Претендент часть 1

* * *

 Огромная махина в сотни тысяч тонн весом неудержимо неслась в центр каравана. Мозг Яна ещё пребывал в ступоре, а руки уже рванули штурвал, толкнули рукоятку тяги вперёд до упора. Сухогруз повернулся, поплыл наперерез дредноуту.

 — Что ты делаешь?! Назад! — закричал Гальермо, но было уже поздно. Дредноут на полном ходу врезался в неожиданно возникший перед ним сухогруз. Вспыхнул яркий шар, раздулся до гигантских размеров и лопнул. Огненные протуберанцы полетели в разные стороны, за ними в космос умчались обломки, а на месте погасшей вспышки остались изуродованные останки кораблей.

 Команды крейсеров отвлеклись на отчаянный бросок "Тирпица" и пропустили начало слаженной атаки. Виверы одновременно накинулись на замешкавшегося врага, огненными жалами вспороли обшивку броненосцев.

 Перестроившись, штурмовики стремительно опустились ниже крейсера, что находился в отдалении от основной группы и оказались вне зоны действия его орудий. Остальные рейдеры располагались выше и левее жертвы пилотов Федерации и тоже не могли помочь собрату. В надежде на случайное попадание они впустую расстреливали боезапас и неустанно маневрировали в попытке выровняться в пространстве с беспощадными истребителями.

 Федералы сконцентрировали огонь на днище жертвы, там броневые пластины и энергетическое поле имели меньшую толщину. Лазерные заряды и самонаводящиеся ракеты без конца вгрызались в крейсер, нанося тому огромный урон. Куски сорванной брони, детали технологических агрегатов, фрагменты внутренних переборок и части отделки технических помещений летали в космосе возле жестоко уничтожаемого корабля.

 Виверы били в одно и то же место, пытаясь добраться до реактора. Два крейсера, на время оставленные в покое, закончили манёвр и, оказавшись ниже жертвы федералов, открыли заградительный огонь.

 Уворачиваясь от прицельных выстрелов, штурмовики наседали на всё более сдающий броненосец. Один из пилотов зашёл с правого борта практически побеждённого крейсера и выпустил противокорабельную ракету.

 Серебристая "сигара" прочертила светлую линию, врезалась в развороченную броню защитного контура твёрдотопливного реактора. Мощный взрыв до основания потряс задрожавший корабль. Огненные всполохи стали то тут, то там вырываться из треснувших броневых пластин. Рейдер на время замер, даже всплески огня скрылись в глубине зияющих трещин, а потом огромный багрово-красный шар вспух в его недрах и расколол на две неравные части. Предметы утвари, шкафы, фрагменты блоков управления, обожженные трупы и куски расчленённых тел закружились в космосе, выплывая из чрева разбитого судна.

 Уничтожив броненосец, виверы яростно набросились на остатки боевого сопровождения. Впечатлённые зрелищной гибелью систершипа, экипажи оставшихся крейсеров приняли решение сдаться, надеясь на справедливый суд федеральных властей. Рейдеры прекратили огонь, включили световую сигнализацию и, транслируя на всех доступных каналах о капитуляции, перешли в дрейф. Капитаны сухогрузов тоже оповестили победителей о сдаче.

 Виверы собрали караван воедино, выстроились по бокам от покорённых кораблей и под конвоем повели их на секретную базу Агентства по Борьбе с Наркотиками.

43

 Кунц долго искал выход из лабиринта космических булыжников. Несколько раз холодные камни пролетали в опасной близости от выдвинутых плоскостей, угрожая сделать из перехватчика ещё один астероид. По счастью обошлось, и корабль Дика нырнул в широкий просвет к свободному от ноздреватых глыб космосу.

 Слетевший с катушек пилот неоднократно предпринимал попытки вернуться к поясу астероидов. За те десять часов пока хватившее лиха судно мчалось к увеличивающейся в размерах планете, Дик несколько раз использовал опасное оружие. Сковорода со звоном била Ганса по голове, на час или около того воцарялся покой, а потом всё начиналось сначала. Наконец Дику надоело дубасить придурка, он стянул ему руки за спиной и привязал в камбузе к ножке стула. Вся мебель на корабле прочно крепилась к полу, а потому Кунц не опасался, что пилот сможет освободиться.

