Старший царь Иоанн Пятый

В один распрекрасный день, подозрительного натуралиста-махинатора арестовали и доставили на первый допрос районному инквизитору. Почти все люди, написавшие за три года доносы на него, попали в список личных недоброжелателей, которых он назвал. А вот на обоих собственных братьев Хугу не указал, удивившись слишком поздно их "бдительности". Адвокат посоветовал пройти "испытание водой", как самое простое и убедительное. Конечно, страшно тонуть с навешанными тяжестями, пусть даже на глубине всего лишь три-четыре фута. Да и гарантий нет, что удастся достаточно долго задерживать дыхание. Даже инстинктивный страх перед водяной нечистью давил на подозреваемого. Но и сгореть на костре тоже не хотелось — любой обыватель с большей радостью на травке поваляется да на приволье попрыгает. Пришлось согласиться с адвокатом.

Гонсалвеша, как и положено, два дня учили задерживать дыхание, убеждая, что нечисти в водоёме не будет. Более того, гарантировали присутствие на берегу двух профессиональных ныряльщиков и лекаря, умеющего откачивать частично утопших. Всё так и произошло, на глазах комиссии Святой Инквизиции его связали, обвешали отягощениями и погрузили в... бывший римский бассейн, наполненный водой. Никакие брыканья утяжелённого тела не помогли и оно погрузилось на дно, после чего ныряльщики сами забрались в бассейн и вытащили бедолагу. Подьёмная сила ведьм и ведьмаков не проявилась, о чём местечковый инквизитор составил бумагу и заверил печатью! Два положенных дублона возместили моральный ущерб, но осадок у местных остался. Так что переезд в Сетубал и отрыв от сельской природы оказался вынужденным. Устроившись садовником, Хугу больше не химичил с растениями, хотя даже душа чесалась. А когда представитель местной церкви предложил посотрудничать с душ Сантушем — согласился, узнав что в далёкой Московии нет ни инквизиции, ни запретов на вивисекцию растений. Соответствие желаемого и действительного можно было проверить лишь на месте. Одна непонятка, конечно, бередила душу мичуринца: "Как может вообще хоть что-нибудь расти во льдах Русии?"

Прибыл ещё один обоз, на этот раз с комплектом всего, что нужно для кирпичного производства. Даже сами кирпичи привезли, правда лишь для печи. Одну бригаду строителей моментально сняли с военного обучения и направили на берег Весновки — "накрывать поляну" для размещения производственных мощностей. Заодно, заставили людей выучить все эти "бродяжьи" слова, чтобы жизнь сказкой не казалась. Глинистый холм на глинистом берегу позволял отработать все процессы кирпичеобразования и обучить желающих столь, пока, маловостребованной профессии. Дерево упорно держалось за свой приоритет в строительной индустрии и не хотело особо замещаться иными материалами.

Монтаж лесной крепости постоянно продолжался, несмотря на её использование и гостей, решивших посмотреть на очередную "вяземскую" причуду. Никаких особых функций она не исполняла, находясь в лесу между трактом и селом.

— Михайла, ну зачем она тебе нужна? — домогался Иван, Романов сын, — Неужель боишься, что тверские стрельцы придут тебя воевать и твою Беспутку отберут?

— Смейся, смейся, Иван-царевич, всем бы над беднягой Мишкой смеяться, — отбрыкивался начинающий князь, — твоим стрельцам здесь весь курс обучения провожу, чтобы всё, как положено было. Ну нельзя курсантам жить в деревне и отвлекаться от службы!

Иоанн достал бумажку, чтобы записать новые слова, но понял, что вообще-то на открытом воздухе холодно.

— А мои стрельцы, как и твои будут палками драться? Али хуже?

— Твои пусть сначала общему порядку научатся и тебе не мешало бы к ним присоединиться, — заважничал ветеран неведомо каких будущих войн.

— Так я же молод ещё, отрок всего лишь, — не стал выделываться царевич.

— Ты, Иван Алексеевич, всего лишь на год младше меня. Самое время осваивать воинское ремесло, оно никогда лишним не будет. Заодно и мышление твоё дисциплинирует.

