Приговор Магии - Восхождение

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Цикл "Приговор магии". Книга первая "Восхождение".

https://ficbook.net/readfic/4602269

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Направленность: Джен

Автор: Артаслав Воронов (https://ficbook.net/authors/1677803)

Беты (редакторы): Gwael

Фэндом: Роулинг Джоан "Гарри Поттер", Гарри Поттер, Куртц Кэтрин "Хроники Дерини" (кроссовер)

Рейтинг: R

Жанры: Ангст, Фэнтези, Экшн (action), POV, AU, Попаданцы, Исторические эпохиПредупреждения: OOC, Смерть второстепенного персонажа

Размер: планируется Макси, написано 63 страницы

Кол-во частей: 4

Статус: в процессе

Описание:

Сильный, независимый, терпеливый и справедливый — так можно охарактеризовать юного мага, ставшего жертвой политических интриг старого педераста Альбуса Дамблдора — директора магической школы Хогвартс. Гарри Джеймс Поттер рос в вечной борьбе за свою жизнь и свободу. Последним поступком своей короткой жизни он вызывает Суд Магии. Волей приговора суда он становиться одним целым с кронпринцем из параллельного мира.

Келсон Гарольд Синхил Райс Джеймс Энтони Холдейн-Певерел — новый король Гвиннеда.

Посвящение:

Всем нормальным людям, фанатеющим по миру меча и магии.

Публикация на других ресурсах: уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:

Как мало фанфиков хороших!

Как задолбал ебучий слэш!

Просмотрел недавно оба фендома и долбанные слэшеры уже достали. Я никогда не устану повторять: "Спартанцы были настоящими боевыми пидарасами, в буквальном смысле, прямо все один к одному на загляденье! А вся эта гейропейская шушера либерастов и правозащитников — полупидоры в полукедах. Так что всем любителям потрещать о свободе и правах — на хуй к Зевсу! Если идти из гейропы, то это на юго-восток прямо и чуть-чуть направо."

Короче пишу нормальный фанфик, без всяких вывертов извращённой гейропы. Прода редко и по возможности, ибо пока основным является "Эффект Орков".

========== Пролог. ==========

Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.(1)

Снейп всегда был прав. Ещё когда назвал меня на первом курсе таким же глупым, задиристым и самовлюблённым, как мой отец. Быть тебе, Сохатый, вечным придурком. Даже оперативный позывной от отца унаследовал.

Гарри Поттер не предполагал, какую волну подымет самый ответственный поступок за всю его короткую жизнь.

А началось всё с того, что он ещё на первом курсе плотно взялся за учёбу. Тайно от всей школы он учил заклинания весь первый и второй курс. После третьего курса ему удалось попасть в Гринготтс и провести полную проверку крови. Тогда-то и всплыло, что его три года пичкали целым набором зелий.

Три года! Зельями! Он никогда не был дураком и быстро смекнул, откуда и зачем ветер дует. Первый гад конечно Снейп, но и ДДД тоже по молодости серьёзно так алхимией баловался на пару с Фламелем.

Весь четвёртый курс он тайно переписывался с гоблинами по протеевым чарам. Коротышки натаскивали молодого наследника рода Поттер по теоретическим дисциплинам. Летом должна была быть практическая часть. А потом был третий этап турнира. Седрик, которого он отбросил от кубка в самый последний момент, не желая делить победу ни с кем и возрождение Тёмного лорда.

Единственная плюшка во всей этой галиматье — Магия его признала совершеннолетним. С него слетели все ограничители и закладки.

Пятый и шестой курсы прошли весьма плодотворно. Втайне от всех Гарри Поттер шёл к своей мечте — быть независимым и сильным. Трудное детство привило ему иммунитет от розовых очков. Но осторожность он соблюдал также строго. Он совершенно не доверял Рону и Гермионе. Чуйка верно твердила, что они — люди директора. Но приходилось играть свою роль до конца. Он изображал из себя меланхоличного мрачного, но справедливого подростка с трудным характером.

Мир рухнул со смертью директора. Старый маразматик настолько поверил в добро и общее благо, что пал жертвой собственного доверия. Наконец-то Гарри смог вздохнуть свободно. Ему больше не надо было притворяться, но чуйка грызла ему мозг, призывая к осторожности. Он так и поступил. Битву на свою свободу, независимость и жизнь ему только предстояло выиграть.

В поход за крестражами он ушёл один. Он знал, что не вернётся из этого похода. Поэтому оставил всех. Только его знания выручали в пути. Крестраж за крестражем он уничтожил все куски души Тома Реддла.

Битва за Хогвартс стала апогеем противостояния между ним и Тёмным лордом. Он потерял многих знакомых. Погибли Артур, Молли и Перси Уизли. Пали в битве Ремус Люпин и Нимфадора Тонкс. Лаванда Браун, которую он вспоминал с теплотой за страстный минет на пятом курсе. Братья Квири сложили свои головы, забрав за собой два десятка пожирателей. Половина пуффендуйцев и треть когтевранцев также погибли. Молодые и здоровые, эти юные маги погибли в борьбе с тиранией. Гриффиндорцы потеряли многих. Отчаяные львята шли порой на самоубийственные атаки, лишив Воландеморта всего ближнего круга.

А потом была передышка и воспоминания профессора Снейпа. После этого кабинет директоров Хогвартса сопровождала такая отменная брань, что даже портреты начали записывать некоторые выражения.

Потом был лес. Ещё одна смерть. Потом его долго нёс на руках Хагрид. Речь Тома на руинах Хогвартса. Гарри Поттер всегда был сильным и независимым, но также терпеливым и осторожным. Последний теоретический предмет, который он изучил, касался Суда Магии. На этот суд он и вызвал Воландеморта, соскочив у Хагрида с рук.

Сам лорд только рассмеялся, когда он начал петь катрен обращения к Магии, а зря. Многие пожиратели, поняли, что дело плохо, когда вместо положеного шара света над собравшимися магами появилось облако чернильной тьмы.

— Магия здесь! И она будет карать!

Ужас охватил собравшихся. До многих начало доходить куда они попали.

— Альбус Вульфрик Персиваль Брайан Дамблдор за создание крестражей, захват тела Рональда Биллиуса Уизли и множество других злодеяний и преступлений против Магии приговаривается к уничтожению и забвению. Душа представителя рода Уизли будет возвращена в тело и избавлена от печати предателя крови.

Шестого Уизли тут же вздёрнуло в воздух. Из него вылетел белый шарик света и потух. Сам же Рон мягко приземлился на пол и очумело завращал глазами, ощупывая себя с головы до ног.

— Томас Марволо Реддл за создание крестражей, нападение на школу магии Хогвартс и множество других злодеяний и преступлений против Магии приговаривается к уничтожению и забвению.

Тёмного лорда и Нагайну охватило пламя и через секунду от них остались только горстки пепла, подхваченные и унесённые ветром.

— Гарольд Джеймс Поттер, наследник рода Певерелл. За неисполнение родом Певерелл своих обязаностей на протяжении пятисот лет, тебе полагалась смерть. Но за передачу на Суд Магии двух преступников, совершивших множество преступлений против Магии, на тебя налагается особое наказание. В виду того, что ты пошёл на огромные жертвы ради торжества справедливости, наказанием тебе станет служение. В одном из сопредельных миров твоя помощь нужна тому, кто ради Магии отказался от посмертия. Ты прямой потомок Королей Магии, и только ты можешь освободить эту душу от её участи. В помощь тебе станут Дары Смерти, но право владения ими ты должен будешь доказать. Да будет так!

Чёрная молния вонзилась в Гарри и он заорал так, как никогда не орал прежде. Юному магу казалось, что его пропускают через мясорубку. Боль была просто адской.

Потом он видел будто со стороны, как его душа и душа ещё одного молодого человека сливают в единое целое. Когда всё закончилось, гибрид двух душ и двух личностей с криком поднялся в самую рань. Солнце едва успело показаться из-за края. За стенами шатра царили сумерки. Ему было плохо, кружилась голова, во рту был мерзкий привкус, а спина была мокрой от холодного липкого пота. Удивительно как его крик не перебудил всех пажей в шатре.

Взяв со столика кувшин разбавленого вина, в одной рубашке и лёгких штанах он босиком вышел из шатра. Прополоскав рот от мерзкого вкуса, он затем осушил половину кувшина. Все симптомы недомогания прошли очень быстро. И в этот момент Солнце соизволило выйти из-за горизонта. К нему быстро возвращалось понимание ситуации. Он кронпринц гвиннедской короны.

Келсон Синхил Райс Энтони Халдейн улыбался восходящему солнцу. На границе сознания вертелась мысль о том, что ему сегодняшней ночью добавили два имени и титул Лорд Певерелл.

Примечания:

(1)Псалтырь 22:4

========== Глава 1. ==========

Предупреждение! Жирным курсивом выделены части из книги Кетрин Куртц "Возвышение Дерини". Без этого многим будет трудно с ходу разобраться в сюжете. В дальнейшем таких вставок будет значительно меньше.

Как бы охотник не стал дичью...

Брион Халдейн, король Гвиннеда, князь Меары, лорд Пурпурной Марки, резко остановив коня на вершине горы, обозревал горизонт.

Великаном он не был, однако царственная осанка, соединенная с кошачьей грацией, убеждали возможного противника в обратном. Смуглый, худощавый, с едва появляющимися следами седины на висках и в аккуратной черной бороде, он мгновенно внушал уважение к себе одним своим присутствием. Когда он говорил, тоном ли сухим и властным, или же тихим, мягким и убеждающим, люди слушали и повиновались.

Если же не могли убедить слова, это могла сделать холодная сталь, свидетельством чему — и палаш в ножнах на перевязи, и тонкий стилет в замшевом футляре на запястье у короля. Руки, сдерживающие горячего боевого коня, нежно и вместе с тем твердо сжимали красную кожаную уздечку; это были руки воина, руки человека, привыкшего отдавать приказы.

Однако присмотревшийся внимательнее увидел бы в короле-воине и нечто другое. Не только воинственная отвага и опытность читались в его широко открытых серых глазах. Они поблескивали проницательностью и остроумием, восхищавшими подданных одиннадцати королевств, которые были наслышаны о них.

И коли впрямь витала вокруг этого человека таинственная Дымка запретной магии, то обсуждалось это шепотом, если вообще обсуждалось. К тридцати девяти годам Брион из рода Халдейн уже почти пятнадцать лет сохранял мир в Гвиннеде. Король — всадник на вершине горы — мог позволить себе те нечастые радостные мгновения, одно из которых он пытался сейчас настичь.

Голоса, лай охотничьих псов, позвякивание сверкающих шпор и упряжи — весь тот особый шум, сопровождающий лошадей, наплывал на него из тумана. Обернувшись, он посмотрел вниз с горы и поймал взглядом стремительные движения хорошо объезженных лошадей, скользящих в тумане, и их так же хорошо обученных всадников, великолепных в изящно расшитом бархате и блестящей коже.

Брион улыбнулся этой картине. Он был уверен, что, несмотря на внешнюю пышность и самонадеянность, всадники внизу рады прогулке не больше, чем он сам. Ненастная погода превратила охоту из ожидавшегося развлечения почти в наказание.

Зачем, ну зачем он говорил Джехане, что к ужину непременно будет оленина? Он ведь знал, обещая это, что сейчас еще рано, еще не сезон. И все же нельзя нарушать обещания, данного даме, тем более если она — возлюбленная ваша королева и мать наследника престола.

Низкий, унылый зов охотничьих горнов подтвердил его подозрения, что след потерян, и король безнадежно махнул рукой.

Ушей Бриона достиг близкий стук копыт, и он повернулся в седле узнать, кто к нему приближается. Вдалеке показался юный всадник в одеждах из кожи и пурпурного шелка и направил своего гнедого коня вверх. Брион с гордостью наблюдал, как ловко мальчик развернул на ходу коня, направляясь в его сторону.

— Лорд Эван говорит, надо подождать, государь, — сообщил мальчик; глаза его при этом искрились азартом погони. — Собаки травят кроликов.

— Ах, кроликов! — Брион громко рассмеялся. — Ты хочешь сказать, что после всего хвастовства, которое мы терпели прошлую неделю, Эван собирается еще и продержать нас здесь, пока он будет гоняться за своими щенками?

— Кажется, так, государь, — усмехнулся Келсон. — Если это может утешить, нынешняя охота у всех вызывает подобные чувства.

Келсон-Гарольд не мог с точностью знать о чём именно в этот момент думает его отец, но мысли подростка бушевали вовсю. Ему едва хватало выдержки не выдать своего состояния. После слияния душ и разумов 14 лет жизни принца Келсона Халдейна и 17 лет жизни наследника Гарольда Перевела перемешались в общем котле 31 года воспоминаний.

Радость. Новоиспечённая личность не могла поверить своему счастью: е него наконец-то появилась нормальная семья. Перед глазами пронеслись образы его родственников: королева-мать Джехана Бремагнийская, его дядя Нигель -герцог Картмур, его жена тётушка Мерауд, их сыновья Конал, Рори и Пейн — его кузэны, ещё промелькнули лица двух девушек — кузины Ришель и Аракси. И это всё его род. Род в котором ему предстоит стать главой в будущем.

Злость. Когда спустя час Келсон-Гарольд осознал масштаб той задницы, в какую его запихнул приговор Магии, кронпринцу просто не с руки ругаться как последнему крестьянину. Начать стоило с того, что он теперь не просто важная шишка, а будущий глава государства довольно больших размеров. В этом мире шёл 1120 год от Рождества Христова, но на месте Европы тут располагалась территория именуемая Одинадцать Королевств.

Шок и прострация. Келсон-Гарольд прекрасно помнил, что его родное королевство Гвиннед находится точно посредине этого гадюшника и соседи им достались явно не мирные. Лланнед, Ховис и Коннаит плетут непонятные интриги на юго-западе. На юге и юго-востоке Орсал и Тралия, хищно улыбаются своим оскалом торгового гегемона. На северо-западе мятежная Меара уже сто лет пылает в огне сепаратистских настроений. Халдейны уже не раз лили реки крови на этой земле, но самозванцы на меарский престол растут как грибы после дождя. А на востоке лежит Торент — империя славянских племён, под предводительством грозной династии Фурстан. Это — самая большая угроза для Гвиннеда. Двести лет назад Холдейнам удалось вновь вырвать власть из рук захватчиков Фестиллов — младшей ветви дома Фурстанов. Однако смерть последнего короля Фестиллов не означала конец этой ветви. Роду Халдейн уже два столетия угрожают представители рода Фестилл, поддерживаемые могучим домом Фурстан. У его рода есть могучие враги. Это реальность, от которой никуда не деться. Как и не деться никуда от правления маглами. Тем паче, что ситуация с магией в Гвиннеде обстоит, мягко говоря, плохо.

Раздражение. Вот уж этого чувства у кронпринца сейчас было в избытке. Магия самого Келсона-Гарольда оказалась заблокированной. Память эту ситуацию не проясняла в достаточной степени: перед ним проплывали в голове смутные сведения о том, что к пробуждению магии в роде Халдейнов как-то причастен Аларик Энтони де Морган, герцог Корвин, Защитник короля и его собственный наставник. Ситуацию следовало как-то прояснить, а заодно и разложить по полочкам все воспоминания о магии. Невозможность колдовать, Келсон-Гарольд воспринимал едва ли не как тяжкое увечье. Тем паче ему очень не нравились слова приговора Магии о том, что право на Дары Смерти надо будет доказать в ходе трудного испытания.

Кронпринц не знал с чего начать беседу о Моргане. Но на его счастье удача улыбнулась ему. Отец сам решил проблему. Король зевнул и потянулся, расслабившись в седле. Кожа скрипнула под тяжестью его тела. Брион вздохнул.

— Эх, если бы Морган был здесь! Туман не туман, а если бы он захотел, он мог бы, я думаю, заманить оленя прямо к городским воротам.

— Правда? — удивился Келсон-Гарольд. Кронпринц боялся спугнуть свою удачу, ведь прямой вопрос о Моргане будет выглядеть немного подозрительно. А отвечать на встречные вопросы у подростка не было охоты.

— Ну, может быть, и не совсем так, — уступил Брион, — однако он умеет управляться со зверьем, и не только с ним. — Брион вдруг задумался, его мысли явно были где-то не здесь, рука в перчатке равнодушно поигрывала уздечкой. Келсон уловил эту перемену в настроении отца и после неловкой паузы подогнал коня ближе к нему. Воспоминания последних месяцев были несколько сумбурными и порой мешали сосредоточенно мыслить. Келсон-Гарольд понял по обрывкам памяти, что о молодом военачальнике стараются не упоминать как сам король, так и придворные. И это уже длится два месяца. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Проблему с магией надо решать, а ключ к ней — герцог Корвин. Кронпринц решил спросить напрямик.

— Государь, простите, если я нарушаю этикет, но почему все-таки вы не вызвали Моргана с приграничных маневров?

Брион насторожился, но заставил себя скрыть удивление. Откуда мальчик узнал об этом? Тайна местонахождения Моргана бережно охранялась около трёх месяцев. Даже Совет не знал, где он и почему. Нужно бы поосторожней выяснить, как много знает сын.

— Почему ты спросил об этом, сынок?

Мысли в голове кронпринца начали перемещаться с бешеной скоростью. Как хорошо, что его учителями были гоблины. Те в подробностях расписали юному магу, почему сохранять невозмутимость на лице — истинная черта не только аристократа, но и любого хорошего дипломата. Да и в целом для здоровья полезно. И Мерлин знает, какие здесь могут быть сплетены интриги. Конечно дела короля и герцога Корвина его касаются напрямую, но в это опасно лезть так открыто. Надо сворачивать разговор в сторону их дружеских отношений.

— Я не хочу совать нос не в свое дело, государь, — ответил Келсон. — Полагаю, что у вас есть причины не ставить об этом в известность даже Совет. Но мне Моргана не хватает. Да кажется, и вам тоже.

Хадасса! Какой чуткий мальчик! Как будто он читает мысли!

Чтобы избежать разговора о Моргане, нужно было срочно отвлечь внимание Келсона на что угодно. Брион еле заметно улыбнулся.

— Спасибо тебе за доверие. Хотя боюсь, что мы с тобой среди тех немногих, кому его не хватает. Я уверен, ты и не знаешь, какие слухи ходили о нем последние несколько недель.

— Будто Морган выслан, потому что хотел свергнуть вас? — сдержанно ответил Келсон. — Но вы не верите этому всерьез, правда? И не поэтому же он до сих пор в Кардосе!

Брион краем глаза изучал мальчика, легонько постукивая хлыстиком по правому сапогу, которого не мог видеть сын. Так, даже Кардоса...

Конечно, сведения у мальчика из верного источника, каков бы он ни был. И еще — сын настойчив. Он намеренно снова завел разговор об отсутствии Моргана, несмотря на его попытку уклониться от этой темы. Значит, он недооценивал мальчика, забывая, что Келсону скоро четырнадцать и тот вот-вот станет совершеннолетним. Сам Брион был всего несколькими годами старше сына, когда взошел на трон.

Король решил поделиться кое-какими конкретными сведениями и посмотреть, как на это отреагирует мальчик.

А подросток корил себя за несдержаность. Он не хотел затрагивать тему с тем заданием, по которому отец выслал Моргана на границу с Торентом. Но память пока ещё не устаканилась, что могло бы привести к беде, скажи он что не так в присутсвии чужих ушей. Наследник престола ещё больше сосредоточился, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Внешне его чувства никак не проявились, но короли могут и по мельчайшим нюансам молчания понять чувства собеседника, на то они и короли.

— Нет. Сейчас я не могу вдаваться в детали, сын. В Кардосе назревает большое смятение, и Морган поехал проследить за этим. Венцит — король-чародей Торента хочет завладеть городом; уже дважды ему это не удавалось. Следующей весной мы, возможно, будем воевать по-настоящему. — Он помолчал. — Тебя это пугает?

Келсон-Гарольд долго рассматривал концы уздечки, прежде чем ответить на вопрос отца. Слухи слухами, а кронпринц отчётливо чувствовал, что его отец маг. И в привычках у него наверняка заложено проверять собеседников на ложь. Полезное свойство, учитывая, что такой навык каждый уважающий себя маг должен довести до автоматизма и голого инстинкта.

Надо тщательно подбирать слова и фразы. Предложения должны содержать факты в которых ты уверен. Но эти факты разбавлять следует той небольшой дозой сомнения, чтобы сместить акценты и перевести внимание к информации под нужный угол.

— Я никогда не видел настоящей войны, — сказал наследник тихо, скользя по долине пристальным взглядом. — Сколько я живу, в одиннадцати королевствах мир. По-моему, люди могли бы забыть, как воюют, после пятнадцати мирных лет.

Брион улыбнулся и облегченно вздохнул — казалось, ему наконец удалось увести разговор от Моргана, и это было неплохо.

— Они никогда не забывают этого, Келсон. С прискорбием замечу, что это — часть человеческой натуры.

Ну это отец говорит очевидное. Никому не пожелаешь оказаться между двух огней. Эти два старых извращенца: Дамблдор и Воландеморт стоят друг друга. У, содомиты проклятые, сколько вы мне крови попили! Сколько из-за ваших разногласий хороших людей погибло. Да и здешние интриганы — те ещё фрукты. Перед глазами Келсона-Гарольда встал образ рыжеволосой женщины. Карисса Фестилл, графиня Толана — последняя из рода Фестилл и претендентка на трон Гвиннеда по праву наследования притязаний Фестиллов.

— Я тоже так думаю, — сказал мальчик. Наклонившись, он похлопал гнедого по шее и, разглаживая растрепавшуюся прядь в его гриве, прямо взглянул серыми, широко открытыми глазами в лицо отца.

— Это опять Карисса Сумеречная, да, отец? — Точность столь простых слов на мгновение повернула мир в глазах Бриона. Он был готов к любому вопросу, любому предположению — к чему угодно, только не к имени Сумеречной в устах сына. Было что-то несправедливое в том, что такое юное существо должно столкнуться лицом к лицу со страшной действительностью. Это настолько выбило старшего собеседника из колеи, что он на некоторое время застыл с приоткрытым ртом, лишившись дара речи.

Откуда Келсон узнал об угрозе со стороны Сумеречной? Клянусь Святым Камбером, у мальчика, очевидно, есть дар.

— Я и не предполагал, что ты знаешь об этом! — укоризненно воскликнул Брион, безуспешно пытаясь принести в порядок свои мысли и дать наиболее связный ответ.

Реакция отца застала Келсона-Гарольда врасплох, и он невольно выдал себя, хотя и отвел в сторону взволнованный взгляд. Паника в душе за малым не захлестнула подростка. В его голосе прозвучал оттенок вызова, почти дерзости.

— Есть много вещей, о которых, как предполагается, мне ничего не известно, государь. Но это не мешает мне узнавать о них. Вы хотите, чтобы было иначе?

— Нет, — прошептал Брион. Он неуверенно потупил глаза, подыскивая спешно тот вопрос, который необходимо было задать сыну, наконец он нашел его.

— Тебе все это рассказал Морган?

Келсон-Гарольд имел повод беспокоится, ибо его натура требовала действий, но природная осторожность и не до конца расставленные по полочкам памяти воспоминания превалировали над легкомысленными порывами. Он в своих вопросах и желании прояснить ситуацию зашел дальше, чем хотел, и это было его ошибкой. И хотя он сам затеял разговор, теперь отец, в свою очередь, не удовлетворится, если он попытается увести нить беседы в другую сторону. Его отец — Король с большой буквы. Одним словом опытная акула интриг и "вольной борьбы" дворцовых кулуаров. Мальчик откашлялся, чтобы потянуть время. В этом случае надо было говорить прямолинейно. Да и чего ему боятся собственного отца?

— Да, он. Перед тем, как уехать, — торопливо добавил Келсон. — Он боялся, что вы этого не одобрите. — Мальчик облизал губы. — Он также упоминал о вашем могуществе и о том, что лежит в основе вашей власти.

Брион нахмурился.

Ох уж этот Морган! Ему было досадно, что он раньше не догадался, откуда звон, — теперь-то казалось очевидным, что когда-нибудь это все равно должно было произойти. Однако мальчик превосходно поработал, сохраняя свои познания в тайне. Возможно, пока Морган и не сделал ошибки.

— Что именно рассказал тебе Морган, сынок? — тихо спросил Брион.

— Слишком много, чтобы вам это понравилось, но слишком мало, чтобы удовлетворить меня, — неохотно признался мальчик. Он настороженно посмотрел отцу в лицо: — Вы сердитесь, государь?

— Сержусь?

Это было все, что Брион смог произнести, сдерживая крик радости. Сердиться? Сделанные мальчиком выводы, его осторожные вопросы, ловкость, с которой он поворачивал разговор, куда хотел, даже при обороне, — Боже, если не ради этого, то ради чего же тогда они с Морганом старались все эти годы? Сердиться? О Небо, как он мог сердиться?

Брион наклонился вперед и дружески похлопал мальчика по колену.

— Конечно, Келсон, я не сержусь. Если бы ты только знал, как ты меня успокоил. Разумеется, тревожась за тебя, я пережил несколько неприятных мгновений. Но теперь я более чем когда-либо уверен, что сделал правильный выбор. Но я хочу, чтобы ты обещал мне одну вещь.

— Все что угодно, государь, — торопливо согласился Келсон. Внутренне подросток сжался, опасаясь, что государь воспользуется его оплошностью и поймает на слове. Только тот смог удивить своего сына.

— Зачем такая торжественность, сынок? — возразил Брион, улыбнувшись и потрепав Келсона по плечу, чтобы ободрить его. — Это поручение нетрудное. Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты немедленно послал за Морганом. Он будет нужен тебе, как никто другой. У меня есть все основания думать так. Ты сделаешь это для меня?

Та половина личности, что раньше была Гаральдом устало и облегчённо выдохнула. Привычка играть свою роль и подозревать всех и каждого в шпионаже и бог весть в чём ещё, сделала юного Поттера в родном мире параноиком. Но как известно, лёгкая паранойя — залог долгой и счастливой жизни. Ибо не даром родовым девизом Певереллов было: "Последний же враг истребится — смерть!" Если отец просит, в случае непридвиденных обстоятельств вызывать Моргана первым делом, то кто он такой, чтобы спорить.

— Разумеется, государь. Это первое, о чем я позабочусь, если что-нибудь произойдет. Морган знает так много...

— Уж за это я ручаюсь, — улыбнулся Брион. Он выпрямился в седле и подобрал длинными пальцами в перчатках красную кожаную уздечку.

— Вот и солнце показалось. Давай посмотрим, собрал ли Эван своих собак?

Небо прояснилось, как только солнце достигло зенита. Теперь фигуры короля и наследника, рысью спускавшихся с горы, отбрасывали короткие резкие тени. Пока доехали до леса по ту сторону долины, посветлело на глазах. Брион и Келсон приблизились к охотникам, Брион окинул взглядом разбросанный отряд.

Келсон-Гарольд внимательнейшим образом следил за взглядом отца. Внимание к мелким деталям всегда помогает в сложных ситуациях. А таковой совершено чётко можно считать его случай. До этого разговора с отцом у Келсона не было столь взрослых разговоров с ним. Да и чего греха таить: Брион и Морган ещё считали его ребёнком. Поэтому большую часть своей осведомлённости принц никак не афишировал. Келсон во многом походил на Гарольда, играя для всех образ тихого и неприметного кронпринца, склонного к философии. Тем жёстче будет расплата врагов, расслабившихся от вида тихони и философа.

