"В тусклом свете ламп, экраны и шкалы приборов казались галереей картин". Или с портретами сравнить будет уместнее — разной формы и цвета, разное выражение лиц?

Иван Антонович Ефремов отодвинул лист бумаги с написанной строчкой. Доктор наук, палеонтолог с общесоюзным именем, в экспедициях объездивший всю Сибирь, Урал, Среднюю Азию и Дальний Восток — он сам считал писательство побочным увлечением, для просвещения юношества. Но кто-то думал иначе — если именно как писателя, а не как ученого, включил его имя в состав делегации на Северный Флот! Наряду с гораздо более заслуженными и известными (на писательской ниве) товарищами.

Может быть, вспомнили о его первом увлечении? Мореходное училище в Петрограде, диплом штурмана каботажного плавания, навигация 1924 года на Дальнем Востоке, знакомство с самим капитаном Лухмановым. Тогда палеонтология показалась Ефремову интереснее — и была после учеба на биофаке ЛГУ, затем Горный Институт, и научная работа, экспедиции, последняя в Монголию сорок восьмом. Природные условия там весьма способствовали сохранению ископаемых останков — теперь все это заняло свои места в Палеонтологическом музее: самые крупные из скелетов были двадцати пяти метров в длину и десятки тонн весом, а еще останки крокодилов, черепах, окаменевшие кладки яиц динозавров. Жалко, что не удалось в Синьцзян-Уйгурии побывать — увидеть "кладбище драконов", о котором легенды рассказывают, целые залежи древних костей прямо на поверхности, не под землей. Но "политическая обстановка там очень нестабильная, бандитизм — а вы, товарищ Ефремов нужны СССР живым и здоровым. Как только ситуация позволит, так сразу экспедицию пошлем". Новые открытия ждут — и за прошлое, Родина отметила: орден Трудового Красного Знамени в сорок пятом, и Сталинская премия, за результат монгольской экспедиции. А оказалось, что море тоже никуда из души не исчезло — только поманило, и вот оно! Что было бы, если бы тогда он сделал иной выбор?

-А ничего хорошего не вышло бы. Стали бы вы, Иван Антонович, одним из многих. И очень возможно, погибли бы, как знакомый вам товарищ Фрейман Эрнест Иванович, кто у Лухманова на "Товарище" старпомом был, затем судно у него принял и десять лет им командовал — а в сорок первом погиб вместе со своим кораблем, транспортом "Большевик", при эвакуации из Одессы. Сколько из моряков торгфлота пережило войну? И даже если бы призвали вас под военный флаг, и повезло бы вам стать, как Матиясевич, тоже бывший торгфлотовец, а после командир гвардейской подлодки "Лембит" — ну, были бы вы одним из многих, как я. А вот профессором палеонтологии, да еще и писателем — у меня бы точно, не получилось.

Ефремов не мог понять, отчего экипаж легендарной "моржихи", гвардейцы, герои — относились к нему с таким уважением, причем именно как к писателю, а не палеонтологу. А сам корабль показался Ивану Антоновичу похожим даже не на "Пионер" из романа Адамова, а на звездолет будущего. Командир, капитан 1 ранга Золотарев, услышав это, усмехнулся и сказал:

-Так и немцы думали, и союзники тоже. Не верили, что наши советские ученые и инженеры могут такое построить, и что наша наука, как сказал товарищ Сталин, самая передовая в мире. Распускали слух про "подводные силы коммунистического Марса", который оказывается, водой покрыт, и корабли там по совместительству и ныряют, и в космосе летают — и что будто бы, марсиане по классовой солидарности нам на помощь пришли. Так скажите, Иван Антонович, разве я на марсианина похож? Или наш Адмирал, который всю войну этим кораблем командовал, а я у него тогда старпомом был — да вы ведь с ним знакомы, как и с супругой его, Анной Петровной?

