01. Бал тысячелетия. Часы с боем

— Нечего тут меня гипнотизировать! — возмутилась Элис. Больше всего она страдала от того, что лакричные пастилки закончились и нечем было приободриться. — И где Джарет?

— Король в надежном месте и никогда больше тебя не побеспокоит. У него нет над тобой никакой власти, — сладким голосом сообщила старуха. — Можешь сказать хотя бы: спасибо, Трот(11).

— Спасибо, Трот, — с готовностью сказала Элис.

Если действовать достаточно быстро, можно было протиснуться между креслом и стеной. И надеяться, что изогнутый полоз не раздавит ноги. Элис сделала шаг вперед. Стеклянный шарик в кармане раскалился и, кажется, готов был прожечь ткань насквозь. Элис сделала еще один шаг, крепко сжала зонтик и ужом проскользнула в щель. Коленку она отбила об подлокотник и больно стукнулась локтем об стену, но на такое и внимания обращать не стоило. Тем более, что коридор перед ней был совершенно пуст. Элис припустила бежать.

— Что у тебя в кармане?! — взвизгнула Трот. Шаги ее за спиной казались тяжелыми, как поступь того самого каменного истукана.

— Откуда нам знать, что там у него в карманцах? — пробурчала Элис, прибавляя ходу. Коридор вильнул и больно ударил ее стеной в плечо. Вернее, логичнее было предположить, что она сама ударилась, но Элис решила оставить логику на потом.

Если бы Джарету когда-нибудь понадобилась пыточная камера, он создал бы что-то подобное этим коридорам. Они были настолько унылые, однообразные и казенные, что хотелось выть и биться головой об стену. Вернее, хотелось бы любому человеку, потому что король всего-навсего желал побыстрее найти нужную дверь и выбраться в свой привычный, яркий и достаточно жизнерадостный мир. Настораживали только две вещи: куда-то пропала Элис Найтшед, хотя тут можно было предположить, что она опять сунула свой нос в первую попавшуюся открытую дверь; а еще совершенно не видно и не слышно было Трот. А потом Джарет обнаружил на стене глаз, бледно-голубой, почти сливающийся с окраской и очень злобный. От этого взгляда даже ему стало не по себе. Быстрым ударом трости Джарет сбил глаз со стены, немного подумал и наступил на него каблуком.

Мимо пронеслась Элис, поскальзываясь в своих смешных тапочках и размахивая зонтиком. Она немного хромала, что не мешало ей бежать достаточно быстро. Джарет обернулся и увидел величественно вышагивающую Трот. Ее серое платье вызывало позывы зевоты. Джарет прибавил шагу, безо всякого труда нагнал Элис, схватил ее за локоть и потянул в одно из ответвлений коридора.

— Нам нужно найти дверь! — задыхаясь прокричала Элис.

— Невозможно, — покачал головой Джарет.

— Вы же все можете!

— Только не здесь, — после некоторой паузы признался он. — Нам все-таки придется спуститься еще ниже.

Джарет толкнул первую попавшуюся дверь и нырнул в темноту, не выпуская локтя Элис. Дверь закрылась с негромким хлопком.

— А что там? — дрожащим голосом спросила Элис.

Медленно засветился стеклянный шар в руке короля, бросая отсветы на поросшие паутиной и чем-то еще менее приятным стены.

— Понятия не имею, — сказал Джарет. — Это как неповезет.

В довершение всего лестница скрипела, и Элис опять позорно вцепилась обеими руками в своего врага.

Глава восьмая,

о том, как они спускались все ниже и ниже, о спящих во мраке и о грезах тетушки Августы Спиричуэл(12)

Нельзя сказать, чтобы на этот раз им так уже неповезло. Конечно, место было странное, но не более того, по крайней мере с точки зрения Элис. Странность его заключалась в том, что, во-первых, оно состояло из множества лестниц — веревочных, деревянных, каменных, сооруженных из кусков ткани, попались на глаза даже несколько эскалаторов. Во-вторых, место менялось, постоянно пребывая в каком-то лихорадочном движении. Чем-то все походило на страшный сон, который часто снился Элис в детстве: тогда она отчего-то панически боялась, что ступени эскалатора рассыпятся под ней, или что лестница исчезнет непременно, когда ей нужно будет спускаться с верхних этажей.

