Жнец

− Убили его и в реку выкинули, − тихо сказала Анта и перепрыгнула через длинный провал, оказавшись рядом. — А вымазалась... это все барон, сильно грузный. Но шума не поднял, все в замке спят.

− Это хорошо, что спят. Ты знаешь людей, приложивших руку к убийству Корна?

− Все в обеденной зале, пьют на радостях, новый правила Урсан две бочки проставил. Тут много людей повязано, путников удушили в этом замке не один десяток.

− А Бакер как же?

− Его Корн пополам сломал, в обратную сторону, − Анта взяла косу, дротики протянула Сартаю.

− Оружие моё где? Знаешь?

− Нет, потом найдешь. Там у кухни много чего у дверей стоит, выберешь по вкусу. Пойдём?

Миротворцы выбрались из замка, прихватив на выходе два факела. Во дворе замка ничего не изменилось, все было так, как и до ухода Анты.

− Зажигай факелы, бросай на крышу кухни. Две двери, два окна, справишься сам, − Анта отдала Сартаю лампу. — Они Корна так убили, зажгли мельницу и выкурили его оттуда, на выходе набросились.

− А ты? — Сартай зажигал факел, пристально посмотрел в глаза женщине. — В сторону?

− Пойду, возьму лук Урсана, буду прикрывать, вдруг, кто отважится в жнеца пострелять, хотя навряд ли. Песню спеть?

− Да, спой за Корна, за других тоже. Иди, − Сартай бросил лампу на камни, отдал дротики. Два факела разгорались, миротворец двинулся вперёд. Пузыри на окнах светлы, в обеденной зале горит много свечей, доносятся громкие, пьяные мужские голоса, среди них иногда прорезался женский. Возле закрытых дверей стоят вилы, цепы, копья.

Факелы с гулом, один за другим, полетели на крышу. Сартай взял двухсоставной цеп в руки. Сделанный из акации, цеп удивил своей тяжестью. Сартай отставил его в сторону, открыл резко дверь и начал закидывать остальное оружие внутрь залы, оно с грохотом падало на пол.

Захмелевший Урсан вскочил, вытаращенными глазами посмотрел на залетавшее внутрь оружие.

− Арват ты чего? Буянить вздумал? — правила рванул к входу, подхватил валяющееся копье. Во дворе стоял не Арват, а жнец. Урсан сразу его узнал. Огонь с крыши подсвечивал плечи и лицо Сартая, и от этого стало страшно.

− Ты как это... − ватными губами еле слышно прошептал остолбеневший правила, беспомощно держа копье.

Сартай подпрыгнул и буквально выстрелил прямым ударом ноги в грудь пьяного правилы. Урсан влетел обратно в залу, проехав спиной по полу. За ним влетело два цепа. Дверь закрылась, гулко хлопнула.

Изрядно захмелевшие мужчины вскочили со своих мест.

− Урсан, что там? — испуганно спросил Карпей.

− Корис, дай свой лук, быстро! — заорал Урсан, вскочил, рукой держась за грудь. − Там жнец!

− Какой жнец, ты чего? Откуда ему здесь взяться?

− Слушайте меня, − Урсан уже стоял на ногах. Взгляд стал осмысленным. Испуг начал проходить, его место занимала лютая злоба зверя, загнанного в угол. − Если сделаете всё, как я скажу, мы его забьём, он ведь один! Надо напасть всем одновременно, по команде. Я буду стрелять изнутри, проткну его, как мешок с сеном, а вы повалите из дверей и окон...

− Он подпалил крышу! — заверещал Карпей. Дым стал проникать в помещение, кружась под потолком, раздавался слабый треск.

Анта стояла с луком в тени амбара, наложив стрелу. Женщины, оплакивающие погибших, всполошились, закричали, когда увидели, что начала гореть крыша кухни.

− Кухня горит! Пожар! — истошно верещала одна женщина, ей вторили другие. Начали появляться люди, выскакивая из каморок, как тараканы из щелей.

− Ты что творишь? Зачем оружие внутрь кидаешь? − осуждающе спросила Анта.

