Сашеньки

Еще некоторое время мы с отцом пили чай и беседовали. Он уточнил некоторые детали, а я как мог рассказал ему об этом. Но увы, не все. Что-то позабылось за столько лет, а что-то я и вовсе не знал. Закончив со всеми делами мы отправились домой.

Плохо, что здесь еще не изобрели сотовой связи, но к счастью, у меня есть сестра, которая ее с успехом заменяет. И поэтому несмотря на нашу долгую задержку, никто из домашних не проявлял беспокойства. Благодаря нашей связи, дома знали, где мы находимся и чем занимаемся.

"Поболеть" мне удалось до начала апреля, а после этого продолжить занятия в Школе Милиции. В субботу, 22 апреля, в день приуроченный ко дню рождения Ленина, состоялось награждение в котором мне пришлось принять участие.

В Школу приехали представители МВД и другие почетные гости. Состоялся торжественный смотр, на котором вызвали нас и перед всей Школой зачитали приказ:

" За проявленные мужество и героизм, во время несения патрульно-постовой службы в парке Культуры и Отдыха массива Чиланзар, и спасение тонущего ребенка награждаются: Юлдашев Хаким, Шахназаров Канат — медалями "За спасение утопающих" Тимохин Александр — почетной грамотой от отдела внутренних дел Чиланзарского района".

Примерно так, дословно я не помню, да и не старался это сделать. После зачтения приказа, нас вызывали по одному и представитель МВД республики, поздравил каждого и вручил "Заслуженные" награды.

Я еле дождался окончания этого спектакля, стараясь вести себя так, как было договорено. Отвечал на вопросы, улыбался. В общем вел себя так как нужно.

В понедельник 24 апреля я подал рапорт на увольнение, в связи с ухудшением здоровья. Согласовав этот шаг с отцом. Рапорт довольно быстро подписали, и получив документы к майским праздникам я был свободен. Грамоту, врученную мне, я забыл в прикроватной тумбочке, вместе с ненужными вещами, оставшимися там.

3 мая, я встал на учет в военкомате, где мне сразу же вручили повестку. Как обычно был недобор призывников, и там очень обрадовались моему появлению.

Со мной все было понятно, оставалось решить, что делать сестре. Я предложил ей поступить в какой либо институт, но она, наотрез отказалась, сказав, что будет дожидаться меня. Мама и отец, попытались ей объяснить, что всю жизнь мы не сможем быть вместе. Что рано или поздно наши дороги разойдутся, а потому нет смысла терять время. А за два года, многое позабудется и дальше будет только тяжелее, что-то восстановить. В общем, сестра в итоге согласилась с их доводами, но пока еще не выбрала место, куда будет поступать учиться. Тем более, что до вступительных экзаменов, оставалось еще больше двух месяцев.

Я же готовился к призыву.

15 мая, после всех комиссий, меня призвали в армию. Проводы мы хотели отметить в узком семейном кругу, решив, что не стоит никого приглашать на это мероприятие. Хотя родственники и так каким-то образом узнали об этом и приехали проводить меня на службу. Все было благопристойно, но все равно остался, какой-то неприятный осадок. Наверное, из-за проявленного родственниками сочувствия.

Путь к месту будущей службы, заслуживает отдельного рассказа. Это было целое путешествие, растянувшееся на добрых две недели.

15 мая, попрощавшись с родными я поехал на призывной пункт. Родители и сестра хотели было меня подвезти, но я отказался. Решив не затягивать прощание.

Ближе к обеду собралась моя команда, и нас погрузив в автобус отвезли на Южный железнодорожный Вокзал. Там уже формировался воинский эшелон. Вскоре нас завели в плацкартный вагон, и поезд тронулся в путь.

Все, примерно двадцать вагонов, точно не было возможности подсчитать, хотя бы потому, что за весь путь, нам так и не дали, ни разу выйти из поезда, за исключением одного, который был сделан для меня, но об этом чуть позже, были заняты призывниками. Эшелон формировался в Ташкенте и по всему пути следования, то высаживал, то загружал новых призывников, развозя их по будущим местам службы.

