01. Бал тысячелетия. Часы с боем

— Эй! — позвала Элис. — Есть тут кто? Мне нужен часовой мастер.

Худая фигура разом вынырнула из-под стола, зажав в зубах тонкое шило с костяной ручкой. В соломенных волосах парня — он был едва ли старше Элис — запутались всевозможные шестеренки и винтики, а за ухо было залихватски заткнуто длинное фазанье перо, невесть зачем нужное часовщику.

— Лупа упала, — смущенно сообщил парень, демонстрируя собственно лупу. Потом резко распрямился, пытаясь одновременно привести в порядок волосы, протянул руку. — Валентайн В. Валентайн. С кем имею честь?..

— Элис Найтшед, — Элис пожала влажную ладонь, для чего ей пришлось преодолеть половину комнаты, перепрыгивая через все те же часы. — Мистер Генри сказал, что вы отличный часовой мастер. Видите ли, у меня сломались прадедушкины часы...

— Генри Мрак? — уточнил Валентайн В. Валентайн. Стрелка необычных часов наконец добралась до "Время чая" и он смущенно улыбнулся. — Может быть, чашечку? У меня печенье есть, домашнее. Пальчики оближешь!

Элис беспомощно на него посмотрела.

— Мне бы очень хотелось... Прадедушкины часы, это семейная реликвия. Мне бы хотелось знать, возможно ли их починить...

Валентайн кивнул, вытряс наконец из волос большую часть деталей, выудил перо и воткнул его в единственный в комнате цветочный горшок со скелетом какого-то растения.

— Ну что ж, поглядим, что у вас. Минуточку, я возьму инструменты...

Ящик с инструментами больше всего напоминал сумку врача: маленький кожаный чемоданчик, где всевозможные блестящие вещицы крепятся к стенкам и крышке. Имелось даже что-то, отдаленно напоминающее стетоскоп. Тщательно проверив все кармашки, Валентайн щелкнул замком ящичка и натянул через голову пестрый свитер. Волосы встали дыбом, а шестеренок в них опять прибавилось. Иди с ним по улице было несколько неудобно, все время казалось, что прохожие оборачиваются и бесстыже пялятся им вслед. Самым странным же было то, что на нелепого часовщика никто вообще не обращал внимание: толпа обтекала его, не задевая, и шла дальше, а вот Элис пару раз ударили по локтю.

Оказавшись в квартире Валентайн первым делом, даже не разуваясь, кинулся к часам. Вид у него был совершенно безумный, и Элис аккуратно отступила в сторону кухни, буркнув:

— Я заварю чай.

Часовщик ее даже не услышал.

Чай был уже готов, но всякие попытки оторвать Валентайна от изучения часов оказались безуспешными. Он кивал, бормотал что-то, но на деле не замечал ровным счетом ничего вокруг. Элис выпила чашку чая, вымыла посуду, вытряхнула от крошек салфетки и успела переделать массу неотложных дел. Валентайн и вовсе перестал подавать признаки жизни, и очнулся только спустя полтора часа. Выйдя на кухню, он вымыл руки и с видом врача, сообщающего о смерти пациента, опустился на табурет.

— Боюсь, уже ничего нельзя сделать...

— Пружина сломалась? — предположила расстроенная Элис.

Валентайн покачал головой.

— Хуже. У них кончилось время.

— В смысле? — переспросила Элис.

— Кто-то забрал у часов все их время, и теперь они мертвы, — Валентайн сочувствующе шмыгнул носом. — Сразу видно, это были очень почтенные часы. Прими мои соболезнования... будет лучше, если ты похоронишь их, или хотя бы продашь. Лучше, в другой город. В мертвых часах нет ровным счетом ничего хорошего.

Элис преувеличено бесстрастно разгладила складки на скатерти.

— Спасибо большое и извините за беспокойство. Сколько я должна?

Валентайн нахмурился.

— Ты мне не веришь? Я вовсе не шучу. Избавься от часов. Я бы забрал их у тебя, но вдруг они заразны?

