мне пора забыться сном! Конечно, было очень приятно быть сегодня с тобой!

— Мне тоже, Эрик! — жалко было отпускать его, хоть и придётся.

Я поднялась, чтобы проводить блондина. Эрик сделал шаг в мою сторону:

— Но, перед тем, как уйти, я должен предложить тебе ещё один тест, — психолог достал из кармана прямоугольник из картона, — Здесь другая картинка — скажи, что на ней видишь, Катарина?

Я приняла из его рук картонку и внимательно посмотрела на неё: похожие хаотичные пятна самых разных цветов. Эти аляповатые мазки складывали собой что-то совершенно невообразимое...

Я озвучила все одну из сотен приходящих на ум ассоциаций:

— Вижу здесь море, солнце скрывается над горизонтом, а в небе, совсем низко над водой, летают чайки... или это летучие рыбы...

Эрик довольно улыбнулся и забрал из моих рук карточку. Его голубой глаз азартно сверкнул в свете люстр...

— В чём дело? — недоумённо захлопала я глазами, повторно улыбаясь вслед за ним.

— Видишь ли, всё случилось именно так, как я и планировал. Ассоциации с изображением в парке помнишь? Тогда ты не поверила, что они вызваны негативным восприятием окружающего. Так вот, сейчас я предложил тебе то же самое изображение...

Эрик Пансмакер ушёл ровно в полночь. Он навсегда покинул мою жизнь, оставив немало тем для размышления. Его философия, оставшаяся в моей голове, безусловно, изменит мою жизнь.

Я сижу на подоконнике, прижавшись лицом к ледяному стеклу. С той стороны ночь. Как только наступила среда, в небе закружились первые снежинки...

Навеки ваша, Катарина!