Этот разговор между отцом и сыном многое изменит. Доверие Бриона для него сейчас спасительная соломинка. Сидеть сложа руки юный принц не желал. Его список наиважнейших дел начинался с жирного пункта — вернуть себе контроль над магией. А ключ к ней был в руках короля и Моргана. Дя начало следует им доказать свою ответственность.

Келсон тронул отца за локоть, указуя на Дениса Арилана и Кевина Маклайна вдвоём наседающих на графа Роджерса. Учитывая нелюдимый характер последнего — крайне занятная сцена.

— Ваше Величество, я пока проедусь вперёд. Даже до сюда слышно, что кому-то приходится несладко. Пожалуй стоит отвлечь нашего гофмаршала от того несчастного, по чьей вине герцог Макэван стал самой обсуждаемой персоной во всём Ремуте.

— Дерзай, сын мой.

Брион привстал в стременах, чтобы лучше видеть, что происходит впереди. Как король и ожидал, жертвой гофмаршальского гнева стал один из доезжачих. Бедняга. Не его вина, что охотничьи собаки плохо обучены. Брион подумал, что Эвану, пожалуй, нужно винить кое-кого другого.

Король улыбнулся своим мыслям. Его целью был другой человек, которого Брион внимательно высматривал в толпе охотников. Тронув коня шпорами, он пустил его галопом по дерну, направляясь в сторону высокого молодого человека в пурпурном и белом — цветах далёкой и прекрасной Фианны — страны за морем, который в это время пил из кожаной фляжки с тисненым красивым узором.

— Кого я вижу! Молодой Колин из Фианны, как обычно, пьет самое лучшее вино. А как насчет того, чтобы дать несколько капель вашему бедному замерзшему королю, друг мой?

Он остановился рядом с Колином и демонстративно уставился на фляжку, пока тот не оторвался от нее.

Колин улыбнулся, вытер рукавом губы и с вежливым поклоном передал фляжку:

— Доброе утро, государь. Вы же знаете: мое вино всегда к вашим услугам.

Роджер присоединился к ним и ловко развернул своего жеребца на небольшом пространстве, пока черный конь короля нагнулся пощипать траву.

— Доброе утро, мой сеньор, — сказал он, поклонившись в седле. — Мой господин настолько проницателен, что всегда найдет лучший напиток для компании в такую рань. Весьма полезное искусство.

— Полезное? — усмехнулся Брион. — Утром, подобным нынешнему? Роджер, у вас фантастический дар понимания.

Он обернулся, сделал большой глоток из фляги, опустил ее и вздохнул.

— Ах, это не секрет, что у отца Колина лучшие винные погреба во всех одиннадцати королевствах. Мои комплименты, как обычно, Колин! — Он поднял флягу и снова выпил.

Колин с озорной улыбкой опустил руки.

— Но, ваше величество, сейчас вы мне льстите. Однако мой отец пришлет вам другую партию. Это вовсе не фианнское вино. Его дала мне сегодня утром одна прекрасная леди.

Брион поперхнулся, затем поспешно опустил флягу.

— Леди? Ах, Колин, вы могли бы раньше сказать мне об этом! Я не стал бы просить у вас подарка вашей леди!

Колин громко засмеялся:

— Она не моя леди, государь. Я никогда не видел ее прежде. Она просто дала мне вино. Впрочем, эта леди, без сомнения, гордилась бы, что вы испробовали и похвалили ее напиток.

Брион вернул флягу и вытер усы и бороду тыльной стороной ладони в перчатке.

— Никаких извинений, Колин, — произнес он, — это я виноват. Идите сюда, поедете рядом со мной. А за ужином будете сидеть справа от меня. Даже король должен исправить оплошность, пусть он и невзначай пошутил над расположением дамы.

Кронпринц подъехал к гофмаршалу Эвану Макэвану весьма вовремя, так как горячий по характеру герцог готов был рвать и метать. Но появление Келсона сыграло роль успокоительного, напомнив взъярённому гофмаршалу, что эта охота не под его началом, и он не в родном Клейборне. Мальчик одарил герцога внимательным взглядом, от которого Эвану вдруг стало не по себе.

— Его Величество интересуется, что случилось? Возникли какие-то проблемы?

Лицо принца приняло дружелюбное выражение. По расслабленной позе можно было не сомневаться, что он это спрашивает с деятельным участием.

— Моя вина, ваше Высочество. Я должным образом не проследил за организацией охоты. — Лицо гофмаршала застыло в привкушении нагоняя слугам, что допустили ошибку. — Признаюсь мои прославленные охотничьи собаки подвели меня на этот раз.

— У всех бывают неудачи, дорогой герцог. Не думаю, что король будет сердиться из-за такой маленькой промашки. — Кронпринц добавил в голос сочувствия. — Для короля куда как важнее ваш талант полководца. Грех забывать, что ваши умелые стратегия и тактика обеспечили быстрое подавление последнего меарского бунта. — Немного лести никому ещё не вредило.

— Молодой господин слишком добр к старику.

Двое всадников внимательно посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись. Гофмаршал искренне был предан королю Бриону, а в его сыне души не чаял. За пределами замка и без лишних ушей кронпринц и гофмаршал звали друг друга по именам. За простой солдатский характер прежний Келсон и ценил вассала своего отца. Келсон-Гарольд такой факт также оценил. Скрытая слизеринская натура по достоинству приняла в свои рассчёты такого важного персонажа. На ум кронпринцу уже шли планы на ближайшее будущее.

— Пожалуй мне стоит вернуться к отцу, лорд Эван.

Келсон резво развернул своего скакуна и направился обратно. Главный секрет успеха в обществе — держать руку на пульсе событий и не забывать налаживать связи с перспективными людьми. Ещё и на рожон самому не лезть, если конечно рядом нет старых интриганов долькоедов.

Келсон на скаку заметил промелькнувший плед королевского голубого цвета и сразу узнал своего дядю — герцога Катмурского. Как брат короля и пэр королевства, принц Нигель нес ответственность за наилучшее воспитание около тридцати юных пажей при королевском дворе. На охоте присутствовали только шестеро из них; три собственных сына Нигеля были где-то среди свиты. Келсон по недовольному лицу дяди сделал вывод, что именно эти пажи не принадлежали к числу лучших его учеников.

Он заметил и то, как лорд Яред, патриарх рода Маклайнов, пытался со стороны бросить мальчикам спасительную подсказку, но те, судя по всему, просто не могли понять, чего Нигель хочет от них.

— Нет, нет, нет, — говорил Нигель. — Если вы когда-нибудь обратитесь к графу на людях просто "сударь", он оторвет вам голову, и я не смогу его ни в чем упрекнуть. И вы всегда должны помнить, что епископ — это "ваше преосвященство". А сейчас, Ятрам, как бы ты обратился к принцу?

Келсон улыбнулся и кивнул, проходя мимо. Не так давно он сам находился под суровой опекой своего дяди и, откровенно говоря, не завидовал мальчикам. Как подобает Халдейну, Нигель никогда не просил пощады, однако и сам никого не щадил, будь то в схватке на поле боя или во дворце при обучении пажей. И хотя учил он сурово и порой казался грубым, пажи, прошедшие школу Нигеля, становились приятными кавалерами и отважными рыцарями.

Кронпринц искренне радовался тому факту, что у Гвиннеда есть такой человек, как Нигель Халдейн. И слава Магии, что это его дядя, не питающий никаких амбиций на трон. Хотя, если подумать, то Халдейны и долг — синонимы. Келсон пообещал, что таковым это утверждение и останется. А его родня обретёт ту силу, которая по праву им положена.

При его приближении Брион прервал разговор с Колином и Роджером и поднял руку в приветствии.

— Что, уладилось там, сын?

— Думаю, лорд Эван все держит под присмотром, — сказал Келсон. — Должно быть, он ждет вашего согласия.

— А вот и я, молодой господин, — раздался голос Эвана, который с шумом появился вслед за Келсоном.

Эван снял свою ядовито-зеленую шапочку и с почтением помахал ею.

— Государь, свора готова. И сейчас, господин мой, собаки, похоже, взяли верный след. — Он надел шапочку на жирные рыжие волосы, затем с силой натянул ее на голову. — Дело должно пойти на лад, или быть слезам и стенанию на моем подворье сегодня.

Брион рассмеялся и отклонился назад в седле, весело похлопав себя по бедру.

— Эван, мы всего лишь на охоте! И я не хочу никаких слез и стенаний по этому поводу. Идем. — Все еще усмехаясь, он дернул поводья и двинулся вперед.

Эван встал в стременах и поднял руку; в ответ вдоль его луга раздались звуки охотничьих горнов. Далеко впереди собаки уже подавали голос — ясным, чистым тоном, и путники начали съезжать вниз.

Миновав спуск, собаки галопом помчались через пригорки и дальше по совсем пустому полю. В азарте, охватившем всех, никто не заметил, как один из всадников в арьергарде отстал и направился к опушке леса.

* * *

В лесной тишине недвижно стоял мавр Юсуф на краю маленькой, скрытой туманом просеки; его красивые коричневые руки светились, и четыре коня, поводья которых он держал, затихли за его спиной.

Листва вокруг была охвачена пламенем ранней осени — желтая и красная, а кое-где побуревшая от мороза на прошлой неделе, она пламенела еще ярче от игры теней на грани света и густого сумрака, таящегося между стволами деревьев.

Здесь, среди высоких густых деревьев, куда редко — разве только глубокой зимой — проникал солнечный свет, черное одеяние Юсуфа сливалось с его собственной тенью. Черные глаза, выглядывая из-под черного шелка, обегали просеку, высматривая что-то, и, однако, не находили то, что искали. Потому Юсуф не столько смотрел, сколько слушал. И ждал.

На самой просеке, также прислушиваясь, ждали еще трое. Двое — мавры, как и Юсуф; их смуглые лица были скрыты капюшонами из черного бархата, лишь поблескивали внимательные, немигающие глаза.

Тот, что был выше, медленно обернулся и посмотрел через просеку на Юсуфа, затем сложил руки на груди и, повернувшись, вновь внимательно осмотрел противоположную сторону. Черный бархат его плаща медленно раздвинулся, и кратко сверкнуло серебро богато украшенной перевязи властвующих. У ног его на серой бархатной подушке сидела Карисса, герцогиня Толанская, леди Серебряных Туманов — Сумеречная. Со склоненной головой, глубоко укутавшись в серебристо-серую ткань, герцогиня неподвижно замерла на подушке — хрупкая, бледная фигура в богатейшем бархате и мехах; ее нежные руки в перчатках из оленьей кожи, покрытых жемчугом, были сложены на коленях. Внезапно бледно-голубые глаза открылись и из-под серого шелкового покрывала спокойно осмотрели просеку, с удовлетворением заметив стерегущего лошадей Юсуфа в черном плаще.

Не повернув головы, она смогла различить смутные темные тени двух других мавров, стоящих чуть позади нее. Подняв голову, леди произнесла низким мелодичным голосом:

— Он едет, Мустафа.

Не было никаких примет того, что кто-то появился на просеке, — даже шороха опавших листьев под ногами, но слова госпожи не могли вызвать у мавров никаких сомнений. Справа потянулась смуглая рука в свободном черном рукаве, чтобы помочь ей встать на ноги. Страж, стоящий слева от нее, принял боевую позу, находясь между госпожой и конями, — здесь место бдительному воину, держащему ладонь на рукояти меча.

Ленивым движением Карисса смахнула листья со своего плаща и плотнее запахнула вокруг шеи воротник из меха серебристой лисы. Когда наконец глухое потрескивание подлеска оповестило о предсказанном госте, легкий ветерок тронул покрывало леди. Одна из лошадей Юсуфа тихонько заржала, переступила с ноги на ногу, но высокий мавр быстро утихомирил ее.

На просеку выехал всадник. Он натянул поводья, и мавры оставили свои защитные позы: человек на гнедом жеребце был им хорошо знаком.

На прибывшем так же, как и на них, был темный плащ с капюшоном. Но его подкладка вспыхнула золотом, когда он отпустил поводья и откинул накидку на спину коня. Холодно сверкнул золотом и его серый нижний плащ, когда он оправлял рукой, затянутой в перчатку, растрепанный ветром каштановый локон.

Глаза высокого, стройного, с почти аскетичными чертами лица лорда Яна Хоувелла были даже более густого темно-коричневого цвета, чем его волосы. Холеные борода и усы обрамляли тонкие губы, подчеркнутые высокими скулами и чуть скошенными округлыми глазами — глазами, затмевавшими темные жемчуга, что холодно блистали на его шее и в ушах.

Эти глаза скользнули по мавру, потянувшемуся за поводьями его коня, и остановились на серой накидке женщины.

— Ты опоздал, Ян, — сказала она с вызовом и отчуждено взглянула на него сквозь тяжелое покрывало.

Ян, казалось, не собирался спешиваться. Герцогиня медленно потянулась к покрывалу и отбросила его назад, на светлые, убранные кольцом волосы, открыв лицо. Она впилась в него взглядом, но так больше ничего и не сказала.

Ян лениво улыбнулся и, молодцевато спрыгнув с коня, шутя преградил Кариссе путь. Он кратко приказал Мустафе отойти чуть-чуть в сторону и эффектно взмахнул своим плащом.

— Ну как? — осведомилась Карисса.

— Все в порядке, душа моя, — мягко сказал Ян, — король выпил вина, Колин ничего не подозревает, а охотники идут по ложному следу. Они должны быть здесь через час.

— Великолепно. И принц Келсон?..

— Келсон цел и невредим, — с напускным безразличием сказал молодой лорд, стягивая серую перчатку. — Но я думаю, мы прибавим себе хлопот, пощадив Келсона сегодня только потому, что его можно убить и завтра. Это совсем не похоже на тебя. Карисса, это выглядит так, будто ты прощаешь своих врагов... — Карие глаза с легкой усмешкой встретили взгляд голубых.

— Прощаю? — переспросила Карисса, примеряясь к вызову. Она двинулась по просеке, прервав короткий диалог глаз, и лорд Ян последовал за ней.

— Не беспокойся, Ян, — продолжала она. — У меня свои планы по части этого юного принца. Я ведь не могу заманить и убить Моргана без подходящей приманки, правда? Зачем бы, ты думаешь, я так старательно насаждала вокруг него слухи все последние месяцы?

— Я полагал, что ты просто упражняешься в злословии, без какой бы то ни было практической цели, — парировал Ян.

Они достигли края просеки, и он остановился напротив Кариссы, прислонившись к стволу дерева и сложив руки на груди.

— Конечно, Морган выглядит особенно вызывающе, так ведь, крошка? Аларик Энтони Морган, герцог Корвинский, лорд-генерал королевских войск, и это он-то, полукровка — Дерини, который принят людьми — или был когда-то принят ими. Мне иногда кажется, что именно это беспокоит тебя больше всего.

— Ты разошелся, Ян, — предупредила она.

— О, я прошу прощения у благородной леди! — ответил он, вскидывая руки в притворном примирительном жесте. — Разве этого недостаточно для убийства, а? Или это будет наказанием? Я забывчив.

— Есть одна вещь, о которой тебе не следовало бы забывать, Ян, — ледяным тоном заявила Карисса. — Морган, как ты хорошо знаешь, пятнадцать лет назад убил моего отца. Мы оба были совсем детьми тогда — ему шел четырнадцатый год, я была немного младше, — но никогда не забуду того, что он сделал.

Ее голос стал совсем низким и перешел в суровый шепот, когда она стала вспоминать.

— Он предал кровь Дерини, объединившись с королем Брионом против нас, он переманил Совет Камбера на сторону смертных. Я видела, как они лишили власти и убили моего отца Марлука. И это Морган, обладая хитростью Дерини, указал Бриону дорогу. Никогда не забывай этого, Ян.

Ян уклончиво пожал плечами.

— Не сердись, крошка. У меня есть свои причины желать смерти Моргана, помнишь? Герцогство Корвин граничит с моей восточной границей. Я только удивляюсь, как долго ты терпишь Моргана в живых.

— Ему осталось в лучшем случае несколько недель, — сообщила Карисса. — Я намерена некоторое время полюбоваться его страданиями. Сегодня Бриона убьет магия Дерини, и Морган будет знать, что это сделала я. Это само по себе ранит Моргана больше, чем другие простенькие вещи, которые я могла бы сделать. А потом я постараюсь уничтожить всех других, кто ему дорог.

— И принца Келсона? — воскликнул Ян.

— Не будь таким жадным, Ян, — ответила она, улыбнувшись с мрачным предвкушением. — Ты получишь своего любезного Келсона, всему свое время. А я буду править Гвиннедом, как правили мои предки. Вот увидишь.

Развернувшись на каблуках, она пересекла просеку, подав повелительный знак Мустафе, который отвел в сторону густую листву, обнажив просвет в подлеске. Вдоль пологого склона и ниже тянулся широкий зеленый луг, все еще влажный в лучах слабого предполуденного солнца.

Помолчав, Ян присоединился к Кариссе и, бросив быстрый взгляд в проем, ласково обнял ее за плечи.

— Признаться, мне почти нравится твой план, моя крошка, — пробормотал он. — Изгибы твоего милого умишка никогда не перестают интриговать меня. — Он, задумавшись, посмотрел на нее сквозь длинные темные ресницы. — А ты уверена, что никто, кроме Моргана, не догадается? Я подумал о том, что будет, если, скажем, Брион раскроет тебя?

Карисса самодовольно улыбнулась и отклонилась от него.

— Ты слишком много беспокоишься, Ян. С умом, затуманенным мерашой, добавленной в вино, Брион ничего не почувствует, пока моя рука не вцепится в его сердце, — а тогда будет слишком поздно. Что до Колина, мераша не подействует на него, если только в его жилах нет ни капли крови Дерини. Но если даже есть, он проживет ровно столько, сколько ты сумеешь удержать его вдали от Бриона.

— С Колином все будет хорошо, мы об этом позаботились, — сказал Ян. Он небрежно снял случайную травинку с ее плаща и, растерев ее между двумя пальцами, продолжал: — Я неделями работал с этим молодым дворянином, и уж поверьте на слово, он достаточно приятен, чтобы снискать расположение вашей милости, графиня Восточной Марки.

Карисса отпрянула от него в раздражении:

— Ян, ты начинаешь надоедать мне. Если тебе по душе такая напыщенность, советую вернуться в эту твою компанию, охочую до королевских игр. Ее дух гораздо больше подходит для самовосхвалений и щепетильного обмена плоскостями, до чего ты, по-видимому, большой охотник.

Ян не сказал ничего, но, приподняв бровь, перешел к своей лошади и стал оправлять стремя. Думая о сатисфакции, он бросил взгляд через седло на Кариссу.

— Передать это ее величеству? — спросил он, скривив уголки губ.

Карисса медленно улыбнулась, затем подошла к нему. Ян обошел вокруг лошади, и Карисса взяла поводья, приказав отпустить их стоящим наготове маврам.

— Так? — пробормотал Ян, когда мавры, поклонившись, отошли.

— Я не думаю, что тебе стоило бы для этого встречаться сейчас с Брионом, — тихо произнесла она и, сняв руку в перчатке с шеи гнедого, оправила причудливую кисточку на запутанной уздечке. — А теперь тебе лучше уйти совсем. Охотники скоро появятся.

— Слушаю и повинуюсь, моя леди, — сказал Ян, одобрительно кивнув, и запрыгнул в седло.

Он подтянул поводья и взглянул на Кариссу, затем протянул ей левую руку. Карисса безмолвно вложила в его ладонь свою, и он, нагнувшись, коснулся губами мягкой кожи ее серой перчатки.

— Доброй охоты, моя леди! — сказал Ян. Он ласково сжал и отпустил ее руку и, тронув коня, направил его по подлеску той же тропой, по которой приехал.

Сумеречная, прищурившись, смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, а затем вернулась к своему одинокому бдению.

* * *

Вновь соединившись с охотниками, Ян примкнул к королевскому отряду. Они легко продвигались по светлой лесистой местности, впереди неподалеку Ян уже видел лужайку. Он подъехал к Колину и поднял руку в приветствии, мимоходом взглянув на его стремя.

— Лорд Ян, — начал Колин, зная его привычку к уединению, — хорош ли путь в тылу нашего отряда?

Ян вспыхнул обезоруживающей юношеской улыбкой:

— Необыкновенно хорош, мой друг.

Он немного расслабился: повторяющееся потрескивание кожаного стремени говорило о том, что дорога поворачивает направо.

— Черт! — выругался он, почувствовав, что теряет равновесие. — Сейчас охота для меня может кончиться.

Он медленно отъехал от охотников, продолжающих свой путь, качнувшись, поправил стремя, зацепившееся за носок сапога, одобрительно улыбнулся, глядя, как Колин правит конем, и догнал его. Когда они оказались позади всех, он спешился, чтобы проверить седло, и заметил сочувствующий взгляд Колина.

— Я говорил этой свинье Груму поправить эту кожу три дня назад, — сердился Ян, потрогав потертый ремень. — Не думаю, что у тебя есть запасной, а, Колин?

— Может быть, — сказал Колин, спешиваясь.

Пока он копался в своей переметной сумке, Ян мельком осмотрел луг. Стоял полдень. Как только отряд подтянулся к середине луга, собаки опять потеряли след.

Еще несколько мгновений...

* * *

Доезжачие изо всех сил пытались удержать собак, и, видя это, Брион с легкой досадой постукивал кнутовищем по седлу.

— Эван, твои щенки снова принялись за свое, — сказал он, посмотрев вперед. — Келсон, съезди-ка туда и узнай, что там случилось? Не могли же они потерять след посреди чистого поля. А ты, Эван, останься.

Когда Келсон отъехал, Эван привстал на стременах, чтобы лучше видеть, затем с ворчанием снова сел. В средоточии сцепившихся собак и окруживших их всадников разглядеть что-то было невозможно, и конец тирады пламенного старого бойца был очевиден.

— Эти проклятые твари сошли с ума, — ворчал он, — ждут не дождутся, пока я...

— Не надо терять самообладания, Эван, — спокойно сказал Брион. — Нам, очевидно, не суждено... Ох!

Бриона внезапно пронзил внутренний холод, его серые глаза расширились от ужаса.

— О Боже мой! — воскликнул он, закрыв глаза и скрючившись от боли. Кнутовище и поводья выпали из его онемевших пальцев, он схватился за грудь и со стоном повалился на луку седла.

— Ваше величество! — закричал Эван.

Эван и Роджер одновременно подхватили под руки выскальзывающего из седла короля, и кто-то еще, оказавшийся между ними, пытался поддержать его. Все, кто находился поблизости, тоже спешились и бросились на помощь. Невесть откуда появившийся принц Нигель безмолвно поддерживал ладонями голову умирающего брата.

Когда Роджер и Эван с тревогой стали на колени слева от короля.

Брион, вновь скрученный ослепляющей болью, слабым голосом позвал:

— Келсон!

Келсон-Гарольд в этот момент был впереди, пытаясь навести порядок среди слуг. Поведение собак весьма сильно раздражало кронпринца. Его требование доезжачим урезонить взбунтовавшихся собак было прервано внезапным чувством ужаса и тревоги.

Повернув голову в середину их партии, Келсон выдал парочку слов, знать которые принцу по идее ещё не полагалось. Умудрённому суровой школой жизни иномирового мага, Келсону было достаточно увидеть переполох там, где ехал отец, чтобы понять, что произошло нечто крайне пренеприятное.

Дав шпоры своему коню подросток мгновенно оказался рядом. Его охватил шок. Король Брион, его отец и правитель Гвиннеда лежал на земле в предсмертной агонии. Пускай магия Келсона заблокирована, но даже Магия не стала отнимать родовой дар Певереллов способность чувствовать смерть.

Кронпринц слетел с коня и бросился на колени рядом с отцом.

Грудь короля тяжело вздымалась, его зубы были сжаты от иссушающей боли, которую причинял теперь каждый удар сердца. Его закатившиеся и лихорадочно напряженные глаза искали сына. Он не замечал всех усилий Эвана, Роджера и епископа Арилана, пытавшихся помочь ему.

Брион видел сейчас только одного Келсона, по-детски ставшего на колени справа от него. И он, задыхаясь, сжимал руку сына, когда очередной приступ боли поглощал его.

— Так быстро, — с трудом прошептал он, почти раздавив руку Келсона своей ладонью. — Келсон, помни, что ты обещал. Обе...

Его рука обвисла в сыновней, глаза закрылись, скрученное болью тело обмякло.

Нигель и Эван пытались нащупать пульс — хотя бы малый признак жизни, и Келсон, ошеломленно наблюдая за этим, не верил своим глазам. Но обнадеживающих признаков не было, и мальчик припал лбом к руке мертвого короля.

Епископ Арилан перекрестился и начал читать отходную голосом твердым и ровным среди страшной тишины. Стоявшие вокруг лорды и вассалы Бриона преклонили колени, повторяя каждое слово епископа:

Вечный покой даруй ему, Господи,

И да сияет над ним безначальный свет.

Kyrie eleison,

Christe eleison.

Келсон позволил знакомым фразам омыть себя, дал ритму укротить больную вязкую пустоту внутри, сделать ее более переносимой, расслабить сжатое спазмой горло.

Нигель был спокоен, почти безмятежен, покоя на своей ладони безжизненную голову брата. Вновь и вновь его длинные пальцы разглаживали прямые черные волосы вдоль лба умершего — мягко, почти нежно, и одному ему было ведомо, где были его мысли в тот миг.

А Роджер смотрел перед собой, не видя ничего: его глаза следовали за пальцами Нигеля, губы машинально двигались во время литании, не зная, что говорят.

Но Эвана юный принц будет вспоминать даже тогда, когда другие детали этого дня сотрутся, что и простительно, из его памяти. Гофмаршал подобрал где-то красную кожаную охотничью шапочку Бриона, испачканную и помятую в суматохе и ужасе последних минут.

Келсон-Гарольд был просто в шоке от такой внезапной перемены в своей жизни. Половина доставшаяся от юного мага уже осознала какую подлянку ему приподнесла судьба: без магии и влияния, да ещё несовершеннолетний король, попадал под власть регентского совета. И можно сразу начинать биться головой об стенку, ибо личности входящие туда из себя ничего хорошего не представляют. Другая же половина новоиспечёного короля погрузилась в горе — он только что потерял любимого отца. Чёрная печаль, шок и неверие затопили подростка, на которого свалилась корона с головы его покойного отца.

Из горестных раздумий молодого владыку Гвиннеда вывели слова гофмаршала.

— Король умер, ваше величество, — печально сказал Эван. Его лицо, окаймленное косматой рыжей бородой и такими же волосами, побледнело.

Он медленно открыл глаза и проследил, как сломанный конец пера мягко упал на плечо Бриона.

— Я знаю, — ответил Келсон.

— Что это? — Голос Эвана сорвался от волнения, но он начал снова: — Здесь что-то...

Нигель перевел взгляд с лица своего мертвого брата на него и дотронулся до плеча старого воина.

— Не нужно, Эван, — мягко сказал он, опустил руку, снова взглянул на Бриона и встретился глазами с племянником.

— Ты теперь король, Келсон, — кротко сказал он. — Каковы твои приказания?