— Холодно, Миша, пойдём в казарму погреемся, да я четыре новых слова запишу, а то запамятую.

Игорь Мальцев поражался простоте отношения отпрыска царской семьи к окружающим. Никаких понтов, излишней величавости, пренебрежения. Да любой олигархёнок двадцать первого века уже выделывался бы и подчёркивал своё внеземное происхождение.

Лев Нарышкин тоже не выделывался, хотя и держал марку. Правда, в итоге, сломался — уж очень интересные и умные мысли в беседах озвучивались.

— Я своим дренажникам сразу объяснил сколько денег они получат и за какие работы, — пояснял Мишка, — новое русло Малявки за год не выкопать, но и тянуть с работами не след. Поэтому плачу за канал: закончили очередной участок — получите деньги. Быстрее сделали — быстрее получили!

— А вдруг они всю работу за две недели сделают, чтобы скорее мошну набить? — сделал вывод Голицын и... задумался.

Нарышкин, который тоже хотел быстро отреагировать, вдруг тоже притих. Только царевич сразу озвучил понимание:

— Так это и хорошо! И мужикам плата, и Михайле то, что ему нужно!

— А когда болото начнёт уходить, я много полезного получу: и торф для печей, и перегной на поля и ценную древесину. Залило-то лес! Понятно, что большинство деревьев сгнило, но и морёного дерева, тех же дубов, найдётся в достатке.

Да уж, с морёным дубом не поспоришь, слишком дорого он стоит, большие деньги можно нажить.

— Как же так получается, князь, — очнулся Лев Кириллович, — выходит не зря ты серебро тратишь, ибо золотом окупится? Да ещё и быстрее, чем у других.

Брат царицы быстро осознал ценность сдельной оплаты и уже начал вспоминать, где на его землях болота имеются. Понятно было, что за бесплатно крепостные будут осушать заболоченные местности до второго пришествия. Пока даже дуб не сгниёт!

— А на буреломе я припрятал под корнями пять мешочков с рублями. И разрешил мужикам разбиться на группы по два-три человека. Им и жалованье идёт и приз, в случае удачи, достанется. Условия просты: вырубили буреломное дерево, пень выкорчевали, всё унесли, а яму землёй с соседнего холма засыпали, с бугорком. Мне — новые пашни, им — оплата!

— Да уж, нехитрая морковка, а ослик за ней тянется, — восхитился Голицын, — небось даже зимой бурелом чистят?

— Ещё как! Правда один мешочек с двадцатью ефимками уже нашли. Теперь желающих невпроворот стало!

Такие суммы для бывших московских безработных означают новую обстоятельную жизнь, а не прежний беспросвет. Закон жизни прост: у кого-то золото бочками, а кому-то медной копейки не видать. И не потому что нет желания работать, а просто самой работы нет.

— Что же ты, Михайла Алексеич, крепостных не заставил работать? Всё дешевле обошлось бы, — посоветовал Борис Алексеевич.

— Маловато их было в деревне, всего десять подворий, они бы мне много не наработали, — откорячился Вяземский.

Действительно маловато, хотя Беспутка явно не выглядела умирающей деревенькой. Да и дешевизна рабского труда относительна: сэкономишь на копейках — потеряешь в рублях, а то и в инвалюте.

— А если через конюшню мозги вправлять? — полюбопытствовал Нарышкин.

— Конюшня — дело хорошее, но бессмысленное. Она знаний не прибавляет и умений не даёт, только последнее здоровье отнимает у мужиков, — разглагольствовал спец по конюшням, лично их прошедший, — Люди и есть самая большая ценность, так чего ж я их ломать буду? Лучше профессионалов из них выращу, пусть мне пользы поболе приносят!

Скрип-скрип-скрип... Перо Иоанна двигалось по бумаге, записывая не только новые слова, но и их значения... Чпык-ляп-хрясь!

— Погодь, Михайла, я новое возьму.