Мы же, команда из шестнадцати человек, которую сопровождал немолодой майор со звучной фамилией Липецкий, так до почти конца маршрута и не знали места назначения. Сам же он был в общевойсковой форме и с эмблемами химических войск. Так, что даже по цвету погон, нельзя было догадаться куда мы попадем.

Эшелон двигался со скоростью товарного поезда, останавливаясь чуть ли не на каждом полустанке, оттого и время затраченное на дорогу оказалось так велико. Забегая вперед, скажу, что на дорогу у нас ушел почти целый месяц.

Вначале эшелон пошел в Термез, со всеми возможными остановками. Настроение тут же упало. Ведь не зря говорят, что: "Есть на свете три дыры: — Термез, Кушка и Мары". Не знаю, насколько хороши или плохи сами города, но служба там далеко не сахар. Но к вскоре, к моей радости, поезд двинулся дальше. К слову сказать, мы проехали все эти дыры. Заехав поочередно в Мары и Кушку. После этих страшилок поезд вернулся обратно в Ташкент. Вот интересно, кто был такой умный, что придумал такой маршрут следования? И зачем, надо было нас призывать на целую неделю раньше, чтобы после эту неделю, катать по всей Средней Азии?

Хотя с другой стороны, благодаря нашей с сестрой связи, К моменту, прибытия поезда на вокзал, там уже находилась сестра, вместе с отцом. Причем он приехал видимо по просьбе сестры в своей генеральской форме. Думаю, что только благодаря ее предусмотрительности, мне и разрешили выйти из поезда на время стоянки. Согласитесь, трудно отказать генералу, пусть даже он генерал милиции.

В общем, за эти пятнадцать-двадцать минут, я повидаться с отцом, мамой и сестрой, наелся мороженого, и взял с собою, целую сумку продуктов большей частью состоящих из консервов, и главное минералки. Хотя вскоре она и нагрелась, но все же было гораздо приятнее пить ее, чем воду из баков поезда. Чай же нам давали только во время приема пищи, в строго установленное время.

Попрощавшись, теперь уже точно на два будущих года, потому, как предупредили, что больше сюда эшелон не вернется, поезд двинулся дальше.

Следующими крупными остановками на пути следования были: Чимкент, Кызыл-Орда, Оренбург, Уральск. После чего мы спустились вниз к Каспийскому морю, и поезд сделал остановку в Астрахани. Город, вернее его вокзал запомнился нам большим количеством копченой рыбы, которую можно было купить не выходя из поезда, и достаточно дешево. Так как у большинства из нас были с собой деньги, то следующие несколько дней мы налегали именно на нее. Особенно мне понравилась, копченая сомятина. Жалко только не было пива к ней. Но наш майор сразу всех предупредил, что если заметит, что-то подобное, то у нас будут неприятности. И сейчас и по приезду на место. О котором так и не сказал. Разве, что посоветовал не торопиться, мол, долго еще ехать.

Поезд тем временем двигался дальше и дальше. За окном мелькали Волгоград, Саратов, Тамбов. Именно мелькали, потому, как выходить из вагонов не позволялось. Хотя теперь, ехать было гораздо приятнее, хотя бы потому, что жара осталась далеко позади.

Лишь подъезжая к Мичуринску, мы наконец узнали, что следующая остановка для нас будет последней. Мы, ехали в Воронеж.

Город встретил меня холодным ветром, к которому я был не то, чтобы не привычен, а скорее не готов. Ведь уезжал я при температуре выше тридцати градусов, и соответственно этому и был одет. А приехав в Воронеж попал градусов на пятнадцать ниже, да плюс к тому ветерок. В общем, пока попал в часть, изрядно замерз. Хотя от вокзала до части ехали не дольше пятнадцати минут.

