01. Бал тысячелетия. Часы с боем

— Что-то не так? — мужественно спросила Элис.

Джарет не удостоил ее ответом, напряженно прислушиваясь. На лице его ничего не отражалось, но это, кажется, было нормой. На какую-то секунду по губам скользнула улыбка, едва заметно приподнялась замысловатая бровь. Элис почувствовала себя неуютно, потому что не в ее правилах было кого-то разглядывать, поэтому она перевела взгляд на еще одну ведущую не туда лестницу. На верхней ступеньке, прямо в дверном проеме сидела крупная серая крыса, держа в лапах несколько стеклянных шариков.

— Крыса, — сообщила Элис очевидное.

Джарет посмотрел на крысу взглядом, от которого самой Элис сразу захотелось стать чем-то маленьким и незаметным. Впрочем, взгляд прошел вхолостую. Тогда король крутанул в пальцах трость; крыса коротко взвизгнула и юркнула в темноту, шары рассыпались по земле, медленно тая. Поскольку Джарет опять погрузился в свой транс, Элис предпочла отойти в сторонку и присесть на постамент статуи. Ну вот, опять не та дверь!

Ты, конечно, думаешь, что это не та дверь, — шепнул ей тихий голос, — а дверь самая что ни на есть верная. Все дело во времени.

Элис быстро огляделась по сторонам. Вокруг не было никого, кроме Джарета — а на него голос был совсем не похож — и скульптур.

Не дергайся, — шепнул голос. — Ты сидишь у моих ног. И знать мое имя совершенно необязательно.

Элис повернула голову и посмотрела на статую. Кого та изображала, сказать было сложно, это было нечто бесполое, бесформенное, весьма унылое и выцветше-серое.

Да, все дело в том времени, которое ты носишь с собой, — продолжил голос. — У тебя есть только последний момент, а он совершенно не годиться в сложившейся ситуации.

— Что значит — последний момент? — спросила Элис.

О... — голос вложил в одну букву все возможные чувства и мысли, но потом все же выразил их яснее. — Это значит, что спасение придет за минуту до гибели.

Гибнуть Элис была категорически не согласна. Вскочив, она подбежала к двери и внимательно ее оглядела. Правда, ничего нового это не принесло.

— Услышала что-нибудь полезное? — спросил Джарет.

Вероятно, он уже некоторое время спокойно наблюдал за ней, поигрывая тростью. О чем бы с ним не разговаривали шепчущие, сказанное никак не повлияло на настроение короля.

— Ничего особенного, — буркнула Элис.

— Ну, раз так... Здесь нам не пройти. Есть еще один способ, но боюсь, — уголки губ Джарета дрогнули, — то место тебе совсем не понравиться.

— А до этого момента я была исключительно в восторге! — сварливо объявила Элис. — Куда идти? Опять будем общаться с местной фауной?

— В некотором роде, — Джарет протянул ей руку.

Элис демонстративно сунула руки в карманы, для чего пришлось опять зажимать зонтик подмышкой. Ничуть не смутившись, король гоблинов пошел какой-то странной дугой. Элис пришлось бежать так быстро, как только это возможно, чтобы нагнать его.

Ее глаза и уши приносили новости отовсюду, и новости были настолько восхитительные, что старухе хотелось танцевать. Приобняв за талию потрепанный манекен, она изобразила несколько па и замерла, хлопая в ладоши. Звук выходил какой-то пыльный и невыразительный, но на это едва ли нужно было обращать внимания.

— Не понравиться, это уж я точно обещаю, — улыбнулась старуха, и вот у кого улыбка вышла по настоящему зубастой.

На этот раз не было ни лестниц, ни дверей. Просто в какой-то момент наступила темнота. Элис стиснула свой зонт, выставила вперед руку и наткнулась на прохладную ладонь в перчатке. Ладонь ждала со стоическим спокойствием, и Элис, оставив на короткое время все свои принципы, вцепилась в нее обеими руками и зонтиком.

— Это недалеко, — с усмешкой пообещал Джарет.

