Основать род. Часть 1. Форт Заря

Форт Заря.

День 1.

Просыпаться отчаянно не хотелось. Пробуждение было неизбежным. Рано, слишком рано, рассвет едва-едва перешел в решительную фазу, и солнечные лучи лишь скользили по верхушкам деревьев, не в силах проникнуть глубже. Увы, все было предопределено еще накануне, и теперь критическая точка неотвратимо приближалась. Нет, можно было, конечно, заранее принять необходимые меры, предусмотреть, предотвратить, но вот не предусмотрено и не предотвращено. И потому случилось то, что случилось. А случилась жесткая побудка. И совершенно безвариантная. Ибо разбудила Женю не мелодичная трель смартфона, не противный писк китайского электронного уродца, и даже не зверский грохот поставленного в тазик армянского механического "Севани", а острая резь в области мочевого пузыря. Физиология, мать ее! Он попытался вновь задремать, договориться с организмом, надеясь отдалить неминуемое. Еще бы! Во сне было тепло и хорошо, а наяву... Наяву поджидала жестокая кара за вчерашние излишества: похмельный синдром во всей своей красе. С головной болью, сушняком и всеми прочими прелестями, свидетельствующими о том, что вчерашний вечер все же удался.

Ах, как было здорово вчера! Весело, интересно, сытно, пьяно, вкусно, наконец. А сейчас... Нет, нет, все пусть идет лесом. А он будет спать, отключив этот гадкий организм хотя бы ненадолго.

Какое-то время у Жени получалось игнорировать настойчивые сигналы из области нижней анатомии, но, в конце концов, тело настолько неумолимо заявило о своих потребностях, что медлить далее было чревато. "Клапан-то не казенный", — бормотал он себе под нос, нашаривая кроссовки и выползая из палатки. Слегка пошатываясь, отчасти спросонья, отчасти от недовыветрившегося еще хмеля, он побрел в сторону от стоянки. Глаза не хотели открываться, да Женя и не стремился их открыть. Веки приподнялись едва-едва, и обзора сквозь образовавшиеся узкие щелочки хватало лишь на то, чтобы не запинаться за корни и не натыкаться на деревья, а большего сейчас и не требовалось. Наконец, он решил, что удалился достаточно. Оперся плечом на ближайшую сосну, дабы не тратить силы на поддержание равновесия, и в последние секунды успел расстегнуть "молнию" джинсов, не дав случиться непоправимому. Где-то внизу зажурчало.

— Ка-айф! — выдохнул он облегченно-сладостно. Хихикнул, припомнив бородатый анекдот. Дождался завершения процесса, снова вжикнул "молнией" и, не открывая глаз, повернул в обратную сторону, изо всех сил стараясь не проснуться, удержаться на зыбкой грани между сном и явью.

Но — не судьба. Как ни пытался Женя сохранить остатки сна, как ни экономно старался двигаться, но эти движения вместе с прохладой раннего утра начали разгонять застоявшуюся за ночь кровь, пробуждая организм навстречу и новому дню, и последствиям вчерашних возлияний, совершенно не считаясь с желаниями владельца этого самого организма.

Вообще говоря, Женя не был таким уж большим любителем зеленого змия, скорее, даже, наоборот. Но коли уж покатит в масть, то пировал от души. Во хмелю не буйствовал, был, как говорится, мирным атомом, но в хорошей компании и под хорошую закусь меры не блюл. Вот и накануне вечер прошел бурно, и теперь его многострадальная головушка сполна расплачивалась за вчерашние удовольствия. Впрочем, у костра наверняка остались хотя бы одна недопитая бутылка и котелок с крепким холодным чаем. Комплексная терапия сулила скорое избавление от страданий, и полусонная, полупьяная тушка повлачилась обратно к лагерю. Настроение помалу улучшалось, и самочувствие обещало вскоре подтянуться следом. Выйдя из лесной тени на ярко освещенную солнцем прогалину, Женя остановился, запрокинул голову и со вкусом потянулся, окончательно разлепляя веки. Красота то какая! Еще бы башка не болела.

Если бы страдальцу каким-то чудом удалось абстрагироваться от немилосердно терзавшей организм похмелюги, он бы, несомненно, признал это июньское утро просто чудесным. На пронзительно голубом небе не было ни облачка, и ничто не мешало раннему, нежаркому еще, солнцу дарить подзадрогшему тельцу блаженное тепло. Десятки невидимых в густой листве птиц чирикали и свиристели на все лады, услаждая слух пристрастного ценителя, буде такой оказался бы в этом довольно-таки глухом месте. Неповторимый аромат утреннего леса, чистейший, не отравленный городом, воздух, напоенный невероятной смесью нежных запахов, действовал умиротворяюще. Но самое главное — это осознание того простого факта, что выходные, по сути, только начались, и самое интересное, как и самое вкусное, еще впереди. Действительно, кайф! Вот только что-то, какая-то ускользающая деталь мешала, царапала, портила идиллическую картину. Женя проморгался, более-менее сфокусировал зрение и замер неподвижно, как некогда Сивка-бурка пред Иваном-царевичем. Поляна была пуста.

Ну, то есть, почти пуста. Стояла только его палатка — почти новая каркасная четверка, купленная сравнительно недавно исключительно ради комфорта и возможности при оказии с удобством разместиться вдвоем со случайной подругой. На вес он не смотрел — все равно давно уже выезжал в лес только на машине.

Женя добросовестно потряс головой, протер глаза, ущипнул себя за руку и проделал прочие традиционные ритуалы, помогающие вернуться в данную в ощущениях реальность. Картинка не изменилась. Но, млин, ведь еще вчера тут было больше двух десятков машин, множество палаток, несколько костров и целая куча народу! Между прочим, там был еще и его "тазик" — доставшаяся в наследство от отца старенькая вазовская "семерка". Не бог весть что, но, все же, средство передвижения. Было. Вчера. А сейчас не было видно ни машин, ни людей, ни палаток — только один его черно-оранжевый купол. Да и поляна была явно другая: небольшой островок посреди вековых сосен, окаймленный зарослями малины и шиповника.

— Охренеть!

Выдать что-то большее не получилось. И без того недоочнувшееся сознание впало в ступор. Практически на автопилоте Женя доковылял на внезапно одеревеневших ногах до палатки, зачем-то обошел ее кругом. Палатка была добросовестно растянута, все колышки утоплены, как полагается. В тамбуре — все вещи, что он оставил там накануне. Вот только не было ни людей, ни даже следов их пребывания. Кроме него самого, разумеется. Куда все подевалось? Где костровища? Где дорога? Где, млин, банальный мусор — обрывки упаковки, консервные банки и пустые бутылки? Ни хрена себе шуточки! Но тут и сам виноват. Это как нужно было накидаться, чтобы не чувствовать, как тебя вместе с палаткой тащат с места на место!

— Эй, мужики! Хорош ржать в кустах, выходите!

Другого варианта представить себе было невозможно. Ну а что еще прикажете думать, если заснул в одном месте, а проснулся в другом?

— Все, прикол удался! Вылезайте! С меня коньяк.

Коньяк был действительно заначен. Правда, на самый вечер, для узкого круга приятелей. Но тут, видать, придется переиграть раскладку.

— Ну что, где вы там?

Ответом был только шум ветра в вершинах сосен. "Писец", — промелькнуло в голове. — "Писец-писец-писец. Мля."

Он покричал еще, больше для порядка, уже не особо веря в результативность этого действия, затем обошел поляну по бровке леса. Ни людей, ни их следов. Внезапно накатила волна злости. Вот, млин, гады! Сами, поди, дрыхнут. А, может, по пьяни уволокли да забыли? Ну так надо им напомнить. Тогда уже с них коньяк причитается. За безвозвратно утраченные нервные клетки.

Женя был вполне современным своей эпохе человеком. А современный человек привык, что информационный поток — радио, телевидение, интернет и, конечно, телефонная связь суть неотъемлемая часть окружающего мира. Конечно, сотовый телефон порой раздражает назойливым звонком в неуместное время, но он же дает нерушимую уверенность принадлежности к человеческому обществу. Да, бывает, что тебе звонят в совершенно неподходящий момент. Согласитесь, не самая лучшая идея беседовать сидя, скажем, на унитазе. Даже если телефон в этот интимный момент случайно оказался у тебя в руках. Но и ты можешь в любое время нажать несколько кнопок и привязать к своей жизни несколько минут жизни другого человека. Мобильные телефоны невидимой паутиной соединяют отдельных людей в глобальное сообщество причастных, этаких "свидетелей соты". И люди, особенно жители городов, настолько привыкли к повсеместности и круглосуточности связи, что в большинстве своем уже не представляют иного способа существования. Связь вездесуща и легкодоступна, люди забыли о восторгах, некогда вызванных изобретением Александра Белла, они не задумываются об обширности положенных в ее основу знаний и сложности технологий. Люди разражаются гневными тирадами в адрес неких абстрактных связистов если не могут с первого раза сделать нужный звонок и лишь те, что постарше, изредка вспоминают о былых временах, когда для того, чтобы поболтать с приятелем, нужно было зайти к нему домой, а чтобы вызвать милицию или "скорую помощь", приходилось бежать к телефону-автомату через два квартала. И Женя, ничтоже сумняшеся, достал из палатки смартфон.

Смарт был крутой. Хотя нет, одного этого слова недостаточно, чтобы описать сей предмет. Это был просто суперсмарт. Женя только выбирал его пару недель, дотошно и придирчиво изучая параметры модели, выискивая в Сети отзывы счастливых и разочарованных пользователей сего чуда микроэлектроники. Деньги на новую игрушку копились чуть ли не полгода. И вот теперь он держал в руках предмет своей тайной гордости, блестящую плоскую коробочку, венец научных и технологических достижений современного мира. Значок, показывающий уровень сигнала, был совсем серым, можно было даже подумать, что и сигнала-то никакого нет. Женя хмыкнул, пожал плечами и набрал номер вероятного виновника. "Мобильная сеть недоступна", — прозвучало в ответ. Что за хрень! Еще попытка, еще — та же фигня. Набрал другой номер, третий — без изменений. Это что, действительно нет связи?

Если что-то не работает, сперва нужно проверить простейшие вещи. Это правило Женя выполнял неукоснительно. Он не раз оживлял компьютеры клиентов ("Знаете, он совсем не включается!") просто вставив вилку в розетку. Но нынче шаманские пляски с бубном вокруг захандрившего девайса не помогли. Совсем. После пары минут ступора Женя несколько напрягся и, с трудом преодолевая похмельный туман в голове, попытался подумать. Ладно, допустим, сеть не ловится. Но ведь есть еще спутниковая навигация! Он с энтузиазмом кинулся было давить на кнопки, но его ждал очередной облом: спутников не было. По крайней, мере, это категорично утверждал GPS-модуль. Но ведь накануне все было на месте! Эмоции воскипели, активно потребовали выхода и незамедлительно в этот выход ломанулись.

— Мать вашу! Да что это за...

Женя не был особым виртуозом, и исчерпался менее, чем за полминуты, но этого вполне хватило, чтобы до какой-то степени успокоиться. Сбавив накал страстей, он подвел итог: все механические действия были тщательно и неоднократно проделаны и ни к чему не привели. Ситуация явно выходила за рамки рядового события. Для принятия решения требовалось приложить мозги и попытаться проанализировать произошедшее, но больная голова работать отказывалась, требовалось срочное лечение.

Подобное следует врачевать подобным. В этот тезис Женя верил свято. Он, мимолетно вздохнув, сорвал с горлышка бутылки пластиковую нашлепку, со звучным чмоком выдернул пробку, набулькал коньяка в металлическую стопку, молодецки, одним глотком, опустошил ее и, прикрыв глаза, принялся ожидать начала действия микстуры. Спустя несколько минут в темном царстве забрезжил луч света, но с первой попытки желаемого результата достигнуть не удалось. Процесс исцеления завершили еще два писярика и несколько больших глотков минералки. Конечно, запивать коньяк минералкой — это варварство, но, по крайней мере, молоточки в висках утихли и затылок ломить перестало. Теперь можно было попытаться подумать и, для начала, восстановить в памяти последние события.

Накануне была пятница, начинавшая собой первые выходные июня. Женя, Евгений Михайлович Каплин, программист, сорок один год от роду, рост 180 сантиметров, вес 102 килограмма, отпросился с работы после обеда, мстительно проигнорировав капризно-разочарованную реплику молоденькой секретарши шефа:

— Ну Женечка-а, ну ты же обеща-ал!

Ну да, он обещал. Обещал поставить на ее компьютер новую игрушку вместо до крайности надоевших девочке шариков "Lines". И что с того? Недосуг сейчас, не до разных всяческих глупостей. Секретарша и без развлекалочки не помрет до понедельника, а его зовет труба: ту-туруту-туту! Слушайте все! Вперед! Прочь из душного города, подальше от надоевшей работы и тупых э-э... секретарш! Да здравствует свобода! Вещи были собраны еще накануне, оставалось только побросать их в машину. Еще три часа по шоссе и полчаса по грунтовке, и он уже обнимался со старыми знакомыми, ставил палатку и опрокидывал по первой.

Одним из немногих действительно серьезных Жениных увлечений была авторская песня. Несколько раз за лето он выезжал в лес на традиционные сборища себе подобных, громко именуемых фестивалями. Нынче был даже не столько фестиваль, сколько встреча давно знакомых людей, которых объединяло общее увлечение. На подобные мероприятия Женю влекла возможность основательно расслабиться, полностью отключиться от повседневности бытия и отдохнуть от вечной городской суеты. Была, конечно, и немалая толика романтики, ощущение единства чувств с усевшимися кругом костра людьми ну и, собственно, сами песни. Он еще в школьном возрасте научился сносно бренчать на гитаре, хороший слух имел от рождения, а неполные четыре класса музыкальной школы по классу фортепиано давали возможность легко подбирать аккорды к простым мелодиям и даже делать легкие аранжировки. Все это позволяло в своем кругу числиться неплохим исполнителем, что, в свою очередь, приятно ласкало самолюбие.

В этот раз все начиналось как всегда: приехал, обнялся с мужиками (картинно, с громкими воплями и хлопаньем по спинам и плечам), почмокал в щечку девчонок (ничего, что половина "девчонок" возрастом далеко за сорок и шириною в два обхвата), поставил палатку, перекидал в нее барахло из машины и, прихватив гитару, раскладной стул и пакет с выпивкой и закуской, двинулся к костру, рядом с которым был уже накрыт столик. И понеслось... Тосты, песни, анекдоты, снова тосты, кружка чаю, поспевший шашлык, опять песни, опять тосты... Уже начало светать, а круглая, без единой щербинки, желтая луна, всю ночь освещавшая музыкальную пьянку, побледнела до прозрачности, когда Женя, изо всех сил стараясь идти прямо, добрался до своей палатки. У него еще хватило сил упаковать гитару в чехол и самому упаковаться в спальник. Потом — провал. И в завершение всего пробуждение на пустой поляне.

Что-то хреново получается, воспоминания не помогают. Вроде и пробелов в памяти нет (кроме сна, конечно), и картинка не срастается. Что ж, не вышло так, значит надо попробовать иначе. Например, рассуждать логически. Что могло случиться? Спутал палатку? Нет, эта однозначно его. Вот залатаная дырка в куполе, это одна тупая п... подруга решила в ней покурить. Ему это не понравилось, он вообще не любил табачный дым, тем более в своем доме. Конечно, он ей выказал свое неудовольствие, а девка, эта... ладно, все эмоции уже в прошлом. В общем, она принялась размахивать руками и прожгла сигаретой ткань. Мелочь, конечно, но вот метка осталась надежная.

Вещи в палатке все его. Ничего постороннего, но и без недостачи. Гитара, стул, рюкзак, спальник, все остальное. Прикололись и утащили? Лег часа в три ночи, поднялся около семи утра. За это время далеко утащить не могли, да и не стали бы ради прикола четыре часа таскать палатку с не таким уж легким мужиком внутри, а потом старательно расставлять и раскладывать вещи по местам. Следов машины тоже нет. Связь, конечно может пропасть, есть места, где ничего не берет. Но GPS-то должен работать, хотя бы один-два спутника просто обязаны быть видны! Тупик.

Давай рассуждать дальше: лес выглядит немного иначе, но, опять же, все растения знакомые. Ничего такого особенного, что указывало бы на какой-то другой регион. Если бы все вдруг сорвались и уехали, что тоже маловероятно, остались бы следы лагеря, колея от машин. Значит, все же, его перенесли. Кто — будем разбираться потом. Теперь, куда. Вряд ли далеко. Тут кругом дороги, куда ни пойдешь — за день, максимум за два, можно выйти к жилью. Ну или, хотя бы, к колее или натоптанной тропинке. Если это был пьяный прикол, то народ должен скоро прийти поржать и извиниться. А пока можно спокойно позавтракать, а то кушать уже начинает хотеться. Надо только воды набрать. Та, что он привез с собой, осталась в машине. А вот после завтрака, если никто не появится, придется собираться и куда-то двигаться. Все, решение принято, надо выполнять.

Многие городские жители не знают лес, не понимают его и не любят. Для них выход на природу, как они его понимают, это поездка на пикничок на загородную турбазу или к приятелям на дачу, чтобы зажарить на мангале куриный окорочок или пару сосисок, и выпить на свежем воздухе бутылку-другую вина (как правило, хлебного N21). Особо смелые могут даже рискнуть и пройтись босиком по траве, осторожно ступая изнеженными ножками по мелким камушкам и веточкам. Но окультуренная человеком территория сродни городскому парку. Она огорожена, как правило, глухим забором и служит только для беззаботного отдыха беспечных горожан. Да и лес вокруг городов стал другим. Он весь изрезан тропинками, просеками и дорогами, в нем не осталось зверя крупнее мыши. Грибы и ягоды выбираются почти что дочиста, сухостой весь давно вырублен на дрова. Для мало-мальски знающего и внимательного человека он не таит в себе опасностей. Поэтому Женя был рассержен и ошарашен загадочным происшествием, но никак не напуган.

Он не был лесным корифеем, знатоком и следопытом, но не был и чайником. Он любил бывать в лесу и любил сам лес. Ему нравился этот зеленоватый сумрак, приглушенные цвета, лесные звуки и запахи. Все это вместе создавало неповторимую ауру, погружаясь в которую Женя отдыхал душой, наслаждаясь покоем и тишиной. В институтские годы Женя числил себя крутым туристом, сходил в несколько походов, даже выполнил нормативы на какую-то категорию, но потом забросил это занятие. Впрочем, многие навыки остались, и заблудиться он не боялся. И сейчас, не предвидя больших проблем, Женя взял пустые пластиковые бутылки, подхватил котелок и двинулся на поиски.

Побродить пришлось с полчаса, прежде чем Женя наткнулся на ручеек. Скорее услышал, чем увидел. Узенький, в две ладони шириной, он пробегал по небольшому заросшему овражку, теряясь в непролазных зарослях ивняка. Женя с удовольствием напился, набрал воды и уже собирался в обратный путь, как взгляд зацепился за цветное пятно в кустах, явно искусственного происхождения. Сверху, от края овражка, его было не видно, это место закрывала плотная завеса густой листвы. А вот отсюда, снизу, его, хотя и не сразу, вполне можно было узреть.

Женя поставил котелок на траву, покидал рядом бутылки с водой, подошел поближе и вгляделся. В ветках застрял небольшой рюкзачок, на глаз — литров тридцать. Свеженькая яркая ткань, не измазанная в грязи, не промоченная дождями. Может, и не новая, но никак не мусор. Собственно, тут и решать было нечего — такой явный признак близкого присутствия цивилизации требовал скорейшего изучения.

Рюкзак застрял довольно далеко, а залезать в чащу не хотелось. Женя раздвинул ближайшие ветви, кончиками пальцев дотянулся до находки, ухватил за ткань и дернул. И тут оказалось, что рюкзак разодран почти пополам: он развалился на части, и из него на землю посыпалось содержимое. Там было, на что положить глаз, но особое внимание привлек явно не пустой темно-красный бархатный мешочек. Сам рюкзак был безнадежно испорчен и годен лишь на помойку, но вот мешочек заинтриговывал, притягивал внимание. Женино воображение уже рисовало то увесистый золотой самородок, то немалую толику золотого же песка, то два-три десятка старинных монет, непременно золотых и немалой цены. Привычная лень была вынуждена отступить пред натиском хомячьей натуры, и Женя полез в кусты.

Между прочим, это было не так уж легко. Кто пробовал, тот знает. Пыхтя и отдуваясь, внутренне и внешне проклиная этот гадский ивняк, кладоискатель, влекомый призраком нежданного богатства, продирался меж гибких ветвей к вожделенной добыче. Наконец, добрался, нагнулся, дотянулся и стал почти на ощупь поднимать и запихивать в набрюшный карман анорака все, что выпало на землю. Последнее — немного помятую алюминиевую фляжку, увесистую и побулькивающую — зажал в руке и принялся выбираться обратно.

Пару раз он не удержался на ногах и, лишенный опоры, повисал на ветках. А потом, когда он нашаривал под ногами что-то более-менее устойчивое и выпрямлялся, эти самые ветки в отместку пребольно хлестали его по спине и рукам. В ответ Женя громко сравнивал зловредные растения с половыми органами различных животных и лез дальше. Выпутавшись, наконец, из кустов, он немедленно бросил фляжку на землю и вытащил из кармана главную цель своей отчаянной вылазки — мешочек. Уже взяв его в руку, ощутил — все его мечты о финансовом рывке так мечтами и останутся. Внутри не пересыпалось и не звякало. Там был один-единственный твердый округлый предмет, который был немедленно вытряхнут на ладонь. Вот же ерунда какая — шар. Сравнительно небольшой, светло-коричневого цвета, размером примерно с биллиардный. Между прочим, довольно увесистый. И какому идиоту пришло в голову паковать эту хрень в бархат! Весьма разочарованный Женя запихал шар обратно в мешочек, сунул в карман и, подхватив котелок, флягу и бутылки с водой, потопал назад, к палатке.

Не торопясь, он разжег костер, на треноге подвесил над огнем старенький, закопченный, местами помятый котелок. Пока вода закипала, уселся на складном стуле и принялся снова разглядывать шар. Он был безукоризненной формы, совершенно цельный. На идеально гладкой поверхности не было заметно ни следов обработки, ни литьевого шва. Материал, судя по весу, не то кость, не то какой-то весьма плотный пластик. На твердой матовой поверхности были выгравированы тонкие линии. При наличии некоторого воображения можно было представить, что это очертания незнакомых материков. А весь шар напоминал миниатюрный глобус неизвестной планеты. Женя ковырнул его ножом, но не смог даже поцарапать. "Надо будет после возвращения в город показать его знающим людям", — решил он. — "Может, кто-нибудь из них сделает более определенные выводы".

Изучение находки прервало громкое шипение. Ничего страшного — просто самосброс: закипевшая в котелке вода начала через край выплескиваться в костер. Надев толстую брезентовую рукавицу, Женя снял закопченную посудину с огня, в кружке залил кипятком щепоть чаю, в миске — бич-пакет, быстрорастворимую китайскую лапшу, и продолжил изучать добычу.

С шаром все было ясно. Он убрал его обратно в мешочек, мешочек — в карман, и стал по очереди доставать и разглядывать остальные находки. Собственно, вещей было немного. Еда — несколько завернутых в чистое полотно лепешек из неизвестной муки и полосок вяленого мяса, компас в пластмассовой коробочке, небольшой светодиодный фонарь и, наконец, разноцветная картонная пачка. На пачке обнаружилась яркая надпись крупными буквами на вражеском языке: "10 shotshells. Buckshot". Ну, с английским-то проблем не было, перевести два слова — плевое дело: десять патронов с картечью. Он открыл пачку. Действительно, патроны. Пластиковые зеленые цилиндры с латунными донцами. Вот куда их? Ружья у него все равно нет, разве что у приятеля на даче пострелять по бутылкам. Кстати, интересно: вот патроны, они лежали в рюкзаке. А где ружье? В кустах валяется? Пойти, что ли посмотреть? Да ну его, неохота. Да и проблемы потом с ним — объяснять, где взял, еще полиция прискребется... Одним словом — сплошные головняки, так что ну его нафиг. В помятой алюминиевой фляге оказалось какое-то мерзкое пойло, от которого так напахнуло сивухой, что Женя невольно сморщился и даже не поленился подняться и выплеснуть содержимое в кусты на дальнем краю поляны.

Разобравшись с трофеями, Женя не торопясь позавтракал, прислушался к постепенно приходящему в норму организму и удовлетворенно кивнул. Посидел еще немного, наслаждаясь простыми вещами: крепким вкусным чаем с маковыми сушками, прекрасной погодой и всем окружавшим его великолепием раннего лета. Все было просто замечательно за исключением одной малости: никто не приходил, не начинал биться в приступе покаяния и не собирался выводить его к людям. Перспектива передвигаться пару-тройку дней пешему и под рюкзаком совершенно не радовала. Более того, ему было совершенно неохота уходить с этой поляны, но это были всего лишь эмоции. Трезвый же расчет говорил о том, что еды хватит как раз на три дня, и если он хочет вытащить свою драгоценную тушку из этого приключения, то нужно поднимать задницу и начинать шевелиться. Делать было нечего. Женя еще несколько минут помедлил, смиряясь с неизбежным, собираясь с силами и духом, потом вздохнул, поднялся и начал паковать рюкзак.

В рюкзаках он толк понимал. Свой рюкзак он сшил себе сам и откровенно этим гордился. Надо сказать, гордиться было чем. Во дни, так сказать, бурной молодости, когда смутные романтические мечты поманили Женю в леса, в магазинах продавались только чудовищные по конструкции и по весу "шарики" различных размеров. Шарики — потому, что как тщательно ни укладывай вещи, рюкзак все равно превращается в зеленый (или синий, или коричневый) брезентовый шар. Женя раздобыл по знакомству технического капрона, затарился в швейном отделе галантерейного магазина разной длины "молниями" и разной ширины корсажными лентами, закупил лавсановых ниток и багажных ремней и выклянчил у бабушки старую швейную машинку с ручным приводом. После чего засел в библиотеке, перерывая подшивки популярных тогда у самодельщиков журналов в надежде подсмотреть удачную конструкцию. Почему в библиотеке? Просто потому, что интернета в те годы не было и в помине. В результате недели глубоких изысканий родился набросок, превратившийся постепенно в полноценные выкройки будущего рюкзака. Еще с месяц все свободные вечера Женя, никогда ранее ничего не шивший, проводил за швейной машинкой, учась на своих ошибках, порой переделывая один шов по нескольку раз. Ткань при раскрое сыпалась — он стал кроить паяльником, крепление плечевых ремней не выдерживало нагрузки — он придумал оригинальное усиление. Поясную пряжку-самосброс он тоже придумал сам и собственноручно изготовил из найденной на свалке алюминиевой крышки от стиральной машины. В итоге к началу сезона, к майскому сплаву, у него был лучший рюкзак среди всех ребят из туристического кружка. С широкими мягкими плечевыми ремнями, точно подогнанными по росту, разгрузочным поясом, стяжками, шнуровками, кармашками и модным скользящим клапаном. Девчонки, не особенно интересующиеся подобными вещами, отреагировали вяленько, зато пацаны ходили кругами, выспрашивая детали: где, как, что, почему и зачем. А Женя охотно рассказывал и показывал, по праву ощущая себя героем дня.

С отвычки, укладка заняла почти час. Женя дважды вытряхивал барахло на траву и начинал все заново. Зато когда закончил, рюкзак был плотно утянут, ничего не болталось и не брякало, а железяки не упирались в спину. Все вещи были на своих местах, в своих специально предназначенных кармашках. Даже топорик был аккуратно пристегнут к поясу. Вот только вышло все это тяжеловато. Разъезжая на машине, Женя отвык считать вес вещей, и теперь в буквальном смысле на своем собственном горбу ощутил цену излишеств. Он попытался максимально облегчить ношу всякими "маленькими хитростями" вроде переливания коньяка из стеклянной бутыли в трофейную фляжку. Но даже с учетом этого, упакованный рюкзак тянул очень даже изрядно. Конечно, в свое время Женя нашивал и поболе, вот только с тех пор мышцы изрядно подсдулись, а пузо, напротив, наросло.

Спортсменом Женя всегда был весьма посредственным. Он и в школе отнюдь не блистал мускулатурой. В институте был классическим ботаном. А в последние несколько лет, после вступления в наследство и получения машины, двигательная активность и вовсе свелась к минимуму. В итоге, намечавшийся животик превратился в солидное брюшко, обещавшее со временем стать объемистым пузом, а, может, и необъятным брюхом. Время от времени он спохватывался, начинал пытаться делать по утрам небольшую зарядку, ходить по магазинам исключительно пешком и задумываться о покупке велотренажера или беговой дорожки. Но благих намерений хватало ненадолго. Через месяц, максимум через два, все возвращалось на круги своя и наметившееся было уменьшение объема талии превращалось в ее увеличение, о чем неумолимо свидетельствовал брючный ремень, не желая застегиваться на привычную дырочку. Следом за весом подскакивало давление, начали похрустывать колени... В общем, как ходок Женя был не очень, а навьючился основательно, прямо как в золотые дни юности, когда был он молодой и кудрявый.

Куда идти — даже не вопрос. Географическим кретинизмом Женя никогда не страдал. Вряд ли его далеко утащили. А к северу от поляны, он это знал наверняка, максимум в тридцати километрах должна проходить автотрасса. Дорога — это люди. Там уже можно попытаться тормознуть попутку, или добраться до общественного транспорта и дальше до самого дома. Он вынул найденный компас. Девайс на поверку оказался хреновенький, но вполне позволял приблизительно выдерживать генеральное направление. Вообще, компас изо всех находок порадовал его больше всего. Конечно, он знал, с какой стороны на стволах растет мох, а с какой строятся муравейники, но с компасом как-то все получается легче и проще.

Обдумав маршрут и загасив костерок, Женя попытался лихим рывком взметнуть рюкзак на плечи, но сходу не смог дотянуть. Он досадливо поморщился. Факты — штука упрямая, а они безжалостно свидетельствовали: нонеча силушка молодецкая уж совсем не та, что давеча. Пришлось отволочь рюкзак к ближнему дереву. Женя присел спиной к рюкзаку, утвердил ремни на плечах и с ощутимым усилием, кряхтя и скрипя коленками, поднялся. Застегнул пояс, подрегулировал лямки, подхватил чехол с гитарой и, наконец, тронулся в путь.

Первую четверть первого часа все было почти прекрасно. Женя даже попытался понаслаждаться природой и поразмышлять о странностях и нестыковках сегодняшнего утра. Но чем дальше, тем сильнее рюкзак давил на спину и плечи, ветки кустов все сильнее цеплялись за одежду и все резче норовили хлестнуть по лицу, а поваленные деревья, казалось, специально стараются создать на пути как можно больше препятствий. Не замедлили сказаться последствия вчерашней пьянки, да и поднявшееся высоко солнце пусть и не пекло макушку, но чувствительно нагрело воздух, и Женя натурально обливался потом, поминутно вытирая рукавом со лба соленые ручьи. По памяти юношеских турпоходов, он сперва решил делать привалы через два часа, но уже через час почувствовал, что не в силах сделать ни шагу. Пятнадцати минут, изначально намеченных на отдых, хватило только-только чтобы отдышаться. Еще столько же понадобилось, чтобы подняться на ноги.

Все-таки рюкзак со всем барахлом оказался слишком тяжелым. Пришлось вступить в решительную борьбу со страшным зеленым зверем, именуемым в просторечии жабой. Из короткой, но ожесточенной схватки, Женя вышел победителем и, двинувшись дальше, оставил у приметного дерева разборный мангал с шампурами. Рюкзак полегчал минимум килограмм на пять, но для успевших уже устать ног, плеч и спины это было почти неощутимо. Еще через час после острого приступа амфибиотропной асфиксии из рюкзака исчез складной стул, еще килограмма три.

После очередного привала поднимать рюкзак на спину было сплошным мучением. Но тут кстати пришла на память некогда виденная передача про альпинистов: они отдыхали стоя, першись плечами на специальные палки. Вроде как, это было легче, чем каждый раз скидывать рюкзак, садиться, потом снова вставать... Вырубить две подходящие деревяшки было недолго, но одна явно мешалась — рука была занята чехлом с гитарой. Оставлять инструмент в лесу было жалко до слез. Но и тащиться с ним по буеракам было уж очень тяжко. Вроде, и весу в ней всего ничего, а вот за три часа все руки оттянула. И цепляется, зараза, за каждый куст. Правда, новую такую же покупать — это будет накладненько. Но... вот он идет уже полдня. И сколько прошел? Да от силы километров шесть. А сколько еще осталось? Хрен знает. Если он будет проходить в день по шесть километров, то сдохнет с голоду раньше, чем выйдет к людям. Да, жалко. Но когда выберется, может и вернуться сюда, уже налегке и не один, и собрать оставленное имущество. Надо только подвесить чехол повыше, чтобы какой-нибудь лось не растоптал хрупкую вещь.

Женя вздохнул, покрепче ухватил в руки палки и, борясь с желанием обернуться, пошел дальше, строго следуя указаниям компаса. Скинуть с себя дюжину килограмм, пусть и в три приема, это немало. Это почти треть изначального веса. Но вот сделать бы это с самого начала! Однако же люди далеко не всегда оценивают свои возможности вполне адекватно.

Дорога, как на грех, пошла в гору. Сперва, вроде бы, и ничего особенного, но чем дальше, тем круче становился подъем. И тут бывший турист в полном объеме познал все последствия хронической гиподинамии. Попробуйте вот просто так, без подготовки взбежать по лестнице на девятый этаж с тридцатилитровой канистрой воды. Если вы, конечно, не спортсмен. И вот где-то этаже на четвертом вы почувствуете, как необходимы вам регулярные физические упражнения, и узнаете, что ощущает толстоватый и хиловатый мужичок, идущий в гору под рюкзаком.

Выбравшись на более-менее открытое место, Женя огляделся. Пустое: сколько хватало глаз, что справа, что слева, была та же горка. Искать обход — только зря ноги трудить. Да и не факт, что этот обход найдется. Еще раз оглядевшись, он двинулся вверх по склону.

Ноги передвигались все медленней и тяжелее. Буквально каждый шаг давался с трудом. Легкие работали, как кузнечные мехи, но воздуху все равно не хватало. Чтобы как-то отвлечься, Женя принялся считать шаги, уговаривая себя при этом: "вот сто шагов пройду, и отдохну". Проходил, отдыхал, опершись на свои палки, и шел дальше. Очень скоро он отдыхал уже через пятьдесят шагов, потом через десять... В глазах потемнело, крыша начала тихо съезжать, из пересохшего горла вырывались хрипы. В какой-то момент он уже почти готов был сдаться, но увидел впереди спасительную вершину. Это на какое-то время придало сил, но вскоре и эти силы подошли к концу. "Вот, до той елочки, и отдохну", — решил Женя. Дотащился до елочки и понял, что если сейчас остановится, то уже не сдвинется с места. "Все, больше не могу" — подумал он. И сделал еще один шаг. Потом еще один. И еще. Рассудок отключился. Шаг за шагом, не то на невесть откуда взявшемся упрямстве, не то на третьем или четвертом дыхании, он втаскивал себя в горку. И очень удивился, обнаружив себя спускающимся вниз по обратному склону лесистого холма.

Идти вниз оказалось не особо легче, чем вверх. На подъеме рюкзак всем своим весом тянул назад. Сейчас же он, напротив, подталкивал вперед, и приходилось укорачивать шаг, осторожничать, чтобы не потерять равновесия и не покатиться вниз по склону. Но и это испытание в конце концов кончилось. В какой-то момент Женя обнаружил, что разговаривает сам с собой:

— Один шаг — примерно полметра. Километр — две тысячи шагов. До привала нужно пройти хотя бы три километра, это шесть тысяч шагов. Прошел уже... три тысячи? Или четыре? Пусть будет четыре. Четыре тысячи один, четыре тысячи два... Да, сдал ты, дорогой товарищ... Четыре тысячи сто пятьдесят шесть. Или семь? А слонце-то уже к закату. Сколько сейчас на часах? А, черт, часы в телефоне, а телефон в рюкзаке! Часов шесть уже наверняка есть. Четыре тысячи семьсот... нет, восемьсот восемь.

Одежда насквозь промокла от пота. Пот струился солеными ручьями по лбу, щекам, заливал глаза. Рукава рубахи и большой клетчатый платок можно было смело выжимать.

— Пять тысяч семьсот девяносто три... во, полянка подходящая. Все, амба. На сегодня с меня хватит.

Так и не дойдя последние две сотни шагов, Женя скинул рюкзак и рухнул на землю рядом с ним. Спина и плечи болели, ноги мелко дрожали, а желудок недвусмысленно заявлял о насущных потребностях. Какое там идти, даже пошевелиться не было совершенно никаких сил. Однако палатку ставить все-таки пришлось, хоть и через насилие над организмом. Решился он на этот подвиг лишь потому, что спать на голой земле под открытым небом было для него совсем уж невозможно. Сил готовить еду уже не оставалось. Банка рыбных консервов, осьмушка хлеба, вскипяченный на газовой горелке чай. А потом — в отруб.

День 2.

На другой день Женя пробудился, а, вернее сказать, очнулся, когда солнце уже чувствительно нагрело палатку. Некоторое время он бездумно пялился на яркий кружок, просвечивающий сквозь плотную ткань тента, потом, разом вспомнив все события вчерашнего дня, дернулся было подняться, но тут же рухнул обратно на пенку, тихо взвыв от боли во всем теле. Он выждал пару минут и сделал вторую попытку. С тем же результатом. Но все равно как-то нужно было подниматься, завтракать, в кусты опять же сбегать, а после собираться и двигать дальше. Он тяжело вздохнул и принялся осторожно выползать из спальника. Его жестко плющило и мощно колбасило, мышцы отказывались работать просто наотрез. Каждое новое движение лишь усугубляло телесные страдания. Впрочем, полная неподвижность тоже не спасала. Тихонько подвывая, когда про себя, а когда и вслух, стараясь не делать резких движений, Женя выбрался из палатки. Собирать дрова, разводить костер — одна мысль об этом вызвала панику. Еще бы — каждый наклон превращался в пытку. Пришлось доставать газовую горелку и готовить еду на ней. Расточительство, конечно, но на большее просто не было сил.

Мало-помалу он разошелся, двигаться стало легче, но все равно завтрак и сборы длились намного дольше, чем обычно. Еще какое-то время ушло на то, чтобы уговорить себя идти дальше. Когда это удалось, часы уже показывали одиннадцатый час.

Кривясь от ломоты во всем теле, Женя уже не стал понтоваться, а сразу прислонил рюкзак к сосенке, подлез под лямки и попытался встать. И не смог. Нет, на самом деле смог бы, если бы напрягся как следует. Но вот только не напряглось. И это после целой ночи сплошного отдыха! Может, ну его нафиг? На него вдруг накатила острая жалость к себе любимому. Настолько острая, что руки-ноги, и без того не шибко крепкие, вовсе ослабли, а на глаза почти что навернулись слезки: вот сейчас он тут, посреди незнакомого леса и отдаст концы, и никто не узнает о судьбе несчастного программера. И всего-то нужно, еще немного расслабиться, отпустить себя, и лежать, лежать... А потом придут мелкие хищники и растащат косточки по всему лесу.

Словно в ответ на эти упаднические мысли, из ближних кустов высунулась темно-бурая мордочка какого-то мелкого зверька. Не то хорь, не то еще какая-нибудь куница. Внезапно голову затопил бешеный гнев.

"Во, уже нарисовались, гады!"

Женя сунул палкой в кусты, мордочка тут же исчезла. А он, уже в голос, рявкнул сам себе:

— Вставай, сука! Тряпка, баба, ничтожество!

Лес вокруг был пустым, стесняться было некого. А злость выплеснулась такая, что аж в глазах потемнело.

— Сопля! Слюнтяй! Бард хренов! Давай, шевелись, засранец!

Подбадривая себя таким незамысловатым способом, Женя поднялся на четыре кости, развернулся лицом к дереву и, хватаясь руками за нижние сучки и трещиноватую кору, напрягая все силы, сумел все же подняться. Выпрямился, прислонился рюкзаком к дереву, отдышался. Злость бесследно улетучилась, зато пришла вполне законная гордость за свою победу. Женя еще с минуту постоял, потом сверился с компасом, взял заранее прислоненные к дереву палки и пошел.

Поначалу каждый шаг был настоящим мучением. И силы-то, вроде, были в наличии, но вот боль в каждой мышце, при каждом движении... терпеть трудно, избавиться невозможно. И ведь ни грамма уже не скинешь, вся снаряга нужна! Разве что продукты будут потихоньку уходить, но эта мысль как-то совсем не радовала. Оставалось стиснуть зубы и тащиться вперед. Потихоньку-полегоньку Женя втянулся, разогрелся, появилось даже некое подобие ритма ходьбы. И все равно спустя час он был рад передохнуть. Наплевав на все, он скинул с плеч рюкзак и растянулся на устилающей землю сплошным толстым слоем бурой хвое.

На следующем привале Женя решил устроить перекус. Распотрошил рюкзак, достал сушки, бутылку с холодным чаем. Кряхтя, опустился на землю, прислонился спиной к здоровенной сосне и не торопясь подкрепился. Хоть на полкило, но все же на спине полегчало. Он позволил себе получасовой отдых. Достал из рюкзака телефон, убедился в отсутствии связи. Еще несколько минут потянул, слегка поддавшись лени. Наконец решился, кряхтя и в голос постанывая, поднялся и уже ухватился было за лямку рюкзака, как услышал крик, и, причем, совсем недалеко. Женя некоторое время прислушивался, но все было тихо. Наверное, показалось. Но только он так решил, крик повторился, уже ближе. "Помогите!" Кричала явно женщина, и это уж точно не показалось. Выхватить топорик из кармашка на поясе было делом нескольких секунд, и Женя, машинально запихав телефон в карман, помчался в ту сторону, откуда раздавался крик. Ну как помчался — потрусил что было сил, насколько позволяла комплекция и болящие ноги. Последний раз он мчался, пожалуй, в сопливом детстве, застуканный с пацанами колхозным сторожем на поле с горохом.

Вскоре перед ним оказалась значительных размеров прогалина, окаймленная довольно густыми кустами. И по ней в сторону от Жени бежала девушка. А за ней гнался самый такой всамделишный негр. На спине у негра был приторочен странный чехол, и из него над правым плечом торчала рукоять какого-то оружия, явно огнестрельного.

Забег был недолгим. Девушка бежала быстро, но негр был однозначно быстрее. Он догнал свою жертву и сильно толкнул ее в спину. От этого толчка девушка потеряла равновесие и, вскрикнув, упала лицом вниз, а негр, довольно захохотав, ловко завернул ей руки за спину и, достав из кармана веревку, принялся связывать своей добыче запястья. Это наглое действие нужно было пресечь и Женя прежде, чем успел прикинуть свои шансы, кинулся на помощь.

Он подскочил к нарушителю общественного порядка сзади и встал в растерянности. Он просто не знал, что ему делать дальше. Никакими приемами он не владел, драться не умел, а рубить топором незнакомого человека, пусть даже и явно совершающего уголовно наказуемые деяния, был не готов. Но что-то (наверное, внутренний голос) ему подсказывало, что увещевания здесь не помогут. В конце концов, он решил оглушить бандита. Перевернул топорик лезвием вверх и, примериваясь, неловко занес его над головой негра. Но в этот момент тот закончил с узлами и, услышав Женино пыхтение, повернул голову. Это был весьма красноречивый пример губительности любопытства. Удар обуха пришелся прямо в висок. Что-то неприятно хрустнуло, и нехороший человек без звука рухнул прямо на девушку, придавив ее всем своим весом.

Шок — это по-нашему, и Женя испытал это состояние в полной мере. Он, который старательно избегал темных подворотен, подозрительных компаний и вообще был, если уж говорить начистоту, несколько трусоват, вот так запросто, с одного удара, завалил бандюгана! Факт налицо — вот он свежий жмур, прямо поверх его, жмура, собственной жертвы. Лежит, не дышит, яремная вена не пульсирует. Одно слово — покойник! Не хотел? Случайно вышло? Прокурору расскажешь, дяденька!

Но как бы там ни было, а бежал-то он спасать женщину. Надо бы довести дело до конца, а она, может, в награду выведет его из этого леса.

Пыхтя и матюгаясь себе под нос, Женя отложил в сторону орудие убийства, перевернул тело бандита, выдернул у него из ножен на поясе нож, разрезал веревки, стягивающие руки девушки и тронул ее за плечо.

— С вами все в порядке? Вы встать сможете?

Она приподнялась, опираясь на руки, медленно повернулась и села, подобрав под себя одну ногу. Наверное, тоже была в шоке. Одежда ее была в пыли, блузка порвана, ссадина на лбу кровила. Женя нагнулся было к ней, но в это время невдалеке раздался громкий мужской голос, кричащий что-то на незнакомом языке. У Жени, застигнутого на месте преступления внутри екнуло и спина похолодела от страха. Он даже чуть присел, настолько неожиданно это произошло. Правда, мозги сработали исправно: негр, нерусский. Голос тоже вещает не по-русски, значит тоже негр. Этот бандит, значит и тот бандит тоже. Значит, нужно по-быстрому валить. Женя совершенно не хотел проверять, что будет, если его найдут рядом с трупом. У этого есть ружье, значит, и у второго тоже может быть, а с топориком против ружья выходить не стоит. В своих возможностях по части самообороны, вернее, в их отсутствии, Женя совершенно не сомневался. Он и с топориком-то против голых рук запросто мог проиграть. Нет, оставаться здесь — чистой воды самоубийство, лучше сначала укрыться и посмотреть. Вот только ружье надо захватить с собой.

Женя забрал оружие у своей нечаянной жертвы, ухватил девушку за руку и потянул в сторону. Та, еще не вполне пришедшая в себя, удивленно уставилась на него. Пришлось объясняться:

— Пойдем, скорее! Сейчас еще один придет! — прошипел он.

В глазах девушки появилось понимание. Она послушно поднялась и следом за своим кавалером пролезла сквозь кусты.

Оказавшись в укрытии, Женя присел на корточки, развернулся лицом к поляне и попытался разобраться с попавшим в его руки оружием. Это было что-то вроде двуствольного обреза с рукоятью. Немного походило на виденные в музее старинные кремневые пистолеты. Собственно, особенно разбираться было нечего. Два ствола, два спусковых крючка. Сверху рычаг и кнопка. Он повернул рычаг, и блок стволов откинулся вниз, открывая казенник, в котором желтели донышки гильз. Вынул патроны, посмотрел — вроде, целые. По крайней мере, гильзы не пустые и капсюли не пробиты. Вложил патроны обратно, закрыл затвор. Раз рычаг — перезарядка, значит кнопка — предохранитель. Но ведь никто не таскает в кобуре оружие без предохранителя. Выходит, кнопку надо передвинуть. Есть! Женя поднял обрез двумя руками и выставил перед собой.

Возня с железякой несколько отвлекла и успокоила программиста, да и ощущение оружия в руках придавало уверенности. Он спохватился, что оставил рядом с телом свой топорик. Дернулся было скрыть улику, но опоздал.

На поляне показался еще один негр с помповым ружьем в руках. Нет, Женя, конечно, не был знатоком оружия, но десятки пройденных компьютерных стрелялок и сотни тысяч убитых компьютерных монстров кое-чему научили. Увидев лежащее на земле тело, негр подбежал к своему бывшему компаньону. Быстро осмотрел, огляделся по сторонам, затем присел и принялся разглядывать ближние кусты, постепенно поворачиваясь к тому месту, где прятались беглецы.

И тут страх, остатки которого до сих пор сидели внутри Жени, вновь накатил с безумной силой. Было страшно сидеть здесь, в кустах, и страшно бежать прочь. Охваченный самым настоящим ужасом, он с трудом сдерживал дрожь во мгновенно вспотевших руках. Никогда еще в жизни он так не боялся. Пожалуй, еще секунда-другая, и он бросил бы ружье и с воплями кинулся прочь, но тут до его слуха донесся еле слышный всхлип, а в плечо мертво, до боли, вцепилась нежная женская ручка. Странно, но эта боль в какой-то мере вернула самообладание и способность к осознанным действиям. Немного, но Жене хватило, чтобы осознать, что и он тоже вооружен, а, значит, вовсе не беззащитен. Страх не пропал, он остался холодным комом где-то в животе, но уже не туманил голову и не сковывал руки.

Женя глянул перед собой поверх стволов. Обострившееся до предела зрение позволяло в мельчайших подробностях рассмотреть лицо своего врага. А в том, что это был враг, не было ни малейшего сомнения. Как это ни банально звучит, враг вооруженный и опасный. Вполне европейские черты лица. Никаких курчавых волос и толстых выпяченных губ, свойственных негроидам. У врага была красновато-коричневая кожа, ровные ряды шрамов на щеках и лбу, белки глаз, ярко выделяющиеся на темном лице, золотое кольцо в ухе и ружье с длинным покрытым царапинами стволом и черным отверстием дульного среза, которое готовилось вот-вот плюнуть огнем и металлом. Ствол ружья в руках врага плавно двигался по дуге, неотвратимо приближаясь, и недавний программер вдруг отчетливо понял, что ждать больше нельзя. Что еще пара ударов бешено колотящегося сердца, и его жизнь закончится. Не было никаких мыслей о текущем моменте, не пролетела перед глазами вся жизнь. Голова была пуста до звона. Действуя скорее инстинктивно, нежели осознанно, Женя чуть приподнял обрез, направив стволы в голову противнику и нажал на спуск. Руки рвануло отдачей, позади пронзительно взвизгнула девушка. А лицо напротив превратилось в кровавое месиво и спустя пару секунд уткнулось в траву.

Некоторое время Женя тупо смотрел на дымящийся ствол обреза. Потом нервное напряжение стало спадать, а нечаянного убийцу начало нещадно колотить. Мышцы словно закаменели, но при этом все тело дергалось в судорогах. Женя стиснул челюсти, но зубы все равно стучали. На какое-то время он полностью перестал воспринимать окружающий его мир, ничего вокруг не ощущал, не слышал и не видел. А когда его стало отпускать, то обнаружил, что лежит, скрючившись, на боку все в тех же кустах, а рядом на коленях стоит спасенная им девушка и оторванным от блузки лоскутом вытирает с его лица холодный пот.

— Вроде, все, — через силу выговорил он, с трудом приподнимаясь и обнаруживая во всем теле сильнейшую слабость, — отлегло. Нервы, понимаешь. Не каждый день неграм башни сношу. Ну что, будем знакомы? Меня Женя зовут.

— А я — Оля. Шушунова.

Девушка ответила легко и без напряжения. Видимо, пока Женя был в отключке, успела более-менее прийти в себя. Голос у нее был приятный. Может, и не такой нежный и мелодичный, как любят расписывать в дамских романах, но зато лишенный этих визгливых нервических ноток. В общем, Жене понравился.

— Ну что, Оля, хватит тут прятаться, давай вылезать.

И, тяжело поднявшись на все еще подрагивающие и подгибающиеся ноги, он подобрал обрез и начал пробираться сквозь кусты, стараясь не глядеть вниз, на красного цвета лужу, растекающуюся под головой не остывшего еще покойника.