Келсон снова посмотрел на мертвого отца, затем освободил его запутавшуюся в стременах руку и сложил обе руки короля на груди.

— Прежде всего, — сказал он твердо, — пошлите за генералом Морганом.

Взгляд подростка устремился к далёкой роще. В глазах молодого короля плескалось нечто такое, что подошедшие придворные поспешили отпрянуть в стороны. Медленным и тяжёлым взглядом он обвёл ближний круг своего отца.

— Карисса! — Крик короля разнёсся над окрестностями, оглушая своей мощью и аурой ненависти.

— Клянусь, Сумеречная, я отправлю тебя в пучины ада на свидание с дьяволом. И всех, кто посмеет предъявить Фестиллские притязания на Гвиннед. Я сказал.

Хмурое небо пронзила вспышка молнии, разорвавшая небосвод над Кендор Рэа на две части. Ударивший следом раскат грома напугал лошадей. Да и люди с опаской смотрели на нового короля. Слова его страшной клятвы и последующие знамения с неба сильно испугали их.

А через миг полил проливной дождь. Струи воды хлестали юного короля по лицу, но ему было всё равно. Он снова опустился на колени рядом с покойным отцом и читал молитву. Его душа была опустошена произошедшим, и мальчик истово поправлял своё душевное равновесие, читая Gloria.

Только спустя пять минут Нигелю удалось привести в чувство своего племянника и направить скорбную процессию в замок. Все были подавлены, но на двух лицах ещё была и маска задумчивости. Ян Хоувелл в момент клятвы Келсона почувствовал дикий ужас, как будто мимо него прошла та, которую в подлунном мире принято именовать Вечной невестой.

Денис Арилан — епископ Дхассы и магистр дерини инкогнито также задумчиво хмурился. Келсон в его глазах стремительно превращался в неизвестную фигуру. До этого момента он полагал, что знает чего ждать от бывшего теперь уже принца, а ныне молодого короля. А после того, как заглянул в зелёный омут тяжёлого взгляда Келсона, Денис готов был поклясться, что Гвиннед ожидают серьёзные перемены, ибо пришёл господин, и верным следует выйти встречать его со светильниками.(1)

Примечания:

(1)переиначенная цитата из Нового Завета

========== Глава 2. ==========

Князья сидят и сговариваются против меня. (1)

Вот уже три часа, как Келсон пребывал в состоянии лютой злобы. Единственная мысль, греющая его душу, была о правильном выборе гонцов, отправленных к Моргану. Выполняя последнюю волю покойного отца, Келсон со всей строгостью подошёл к этому делу. Отсутствие магии сильно подстёгивало мыслительный процесс кронпринца, как и навыки магического аристократа из другого мира. В итоге за Морганом в Кардосу были посланы граф Роджер, Колин из Фианны и личные телохранители короля Бриона. Главой этой делегации был назначен Роджер. Все попытки обжаловать решение кронпринца пресёк Нигель, вставший по правую руку от племянника. Сам Келсон напутствовал гонцов словами.

— Славные рыцари Гвиннеда, в этот траурный для нашей державы час я посылаю вас в это смертельно опасное путешествие с простым приказом: доставьте мне живым и здоровым генерала Моргана в Ремут. И сами вернитесь живыми. Помните, что враг не дремлет.

Тогда, стоя над телом отца, он сказал это, как отрезал. Резко отвернувшись он вновь принялся читать молитву, держа покойного короля за руку.

Позже, уже перед главными воротами Ремута, когда придворные и слуги смогли пригнать катафалк приличествующий царственному покойнику, Келсон под десятками удивлённых взглядов свиты снял с правой руки отца и одел на себя Кольцо Огня — реликвию рода Халдейн. Следом за перстнем последовала и серьга Глаз Цыгана — ещё одна родовая реликвия, которую Келсон воткнул в мочку левого уха, игнорируя боль и льющуюся кровь.

— Король умер, господа. Да здравствует король!

Придворные и слуги покладисто вознесли столь странную здравицу в честь молодого короля и продолжили путь. А Келсон Халдейн уже значительно тише прошептал то ли самому себе, то ли умершему Бриону.

— Очередной Халдейн вступает в свои права. In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. Клянусь править Гвиннедом, как истинный Халдейн. Оберегать народ свой и вести его к процветанию. Глад и хлад приму за ношу свою, но не отступлюсь от неё, ибо Господь — Пастырь мой. И даже идя долиною смертной тени, не устрашуся зла, ибо Ты со мной. Тысячи врагов падут предо мною. И десятки тысяч одесную меня, ибо Господь — Крепость моя. Укрепи, Господи веру мою. И поставлю её краеугольным камнем. И на что падёт тот камень, то раздавит, а что падёт на него сверху, будет разбито. Ameno.

А после траурная процессия прибыла во дворец, где королева Джехана, рыдая над телом покойного супруга, развила бурную деятельность. Вместе с архиепископом Карриганом они начали приготовления к скорейшему погребению короля Бриона. На оторопелый вопрос Келсона, чем вызвана такая необходимость, Джехана строгим голосом ответила.

— Сын мой, однажды, ты поймёшь, что это было сделано ради твоего же блага.

Ответ матери сперва вызвал у Келсона ступор. Ровно до того момента, покуда в памяти подростка не всплыли воспоминания Гарольда — ветерана Второй Магической Войны с Лордом Судеб Волан-де-Мортом. Перед парнем столь живо предстал образ старика в фиолетовой мантии и седая борода в бубенчиках, что он отчаяно замотал головой.

— Святый Боже, спаси и сохрани меня от идей Всеобщего Блага...

И далее действия молодого короля были продиктованы половиной характера Гарольда, показавшей всему Гвиннедскому двору, что такое аристократ-дирини воспитанный гоблинами. Холодным убийственным голосом Келсон, словно зачитывая приговор к смертной казни, высказал королеве-матери всё, что у него лежало на душе.

А поскольку отношения королевской четы были весьма далеки от тихой и спокойной гавани, более напоминая бушующий океан страстей, то на глазах детей Брион и Джехана не один раз устраивали разборки с битьём посуды и гневными тирадами. Так что на душе у Келсона лежало не мало. Но если его младшая сестра Розалинда в силу своего возраста не понимала всего, то Келсон, вооружённый теперь навыками магического аристократа, пинал мать глубоко в Душу и топтался по её больным мозолям со всем возможным старанием и тщательностью. Щадить ростки БЛАГОдеятелей Келсон был не намерен.

Оставив шокированную и ошеломлённую его ледяной отповедью мать около тела отца, Келсон в абсолютной тишине направился в замок, провожаемый испуганными взглядами придворных. Его няня и верная помощница матери, попытавшись преградить несовершеннолетнему королю дорогу, с ужасом уставилась в ярко-зелёные омуты глаз Келсона. чувствуя на шее холод любимого походного кинжала короля. В раздавшемся голосе Келсона сквозили шипящие нотки.

— Прочь с дороги, падаль. Видит Бог, я сейчас готов казнить любого, кто посмеет мне указывать на "моё благо".

Нянька в страхе отпрянула от своего подопечного и поспешила к упавшей в обморок Джехане. На помощь королеве кинулись и остальные придворные, включая жену принца Нигеля Мерауд. Сам подросток даже не обернулся в ту сторону, уходя в запутанные коридоры Ремутского замка.

Вслед ушедшему Келсону внимательно смотрели принц Нигель и гофмаршал Эван Макэван. Мужчины были серьёзно обеспокоены произошедшим. Юный король прежде отличался весьма тихим и спокойным нравом, выделяясь белой вороной на фоне остальных Халдейнов. Ставши королём келсон за один раз вывалил на придворных огромный котёл гнева, словно компенсацию за все тихие годы. В этих глубоких раздумьях герцогов застал архиепископ Патрик Карриган, которого неприятно удивила и напугала обличительная речь Келсона.

— Ваше Высочество, что произошло с кронпринцем Келсоном? Его Величество сам на себя не похож. Такой свирепой ярости яне припомню даже у его деда — короля Донала. А уж король Брион, упокой Господи его душу, отличался на редкость добрым нравом. Даже богомерзкий чародей Марлук не вызывал у покойного столько ярости, сколько мы сейчас видели у молодого господина.

Герцоги не сразу нашлись с ответом священнику. Старый гофмаршал невольно погрузился в воспоминания о деде нынешнего короля. Нигелю не требовалось даже этого, потому что своего отца он знал едва ли не лучше чем Брион, и в мыслях герцога Картмурского и близко не было сравнения племянника с королём Доналом. Скорее можно соотнести сегодняшние вспышки ярости с Малькольмом Халдейном — прадедом Келсона. Малькольм Утер Синхил Клуим Халдейн получил в хрониках Одиннадцати Королевств прозвище Жестокий. И было за что... третий сын короля Уриена Халдейна, Малькольм был единственным выжившим принцем крови в резне при Киллингфорде, когда армии Гвиннеда и Торента сошлись в безпощадной битве. Тогда обе стороны понесли критические потери и заключили мир. Именно при Малькольме Маера стала частью владений гвиннедской короны. Последний суверенный князь Меары Джолион Киннел отдал свою старшую дочь Розалинду Рошиин Алию в жёны молодому Малькольму, желая передать своё княжество в твёрдые руки. К сожалению сестра-близнец Розалинды Анналинда решила оспорить завещание отца, и Малькольм Халдейн трижды за время своего правления заливал Меару кровью бунтовщиков, вырезая всех Меарских самозванцев на своём пути. Ярость Келсона живо напомнила Нигелю сухие строчки хроник, описывающие характер их жестокого предка.

Ваше Преосвященство, мы все потрясены и разбиты смертью моего брата. Король Брион умер в расцвете сил и лет. И я думаю мой племянник... Келсон... он сегодня потерял отца и вынужден был занять его место. Я видел, как прошлое умирает в его глазах. Мальчику сейчас весьма нелегко.

Нигель с печалью замолчал не находя в себе силы сказать что-либо ещё. Нить разговора подхватил гофмаршал. Голос герцога Клейборнского дрожал, покуда взгляд его серых глаз перебегал по стенам замка.

— Когда я был юным пажем в этом замке, то стал свидетелем ярости короля Малькольма, когда ему сообщили о Третьем Меарском Восстании. Сегодняшняя ярость молодого господина напомнила мне его прадеда. У паренька будто часть души умерла вместе со смертью Бриона. Я сам до сих пор не могу поверить, что это произошло. А в глазах Келсона стоит такой холод, что легендарные келдорские бураны покажутся лёгким сквозняком. Надеюсь со временем молодой господин оправиться от этого удара. Предчувствие мне подсказывает, что прежним королю Келсону уже не быть.

Все трое скорбно замолчали, обдумывая разговор. Предсказать изменения, грядущие с восшествием на престол нового короля, не представляется сколь-либо возможным. Такой Келсон точно не позволит Регентскому Совету диктовать в свой адрес какие-либо условия, а не то что требования. Скорее всего полетят головы несогласных с мнением короля. Патрик Карриган скрепел зубами от злости: снова проклятый деринийский чародей Морган избежит гнева Матери-Церкви. И по кронпринцу сразу и не скажешь, что такой милый с виду мальчишка стал жестоким. Однако, сегодня юный король дал понять, что не дай Бог возникнет необходимость, Келсон лично примерит красные печатки палача. И сделает он это с большим удовольствием. Воистину чужая душа потёмки.

Страх разлился по двору Ремутского замка. Кажется его можно вдохнуть и почувствовать прикосновение к коже. Рядом раздался звонкий голос молодого графа Истмарка.

— Признаться честно, господа, я сегодня на Кердон Рэа едва не испачкал штаны, как какой-нибудь сиволапый крестьянин.

— Граф Хоувелл, потрудитесь выбирать выражения в присутствии архиепископа и принца крови. Сегодня день скорби Гвиннеда, а вы позволяете себе неподобающее поведение.

Никто не понял, каким образом Ян Хоувелл подошёл к ним так тихо. Только непотребные слова молодого дворянина мгновенно настроили против него принца Нигеля. Младший брат короля Бриона отличался редкостной педантичностью. Гофмаршал Эван также посмотрел на Яна осуждающе.

— Ян, я конечно старый вояка, но мы в Ремутском замке, а не в военном походе.

Граф смутился от такого враждебного наскока со стороны герцога. Но в мыслях дав себе пинка и обещание устроить мучительную смерть обоим герцогам, Ян поспешил извиниться и перевести тему разговора.

— Приношу свои извинения, ваше Преосвященство. Ваше Высочество, ваше Сиятельство, прошу меня простить. Я просто весьма сильно испугался, когда молодой король принёс столь страшную клятву. Ещё и эти знамения.

Заговорщик добился своей цели, ибо Патрик мгновенно навострил свои уши на слове "знамения". Старый архиепископ прослыл фанатичным истребителем дерини.

— О каких знамениях идёт речь? И что за клятва была дана королём Келсоном?

Ян уже хотел ответить, но наткнулся на гневный взгляд принца Нигеля и слова застряли у него в горле. Сам Нигель лихорадочно соображал, как преподнести это архиепископу. Не хватало ещё Келсону получить негодующего Патрика Карригана накануне коронации.

— Келсон поклялся, что отправит Кариссу Толанскую в ад. Мальчик сказал это весьма эмоционально. А знамением послужила молния через всё небо. И кстати, я предлагаю зайти внутрь. Кажется дождь снова собирается.

С этими словами Нигель и Эван поспешили в замок. Ян Хоувелл последовал за ними следом, не рискуя более привлекать внимание принца Нигеля. И только архиепископ остался под начинающимся дождём. Мысли Патрика занимали такие странные вести. Неужели Господь послал им своего ангела, да бы покарать богомерзких Дерини. В любом случае надо переговорить с Дунканом. Тот должен вызнать подробности у самого мальчика. Как бы то ни было ему надо срочно послать за примасом. Эдмунд Лорис имеет большой опыт в таких делах. Довольный своим решением Карриган направил свои стопы в сторону Базилики.

* * *

Келсон не мог передать всю свою ярость, когда до него дошла вся подоплёка действий его матери. Подросток отлично знал, что Джехана не одобряла магию Бриона, а Моргана откровенно ненавидела, но что всё может принять столь скверный оборот, Келсон не представлял.

Сумрачный вид венценосного подростка в сочетании с последними новостями, разлетевшимися по замку с быстротой молнии, способствовали тому, что стражи пытались стать незаметней, а челядь разбегалась прочь на дальних подступах. И надо сказать, что их опасения были не беспочвенными.

Половина личности от Гарольда чувствовала себя крайне неуютно без магии. И потому паранойя подростка встала в полный рост. Так что шёл Келсон, готовый в любую секунду выхватить скрытый в рукаве на левой руке кинжал для своей защиты.

Так что нет ничего удивительного, что монсеньор Дункан Маклайн ищущий Келсона, столкнувшись с ним на пересечении двух коридоров, был взят на приём и обнаружил у своего горла острую сталь.

— Дункан, хадасса(2)! Какого дьявола было так нестись?

Дункан приводя себя в порядок, потрясённо поглядывал на подростка, который ещё два дня назад был более спокойным и добрым.

— Мой принц, вы раньше не были столь категоричны...

— Дункан, я отца потерял! Он у меня на руках умер... убитый волшебством.

Последние слова подросток прошептал очень тихо, оглядываясь по сторонам. И Дункан сразу сообразил, что дело весьма серьёзное.

— Келсон, будет проще, если мы поговорим о твоих чувствах не в коридоре.

Келсон задумчиво повертел слова Дункана в голове и согласился с этой позицией.

— Для начала зайдём в мои покои, а потом нам нужен кабинет моего отца.

Дункан одобрительно кивнул на его предложение. Пристально всматриваясь в подростка, отпрыск клана Маклайн заметил, что его подопечный вырос. В его движениях прослеживается взрослость, а сам он держится на удивление хорошо для подростка потерявшего отца несколько часов назад при непонятных обстоятельствах связанных с магией.

Вдвоём они достигли покоев кронпринца. И Дункан продолжил свои наблюдения, покуда Келсон гонял в хвост и гриву своих пажей. Кронпринц твёрдо вознамерился занять бывшие покои своего отца. Очевидно наличие рядом с ними библиотеки подстёгивало его. В ней подросток любил проводить всё своё свободное время.

Так что после быстрого переодевания, Келсон подхватил свой меч и, махнув Дункану рукой, направился в покои своего отца, напоследок отдав пажам ряд распоряжений. Вопреки предположениям Дункана, спешить с переездом в королевские покои Келсон не спешил. А вот сделать вид, что только они могут дать ему сейчас успокоение, это запросто. Но главной целью подростка стали бумаги отца. Келсон в твёрдой уверенности надеялся найти в них подсказку для дальнейших действий.

* * *

А вот Ян Хоувелл этой самой твёрдой уверенности лишился. Жадность, совсем затмившая его разум при мыслях о герцогстве Корвин, уступила место тихой осторожности. Кронпринц сумел неприятно удивить его. И даже испугать по первой. Страшная клятва Келсона засела в сердце предателя раздражающей занозой.

И сейчас Ян намерен потребовать с Кариссы большего. Сумеречная должна узнать последние новости. Келсон, который мгновенно повзрослел и теперь вызывает ощущение, как от матёрого интригана в шкуре подростка, подтолкнул графа Истмаркского к решительному разговору. Пожалуй одного герцогства Корвин ему будет мало за такую нервную работёнку.

Расположившись в отведённых ему покоях и надёжно заперев дверь, граф приступил к медитации для сбора сил. Он стал дерини относительно поздно. Его дорога пересеклась с Кариссой в восемнадцать лет, когда молодой наследник заблудился на охоте. Тогда ещё виконт Хоувелл погнался за оленем в самый бурелом. Закончилось это весьма печально. Он со всего разгона вылетел на поляну, где расположилась Карисса, тайно пребывающая на землях Гвиннеда.

Неожиданного гостя охрана миледи почти убила, когда появилась она сама. И тогда Ян совершил свой первый шаг в сторону будущего предательства. Он узнал герб Фестилов на одеждах Кариссы и пообещал служить ей верой и правдой в обмен на свою жизнь. Последняя претендентка на трон Гвиннеда от Фестилов оценила горячее желание и подлую натуру молодого виконта Хоувелла. Ровно настолько, что превратила его в дерини с помощью древнего ритуала и взяла с него клятву магического вассалитета.

Спустя месяц Ян стал графом Истмаркским, так как с его отцом произошёл "внезапный сердечный приступ". Ещё пять лет они тщательно готовились нанести удар по Бриону. Карисса желала не просто уничтожить Халдейнов, но растоптать всю их славу. И Ян охотно поддержал её желание.

Постепенно он стал для Кариссы незаменим. Могущественная дерини постепенно приблизила его к себе не только в качестве доверенного лица, но и дала ему доступ к своему телу. Очень совершенному телу, надо признать. Идеальная фигура и железное здоровье. Красота рыжей ведьмы могла бы свести с ума любого мужчину вне зависимости связан тот узами брака или нет. Ян подозревал, что Карисса воспользовалась своей волшебной силой для изменения тела. Очень древняя магия и очень тёмная. Несколько раз он был вынужден прибывать порталами в Толан со срочными сообщениями. И пару раз ему приходилось испытать на себе плетей своей сюзеренши, что появлялась в комнате для их встреч обнажённой и буквально омытой кровью.

Об этих эпизодах собственного предательства граф Хоувелл вспоминать не любил, подозревая госпожу в проведении друидских ритуалов Чёрного Свитка.

Собрав достаточно сил для установления связи, тайный дерини связался со своей повелительницей. Поток сознания стрельнул в сторону убежища в Лендорских горах, где в настоящий момент находится Карисса.

— Зачем ты вышел на связь?

Карисса, если судить по голосу, находится не в лучшем настроении. Заявлять свои требования надо аккуратно.

— Появились здоровые опасения, что мальчишка будет действовать так, как нам нужно. Келсон совсем не производит впечатление убитого горем подростка. Я бы сказал мальчишка ведёт себя словно старый интриган, которого вынуждают действовать открыто.

Образ собеседницы наполнился раздражением и яростью.

— Ты за этим вызвал меня? — Казалось из глаз Кариссы бьют молнии. — Чтобы рассказывать о "интригане" под маской подростка? Ян, ты лишился последней совести?

Граф Истмаркский не привык отступать. И даже гнев сюзеренши не мог помешать молодому дворянину высказать своё мнение.

— Карисса, не забывай, мы имеем дело с Халдейном. С ними ни в чём нельзя быть уверенными. Помниться, Морган был едва ли старше Келсона, когда смог помочь Бриону овладеть наследием дерини. — Граф не упустил возможность задеть повелительницу и любовницу за живое. В такие моменты её внимание сразу переключалось на ненавистных Халдейнов, а сама она выглядела очень мило. — Не забывай, любовь моя, об осторожности. Перед своей смертью Брион долго беседовал с Келсоном о чём-то безусловно важном. Возможно над мальчишкой уже проведён малый ритуал, я не смог пробиться в его сознание.

Тут Ян малость погрешил против истины. Приблизиться к молодому королю он улучил возможность и даже пролезть в поверхностный слой мыслей, что обожгли его разум огненной яростью и гневом. И ни на грош там не было печали, которую кронпринц изображал внешне.

Отчего-то Хоувелл не пожелал сказать об этом своей госпоже, хотя нити магической клятвы натяжно звенели, давая понять, что эта информация довольно важная.

— Не держи меня за дуру, Ян. Ты никогда бы не стал предупреждать меня о чём-то второстепенном, если твоей конечной целью не является торг. — Сквозь пелену телепатической связи Ян заметил, как герцогиня Толанская накинула на плечи тёплую шаль. — Говори, чего ты ещё хочешь за своё участие в нашем деле?

— Конечно же я хочу тебя. — Ян так и не понял, как ему хватило смелости на эти слова. Граф опасливо сжался ожидая гнева повелительницы, но ничего такого не последовало. Карисса заливисто рассмеялась.

-Ох, правду говорят мудрецы, что по настоящему преданный будет безумен в своей храбрости. — Глаза Туманной Леди пронзили пространство смотря Яну прямо в душу. Настрой герцогини Толанской стал игривым. Видимо безумная по своей наглости просьба вассала изрядно её повеселила.

Поведя плечами, она будто невзначай оголила их ровно настолько, насколько дозволяли приличия. По связи пришла волна похоти и желания. Хоувелл едва не задохнулся от нахлынувших чувств собеседницы. Удержать себя стоило ему больших усилий, что ещё больше обрадовало Кариссу.

— Ступай спать, Ян. Я подумаю над твоим предложением. Как знать, судьба благоволит дерзким.

На этих словах связь оборвалась, и Ян очнулся для окружающей реальности. С проклятиями "толанской дикой кошке", граф направился в ночную прогулку по замку. Бурлящие гормоны срочно требовали выхода. Возможно служанки в замке будут благосклонны к его скромным запросам.

* * *

В кабинете отца Келсон бы засиделся довольно долго, не случись ему найти тайную нишу в столе. В ней кронпринц обнаружил письмо, адресованное ему. Развернув послание отца, он принялся внимательно читать его.

И сразу же полезли не стыкующиеся между собой факты. В начале письма король Брион чётко и ясно написал о том, что это письмо Келсон сможет найти только после того, как перешагнёт порог двадцати пяти лет. Письмо магически защищено от обнаружения, как и сам тайник.

Келсон тут же понял, что впившаяся в палец заноза стала определителем. Сразу же включились аналитические способности Гарольда, заботливо развитые гоблинами Гринготса и паранойей. По всему выходило, что волшебники этого параллельного мира прекрасно могли зачаровывать кровь и обладали куда как большими знаниями ритуалистики, чем его современники из той жизни. Это и факт неиспользования палочек в колдовстве говорили о местных волшебниках — дерини, как об очень сильных личностях. Вместе с тем встаёт вопрос о том, что письмо он нашёл, а значит прожитые годы двух жизней слились воедино для магии защитного контура. Из этого следует, что вопрос магического совершеннолетия перед ним не стоит.

Радовало и то, что магия защитной печати отреагировала на него. Значит магия его не отнята, а всего лишь заблокирована. И подросток со спокойной совестью смог вернуться к письму отца. Там отец перечислял всё, что он успел узнать о магии. Указывались магические порталы и список книг в библиотеке короля. На все книги Брион наложил кровную защиту, и прочитать их мог только дерини, но вынести или скопировать как либо нет. Преимущество на создание копий покойный король предусмотрел только для самих Халдейнов.

Такой труд отца был по достоинству оценен Келсоном. Развитая паранойя Гарольда Певерелла стала частью его новой личности кронпринца. Откуда-то Келсон знал, что единение будет продолжаться, и до конца следующего года он станет единой личностью де факто. Только до этого счастливого события ещё надо дожить.

Захватив с собой верных пажей, Келсон направился в королевскую библиотеку, чтобы проверить список книг оставленный ему заботливым отцом. Путь был довольно близок. И через несколько переходов и залов Келсон оказался перед дверью библиотеки. Из-за неё было слышно бормотание и шаги.

Встрепенувшаяся паранойя утихла, как только кронпринц напомнил себе, что сам отправил в библиотеку Дункана. И действительно, его духовник обнаружился среди полок, просматривающим названия книг.

— Дункан. Ты так сосредоточенно шумишь, что привлекаешь ненужное внимание.

Священник мгновенно развернулся в его сторону. Было видно, что его немного испугало неожиданное появление кронпринца.

— Келсон, ты снова меня напугал. Признаться честно: мы все стали другими со смертью короля Бриона.

Кронпринц никак не отреагировал на упоминание трагической смерти отца. Его более заботило то, что времени по внутренним ощущениям у них всё меньше и меньше.

— Ах, Дункан, если бы я мог спасти отца, то воспользовался силами Халдейнов. К сожалению, отец не оставил мне никаких указаний, как их призвать себе на помощь. А без Моргана, я боюсь за свою жизнь... Карисса... я уверен, что это она убила отца... с помощью магии.

Последние слова подросток говорил с лёгкой опаской. Поскольку пажи стояли снаружи на входе, то говорил Келсон не шёпотом, но достаточно тихо. Лицо Дункана в этот момент выражало внутреннюю борьбу. Придя к какому-то решению, духовник решился.

— Мой король, я являюсь дерини-полукровкой. Морган просил присмотреть за вами, пока он находится в отъезде. Я к вашим услугам.

Келсон расслаблено откинулся на полку с книгами. Его чутьё подсказывало, что Дункан настроен доброжелательно в его адрес. Брион с толком расставлял при дворе верных себе дерини. Келсон мгновенно оценил действия отца.

— Думаю вопросы клятв можно отложить на потом. Перед нами стоит большая задача. Нам предстоит провести ритуал воззвания к силам Халдейнов, покуда Морган едет в Ремут.

* * *

Через несколько недель после случившегося Морган с одетым в голубое оруженосцем миновал северные ворота Ремута, столицы владений Бриона. Хотя стояло еще раннее утро, лошади были взмылены и почти что истощены; их прерывистое дыхание собиралось в холодном утреннем воздухе густыми белыми клубами.

В Ремуте был базарный день, и на улицах царило большее оживление, чем обычно. Вдобавок завтрашняя коронация привлекла в город сотни гостей и путешественников изо всех одиннадцати королевств. Из-за такого наплыва людей узкие, мощенные булыжником улицы стали совершенно непроходимыми. Кареты и богато украшенные паланкины, купцы со своими караванами, лоточники, торгующие дорогими безделушками, скучающие аристократы с многочисленной свитой — все это мерцало и переливалось в калейдоскопе красок, ароматов и звуков, соперничая с великолепно украшенными зданиями и арками самого города.