 Перехватчик добрался до Джаватерры и нырнул в атмосферу. Языки пламени лизнули вытянутый корпус корабля, укутали в оранжевый кокон. Защитный слой обшивки раскалился, там, где керамическое покрытие выгорело дотла, на металле появились радужные разводы.

 Но вот плотные слои атмосферы остались позади, "Грейхаунд" пробил облака и Кунц увидел приближающееся пятно космопорта. Оно быстро увеличивалось в размерах и скоро из маленького блюдца выросло до размеров приличного озера.

 Головастик сделал круг, выбирая место для посадки, нашел, как ему показалось, наиболее подходящее и перевёл корабль в автоматический режим. Умная электроника всё сделала самостоятельно: судно приняло вертикальное положение, из опалённого корпуса высунулись опоры, двигатели с рёва перешли на свист. Земля задрожала под натиском раскалённых газов, мелкие камушки вылетели из покатившихся в стороны клубов пыли, забарабанили по уцелевшим "Грейхаундам". Вместе с перехватчиком Дика их осталось всего шесть из всей эскадрильи.

 Широкие чашки посадочных опор коснулись бетона, мощные амортизаторы заскрипели, принимая на себя вес корабля. Интенсивность свиста уменьшалась с каждой секундой, пока не наступила тишина, изредка нарушаемая щелчками остывающего металла.

 В открывшийся люк хлынула волна жара, на коже мгновенно появились капельки пота. Кунц спрыгнул на горячий бетон, не дожидаясь, когда трап вылезет на всю длину. Под ногами зашипело, потянуло запахом палёной резины. Громко чавкая плавящимися подошвами, Дик выскочил за пределы адского круга; хватая тёплый воздух раскрытым ртом, бросился к стоянке грузовых вертолётов, где полдесятка летающих грузовиков сонно покачивали длинными лопастями.

 С помощью украденного у Ганса пистолета и какой-то матери Головастик уговорил случайно подвернувшегося вертолётчика немедленно вылететь в лагерь. Через два часа он уже нёсся между палаток, распугивая мятежников громкими криками.

 Люди Че Гуано готовились к ужину. В воздухе вкусно пахло дымком и кашей с тушёнкой. Сепаратисты шли от полевых кухонь с полными еды жестяными мисками и едва успевали уворачиваться от бегущего напролом командира "Махровых анархистов".

 Двоим мятежникам не повезло, Дик налетел на них, когда те вывернули из-за угла палатки, промчался между ними как шар в кегельбане и скрылся в ближайшем проулке под вопли оставшихся без ужина неудачников.

 У входа в штаб Головастика встретил часовой с широко расставленными ногами и косо висящем на груди автомате.

 — Стой! Куда прёшь?

 Кунц согнулся, с хрипом выталкивая воздух из лёгких, упёр одну руку в колено, другую протянул к охраннику.

 — Пусти!.. Срочное дело...

 — Какое такое дело? Камрад Штольц решил отдохнуть и велел никого не впускать. Иди-ка ты в порядок себя приведи, лицо там умой, волосы причеши, и всё такое.

 — Совсем... с ума... спятил? Какой... порядок?.. Я недавно из боя вернулся, а ты... — Дик закашлялся, сплюнул на вытоптанную траву перед палаткой, — ... отправляешь меня марафет наводить. Пусти, кому говорю! Он попытался обойти живую преграду.

 — Отвали! Сказал нет — значит, нет!

 Охранник шагнул вперёд, собираясь оттолкнуть Кунца, но тот схватил его за грудки, сильно затряс, приговаривая:

 — Пусти!.. Пусти!..

 — Не-ве-ле-но! — проблеял часовой, отцепился от автомата и ударил буяна по ушам.

 В голове у Дика зазвенело, он отступил на шаг, тряхнул головой, глаза налились кровью.

 — Ну, всё! Ты сам напросился!