Оказавшись на поляне, Женя несколько раз глубоко вдохнул и потряс головой. Крыша ехала как бы не сильней, чем после позавчерашней пьянки. Понятно, потихоньку все приходило в норму, но как-то слишком медленно. Коньяку бы сейчас пару глоточков для снятия стресса... Да где он сейчас, коньяк тот! В воздухе плавал ароматический коктейль из пороховой гари и острого запаха свежей крови. Женя машинально глянул на часы и поразился — с того момента, как он услышал крик, прошло меньше пяти минут. Надо же! А ему показалось, что натикало как минимум полчаса. Он вспомнил об оставленном топорике. Его следовало подобрать: вещь в хозяйстве однозначно нужная. Задавив стон от боли в мышцах, нагнулся за инструментом — взгляд упал на помповое ружье. Его, пожалуй, тоже следовало прихватить. Оно всяко лучше обреза, а кто может дать гарантию, что в этом лесу не бродит еще пара негров? Да и вообще, надо бы пошарить по кармашкам у покойничков. Может, что действительно ценное найдется — валюта, например. Ружья, если что, можно от пальчиков протереть, выкинуть и отпереться — мол, ничего не знаю. А деньги, как известно, не пахнут. Вернется, снесет в обменник, да отпразднует счастливое завершение приключения. Может, и на новую гитару хватит. Одно только смущает: он и свое-то с трудом тащит, а тут еще дополнительный груз... Хотя — есть девочка Оля, вот она стоит, отряхивается. Пусть она и тащит трофеи. Вон и рюкзачок есть у второго трупака, как раз ей пойдет.

При взгляде на кровавую кашу на месте головы убитого негра Женю замутило, но показывать слабость при девушке не годилось. Он судорожно сглотнул, сдерживая подступившую тошноту, и, стараясь не глядеть на растекшуюся кровищу, принялся за дело. Одеты негры были похоже: свободные неопределенного цвета штаны, яркие пестрые рубахи и легкие куртки. На ногах фирменные кроссовки. Носков под кроссовками не было.

Вот первый. На поясе ножны, нож валяется рядом. А ремень-то широкий, толстый, хорошей кожи. Надо брать, вместе с ножом и ножнами. Что себе не оставит, потом продаст. Или подарит нужному человечку. Со спины обязательно надо снять кобуру для обреза: кто знает, может, еще пригодится. А что у него в карманах? В куртке — горсть патронов, зажигалка и неполная пачка сигарет. В нагрудном кармане маленькая дешевая рация "Motorola". Все, больше ничего нет. В кусты его. А патроны — это хорошо. Надо бы сразу обрез перезарядить — вдруг еще кто вылезет.

Теперь второй. У него барахла побольше. Небольшой рюкзачок — родной брат того, что Женя нашел в овраге, только другого цвета и целый. В нем тонкий спальник, пачка патронов, немного еды (такой же набор из лепешек и вяленого мяса), приятно булькнувшая фляга, фонарь и малюсенькая дамская сумочка. В ней — пачка тонких сигарет, изящная зажигалка, помада, зеркальце — в общем, стандартный женский набор. Женя прикинул: нет, вряд ли это Ольгины вещи. Убрал сумочку обратно в рюкзак и продолжил осмотр.

В карманах нашлось еще с десяток патронов россыпью, зажигалка, сигареты (они что, эти негры, все поголовно курят?). На шее висел кожаный мешочек, внутри горсть золота: кольца, сережки, цепочки. Явно бандитская добыча. На ремне нож в ножнах. Еще одна рация. Все, теперь и этого в кусты, только не смотреть на то, что осталось от его головы.

Хорошо бы во фляжке оказался коньяк. Или, хотя бы, просто водка. Что не помешало бы сейчас, так это хорошая доза антистресса. Женя открутил крышку трофея, но оттуда пахнуло такой мерзкой сивухой, что он не смог не то, что хлебнуть, но даже и нюхнуть. И что за гадость пьют эти негры! Нет, долой эту хрень, он потом лучше воды туда нальет. Естественно, после качественного мытья.

Трупы были убраны, на траве осталось только темное пятно от крови. Ну да ничего, к утру уже и его не будет. Женя скидал все найденное в рюкзачок, взялся за трофейную помпу. Осмотрел, двинул на себя цевье. Из окна с правой стороны вылетел патрон. Еще раз цевье туда-обратно, еще один патрон. В общем, ничего сложного для технически грамотного человека.

В магазине оказалось пять патронов. Теперь предстояло запихать их обратно. Дело, в общем, простое. Главное, определить, как это сделать. После внимательного осмотра под стволом нашлось подходящего размера окно, закрытое подпружиненной планкой. Туда, один за другим, и были вставлены патроны. Правда, вошло только четыре. Женя немного напряг извилины, передернул затвор и запихал в магазин пятый. В завершение была найдена и нажата кнопка предохранителя. Все! Теперь можно хоть снова в бой!

Женя выпрямился, надел на плечи рюкзак с трофеями, перехватил поудобнее ружье и повернулся к девушке. Теперь у него была возможность рассмотреть ее более внимательно. То, что он увидел, ему вполне даже понравилось. Чуть ниже среднего роста, стройная, с хорошей фигурой. Правильные пропорции тела. Лицо красивым назвать трудно, но оно, тем не менее, было вполне симпатичным, только, пожалуй, чрезмерно бледным. Ну, после таких-то приключений немудрено взбледнуть. Что еще? Темно-каштановые волосы, карие глаза, слегка вздернутый нос, широковатые скулы, прямые тонкие губы с чуть приподнятыми уголками, мягкая линия подбородка. На высоком лбу запеклась кровь. Из одежды синие джинсовые бриджи и светлая блузка, вернее, ее остатки. Пара пуговиц на вороте отлетело, и сейчас Жене открывался прекрасный вид на стройную высокую шею и упругую грудь примерно третьего размера. На ногах легкие тряпичные тапочки без каблука, в руке сотовый телефон. Если вечером, в палатке, она выразит ему свою благодарность, он будет совсем даже не против. Но это потом, а сейчас нужно закончить начатое. А грудь все же хороша! Просто глаз не отвести.

— Пожалуй, Оля, тебе стоит переодеться.

Девушка перехватила Женин взгляд, смутилась, и принялась закалывать ворот блузки невесть откуда появившейся булавкой.

— Пойдем, у меня есть запасная футболка. Умоешься, придешь в себя, а там подумаем, что делать дальше.

Женя сделал несколько шагов в сторону и остановился, обернувшись к девушке. Та не двинулась с места.

— Ну пойдем же! — досадливо повторил он.

— Подожди, — голос Ольги звучал смущенно, — тут еще где-то должна быть моя подружка. Ее негры сразу поймали, а я вот попробовала убежать и... Мне неловко, но... Ты пойми, я не могу вот так просто уйти и ее здесь бросить.

— Подружка, говоришь? — задумался Женя. Ему по горло хватило одной стычки, он все еще до конца не успокоился, и снова биться с неграми не собирался.

— А сколько всего было негров? — сообразил он спросить.

— Двое.

Ну что ж, это несколько меняет дело. Арифметика простая: было два негра, сейчас в кустах лежат два трупа. Женя повеселел.

— Ясно. Значит, теперь ни одного. А с тобой кроме подруги еще кто-то был?

Это он спросил так, для проформы, заранее предвидя ответ.

— Никого. Только мы вдвоем со Снежаной. Случайно встретились на улице, решили в кафешке посидеть, потрепаться, по чашечке кофе выпить с пирожными. Только вот не дошли немножко.

— То есть, раз все негры убиты, то она сейчас сидит связанная где-то под кустом.

— Ага.

— Тогда пойдем ее искать.

Наградой герою была благодарная улыбка, а воображение тут же нарисовало картину скромного гарема в отдельно взятой палатке.

— А чего ее искать? Наверное, там и сидит, где ее поймали.

Городская девушка, хорошо ориентирующаяся в лесу — это шок не меньший, чем от негра, встреченного в тайге. Ольга уверенно шла впереди, и это было хорошо: она не видела, как он, морщась, тянулся сзади и старался не отстать. Сейчас, когда адреналин схлынул, все и без того больные мышцы заболели, кажется, вдвойне.

Идти было недалеко. У приметного пенька девушка покрутилась, выглядывая какие-то приметы, потом, видимо, не найдя их, крикнула:

— Эй, Снежка! Ау-у-у!

В ответ из ближних елок раздался слабый не то крик, не то стон. Женя поспешил туда, сжимая в руках помпу, Ольга заторопилась следом.

Картинка была прямо как в кино: под деревом сидела эффектная фигуристая блондинка в коротком облегающем платье с выдающимся во всех смыслах декольте и в босоножках на высоченных каблуках. В своем наряде на фоне леса выглядела она, по меньшей мере, нелепо. Локти ее были стянуты за спиной, отчего плечи неестественно вывернулись. Свободный конец веревки был обернут вокруг ствола нетолстой сосенки. Прическа девушки находилась в полнейшем беспорядке, в волосах запутались травинки, сосновые иголки и мелкие веточки, под глазами чернели потеки туши. При виде незнакомого мужчины с ружьем она, было, дернулась, но, заметив позади него спокойно идущую подругу, расслабилась, и на зареванном лице даже проступило бледное подобие улыбки.

Да, мадемуазель (судя по отсутствию кольца) была хороша даже и в таком виде. Породистое лицо с правильными чертами, си... простите, грудь, бедра — все выглядело на пять баллов. К своим сорока годам Женя убедился, что далеко не всегда женское тело, привлекательное в одежде, выглядит так же без оной. Но тут, похоже, все было в порядке, все на месте. И взгляд невольно соскальзывал то в глубокую ложбинку между грудей, то в соблазнительный мрак едва прикрытого подолом междубедрия. Вот только взаимности интереса не было. Да, блондинка, была в полнейшем беспорядке изнутри и снаружи, но Женя буквально ощутил, как его измерили, взвесили, оценили и отвергли за малопривлекательностью. Жаль, конечно, но ведь есть еще Ольга!

Не сошлось — и ладно. Женя подошел, разрезал путы, подал руку, помогая еще одной спасенной им даме подняться на ноги и представился.

— Снежана, — отрекламировалась в ответ блондинка. И затараторила, разминая затекшие плечи: — Как хорошо, что вы нас спасли! Эти негры... они просто бандиты какие-то. Вы представляете, набежали, набросились, связали, ощупали всю... бр-р-р. И неграмотные совсем. Ни по-русски, ни по-английски, ни по-немецки не понимают. Так руки перетянули — все прямо онемело. А потом этот ушел, я одна осталась, думаю — сейчас какой-нибудь медведь придет и сожрет, а я даже убежать не смогу. А потом бах! — выстрел. И никто не идет. И я не знаю, кого застрелили. И сидеть страшно, и кричать страшно. И вообще страшно. Я за всю жизнь столько не боялась!

Черные ручейки под глазами красноречиво подтверждали ее слова.

— А потом гляжу, вы идете, я опять испугалась, а потом смотрю — Олька идет, рукой машет. А вы этого негра убили, да? И второго тоже? Ой, вы такой смелый! Я бы никогда не смогла.

Женя при этом монологе почувствовал себя несколько неловко.

— Э-э-э... -начал было он.

— А еще тут всякие жуки, муравьи... Ай! Кусаются, заразы. Вот, еще один. Ай! А у меня руки. Представляете, я даже сделать ничего не могу.

Женя тоскливо посмотрел на блондинку. По сравнению с ней негры уже казались не таким и великим злом. Казалось, еще немного, и он погибнет от опухания ушей, но тут его спасла Ольга:

— Снежка, ты бы на себя посмотрела! У тебя вся штукатурка расплылась.

— Ой, правда?

Снежана закрутилась на месте, потом, очевидно, что-то вспомнила и повернулась к Жене:

— А вы у этих, у тех, случайно мою сумочку не находили?

Он молча скинул с плеч рюкзачок, вынул ридикюль и протянул хозяйке. Та извлекла оттуда зеркальце, посмотрелась, ахнула и с помощью очередного лоскута Ольгиной блузки принялась наводить марафет на морде своего лица. Занятие это отняло изрядно времени. Женя нетерпеливо топтался рядом, время от времени напоминая, что надо бы идти. Всякий раз ему отвечали "да, да, конечно", но никто никуда не шел. Он решился повысить голос, и получил в ответ возмущенное:

— Вы же видите, что я занята!

При этом блондинка ни на миг не оторвалась от зеркала и не приостановила своих трудов.

Наконец, результат ее удовлетворил. Она убрала зеркальце, достала сигареты, прикурила и они двинулись в путь. Тут же выяснилось, что ходить по лесу на шпильках занятие не самое приятное. Каблуки то проваливались в мягкую почву, то подворачивались с риском вывихнуть лодыжку. Блондинка попыталась снять босоножки, но лучше не стало. Изнеженные ступни чувствовали каждый камушек, каждую веточку, не говоря уж о шишках. Снежана поминутно то спотыкалась, то вскрикивала, наступая на очередную колючку. Идти так было совершенно невозможно, а у Жени в рюкзаке оставались только короткие резиновые сапоги сорок третьего размера. Собственно, где взять лишнюю пару обуви, он знал. Правда, было некое препятствие морального свойства: это ведь, вроде как, нехорошо, не принято и вообще так никто не делает. Но через пару минут Снежаниных мучений понял, что если он хочет когда-нибудь куда-нибудь дойти, другого выхода нет.

— Подождите здесь, я сейчас. — бросил он и почти бегом скрылся в лесу.

До тех кустов, под которыми Женя оставил тела негров, было не более двух минут скорого шага. Стараясь поменьше глядеть и пореже дышать, он выбрал того, у которого ноги были поменьше, и сдернул кроссовки. Посмотрел — трофей был намного лучше, чем его собственная обувь. Так что он разул и второго, сложил добычу в рюкзак и вернулся к девушкам.

— Надевай.

Он протянул Снежане кроссовки.

— А где вы их взя... ой... Нет, я не надену. Они же с мертвых, так ведь нельзя! А еще это от негров, от них воняет. А вдруг они какие-нибудь заразные? И они велики, я же из них выпадать буду! Олька, а у тебя какой размер? Может, отдашь мне свои тапочки, а сама наденешь это.

— Снежка, у тебя что, всю память отшибло? У тебя же нога на два размера больше моей!

— А как же я? — вдруг скуксилась блондинка.

Ольгина подружка начала Женю изрядно раздражать. Он начал обдумывать фразу, которая поставит нахальную девку на место, но тут опять вмешалась Ольга:

— Дай посмотреть.

Женя протянул ей обувку.

— Ух ты, круть! Настоящая фирма из последней коллекции, не какая-нибудь китайская подделка.

Видимо, она неплохо изучила характер своей подружки, потому что та немедленно клюнула:

— А что за фирма?

Снежана глянула на известный логотип и произнесла таким тоном, будто делала великое одолжение:

— Ну хорошо.

И, почти повелительно, подруге:

— Оль, у тебя все равно уже блузка рваная. Отпластай еще пару кусков — я в эти тапки напихаю, чтобы не так болтались.

Ольгина блузка, и без того изрядно уменьшившаяся в длине, превратилась теперь в очень короткий топ, открыв взору ладное, крепкое тело. Снежана быстро переобулась и теперь достаточно бодро топала вперед, не забывая при этом болтать.

— Мы как раз с Олечкой встретились. Мы ведь одногруппницы, вместе учились на инъязе. Только она потом пошла работать в библиотеку, а я — в бизнес. Конечно, сначала было нелегко, но сейчас у меня свое турагентство. Вы даже представить себе не можете, как мне пригодилось в работе знание языков. Ведь там, за границей, русского почти никто не знает! Без языка просто как без рук. А я ведь основные предметы на отлично сдала, у меня оксфордское произношение, меня даже в Лондоне за англичанку принимали. Ну так вот: встретились мы, и на радостях решили зайти в кафешку, поболтать за чашкой кофе о своем, о женском. Дошли до крыльца, порог переступили — и оказались здесь. Вы только представьте размер моего шока! Только что была в центре цивилизации, а через миг — в дремучем лесу. И телефон не работает. А я как раз ждала важный звонок, мне должны были крупные клиенты позвонить. Я даже упала, вот смотрите, коленку оцарапала. Это, вон, Олечная привыкла по лесам шляться со своими этими... толканутыми. А я в лесу вообще первый раз в жизни оказалась! Вот вы, наверное, местный абориген, каждую тропинку здесь знаете. А мы вот даже растерялись. Стали кричать, звать хоть кого-нибудь. А пришли вот эти негры. Олька сразу рванула куда-то, а я куда побегу на своих копытах? Да и бегаю я не слишком хорошо. Да что там — вон, подружка уж на что каждое утро тренируется, а от этих убежать не смогла. Хорошо, что вы их всех пристрелили, туда им и дорога. До сих пор плечи болят. И локти тоже. И ноготь вон сломала, даже два. А вы далеко отсюда живете? Вы ведь нас отведете куда-нибудь, где ходит хоть какой-то транспорт?

Под эту болтовню они дошли до того места, где был оставлен рюкзак. Женя, шедший впереди, обернулся, и на время потерял дар речи. У блондинки ее плотно облегающее шикарную фигуру платье, и без того весьма короткое, от ходьбы приподнялось еще примерно на ладонь, открыв... как раз то место, куда уперся не слишком искушенный мужской взгляд. Взгляд был перехвачен, в адрес нечаянно подглядевшего прозвучало "маньяк", и подол резко занял полагающееся ему место.

Очнувшийся от гипнотического зрелища программер потряс головой, приходя в себя.

— Ну так что, вы нас выведете в какие-нибудь люди? — повторила Снежана недовольным тоном.

Женя вздохнул.

— Знаете, девочки, позавчера утром я заснул в совершенно другом месте. А проснулся в этом лесу.

На некоторое время повисло тяжелое молчание. Первой заговорила, конечно, Снежана.

— Вы это серьезно?

В ее голосе явно слышалась растерянность.

— Серьезней не бывает. Два дня назад я поехал петь в лесу песни с друзьями. А проснулся вчера утром километрах в десяти к югу отсюда. Ни друзей, ни машины. Хорошо еще, палатка осталась со всеми вещами.

— А что же нам теперь делать?

Это уже Ольга.

— Вот это — правильный вопрос. Сперва нужно выпутаться из этой ситуации, а потом можно и виноватых поискать. Да, Оля, я тебе обещал...

Женя зарылся в рюкзак и спустя пару минут вынул свою запасную футболку.

-Вот, надень. Она чистая, только немного мятая. Сама понимаешь...

Он не договорил.

— А мне?

Блондинка пылала праведным гневом. Руки уперты в бока, нахмуренные брови сошлись к переносице, а грудь настолько подалась вперед, что едва не разорвала платье.

Женя пожал плечами и вынул последнюю футболку из своего запаса.

— Вот, возьми.

Снежана взяла, осмотрела.

— Что вы мне даете? Она вся в дырах!

— На ней всего две небольших дырочки. Хотя, все равно другой нет. Я, собираясь в лес, на вас не рассчитывал. Могу дать иголку и нитки, зашей.

Блондинка негодующе фыркнула и приложила одежку к плечам. Подол футболки был немного короче подола платья.

— И я, по-вашему, должна так ходить? — возмутилась она. У вас есть какие-нибудь штаны?

Женя вздохнул, и снова полез в рюкзак.

Получив желаемое, девушки убежали за деревья переодеваться и приводить себя в порядок, а усталый герой присел у рюкзака прямо на землю и крепко задумался. Осмысления требовали сразу две вещи. Первая — он привык быть один. Сам себе хозяин, никакой ответственности, делай что хочешь. Красота! Теперь ситуация радикально поменялась. Его угораздило спасти от бандитов сразу двух молодых женщин, и этим поступком, пусть невольно и нечаянно, он принял на себя ответственность за них обеих. Прогнать их, или просто уйти, оставив их в лесу стало уже невозможно, потому что это, фактически, означало бы обречь их на верную смерть. От голода или от каких-нибудь диких зверей, от тех же негров — не все ли равно! Такой поступок называется... Лучше не называть. Потом стыдно будет до конца дней. Да, Женя был не слишком храбрым, да, был ленив, были у него и другие недостатки, но вот сволочью он никогда не был. А это значит, что нравится ему это обстоятельство или нет, но их теперь будет трое. По крайней мере, до тех пор, пока они не выберутся к жилью. Отныне все добытое нужно будет делить на троих. Нужно будет заботиться об этих женщинах, об одежде и обуви для них, о еде, о крыше и о защите. И это правильно, это по-мужски. Но, с другой стороны, теперь можно разделить на троих ношу и быт, будет с кем словом перекинуться, да и в палатке станет теплее. И это тоже правильно. Потому что когда мужчина не только особь с первичными половыми признаками самца, но и добытчик, и защитник, то тогда женщина сможет себе позволить быть просто женщиной и подарит в ответ и тепло, и ласку, и заботу, и даже такую малость, как просто вкусный ужин. Правда, в то, что Снежана в состоянии приготовить хотя бы яичницу, он почему-то сомневался. Но зато Ольга, несмотря на более скромную внешность, выглядела способной на гораздо большее. Она в толкинистах? Это даже хорошо. По крайней мере, в лесу не новичок, ему будет, на кого опереться. А, может, она и спину прикроет в случае чего. А в случае чего? Да чего угодно. Им встретились два негра. Где гарантии, что не встретятся еще два? Или двадцать два? Да уж...

Размышления прервал звонкий девичий голос:

— А вот и мы!

Удивительно, как привлекательно могут выглядеть стройные девушки в мужских футболках на восемь размеров больше. Сейчас перед Женей стояли не жертвы бандитов в растерзанной одежде, а две интересные, каждая по-своему, молодые женщины. На щеках, еще недавно мертвенно-бледных, проступил румянец, из волос исчезли пыль и сосновые иголки, одежда была в полном порядке. Снежана успела даже ушить штанины шортов, и теперь щеголяла в бриджах защитного цвета. И как это у них получается? Вот только из глаз еще не до конца ушел былой страх.

— Ого! Вам идет.

— Спасибо.

В ответ — две улыбки. Одна привычно-уверенная, другая — немного смущенная.

— Как вы?

— Уже ничего, в порядке.

— Ну а раз в порядке, давайте куда-нибудь двигаться.

— А разве вы не знаете, куда нужно идти?

Это снова Снежана. Ярчайший пример ситуации, когда язык перманентно обгоняет мозги.

— Нет. Я ведь ничего не сочинил, я действительно в этих местах второй день. Правда, раньше я думал, что стал жертвой дурацкой шутки пьяных приятелей, но теперь у меня есть серьезные основания в этом усомниться.

— И что теперь будет дальше?

— Не знаю, я не прорицатель. Но нам точно нужно отсюда уйти, хотя бы на несколько километров. Во-первых, убитых негров могут начать искать их приятели, а я что-то не горю желанием с ними встречаться. А во-вторых, очень скоро сюда сбежится всевозможное зверье на бесхозное мясо, а закопать трупы нечем. Так что давайте собираться и двигаться. По дороге поговорим.

— Женя, — подала голос Ольга, — я могла бы что-нибудь понести.

— Да вот этот трофейный рюкзак и неси. И еще обрез. Как раз в сумме килограммов на пять-семь вытянет. А я уж свой потащу. Сейчас перетряхивать не хочу, завтра утром начнем паковаться — перераспределим вес.

— А где мы будем ночевать? — забеспокоилась Снежана.

— В палатке. Она большая, всем места хватит. Да не переживай ты так! Лучше скажи спасибо, что не на голой земле под елкой.

Блондинка, видимо, представила себе подобный экстрим и зябко передернула плечами.

— Спасибо.

Голос ее был нерешительным, словно она до сих пор еще не поверила в реальность происходящего.

— Пожалуйста. А теперь пойдем. До сумерек не так много времени, а нужно еще успеть палатку поставить, дров набрать и ужин сварить.

Переход прошел почти без приключений. Даже мышцы, кажется, стали меньше болеть. Или это следствие перенесенного стресса? Или влияние женского общества? Направление пути Женя решил не менять во избежание путаницы. Если что — будет проще ориентироваться.

По дороге попался небольшой ручей. Пока Ольга помогала подруге преодолевать водную преграду, Женя достал из рюкзака пустые бутылки из-под минералки, наполнил их, сложил в полиэтиленовый пакет и вручил Снежане. Блондинка взяла пакет с видимой неохотой, но спорить или отказываться от ноши не решилась. Через два часа ходьбы, когда, по прикидкам Жени, прошли шесть-семь километров, он решил остановиться на ночь. Прежде, чем идти дальше, нужно было как следует подумать. Вместе с Ольгой он набрал дров, разложил костер, подвесил над огнем котелок с водой и, выдав на ужин мешочек гречи и банку тушенки, принялся ставить палатку. Дело было привычное, каркасная палатка встает быстро. Надуть матрас и развернуть спальники тоже недолго. В животе у главы прайда уже громко бурчало, он повернулся было к костру и тут...

— Едрен-матрен! — вырвалось у Жени. Правда, он сумел прикусить язык и не демонстрировать свои знания великого и могучего при дамах.

— Что случилось?

Девочки будто репетировали, до того синхронно у них вышло.

— Да посуды-то один комплект!

— Ну, по очереди поедим, — предложила Ольга.

— Ладно, не переживайте, сейчас что-нибудь придумаю.

Придумывать особо не пришлось. Выточить деревянную миску или сделать кружку из бересты — на это Жениных умений не хватало. Ложки — вполне можно попытаться вырезать, но это дело не особо быстрое, за четверть часа никак не управиться. Но вот наскоро выстругать пару простеньких веселок вполне по силам. Вот и полешко подходящее нашлось — прямослойное, без свилей и сучков. С помощью трофейного ножа и топорика Женя сколол толстую ровную щепу, располовинил ее, обстругал, придавая форму, и, насколько мог, выгладил. Получился вполне приемлемый для начала инструмент.

Тем временем, поспела и каша. Во избежание проблем, Снежане выдали ее порцию в миске и вручили нормальную ложку, а Ольга с Женей принялись есть из котла самодельными веселками. Нагибаясь с веселком к котлу, Женя волей-неволей... нет, больше все же волей, касался Ольги. Тыльной стороной кисти он нет-нет, да задевал ее руку, предплечье... А однажды — это уж точно вышло непреднамеренно — они почти одновременно склонились над котелком и внезапно ее лицо оказалось совсем рядом. Кончики Ольгиных волос скользнули по щеке, и исчезли, оставляя тонкий, едва уловимый и быстро исчезающий аромат женщины. Женю бросило в жар, лицо загорелось и он мог только порадоваться тому, что уже стемнело и лишь костер освещает собравшихся вокруг людей. Ему потребовалось огромное усилие, чтобы сдержать нахлынувшие вдруг эмоции и продолжить, как ни в чем не бывало, черпать из котелка кашу. Впрочем, ее было не так и много. Вскоре выскобленный дочиста котелок ополоснули, наполнили водой для чая и снова повесили над огнем.

На небе, видневшемся в просветах между кронами деревьев, мерцали яркие звезды. Пламя костра сузило мир до размеров освещенного круга. Может быть, именно это и создает ощущение близости между людьми, сидящими плечом к плечу кругом живого огня? Игра языков пламени завораживала, приковывала взгляд. Костер дарил сидящим вокруг людям расслабляющее тепло и чувство защищенности. Костер разделил мир на свет и тьму, и скрывшаяся в темноте громада леса однозначно была страшной, угрожающей, враждебной, а освещенный огнем крошечный круг — единственным безопасным местом.

Глядя на огонь, Женя погрузился в раздумья. Теперь уже не было возможности списать свое приключение на глупую шутку. Обстоятельства появления здесь девушек намекали на совсем другие причины. И если принять эти причины за истину, то можно было все объяснить. И отсутствие людей и машин, и отказ связи, и все остальное, что с ним произошло за последние двое суток. И причина эта была такова: он попал. Непонятно как и непонятно куда, но попал. Фантастики он начитался с избытком, любил лежа на диване почитывать по вечерам про героических попаданцев, которые кто с мечом, кто с бластером в руках перекраивали историю целых миров, завоевывали прекрасных женщин и добывали груды сокровищ, а потом возвращались домой, в тепло и уют своего мира, в комфорт благоустроенной изолированной квартиры с телевизором, интернетом и теплым ватерклозетом. И вот теперь он сам оказался таким героем. Вот только у него не было ни меча, ни бластера, а лишь трофейный дробовик, с которым он толком не умел обращаться. Прекрасные дамы, правда, были, но вот с их завоеванием имелись некоторые проблемы. Что делать, не все коту масленица.

Только теперь Женя в полной мере оценил свое везение: он попал сюда практически с полным комплектом для выживания в лесу. А Ольгу, к примеру, закинуло с одним телефоном. У Снежаны барахла чуть больше, но ненамного, а из полезного — только зажигалка. Видимо, человек попадает с теми вещами, которые есть рядом или в руках в момент переноса. А что бы он делал, если бы все случилось утром, когда он гулял по кустам? Впрочем, ладно. Ему повезло, он попал в другой мир не пустым. Но вот вопрос: куда теперь идти? Как попасть к нормальным людям, которые не насилуют встречных женщин и не палят из дробовиков по кустам? Это был сейчас главный вопрос. Был и еще один: как объяснить это спутницам?

Вода закипела. В нее была насыпана заварка, брошены сорванные по дороге листики: малина, брусника, смородина. Кружка была всего одна, сделать другую — это уже из области фантастики, значит, чай уж всяко-разно придется пить по очереди. Но это сейчас не важно — спешить некуда, да и разговор предполагается долгий. Женя зачерпнул чаю, передал кружку Снежане. Выложил сушки и сахар, подождал, пока девушка сделает первый глоток, и начал:

— Девчонки, вы поняли, что с вами произошло, как вы здесь оказались?

— Ну... не очень, — ответила Ольга. Снежана промолчала — ее рот был занят сушками, на что и был расчет.

— Тогда давайте так: ты ведь, Оль, как я понял, в библиотеке работала? Фантастику читать любишь?

— Выборочно, мне больше исторические книги нравятся.

— Ладно, пропустим. А про попаданчество слышала?

— В общих чертах.

— Уже хорошо. А ты, Снежана?

Та промычала с полным ртом что-то невнятное. Видимо, от важности темы забыла, что надо жевать. Ее глаза, и без того от природы не слишком маленькие, увеличились в размерах раза в полтора.

— Так вот, — продолжил Женя. — Пока мы сюда шли, я постоянно об этом думал, прикидывал варианты. И пришел к выводу, что мы с вами почти наверняка как раз такие попаданцы. Самым натуральным образом. Так сказать, фантастика в жизни.

— Да нет, не может быть! Ерунда какая-то. — возмутилась прожевавшая, наконец, Снежана. — Что вы тут нас... мистифицируете!

От возмущения она сделала слишком большой глоток чаю, поперхнулась, закашлялась и снова выбыла из разговора.

— А почему ты так решил? — спросила Ольга. — Расскажи поподробнее. Понимаешь, это звучит настолько...

— Идиотски? — подсказал Женя.

— Невероятно, невозможно, фантастически! Нет, я не могу вот так, сходу, поверить в то, что ты говоришь.

— Я могу попробовать доказать.

— Попробуй, пожалуйста.

— Ну так смотри. Првое: не работает сотовая связь. Мы с вами не стояли на месте, двигались. И нигде не было сигнала. Ни там, где я проснулся, ни там, где мы с вами встретились, ни здесь.

— Но ведь бывают места, где телефоны не берут!

— Бывают, не спорю. Но обычно подобные мертвые зоны не такие уж большие. Впрочем, ладно, пойдем дальше. Не работает система GPS. У меня в телефоне есть модуль. И он не может поймать ни одного спутника. Ни там, где я позавчера проснулся, ни здесь. А покрытие GPS намного шире, чем у телефонной сети. Система позиционирования потому и называется глобальной, что покрывает почти всю поверхность планеты

— А бывают места, где не работает GPS?

— Бывают. Обычно, в местах каких-нибудь аномалий, препятствующих прохождению радиоволн. Но там, куда я уезжал позавчера, таких мест никогда не было.

— А, может, спутники просто исчезли?

Это Снежана, прокашлявшись, вставила, наконец, словцо.

— Милая девушка, если бы случился такой глобальный катаклизм, от которого разом все спутники попадали, мы бы сейчас не тихо-мирно беседовали, а пополняли природные запасы органических удобрений. Но это еще не все. Скажите, где по России могут ходить шайки вооруженных негров? Лично я таких мест не знаю.

— Но это же не значит, что их нет!

— Конечно, Снежана. Но есть еще один довод: вспомни, как вы сюда попали. Как понимаю, это произошло практически мгновенно. Я еще мог пытаться объяснить свой случай без привлечения неких нечеловеческих сил, поскольку мой перенос произошел во время сна, хотя и в этом случае хватало нестыковок. А вы как раз были в полном сознании, в здравом рассудке и твердой памяти. Делать такие переброски — нынче здесь, завтра там — наша наука пока не умеет. Когда ты в последний раз гуляя по городу вдруг оказывалась в лесу, по которому бегают негры с дробовиками и охотятся на людей?

Некоторое время все молчали, потом Ольга неуверенно сказала:

— Нет, все же чепуха. Как в плохом кино. Или в кошмарном сне.

— В кино, говоришь? Тебе не хватило остроты и полноты ощущений? Или ущипнуть тебя, чтобы проснулась?

Она встряхнула головой.

— Я не могу поверить, это слишком все... неправильно. Так не должно быть!

— Вот это точно, так быть не должно. Но вот есть несколько фактов, которые я не смог объяснить иначе, а факты, как говорится, вещь упрямая.

— А как же мы домой теперь попадем?

В голосе Ольги послышались нотки отчаяния.

— Я не могу сказать. Возможно, что никак.

— Так, значит, ты нас домой не поведешь?

Знатоку женской натуры тон высказывания блондинки сказал бы о приближающейся буре, но Женя...

— Я бы рад, но это выше моих сил. Я ведь только что объяснял...

И тут рвануло. Эмалированная кружка со звоном врезалась в полупустой котелок и отскочила куда-то в темноту, а Снежана вскочила со своего места.

— Да что за хрень такая! У меня дела, без меня бизнес стоит, деньги мимо уходят, а я как последняя дура сижу в каком-то гребаном лесу, и какой-то толстый хмырь втирает мне какую-то чушь про какие-то переносы, про попаданцев и прочую фигню вместо того, чтобы прямо сказать — мол, давай штуку баксов и завтра будешь дома. Что, мало штуки? Давай, дам две. Или тебе не деньги нужны? Ну так пошли, сейчас по-быстрому меня трахнешь, а утром отведешь на автобус. А то сижу тут, хлебаю всякую бурду да комаров кормлю!

Женя просто растерялся от такого наезда. Он вообще не привык к тому, чтобы на него орали. А явная несправедливость обвинений просто лишила его дара речи. В ушах у него зазвенело. Ошарашенный, он, как рыба, открывал и закрывал рот, не в состоянии произнести хоть слово. Вместо него ответила Ольга.

— Ты что, рехнулась? Ты забыла, в какой позе мы тебя нашли? Может, стоит отвести обратно и снова привязать? Авось, другие негры найдут. Ты тут сидишь, сытая и в тепле. А там могла запросто неграм на ужин пойти. Не помнишь, кто съел Кука? А не съели бы, так посадили бы на иглу и продали на ближний восток, арабы ценят белых шлюх. Тебе человек жизнь спас, одел, накормил, а ты на него кидаешься? Ты всегда была дурой, а сейчас и вовсе стала неблагодарной идиоткой. Извинись немедленно!

Но блондинка, похоже, закусила удила. Ее просто несло.

— С чего это я буду извиняться? Не я его сюда завела. Его по-человечески попросили довести до ближайшего жилья, а он какую-то херню городит. Попаданцы, другой мир... Придумал бы что получше. А чего это ты за него заступаешься? Нашла бесхозного мужичка и решила к рукам прибрать? Надоело в разведенках ходить, а никто внимания не обращает?

— Я же не ты, к каждому встречному хмырю в койку не лезу, у меня ноги на автомате не раздвигаются!

Две подруги во мгновение ока превратились в разъяренных мегер. Первоначальная тема разговора была забыта, понеслось такое, что Женя, хоть и вполне владел обсценной лексикой, многое для себя в этом диалоге почерпнул и впоследствии с успехом применял. Тем временем, перепалка грозила перерасти в потасовку, а, как говорят знающие люди, нет ничего страшнее женской драки. Нужно было срочно что-то делать. Не то, чтобы Жене было невыносимо видеть процесс разрывания одежд и выдирания с корнем волос, но на девчонках были его футболки, мог пострадать котелок, чай, да и костер находился в опасной близости. Женя схватил бутылку с остатками воды, набрал полный рот и щедро брызнул на двух взбесившихся фурий. Холодный душ благотворно подействовал на обеих. Вот только Ольга, охолонув, смущенно пробормотала "извини" и тихо опустилась на свое место, а Снежана фыркнула:

— Ну и сидите, воркуйте, голубки странные!

И учесала в лес, мгновенно скрывшись в темноте. Лишь хруст веток под ногами да выдаваемые вполголоса матюки указывали направление ее движения.

— Куда! Потеряешься! — только успел крикнуть ей вслед Женя. Но блондинки уже и след простыл. Он дернулся было следом, но Ольга его удержала.

— Пусть проветрится, психопатка. Авось о березу какую башкой приложится, так мозги на место встанут. Не бойся, далеко не убежит. Сейчас набегается и вернется прощения просить.

Девушка сидела, низко опустив голову, скрыв лицо в глубокой тени. Какое-то время она молчала, успокаиваясь, потом неловко выговорила:

— Ты не думай, я не такая... хабалка. Просто... Снежка совсем берега потеряла. Первый раз ее такую вижу. И... я тебе потом про себя расскажу. Хорошо?

Женя молча кивнул. Ему тоже было не по себе. Они помолчали еще немного, потом Ольга спросила:

— А ты действительно думаешь, что мы куда-то попали? И вернуться никак нельзя?

— Что попали — это очевидно, по крайней мере, для меня. Но вот куда и можно ли будет вернуться — этого я сказать не могу. Я даже не представляю себе, где мы сейчас находимся, и куда нужно будет идти. Да и продуктов у меня осталось — кот наплакал. Максимум на день хватит. Ну, если экономить — то на два.

— А у нас же ружье есть, можно будет охотиться... наверное, — робко предположила Ольга.

— Я, вообще-то, не охотник. Да и стреляю неважно. Последний раз брал оружие в руки на школьных сборах, больше двадцати лет назад.

Снова наступила неловкая пауза. Женя глядел в огонь, бездумно наблюдая, как причудливо извиваются языки пламени, облизывая почерневшие, обугленные поленья. Рядом что-то бормотала Ольга. Он невольно прислушался:

— Как же так... у меня же столько дел осталось несделанных! Я ведь не просто так гуляла, я подружку шла проведать — она в больницу попала. Кто ж ее теперь... И за квартиру надо заплатить. А в понедельник — на работу...

Послышался всхлип, бормотание стало совсем неразборчивым.

Сам Женя никакой паники не испытал. Позже, вспоминая эти дни, он не раз удивлялся, насколько спокойно воспринял эту новость. Ну попал и попал. Возможно, сыграл свою роль недавно перенесенный стресс, возможно, наличие рядом более слабого существа, нуждающегося в помощи и поддержке, а, скорее всего, причиной стало то, что ничего особо дорогого и важного у него в старом мире, в прошлой жизни, не осталось. Как говорится, ни ребенка, ни котенка. А вот девчонку было жаль. Совершенно искренне, по-человечески жаль. Понятное дело — человек разом лишился всего, что составляло его жизнь: друзей и знакомых, всех своих вещей, всего нажитого, своего дома, в конце концов. А еще привычных отношений, привычного жизненного уклада. Старых врагов — недругов и то не стало. И вместо этого тот самый человек, совершенно мирный, домашний по своей сути, оказался в другом месте, абсолютно чужом и полном опасностей. Нет, ее обязательно надо было утешить. Ну, хотя бы попробовать это сделать.

— Оль, мы теперь с тобой на равных.

Женя изо всех сил старался, чтобы голос звучал твердо, с капелькой сочувствия.

— Ни у тебя, ни у меня теперь ничего нет. Ни работы, ни квартиры, ни друзей-подруг, кроме одной, да и то блондинки, ни кредитов, ни счета в банке. По сути, мы сейчас начинаем новую жизнь с чистого листа. Представь: ты только что заново родилась. Неизвестный акушер перерезал пуповину, и вот ты открыла глаза. Что вокруг? Темнота, ночь, на небе — посмотри, какие звезды! Но завтра встанет солнце, лес оживет, начнется новый день и все будет хорошо.

— Да ты поэт!

Кажется, Ольга улыбнулась. Собственно, этого Женя и добивался. Он придвинулся ближе и попытался обнять девушку за плечи, привлечь к себе, но она мягко, но недвусмысленно освободилась.

— Не надо... сейчас. Хорошо?

— Хорошо, — согласился Женя. В этом "сейчас" был намек на возможное продолжение "потом", и это его вполне устроило.

Ольга откуда-то вынула остатки своей блузки, оторвала еще один клочок ткани, смочила водой и принялась вытирать лицо. Видимо, все же, плакала. Закончила, прибрала лоскуток, а потом сама придвинулась к Жене вплотную, и даже не стала протестовать, когда он слегка обнял ее за талию. Даже напротив, чуть привалилась, прижалась к нему.

— Что мы теперь будем делать?

Женю очень обрадовало это "мы". Еще его обрадовало то, что ожидаемая истерика не состоялась или, по крайней мере, прошла в тихой форме, и он преувеличенно бодро принялся вещать:

— Вот это действительно важный вопрос. Для начала...

Он не успел договорить: из леса, с той стороны, куда удрала Снежана, донесся пронзительный вопль. Женя выдернул из рюкзака фонарь, подхватил ружье.

— Оставайся здесь, возьми вон обрез, карауль вещи. — бросил он Ольге на бегу.

По ночному лесу обычным-то шагом идти непросто, а бежать и вовсе рискованно. Ветки так и норовят глаз выхлестнуть, под ноги постоянно попадаются то кочки, то ямки, то пеньки, то бревна. И рискнувший на ночную прогулку имеет все шансы сломать себе если и не шею, то уж ногу — наверняка. Но при всем при этом свет зажигать не стоит, если это, конечно, не тепловозный прожектор. В лучшем случае, удастся увидеть только то, что находится непосредственно под ногами, а все, что дальше ближайшей елки, будет скрыто непроницаемой для глаза тьмой. Направление выдерживать и вовсе проблематично. Звезды, луна — все скрыто. Впрочем, если есть маяк, хотя бы акустический, задача облегчается. А уж Снежана орала так, что услышал бы и глухой.

Она успела удрать не так и далеко, метров на двести, не больше. Может, ходила кругами, может... Да хрен знает, что этой дуре в башку втемяшилось! Но в итоге она каким-то непонятным образом умудрилась провалиться одной ногой в какую-то дыру. Да еще глубоко, по самое... белье, скажем так. И сидела враскоряку, не в состоянии двинуться и беспрерывно голосила. А когда из-за ближайшего дерева показалась большая мешковатая фигура, она заорала вдвое громче и на октаву выше.

Женя, поморщившись, включил фонарь, осветил себя и рявкнул:

— Что орешь? Негров приманиваешь?

Удивительно, но блондинка заткнулась практически мгновенно.

— Давай руку. Теперь медленно, осторожно, поднимайся. Пальцы вверх загни, чтобы тапок в дыре не остался. Да не рвись ты, нога оторвется! Вот так, давай, давай...

— Ай! Он соскочил!

— Вот, млин, свезло!

Женя нашарил рядом ветку, привязал к ней свой носовой платок и воткнул в дыру, из которой только что вытащил Снежану. В самом деле, не стоило разбрасываться вещами. Утром, по свету, можно будет попытаться достать обутку.

Все это время жертва идиотизма стояла как цапля на одной ноге.

— Ну что, пошли.

Женя повернулся и отправился было в обратный путь.

— Погоди, — раздалось сзади.

— Что такое?

— Я не могу. У меня нога... болит.

Женя осветил пострадавшую конечность. Кости целы, пара ушибов, несколько царапин. Одна из них довольно большая и кровит, но ничего смертельного. Йод есть, бинт тоже есть. Тут и Снежана нагнулась посмотреть. Нагнулась — и поплыла. Женя еле успел ее поймать.

— Ты что?

— Там... кровь...

Как много Жене хотелось сказать в эту минуту! Но он, как истинный джентльмен, удержал слова внутри. Вздохнул, перекинул руку блондинки себе через шею и потащил ее к костру.

Ольга сидела, нервно сжимая в руках обрез и напряженно вглядываясь в черноту ночного леса. "Еще пальнет с испугу", — подумал Женя.

— Это мы! — обозначил он себя. — Оля, помогай!

Девушка подскочила, кинула ружье на землю и побежала навстречу. Сообща они довели блондинку до места и усадили на бревнышко. Она от счастливого окончания своих приключений взбодрилась, но тут снова глянула на свою окровавленную конечность и тихо обмякла в обмороке. Когда нервная дама пришла в себя, ее нога уже была украшена свежей повязкой и весь остаток вечера она просидела, потупивши взор, тщательно избегая смотреть на свою ногу, на подругу, на Женю и, тем более, встречаться с ним взглядом.

Ольга отыскала в траве брошенную кружку, налила в нее чаю из котелка, подала Жене и вернулась на свое место. Женя неторопливо выпил чай, налил еще и передал Ольге, а сам продолжил столь бурно прерванную беседу.

— Так вот, девушки, куда идти, я теперь не знаю. Продуктов у нас, если считать на троих, максимум на два дня. Это значит, что за это время мы должны либо найти нормальных людей, либо сколь-нибудь долговременный источник пищи. Завтра утром вы останетесь на хозяйстве, может, тех же грибов-ягод наберете, сварите какую-никакую похлебку, а я налегке обойду округу, может, найду хоть какие-нибудь признаки цивилизации кроме негритянских шаек. Если за два дня ничего не обнаружится, будем устраиваться здесь жить, строить дом или, хотя бы, копать землянку. Заодно, надо проверить убитых негров, нужно их до конца раздеть. С вашим подходом, чувствую, любая ткань и, тем более, готовая одежда, пригодится. Новой-то взять неоткуда. Собственно, у меня все. Есть какие-то предложения? Тогда давайте гасить костер и спать. Ваше место — на матрасе, я лягу рядом в своем спальнике.

Снежана молча, не глядя по сторонам, полезла в палатку.

И тут Ольга в очередной раз удивила Женю. Знаками она отозвала его в сторону и полушепотом начала:

— Не прогоняй ее, пожалуйста. Вообще-то, она нормальная девчонка, только слишком уж эмоциональная. Она не будет больше так взбрыкивать, я за этим прослежу. Мы придумаем, как прокормиться. Я много всего читала, много помню. И про ловушки на мелкого зверя, и про всякое другое. Может, реку найдем, будем рыбу ловить, грибы собирать, ягоды. Пусть она останется.

Нет, Женя, все-таки, решительно ничего не понимал в женщинах.

— С чего это ты взяла? Я, собственно, и не собирался ее выгонять, — пожал он плечами. — Но только я думаю, что она еще не один фортель выкинет. И если будет лезть на рожон, я могу и не выдержать, нервы все же не железные. А раз ты за нее ручаешься, тебе за нее и отвечать.

— Спасибо, — прошептала она и полезла следом за подругой.

Женя, оставшись один, еще раз подивился причудливым вывихам женской психологии. Немного погрустил об утерянных возможностях — после таких сцен ни о каком интиме даже думать не приходилось. Затем прибрал в тамбур посуду, загасил остатки костра, заполз в палатку, тщательно закрыв за собой "молнию" входа, натянул шерстяные носки, застегнулся в спальник. Вытянулся, ощущая, как ноет измученное за день тельце, положил под руку заряженное ружье, послушал ровное сопение по соседству и заснул, как убитый.

День 3.

Когда Женя проснулся, в палатке кроме него уже никого не было. Тело ныло во всех местах сразу, болящие от непривычных нагрузок мышцы обнаруживались в таких местах, где, казалось бы, и мышц-то быть не может. Но общее состояние было намного лучше, чем накануне. Наверное, организм начал помалу привыкать к новым условиям. Да и голова была на удивление свежей, отдохнувшей. Немного повалявшись, он решил уже выползать наружу, как вдруг услышал разговор. Видимо, Ольга ходила к ближайшему ручью набрать воды, да совершить гигиенический акт, и только что вернулась. Снежана, будучи необута (один башмак — все равно, что ни одного), ждала ее у палатки. Голоса были вполне узнаваемы. Один звучал резко, вызывающе, другой — примирительно.

— Ты что, действительно веришь во всю эту чепуху про попаданцев, другие миры и все остальное?

— Конечно. Ты подумай сама, как мы могли еще здесь оказаться?

— Запросто. Брызнули чего-нибудь у кафешки, в машину закинули и сюда привезли.

— Вряд ли, от брызгалки мгновенно не отключаются.

— Откуда ты знаешь! Мало ли какой гадости напридумывали. Может, и такую сделали, мгновенного действия.

— А нафига мы кому-то сдались, чтобы такие штуки на нас тратить? И вообще — зачем было нас сюда тащить?

— Как зачем? Пару телок потрахать, может, бизнес мой отжать, еще чего-нибудь. А, может, он просто маньяк какой-нибудь.

— Да кому он нужен, твой бизнес! Там больших денег отродясь не было, никто на него не позарится. Ты сколько мне жаловалась, что дохода почти нет. А потрахать — что, возможности не было? Тебя как следует припугнуть — сама тут же трусы снимешь. Да ты ему вчера предлагалась. И что? Мы спали с тобой в обнимку, а он дрых себе в стороне.

— Говорю же — может, маньяк какой. Заведет в лес поглубже, да и убьет.

— А мы что, неглубоко еще зашли? Да и нафига было нас от негров спасать, кормить, одевать? Можно было тут же и пристрелить, мы бы и пикнуть не успели. А тебя, когда ты на привязи сидела, можно было и без ружья прикончить.

— Да кто их, маньяков этих, поймет! Есть у него какая-нибудь маньяческая идея, вот он ее и реализует.

— Какая такая идея?

— А я почем знаю? Это ты у него спрашивай.

— Тебе надо, ты и спрашивай. И вообще, маньяки так себя не ведут. Нет, Снежка, не сходится у тебя.

— Сходится — не сходится... Ну тебя! И вообще, валить надо. Вон, ружье есть, продуктов отсыплем и сдернем.

— Нет, ты действительно дура. Ты знаешь, куда идти? Будешь ходить кругами, пока не наткнешься на волка или на негра. А стрелять ты умеешь? Да ты в жизни ружья в руках не держала. Ты зажмуришься, пальнешь наугад и попадешь в меня. Нафиг-нафиг.

— А ты что, зря в эльфов рядилась?

— Видать, зря. Я стрелять тоже не умею. И вообще, это нечестно по отношению к нему.

— Это нечестно по отношению к нам — кормить сказочками и держать в лесу на подножном корме. Так что, ты идешь?

В этом месте Женя решил, что гнилые базары пора пресечь. Он нарочито шумно заворочался и принялся выбираться наружу. Разговор тут же смолк.

— Доброе утро, девушки.

— Доброе утро, — это ответила Ольга. Снежана буркнула что-то неразборчивое и отвернулась.

— О, я вижу, вы уже воды принесли! Тогда будем готовить завтрак.

Женя разжег огонь, повесил на таганок котел и демонстративно выпотрошил рюкзак.

— Давайте посчитаем наши запасы. Так, вот смотрите: пачка макарон, банка кильки в томате, банка сгущенки, полпакета риса, полбулки хлеба, полпачки чая, грамм сто сахара, немного сушек. Соли достаточно. Есть еще реквизированное у негров: вот вяленое мясо, наверное, грамм триста в сумме, и восемь лепешек, фиг знает из чего. Это все. То есть послезавтра кушать будет нечего. Давайте прикинем меню. Чай и сахар непринципиальны, заварить в кипятке можно и травки, здесь всего полно. Полкило макарон — это четыре полноценные порции. Или шесть урезанных. Четыреста грамм сухого риса — это примерно восемь порций. Ну, можно растянуть на десять. Вяленое мясо можно порезать кусками в рис и макароны. На третий день остаются только консервы и лепешки. Предлагаю сейчас сварить полпачки макарон с мясом, а потом я пойду осматривать окрестности.

— Это что значит, мы здесь будем болтаться до тех пор, пока все не сожрем? — выдала реплику Снежана, — Так, может, не будем тянуть? Быстрее все кончится — быстрее домой пойдем.