Элис ощутила непреодолимое желание выставить часовщика за дверь. Сначала сумасшедшая старуха с баутой, теперь еще шутник с часами. Для двух дней было многовато. Элис на самом деле любила скучную жизнь, считая ее полезной для душевного равновесия.

— Спасибо большое, — твердо сказала она и поднялась на ноги.

Валентайн уходил долго: собирая инструмент, сбивчиво прощаясь и убеждая продать часы или хотя бы переставить в другое место, потому что, и так далее. Наконец дверь за ним закрылась. Элис перевела дух и бросила короткий взгляд на часы. Они молчали, как мертвые. Надо же, впервые знакомцы старого Генри подвели; этот Валентайн В. Валентайн просто ненормальный. Элис ласково погладила циферблат, сокрушенно качая головой: в довершение всего, у нее в доме больше не было часов. Телевизионные неизменно спешили, при этом каждый день на разное время, сотового телефона у Элис не было. Оставались только электронные, подаренные Кимберли и после того, как разрядилась батарейка, отнесенные на чердак.

Чердак у всех жителей дома был общий, поделенный тонкими фанерными перегородками на небольшие отсеки, на дверцах были грубо написаны номера квартир. На самом деле чердаком пользовались двое или трое: одна милая старушка совершенно точно хранила там свои соленья, а немолодой фотограф из 27 квартиры устроил в своем отсеке лабораторию. Так что на чердаке всегда пахло маринадом, химикатами и вездесущей пылью. Элис нащупала на стене выключатель и, щурясь от неприятного желтушного цвета лампочки, добралась до своей двери. Для нее чердак был просто местом, куда после переезда сволокли все коробки, а также всяческие уже ненужные вещи, вроде поломанной техники. В конце концов, это был совершенно ненастоящий чердак. Включив еще одну лампочку, Элис огляделась. В нагромождении ящиков и коробок отыскать что-либо было непросто, пришлось углубляться в поиски и даже раскопки. Отодвигая от стены прикроватную тумбочку из безвкусного розового пластика — подарок матери на новоселье — Элис случайно уронила картонный цилиндр; он упал с негромким стуком, и по полу раскатились стеклянные шарики. Элис не помнила, чтобы приносила на чердак что-то подобное, она вообще не помнила, чтобы у нее хоть когда-то были эти самые шарики. Даже в детстве она не особенно любила эту игру, предпочитая ей, как и всем иным, чтение книг. Откуда они тогда взялись? Элис попыталась перечислить тех родных и знакомых, кому могли бы принадлежать злополучные шарики. Только если Джиму, но он ни разу не навестил сестру в ее квартире. Элис осторожно присела, чтобы собрать шарики — так недолго и упасть и разбить что-нибудь — и увидела крысу. Крупная серая тварь сидела между ножками розовой тумбочки на задних лапах, держа в лапах три или четыре прозрачных шара. Усики ее шевелились, глаза моргали, губы подрагивали, обнажая опасные коричневые зубы, и все это сопровождалось негромким ровным тиканьем, в котором Элис опознала голос старых часов. Фыркнув, крыса упала на все четыре лапы и скрылась в дыре над плинтусом. Элис осторожно отодвинулась. Конечно, ходили разговоры, что на чердаке водятся крысы, но она впервые слышала, чтобы эти самые крысы воровали детские игрушки.

— Я слишком впечатлительная, — сказала Элис как можно громче.

Потом она встала и поспешила покинуть чердак, махнув рукой на часы. Куда проще купить на ближайшей барахолке милый старый будильник, чем искать в этом кавардаке сравнительно небольшой пластиковый диск. Выходя, она совершенно машинально сунула один из шариков в карман.

Никогда нельзя было сказать точно, сколько во дворце комнат. Не то, чтобы их количество менялось, но с ними явно творилось что-то неладное. Неизменными оставались только кабинет Короля — такой пустынный и в то же время по-своему уютный, что тут просто ничего не могло произойти лишнего — и чердак. Разве что иногда последний вдруг оказывался подвалом, или просто чуланчиком для метел на третьем этаже северной башни. Сейчас это определенно был чердак.