Глава седьмая,

о месте, которое точно не понравиться, а также о том, как Элис вернулась домой

Реальная жизнь? Ты с ней не справилась!

"Зеркальная маска"(10)

Насчет места Джарет был совершенно прав: понравиться такое не могло. Больше всего внезапно открывшиеся помещения напоминали коридоры какой-то больницы, стены которых когда-то давно были выкрашены в голубой цвет, но покрылись вековой пылью. Двери были заколочены крест-накрест, а на коленкоровых банкетках лежали груды картонных коробок. В первую же секунду выражение лиц Элис и Джарета стало совершенно одинаковыми — на них отразилась брезгливость.

— И где мы теперь? — поинтересовалась Элис, изучая свисающую с потолка липучку для мух. — У этого места есть какое-нибудь оригинальное название?

— Никогда не интересовался.

Элис наконец опомнилась, разжала свои руки и принялась с преувеличенной деловитостью охлопывать оба своих кармана. Джарет улыбнулся — каждая его улыбка выходила непохожей на все предыдущие и, очевидно, имела свое совершенно особенное значение — и приложил к губам длинный палец. Идти за ним, стремительно минующим коридоры, было нелегко. К тому же, разболелась щиколотка, под пятку попал камешек, развязались шнурки и...

— Впервые вижу шнурки на тапочках с.. — Джарет наклонил голову к плечу, пытаясь подобрать странным зверям название.

— Собаки, — подсказала Элис, — я думаю, собаки. Все, я поняла, тут кто-то действует мне на нервы. До этого только вы мне давили на психику, если хотите сохранить за собой эксклюзивное право, советую что-нибудь придумать.

Тут она впервые услышала смех Джарета. Причем, если улыбки его носили весьма и весьма серьезную смысловую нагрузку, то смех был совершенно искренним и очень приятным.

— Мне нравиться твоя манера выражаться, — сказал он. — Мне точно никогда не будет скучно, если ты останешься в моем замке.

— Будет, — мрачно пообещала Элис, — потому что я не останусь. Мне кажется, или тут пахнет овсянкой?

Когда Элис было лет десять-двенадцать, ее мать вдруг заинтересовалась идеей здоровой пищи. Овсяная каша готовилась в доме каждое утро, кроме воскресенья, когда подавались мюсли с изюмом. Овсянка, изюм и чай с молоком возглавляли список того, что Элис ненавидела всей душой. Теперь запах из детства заставлял ее скрипеть зубами. Это место действительно действовало на нервы и, пожалуй, могло бы свести с ума.

Джарет сделал вид, что ободряюще улыбается.

— Нам нужно всего лишь дойти до конца этого коридора.

Искомый конец коридора терялся в темноте. Мигали лампы, отчего глаза начинали слезиться. Болела нога, камешек попал под пятку, шну...

Элис плотно сжала в левой руке зонт и достала последнюю лакричную пастилку. Жизнь показалась чуточку лучше. Теперь она достаточно бодро шла за королем, посасывая конфету — чтобы растянуть удовольствие — и внимательно изучая свой зонт, как оказалось, довольно веселый по расцветке. По крайней мере, он был лиловый, а не тускло-голубой.

Скрипнула дверь. Элис с надеждой повернула голову, но в проеме была только очередная уводящая вниз лестница и крыса. Эта оказалась особенно нахальной, подбежала к девушке и вцепилась в тапочек. Элис попыталась смахнуть с себя животное. Она никогда в жизни не боялась мышей, хотя регулярно была свидетельницей того, как ее подружки с громким воплем "мышь!" запрыгивают на стул. Мышей она считала славными существами, но крысы — настоящие серые помойные крысы — совсем другое дело. Глядя на них, Элис не могла отделаться от мысли, что именно эти существа в свое время разнесли чуму по Европе.

— У тебя оригинальный способ мышления, — Джарет спокойно поднял крысу за хвост, швырнул на лестницу и захлопнул дверь.