Видимо, блондинку ночное приключение ничему не научило.

— Если так не терпится, можешь идти хоть сейчас, я держать никого не собираюсь. Даже еды с собой дам.

— Куда же я пойду? Мне не в чем.

Она поболтала в воздухе босой исцарапанной ногой.

— Никаких проблем.

Вода закипела, Женя засыпал в котел макароны и мелко порезанное мясо.

— Оль, последи за котлом, я сейчас.

Дождался ответного "угу" и пошел по маршруту ночных приключений. Спасение тапочка не заняло много времени, и через несколько минут он уже вернулся к костру. Бросил добычу к ногам дамы, уселся на свое место и принялся за свою порцию завтрака.

Покончив с трапезой, Женя поднялся. Не то, чтобы ему хотелось куда-то идти, но ситуация настоятельно требовала действий. Опять же, эта Снежана... скоро один ее вид будет вызывать у него нервный тик.

— Значит, так, девчонки: я, как вчера говорил, собираюсь пробежаться вокруг лагеря на предмет каких-нибудь признаков присутствия человека. Еще схожу к тому месту, где вчера оставил негров. Может, уцелело что-то из одежды. Вернусь часов через пять-шесть. У вас остается обрез на всякий пожарный случай. Я тебе, Оля, покажу, как с ним обращаться, но надеюсь, что применять его по назначению тебе не придется. Постарайтесь не слишком шуметь — мало ли кто может ходить в этих местах. И очень хотелось бы, вернувшись, поесть чего-нибудь горячего.

Он сунул в карман анорака компас, пачку патронов и пустой трофейный рюкзачок — тащить возможную добычу, повесил на плечо дробовик и, попрощавшись, отправился по намеченному маршруту. То, что ответила ему только Ольга, его нисколько не задело.

Идти без груза — ружье не в счет — было легко. По крайней мере, много легче, чем под полным рюкзаком. Так же легко и думалось. Правда, мысли эти были вовсе не такими уж легкими. Как не крутись, а угроза голода вставала в полный рост. Выслеживать зверя, свежевать и прочее, что там полагается делать охотникам — ничего этого он не умел. Съедобных корешков практически не знал. Грибы-ягоды, это еще более-менее, но вот рано им еще, только через месяц пойдут. А этот месяц еще прожить надо. Рыба? Так для этого нужно еще речку найти, или какое-нибудь озеро. Утешает, что вода у них есть, а без еды человек с месяц протянуть вполне может. А, может, и повезет какую-нибудь зверюшку подстрелить. Вот только патронов-то у него... А сколько? Вчера он как-то не удосужился подсчитать.

Итак: пачку в десять штук он нашел у ручья, потом полтора десятка было россыпью в карманах у негров, еще пачка была в рюкзаке у второго. Дальше пять штук в помпе и два — в обрезе. Один ушел в негра, в итоге сорок один патрон. Казалось бы, немало. Но и не лишку. Если пытаться охотиться, то сколько патронов уйдет на хотя бы одного зверя? Допустим — раз он не стрелок и не охотник — пять выстрелов. Получается, восемь раз поохотиться. Хотя... это ж не тир, промазал — и зверь ушел. Запросто можно все сорок патронов впустую пожечь. А ведь есть еще негры, от которых надо как-то отбиваться. А еще могут быть крупные хищники, от которых и не убежишь, и палочкой, как от того хорька, не отмахнешься. Да неплохо было бы хоть капельку потренироваться в стрельбе. Вот и получается, что патронов, на самом деле, кот наплакал. И добыть еду охотой — это только при большом везении.

В общем, — резюмировал Женя — все плохо. Если сегодня он ничего не найдет, завтра надо будет урезать пайку. Хоть на день-два еще растянуть остатки продуктов. Да, не рассчитывал он на столько едоков. А еще говорят, что женщины едят помалу. Фиг там! Каждая навернула полную порцию гречи с тушенкой и не хрюкнула. Ну да, стрессы, физическая нагрузка и все такое прочее. Но сам факт! Свалились же на его голову. И никуда теперь не денешься, подписался кормить и защищать. Нет, Ольга ему, безусловно, нравилась. Против нее не было никаких возражений. Спокойная, умелая, ну и симпатичная, конечно. А вот Снежана... Фасад, конечно, шикарен. И формы выдающиеся, и фигура аппетитная, и на личико весьма даже ничего. Но все остальное... одно слово — блондинка. Ни ума, ни фантазии. Зато гонору — на троих достанет. И что самое печальное — она не просто дура, а дура упертая. Вбила себе в тупую башку дебильную идею. И не слышит абсолютно никаких возражений и доводов. Ишь какая, сбежать она решила! Да флаг ей в... руку и негра навстречу, сам он горевать точно не будет. Вот только одна она, конечно, никуда не дернется, разве что уговорит подружку. И это будет, наверное, даже к лучшему. Ольгу, правда, жаль. А с другой стороны — это для нее хороший тест на трезвость ума. Не выдержит, поддастся на уговоры, так и жалеть не стоит.

Ну да шут с ними обеими. Что дальше-то делать? Куда идти, куда девок вести, где еду добывать? Кстати, о еде: у вчерашних негров на двоих было продуктов совсем не лишку. На один-два дня, не больше. Это значит, что их база — лагерь, поселок ли, максимум в двух днях пути отсюда. Как-то это неуютно, жить по соседству с бандитами. Узнать бы, в какой стороне они обосновались и сместиться в противоположную хоть на день пути. А вообще... эх, узнать бы, где тут нормальные люди живут!

С такими мыслями Женя добрался до места вчерашней битвы. Немного промахнулся, но в конечном итоге вышел на памятную прогалину. Амбре стояло — мама не горюй. Остановившись поодаль с наветренной стороны, он некоторое время размышлял на предмет того, стоит ли идти к кустам и проверять то, что осталось от покойников. Делать это совершенно не хотелось. Кроме того, даже одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что от одежды негров ничего не осталось. За ночь разнокалиберная лесная живность изгрызла и растерзала все на клочки. Эти самые клочки вместе с мелкими косточками были живописно растасканы по траве вокруг кустов. А ведь мог бы и раньше сообразить, не пришлось бы бить ноги. Что ж, не можешь работать головой...

Приблизиться к месту пиршества Женя так и не решился. Обходя ароматизированные кусты по большому радиусу, чтобы меньше травмировать обоняние, он внимательно глядел под ноги, чтобы часом не наступить на какой-нибудь далеко утащенный кусок. Таких, собственно, было немного. Большая часть зверья предпочитала пировать, не отходя далеко от, так сказать, кассы. Тем не менее, чувство брезгливости заставляло держаться поодаль от столь малоаппетитного декора. Кусок кости, обрывок ткани, клочок бумаги, еще тряпка...

Бумага? Женя, не сразу отреагировал на находку. Когда же осознал, то остановился, как вкопанный. Вернулся на пару шагов назад, наклонился, стараясь не дышать. Свернутый в несколько раз лист обычной офисной бумаги был измазан кровью, изгрызен мелкими зубами и насквозь промочен росой. Женя двумя пальцами поднял находку и, брезгливо морщась, развернул. Когда-то это была карта, вернее, грубый, нарисованный карандашом от руки, план. Большая часть рисунка была безнадежно испорчена, а в центре листа была выгрызена изрядная дыра. Более-менее отчетливо можно было разобрать только два значка: рисунок дома у левой стороны листа, примерно посередине, и дерево с раздвоенной вершиной в верхнем левом углу. Да, найти бы вчера эту бумагу в целости, глядишь — сегодня бы не пришлось рыскать по лесу. А сейчас... Эту бумажку ни к местности не привязать, ни себя на ней определить. Впрочем, выкидывать находку Женя не стал. Сложил листок и убрал поглубже в карман. Заодно заметил себе на будущее: обыскивать тела нужно тщательней и раздевать сразу. Зачем раздевать? Затем, что жаба. И если уж он так круто попал, то ни один кусок ткани лишним не будет.

Аккуратно прибрав листок, Женя двинулся дальше. Маршрут был намечен заранее. Он прошел к тому месту, где накануне была привязана Снежана (чтоб ей сей же час сто раз икнулось), и завернул к северо-востоку, обходя по большой дуге свою палатку. Шел не слишком быстро, осматриваясь по сторонам, чтобы не пропустить ненароком чего-нибудь интересного или не напороться на очередных негров. Часа через три такой ходьбы, путь ему преградила сплошная полоса густого кустарника. Он поглядел вправо-влево и, не увидев прохода, вздохнул, поднял руки, прикрывая лицо, и принялся проламываться через колючки. А пробившись, оказался на самой обыкновенной грунтовке. На радостях он исполнил энергичный жест рукой, сопроводив его эмоциональным:

— Йеху-у-у!

И даже попытался сплясать что-то вроде того самого "тустепа", но тут же скривился: мышицы, были не согласны со столь буйным поведением.

Чуток успокоив эмоции, Женя принялся изучать подвернувшуюся под ноги дорогу. Судя по всему, по ней никто ни разу не ездил. По крайней мере, никаких следов ни от ботинок, ни от колес не обнаружилось. Широкая, ровная, без единой ямки, присыпанная красноватым гравием, дорога уходила в обе стороны, скрываясь за поворотами. И эта вот находка была во сто раз ценнее бумажки. Даже ребенку понятно: дороги строят люди, и они обязательно куда-то ведут. К жилью, например. Не бывает (по крайней мере, такие случаи не были известны Жене), чтобы посреди леса просто так проложили кусок грунтовки, начинающейся из ниоткуда и уходящей в никуда. Осталось выбрать направление. Направо, на восток — там негры. Туда сходить на разведку, наверное, стоит, но уж явно не сейчас. Значит, налево. Сразу побежать или девчонок тащить? Фиг знает, сколько эта дорога тянется. Но было бы неплохо до ночи еще немного отодвинуться от бандитских районов. Значит, нужно вернуться к палатке, перекусить и по дороге хоть километров пять протопать. А, может, и все десять — это не по лесу продираться.

Женя повернул и принялся ломиться сквозь кусты в обратном направлении. На радостях он развил такую скорость, что уже через полтора часа вышел к лагерю. Заодно оценил, как легко обнаружить их палатку по запаху дыма: он чувствовался, по меньшей мере, за километр. Позже к дыму костра добавился еще и дым от сигарет. Тоже неслабый демаскирующий фактор. Но когда радостный Женя вылетел к костру, он увидел картину, поразившую его до глубины души. Повернувшись спиной к подруге, Ольга сидела около костра, мешая что-то в котле. Рядом на вытащенном из палатки матрасе полулежала Снежана, курила трофейные сигареты и пила прямо из фляжки Женин коньяк. Радом с матрасом валялось несколько окурков, смятая пачка из-под дамских сигарет и пустая банка из-под сгущенки.

Кровь ударила Жене в голову.

— Ты... Ты... Да я... Да я сейчас с тобой не знаю что сделаю!

— Вот не знаешь, и не говори.

Это был удар под дых. Женя даже забыл, что не в его правилах было бить женщин. Кулаки сжались словно сами собой.

— Выдеру! Как сидорову козу!

— Шалунишка! Ну иди, отшлепай меня, проказник.

Женины глаза налились кровью. Он был в бешенстве, что тот бык. Разве что вот пена изо рта не шла.

— Ну вот что, сучка крашеная, вали отсюда, чтоб духу твоего тут не было! — проорал он.

— Вот еще! Ты обещал нас отсюда вывести, вот и выводи.

Блондинка демонстративно уселась на матрасе и отхлебнула из фляжки.

Женя понял, что этот раунд он проиграл. И если он не хочет оставаться мальчиком для битья, ему остается только пристрелить эту девку. Или придушить. Но сделать это ему не позволит его дурацкое воспитание, значит — все, конец. А та видя, что оппонент уже в ауте, добавила:

— Коньяк у тебя неплохой. А вот сигареты — полное дерьмо.

И, снисходительно улыбнувшись, прогнувшись так, чтобы грудь как следует обтянуло футболкой, протянула фляжку.

— На, выпей, расслабься, пока удар не хватил.

"Да она просто меня дразнит!" — внезапно понял Женя. И это открытие вдруг его успокоило. Дальнейшие действия просчитывались простой логикой. Раз его пытаются развести на эмоции, тогда он просто не станет вестись на все эти провокации. Полный игнор — вот его оружие! Отправить блондинку в пожизненный бан. Вообще-то, ему отчаянно хотелось просто выпороть нахальную девку, но такую попытку она запросто могла превратить в очередной цирковой номер. В своих силах Женя был не слишком уверен, а гоняться за Снежаной по поляне с ремнем — это уже изврат. Хрен с ним, с коньяком, да и на сгущенку можно рукой махнуть. Ему надо до темноты уйти по дороге подальше от негров, и он это сделает. А если эта туп... неумная женщина хочет покочевряжиться, то пусть остается здесь бухать. Пусть даже фляжку заберет, у него еще есть. Что ж, решение принято, нужно исполнять. И он равнодушно отвернулся от пьяной девицы.

Женя снял с плеча ружье, повесил на сучок дерева, подальше от блондинки. Подобрал разбросанный ею мусор, закинул в костер. Подошел к Ольге.

— Оль, у тебя уже сварилось? Давай поедим, да будем собираться. Чай вечером попьем.

Ольга кивнула, обернувшись лишь наполовину и не поднимая взгляда, но даже так было заметно, что глаза у нее покраснели, а веки припухли. Наверняка плакала и, скорее всего, довела ее до слез так называемая подруга. "Вот же лахудра!" — подумал Женя. — "Надо ставить эту кикимору на место, пока она не села на шею".

Обед сметали махом, только ложки стучали. Снежана управилась быстрее всех, несмотря на банку сгущенки, заточенную в одно жало. Теперь надо было обговорить с потенциальным союзником коварный план.

— Пойдем, Оль, сполоснем посуду?

— Да что там полоскать-то, я и сама справлюсь.

— Нет, так не годится. Ты и без того нынче поработала.

И пока она не успела возразить, покидал ложки-миски в котел и первым двинулся к ручейку. Ольга потопала следом.

Мыть посуду она все равно не дала, сама все сделала. А когда собрала чистое в отмытый котелок и собралась идти, Женя ее остановил.

— Погоди, Оль, поговорить надо.

Девушка потупилась, плечи ее опустились.

— Женя, ты прости пожалуйста...

— За что? — удивился тот.

— Ну как же, я ведь вчера за Снежку поручилась, а сегодня вон что вышло. Она вообще вразнос пошла. Ничего и никого слушать не хочет. Ты... я... в общем, если ты решишь ее выгнать, я не стану возражать.

Ну нифига себе! Если бы Женя умел свистеть, он бы присвистнул. Это как нужно было подругу оскорбить, что такого ей наговорить, какие мозоли оттоптать, чтобы вот так за полдня человека против себя восстановить! Впрочем, для него это было даже хорошо.

— Просто так выгнать не получится. Ты же слышала, я сегодня попытался.

— Ну да.

— Но у меня есть один план. Получится — будет Снежана твоя по одной половице ходить. А не получится — ты уж извини, вдвоем с тобой останемся. Ты как — согласна?

Ольга молча кивнула.

— Тогда слушай...

Они вышли на полянку, оживленно разговаривая.

— Ты думаешь, стоит сейчас сниматься? Уже время к вечеру.

— Уверен. Опять же, негры... Чем дальше от них, тем лучше.

— Но ведь это опять все сначала — костер, вода, палатка.

— Фигня. Воду возьмем с собой, на ужин-завтрак хватит. Дров здесь повсюду полно, а палатка ставится за пять минут.

— Ну тогда давай в темпе собираться.

— А я о чем! Сперва — палатку. Выгребай все изнутри, я за водой метнусь.

Когда женя вернулся, все вещи уже были аккуратно разложены: свернутые спальники, продукты, патроны и прочая мелочевка.

— Вот ты молодец! Давай теперь свернем тент.

Укладываясь, Женя исподволь посматривал на блондинку. Она сперва безразлично, потом подозрительно, а под конец и вовсе с тревогой наблюдала за процессом. Наконец, она не выдержала.

— Вы куда это собрались на ночь глядя?

Никто ей не ответил. Женя сосредоточенно складывал каркас палатки.

— Оль, давай теперь это скрутим. Давай пополам, теперь еще раз... Прижми хорошенько, чтобы воздух вышел. Ага, вот так. А теперь в чехол ее.

— Вы чего, из-за банки сгущенки?

Женя открыл клапан матраса, и Снежана плавно опустилась на землю. Дернув за край, стряхнул девушку на землю. Она кинулась было отнять лежанку, но сделать это босиком оказалось для нее проблематичным. Пришлось садиться прямо на траву и натягивать кроссовки, а матрас тем временем скрылся в недрах рюкзака.

— Оль, я тебе соберу в рюкзак килограммов на пять веса.

— Можно и больше, я помногу носила.

— Как скажешь. Тогда вот патроны, остатки продуктов и маленький спальник.

— Давай и матрас тоже.

— Если влезет.

Лагерь был свернут, рюкзаки собраны. На траве оставались только вещи Снежаны, четвертушка хлеба и банка килек.

— Ну вот и все, осталось только костер затушить. Отвернись, я по-пионерски.

Ольга отвернулась, а Женя, игнорируя присутствие блондинки, принялся заливать оставшиеся угли. Закончив процесс, он надел рюкзак, мельком удивившись, что закинул его на плечи сравнительно легко и с первой попытки, застегнул пояс, подтянул ремни. Тут до Снежаны начало доходить, что шутки кончились.

— Ты чего, за коньяк обиделся? Да я, как только в город вернусь, тебе ящик коньяка куплю!

Ей не только никто не ответил, но даже не обратил на нее никакого внимания.

— Пойдем, Оля. Нам пора. Все-таки тяжеловат рюкзак, быстро идти не получится. Ну да ладно, сколько успеем до сумерек, столько и пройдем.

Женя двинулся к дороге, Ольга — за ним. Вслед им прозвучал истерический вопль:

— Вы чего? Вы куда? Вы что, меня одну тут бросаете? Я же не знаю, куда... Я же... Ну и черт с вами, валите! И без вас обойдусь!

Но едва парочка скрылась за деревьями, блондинка подхватила свое барахло в охапку и кинулась следом.

— Подождите, я с вами!

Под рюкзаком Женя тащился до дороги все два часа, и это еще с получасовым отдыхом. Ольга исправно шла следом, периодически поглядывая назад, где, спотыкаясь и вполголоса матерясь, ковыляла Снежана.

Выбравшись на дорогу и немного передохнув, они, как и планировалось, повернули налево, на запад, подальше от негров. Здесь можно было идти не друг за другом, а рядом. Да и вообще шагать по твердой ровной поверхности — милое дело. Дыхание выровнялось, шаг прибавился, стало можно даже завязать беседу.

— Оль, ты обещала рассказать о себе.

— Да что там рассказывать, — смутилась та.

— Ну как же, ты ведь не вчера родилась.

— По твоим словам, как раз вчера, — парировала Ольга.

— Тогда расскажи о своей прошлой жизни. Или нет — расскажи про девушку по имени Оля, которая когда-то давно жила на одной далекой планете.

— Вот же ты словоблуд! Ну ладно, слушай. Только имей в виду — ничего интересного ты не услышишь.

Некоторое время Ольга собиралась с мыслями, потом начала:

— Тридцать два года назад в одной деревне родилась девочка. Росла, ходила в садик, потом училась в школе. После школы решила поступать в пединститут. Поступила на инъяз, переехала в город, жила в общаге. Случаем познакомилась с одинокой бабулькой, потом подружилась, переехала к ней жить, помогала, а когда та совсем слегла — дохаживала ее. А когда бабулька померла, оказалось, что она свою однушку переписала на эту девушку. Тут закончился институт, девушка пошла работать по специальности, но не сложилось. Надо было на что-то жить, и она пошла работать в городскую библиотеку. Там познакомилась с интересным молодым человеком и спустя недолгое время вышла за него замуж. И тут оказалось, что по жизни этот молодой человек полное дерьмо. Девушка пахала, как проклятая на двух работах, а он разругался с начальством, уволился и сел дома. Ладно бы еще, домашнюю работу на себя взял, так нет — то в телевизоре, то в игрушках, то в соцсетях. А по вечерам рассказывал, какой он замечательный и как ей повезло встретить такое сокровище. Однажды девушка вернулась домой раньше обычного, а ее супруг валяется в супружеской постели с какой-то девкой. Первой вылетела девка, даже не надев трусов, следом — сокровище вперед своих чемоданов. А наутро девушка подала заявление в ЗАГС и вскоре стала обычной разведенкой. Избавилась от лишней работы и стала простым библиотекарем.

— А почему именно библиотека? Разве та девушка не могла найти себе какую-нибудь работу пожирнее?

— А зачем? Зарплаты на жизнь вполне хватало. Запросы скромные, о "лексусе" и вилле на Канарах она не мечтала. Да и за "жирную" зарплату нужно бегать целыми днями с языком на плече. На себя времени совсем не остается. А тут и деньги платят — не такие большие, конечно, и время остается на хобби.

— Хобби — это толкинисты?

Ольга засмущалась.

— Ну да. Детство, конечно, но увлекает. Расскажи лучше о себе.

Женя в свою очередь замялся.

— Честно говоря, мне рассказывать еще меньше, чем тебе. Родился-учился-работал. Не был, не состоял, не привлекался.

— И все?

— В общем, все. Разве что тебе интересно, какой ролик я монтировал начальнику к новому году.

— И какой же?

— Да он решил приколоться, зазвать тридцать первого приятелей в баню. Ну я и делал для пьяной мужской компании нарезку жесткого порно.

— Фу!

— Согласен.

За разговорами дорога шла незаметно, и даже рюкзак, казалось, стал не таким тяжелым. И вдруг она кончилась. Обрывалась четкой, словно по линейке проведенной чертой, и в этом месте сразу же начинались кусты и деревья.

— не понял, — произнес Женя словно бы про себя. Постоял, потоптался, поглядел на небо. Солнце уже изрядно склонилось к закату, пора уже было думать о ночлеге. Но останавливаться на дороге — нет, не стоит. Все-таки лучше укрыться в лесу. По крайней мере, палатка не будет видна издалека. Кто знает, кого ночью черт принесет.

Подумав, решился и принялся проламываться сквозь заросли. Преодолел преграду, сделал еще пару шагов и резко остановился.

— Оль, ты это видишь или мне мерещится?

Ольга, едва не воткнувшаяся носом во впереди идущий рюкзак, встала рядом.

— Дом? — переспросила она.

— Значит, не мираж.

Впереди, метрах в двадцати, за массивными стволами сосен просвечивало солнце. И это солнце освещало какое-то строение. Подробности видны не были, но пусть даже будет полуразваленный сарай — это уже место, где можно обосноваться. Какой там рюкзак, какая там усталость! Эти двадцать метров Женя пробежал в секунду, и Ольга от него не отставала. Они остановились на границе леса, словно бы проведенной по циркулю. Ни обычных на опушке кустов, ни берез с осинами-рябинами. Просто вот тут вековые сосны, а сделай шаг — и окажешься на поляне, по колено в мягкой изумрудно-зеленой траве. А в центре поляны стоит здоровенный добротный рубленый дом из внушительных, в полобхвата, бревен.

— Кто-кто в теремочке живет? — пробормотал Женя, скидывая рюкзак.

— Посиди здесь. — обернулся он к спутнице.

Та молча кивнула. А Снежана, подобравшись сзади, постаралась спрятаться за спину подруги и старательно не отсвечивала.

Воспоминания о дорожной стычке прибавили осторожности. Взяв ружье наизготовку, Женя стал тихонько, насколько позволяла комплекция, обходить дом по краю поляны, вспоминая виденную в стрелялках тактику, и попутно осматривать находку.

Дом был большой. Рубленый в чашку пятистенок. Хорошо рубленый, между венцами ни щелочки нет. Зауголья ровные, бревна все одно к одному, как на токарном станке точеные. Но и не цилиндрованные, это он умел разобрать. Отец, светлая ему память, возил в свою родную деревню. Показывал, рассказывал, и что-то из этих рассказов даже осталось в памяти. Так вот, дом... Хотя какой это дом, скорее сарай, или амбар, или — да кто его знает, как его правильно назвать. Но не жилое строение, точно: окон в стенах нет. Только на чердаке под двускатной тесовой крышей маленькие окошки без рам и стекол. Но это не смотреть, это для вентиляции. В длинной стене сбоку крепкая дверь, запертая снаружи на железный засов. С торца — массивные ворота почти во всю стену, как у гаража. И тоже снаружи запертые. У одной из стен — навес, под ним верстак и небольшая поленница. Серьезное место. Вот только чье?

Сделав круг, Женя вернулся к Ольге. Мельком глянул на Снежану и, словно не заметив ее, накинул рюкзак на левое плечо и мотнул головой — мол, пойдем. У двери потоптался, поглядел вокруг — никого. Трава у порога не вытоптана, вокруг никаких не то, что тропинок — следов не видать. Подолбил в дверь.

— Эй, кто-нибудь дома? Эге-гей, хозяева!

В ответ тишина.

— Ну, тогда зайдем.

Он отодвинул засов и потянул дверную ручку.

В доме было темно и пусто. Ольга вошла внутрь, блондинка мышкой шмыгнула следом. Женя, помедлив несколько секунд, шагнул было за ними, но внезапно его что-то выдернуло из дверного проема, как пробку из бутылки. Короткий полет завершился традиционно — мордой о землю. От удара из легких, показалось, разом вылетел весь воздух. Но не успел Женя перевести дух, как его рвануло еще раз. На этот раз рывок лямки рюкзака просто перевернул его на спину, едва не вывихнув плечо. Первое, что он увидел — болтающийся над ним рюкзак. Совсем рядом остро пахло чем-то... опасным? Да, это определенно был запах опасности. Скорее инстинктивно, нежели осознанно, Женя принялся, энергично толкаясь ногами, выползать из-под рюкзака. Потом, повернувшись, на четвереньках отбежал в сторону и выпрямился, с удивлением обнаружив, что все еще сжимает в правой руке ружье. Громкое рычание совсем рядом заставило его резко повернуться. От увиденной картины его волосы встали дыбом, а спина заледенела. Рядом с ним, в пяти шагах стоял огромный зверь, настоящий монстр. Громадная кошка, раза в полтора больше того тигра, которого Женя когда-то давно видел в зоопарке. Под грязно-бурой без традиционных тигровых полос шкурой перекатывались могучие мышцы, короткий хвост яростно хлестал по бокам, а из пасти, словно сабли, торчали длинные изогнутые клыки. И в этой пасти, застряв клапаном между нижними клыками, болтался Женин рюкзак. Зверь, временно забыв о своей добыче, с глухим рычанием мотал головой, пытаясь освободиться от непонятного предмета. Может, в другой раз Женя попытался бы убежать, спрятаться, но раскрытая настежь дверь дома была сейчас недоступна и оттуда, из двери стеганул по ушам пронзительный женский визг.

Этот визг словно переключил программу, как давеча в кустах перед негром, страх чуть потеснился и стало возможным хоть немного соображать. "Так: кошка занята, на него не кидается, есть время прицелиться и выстрелить". Это промелькнуло в голове за доли секунды. Ружье в руках, цель рядом, с такого расстояния промахнуться невозможно в принципе. Женя еще чуть помедлил, выбирая, куда лучше стрелять, и тут в разрыве ткани, в самой пасти зверя он увидел оранжевый бок газового баллона. Баллон был почти полный — вместе с небольшой горелкой его подарили ему буквально в пятницу. Именно этот баллон и застрял между клыками, не давая монстру освободить пасть. Женя на всякий случай отпрыгнул на пару метров, и щелкнул предохранителем. "Стоматологи рекомендуют регулярно чистить зубы" — мстительно подумал он и нажал на спуск. Плечо больно лягнуло прикладом, грохот выстрела слился с грохотом взрыва. Следом раздался оглушительный рев, полный боли и ярости. Резко завоняло паленой шерстью. Голова хищника на мгновение окуталась оранжевым облаком пламени. Женино лицо обдало волной обжигающего жара. Он невольно зажмурился и отшатнулся, а когда открыл глаза, то увидел, что зверь, хоть и освободился от остатков рюкзака, отступил на несколько шагов и явно на какое-то время потерял ориентацию.

То, что Женя сделал дальше, он никак не мог себе после объяснить. То ли сработали какие-то первобытные гены, пресловутая "память предков", то ли где-то когда-то читанные охотничьи рассказы, то ли еще что, но в здравом уме и с холодным рассудком он бы никогда не решился это повторить. Передергивая на ходу затвор дробовика, он кинулся вперед, почти в упор всадил заряд картечи в сустав левой передней лапы хищника и вновь отскочил назад. Во все стороны полетели ошметки, наглядно демонстрируя разрушительную силу патрона двенадцатого калибра. Лапа подломилась, тигр повалился набок, оглашая окрестности жутким ревом, а Женя уже подскочил к нему с другой стороны. Под непрекращающийся визг, доносящийся из дома, жахнул еще, по задней лапе. Минус два! Тигр, обезумев от боли, рвался, пытаясь подняться, но каждый раз вновь валился на землю. А Женя, словно решив, что неуязвим, стоял в трех шагах, чуть опустив ствол ружья и пытался решить, куда надо стрелять, чтобы наверняка добить монстра. Про выстрел под лопатку он где-то когда-то слышал, но вот где у тигров лопатка, представлял себе лишь приблизительно, да и зверь лежал на левом боку. Тогда в голову.

— В горло!

Он обернулся. В дверях дома стояла Ольга с обрезом в руках и пыталась перекричать рычание и визг.

— В горло бей!

Поймать момент, когда зверь, трепыхаясь, подставит шею, оказалось не так-то просто. С первым выстрелом Женя поторопился. Картечь хлестнула по клыкастой морде, но получилось лишь высадить тигру глаз.

В магазине оставался только один патрон. Остальное у Ольги в доме, а туда надо еще как-то добраться. Нет, надо попадать! Секунды, которые понадобились, чтобы поймать нужный момент, показались Жене вечностью.

— Сейчас, сейчас, — шептал он себе.

Выждал. Поймал. Ружье громыхнуло, выплюнув порцию свинцовых шариков, и сейчас же оглушительный рев прервался, превратившись в тихое сипение, а под головой монстра появилась и стала быстро расти лужа крови.

Тигр еще трепыхался, разбрасывая лапами по поляне комья земли, но это была уже агония.

— Йо-хо-хо! — не удержался Женя.

Все еще возбужденный битвой, полный адреналина, он старательно обогнул подыхающего хищника и подошел к Ольге. Где-то за ее спиной прекратился визг. В проем двери высунулось бледное лицо Снежаны и тут же скрылось. Что-то тихо стукнуло о пол. Собственно, сама Ольга была не намного румянее своей подружки, а в глазах еще стоял недавно пережитый страх.

— Я так за тебя испугалась, — тихо сказала она. А потом уткнулась лицом Жене в плечо и заплакала. Молча, почти беззвучно, только плечи вздрагивали под футболкой. Целых две секунды растерявшийся герой топтался на месте. Наконец, сообразил: неловко, не выпуская ружья из рук, обнял женщину и притянул к себе. А она уронила на траву обрез, крепко обхватила Женю обеими руками и — словно плотину прорвало — разрыдалась в голос.

Женские слезы — страшная штука, гораздо страшнее десятка огромных тигров. Женя совсем растерялся. И, в состоянии полного ступора, свободной рукой гладил Ольгу по голове, плечам и приговаривал:

— Все уже хорошо, все кончилось, успокойся, бояться больше нечего...

Слезы унялись так же внезапно, как и начались. Ольга резко отстранилась. Сверкнув подтянутым животиком, вытерла подолом футболки покрасневшие глаза и, смущаясь, проговорила:

— Извини, накатило что-то... Расхвасталась, что сильная, а сама... Еще от прошлых страхов не отошла, а тут такое... Я как эту жуть увидела, так перепугалась, что чуть не померла.

— Так это ты с испуга за ружье схватилась?

— Я...

Она покраснела, как помидор.

— Я когда увидела тебя под этим страшилищем, думала, что уже все, что ты... в общем, я так на эту тварь разозлилсь, что мне захотелось ее пристрелить.

— Так ты разозлилась или испугалась? — съехидничал Женя.

— И то, и другое. Причем, одновременно. А ты вот не ценишь.

— Я очень даже ценю. Ты просто молодчина. На такое и мужик-то далеко не каждый способен.

— То есть, ты ставишь женщину ниже мужчины? — тут же нахмурилась Ольга.

— Нет, конечно!

Женя мысленно выругал себя за бестактность.

— Просто защита — это, все-таки, в первую очередь, мужское дело.

— Ну да, а когда мужики не справляются, за дело берутся женщины.

Ольга улыбнулась.

— А знаешь, кто это? — она кивнула на лежащую у порога тушу, переводя разговор на другую тему, — Махайрод. Ископаемая саблезубая кошка. Только все они вымерли несколько миллионов лет назад.

— Ну, видимо, здесь еще не вымерли. Что ж, еще один факт за то, что мы попали и это не Земля. А стрелять, судя по всему, придется научиться. И мне, и тебе. Раз тут такие киски бегают, без оружия вообще за порог выходить опасно. Фиг знает, какое еще чудо может встретиться на узкой тропинке. Да и негры эти, вдруг еще какого занесет? Давай-ка на всякий случай стволы перезарядим. Смотри, как это делается...

— Надо убрать тушку, — сказала Ольга, когда тигр перестал трепыхаться и затих.

— Может, завтра? — взмолился Женя. — У меня сил осталось только лежать!

Ольга уперла руки в бока.

— Вот смотри, — начала она перечислять. — Во-первых, туша лежит посередине поляны, мешает пройти. Во-вторых, портит пейзаж. В-третьих, под ним осталось твое барахло. В-четвертых, сейчас на улице тепло, он разлагаться начнет, вонь будет страшная.

Тут Женя спорить не стал, помнил визит на полянку с неграми. А Ольга продолжала:

— В-пятых, бесхозное мясо будет приманивать падальщиков и мелких хищников, а это уже угроза как минимум здоровью. В-шестых, это антисанитария. Налетят мухи, набегут крысы. А они переносят, в том числе, и чуму. Мне продолжать?

— Не надо.

Женя тяжело вздохнул.

— Только убирать нечем. Разве что обложить дровами и сжечь прямо здесь.

— Ты что! Еще и домик заодно спалишь. Да и вонять горелым мясом будет за версту. Его бы утащить метров хотя бы на сто и закопать.

— Закапывать тоже нечем. Разве что ножом.

— А, может, в доме что-нибудь подходящее найдется? Мы ведь даже не посмотрели.

Тут из дома донеслось:

— Вау!

Снежана, выкопав из Ольгиного рюкзачка трофейный фонарик, уже принялась за осмотр. Женя достал еще один и вместе с Ольгой присоединился.

Они находились в довольно большой комнате. В центре из дикого камня был сложен круглый очаг, над ним висел конус дымосбора, переходящий в трубу. У одной из стен стояли массивный стол и три крепких на вид табурета, у другой — длинная лавка. Дальние стены были сплошь заставлены стеллажами с какими-то коробками и ящиками, над столом была прибита полка с утварью. В перегородке устроена дверь на другую половину, в потолке — закрытый крышкой лаз на чердак. Неплохая такая база.

Двух небольших фонарей было недостаточно, чтобы как следует осветить комнату, но для осмотра штабелей и стеллажей вполне хватало. Содержимое можно было описать одним словом: сокровищница. Там было все. Продукты — крупы, мука, макароны, консервы, постное масло, печенье, чай, сахар, соль, специи. Одежда и обувь. Одеяла и постельное белье. Небольшая аптечка. В самом дальнем углу — два ящика вполне приличного вина. Для курильщиков — ящик болгарских сигарет. Керосиновые лампы с запасными фитилями и стеклами и фляга керосина. Ручной инструмент — молотки, топоры, пилы, стамески, рубанки. Гвозди и скобы. Ведра, спички, два бензогенератора, один на пять киловатт, другой маленький, киловаттный, провода, лампы, электроарматура. Два десятка небольших носимых раций. А вот и сельхозинвентарь: лопаты, грабли, вилы, пара литовок разного номера. В общем, борьба за выживание на ближайшее время была окончена. По крайней мере, голодная смерть им теперь не грозила.

Женя взял топор, подумал, присмотрел себе моток веревки и кусок полиэтиленовой пленки и пошел на дело, оставив женщин на хозяйстве. А из дома доносилось:

— Смотри, какая маечка! Как раз мой размер!

— Ого, туалетная бумага! Долой лопухи!

— Конфеты, прямо мои любимые, как по заказу!

"Женщины!" — снисходительно подумал Женя. Еще раз вздохнул и принялся за работу.

Дело было, в общем, простым и понятным: тушу надо расчленить на куски, посильные для транспортировки. Потом утащить куски в лес, потом закопать. Размахнись, рука! Раззудись, плечо!

Х-ха! Топор воткнулся в ногу тигра и застрял. Был вытащен, хотя и не без усилий.

Х-ха! В этот раз получилось лучше, но топор попал сантиметров на пять ниже. Или выше? Короче, не туда.

Как это учил в свое время инструктор? Женя приостановился, напряг извилины, выскребая из недр памяти то, чему когда-то учил инструктор. Встал, занес топор над головой, чуть присел, разгоняя железяку, в последний момент чуть добавил руками.

Х-ха! В предыдущие разрубы не попал, но результата добился: удалось откромсать изрядный кусок лапы. Фрагмент был уложен на пленку, к углам которой была привязана веревка, и на таких импровизированных санях утащен на подходящую полянку.

Главное — слегка приноровиться, и дело пошло. Где-то в доме шерудили девчонки — кажется, собирались топить очаг и греть воду. Вода, кстати, нашлась сравнительно недалеко. Небольшой ручеек разливался в крошечное озерцо, к которому от дома шла тропинка. Нетоптаная, заросшая невысокой травой, но несомненно тропинка. Но это Женю сейчас не волновало, он сражался с тигром второй и последний раз. И это было весьма неаппетитно. А что взять с человека, который об анатомии знает только то, что у каждого млекопитающего есть кости, мясо и внутренние органы? И не задумывается о том, что если рубануть тушу поперек, то из нее вываливаются кишки и прочая требуха, а из кишков вываливается, скажем так, завтрак.

Уже после третьей ходки его спина была мокрой, а к концу трудов он еле стоял на ногах. Присев на корточки, он привалился спиной к стволу высоченной сосны рядом с кучей окровавленного мяса. Два с половиной дня пешего пути и без того изрядно утомили его. А тут еще негры, тигры... Нет, прежде, чем копать, все же надо передохнуть и перекусить. Ольга, поди, уже чего-нибудь приготовила. Но странное дело: хотя Женя и устал, как никогда ранее, он был доволен сделанным. С усилием поднявшись на ноги, он, гордый собой, постарался выпрямиться и, расправив плечи, направился к дому. Но едва сделал несколько шагов, как сзади раздался голос:

— Подождите! Подождите пожалуйста!

Женя обернулся. К нему бежал молодой человек лет двадцати, в модных драных джинсах, белой рубашке навыпуск и белых же кроссовках. С разгона он чуть не налетел на дефрагментированного махайрода. Переменился в лице, судорожно сглотнул, бочком обошел кучу и уже шагом подошел к Жене. Поглядел на него, и отступил на шаг. Потом подумал, и отошел еще немного. Кажется, бегун уже пожалел о том, что прибежал. И теперь решал, что безопаснее: убежать обратно или все-таки задать вопрос. Наконец, он решился:

— Здравствуйте, — начал он, странно поглядывая на своего собеседника. — Подскажите, пожалуйста, как добраться до ближайшего поселка. Со мной случилось что-то непонятное: я ехал домой, задремал в автобусе, а проснулся — лес кругом. И телефон не работает.

— До ближайшего поселка ты уже, можно сказать, добрался. А связи тут нигде нет и не предвидится. Ты попал, парень.

— Куда попал? — не понял тот.

— Сюда попал. Пойдем, порубаем, заодно расскажу, что знаю.

В дом Женю не пустили. Нового знакомца пустили, а его нет.

В дверях встала Снежана, перегородила бюстом проход и тоном скучающей Мальвины заявила:

— Сперва умываться!

И небрежным жестом ткнула свеженаманикюренный ноготок, указывая направление.

Видимо, это было из разряда тех самых соломинок, что ломают хребет верблюдам. По крайней мере, Жениному терпению конец пришел однозначно. Не в его правилах было повышать голос на женщин, а о рукоприкладстве и вообще речи быть не могло, но все эти принципы одномоментно рухнули.

— Это что за нафиг? Ты, коза драная, что тут вообще делаешь? Тебя кто сюда звал? Ты еще за свои косяки не ответила, сучка крашеная! А теперь еще на меня вякаешь? Смеешь мне еще указывать?

Женин голос, начав почти с шепота, плавно нарастал почти до крика.

— Порешу нахрен, тварь! — рыкнул он, завершая тираду и принялся нашаривать отставленный в сторону топор.

Блондинка, видимо, прочитав в Жениных глазах свой приговор, побледнела, как мел, что-то пискнула и исчезла. Женя, полный кровожадных намерений, ринулся было за ней, и тут же уперся в выставленные вперед ладони Ольги.

— Тихо, тихо, успокойся! Да успокойся, тебе говорю!

Коня-не коня, но рассвирепевшего мужика русская женщина остановить сумела. Не сразу и не без труда, но справилась.

— Ты уже в состоянии воспринимать? — спросила она, увидев, что глаза программера принимают более-менее осмысленное выражение.

Тот неохотно кивнул.

— Не обижайся, но видок у тебя сейчас как у Фредди Крюгера. Будто ты весь день проработал на скотобойне. Тот еще мясник. Видел бы ты сейчас себя в зеркале! То-то Шурик весь из себя такой бледный, все на тебя косится и едва не заикается. Пойдем, я тебе полью, а потом ты в чистое переоденешься.

— Я сам, — буркнул Женя.

— Ну тогда вот тебе штаны и футболка, вот мыло и полотенце, вот тропинка. Сполоснись, переоденься и приходи. Я как раз стол накрою.

После водных процедур Женю уже не тянуло немедленно придушить блондинку. Впрочем, она благоразумно прикинулась ветошью и не отсвечивала.

— Я потом поем, — подала она голос из дальнего угла.

Стол был, можно сказать, роскошный. Мяса в каше было, наверное, вровень с крупой, к ароматному крепкому чаю было печенье. Был даже хлеб, пусть и из вакуумных упаковок. Сыр, колбаса — все, что нашлось в кладовочке. Женя рубал за троих, Шурик — новый компаньон — пытался не отстать и параллельно умудрялся трещать без перерыва. Какое-то время это воспринималось нормально: понятно же — перепугался парень, опять же, шок перенес неслабый. Но, опять, пора бы уже и успокоиться, но вот как-то он не успокаивался.

Молодого человека звали Александр. Ему было двадцать два года, он учился в московском ВУЗе на экономиста. Ехал с лекций домой, но вот не доехал. Обнаружил себя в лесу, впал в панику, а как чуть отошел от первого шока, пошел искать людей. Услышал выстрелы, двинулся на звук. Все это он бодрой скороговоркой сообщил уже дважды и было видно, что на этом не остановится. Впрочем, Женя уже переключился на другое, на то, что сейчас рассказывала ему Ольга:

— Вещи с поляны мы все собрали. Примерно половина выжила. Рюкзак, понятно, вдрызг, я его на заплатки оставила. Спальник твой тоже погиб. Палатка подлежит ремонту. Посуда выжила — железо, чего ему сделается. Ну, сам потом посмотришь. Запасов здесь куча, если даже на четверых считать — не на один месяц хватит.

— Угу, — согласился Женя, не переставая работать челюстями.

А еще я один момент отметила в самом начале.

Женя прикончил с чаем один бутерброд и принялся сооружать следующий.

— Какой же?

— В доме запахов нет. То есть, не было. В жилом доме всегда пахнет хозяевами, едой, живностью. В брошенном — плесенью, затхлостью, сыростью. А тут ни того, ни другого. Ничейный дом, не жил в нем никто.

— Ты думаешь? — с сомнением протянул Женя.

— Практически уверена.

— Тогда в нем будем жить мы. — А вторую комнату не смотрела?

— Нет, посчитала, что без тебя это будет неправильным. Да и некогда было, если честно.

— Тогда завтра, ладно? Чувствую, сегодня я уже буду не в силах.

Женя насытился, и отвалился от стола. И сразу же прорезался Шурик, который до сих пор воспринимался бубнящим фоном где-то на заднем плане:

— Три часа ходил по лесу, думал, что уже кранты. Никто не отзывается, телефон молчит. Ноги промочил, весь в паутине, какие-то ягоды нашел, а есть страшно — вдруг ядовитые. А тут вон что выясняется. А что, кроме вас совсем никого нигде нету?

Эта скороговорка внезапно стала раздражать.

— Есть негры. С обрезами. — резко ответил Женя. — Хочешь, покажу трупы?

— Трупы?

Шурик успел уже прийти в себя, на щеки вернулся румянец, но тут он снова стремительно побледнел. Да так, что даже при скромном освещении бросалось в глаза. Он покосился на ружье, стоящее рядом с Женей, и, видимо, что-то сообразил.

— Ну да, у них и отобрал. Вон, пусть Ольга тебе расскажет, как дело было. Ну, хорош сидеть. Уже вечер, а нужно тушку прикопать. Хватай, Шурик, лопату, пойдем тигру хоронить.

Закончили с делами уже в сумерках. Обходиться фонарями и без того было не слишком удобно, а сейчас стало и вовсе невозможно. Но были же керосиновые лампы! И устроены они оказались не слишком сложно. Гораздо сложнее было вытащить на улицу флягу с керосином. Ольга категорически не позволила заправлять лампы в доме.

— Ты сейчас наверняка прольешь, все завоняешь, а нам здесь спать! И вообще, посмотри тару поменьше — каждый раз флягу не натаскаешься, да и удобнее будет.

Сопротивляться не было никакой возможности, но и делать лишние движения категорически не хотелось. Нет, умом Женя понимал, что Ольга права. Но с другой стороны — вот ведь женщины! Столько нервов — негробандиты, звери, а она чуть оправилась и давай чистоту блюсти. Ну да куда денешься — нашел жестяной бидон с лейкой, с помощью Шурика отлил в него керосину из фляги, зажег лампы и прикрутил фитили, чтобы не коптили. Три семилинейные лампы хоть и тускловато, но приемлемо освещали комнату.

На стеллажах нашлись надувные матрасы, одеяла и даже простыни. Женя, едва добравшись до постели, буквально рухнул на нее. Казалось бы, после такого количества событий, переживаний и такого объема физической работы Женя должен был уснуть мгновенно. Но он вот уже с четверть часа крутился под одеялом, а сон все не шел. В голове, словно в странном кинематографе, прокручивались эпизоды прошедших дней: Черное лицо, превращающееся в красную кашу, оскаленная клыкастая пасть, кричащая Снежана, плачущая Ольга, испуганный Шурик... Сказал бы кто раньше, что он, Женя, всего за пару-тройку дней натворит таких делов — категорически не поверил бы. Да и в то, что он вдруг стал пусть мелким, но начальником, было трудно поверить. Но факт налицо: даже эта тупая... блондинка признала его право отдавать приказы. С одной стороны, это приятно грело самолюбие. Но ведь это же еще и ответственность! Случись что, все будут смотреть на него и ждать команды, решения, а он и за себя-то не всегда решить может, не то, что за других. Это пугало. Это же выходит, что если он чего-то не додумает, не доделает, кого-нибудь схарчит тигр. Или поймает негр. Бр-р-р! А кто другой в этих условиях может стать командиром? Снежана, Шурик? Да не смешите! Ольга? Вполне возможно, но она этого не сделает. Почему? Потому, что есть он. Похоже, он опять попал. И уже не дернуться, и не отвертеться. Вот завтра утром все сядут за стол и от него будут ждать плана, конкретных указаний, что делать дальше. А у него такого плана нет. А значит, надо думать.

Сидеть просто так на месте не получится. Запасы продуктов не бесконечны, да и спокойной жизни, скорее всего, не будет. Кто знает, откуда пришли эти негры и сколько их там еще осталось. Обязательно будут шляться, и хорошо, если мимо. А что, если на том клочке бумаги нарисован как раз этот дом? Значит, ходить будут точно. Кладовочка-то знатная, желающие отобрать запросто найдутся. Пару бы крепких мужиков, умеющих хорошо стрелять... Да где их взять! Но и бросать такое место просто так не хочется. Куда идти пока неизвестно. Ночевать в палатке в глухом лесу, когда тут такие киски бродят — невеликое удовольствие. Значит, пока можно, придется оставаться здесь и разведывать окрестности. Нужно сходить посмотреть, куда ведет дорога. И еще: если это все-таки тот самый дом, который нарисован на плане, то глянуть бы, что там под крестом у дерева с раздвоенной верхушкой.

Теперь об оружии. Сколько у них патронов? Утром был сорок один, На махайрода ушло пять штук, стало быть, осталось тридцать шесть. Учитывая ожидаемый расход, весьма негусто. И все-таки несколько штук придется потратить на учебу. Нужно, чтобы Ольга и Шурик хоть по разу попробовали выстрелить. Наверняка пригодится. Да и ему надо мало-мальски вспомнить навыки. Что-то еще он упустил... Вот! Вторая комната и чердак! Может, там еще что-нибудь есть. Итак, программа на завтра: первое — осмотр неосмотренного. Второе — учебные стрельбы, третье — поход налегке километров на пять по дороге. Теперь можно и спать.

День 4.

Утро началось с того, что Ольга погнала всех мужчин умываться. Женя, разумеется, прекрасно обошелся бы и без этого, но спорить с решительно настроенной женщиной было ему не по силам. Топать спросонья к ручью ужасно не хотелось, хотя в итоге и пришлось. "Надо бы умывальник повесить. Вроде, один такой был в куче барахла", — подумал он. — "И еще подобрать пару канистр, чтобы в доме запас воды был. А, собственно, у меня же теперь подчиненные есть. Вот пусть и тренируются, пока я на разведку пойду". Снежана с утра немного поскандалила — сперва из-за раннего, как она посчитала, подъема, потом — из-за принудительного похода к ручью, но, учуяв запах еды, тут же забыла все свои капризы.

После завтрака Женя озвучил программу на день и принялся за ее выполнение. Во второй половине дома был гараж, и он тоже не пустовал. Но содержимое его скорее озадачило, чем обрадовало. Понятно, три единицы техники лишними не будут. Но вот что за техника! Велосипед "ЗиФ", тяжелый, с жестким кожаным неудобным седлом. В точности такой, какой достался в наследство от деда. Кондовый и дубовый. Правду сказать, крепкий ужасно. Ну так еще бы — стальная рама, железные обода, деталей минимум, ломаться почти что нечему. Про мотоцикл "Ковровец", как написано в инструкции, модель К-125, он только слышал — мол, был такой. А вот про чудо советского военпрома, "брезентовый запорожец" ЛуАЗ 967М, Женя недавно, с неделю назад, даже смотрел передачу по телевизору. Машинка была забавной: разрабатывалась как транспортер переднего края, для доставки боеприпасов и вывоза раненых. Можно было даже опустить рулевую колонку и спинку водительского сиденья и рулить лежа. Можно даже пересекать водные преграды. Вот только неудобная — жуть. И для водителей, и для пассажиров. Ко всему этому великолепию прилагались запчасти, инструменты, инструкции и пять бочек бензина. Офигеть!

Женя ползал среди железок никак не меньше получаса. Потом позвал Ольгу.

— Смотри, все надписи по-русски, техника вся советская. Как специально для нас приготовлено.

— Я тебе больше скажу: все продукты — отечественные, ярлыки на одежде — все на русском. Даже вино — и то откуда-то из-под Краснодара. Как будто специально для нас подбирали.

— Хочешь сказать, такой русский набор? Национальный комплект?

— Именно.

— Вообще-то ты, наверное, права. Но тогда получается, что этот домик со всем содержимым нам специально подставили?

— Хм-м...