Лев Кириллович тоже пристрастился записи делать, но у себя в комнате, после бесед. Мишка делился таким количеством мелких полезных секретов, что глупо было ими не воспользоваться в будущем. Особенно ему нравились подсобные мелкие ремёсла, которые создавались прямо на глазах. Тот же Игнат-краснодеревщик производил маленькие щётки для чистки зубов содой и мелом. Прокалывал мелкие дырочки в тонкой плоской деревяшке, в которые вставлял свиные щетинки и заливал сзади лаком. Даже гости из Европы их купили, оплатив серебром. А другой прибамбас (для почёсывания спины) — деревянную лакированную загогулину с зубцами, научились делать и другие самоделкины. Не всё же баклуши бить и ложки вырезать! Самый главный кирасир всех кирасиров заказал себе комплект из дюжины чесалок и заплатил целых три дублона. Ох и красивы были сии деревяхи — руки сами просились ими вооружиться и спину всласть почесать! Разнообразной всячины в Беспутке и её "отделениях" делалось немало, принося определённый доход умельцам от сохи.

Заветный плуг тоже привезли и Анисим припахал мужиков к их истинному предназначению — поработать испытателями новой техники. Земля, на удивление, хорошо подрезалась, несмотря на холод. Правда в плуг пришлось впрячь семерых лошадей и столько же людей ухватились за ручки по всей ширине. Целую чeть вспахали столь быстро, что даже местным бурёнкам стало понятно — пришёл правоверный коммунизм и принёс завтрашнее изобилие. А Вяземский, убедившись, что после нескольких месяцев разработок, испытаний и изменений получено удобное орудие пахоты, тут же заказал ещё два. Мышецкий, не отставая, тоже проголосовал рублём за интенсификацию. Нарышкин и Голицын, почесали всласть репы, повозмущались ценами, но решились на отчаянный шаг покупки. Даже несмотря на жёсткое условие: "Деньги вперёд!". Металл на металлоёмкую конструкцию с неба не упадёт и из ручья не выпрыгнет. Оружейник немного прикинул, крякнул и признался:

— Больше до весны сделать не смогу. Струмента и людёв не хватает.

Это означало, что заочный интересант Василий Голицын останется на следующий год без сельхозхайтека, о котором ещё даже не слышал. Хотя и держал ухо востро, но через брата, не желая отвлекаться от своих обязанностей стольника. Сидение за одним столом, положенная позиция "под рукой", исполнение любых царских указюк исполнялось со всем послушанием, но лишь до вечера. А потом, у себя и для себя, Василь Васильич раскрывал записи и мудрил над своим взглядом на разумное хозяйствование. Библиотека Голицына вмещала в себя многие умные книги, начиная с древнегреческих наставлений и древнеримских отчётов Сената. Уж, если римляне ввели законы, регулирующие даже порядок содержания рабов, то следовало брать с них хоть какой-нибудь пример. По отношению к крепостным, хотя бы. Вот только цифры озадачивали! Римский рабовладелец обязан был кормить своё живое имущество слишком изобильно: одна овца на двух рабов в неделю, два хлеба по два фунта весом ежедневно, корзинка овощей и корзинка фруктов ежедневно, кварта лёгкого вина ежедневно, фунт сыра ежедневно...ежедневно...ежедневно... Где же столько еды найти? И как строить римские дороги, коли канавы под них были глубиной четыре фута, кои следовало засыпать слоями песка и камня в двенадцать рядов. Но только на второй год, после того, как её вырыли, а потом ждать ещё год и лишь тогда мостить верх...

Довольные католики, вернувшись после радостной григорианской суматохи, стали заблаговременно готовиться в обратный путь. Схизматики потому и неправильные, что празднуют Рождество за две недели до рождения Христа, да ещё и крестятся наоборот. Поэтому православные их жалели по-своему, раз уж не удалось переучить бедняг. В конце концов, некоторые юродивые тоже говорить толком не умеют, но как-то живут рядом с другими калеками!

Зато, вместе с пиренейскими сумасбродами, прибыл наконец-то и персидский купец, родом из Порты. Саргис, невысокий, полный, жизнерадостный человек, разглагольствовал на всех языках мира и мог бы, при необходимости, стать толмачом даже на переговорах с инопланетянами. Турецкий армянин, выделявшийся благообразным Трудовым Мозолем (или Пузырём Авторитета), имел родственников повсюду, включая Антарктиду. Одна беда, будучи купцом от бога, он хотел торговать всем, что эксклюзивно и монопольно. И пытался всучить всякую байду иноземного происхождения, надеясь на отсталость русских медведей.