Ефремов помнил тот летний день, в год Победы, когда в Палеонтологический музей зашли трое военных и две женщины. Анна Лазарева, представившаяся уже тогда "инструктором ЦК", было известно, имела самое прямое отношение к этой командировке писателей на флот. И как подозревал Иван Антонович, именно ее заслуга была в том, что на писательской стезе ему открывали "зеленую улицу", в издательстве рукописи принимали безоговорочно, вне очереди вставляли в план, не скупились на гонорары. А дирекция Палеонтологического музея, поначалу относившаяся к писательству Ефремова без всякого восторга (спасибо, что больших помех не создавали), вдруг стала предельно лояльной — по слухам, после звонка свыше. Конечно, сейчас по всей стране создаются литературные клубы и кружки, как правило, под эгидой комсомольских организаций, никакого отношения к профессиональным литераторам из Союза Писателей не имеющие — в Москве и Ленинграде уже их журналы издаются, "Следопыт" и "Андромеда", предпочтительная тематика из названий видна, приключения в стиле Бориса Житкова, и фантастика. Но что послужило причиной обратить внимание именно на него, далеко не звезду первой величины — о лаврах Беляева, Иван Антонович и не мечтал, да и Казанцев с его "Пылающим островом" (прим. — первое издание, 1941 год. Еще не та знакомая нам редакция, исправленная и дополненная в 1956) считался в литературе вообще и в фантастике в частности, гораздо более известной фигурой? И какое отношение к этому имели военные моряки Северного Флота — откуда, как говорили в Союзе Писателей, еще в войну пошла волна песен и стихов, авторы которых остались неизвестными.

Причем моряки, в отличие от сотрудников редакции, не стеснялись критиковать написанное Иваном Антоновичем, оценивать и дополнять.

-Ну вот как в вашем рассказе, затонувший деревянный корабль мог два века на перископной глубине держаться, словно субмарина? — говорил товарищ Сирый, инженер-механик "моржихи" — знаете, как лодку надо уравновешивать, удифферентовывать, чтоб обеспечить такое? Если судно было, как у вас, деревом гружено, и имело положительную плавучесть, чтоб не затонуть — то на поверхности бы и осталось. Нет, могло быть, что на глубине "жидкий грунт", скачок плотности воды, из-за солености и температуры, тогда да, подвиснет на границе, не достигнув дна. Но чтоб двести лет так болтаться? Ну и простите, ни один капитан в здравом уме водолаза во внутренние помещения такого "подарка" не отправит — даже если протаранили его, ведь отцепиться может в любой момент, и что тогда водолазу со шлангом делать? Аквалангист бы еще мог рискнуть, и то, сильно на любителя острых ощущений. Достаточно на палубу утопленника спуститься, заложить подрывные заряды, и все!

-А что удивительного в случае, когда девушка-китаянка похоронена в кургане с вождем кочевников в украинских степях? — добавил Золотарев — читал вот, про Великую Степь, от венгерской пушты до монгольских равнин. И китайцы с кочевниками — хуннами, тюрками, монголами — и воевали, и поддерживали отношения. Среди которых было, и заключение династических браков — так что вполне могли, из политических соображений, дочь двудесятой императорской наложницы выдать за какого-нибудь вождя Большой Копыто, которого занес после случай из Джунгарии в Причерноморье. И не было там никакой шекспировской любви — голая прагматика. А как вождь умер, или убит был в бою — так наверное, у жены его и не спросили, хочет ли она, молодая еще, за ним в курган.

-Может, так и было — согласился Ефремов — однако пусть лучше наша молодежь читает, что мечтали они жить долго и умереть в один день. Ведь книги не просто так нужны — а чтоб читая их, учиться добру. Иначе выйдет как у Говарда — свирепый варвар рубит мечом всех, кого сам считает злом. Просто потому что у него сила.

-Положим, говардовский Конан все ж на тупую гору мяса не похож: соображать пытается. И не всех рубит, совесть имеет — ответил Золотарев — это уже после про Конана-варвара стали писать все, кому не лень. И родили иногда такое, что не поймешь, а чем собственно их герой от главного злодея отличается — тем лишь, что победил?