— И тигра тоже. Мол, сможешь справиться — получай домик со всем содержимым.

— И негров тоже подослал этот "кто-то"? Интересно, кто это так прикалывается?

— Да кто ж его знает. Но ведь как-то мы здесь оказались, ведь не сами собой. И вообще, это пока что теория.

— Ну да, теория, — отозвалась Ольга и, задумавшись, умолкла.

Лестницы в хозяйстве не обнаружилось, поэтому совместными усилиями под чердачный лаз подтащили стол, на стол водрузили табурет, а взгромоздившись на табурет, Женя легко пролез наверх. Не прошло и минуты, как в проеме лаза показалось его довольное лицо.

— Принимайте груз! — крикнул он, — Давайте, аккуратненько

После чего сверху были спущен рюкзак "Ермак", набитый патронами. Патроны пересчитали — 50 пачек по 10 штук. Половина пулевых, половина картечных. Вот это находка! Этого запаса вполне хватит на сотню тигров. Живем!

Стрелять Женя не умел. То есть, почти не умел. Когда-то в детстве бегал с пацанами в тир пулять из воздушки-переломки, потом в школе стрелял из мелкашки ТОЗ-8, даже сравнительно неплохо — выбивал из десяти выстрелов больше восьмидесяти очков. В старших классах разбирал и собирал автомат Калашникова и даже пострелял на сборах. Девять патронов, три одиночных выстрела и три очереди по два патрона. На этом оружейное образование заканчивалось. В армии Женя не служил. Теперь пришло время восполнить этот пробел. Тренироваться есть чем и есть из чего, на патроны можно не скупиться.

В стороне от дома было устроено стрельбище, из картонной коробки от консервов сделали мишень. Сам Женя отстрелялся на удивление прилично. Видимо, какие-то навыки еще остались. Шурик, на которого, если честно была надежда, отчаянно мазал из обреза, если только не стрелял в упор. А после пары выстрелов из помпы он заявил, что разбил плечо и больше стрелять не может. Снежана тоже, было, сунулась пострелять, но под жениным взглядом сникла и отошла в сторону. А вот Ольга удивила всех, даже себя саму.

Теперь можно было и на разведку. Женя сложил в маленький рюкзак пару бутербродов, флягу с водой и пачку патронов, повесил на пояс нож, а на плечо заряженное ружье, жестко обломал Снежану, возжелавшую составить ему компанию, и двинулся в путь. Чтобы не светиться и не сигать через кусты в случае чего, он решил идти не по дороге, а лесом вдоль нее.

Погода радовала. Летний лес представал во всей своей красе. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь кроны деревьев, заполняли пространство мягким зеленоватым светом. Воздух был напоен ароматами хвои, смолы, трав. Высоко над головой в ветвях вековых двухобхватных сосен шумел ветер, где-то кричали птицы. Толстый слой порыжелых сосновых иголок мягко пружинил под ногами. Идти было легко, и Женя сам не заметил, как отмахал пяток километров.

Вдруг дорога исчезла. Она просто упиралась в кусты и обрывалась. Женя сделал небольшой круг по лесу, не зная, куда идти дальше. Ничего. Еще один круг, пошире. И вот на втором круге он вдруг почувствовал принесенный ветром резкий запах бензина. Бензин? В лесу? Как минимум, стоило посмотреть, и Женя пошел в ту сторону, откуда дул ветер. Еще немного, и он вышел на другую дорогу. Она шла строго перпендикулярно первой. Дорога просматривалась примерно на километр в каждый конец, скрываясь за невысокими холмами. Женя сверился с компасом. Дорога, по которой он пришел, была ориентирована с запада на восток. А новая — с севера на юг. Получается, большая дорога находилась километрах в пяти с небольшим к востоку от дома. В зарослях кустарника, тянущихся вдоль дороги, Женя обнаружил источник запаха: большой двухместный квадроцикл с прицепом. Следопытом он не был, но попытаться все же стоило. Он походил вокруг, прикидывая расстояния и направления, отыскивая сломленные ветки и отпечатки ботинок. Найти удалось не слишком многое, но все сходилось к тому, что вчерашние негры, скорее всего, приехали как раз на этом квадрике. Приехали, побродили по лесу, услышали вопли Снежаны и пошли за добычей. Тот факт, что квадрик был тщательно спрятан, говорил о том, что негры не хотели, чтобы проезжающие по дороге люди его заметили. Из этого следовало два вывода: по дороге ездят не только негры. По крайней мере, не только эти негры. А еще — они приехали с некоей тайной миссией, а девушки стали лишь случайной добычей. Какое же дело было у этой сладкой парочки, и гадать не стоило. Их дом. Видимо, случайно нашли, а теперь приехали вывезти добычу. Вот только им нынче не повезло, зато повезло Жене и девочкам.

Некоторое время Женя стоял на обочине, решая, что делать дальше. Идти за инструментом и Шуриком, чтобы реквизировать транспорт? Отогнать квадр подальше, чтобы не привлекать внимания? Прогуляться еще немного вдоль второй дороги? А в какую сторону? Женя колебался. Но вдруг с левой от него стороны, с севера, на вершине холма показалась черная точка. Женя дернулся было навстречу, но вовремя вспомнил позавчерашний день. Несколько шагов назад, и ветви придорожных кустов скрыли его от посторонних глаз.

Через несколько минут точка превратилась в квадроцикл с прицепом, точно такой же, что был спрятан в кустах. На нем сидели два негра, оба с помповыми ружьями, на вид — точно такими же, как и у Жени. Квадр тянул за собой прицеп. В кузове прицепа была установлена деревянная клетка, в которой сидели люди.

Квадрик остановился. Негры слезли с сидений и подошли к прицепу. Один из них поднял ружье нацелившись в сидевших в клетке людей, другой открыл дверь клетки и быстро отошел в сторону. На дорогу один за другим вылезли из прицепа оборванные изможденные люди, явно пленники. Ноги у них были связаны веревками так, чтобы они не могли делать широкие шаги. Повинуясь взмаху ружья и короткому приказу, они взяли топоры и пилы и двинулись в ту сторону, где сидел Женя. Тот, стараясь не шуметь, отступил подальше. Чего гадать — негры явно приехали забрать все то, что лежит в доме, но для этого сперва было нужно прорубить просеку, чтобы можно было проехать на квадре.

Отдавать добро нисколько не хотелось, да и оставлять людей в плену тоже. Он хотел пару мужиков? Вот ему четверо. Вряд ли они у негров так уж счастливы и вполне возможно, что хотя бы кто-то из них захочет остаться с ним. Опять же, они здесь, в этом мире, находятся намного дольше, знают о местных раскладах больше, и в благодарность за спасение вполне могут поделиться информацией. Да и по географии просветят. Женя хотел найти информацию? Вот она, осталось только взять. Даже если останутся все четверо, еды на складе хватит надолго, а там найдутся и другие источники пропитания. В общем, все резоны рискнуть. Вот только как провернуть это дело? Хоть бы с одним перекинуться словом... Но расстояние большое, а охранники бдят. Самому завалить обоих нереально. Одного он подстрелит, а с другим потом как? Скроется в лесу и ищи его потом, гонки да перестрелки устраивай. А то еще начнет пленников убивать. Сходить за помощью? Час туда, час обратно. Но придется Ольгу брать, на Шурика надежды мало, а от Снежаны и вовсе только головняки. Опять же, придется ставить женщину под возможную пулю, а этого очень сильно не хочется. К тому же, сколько успеют прорубить к тому времени? А с другой стороны, если встретить их у дома, можно как следует подготовиться, да и с дороги выстрелы меньше слышно будет.

Решившись, он как мог быстро порысил назад. Но, не пройдя и сотни метров, увидел сквозь кусты Снежану, бодро топающую по дороге и донельзя фальшиво напевающую какой-то из дебильных попсовых шлягеров. За плечами на палке болтался узелок. Эта пасторальная картинка вновь вызвала у Жени желание от души выпороть идиотку. "Вот же тупая киздень! Не иначе, как с Ольгой поцапалась и опять взбрыкнула. И не крикнуть ведь, не предупредить. Негры услышат, обоих тогда зацапают..."

Негры, конечно же, услышали. Один из них остался караулить и подгонять рабов, а другой пошел навстречу блондинке. Увидев перед собой здоровенного негра с ружьем, она замерла, не пытаясь ни крикнуть, ни убежать. Узелок упал на дорогу. Негр захохотал, довольный произведенным эффектом, завернул Снежане руку за спину и погнал ее впереди себя через перелесок к своему напарнику. Что-то весело сказал ему, затем нагнул блондинку у ближайшей сосны, связав ей запястья по другую сторону дерева. Со стороны казалось, что она страстно обнимает ствол. Полюбовавшись видом, негр сдернул с жертвы штаны и, отложив ружье в сторону, стал пристраиваться сзади. Сообразив, наконец, что ее ожидает, она запищала что-то протестующее и попыталась брыкнуть ногой, но тут же получила хорошую затрещину. "Да это же шанс!" — сообразил Женя. Осторожно, стараясь раньше времени не шумнуть, он передвинулся так, чтобы хорошо видеть обоих бандитов. Встал на колено, тщательно прицелился в того, который остался охранять и выстрелил. Тридцать семь граммов свинца, влетевшие между лопаток, буквально швырнули негра на землю. Второй, тут же отлепившись от пленницы, потянулся было за ружьем, но, запутавшись в спущенных штанах, упал. У Жени было достаточно времени, чтобы передернуть затвор и, подбежав ближе, прицелиться наверняка. Собственно, с этого расстояния и целиться-то особо было не нужно. В последнюю секунду негр на четвереньках дополз до оружия и повернулся к своему противнику, но поднять ружье уже не успел. Женя и сам удивился, насколько спокойно он готовился стрелять в человека. Прямо как в компьютерной игре. Направил ствол в голову врагу и пустил тяжелую ружейную пулю прямо между глаз, чтобы не портить ценную одежду. Вот только такого эффекта не ожидал. Голова негра словно взорвалась, разбрасывая содержимое по периметру. И опять из всех эмоций только мысль: "Весь шмот испоганил. Хорошо еще, дырок не наделал". Сам Женя стоял достаточно далеко, но вот стройные обнаженные ноги и аппетитные филеи Снежаны основательно забрызгало кровью и мозгами. Она судорожно всхлипнула и обмякла.

Женя повернулся к рабам, теперь уже бывшим. Они стояли врассыпную, а один, более крепкий, чем другие, уже пытался подобраться к ружью первого покойника. Поняв, что его маневр обнаружен, он замер и, как и трое других, настороженно ждал, что будет дальше. А Женя поставил "помпу" на предохранитель, повесил на плечо и совсем обыденно объявил:

— Все, вы свободны.

Наступила пауза. Люди смотрели на Женю, Женя смотрел на людей. "Может, они не понимают по-русски?" — подумал он и повторил по-английски:

— You are free.

Вроде бы не ошибся, правильно сказал, а они все молчат. Других языков Женя не знал, а потому пожал плечами, шагнул к крайнему, подобрал ружье убитого негра. Так, на всякий случай. Кто ж знает, что он сделает, взявши его в руки. А ну как пальнет! Судя по досадливому выражению, явственно проступившему на лице человека, поступил правильно. Затем вынул нож у убитого и бросил его под ноги тому, кто показался слабее других. Отошел в сторону, присел на корточки и стал ждать. Через пару минут его осенило: да они же голодные! Он хлопнул себя по лбу, распотрошил рюкзак, аккуратно разделил бутерброды на четыре части и разложил на земле на поближе к людям. Рядом положил флягу. Отступил назад, снова присел. И опять тишина. Они что, думают, что это какая-то провокация? Тут позади него раздался жалобный вопль:

— Долго мне еще тут стоять?

— До следующего негра! — рявкнул на нее Женя. — Пока, мля, мозги из задницы обратно в голову не стекут!

— Ну мне же неудобно!

— Неудобно спать на потолке. А ты, овца, за свою дурость страдаешь. Вот и страдай по полной.

Женя повернулся к освобожденной им четверке, а за его спиной начался скулеж и тихие подвывания.

— Мать вашу растудыть, и долго я буду тут ждать?

Один из пленников, тот самый, что подбирался к ружью, среднего роста мужичок с грязной короткой бородкой, местами сохранившей русый цвет, осторожно спросил на чистейшем русском языке:

— Ты что, русский? Из России?

— Нет, млин, нигер губастый. А то ты не видишь! Конечно из России.

— Вот прям из настоящей России?

Женя тормознул.

— А что, есть какая-то другая? Я знаю только одну.

Мужичок замолчал, запустил руку под рубаху, остервенело почесался. Потом продолжил:

— А здесь ты откуда?

— Погулять, млин, вышел. На негров поохотиться. Вон, на живца.

— Я серьезно спрашиваю.

— А я что, шучу? На разведку пошел, вас встретил. Решил доброе дело сделать. И где, собственно, благодарность?

— Так ты что, из-за нас просто так негров пострелял?

— Ну наконец-то!

— Из России! — заорал вдруг мужик! — Опупеть, настоящий живой русский! Земеля! — и кинулся обниматься. Кинулся, и тут же упал, запутавшись в веревках.

— Раскудрить твою бабушку через коромысло!

Он снова вскочил и, уже осторожней, подбежал к Жене.

— Freiheit! Die Russen! Freiheit! — крикнул он остальным.

— Они что, немцы? — переспросил Женя, тщетно пытаясь отстраниться.

— Немцы, немцы. Потом все расскажу. Нет, ну надо же!

Веревки на ногах были разрезаны в мгновение ока. А в следующее мгновение на Жене повисли еще трое. Его обнимали, хлопали по плечам с воплями:

— Die Russen! Kamerad!

И тут раздалось возмущенно-обиженное:

— А про меня забыли, да?

Женя и впрямь успел забыть о Снежане.

— Мужики, перекусите пока. Вот буты, с собой просто больше ничего нет. А я пока с этой клушей разберусь. Он разрезал путы на ее руках и помог натянуть заляпанные кровью штаны. Выглядела блондинка весьма бледно. Ноги ее подгибались и стоять более-менее прямо она могла, только держась за дерево. Вот она и стояла, стараясь не глядеть в ту сторону, где лежал обезглавленный негр.

— Ты, помнится, языки знаешь?— спросил ее Женя.

— Ну да.

Медленно, но верно жертва негров и собственного идиотизма приходила в сознание.

— Надо с немцами говорить, а я в языке не силен. Переводить сможешь?

— Угу, — кивнула она.

— Тогда пойдем.

Переводила она действительно бойко, трещала, как из пулемета, и дело сразу пошло на лад:

— Вот что, мужики, — вещал Женя, — у меня тут недалеко, километрах в пяти, дом. В нем горячая еда, нормальная постель и вообще человеческие условия. Только вот эти негры, что вас привезли, как раз туда и намылились. Теперь надо бы решить, что с этим всем делать.

Посовещавшись, решили просеку дорубить и квадры спрятать рядом с домом. Там можно хотя бы выставить часового и охранять свое имущество. Оклемавшуюся Снежану отправили обратно с новостями и с наказом варить много еды и греть много воды для мытья и бритья. А оставшиеся впятером взялись за работу.

Не зря говорят, что производительность подневольного труда самая низкая. Освободившись от веревок и надсмотрщиков, люди работали, не жалея сил. В кратчайшее время через перелесок пролегла неширокая дорога — только-только проехать машине. Убитых негров избавили от всего имущества вплоть до белья, и, утащив подальше в лес, прикрыли ветками, а затем на двух квадрах двинулись навстречу бане и ужину.

Заслышав тарахтение моторов, весь личный состав гарнизона вышел встречать своего командира и его гостей.

— Meine Herren, Ich lade Sie ein, in unserer bescheidenen behausung, — выдала фразу Ольга. "Ну да, она ведь тоже закончила инъяз" — сообразил Женя.

Сам он ни слова не понял, зато поняли немцы. Высокий блондин в черных рваных берцах и лохмотьях явно армейского происхождения изысканным жестом приложился к ручке хозяйки.

— Danke, frДulein...

— Ольга.

— Ich bin...

Из начавшегося диалога Женя понял лишь одно: гости в надежных руках, и отправился вместе с Шуриком прятать квадры и прицепы. Спасенных людей проводили в дом, предоставили им горячую воду, бритвы, ножницы, аптечку и чистую одежду. Лохмотья бывших пленников сожгли. Как сказала Ольга, в своем доме она антисанитарии не потерпит. И через час к ужину за большим столом собрались уже отмытые, постриженные, выбритые, подлеченные люди вполне цивилизованного вида. Только чрезмерная худоба, да особое выражение глаз выдавало в них недавних пленников.

Ольга расстаралась. Она до полусмерти загоняла что Шурика, что присмиревшую Снежану, но стол накрыла шикарный. Не пожалевши запасов. Сыр и колбаса, шпроты и красная икра, да и просто рис пополам с тушенкой. В общем, было богато, но немного. Это Женя и сам понимал: нельзя сразу после голодовки нажираться. Хотя гости старались соблюдать приличия, это у них получалось неважно. Но сейчас никому бы и в голову не пришло упрекнуть их в этом.

Люди наелись, напились, вымылись, хоть и не в бане, и сейчас самое время было начать их спрашивать. К Жениным услугам нынче было целых два переводчика, вернее, переводчицы. Правда, Снежана норовила отсесть подальше и, кажется вообще пыталась превратиться в невидимку. Женя примерно составил в уме перечень вопросов, которые хотел бы задать. Он уже почти что открыл рот, но тут, в самом начале беседы его ожидало душевное потрясение. Один из немцев, тот, что выглядел старше других, поднялся, откашлялся, и начал вещать. Ольга тут же принялась переводить, и по мере того, как она переводила. Ее глаза становились все круглее и круглее. Впрочем, Женя отставал от нее ненамного. Вот, что выдал немец:

— Уважаемый Ойген. Мы посовещались между собой и просим принять нас в вашу группу.

Дар речи, как и способность соображать, к "предводителю" вернулся не сразу. Некоторое время он блеял что-то настолько невразумительное, что девушки даже не стали это переводить, но потом собрался с мыслями. На такой вариант он не рассчитывал, и даже не надеялся. Хотя, если подумать, среди них четверых лидер, формальный и неформальный, именно он. Так что вполне естественно, что именно к нему и обращаются люди с подобным предложением. И все равно, это было так неожиданно, что он растерялся, да и вообще не видел себя в начальниках и в глубине души надеялся, что кто-нибудь из новеньких снимет с него этот груз.

— Я не против, — промямлил он, — Но, может быть, кто-то из вас лучше справится с этим?

— Нет, Ойген, мы все простые люди, такие же, как и вы. Но вы смогли добыть все это богатство, — он обвел рукой вокруг, — и защитить его от негров и зверей. Вы собрали вокруг себя людей. Так что будет правильно, если это мы присоединимся к вам. Кроме того, по трофейному праву все эти вещи и оружие сейчас принадлежат вам, и только вы вправе ими распоряжаться. Фроляйн Ольга рассказала нам о том, как вы сражались с африканцами и с гигантским тигром. Мы и сами видели вас, так сказать, в деле и, не сомневайтесь, оценили ваши действия по достоинству. По нашему общему решению мы признаем ваше старшинство над нами и согласны выполнять ваши распоряжения.

Немец сбавил градус пафоса.

— Есть еще одно обстоятельство, герр Ойген.

— Какое же?

— Вам чертовски везет. Мы все понимаем, что вы никогда не командовали людьми, и что вы не умеете воевать, но вы везучий человек. В свое время, когда мы попали сюда, у нас было все — и оружие, и припасы. И мы лишились всего. А вы, напротив, начав почти с нуля добыли оружие, захватили хорошую базу и даже смогли выручить нас. Поверьте, можно научиться руководить, можно выучить военные хитрости, но вот везению научиться нельзя. Так что не тушуйтесь, mein Hauptmann, делайте свое дело.

Немец закончил речь, сел обратно за стол и, совершенно неожиданно, подмигнул свежеиспеченному начальнику.

— Э-э-э... спасибо, — выдавил, наконец, Женя. — Тогда, может, познакомимся?

В добытом на одной из полок блокнотике у него уже были четыре записи. Самое время было их дополнить. Вот что у него в итоге получилось:

— Каплин Евгений Михайлович, программист, 41 год.

— Шушунова Ольга Валентиновна, библиотекарь, 32 года.

— Пискунова Снежана Феоктистовна, хозяйка турагентства, 32 года.

— Сорокин Александр Семенович, студент-экономист, 22 года.

— Вальдо Циммер, механик, 37 лет

— Ганс Грубер, плотник. 29 лет.

— Клаус Лори, солдат, 28 лет

— Смыков Григорий Сергеевич, геолог, 32 года

Женя закончил записывать и убрал блокнот.

— Господа, вы тут уже давно. По крайней мере, намного дольше нас всех. Вы не могли бы рассказать немного о себе и об этом месте?

— Охотно.

Ганс Грубер допил свой чай и поставил кружку на стол.

— Я родом из Маркдорфа, что неподалеку от Равенсбурга. — начал он. — Меня забросили сюда, на платформу 5, в самом начале, вместе с другими немцами.

— Ганс, прости, что я перебиваю, — вмешался Женя, — а что это такое — платформа 5?

— Так было написано в бумаге, которую нам оставила теми, кто нас сюда поместил. Скорее всего, это название мира, или планеты, на которой мы все очутились. По крайней мере, мы все решили, что это именно так.

Услышав это, Женя бросил уничтожающий взгляд на Снежану. Та и без того сидела тише воды, ниже травы, а сейчас и вовсе готова была немедленно провалиться сквозь землю или, хотя бы, спрятаться под стол.

— Ты говорил, "мы", — вновь повернулся он к Гансу. — Вас было много?

— Не то, чтобы много, но и не мало. Всего сто двадцать человек. Но тот, кому было предписано встать во главе анклава, к сожалению, умер: сердце не выдержало. И мы остались без канала снабжения.

— Канал снабжения? — опять переспросил Женя. — А это что такое?

— Да, у всех групп, которые появились на этой земле первыми, есть канал снабжения, по триста килограмм чего хочешь в день. Но вот нам не повезло. К счастью, нашелся человек, который имел достаточно ума и смелости. Его звали Ульф Курцбах. Он стал нашим бургомистром. Господь свидетель, мы выжили только благодаря ему. Оружия у нас почти не было, всего лишь несколько дробовиков, да и патронов было немного, а в лесах, как вы сами видели, полно хищников. Огромные медведи, волки в полтора раза крупнее обычных. Был даже один жуткий ископаемый монстр, втрое крупнее того большого медведя. А у нас — только самодельные луки. Не было почти никаких запасов. Нам дали несколько автомобилей, но к ним почти не было бензина. Но мы все же нашли выход из этой безвыходной ситуации. Мы выдолбили лодки, научились ловить рыбу, охотились с луками и копьями на кабанов и косуль. Жизнь почти уже наладилась, но тут стали появляться африканцы. Все они были с огнестрельным оружием. Сперва вот с такими хаудахами, — он кивнул на Женин обрез, — а потом и с помповыми ружьями. Я ловил рыбу с одним парнем из Мюнхена. У нас был хороший улов, всему анклаву хватило бы дня на три. Мы, помню, очень радовались этому. А когда причалили к берегу, уже почти у самого дома, нас поймали и увели. Прямо рядом с замком, на виду у наших. Так я стал рабом у негров, и несколько лет до сегодняшнего дня прожил в рабстве.

— А у вас был замок?

"Ни хрена себе, тут и замки есть!" Удивлению Жени, казалось, не было предела.

— Да, а я разве забыл сказать? Нас всех перенесло в самый настоящий замок, со стенами и башнями. Мы назвали его Берлин.

— А ты не мог бы нарисовать что-нибудь вроде карты или плана этой местности? — спросил он. — Мы ведь до сих пор ничего не знаем о мире, в который нас забросило и о том месте, где мы сейчас находимся.

— Лучше, я это сделаю, — вмешался Клаус Лори, высокий голубоглазый блондин с характерной скандинавской внешностью.

Он взял лист бумаги и карандаш и начал рисовать, попутно комментируя.

— Вот здесь — Швейцария, Берн. Он стоит на берегу Рейна. Здешний Рейн намного больше того, старого. Вниз по течению, километров двести к югу, поселились индусы. От Берна на запад идет дорога до замка Берлин. Берлин тоже стоит на реке, только течет она не с севера на юг, как Рейн, а с востока на запад.

— Мы назвали ее Шпрее, — вмешался Грубер.

— Ага.

Клаус подписал название.

— А примерно посередине между ними, вот здесь — он обозначил точку — африканский анклав, Аддис-Абеба.

— Эфиопия?

— Она самая. Я швейцарец, родом из Базеля, того, что на старой Земле. Я служил в армии анклава Берн рядовым. Мы патрулируем километров двадцать дороги от Берна в сторону Аддис-Абебы. И однажды патруль, в котором был я, попал в засаду. Наш джип обстреляли, напарник убили сразу, а мне пуля попала вскользь по голове, оглушила. Очнулся я уже в плену.

Швейцарец вздохнул, видимо, заново переживая те события, и продолжил:

— Нам, в смысле, Берну, изначально повезло больше, чем Берлину. Мы смогли организоваться и защитить себя. Соседство с эфиопами вышло, конечно, весьма беспокойное, приходится постоянно быть начеку. На поселение они не осмеливаются нападать, но одиночки и даже небольшие группы сильно рискуют, удаляясь от наших блок-постов.

— Клаус, а ты можешь хотя бы примерно показать, где мы сейчас находимся? — спросил Женя.

— Примерно, вот здесь. — Швейцарец поставил карандашом отметку.— Как я уже говорил, Берн, Аддис-Абебу и Берлин соединяет дорога. От нее примерно посередине между Аддис-Абебой и Берлином отходит ответвление на юг. Судя по времени поездки, вот тут находится поселок, где нас держали. Собственно, поселок — это слишком сильно сказано. В нем несколько хижин и здание rohstoffvorrДte... склада, такое же, как это. В нем живут вождь и его жены. От поселка нас везли сюда примерно час, это около тридцати — сорока километров. Два дня назад пришел один из разведчиков, рассказал про ваш дом, и сюда сразу отправили двух человек, чтобы охранять место. А мы поехали вывозить добро.

— Поня-атно, — протянул Женя. — Видимо, как раз те двое встретились нам позавчера. А это значит, что у ваших бывших хозяев недостает уже четверых. Вальдо, твоя очередь.

— Я был механиком в Аугсбурге, — начал свой рассказ Вальдо Циммер. У меня была своя небольшая автомастерская. Люблю, знаете ли, машины. У меня в гараже стоял Хорьх-850, я сам, своими руками восстановил его из кучи ржавого металлолома. И даже из Берлина приезжали киношники, чтобы арендовать его для съемок.

— Вальдо, ты про машины рассказать еще успеешь, — остановил его Грубер. Ты про негров давай.

— Простите, — повинился механик. — Ну так вот: меня, жену и еще двадцать два человека закинуло сюда на берег какой-то реки. Там был целый пустой поселок, как будто специально поставленный для нас. Четыре крепких деревянных дома и склад, подобный этому. Мы стали обживаться, начали пахать землю, сажать огороды, но в одну из ночей на нас напали африканцы. Они застали нас врасплох, мы не ждали нападения. Да и оружия у нас было немного. Несколько человек пытались сопротивляться, их застрелили. А остальных угнали в рабство, разбросали по разным поселкам. Мы с женой попали в одно поселение. Это было с одной стороны хорошо, потому что мы могли быть хоть и не близко, но рядом. А с другой — это было очень тяжело — видеть, что с ней ежедневно вытворяют эти мерзавцы. Вот, собственно, и все. Сегодня утром нас повезли на работы, и вы так удачно нас освободили.

— Так, значит, африканских поселков несколько? А сколько всего?

— Мы точно не знаем, но наверняка не меньше пяти. Один поселок — одно племя. Но в Эфиопии племен масса. Кто знает, сколько всего здесь этих поселков!

— А сколько негров в поселке?

— Вначале было столько же, сколько и нас, двадцать четыре человека. Десять мужчин, десять женщин и четверо детей.

— Это получается, если пять поселков, то полста бойцов? Да, внушает...

Женя перевел взгляд на последнего из "новеньких", единственного среди них русского. Тот не стал дожидаться приглашения, и заговорил сам:

— Я здесь совсем недавно, всего несколько дней. Сидел в парке на лавочке, грелся на солнце, задремал. Вдруг обнаружил себя посреди леса. Пока пытался очухаться, понять, что к чему, набежали эти... коварные зусулы, завернули ласты и увели.

— Кто-кто?

— Да негры эти. Помнишь, когда-то была по телеку такая смешная передача? Там как раз и словечко это появилось. Ну и прилипло.

— Что-то такое было, да.

— Ну вот.

Женя задумался. Полсотни негров в относительной близости — это опасно. Да им и десятка хватит. Он как-то смотрел телевизор, как раз показывали этих эфиопов. Так там у каждого под кроватью АКМ лежал, стрелки все прекрасные. Насчет тактики боя — неизвестно, но проверять что-то не хотелось.

— Герр Ойген...

Голос Циммера выдернул его из раздумий.

— Что, Вальдо?

— Моя жена... она осталась там, у негров. У вас есть оружие. Может быть, мы сможем освободить остальных?

— А сколько там еще людей?

— Пятеро. Двое мужчин, но они совсем плохи, их даже прекратили кормить. И еще три женщины, одна из них моя жена.

— Сколько сейчас людей в племени?

— Теперь, получается, семнадцать человек. — присоединился к разговору швейцарец. — Считая тех четверых, что убил ты, Ойген, выходит шестеро мужчин, девять женщин и трое детей. Один разведчик четыре дня назад ушел в эти края и до сих пор не вернулся. Его напарник пришел, рассказал про этот вот склад, а сам он решил сходить еще в одно место.

— У того разведчика были какие-нибудь приметные вещи?

— У него был красный капроновый рюкзачок, — ответил геолог. — И еще талисман: такой костяной шар в бархатном мешочке, размером примерно с биллиардный.

— Такой?

Женя вытащил из кармана шарик.

— Точно. Как бы не этот же самый. Ты что, еще и его завалил?

— Нет, случайно нашел в кустах.

— Тогда он тоже покойник, он с этим шаром даже в сортир ходил, нигде не оставлял.

— Тогда у них выходит пятеро бойцов, — подытожил Клаус

— Четверо, — подал голос Грубер. — Слышали, вчера вечером бабы голосили? Ну да, на работе были. А я в деревне повинность отбывал и видел: притащили из леса еле живого мужика. Вот все убивались — самый сильный воин в племени. Говорили, что наткнулся в лесу на гигантского гризли. Вряд ли выживет.

— Значит, у них четыре воина, — подытожил Женя. — Четыре вооруженных мужика, все хорошие стрелки. А что у нас? Кто умеет хорошо стрелять и у кого есть военный опыт? Ты, Клаус, понятно. От меня толку не много, я могу лишь в упор палить. Шурик и того хуже.

— Я неплохо стреляю, но у меня повреждена рука, — Вальдо приподнял забинтованную конечность, — сейчас от меня мало толку.

— Я неважный стрелок, но, если надо, готов пойти. Ганс Грубер припечатал к столу широкую ладонь.

— Я по лесам много исходил, зверовой охотой промышлял. С какого конца за ружье браться знаю, — подал голос Григорий.

— Итого два стрелка и двое на подхвате против четверых бойцов, — подвел итог Женя. Причем вам четверым, по-хорошему, прежде, чем воевать, хотя бы недельку отдохнуть и отъесться. Теперь давайте об оружии. У нас один — как ты сказал, Лори, хаудах? Ну так вот. И три помповых ружья. Патронов, правда, хватает. А у них?

У простых воинов гладкоствол, — ответил Клаус. — у разведчика — нарезной карабин и хаудах. А у вождя — АКМ.

— Иначе говоря, в открытом столкновении всех выкосят очень быстро, — Женя потер подбородок. — Остается только ночная диверсия. Когда вас ждут обратно?

— Завтра к полудню, в крайнем случае — к вечеру.

— А если вы не вернетесь вовремя?

— Скорее всего, на другой день пошлют сюда разведчика.

"Да", — задумался Женя, — "Хреновый расклад — играть ночью с негром в прятки".

— В деревне есть еще транспорт?

— Да, еще один квадроцикл и джип вождя. Он на нем ездит в Аддис-Абебу, за бензином и патронами.

— А на ночь охрану они выставляют?

— Нет, здесь их земли, они считают себя в безопасности.

— У меня есть предложение, — поднялся Григорий. — Вот смотрите: племя в короткий срок потеряло половину мужчин. По факту, пятеро трупов и один не жилец. А ведь им еще надо охотиться, охранять свое имущество и своих женщин. Так что, скорее всего, никуда они воевать сейчас не пойдут и какое-то время на нас они нападать не будут. Разве что позже, если за долю в добыче договорятся с каким-нибудь еще племенем. Я думаю, что раз они не охраняют территорию, вполне можно ночью незаметно вывести пленников. Кроме того, у них транспорт стоит на улице. Можно попробовать угнать или испортить машины. Тогда они лишатся источника рабсилы и потеряют мобильность. И тем более никуда не дернутся. А у нас будет время восстановиться, да и в стрельбе потренироваться. И еще: я слышал, что в Эфиопии вечно тянется усобная свара, пока извне кто-нибудь не нападет. Так что они вполне могут решить, что нападение — дело рук одного из враждебных племен.

Закончив говорить, он опустился на скамью.

— Есть еще мнения? Тогда так и сделаем, — подвел итоги Женя,— Но идти нужно сегодня ночью, пока они не беспокоятся. Нужно четыре человека — нести двоих больных. Вы сможете?

Лори рывком поднялся на ноги,

— Ойген, я готов хоть сейчас.

Грубер встал рядом. Глаза его сверкнули.

— Я тоже пойду. У меня есть к этим schweine неоплаченный должок.

Циммер тоже поднялся.

— Я очень хочу пойти с вами. Но рука... Боюсь, буду только помехой.

Григорий оглядел поднявшихся.

— Ну что ж, камрады, я тоже в деле.

Мельком глянув на Шурика, Женя заметил, как того раздирают эмоции. То привстанет на скамье, то опустится обратно. Видимо, не может решить: по привычке отсидеться в стороне или тоже встать и заявить себя мужчиной. И тут же ощутил болезненный укол совести: еще несколько дней назад он бы и сам вел себя ничуть не лучше.

— Тогда решено, — подытожил Женя. У нас три помпы, их и возьмем на дело. Из хаудаха только в упор стрелять, в бою он неэфективен. Оставим его здесь для самообороны. Патронов, как я говорил, хватит. Есть еще ножи. Я сам не претендую, все равно ножом умею только колбасу резать. Вальдо, тут в гаражике имеется армейский транспортер. Ты ведь сможешь разобраться и завести? Возьмем его и два трофейных квадра. Прицепы не нужны, нечего в них везти, да и громыхать будут. Сидячих мест и так хватит. Выезжаем в час ночи. А сейчас давайте попробуем поспать.

День 5.

Моторы прогреты, оружие заряжено, припасы уложены.

— Шурик, на тебе дрова и вода. Вальдо поможет по мере сил. Ольга, тебе придется опять кашеварить. Если все удачно пройдет, привезем еще пятерых. Вернуться должны на рассвете. Снежана! Снежана, мать твою! Ты будешь на подхвате. Отмазы типа "я сломала ноготь" не канают.

Собственно, этого можно было и не говорить, все и так знали, кому что делать. Но Женя нервничал. Он вдруг оказался предводителем военной экспедиции, этаким походным князем, и эта роль его ужасно смущала. О том, что нужно делать, он имел самое смутное представление, почерпнутое из книг и фильмов о войне и из компьютерных игр.

— Не переживай, Ойген, все будет как надо, — отозвался Циммер, — главное, привези их всех.

— Григорий, Клаус, вы лучше всех разбираетесь в тактике и в скрытном передвижении. Так что вам сейчас и рулить.

— Я в ночных вылазках не слишком силен, — отговорился Лори. Пусть Грегор командует.

— Давайте проговорим все действия еще раз, — геолог осветил фонариком лист бумаги, — Вот здесь, в центре, стоит рубленный дом. Это жилище вождя. Он, уходя спать, запирается изнутри. Без шума туда не проникнуть, поэтому трогать его не будем. Дальше. Вот эти хижины вокруг — в них живут обычные воины, женщины и дети. Клеть, в которой держат рабов вот здесь, в стороне, метрах в двадцати, подальше от леса, чтобы затруднить возможный побег. Сперва тихо проходим так, чтобы эта хибара оказалась между нами и остальным поселком. Потом я, поскольку двигаюсь тише всех, захожу внутрь и вывожу женщин. Дальше готовим носилки, выносим больных и уходим к машинам. Оставляем там женщин и возвращаемся за техникой. Во время движения стараемся держаться на фоне леса, чтобы быть менее заметными. Всем все понятно? Тогда пошли.

Женя сел за руль, тронул машину и небольшая колонна вскоре исчезла во тьме.

Машины остановились примерно в полутора километрах от эфиопского поселка и заглушили моторы. Женя вылез из своего ЛуАЗа и принялся разминать затекшие ноги. Вести эту колымагу было не слишком удобно: сиденье и руль у нее находились посередине кузова, а педали по сторонам рулевой колонки, так что сидеть приходилось враскоряку.

Четверка диверсантов построилась в колонну и двинулась вперед. Вокруг стояла тишина, изредка нарушаемая криком ночной птицы или шумом ветра в верхушках деревьев. Луна то пропадала в облаках, погружая окрестности в непроницаемый мрак, то показывалась во всей своей красе, заливая пространство бледным светом, и тогда на фоне посветлевшего неба проступала изрезанная поверху черными зубцами стена леса.

Через четверть часа группа подошла к поселку.

— У нас достаточно времени, — вполголоса инструктировал Григорий, — поэтому не спешим. Пока темно — спокойно двигаемся, как луна выйдет — останавливаемся и приседаем. Если я подниму руку, тоже немедленно останавливаемся и приседаем. Я иду первым, потом Женя, потом Ганс. Клаус замыкающий. Вот, как раз тучка набежала. Идем!

Приготовив ружье, Григорий двинулся вперед, остальные — за ним.

Жене казалось, что он издает невообразимый шум. Скрип гравия, шелест травы, хруст случайно подвернувшейся под ногу веточки — любой звук казался ему громом, спина заледенела от страха, в груди словно бы ворочался холодный комок. Но он, пересиливая себя, шел следом за Григорием, держа под мышкой самодельные носилки — найденный в запасах кусок брезента, прикрепленный к двум тонким жердям.

Они прошли уже полпути, как ночную тишину прорезал скрип двери. Все присели и замерли, повинуясь условному знаку. Дверь одной из хижин отворилась, на светлом фоне дверного проема показалась темная фигура. Фигура некоторое время постояла, потом послышалось тихое журчание. Еще минута, и человек вновь скрылся за дверью. Григорий выждал еще пару минут, затем жестом дал команду, и группа продолжила путь.

За стеной хибары все остановились и перевели дух. Григорий оглядел всех, показал большой палец и исчез за углом. Вскоре за стенкой послышались приглушенные голоса. Через несколько минут из-за угла одна за другой вышли три женщины. Следом появился Григорий с человеком на руках и бережно опустил свою ношу на приготовленные носилки. Еще немного — и он вынес второго человека, уложил его на вторые носилки, и группа двинулась в обратный путь. Дважды им приходилось останавливаться и пережидать, пока луна снова скроется за тучами, и каждый раз у Жени замирало сердце от страха, что их вот-вот обнаружат.

Наконец, все дошли до оставленных на дороге машин. Носилки осторожно опустили в кузов ЛуАЗа и закрепили ремнями. Напряжение несколько спало, народ расслабился, люди начали вполголоса переговариваться. Вот только Женя не понимал ни слова. Молодая женщина в жутких лохмотьях теребила рукав Ганса Грубера, и пыталась что-то у него выспросить. Грубер ей что-то втолковывал, тыкая пальцем в Женю и через слово повторяя "Ойген". Спасенная дама, уяснив важный для себя вопрос, повернулась к программисту.

— Danke, Eugene, — растроганно проговорила она. И скороговоркой прибавила еще несколько десятков слов. Единственное, что можно было понять — она благодарит.

— Давайте отложим эмоции на потом, — вмешался Григорий, — У нас еще есть пара дел, а вы наговоритесь по возвращении. Айда, мужики.

Машины стояли рядом с домом вождя, почти в центре деревни. Джип — британская легенда "LandRover Series I", и небольшой квадрик.

— Ну-ка, давайте попробуем его поднять. Сколько он весит? — Григорий ухватился за раму квадра. — Нет, все же тяжеловат. А жаль, сейчас бы в кузов забросили. Тогда давайте курочить.

Ножи быстро распластали покрышки колес и проводку мотора.

— А теперь давайте стырим этого красавца. Кто на таких ездил?

— У меня был "ровер", — откликнулся Ганс. — Только второй серии.

— Тогда давай за руль. Теперь для всех: если вдруг тревога — Ганс, ты заводись, мы прыгаем внутрь и гоним к остальным.

— Ja wohl!

Грубер сел за руль, а остальные принялись толкать. К счастью, машина стояла на небольшом возвышении и стронулась с места без особого труда. Минут через двадцать, изрядно упахавшись и запыхавшись, джип дотолкали до основной группы. Завелся "Rover" легко: древняя конструкция, никаких тебе ключей зажигания. Повернул флажок на панели — и вперед. Все расселись по машинам и двинулись в обратный путь.

Уже светало, когда колонна вернулась обратно. Встречали её все, кто оставался в доме, не забыв на всякий случай прихватить с собой хаудах.

Едва машины остановились, как та самая молодая женщина соскочила с сиденья и со слезами бросилась к механику. Все ясно: жена, Лотта. Засуетилась Ольга, оторвала Лотту от мужа и вместе с другими женщинами куда-то повела.

— Погодите, — остановил ее Женя. У нас есть врач или кто-нибудь хоть немного понимающий в медицине?

— Я когда-то оканчивал фельдшерские курсы, — откликнулся Григорий.

— Я подрабатывала санитаркой в больнице, — подошла одна из спасенных женщин.

— Как вас зовут?

— Екатерина Подольская.

— Очень хорошо, Катя. Нужно осмотреть двух наших больных, и если их еще можно вылечить, то обязательно нужно это сделать. Помогите Григорию, хорошо?

— Гриша пока справится и один, — вмешалась Ольга. — Кате сперва нужно вымыться и переодеться. Да и к больному в таком виде подходить не стоит. Пойдем, Кать, у нас уже все готово.

Вот что за женщина? Вроде, и права, но, млин, как такие вещи раздражают!

Через пару часов, когда все немного утряслось, успокоилось и устаканилось, у Жени в блокноте добавилось несколько записей:

— Мария Штауффенберг, журналистка, 31 год.

— Лотта Циммер, домохозяйка, 27 лет.

— Подольская Екатерина Павловна, офис-менеджер, 25 лет.

— Йоган Шефер, водитель, 34 года

— Карл Рихтер, фермер, 56 лет.

Женя сидел на поленнице под навесом. В доме женщины устроили мыльню и одевальню, мужчины разбрелись кто куда в поисках занятий. Вальдо копался в потрохах "Лендровера", бормоча под нос ругательства в адрес грязных schweine, которые чуть не угробили такой прекрасный агрегат. Клаус разложил перед собой все ружья, осматривал каждое, что-то подтягивал, некоторые разбирал, чистил и смазывал. Ганс и Шурик ушли к ручью по воду — вряд ли после дам хоть что-то останется.

Подошел Григорий и опустился рядом.

— Гриш, что ты насмотрел с больными? — спросил Женя.

— У Рихтера просто общее истощение. Ему покой, диетическое питание и витамины. А вот у Шефера серьезная рана на бедре, где-то распорол и занес инфекцию. Я вскрыл, прочистил, обработал и наложил повязку. Так что месяц, а то и два он нормально ходить не сможет. В лучшем случае — сидеть. Но жить будут оба. По крайней мере, шансы на это достаточно велики.

— Что ж, и это уже хорошо.

— Жень, а ты не задумывался, что мы здесь делаем, зачем сюда попали и кому это нужно?

— Вообще говоря, задумывался. Только ничего путного в голову не приходит. Я, видишь ли, начитался в свое время всевозможной фантастики. Обычно авторы используют три варианта: случайное попадение в некий "проход между мирами", потом эксперимент, поставленный некоей посторонней силой или сверхцивилизацией и, наконец, призыв местного умника себе на помощь инопланетного суперспеца.

— Ну, случайностью здесь не пахнет. — Григорий повозился, усаживаясь поудобнее. — слишком большой разброс точек переноса. Опять же рассказы Ганса, Клауса и Вальдо. Перенесли группу людей в заранее подготовленную среду. Так что выходит, что это некий эксперимент.

— Согласен. Я и сам склоняюсь к этому варианту. А вот что интересно: Я поспрашивал у Ганса, у Клауса. У них на складах все было немецкое, немецкими фирмами изготовленное и с немецкими надписями. И техника тоже немецкая и тоже древняя. Всякие кюбельвагены, лоренц-дитрихи и прочее. Здесь же все русское и по-русски. То есть выходит, что эту кладовочку специально для нас готовили. У негров своей промышленности не было никогда, а наследили в Эфиопии большей частью англичане и итальянцы. Наверное, поэтому в том племени, где вас держали, был британский джип.

— Интересное наблюдение. И что из этого следует?

— А вот что: если это эксперимент неких сил, то он поставлен на выживание. Ты никогда не играл в стратегии? В тех же "Героев меча и магии"? Вот смотри: собралась группа людей, у них есть некий начальный актив. Теперь они должны осуществлять быструю экспансию, разведывать местность, собирать разбросанные вокруг стартовой точки случайные ресурсы, столбить стратегически важные точки, вербовать войска. Если промедлить с развитием, то противник усилится и разгромит тебя. Правда, если чрезмерно увлечься и растянуть силы, можно потерять все захваченное. Мы сейчас в самом начале. Но вот только крепостью наше жилище назвать не выйдет. Да и если народу еще прибавится, в этот дом мы уже не влезем. А что народу будет больше, я почти уверен. Вот смотри: в племени, где вас держали, было двадцать два человека, когда ты туда попал. Скорее всего, просто двое умерло до того. В группе Вальдо на старте было двадцать четыре человека. У Ганса в стартовом замке было сто двадцать человек. Я сюда попал один, на второй день нашел двоих, а на третий — пришел четвертый. Потом ты — и тоже недавно попавший, примерно одновременно со мной, Катя Подольская... Я уверен — были еще. И будут. А кого-то, как тебя, зусулы перехватили, или тигра сожрала. Кстати сказать, в некоторых сценариях тех же "Героев" нужно сперва за ограниченное время найти и захватить базовый замок. Очень возможно, что этот приготовленный для нас замок стоит где-то неподалеку.

— Мальчики, пора за стол!

Звонкий голос Ольги прервал размышления. А подумать еще было над чем.

Тринадцать человек с трудом вместились за большой стол, накрытый настолько разнообразно, насколько позволяли имеющиеся запасы. Женя достал из заначки несколько бутылок вина — отпраздновать было что.

— Давайте выпьем за то, что нынче удача оказалась на нашей стороне, за то, что наша затея удалась, и мы все сидим за этим столом и пьем это вино, и, пусть на недолгое время, можем забыть о проблемах, трудностях и всех бедах, выпавших на нашу долю. За то, что враги повержены, а мы можем торжествовать. И, в конце концов, за всех нас, сидящих здесь. Prosit!

— Prosit!, — откликнулись с разных концов стола. Звякнули, сдвигаясь, стаканы.

Женя, выдав заранее сочиненный тост, с облегчением опустился на скамью. С официальными обязанностями было покончено. С другой стороны стола поднялся Ганс Грубер.

— Я предлагаю тост за человека, благодаря которому мы все сидим не на полу в грязной хижине, а за общим столом и едим не пустую похлебку из гнилых овощей, а нормальную человеческую еду, и пьем не грязную воду, а доброе вино. За Ойгена!

Ответом ему были множество одобрительных возгласов.

— Но это все произошло случайно! — смутился Женя. — Мне просто немного повезло. Наша ночная вылазка удалась, в первую очередь, благодаря Григорию. А я, мне кажется, трусил больше всех.

— Ничего, Ойген, — откликнулся Клаус. — В первом бою все трусят. Но ты ведь дошел до конца и сделал все, что положено.

— И вообще я простой программист, никогда даже маленьким начальником не был. Наверняка есть среди вас более умные и знающие люди.

— Ойген, — подал голос Карл Рихтер, тут никто никогда не был начальником. Открой свой блокнот и посмотри. Мы все простые люди. Каждый умеет что-то свое. Вот погляди на Циммера. Ему кроме его любимых машин больше ничего не нужно. Вот Грубер. Ему дай в руки деревяшку и инструмент, и потом от верстака палкой не отгонишь. Или Лори. Он бы винтовку вместо жены под одеяло складывал. А для меня самое большое удовольствие видеть, как вырастает пшеница, которую я посеял, или как хорошо откормленная свинка превращается в копченый окорок и кровяную колбасу. Начальник — это человек, который пусть не умеет стрелять, строгать или крутить гайки, но понимает, как и для чего это делается и что для этого нужно. И тогда каждый может спокойно заниматься своим делом. И, кроме того, ты — так уж получилось — оказался центром, вокруг которого собрались остальные. Мой жизненный опыт говорит, что кто начал дело, тот должен и завершить. Так что действуй. А мы тебе поможем, в меру своих сил и знаний.

— Ты умеешь думать, — поддержал его Клаус, — а это, порою, важнее, чем уметь стрелять.

— У Ойгена проблема, он никак не может поверить, что он тут главный. Давайте это проверим. — Ганс Грубер постучал по стакану, призывая внимание.

— Вот кто из присутствующих здесь считает, что Ойген занимает свое место по праву и честно делает то, что должен? — и первым поднял руку.

Остальные сделали то же самое. Только Снежана немного помедлила прежде, чем потащила руку вверх.

— Вот видишь, Жень, тебя крикнули на царство, — пошутил Григорий. — Так что действуй. А если чего не знаешь — спрашивай, мы подскажем.

— Тогда вот что: я все же беспокоюсь. Здесь, по сути, вражеская территория. Нас не так много, какой-нибудь негр подкрадется, жахнет из кустов и убежит. И за пару дней нас тут запросто всех перестреляют. Надо наладить хоть какую-то охранную службу. Нужно, чтобы постоянно хотя бы один человек дежурил с оружием снаружи. Вот сейчас все устали, ведь ночью практически никто не спал. Срубимся — и приходи, бери тепленьких. Клаус, распредели вахты. По часу, по два — как посчитаешь нужным. Одного кого-то на пост, а остальным — отдыхать. Потом, на свежую голову, будем думать, что нам делать дальше. Да, вот еще что! Совсем забыл. Я у одного негра отобрал вот что.

Женя достал из кармана добытый у бандита мешочек и высыпал содержимое на стол.

— Посмотрите, вдруг что-нибудь узнаете.

— Вот, наши обручальные кольца! — воскликнула Лотта Циммер. — и моя цепочка с крестиком. Вальдо, а это — твоя! Danke, Eugene.

— А это мои серьги! — Стройная видная Мария Штауффенбах потянулась к столу.

— А это — мои! И перстенек, мамина память, — Катя Подольская даже чуть прослезилась.

Оставшиеся украшения Женя сложил обратно в мешочек.

— Вдруг еще кого вытащим, может, опознают свое.

Вечером того же дня все, кроме Ганса Грубера, которому выпал черед караулить, собрались снова. За неимением самовара, на стол поставили два алюминиевых чайника, разложили печенье и конфеты. Женя, на правах начальника, открыл совещание:

— Ну что, давайте подводить итоги и принимать решения. Всего есть три варианта: выходить пешком к замку Берлин, оставаться и укрепляться здесь и прорываться к тому же Берлину на машинах. И все три мне не нравятся.