Замечания, как чудесно Элис будет в его замке, не последовало. Это даже немножко удивило. Постепенно она начала привыкать к мысли, что навечно останется в подземной стране под серым сумрачным небом. Даже идея, что придется вечно скитаться по лестницам и коридорам вроде этого, уже не казалась дикой.

Совершенно правильная мысль, девочка моя, — сказал голос у самого ее уха. Где-то Элис его уже слышала, но припомнить не могла.

Идем за мной, — продолжил голос. — Я отведу тебя домой, там тебе будет хорошо.

Элис прикрыла глаза, вспоминая свою уютную квартирку на четвертом этаже, пожарную лестницу, маленькую гостиную, спальню, заваленную книгами, всю дюжину баночек с разными сортами чая.

Это будет гораздо лучший дом, — пообещал голос. - Настоящий дом. Твой.

Открыв глаза, Элис обнаружила, что Джарет пропал, и в коридоре она одна-одинешенька. Справа поскрипывала несмазанными петлями дверь, а за ней не было вообще никаких лестниц. Только комната. Элис осторожно заглянула внутрь. Комната была скучная и совершенно неуютная, несмотря на добротную деревянную мебель и ковер веселой расцветки. На стене висели какие-то фотографии в совершенно одинаковых белых рамках. Единственной интересной вещью было кресло-качалка, о таком Элис мечтала с детства, но так и не смогла найти подходящего. Сделав к нему шаг, она услышала, как дверь захлопывается у нее за спиной.

Кресло отнюдь не пустовало. Обойдя его, Элис увидела немолодую сухую женщину. Слабо раскачиваясь в кресле, она вязала чудовищно-розовые носки и улыбалась. От этой улыбки кровь почему-то стыла в жилах, хотя, скажем, джаретовым она и в подметки не годилась. Заметив Элис, Женщина отложила спицы и качнулась чуть энергичнее. Кивнула головой на еще одну дверь в противоположной стене. Раскрыв ее, Элис оказалась в своей прихожей. Часы тихо мерно тикали, капал кран в ванной. Привычно пахло сандалом, вишней и немного — пылью. Элис с наслаждением втянула носом этот запах и улыбнулась. Это был ее горячо любимый дом. Неужели она наконец нашла нужную дверь? Так просто?

Элис быстро обошла квартиру, заглянув во все уголки. Чай, книги, плюшевые медведи, десять белых слонов — все было на месте. На диван был небрежно брошен ее любимый оранжевый плед, а поверх него — коробки от DVD. Элис сняла пальто, сунула зонтик в подставку и заварила себе чая. Только после этого она смогла бы ощутить, что по-настоящему вернулась домой. Только, что-то немного царапало. С чашкой в руке, Элис еще раз обошла все комнаты, высунулась на пожарную лестницу, открыла на всякий случай дверь в парадное. Все было правильно, все было на месте. Сделав несколько глотков, Элис уверилась, что она вернулась к себе домой. Отставив чашку, она выбралась в окно, присела на ступени и набрала номер Ким.

Четверг заканчивался, как и любой другой день недели: Элис поужинала найденным в шкафу печеньем, посмотрела кино, забралась под одеялом и попыталась уснуть. Она так и не смогла сказать, что же происходит неправильно. Часы в прихожей пробили полночь, немного подумали, и ударили еще раз.

— Чертовщина, — буркнула Элис, закрывая глаза.

Приснился ей зонтик — ее любимый лиловый зонтик, тревожно открывающийся и закрывающийся. Создавалось ощущение, что он пытается что-то сказать, но, естественно, не может. Зонтики не разговаривают.

— Еще как разговаривают! — обиделся зонтик. — Но у тебя есть все шансы так никогда этого и не узнать!

— И что, зонты построили развитую цивилизацию? — поинтересовалась Элис. Почему-то в последнее время ехидство не оставляло ее даже во сне.

— Послушай меня, Элис Найтшед, — строго сказал зонт. — Ты немедленно должна встать, надеть пальто и сунуть руку в карман.