— Ты мне сказки не рассказывай о земляном масле, — охолонил его Михайла, — сначала изучи крекинг углеводородов, потом приходи, когда керосин получишь.

Бедолага купец заткнулся, услышав незнакомые, но явно умные слова и притих. В принципе, его интересовали северные крупные соболя и, само собой, супердёготь. В Индии, Персии и Турции тоже урожай с полей вывозят на телегах, а не по воздуху, без трения. Ну, а предложение привозить "жидкую нафту для ламп" повисло в воздухе. Во-первых, поставки персидского эрзац-керосина воняли бы по всей Волге, а потом и по всему Подмосковью, во-вторых, сия полезняка была чересчур дорогой, а в-третьих Вебер уже разработал спиртовую лампу и вовсю боролся с алкогольными сайдэффектами сгорания. Да и конопляное масло пока было доступно и недорого.

Декабрь всё-таки самый торгово-закупочный сезон на Москве и Ларион умудрился приобрести немало бочек масла для светильников. Если бы удалось заказать стеклянные колбы — вообще проблемы с освещением не стало бы. Ну, а в архангельских землях в достатке спермацета и воска для бездымных свечей. Всё равно местные поморы истинную цену им не знают и наверняка согласятся меняться на еду и цельнокованные инструменты для различных работ.

Это те же португальцы вынуждены были закупать свердорогие товары, плывя в Африку в совсем средние века. Ну не повезёшь же всякое фуфло неизвестно куда и неизвестно кому? Рейс не окупится, вместе с рисками штормов и потерей ориентации! Вот и затаривались дорогущими, прекрасно прокованными топорами, которые даже в Европе были чуть ли не на вес золота, а также заказывали безумно ценные венецианские зеркала и просили их разрезать на небольшие куски, чтобы в бурю не побились в трюме. Кроме того, возили стеклянные бусы, цена на которые порой приближалась к цене самоцветов (слишком сложны в изготовлении). А дикари расплачивались мусором из джунглей: мускатными орешками и плодами, перьями из задниц всяких разноцветных птиц. Невелика проблема сбегать в джунгли и понабрать того и другого, можно и под деревьями собирать. В крайнем случае, на мускатное дерево нужно залезть, а птиц посшибать стрелами — там, где они кучкуются. Это в Европах птички, в основном, мелкие и бледные с невыразительным оперением, а в Африках любая птица большая и яркая по своей природе! И кто кого дурил, спрашивается? Тем более, что в Землях Каменных Топоров и Ножей, металлические ништяки сразу переводили владельцев в разряд олигархов. Да за цельнокованный топор можно было выменять у соседей сразу и коз, и девственниц. Главное — тайну торговли с белыми чайниками не выдавать!

А уж бледнолицые лохи пусть плывут домой и дурят своих собратьев, получая несусветные цены за содержимое африканской помойки. Каждый рад своему промыслу, коли тот приносит прибыль. Ничего личного, всего лишь бизнес!...

Договоренности с Саргисом включили в себя выдачу ему двух бочек дёгтя в качестве образцов товаров. Цены загнули неимоверные, соболей наобещали, но на потом. Впрочем и от него требовалось лишь размещение заказов в Индии и Дамаске на различные вооружения, броню и бытовые инструменты. Купец, конечно, удивился, что столь богатые люди хотят какую-то обыденность вместо изысканных товаров или парфюмов. Неправильные покупатели попались, но с суперсмазки уже не слезешь — слишком качественная. Да и поставлять туда-сюда удобно: Москва-Тверь-Волга-Астрахан-Персия и обратно. Заодно подарили двухгаллонный бочонок шампуня, короб мятного мыла и бурдюк "жидкого аспирина" для проведения полевых испытаний в Персии. Испанцо-португальцам прикатили две большие бочки с отваром ивняка, тоже на пробу. Пора уже было выяснить, насколько он хорош — может лишь для русских такое лекарство полезно, а для немцев...