За неимением графина с водой, Женя отхлебнул из кружки глоток чаю и продолжил.

— Всего нас тринадцать человек. Из них двое не могут самостоятельно передвигаться. Если идти пешком, то их придется нести. Значит, четверо будут нести носилки. Итого, шестеро заняты. Значит, остальные семеро, из которых четыре женщины, попрут на себе все снаряжение, продукты, оружие и прочее. Кстати, палатка всего одна и влезет в нее максимум четверо. Не забывайте о хищниках. Мы с Ольгой чуть ежиков не нарожали, когда с саблезубым тигром столкнулись. То, что он нас не съел, я до сих пор считаю чудом. Вон, охотник негритянский гигантского гризли встретил. И где он теперь? А зверье поменьше? Те же волки, рыси... Я не хочу потерять даже одного из нас. Кроме того, большинство ослаблено после плена, им нужен отдых и восстановление. Если ехать машинами — все эфиопские поселки стоят, скорее всего, вдоль дороги, наверняка в каждом есть рации, у кого-то есть и машины более быстрые, чем наши. Мы же пойдем гружеными и большую скорость держать не сможем. После третьей, максимум четвертой деревни нас впереди гарантировано будет ждать засада, а сзади будут догонять охотники. Автоматического оружия у нас нет, а стреляют негры лучше большинства из нас. Пара человек с карабинами запросто перестреляет кого хочет, на выбор. Если оставаться — спросите, вон, у Циммеров — сколько времени понадобилось зусулам, чтобы найти их и взять в плен. Короче, все плохо.

— Что ты предлагаешь, Ойген? — спросил Ганс. — Ведь нужно начинать что-то делать.

— Клаус, Гриша, как вы думаете, сколько у нас есть времени, прежде, чем за нами придут негры?

— Не больше недели. А лучше закладываться на пять дней.

— Тогда вот что. Пеший переход дает больше шансов уцелеть. Всё остальное — это гарантированный плен или смерть для всех. Так что пока принимаем его за рабочий вариант. Пять дней будем оставаться здесь и готовиться. Нужно пошить рюкзаки, или, хотя бы, вещмешки, отобрать продовольствие и снаряжение, упаковаться. Кроме того, нужно всем, начиная с меня, пройти стрелковый минимум. Обращаться с оружием должны уметь все без исключения. И еще: нужно насколько возможно, хоть на десять-двадцать километров вокруг, разведать местность. Клаус, ты говорил, что у разведчиков были карабины и хаудахи?

— Да, так и есть.

— Если этот шарик — Женя вынул из кармана бархатный мешочек — тот разведчик действительно всегда держал при себе, то я знаю, где примерно он погиб. Это рядом с тем местом, где я сюда попал. Там рядом есть ручей, вот около него в кустах я нашел разорванный рюкзак. Он был совсем чистый, даже продукты внутри не успели испортиться. Скорее всего, он там оказался недавно. Наверное, имеет смысл пошукать вокруг. Есть большая вероятность того, что хозяина рюкзака съели, а ружье валяется где-то неподалеку. Конечно, гарантии нет, но в случае удачи у нас будет дальнобойное оружие.

— А далеко это отсюда?

У меня дорога заняла три дня, но по расстоянию — это в пределах тридцати километров. Могу накидать схемку. Я двигался почти строго на север, так что найти это место будет не слишком сложно.

— Уже сколько дней прошло, звери все растащили, — возразил Вальдо.

— Ну, карабин-то они точно не съели. Гриша, возьмешься?

— А почему бы и нет? За два дня обернусь.

— Один не ходи, это та еще лотерея. Кого возьмешь? Только Клауса не дам, хоть один боец должен и здесь остаться.

— А выбор-то, собственно, небогатый: Шурик, либо Ганс. Ты как, Шурик, в плане ходьбы?

— Да как-то не пробовал так, чтобы целый день ходить. По городу бегать, правда, много приходилось. А в лес я вообще первый раз в жизни попал.

— Ну, когда-то начинать придется. Готовься к утру, прогуляемся.

— Есть еще одна бумага, — Женя достал план, — у одного из негров была. К сожалению, нашел я ее не сразу, так что звери сильно попортили. Если предположить, что вот этот домик — это как раз то место, где мы сейчас находимся, то вот это дерево — как раз отсюда к северу километров максимум пятнадцать. Надо бы туда сходить, проверить, что там такое есть. Этим я займусь сам, возьму с собой Ганса. Остальным завтра — отдыхать и вести хозяйство. Нужно, наконец, пересчитать и записать все, что у нас есть. И еще одна мысль пришла в голову: На своротке с большой дороги навалили деревьев. Их бы квадриками поближе подтащить и рядом с домом устроить баррикаду. Хоть какое-то укрепление на случай перестрелки.

— Жень, возьми меня, — подала голос Ольга, — У Ганса ноги стерты, ему бы хоть пару дней поберечься. А я ходить могу быстро. И стреляю — сам знаешь — не хуже тебя.

— Ну что ж, так и порешим. И последнее: учитывая, какие здесь бродят хищники, что на двух ногах, что на четырех, по одному и без ружья из дома не выходите. Даже за водой. Один набирает, другой караулит. Обязательно всем носить рации, чтобы в случае чего предупредить остальных или позвать на помощь. Раций хватит на всех. Я сейчас их приготовлю, утром расскажу, как пользоваться. По оружию: одна помпа — Григорию, одна — мне. Остальное — для обороны дома. Заодно, Клаус, поучи людей стрелять.

Когда программиста берут на работу, от него требуют, чтобы он не только писал программы, но и ремонтировал компьютерное железо, настраивал рабочие станции и сервера, устанавливал разный экзотический софт и учил с ним работать, прокладывал и администрировал компьютерные сети, настраивал мини-АТС, создавал системы видеонаблюдения, строил и поддерживал сайт фирмы. А еще ставил пиратские карты в навигатор директорского джипа и монтировал видео для дочки директорского зама. Поэтому разобраться с рациями для Жени проблем не составило. Тем более, что каждая лежала в отдельной коробке со всеми принадлежностями: с зарядником, гарнитурой, запасным аккумулятором и даже с инструкцией. А по инструкции, как известно, можно сделать все. Состряпать удлинитель на десять розеток, чтобы разом заряжать все аккумуляторы, тоже невелик труд. А что тут такого, если все под рукой! Генератор на улицу под навес, бензин в бак — и вперед. Машинка тарахтит, процесс идет. И, вроде, дело сделано, можно пойти посидеть, полежать, однако вот не лежится. Пошел к механику, посмотрел, как тот гайки крутит. Постоял рядом, понял, что лишний. Пошел к Лори — тот с оружием возится, ему тоже помощь ни к чему. Ольга уже сухпай на завтра приготовила, в рюкзаки разложила, Шурик с Гансом воды натаскали, все емкости заняты. Вот, млин, в кои-то веки руки чешутся, работы просят, а заняться и нечем. Покрутился-покрутился, присел в доме в уголок на лавку и как-то незаметно задремал.

День 6.

Наутро после завтрака и недолгих сборов Женя с Ольгой простились с остальными и двинулись в путь. Ночью прошел небольшой дождь, и подлесок быстро вымочил обоих до пояса, но это не портило настроения. Лес был прекрасен. Солнце поднялось уже довольно высоко и ярко освещало редкие прогалины среди прямых, как на подбор, вековых сосен. Эти изумрудные пятна живописно выделялись среди темно-зеленого хвойного сумрака. Порой солнечные лучи пробивались сквозь плотную крону деревьев, прорезая пейзаж золотистыми столбами света.

Шли налегке. У Ольги за спиной висел небольшой рюкзачок с припасом, у Жени — ружье на плече, в кармане анорака компас и шар-глобус. Если у негра был амулетом, то почему белому человеку не воспользоваться в тех же целях? Женя шел впереди, наслаждаясь пейзажами, звуками, ароматами и всем великолепным летним утром. Временами он оглядывался на Ольгу, любуясь ее ладной фигурой и плавными, текучими движениями.

После двухчасового перехода остановились передохнуть на маленькой согретой солнцем полянке. Ольга скинула рюкзачок и стянула анорак, оставшись в тонкой облегающей тело футболке. Она повернулась к Жене боком, разминаясь, сделала несколько наклонов, а потом подняла вверх руки и потянулась, прогнув спину и запрокинув голову. Это было... да круто было, просто потрясающе! По крайней мере, Женя никогда не видел наяву ничего подобного. Четкий контур совершенного женского тела был окаймлен солнечным сиянием. Контровый свет затенял фигуру Ольги, затушевывал детали, делая силуэт еще более отчетливым. На миг Жене показалось, что это нагая языческая жрица протягивает руки к солнцу. Он замер в восхищении, боясь спугнуть открывшееся ему чудо.

Во времена бурной молодости у Жени были все возможности для устройства личной жизни. Некоторые девушки даже делали довольно прозрачные намеки, но он сперва по причине полной моральной невинности, а позже — застарелого инфантилизма их не замечал. Потом, несколько лет спустя, вспоминая эти эпизоды, мучился от осознания тогдашнего своего кретинизма, но было уже поздно. Со временем Женя свыкся со своим положением, изрядно обленился и мысль о том, что нужно будет исполнять непременный ритуал с конфетами и цветами, а после еще один, с ЗАГСом и банкетом, начала вызывать у него стойкое отвращение. Вот так и вышло, что к сорока годам он окончательно махнул рукой на семейные перспективы, периодически сбрасывая напряжение с помощью сайтов вполне определенного содержания. И вот сейчас у Жени, в свое время счастливо или нет, но избежавшего даже ранних юношеских влюбленностей, вдруг сладко заныло в груди и мужское начало недвусмысленно проявило себя во всей своей нерастраченной мощи.

Примерно через час пути лес стал редеть. Идти приходилось все время в гору, да еще прибавилось подлеска и приходилось поминутно продираться сквозь кусты, зачастую колючие, или идти в обход. Женя взмок и запыхался, Ольга же шла легко, без каких-либо признаков усталости. Деревья становились ниже, сосны уступили место березам и осинам. Еще немного — и лес отступил назад, открывая широкое пространство, заросшее, сколько хватало глаз, высоким — по грудь Жене — кипреем. Прямо перед ним, примерно в километре, находился невысокий холм с плоской верхушкой, близ которой росло то самое приметное дерево с раздвоенной вершиной.

— Дошли все-таки!

Женя откровенно радовался. Для него это была очередная, пусть маленькая, но победа.

— Пойдем, посмотрим, что там у нас зарыто.

Близость цели прибавила сил. Женя бы даже побежал, если бы не требовалось пробивать дорогу сквозь заросли иван-чая. Идущая следом за ним Ольга видела впереди только Женину спину — растения были выше ее головы. И когда Женя резко остановился, с разгону чуть не налетела на него. Повод же для остановки был более чем весомый: впереди на широкой прогалине лежал крупный бурый медведь. Женя попытался тихо сдать назад, но мишка почуял чужака, поднял голову и недовольно заревел. Затем поднялся и неторопливо сделал несколько шагов по направлению к незваным гостям.

— Что там? — шепотом спросила Ольга.

— Медведь. Здоровущий.

Женя принялся сдергивать с плеча ружье.

— С ума сошел? Не стреляй! С первого выстрела не положишь, второго сделать не успеешь.

— А что делать? — Женя подрастерялся. — Бежать?

— Тоже нельзя, догонит. Меня поднять сможешь?

— Попробую.

— Тогда присядь.

Женя опустился на корточки, и Ольга ловко уселась ему на плечи.

— Вставай!

Коленки хрустнули, мышцы мелко задрожали. В какой-то момент Жене показалось, что у него не хватит сил, но, миновав критическую точку, он все-таки смог выпрямить ноги и подняться. Ольга, сидя у него на плечах, принялась размахивать руками. Медведь озадаченно остановился, пытаясь понять, что за противник стоит перед ним.

— Сейчас пальни в воздух. Только постарайся не попасть, иначе обоих схарчит.

Грохот выстрела пришелся медведю не по вкусу. Он недовольно рыкнул, затем развернулся и не торопясь потрусил в сторону, скрывшись в зарослях.

— Откуда ты знаешь, как вести себя с медведем? — спросил Женя, спустив Ольгу на землю.

— Я же библиотекарь, если помнишь.

— И что, ты в свободное время читаешь про медведей?

— Нет, конечно, — Ольга улыбнулась, — просто у библиотекарей зарплата небольшая, так что подрабатывала рефератами, благо все материалы под рукой. Вот один из последних как раз был про хищников, ну и медведей в том числе.

— А там не говорилось насчет того, куда бить медведя, чтобы сразу наповал?

— Вообще медведь очень крепок на рану. Чтобы наверняка, нужно повредить либо мозг, либо позвоночник. Но вот до позвоночника фиг доберешься. А если в голову — то стрелять нужно под основание уха. Лучше всего охотиться вдвоем. Медведь не может поворачивать голову, поэтому пока он повернулся к одному охотнику, другой спокойно может лупить в башку.

— Ясно. Буду знать на будущее. А вообще спасибо тебе. Можно сказать, спасла.

— Я ж обоих спасала. — Ольга хитро подмигнула. — Ну что, двинулись дальше?

Но не успели они сделать и двух шагов, как от восточной границы леса взлетела ракета и три маленькие человеческие фигурки побежали к ним, размахивая над головой руками.

Три сотрудника охранного агентства были на смене. Суточное дежурство, охрана коммерческого склада. Один на воротах, другой обходит территорию, третий отдыхает в караулке.

Вячеслав Иванович Григорьев, пятидесятилетний старший сержант в отставке, всю жизнь проработал дежурным на городском пульте милиции. Почти два метра ростом, атлетическая, без единой жиринки, фигура, седой ёжик на голове и широкие, как лопата, ладони, которыми он подковы не рвал только по причине отсутствия подков. Андрей Петрович Касаткин, сорок восемь лет, пехотный капитан, опять же в отставке. Невысокий, плотный, начинающий лысеть и полнеть. Борис Федорович Полетаев, сорок пять лет, отставной майор авиации, уволенный в запас за нарушение субординации — дал по морде полковнику за откровенное хамство. Белобрысый живчик, неисправимый авантюрист и бабник. Все трое холостяки, кто по убеждению, кто по обстоятельствам, сошлись на почве страстной любви к преферансу. Вечером, когда движение через ворота прекращалось, а начальство исчезало и не контролировало регулярность обходов, они садились в караулке и за рюмкой чая расписывали двадцаточку. А если под настроение, то и не одну. В ту ночь они тоже сели за пульку по маленькой. Игра затянулась. А когда вышли на улицу обойти вверенный объект, то увидели только свою караулку и охраняемые ими ворота. Причем, ворота стояли посреди дороги, у которой один конец уходил далеко в лес, а другой конец метров через двадцать обрывался в зарослях кипрея. Еды было немного — до конца смены оставалось часов восемь, основные запасы были уже подъедены. Из оружия были резиновые дубинки, ракетница с тремя ракетами и две гладкоствольные "Сайги-12К". И даже патроны были — по три магазина-пятерки на ствол. Но вот облом: все травматические. Григорьев, страстный охотник, видел в окрестном лесу множество дичи, но много ли добудешь резиновой пулей! Вот и сидели уже почти сутки, думали, что делать. Решили: еще ночку переждут, и пойдут смотреть, куда идет дорога.

Короткий рассказ Жени ошарашил всех троих. В прошлой жизни у них было, в общем, все налажено. Неплохая пенсия и приличный оклад на службе позволяли отдаваться любимым занятиям, не испытывая большого стеснения в средствах. Но, опять же, им изрядно наскучила спокойная размеренная жизнь с говорящими мордами дома в телевизоре, и зажравшимися хамовитыми начальниками на работе. Так что поладили быстро. Сержант взял под козырек кепки армейского образца, капитан щелкнул каблуками берцев, а майор принялся описывать круги вокруг Ольги.

— Мужики, а наверх, на холмик, вы поднимались? — спросил Женя.

— Так первым делом, — ответил за всех Григорьев. — Хотели сверху окрестности обозреть. Думали, может, жилье какое увидим. Только там непонятное что-то. Черная плита во весь холм. Вон, Федорыч по ней прогуляться хотел, так заорало что-то дурным голосом, красным засветилось. Ну, мы от греха подальше и смылись.

— Пойдем посмотрим. Только давайте аккуратнее, тут медведи водятся. Мы вот с Ольгой только что нарвались на одного. И еще: патронов с собой у меня не лишку, дам вам пачку пулевых, да пачку картечных.

— Петрович, — обрадовался Григорьев, — бери себе пули. А я уж картечь. Дроби бы еще мелкой. Тут зайцы непуганые, здоровенные. Усищи — в ладонь!

Он продемонстрировал свою здоровенную лапу.

— Сидит такой, на меня таращится, усы топорщит. Будто знает, гад, что мне взять его нечем. А так, может, косулю добуду. Тут видел парочку, тож огромные. Роту солдат такой накормить можно!

— Вы особо не шумите, тут негры пошаливают. Бывали случаи, на поселки нападали. Всех подчистую в рабство, а кто сопротивляется — тому пулю.

— А негры-то здесь откуда?

— А вот хрен его знает. Вчера ночью в рейд ходили в эфиопский поселок, пятерых оттуда вызволили. Двух мужиков, да трех женщин.

— Женщин? — оживился Полетаев.

— А негров-то положили? — спросил капитан.

— Нет, все тишком делали. У них карабины и один АК, против этого с помпой много не навоюешь.

— Эх, меня там не было! — Касаткин аж зубами скрипнул. — Я и с гладким стволом да с ножом много чего натворил бы. Я ж в разведроте служил, много чего еще помню.

Все пятеро двинулись наверх. Метров за сто до вершины Женя остановился и принялся оглядываться по сторонам.

— Какая-то тварь разлеталась, жужжит и жужжит, а где — не видно. Еще цапнет, зараза!

Полетаев прислушался.

— Михалыч, так это от тебя проистекает.

Женя прислушался, охлопал себя и извлек из набрюшного кармана анорака бархатный мешочек, а из него — вибрирующий и слабо жужжащий шар-глобус. Ему даже показалось, что шар подсвечивается изнутри бледно-зеленым светом.

— Что это за штука такая? — спросил Полетаев.

— Да так, у мертвого негра нашел. Тот таскал с собой на удачу, ну и я для того же взял. С виду — просто кость, а он, оказывается, вон что может! Ну что, идем дальше?

Чем ближе к цели приближалась группа, тем сильнее вибрировал шар в Жениной руке. Когда же поднялись на самый верх, даже начал немного нагреваться.

Действительно, вся вершина холма была закрыта массивной круглой плитой непроницаемо-черного цвета с полсотни метров в диаметре. Поверхность плиты была абсолютно гладкой, идеально ровной и, по-видимому, строго горизонтальной. На плите не было ни пылинки, ни веточки, она словно была закрыта невидимым колпаком.

Женя отдал ружье Ольге и, сжимая шар в руке, осторожно ступил на плиту. Никаких перемен. Ничего не закричало, ничего не засверкало. Только шар, кажется, стал вибрировать чуточку сильнее. Женя медленно начал двигаться к центру диска, остальные последовали за ним. Вибрация шара постепенно усиливалась, свечение его становилось ярче. У центра плиты шар дрожжал настолько сильно, что его было уже трудно удерживать в руке. Внезапно раздался звук. Казалось, он исходит из самой плиты. "Пилик" — и в самом центре ярко-голубым проступили контуры прямоугольника со скругленными углами, размером с десятидюймовый планшет. Побежали буквы:

"Терминал укрепленного поселения. Для активации поместите индикатор в гнездо."

В прямоугольнике нарисованного планшета Женя увидел полусферическое углубление и осторожно вложил туда шар.

"Планшет", еще раз пиликнул. Снова побежали буквы:

"Активация произведена. Для начала поставки удалитесь на двести метров от терминала".

— Пойдем!

Женя поднялся и, поминутно оглядываясь, пошел обратно. Остальные последовали за ним. В какой-то момент пространство вокруг озарила яркая вспышка. Женя обернулся, проморгался и не поверил своим глазам. На том месте, где только что была черная плита, стоял миниатюрный замок. Вернее, не замок — форт.

— Э-это что сейчас было? — задал вопрос в пространство Полетаев.

— Мать честная! — это Касаткин.

— Раскудрить твою в кочерыжку! — Григорьев.

— Ущипните меня... Ой! — чисто женская реакция.

— Укрепленное поселение, одна штука. — подытожил Женя. — Пойдем смотреть?

Обратно вернулись бегом. Произошедшее было сродни чуду. Даже ощущая под руками холодный камень (габбро-диабаз, как потом скажет Григорий), Жене стоило огромных трудов заставить себя поверить в реальность произошедшего. Форт был квадратным, с четырьмя квадратными же угловыми башенками шесть на шесть метров, с боевыми площадками наверху. Поверху могучих, метровой толщины, стен шли соединяющие башни крытые переходы. Длина стены — Женя прикинул шагами — была около сорока метров, высота — более шести. В середине одной из стен невысокая надвратная башня с массивными деревянными окованными железом воротами.

Двор форта был практически пуст, только в одном из углов виднелся колодезный сруб. По бокам ворот со стороны двора были небольшие помещения, вроде караулок. Вдоль задней стены, напротив ворот, находился двухэтажный пристрой. Внизу — сараи или склады с широкими воротами, наверху — пустые комнаты, по три с каждой стороны от четырехэтажной центральной башни-донжона. Башня эта, такая же квадратная, со стороной примерно в десять-двенадцать метров, выдавалась из пристроя во двор. Вход в нее был прямо напротив ворот. Помещения второго этажа соединялись общим, проходящим через башню, коридором.

Пока Женины спутники осматривали помещения замка, Женя поднялся по довольно узкой винтовой лестнице на верхние этажи башни. На третьем не было ничего особенного — просто большая пустая комната. А вот четвертый этаж был разделен на три неравные части. Лесенка приводила в пустую комнату, примерно в половину площади башни. Во внутренней перегородке было две крепких двери. Одна из них вела в пустую комнату поменьше, другая же запиралась на ключ. Сам ключ торчал здесь же из замочной скважины. За дверью было нечто: черная массивная плита размером примерно полтора на три метра, похоже, из того же материала, который еще недавно венчал собою холм. Рядом, почти вплотную, стояло что-то вроде небольшого бюро все из того же черного камня. В крышку этого "бюро", чуть выступая над поверхностью, был вмонтирован планшет. Как только Женя вошел, планшет пиликнул и на нем появилась надпись:

"Локальный канал снабжения. Для активации положите лист бумаги с данными и отпечатками всех пальцев оператора на рабочую поверхность".

В верхнем правом углу планшета мигало текущее время. На самой плите терминала лежало несколько листов бумаги.

"Вот, млин, дела! Наверное, это как раз тот самый канал снабжения, про который рассказывал Ганс! Это, значит, можно заказать и получить что угодно!"

Женя почувствовал, как его охватывает азарт.

"Это же совсем другое дело, другой уровень! В такой крепости можно запросто от негров отбиться, а с колодцем да со снабжением и осаду выдержать. Значит, в срочном порядке надо сюда и людей, и все барахло перевозить. А, по-хорошему, и дом бы разобрать да притащить. Только на чем? Пятнадцать километров по лесу не натаскаешься. Ну да ладно, будет день — будет и пища. Пойдем, почитаем бумаги."

Женя вышел из комнаты, запер ее, убрал ключ в карман, карман тщательно застегнул и спустился вниз. В большом зале на втором этаже башни стоял длинный массивный стол, вокруг — лавки под стать столу, такие же тяжелые, основательные. За этим столом и изучали содержимое листов все вместе, сгрудившись вокруг, заглядывая друг другу через плечо.

На одном листе был изображен подробный, до мельчайших деталей, план форта. Ну, это уже не так и нужно. Сами все облазили, сами везде посмотрели.

На втором — текст. Чтобы понять написанное хотя бы наполовину, пришлось прочесть трижды.

Платформа: 5

Тип поверхности и рельефа: 4А

Агрессивность среды: общий режим сезонно

Плотность биоценоза: средняя

Техногенная плотность: низкая

Тип поселения: поликластер

Форма поселения: укреплённое тип 1

Стержневой этноформат: не определен

Характер инфокоммутации: дискретный

Характер донор-акций: дискретный, либо отсутствует

Наблюдение: особый режим

Генеральная задача: общий режим

Дополнительные задачи: отсутствуют

Степень самостоятельности: полная

Ожидаемая адаптация: средняя

Ожидаемый откат: не определён

Ожидаемая организация: средняя

Ожидаемая дезорганизация: выше средней

Условия входа в общий режим:

Для внешнего включения режима необходимо лист с названием-идентификатором кластера (анклава), данными оператора и отпечатками всех пальцев положить на донор-панель, выйти из операционного зала и ждать звукового сигнала и появления сообщения на дисплее инфоканала.

При выполнении всех условий откроется дискретный донор-канал. Материальная поставка будет производиться по оперативному ассортиментному заказу, ежедневно в одно и то же время. Формат канала:

1. Группа предметов и товаров материального жизнеобеспечения и потребления — ассортимент неограниченный по качественному и количественному составу.

2. Группа вооружений — ассортимент вариативно ограничен по количественному и качественному составу.

3. Характер ежедневной поставки (глубина и ширина канала) — двенадцать единиц позиций выбора за сеанс весом не более 150 килограмм. Общий вес ежедневной поставки (ширина канала) может изменяться в зависимости от ряда факторов.

4. Время ожидания от момента окончания ввода перечня до момента начала работы канала — не более 2 минут.

5. Время сеанса ежедневной донор-акции от начала ввода до завершения поставки — не более 40 минут.

Не допускается одновременное функционирование оператора на двух терминалах, вне зависимости от причин совершения попыток.

Определяющее: в случае невыполнения любого из указанных условий оба канала сворачиваются, терминал переходит в автономный режим, генеральная задача снимается, наблюдение переходит в общий режим.

Народ тихо охреневал.

— Это что, значит, нас сюда притащили, определили какую-то непонятную задачу, да еще и наблюдение установили!

Полетаев не на шутку разбушевался.

— Это, значит, мы тут будем подопытными крысюками прыгать, а нас какой-то хрен изучать станет? Энтомологи, млин! Да за такие дела полагается ...

— Не булькай впустую, Федорыч, — остановил излияния майора Григорьев, — Ты ж сам кричал, что все надоело, что кругом тоска смертная и что хочешь все бросить и махнуть куда-нибудь в глушь. Вот тебе самая что ни на есть глушь. Ни президентов, ни чиновников никаких, ни даже телевизора. Живи и радуйся. Дом себе поставь, женщину найди — вон, может, негритяночка симпатичная попадется.

— Да ладно, Иваныч, — запал бывшего летчика быстро иссяк. — ты прав, конечно. Но все равно, нечего над живыми людьми измываться.

— А кто ж над тобой измывается? Мож, эти твои... как ты их назвал? Энтомолухи? Так вот они тебе, может, как раз наоборот, благо сотворили. Будешь теперь не на пенсии киснуть, а в полную силу жить. Тебе годов-то всего ничего. Тут, на свежем-то воздухе, еще столь же проживешь и не хрюкнешь. Ну что, Евгений Михайлович, вот тут третий лист чистый, пиши себя да иди активируй этот канал.

— Может, лучше кто-нибудь из вас возьмется?

Женя, нежданно поименованный по имени-отчеству, смутился.

— Ничего, Михалыч, не тушуйся. Я сам-то никогда в набольшие не лез, хотя не раз предлагали. Летчик наш — ему кроме баб да самолетов ничего не интересно. Вот Петрович, может, захочет в верха податься.

— Да ну тебя, Иваныч. Я как вояка еще годен, а рулить, да еще поликластерами какими-то — увольте, это не мое.

— Ты все время себя принижаешь.

На Женины плечи легли две теплые ладошки.

— То, кем ты был когда-то давно в прошлой жизни, здесь не имеет абсолютно никакого значения. Вот нынче вечером перед сном подумай, посчитай, что ты уже сделал здесь, в этом мире. Пусть что-то случайно вышло, что-то не совсем хорошо и правильно. Но в сумме этого уже достаточно много, чтобы люди тебе доверились. От тебя ждут решения, на тебя надеются. Так что не обманывай ожиданий, иди и сделай то, что должен. И не тяни, времени уже много, а нам нужно до темноты вернуться, людей к переезду готовить.

— Хорошо. Надо только чернил каких или сажи — пальцы намазать.

— А у нас в караулке печать есть, в ней подушка штемпельная. Айда, мужики, сгоняем, заодно барахло свое заберем. Все равно тут ночевать будем.

— Чего брать?

Женя сидел у консоли терминала и пытался сосредоточиться. Как только очередной пилик терминала сообщил о том, что данные оператора приняты и канал активирован, на экране планшета появилась надпись:

Условия выполнены.

Для начала работы донор-канала осуществите полный ввод перечня.

Доступное время ввода — 40 минут.

ВНИМАНИЕ! Включается обратный отсчёт

Доступный вес вашей поставки определён в 150 кг.

Начинайте ввод.

Внизу планшета появилась самая обычная сенсорная клавиатура, а вместо надписей — нормальное и вполне привычное многоуровневое меню с поисковой строкой. В правом верхнем углу пошел мотать счетчик таймера. И тут Женя завис. Растерялся. Часики тикали, цифры бежали, а он начал потихоньку впадать в панику, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из того, что было нужно:

Во-первых, мужики голодные. У них осталось всей еды пачка печенья и горсть карамелек. Так, значит по-быстрому им тушенки банок десять, чтобы наверняка хватило. Крупы, того же риса, пять кил за глаза хватит (Женя, наученный холостяцкой жизнью, элементарные вещи понимал). Чаю, черного, килограммовую упаковку. Сахар, еще кило.

Начав действовать, Женя успокоился и смог соображать уже вполне здраво. Так... килограммы мотают, а про деньги никто даже не заикается. Давай-ка так: посмотрим, какой чай доступен. Ого! Любые эсклюзивные сорта на выбор! Ну, гулять так гулять. Пусть будет "Дарджилинг".

Теперь вот что: мужики здесь останутся на ночь караулить. Два ружья на троих и по десятку патронов на ствол явно маловато. Сколько патроны-то весят? Давай попробуем. Сотню пулевых, к примеру. Ух ты, пять кил! Теперь дроби Иванычу. Еще пять кил.

Так, а ночью черных негров как они увидят? Давай возьмем...

— Петрович! Что лучше, ПНВ или тепловизор?

— Тепловизор бери. Ну, хоть, скажем, Пульсар Квантум. Вон тот, XD38S, он почти на километр берет. Ни одна зараза близко не подберется.

Хорошо, пусть будет каждому. три штуки возьмем.

Надо бы еще один ствол. А то два на троих — маловато. Так, оружие. А у негров-то карабины... Вводим "Оружие нарезное".

Пилик! На планшете всплыло окошко:

Включён режим ограничения.

Срок производства — до окончания Второй мировой войны. Количественные ограничения по видам и типам.

Ну и ладно. Винтовки тех времен вполне неплохие. И русские, и немецкие. Да, собственно, не до жиру — любое сгодится. Вводим: "Винтовки и карабины". Оба-на!

Доступно 3 шт.

7,62-мм винтовка системы Мосина обр. 1891 г. (1891/30 гг.)

7,92-мм винтовка системы Маузера обр. 1935 г. (Mauser 98k)

7,5-мм винтовка системы Шмидта-Рубина обр. 1931 г. (Schmidt-Rubin K31)

— Немца бери, он полегче будет, — проконсультировал Григорьев.

— Зато швейцарец бьет точнее, и в магазине на один патрон больше, авторитетно заявил Касаткин. — Ты меня слушай, я все эти железки своими руками пощупал. А почему такой странный выбор? Одни болтовки, ни англичан, ни американцев. У Италии тоже неплохая винтовка была.

— Думаю, это от состава анклава зависит, — ответил Женя. У нас как раз русские, немцы и один швейцарец.

— Понятно.

В глазах капитана проявился интерес.

— А пулемет нам не дадут?

— Сейчас попробуем

"Оружие нарезное", "Пулеметы"

Позиция недоступна. Перейдите к другой позиции.

— Облом! — огорчился Касаткин.

— Погоди, не кисни. Это ж компьютер, штука тупая. Ей, чтобы сработало, нужно полное соответствие ключа.

"Оружие нарезное", "Пулемет ручной"

Позиция недоступна, так как выбран другой вид нарезного оружия.

— Мужики, решайте быстро — пулемет или карабины.

— Тут и думать нечего — пулемет! Капитан оживился. На пятьсот метров ни одна зараза не подойдет, а с трехсот я тебе вензеля на стенке нарисую!

Женя удалил винтовки из заказа.

"Оружие нарезное", "Пулемет ручной"

Доступно 1 шт.

7.62x54 Пулемет ДП-27

7,92х57 Пулемет MG-13

7,5х55 Пулемет Furrer LMG-25

— Вот это выбор... — капитан задумчиво поскреб затылок. — У раннего ДП полно недостатков. Вот дали бы ДПМ — тогда другое дело. Немец вроде неплох, и магазин большой, но у него сравнительно часто бывают задержки и утыкания патрона, особенно зимой, когда смазка густеет. Швейцарец — очень надежен, бьет точно, но конструкция сложная. На коленке в поле хрен починишь.

— Так нам как раз по полю не бегать, — заметил Женя. — Нам на башню поставить, и пусть стоит.

— Ну, вообще-то так.

— К нему можно еще станок заказать, и оптический прицел.

— Ну тогда давай это дитя капитана Фурера.

Теперь патронов к пулемету. Он, зараза, прожорливый. Возьмем ящик, полторы тысячи штук. Ого, сорок пять килограммов!

Так, что еще: чтобы мужики в потьмах не сидели — керосиновая лампа семилинейная, 6 штук, канистра керосина 20 л. А на чем они варить будут? Керосин есть, возьмем примус и котел. Все позиции исчерпаны. Сколько еще веса осталось? Почти шестьдесят кил! Так, еще канистру керосина, ящик патронов к пулемету и остальное пулевыми для гладкоствола.

Все, ввод окончен.

Заказ на поставку принят.

Немедленно выйдите из помещения, закройте дверь, дожидайтесь звукового сигнала. Нахождение людей во время сеанса запрещено!

Следующие сеансы ежедневно в 12-00.

Женя вышел из операторской комнаты, закрыл за собой дверь, вытер пот со лба. Вот же, млин, какая штука — нервы. Пока он переводил дух, за дверью опять пиликнуло, затем что-то тяжело упало.

— Забирайте, мужики. Мы с Ольгой пойдем переезд организовывать. Я к полудню завтра вернусь. Только преферансом нынче не увлекайтесь. Не дай бог такую базу про... любить.

— Не боись, Михалыч, — ответил за всех Григорьев. Все будет в ажуре, иди спокойно.

Телевизор, интернет, компьютерные игры загружают мозг современного человека, не оставляя ему места и времени для раздумий о чем-то еще кроме повседневных дел. Мало кто задумывается о высоком. О смысле жизни, о своем месте в обществе, о судьбе и о вечности, о собственных перспективах, в конце концов. Дом-работа-дом-работа... Вечный цикл. Заработать деньги, потратить их на текущие потребности, снова заработать, снова потратить. Люди думают о том, как заработать больше, потом — куда потратить лучше. А в скудные часы отдыха тело лежит на диване или сидит перед компьютером, а мозг загружен соответственно телевизионной или компьютерной жвачкой. Некогда задуматься даже о себе, не то, что о других. Человек живет в автоматическом режиме, глядит строго перед собой, и в своем бесконечном беге по замкнутому кругу желает лишь не оступиться, не потерять ритм и не сбить дыхание. Но однажды, встретившись взглядом с Вечным, замирает, и бегущие рядом коротко машут вслед ушедшему под марш Шопена. Коротко — чтобы не потерять ритм и не сбить дыхание.

Нынче Женя изрядно устал, но не настолько, чтобы срубиться, едва опустив голову на подушку. И в голову, ничем не занятую, стали заплывать мысли. Сперва крутились эпизоды сегодняшнего вечера. Их с Ольгой рассказ весьма воодушевил людей. Появилась цель, движение, точка приложения сил, шансы на выживание, в конце концов. Наличие укрепленного замка и канала снабжения, пусть и намного более скромного, чем у главных анклавов, открывало новые возможности. Но и бросать имеющееся добро было жаль. В руках, очевидно, многого не унести. Ценностей же в доме-складе оставалось преизрядно. Решено было попробовать найти дорогу, проезд к новому жилищу. Все равно Григорий с Шуриком ожидались, в лучшем случае, лишь к вечеру следующего дня, и до тех пор переезд был невозможен. Значит, с утра ему с Ольгой опять предстояла разведка.

Вообще прошло всего несколько дней с того момента, как Женя оказался в новом мире, а чувствовал себя уже намного лучше. От обильной физической и нервной нагрузки он изрядно постройнел, стали уходить болячки, вызванные прошлым образом жизни и работы. А какой был образ жизни? Утром садился в машину и ехал на работу. Отсидев смену, садился в машину и ехал с работы. Дома ужинал, смотрел новости, затем падал в соцсети или в очередную стрелялку. По субботам стирал, готовил на неделю, закупался, иногда устраивал уборку. Практически перестал ходить в гости, в кино, в театр. Круг реального общения свелся к коллегам на работе и таким же, как и он, любителям авторской песни. Интересов — минимум, действий — минимум. Что в перспективе? Доработать до пенсии рядовым программистом, окончательно растолстеть, потом в одиночестве состариться и тихо помереть у телевизора. Нет, ну это же никуда не годится! А ведь были возможности, были желания и стремления! И куда все это делось? Для чего он, Женя прожил полжизни? Что полезного сделал? Сколько людей искренне огорчится, если, скажем, завтра его не станет? Да нисколько. Никому он нафиг не нужен. Исчезнет, и не останется после него даже воспоминания. А могло быть иначе? Конечно могло. Друг звал его на работу в Питер, в серьезную фирму, с большими перспективами и солидными деньгами. Почему не поехал? Побоялся неизвестности. Тут все налажено, устроено, а там неизвестно еще, выгорит или нет. Мог открыть свою фирму? Мог. И потенциальные клиенты были, и заказы. Почему не открыл? Нужно было отрываться от игрушек и бегать, хлопотать, оформлять. Единственная девчонка, с которой у Жени что-то складывалось, пыталась таскать его с собой по выставкам, концертам, зимой на лыжах, летом на велосипедах. Но так и не смогла вытянуть с любимого дивана, ушла. Он сам, своими руками уничтожил свое будущее, сам угробил свою жизнь, сам сделал ее пустой и никчемной!

Жене стало нестерпимо жарко от накатившей внезапно волны стыда. Он яростно заворочался под одеялом, пытаясь успокоить проснувшуюся совесть. Потом вскочил и как был, не одеваясь, выбежал из дома. В нем бурлили и жгучий стыд, и злость на себя, свою непутевую, по сути, жизнь, и жалость к себе, и еще что-то чему он не знал названия. Хотелось то бежать куда глаза глядят, то кричать во все горло, то еще чего-то смутного, неясного. Хотелось, чтобы эти стыд, и гнев, и злость, и все остальное исчезли и не донимали его, чтобы он мог жить и дальше так же легко и беззаботно. Но где-то на краю сознания присутствовало и понимание того, что так нельзя, что именно стремление к легкости и беззаботности как раз и привело его в тот тупик, в котором он оказался. Женя упал на колени и что было сил ударил кулаком по земле перед собой. Потом еще и еще раз. Прорвались непрошенные слезы. И Женя, сглатывая соленые капли, бил и бил, выплескивая свою ярость, злость, словно пытался навсегда избавиться от себя прошлого и оплакать этого нелепого и никчемного человека, которым был еще недавно. И — странно — вместе со слезами уходили из души боль и гнев, оставляя после себя надежду и решимость. Ольга была права, он получил второй шанс, он сможет все исправить, сможет начать жить заново. Он не будет бездельником и слюнтяем, он станет мужчиной, и его дети будут гордиться им! У него должны быть дети. Женя рывком поднялся на ноги и выпрямился. Нет, у него обязательно будут дети! У него непременно будет сын, и когда ему наступит срок уходить, в этом странном и опасном мире останется его, Евгения Каплина, род.

— Нехорошо нарушать свои собственные приказы, — раздался у него за спиной знакомый голос.

Женя рывком обернулся.

— Оля?

Она приложила палец к его губам.

— Держи, — сказала Олга, протягивая Жене одежду и оружие. — Смотри, какая лунная ночь, давай немного прогуляемся. Да и тебе, пожалуй, стоило бы умыться.

Позже, когда они возвращались от ручья к дому, Женя сбивчиво пытался рассказать Ольге про свои метания, но она остановила его.

— Не все слова должны быть сказаны вслух.

И он, поразмыслив, согласился.

Ночь была светлой. Чуть ущербная луна ярко освещала открытые места, протягивая от деревьев и кустов непроницаемо-черные тени. Женя с Ольгой уже подходили к самому дому, как вдруг сквозь слабо колышущиеся ветви увидели, как за угол скользнула темная фигура. Женя знаком велел Ольге оставаться на месте, а сам, прячась за кустами, обогнул дом.

У дверей стоял человек с оружием в руках, чуть позже из-за другого угла показался еще один. В свете луны Женя не мог как следует разглядеть фигуру, но отчетливо видел черное лицо. Человек начал тихонько, стараясь не скрипнуть, открывать дверь. Медлить было больше нельзя. Он нажал кнопку предохранителя, быстро прицелился и выстрелил. Человек у дверей упал. Женя передернул затвор и выстрелил еще раз, во второго, но промахнулся. Тот с быстротой молнии скрылся за углом дома. Выстрелы разбудили людей. Из дома выскочил Грубер с помпой, затем Циммер с хаудахом. Ольга метнулась в дом и тут же выскочила обратно с ружьем в руках.

— Один убежал за дом, туда! — крикнул Женя.

Циммер побежал в ту сторону, куда скрылся негр, Грубер — в обход, с другой стороны. Женя же, вспомнив, свои былые компьютерные бои, отступил в кусты и начал обходить дом по широкой дуге. "Тепловизор бы сейчас, да кто ж знал-то!" подумал он. И тут же сам себе возразил: "Ты начальник, ты и должен был подумать, предугадать и подготовиться."

Механик добежал до угла дома, остановился и осторожно выглянул. Тут же раздался выстрел, пуля отколола здоровенную щепу рядом с его головой. Женя выстрелил по вспышке, практически наугад.

— Вальдо, оставайся здесь, охраняй вход!

Где-то впереди грохнуло, и рядом с Женей в ствол дерева, смачно чавкнув, влетела пуля. С той стороны, куда убежал Циммер, прогремело подряд три выстрела, в темноте кто-то закричал от боли. На дороге затрещал мотор квадроцикла. Стараясь прятаться за кустами, Женя кинулся на звук. На границе леса и дороги он остановился. Квадр, явно из числа недавно затрофеенных, быстро разгоняясь, уходил прочь. Далеко, да еще и темно! Один патрон в стволе, еще один в магазине, с собой больше нет. Женя вскинул ружье, выстрелил. Мимо. Внезапно беглец притормозил, из леса выскочил еще один негр и запрыгнул на сиденье позади водителя. Квадроцикл тронулся и стал набирать скорость. В голове у Жени всплыло все, чему его когда-то учили. Он лег на землю, плотно упер приклад в плечо. Выдохнул, задержал дыхание, тщательно прицелился чуть ниже середины груди удаляющегося силуэта и нажал на спуск. Фигура впереди дернулась. Квадр на секунду остановился, сидевший за рулем скинул тело с заднего сиденья и скрылся в темноте.

— Ганс, заводи "лендровер"!

— Уже, Ойген.

Из леса вырулил джип с Грубером за рулем, остановился рядом с Женей. Подбежала Ольга.

— Поднимай людей, берите фонари, осматривайте лес. Ищите Клауса. Возможно еще один раненый негр здесь болтается. Патроны с собой есть?

Ольга протянула пачку.

— Держи. Картечь.

— Все, мы рванули.

— Удачи.

И Женя почувствовал на щеке мимолетное касание губ.

Ночная езда на древнем прыгающем по кочкам джипе — то еще удовольствие. Пытаясь зарядить свой дробовик, Женя дважды чуть не выпал из машины. В конце концов, ему удалось запихать в магазин несколько патронов, и он ухватился за поручень, пытаясь удержаться на своем месте. Квадр маячил довольно далеко впереди, не удаляясь и не приближаясь, явно за пределами досягаемости помпового ружья. Ганс честно топил педаль в пол, но старая машина просто не могла ехать быстрее. На одном особо ухабистом участке водитель квадра немного притормозил, чтобы не вылететь из седла, и Гансу удалось приблизиться на расстояние выстрела. Женя попытался высунуться сбоку, как видел в фильмах, но тут же едва не кувыркнулся в кювет. Одной рукой удержать ружье он бы точно не смог, не говоря уже о том, чтобы попасть.

— Разбей! — прокричал ему Ганс.

Его голос был едва различим за ревом мотора.

— Что? — переспросил Женя.

— Разбей стекло!

Прикладом? Одной рукой неудобно. А что если ногой? Покрепче ухватившись за сиденье и за поручень, он шарахнул каблуком. Наискось по лобовому стеклу побежала трещина. Женя лягнул лобовуху снова, затем еще и еще раз и, наконец, в лицо ему ударил плотный поток встречного воздуха. Выпустить поручень из рук означало немедленно вылететь из машины. Женя пристроил ствол на рамку лобового стекла и, держа ружье одной рукой, попытался прицелиться и выстрелить. Конечно, промазал. Водитель квадра оглянулся, затем снял с плеча оружие — по силуэту Женя безошибочно опознал АКМ — и, держа его в левой руке, дал короткую очередь. Тоже промазал.

— Эфиоп, твою мать!

Женя упер дробовик прикладом в пол, одной рукой передернул затвор, жахнул еще. Промах. Дорога стала чуть ровнее, и Женя рискнул отпустить поручень и прицелиться поточнее. Бах! Заряд картечи попал в квадр, разнес задний фонарь. Беглец обернулся, дал еще одну очередь, но в этот момент его машину подбросило на очередной кочке и он, нелепо взмахнув руками, вылетел на дорогу. Квадр, лишившись управления, уполз на обочину и, уткнувшись в ствол дерева, заглох.

Ганс ударил по тормозам и Женя, выскочив из машины, подбежал к лежащему на земле человеку. Пинком отшвырнул подальше автомат и направил ствол ружья на негра — теперь это было ясно видно. Подошел Грубер, посмотрел, выдал по-немецки заковыристое ругательство. Женя заценил.

— Знаешь его? — спросил Женя.

Ганс не знал русского, но вопрос понял.

— Еще бы! Это вождь племени, где нас держали. Тот еще ублюдок. Садист, каких мало.

Он говорил по-немецки, но по выражению лица было нетрудно догадаться.

— Что с ним делать будем? Судить?

Немец и в этот раз догадался. Он отрицательно помотал головой и с кровожадной ухмылкой провел большим пальцем себе по горлу. А потом протянул руку за ружьем.

Обратная дорога заняла с полчаса. В пылу погони Женя не заметил, как далеко они успели уехать. Чтобы вернуться, ему пришлось осваивать квадроцикл — он никогда не садился за руль даже мопеда. Но времени на это ушло немного. Пока Ганс обыскивал тело вождя и утаскивал его в лес, Женя уже разобрался с управлением и вскоре не спеша катил по дороге позади "Лендровера".

Клауса Лори нашли, он был жив. Его оглушили, метнув сзади в голову камень, а потом связали. Видимо, не хотели лишаться ценной рабсилы. Все четверо остававшихся негров были мертвы. Двоих убил Женя, еще одному Ганс, стреляя по вспышке, раздробил плечо и тот истек кровью. Известие о смерти вождя было встречено радостными восклицаниями и высказываниями в стиле "туда ему и дорога" и "Пусть отправляется в свой негритянский ад, schwarzes schwein". Этого племени можно было больше не опасаться. Но могли быть и другие! Нужно было как можно быстрее перевозить людей и имущество в замок. Женя с ужасом думал о том, что могло бы случиться, если бы ему не приспичило порефлексировать на свежем воздухе. Но зато положение с оружием существенно улучшилось. Самым ценным приобретением был, конечно же, АКМ. Еще с трупов собрали две помпы, британский десятизарядный карабин Lee-Enfield, около сотни патронов разного калибра, несколько дешевых раций, ножи, фонари и прочую мелочевку. О патронах Женя теперь не беспокоился — в форте через канал он натащит любых.

Еще был один момент, приятный и неловкий одновременно. У эфиопского вождя нашли пистолет. Женя, когда узнал, удивился: почему вождь решил стрелять из автомата, ведь из пистолета было бы, наверное, удобнее и точнее. Пистолет был немецкий, "люгер" модели P08, с кобурой и запасной обоймой. И его торжественно, при всех, вручили Жене. Он смущался и краснел, но в глубине души ему было весьма приятно видеть такую оценку своих дел и осознавать, что она, может, и не в полной мере, но заслуженная.

День 7.

Наутро Женя с Ольгой, нагрузив прицеп квадроцикла первой, наименее ценной, партией имущества, двинулись искать дорогу к замку. Вальдо предлагал взять джип, но Женя, подумав, отказался. Пусть в замке издалека видят, что едут свои, а то еще пальнут ненароком. По прикидкам, пешком по прямой выходило километров пятнадцать. Дорога идет почти прямо на север, так что вкругаля до форта должно было выйти в пределах двадцати-двадцати пяти километров. Из оружия с собой взяли помпу и карабин. Ну и, конечно, Женя нацепил подарок — кобуру с "люгером". Карабин Женя планировал отдать Григорьеву взамен "сайги". Вчера ночью она бы очень пригодилась. А в замке, на открытом пространстве, нужно дальнобойное оружие. Клаус, еще не до конца очухавшийся, был не в состоянии помочь в погрузке, зато уже вычистил и смазал автомат и ждал только, когда пройдет головокружение — все-таки, сотрясение он получил приличное — чтобы опробовать машинку. Дорога была пуста, но Женя все равно старался не терять бдительности, не позволяя себе отвлекаться на посторонние вещи — такие, например, как тепло тела сидящей позади Ольги, или ее руки, крепко его обнимающие.

Женя не спешил, внимательно осматривая левую сторону дороги, выискивая признаки своротки: просвет между деревьями, тропу, колею. Пару раз он ошибался. Останавливал квадр, углублялся в лес на полсотни метров и возвращался обратно ни с чем. Но километров через двенадцать, перевалив через вершину очередного холма, он увидел впереди метрах в двухстах уходящую налево дорогу. На перекрестке сидели на корточках два негра.

Женя остановил квадроцикл и приготовил карабин. Ольга с помпой скрылась в лесу. Этот маневр они обговорили заранее. Негры поднялись. Один из них помахал рукой, привлекая внимание, затем отдал свое ружье товарищу, вынул нож, демонстративно положил его на землю и медленно пошел по дороге к Жене. Пройдя половину пути, он остановился. Женя окликнул Ольгу, передал ей свое оружие и так же медленно пошел вперед. Подойдя к негру, он встал напротив, не зная, что делать дальше.

Стоящего перед ним человека вполне можно было назвать красивым. Кожа его имела красно-коричневый оттенок, черты лица были вполне европейскими. На голове короткий ежик седеющих, соль с перцем, волос, негустая бородка с проседью. Одет он был в свободные штаны с широким кожаным поясом и мягкую рубашку из толстой ткани. На ногах армейские ботинки, на шее — несколько ниток разноцветных, явно самодельных, бус и необычной формы медальон.

— Здравствуйте.

— Здрасьте.

Женя от неожиданности несколько оторопел. Он никак не ждал от африканца обращения на русском языке.

— Не удивляйтесь. Я еще немного помню русский язык.

Эфиоп говорил почти свободно, лишь изредка запинаясь, вспоминая нужные слова.