— Ну, здравствуйте, герр Фрейд! — проворчала Элис. — Насколько же нам не повезло?

Джарет изобразил самую радушную — по крайней мере так думала Элис — из своих улыбок.

— Наоборот, совсем наоборот. Пошли. И держись правой стороны.

— Еще одна правило? — поинтересовалась Элис, стараясь побороть чувство дискомфорта.

— Нет, просто совет.

Джарет отбросил в сторону трость, элегантно опустил руку на перила и начал спускаться.

— Но все лестницы здесь ведут вниз! — указала Элис его спине на это немаловажное обстоятельство.

— Теперь это не имеет значения, — он обернулся так резко, что волосы взметнулись и закрутились вокруг шеи. — Ты идешь, или я слагаю с себя всяческую ответственность за твою жизнь?

Льняная удавка поверх отделанного желтоватым кружевом воротника тоже смотрелась немного пугающе. А еще, Элис впервые слышала, что кто-то тут несет за нее ответственность. Изогнув губы в презрительной — она надеялась — усмешке, Элис решительно пошла к лестнице. Впрочем, к совету держаться правой стороны она прислушалась. Пока что следование всяческим советам приносило ей только пользу, а их игнорирование — совсем наоборот.

Ощущение от спуска по лестницам было довольно-таки неоднозначным: они менялись ежесекундно, и, занеся ногу над каменной ступенькой, вполне можно было опустить ее на кусок не слишком прочного каната. Хотя, в отличие от владений Трот, это местечко не вызывало скуки, и почему-то Элис это внушало доверие. А потом ей кое-что вспомнилось.

— Джанк, женщина со свалки, говорила о хаосе, который все хаотичнее... и все такое...

Джарет задержался на секунду на лестничной площадке из великолепного розового мрамора, переходящей в гнилое, когда-то выкрашенное зеленым дерево.

— Вполне возможно. Здесь можно встретить удивительнейших существ.

— Предполагается, что те, кого я видела раньше, существа вполне обыкновенные?

Джарет не ответил, занятый спуском по шаткому деревянному трапу. При появлении Элис этот трап обернулся куском брезента.

— Эти лестницы что-то против меня имеют? — холодно поинтересовалась она.

Джарет, к тому моменту сошедший на очередную — заснеженную — площадку, элегантно протянул руку. Элис тронула ногой брезент. Сон, виденный в детстве неоднократно, мгновенно пришел в голову. Там она тоже шла по лестницам, которые становились все ужаснее, пока не превращались в такой вот гладкий кусок болотно-зеленой ткани. Пальцы Джарета нетерпеливо вздрогнули.

— Иду, иду, — пробормотала Элис.

Для того чтобы преодолеть препятствие, она решила сесть и закрыть глаза. Это оказалось не самой лучшей идеей, потому что съехала она прямиком в объятья злейшего на данный момент врага.

— Спасибо, — сказала Элис, отодвигаясь. Лестница за ее спиной была совершенно нормальной, даже ничуточки не крутой. Подобное можно было воспринять только как издевательство. Даже подозрения закрадывались в голову, что Джарет приложил к этому руку.

— Ни в малейшей степени! — отмахнулся король и пошел дальше.

Спуск продолжался, кажется, многие часы. Ноги Элис устали, нещадно ныла щиколотка, и только зонтик помогал не рухнуть замертво. Тяжело опираясь на него, она с ненавистью смотрела на прямую и бодрую спину Джарета. Король при любой чертовщине чувствовал себя, как рыба в воде. "Он — черти что такое", — напомнила себе Элис. — "Он все эти места прекрасно знает. И между прочим, твое четверговое королевство немногим уютнее".

— Мое королевство, — мимоходом поправил Джарет. — Рад, что тебе оно понравилось. Дальше можешь не идти.