− Должен же я дать им шанс, − спокойно ответил Сартай и взял в руки гладкую, отшлифованную руками ручку цепа. — Пой, разгони зевак.

Анта запела сильным грудным голосом:

' Лечите душу искупленьем,

омыв ее в густой крови.

Себя, запятнав преступленьем,

Творца на помощь не зови!

Лечите душу искупленьем,

Под звон мечей, под пенье стрел.

Ты, одержимый исступленьем,

Сам выбираешь свой удел'.

Слова песни быстро подействовали. Как будто ветер сдул выскочивших людей со двора, никого не стало. Сартай ждал, решительно сжимая в руках цеп. Но из дверей никто не появлялся.

Анта продолжала, надрывно затянув припев:

'Вздрогнут даже горы, небеса заплачут,

В час, когда сжимается рука жнеца.

Будет очень больно, но нельзя иначе,

Ты не бойся и не прячь лица.

Ты сам почувствуй, на себе,

Ту боль, что причинял другим.

Хоть покоряйся, хоть в борьбе,

Заплатишь самым дорогим'.

Анта умолкла, наступила тишина, только треск разгоравшейся крыши разносился вокруг. Смесь злобы, страха и ненависти, казалось, зависли в воздухе, озвучиваемые треском горящей крыши. Сартай ждал недалеко от стены, чтобы изнутри не могли попасть стрелой. В этот момент он казался суровым и надменным, сжал челюсти так, что проступили желваки. Жар огня начал отгонять, расширять владения тепла и света.

− Вперёд, рохли! — раздался из залы приглушенный закрытой дверью повелительный крик. Обе двери, как по команде раскрылись, в окнах показались тёмные силуэты, пробившие пузыри. Из дверей с воплями повалили пьяные вооружённые мужики.

− Окна держи! — крикнул Сартай, делая оборот оружием.

− Сама знаю, − процедила Анта, целясь в Урсана, который стоял в глубине залы с натянутым луком.

Цеп миротворца скосил первого нападавшего, со шлепком ударив по голеням. Он упал, как колосок под ударом косы. Сартай оттянул ручку, цеп не остановился, взвился на новую траекторию, нашел голову другого противника. Глухой стук, цеп, слегка подпрыгнув, полетел дальше, над раскрошенным черепом. Он гудел в воздухе, ни секунды не оставаясь на месте, находя цель. Также и Сартай, тело двигалось быстро, как в бешеном танце. Колотушка ударяла, вновь взлетала, миротворец мастерски управлялся со сложным оружием. Люди падали от цепа, словно тонкие лёгонькие снопы под сильным порывом ветра.

Анта стреляла по выскочившим врагам, доставая из-за плеча стрелу за стрелой. Урсан лежал в зале, корчился, две стрелы глубоко засели в животе правилы. Скоро всё было кончено. Возле входа валялось больше десятка мужчин, несколько возле окон. Крыша горела вовсю, оглашая окрестности треском. С визгом из залы вылетела женщина. Сартай отошел подальше, давая ей дорогу.

− Ну, что? — хрипло спросил запыхавшийся Сартай.

− Один ушёл, − Анта спокойно оглядывала крыши. Никого не было, после песни жнеца ни одна душа не отваживалась показаться.

− Значит такая у него судьба, пусть живёт, сегодня ему свезло, − Сартай сложил цеп вместе, перевёл дух. — Надо моё оружие найти.

− Зачем тебе оружие? Я гляжу, ты не жнец, а какой-то молотильщик. Можешь смело наниматься в замки на молотьбу, сам всё перемолотишь. Пошли в замок, должно быть там твоё оружие, поищем.

− И жнец, и кузнец, молотильщик и певец... Ты пойдешь со мной?

− С тобой? — Анта пристально поглядела на Сартая. — Я мирной жизни хочу, хотя после этой ночки мне здесь места нет.

− Не бывает у миротворца мирной жизни, пойдешь со мной.