— Меня зовут Джамал Сага. Я глава племени Хамер народа Амхара. Я когда-то давно учился в университете имени Патриса Лумумбы. Тогда Эфиопия дружила с СССР, русские нам много помогали, строили дома, больницы, заводы, электростанции. Многие ездили учиться в СССР. К нам приезжали русские артисты и даже цирк. Я помню, как русские помогли нам победить сомалийцев в Огаденской войне. Я уважаю русских и детей своих научил тому же. Сейчас русские пришли сюда и стали нашими соседями. Я видел, как на пустом холме вдруг появилась крепость и над ней поднялся русский флаг. Я пришел познакомиться и подружиться с вами. Может быть, мы сможем быть полезны друг другу.

Джамал протянул руку для пожатия. Ладонь у него была твердая и сухая, такая же, как и он сам.

— Меня зовут Евгений Каплин, — отрекомендовался Женя. — Я глава многонационального анклава. У меня к вам есть много вопросов. И, может быть, предложений. Но мне бы не хотелось беседовать здесь стоя. Будет ли вам удобно через — Женя взглянул на часы, была уже половина одиннадцатого утра, — три часа прийти в наш форт для более обстоятельной беседы в более подобающей обстановке?

— С удовольствием, — откликнулся Джамал. И, предвосхищая вопрос, добавил: — Вот эта дорога как раз ведет именно туда.

В замке Женю с Ольгой уже ждали. С угловой башни, рядом с укрепленным на каком-то дрыне небольшим триколором (и откуда только взяли!) махал рукой Григорьев. Рядом с ним на треноге стоял пулемет. Надо же, станок, видать, в комплекте был! Поди, и оптика тоже. Едва квадроцикл подъехал к воротам, как они отворились. За створкой стоял с сайгой на плече Полетаев. Его явно подмывало сообщить новость. Едва ворота были заперты, а Женя и Ольга слезли с квадра, Федорыч выдал информацию:

— Прикинь, командир, мы радио поймали!

Оказалось, у них в караулке помимо всякого барахла стоял еще и небольшой транзистор на батарейках. Во время ночного дежурства его, от нечего делать, решили включить. И в УКВ диапазоне нашли одну-единственную станцию. Но этого было вполне достаточно, чтобы вызвать у бывших вояк бурный восторг. Во-первых, передавали хорошую музыку: российскую эстраду, русский рок. А во-вторых, время от времени музыку прерывало информационное сообщение. Женя подъехал как раз вовремя, чтобы его услышать и оценить самому.

— Внимание! Прослушайте важное сообщение. Всем, кто нас слышит! Русские люди, представители других национальностей Российской Федерации, а также все те, кто пожелает стать новыми гражданами новой Империи — Российского Союза! Замок "Россия" ждёт вас. Нам нужны вы все: мужчины и женщины, дети, старики и инвалиды. Все ваши специальности и все ваши умения в России будут востребованы. В обмен на полную лояльность и согласие называться россиянами, мы гарантируем вам уважение, работу по силам и умениям, безопасность, бесплатное и очень качественное медицинское, крепкое коммунальное и социальное обслуживание, достойное человека проживание и питание...

Вот это да! Это известие меняло все расклады. Зачем ломиться в замок Берлин, где выживают лишенные канала немцы. Лучше нацеливаться на свой родной замок Россия. Теперь придется несколько изменить перечень поставки. На первом месте непременно должна быть рация! Связь с другими анклавами — это можно оставить на дальнюю перспективу, а вот со своим... И частоты для связи озвучены. Вопрос был только — какой аппарат взять. Среди оставшихся в доме-складе людей никто с радиосвязью дела не имел, поэтому Женя возлагал свои надежды на троих бравых вояк. Когда он задал этот вопрос, Григорьев сразу сказал:

— Бери "Северок-К". Он как раз для ВВ делался, я его как свои пять пальцев знаю.

— Тогда, мужики, разгружайте прицеп, тащите все на склады. А я двинусь на сеанс. В полвторого ко мне придет эфиопский вождь на переговоры. Да, еще: одну "сайгу" я у вас забираю. Зато вот вам британский карабин.

Григорьев сразу подсуетился:

— Ты бы мне, Михалыч, оптику к нему подкинул. Тогда ни одна зараза на километр не подойдет!

— Подумаю. А какую именно?

— Ну... Сержант замялся.

— Мне нужно точно знать, я ж ни хрена в этом не понимаю. Возьму тебе прицел, а он не подойдет.

— Ну тогда... погодь, я уточнюсь, справки наведу.

— А где ты справки-то наводить собрался?

— А вот связь с замком Россия наладим, у них и спрошу. Поди, есть там спецы.

— Вот и договорились.

Между делом, Касаткин углядел кобуру на Женином боку.

— Ух ты! Где прибарахлился, командир?

— Да вот, вчера от папуасов отбивались. С одного и сняли машинку.

На лице капитана отобразилась досада.

— Опять, млин, все интересное мимо прошло! Ну да ладно — вчера был повод пулемет опробовать.

— Что, негры нападали?

— Кто-то шастал по лугу. Хорошо, тепловизоры были, почти от леса заметили. Предупредительными шмальнул, убежали. А вот под утро, как светать начало, какая-то тварь зашла в гости, вроде медведя, но больше раза в три. Когти чуть не в полметра. Прыгает, зараза, метров на двадцать влегкую. Мы уж думали, кердык. Я в эту гадину чуть не сотню патронов засадил, пока она сдохла. И что интересно: как окончательно рассвело, пошли посмотреть на тушку — только отдельные кости. Ни клочка шкуры, ни куска мяса. И воняет какой-то химией.

— Что-то подобное я уже видел. Тигра саблезубого завалил, тоже химией вонял. Только я до утра не ждал, сразу зарыл.

— Вот ведь монстры! Такие толпой полезут — никаких штанов не напасешься.

В этот раз, садясь за консоль терминала, Женя заранее решил, что он будет брать.

Прежде всего, рации. Северок-К, по рекомендации Григорьева. Сразу 4 штуки. Помимо форта, Женя хотел поставить одну в дом, одну в джип и еще одну сложить в запас.

Дальше, тепловизоры. Еще пять штук. Три в дом и два в запас. И бинокли. Сразу десяток. Чтобы всем хватило и еще осталось.

Новая лобовуха для "Лендровера", новый задний фонарь для квадра. Это надо сразу увезти, к завтрашнему дню Циммер поставит.

Теперь ящик патронов .303 для карабина, ящик 7.62х39 для калаша, несколько пачек 9х19 para для себя и, наконец, чайный сервиз для представительской миссии.

Оружие. Сейчас его на всех не хватает, но гладкоствол дают без ограничений. Возьмем десяток помповых "бенелек". Хотя... Нахрена нужна пятизарядная помпа, когда можно взять восьмизарядную "сайгу"! Да и магазин сменить в сто раз быстрее, чем по одному запихивать патроны в помпу. Это ж не для охоты, а для ведения активных боевых действий. И патронов двенадцатого калибра на весь оставшийся вес, картечь и пули пополам. Вчера в бою Женя почувствовал на себе, как стремительно улетает боезапас. Ну, вот и все. Ввод завершен, можно идти ожидать поставки.

Когда Женя спустился во двор, квадр уже был разгружен, а на керосинке кипятился чайник для предстоящего политического мероприятия, Григорьев с пулеметом и новеньким биноклем стоял на стене, Касаткин разбирал карабин, а Полетаев, оживленно жестикулируя, что-то рассказывал Ольге. В груди что-то царапнуло. "Однозначно, охмурить пытается. Тоже мне, Казанова хренов". И тут же другая мысль, более здравая: "Чего это я на Федорыча взъелся? Ревную, что ли? Да нет, не может такого быть".

До встречи с Джамалом Сагой еще оставалось время, и Женя сел поразмыслить. Что он будет делать дальше? Куда двигаться, куда вести своих людей? Связь с замком Россия он установит. Сейчас Григорьев сменится на стене и начнет ковыряться с рацией. Дорога к форту разведана, за день, максимум за два можно перевезти в форт и людей, и барахло. А потом? Сколько всего негров бродит по этим лесам? Придет штук с полсотни, осадят его здесь. Да, продержится он долго. Но это же не вариант, когда за стену — ни ногой! А если просто придут бойцы половчее, да удача, как вчера, не поможет? Шестнадцать человек — немало, но и для обороны периметра в сто шестьдесят метров явно недостаточно. Кошки закинут, на стены залезут и амба. Кого положат, кого повяжут.

Отчаянно не хватает информации. И, в первую очередь, по местным раскладам. Вот о чем нужно говорить с Джамалом! А в обмен подкинуть что-нибудь из вещей, которые можно притащить каналом. Что Женя знает об Эфиопии? Да ничего, практически, кроме того, что это где-то в Африке.

Теперь о том, что делать дальше. Можно тут просидеть пару недель, пока его люди оклемаются, потом сняться и уйти на запад. Еще две недели — и вполне можно выйти к Берлину, но тогда форт с каналом останется неграм. Они тут укрепятся, и потом хрен их сковырнешь. Будут безнаказанно шастать по округе, грабить. Новые люди будут сюда попадать, прямо к эфиопам в рабство... Гнилой вариантец выходит. Значит, нужно вставать здесь всерьез и надолго. С замком Россия связываться, им наверняка будет интересен форпост в глубине эфиопской тайги. Глядишь, помогут. Советом, оружием, людьми, наконец. Тогда — точно устоим. Надо срочно налаживать связь, от этого зависят все перспективы. Потом можно будет послать гонца для установления личных связей, или даже самому сгонять... Хотя хрен, он на канал завязан, теперь фиг куда отсюда сдернется. Нужно организовывать службы и, в первую очередь, охрану и разведку. Нужно по окрестным лесам вылавливать таких же, как он, попаданцев и вести их сюда. Дальше: нужно строиться. Форт, в общем-то, довольно тесный. Сколько здесь можно разместить людей? Шесть комнат в пристрое, две в донжоне — ну, это для себя нужно оставить, канал караулить на всякий случай. В передних башнях по две комнаты. В надвратной тоже, но там напрашиваются помещение караулки и оружейная. Комнаты небольшие. Посчитаем, к примеру, по два человека на комнату. Получается, двадцать четыре морды лица всего. Вот, кстати, интересно — Циммер говорил, что их тоже было вначале двадцать четыре человека. Совпадение? Вряд ли. Но все равно, нужно строить дома. Для начала, хотя бы, два "общинных", мужской и женский на территории форта. А потом придется выходить за периметр. В комнатах форта будем селить семейных, пока у тех своего отдельного дома не образуется.

Караулку нужно обживать, укреплять. Делать там постоянный пост, хорошо вооруженный... Опять оружие необходимо! Придется писать планы поставок на неделю вперед как минимум.

Нужно начинать вести жесткий учет всего имущества и контроль над расходами. Самому везде не успеть, придется подобрать человека. Но сначала — вооруженные силы. Как там говорил Владимир Ильич? Революция лишь тогда хоть чего-нибудь стоит, когда она умеет защищаться.

— Слушай, Андрей Петрович,— обратился Женя к капитану. — Ты здесь из вояк самый знающий. Я тут поразмыслил, расклады прикинул и решил, что в этой крепости мы будем плотно обосновываться, обживать ее и осваивать окрестности. А поскольку тут негры туда-сюда шляются, нам нужно создавать свою армию. Для начала, хотя бы, швейцарского типа. А тебе, по любому, придется быть верховным главнокомандующим. Край, дня через три сюда переедет вся толпа. Сейчас у нас шестнадцать человек, из них мужчин одиннадцать. Нужно наладить охрану форта, организовать учет и хранение оружия, элементарно научить людей стрелять и попадать при этом в цель. У нас есть еще один солдат, швейцарец, но, сдается мне, он тут ненадолго. Как появится возможность, смоется в свой Берн. Вообще публика самая разношерстная — ну, да сам увидишь.

— А что, попробовать можно. Только мне бы еще...

С башни раздался крик Григорьева:

— Негры едут!

— Ну, сейчас некогда, наступает дипломатический момент. — остановил Женя капитана. — Вот подумай, посчитай, что нужно из оружия, снаряжения, только реально. Сам понимаешь, есть еще и другие нужды, а возможности канала ты знаешь.

— Договорились.

Джамал приехал к форту на большом квадроцикле, скорее даже на мини-джипе. За рулем был его давешний спутник. "Видимо, квадрики в этих местах самый популярный транспорт" — подумал Женя.

Гостя провели в "трапезную" на второй этаж башни. Как изначально договорились, Григорьев с пулеметом караулил на стене, Касаткин во дворе контролировал водителя, Полетаев с "сайгой" сидел на четвертом этаже и охранял подходы к терминалу. Как только сели за стол, Ольга принесла чай, расставила приборы и удалилась. Женя наполнил чашку гостю, затем себе.

— Уважаемый господин Сага, я рад видеть вас здесь, в моем доме. К сожалению, в силу трудностей обустройства, я не могу сейчас в полной мере выразить свое уважение к вам и обеспечить прием на достойном вас уровне.

Джамал отпил глоток из своей чашки, на лице его отобразилась блаженная улыбка.

— Благодарю вас, Евгений...

— Михайлович.

— Да, Евгений Михайлович. У вас превосходный чай, я давно не пил такого. Вы доставили мне настоящее удовольствие.

С видимым наслаждением Джамал отхлебнул еще и продолжил:

— Евгений Михайлович, я бы не хотел тратить ваше время на пустые разговоры, поэтому позвольте сразу перейти к делу.

— Конечно-конечно.

— Надеюсь, для вас станет приятным известием то, что сравнительно недалеко отсюда, всего километрах в двухстах, есть большой русский анклав.

— Извините, Джамал, но нам уже известно о существовании замка Россия.

— Тем лучше, — улыбнулся собеседник, но улыбка эта показалась Жене не особенно искренней.

— Евгений Михайлович, вы попали сюда в трудное время и в сложной обстановке. Сейчас в этой области пересекаются интересы многих кланов. По сути, на этой территории идет война. Прежде все расклады были примерно понятны, силы сторон были примерно равны, но с вашим появлением все переменилось. Во-первых, вы сами, ваша девушка, ваш квадроцикл и ваше оружие сами по себе являются неплохим трофеем.

"Ясно", — подумал Женя, — "пугает. Значит, потом предложит выход. Интересно, что ему нужно". А гость, тем временем, продолжал разливаться:

— Не нужно много ума, чтобы понять: за вами будут охотиться, и охота эта вполне способна увенчаться успехом: в густом лесу засаду трудно обнаружить. Тот склад, где ваша группа сейчас разместилась — лакомый кусочек, причем, как само здание, так и его содержимое. Кроме того, у вас есть этот форт, а это, по местным меркам, и вовсе суперприз. Я уверен, что вас ожидают непрерывные попытки захватить его, и в этом случае все, кто будет внутри, или погибнут, или будут взяты в плен. К большому сожалению, далеко не все мои соотечественники разделяют тезисы о ценности человеческой жизни, да и о правах человека имеют очень поверхностные представления. Некоторые племена даже практикуют ритуальные пытки пленников.

Женя изобразил на лице озабоченность и интенсивную работу мысли, потер подбородок, помолчал, будто бы обдумывая услышанное. "Похоже, Джамал дошел до пика. Надо ему подыграть, только бы не перестараться".

— Это очень серьезно. Вы меня, откровенно говоря, сильно встревожили. Я и представить не мог, что здесь может твориться такое!

— Поверьте, я ничуть не сгущаю краски, скорее, даже наоборот.

— И что, действительно все еще в ходу такие жуткие ритуалы?

— Не везде, но, увы, встречаются.

Женя зябко передернул плечами.

— Бр-р-р-р... Не хотелось бы стать участником такого ритуала.

Собеседник, видимо, решил, что клиент созрел.

— Евгений Михайлович, — сочувственно проговорил он. — Поверьте, я вас понимаю. Но лучше в полной мере представлять себе ситуацию, чтобы быть готовым к любому исходу.

— Но нам некуда деваться! У нас есть больные люди, много женщин... Мы не сможем идти двести километров по лесам. Тем более, тут встречаются такие хищники!

— Да, это действительно, проблема.

Джамал на минуту задумался, или, скорее, сделал вид, что задумался. Потом поднял голову и, улыбнувшись, сказал.

— Знаете, я, скорее всего, смогу вам помочь.

— И как же?

— У меня есть довольно большое влияние в некоторых местных племенах. Думаю, если предложить им в уплату часть из тех вещей, что есть у вас, они согласятся предоставить вам проводников и носильщиков, которые помогут вам добраться до ваших соотечественников. По крайней мере, переход через лес будет максимально быстрым и комфортным.

— Это очень интересное предложение, — обрадованно заявил Женя. — Но я не могу решить этот вопрос единолично, у нас, знаете ли, люди не любят подчиняться власти. Мне придется все обсудить с остальными и принять общее, так сказать, коллегиальное решение. Давайте встретимся здесь... ну, скажем, завтра в это же время, и я дам вам ответ.

Жене на миг показалось, что при слове "обсудить" у Джамала презрительно дернулся уголок рта.

— Что ж, с вашей стороны, это разумно. — сказал он вслух. — Я постараюсь договориться с племенами, чтобы вам дали спокойно взвесить все за и против.

— Это будет крайне любезно с вашей стороны и, будьте уверены, я не забуду этого маленького одолжения.

Гость убрался восвояси, а загруженный Женя спустился во двор.

— О чем говорили? — спросил Полетаев.

— О разном. Пойдем, поднимемся на башню к Григорьеву, поговорить надо. Петрович, Оля, давайте тоже, это всех касается.

Наверху, на стене форта, гулял ветер. Казалось бы, не так и высоко, всего шесть метров, а насколько шикарный вид открывался с площадки! Но сейчас было не до красоты.

— Мужики, этот эфиоп хочет отжать форт. Предлагает проводить нас до замка Россия. Мол, тут война, будут нападать, всех убьют. Я сыграл лоха, надеюсь, достаточно убедительно, и взял сутки, типа на принятие решения. Мое мнение — нас пытаются развести. Петрович, как ты оцениваешь наши шансы в этих вариантах?

— Жень, я не склонен особо доверять эфиопам. Нет никакой гарантии, что через пару километров ваши проводники вас не ограбят. А то и просто приведут прямо к себе в деревню и тут же поставят в коленно-локтевую позицию. Здесь, в форте у нас есть хоть какие-то шансы, в лесу шансов нет никаких. Даже в вашем доме есть вероятность отбиться в случае нападения. Здесь же все гораздо серьезней, возможностей для обороны намного больше. Даже если мы не удержим стены, можем забаррикадироваться в башне. Негры прорвутся в башню — есть лестницы. В конце концов, можно запереться на верхнем этаже с терминалом. Они не смогут эффективно атаковать, а мы будем спокойно получать по каналу все необходимое для выживания. Еду, воду, оружие, боеприпасы. Даже если им удастся захватить форт, они потеряют несколько десятков человек. Думаю, этот Джамал прекрасно понимает все расклады, вот и пытается обойтись без войнушки. Есть у меня ощущение, что это он приказал неграм напасть на вас этой ночью. А, значит, он и рулит этой местной войнушкой. Тогда, конечно, укрепленная база ему очень пригодится, даже и без терминала. А с каналом поставки это и вовсе мегакруть.

— Думаешь, он про канал знает?

— Думаю, да. Он не дурак, про наличие терминалов в крепостях знает, так что предположить наличие подобного канала здесь тоже вполне может. Особенно, когда его поят чаем из шикарного сервиза.

— Иваныч, а ты что скажешь?

— Я согласен. Что-то этот Джамал, когда вышел из башни, был похож на кота, объевшегося сметаны. Уж больно довольная морда у него была.

Полетаев не стал ждать, пока до него дойдет очередь.

— Я в пехотной тактике ничего не понимаю. Но мнению Петровича доверяю на все сто.

— Оля?

— А что я? Это все ваши мужские игрушки. Моя задача — держать тыл, пока вы обеспечиваете фронт.

— Тогда будем форсировать переезд. Как думаешь, Андрей Петрович, эфиопы могут попытаться напасть на транспорт, пока мы будем туда-сюда кататься?

— Вообще-то, запросто. Есть только надежда, что сутки перемирия нам все-таки дадут.

— А как можно этого избежать?

— Во-первых, скорее всего, за нами наблюдают, но лес здесь достаточно опасный, особенно ночью. Я думаю, они держат максимум три поста: один — где-то около форта, второй — у поворота с главной дороги к форту и третий — у поворота с главной дороги к вашему дому. На ночь их могут снять, чтобы не скушали местные зверушки. Но, учитывая обострение обстановки, могут просто удвоить численность караульщиков. Наблюдателей надо проверить и, если есть, придется снимать. Желательно это делать бесшумно, иначе если негры притащат сюда хотя бы десяток бойцов, да из засады в упор влупят, то мало нам не покажется. Здешних я возьму на себя, а вашего уж сами постарайтесь. И всю ночь будем возить, сколько успеем. Первым рейсом женщин и больных, мужики — под конец. Кто не успеет, поутру выйдут пешком.

— Это все правильно, Петрович, но есть один момент: у меня два человека ушли вчера утром в лес на разведку, и вполне возможно что вернутся только завтра.

— Ну так что, оставим там группу, три-четыре человека. Они твоих посланцев встретят и сюда приведут. Заодно и точку покараулят, и неграм сюрприз устроят. Во! Как раз выходит! Я с последним рейсом туда уеду и с парой ребят подежурю. Может, такой же пистолетик себе добуду, — капитан с завистью покосился на Женину кобуру. — А нет, так просто эфиопов посокращаем. Стопудово, завтра к обеду они там появятся, как только ты объявишь Джамалу, что он пролетает.

— Хорошо, так и сделаем. Иваныч, ты постарайся договориться с замком Россия на переговоры в первой половине дня, мне бы до встречи с Джамалом некоторые вещи уточнить.

Когда Женя с Ольгой вернулись к дому, их уже ждали. У баррикады стоял с ружьем на плече Ганс Грубер и радостно махал им рукой. Не успел заглохнуть мотор, как тут же набежали люди, потащили в дом привезенные ящики и коробки. Клаус тут же принялся распаковывать ружья, очищать заводскую смазку и набивать магазины. Среди суетившихся людей Женя тут же заметил новое лицо. Подошел, поздоровался за руку, достал блокнот с записями. Прибившегося звали Архип Лукич Селиверстов. Мужику было далеко за полста, и был он, по его собственным словам, шабашник на пенсии. Некогда служил в пожарных, но график позволял изрядно прирабатывать. А приработки у него были — дома рубил. Понятное дело, не только дома. Стайки, сараи, бани и все прочие строения, хоть из бревна, хоть из бруса. Был он невысок, но в плечах преизряден. Крепкий, с широкой соломенного цвета бородой и хитрющими глазами, он сразу понравился Жене. Да и ремесло его было как нельзя кстати — после разборок с эфиопами строить придется много.

Первым делом, часовому выдали тепловизор и "Сайгу". Потом Женя собственноручно установил и подключил в доме "северок", строго по выданным Григорьевым указаниям. Когда рация ожила и в динамике послышался голос сержанта, народ возликовал. Новости о русском анклаве и будущем сеансе радиосвязи с ним еще больше подняли настроение. А вот рассказ про Джамала и про срочный переезд изрядно остудил энтузиазм. Собственно, Женя был этому рад: необходимо было ввести людей в деловое русло.

Ужин решили отложить, наскоро перекусили и принялись готовиться. Заправляли баки, грузили машины... Процесс прервал предупреждающий крик часового. Предыдущая ночь многому научила людей, в считанные секунды одни укрылись в доме, другие с оружием заняли оборону.

— Свои, не стреляйте! — послышался знакомый голос. — Это я, Смыков, и со мной еще народ.

План миссии был выполнен и перевыполнен. Карабин нашелся, он действительно лежал там, у ручья. Рядом был и хаудах. Оружие чуть тронула ржавчина, но ничего непоправимого за несколько дней не случилось. От негра уже ничего не осталось — все растащило зверье, и содержимое карманов осталось недоступным, но и без того хорошая британская десятизарядная болтовка была совсем не лишней. Шурик приплелся еле живой, но пытался не показывать виду. Еще они привели с собой пятерых людей. Женя сразу достал свой блокнот:

18. Троекуров Олег Васильевич, 28 лет, бизнесмен

19. Прачкина Василиса Феофановна, 62 года, домохозяйка на пенсии.

20. Прачкин Федор Витальевич, 15 лет, школьник.

21. Мокрецова Галина Петровна, 45 лет, начальник отдела по связям с общественностью.

22. Мокрецова Дарья Ильинична, 19 лет, студентка Института физкультуры и спорта, гимнастка.

Улучив минутку, Григорий подошел к Жене.

— Ты извини, Жень, я тут со своими советами влез, народ подставил. Надо было сразу мочить всех негров. А я что-то недодумал. Но, понимаешь, по всем нормальным расчетам они должны были в норку забиться и не вылезать! А тут...

— Не переживай, ты здесь не при чем. Я думаю, этим неграм просто приказали, и я даже могу предположить, кто.

— Этот твой Джамал?

— Угу. Да и повезло нам, обошлось без жертв, только Клаус по темечку схлопотал. А пошли бы деревню штурмовать, однозначно были бы раненые, а, может, и убитые. В темноте могли и женщин подстрелить, или детей. Не знаю, как ты, а я к такому не готов. Да и представь — пройдет среди местных инфа, что, мол, белые деревню вырезали. Да эти эфиопы все свои дрязги забудут и нас тут всех сметут, да еще с особой жестокостью. Это уж они умеют. А так — все знают, что какие-то ослы пошли пограбить, но нарвались на ответку. Значит, сами виноваты. А мы теперь — сила, нас уважать будут. Нынче в форт переедем, так и бояться начнут. Ты лучше расскажи, как сходили.

— Да нормально, без приключений. Почти сразу нашли и овраг, и ручей, и твои следы. Ну а дальше — дело техники. Вот, теперь нормальный карабин есть, "длинная рука", так сказать. Только патронов маловато, только то, что в обойме. Куртку у негра звери разодрали, что в карманах было, теперь уже не найти.

— Не парься, это все ерунда, с патронами проблем не будет. А потом и оптический прицел закажу. А что за людей привел?

— Мы же как раз из-за них и задержались. Вышли на твою полянку — костровище-то, кстати сказать, после себя прикрывать нужно дерном — там бабка с внуком. Бабка, причем, вполне адекватная, крепкая. Внук — пацан. Уже не сопливый, но дури в башке еще полно. Поколение гаджетов, млин. Вот из-за них пришлось на обратном пути раньше времени на ночь становиться. Бабульке идти тяжело было. А ночью по лесу шариться — то еще удовольствие. Заодно нашли твою кладовочку. И стул складной, и мангал с шампурами. А вот гитара не выжила, кто-то по ней пробежался. Внук ничего так себя показал, не ныл, не жаловался. Нормальный деревенский парень. А уже сегодня, недалеко отсюда, еще троих подобрали. Тетка с дочкой и мужик. Тетка была какой-то начальницей, с понтами, но недалекая. Дочка вот у нее молодец, упертая девка, спортсменка. Шурик на нее откровенно запал, даже хромать перестал. Ходит, грудь выпячивает. А вот мужик скользкий. Был каким-то бизнесменом, деньгами большими рулил. Весь прикинутый. Костюмчик от Гуччи, часики от Картье, лабутены, млин. Морду кривит — типа, он весь такой из себя белая косточка, голубая кровь. А мы все — быдломасса. Вот сейчас пришли, хотя и устали все, бабка сразу в работу, внука тоже запрягла. Мгновенно со всеми сошлась, теперь ее иначе как баба Лиса не называют. Девчонка тоже занятие себе нашла. Тетка как услышала немецкую речь, так у нее сразу стойка сделалась: как же, просвещенный запад! Тут же поскакала общаться с носителями культуры. А этот сел и сидит, типа он не с нами и не при делах.

— Гадкий случай, придется как-то обламывать красавца. Ну да ничего, мужиков хватает, будет барагозить — мозги вправим. А вообще это все очень кстати, нам сейчас рабочие руки во как нужны!

И Женя рубанул по горлу ребром ладони.

Народу набралось настолько много, что все одновременно за стол поместиться не могли, пришлось кормить людей в два этапа. Женя смотрел на вновь прибывших, пытаясь понять, как с ними нужно себя вести. Прежде все было просто. Люди были изначально на одном с ним уровне, и за какие-то заслуги или просто за фактическое положение признавали его лидерство. Женя до сих пор не мог понять, как это вышло, и просто принял эту ситуацию, прекратив отбиваться. Но еще больше его удивляло то, что у него на самом деле что-то получалось. Конечно, промахи и ошибки были, но для человека, который начальствует седьмой день в жизни, выходило неплохо. Сейчас же вставала задачка потруднее. С теткой — он сверился с записями — Галиной Петровной, скорее всего, поладить будет можно. Женщины, те же немки, ей расклады быстро объяснят. А вот что делать с мужичком? Троекуров Олег Васильевич, бизнесмен. Правда, вкурил ситуацию быстро. Сидит вместе со всеми, рубает, хотя и проскальзывает у него порой гримаска. Перестроился и признал себя стоящим наравне с другими? Вряд ли. Скорее, прикидывается. Ну да время покажет, кто есть ху. А последить за ним совсем даже не помешает.

Когда ужин закончился, Женя поднялся.

— Для новеньких: меня зовут Евгений Михайлович Каплин, я глава этого анклава. Думаю, вам уже объяснили, что с вами произошло и где вы сейчас находитесь. Обратно отправить я вас не могу, все, что нам остается — совместно, — Женя сделал акцент на слове "совместно", — налаживать здесь максимально комфортную жизнь. Людей у нас мало, а работы много. Разделения труда практически нет, поэтому работать придется всем, в том числе и физически. Мужчинам, кроме того, предстоит обеспечивать безопасность анклава. Окружение здесь не слишком дружелюбное, есть хищники, некоторые из них очень даже опасные. Кроме того, эти территории населены враждебными эфиопскими племенами. Точное число и расположение их мы не знаем.

Женя оглядел собравшихся. Все, не только новички, слушали внимательно.

— Этот дом — временное жилье. Сейчас мы готовим переезд в укрепленный форт. Маршрут разведан, транспорт у нас есть. Самая большая проблема — это время. Нужно все сделать за эту ночь, пока эфиопы не спохватились и не перекрыли дорогу. Сейчас дожидаемся сигнала из форта, и сразу начинаем начнем грузить и возить. Первым рейсом перевозим женщин и больных. Затем — все содержимое этого дома. Техники у нас четыре единицы. Соответственно, нужно четыре водителя. На Лендровере у нас ездит Ганс. Я сяду на ЛуАЗ. Еще нужны водители на два квадра.

— Я могу, — отозвался Селиверстов.

— А можно мне? — молоденький парнишка, внук бабы Лисы, подскочил с места.

— Да куды ж ты лезешь, Федька, поперед старших! — одернула его бабка.

— Ничего, Василиса Феофановна. — успокоил ее Женя. — А ты, Федор, умеешь?

— А как же! У нас в деревне все пацаны умеют. Мне сосед давал порулить, я ему сено с покоса на тележке возил.

— Ну что ж, значит будешь четвертым водителем.

Парнишка просиял.

— Ну вот, а ты, баба Лиса, говорила...

— Ну, тогда все решено. Вопросы есть?

— Евгений Михайлович! — опять тянул руку пацан, — а ружье дадите?

Вот, млин, оголец! Ружье, вишь, ему подавай. Ну а куда деваться? Людей-то лишних нет...

— Дам.

Федька подпрыгнул чуть не до потолка.

— Но не сразу.

Пацан тут же скис.

— Это серьезное оружие, нужно уметь с ним обращаться. Пройдешь обучение, сдашь зачет — получишь ствол. Кстати, это касается всех. Каждый должен уметь стрелять. От этого, очень возможно, будет зависеть ваша жизнь.

— Ну а что тут такого! — отозвалась баба Лиса. — Я по молодости за район по стендовой стрельбе выступала. Сейчас, конечно, старая стала, уж забыла многое, да и глаза не те, но с двух сотен метров не промажу.

Вот умеют люди преподносить сюрпризы!

— У меня еще есть вопрос.

К Жениному удивлению, руку поднял Троекуров.

— Слушаю вас, Олег Ефремович.

— Расскажите, как вы стали главой анклава?

В первый момент Женя растерялся. Он уже начал привыкать к своему положению и к тому, что окружающие его люди это естественным образом принимают. Рассказывать сейчас о том, что он сам этому удивляется, было сейчас совсем неуместно. Отступать было некуда, соскочить с темы — нереально. Что ж, ввяжемся в драку, а там по обстоятельствам.

— Изначально это произошло во многом по воле случая. Но позднейшие события показали, что, хотя я и не учился в школе менеджмента, неплохо справляюсь с возложенными на меня обязанностями. При разрастании анклава я пытался сложить с себя полномочия, но люди выразили единогласное и недвусмысленное желание видеть меня на этом посту.

— То есть вы не являетесь квалифицированным управленцем с опытом руководящей работы?

— Нет, и я этого никогда не скрывал.

— Вы сказали, что пытались отказаться от руководства анклавом. И если бы нашелся такой человек, который по своей квалификации больше соответствовал этой должности, вы бы отдали ему, так сказать, бразды правления?

Женя почувствовал себя идиотом. Его легко и просто загнали в ловушку с очевидной целью — отодвинуть от руля. Но в отставку он не собирался, по крайней мере, сейчас. Кроме того, он не доверял этому человеку. Не верил не только в его честность и бескорыстие, но и в элементарную порядочность. Надо было как-то выкручиваться, отбиваться.

— Как я уже сказал, я не сам своей волей назначил себя начальником. Это сделали люди, которые меня окружали.

— Спасибо за подробный ответ.

Женя, приготовившийся к длительной схватке, почувствовал себя обескураженным. Почему Троекуров так быстро отступил? Ладно, подумаем об этом позже.

— Еще вопросы есть? Тогда на сегодня все.

Заходящее солнце лишь самым краешком выглядывало из-за леса. Легкие перистые облака, сгрудившиеся на закате, были подсвечены всеми оттенками красного, от густо-бордового до нежно-розового. Караван машин и квадроциклов, полностью загруженный, выстроился на дороге. Женя сидел рядом с Ольгой на стволе поваленного дерева, глядя на гаснущую над кромкой леса зарю. Сигнал от Касаткина пришел — он начал действовать. И сейчас трое — Лори, Циммер и Смыков — ушли в ночь охотиться на эфиопских наблюдателей. Не было никакого смысла держать себя в постоянном напряжении, и Женя позволил себе расслабиться. Мысли его лениво текли, переползая с одного на другое. Но одна из этих мыслей заставила его встрепенуться:

— Совсем забыл! Оля, слушай, а ты, случайно, реферат про эфиопов не писала?

— А я думала, ты уже и не спросишь! Писала, конечно.

— Расскажи вкратце, что помнишь.

— Для начала, Эфиопия очень древнее государство. На ее территории нашли самые ранние следы стоянок первобытного человека.

— Да, я это слышал.

— Не перебивай. Так вот: государственность у них возникла довольно рано. Первые эфиопские царства создавались еще в пятом веке до нашей эры. Они были довольно воинственны, и тому же Египту их набеги создавали серьезные проблемы. Но у них возникли и первые древние центры земледелия. В древние времена Эфиопия называлась Абиссинией и была весьма важным центром цивилизации. Там намешано всего. Около двухсот племен и народностей, все основные мировые религии. Есть христианство, причем и православное, и католическое. Есть ислам и иудаизм. Правда, сейчас почти всех эфиопских иудеев вывезли в Израиль, как очередное Израилево колено. Есть и местные языческие религии, от сравнительно мирных, до такой экзотики, как поклонение смерти у племени Мурси. В Эфиопии регулярно происходили и происходят междоусобные стычки — за поля, за пастбища, за что-нибудь еще. Их периодически пытались колонизировать. Отметились почти все — Португалия, Англия, Италия, Франция. Были и местные агрессоры — Сомали, например. Италия со второй попытки даже сумела завоевать Эфиопию, правда, только благодаря использованию боевых отравляющих веществ, и на целых пять лет — с 1936 до 1941 года включила ее в "Итальянскую империю" Муссолини. В настоящее время промышленность находится в зачаточном состоянии, 85% населения живет в деревнях, основная статья экспорта — продукция сельского хозяйства. И при этом умудряются голодать — вот, например, при коммунисте Менгисту Хайле Мариаме от голода померло почти миллион человек. Процветает рабство и работорговля, наркотики, контрабанда. Медицина почти отсутствует, поэтому нередки эпидемии. Постоянна борьба за власть. Что у них хорошо, так это легкая атлетика. И, в первую очередь, бег. Ну так это понятно — попробуй, погоняйся за дичью по пампасам.

— А что-нибудь про обычаи племен? Те, что более-менее общие для всех?

— В связи с постоянными усобицами практически у каждого мужчины под кроватью лежит АКМ. В целом все традиционно: мужики добывают и воюют, женщины работают на полях и ведут хозяйство, дети пасут скот. Если одно племя убивает всех мужчин другого, то может забрать себе всех женщин и детей, ну и, понятно, имущество побежденных. Дальше — в зависимости от конкретного случая, могут принять в свой клан, а могут сделать рабами. Могут оставить себе, а могут продать. Еще...

Женя не дал продолжить:

— Вот это очень важно! Ты даже не можешь себе представить, насколько важно!

И он в порыве чувств, неожиданно для себя самого, крепко поцеловал Ольгу. И она, как ему показалось, совсем не была против.

Вдали простучала короткая, в три патрона, автоматная очередь, и одновременно с ней выстрел из "сайги". В гарнитуре прозвучал голос Клауса:

— Alles.

Сзади один за другим заводились моторы машин, раздался звук клаксона — Грубер сообщал, что все готовы. Женя сел за руль ЛУАЗика, Ольга устроилась рядом. Он завел мотор, включил передачу и осторожно тронул машину. Переезд начался.

День 8

Поспать в эту ночь не удалось никому. Без конца возили, грузили, разгружали. Умотались до крайности, но успели вывезти все. Когда небо начало светлеть, у пустого склада стояли лишь два квадрика с нагруженными последним барахлом прицепами. В доме оставался только мотоцикл. Тащить его было тяжело, а применения ему было не видно.

— Не переживай, командир! — Касаткин махнул Жене. Все будет путем. Мы тут с камрадом как следует повеселимся и к вечеру придем в форт. Рация у нас есть, так что заранее сигнал подадим. Ну и ты тоже не оплошай там с этим Джамалом.

— Да что там Джамал — не воевать же собираюсь.

— А вот это ты зря. Именно что воевать. Только пока война у вас идет на словах, но и до пуль непременно дойдет. Ты только постарайся, чтобы это попозже случилось. Нам время нужно, подготовиться.

— Не переживай, капитан. Попробую дня три отыграть, а то и неделю.

— Ладно, хорош балаболить, светает уже, а вам еще час шкандыбать. Скоро негры придут постовых сменять, вам до этого времени уже за стенами быть нужно. Езжайте уже.

Женя пожал руку Касаткину и Клаусу, сел за руль головного квадра и тронул его с места. Ольга оседлала замыкающий и двинулась следом.

— Хорошая пара, — сказал капитан швейцарцу, глядя вслед отъезжающим машинам.

Тот не понял ни слова, но на всякий случай подтвердил:

— Jawohl.

Доехали до форта без происшествий. Едва Женя слез с седла, подошел Григорьев.

— Ты, Михалыч, сосни чуток, тебе сегодня еще много дел предстоит, а мы тут закончим.

— Люди же работают, как я могу...

— Люди сейчас доработают, и пойдут отдыхать, а ты встанешь дела делать. Так что давай, не спорь. Тебе в башне уже приготовлено, на четвертом этаже. Давай-давай, без тебя тут справимся, немного осталось. Через три часа у тебя переговоры с замком, надо отдохнуть.

Женя действительно чувствовал себя вымотанным до предела, так что легко позволил себя уговорить. Взобравшись наверх — не из последних сил, но из предпоследних-то наверняка, он, не раздеваясь, рухнул на спальник и отрубился. И почти сразу почувствовал, как кто-то трясет его за плечо. Что за черт, только ведь лег! Он с усилием выдрался к реальности и, открыв глаза, обнаружил присевшую рядом Ольгу.

— Вставай, засоня, уже половина двенадцатого.

— Не может быть!

— Еще как может.

— А как же связь?

Он в ужасе подскочил на постели. Проспать сеанс связи с замком Россия — это же надо такое учудить!

— Не дергайся, с утра связи не будет. Сигнал плохой, нужно антенну поднимать. Григорьев оставил записку, что нужно заказать. Там будут ждать. Как только мы тут наладимся, так и разговаривать начнем.

— Уф-ф-ф! — выдохнул Женя. От сердца отлегло,

— Сходи, умойся. В колодце вода очень холодная и ужасно вкусная.

Женя спустился во двор. На крышке колодца уже стояло полное ведро воды. Он щедро, пригоршней, плеснул в лицо, затем еще раз. Полегчало. Глаза, наконец, открылись, и он смог обозреть двор. Все было чисто и аккуратно. Ничего не валялось, никто не бегал, только на угловой башне у пулемета стоял дежурный. Ольга спустилась во двор следом.

— Ты что, совсем не спала? — спросил Женя.

— Ну почему же, соснула пару часов.

— Ты не в курсе, что там у Касаткина?

— Да все спокойно, он только что связывался. Говорит, у него все готово к приему дорогих гостей.

— Ну и хорошо. Григорьев спит?

— Недавно лег. Он все утро на ногах, просил разбудить перед визитом Джамала.

— Железный человек. Все разместились? Все в порядке?

— Насколько знаю, да. Шел бы, перекусил.

— Потом, сеанс уже вот-вот начнется.

— Тут вот еще записка, Касаткин передал, что ему нужно.

Женя проглядел бумажки. Григорьев сумел-таки накануне связаться с замком Россия. И разузнал-таки, какой прицел ему нужен для карабина. Кроме того, радисты из замка посоветовали кое-что по антенне для улучшения качества связи. Капитан тоже кой-чего накрапал. Но если с прицелом было все в порядке — штатная британская оптика 32 Mk 2 нашлась без проблем (Женя сперва удивился, но потом решил, что так и должно быть), то с заказом Касаткина возникли сложности. Запасные рожки к "калашу" и к "сайге" — пожалуйста. Разгрузки, берцы, прочая снаряга — без проблем. А вот гранаты, МОНки, "лягушки" и подствольники были наглухо заблокированы. Женя тыкался и так, и эдак, но в конце концов терминал грозно мигнул красным и выдал такую надпись, что недавний программист конкретно перепугался и зарекся впредь доставать неизвестных Наблюдателей настойчивыми просьбами в духе "я знаю, что нельзя, но дайте пожа-а-алуйста". В итоге, он на оставшийся вес набрал патронов и последние две позиции заполнил заранее запланированным: взял армейскую телескопическую десятиметровую мачту для антенны и большой, два на три метра, российский триколор. Ибо флаг должен не жалко трепыхаться с краю на кривой палке, а гордо реять в вышине, вызывая радость у друзей и бессильную злобу у врагов.

Какие эмоции вызвало созерцание трехцветного полотнища у Джамала, понять было невозможно. Точно в назначенное время, он прибыл в форт. Народ — кто спал, кто, предупрежденный заранее, тихо сидел по своим комнатам. Лишь Полетаев торчал у пулемета, и хмурый Григорьев с "сайгой" наперевес контролировал водителя. Ольга, как и накануне, принесла чай, добавив ко вчерашнему меню свежеполученные через терминал сласти, и удалилась. Нынче расклад был совсем иной, и Женя, предварительно обсудив с Григорьевым и Касаткиным генеральный план, мог позволить себе немного понаглеть. После вступительной части, взаимных приветствий и ритуального славословия, начался, наконец, серьезный разговор.

— Я хочу услышать ваш ответ на мое вчерашнее предложение.

Джамал был более резок, чем накануне. Ну так еще бы — внезапная одномоментная пропажа всех соглядатаев неслабо действует на нервы. Женя не торопился. Откусил кусочек печенья, отхлебнул, смакуя, глоток чая и, наконец, изволил ответить.

— За прошедшие сутки мы как следует осмотрели форт и окрестности. И нам все очень понравилось. Настолько, что мы собираемся остаться здесь. Стены достаточно высоки, у нас есть некоторое количество оружия, в том числе и трофейного, так что мы можем не опасаться нападения разрозненных племен. Более того, я скажу вам по секрету, мы уже сталкивались с некоторыми из них, и не нашли их особо опасными. А одно из племен, которое было особо настырным, практически прекратило свое существование. Вот, поглядите.

Женя вытащил из кармана снятые с вождя бусы. Джамал протянул руку, взял их и, осмотрев, вернул.

— Это знак вождя племени Дасанеч. Надо понимать, он мертв?

— Как и остальные, кто напал на нас позапрошлой ночью. Насколько я знаю, по вашим обычаям, имущество этого племени, а также его женщины теперь принадлежат мне. И я намерен в ближайшее время вступить во владение своей собственностью.

Выражение лица Джамала показалось Жене странным: некая смесь удивления, досады и уважения.

— Я вижу, вы действительно хорошие воины, если смогли отбить ночную атаку.

— На нашей стороне была удача. Но нам помогло не только это.

Женя решил немного блефануть.

— Джамал, — он вновь отпил из чашки и поставил ее на стол, — Вы ведь наверняка знаете, что еще недавно здесь, на вершине холма, была лишь каменная плита. У меня же при попадании сюда оказался некий ключ. Думаю, его дали мне те, кто переместил в этот мир. И вот в результате этого мы сейчас пьем чай и беседуем в небольшой хорошо защищенной крепости. Насколько мне известно, при помещении сюда, на эти земли, различных групп людей, изначально им дается стартовый набор: запасы, техника, иногда — оружие. Набор этот подготавливается для конкретного народа. Я знаю, что эфиопские племена довольно долго жили за счет банального грабежа — например, немцев, и использовали рабский труд захваченных ими людей. Теперь же мы, попадя сюда, увидели склад для русских — с русскими товарами и русской техникой.

— К чему вы мне это рассказываете? — эфиоп изобразил недоумение.

— Я к тому, — уточнил Женя, что становится совершенно очевидно: те силы, которые управляют этим миром, недовольны действиями Аддис-Абебы и хотят урезать их возможности за счет усиления более успешных анклавов. Той ночью, когда племя... как вы говорили? Дасанеч? Так вот, той ночью, когда эти бандиты решили напасть на нас, я проснулся по неизвестной причине за четверть часа до начала атаки. Я вполне допускаю, что Наблюдатели, — давайте будем их так называть — были в курсе планов ваших соотечественников и таким образом вмешались в происходящее и дали нам шанс победить. И мы этим шансом, — Женя крутнул на пальце бусы вождя, — воспользовались в полной мере.

Джамал сокрушенно покивал. Ни по его лицу, ни по голосу не было возможности оценить, как он воспринял Женин заход.

— Да, многие кланы моего народа ведут себя не вполне цивилизовано. К сожалению, у некоторых из них проявились самые худшие из существовавших прежде традиций. Но, поверьте, далеко не все стали бандитами. Дело в том, что в старом мире в Эфиопии жили два основных народа — это Амхара и Оромо. Амхара в большинстве своем всегда были мирными людьми. Они растили ячмень и пасли скот. Все Амхара — православные христиане. Оромо же, в основном, мусульмане. Прежде власть в государстве принадлежала Амхара. Государственный язык тоже был Амхара. Правители Эфиопии были не слишком дальновидны, они хотели, чтобы все эфиопы стали Амхара. Многие Оромо были недовольны, но там это никого не волновало. Здесь, в новом мире, все перевернулось. Власть захватили Оромо. Конечно же, они первым делом вспомнили старые обиды и теперь пытаются отыграться за прошлое. Отсюда и такая агрессивность некоторых племен.

— Что ж, это, наверное, может объяснить то, что происходит, но не может оправдать. Кроме того, Наблюдатели, как я вижу, уже составили свое мнение и приняли решение. И чтобы заставить их его изменить, нужно что-то более весомое, нежели слова. Как я понимаю, вы как раз из тех Амхара, которых преследуют войска из Аддис-Абебы.

— Вы понимаете совершенно верно.

— Может быть, мы сможем быть полезными друг другу?

— И что вы хотите предложить?

Джамал выглядел заинтересованным. Или это хитрая игра? Хрен знает. Не было у Жени опыта политических баталий.

— Мое предложение таково:

Женя отодвинул от себя кружку с недопитым чаем и слегка наклонился к собеседнику.

— Вокруг этого форта, уважаемый Джамал, и того дома, где сейчас находится моя группа, Наблюдатели выбрасывают людей. Иногда по одному, иногда небольшими группами. Эти люди, по замыслу хозяев этого мира, должны присоединяться к моему анклаву. Я намерен выполнить их желание в полной мере. Если ваши братья по оружию будут находить в лесу таких людей и доставлять сюда, в этот форт, я готов выкупать их. Что вам нужно? Наверное, в первую очередь, патроны и топливо. Я могу предложить по десять патронов и по пять литров бензина за каждого привезенного мне человека. Я так же буду рад, если вы будете привозить ранее выкраденных и сейчас содержащихся в рабстве европейцев.

Джамал в свою очередь отставил чашку с чаем в сторону.

— Это интересное предложение. Но я не могу немедленно дать на него ответ. Мое влияние не так уж велико. Мне необходимо обсудить ваши слова с другими вождями. Давайте встретимся еще раз, скажем, завтра в это же время.

— Прекрасно. Я буду ждать вас завтра.

Когда эфиопы уехали, к Жене подскочил Полетаев.

— Растешь, командир! Что ты такого негру наговорил? Загрузил по самое небалуйся. Он, когда на квадрик садился, чуть мимо седла не промазал.

— Пока еще ничего особенного. Завтра прикатит — посмотрим, во что это выльется. Если дело выгорит, у нас тут народу резко прибавится.

— А башка у тебя варит, уважаю. Слушай, я тут думал... а через твой канал нельзя какого завалящего самолетика добыть? Я бы тебе организовал и разведку, и штурмовку.

— Попробовать можно. Только какой тебе заказать, чтобы в сто пятьдесят кил уложиться? Даже какой-нибудь древний "фарман" весит намного больше. Разве что дельтаплан.

— Ого! Озадачил, пойду прикидывать.

Подошел Григорьев.

— Ну что, как прошли переговоры?

— Пока неясно. Я борзел, блефовал, пугал гневом Наблюдателей, мистики понагнал и под конец выдвинул встречное предложение: пусть сюда найденных людей привозит. Завтра вернется, будем дальше говорить.

— И то хлеб. Говорить лучше, чем стрелять. Нам время нужно, чтобы получше здесь обосноваться.

— Как ты думаешь, поверит этот Джамал в мои бредни, или нет?

— Вряд ли, хотя во внимание примет. И вообще, Михалыч, очень не понравился мне этот товарищ. Вроде, задумавшись шел, а все по сторонам зыркал, чего-то выглядывал. Скорее всего, прикидывал: все мы перевезли, или не все, стоит еще ночь караулить, или нет. Думаю, он сейчас подальше отъедет, и даст команду своим начать атаку на дом.

— Тогда надо Касаткина предупредить, пусть наготове будет.

— Так я уже ему сказал. Он вот что: просил прислать человека с канистрой бензина. Там к ним пацан вышел, увидел моцик — аж весь затрясся. Берется по лесу сюда его пригнать. Ну и ружье ему нужно, он недавно только срочную отслужил, может помочь.

— А кого можно послать? Разве что Смыкова. Надеюсь, он успел отдохнуть. Но туда же хода минимум два часа! Не окажется так, что он придет слишком поздно? Сколько там Касаткин держаться собрался? Все люди, кого ждали, уже здесь. Обойдут их там негры, да и положат у пустого сарая. Есть ли смысл? Уж если на то пошло, пусть мотоцикл в лес подальше закатят, потом можно будет тишком вытащить.

— И то правда.

— Тогда пойдем, сообщим капитану решение, да будем пытаться с метрополией связываться. Да, кстати, как у тебя вчера получилось? Есть что-нибудь, что мне нужно заранее знать?