— Ага, — зевнула Элис.

Она спала в своей постели в своей спальне в своей квартире, и дальше можно было продолжать эту воннегутовскую цепочку почти до бесконечности. По четвергам почему-то всегда снились дурацкие сны. То какие-то полеты над совершенно идиотской землей, то путешествие через эту землю со — страшно подумать — пугалом, страшилкой для маленьких детей, теперь вот ей снился говорящий зонтик, который зудел, что надо встать, одеться и что-то там разыскать в карманах. Элис повернулась на другой бок. Сон из головы выветрился. Пришлось вставать, идти на кухню и заваривать чай по новой. Подсыпая сахар, Элис разглядывала улицу, тусклый свет фонаря едва проникал сквозь струи опять начавшегося дождя.

— Ну и погодка, — проворчала Элис, задергивая шторы.

Подхватив чашку, она пошла обратно в спальню, кутаясь в халат. В прихожей остановилась на секунду, чтобы посмотреть, сколько времени, и только тут поняла. Что же не так: часы шли неправильно, минутная стрелка двигалась в полтора раза быстрее, чем это было нужно. А еще — Элис начала думать совершенно по другому. С каких это пор ей не нравился дождь?

А в чашке был теплый, омерзительный чай с молоком.

Хотя, насчет Джарета она, конечно, была совершенно права.

Элис рванула с вешалки пальто, быстро натянула его и сунула руку в карман. Стеклянный шарик нагрелся настолько, что мгновенно обжег ей пальцы. Но эта боль сослужила и добрую службу: Элис моргнула, и увидела, как ее прихожая медленно рассыпается, и вокруг вновь оказывается все тот же унылый коридор. Она едва успела схватить зонтик, прежде чем подставка сгинула следом за комнатой. Женщина в кресле-качалке, правда, осталась. А Элис заодно вспомнила, где же слышала тот голос: старуха с маской на трамвайной остановке. Конечно.

— Не понимаю я тебя, — сообщила старуха, позвякивая спицами. — В девятнадцать лет интересоваться только фильмами, книгами и какими-то совершенно детскими фантазиями...

— Ну, кто-то же должен так жить, — резонно заметила Элис, осторожно разжимая обожженные пальцы. — Почему бы не я?

За то время, что она была в своем фальшивом доме, коридор стал еще омерзительнее, пахло подгоревшей овсяной кашей, а на языке оставался противный вкус чая с молоком. Настроение Элис испортилось окончательно.

— Тебе не нравиться такая жизнь? Ладно, я помогу тебе вернуться домой, — старуха качнулась в кресле. — Все войдет в свою колею, ты встретишь хорошего человека, выйдешь замуж и...

— А можно не строить далеко идущих планов, а? — поинтересовалась Элис, перехватывая поудобнее зонтик и изучая пути к отступлению.

Дорогу вперед преграждало кресло, оставалось только идти назад. Никогда не возвращайся, — произнес у нее в голове голос Джарета. — Это третье правило. Печальная судьба камня наглядно показывала, что с ней может случиться (если, конечно, это не было очередным трюком Джарета).

— Через три двери, если считать от той, что у тебя прямо за спиной, находится лестница, ведущая вверх, на твой чердак. Совсем немного, и ты окажешься дома, — старуха изобразила дружелюбную улыбку, от которой мурашки шли по коже. — Я открою ее для тебя, если ты пообещаешь никогда больше не искать встречи с этим миром.

— Почему? — спросила Элис, делая осторожный шаг вперед. Пока перед ней стоял мучительный выбор, следовало тянуть время. Шарик в кармане опять начал разогреваться, что тоже не внушало оптимизма.

Старуха качнулась в своем кресле, поменяла спицы, потратила некоторое время на то, чтобы поймать спущенную петлю. Носок были все-таки невероятно уродлив. Подняв глаза на Элис, старуха несколько секунд смотрела не мигая. Какое мне собственно дело? — вяло подумала Элис. Большое! — сказала она сама себе. — И нечего тут.