Прекрасный Ремут — так называли город, и он был поистине восхитителен.

Медленно продвигаясь на утомленном коне среди пешеходов и экипажей, следуя за лордом Дерри к главным дворцовым воротам, Морган бросил задумчивый взгляд на свое собственное мрачное одеяние, так выделявшееся среди окружающего его ослепительного великолепия: грязная черная кожа поверх кольчуги, траурный плащ из тяжелой черной шерсти почти от шлема и до колен.

Странно, как быстро может измениться настроение людей. Всего несколькими неделями раньше ему казалось несомненным, что горожане будут одеты так же, как он, искренне оплакивая потерю своего монарха, однако сейчас он видел на них праздничные, торжественные одежды.

Виной ли тому короткая память, или же чувство утраты притупилось по прошествии дней? Или, может быть, это просто возбуждение, вызванное предстоящей коронацией, позволило простолюдинам забыть о горе и возвратиться к обычной жизни? Наверное, и вправду для всех, кто не знал Бриона близко, дело было только за тем, чтобы, изменив привычку, научиться произносить другое имя после королевского титула.

Другое имя... Другой король... Королевство без Бриона...

Воспоминания... девять долгих дней... сумерки... четверо по-дорожному одетых всадников, достигших их лагеря в Кардосе... мертвенно-бледные лица лорда Роджерса, Колина, двух десятков телохранителей Бриона, когда они сообщали ужасную новость... мучительное и бесплодное желание броситься через много миль вперед и коснуться души, которая уже не смогла бы ответить, даже если бы и была досягаема... оцепенение, овладевшее им, когда они пустились в этот безумный путь в Ремут... изможденные лошади, не раз смененные за время пути... кошмары ночных засад и стычек, после которых в живых остались только они с Дерри... снова нескончаемые мили...

И теперь — усталое осознание того, что все это случилось в самом деле, что окончилась эпоха, что никогда больше им с Брионом не подниматься в горы Гвиннеда.

Безысходная тоска охватила Моргана, как нечто вещественное, угрожая завладеть им еще больше, чем за все долгие девять дней пути.

Задыхаясь от отчаяния, душившего его, он вцепился в переднюю луку седла, чтобы удержаться.

Нет!

Он не должен допустить, чтобы его чувства мешали предстоящей работе! Впереди власть, которую нужно охранять, король, которого нужно короновать, и битва, которую нужно выиграть.

Он принудил себя расслабиться и дышать глубоко и ровно, усилием воли заставив боль утихнуть. Позже еще будет время для скорби; в самом деле, нет же нужды в том, чтобы он, изменив своему долгу, присоединился к мертвому Бриону. И довольно таких мыслей! Предаваться сейчас горю — слишком большая роскошь, которой он не мог позволить себе.

Спустя мгновение он огромным усилием взял себя в руки и бросил взгляд на Дерри — не заметил ли тот его внутренней борьбы.

Дерри ничего не заметил — или, по крайней мере, сделал вид.

Молодой гофмейстер был слишком занят — привстав в седле, он старательно объезжал пешеходов, — чтобы обращать внимание на что-нибудь другое. Вдобавок Морган догадывался, что раны причиняют юноше отнюдь не просто маленькие неудобства, хотя он никогда бы этого не показал.

Морган продолжал путь бок о бок со своим спутником и собирался что-то сказать, как вдруг лошадь Дерри внезапно споткнулась. Морган быстро схватил уздечку, и животное чудом не упало, но наездник сильно пошатнулся и едва усидел в седле.

— Дерри, у тебя все в порядке? — встревоженно спросил Морган, сжимая уже не уздечку, а плечо юноши.

Они встали посреди улицы. Дерри медленно выпрямился, болезненное выражение застыло на его лице, насколько оно было видно из-под увенчанного гребнем шлема. Осторожно укачивая правой рукой перевязанное запястье левой, он, тяжело дыша, закрыл глаза и затем, открыв их, слабо кивнул.

— Все в порядке, милорд, — прошептал Дерри и, вложив раненую руку обратно в черную шелковую перевязь, ощупал себя здоровой рукой. — Я только хотел перевязать ее прямо в седле.

Морган был настроен несколько более скептически.

Он склонился было, чтобы самому осмотреть запястье Дерри, как вдруг его остановил резкий, скрипучий окрик, прозвучавший прямо над ухом:

— Дорогу владыке Ховисса! Дорогу его высочеству! — И затем, чуть потише: — Что, солдат, другого места не мог найти со своими руками?

В то же мгновение сбоку раздался звонкий щелчок кнута, лошадь Моргана неожиданно резко шарахнулась в сторону, потеснив при этом коня Дерри, который, в свою очередь, толкнул около полдюжины перепуганных пешеходов.

Морган оглянулся: в глазах Дерри вспыхнул гнев, он готов был взорваться, когда генерал толкнул его, заставив промолчать. Морган сделал как можно более приниженное выражение лица.

Потом дал знак Дерри, чтобы тот поступил так же.

Крикун был гигантом в семь футов ростом, в бронзовой кольчуге, одетый в ярко-зеленое и фиолетовое, — цвета Объединенного королевства Ховисса и Лланнеда. И нельзя сказать, что в одиночку и при иных обстоятельствах он выглядел бы очень устрашающе, но его сопровождали еще шестеро таких же, как он, а Дерри к тому же был ранен.

Это слегка меняло дело. Кроме того, Морган вовсе не испытывал непреодолимого желания быть арестованным и заключенным в тюрьму за уличную драку. Слишком многое было поставлено на карту.

Генерал с нескрываемым интересом наблюдал за проезжающими всадниками. Он осторожно отметил для себя их черные бороды и волосы, их сверкающие бронзовые шлемы, по которым в их владельцах можно было узнать наемников из Коннаита; ливреи с варварским зелено-фиолетовым орнаментом, помеченные эмблемой Ховисса; их длинные мечи на перевязях и извивающиеся змееподобные плетки в руках.

Не было ни намека на то, кто такой этот владыка Ховисса и что он из себя представляет, хотя кое-какие подозрения на этот счет у Моргана возникли.

Великаны сопровождали разукрашенную повозку, которую тянула упряжка серых лошадей. Гобеленовые занавески, прикрывающие повозку, были расшиты вызывающим головную боль узором, сочетающим зеленый, фиолетовый, оранжевый и сверкающий розовый цвета. Еще шестеро смуглолицых гигантов охраняли тылы. Принимая во внимание все это, Морган сомневался, что им понравилось бы, вздумай он приблизиться, чтобы разглядеть их получше.

Да и нет нужды — он уже получил представление о тех, кто имел нахальство величать себя "ваше высочество", и теперь не забудет ни владыку Ховисса, ни его охранников.

Очевидно, мысли Дерри текли в том же направлении, так как, едва проехал кортеж, он наклонился к Моргану со злой усмешкой:

— Ради всех чертей, кто такой этот владыка Ховисса?

— Точно не знаю, — ответил Морган проникновенным театральным шепотом, — но думаю, что это сама квинтэссенция посредственности. Скорее всего, какой-нибудь младший посол, заблуждающийся насчет собственной значимости.

Замечание, как и хотел Морган, было услышано: вокруг пробежала рябь робкого смеха. Последний из великанов бросил свирепый взгляд в их сторону, но Морган принял невинный вид и склонился в седле. Великан поскакал дальше.

— Ну, кем бы он ни был, — заключил Дерри, когда они снова тронулись, — у него невоспитанная стража. Когда-нибудь кто-нибудь их проучит.

Теперь настала очередь Моргана зло усмехнуться.

— Я уже подумываю об этом, — сказал он, показав пальцем в направлении процессии, исчезающей за углом в глубине улицы. Первый гигант работал своей плеткой тем безжалостнее, чем ближе отряд подъезжал ко дворцу, рассчитывая, очевидно, именно здесь произвести впечатление на более важных персон.

И тут произошло странное событие. Длинная черная плетка, которой гигант размахивал с таким явным удовольствием, вдруг словно бы одушевилась: вместо того чтобы возвратиться на место после особенно небрежного удара пробегающему уличному мальчишке, она резко обвилась вокруг передних ног коня.

Прежде чем кто-нибудь сообразил, что случилось, великан рухнул вместе с конем на булыжную мостовую, металлическим лязгом и громкими воплями вызвав всеобщее замешательство.

Пока гигант поднимался, лиловый от ярости и изрыгающий поток далеко слышимых ругательств, взрывы смеха доносились со всех сторон. В конце концов великан вынужден был обрезать конец своей плетки, чтобы освободить испуганного коня.

Моргану этого было достаточно. Довольный собой и развлечением, он, пряча улыбку, кивком пригласил Дерри следовать за собой в менее оживленную боковую аллею. Дерри бросил долгий взгляд на своего герцога, как только они очутились на другом конце аллеи.

— Как удивительно, что этот верзила ухитрился так запутать собственную плетку, милорд, — заметил оруженосец. В его голосе чувствовалось удовлетворение. — Довольно неуклюже с его стороны, не правда ли?

Морган приподнял одну бровь.

— Ты что, намекаешь, будто этот печальный случай произошел по моей вине? Ну что ты, Дерри, право. Во всяком случае, я замечал, что верзилы испытывают значительные трудности, ориентируясь в пространстве. Мне думается, это потому, что у них маловато мозгов.

Себе под нос он добавил:

— К тому же мне никогда не нравились люди, которые хлещут плетками других людей.

Сколько Морган помнил себя, он не видел главный двор таким оживленным. Они с Дерри с трудом протиснулись в дворцовые ворота. Бог знает, как во дворце управятся с таким количеством гостей.

Действительно, многие аристократы, собравшиеся на завтрашнюю коронацию, разместились прямо здесь. Площадку напротив главной лестницы переполняли кареты, паланкины, повозки, вьючные животные и конский навоз. Лорды, леди и толпы слуг в кажущемся беспорядке расхаживали повсюду. В воздухе стояли ужасный шум и зловоние.

Моргана удивило то, что так много знати изо всех одиннадцати королевств соизволило приехать и поучаствовать в предстоящем событии. И не потому вовсе, что коронация очередного халдейнского короля — событие незначительное; конечно, нет. Но то, что такое множество обычно не терпящих друг друга лордов добровольно и мирно собралось в одном месте, — это в самом деле было примечательно. Еще удивительнее будет, если по крайней мере одна грандиозная ссора не вспыхнет раньше, чем закончатся празднества.

И впрямь, компании кавалеров из враждующих между собой Форсинских Вольных Княжеств уже спорили, чей повелитель займет сегодня за столом более почетное место. Нелепее всего было то, что все они являлись вассалами одного лорда, так как все пять Вольных Княжеств состояли под протекцией и экономическим контролем объединённого княжества Орсала и Тралии. Орсальское знамя обязательно развевалось на одном из флагштоков над стенами их крепостей, и появление орсальских эмиссаров предшествовало всем распрям между ними.

Сам же Хорт Орсальский, контролирующий всю торговлю на большей части побережья Южного моря, очевидно, приехать не удосужился. Его отношения с Р'Касси на юге в последнее время были весьма далеки от дружелюбных. Старый морской лев, очевидно, решил, что благоразумнее остаться дома и охранять свое единовластие в портах. Это было в духе старика.

Однако орсальский наследник — Летальд был здесь. Справа развевалось несколько знамен цвета морской волны — его цвета. Слуги в таких же ливреях деловито разгружали его обширный багаж.

Морган подумал, что после завтрашней коронации — если он, конечно, останется в живых — нужно бы повидаться с Летальдом. Его тоже беспокоили Форсинские Княжества. Он надеялся, что может быть достигнуто взаимное согласие. Во всяком случае, он чувствовал — наследник наверняка что-то знает. Отношения же между герцогством Корвин и княжеством Орсала и Тралии всегда были прекрасными.

Морган поклонился, приветствуя проходящего мимо него лорда Верховного канцлера Торента, но мысли его были уже далеко. В конце дня надо бы встретиться с лордами королевскими советниками... А кое-кого из прибывших он попросту должен остерегаться...

Морган заметил мелькнувший край светло-оранжевого бархата и рыжую, ставшую фамильным отличием, макушку лорда Эвана, входящего в этот момент с лестницы в главные двери. Старый граф тащил за собой лорда Брэна Кориса и графа Восточной Марки.

Налево, по направлению к королевской конюшне, шагал паж, ведя под уздцы двух коней, принадлежавших клану Маклайнов, — с клетчатыми яркими попонами.

Да, теперь он мог рассчитывать на надежную поддержку. Лорд Джаред, его названый дядя, правил примерно пятой частью Гвиннеда, учитывая владения его старшего сына, графство Кирни, примыкающее к его собственному Кассану. А граф Кирни и Морган были старыми друзьями; вдобавок, они скоро должны были породниться. И это не считая Дункана, третьего Маклайна, от которого так много будет зависеть сегодня.

Жестом предложив Дерри следовать за собой, Морган непринужденно продолжал путь по заполненному людьми двору, двигаясь влево от лестницы. Дерри тоже повернул налево, и вскоре оба спешились. Быстро ощупав ноги своего коня, Морган бросил поводья спутнику и, сняв шлем, машинально взъерошил спутанные белокурые волосы, высматривая знакомые лица.

— А, Ричард Фитцвильям! — позвал он, помахав рукой в перчатке в знак приветствия.

Высокий темноволосый молодой кавалер в куртке королевского малинового цвета обернулся, услышав свое имя, и улыбнулся, узнав позвавшего.

Улыбка внезапно поблекла и сменилась выражением озабоченности, когда он торопливо подошел к Моргану.

— Лорд Аларик, — пробормотал он, торопливо кланяясь, — в-вам не нужно было п-появляться здесь, в-ваша м-милость. Г-говорят, с-советники п-посягают на вашу душу и тело, это чистая п-правда!

Его взгляд бегал с Моргана на Дерри и обратно. Дерри застыл в той же позе, в которой он пристегивал шлем к передней луке седла, перестав возиться с ним под жестким взглядом Моргана. Морган снова обратился к Ричарду:

— Советники что-то задумали против меня, Ричард? — спросил он с наигранным безразличием. — Почему?

Смущенный Ричард в замешательстве пытался избежать его взгляда. Он учился военному искусству у молодого генерала и трепетно любил его наперекор всему тому, что о нем говорили, но он вовсе не хотел, чтобы Морган узнал все именно от него.

— Я... я точно не знаю, в-ваша м-милость, — проговорил он, заикаясь, — они... да, но хоть какие-нибудь слухи до вас, наверное, дошли?

Во взгляде его читался испуг и одновременно надежда на то, что Морган ничего такого не слышал, однако генерал понимающе приподнял бровь:

— Да, Ричард, слухи до меня дошли, — он помолчал, — но вы им не верите, надеюсь?

Ричард робко кивнул.

В раздражении Морган так хлопнул коня по спине, что животное взбрыкнуло.

— Будь они прокляты! — произнес Морган — Этого-то я и боялся. Дерри, ты помнишь, что я говорил тебе по поводу Регентского Совета?

Дерри с усмешкой кивнул.

— Как ты смотришь на то, чтобы попытаться умиротворить лордов-советников, а я пока займусь делом?

— Вы хотите сказать, задержать их, сэр?

Морган рассмеялся и хлопнул Дерри по плечу:

— Дерри, мальчик мой, мне нравится ход твоих мыслей! Напомни мне, чтобы я подумал, как тебя достойно наградить.

— Да, сэр.

Морган обернулся к Ричарду и протянул ему свой шлем и поводья обоих коней.

— Ричард, вы присмотрите за нашими лошадьми и доспехами?

— К вашим услугам, милорд, — ответил кавалер, — но, право, будьте осторожны. Оба.

Морган серьезно кивнул, похлопал Ричарда по плечу и решительно направился к лестнице, за ним последовал и Дерри.

На лестнице и в прихожей толпились нарядные гости, и Морган внезапно осознал, что сейчас он выделяется среди них не только своей грязной дорожной одеждой. Поднимаясь по лестнице, он заметил, что разговоры, особенно между дамами, смолкают при его приближении. Когда он встречал их взгляды своим, вежливым и веселым, они испуганно отступали, а мужчины только что не хватались за оружие.

Вдруг он понял: несмотря на долгое отсутствие, его узнали, и многим, вероятно, припомнились дикие слухи о Дерини. Кое-кто определенно приложил немало усилий, дабы запятнать его имя. Похоже, люди в самом деле поверили, что он — злой чародей Дерини из легенд!

Ладно. Пусть смотрят. Игра продолжается. Если они хотят увидеть учтивого, уверенного в себе, загадочного и угрожающего лорда Дерини в действии, он доставит им это удовольствие.

Непринужденно передвигаясь, Морган остановился на пороге, чтобы стряхнуть пыль с одежды, нарочно выбрав такое положение, что его меч и кольчуга зловеще сверкали, а волосы пылали на солнце, как отшлифованное золото.

Он произвел на зрителей достойное впечатление. Уверившись, что его действия достигли желаемых результатов, Морган еще раз окинул публику пристальным взглядом. Затем он повернулся на каблуках, как дерзкий мальчишка, и ринулся в зал. У него за спиной плавно скользил Дерри, как осторожная голубая тень; его лицо загадочно мерцало из-под пышной гривы вьющихся каштановых волос.

* * *

Зал поражал великолепием. Так и должно было быть. Ведь Брион был великим королем, у него было множество вассалов, и ему приходилось содержать двор, преданная служба при котором щедро вознаграждалась.

Высокий зал с дубовыми перекрытиями и десятками расшитых шелком боевых знамен символизировал то новое сообщество, в которое вступили одиннадцать королевств за четверть века правления Бриона. Знамена Катмура и Кассана, Кирни и Келдиш Рейдинга, Вольного порта Конкардина и Протектората Меары, Ховисса и Лланнеда, Коннаита и Р'касси, Орсала и Тралии, епископские знамена Духовных Отцов всех одиннадцати королевств — все они висели рядом, высоко, на дубовых балках: шелка, эмблемы и девизы, вышитые на них золотом, поблескивали в полумраке при свете, лившемся от светильника и трех восхитительных каминов, пылающих в зале.

Шпалеры на стенах соперничали в роскоши с геральдическими знаменами. Возвышаясь над главным камином зала, таинственно сиял на фоне темно-алого бархата золотой Гвиннедский лев.

Геральдический сторожевой лев на красном поле, украшавший шпалеры над камином, — знак, которым помечалось халдейнское оружие, но как передать простым языком геральдики всё величие и красоту вышивок и драгоценностей, всё непревзойденное мастерство, вложенное в данное произведение.

Более полувека прошло с тех пор, как король Малькольм, дед Бриона, заказал эту шпалеру.

Времена были суровые, и целых три года понадобилось проворным пальцам ткачей из Келдиш Рейдинга, чтобы завершить только основу задуманного. Еще пять лет усердной работы понадобилось золотых дел мастерам и ювелирам Конкардина. И, наконец, отец Бриона, Донал, повесил этот шедевр в большом зале.

Морган помнил, как маленьким белокурым мальчиком он увидел Гвиннедского льва в первый раз. Впечатление от той встречи было неизгладимым, так же как от мимолетного свидания с Брионом, блистательным королем, который стоял рядом и приветствовал застенчивого юного пажа, впервые вышедшего в свет.

Стараясь продлить приятное воспоминание, Морган еще раз медленно оглядел шпалеру — так он поступал всякий раз после долгого отсутствия. Только после этого он перевел взгляд вверх и налево, где висело другое знамя.

Зеленое шитье на черном шелке изображало Корвинского грифона, бросая вызов всем общепринятым геральдическим правилам, особенно в отношении цветов. Возможно, такое их сочетание было частью волшебного наследия Дерини, какая бы дурная слава ни пала на этот род в последние десятилетия.

Изумрудный грифон, крылья которого переливались золотом и драгоценными камнями, в боевой позе — с откинутой головой и приподнятыми когтистыми лапами — тускло и загадочно мерцал на почти зловеще светящемся черном фоне.

По краю вился золотой орнамент из переплетающихся цветов — такой же, как на старинном оружии Моргана, напоминающем ему о наследии отцов.

Морган уже стал забывать о землях Морганов, своих землях. Может быть, это и к лучшему. Большая часть усадеб и поместий (их было около двух дюжин), разбросанных по всему королевству, вошла в приданое его сестры Бронвин. Сиятельная леди умело управляла землями, которые следующей весной, после свадьбы Бронвин и Кевина Маклайна, должны были присоединиться к землям Кирни. Так что только золотой узор на траурном щите да еще собственное имя напоминали Моргану о его праве первородства.

Именно то, что рядом произнесли его имя, заставило генерала отвлечься от этих раздумий. В двенадцати футах от него лорд Ральсон прокладывал себе путь в толпе знати; на его тонком лице читалась явная тревога, его каштановые усы стояли дыбом от нетерпения.

— Морган, мы ждем вас уже несколько дней! Что случилось? — Он с опаской посмотрел на Дерри, очевидно не узнавая его и смущаясь его присутствием. — А где лорд Роджер и Колин?

Морган, не ответив на вопрос Ральсона, быстро шел по залу, пока не заметил впереди Эвана в сопровождении Брэна Кориса и Яна Хоувелла. Он решил дождаться их, и тогда достаточно будет сообщить печальную новость всего один раз, это и так довольно тяжело, ведь Роджер был близким другом Кориса и Ральсона.

Когда же подошли эти трое, по левую руку от Моргана появился Кевин Маклайн и хлопнул его по плечу в молчаливом приветствии. Все это время взбешенный Ральсон почти что бежал за ними.

— В чем дело, Морган! — воскликнул он, брызгая слюной. — Вы же не ответили на мой вопрос. С ними что-то случилось?

Морган поприветствовал собравшихся поклоном.

— Боюсь, что так, Ральсон. Роджер, Колин, еще два десятка стражников и десяток моих лучших солдат — все они мертвы.

— Мертвы! — задыхаясь, воскликнул Эван.

— Боже мой! — прошептал Кевин. — Аларик, что случилось?

Морган сжал руки за спиной, рассказывая о случившемся.

— Я был в Кардосе, когда пришло известие. Взяв с собой охрану, Дерри и трёх офицеров, я немедленно двинулся в Ремут. Через два дня пути на нас напали из засады; кажется, это произошло около Валорета. Роджер и вся охрана были убиты сразу залпом из арбалетов. На следующий день умер от ран Колин. Дерри, боюсь, никогда не сможет пользоваться левой рукой, но, по крайней мере, он жив.

Ян нахмурился, поглаживая бороду с притворно-озабоченным видом.

— Да, это ужасно, Морган, это ужасно! Так сколько, вы говорите, было нападающих?

— Я ничего не говорил, — спокойно ответил Морган. Он смерил Яна подозрительным взглядом, пытаясь понять, почему тот задал вдруг подобный вопрос. Интуиция защевелилась на границе сознания, словно пытаясь предупредить о чём-то. — Кажется, там было человек двадцать или двадцать пять, как ты думаешь, Дерри?

— На удалось уверено положить с десяток врагов — быстро сообщил Дерри, — еще десяток человек в панике отступили.

— Гм, — фыркнул Эван, — двадцать негодяев справились с сорока гвиннедскими рыцарями? Я всегда думал о вас лучше, господа!

— Я тоже, — добавил Ян, небрежно комкая полу парчового камзола, отделанного золотистым шелком. — Конечно, я не так разбираюсь в этих вопросах, как лорд Эван, но мне кажется, вы слабо поработали. Хотя никто из нас при сём не присутствовал...

Говоря это, он пожал плечами, а своему голосу придал оттенок слишком говорящей многозначительности.

— Это верно, — сказал Брэн Корис, подозрительно прищурившись, — мы при том не присутствовали, и можем ли быть уверены, что все происходило именно так, как вы рассказали? Почему вы, Морган, не воспользовались вашим драгоценным могуществом дерини, чтобы спасти их? Или вы не хотели этого?

Морган окаменел и бросил на Брэна свирепый взгляд. Кашу, которую неосторожно заварил этот болван, предстояло расхлебывать ему. А ведь именно сейчас он не мог рисковать жизнью в открытом поединке. Проклятье! Второй раз за день он должен избегать доброй схватки!

Интуиция генерала снова показалась, сообщая, что помимо проблем с теми, кто всеми силами желает его смерти, есть во всём происходящем и сторонний злой умысел. Сердце Моргана пропустило удар, покуда мысли генерала заметались, обращая своё внимание на Сумеречную. Леди Туманов подозрительно долго не беспокоила их. Неужели это её происки? Дело принимает совсем скверный оборот.

— Я не слышал вашего замечания, — твердо произнес Морган. — Я сюда явился, исполняя приказ короля. — Он обернулся налево. — Кевин, ты не знаешь, где сейчас Келсон?

— Я ему передам, что ты здесь, — ответил Кевин, ускользая за пределы досягаемости Брэна, прежде чем рассерженный лорд успел его остановить. Яркий плед, небрежно наброшенный на плечи, развевался за ним, пока он быстро пересекал зал.

Брэн схватился за рукоятку меча и свирепо поглядел на Моргана.

— Мягко стелете, Морган, но три десятка жизней только за ваше присутствие здесь — не слишком ли дорогая цена?

Он вытянул было из ножен меч, но Эван схватил его за руку и заставил вернуть клинок обратно.

— Перестань, Брэн, — проворчал он. — А вы, Аларик, лучше бы вы не приезжали. Откровенно говоря, королева даже не хочет пускать к вам Келсона. Я не думаю, что вы сможете увидеться с мальчиком, пока не побеседуете с ее величеством.

— Я сам хорошо осведомлен о том, как королева относится к моей особе, Эван, — мягко возразил Морган, провоцировать на конфликт старого гофмарашала ему точно было не с руки, — и, поскольку совесть моя чиста, меня не заботит, что именно она думает. Я обещал кое-что отцу мальчика и собираюсь выполнить обещание, — он рассеянно оглянулся, — во всяком случае, я уверен, что Брион одобрил бы мое присутствие на сегодняшнем заседании Совета. Вы ведь для этого все здесь собрались, джентльмены?

Лорды-советники украдкой переглянулись, гадая, кто выдал их планы Моргану. На лицах некоторых проступила озабоченность и растеряность. Им в высшей степени не хотелось того, что должно произойти на Совете с подачи королевы Джеханы и архиепископов. Герцоги Корвина всегда придерживались нейтралитета в дворянских склоках, оставаясь верным столпом гвиннедского престола. Их никто не мог бы обвинить в стремлении загребать себе все милости короны.

Морган увидел, как на другом конце зала принц Нигель обменялся несколькими фразами с выходящим Кевином и затем направился в их сторону.

— Поймите, Морган, — говорил в этот момент Ральсон, — никто из нас ничего не имеет против вас лично. Но королева — она сама не своя после смерти Бриона. Уж больно зловещие события происходили в тот день.

— Я тоже, Ральсон, — бесстрастно ответил Морган, но глаза его сверкнули.

Нигель ловко проскользнул между Ральсоном и Эваном и взял Моргана за руку:

— Аларик, я рад вас видеть! И вас, лорд Дерри, кажется?

Дерри признательно поклонился — ему польстило, что герцог королевства узнал его, к тому же он был благодарен Нигелю за то, что тот разрядил обстановку. Остальные тоже поклонились.