Григорьев хитро улыбнулся.

— Не томи, рассказывай.

— А что тут рассказывать? Связь установлена. Слышимость была плоховатая, но ты, гляжу, уже новую антенну поставил. Разговаривать будешь с самым главным человеком, командором Замка Россия Сотниковым Алексеем Александровичем. Он же президент Русского союза.

Женя аж присвистнул.

— Ни хрена себе, тут и союзы уже понастроены! А так, без официала, что сказали?

— Ну, во-первых, там все в шоке по самое... самое. Такого выкрутаса они уж никак не ждали. Тут, видишь ли, Наблюдателями все территории как бы заранее поделены. Наставлены национальные анклавы, у каждого анклава есть свой замок, свой канал поставки, свой начальник, своя мини-армия. И каждый крутится как может. Производство там, сельское хозяйство. Ну и политика пошла, торговля, то-се. Но некоторые — вот и эфиопы тоже — своего особо не развивают, в основном, грабят. С ними конкретные терки. Начальники меж собой не общаются, племена партизанят, армия их выискивает и зачищает. А тут мы вылезли и все расклады спутали. Вообще наши неплохо развились. Территорию застолбили немалую, медицину серьезно поставили, промышленность строят, даже свое оружие делают. Чемпионаты по футболу проводят, в КВН играют. Недавно вообще отправили экспедицию на другой континент. Короче, движуха в полный рост. А еще — они с немцами объединились, так что вопрос, в какой замок идти — в Берлин или в Россию, уже не стоит. Это, по сути, практически одно и то же.

Связались с Замком, там попросили час на подготовку. В ожидании разговора с Сотниковым Женя весь переволновался. Он чувствовал себя как в школе перед экзаменом. Кажется, прячась в кустах от негра, он так не боялся. Сейчас же ходил из угла в угол, не зная, как унять нервную дрожь. В конце концов, Григорьев сказал ему:

— Михалыч, хорош себя изводить. Ничего страшного не случится. Он — там хозяин, ты — здесь. Ты ему собираешься на блюдечке с голубой каемочкой преподнести серьезную крепость с двумя десятками человек гарнизону, да еще автономную, со своими ресурсами, а, может, и еще с чем. Окрестности-то толком не разведаны. Уже за одно только это он тебе должен в пол кланяться. Да еще прислать подмоги разной, да советов надавать, да обстановку международную толком прояснить. Чем так маяться, пошли лучше, я тебя стрелять поучу.

О том, что он собирается присоединяться к Русскому Союзу, Женя объявил своим людям в тот же вечер, как было принято решение о переезде. Отпала нужда в спешном путешествии через лес, возникла возможность закрепиться в этом месте и начать обустраиваться по полной программе. Да и сам он уже не пытался скинуть с себя "шапку Мономаха", полностью приняв ответственность за доверившихся ему людей. Были, конечно вопросы. Некоторые считали, что они могут справиться и сами, но Женя быстро доказал обратное. Во-первых, у них не хватало специалистов, врачей так и вовсе не было. А в условиях враждебного окружения огнестрельных ранений могло быть немало. Потом, катастрофически не хватало мужчин. Тем более, если учесть, что любые работы вне форта должны сопровождаться достаточной охраной. С оружием тоже было не все хорошо. Конечно, они уже не беззащитны. Но, все-таки, пулемет только один. Что будет, если с каждой стороны кинется на них по десятку негров? В итоге, все согласились. Тем более, что Женя твердо пообещал: как только установится постоянное транспортное сообщение с замком Россия или с замком Берлин, все желающие смогут покинуть форт. Ну а как он мог не пообещать? Силой-то никого не удержишь.

Упражнения с пистолетом — как стоять, как держать оружие, как целиться — от переживаний отвлекали на раз-два. Отставной старшина за свою службу пострелял достаточно, так что все тонкости процесса знал досконально, и Женю гонял безжалостно.

— Ноги поставь как надо, корпус доверни, руки не опускай!

Казалось, за все время тренировки Женя ничего ни разе не сделал правильно. Но когда минул час, Григорьев одобрительно похлопал ученика по плечу.

— Ничего, толк будет. В день по часу занимайся — через месяц будешь сносно стрелять. А теперь пошли, будем с Замком говорить.

С внешней антенной, да еще поднятой на дополнительные десять метров, качество связи серьезно улучшилось. Помех почти не было, голос собеседника был слышен чисто.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович. С вами говорит президент Русского Союза Алексей Александрович Сотников.

Голос невидимого собеседника звучал твердо, спокойно, уверенно.

— Здравствуйте, Алексей Александрович.

— Скажу сразу, ваше появление было для нас полной неожиданностью. До ваших краев наши сталкеры еще не добирались, так что для нас это сплошное белое пятно.

— Для нас, к сожалению, тоже. Мы знаем только несколько точек и кусок дороги.

— Ничего, это дело времени. Нас же волнует, в первую очередь, день сегодняшний. Скажите, Евгений Михайлович, каковы ваши ближайшие планы? Как вы видите дальнейшее развитие вашего анклава?

— Мы всем гарнизоном форта Сибирь хотели бы войти в состав Русского Союза.

— Рад это слышать.

Голос Сотникова потеплел.

— Это замечательно. Эфиопы нас давно беспокоят, а в последнее время стали постоянной головной болью. И такой форпост — настоящая находка. Если не трудно, опишите, пожалуйста, ваши владения.

— У нас небольшой каменный форт классической четырехугольной формы. В плане — квадрат со стороной примерно сорок метров. Высота стен — шесть метров. По углам — сторожевые башни. Что важно, есть свой канал поставки. Имеется некоторое количество транспорта. Часть мы нашли в довольно странном доме вместе со значительным запасом продуктов и хозтоваров, часть захватили у эфиопов.

— Локалку, значит, нашли? Хорошо. Удивительно, что зусулы ее еще не выгребли.

— Локалку? — переспросил Женя.

— Локальный ресурс. Так мы называем подобные точечные забросы Смотрящих.

— Смотрящие — это те, кто все здесь организовал и наблюдает?

— Совершенно верно. Вы, я вижу, уже догадались об этом. Ну, давайте дальше.

— У этой, как вы говорите, локалки, есть одна особенность: она русская, и большинство попавших сюда людей — русские.

— Любопытный факт. А сколько вообще у вас народа?

— В данный момент двадцать три человека.

— Двадцать три, — задумчиво повторил Сотников. — У вас уже есть потери?

— К счастью, нет. Половина людей попало сюда по одиночке или вдвоем.

— Потеряшки, значит...

— Действительно, потеряшки. Приходят все до крайности потерянные. Ну так вот. А половина — освобожденные из рабства у эфиопов. Преимущественно немцы, но есть один швейцарец. Все попали в плен достаточно давно.

— Тут есть о чем поразмыслить. Слышите, Марк Львович? У нас тут, Евгений Михайлович, на всякий случай сидит целый консилиум специалистов, по одному от каждой службы, так что мы сможем ответить вам почти на любой вопрос.

— А у нас специалисты, как раз, в дефиците, особенно в медицине.

Тут в динамике рации раздался знакомый звук — сигнал терминала.

— Прошу простить, Евгений Михайлович, Смотрящие срочно требуют. Обсудите пока вопросы с моими спецами. Я постараюсь скоро вернуться.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович, — раздался низкий чуть хрипловатый голос. — Я начальник вооруженных сил Замка Россия полковник Бероев Руслан Владимирович. Расскажите, пожалуйста, о ваших ресурсах в части вооружений.

— Руслан Владимирович, оружия у нас не так много, но кое-что есть. Во-первых, пулемет LMG-25 на станке.

— Хорошая машинка.

— Один автомат АКМ, два карабина Lee-Enfield, дюжина гладкоствольных карабинов "Сайга-12", пять помповых ружей "Benelli-nova" двенадцатого калибра, четыре хаудаха, один пистолет "Люгер P08". Патроны в достатке. Пулемет стоит на одной из башен, остальное оружие выдается людям для дежурства на стенах и при выходе из форта.

— Да, слабовато. Но уже кое-что. Ну, с оружием мы вам немного поможем из наших запасов. А что с людьми?

— Есть отставной капитан разведки, он командует нашими, так сказать, войсками, есть отставной сержант милиции, отставной майор авиации и один рядовой — швейцарец. Есть еще геолог-охотник и одна бабушка — спортсменка по стрельбе. Остальные будут проходить обучение.

— Что ж, все ясно. Попробуем вам помочь. Хотя бы на то время, пока вы не обучите своих людей. Чуть позже я бы еще пообщался непосредственно с вашим капитаном, подскажу ему кое-что.

— Сейчас это несколько затруднительно. Он маскирует наш срочный переезд из локалки в форт. Я ожидаю его возвращения к ночи.

— Ничего, не сегодня, так завтра мы с ним непременно пообщаемся.

В динамике зашумело, стихло, и уже другой голос произнес:

— Евгений Михайлович, это главный механик Замка Россия Дугин. Вы говорили про технику. А что конкретно у вас есть?

— В локалке мы нашли мотоцикл "Ковровец" и армейский транспортер "ЛуАЗ-967М". Все в состоянии нового. Еще у эфиопов захватили два двухместных квадроцикла и "Лендровер" первой серии.

Голос Дугина оживился.

— Очень интересно. А как бы...

На другой стороне что-то тяжело бумкнуло. Издалека послышался голос Сотникова:

— Руслан, вызови своих ребят, нужно прибрать кое-что.

И уже громко.

— Евгений Михайлович, за вас, за ваше присоединение, нам передали пряничек. Смотрящие за такое расширение населения и территории от щедрот своих отвалили два пулемета ДШК. Один из них по справедливости ваш. Постараемся в ближайшее время вам его переправить. Теперь давайте продолжим. Меня интересует ваше географическое положение. Где вы находитесь?

— Точно определиться мы не можем. Но по приблизительным прикидкам, километров около трехсот к северо-востоку от вас.

— Очень интересно. То есть от вас к западу километрах в пятидесяти верховья реки Щитовой, которая впадает в Волгу. Это может быть вариантом постоянного маршрута. Видите ли, Евгений Михайлович, сейчас по суше к вам машиной добраться практически невозможно. Напрямую — леса и болота. А через Зусулку — это мы так дорогу от Берлина на Аддис-Абебу называем — там негров слишком много, не пробиться. У нас есть вертолет, но он как раз сейчас проходит регламентное обслуживание и вылететь к вам сможет только через пять дней. Много им не навозишься, но самое необходимое подкинуть можем. Ну и обеспечить эвакуацию больных и, не дай Бог, раненых.

— Алексей Александрович, а можно поподробнее о международной обстановке?

— Мы в союзе с Германией, Францией и Египтом. То есть замки Берлин, Нотр-дам, Новый Каир. Есть положительные контакты с индусами и Шанхаем. Со Швейцарией и Канадой осторожно приглядываемся друг к другу, с большинством остальных только неофициальные переговоры радистов. С Аддис-Абебой вообще никаких отношений. А что у вас с эфиопами? Только войнушки?

— Вообще-то, да, до сих пор было именно так. Но сейчас появился некий человек, он представился как Джамал Сага, хорошо говорит по-русски, учился в РУДН. Он отрекомендовался главой одного из племен, но, как мне кажется, у него гораздо больше влияния. По его словам, при попадании сюда, на Платформу 5, у них кардинально переменилась власть — в Аддис-Абебе вместо христианских племен Амхара теперь рулят мусульмане Оромо. Возможно, с этим связано такое поведение эфиопов. По сути, большинство племен брошено на произвол судьбы и выживают как могут без поддержки центра.

— Евгений Михайлович, — вмешался Бероев. — Я в прошлой жизни сталкивался с эфиопом по имени Джамал Сага, но только это происходило не в университете Дружбы народов, а в академии Генштаба СССР. Если это он, то будьте крайне осторожны. Это очень опасный человек.

— Спасибо, Руслан Владимирович, мы учтем эту информацию.

— Теперь еще важный момент. — вернул себе микрофон Сотников. — Вы сказали, у вас есть свой терминал поставки.

— Да.

— Тогда позвольте дать вам несколько советов. Об оружии: во-первых, вы можете свободно заказывать черные охотничьи пороха в розничной таре. Если научитесь переснаряжать патроны, это сильно разгрузит канал. Кроме того, порох можно использовать и другими способами — ну, наши вояки между собой обговорят. Еще: посмотрите, что дадут из короткоствола. Как правило, без ограничений дают револьверы. У нас — наганы. Далее: по максимуму используйте имеющееся, не выбрасывайте ничего, старайтесь чинить вещи и технику, делайте запасы. Смотрящие порой могут без видимых причин ограничивать или совсем закрывать канал. Впрочем, могут и наоборот, стимулировать разовыми или постоянными плюшками. Кроме того, есть возможность заказывать тяжелые вещи, суммируя вес поставок за несколько дней. То есть вы сообщаете смотрящим об этом через ваш планшет, пропускаете какое-то количество дней, зато потом получаете весь вес за одну поставку.

— Это очень ценный совет, спасибо.

— И последнее, что хочу вам сказать: поощрения Смотрящие дают за расширение и развитие анклава. И, в первую очередь, за присоединение монокластеров.

— Монокластеров?

— Вижу, вы не в курсе терминологии. Людей сюда, на платформу номер пять, забрасывают тремя способами: во-первых, как селективный кластер. Это сто двадцать человек, отобранных по национальному признаку. Их помещают в приличных размеров замок и по соседству дают некоторую первичную инфраструктуру. Далее — монокластеры. Это так же национальные группы, по двадцать четыре человека. Рядом с ними оставляют универсальную локалку типа той, которую нашли вы. И еще одиночки или мелкие группы. Мы называем их потеряшками. Так вот: за присоединение селективного кластера или монокластера Смотрящие дают разовые бонусы в поставках по каналу. Теперь о локалках: как мы выяснили опытным путем, они бывают разные. Универсальные — в них набор для выживания группы: продукты, хозтовары, техника. Производственные — в них пиломатериалы, металлопрокат, лакокраска и прочее. И оружейные. Ну, тут название говорит само за себя. Так что ищите — раз специально для вас Смотрящие подкинули универсальную локалку, то вполне может быть, что и другие тоже неподалеку. И имейте в виду: зачастую локалки караулит какой-нибудь ископаемый монстр. Например, пещерный медведь или саблезубый тигр.

— С этим мы уже сталкивались.

— Тем лучше, меньше будет неожиданностей. Ну, вроде, на первый раз — все. Если будут вопросы — связывайтесь, мы постараемся ответить. До свидания, Евгений Михайлович.

— До свидания, Алексей Александрович.

Женя спустился во двор и присел на край колодезного сруба. От разговора у него осталось двойственное ощущение. С одной стороны, он получил, так сказать, членский билет элитного клуба. С другой, остро чувствовал недостаток знаний и умений для руководства все увеличивающимся анклавом. Но и передать все утяжеляющуюся ношу было некому. Большинство людей не согласились бы встать на его место, разве что только этот мутный бизнесмен. Но такому Женя бы и сам ничего не доверил. Придется ускоренными темпами учиться. Где бы вот только найти школу начальников?

— Что, Михалыч, тяжко?

Рядом обосновался Григорьев.

— Вот потому я и проходил всю жизнь сержантом. Меньше звезд — меньше седых волос. Но тебе тут уже деваться некуда. Хочешь — не хочешь, придется быть начальником до конца. Не факт, что тебе выпадет от Наблюдателей замена. Разве что сам в лес сбежишь, но это уже трусость, не по-мужски. До сих пор ты, хоть и косячил порой, но держался хорошо. Мы с мужиками потерли вчера вечером за это дело. Кем уж ты там в прошлой жизни был и как жил — сейчас неважно. Считай, ты здесь заново родился и жизнь сызнова начал. А как жить будешь и кем станешь — от тебя самого зависит. Ну да не грузись, пока что нормально выходит.

— Вячеслав Иваныч, так ведь я же не знаю ничего, ни про политику, ни про экономику, всякие умные разговоры вести не умею. Вон, иные людей с первого взгляда распознают. А я что...

— Ты, Михалыч, главное не тушуйся. У тебя котелок нормально варит, народ тебя слушает. Те же немцы — люди практичные. Они ни за что над собой тупого болвана не поставят. А что ты иных тонкостей не знаешь, так это дело наживное. Ты, главное, людей слушай, не стесняйся совета спросить у знающих. Один ты всего не охватишь, так найди людей, кто тебе опорой будет. Вот Петровича поставил главным по военным вопросам — это правильно. Он свое дело туго знает. И по другим направлениям тоже людей поставь. Прикинь, кого куда. Ну, баба Лиса сама к котлу встала, так она вон какой обед забабахала — пальчики оближешь. Механик у тебя есть, да такой, что любой завгар обзавидуется. Плотник есть, даже фермер есть. А остальные люди — они ж тоже не без рук. У каждого какие-никакие, а навыки имеются. Ни в жисть не поверю, что есть люди абсолютно криворукие. Хоть что-то человек да умеет. Ты про японский кадровый подход слыхал?

— Нет, не приходилось.

— Так вот слушай. У американцев все люди как винтики. Они механизм состряпали, производство к примеру, а потом нужные винтики подбирают под каждое место. А японцы — у них другой подход. Они смотрят, что человек может, а потом ставят его на такое место, где от него наибольшая отдача будет. Так вот и ты: смотри, кто что умеет, где кого использовать можно. В конце концов, землю копать и картошку сажать любой сможет, тут навыков особых не нужно. А склонности, они у каждого человека свои. У кого-то хобби было мебель дома делать — пусть столяром будет. Кто-то из глины фигурки лепил для забавы — пусть гончаром становится. Раз есть теперь связь с Большой землей, всегда можно совета специалиста спросить. Да можно и просто отправить человека в науку, пусть специальность приобретет. Вот так-то. Ну, понятно, и сам учись. Человек всю жизнь учиться должен, иначе мозги жиром заплывут.

— Спасибо, Иваныч, за совет.

Женя от слов Григорьева испытал почти физическое облегчение.

— А сам ты что умеешь?

— Да я-то много чего умею. Могу дом поставить, могу печь сложить, могу дичь добыть, ружьем или капканом.

— Слушай, Иваныч, — в голову Жени пришла удачная мысль, — А ты не мог бы с людьми поговорить, выяснить кто что умеет?

— Мог бы, конечно. Ты мысль мою верно ухватил. Говорю же — котелок у тебя варит.

— Еще один вопрос у меня есть.

— Ты про этого бизнесмена?

— Ага. А ты откуда знаешь?

— Гришка рассказал. Так вот, это была разведка, ты не расслабляйся. Он не дурак, на рожон лезть не будет, понимает, что если люди тебя выдвинули, то ему ни шиша не светит. Будет прятаться за спины, ничем не выделяться и искать зацепку, ждать твоей серьезной ошибки или просто удобного случая. Но не жди, он просто так не отступится, так что присматривай за ним. Я тоже буду смотреть при случае.

Григорьев ушел по своим делам, а Женя задумался: кто ему сейчас нужен? Кухня на бабе Лисе, армейские заботы на Касаткине, за медицину Катя Подольская отвечает. Чего нет — так это нормального учета всего барахла. А учитывать надо, вещи имеют свойство бесследно исчезать, стоит только немного ослабить контроль. Кого поставить на такое ответственное место? Пожалуй, Лотту Циммер. Тетка она аккуратная, педантичная, всю жизнь хозяйство вела, считать умеет. Ну а остальные пока пусть побудут на подхвате, на общих работах.

Касаткин и Лори вернулись еще засветло. Еще только-только начало смеркаться, еще небо на закатной стороне лишь чуть порозовело, а до полной темноты оставалось добрых два часа времени. Захрипев, ожил "северок". Капитан доложил, что они на подходе, чтобы по ним часом не шмальнули. Григорьев и Смыков с карабинами поднялись на стену, прикрыть отряд при необходимости. Полетаев встал к пулемету, пара человек приготовились у ворот, чтобы быстро открыть и так же быстро закрыть. Прошло пять минут напряженного ожидания, десять, пятнадцать... Наконец, Григорьев изрек:

— Идут!

Сверху, со стены, стало видно, как сквозь заросли иван-чая пробираются, пригнувшись, три фигуры. Ближе к форту, где кипрей был не таким высоким, люди выпрямились во весь рост и рванули бегом, уже не скрываясь.

— Ворота! — скомандовал Григорьев.

Давно стоявшие наизготовку мужики споро приоткрыли тяжелую створку. От караулки к форту рванул было квадрик, но тут же вернулся назад, видя, что не успевает.

Три человека вбежали во двор форта. Все трое были увешаны оружием, что твой Рэмбо. Для завершения образа не хватало лишь скрещенных на груди пулеметных лент. Сразу же за ними закрылись тяжелые ворота и массивный брус засова опустился в крючья.

— Ну что, Петрович, добыл себе пистолет? — спросил Женя, пожимая руку Касаткину.

— Так, кое-что помалу набрал. Зато, вот, гляди — британский "стэн". Правда, патроны к нему вышли, но ты же добудешь?

— Добуду.

Женя повернулся к швейцарцу.

— Как прошла операция?

Ольга, своевременно оказавшаяся рядом, тут же перевела.

— Все в порядке, Ойген. Боевая задача выполнена. Эфиопы, потеряв четверых убитыми и до восьми человек ранеными, отступили.

Позади всех стоял незнакомый Жене парень в кожаной куртке. На плече — "сайга" и помповый "ремингтон".

— Так вот он каков, наш байкер. Как тебя звать?

— Жора. То есть, Фомин Георгий Назарович.

— Жора-байкер, значит? Мотоцикл-то неграм не отдал?

— Нет, Евгений Михайлович. Спрятал в лесу в трех километрах от того дома. Если дадите канистру бензина, завтра его сюда перегоню.

— А что ты тут с ним делать будешь? Куда кататься?

— Ну...

Жора замялся, потом поборол смущение.

— Ну не век же с эфиопами воевать будем, рано или поздно все равно придется ездить — по делам или там еще куда. А ездить и не на чем будет.

— А ты, значит, мотоциклы любишь?

— Ага!

— А в прочей технике разбираешься?

— Будет нужно — разберусь, — пожал плечами Жора.

— Тогда будешь на пару с Вальдо Циммером в механиках ходить. Бензин я тебе дам, тяни сюда свой драндулет. Только с капитаном согласуй, один в лес не пойдешь.

— Так точно!

Жора на радостях вытянулся по стойке "смирно".

— Вольно, боец! — скомандовал ему Касаткин. — Сдай мне оружие и иди устраивайся.

Жора скинул с плеча дробовики, отдал их капитану, выгреб из карманов магазины и патроны и отправился в сторону донжона, откуда доносились умопомрачительные ароматы горячего ужина.

— Ну а теперь, Петрович, рассказывай подробнее.

— А что тут рассказывать? Мы с камрадом потрудились, подготовили встречу. Петли, там, ямки, острые колышки, в дерьме мазаные и прочее в том же духе. Учили нас таким вещам. Ну да не о том речь. Сперва трое зашло. Спокойно топали, как на прогулку. Даже обидно стало: не уважают они нас. Мы-то с Клаусом поодаль в лесу засели. Я командира зусульского из "сайги" положил, чтобы автомат раньше времени не светить. Первый раз видел, как пуля башку раскалывает! Тяжелая, медленная, большая. Бац в лоб — и раскинул негр мозгами. Двое других испугались, давай палить куда попало и свалили по-быстрому. Ну, в самом деле — что нам три человека, даже как-то неловко. Вот я тогда-то "стэн" и подрезал. И вот еще:

Касаткин задрал полу куртки, показывая кобуру на ремне.

— Револьвер Бодео, восемьсот восемьдесят девятого года. Не Бог весть что, но с ним все же спокойнее. С патронами вот у них дефицит был: у револьвера в барабане три патрона, а у "стэна" всего один рожок, на две минуты хорошего боя не хватит.

— А дальше что? — вылез невесть откуда взявшийся Федька.

— А дальше эфиопы уже шестерых послали. Эти поаккуратнее шли, стереглись, двое по центру и две пары по краям, поляну с боков охватывая. Я "сайгу" Жорику отдал, себе "стэн" оставил. Мы с ним с фронта, так сказать, встречали гостей, а камрад обошел с фланга и чуть сзади. Вот мы в три ствола и жахнули. Троих ближних сразу на глушняк, остальные — непонятно. Может, положили кого, может — нет, я проверять не ходил. Но негры опять с... спужались. Тут трофеи уже пожиже были: хаудах, две помпы и вот, винтарь итальянский системы Каркано, образца тысяча восемьсот девяносто первого года. После пару часов никого не было. Мы еще с ребятами порезвились, несколько сюрпризов неграм приготовили, и подальше в лес отошли. С третьей попытки негры уже человек пятнадцать-двадцать нагнали. Лесом полностью дом наш окружили и пошли потихоньку сходиться. А у меня там самострел из хаудаха был насторожен. Я даже нацеливать его особо не стал, главное, чтобы бахнуло. Вот он и бахнул. Негры переполошились, давай палить куда попало, побежали. Человека три точно на колышки попались. Это, можно сказать, гарантированные трупы через неделю. Знатная была потеха!

Капитан довольно осклабился, вспоминая картинку.

— Стрельба, вопли, дым коромыслом! Нам даже стрелять было ни к чему, они сами все сделали. И снова откатились. Убитых я в этот раз не видел, да и за трофеями было лезть рисковано. Я решил, что наше от нас не уйдет. Мы поднялись, да сюда потопали. А вот тут, у самого форта, чуть плутанули, к западу лишку забрали И почти у самой поляны знаешь что нашли?

Касаткин сделал многозначительную паузу.

— Ни в жисть не догадаетесь. Трелевочник. Старый советский "муравей", ТТ-4. Старый, но как новый. Его, правда, негры мальца покоцали: стекла, фонари побили, приборы расколошматили, все блестяшки скрутили, но в остальном он как вчера с конвейера, только траки малость поржавели.

— Вот это действительно новость!

Женя был доволен, как слон. Трактор — это почти что танк. Пушек у эфиопов нет, железом кабину обвесить, глядишь — и зусулов можно будет разгонять.

— Выношу тебе благодарность от имени верховного командования. Завтра с утра зашлем механиков, пусть разберутся, да и восстановим. Обрадовал ты меня, спасибо. Ну, прячь трофеи, да пойдем ужинать. Чуешь, какой запах идет? У меня слюна скоро капать начнет.

После ужина Женя вновь засел с Касаткиным.

— Что у нас теперь есть из оружия? — проникновенно излагал капитан. — Вот тут я составил подробный список, держи.

На листе бумаги кривовато, но разборчиво было нацарапано:

— Пулемет LMG-25 на станке — 1 шт.

— Автомат АКМ — 1 шт.

— Пистолет-пулемет "Стэн" — 1 шт.

— Карабин Lee-Enfield — 2 шт.

— Винтовка Каркано — 1 шт.

— Карабин гладкоствольный автоматический Сайга-12 — 12 шт.

— Помповые ружья — 11 шт.

— Хаудахи — 4 шт.

— А короткоствол что не написал?

— Это оружие именное, личное. Да и со стены ты из пистолетика палить не будешь, здесь именно винтовка нужна.

— Ладно, пусть будет так. Пока что. А откуда у нас столько помп?

— Так это ночные трофеи. Тебе просто доложить никто не успел. Сам считай: три штуки ты лично натрофеил, потом два ружья ночью у негров отбили, две штуки я сегодня взял и четыре вчера ночью у караульных негров отняли. Но это все лирика. Смотри: стволов больше, чем людей. Это хорошо. Конечно, в идеале бы поставить по пулемету на каждую башню, а на донжон — крупняк, ДШК, к примеру. Да и автоматов с полдюжины. Но и с тем, что есть уже можно воевать, нужно только малость модернизировать. С карабинами нам повезло — они снайперские, с маркировкой Т. Их на заводе после отстрела из общей кучи отбирают. У них есть возможность крепить снайперские прицелы. Штатная модель прицела у них 32 Mk 2. Нужно поставить для начала их, а дальше посмотрим, может, что лучше подберется. Но и со штатными до кромки леса можно будет гарантировано любого зусула отстрелить.

— Отстал ты, капитан, от жизни, прицелы уже у Григорьева лежат.

— Да? Ну тогда это пропускаем.

Касаткин сделал пометку в своих бумагах.

— Что еще? Магазины запасные нужны, для калаша, для "стэна", для "сайги". Минимум по четыре штуки на ствол, а лучше по шесть. В бою это все улетает со свистом. Кроме того, для "сайги" пятерка, восьмерка — это только для охоты. Для боя есть рожковые магазины по восемнадцать патронов и дисковые по двадцать.

— Будут тебе магазины. Для калаша я уже взял, остальные завтра закажу.

— Дальше помпы. Хорошие машинки, но у них тоже маловат магазин.

— Да, маловат, — согласился, Женя, вспомнив ночную перестрелку.

— Так вот, к ним есть удлинитель магазина, до семи патронов можно будет заряжать.

— А что, нам "сайги" мало будет? Я лучше еще пяток закажу, чтобы гарантировано на всех хватило. А помпы — пусть люди охотятся, кому охота.

— Резонно. Кстати, нам ДШК обещан. Как в замке Россия вертолет запустят, так и привезут.

— Да ты что! Круть!

Капитан чуть не подпрыгнул на радостях.

— Но это в лучшем случае через пять дней, — остудил его Женя.

— Да фиг с ним, главное — будет. К нему еще ночной прицел, и можно никаких зусулов не бояться. Теперь по людям: стрелять умеют, по сути, пятеро: я, Иваныч, Гриша Смыков, Клаус и Жорик.

— А что Полетаева не посчитал?

— Да он только из табельного "макарова" стрелял, и то раз в год.

— Приплюсуй еще бабу Лису. Она в молодости, говорит, спортсменкой была, пулевой стрельбой занималась.

— Вот это сюрприз! Значит, если что — со стены из карабина постреляет.

— Ты бы опросил остальных мужиков. Вон, Селиверстов, тот еще жук. Срочную наверняка служил, а, может, и браконьерил помалу.

— Подойду, спрошу. А остальных надо учить, чтобы в случае нападения все могли со стены хотя бы на сто метров прицельно палить. Я установил дежурства на стенах по двое, с утра на это дело буду и женщин запрягать, хотя бы днем. Не дай Бог, проспим негров. Теперь о безопасности. Надо бы систему раннего обнаружения выстраивать. Ну, там, растяжки, сигналки и прочее. И было бы неплохо минные поля выставить.

— Ну, с минами ты загнул. Тебе местное зверье за ночь все разминирует.

— Тогда, хотя бы, гранаты. И подствольник к автомату. Теперь снаряга. Броники, каски, разгрузки, наколенники, берцы, камуфло — ну, я тут все написал, что нужно.

— С гранатами обломись. Я пытался нынче по твоей шпаргалке, ничего взрывчатого не дают.

— Тогда хотя бы снарягу.

— Это — пожалуйста. Что-то уже на складе лежит. Подойди к Лотте, забери. Остальное — потихоньку тоже натаскаю. Сам понимаешь, есть и другие потребности. Вон, тот же твой трелевочник на ход поставить.

В эту ночь все спали в относительном комфорте. Каменные стены форта давали ощущение безопасности. Два человека с биноклями и тепловизорами, сменяясь каждый два часа, стояли на страже. Жене досталась первая, вечерняя вахта. Сдав пост смене, он поднялся в свою комнату на верхнем этаже донжона. Подошел к окну и какое-то время стоял, глядя на ночное небо, обрезанное понизу зубчатой кромкой леса. Не было видно ни огонька, только редкие звезды тускло мерцали в небе. Стояла полнейшая тишина, даже комары не звенели — кто-то заботливо развесил по стенам пучки полыни. На мгновение ему почудилось, что он совершенно один в этой ночи под этим небом и острое чувство тоски охватило его. Он страстно, всем своим существом захотел, чтобы сейчас рядом с ним оказался близкий — он боялся даже в мыслях произнести "любимый" — человек. Ольга. Он отказывался признаться себе, но эта женщина все больше становилась ему нужна. Когда в немногие свободные минуты он думал о ней, то словно раскаленный стержень пронзал его насквозь, от макушки до пяток. Он желал ее, и вместе с тем боялся проявить это желание, боялся неосторожным словом или прикосновением разрушить тонкую еще только возникающую между ними связь.

Женя зажмурил глаза и изо всех сил сжал кулаки, стремясь изгнать посетившее его наваждение. Но вдруг позади него скрипнула дверь и знакомый голос сказал:

— Женечный, ты же не прогонишь несчастную женщину, которой не досталось отдельного одеяла?

День 9.

Их обоих разбудило яркое солнце, щедро льющееся в окно комнаты. Ольга с видимым наслаждением потянулась всем телом, как сытая довольная кошка.

— Оль, почему ты...

— Не стоит спрашивать женщину о том, чего она сама не знает. Просто ты мне понравился. Да еще обстоятельства нашего знакомства, это твое эффектное появление — я, если честно, уже решила, что мне кранты. А тут — ты, весь такой из себя рыцарь на белом коне. Вот и охмурил бедную девушку.

Ольга лукаво улыбнулась.

— А вообще каждой женщине хочется иметь рядом мужчину — сильного, надежного, за которым как за каменной стеной. Ты знаешь, как это сладко — положить голову на крепкое мужское плечо... Кстати, где оно? Ну-ка давай его сюда!

— Да какой из меня ...

— Не спорь, мне со стороны виднее. Людей принято оценивать по их делам. А дела у тебя выходят вполне мужские. Ты минимум полдюжины негров лично пристрелил, кучу народа спас, в начальники выбился — как не мужчина! Да и люди тебя уважают. А мускулатура — дело наживное. Ты, кстати, похудел, вон как штаны болтаются.

— Похудеешь тут, со всеми этими переживаниями. То одно, то другое...

— Ты еще будешь трусцой бегать и зарядку делать.

— Ну вот, опять... Самое страшное женское оружие — это каблучок.

— Не ленись.

Ольга неожиданно отстранилась.

— Ты уже пробовал однажды, что вышло — сам знаешь. Начинаешь новую жизнь — так не повторяй старых ошибок. Есть еще одно мужское качество, которое ценят женщины: упорство. Упрись, Женя, сделай все правильно и до конца.

— Я постараюсь.

— Ты не постарайся, а сделай. Не так уж это много. Подумай сам: ты — лидер, вождь, хоть это, может, и забавно звучит. Вождь — это тот, кто ведет за собой других. Власть вождя основывается либо на силе, либо на уважении. Вариант с силой — не самый лучший, да и по силе ты пока что далеко не образец для подражания. Значит, ты должен заставить себя уважать. У тебя есть неплохой стартовый задел, но этого мало. Люди должны видеть твои усилия, видеть, что ты стараешься вырасти, стать лучше. Тем же Лори и Касаткину будет легче признать над собой сильного мужчину, чем рыхлого недотепу. Ну и мне будет приятно ощущать, как меня обнимают и поднимают сильные, мускулистые мужские руки.

И Ольга потерлась головой о Женино плечо.

С утра четверо человек на "лендровере" повезли Вальдо смотреть трелевочник. Еще один отправился с Жорой за мотоциклом. Остальные — кто на стены, кто в помощь на кухню. Часть женщин под началом Клауса — его в рейд не взяли, последствия сотрясения еще давали о себе знать — учились стрелять из дробовиков. Женя тоже немного потренировался с "люгером" — стойка, правильный хват, поднял пистолет — палец на спуск, опустил — палец на скобу. Полчасика поупражнялся и двинулся на кухню.

— Василиса Феофановна, как у нас с продуктами?

— Да ничего, Евгений Михайлович, хватает пока. Вот еще Вячеслав Иваныч да Григорий Сергевич мяса добудут, так и вовсе хорошо будет.

— А вот так если прикинуть — нас сейчас двадцать четыре человека. На сколько хватит запасов, если нормально варить, не урезая пайку?

— Ну, круп и макарон хватит недели на две. Жиров — дней на десять. Муки — на неделю. Сахару и чаю вот маловато. Дня на три, не больше.

— Спасибо, баба Лиса. Вы, если что заканчиваться будет, сразу мне говорите, чтобы всегда запас был. Мало ли что может случиться.

— Непременно.

С дежурства на стене сменился Касаткин, подошел к Жене.

— Смотрел, как ты упражняешься. Молодец, получается. Надо бы тебя еще уходам и перекатам поучить. Тогда — хоть сразу в разведку.

— Да куда уж мне...

— Не принижай себя, ни к чему это. Я, собственно, о другом хотел поговорить. Я сегодня с раннего утра разговор имел с Русланом Бероевым. Грамотный мужик, много полезного рассказал, в том числе и про нашего Джамала. Чую я, ждут нас веселенькие деньки. Как ты думаешь, сколько людей могут эфиопы выставить против нас?

— Давай прикинем. Сто двадцать человек селективный кластер в Аддис-Абебе. Двадцать четыре на каждый монокластер, Ольга говорила — у них там около двухсот племен. То есть, почти пять тысяч человек. Будем считать, что племена равномерно расположены вокруг центра. Мы попадаем как бы в четверть, в юго-западный сектор. Получается тысяча двести. Половина племен Оромо. Джамал, если не врет, хочет здесь создать альтернативный центр влияния для Амхара. То есть если считать, что Амхара — это половина нашей четвертушки, то это шестьсот человек. Из двадцати четырех человек монокластера — десять мужчин, десять женщин и четверо детей. Получается, мужиков примерно сорок процентов, двести сорок человек. Чтобы не остаться совсем без мужчин, вряд ли сюда пошлют больше половины воинов. Итого, в пределах ста двадцати человек. Мы, конечно, сколько-то выбили за последнюю неделю, но на сотню можно смело рассчитывать.

— Да, это серьезно. Но и мы не лыком, как говорится, шиты, позиция у нас крепкая. Если еще "дашку" подкинут, будет вообще круто. Бойцов вот только мало, а негры с такой численностью вполне могут одновременно со всех сторон напасть. У нас же половина людей — женщины, многие в жизни оружия в руках не держали. Еще и больные есть. То есть реально в строй мы сейчас можем поставить не больше двенадцати человек... Знаешь, надо бы подготовиться. Ты нынче возьми в поставке пороху килограмм пятнадцать и бикфордова шнура метров десять. Я кой-чего наваяю. Ну и патроны к пулемету нужны. Эти три тысячи, что есть — на полчаса-час хорошего боя.

— А как ты думаешь, скоро ли нападут?

— Давай прикинем. Форт третий день, как появился. Будем считать, что Джамал сразу же вызвал сюда своих бойцов. У негров шайки по Волге и Шпрее ходят, ищут, где бы поживиться. Вернуться им — километров двести — триста. По лесу это пять, а то и шесть дней пути. Пусть будет пять. Еще день на подготовку и сосредоточение. Всего выходит шесть дней. два уже прошли. То есть у нас четыре дня, считая сегодняшний.

— А как они нападать будут?

— У нас положение довольно неплохое. Большое открытое пространство по всему периметру. Днем скрытно подобраться невозможно, а нападать в лоб — гарантированы большие потери. Поэтому, скорее всего, атаковать будут ночью или в сумерках. От форта до леса около полутора-двух километров. Хороший бегун пробежит это расстояние за пять-шесть минут. Тут небольшая горка, да еще с грузом — значит, минут десять. Мы за это время положим их всех. Я бы на их месте сделал бросок на каком-нибудь транспорте, чтобы сократить время подхода на расстояние выстрела максимум до минуты. А потом часть из них будет подавлять огнем пулемет и стрелков, а другая часть забросит кошки и поднимется наверх. И вот тогда нам всем здесь хана.

— И что же мы будем делать?

— Ну, есть некоторые возможности.

Капитан хищно ухмыльнулся.

— Несколько сюрпризов мы им устроим. Ну и многое зависит от того, как быстро мы успеем научить наших женщин стрелять. Залп картечи из десятка стволов остудит самые горячие головы.

— Ну что ж, действуй, капитан. Если что нужно — говори, это сейчас в первую очередь. Ресурсы, люди. Сегодня попробую получить короткоствол. Если зусулы смогут подняться на стены, может быть очень полезным.

— Если выйдет — я буду очень рад.

— Ты сильно — то не радуйся. Скорее всего, дадут наганы.

— На безрыбье, как говорится, и лифчик — портупея. Все в дело пойдет.

Вернулся из леса Вальдо, веселый, довольный.

— Ойген, техника в полном порядке. Эти негры совсем тупые. Давай аккумулятор, двадцать литров солярки и две бензопилы — к вечеру будет здесь стоять. А потом потихоньку приборы, стекла, шланги поменяем.

— А бензопилы зачем?

— Так просеку нужно, метров двадцать. Иначе не выехать.

— Спроси у Лотты, есть ли у нас бензопилы. Если нет — буду заказывать. А ездить ты на этом тракторе сможешь?

— Смогу. Там ничего особенного.

— Ну, тогда завтра с утра берись, собирай мужиков, сколько нужно, и действуй. Только капитана не трогай и дежурную пару.

До сеанса поставки было время, и Женя решил попробовать поразмыслить. Тема, естественно, одна: эфиопы. Сто двадцать бойцов — это много, это дофига. Десять негров на каждого мужика. Нельзя, никак нельзя ждать, пока они силы соберут. Этот форт для них — как кость в горле. Если уж они локалку штурмовали столько времени, кучу народа положили, то тут и вовсе будут биться до упора. Если у них пять тысяч народа, на порядок больше, чем в том же русском союзе, они могут себе позволить положить полсотни человек, да и сотню тоже, чтобы только заполучить форт себе. И что теперь делать? А давай попробуем зайти с другой стороны. Что будет делать Джамал? Он, скорее всего, будет тянуть, пока не соберет отряд, достаточный для гарантированного захвата форта. То есть, ближайшие пару-тройку дней массированной атаки не будет, и он будет согласно договора привозить людей. Скорее всего, больных и бесполезных, чтобы не усилить гарнизон форта. Будет ли он держать оцепление по краю леса? Наверное, вряд ли, особенно после бесследной пропажи четверых караульщиков. Максимум, пару наблюдателей поставит. Он тоже не хочет зря терять людей. Да и все, что мы найдем, после взятия форта все равно будет принадлежать ему. Скорее всего, Джамал — основная сила, направляющая действия негров. А почему бы мне его не грохнуть, когда он приедет в очередной раз? Наверное, тоже не вариант. Если он настолько популярен, эфиопы запросто могут начать мстить, тогда за ворота форта выйти будет просто невозможно, придется сидеть в осаде. А как можно заставить его напасть прежде, чем он будет готов? Наверное, если удастся убедить его в резком усилении нашей обороны, настолько, что всех его сил будет недостаточно для уверенной победы. Вот нынче он приедет, надо будет выдать немного конфиденциальной информации. А там посмотрим, как он себя поведет.

В поставку Женя взял по заказу Касаткина магазины для "сайги" и "стэна", ящик парабеллумовских патронов для британца и капитанского револьвера, патроны 6.5х52 для итальянской винтовки. Взял пять десятилитровых канистр с бензином, сотню пулевых патронов 12 калибра — для выкупа пленных. Неожиданно тяжелым оказался аккумулятор для трелевочника — почти шестьдесят килограмм. Солярка, порох, бикфордов шнур... Еще он обещал посмотреть короткоствол. Ну-ка! "Оружие нарезное". "Пистолеты". Ого!

Доступно 4 шт.

Пистолет ТТ-33

Пистолет Walter Р38

Пистолет Borchardt-Luger model 1900

Вот, млин, задачка! Ну, кое-что Женя знал — благо, в стрелялках просидел немало. Швейцарский "люгер" более старая модель, да и калибр 7,65 не слишком распространенный. Значит, отпадает. Его P08 однозначно лучше. Теперь вопрос — Вальтер или ТТ. Вальтер — сложная штука, к грязи чувствительная, зато патроны к нему есть. ТТ — мощнее и неприхотливее, но у него есть свои недостатки. Почесав темечко, Женя решил, что лучше сэкономить позицию поставки. Значит, будут "вальтеры". Сразу комплектом, с кобурой и запасными обоймами. И на весь оставшийся вес — а осталось там немного — чаю. Самого высшего сорта. Все, надо пойти, порадовать Петровича.

Касаткин сидел во дворе, разбирал и чистил свой револьвер.

— Ну что ты с этим ископаемым маешься? Выкинь нафиг. Или, вон, Федьке подари. Пацан на оружие глядит как голодный пес на кусок мяса.

— А у тебя что, получше есть?

Капитан, памятуя недавний разговор, оторвался от своего занятия и с интересом глянул на собеседника.

— Есть, конечно. Вот, держи.

Женя протянул капитану пистолеты.

— Класс!

Касаткин вынул один из кобуры, осмотрел, сноровисто выщелкнул обойму, вставил обратно.

— Ну, удружил! Теперь можно и на близкой дистанции с эфиопом побиться. Мне, Григорьеву, Полетаеву, Лори. Теперь все боевое ядро с короткостволом. А револьвер, вон, Ольге твоей отдам.

— Пошли еще людей наверх — утащить в оружейку патроны. Тяжелые, млин. И магазинов набрал.

— Это хорошо. Сейчас сделаю, только с этой игрушкой закончу.

Капитан взялся было за револьвер, но Женя его остановил.

— Погоди, я с тобой посоветоваться хочу.

— Давай, посоветуемся.

— У меня тут мысль одна возникла насчет Джамала. Вот смотри, лучшие бойцы у них обычно в набегах. Мы с тобой прикидывали, что вернутся они дня через два-три. Так вот я хочу заставить негров поторопиться и напасть теми силами, что есть сейчас.

— И как ты это себе мыслишь?

— Нужно хитрость измыслить, ввести их в заблуждение. Примерную нашу численность они знают, примерное вооружение тоже. Знают, что так просто каналом мощного оружия не добудешь, а локалки искать они не дадут. Или отследят и пока мы будем телиться и организовывать вывоз, вытащат все сами. Я хочу дать им понять, что в ближайшее время, может завтра, наша огневая мощь резко вырастет и мы станем им не по зубам.

— Джамал не дурак, он почует блеф.

— Зато, кажется, меня держит за человека недалекого.

— А что мы им наподдали вчера?

— Так это дела военные. Может ведь быть у бездарного правителя толковый генерал. Так вот, я мыслю, надо во дворе стройку начать. Пусть люди возятся, копошатся, бревна тешут. Он обязательно найдет повод спросить об этом. Это важно, чтобы не я ему рассказывал, а он сам спросил. А я, как наивный чукотский вьюнош, похвастаюсь, что, мол, завтра Сотников перебрасывает сюда два десятка бойцов, тяжелые пулеметы и миномет. И мы готовим места для установки вооружения и размещения гарнизона.

— А что, может и клюнуть. По крайней мере, попытаться использовать эту возможность стоит. Если даже и не выгорит, Джамал будет действовать осторожнее. А если дело перейдет к осаде, мы будем в выигрыше. Наши боевые возможности будут помалу прирастать. А мы можем и вылазки ночные делать, негров сокращать. Только давай не сегодня это устроим, а завтра. Надо мне еще кое-что подготовить. И знаешь что, сегодня возьми с собой на переговоры Иваныча. Кто знает, что этим неграм придет в голову.

— Договорились.

В этот раз Джамал приехал на джипе. За рулем был он сам. Рядом с ним сидел еще один эфиоп. Явно не из простых, разодетый как павлин и весьма, весьма упитанный. На заднее сиденье джипа тоже не пустовало, но кто там находился, видно не было. Сопровождали Джамала четверо охранников на двух квадрах. В форт их не пустили, оставили дожидаться хозяев у ворот. Женя встретил гостей во дворе, в котором два человека вбивали колышки и протягивали веревочки, размечая место под строительство, и провел их в трапезную, взяв с собой Григорьева для уравнивания численности.

— Рад видеть вас в добром здравии, Евгений, — начал Джамал. — Я вижу, вы серьезно обустраиваетесь.

— Да, — откликнулся Женя. — Сегодня утром мы установили радиосвязь с замком Россия, и послезавтра сюда прилетит Руслан Бероев, это тамошний генерал, и с ним два десятка солдат. Вот теперь строим для них казарму. Кстати, Бероев очень хочет встретиться с вами.

На лице Джамала не дрогнул ни один мускул.

— Я рад, что у вас будет достойная защита. Но давайте поговорим о делах сегодняшних. Это — представил он спутника — глава дружественного нам клана Тигре. Его зовут Тэкле Бекеле. Я рассказал ему о вашем предложении, и он проявил интерес. Но у него есть некоторые условия, которые он хотел бы с вами обсудить. Он, к сожалению, не знает русского языка и попросил меня быть переводчиком.

— Я рад приветствовать вас, Джамал и вас, Тэкле.

В это время Ольга, как обычно, внесла поднос с чаем и, оставив его на столе, удалилась. Толстяк глянул ей вслед и глаза его масляно блеснули.

— Прошу вас, угощайтесь, — предложил Женя гостям.

Некоторое время все молчали, отпивая понемногу чай из изящных чашек тонкого китайского фарфора. Наконец, спутник Джамала решился прервать молчание. Он разразился длинной фразой, продолжение которой он то кивал в сторону Жени, то указывал на свою чашку.

— Тэкле Бекеле в свою очередь приветствует вас, благодарит за радушный прием и восхищается прекрасным вкусом этого напитка, — перевел Джамал.

Эфиоп продолжил говорить, Джамал переводил.

— Мы обсудили ваше предложение и согласились, что люди, присылаемые на эту землю Наблюдателями, должны попадать в предназначенное ими для этого место. Но мы считаем, что предложенная вами плата совершенно недостаточна и не покрывает даже малой части издержек, связанных с доставкой сюда людей и, тем более, с их выкупом. Один человек стоит как минимум сотни патронов и тридцати литров бензина.

"Вот так", — подумал Женя. — "все сводится к банальному торгу, как, собственно, и предполагалось". Торговаться ему приходилось. Он собрался, глубоко вдохнул и приступил к процессу:

— Сотней патронов умелый воин убьет сотню врагов. А тридцати литров хватит, чтобы дважды съездить в Аддис-Абебу и вернуться назад. Мое слово — двенадцать патронов и пять литров.

Тэкле тоже был не лыком шит.

— Чтобы доставить сюда даже одного человека нужно дать ему как минимум двух воинов в охрану. А какие опасности подстерегают их на пути! Дикие звери, жадные Оромо, Чтобы их победить, нужно много стрелять, нужны патроны. Восемьдесят патронов и двадцать литров.

— Неужели по этим лесам бродят отряды в восемьдесят человек? Или ваши воины стреляют так, что на каждого врага тратят по восемьдесят патронов? Да за четверть этой цены Оромо сами мне приведут всех, кого только встретят. Пятнадцать патронов.

Торг продолжался долго. Женя вошел в раж, и до хрипоты бился за каждый патрон выкупа. Была бы на нем шапка — швырял бы оземь. Наконец, ударили по рукам. Сторговались на двадцать пять патронов и десять литров бензина за каждого переданного европейца.

— А теперь, когда мы обо всем договорились, дорогой Евгений, давайте осуществим первую сделку. Мы привезли с собой трех человек. Двоих мы отобрали у Оромо, а еще одного встретили по пути сюда. Распорядитесь, чтобы ваши люди передали нам соответствующее количество патронов и бензина.

— У меня есть для первой сделки иное предложение. Джамал, вы ведь можете засвидетельствовать, что я, мои люди, действительно победили племя Дасанеч. И вчера вы подтвердили, что все их имущество и женщины теперь принадлежат мне. Я готов отдать всех этих женщин, а их, по моим сведениям, девять человек, за троих привезенных вами пленных. Из всего имущества Дасанеч мне нужны только дом вождя и... там еще был неисправный квадроцикл, его я тоже заберу. Мои механики попробуют его починить.

На губах Джамала мелькнула едва заметная улыбка. На мясистом же лице Тэкле пронеслась целая буря чувств. Такого захода он явно не ждал. Женя был готов побиться об заклад, что толстяк уже успел наложить лапу на вещи Дасанеч.

— Приведите этих женщин, покажите, что они у вас есть, — выдал он после нескольких секунд замешательства.