Воинская часть, в которой мне пришлось проходить службу располагалась в самом центре, на улице Цурюпы 5а. Это бы 507 конвойный полк Оршанско-Хинганской дивизии Внутренних Войск МВД СССР. Вот так и получилось, что недоучившись в школе милиции, я попал на службу во Внутренние Войска. Почти по профилю, что и говорить.

Майор Липецкий, что сопровождал нас к месту службы, оказался начхимом полка. Еще во время следования он вызывал нас по одному к себе в купе, и интересовался, образованием, знаниями, спортивными достижениями и тому подобное.

Так получилось, что я попал к нему на беседу дважды. Впервые, когда мы только выехали и двигались в сторону Термеза. Тогда, я ответил на все его вопросы, и он сказал, что ему нужны грамотные люди в хим. отделение. В Школе Милиции у нас была соответствующая подготовка, поэтому я и рассказал ему все, что знаю и умею. Он обнадежил меня, сказав, что я подхожу ему и скорее всего буду служить именно у него. Мне было в принципе все равно, поэтому я лишь пожал плечами. Второй раз он вызвал меня к себе, после отъезда из Ташкента, где я встречался со своими родителями и сестрой. Его заинтересовала моя семья. Я подтвердил, что да, мой отец генерал-майор милиции, мама преподает в медицинском техникуме и то, что мы с сестрой двойняшки. В общем на этом разговор и завершился.

Самой лучшей новостью для меня, было то, что несмотря на огромное расстояние, я мог "общаться" с сестрой. Никаких помех или задержек при этом не ощущалось. Все было точно так же, как если бы мы находились рядом. Похоже, что наша связь не имеет никакого отношения к радиоволнам. Все-таки телепатия, это нечто другое, и меня это очень радовало. То же самое и касалось того, что я и она могли видеть, глазами друг друга. Единственное что я потерял, это не мог считывать мысли, или как то влиять, на людей находившихся рядом с нею. То же самое было и у нее.

Таким образом, даже находясь столь далеко, я ничуть не оторвался от своей семьи и всегда был рядом с ними. Пусть и через сестру. Соответственно и отпала надобность, в письмах. Которые я не очень то и люблю писать. Да и зачем они нужны, если Санька, может отследить любой мой шаг, а я всегда знаю о всех новостях произошедших в семье.

Служба началась с построения на плацу части. Вернее сказать нас просто оставили на плацу, под присмотром какого-то сержанта, а сам майор Липецкий пошел в штаб, на доклад и оформление документов на нас. Примерно в течении получаса, вокруг нас собралась целая толпа солдат, видимо последнего года службы, потому, что многие из них, подходили к нам и пытались договариваться о обмене нашей гражданской одежды на тряпье, предлагаемое ими. Это были в основном "чурки", как их тогда называли. Выходцы из средней Азии и Кавказа. "Вам все равно сейчас выдадут форму, а вашу одежду сожгут" — говорили они. Некоторые соглашались и тотчас облачались в какое-то откровенно рваное и грязное тряпьё.

Вскоре появился наш сопровождающий с каким-то прапорщиком и парой сержантов. Те подойдя к нам, переписали размеры одежды и обуви каждого из нас, а затем под командой прапорщика мы погрузились в грузовик и поехали в баню.

После помывки, каждому из нас была выдана новая полевая форма, трусы, майки и сапоги с портянками. Погоны и прочее, были отдельно. Нам еще предстояло их пришить, после того, как мы доберемся до места где будем служить. Оказалось, что не все из нас попадут в ту часть, в которой мы только, что были. Многие уедут в область, где располагались отдельные роты нашего полка. Пока же до присяги, нам предстоял КМБ в поселке Семилуки, неподалеку от Воронежа.

Сразу после бани мы и направились именно туда.

Палаточный городок учебной части, располагался в паре километров от поселка Семилуки. Возле реки Ведуга. Стрельбище находилось тут же.