Стоя перед зеркалом в простой ореховой оправе, можно было разглядеть множество любопытных вещей. Отраженные предметы меняли цвет, форму, назначение, порой даже свою суть, неизменным оставался только король, и его, надо сказать, это устраивало. Принято было считать, что зеркало говорит только правду, и в таком случае это была правильная правда. А еще сейчас в зеркале отражалась мерзкая серая крыса, держащая в лапках горсть первоклассного времени. Не пришлось даже поворачиваться, чтобы испугать незваную гостью: она юркнула в темноту между по одному движению высокой брови. И все равно, нельзя было считать это хорошим результатом. С другой стороны, скоро можно было ждать гостей, столь необходимых всему королевству. Крысы — верная примета, это все знают.

Нелепо конечно, на по четвергам Элис снился один и тот же сон: огромные пространства раскинувшиеся под пасмурным небом. Запутанные лабиринты аккуратно постриженных живых изгородей (такие можно встретить в старых замках), бездонные лиловые озера, диковинные животные и все, что обязательно должно быть в настоящей волшебной стране. Был даже замок, вгрызающийся шпилями в тучи, достаточно зловещий, хотя и очень красивый. В таком замке мог бы жить великан, или спать заколдованная принцесса, или, возможно, охранять несметные сокровища дракон. Элис ни в одном из своих снов так и не добралась до этого замка, зато она на протяжении многих лет каждый четверг летала над землей, воображая себя то птицей, то ветром. Здесь пахло по-особенному, здесь совершенно по-другому текло время, и пространство также вело себя не как в обычном скучном мире. Это место из снов никогда не могло наскучить.

В этот раз Элис долго снился циферблат старых часов с неподвижной стрелкой, замершей между "четверг" и "время чая", и он уже успел поднадоесть. Потом она смогла наконец оттолкнуться от земли, взлететь и воспарить над зелеными холмами, кое-где испятнанными вереском. Ветер понес ее прямо к замку, и впервые Элис подобралась к нему так близко, что можно было разглядеть стрельчатые и круглые окна, двери, висящие в пустоте, лестницы, начинающиеся от какого-нибудь окна и уводящие круто в небо. А потом она увидела, первый раз за долгие-долгие годы, обитателя замка. Он сидел на подоконнике, беззаботно болтая ногами и вертя в длинных пальцах крупный стеклянный шар. Поведение его явно не соответствовало облику, по крайней мере, для такого легкомыслия незнакомец был чересчур... взрослым. Во сне Элис дала бы ему лет сорок, ну, может, чуть меньше, а в его серо-зеленых глазах плясали такие черти, что человеку должна была быть вся тысяча лет. Он кинул Элис шар. Машинально поймав его, Элис ощутила неожиданное тепло и покалывание в пальцах. Стекло расплавилось и потекло, капая на землю. Пошел дождь, также впервые за все время, что Элис навещала эти места. Незнакомец изящно спрыгнул в комнату и прикрыл за собой ставню. Свет мгновенно погас. Показать, кто здесь хозяин еще более простым и доступным способом было бы затруднительно.

Элис открыла глаза. Дождь барабанил по железной лестнице, на кухне хлопала на ветру форточка. Все было таким привычным и таким обыкновенным. Выбравшись из-под пледа, Элис открыла балконную дверь и подняла телефонную трубку. Гудки. Потом она набрала номер Кимберли, прислушалась к вполне ожидаемому сигналу "занято". Совсем не о чем было беспокоиться, даже если незнакомец из сна не идет из головы. Он был совершенно спокоен и бесстрастен, но Элис отчего-то знала: стоило ему улыбнуться, и просыпаться бы совсем не захотелось.

Нет, на самом деле все сегодня было неправильным.