− Конечно, пойду. В темный лес, на холодные потоки дождя. Туда, где за нами будут гоняться, где надо рубиться, − с иронией произнесла Анта, поднимаясь по входным ступеням замка. — Где ты взялся на мою голову!

− Нужно вещи собрать и уходить, пока не рассвело. Едой надо запастись, хотя обойдемся, всё в кухне сгорело, − сделал вывод Сартай и зашёл в замок.

Крыша кухни догорала, жадный огонь перебросился на амбар, желая насытиться недавно собранной рожью. Несколько мужчин и женщин таскали из амбара мешки, высыпали в стороне и бежали с пустыми мешками опять в амбар, громко переругиваясь. Одна женщина бегала, стучала в двери, громко сзывала людей. Вторая уже плакала у дверей кухни, склонившись над одним из тёплых трупов. На все это невозмутимо глядела луна...

Глава восьмая.

Зигзаги судьбы.

Еще затемно миротворцы двинулись в путь, направив стопы на юго-восток. Забрали с собой Саниту, решив, что в замке ей оставаться опасно, могут отомстить за её проделку. Фортэсы шли неспокойно в незнакомой тёмной местности, реагировали на деревья и кусты, а те вырастали черными привидениями, становились больше. Животным пришлось прикрыть плотно глаза, затянули шоры. У Сартая было свое вооружение и рюкзак. У женщин небольшие рюкзачки, у Анты еще лук, пучок дротиков, да тонкий загнутый меч. У Саниты оружия не было, лишь на поясе висел длинный кинжал в кожаных ножнах.

'Если кто держит в руках меч, то с ним сражаются, как с воином. Я совсем не умею драться', − сказала Санита в замке, отвергнув уговоры Анты взять какое-нибудь оружие. Зато у неё был небольшой котелок, пшеничная крупа.

Наезженная дорога скоро закончилась, осталась еле заметная тонкая дорожка, которая петляла недалеко от реки.

Ехали все молча. Анта уверенно держится в седле, как влитая. Санита болтается, не опыта верховой езды, быстро устанет. Сартай не был в восторге от такой компании, которая стала обузой, ставила под вопрос выполнение задания. Санита и Анта не радовались переменам, что вторглись в их жизнь без спроса, как неожиданный ураган при тихой погоде, разрушили обычный жизненный уклад.

Стало светлеть, солнечного диска еще не было и в помине, но он пускал стрелы из-за горизонта, а те гнали, вытесняли тьму. Туман стоял в низинах, обдавая путников холодом и сыростью. Прохладный аромат леса, шебаршение ежа в кустах − видно прячется, заслышал опасность.

Сартай ехал впереди, Анта следом, на ней красовалась походная одежда. Просторные, приталенные штаны, безрукавка из тонкой ткани, расстегнутая плотная куртка, на левом предплечье которой косые карманы для метательных ножей.

Санита плелась сзади, иногда охая, когда раненая нога сильно прижималась к боку возчика.

− Я же говорила: темный лес, потоки дождя − правда, пока только холодный туман,− Анта зябко передернула плечами. — Куда хоть едем-то? Скоро начнутся по-настоящему холодные ночи.

− Да я уж и не знаю, что делать, − Сартай замолчал на мгновение, перебирая варианты. — С вами идти туда нельзя, особенно с Санитой.

− Ты не ответил. Я хочу знать, куда мы направляемся.

− Я еду устранить Вареса.

− И всего-то? — Анта так резко остановила фортэса, что у него качнулись уши. — Ты в своем уме? Тебя Миссия послала? А почему одного?

− А кто ещё? Сам что ли придумал? А одного послали, потому что я многое умею, да и просочиться легче, — Сартай был спокоен.

− Я не согласна, − захныкала Санита. У меня нога болит. Это же опасно, идти в лапы к Варесу! Найдите мне прибежище, пристройте. Потом идите, куда хотите. Хватит мне сеновала на всю оставшуюся жизнь!

− Я думаю об этом, если будет возможность, я тебя пристрою. А если будешь ныть, отправлю обратно в замок.