 Он прыгнул на обидчика, сбил с ног мощным ударом. Противники вцепились в одежду друг друга, кубарем покатились по земле. Проходившие мимо мятежники остановились, заулюлюкали, подбадривая дравшихся камрадов.

 Под крики зрителей Дик оседлал часового, со всей силы врезал тому в глаз и охнул от сокрушительного удара в печень. Теперь уже охранник сидел верхом на обидчике, дубася того почём зря.

 Едва утихла боль в правом боку, Кунц извернулся, перекинул через себя охранника и следом за ним вкатился в палатку.

 Раздался женский визг, драчуны застыли на месте, часовой убрал руку от шеи Дика, а тот разжал зубы, оставив на ухе солдата следы укуса.

 В палатке Штольца позади стола лежал надувной матрас, на котором прикрывалась рваной простынёй рыжеволосая Либби — боевая подруга Че Гуаны. Сам начальник штаба стоял рядом в белых подштанниках.

 — Это что такое?! — заревел он, глядя на бузотёров. — Я же велел никого не впускать!

 Кунц отпустил охранника, встал, стряхивая пыль с одежды.

 — Камрад Штольц, я по срочному делу, — сказал он, пялясь на проступавшую сквозь прорехи ткани обнажённую грудь девушки.

 — Ма-а-алчать! Вон отсюда!

 Часовой захлопнул рот и мигом выскочил из палатки.

 — Зигмунд...

 — Тебе два раза повторять? Жди меня за порогом, идиот! Ну!

 Кунц сверкнул глазами, криво ухмыльнулся, но всё-таки вышел.

 Штольц повернулся к любовнице:

 — Не волнуйся, дорогая, я всё улажу.

 — Уладишь ты, как же, — Либби держалась на грани истерики. — Если Гуано узнает, он нас живьём скормит лесным муравьям. Свяжет голыми лицом друг к другу и бросит в муравейник. Я зна-а-а-ю, — она размазала по щекам покатившиеся слёзы, — он так казнил бывшую жену-у-у. Она ему с каким-то ефрейтором изменила-а-а.

 Либби громко разрыдалась и закрыла лицо руками. Простынь упала, открывая взору начальника штаба красивую грудь с задорно торчащими сосками.

 — Детка, ну что ты? Успокойся, — Штольц обнял девушку за вздрагивающие плечи, покосился на прелести. — Я обещаю, всё будет хорошо. Ты мне веришь? — он толкнул вверх мокрый подбородок, заглянул в глаза. Красавица кивнула, шмыгая аккуратным носиком. — Вот и славно!

 Зигмунд чмокнул любовницу в щёчку, хлопнул по упругой попке. Либби взвизгнула, поджала губки, легонько шлёпнула его по рукам.

 — Одевайся и спусти матрас, — сказал Штольц, прыгая на одной ноге и вдевая вторую в штанину. — Жди меня здесь и никуда не уходи, я тебя выведу. Если кто-нибудь зайдёт в моё отсутствие, веди себя, как ни в чём не бывало. Поняла?

 Либби снова кивнула, закинула длинные волосы за уши.

 — Ух ты, моя козочка! — причмокнул губами Зигмунд, затягивая шнурки на ботинках. — Ну всё, я скоро. Он натянул кепи, послал любовнице воздушный поцелуй и вышел из палатки.

 Недавние враги стояли друг напротив друга. Кунц разминал помятую охранником шею, а тот шипел и морщился от боли, дотрагиваясь до фингала.

 — Ну, имбецилы, какого вас в палатку понесло? — накинулся на них Штольц. — Я непонятно выразился, когда велел никого не впускать?

 Часовой показал на ухмыляющегося соседа:

 — Это он во всём виноват!

 — У тебя с ней было, да? — осклабился Головастик.

 — Не твоего ума дело! — огрызнулся Штольц, заложив за ремень большие пальцы рук. — Чего припёрся?

 Охранник ошалело перевёл взгляд с одного на другого.

 — Значит, было, — расплылся Кунц в довольной улыбке. — Ну, держись! Че тебе точно оторвёт.