-Петрович, ты не путай — вставил Сирый — это Ричард Блейд, у него герой полный отморозок. А "конановцы" все ж старались марку блюсти. По крайней мере, мне у них откровенной гнуси не попадалось.

Ефремов был удивлен. Современная иностранная фантастика и детективы в СССР тогда уже были известны, и даже издавались, но очень выборочно и небольшим тиражом. И чтение их (особенно в первоисточнике — что тоже бывало, в войну от союзников и оригинальные издания могли к нам попасть) лицами, не принадлежащими к узкому кругу литературоведов, не то что запрещалось, но не приветствовалось. Хотя и в домашних библиотеках иногда встречались книги выпуска двадцатых, не только Уэллс, но и Берроуз, Гернсбек. А вот самые последние авторы, вроде "Дока" Смита были лишь в библиотеке Союза Писателей, едва ли не с грифом "секретно" — с категорическим запретом чтения не членами Союза, или даже без выдачи на дом, а лишь в читальном зале. И знакомство с ними не писателей, а флотских офицеров, выглядело странно — хотя, возможно товарищи в Англии и США бывали в составе наших военных миссий, и там могли книги приобрести?

Но Сирый на прямой вопрос не ответил, лишь усмехнувшись — ну, Иван Антонович, вы же понимаете... И ловко перевел разговор на тему межзвездных перелетов, начав с той же "Ойкумены" — вот на каких скорлупках древние египтяне выходили в Индийский океан, "Великую Дугу", а там, особенно у южной оконечности Африки, условия мореплавания такие, что даже в наше время корабли погибают без следа. Как те же кейпроллеры, волны в двадцать метров, а то и выше, возникают даже в затишье — считается, что британский лайнер "Уарата" от них погиб в девятьсот четвертом. А сколько кораблей там сгинуло до изобретения радио, когда и SOS не подать?

-Вы считаете, что египетские походы по Великой Дуге были невозможны? — спросил Ефремов.

-Отчего же: очень может быть — ответил Сирый — ведь доподлинно известно, что обойти вокруг Африки удалось финикийцам, А это и время близкое, и корабли не сильно отличающиеся. Да и на тростниковой лодке при большом желании и удаче можно океан переплыть. Но именно при удаче — при регулярных рейсах, потери просто зашкалят. Однако ведь ходили египтяне в некую "страну Пунт", которая уж точно, не была ни в Средиземке, ни на берегу Красного моря. Выходили, значит, в океан! В принципе, ничего особенно сложного в конструкции нет — нужен корпус из прочного дерева, как например ливанский кедр, с высоким бортом и закрытой палубой.

-Еще паруса нужны нормальные — добавил Золотарев — папирусные циновки не прокатят. Ну и искусство под парусами ходить — но это наживное. Финикийцы уже умели! Ну а сколько утопло, пока обучилось, то знает один лишь Нептун. Без компаса лезть в океан — это совсем безбашенным надо быть, или "все в руках божьих". От берега отнесет, и не сориентируешься никак. Или тогда уже была навигация по звездам — так за экватором созвездия другие совсем. Повезло тем мореходам ну просто невероятно, как Магеллану в его "тихом" океане. Но прошли они достоверно, о том в летописи есть.

-В летописях и вымысел могли писать — сказал Ефремов — иные считают, что Платон и про Атлантиду придумал, первую в истории "утопию" сочинил.