— Я вот о чем хочу спросить, — продолжал Нигель, исполняя роль радушного хозяина, — не хотите ли вы, Дерри, посидеть вместо Аларика на его месте в Совете, поскольку, я полагаю, у него есть для меня важные сведения и нам нужно переговорить.

— С удовольствием, ваше высочество.

— Отлично, — сказал Нигель, увлекая их обоих в ту же сторону, куда только что ушел Кевин, — извините, джентльмены!

* * *

Когда Нигель и Морган вышли из зала и направились в сторону королевских апартаментов, Ян мысленно поблагодарил Нигеля за нечаянную помощь. Именно это в конце концов пригодится. Даже если Морган успеет переговорить с Келсоном, а остановить его сейчас невозможно, все же лорда Дерини еще ждут кое-какие неожиданности.

И об его оруженосце, этом лорде Дерри, тоже стоит серьезно подумать. А Брэн Корис — вот уж сюрприз так сюрприз, теперь влияние Моргана в Совете уменьшилось еще на один голос, и, как ни странно, обеспечено это своевременной гибелью Роджера. Правда, Брэн Корис тоже, кажется, не совсем тот, кто нужен. Интересно знать, какая муха его укусила? Раньше Брэн был таким осторожным, никогда ни во что не вмешивался.

Определённо стоит рассказать всё это Кариссе, чем бы сегодня не закончилось противостояние Моргана и Регентского Совета. Определённо смерть Бриона всколыхнула нечто в среде дворян королевства. Пока ничего не было известно, но брожения начались.

* * *

Морган, покидая зал, не переставал удивляться тому, как сильно изменился за последние два месяца младший брат Бриона. Он выглядел в два раза старше своих лет, хотя ему, герцогу королевства, едва за тридцать, он был всего на несколько лет старше Моргана.

Нет, он не превратился в дряхлого старика: в волосах не было седых прядей, Нигель не сутулился, не дрожал по-старчески. "Старость у него в глазах", — понял Морган, когда они шагали по мраморному коридору. Нигель всегда был более сдержанным, более уравновешенным, чем брат, но теперь в нем появилось что-то новое: этот взгляд ловца (а может быть, дичи?), взгляд, которого Морган раньше не видел. А возможно, Нигель просто сам не свой после смерти Бриона.

Едва они отошли настолько, что привратники не могли их ни видеть, ни слышать, герцог убрал притворную улыбку и встревоженно посмотрел на Моргана.

— Мы должны спешить, — шепнул он; его шаги гулким эхом отдавались на всем протяжении коридора. — Джехана готова созвать Совет и выдвинуть против вас обвинения. Вдобавок не припомню, чтобы я когда-либо видел лордов-советников в таком скверном расположении духа. Похоже, они поверили тех слухам, расползшимся вокруг смерти Бриона.

— Да, конечно поверили, — сказал Морган, — они действительно думают, будто я как-то убил Бриона прямо из Кардосы. Даже чистокровный дерини на это не способен, — он фыркнул, — а еще некоторые по наивности считают, что он умер от "сердечного приступа".

Они дошли до пересечения двух коридоров, и Нигель, повернув направо, устремился в сторону дворцового сада.

— Да, оба предположения обсуждались — что верно, то верно. Но у Келсона своя версия, и я с ней, пожалуй, согласен — в этом виновата Карисса.

— Возможно, он прав, — проронил Морган, не сбавляя шага. — Кстати, о Совете — вы думаете, вам удастся с ними столковаться?

Нигель нахмурился.

— Откровенно говоря, нет. Во всяком случае, если и удастся, то ненадолго.

Они прошли пост охраны, и Нигель рассеянно ответил на бодрое приветствие стражников.

— Видите ли, — продолжал он, — дело обстояло бы иначе, будь Келсон уже совершеннолетним. В этом случае он как король мог бы просто запретить Совету принимать во внимание какие бы то ни было надуманные, бездоказательные обвинения против вас. Но он пока не король и не может этого. До его совершеннолетия, сколь бы ни был ничтожен срок, Регентский Совет обладает воистину королевской властью, ограничить которую принц не в силах. Совет сам решает, какой вопрос достоин обсуждения, и простого большинства голосов достаточно, чтобы вас осудить. Добьются ли они успеха — это во многом будет зависеть от умения Келсона манипулировать голосами советников.

— А он это умеет? — спросил Морган. Стуча каблуками, они спустились по лестнице в сад.

— Не знаю, Аларик, — ответил Нигель, — мальчика словно подменили после смерти отца. Келсон однозначно не будет прежним. Я впервые видел, как практически мальчик мгновенно стал мужчиной. — Нигель перевёл дух и продолжил вещать, — Келсон в последнее время ходит раздражённым и злым. Он уже несколько десятков раз поругался с матерью, и с каждым разом эти скандалы становяться всё более яростными. Кроме того, я чувствую, что смерть Бриона поднимет немалую бурю. Морган, я боюсь гражданской войны, а она обязательно наступит, если мы не сможем отбить вас у Регентского Совета. Нынешний Келсон точно не простит всем вашим противникам вашей смерти.

Морган приятно удивился такой преданности кронпринца своему наставнику. Но в душе зародились опасения по поводу такого пренебрежения к долгу перед короной. Желание поговорить с мальчиком стало ещё сильней.

— Кроме того, вы же видели главных лордов-советников. Учитывая, что Роджер мертв, а Брэн Корис только что открыто бросил вам обвинение, все обстоит скверно.

— Я мог бы сказать то же самое еще в Кардосе.

Они остановились передохнуть в решетчатой беседке у края самшитового лабиринта. Морган украдкой оглянулся, не оставил ли Келсон какого-нибудь знака, и мысленно одобрил место, выбранное им для встречи.

— Кстати, Нигель, расскажите о последних попытках Джеханы опорочить мое имя. В чем именно она скорее всего обвинит меня?

Нигель поставил ногу в башмаке на каменную скамейку и, опершись локтем на приподнятое колено, окинул Моргана трезвым, суровым взглядом.

— Ересь и государственная измена, — тихо сказал он, — и это не скорее всего, а точно!

— Точно! — воскликнул Морган. — Черт возьми, Нигель, точно то, что Келсон погибнет, если она не позволит мне помочь ему. Это она осознает?

Нигель мрачно пожал плечами.

— Кто ее знает, что Джехана осознает, а что — нет? Я знаю лишь, что формальное обвинение в государственной измене собирается сделать наш дорогой лорд Ральсон. И быть того не может, чтобы епископ Карриган отказался держать обвинение в ереси. Джехана даже перевезла из Валорета архиепископа... этого, ну как его, — того, кто устраивал гонения на дерини на севере?

— Лорис. — свистящим шепотом, отворачиваясь, ответил возмущенный Морган.

Внутри у него все кипело, когда он разглядывал самшитовый лабиринт, видневшийся впереди за низкими перилами беседки. Отсюда не было видно, насколько он запутан, но Моргану вдруг показалось, что лабиринт этот, извилистый, загадочный, с новыми, непредвиденными трудностями за каждым поворотом, символизирует то затруднительное положение, в котором он оказался. Да, именно так, всё — так, за исключением того, что из самшитового лабиринта есть выход.

Он повернулся к Нигелю, снова взяв себя в руки.

— Нигель, я убежден, что в честной схватке, в борьбе без вероломства, Келсон смог бы одолеть Кариссу раз и навсегда, обладай он могуществом Бриона. А будь у меня время, я добился бы этого. Джехана хотя бы понимает, что поставлено на карту? Что произойдет с Келсоном, если он столкнется с Кариссой раньше срока? Вы — брат короля, вы понимаете, о чем я говорю.

— Если она даже и знает, то ни за что не признается в этом, — сказал Нигель. — Впрочем, коль скоро вы считаете, что это поможет, я могу поговорить с ней. Как бы там ни было, мы можем выиграть время.

— Хорошо, — кивнул Морган, — и если вам не удастся убедить ее добром, постарайтесь заставить...

— Я сделаю все, что смогу, — уныло кивнул Нигель, — и то сказать, ей давно бы пора действовать, как и полагается взрослой, неглупой женщине. Ну, до встречи!

— Надеюсь, — ответил Морган, в общем-то, самому себе, так как герцог уже скрылся за поворотом дорожки.

Морган криво усмехнулся и в ожидании Келсона оперся на перила беседки. Он весьма сомневался, что кто-либо способен убедить в чем-то, а тем более заставить молчать своенравную вдову Бриона, и менее всего — Нигель, который никогда не скрывал своей приверженности опальному генералу.

С другой стороны, герцог всё-таки деверь королевы, иногда это тоже имеет значение. Кто знает? В конце концов, если существа, подобные смертным, вернулись к жизни и вновь призывают на помощь все силы добра и зла, то и все остальное не столь уж невозможно.

Он никак не мог постичь до конца, на чем держится неприязнь Джеханы, даже зная, что в ее основе лежит древнее и глубоко укоренившееся недоверие к магии дерини, которое усиливалось из поколения в поколение тем, что защитники церкви осуждали все без исключения тайные науки. Но, несомненно, здесь было и что-то другое.

Несмотря на гонения и преследования, подлинная магия времен Реставрации все еще жила среди людей. Постепенно кое-где стали допускать, если и не открыто признавать, что правители Гвиннеда и других десяти королевств обладали особой силой, каким-то непостижимым образом связанной с их божественным правом повелевать. А то, что это могущество неизменно исходило от дерини, не обсуждалось, да и вряд ли об этом вообще помнили. Но именно благодаря этому дару, по традиции переходящему от отца к сыну уже в течение двух столетий, Брион сумел одолеть Марлука пятнадцать лет назад.

Неистовую враждебность Джеханы Морган ощутил явно раньше этой исторической битвы, хотя и не сразу после их знакомства.

Когда Брион только привел в дом рыжеволосую принцессу, которая должка была стать королевой, Морган наслаждался счастьем своего короля, а пожалуй, и всего Гвиннеда. Прекрасная молодая королева вскружила голову придворному кавалеру, как и всем молодым людям при дворе. Морган обожал ее со всем юношеским пылом; королеву любили все, ведь с ней королевский двор Ремута обрел новый блеск.

Но в один прекрасный день Брион ненароком раскрыл Джехане секрет происхождения Моргана. Услышав, что он — наполовину дерини, королева побледнела. А потом, слишком скоро после этого, разразилась та роковая война с Марлуком.

Он ясно помнил этот день, словно и не прошло уже пятнадцати лет, день, когда они с Брионом, упоенные полной победой над Марлуком, возвращались в Ремут во главе торжествующей армии.

Морган помнил, как гордился Брион им, тогда еще четырнадцатилетним юным оруженосцем; помнил, как они, взволнованные, ворвались в покои королевы похвалиться своей победой. Помнил и выражение смертельного ужаса и отчаяния на лице Джеханы, узнавшей, что ее муж защитил престол и одержал победу с помощью магии дерини.

Сразу после этого Джехана около двух месяцев пребывала в уединении, как говорили, в аббатстве Святого Жиля, на берегу моря Шанниса. Вскоре она помирилась с Брионом, и в Ремут супруги возвратились вместе. А когда немного погодя родился Келсон, стало очевидным, что королева вообще не желает знаться с юным лордом дерини.

Это ее решение ничего не изменило в жизни Моргана. Его дружба с Брионом росла и день ото дня становилась лишь крепче. Благодаря поддержке Бриона Морган все же многое смог сделать для воспитания и образования Келсона. Оба они понимали безнадежность попыток примирения королевы с Морганом, пока Джехана сама этого не захочет. Словом, со временем Брион вынужден был смириться с тем, что возлюбленная его королева не желает иметь ничего общего с его самым верным другом.

С тех пор Морган не встречался с королевой, кроме тех случаев, когда этого требовали дела, связанные с Келсоном. Те несколько неизбежных встреч обычно сопровождались оживленными и остроумными беседами, и это давало Моргану робкую надежду, что когда-нибудь отношения между ними изменятся к лучшему.

Скрип шагов по гравию разорвал тишину сада, Морган поднял глаза и соскочил с ограды, на которой сидел. Келсон и Кевин прошли последний изгиб главной аллеи и остановились напротив беседки.

Молчаливым жестом молодой король дал понять Маклайну, чтобы он оставил их с генералом наедине. Кевин покладисто отвесил поклон кронпринцу и пошёл во дворец, чтобы потянуть время. Регентский Совет вот-вот должен был начаться.

Теперь Келсон носил королевские одежды малинового цвета. На нем была бархатная куртка с воротником из меха черно-бурой лисы, на фоне которого лицо мальчика казалось мрачным и напряженным. С тех пор, как Морган видел принца последний раз, он немного подрос.

Наметанным глазом генерал заметил кольчугу под шелковым, изысканно расшитым плащом. Опытный взгляд полководца сразу определил, что с собой у молодого короля много метательных ножей, спрятанных во все возможные складки одежды. Одна рука Келсона была обвязана выше локтя черной креповой лентой, такая же опоясывала мальчика. Но более всего ошеломило Моргана его невообразимое сходство с Брионом, когда тот был в таком же возрасте.

Рассматривая Келсона, он невольно видел словно бы вернувшегося к нему Бриона — те же большие серые глаза под бархатистой челкой черных прямых волос, та же горделивая, истинно королевская посадка головы, та же естественность, с какой сидели на нем малиновые королевские одежды. Его заботливый взгляд заметил и кажущуюся хрупкость стройного мальчика, за которой скрывались гибкость и закалка — результат тех долгих часов, когда Морган учил его владеть оружием.

Это был Брион — Смеющиеся Глаза, Сверкающий Меч, Мудрый Ум, — обучающий юное дитя фехтованию и верховой езде, содержащий по-королевски великолепный двор. Образ этого мальчика колебался на грани света и тьмы, как рыжие волосы его матери и иссиня-черные — отца, как память о прошлом, смешавшаяся с настоящим.

Теперь перед ним снова был только Келсон. Значит, не зря Брион просил самого лучшего, самого дорогого друга поклясться, что у мальчика будет защитник, если он преждевременно умрет; не зря всего за месяц до гибели вверил ключ от своего божественного могущества тому самому человеку, который стоял теперь перед его сыном.

Келсон к удивлению Моргана держался весьма неплохо, учитывая трагические события последних дней. Взор серых глаз теперь был разбавлен небольшими прожилками зелёного цвета. Но от этого взгляд келсона был более серьёзным. В этих омутах была вуаль горя, сквозь которую виднелась стальная решимость и фатализм. Пожалуй, можно было сказать, что тот, кто посмеет перейти дорогу молодому королю рискует нажить себе смертельного врага.

В свою очередь Келсон шокированно рассматривал генерала Моргана, герцога Корвинского. Память Гарольда дурным голосом голосила, что перед королём покойный Сириус Блек, только что блондин, а не жгучий брюнет.

— Морган? — Голос Келсона дрожал, ибо уверенность кронпринца в своих силах таяла на глазах.

Волнение мальчика не укрылось от Аларика, вот только причины этого были иными, нежели лорд дерини мог полагать. Келсон испытывал самый натуральный раздрай чувств от борьбы воспоминаний двух личностей. Наконец подросток совладал с собой.

Не желая смущать Келсона больше, Морган не сделал положенный поклон, как предписывал придворный этикет, чтобы не смущать мальчика. Вместо этого он вытянулся по военному и сделал воинское приветствие.

— Мой принц, я вернулся.

Келсон не стал бросаться со всего разгона в объятия наставника. Крепкое рукопожатие и другая рука легшая на плечо Моргана в купе с внимательно рассматривающим его взглядом, сказали Моргану о том бушующем потоке чувств, что скручивались в шторм в душе подростка.

Келсон определённо вырос. Перед генералом предстал молодой мужчина. Его выдержка и спокойствие заставили Аларика гордиться своим подопечным.

— Боже, Аларик, как я рад, что ты вернулся живым.

Морган покаянно опустил голову и отвёл взгляд.

— К сожалению, Келсон, только я и Дерри смогли вернуться в Ремут. Остальные погибли. — Печальные речи генерала Келсон не оценил.

В глазах Келсона вдруг взвилась такая ярость, что Аларик невольно отступил на шаг назад. К его счастью молодой король не заметил этого, сосредоточенный на каком-то неприятном событии.

— Только ты, Аларик, остался верен памяти короля Бриона. Да ещё несколько человек, которым я могу верить. Остальные забыли об отце, едва только первый шок от его смерти прошёл. — Презрения и грусти в голосе кронпринца хватило бы, чтобы заморозить океан. — Дядя Нигель по-настоящему понимает что произошло. Да Розалинда, поддерживает меня.

На момент ярость в глазах мальчика достигла пика и пошла на убыль. Причин для такого Морган в упор не понимал. Возможно причина крылась в ссоре молодого короля с матерью. Вот уж точно, где сын мог спокойно пойти по стопам отца. но видимо прощать мать мальчик был не намерен.

— Отец перед смертью пил вино Колина. Я лично был тому свидетелем. В суматохе траура Колин потерял свою флягу. И её нашёл я... — Подросток возвёл очи в горе, словно собираясь с силами для покаяния. — Аларик, мне стало очень плохо на третий день. И я позволил горю затопить себя. Розалинда нашла меня в библиотеке... и мы... одним словом мы с ней выпили всю флягу.

Морган шокированно уставился на Келсона, полагая, что он ослышался. Ранее Келсон игнорировал вино напрочь. А тут напился с горя на пару с сестрой?! Дивен Бог во святых Его. Чудит Келсон в последнее время. Впрочем герцог тут же одёрнул себя, бо у молодого короля и его сестры был повод.

— Морган, так отвратительно я себя не чувствовал никогда. У меня было ощущение, что я выпил не пинту вина, а самое меньшее три полных меха неразбавленного(3).

Вот после таких слов Морган не на шутку заволновался. Ощущения описанные подростком походили на отравление мерашей — редким наркотиком, лишающим дерини их способностей на неопределённое время. Голос генерала дрожал, когда он заговорил.

— Мой принц, вы полагаете... У вас остался этот мех?

Келсон посмотрел по сторонам, и убедился, что за ними никто не наблюдает. Рука подростка нырнула в потайной карман и достала из запазухи качественный мех для вина, украшенный гербом Фианны и позолоченной пробкой с инкрустацией драгоценными камнями. Морган принял вещь твёрдой рукой. Стоило Аларику открутить пробку, как в нос ему ударил запах мераши, пополам с кислым вином. Генерал и кронпринц выругались одновременно.

Келсон очень быстро понял по изменившемуся выражению лица Моргана, что дело весьма скверное.

— Мой принц, могу вас поздравить с первым успешным ритуалом дерини. Вы и ваша сестра выдержали испытание мерашей. — Видя непонимание во взоре мальчика, генерал терпеливо разъяснил шокированному Келсону всё, что касается мераши.

Коварный наркотик в зависимости от дозы вызывал у дерини состояние близкое к глубокому запою и лишал их возможности пользоваться магией. Всем юным дерини в древности давали почувствовать воздействие мераши на организм, чтобы хорошо запомнили, какая это гадостная вещь. Но обычно мерашу наносили на лезвие кинжалов или применяли в виде мази, так как еду и питьё она постепенно превращала в испорченную бурду.

По мере рассказа лицо Келсона начало излучать всё большую свирепость. Но прорвало его не сразу.

— Ну что ж... видит Бог, я отправил в Его руки правосудие над виновными. Все, кто допустил гибель моего отца, прямо или косвенно, мертвы. Поделом им! — повернувшись к Моргану кронпринц принёс извинения Моргану, как предписывает в таких случаях этикет.

— И я ещё раз повторюсь, Аларик, мне жаль, что именно этих людей я послал за тобой. Но главное, что ты вернулся живым, а значит мы ещё сыграем свою партию.

Во взгляде Келсона была стальная решимость. Однако Морган не разделял его энтузиазма. Но молодой король решительным взглядом пресёк все попытки Аларика возразить. Память снова начала сравнивать Келсона и Бриона. Покойный король тоже мог одним взглядом заставить замолчать любого. Сын взял от отца это качество.

Рука Келсона легла на плечо Моргана.

— Генерал, полагаю нам следует найти более уединённое место и поговорить. — Улыбка короля подбодрила Моргана.

— Как скажете, мой принц.

— Не беспокойтесь, я позаботился о том, чтобы Регентский Совет получил максимум задержек по времени. Нам только нужно немного подождать. Я ещё покажу им, кто кого обыграет в этой шахматной партии.

Примечания:

(1)Псалом 119:23

(2)Проклятие (язык дерини)

(3)В средневековье пить неразбавленное вино считалось дурным тоном и уделом черни. Аристократы пили только разбавленное вино.

========== Глава 3. ==========

Уповайте на Господа, но порох в пороховницах держите сухим, ибо нам предстоит множество сражений, и не все они будут ожидаемыми.(1)

Джехана Гвиннедская придирчиво изучала свое отражение в зеркале, пока цирюльник укладывал каштановые волосы у нее на затылке и скреплял их филигранными булавками.

Бриону не понравилась бы эта прическа. Ее крайняя простота была слишком уж грубой, слишком суровой для тонких черт королевы. Прическа подчеркивала высокие скулы и почти прямоугольный подбородок, так что туманные зеленые глаза казались единственно живыми на ее бледном лице.

Да и черный цвет ей не идет. Гладкий шелк и бархат траурного платья, не оживленные ни жемчугами, ни кружевом, ни яркой вышивкой, только усиливали однообразное сочетание черного и белого, подчеркивая бледность и делая ее на вид много старше тридцати двух лет.

Но Брион не появится больше никогда.

"Нет, он бы ничего не сказал, — думала она, пока цирюльник покрывал блестящие пряди тонкой кружевной вуалью. — Брион бы просто коснулся волос и вынул эти стягивающие кожу булавки, чтобы длинные локоны свободно струились вдоль шеи: он бы, приподняв за подбородок, повернул к себе ее лицо, и губы встретились бы с губами..."

Ее пальцы сжались от непрошеных воспоминаний. Длинные узкие рукава скрыли их дрожь. Моргнув, Джехана с большим усилием остановила уже ставшие привычными слезы.

Она не должна была сейчас думать о Брионе. Нельзя было, в сущности, допускать даже мысли о том, что ее нынешние намерения могут каким-то образом касаться его. У нее была достойная причина поступить так, как она решила. Именно поэтому сегодня утром, когда она стояла перед советниками Бриона и говорила им об ужасном зле, угрожающем Келсону, никто из них не посмел думать о ней как о молодой и глупой женщине. Она пока ещё королева Гвиннеда, по крайней мере до завтрашнего дня. И ей нужно твердо знать, что Совет не забудет, как она просила у него жизнь Моргана.

Руки Джеханы слабо дрожали, когда она коснулась золотой короны, лежавшей перед ней на столике, но она заставила себя быть спокойной, поместив диадему в точности над своей траурной вуалью. То, что королева собиралась сделать сегодня, было противно ее душе. Как бы она лично ни относилась к Моргану и его проклятым силам Дерини, этот человек был все же ближайшим другом и советником Бриона. Знал бы Брион, что она намеревается сделать...

Джехана внезапно встала и нетерпеливым жестом отпустила своих служанок. Брион не может знать. Хотя от этого и сжимается сердце, но ничего не изменишь — он умер и почти две недели как похоронен. Несмотря на все слухи о страшной силе Дерини — силе, чуждой ей настолько, что она не могла позволить себе приблизиться к её пониманию, — даже любимцам Дерини не было пути назад из могилы. И если смерть Моргана необходима, чтобы ее единственный сын мог править как простой смертный, без влияния этих проклятых сил, — значит, так тому и быть, чего бы ей это ни стоило.

Твердым шагом она пересекла спальню и остановилась у выхода на террасу. В одном её углу юный менестрель тихо играл на лютне из светлого полированного дерева. Вокруг него полдюжины фрейлин, все в черном, старательно вышивали, слушая траурную песнь. Над их головами пышные розы обвивали открытые балки, их красные, розовые и золотые лепестки оттеняло чистое осеннее небо. Утреннее солнце украсило все вокруг узорами света и тени: плиты пола, работу фрейлин. Когда Джехана появилась в дверях, они подняли головы в ожидании, а менестрель перестал играть.

Джехана, показав знаком, что они могут продолжать свои занятия, вышла на террасу. Когда менестрель вновь заиграл свою нежную мелодию, королева медленно перевела взор на противоположную стену. Сорвав розу с нижней ветки, она положила ее на задрапированную черным бархатом скамеечку, стоящую под розовым кустом.

Именно здесь, среди солнечного света и роз, которые так любил Брион, она искала внутреннего покоя, столь необходимого для того, что ей предстояло. Может быть, тут ей удастся набраться сил и смелости, дабы совершить задуманное.

Хуже всего было то, что Келсон отказывался видеть её заботу. Сын стал совершенно неуправляем, и только его несовершеннолетие пока что давало королеве-матери пускай и малоэффективный, но рычаг давления на непутёвого отпрыска, что норовил ударить её своими словами в сердце как можно глубже. В последние дни Джехане пришлось особенно тяжело. В пылу спора с Келсоном она в очередной раз поссорилась не только с ним, но и с дочерью. Розалинда впервые показала свой характер, закусив удила и присоединившись к брату в его конфликте против матери.

В очередной раз последние дни горкие мысли о неблагодарных детях посетили её. Горькая слезинка скатилась по щеке, но Джехана только сильнее сжала губы. Она довольно слёз выплакала в подушку этой ночью, чтобы позволить себе сейчас разрыдаться.

Почувствовав слабую дрожь в коленях, Джехана поплотнее укуталась, словно защищаясь от внезапного порыва ветра. Она еще никогда никого не убивала — даже Дерини.

* * *

Нигель в пятый раз нетерпеливо дернул парчовый шнур звонка у входа в апартаменты королевы, его серые глаза наполнились гневом, и соответствующая тирада уже готова была сорваться с губ. Тот оптимизм, что вселил в него короткий разговор с Алариком, сильно пошел на убыль. Если хоть кто-нибудь не откроет эту дверь в течение трех секунд, он...

Нигель собрался дернуть шнурок в шестой раз и уже поднял руку, когда услышал за дверью короткий шорох. Он отступил на шаг и увидел, как открылась маленькая смотровая щель двери, расположенная на высоте человеческих глаз. Чей-то карий глазок пристально разглядывал его сквозь отверстие.

— Кто это? — сурово спросил Нигель, приблизившись к двери.

Карий глаз отодвинулся, и он увидел молодую служанку, отступающую от двери, с ротиком, застывшим в форме буквы "о".

— Девушка, если вы не откроете дверь немедленно, я разобью ее, уж лучше откройте!

Глаза служанки расширились еще больше, когда она узнала голос говорящего, и она повиновалась. Нигель услышал, как отодвигается засов, и тяжелая дверь начала медленно открываться. Без колебаний он толчком распахнул ее до конца и ворвался в комнату.

— Где королева? — воскликнул он и опытным глазом быстро окинул комнату, не пропуская ни одной детали. — В саду?

Оглянувшись, Нигель внезапно повернулся, схватил испуганную девушку за руку и медленно сжал ее, блеснув своими серыми халдейнскими глазами.

— Ну? Говори же, детка, да не бойся, не укушу я тебя.

Девушка вздрогнула и попыталась вырваться.

— П-пожалуйста, ваше высочество, — простонала она. — Вы делаете мне больно.

Нигель ослабил хватку, но не отпустил руку служанки.

— Я жду, — сказал он нетерпеливо.