 — Заткнись, придурок, — зашипел Штольц. — Мне ничего не надо, забирай мою долю, только заткнись.

 — А никакой доли нет, — Кунц покрутил рукой в воздухе. — Кораблик-то пропал.

 — Как пропал?

 — А так! Это засада была. Мы дождались дредноут, пошли в атаку, почти прижали, а ему на помощь виверы подоспели. А поскольку осталось всего шесть кораблей — мы дали дёру. Жить-то охота.

 — Сколько осталось? — удивился Зигмунд. — Шесть из тридцати шести? А где остальные?

 — Сам догадаешься или подсказать? — нахально улыбнулся Кунц.

 Часовому надоело вертеть головой по сторонам, он осторожно кашлянул в кулак.

 — Я это, камрады, пойду, пожалуй. Он сделал шаг в сторону.

 — Стоять! — рявкнул Штольц. — Где твоё оружие, солдат?

 — Вот! — охранник протянул заблаговременно поднятый с земли автомат. — Я твёрдо запомнил слова команданте Фиделя: "Береги винтовку как жизнь свою, она не раз поможет тебе в бою!"

 — Молодец! — начальник штаба указал на Кунца: — Взять этого под арест.

 Боец растянул губы в злобной ухмылке.

 — Это мы с превеликим удовольствием. Он передёрнул затвор и ткнул стволом под рёбра Головастику.

 — За что? — воскликнул тот, отмахиваясь от конвоира.

 — За уничтожение революционного имущества, путём вовлечения его в засаду противника, — сказал Штольц. — Увести его в карцер.

 — Это ты мстишь за Либби! — закричал Дик, отпихивая охранника. — Боишься, что я...

 Автоматный приклад со всей силы врезал по лицу. В глазах покраснело, кровь выступила на губах. Дик выплюнул выбитые зубы, провёл языком по острым обломкам, горными пиками торчащими из дёсен.

 — Пшёл давай, вражья морда! — скомандовал охранник. — Руки за спину! Иди, не оглядывайся! А то как дам. Он ещё раз замахнулся автоматом.

 Дик покачал головой, сплюнул под ноги Штольцу, сцепил ладони на пояснице и поплёлся к бревенчатой тюрьме.

 Зигмунд ждал у входа, пока парочка не скрылась за штабелями ящиков с оружием. Мимо прошла группа мятежников, они о чём-то весело разговаривали, начальник штаба ответил на приветствие, дождался, когда и они скроются из виду и лишь тогда вошёл в палатку.

 Либби уже сдула матрас, скрутила в тугой рулон, застегнула специальным ремешком с дырочками, припаянным к днищу и поставила в угол. После оделась в мешковатую форму, которая скрывала все соблазнительные изгибы молодого тела, села за стол. Штольц застал её за перелистыванием каких-то бумаг.

 Услышав шуршание полога, девушка быстро захлопнула папку и улыбнулась.

 — Всё в порядке, милый?

 — Да. Территория свободна, можешь уходить. А что ты там делаешь? — подозрительно спросил Зигмунд.

 — Хотела узнать, чем ты занимаешься, — Либби томно прикрыла глаза длинными ресницами, накрутила на палец рыжий локон. — Думала выхлопотать у Че денег для тебя. Она провела кончиком язычка по приоткрытым губам.

 — А-а-а, ну, это, понятно, — Штольц дёрнул кадыком. — И как? Что-нибудь узнала?

 — Да-а, — выдохнула Либби, стреляя глазками. — Я узнала жуткую вещь.

 — К-какую, — побледнел Штольц. Ему стало страшно от одной мысли, что подружка Че прознала о сговоре с Кунцем. Гуано ненавидел предателей и сам исполнял расстрельные приговоры, когда бдительные камрады доносили ему о выявленных мерзавцах.

 — Я узнала, что женщины ничего не смыслят в мужских делах и годны только для одного занятия... Она двинулась к нему. Пока девушка приближалась, соблазнительно виляя бёдрами, Зигмунд пытался справиться с сильным сердцебиением.

 "Вот ведь, стерва, как напугала. Уйдёт — забью косячок, нервишки успокою".