− Ты думай, что говоришь, − вспыхнула Анта, − Между прочим, если бы не она, ты сейчас бы сидел в каменном мешке и ждал расправы Бакера. А потом тебя бы мучили и порешили.

− Ну, пусть тогда ноет всю дорогу. Я просто напугать хотел, − буркнул недовольный Сартай.

Лес кончился, только в стороне от реки виднелась полоса деревьев. Анта подогнала фортэса, поравнялась с Сартаем.

− Надо сначала пристроить Саниту, потом мы поедем к Варесу.

Сартай улыбнулся, приветливо посмотрел:

− Ты едешь со мной? Добро пожаловать обратно, отступница.

− А чего ты мне раньше ничего не говорил, отступник ведь — предатель, враг. Не спрашивал ничего.

− Видел в тебе хорошего человека. Я думаю, есть причины, которые заставили тебя отступить. А спрашивать то что? Захочешь, сама расскажешь.

− Не буду я рассказывать, − резко обрезала Анта.

Путники ехали до обеда, по пути повстречали руины одного замка. Солнце начало жарить. Уже давно скинута верхняя одежда. Ветра не было, воздух вдалеке стал волнистым, поднимал влагу вверх. Река стала шире, с противоположного берега присоединилась к ней другая, немного поменьше. У реки ютились ивняк и ольшаник, в попадающихся оврагах разрослись непроходимые кусты.

− Давайте отдохнем, − заныла Санита. У меня нога болит, дёргает. Повязка вся красная стала.

− Всё, привал − объявил Сартай, твёрдой рукой направил фортэса к берегу реки. — Кажется, я сам приболел от сидения в сыром подвале, ломит виски и лоб.

У деревьев Санита сразу упала под тень ивы, растянувшись на густой траве. Анта разложила в тени дерева продукты. Снедь нехитрая: ржаной хлеб, сыр, копченое мясо и огурцы. Все с жадностью набросились на еду.

− Куда пойдём? − спросил Сартай, разламывая черствый ржаной хлеб.

− Не знаю, − Анта прожевала, затем продолжила. — До Вареса где-то неделя пути, он обосновался в громадном замке, оттуда рассылает войска на разграбление. У него там стоит охранных две тысячи, остальные в разъездах. Слышала, что он запирается на ночь в замке, там его охраняют десять исполинов, закованных в глухую броню. Видно, боится чего-то.

Ещё слышала, что он носит шлем, на котором два рога и вместо забрала нижняя челюсть какого-то большого животного со страшными зубами. Ещё он устраивает пиры, а после них оргии.

− Я до него доберусь, − твёрдо сказал Сартай, встал и взял на рюкзаке ремень с метательными ножами. Метнул один в ствол дерева, лезвие со стуком вгрызлось в древесину. За ним полетел второй нож, третий.

− Только без меня, я в ваших делах не участвую, − недовольно высказалась Санита, косясь на вонзающиеся ножи.

− Не бойся, мы тебя пристроим, − ответил Сартай, с резким выдохом бросил в дерево последний нож.

− Отдыхать надо, пока солнце в зените, − обратилась Анта, собирая остатки трапезы.

− Так и сделаем, − ответил Сартай, складывая ножи в ремень. Те с трудом вырывались из древесины, казалось, пустили там корни.

Сартай отошел в сторону, кинул взгляд на фортэсов, те невозмутимо грызли траву, счищая растительность под корень. Он приглядел место между двух ив, почти смыкавших ветви, завалился на спину на плотный ковер короткой травы.

Взгляд устремился в небо, посреди которого стояло солнце, вокруг светила протянулись изогнутые полосы облаков, двигались в медленном хороводе. Сартай лежал и смотрел на эту безмятежность.

Послышался шорох, подошла босая Анта. Местами мокрая безрукавка прилипла к груди, привлекала внимание. Мокрые распущенные волосы свисали по плечам. От воды они стали ещё светлее. Она встряхнула головой, прохладные капли упали на лицо мужчине.

− Вода прохладная, но хорошо освежает, − У Анты был довольный тон. Она легла на траву рядом. — На небо любуешься?