— Она н-на террасе, ваше высочество, — опустив глаза, прошептала девушка.

Одобрительно кивнув, Нигель отпустил ее и, пересекая комнату, поднялся к арке, выходящей в королевский сад. Терраса, он знал, с одного конца соединялась с апартаментами королевы, но туда можно было также попасть и через сад.

Он быстро прошел по короткой, усыпанной гравием тропинке и остановился перед чугунной калиткой, увитой живыми розами. Отодвигая затвор, Нигель бросил взгляд сквозь густую листву на отдаленные покои дворца.

Там королева Джехана с некоторым удивлением смотрела на испуганную служанку, выбегавшую из внутренних комнат. Приблизившись, девушка начала что-то нашептывать своей госпоже, и Джехана, опустив розу, которую она рассматривала, настороженно взглянула на калитку, где стоял Нигель.

Тот факт, что королева оказалась в этот час одна, прибавило Нигелю уверенности в грядущем разговоре. Весьма удачно, что ему не придётся ввязывать юную племянницу в трудный, и чего греха таить опасный разговор с её матерью. Уж Джехана не была бы собой, если бы не воспользовалась такой возможностью уйти от ответов на неудобные вопросы своего деверя.

Поскольку весть о неожиданном визите опередила его, Нигель решительно отодвинул щеколду и вошел в сад. Спустя мгновение он уже возвышался перед дверью, затем вошел в покои и встал перед королевой.

— Джехана, — поклонился он.

Глаза королевы тревожно бегали по плитам пола, будто изучая их.

— Мне бы не хотелось ни с кем говорить сейчас, Нигель. Твое дело может подождать?

— Не думаю. Могли бы мы остаться наедине?

Губы Джеханы сжались, она перевела взгляд с деверя на своих приближенных. Вновь опустив глаза, королева увидела, как судорожно ее пальцы сжимают стебель розы, раздраженно отбросила цветок и осторожно сложила руки на коленях, прежде чем позволила себе ответить.

— Не существует ничего такого, о чем я не могла бы говорить в присутствии моих фрейлин. Нигель, пожалуйста. Ты ведь знаешь, что я должна сделать. Не создавай мне еще больших трудностей.

Не дождавшись ответа, она испытующе посмотрела на него, но Нигель даже не шевельнулся.

Его серые глаза по-прежнему сурово блестели из-под копны густых черных волос, как некогда и у Бриона в его самые мрачные минуты.

Он стоял непримиримый, решительный, держа пальцы на рукояти меча и пристально глядя на нее в полной тишине. Она повернулась к нему.

— Нигель, неужели ты не понимаешь? Я не хочу говорить об этом. Я знаю, зачем ты пришел, и уверяю — у тебя ничего не получится. Ты меня не переубедишь.

Она сперва ощутила, а затем и увидела, что он подошел к ней вплотную, почувствовала, как его одежда коснулась ее руки, когда он нагнулся.

— Джехана, — прошептал Нигель так тихо, чтобы услышала только она, — я намерен затруднить твое дело настолько, насколько это в человеческих силах. И если ты сейчас не отошлешь своих фрейлин, это придется сделать мне, что будет неудобно для нас обоих. Ты хочешь при них обсудить свои планы насчет Моргана или то, как умер Брион?

Она резко вскинула голову.

— Ты не посмеешь!

— Я?

Она поймала его требовательный взгляд, затем безропотно повернулась и сказала фрейлинам:

— Оставьте нас.

* * *

— Аларик, мне сейчас весьма важно твоё мнение. Я смог найти некую информацию, которая в свете всего произошедшего может спровоцировать весьма сложную политическую ситуацию. Это касается моей матери.

Морган и Келсон шли вдоль края самшитового лабиринта, приближаясь к широкому гладкому пруду в центре сада. По пути Морган опасался встретить навязчивых соглядатаев, но ни один из них, кажется, не заинтересовался их прогулкой.

Морган посмотрел на Келсона, но молодой король ни жестом, ни выражением лица не подал виду, что сказанные им слова его сильно волнуют. Аларик не на шутку встревожился, ибо это была ещё одна черта унаследованная Келсоном от Бриона. Тот тоже мог часами говорить на довольно неприятные темы не подавая виду на ту бурю, что обычно творилась у короля в душе.

— Вы спрашиваете, почему женщина делает то-то и то-то, мой принц? Да если бы я только знал это, я был бы могущественнее, чем в самых своих чудовищных грезах! А ваша мать, с тех пор как разузнала, что я из Дерини, вообще не давала мне возможности приблизиться настолько, чтобы понять ее.

— Это мне прекрасно известно, Морган, — сказал Келсон. — Однако боюсь речь идёт не о симпатиях и предубеждениях моей матери к окружающим. Речь идёт о моей родословной со стороны матери.

На счастье Моргана, они с Келсоном достигли цели своей прогулки. Но даже так, герцогу стоило больших усилий удержать более-менее пристойное выражение на лице. Голос и интонация короля прямо намекали на дерини.

— Признаться честно, мой повелитель, у меня нет слов.

— Тогда вам стоит ознакомиться вот с этими записями. Я сделал их из книг, что были оставлены мне отцом. Я думаю отец знал об этом, но не предавал значения, не желая обострять и без того натянутые отношения с матерью.

В руки Моргана Келсон передал свиток, завязанный алой лентой. Быстро сняв оную и вчитавшись в содержимое, верный помощник короля Бриона по вопросам магии едва не упал в пруд вторично.

— Келсон, — Морган вдохнул полную грудь воздуха, пытаясь прийти в себя и громким шёпотом вставил несколько грязных ругательств, характеризующих то, что он узнал. — ты понимаешь, что это может значить для тебя лично?

Келсон печально хмыкнул. Он уже разложил по полочкам все те знания, что с помощью личности Гарольда смог выжать из королевской библиотеки. Реакция наставника также многое сказала той половине личности, что была магом из иного мира. Улыбка Альбуса Дамблдора приторно сладкая, как его любимые лимонные дольки, настолько явственно мелькнула в сознании молодого человека, что он непроизвольно сморщился.

— Генерал, за эти две недели я был вынужден осознать столько нового, что для моих четырнадцати лет это даже неприлично было быть настолько наивным. Его смерть заставила меня вырасти за часы. Такое чувство, будто мне уже за тридцать лет. За спиной немало битв и интриг, а впереди беспросветный мрак. И сейчас мне интересно твоё мнение, наставник, как относиться к матери?

Морган услышал его вопрос, созерцая в раздумьях зеркальную гладь пруда.

— Честно говоря, я не знаю, мой принц. Моя мать умерла, когда мне было четыре. А у тетки, которая воспитала меня, леди Веры Маклайн, хватало здравого смысла не бередить рану. А когда умер мой отец и я стал пажом при дворе вашего отца, мне было девять. Ну а королевские пажи, даже в таком возрасте, вовсе уже не дети.

— Странно, что с королевскими наследниками иначе, — сказал Келсон.

— Может быть, воспитание принца требует больше времени, — философски заметил Морган. — В конце концов, наследник вырастает, чтобы стать королем.

— Если вырастает, — пробормотал Келсон в расстроенных чувствах.

Опечаленный король уселся на гладкий валун и начал бросать в воду камешки, один за другим; озабоченные серо-зелёные глаза провожали взглядом каждый из них, наблюдая, как появляются и расходятся концентрические круги на воде. Образ свойственный и мастерству плетения интриг. Точно такое же вбрасывание информации в пруд человеков, чтобы по волнам определить соотношение тех или иных сил относительно места попадания и заставить их самих сдвинуться в нужную тебе сторону.

Морган знал это настроение, и знал слишком хорошо, чтобы вмешаться.

Это было то сосредоточенное самоуглубление, такое привычное в Брионе, которое, казалось, было так же естественно для халдейнской земли, как серые глаза, или сила рук, или дипломатическая хитрость. Это было наследие Бриона; его брату Нигелю оно также было присуще вполне, и он мог бы стать подлинным королем, если бы не воля случая, сделавшая его вторым, а не первым сыном. А сейчас младший в роду Халдейнов готов потребовать причитающееся ему по праву.

Морган терпеливо ждал. После долгого молчания принц поднял голову и взглянул на свое отражение в воде.

— Морган, — сказал он учтиво, — вы знаете меня с рождения. Вы знали моего отца ближе, чем кто-либо из известных мне людей.

Он бросил еще один камень, затем повернулся к Моргану лицом.

— Как вы... как вы думаете, в силах ли я занять его место?

"Занять его место? — подумал Морган, пытаясь не выказать боли. — Как ты сможешь занять пустоту в сердце? Как ты заменишь того, кто был отцом и братом почти столько, сколько ты помнишь себя? Даже во снах нет покоя верному псу у трона: в них король Брион вновь восседает в своём рабочем кабинете, что-то сосредоточенно читая в древнем манускрипте с помощью странных круглых стёкол на лице, то и дело кратко записывая на новый пергамент суть прочитанного."

Морган набрал горсть камешков и рассыпал их по земле, заставив себя отбросить грусть и сосредоточиться. Брион ушел. Сейчас здесь был Келсон. И теперь Морган должен стать отцом и братом сыну того, кто когда-то был ему отцом и братом. Именно этого хотел Брион.

Но образ трона и рабочего кабинета не спешил уходить, только теперь там главным действующим лицом был Келсон, также с помощью странных стёкол читающий древние, рассыпающиеся в прах свитки и книги. Только сейчас в воображении Моргана, подросток сосредоточенно вертел в руках какую-то палку.

Герцог швырнул камешек в пруд, затем повернулся — к своему крёстному сыну и воспитаннику.

— Я бы солгал, сказав, что вы можете заменить Бриона, мой принц. Никто этого не может. Но вы будете хорошим королем, — возможно, даже великим, если знаки меня не обманывают.

Его голос повысился из-за значительности того, о чем он сейчас говорил. И не было в этой речи недосказанности и фальши. Келсон почувствовал, что Аларик верит в то, что говорит с таким жаром в душе.

— Вы изучали анналы военной истории и стратегии, языки, философию, математику, медицину. Брион позволил вам коснуться даже оккультных знаний, которые однажды могут занять важное место в вашей жизни — вопреки чаяниям вашей матери, насколько я могу судить, хотя она и скрывает это от всех, кто мог бы возразить ей. К тому же в вашем воспитании была и более практическая сторона. Согласитесь, что есть великая мудрость в этом странном на первый взгляд обычае, когда юным и, бывает, непоседливым наследникам велят сидеть рядом с отцом в королевском Совете. Сами того не сознавая, вы с детства усвоили зачатки непогрешимой риторики и логики, которые были присущи Бриону, как и всякая другая доблесть. Вы научились держать совет и достигать согласия мудро и неназойливо. Находясь рядом с отцом, вы поняли, что мудрый король ничего не говорит в раздражении и не судит, не узнав доподлинной правды.

Морган прервал свою речь и посмотрел на руку, полную камешков, с удивлением обнаружив, что все еще держит их. Он осторожно разжал руку и высыпал камешки на землю.

— Может быть, и не нужно говорить вам это, Келсон, но я полагаю, что во многих отношениях вы могли бы править лучше Бриона. В вас есть такое понимание, такое ощущение, что ли, жизни, которое, я не уверен, было ли доступно Бриону. Не думаю, что это сделало его худшим королем; философов он выслушивал так же внимательно, как и воинов, но я никогда не был уверен, что он действительно понимает их. Может быть, вы — поймете.

Келсон посмотрел с печалью на землю под ногами, сдерживая слезы при воспоминании об отце. Сейчас и та половина личности, что досталась от Гарольда пребывала в сильном смятении. Сами собой воспоминания о двух людях наложились друг на друга, чтобы выявить их поразительную схожесть. Келсон Гарольд много имён Халдейн-Певерелл только и мог, что оценить всю жестокость своей переплетённой судьбы. Он поднял голову и еще раз взглянул на противоположный берег пруда, будто надеясь там найти нечто, способное дать ответы на его вопросы. У приговора Магии оказалось много ироничных моментов. Молодой король всю неделю ловил себя на том, что в нём проскакивают черты характера Дамблдора и Волан-де-Морта. "К моему ужасу такое имеет причину быть. Надеюсь здесь не существует боггартов, ибо объяснять почему свиток с результатами проверки родословной является моим самым жутким кошмаром — такого не пожелаешь никому."

— Я знаю, что вы меня успокаиваете, однако вы не ответили на мой вопрос. Точнее, ответили, просто я не о том спрашивал. Я вот что имел в виду: мне хотелось бы знать ваше мнение, какое именно отношение ко всему этому имеет Сумеречная?

Морган удивленно поднял брови.

— К чему именно?

Келсон раздраженно взглянул на наставника.

— Наставник, давай договоримся, что ты не будешь считать меня птенцом, только-только вылетевшим из гнезда, и не понимающим куда ему направиться. Пока ты торопился сюда, спеша выполнить свои клятвы перед моим отцом, я с помощью Дункана успел довольно многое. Но об этом мы поговорим с вами после заседания Регентского Совета.

Подросток выпалил всё это довольно быстро, и что любопытно для Моргана с твёрдой уверенностью в ожидаемом результате. Опыт общения с Брионом подсказал, что мальчик находиться во взвинченном состоянии, когда всё развивается как и должно по замыслу, но ему кажется, что что-то идёт не так.

— Мой принц, — Морган постарался вложить в свой голос всю почтительность. — мне было бы проще рассказать вам свои соображения, если я точно буду знать, что вам известно.

Келсон одарил своего наставника внимательным взглядом. Под взором этих серо-зелёных глаз Аларику стало не по себе. Было чувство будто его просветили от и до и признали достойным продолжения разговора. Ментальные щиты к удивлению герцога также тонко отозвались, словно случайно задетая струна. Впрочем генерал быстро списал это на наследие Бриона. "Но до чего же он силён, если даже простой его взгляд заставляет ментальные щиты звенеть от прикосновения."

— Как я уже говорил, Морган, мы с сестрой обнаружили мерашу в том мехе из которого пил отец перед смертью. В неразберихе того дня трудно было что-либо установить, но думается мне, что такой опытный маг, каким был мой отец, едва ли так просто выпил бы наркотик и не почувствовал ничего. Здесь должно быть что-то ещё. Какое-то действие или ритуал, которые требуют нахождения в непосредственной близости от жертвы. И это приводит нас к тому, что непосредственный исполнитель был среди участников той охоты. Мне довелось краем уха услышать беседу стражников о прекрасной рыжеволосой леди, что общалась с Колином Фианнским в то утро.

Морган шумно вздохнул. Келсон заметил как напрягся наставник, будто перед неизвестной опасностью.

— Морган? Я так понимаю столь наглые действия Сумеречной имеют под собой некие неизвестные мне обстоятельства?

— Вы правы, мой принц, — герцог с чувством хрустнул кулаками. — я пока придержу свои мысли при себе с вашего позволения.

— Главное чтобы вы их успели высказать до того как. После того случая с вином пришлось накрутить хвосты дворцовой страже. Пока я и сестра ждали вас, думали сойдём с ума. Дункан рассказал нам...

* * *

Когда все фрейлины покинули комнату, Джехана медленно встала и встретилась глазами с неподвижным взглядом Нигеля.

— Ты играешь в опасные игры, Нигель, — мягко сказала она. — Если ты действительно брат Бриону, напоминаю тебе, что я по-прежнему твоя королева.

— Но Келсон — мой король, — спокойно ответил Нигель, — и то, что ты собираешься сделать с ним, убив Моргана, слишком похоже на измену.

— Измену? — переспросила Джехана. — Оставим этот ярлык Моргану. Я не могу предать собственного сына.

— А я не могу согласиться относительно ярлыка, — ровным голосом возразил Нигель. — Да, я называю изменой то, что подвергает Келсона опасности. А без тех сил, какими обладал Брион, у мальчика, ты знаешь, не остается даже надежды... И Морган — единственный в мире, кто может помочь ему вернуть эти силы.

— Бриона эти силы не спасли.

— Да. Но как знать, может быть, Келсона спасут.

— Мне так не кажется, — сказала Джехана; ее голос стал глубже. — Я вижу, что Морган — единственный, кто может сбить моего сына с правильного пути, погубить его душу. И я вижу, что именно это дьявольское влияние Моргана с самого начала испортило Бриона — эта безмерная нечестивая сила Дерини, которая пропитывает все, к чему Морган прикасается. И я не могу спокойно смотреть, как то же самое происходит с моим сыном.

— Джехана, ради Бога, — начал Нигель.

Джехана повернулась к нему в гневе, и в ее глазах сверкнул такой холод, такой лед, какого Нигель никогда раньше не видел.

— Не вмешивай в это Бога, Нигель. Ты больше не имеешь права взывать к нему! Если ты защищаешь Моргана, значит прощаешь Дерини их ересь. И боюсь, дорогой брат, что свою собственную душу ты тоже подвергаешь опасности даже легкой приятельской близостью с этим человеком. — Она резко отвернулась.

Нигель сжал зубы и заставил себя сдержать растущее раздражение. Спор был обычным для них, не считая того, что сейчас религиозное рвение Джеханы соединилось с ее здравым смыслом. Он знал, что продолжать разговор бессмысленно, но решил подойти по-другому, хотя уже понимал, чем все кончится. Иногда прямота — лучшая тактика.

— Я не спорю с тобой о богословии, Джехана, — спокойно сказал Нигель. — Но кое-какие вещи о Брионе тебе следовало бы знать, прежде чем обрекать его на вечные муки как еретика. Во-первых, могущество Бриона было его собственным, а не полученным от внешних сил, будь то Дерини или кто-то еще. Свое могущество и способности он унаследовал по нашей мужской линии, идущей еще от времен Камбера и Реставрации.

Конечно, Морган помог Бриону раскрыть эти способности. Он направлял его в приложении присущих ему сил. Но способности Бриона были его собственными, прирожденными, как и у любого отпрыска мужского пола халдейнской линии; ими владею и я, и мой сын, и Келсон.

— Это нелепость! — решительно сказала Джехана. — Эти силы не могут передаваться по наследству.

— Я не говорю, что передаются эти силы, передается только способность обрести их. Халдейн может овладеть этими силами в известный момент, и сейчас пришло время Келсона.

— Нет. Я не позволю!

— Почему Келсон не может решить этого сам?

— Потому что Келсон дитя, — раздраженно сказала Джехана. — Он не знает, в чем для него благо.

— Келсон — король, и завтра будет коронован в соборе Святого Георга. Ты хочешь лишить его права носить корону после коронации, Джехана?

— Кто посмеет отнять ее у него?

Нигель улыбнулся.

— Не я, Джехана, если ты это хотела сказать. Я вполне удовлетворен титулом герцога Катмурского. Так хотел Брион.

— А если ты не удовлетворишься этим титулом, что тогда? Что думал Брион на сей счет?

Нигель снова улыбнулся.

— Неужели ты не понимаешь? Брион — и брат мой, и король. Даже не прими я с благодарностью титул герцога Катмурского, я бы просто, и ты это знаешь, остался без титула. Брион — старший сын, он наследник всего, и даже если меня не связывала бы братская любовь, связала бы присяга моему сеньору. Я любил его и как сюзерена, и как брата, Джехана.

— Я тоже любила его, — оправдывающимся тоном сказала Джехана.

— Странно проявляется твоя любовь.

— Можно любить человека и ненавидеть какие-то его поступки, разве нет?

— Можно ли? — спросил Нигель. — Я думаю, мы придаем разное значение слову "любовь". Для меня это — не просто испытывать к человеку какие-то смутные чувства, это значит принимать — принимать в нём всё, даже если не всё одобряешь. Но ты никогда не была способна на такое, ведь так? Потому что в ином случае приняла бы с самого начала как должное то, что Брион владел волшебством редкостного и особенного рода и что правление, достойное его, в том и заключалось, чтобы использовать эти силы для сохранения мира в его любимой стране.

Он склонился к её лицу.

— Возможно, ты считаешь иначе, но хотя бы с тем, надеюсь, согласишься, что Брион никогда не применял эти силы неправедно — да и Морган тоже. Все годы они были вместе, и ничего, кроме добра, эти силы не приносили. Когда, например, Брион одолел Марлука, Джехана, я был рядом, ехал вместе с ним и Морганом. У тебя есть сомнения по поводу той победы? Подумай, где бы мы сейчас были, победи тогда Марлук.

Джехана тревожно сплетала пальцы, вспоминая прошлые годы.

— Брион никогда не говорил мне ничего такого.

— Он знал, как ты относишься к Моргану, — мягко сказал Нигель. — Но при всем том я знаю, что он не однажды пытался сказать тебе об этом.

Он повернул её лицом к себе.

— Ты забыла, как он говорил тебе о своем величии, о божественных силах правителя? Пойми, это не просто удобная легенда, подтверждающая божественные права королевского рода.

— Почему? — упрямо возразила она. — Также и в других королевских домах все короли получают свое право на власть от Бога.

Нигель в раздражении ударил кулаком по собственной ладони.

— Джехана, да слушаешь ли ты меня? Ты не слышишь, что я говорю. Я пытаюсь объяснить тебе, что, даже если ты считаешь силы Дерини, которыми обладает Морган, зловредными — а ты не делаешь из этого секрета, — они не могли никак повредить Бриону. Силы Бриона были его собственными.

После долгого молчания Джехана взглянула на него, ее лицо было холодным и неподвижным.

— Я не верю тебе. Потому что тогда я должна буду поверить, что Брион был больше чем человек, если он брал свои страшные силы из каких-то источников, недоступных смертным. А это не так. Он был испорчен влиянием твоего любезного Моргана, но этого дьявольского клейма на нем не было. Он был человеком.

— Джехана...

— Нет! Брион был человеком, нормальным человеком! И назло этим заклейменным Дерини он умер нормальной смертью, стремясь к нормальным удовольствиям — не искушая Всемогущего, не балуясь этими черными чарами Моргана.

— Нормальная смерть? — Нигель мигом подхватил эту фразу, как орел хватает бегущую мышь. — Нормальная смерть? Скажи-ка, Джехана, что нормального в том, как умер Брион?

Джехана замерла, ее лицо побледнело.

— Что ты имеешь в виду? — в страхе прошептала она. — У него сердце... Сердце остановилось.

Нигель медленно кивнул.

— Это всегда происходит, когда человек умирает, не правда ли?

— Что ты имеешь в виду? — опять с вызовом повторила Джехана.

Нигель сложил руки на груди и предостерегающе посмотрел на молодую королеву. Конечно же, уже очевидно, что именно он хочет ей раскрыть, но, похоже, Джехана не допускает возможности, будто смерть Бриона наступила не по естественной причине. Он мысленно пнул себя, чтобы ненароком не подойти к этому вопросу вплотную слишком рано.

— Скажи, Джехана, разве нормально, когда такой человек, как Брион, в расцвете сил умирает от сердечного приступа? Вспомни, ему было только тридцать девять, а наша семья отличается долголетием.

— Но его лекарь сказал...

— Его лекарь не разбирается в таких вещах, Джехана.

Она попыталась возразить, но он остановил ее движением руки.

— Ты ничего не спросила о лорде Роджере, и о Колине тоже. Я не хотел заводить разговор на эту тему, но ты ведь знала, что Келсон послал их оповестить Моргана, так?

— Против моей... — Она опустила глаза. — Что случилось?

— У Валорета была засада. Все погибли, кроме Моргана и молодого лорда Дерри.

С выражением ужаса на лице она прижала руку ко рту. Глаза Нигеля сузились.

— Морган считает, что тот или те, кто устроил засаду, приложили руку к убийству Бриона.

— Убийству! — воскликнула Джехана. — Ты пытаешься доказать мне, что кто-то сумел убить Бриона и выдать это за сердечный приступ?

— Как ты думаешь, была ли у Сумеречной лучшая возможность начать борьбу за власть? — спросил Нигель. — Она знала, что ей не выстоять против Бриона в открытой борьбе. Но Келсон — другое дело, он еще мальчик. И если бы она сумела отдалить от него Моргана, чтобы он не помог ему обрести силы Бриона, Келсон оказался бы в её власти. Помимо прочего, мальчик по твоей милости почти не учился этим вещам. А что может сделать человеческий сын против настоящего чародея — Дерини?

— Ты сумасшедший, — воскликнула Джехана, побледнев, и эту бледность еще усиливало, оттеняя, черное траурное платье. — Это тебе от горя мерещится такой бред!

— Это не бред, Джехана.

В голосе Нигеля лязгнула сталь и Джехана с испугом проглотила все те оскорбления, которые захотела сказать в лицо деверю от переполняющих её чувств. На одно мгновение в Нигеле проснулось то, что называют величием Халдеинов. Исчезла напряжённость и нервозность, уступая место спокойной силе и могуществу. На Джехану в этот момент взглядом принца крови посмотрели Предки династии, заставляя женщину внутри трепетать от инстинктивного животного трепета перед неизведанным. И внутренние переживания королевы не укрылись от сурового взора Нигеля. Это и помогло королеве собраться с силами.

— Уходи! Уходи, пока я не позвала стражников. Если это не бред, тогда — злостная выдумка, сочиненная, чтобы разрушить согласие в Совете. А во главе заговора — брат моего мужа! Уходи сейчас же!

— Очень хорошо, — сказал Нигель, повернувшись и отвесив легкий поклон. — Я и не надеялся, что ты выслушаешь меня, но я должен был попробовать. По крайней мере, когда все это случится, ты не сможешь сказать, что тебя не предупреждали. — Он повернулся на каблуках и зашагал к наружной двери. — Я буду ждать тебя в приёмной, чтобы сопровождать на заседание Совета. Не будешь же ты сидеть здесь в ожидании палачей...

Когда он покинул комнату, Джехана облегченно вздохнула и попыталась заставить себя унять дрожь в руках. Сейчас, когда она выслушала Нигеля, она была еще больше уверена: то, что она задумала, должно быть исполнено, и ее сын должен править как смертный. Если она сейчас возьмет Келсона с собой в Совет и удержит его от открытого сопротивления ей...

Наконец она позвонила в колокольчик и позвала слугу. Келсон должен быть направлен на верный путь. Нельзя терять времени.

* * *

— Келсон, не двигайтесь!

Морган замер на месте, глядя пристально в какую-то точку около ноги Келсона, когда рука мальчика вцепилась в него.

— Что?

— Ни слова. И не двигайтесь... — тихо бормотал Морган, его рука медленно тянулась к мечу. — Одно очень большое, очень ядовитое многоногое существо меньше чем в двух дюймах от вашей правой руки. Если вы пошевелитесь, оно убьет вас.

Достав меч из ножен, Морган опустился на одно колено и осторожно поднял клинок. Келсон сидел неподвижно, доверяя наставнику, и только его глаза понимающе перескакивали с лица Моргана на его меч, словно пытаясь представить то, что происходило у него за спиной.

Ослепительно блеснуло лезвие, и клинок опустился. В то же мгновение женский крик разорвал тишину.

Морган нанёс один единственный точный удар. Клинок с чавкающим звуком погрузился в плоть ядовитой твари. Ощутив движение наставника подросток воспользовался опытом иного мира, уйдя с места в перекат, доставая Бузинную палочку из ножен на руке и посылая заклинание.

— Инсендио.

Оранжевая вспышка пламени сбила огромное насекомое с клинка генерала, который автоматически укрылся мощными ментальными щитами и теперь с удивлением рассматривал своего подопечного. Келсон невозмутимым движением спрятал обратно в нарукавные ножны свою странную палочку и подошёл рассмотреть то, что осталось от монстра.