Нас разделили по отделениям и расселили в десятиместные палатки, ровными рядами стоящие вдоль отсыпанной разноцветным песком, дорожки. Песок для которой добывался тут же по склонам холмов. Расселившись по отведенным местам, мы принялись за приведение в порядок формы. Подшивали погоны, петлицы, подворотнички, все под руководством сержантов, предыдущего призыва, которые только что прибыли из сержантских школ.

В этом лагере, похожим на пионерский, нам предстояло провести целый месяц, изучая особенности службы.

Всего набралось более ста человек призывников, причем мы были не самыми первыми. Можно сказать, что прибыли на все готовое, так как установку палаток и разметку территории, проводили прибывшие до нас.

На следующий день начался Курс Молодого Бойца (КМБ).

Благодаря, ранней подготовке, он проходил для меня можно сказать играючи. Все, что давали здесь, было для меня давно знакомо и освоено. Разве, что за исключением "Уставов Внутренней Службы", но и здесь отличия от общевойсковых были минимальны, хотя и сказывалась специфика службы.

Пожалуй единственного, что мне не хватало, это возможности тренироваться так, как я привык. На это просто не оставалось времени. Весь день был заполнен поминутно, те же полчаса, что выделялись на личное время, тоже заполнялись сержантами, на чистку обмундирования или наведение порядка. В принципе, я был к этому готов, и надеялся, что смогу выкраивать время для себя, попав непосредственно в часть.

Со стрелковой подготовкой, проблем тоже не ожидалось. Тем более, что обучаясь в Школе Милиции, она проводилась довольно часто. Да и еще школьниками мы с сестрой иногда выезжали в тир, где он учил нас стрелять из пистолета Макарова. Кстати, как я понял из разговоров сержантов. Пистолет тоже будет штатным оружием, для тех, кто будет служить в конвойных ротах полка. Кстати из обещания майора, сопровождавшего нас, я предполагал, что попаду в хим.отделение, а оно как раз и было прикомандировано к 1 взводу, 1й— роты.

В конце июня мы приняли присягу. Хотя присяга по тексту, ничем не отличалась, от принятой мною ранее, но тем не менее, мне пришлось принимать ее еще раз. Хотя на этот раз не было той торжественной обстановки, которую смогли создать в Школе Милиции. Все случилось, как бы более обыденно, что ли. Мы выстроились вдоль дорожки, нашего городка и выходя по одному, зачитывали текст и расписываясь, возвращались в строй. После нас просто распустили.

А на следующий день разобрав палаточный городок, мы выехали в часть.

Как я и предполагал я попал в первую роту. В первом взводе из-за прикомандированных химиков, было четыре отделения вместо трех. Рота находилась на последнем этаже большого трехэтажного здания, старой постройки. Места было много, и поэтому, койки были поставлены в один уровень. Лишь третий взвод, спал на двухуровневых, из-за еще одного прикомандированного, на этот раз взвода связи. Но они были отдельной командой не относящейся к нашей роте. Хотя и жили в нашей казарме. Моим непосредственным командиром стал ефрейтор Радченко, к машине которого меня и прикрепили. Это была машина ДДА-53. "Авто-Мойдодыр" — как называли его в шутку.

Первый месяц, до сдачи всех зачетов по уставам боевой службы, мы ходили только во внутренние наряды, конвои, которыми занималась рота, были для нас временно закрыты.

Зато, несмотря на довольно плотный график службы у меня наконец появилось свободное время, и я смог наконец уделить время тренировкам, которых был лишен последние четыре-пять месяцев. Вначале из-за болезни, а после из-за призыва в армию.

Здесь же в части, был неплохой спортивный городок, на котором можно было поддерживать спортивную форму. И хотя места для забегов было маловато, но прибывший вместе с нами в часть молодой лейтенант Гречко, который стал нашим командиром взвода, любил это дело, и потому быстро организовал утренние пробежки вне территории. Чему я был только рад.