Элис рухнула на землю — действительно на землю, которой и место в подземельях — и принялась растирать ногу. Что было вокруг теперь она разглядеть не смогла. Но это место было еще более странным и еще менее раздражающим, чем лестницы.

— У тебя при себе есть немного времени? — спросил Джарет, сосредоточенно изучающий какой-то указатель.

Элис сунула руку в карман. Шарик был прохладный, совершенно прозрачный и, как оказалось, очень красивый.

— Последний момент, — сказала она и бросила шарик обратно в карман.

— Тогда нам сюда, — и Джарет с безжалостной бодростью нырнул в полумрак.

Постанывая, Элис поднялась на ноги. К ее удивлению "сюда" больше всего напоминало кротовую нору. Ну, вообще нору: с потолка свисали белесые корни, что-то слабо светилось в стенах. "Гнилушки", — подумала Элис. — "Кажется, гнилушки светятся". Пахло землей, снегом и сильно заиленной рекой, достаточно приятный, как оказалось, запах. Все равно, оставаться в этом коридоре в одиночестве было жутковато. Элис поспешила нагнать Джарета, бодро вышагивающего следом за своим стеклянным шаром. Светильник выхватывал из мрака все новые подробности: вроде скелетиков, разбросанных по земле ярких игрушек и листков бумаги. Потом коридор вдруг кончился, вернее — раскрылся огромным залом. Где-то капала вода. Мимо Элис медленно продрейфовало закутанное в одеяло тело. Ойкнув, она нырнула за спину Джарета.

— Неофиты, — спокойно пояснил он.

— Кто?

— Не делай вид, что не знаешь значение этого слова.

— Знаю! И даже употребляю. Но я вообще употребляю много откровенно пижонских слов! — Элис осторожно выглянула из-за джаретова плеча, привстав на цыпочки. — Но я не знаю, кто это такие.

Бесцеремонно схватив ее за руку, Джарет пошел вперед. Опять объявилась его трость, которая спокойно раздвигала в стороны все прибывающие тела.

— Тебе когда-нибудь снились необычные места? — вместо объяснения спросил он. — Исключая мое королевство. Ну, или придумывались?

Элис пожала плечами.

— Всякое бывало.

— И что, никогда не хотелось попасть в свой мир и жить там?

— Однажды я придумала сказочку про двух маньяков-убийц в завязке, — хмыкнула Элис, медленно высвобождая свою ладонь. — Я рассказала ее Кимберли, и та полчаса вопила: "какая гадость"! Мой ответ: нет.

— А некоторым такие идеи нравятся. Неофиты летают здесь, придумывая все время какие-то глупости. Со временем они устраиваются где-то, становятся правителями своих миров.

Элис проводила глазами щуплого молодого человека, спящего в обнимку с обшарпанной старой гитарой. На лице его застыла блаженная улыбка. Интересно, — подумала она, — а Джа...

— Нет, — ответил Джарет. — Я сам по себе.

Отведя в сторону занавесь корней, он подтолкнул Элис в спину. Следующая зала тоже была полна людей. Они спали в самых немыслимых позах, но уже неподвижно. В одном из тел Элис к своему изумлению узнала тетушку Августу Спиричуэл, ту самую, которая сделала уздечку для лошади Мурены. Стоило сделать один шаг, и мир вокруг вспыхнул всеми цветами радуги и закружился.

Трава была посеребрена инеем, шел дождь, вернее мыльнопузырькопад. Смутно припоминалось, что давным-давно тетушка Августа любила петь песенку про такую полянку. В небе, как и положено, сияла радуга, вернее — две радуги крест-наркест. Сама тетушка Августа покачивалась в гамаке, подвешенном между двумя столбиками. Элис испытала даже разочарование, что они не сделаны из двух леденцов. Нет, столбы были самыми обыкновенными, деревянными.

— Я уж думала, ты никогда не навестишь свою старую тетку! — рассмеялась Августа, поднимаясь навстречу. — Элис! Ты так выросла!

— Мне вообще-то уже девятнадцать, — буркнула Элис.