-А вот и нет! — усмехнулся Сирый — поскольку в летописи записано, что моряки были удивлены, увидев солнце, идущее по небу наоборот. Не с востока, через юг и на запад — а как тогда выходит, с востока, через север на запад, словно в другую сторону крутится вокруг тебя. Такое придумать, в Южном полушарии не побывав, это какая нужна фантазия? И раз назад они не поворачивали — то выходит, удалось им Африку обогнуть. Но, судя по тому, что регулярных рейсов не последовало — этого их техника уже не потянула. Может и отправляли кого после, тем не повезло, сгинули. Море — оно загадки загадывать любит, и тайны хранить умеет. Если и сейчас неясно, кто Америку открыл, еще до Колумба. Викинги точно в Исландии и Гренландии бывали, а там уже совсем недалеко. Еще в списке ирландские монахи, беглые тамплиеры, и даже финикийцы — как в Бразилии камень с их надписями нашли. Две тысячи лет прошло — и на чем уже мы по морям ходим? Это я к тому, что море для людей тогда было, как для нас космос сейчас. Для египтян, да и греков, Гибралтар казался краем света — а сейчас, Средиземку спортсмены на яхтах пересекают. А теперь представьте, чем для нас Марс будет, когда мы до дальних звезд доберемся?

Так быстрее скорости света все равно не получится лететь, по теории Эйнштейна. Хотя — а что мешает распространяться радиоволнам? Будем принимать передачи, отправленные сотни, тысячи лет назад. Цивилизациями, которые уже достигли высшей точки общественного развития — коммунистической фазы.

-Если бы так... — покачал головой Золотарев — "остановись мгновенье, ты прекрасно", и дальше, в историческом смысле, не происходит уже ничего. Вот только история замереть не может. И даже не факт, что в этом прекрасном будущем настанет всеобщий мир и покой.

Ефремов даже был удивлен — уж это было очевидным! Если согласно учению Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина, смена общественных формаций неизбежна, и коммунизм высшая из них. То какие войны и вражда могут быть между братьями по классу? И поскольку лишь высокоразвитая технически цивилизация может выйти в космос — что соответствует в обществе коммунистической фазе — то никаких межпланетных войн не может быть!

-Красная звезда, символ планеты Марс — произнес Золотарев — стала символом Красной Армии и Флота, потому что тогда наивно верили, что раз Марс старше Земли, то там уже победила коммунистическая революция. Однако в одноименном романе Богданова, написанном в 1908 году, высокомудрые и коммунистические марсиане всерьез рассматривают вариант истребления населения Земли, "включая и социалистический пролетариат", ради своих марсианских интересов — отвергли все же, а ведь могли бы и принять? А как мы в сорок первом, Николая Шпанова прочтя, "Если завтра война", считали, что агрессия капиталистических стран против Страны Советов невозможна, поскольку солдаты, по классовому братству, перейдут на нашу сторону, а пролетарии парализуют забастовками тыл врага — и что в итоге? А гипотетическая межзвездная война еще и ту особенность имеет, что враг там не люди, ну как бы мы с разумными обезьянами воевали. Или с чертями, хвостатыми и рогатыми — учитывая, что пропаганда тех кто против нас в истинные исчадия ада превращать любит. Как у нас англичане и французы, смею предположить, по моральным качествам вовсе не Джеки-потрошители, не считали зазорным фотографироваться на фоне куч отрубленных голов бунтующих негров — и английский пролетариат ну совершенно не возражал! Ну и "межзвездная" война для агрессора выглядит чистой — не бойня в грязных окопах, кровь и вши, а атомные бомбы с орбиты бросать, как с "летающих крепостей" Дрезден и Хиросиму в пыль разнести. Нет уж — вот когда и если мы примем радиопередачи от высокоразвитых братьев по разуму, тогда во всеобщий мир и поверим — и то и не факт, что не будет каких-нибудь пиратов с инопланетной "тортуги"! А пока что мы уверены в одном, опытным путем установив: любой агрессор всегда и везде понимает лишь один язык — силы. Его не остановят мудрость, красота, любовь — а лишь страх, что ему самому ответка прилетит; и когда на их планету гробы пойдут потоком, тогда лишь будет кто-то протестовать, "долой войну". А вообще, вам бы, Иван Антонович, о том надо с нашим Адмиралом поговорить, или с его супругой. Или с Юрием Смоленцевым, кто тоже вам знаком — вот кто собаку съел на спорах со святошами на морально-этические темы. А мне достаточно — моя страна сказала, это враг, уничтожить. А рефлексировать будем после, если живы останемся, победив.