Его поразил вид пухлого оранжевого тела размером с человеческую голову, в голубых крапинках, со множеством тонких ножек, которые не смотря на заклинание не обгорели, с двумя бритвенно острыми клешнями или жалами — точно разобрать анатомические подробности прожаренного монстра он не мог.

— Это было твоё заклинание.

Келсон прошептал это одними губами, так что Морган его едва расслышал, но красноречивый взгляд молодого короля подтверждал сказанное лучше всего. Острота произошедшего притупилась и вновь стали слышны звуки топота множества ног и чей-то женский крик.

Келсон, притопывая ногой с нетерпением ожидал, когда отряд из дюжины вооруженных людей с обнаженными мечами и копьями направляющийся к ним через сад наконец-то подбежит. Позади воинов шла женщина в черном. Морган, все еще тяжело дыша, опустил меч, когда отряд дворцовой стражи приблизилсяк ним.

— Бросьте оружие, сэр, — закричал капитан охраны и построил своих людей. Женщина, чьи крики всполошили всех, наполовину спряталась за спиной капитана, ее глаза были расширены от ужаса.

— Я видела, я видела! — истерически кричала она, указывая на Моргана. — Он хотел убить принца Келсона. Он заколдовал его и уже собирался заколоть, когда я закричала.

— Я сказал вам — бросьте это, — угрожающим голосом сказал капитан. — Сэр, пожалуйста, медленным шагом отойдите от принца. Мы его охраняем.

Морган не двинулся и не положил меч, а Келсон нарочно стал перед ним, повернувшись к высокому генералу спиной. Смерив стражников тяжёлым взглядом, Келсон всем своим видом стал олицетворять гнев. Раздавшийся голос молодого короля то и дело норовил сорваться на змеиное шипение.

— Капитан, я вижу, что вы соизволили в кой-то веки выполнить мои пожелания касательно охраны замка, но мне решительно непонятно, что здесь делают посторонние?

Взгляд Келсона обжёг волной гнева и презрения женщину, что скрывалась за спинами стражи. Та не решалась выглянуть и посмотреть в глаза королю. Хотя Келсону и не надо было видеть лицо, чтобы по голосу узнать эту женщину.

— Леди Эльвира. Какая приятная встреча, — В голосе короля царил сарказм и холодная насмешка. Рукой он подал резкий знак, чтобы стражники убрали оружие — Я уже не раз за прошедшие дни говорил вам, чтобы вы не ходили за мной следом, создавая опасные ситуации и недоразумения.

— Недоразумение? — с негодованием закричала та. — Ваше высочество, вы же были зачарованы! Он почти убил вас, когда вы сидели! Только мой крик нарушил его планы, и...

— Мадам, — голос Моргана стал холодным, твердым и, подобно ножу, разрубил возникшее замешательство, — в кого я целил, того поразил. И уж не женскому истерическому крику спутать мои планы!

Раздраженная стража уже опустила оружие и сейчас по сигналу командира вложила его в ножны.

— Сэр, извините, но это так выглядело...

— Я знаю, как это выглядело, — нетерпеливо сказал Келсон. — Никаких оправданий не нужно. Вы и ваши люди просто пытались защитить меня, пускай и в нарушение моих же рекомендаций. Как видите, однако, — он отступил, показав им того, кто чуть не принес ему смерть, — генерал Морган просто убил этого... что это за дьявол, Морган?

Морган убрал свой клинок в ножны и погасил чародейскую ауру, затем шагнул к поджаренной туше на траве. Охрана тоже стала так, чтобы видеть получше, хотя и на расстоянии от человека в черном, ибо, услышав, как назвал его Келсон, никто не жаждал испытать на себе чары, которыми окружен этот пресловутый Морган.

— Эта тварь — стенрект, мой Принц, — деловым тоном сказал Морган, коснувшись источающего дымные миазмы сгоревшей плоти концом сапога. — И если бы что-то помешало мне первым нанести удар, — он выразительно посмотрел на женщину, — эта тварь убила бы вас, так как ее удар пришелся бы по вашей руке, а противоядия при укусе стенректа нет.

Келсон Гарольд мысленно выругался весьма крепко, составляя в голове единый бестиарий тех тварей, которых он успел узнать за две своих жизни. Среди них и в другом мире стенрект был известен. Хотя в древнем манускрипте, который юный маг прочитал в Запретной секции библиотеки Хогвартса, данная отрыжка пьяных химерологов пускай и была ядовитой, но противоядие от её укуса было. Хотя его стоимость была заоблачной.

Солдаты мрачно переглянулись, а некоторые перекрестились. Стенректа считали мистическим созданием сверхъестественного происхождения, рожденного якобы из огня и наполненного едкой злобой еще до сотворения мира. Из всех существ, действительных и воображаемых, это было, по преданиям, наименее подвержено смерти. Но поскольку они никогда прежде не видели стенректа, то, в сущности, спроси их раньше, они бы сказали, что такой твари не существует — все знали только легенды. Никто не мог даже представить себе, как близок был к смерти, медленной и мучительной, их молодой господин.

Капитан охраны наконец оправился от потрясения, вызванного видом даже мертвого чудовища, и, казалось, вполне осознал значение происшедшего. Впрочем, и для Моргана это создание всегда было лишь легендой.

Капитан вдруг спохватился, придя в себя, что, пока он разглядывал останки ужасного гада, его мог поразить своей магией властный лорд Дерини, а это было бы похуже яда стенректа, если чары наведены правильно. Нервно согнувшись, он обратился к Моргану:

— Мои извинения, ваша светлость. Знай я, что мой сеньор под защитой вашего меча, я бы не торопился так. Ваша слава опережает вас.

Он дал своим людям сигнал разойтись по местам. Морган тоже откланялся, подавляя улыбку.

— Все верно, капитан. Я понимаю вас.

Капитан смущенно прочистил глотку и повернулся к Келсону.

— Еще раз мои извинения, государь. Могу я сопровождать леди Эльвиру обратно?

— Без сомнения, капитан, — сказал Келсон, бросив вопросительный взгляд на даму, — если, конечно, леди не захочет остаться и еще посмотреть на стенректа.

Леди побледнела и, отступив на несколько шагов, покачала головой.

— О нет, ваше высочество. Честное слово, я ничего дурного не думала. Я не знала, что это его светлость, и с той стороны сада не...

— Я оценил вашу заботу, леди Эльвира, — небрежно сказал Келсон, отпуская ее мановением руки. В позе подростка читалось напряжение и раздражение.

Фрейлина, сделав реверанс, оперлась на руку капитана, и они степенно пересекли лужайку; лишь в дверях дворца леди не выдержала и бросила украдкой взгляд через плечо. Нетрудно было представить себе дальнейшие разговоры.

Когда они скрылись из виду, Морган усмехнулся:

— Ваши дамы и охрана, кажется, не спускают с вас глаз, мой принц?

Келсон фыркнул:

— Вот об этом я вам и говорил, генерал. Мало мне врагов королевского рода, которые злоумышляют против меня и сестры, так ещё приходится терпеть дворцовую стражу, у которой навыки телохранителей отсутствуют от слова совсем, и этих глупых нянек, которые меня мало того, что раздражают, так ещё и смеют путаться под ногами, мешая и без того разгильдяйкой страже нести караул.

Келсон проделал привычные для Гарольда дыхательные упражнения под удивлённым взглядом Моргана. Достаточно было мигом взглянуть в глаза генерала, чтобы понять его осведомлённость о пользе таких действий.

— Аларик, я конечно тороплю события, но вас назначаю лордом-протектором. По крайней мере я могу вам доверить свою жизнь и жизнь сестры под честное слово. Как хорошо, что эти растяпы из дворцовой стражи не узнали вас с ходу, иначе, боюсь события могли бы быть куда более драматичными.

— Порой это не так уж плохо, — сказал Морган с кривой усмешкой. — Стенрект — вот что меня серьезно обеспокоило.

Келсон кивнул.

— Одно дело, когда ты слушаешь про него мифы, словно страшные сказки для детей, и другое — столкнуться в жизни с этим плодом безумной любви человека, магии и алкоголя. Что вам про него известно, Морган?

— Из очевидного — он вполне реален, как вы видели. Непонятно лишь, как он сейчас оказался в вашем саду. Стенрект — ночная тварь. Он связан с силами, которые исчезают при свете дня. Кариссе, конечно, это под силу, но если она собирается вызвать вас на бой завтра, я с трудом понимаю, какой в этом смысл.

— То есть вы не считаете, что меня хотели убить?

— Думаю, хотели испугать, но не убить, — сказал Морган. Келсон осмотрелся по сторонам и убедился, что за ними никто не наблюдает. Вновь под вопрошающим взором Моргана он достал волшебную палочку и что-то прошептал. В воздухе возникли цифры, которые что-то показывали.

— Отлично. Время как раз без двадцати четыре. Нам надо спешить.

Увидев вопрос на лице Моргана крупными буквами, Келсон приложил палец к губам.

— Просто следуйте за мной, генерал. Поговорим по пути.

— Я сомневаюсь, что здесь — лучшее из возможных мест. После нашего маленького приключения я предпочел бы уютный уголок с четырьмя стенами и крышей. Что ни говори, но только что произошло покушение на вашу жизнь.

— Меня убеждать не надо, — сказал Келсон, открывая калитку и пропуская Моргана вперед. — У нас есть куда более важное дело, чем разговор о моих успехах за эти адские две недели после смерти отца.

— Куда мы идём?

Вопрос Морган адресовал спине Келсона, ибо молодой король шёл впереди, ведя Моргана непонятным маршрутом по замковым коридорам и переходам.

— Мы направляемся в покои расположенные рядом с местом заседания Регентского Совета. Чтобы не происходило, Аларик, положитесь на меня и делайте вид, что вы в целом не понимаете, что происходит, но верноподданнически поддерживайте мою игру.

— О-о-о — ваше высочество, — завопил юный женский голос. — Это вы!

Морган вздрогнул и остановился, а Келсон повернулся и насмешливо выдохнул:

— О, нет.

— Келсон, — пробормотал Морган сквозь зубы, — если вы скажете, что это опять леди Эльвира с ее богатым воображением, я должен разочаровать вас. — И, стараясь сохранить спокойное выражение лица, добавил: — На сей раз это капризная и впечатлительная леди Эстер. — Он успокаивающе тронул его руку.

— Что такое, леди Эстер?

Морган обернулся и увидел пышную запыхавшуюся молодую фрейлину, что стояла перед ними, склонившись в реверансе.

— Ох, ваше высочество, — пролепетала она, — ваша матушка послала меня за вами. Она искала вас всюду, и вы — вы знаете, что ей не нравится, как вы расхаживаете один. Это просто ужасно!

— Слышите, Морган, — сказал Келсон, посмотрев на своего друга. — Это просто ужасно!

— В самом деле? — сказал Морган, подняв брови. — Я не заметил.

Леди Эстер снова открыла рот, собираясь еще что-то пролепетать, но Келсон уже повернулся к ней спиной.

— Дорогая леди Эстер, будьте так любезны передать матушке, что я в полной безопасности с моим другом генералом Морганом.

Глаза леди Эстер расширились, когда она услышала имя человека, сопровождавшего принца, и, приложив пухлую руку к губам, она только и выдохнула:

— Ой!

Снова сделав реверанс, фрейлина воскликнула:

— Я не узнала вашу светлость.

Морган нахмурился и полуобернулся к Келсону:

— Что за проклятие, Келсон, неужели я так изменился? Уже человек двадцать сегодня не узнали меня. Что толку в известности, если никто меня не узнает?

— По-видимому, дело в том, что вы не носите своих рогов и раздвоенных копыт, — сухо заметил Келсон.

— Гм, не уверен. Скажите мне, леди Эстер, своего короля вы тоже не узнали?

— Прошу прощения, ваша светлость!

Морган вздохнул и сложил руки на груди.

— Леди Эстер, — вежливо продолжал он. — Я думаю, что вы при дворе уже достаточно долго, чтобы знать, как следует обращаться к королю. Ваше появление даже с большой натяжкой нельзя назвать образцом этикета. Было бы хорошо, если бы в будущем вы проявляли побольше почтения. Вам ясно?

— Да, ваша светлость, — воскликнула она, явно задетая его тоном.

Келсон посмотрел на Моргана, словно спрашивая его, кончил ли он уже, и генерал утвердительно кивнул. Келсон снова повернулся к нервной леди Эстер.

— Очень хорошо. Кроме того, что мать беспокоится обо мне, есть ли другие поручения?

Леди Эстер снова сделала реверанс.

— Она приказала мне передать вам, что Совет созван, ваше выс... ваше величество. Она просила вас непременно присутствовать.

— Морган? — Келсон посмотрел на генерала.

— Позже, мой принц. У нас еще есть неотложные дела. Леди Эстер, передайте королеве, что его величество будет погодя.

— И что я в полной безопасности, — выделяя каждое слово, сказал Келсон. — Вы свободны, леди Эстер.

Когда фрейлина поклонилась и заспешила прочь, Келсон посмотрел на Моргана.

— Вы видите, как я веду себя. Я не просто показываю матери, что я больше не дитя. Я не желаю больше зависеть от этой проклятой опеки слуг! — Он усмехнулся. — Защищать меня будете вы, не так ли, генерал?

Морган улыбнулся.

— От cтенректа и других убийц — всегда, мой принц. Только не заставляйте меня сегодня сражаться еще и с остальными королевскими фрейлинами. Это мне, похоже, не под силу.

Келсон весело засмеялся.

— Так! Есть люди, которых вы, Морган, боитесь. Не думал я, что услышу нечто подобное от вас!

— Если вы скажете это кому-нибудь, я опровергну каждое слово, — ответил Морган, пряча широкую улыбку. — Думаю нам следует вернуться к цели нашего путешествия.

* * *

Все разговоры на собрании Совета мгновенно стихли, едва вошла Джехана, опираясь на руку Нигеля. Сидевшие вокруг длинного полированного стола склонились, как один, к их ногам; между тем Нигель препроводил королеву к ее месту, а сам проследовал к своему на другом конце стола.

Все заметили, что они не смотрят друг на друга, но этому не придали значения, так как было известно, что у королевы и герцога королевства нет согласия по вопросу, который обсуждается сегодня. Предстоял необычный Совет, на котором, конечно, никто не хотел уступать без борьбы. Было, однако, странно, что до сих пор не появился Келсон.

Джехана нервно осмотрела зал, занимая свое место рядом с пустым троном Бриона, невольно вспоминая то, более счастливое время, когда она входила сюда вдвоем с мужем и все глаза вокруг стола смотрели дружелюбно.

Тогда она не чувствовала себя такой одинокой и запуганной; и обитые темной тканью стены не казались столь тесными, а высокие своды с темными полосами на балках — мрачными. Вообще, обычно здесь было светло — окно справа пропускало достаточно солнечного света. А если за окном было сумрачно, несколько богато украшенных канделябров устанавливалось с другой стороны стола. Но теперь зал казался королеве сырым и мрачным. Или такое ощущение возникло потому, что в нем собралось слишком много людей в трауре?

Джехана следила, как слабый ручеек воска стекал с постепенно оседавшей свечи, а ее пальцы помимо воли поглаживали длинную зарубку на краю стола — след, оставленный Брионом, когда он разорвал грамоту кинжалом, вонзив его в стол, после безуспешных попыток убедить Совет, что они принимают негодный закон.

Королева заставила себя оторваться от воспоминаний и медленно обвела взглядом бледные вопрошающие лица, уставившиеся на нее, едва она заняла свое место.

Те, кто сидели здесь сегодня, были так не похожи на Бриона, и Келсона, и на покойного лорда Роджера. Кто-то, чему она удивилась, сидел даже на стуле Моргана — между местами Келсона и Роджера. Джехана не знала точно, но, судя по всему, этот молодой человек с растрепанными каштановыми волосами и есть лорд Дерри, оруженосец Моргана. Несомненно, ему позволил быть здесь сегодня Нигель.

"Ничего, — думала она, продолжая разглядывать собравшихся. — Если молодой гофмейстер считает, будто в отсутствие Моргана он может подать голос, ей придется напомнить ему, что он слишком торопится. Она не намерена позволить мальчишкам Нигеля и Моргана сорвать это заседание Совета".

Королева еще раз холодно обвела всех глазами слева направо: Нигеля, не смотревшего на нее, Брэна Кориса, Яна, щеголеватого, как обычно, лорда Ральсона, епископа Арилана, Эвана. Кивнув архиепископу Карригану, сидевшему слева от нее, королева позволила себе взглянуть на герцога Джареда и его сына Кевина, однако с этими двумя она не поздоровалась. После Нигеля оба Маклайна — самые вероятные сторонники Моргана в Совете. Она всей душой надеялась не встретить их здесь нынче.

Джехана вновь повернулась к Эвану.

— Лорд Эван, — сказала она чистым и твердым голосом, — могли бы вы приказать Совету начинать? Сегодня много важных дел, и я думаю, больше мы ждать не можем.

Но не успел Эван встать, как Нигель вскочил на ноги и вытянул шею:

— Одно мгновение, ваше величество, но его королевское высочество задержан неотложными делами и просил меня отсрочить начало заседания. Он обещал присутствовать, как только освободится.

Королева, никак не ответив на его просьбу, вновь повернулась к Эвану:

— Лорд Эван, пожалуйста.

— Вы игнорируете просьбу его высочества, Джехана? — пророкотал Нигель.

— Лорд Эван, начинайте же.

Эван растерянно посмотрел на Нигеля, на пустое кресло Келсона рядом с ним, затем смущенно прокашлялся.

— Ваше величество, если вы прикажете, я, конечно, начну Совет без принца Келсона. Но если его королевское высочество надеется присутствовать, простая вежливость требует...

— Простой вежливости, по-видимому, нет места на этом Совете, во всяком случае так, кажется, решил мой достопочтенный сын, вы не находите, любезный лорд Клейборнский? — спокойно возразила Джехана. — Принц Келсон был предупрежден более чем полтора часа назад. Он, очевидно, счел этот Совет недостаточно важным для себя. Вероятно, у него есть дела, которые кажутся ему важнее присутствия на Совете лордов. Я могу оправдать это только его неопытностью и незрелостью и надеюсь, что с годами он исправится и поумнеет. А сейчас — Регентский Совет, и потому его присутствие необязательно. Есть какие-нибудь вопросы?

Легкий шепоток прошелся вокруг стола; Нигель молчаливо ждал, как развернутся события дальше, понимая — он сделал все, что мог.

Джехана была взбешена отсутствием Келсона, и это не предвещало ничего хорошего.

Эван беспокойно обежал глазами собравшихся, нервно кашлянул и обратился к королеве:

— Вопросов нет, ваше величество, — сказал он спокойно. — Если все так, как вы говорите, я не вижу смысла тянуть дальше. Как наследный лорд-маршал Королевского Совета Гвиннеда, я объявляю Регентский Совет открытым. Пусть закон, смягченный милосердием, тяготеет над всеми доводами.

Когда он сел, громко вздохнув, шепот вновь пробежал вокруг стола — с места поднялась Джехана.

— Мои лорды, — начала она, и ее лицо на фоне вдовьего покрывала мертвенно побледнело. — Нелегко мне выходить к вам с тем, с чем пришла я сегодня. Очень нелегко, ибо горько признать, что покойный мой супруг и господин был не столь непогрешим, как это мне думалось. Господин мой Брион совершил ужасную ошибку своим расположением к одному из лордов Совета. Человек этот был и есть предатель и богохульник, он и теперь замышляет зло против законного наследника Бриона, потому-то принца Келсона нет среди нас.

Ее взгляд обежал изумленные лица слушающих, и тёмная пелена затуманила ее глаза.

— Человек этот хорошо вам известен, мои лорды, это, конечно, герцог Корвинский, лорд-генерал Аларик Энтони Морган — Дерини!

В этот момент двери вновь распахнулись, пропуская внутрь необычную процессию.

* * *

Келсон привёл Моргана к неприметной двери в том коридоре, за поворотом которого располагались двери, ведущие в зал заседаний Королевского, а ныне Регентского Совета. Постучав в дверь особым образом, Келсон дождался , когда ему откроют. К удивлению Моргана это оказалась принцесса Розалинда — сестра Келсона.

— Я устала ваш ждать. Келсон, почему вы так долго?

Подросток раздражённо дернул плечом, давая понять, что её вопросы не к месту, но упрямых взор таких же как и у брата серо-зелёных глаз был неумолим.

Морган кашлянул, привлекая внимание Розалинды.

— Прошу меня простить, ваше высочество, но мы задержались из-за совершенного на жизнь короля покушения.

Келсон молчаливо кивнул на испуг прижавшей руки ко рту сестры. Шепнув нечто успокоительное и напомнив, что у них есть важное дело, молодой король махнул рукой в сторону комнаты.

— Аларик, прошу вас. Одевайте это рубище и после вытяните сцепленные руки перед собой. Мы сейчас сыграем в одну занимательную игру с Регентским Советом.

Генерал с удивлением посмотрел на рубище, какое было обыкновенно для преступников — грубая накидка, простая как нечто обыденное. Быстро надев оное на себя, герцог вытянул вперёд руки. Розалинда тут же достала пурпурную ленту из складок своего платья и связала руки герцога аккуратным узлом с бантиком. Сюрреалистичную картину дополнило малое древковое знамя герцогства Корвин в руках Келсона.

— Келсон, надеюсь вы понимаете, что делаете, потому как я уже ничего не понимаю.

Молодой король показал генералу свою широкую искреннюю улыбку.

— А вам и не надо понимать, просто пока молчите и будьте сами собой, когда вас спросят о чём-то.

Аккуратно перекрестившись Келсон кивнул напряжённой сестре.

— Ну, у нас всё готово. Осталось подцепить рыбку и сыграть эту партию.

Келсон и Розалинда двинулись в сторону Регентского Совета, ведя Моргана на поводу с помощью пурпурной ленты.

* * *

— Прошу меня простить за опоздание, многоуважаемый совет.

На лицах Регентского Совета царила растерянность. Последние две недели выдались для всех присутствующих весьма непростыми. Испортившийся характер молодого короля стал основной темой кулуарных разговоров. Так что такая вот скромность и покорность вызвали не шуточное удивление и непонимание.

— Дорогая матушка, в очередной раз прошу меня простить за столь странное и неожиданное появление, но считаю своим долгом привести сюда того, чью судьбу вы вынесли на обсуждение в Регентский Совет.

Улыбка Келсона была искренней и непринуждённой. Королева перевела дух. Она опасалась, что сейчас Келсон может пойти на открытое противостояние с ней. Подобный поворот событий был бы крайне губителен для её замыслов.

— Дорогой сын, я только не понимаю к чему всё это?

В голосе и виде подростка появилась сосредоточенность, какая бывает у детей перед наставниками, когда они отвечают на каверзные вопросы.

— Как и предписывают баллады о славных рыцарских подвигах, жуткое чудовище побеждено и связанным поставлено пред светлые очи прекрасной дамы.

Произнеся свою речь, Келсон в очередной раз поклонился матери. Всё это он делал с убийственно серьёзным видом. Выглядело это настолько неожиданно, что даже Морган начал испытывать здоровые опасения по поводу своей судьбы. Что уж говорить об остальных советниках. Многие из них смотрели на Келсона всё также недоуменно. И только примас Гвиннеда и архиеписком ремутский обменялись насмешливыми взглядами, что не укрылось от внимательного взора молодого короля.

В Келсоне Гарольде сейчас боролись две натуры. Одна по-гриффиндорски желала порвать всех несогласных с ним советников в клочья с наскоку и прямо на месте, но слизеринская осторожность в нём шептала в пользу аккуратного спектакля.

Сев во главе стола напротив матери, Келсон окинул спокойным величественным и ледяным взглядом советников. И только посмотрев на мать, Келсон позволил себе дружелюбную улыбку.

Принц Нигель нахмурился. Келсон его предупредил о том, что его появление будет необычным, но он и представить себе не мог насколько. Один факт того, что мальчик сумел обойти все отряды стражи и привести сюда Моргана в качестве своего пленника и якобы торжественно вручить Джехане — уже только это было достойной игрой.

— Итак, господа, поскольку мы всё же явились на это заседание, то не будем откладывать решение вопроса в дальний ящик. Каждый из вас знает зачем мы все здесь сегодня собрались.

Голос Келсона звучал отчётливо и негромко, но заполнял собой всё помещение, обволакивая, словно волна на берегу океана накатывает на прибрежные скалы.

— Думаю нет нужды лишний раз подымать этот вопрос.

Джехана попыталась вмешаться в речь сына, но тот одним взглядом заставил её замолчать. Это не укрылось от остальных советников. Их внимательные взгляды переместились с Келсона на королеву и обратно.

— Потому мы хотим услышать решение каждого из вас. Действительно ли Морган изменник и еретик? Итак, Нигель?

Нигель встал.

— Лорд Аларик невиновен в том, в чем его обвиняют, ваше величество.

— Спасибо, дядя, — кивнул Келсон, когда герцог сел на место. — А вы, лорд Брэн?

— Виновен, ваше высочество.

— Лорд Ян?

— Виновен, ваше высочество.

— Ральсон?

— Виновен, ваше высочество.

Келсон нахмурился. Он не ожидал, что этот придворный проголосует против. Ситуация стала развиваться в том направлении, которое Гарольд не мог просчитать с ходу. Это вылилось в некоторую рассеянность, с которой он обратил свой вопрос к следующему члену Регентского Совета.

— Епископ Арилан, милорд, что скажете вы?

— Он невиновен, ваше высочество, — уверенно ответил Арилан, не обращая внимания на взгляды, которыми обменялись через стол Карриган и Лорис. Келсон сам едва сдержал удивление внутри себя. "Проклятие. Как я мог пропустить этого человека в своих мыслях? У него такие же повадки, как и у Северуса. Вот же я дурак! Совсем расслабился. Конечно, кто может подумать на скромного служителя церкви, будто он могущественный чародей дерини?"

— Спасибо, ваше преосвященство, — кивнул Келсон, — теперь вы, Эван?

Эван не мог смотреть в глаза своему принцу. Он никогда не питал к Моргану личной неприязни, но он видел смерть Бриона. Если слухи подтвердятся...

— Ну же, Эван?

— Он виновен, ваше величество, — прошептал Эван. На секунду старый гофмаршал взглянул в глаза своему королю, но тому хватило и этого, чтобы с помощью легилеменции уловить поверхностные образы и мысли верного вояки. В них он мысленно просил прощения у Келсона и Моргана, ибо его вынудили так поступить. Смутные образы сказали Келсону Гарольду, что это как-то связано с матримониальными вопросами, касающимися внучки гофмаршала.

Келсон с сочувствием кивнул и, миновав взглядом королеву, в упор взглянул на архиепископа Карригана, задавая ему все тот же роковой вопрос, хотя и не сомневался, какой ответ он услышит от этого прелата.

— Архиепископ, милорд?

Карриган спокойно встретил взгляд Келсона:

— Виновен, ваше величество. И не теперь открываем мы перечень прегрешений Дерини!

— Просто "виновен" — этого достаточно, архиепископ, — отрезал Келсон, — вы судите не целый народ, а конкретного человека. Человека, который, я вынужден напомнить вам об этом, так много сделал для Гвиннеда.