— Это чудесно! Знаешь, это даже обидно, ты каждый четверг появлялась у нас, и не заглянула ко мне даже на пять минуточек! Неужели полеты над землями этого буки лучше, чем чашечка чая с престарелой родственницей?

Августа Спиричуэл была какой угодно, но только не престарелой. Она была очаровательной, румяной, улыбчивой и удивительно юной. Это при том что возраст ее колебался — в зависимости от угла зрения — от тридцати до шестидесяти.

— Кого, прости? — спросила Элис с некоторым запозданием.

— Буки, — улыбнулась тетушка. — Или гоблина, если тебе так больше нравиться. Я имею в виду Джарета.

— Но я же не знала, что ты где-то здесь! — попыталась оправдаться Элис.

Тетушка усадила ее на стул, налила чашку ароматного чая и, порывшись в карманах, высыпала на тарелку целую горсть карамелек. Эти карамельки тоже были ярким воспоминанием детства. И естественно, как и в детстве, все они были клубничные, слипшиеся и очень сладкие. Такие конфеты могут нравиться только когда тебе восемь лет. Ну, или девятнадцать, как показал опыт.

Расправившись с третьей карамелькой, Элис почувствовала себя почти счастливой. Начали забываться путешествие через множество безумных дверей, старуха со свалки, край мира, шепчушие, коридоры Трот, неофиты, парящие в подземельях. Элис с наслаждением отодвинула куда подальше более чем впечатляющую фигуру Джарета.

— Э, нет, моя дорогая, — Августа щелкнула пальцами. — Немедленно проснись! Это мой дом, нечего его украшать своими идейками. Они куда больше подойдут твоему Джарету.

— Он не мой! — возмутилась Элис, чем окончательно сбросила дрему.

— Ну, это как посмотреть, — усмехнулась тетушка. — Тебе он нравиться.

— Вот еще! — Элис потянулась за четвертой карамелькой. — Он притащил меня в свое королевство и хотел оставить там навсегда! Не слишком-то хороший способ заводить знакомства, разве не так?

— Ему нужна свежая кровь, — пожала плечами Августа. Увидев ужас на лице Элис с усмешкой пояснила, — образно, образно говоря. Джарету нужен кто-то, кто оживит его королевство, придав ему свежих красок. Ему нужны идеи. Идеи, знаешь ли, быстро устаревают. У короля, конечно, богатое воображение, но отнюдь не безграничное. А люди... они приходят сами, — тетушка сделала ударение на этом слове, — и уходят сами. Изредка возвращаются в свой привычный и до смерти скучный мир, а чаще — добираются сюда, засыпают и пристраивают к безразмерному замку новую башенку...

— Очень помпезно звучит, — заметила Элис.

— Извини, дорогая. Я в юности любила викторианские сказки.

— Значит ты тоже... — Элис попыталась представить себе, как тетушка и Джа...

— Нет, — ухмыльнулась Августа. — Никаких поводов к ревности, моя дорогая. Я просто в юности очень любила викторианские сказки.

— Никаких поводов для ревности, — согласилась Элис, разворачивая пятую конфету. — Он мне не нравиться.

— Он красив, — заметила тетушка.

— Скорее — обаятелен.

— Это-то и есть самое главное. Он умен.

— Да, — согласилась Элис. — Этим он ужасно раздражает.

— Ты напоминаешь мне ребенка, — улыбнулась тетушка. — Но это замечательно. Иметь взрослые глаза, это так ужасно!

Она вздохнула, посмотрела на заходящее солнце. Лучи преломлялись во множестве радужных пузырьков и казалось, что весь воздух переливается перламутром.

— Боюсь, тебе пора, моя дорогая. Надеюсь, ты отдохнула? Возьмешь на дорожку карамелек, или, может, лакрицы?

— Лучше лакрицы, — сказала Элис и ничуть не удивилась появлению на лужайке автомата по продаже сладостей.

Набрав полный бумажный пакет пастилок, она быстро допила чай, чмокнула тетушку в щеку и закрыла глаза. Почему-то Элис была уверена, что это лучший способ уйти из своеобразного тетушкиного мирка.