Элис налила себе холодного чаю, присела на край кухонного стола и стала смотреть на улицу. Это было довольно-таки интересное занятие, по крайней мере — на время одной чашки. По стеклу медленно стекали струйки воды, меняя очертания дома напротив. На крыше кто-то суетился, кажется, устанавливал громоотвод, точнее было не разглядеть. Отставив чашку, Элис взобралась на стул и закрыла все еще хлопающую форточку. Повернув ручку, она обернулась и вновь увидела крысу. Вернее, существо размером с крысу, но слишком уж человекоподобное. Существо крутануло в ручках зеркало от пудреницы, посылая в глаза Элис зайчика, резко развернулось и припустило бежать.

Элис последовала за ним, удивляясь, что никак не может нагнать такое коротконогое создание. "Я все еще сплю", — догадалась она, и перестала удивляться чему-либо.

Существо поднырнуло под входной дверью (Элис пришлось ее все ж таки открыть) и побежало вверх по лестнице. У двери на чердак оно остановилось, приставило зеркало к стене и постучало. Ручка чердачной двери медленно повернулась. Элис замерла в предвкушении чего-то необычного, как во всяком четверговом сне. Дверь распахнулась, и за ней оказалась чернота, и уходящие далеко вниз ступени. Крошечное существо вновь подхватило свое зеркало и припустило по лестнице со страшной скоростью, по мере отдаления все увеличиваясь в размерах. Вот оно стало размером с кошку, с терьера, со средних размеров ризеншнауцера, с ребенка, с подростка... Впрочем, оно так и осталось карликом. Элис осторожно заглянула в черноту, в которой скрылась незнакомая тварь. Чернота была странной, но не особенно страшной и едва ли враждебной. Элис начала осторожно спускаться, и эта чернота облепила ее, как пена. Дверь за спиной вскоре захлопнулась, а стены замерцали множеством крошечных звездочек.

Это был весьма необычный сон. Даже для четверга.

Уходя, она неплотно закрыла дверь. Это ли не повод для ликования? Впрочем, ликовать всегда рано. Внимательно изучив все три кристалла, висящие перед креслом, он выбрал самый маленький и яркий и послал его в черноту. Может быть, эта девочка умеет быть благодарной? Хотя, это вряд ли. Благодарность, не самая характерная для людей — а также, любых других разумных существ, если уж говорить честно — черта. В любом случае, раз в сотню-другую лет приятно побыть щедрым.

Шар исчез в сумраке.

Больше всего на свете она сейчас желала знать, куда подевалась Элис Найтшед. Но даже глаза, способные проникать сквозь стены, не могли найти девчонку. Одно можно было сказать точно: квартирка опустела и замерла. Старуха выбралась из-за плинтуса и подошла к часам, крутанула стрелки. Где бы сейчас не была Элис, на спасение у нее просто не хватит времени.

Глава третья,

о заманчивых предложениях, направлениях, времени и прочей чепухе

Если ты сложишь это слово,

ты будешь сам себе господин,

и я подарю тебе весь свет

и пару новых коньков.

Г. Х. Андерсен

Рука в щегольской жемчужно-серой перчатке легко проникла сквозь корпус часов, словно они были не из дерева, а, скажем, из воздуха или воды. Немного пошарив внутри, рука выбралась наружу, пальцы разжались, и три мутных стеклянных шарика на ладони с трудом поймали луч света. Этого следовало ожидать еще тогда, когда появилась крыса, но ни единое живое существо не любит верить своим дурным предчувствиям. Ситуация была настолько скверная, что впору смеяться. Однако король не был бы королем земель, простирающихся от замка и так далеко, как только хватит воображения ребенка, если бы не сделал вид, что все в порядке, не поверил в это сам и не убедил своих подданных. Последних, впрочем, можно было убедить в чем угодно: они были в каком-то смысле частью своего повелителя.

Забыв о времени, стоило заняться делами куда более насущными. Взять хотя бы девушку, которая, отправляясь в неизведанные сказочные страны, совершенно машинально берет зонтик — лиловый — и пакетик лакричных палочек!