— Кто это так много сделал для Гвиннеда? — язвительно воскликнул Карриган.

— Хватит, архиепископ! — резко осадил его Келсон. Он смерил прелата ледяным взором, затем повернулся к Маклайну, с благодарностью встречая доброжелательный взгляд дальнего родственника. В прошлом род Маклайнов получил в свои жилы королевскую кровь через принцессу побочной ветви Халдейнов.

— Герцог Джаред?

— На нем нет вины, государь, — ответил старый герцог.

— А вы, лорд Кевин?

— Невиновен, ваше величество.

Келсон кивнул, подсчитывая в уме голоса.

— Я и так знаю, что лорд Дерри голосовал за оправдание, и значит, в результате — пять голосов против пяти, — он посмотрел через стол на мать, — едва ли это означает осуждение, матушка.

Королева вспыхнула:

— Лорд Дерри не был допущен к голосованию. Он не член Совета.

Келсон угрожающе сузил глаза, так, что кое-кто из советников внутренне содрогнулся — это был тот знакомый испепеляющий взгляд, бояться и уважать который они привыкли при жизни отца этого мальчика. Но были тут и те, кто помнил деда и прадеда юного короля. И они про себя подметили, что всё же у Бриона взгляд хоть и был могущественным, но хватало во взгляде предыдущего короля и доброты и милосердия. Серо-зелёные глаза Келсона источали лишь неумолимость смерти. Многим этот взгляд напомнил схватки прошедших дней. Но многим этот взгляд говорил и о том, что пришел правитель, что перевернёт привычную тихую жизнь Одиннадцати Королевств с ног на голову.

Келсон чуть кивнул на справедливое замечание своей матери.

— Хорошо. Я предполагал, что Дерри проголосует за Моргана ввиду его отсутствия, но теперь Морган здесь и может проголосовать сам. Я думаю, то, как именно он проголосует, сомнений не вызывает.

— Морган не может голосовать! — воскликнула Джехана. — Он — подсудимый.

— Но пока Морган не приговорен, он все еще является членом Совета, матушка. Пока его власть и полномочия не упразднены законным путем, вы не можете лишить его голоса, тем более, если учесть, что ему и сказать-то ничего не позволяют в свое оправдание.

Джехана вскочила, теперь лицо ее пылало от гнева.

— Но если вы не желаете лишить его права голоса, я напомню и о моем праве! Раз уж вы решили присоединиться к нам и взяли на себя руководство Советом, меня ничто больше не связывает, и я говорю, что Морган виновен в том, в чем его обвиняют. Это увеличивает число голосов, поданных против него, с пяти до шести. Ваш драгоценный Морган обречен, что вы на это скажете?

Келсон приподнялся с выражением смирения на лице. Но внутри он ликовал. Его план полностью удался. Регентский Совет не удосужился посмотреть точное время своего заседания. Чтобы не решили Советники, они уже почти час, как не имеют законной силы выносить приговоры.

— Любезные лорды, — начал он печально и устало, — кажется, мы проиграли. — Рассеянным жестом он показал, что включает в это "мы" Нигеля и Моргана.

— Прежде чем я произнесу следующую фразу, я прошу вашего снисхождения вот по какому поводу: мне бы хотелось, чтобы сейчас полностью зачитали обвинения, предъявленные генералу Моргану. Есть какие-нибудь возражения?

Джехана, сдерживая победную улыбку, снова села. Келсон Гарольд не удержался и таки послал ей незаметный для остальных свой победный взор, заставив мать смутиться от этого жеста. Гриффиндорская половина натуры молодого короля просто не могла не испортить праздное настроение королевы перед финальным ударом истинного победителя в сегодняшней интриге.

— Конечно, нет, Келсон, — сказала она, поднимая приказ и протягивая его Эвану. — Лорд Эван, не могли бы вы зачитать обвинения во всей полноте?

Эван зевнул, сглотнул и виновато откашлялся.

— Его Светлости, герцогу Корвинскому, лорду-генералу королевских войск. От королевы и лордов королевских советников, на заседании от двенадцатого дня царствования Келсона Райса Энтони Халдейна, короля Гвиннеда, князя Меары, лорда Пурпурной Марки.

Ваша светлость, вас вызывают в Королевский Совет Гвиннеда, дабы вы ответили на определенные обвинения, касающиеся Вашего поведения по отношению к Короне. Именно, вы...

Когда Эван начал читать, Келсон наконец соизволил взглянуть на Моргана. Если поначалу он удивлялся, почему Морган никак не пытается оправдаться, то, слушая приказ, убедился, что любая защита, какой бы мудрой и правдивой она ни была, никак не повлияла бы сегодня на настроения Совета. Во всем мире не нашлось бы ничего, что мог сказать или сделать Дерини, чтобы убедить их в своей невиновности.

Вот он склонил белокурую голову, прикрыл серые глаза длинными густыми ресницами. С первого взгляда Келсон увидел, что генерал будто бы понимает его затруднения. Именно сейчас с воображении молодой король окончательно выбрал вариант красивой и грациозной тактики наступления, которая поможет величественному могуществу Дерини вновь обрести свободу — свободу, которая будет тем ценнее, что добыта мудрыми действиями молодого короля. У Гарольда были лучшие учителя по манипулированию людьми. С такими друзьями и врагами маг быстро выучился на превосходно. Короткий взгляд на поникшую было сестру и Розалинда незаметно улыбается ему в ответ. Морган, конечно, не догадывается о том, что он задумал.

Келсон сознавал, что он ограничен в своих действиях с двух сторон, и нарушить эти границы не может. "Мне следует предупредить генерала о том, что всё в порядке и идёт строго по его замыслу, чем Морган успеет что-либо предпринять самостоятельно, всё-таки нтак важно сделать всё в правильный момент, пока куранты не возвестят конец этого часа, иначе будет потеряна возможность не только решить всё законным путём, но и сделать это красиво, позволив лордам-советникам сохранить лицо на фоне их эпичного провала в решении судьбы Моргана."

Келсон осторожно передвинул в сторону ногу, стараясь приблизить носок башмака хотя бы на несколько дюймов ближе к ноге Моргана. Потом, пока Эван заканчивал чтение, Келсон шевельнулся на стуле, будто разминая члены, и в этот момент толкнул башмак Моргана своим.

Генерал взглянул на мальчика, уловил почти незаметное движение головы и также едва заметно кивнул в ответ. "У мальчика есть какой-то план. Что же, пусть попробует, пусть рискнет."

— Изложено мною сегодня, Джехана, Regina et Domini Consilium. — Голос Эвана прогромыхал и затих, он с выжидающим видом уселся на свое место. И как только он сел, в базилике и в соборе одновременно начали отзванивать:

Один. Два. Три. Четыре.

Келсон и советники вынужденны были прослушать колокольный звон, чтобы продолжить. Ловушка захлопнулась. Две недели интриг и работы с персоналом замка были проделаны не зря. В мыслях Келсона Гарольда царило ликование и аплодисменты воображаемых поклонников. Маг одёрнул себя, вспоминая, что он больше не супер-звезда, а король огромной страны.

Принц молча встал, все ещё не допуская на своем лице ни намека на то, что у него на уме.

— Любезные лорды, ваше величество, — вежливо начал он, чуть заметно поклонившись матери. — Мы выслушали обвинения, выдвинутые против нашего генерала.

Он увидел, как Джехана вздрогнула, услышав королевское "Мы".

Он простер правую руку к Моргану и продолжал:

— Мы также ознакомились с пожеланиями, даже требованиями Совета по этому вопросу. Однако Нам бы хотелось обсудить еще одну сторону дела, прежде чем Мы вынесем ему приговор.

Удивленный шепот прошелестел среди собравшихся, и Келсон заметил не без удовлетворения, как болезненно исказилось лицо матери, растерянной, полной ужасных предчувствий.

— Мы рассудили, — так же непринужденно продолжал Келсон, — что скорбь Наша усугубляется недавно понесенной утратой, — с нами нет такого доблестного и преданного воина, как лорд Роджер.

Он указал на пустующее место Роджера и набожно перекрестился. Остальные последовали его примеру, удивленно гадая, что же он задумал.

— Поэтому, — продолжал Келсон. — Мы решили ввести в Совет нового члена, дабы он занял его место.

— Вы не можете сделать этого, — воскликнула Джехана, вскакивая с места.

— Мы, конечно, понимаем, — не обращая на неё внимания, продолжал Келсон, — что лорд Дерри, конечно же, не заменит нам лорда Роджера, но Мы уверены, что на этом почетном месте он будет отдавать нам все свои силы. Итак, Шон лорд Дерри.

Пока Совет бурлил, Келсон знаком приказал Дерри подняться. Тот посмотрел на Моргана, словно бы ища у него объяснений, но генерал и сам выглядел несколько растерянным.

Келсон поднял руки, добиваясь тишины, затем, поскольку шум не прекращался, постучал по столу рукояткой своего меча. Джехана стояла у другого конца стола и, не желая подчиняться Келсону, пыталась перекричать гул.

— Келсон, вы не можете этого сделать! — кричала она, наконец-то опять сосредоточив внимание собравшихся на себе. — Вы не имеете права! Вы знаете, что не можете назначить нового советника без одобрения регентов. Вы — несовершеннолетний!

В глазах Келсона блеснул такой лед, когда он окинул взглядом стол, что весь зал замер. Все предыдущие гневные взгляды молодого короля, которые члены Регентского Совета видели все две недели после смерти Бриона, были лишь прошладным ветерком. Келсон встал со своего кресла. Как раз в этот миг солнце вынырнуло из-за облаков и осветило комнату особенно ярко. Эффект от ауры Халдейнов тем был усилен ещё больше, и было непонятно, то ли это игра света, то ли король и вправду призвал своё легендарное могущество.

— Лорды-советники, уважаемая королева-мать, по-видимому, забыла, что ровно четырнадцать лет и один час назад в другой комнате этого же дворца она подарила миру сына — Келсона Синхила Райса Энтони Халдейна. Когда она разрешилась от бремени и королевские лекари вложили ребенка в её объятия, колокола пробили три пополудни!

Лицо Джеханы стало мертвенно-бледным, и она упала в кресло, медленно кивая самой себе, взгляд её от потрясения остекленел.

— И ещё, любезные лорды: от вас, очевидно, ускользнула причина, по которой коронация перенесена на завтра. Как вам хорошо известно, законы королевства гласят, что король Гвиннеда должен быть коронован и может вступить в свои права не раньше, чем он достигнет совершеннолетия. Так как я оставался несовершеннолетним до трех часов пополудни, а это слишком позднее для коронации время, сама церемония была перенесена на завтра. Но править-то я начинаю сегодня!

Никто не шелохнулся и не издал ни звука, пока Келсон говорил все это. Лишенные дара речи, советники наблюдали, как Келсон знаком пригласил Дерри приблизиться. Когда Дерри подошел к нему, Келсон поднял свой меч и произнес, держа его перед юношей рукояткой вверх.

— Шон лорд Дерри, клянетесь ли вы на этом кресте, что будете честно и преданно нести службу в королевском Совете?

Дерри встал на одно колено и положил руку на рукоять меча:

— Торжественно клянусь, мой господин.

Келсон опустил меч, и Дерри встал на ноги.

— Итак, лорд Дерри, что вы скажете по поводу рассматриваемого дела? — спросил Келсон. — Виновен ли Морган?

Дерри победоносно взглянул на Моргана, затем повернулся к Келсону. Голос его был чист и тверд:

— Лорд Аларик невиновен, ваше величество!

— Невиновен, — повторил Келсон, откровенно наслаждаясь этим словом. — Таким образом, у нас налицо шесть голосов против шести — лорд Дерри уравнял счет.

Он посмотрел на мать, которая до сих пор не могла пошевелиться, совсем потеряв голову от поражения.

— Сим объявляю, что лорд Аларик Энтони Морган, герцог Корвинский, лорд-генерал королевских войск, невиновен в обвинениях, выдвинутых против него. Если же послезавтра кто-либо пожелает вновь поставить этот вопрос, представив убедительные доказательства, он не встретит с моей стороны препятствий. На том объявляю данный вопрос закрытым.

С этими словами, Келсон дал знак сестре, и та лёгким движением рук, развязала символический узел из пурпурной ленты на руках генерала, освобождая его.

— Генерал, полагаю вас следует покинуть нас на несколько минут, чтобы снять с себя эти одежды.

Дружеская подначка Келсона нашла задорную улыбку на лице дерини. Аларик мысленно восхищался своим юным королём. Так красиво опускать советников не умел даже Брион. Похоже все его предположения начинают сбываться.

Тишина взорвалась криками множества возбужденных голосов. То, что сделал Келсон, было законно — в этом сомнений не возникало, но ход этот был очень уж неожиданный. Собравшимся лордам-советникам и другим вельможам происшедшее казалось невероятным. Это было достойно Бриона в его лучшие минуты. Хорошо это было или плохо — мнения разделились, так как некоторых и прежде раздражали подобные неожиданные ходы Бриона.

Джехана, однако, восприняла случившееся однозначно: для нее то, что поначалу казалось полной заведомой победой над грозным Дерини, обернулось нелепым публичным крушением, крушением всех надежд, которые она связывала с Келсоном и Розалиндой. Подумать только: брат и сестра прежде не проявляли такой сплочённости. Похоже смерть отца сделала их гораздо жёстче, чем Джехана могла предположить. В любом случае это всё требовалось тщательно обдумать.

В унынии сжимая и разжимая кулаки, королева-мать вдавливала ногти в ладони, оставляя на них маленькие следы, похожие на полумесяцы.

"Морган на свободе. И хуже того, Келсон перед всем Советом выказал ей открытое неповиновение — и это уже не детские угрозы и бессильные насмешки, но решительные действия взрослого."

К его возмужанию Джехана, оказывается, вовсе не была готова, и оно беспокоило её даже больше, чем пребывание Моргана на свободе. Участие дочери в интригах Келсона тоже было шоком.

"Если бы только Келсон проявил хотя малейшую нерешительность, если бы у него появились самые малые сомнения в гордом Дерини, которого он так пылко защищал, тогда могли бы еще быть какие-то шансы справиться с ним. Но теперь Келсон — король, не только по титулу, но и на деле, а она до сего дня и не предполагала, что он так возмужал. Как сейчас оградить его от зловещего влияния Моргана?"

Из другого конца комнаты ее замешательство с интересом наблюдал Ян. В хаосе, последовавшем за неожиданным ходом молодого короля, трудно было сделать определенные выводы, но у Яна сложилось твердое впечатление, что мальчик уже набирает очки не у одного лорда из тех, кто прежде не одобрял его действий. Даже язвительные замечания Ральсонаа и Брэна Кориса носили теперь легкий оттенок уважения. Ничего не поделаешь. Однако, хотя Яна и заставили уступить в нынешней схватке с Келсоном и этим гордым Дерини-полукровкой, весь бой он проигрывать не намерен.

Вообще говоря, Ян и не надеялся выиграть этот раунд. Когда Морган под такой охраной вошел в зал, он сразу почувствовал, глядя на него, что все это похоже на постановку, заранее продуманную королём. Морган никогда бы не дал себя поймать, даже таким неожиданным образом, будь у него самые ничтожные сомнения, что он может бежать куда и когда захочет.

Но здесь было и ещё что-то, чему Ян Хоувелл не находил названия. Молодой король вне всякого сомнения действовал с решительностью взрослого по хорошо продуманному плану. И генерал в этот план явно не был посвящён, а вот юная принцесса Халдейнов вполне. Всё это требовало более детального обдумывания, но не здесь и сейчас, а в спокойной обстановке.

Нынче стало понятно, что нельзя недооценивать Брионовых отпрысков. А между тем сделать нужно ещё немало. Морган снова на свободе, значит, неплохо бы его, и так имеющего дурную репутацию, продолжать очернять — это занятие Ян искренне любил. Вдобавок всё равно необходимо доложить Кариссе о том, как повернулись сегодняшние события.

Советники уже хотели начать расходиться, но Келсон поднял руку и заговорил непринуждённо и громко.

— Уважаемые лорды-советники, я ещё не окончил этот заседание королевского Совета.

Ян бросил на подростка взгляд с затаённой злобой, интуиция шепнула ему, что ожидаются ещё сюрпризы. А меж тем советники садились обратно на свои места. Граф Хоувелл словно по наитию занял место рядом с примасом и архиепископом.

Дождавшись, покуда в зале установиться полная тишина, Келсон в очередной раз внимательным пристальным тяжёлым взглядом обвёл собравшихся. Внутри подростка бушевал ураган чувств. Лучшего времени, чтобы выявить предателя в ближнем кругу было не придумать. Почувствовав, что за дверью в зал стоит Дункан, Келсон начал свою речь.

— Поскольку сегодня на этом совете был поднят вопрос о лояльности нам лорда Моргана, то думаю стоит обсудить эту тему более детально.

Голос короля приобрёл такие непередаваемые оттенки, которые более всего подошли бы палачу и инквизитору, что собирается допрашивать свою жертву.

— Дункан, можешь заходить.

Личный духовник короля зашёл в зал, неся в руках блюдо, на котором стоял кувшин с вином и небольшой пузырёк с какой-то жидкостью. Советники внимательно смотрели на это неожиданное продолжение сегодняшнего обсуждения.

— Я всё подготовил, ваше величество, как вы и приказали.

— Благодарю вас, монсеньор Маклайн.

Дункан Маклайн поклонился королю, а ас отошёл к стене, где стояли принцесса Розалинда и Аларик Морган.

Келсон же под потрясёнными и удивлёнными взглядами советников, открыл маленький пузырёк, принюхался к его содержимому, не по-королевки скривился, прошептав достаточно громко, чтобы его услышали все: "Какая гадость, хуже костероста.", и вылил это снадобье в кувшин с вином. Снова принюхался и удовлетворённо кивнув самому себе, вновь сел в кресло.

— Полагаю вы ждёте объяснение, моим странным действия. Извольте, я вам сейчас расскажу одну занятную историю. Ваше преосвященство Арилан, будьте любезны, подойдите ко мне.

Прелат Денис Арилан с удивлением на лице и не понимая, чего желает молодой король от него, встал со своего места и подошёл к королю, встав от него по левую руку. Келсон не отрывая взора следил за его действиями. Нужный момент было поймать легко, благодаря въевшейся в память мимике Снейпа. Ноздри Арилана чуть затрепетали, ловя аромат того, зелья, что Келсон добавил в вино. Глаза чуть сузились, когда прелат понял с чем ему предстоит иметь дело. Но и Келсон понял нечто важное об этом человеке. Перед ним был тайный дерини, который получил сан в обход Рамосских уложений, и этот священник судя по его навыкам был мастером-зельеваром. Вспомнив ужас хогвартских подземелий, Келсон невольно кисло поморщился, но на лице у него это проявилось чуть опустившимися уголками губ.

— Святой отец, я недостаточно хорошо знаю тонкости церемоний, так что если есть некие действия, которые требуются для публичной исповеди, то прошу их сделать.

Король наблюдал как вытянулись лица советников.

— Впрочем вас я подозвал не только за тем, чтобы оформить моё маленькое признание в одном случае неподобающего поведения, сколько попросить рассказать о той добавке, которое я сейчас вылил в вино. Думаю вам, как епископу диоцеза, где располагаются рыцарские монашеские ордена сделать это будет более уместно, чем архиепископам.

Арилан уважительно кивнул королю.

— В чём же вы желаете нам признаться, ваше Величество? — Голос Патрика Карригана был наполнен вопросительной интонацией. — Думаю Церковь сможет отпустить вам сей грех. Говорите, свободно, никаких церемоний не требуется.

Священнослужители в зале обменялись взглядами. Келсон кивнул им в ответ и начал свой рассказ.

— Понимаете, на третий день после всего произошедшего я уединился в королевской библиотеке и решил с горя выпить много вина. Только выпить много мне оказалось не суждено. Я взял с собой кроме всего прочего и тот мех, который мой покойный отец в тот злополучный день взял у Колина Фианнского. Святый Боже, так плохо мне не было никогда в жизни. Меня нашла сестра и привела оказавшегося рядом монсеньора Маклайна. Мой духовник искал меня и удачно оказался около библиотеки. Он и определил, что вино в мехе было отравлено особым наркотиком.

Советники потрясённо замолкли, стихли буквально все шепотки. Джехана стала ещё более бледной и закрыла лицо руками. До королевы сейчас дошли те слова, которые говорил ей Нигель перед этим заседанием. В следующую секунду Совет взорвался негодующими возгласами.

— Тихо!

Один окрик Келсона снова обрубил все звуки.

— Сейчас мы выслушаем его святейшество Арилана. Он нам расскажет, что за отрава была в том мехе. Прошу вас.

Арилан посмотрел на короля и заговорил интонациями лектора.

— Этот настой называется мерашей. Это яд, который блокирует магические способности носителя или действует как снотворное на простого человека. В небольших дозах безвреден для простых людей. Но для дерини нет худшей отравы — у них даже небольшое количество этого яда вызывает лихорадку.

Советники вновь зашептались, а Келсон обернулся к сестре.

— Розалинда, будь так любезна, дай мне вон тот поднос с чашками.

Принцесса под взглядом вновь замолкшего совета, подала с соседнего стола поднос с чашками. Ровно десять штук. И в каждую король лично налил немного вина.

— Считайте это вашей вассальной клятвой мне, уважаемые лорды-советники.

Король цепко схватил Арилана за левое запястье.

— Прошу вас, святой отец.

Келсон подал прелату одну из чашек и взглянул в его глаза. Тот однако не отвёл взгляда, с поклоном принял предложение короля и, воздев руку в тосте, выпил содержимое. Король не выпустил его из своей хватки, продолжая вглядываться в глаза священника под шепотки совета.

— Я могу чем-то ещё помочь, ваше величество? — голос прелата выражал озабоченность и умиротворение. А Келсон так и не дождался реакции от этого скрытого мага, хотя и чувствовал, что мераша на него подействовала. "Видно данных недостаточно, чтобы сделать выводы. Вашу мать, как хреново без библиотеки Хогвартса!"

— Будьте любезны, святой отец, раздать эти чашки каждому из советников. Я так полагаю, что мою мать и герцога Моргана можно пропустить. Право слово, на их счёт у меня нет никаких сомнений.

Советники наблюдали за королём и его голос был неуверенным, когда он говорил о матери. И было видно, что сказано это было с намёком. Холодный взор сына упал на Джехану, и она с ужасом подумала, что её самые худшие кошмары сбываются наяву.

— Ну же, мои подданные, смелее! Выпейте за здоровье вашего юного короля.

Келсон специально дождался момента, когда Арилан расставит перед советниками чашки с вином, отравленные мерашей. Первым поднялся герцог Джаред.

— Ваше здоровье, мой король! Мне нечего скрывать.

Он осушил чашку одним глотком. Его старший сын последовал за отцом и также провозгласил здравицу.

— За Халдейнов!

За ними встал Эван Макэван. Гофмаршал прекрасно понял суть этого жеста. И по спине старого вояки ползли мурашки, понимая, какой суровый правитель сел на трон Гвиннеда. Поняли это Брэн Корис и Ральсон, которые встали вдвоём и молча отсалютовав королю, выпили свои чаши.

И всё же предателем оказался граф Истмаркский. Вскочив со своего места, он с ходу отправил в стражу, что стояла у дверей огненный фар. Вздёрнув примаса Лориса, и угрожая всем кинжалом у шеи священика, Ян Хоувелл заговорил рассерженным голосом.

— Будь ты проклят Халдейн со своим коварством. Да, я тебя недооценил.

Шум этого действия стих сам собой, слишком обескуражены оказались советники перед столь дерзким нападением. Старые воины схватились за мечи, архиеписком Карриган держался за сердце, Джехана спала в ступор, Розалинда спряталась за спинами Моргана и Дункана. И только Келсон спокойно встал со своего места, слыша, как в коридоре раздаются голоса и топот ног, спешащих на шум стражников.

— Ты проиграл, предатель. Отпусти архиепископа Лориса.

Ян рассмеялся ему в лицо на властный голос и ауру величия.

— Ты дорожишь этим дерининенавистником? Знал бы сколько на нём смертей наших собратьев — сам бы казнил. Но ты сейчас ничего не сможешь противопоставить мне.

Теперь уже великодушно рассмеялся король, аккуратным движением доставая Бузинную палочку из ножен. По его знаку все придворные замерли наготове. Келсон смотрел на предателя с ледяной яростью в глазах, но разум в них не гас, он знал как выручить примаса из положения заложника.

— Ваше святейшество, не беспокойтесь, мы сейчас обезвредим этого безумца и освободим вас.

Адмунд Лорис с ужасом косил глаза на кинжал у своей шеи и молился шёпотом, даже не пытаясь образумить свихнувшегося дерини, что угрожал его жизни. Ян Хоувелл с непонимание смотрел на деревяшку в руках короля и это почему-то ему не нравилось.

— И как же ты планируешь, львёнок, освободить своего примаса? Неужто этой палкой? Вот умора.

Бузинная палочка в левой руке короля поднялась на уровень глаз, правой он взялся за меч. Ян не знал, отступая ко второму выходу из зала, что лорд Дерри аккуратно заходит ему во фланг за спинами советников. А вот Келсон благодаря связи с Дунканом вполне спокойно это видел глазами своего исповедника. Любовь к татуировкам — великая вещь, особенно если речь идёт о потомках Певереллов.

— Я полон сюрпризов, лизоблюд Кариссы. Ferro pullula florem!

Граф Истмаркский только и смог чертыхнуться, когда кинжал в его руке превратился в букет цветов. Король с победно оскалился врагу, но расслабляться было рано. Видимо предатель понял, что терять больше нечего и пошёл в атаку магией и мечом, который выхватил, отталкивая от себя пинком примаса.

Волна чёрной магии полетела в сторону короля и советников.

— Protego maxima!

Плёнка щита разделила зал пополам, давая Яну секундную возможность развернуться и выбежать во вторые двери, ведущие нужное ему крыло замка. Признаться честно, сила магии подростка его испугала до дрожи в коленках. Весь тщательно выверенный план, полетел в тар-тары. Келсон по всей видимости получил заветные силы, но Ян не мог понять, когда это произошло. Его бегство попытался задержать лорд Дерри, но был повержен точным ударом клинка и упал в дверном проходе.

— Все назад! Морган займись Дерри! Я этого мерзавца сам нарублю на сотню кусочков!

Так быстро ян Хоувелл не бегал никогда в жизни. Он нёсся по коридорам, сбивая с ног встреченных стражников и подпитывая щит у себя за спиной. Мельком глянув назад, он увидел пылающего чародейской аурой Келсона, что нёсся за ним с яростью архангела Михаила, повергающего Сатану в ад. В ином разе предатель бы мог попробовать скрестить клинок с отставшим королём, но сила заклятий, что пускал в него молодой король была такой, что самоубийственные мысли в голову даже не приходили. Наконец-то он достиг своей цели в комнате рядом с королевской библиотекой. Переносящий портал.

— Bombarda!

Синяя вспышка заклинания Келсона Гарольда, пролетела над тем местом, где стоял предатель и выбила из стены напротив обломки. Ворвавшийся в комнату король тут же почувствовал покалывание от ауры стационарного портала.

— Проклятие!

Радость от разоблачения предателя в своём окружении была соизмерима с гневом о того, что тому удалось сбежать.

Примечания:

(1)речь Оливера Кромвеля перед войском.