— Давайте лучше прокатимся к поселку Дасанеч. Они все находятся там, не так ли?

Тэкле растерянно глянул на Джамала, но тот, словно бы не видя мучений компаньона, с видимым удовольствием смаковал чай.

— Я вижу, вы в замешательстве.

Женя старался говорить сдержанно, хотя внутри его все ликовало. Еще бы — этот жирный боров не может отказаться от предложения, не признавшись в краже, но и признаться тоже не может, поскольку это сорвет сделку, которая нужна Джамалу. То, что в этой парочке именно Джамал отдает приказы, было вполне очевидно.

— Но все-таки, вы принимаете мое предложение, или вы считаете, что трое привезенных вами людей, наверняка истощенных и больных, не стоят девяти здоровых женщин? Честное слово, не стоит так жадничать.

Жене доставляло огромное удовольствие наблюдать, как зеленый пупырявый зверь сдавливает монументальную шею эфиопа. В какой-то момент он даже испугался, что толстяка хватит удар, но все обошлось.

— Я бы хотел увидеть доказательства, — прохрипел, наконец, Тэкле.

Женя вынул из кармана предусмотрительно взятый с собой знак вождя Дасанеч и протянул его эфиопу. Тот взял, тщательно изучил его и вернул обратно.

— Так что, уважаемый Тэкле, вы поверите мне на слово, или стоит все-таки съездить и убедиться своими глазами?

— Тэкле поверит на слово, — вмешался в диалог Джамал. При этом физиономия толстяка отразила такое неподдельное страдание, что Женя его едва не пожалел.

— В таком случае, не сочтите за труд в следующий раз привезти с собой тот сломанный квадроцикл.

Эфиоп, пораженный убытками в самое сердце, рассеянно покивал.

Женя и Григорьев проводили гостей до их джипа. Из машины, с заднего сиденья, вылезла внушительных размеров тетка в строгом, но изрядно запыленном темно-синем платье, с остатками прически и макияжа. Кроме нее там были еще двое, мужчина и женщина, изрядно истощенные. Им помогли спуститься на землю, под руки отвели в столовую — мыть, кормить, лечить.

Женя дописал в свой блокнот:

25. Марта Шварцгольд, парикмахер, 28 лет,

26. Гюнтер Камелькранц, бармен, 31 год.

27. Хейфиц Гретта Алексеевна, правозащитница, 39 лет.

Джип с эфиопами выехал за ворота. Следом тронулись квадры с охраной. Едва закрылись створки ворот, Григорьев в порыве чувств так хлопнул Женю по плечу своей ручищей, что тот аж присел.

— Ну, Михалыч, ты сегодня номер отколол!

Отставной сержант был искренне восхищен.

— Это ж надо — выкупить людей у жулика за его собственное имущество, да еще и записать его в должники!

А Ольга ехидно сказала:

— Ну ты даешь! Старик Паниковский помер бы на месте от зависти.

Жора-байкер вернулся под вечер. Женя уже начал беспокоиться — еще бы, два человека пропали. Черт бы с ним, с этим мотоциклом. Вот два здоровых мужика — гораздо ценнее. К счастью, все обошлось. С южной стены замахали руками, чуть позже раздался треск мотоцикла. Дежурные отворили ворота, и через пару минут в них въехал раритетный "Ковровец". За рулем сидел крепкий с виду дед. Круглое лицо, курносый нос, россыпь конопушек и пегая бороденка придавали ему весьма комичный вид. Но за плечами у деда висел помповый, явно трофейный, дробовик. Едва заглушив мотор, он первым делом объявил:

— Не убивайтеся допрежь поры, сей же час ваши робяты придут. За трахомой етой им, вишь, никак не поспеть. А так — придут, придут.

Говор деда был такой же забавный, как и его внешность. Звали его Кузьма Евсеевич Приходько, всю жизнь проработал он в колхозе сторожем по причине врожденной хромоты и стойкому отвращению к перекладыванию бумаг. Но побродить с ружьецом по ближнему лесу любил, глаз имел зоркий и цепкий, а язык — колкий и язвительный. Было ему от роду пятьдесят девять лет. Вроде, и восьмилетку нормально со всеми закончил, аттестат достойный получил, а откуда такой речи понабрался — никто не знал, сам же он тайны не открывал.

Жора и Григорий добрались до форта через полчаса. С ними был еще один молодой человек, попавший в Женин блокнот под номером двадцать девять. Звали новенького Давыд Симсиве, был он из лезгин, настоящий сын гор. С этих самых гор он успешно спустился и строил, также вполне успешно, спортивную карьеру. Хороший бегун, надежда сборной, слава, почет, красивые девушки — и вот все в один момент накрылось медным тазом. Девушки, правда, были и здесь. Женя заметил, как спортсмен скосил черный глаз на проходившую мимо Дашу Мокрецову.

Собственно, что спортсмен, что сторож, были обязаны своим спасением Жориному любопытству. Мотоцикл отыскался быстро, так же быстро он был заправлен и подготовлен, но Жора уломал Смыкова сбегать к их локалке, поглядеть, что там и как. Дошли они, и увидели, как эфиопы вяжут за спиной руки одному и другому. Врагов было немного, всего трое. Нападения они не ждали. К тому же один, тот, что вязал, был и вовсе без оружия. Решение приняли быстро: два выстрела — два трупа. Третий ломанулся было за ружьем, но лег рядом с первыми двумя. Хорошая, все-таки, вещь — британский карабин с оптическим прицелом. Дальше — все просто. Подбежали, разрезали веревки, собрали трофеи — помпу и хаудах — и свалили. Деду выдали мотоцикл и отправили вперед, остальные пешком двинулись следом.

После ужина Женя, Касаткин, Григорьев и Смыков собрались за столом в трапезной.

— Ну, мужики, что скажете? Будет война или нет?

Женя обвел взглядом остальных.

— Непременно будет, Михалыч, — ответил за всех Касаткин. — Ты посмотри, кого нам подкинули: полусумасшедшую тетку, помешанную на защите прав всех подряд, и двух доходяг, которые уже не могут работать. То есть формально договор выполнили, людей привезли, а фактически — гарнизон не усилен, даже наоборот. Я сегодня с этой Греттой пообщался, чуть сам не свихнулся. А еще будут отвлечены ресурсы на лечение и восстановление этих двоих. Катя Подольская весь день с ними просидела. Но, вроде, перспективы неплохие.

— А как думаете, хитрость удалась?

— Неясно пока, — снова ответил капитан. — Сегодня ночью вряд ли что-то будет, хотя караулы, пожалуй, стоит усилить. А вот завтра — будем посмотреть. Там и у Джамала кто-то успеет подойти, и день будет критический. Я думаю, Джамал завтра еще раз приедет, и посмотрит, что у нас творится, идет движуха, или все встало. Тогда и решение примет.

— А что наш бизнесмен? Иваныч, ты к нему подходил?

— Старательно маскируется. Вежливый, на вопросы отвечает односложно — да, нет. От работы не отказывается, дружбы ни с кем не водит. Только вот с той блондинкой — как там ее — Снежаной шашни завел. Надо будет к ней подкатиться. Кстати, Ольга твоя с ней в подружках. Может, лучше ее напустить? Ей, поди, проще будет такие детали вызнать.

День 10.

Капитан Касаткин сидел во дворе и сосредоточенно занимался странным на первый взгляд делом: в одноразовые стаканчики сыпал порох, закрывал сверху картонной крышкой, снаружи обкладывал гвоздями и обматывал скотчем. В прорезь крышки вставлял отрезок бикфордова шнура, сантиметров 10.

— Что ваяешь, капитан?

Женя взял в руки один из уже законченных стаканчиков, покрутил, поставил на место.

— Гранаты делаю. Из подручных средств. Конечно, не Бог весть что, но для зусулов сойдет. Бикфордов шнур горит примерно сантиметр в секунду. Зажигаешь запал, выжидаешь сколько надо, кидаешь.

— Посади рядом пару женщин, пусть помогают. Дело-то нехитрое. Или, вон, Йогана. Он только сидеть и может, а тут ему посильное занятие — мужик доволен будет, полезность свою ощутит.

— Хорошая идея, так и сделаю.

— Патронов у тебя сейчас хватает?

— На стычку с эфиопами должно хватить. Броники бы набрать, да шлемы.

— Тяжелые они, фиг знает, потяну или нет. Неделю бы мне, я бы всех обеспечил.

— Да не слишком они и тяжелые, если на самые крутые не засматриваться, то примерно с пуд весит.

— Ну, тогда попробую. Может, штучек пять-шесть закажу для начала.

За стеной затарарахтело, ворота распахнулись и трелевочник втянул во двор пятнадцатиметровые сосновые хлысты. Двигатель трактора заглох, и из кабины выскочил донельзя довольный Вальдо Циммер.

— Вот, Ойген, принимай аппарат. Машина — зверь! Сейчас еще пару ходок сделаю, все бревна вывезу. Только ты сперва побеседуй — мы тут привезли кой-кого.

Он открыл правую дверцу трактора. Там, скрючившись в три погибели, сидел эфиоп. Одежда у него была плохонькая, местами продранная, местами заштопанная. На ногах — самодельная кожаная обувь, наподобие индейских мокасин.

— Пока хлысты вязали, сам к нам вышел. Хочет с тобой говорить. Оружия у него нет, он сам показал, ну и мы дополнительно обыскали. Говорит на ужасном английском, но понять его можно. Залез так — боится, что его увидят с нами. Говорит, за фортом все время наблюдают.

Эфиоп выбрался из кабины. Несмотря на удручающее состояние костюма, осанка его была поистине царской, ничуть не хуже, чем у того же Джамала. В глаза бросалась крайняя худоба, даже, пожалуй, изможденность человека. Но спина его была безупречно прямой, а голова гордо поднята. Темные глаза прямо и открыто смотрели на Женю.

— Здравствуй, масса Юджин.

Английский негра был поистине чудовищным. Никаких склонений, спряжений и прочих словоформ словно не существовало. Но разобрать, о чем он говорит, действительно, было несложно.

— Ты знаешь, кто я?

Женя был немало удивлен и даже несколько смущен. Впрочем, он приложил все усилия, чтобы эмоции не отразились на его лице, хоть и не был уверен в результате этих усилий.

— Все знать тебя, масса Юджин. Все знать, ты великий воин. Ты убить все воины племя Дасанеч, забрать оружие, дом, машина вождя. Ты дать женщины Дасанеч выкуп за белые люди.

— Назови себя.

— Я имя Ашенафи. Я есть вождь люди Сидамо.

— Зачем ты хочешь говорить со мной, Ашенафи?

— Я хотеть сказать про Джамал. Когда быть ночь Джамал прийти убивать масса Юджин и его племя. Джамал хочет каменный дом.

Женя многозначительно глянул на подошедшего поближе Касаткина и продолжил разговор.

— Почему ты рассказываешь мне это?

— Никто нет любить Джамал. Все бояться Джамал. У Джамал много воин. У Джамал много ружье. Он приходить и забирать что хотеть.

— И что он хочет забрать у тебя?

— Я есть дочь. Тэкле хотеть ее, она нет хотеть Тэкле. Джамал прийти, забрать дочь, дать Тэкле.

Вечная, как мир, история. Ради счастья дочери с каким только чертом не свяжешься.

— Сколько воинов у Джамала?

— Сейчас у Джамал пять рука и еще рука воин. Через два день придут еще два раза столько.

"Тридцать человек сейчас и девяносто через три дня", — перевел для себя Женя. — "Впрочем, сейчас могло бы быть и все пятьдесят. И хорошо, что численность эфиопов удалось своевременно убавить".

— Спасибо, Ашенафи. Что ты хочешь получить за свой рассказ?

— Я ничего не хотеть от масса Юджин. Я хотеть масса Юджин убить Джамал и жадный Тэкле. Тогда Джамал не прийти к Сидамо. Джамал не забрать женщины и еда. Тогда Сидамо прийти к масса Юджин и стать его племя. Масса Юджин дать Сидамо ружье и патроны. Сидамо охотиться. Сидамо растить хлеб и кукуруза. Четверть отдать масса Юджин. Сидамо не быть голод. Сидамо быть хорошо. Масса Юджин быть хорошо.

— Понятно.

Женя в задумчивости потеребил переносицу.

— А есть другие племена, которые боятся Джамала?

— Есть. Много. Дараса, Камбатта, Хадия, Алаба, Тамбаро. Еще другие. Много. Все бояться Джамал.

— Если люди Сидамо присоединятся ко мне, твои воины должны будут сражаться против наших врагов.

— Сидамо хорошие воины. Нет ружье, нет патроны, нет мочь сражаться. Масса Юджин дать ружье, дать патроны, Сидамо сражаться.

— Если Сидамо будут сражаться против Джамала, я сейчас дам ружья и патроны.

— Масса Юджин дать ружье, Сидамо помочь убить Джамал.

Женя оглянулся.

— Что скажешь, капитан?

— По-моему, мужик говорит честно. У нас нет времени научить всех прилично стрелять, по сути бойцов десять человек, плюс баба Лиса и хромой сторож. Остальные на подхвате.

— Сколько мы можем им дать оружия без ущерба для себя?

— Помпы нам, по сути, не нужны, вполне можем отдать. Да и все равно стрелять из них некому.

— Тогда уточни с союзником диспозицию, а я пойду возьму оружие.

Увидев сразу четыре дробовика, Ашенафи не смог скрыть восхищения. В его глазах блеснул кровожадный огонек, несколько напугавший Женю и заставивший вспомнить о судьбе капитана Кука. Сотня патронов к ним превратила восхищение в благоговение.

— Масса Юджин очень щедрый! Ашенафи благодарить масса Юджин. Сидамо благодарить масса Юджин. Сидамо будет сражаться! Сидамо мстить Джамал и Тэкле. Когда Джамал будет умереть, Сидамо будет племя масса Юджин. Теперь пусть твой человек отвезти Ашенафи в лес. Я звать воины Сидамо сражаться.

Тут у Жени в голове мелькнула еще одна мысль.

— Ашенафи, ты знаешь, где держат других белых людей?

— Я знать. Это племя Хамер и племя Тигре. Если масса Юджин убить Джамал и Тэкле, масса Юджин забрать белые люди себе.

— А много там белых людей?

— Много. Пять рука и еще два рука.

— Если Сидамо поможет забрать белых людей, я отдам им дом вождя Дасанеч.

— Масса Юджин очень щедрый. Сидамо помочь.

Переговоры был завершены к обоюдному удовольствию. Ашенафи загрузил ружья в "муравей", скрючился под правым сиденьем и отбыл. Лишь только за трелевочником закрылись ворота, из донжона выбежала Ольга.

— Женька, давай скорее, там терминал орет, надрывается.

Уже на бегу Женя подумал: "Вот молодец, не полезла при эфиопе, дождалась момента!".

Терминал действительно блажил, пиликая громко и с надрывом. Но едва Женя переступил порог операторской, затих. На экране планшета мигала надпись.

Стимулирующая поставка за присоединение монокластера.

Пулеметы ПКМ, доступно 2 шт.

Подтвердите ввод.

Женя от избытка чувств попал по клавише только с третьего раза. Пулей вылетел из операторской, не забыв, правда закрыть за собой дверь, и гаркнул в окно, выходящее во двор:

— Касаткин, бросай все и чеши сюда! Григорьева возьми!

Через полминуты с дробным топотом капитан и старший сержант влетели в комнату.

— Что случилось? Капитан на бегу успел расстегнуть кобуру и держал руку на рукояти своего "вальтера", готовый мгновенно открыть стрельбу.

— Успокойся, Петрович, не тревожь пушку. Никто не напал.

— А что так орал?

Касаткин, успокаиваясь, застегнул кобуру. В это время в операторской бумкнуло и лязгнуло.

— Иди, погляди на причину.

Через несколько секунд форт содрогнулся от вопля капитана разведки.

— Пипец вам, зусулы! Всех положим, гады!

Стоило Жене вновь оказаться во дворе форта, как на него из какого-то темного угла выскочила правозащитница. Придвинулась, колыхнула монументальными формами. Сегодня косметики на породистом лице уже не было, и были отчетливо заметны все признаки увядания былой красы. Дама пронзила главу анклава взглядом и сурово спросила:

— Евгений Михайлович, до меня дошла информация, что вы собираетесь воевать с эфиопами.

— Гретта Алексеевна, для начала здравствуйте.

— Не уходите от вопроса. Вы собираетесь воевать?

— То есть вы не собираетесь в отношении меня соблюдать элементарные правила вежливости?

— В отношении вас, — правозащитница уничтожающе глянула на Женю, — я еще не составила своего мнения. Так что вы можете ответить на мой вопрос?

— Насколько я знаю, это эфиопы собираются воевать с нами.

— Это софистика. Вы собираетесь убивать людей. Это недопустимо и противозаконно.

— Гретта Алексеевна, скажите пожалуйста, вы общались, скажем, с Лоттой Циммер, с Екатериной Подольской? Они вам могут много рассказать о манерах поведения местных негров.

— Не смейте так их называть!

Дама аж взвизгнула.

— Это неполиткорректно! Это — афро... африканцы.

— А вы не скажете, случайно, как называется материк, на котором мы с вами сейчас находимся?

Женя не удержался от ехидства.

— Сдается мне, это уж никак не Африка. И даже не Америка.

— Все равно. Вы пытаетесь дискриминировать людей по цвету кожи. Во все времена белые люди притесняли, угнетали и эксплуатировали коренное население Африки и теперь они обязаны возместить причиненный ущерб.

— Гретта Алексеевна, вы не ответили на мой вопрос. Так вы общались с этими женщинами?

— Мне это ни к чему. Я прекрасно вижу, что здесь происходит, и беззакония я не допущу. А вы сами? Что вы творите? Вы торгуете людьми!

— Совершенно верно. Вот, например, вчера я купил вас. Обменял на трех эфиопских женщин, одного эфиопского ребенка и две эфиопские хижины.

Правозащитница пошла красными пятнами. От возмущения аж задохнулась. А пока она, выпучив глаза, хватала ртом воздух, Женя спокойно говорил:

— Торговать людьми — это продавать их. Я же, напротив, выкупаю их из рабства.

— Это ничего не меняет! Люди не должны быть предметом купли-продажи!

— То есть вы считаете, что они должны умереть в рабстве у эфиопов? Кстати, если бы я вас вчера не купил, вы сейчас были бы рабыней. Вас заставляли бы работать, причем физически и тяжело. И любой эфиопский мальчишка имел бы полное право залезть вам под юбку, а то и загнуть креветкой у ближайшей сосны.

— Не передергивайте! То, что вы делаете, это незаконно!

Женю утомил этот бесплодный разговор. Пора было поставить тетку на место.

— А какой закон вы сейчас защищаете? Законы устанавливаются государством. Этот форт не является частью какого-то государства. Это — небольшое поселение, в котором живут неполных три десятка людей. Эти люди, по их общему решению, предоставили мне право распоряжаться. Так что здесь власть и государство — это я. И я устанавливаю здесь законы, согласно элементарному здравому смыслу и правилам выживания во враждебном окружении. В данной ситуации каждый член общества обязан работать на общее благо. И вас, Гретта Алексеевна, это тоже касается. Каков ваш личный вклад в копилку нашей общины? Что вы сегодня сделали для общества? Кстати сказать, общество имеет полное право защищаться от паразитов и демагогов.

— Да вы... Да я...

— Вам нечего сказать? Тогда наш разговор окончен. У меня, знаете ли, много дел, и я не могу тратить время на пустую болтовню.

К тетке вернулся дар речи. Она воздела указательный палец и грозно потрясла им в воздухе.

— Знайте же, я этого так вам не оставлю! Я найду на вас управу!

И правозащитница величественно удалилась. Полетаев, стоявший неподалеку и слышавший весь разговор, сочувственно покивал Жене и изобразил рукой пистолет у виска. Мол, застрелиться легче. Вот ведь мымра! Черный пояс по упертости и твердолобости. Надо поспрошать Сотникова, как они с такими борются. А уже и сеанс поставки близится, надо продумать, что сегодня брать. Обещал капитану шлемы и броники. Поди, тяжелые. Да еще с продуктами нужно решать... Ну да ладно, посмотрим по месту.

Так, броник шестого класса 19 килограмм, шлем "Сфера" 2,3 кила. Итого комплект 21,3. Шесть штук — вот и вся поставка. А обычный войсковой бронежилет? Всего полпуда! Взять десяток... нет, дюжину, и столько же шлемов. 123,6 килограмма — уже хорошо. Во! Раз потемну будем биться, надо ракет осветительных взять. Пусть видно будет, куда стрелять. Одна штука — примерно 150 грамм. Возьмем полсотни, это семь с полтиной кил. Всего 131 килограмм. С патронами у нас все в порядке, но несколько цинков к ПКМ взять надо. Еще бы десяток ИПП на всякий случай. Вроде, для эпохальной битвы — все. Осталось немного веса, это для бабы Лисы: лаврушка, перец, другие какие-то специи... еще сахару два килограмма под занавес, и можно идти звать Касаткина барахло забирать.

Джамал приехал, как по расписанию. Привез тот самый потрошеный квадр и женщину. Средних лет, с виду здоровую, вменяемую. Странно, на него не похоже. Или вчерашнее происшествие у локалки как-то подействовало? Мазнул взглядом по приличному уже штабелю бревен во дворе форта, чай пить не стал, сослался на срочные дела. Уезжая, сказал:

— Евгений Михайлович, мои люди освободили из рабства у Оромо еще одного европейца. Он, к сожалению, сильно пострадал. Ему, конечно, оказали первую помощь, но я предпочел бы передать его вам как можно быстрее. Его ближе к вечеру привезут мои доверенные люди. Вы, пожалуйста, рассчитайтесь с ними согласно наших договоренностей.

— Разумеется. Не беспокойтесь, я держу свое слово.

Лишь только эфиоп уехал, как Женя кинулся к Касаткину.

— Ну что, капитан, кажется, клюнуло! Теперь давай командуй ты. Весь гарнизон в твоем распоряжении. Я на ужине двину речь о том, что Родина в опасности, а ты озвучишь диспозицию. Любого, включая меня, привлекай на любые работы. Пришло время напрячься по максимуму.

За большим столом в трапезной поместилось все население форта, все тридцать человек. Женщина, привезенная нынче Джамалом, как раз стала тридцатой. Звали ее Любовь Антоновна Верейко, была она офицерской вдовой, годов ей было тридцать восемь, а работала она в прошлой жизни переводчицей у глухонемых.

Женя поднялся, обвел глазами людей. Его людей. Все смотрели на него, ждали, его слов. Большинство знало о предстоящем, остальные догадывались. Вряд ли он скажет им что-то новое, но сказать надо. Женя волновался. Все-таки, сейчас ему предстоит посылать людей под пули и, может, даже, на смерть. Он вдруг ясно осознал это — любой из них может в эту ночь погибнуть. Может даже, он сам. Но отступать нельзя, сейчас ставки высоки, как никогда, победитель получает все. Пауза неприлично затянулась. Кто-то шумно поерзал, кто-то кашлянул. Тянуть дальше было нельзя. Женя глубоко вдохнул и начал:

— Друзья!

Голос подвел, вышло сипловато и хрипловато. В горле у него запершило, он откашлялся и продолжил:

— Наше положение за последние несколько дней сильно улучшилось. Во-первых, у нас есть хорошее укрепление. Во-вторых, нас стало существенно больше и возможности нашей общины выросли. У нас есть оружие для защиты, есть достаточно продуктов и канал снабжения, по которому мы можем получать от Наблюдателей материальную поддержку. Кроме того, мы теперь не одиноки в этом новом мире. Установлена радиосвязь с Русским Союзом, который объединяет четыре больших анклава: русских, немцев, французов и египтян. Достигнута договоренность о поддержке как военной, так и медицинской, а также информационной. Одним словом, есть все основания для оптимизма. Впрочем, вы все это знаете.

Но есть и большая проблема. Это — эфиопские племена. Причем не такие уж дикие, вполне неплохо организованные. По сути, это банда мафиозного типа, численностью около сотни человек. Они занимаются пиратством на реках, нападают на небольшие поселки, берут в плен попавшихся им одиночек и небольшие группы европейцев, занимаются вымогательством и грабежом других эфиопских племен. Многие из вас ощутили это на собственном опыте. Эфиопы, может быть, не самые лучшие солдаты, но их много. К счастью, их основные силы сюда еще не пришли, но и сейчас у них есть тридцать человек бойцов. Нас же тридцать человек вместе с женщинами и больными. Если бы они собрали для атаки на форт всех своих людей, то мы вряд ли смогли бы здесь удержаться. Но нам удалось ввести их в заблуждение и по нашим разведданным, сегодня ночью бандиты совершат нападение теми силами, которые у них есть сейчас. В случае победы они одних убьют, других возьмут в плен, а сам форт со всем содержимым станет бандитской базой. Многие из вас уже знают, каково быть в эфиопском плену, а по сути — рабстве. Помолчите, Гретта Алексеевна. Поэтому в эту ночь поспать не удастся. У нас достаточно оружия, но недостаточно умелых стрелков. Это значит, что часть людей будет вести бой, а остальные будут наблюдателями, будут подносить патроны, набивать ленты и магазины. Я не знаю, все ли из вас останутся живы после этого боя. Но если мы не устоим, в живых не останется никого.

Женя сделал паузу, перевел дух. Все молчали. Даже правозащитница не порывалась высказаться. Бывший бизнесмен слушал вместе со всеми и не пытался делать вид, что его это не касается.

— Но если мы победим, нам больше некого будет бояться в этом краю. И мы сможем спокойно жить и работать, строиться и торговать. Сейчас наш начальник гарнизона капитан Касаткин подробно расскажет обо всем, что нами запланировано и что кому предстоит делать.

Капитан поднялся.

— Для начала я хочу услышать, есть ли среди вас стрелки. Баба Лиса, про тебя я уже знаю. Иваныч, ты тоже заранее посчитан. Гриша, и ты тоже. Вы трое будете в снайперах. Вам отдаем карабины. Ты, Клаус, со своим автоматом, в строю по определению. Давайте, спрошу иначе. Кто из мужчин служил в армии?

— Я служил в бундесвере, — поднял руку Вальдо Циммер.

— Прекрасно. С пулеметом LMG-25 знакомы?

— Конечно!

— Тогда пулемет ваш. Подберите себе второго номера, Кого? Грубера? Хорошо, тебе, Ганс "сайгу".

— Вальдо, я тебя одного не пущу! — вдруг подскочила Лотта. Я пойду с тобой, а Ганса к кому-нибудь другому прикрепляйте.

Касаткин только руками развел.

— Ну пусть будет так. Кто еще?

— Я тоже в пехоте, рядовым

Это Жора-байкер. Похоже, прозвище прилепилось к нему навечно.

— Тебе "стэн". А пулеметчики есть?

— Есть, как не быть! Пиши, Селиверстов Архип Лукич, гвардии ефрейтор, командир пулеметного расчета.

— А где служили, Архип Лукич? —

— Дык в Германии, в составе ограниченного контингента.

— ПКМ знаете?

— А как же? Четыре года с ним в обнимку.

— Сверхсрочник?

— Так точно!

— Ну, стало быть, вам и ПКМ в руки. Кого вторым возьмете?

— Да вот, сторожа. Пойдешь, Евсеич?

— А и пойду. Чего не пойти-то?

— Кузьма Евсеевич, — остановил его было Касаткин, — А как нога-то?

— Дык мне ж по полям да по лесам не бегивать, а с ружжом за стенкой сидеть, такое дело и вовсе без ног можно.

— С "сайгой" справитесь?

— А ты, значится, сомнение имеешь? А еще дурацкие вопросы у тебя будут?

— Ладно, ладно вам, Кузьма Евсеевич, — пошел капитан на попятный.

— То-то!

Дед гордо задрал нос, выставив вперед свою бороденку.

— Так... есть еще восемь дробовиков. Ну тебе, конечно, Женя, потом Федорычу.

— Я тоже пойду! — подскочил Шурик. "Надо же, — отметил про себя Женя, — что женщины делают с мужиками, даже последний ботан геройствовать рвется".

— Хорошо. Еще пятеро. Йоган, тебе медицина категорически запретила нагрузки на ногу. Возьмешь хаудах и будешь охранять женщин. Карл, вы тоже во второй эшелон.

Женя исподволь наблюдал за людьми. Большинство, можно сказать, рвались в бой. Но вот парочка — Симсиви и Троекуров — тихонько сидела, не выказывая энтузиазма.

Ольга пружинисто поднялась.

— Я пойду.

— Я тоже! Даша Мокрецова встала рядом.

— Я тебе не разрешаю! — возмутилась Галина Петровна. — Это не твое дело!

— Я совершеннолетняя, мама, и могу сама за себя решить. Что же делать, если кое-кто предпочитает прятаться за женские юбки!

"Так их, девочка!", — подумал Женя, — "Молодец!"

— Я не очень хорошо умею стрелять. Но все равно. Вам же нужна санитарка, — Катя Подольская

— Я неплохо стреляю, — внезапно поднялась Мария Штауффенберг, — мы с другом регулярно ездили в стрелковый клуб.

— И я. Меня муж покойный научил.

Это последнее пополнение, Люба Верейко. Ого! Батальон "Белые колготки"!

— А я? — подскочил Федя. — В Отечественную пацаны в моем возрасте уже вовсю воевали!

— Для тебя будет особое задание, — сказал Женя. Получишь у капитана хаудах, подойдешь ко мне.

— Я не умею обращаться с оружием, — подал голос Троекуров, — но я готов выполнять подсобную работу.

Ерзавший на месте последние пять минут бегун, наконец, решился. Он поднял руку, а следом за этим и сам поднялся со скамьи.

— Я тоже могу стрелять.

— У нас есть еще помповые дробовики, получайте — и вперед. Разве что вы уговорите кого-нибудь из женщин поменяться, в чем я лично сомневаюсь.

Красноречивые взгляды "женского батальона" тут же подтвердили слова капитана.

— Впрочем, вы можете добыть себе оружие в бою. И если вы сумеете это сделать, то, возможно, люди переменят свое отношение к вам. На этом я закончу. Тех, кто не принимает участие в боевых действиях, я прошу взять необходимые вещи, запас воды и продуктов, спуститься в подвал и не покидать его до окончания боя. Туда же необходимо перенести и больных. Остальные пусть пройдут вместе со старшим сержантом Григорьевым в оружейную комнату для получения оружия и боекомплекта.

Йоган Шефер поднялся и похромал к выходу, опираясь на самодельный костыль. За ним потянулись женщины.

Вооруженные люди собрались во дворе форта. Капитан раздавал последние указания.

— Нападение начнется в сумерках. Скорее всего, основное направление атаки будет со стороны ворот. Для этого специально приедет джип с еще одним пленником. Думаю, бойцы на джипе постараются вывести из строя наш пулемет и удержать контроль над воротами, пока не подоспеют основные силы. Про два других пулемета они не знают. Мы предполагаем, что эфиопы совершат рывок на джипах и квадроциклах, чтобы за кратчайшее время достичь форта и прорваться за стены. Этот прорыв означает наше поражение, и мы его допустить не должны. Значит, так: две женщины идут на заднюю стену. Берут с собой бинокль и тепловизор. Мария Штауффенберг и Люба Верейко. Давайте. По одной — на боковые стены. Ольга — на северную стену, Даша — на южную. Вам тоже бинокли и тепловизоры. Берите с собой по пять осветительных ракет. Если в тепловизоре увидите что-то подозрительное, запускайте ракету. В случае обнаружения нападающих, докладываете по рации мне и открываете огонь. Ваша главная задача — вовремя обнаружить появление эфиопов с этих направлений и не допустить внезапной атаки. Катя, вы, как санинструктор, приготовьте весь имеющийся перевязочный материал. Возможно, сегодня все это пригодится. Снайперы на надвратную башню. Архип Лукич, вы с Кузьмой Евсеичем на северо-восточную башню. Девушкам, снайперам и пулеметчикам надеть бронежилеты и шлемы. Я с пулеметом остаюсь во дворе. Женя, будешь меня прикрывать. Кстати, броник тоже надень, под куртку, чтобы не было видно. Тебе все равно придется встретить негров. Давид, ты будь рядом во дворе. Когда негры приедут, ты откроешь ворота и командир пошлет тебя принести выкуп. Ты двинешься в караулку и как только ты уйдешь со двора, эфиопы начнут стрелять. Как начнется заварушка, поможешь ликвидировать негров. Остальные на стены. Всем спрятаться за парапет. Вальдо и Лотта, сделайте правдоподобное чучело пулеметчика и нарядите его в броник и каску. Теперь вот что: снайперам и пулеметчикам в первую очередь вышибать транспорт, чтобы спешить негров как можно дальше от форта. Те, у кого дробовики: эффективный огонь начинается со ста метров, не дальше. Ждите, пока не подойдут, потом начинайте стрелять. Те, кто стреляет неважно, заряжайте картечь — больше шансов на попадание. Еще: после одного-двух выстрелов меняйте место, чтобы не выцелили по вспышке. Да, вот еще: Вальдо, ты перегони трактор так, чтобы его можно было использовать как укрытие. Вот примерно сюда. Ну, все, теперь ждем.

— А я? — Федька не скрывал разочарования. — Про меня забыли?

— У тебя, как я и обещал, особое задание, — сказал ему Женя. — Ты с хаудахом и пачкой патронов садишься на четвертом этаже донжона. Там наш самый главный ресурс — канал поставки. Если подняться туда попробует кто-нибудь кроме меня или капитана Касаткина, вали без разговоров. Выполняй, боец!

Боец понурился и поплелся к башне.

Все приготовления были сделаны вовремя. Около LMG-25 сидел вполне правдоподобный пулеметчик, Касаткин с ПКМ спрятался за трелевочником, Симсиви с помпой слонялся по двору. Уже изрядно стемнело, когда за воротами послышался шум мотора. Давыд открыл засов, и во двор въехал открытый джип, остановившись в створе ворот. Впереди сидели два негра, каждый с автоматом. На заднем сиденье лежала какая-то плохо различимая фигура в бинтах. Женя вышел к воротам. Сидевший за рулем негр показал рукой на тело, лежащее сзади, и на чудовищном английском сказал:

— Джамал велеть привезти.

Воеводин метнулся в башню, и вскоре две женщины из числа сидевших в подвале, осторожно помогли человеку вылезти из машины и повели его в замок.

— Ты платить теперь, — опять заговорил негр.

Максим ушел в караулку, как было запланировано, начал там шумно возиться. Эфиопы, против ожидания, ничего не предпринимали. Внезапно из башни раздался ружейный выстрел, затем два пистолетных хлопка и оглушительный женский визг. Один из негров, видимо ожидавший этого, сдернул с плеча автомат и дал очередь по фигуре пулеметчика. Фигура, как и положено, завалилась набок. Женя тут же вскинул свою "Сайгу". Приклад чувствительно боднул плечо и убийца чучел осел в джипе. "Все коврики измажет", — проскочила вдруг нелепая мысль, пока Женя разворачивался ко второму. Затвор тихо клацнул, досылая патрон в ствол, но тут ружье рванулось из рук, развернув Женю влево. Сразу после этого что-то ударило Женю в грудь, затем в левое плечо. Простучал ПКМ и голос Касаткина крикнул:

— Подольская, мухой во двор. Командира ранило!

"Это меня, что ли?" — подумал Женя и хотел махнуть рукой — мол, все в порядке, но рука почему-то не послушалась.

— Же-е-ня-а-а!

— Шушунова, мать твою! Куда? На стену! Симсиви, хватай автомат и ко мне вторым номером. Пулеметчики начинают с трехсот метров, чтобы обратно в лес не ушли. Снайперы — огонь по готовности!

Где-то впереди раздался звук моторов, послышались хлопки винтовок. Подбежала Катя Подольская, сноровисто распорола рукав анорака (и когда это он успел так намокнуть), принялась умело бинтовать. "Вот, млин, только все началось, а я уже вне игры. Раскудрить твою налево!" — подумалось Жене. "А что за выстрелы были в башне?" — вспомнил он.

— Катя, давай быстрее.

— Все уже, Евгений Михайлович. Готово. Сейчас только подвес сделаю.

— Потом, потом. Давай за мной.

И, зачем-то пригибаясь, Женя поспешил ко входу в донжон, на ходу вынимая здоровой рукой из кобуры "люгер".

В комнате нижнего этажа, разбросав пухлые ноги в стороны, явно в шоковом состоянии сидела прямо на полу правозащитница и пыталась сложить в разорванный лиф платья дебелую грудь, на которой расплывались багровые следы крепкого "пожатия". Под правым глазом наливался синевой сочный фингал.

— Что случилось? Кто стрелял?

— Йоган, там, — трясущейся рукой она показала на вход в подвал.

— Кто стрелял?

— Не-е-егр.

— Где он?

— Там, — она ткнула пальцем в лестницу, ведущую наверх. И, всхлипнув, тонко, по-бабьи, завыла.

— Катя, давай в подвал, посмотри, что там с Шефером. Я наверх.

Женя стал осторожно подниматься по ступенькам. Второй этаж — чисто. Теперь третий... Он успел преодолеть только половину лестницы. Сверху жахнул выстрел, затем еще один, и на Женю упало что-то тяжелое. Зацепиться было не за что, и он, пересчитывая ребрами ступеньки, прогрохотал вниз. Упал неудачно, на раненое плечо и взвыл от прострелившей руку боли. Стиснув зубы, чтобы не орать, он выбрался из-под упавшего на него тела и осмотрелся. Лицо было незнакомым. Женя ногой перевернул труп, чтобы не смотреть в мертвое лицо.

— Федька, молодец! Представлю к награде!

На улице резко затрещали пулеметы, чуть позже их заглушил нестройный залп дробовиков, захлопали самодельные гранаты, раздались крики раненых — войнушка пошла вовсю. Тут, в башне, вроде, все закончилось. Надо теперь посмотреть, что в подвале.

Адреналин схлынул, рука под повязкой налилась до краев пульсирующей болью. Женя убрал "люгер" в кобуру и, придерживая больную руку здоровой, спустился вниз. Подвал тускло освещали две керосиновых лампы. На полу, прислонившись к стене, сидел Йоган Шефер, бледный, с испариной на лбу. Катя Подольская заканчивала бинтовать. Сквозь свежую повязку на груди проступали два красных пятна. Женщины столпились рядом, желая помочь и не зная, что нужно делать.

— Катя, что с Йоганом?

— Два ранения в грудь, легкое пробито, одно ребро сломано пулей. Нужна срочная госпитализация, иначе он долго не протянет.

— Где его лучше уложить? Здесь или поднять наверх?

— Лучше наверх, здесь все же слишком прохладно.

— Кто-нибудь, сходите за носилками.

— Нет, носилки нельзя. Ему сейчас можно только полусидя.

— Тогда подождем, пока бой закончится, потом мужики на руках поднимут.

Сверху снова грохнул хаудах, закричал Федька:

— Негры! По стене лезут!

Женя вновь метнулся к лестнице, Подольская поспешила следом.

— Беги на стены, я тут разберусь! — приказал ей Женя и поспешил в башню.

В окне второго этажа болталась веревка, кто-то явно лез наверх. Высунуться в окно с простреленной рукой вряд ли получится, нужно бежать. Еще раз жахнул Федькин хаудах, судя по всему, безрезультатно. Теперь ему секунд десять-пятнадцать нужно на перезарядку, что если не успеет? Женя поднимался, прыгая через ступеньку, забыв о раненой руке. Он чуть не опоздал: в окне третьего этажа уже виднелись лишь ноги ниже колена, обвитые веревкой. Еще один эфиоп стоял на лестнице, готовясь ворваться наверх. Женя, не целясь, дважды выстрелил в того, что на лестнице. Негр с криком рухнул ему под ноги. В окне уже никого не было видно — враг уполз выше.

— Федька, окно! — крикнул он, надеясь, что пацан успел перезарядиться.

Громыхнул хаудах, на этот раз точно. Темная фигура промелькнула мимо окна, снизу раздался глухой стук.

— Вытяни веревку!

— Ага! — послышалось сверху. Теперь Женя рискнул высунуться и посмотреть вниз. Больше никого видно не было, и он двинул во двор. Снова навалилась боль, но голова оставалось ясной. Через проход на втором этаже он вышел на стену. Над поляной висели осветительные ракеты, заливая пространство мертвенным светом. Редко постреливали винтовки, еще реже раздавалась пулеметная очередь. Вскоре совсем все затихло, лишь под стенами слышались стоны раненых.

Женя спустился вниз, во двор. Навстречу ему от пулемета поднялся Касаткин.

— Ну что, командир, победа!

— Поздравляю, капитан. Потери есть?

— Никак нет, все целехоньки. Ну, кроме тебя. А что там? — он кивнул в сторону башни.

— Шефер тяжело ранен, две дырки в груди. А Федька двоих бармалеев грохнул. Одному так начисто башку снес. Все к терминалу лезли.

— Так это эфиопы своего так замаскировали? Вот же гады! Я-то не сообразил проверить, старый дурак.

Капитан в досаде стукнул кулаком о ладонь.

От леса донеслась частая ружейная стрельба, потом снова все стихло

— Ладно, потом разборки устроим. Собирай трофеи, трупы волоки в лес. Григорьева в башню, пусть срочно организовывает связь с замком Россия. Ищите Джамала. Если найдете — обыщите особо тщательно. Особое внимание к его символам власти. Смотрите бусы, перстни, медальоны, личное оружие и все остальное в этом роде.

В башне, наверху, снова раздался Федькин крик и выстрелы.

— Григорьев, Фомин, бегом разберитесь!

Две фигуры скрылись в башне.

— Все в порядке! — крикнул отставной сержант. — Федька Джамала грохнул!

Касаткин отдал приказания. Тела негров обыскали и закинули в багажник до сих пор стоявшего в воротах джипа. Грубер сел за руль и начал выезжать из форта.

— Группа людей, шесть человек, идет от леса, — крикнули сверху.

— Пулеметчики, снайперы, приготовиться. Без команды огонь не открывать! Трофейным группам ждать — откликнулся Касаткин.

Через четверть часа к воротам форта подошла группа эфиопов. Вперед вышел один из них, Женя узнал в нем Ашенафи.

— Масса Юджин великий воин! Он убить все воины Джамал. Сидамо убить те, кто хотеть бегать в лес. Масса Юджин убить Джамал. Сидамо благодарить масса Юджин. Нет Джамал, никто прийти к Сидамо. Остальные воины Джамал уйти в свое племя. Масса Юджин дать Ашенафи ружья. Ашенафи сражаться. Ашенафи дать масса Юджин его враг.

Ашенафи махнул рукой, два эфиопа подтащили к Жене третьего, со связанными за спиной руками. Это был Тэкле Бекеле. Вид он имел прежалкий.

— Он хотеть бегать. Мои воины поймать. Вот его оружие.

Ашенафи передал Жене автомат и кобуру с пистолетом.

— И что с ним делать будем? — спросил Женя у капитана, доставая "люгер". — Может, просто пристрелим?

— Нет, не надо, не убивайте меня, — запричитал Тэкле на неожиданно сносном английском. — Я все сделаю, я отдам всех белых людей, только не убивайте!

— Их мы и так заберем. Теперь, когда Джамала нет, никто тебя не боится.

Женя снял "люгер" с предохранителя и взвел курок.

— Нет, не убивайте!

Тэкле упал на колени и пополз к Жене, но не удержался и упал набок.

— Я все, все отдам. Я знаю, где в лесу большой склад! Там много, много всего. Я покажу, только не убивайте.

Жене стало противно. Он снял пистолет с боевого взвода и убрал его в кобуру.

— В подвал его. Не развязывать. Утром пусть ведет к складу.

Затем он повернулся к вождю.

— Я благодарю тебя и твоих воинов. Я держу свое слово. Дом вождя Дасанеч твой. Скажи другим вождям, что я убил Джамала. Если кто-то из них хочет так же, как ты присоединиться ко мне, пусть приходят сюда завтра после полудня. Я буду с ними говорить.

— Они придут, масса Юджин.

— Хорошо. А теперь мне нужно заняться своими делами. До свидания, Ашенафи.

— До свидания, масса Юджин.

Эфиопы развернулись и вскоре скрылись в темноте. Следом за ними выехали трофейные команды. Женя, повернулся и, чувствуя, как все сильнее накатывает боль и слабость, пошел к башне. На третий этаж, где была установлена рация, он поднялся с трудом, несколько раз останавливаясь, чтобы перевести дух

— Иваныч, связь есть?

— Все готово, командир.

Женя взял в руку микрофон.

— Это начальник форта Сибирь Евгений Каплин. С кем я говорю?

— Дежурный радист замка Россия.

— Пожалуйста, запишите и передайте по службам как можно быстрее. Сегодня вечером группа эфиопов порядка тридцати человек во главе с Джамалом Сага пыталась захватить форт. Гарнизоном форта все нападавшие, включая Джамала, были уничтожены. Состав и количество трофеев уточняется. В результате боя один человек получил легкое ранение в руку и один тяжелое ранение в грудь. Тяжелораненому требуется срочная медицинская помощь, оказать которую своими силами мы не имеем возможности. По оценкам наших медиков, раненый может продержаться еще шесть-восемь часов. В результате смерти Джамала в эфиопском анклаве и в окружающих форт Сибирь племенах резко изменяется баланс сил и военно-политические расклады, что сможет в перспективе снять военную угрозу со стороны Эфиопии и полностью прекратить набеги бандитских шаек на пограничные территории Русского Союза. В данный момент к анклаву Сибирь присоединилось одно из эфиопских племен, которое оказало серьезную помощь в ликвидации группировки Джамала. В ближайшем будущем возможно присоединение к форту в качестве сателлитов еще нескольких племен.

Женя замолчал. На другой стороне какое-то время тоже была тишина, видимо, радист переваривал сказанное. Потом, словно очнувшись, заторопился.

— Пожалуйста, оставайтесь на связи. Сейчас я всех оповещу. Подождите минут десять.

Женя прислонился к стене.

— Вот, млин, Cмотрящие, хоть бы трехногий табурет дали. Задницу примостить и то негде.

— Ничего, Михалыч, своих наделаем. Если и в самом деле с зусулами замиримся, да в лес свободно ходить сможем, то и венских стульев настругаем. — отозвался Григорьев. — И еще, командир, ты бы снял Федьку с поста. А то я сунулся наверх, так он мне чуть башку не снес, как вон давеча Джамалу.

— И то верно. Эй, Федор, бой окончен. Спускайся сюда, герой.

Пятки дробно простучали по лестнице и через секунду Федька уже стоял навытяжку перед Женей, косясь на подмокшую уже повязку на руке начальника.

— Благодарю за службу, боец!

— Служу России!.. то есть Сибири... то есть... Пацан запутался и сконфуженно замолк.

— России, России. Ну сам подумай, какая же Сибирь без России. Как, впрочем, и Россия без Сибири.

— Дядя Жень, а что, я правда самого Джамала застрелил?

— Правда, правда. Ну, беги вниз. Помогай отмывать кровищу с лестницы. А то насорил, понимаешь, а убирать кто будет?

Федька дернул было вниз, но тут же был пойман Григорьевым.

— Ну-ка стой! Почему оружие не на предохранителе? Учишь их, учишь, и все без толку. Ты с поста сменился, что нужно сделать?

— Разрядить оружие, поставить на предохранитель и вместе с боекомплектом сдать на хранение в оружейную комнату.

— Выполнять!

Пацан быстро разрядил хаудах и умчался быстрее ветра. Навстречу ему поднялась Ольга.

— Как ты, Женя?

— Живой, как видишь, — он попытался отшутиться, но явно неудачно.

— Я так за тебя перепугалась! Андрей Петрович твое ружье смотрел, его все очередью разбило. Если бы не это...

Она удержала подступившие было слезы и попыталась обнять своего мужчину, и тут увидела свежую дыру на груди.

— Это что такое? — Тонкие пальцы ощупали прореху. — Это тебя...

Слезы все-таки прорвались. Ольга изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос, но слезы текли и текли, оставляя на щеках мокрые дорожки.

— Ты у меня молодец, я тобой горжусь. — Ольга, наконец, совладала с собой. — Только постарайся больше не лезть под пули...

Голос Сотникова из динамика прервал выяснение отношений.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович. Вы, наверное, поставили целью в рекордно короткие сроки взбаламутить все наше болото.

— Оль, позови сюда Подольскую, — шепнул Женя. И в микрофон:

— Чесслово, Алексей Александрович, я не специально.

— Ну да ладно, шутки в сторону. Давайте начнем с раненых. Тут у нас сидит наш главмед Маргарита Эдуардовна Зенгер. Опишите ей возможно подробнее, вашу ситуацию.

— Сейчас подойдет наша санитарка, Екатерина Подольская, все расскажет. А, вот и она.

— Маргарита Эдуардовна, у нас одно сквозное ранение плеча. Ну, тут все в порядке, кость не задета, крупные сосуды не повреждены. А вот второе — два проникающих ранения грудной полости, перебито ребро, правое легкое пробито в двух местах. Возможно, повреждена правая лопатка. Требуется извлечение пуль. Пока что я наложила герметизирующую повязку, но больше ничего сделать не смогу — нет ни условий, ни оборудования, ни квалификации. Положение осложняется тем, что у пострадавшего имеется глубокая, не зажившая до конца рана бедра и общее истощение после длительного пребывания в рабстве у эфиопов. По моим прогнозам, без операции в стационарных условиях он сможет протянуть максимум до утра.

— Все ясно.

В голосе Зенгер, казалось, явственно слышался металлический скрежет.

— Алексей Александрович, Благова сможет вылететь немедленно?

— Технически — да, но вот сможет ли она лететь ночью? Позовите сюда Эльзу.

— Но ведь она не сможет там сесть! — это Дугин.

— Ей садиться и не надо, — это опять Зенгер. — Специалист и кейсы с оборудованием спустятся на парашютах.

— Ночной прыжок — это не всем мастерам по силам. А вообще есть у нас врачи-парашютисты? — Сотников.

— Есть. В конце концов, у меня самой пятьдесят прыжков.

Раздался звук открывшейся двери.

— Вызывали, Алексей Александрович?

— Вызывал, Эльза. Скажи, можешь сейчас вылететь и сбросить парашютиста? Как у тебя с ночными полетами?

— У меня — в порядке. Главное, чтобы по возвращении мне полосу хорошенько подсветили.

— Тогда готовься к взлету. Маргарита Эдуардовна, сколько вам нужно времени для сборов?

— Полчаса.

— Тогда — удачи.

Протопали шаги, хлопнула дверь.

— Евгений Михайлович, слышали? Через полчаса к вам вылетает самолет с врачом и оборудованием. Примерно через два часа он будет у вас. Обеспечьте световую сигнализацию и встречу.

— Сделаем.

— Теперь давайте обо всем остальном по порядку...

Через два часа уже совсем стемнело, но, несмотря на позднее время, в форте никто не ложился. Женя с Григорьевым сидел в импровизированной радиорубке. "Северок" был настроен на заранее оговоренную волну связи с самолетом. Трофеи были уже все собраны, тела вывезены в лес. Хоронить негров в темноте никто не собирался. Что к утру останется, то и закопают. Все, что собрали с трупов, Касаткин запер в свою оружейку. Циммер с фонариком ползал вокруг трофейных джипов, цокал языком и бормотал под нос о dreckige schweine, которые испортили такие прекрасные машины. Две группы поисковиков на двух джипах стояли в чистом поле в ожидании сигнала. В форте под руководством Кати Подольской готовили комнату для проведения операции, кипятили воду, проводили освещение и заправляли генератор.

Наконец, радио ожило.

— "Пайпер" вызывает Форт Сибирь.

— Форт Сибирь на связи.

— Говорит Эльза Благова. Мы на подходе. Обозначьте точку сброса.

— Обозначаем.

И в портативную рацию:

— Мужики, врубайте иллюминацию.

За окном взлетела ракета, зажглись фары машин, освещая вытоптанное в траве место.

— Вижу ракету. Первым заходом сбрасываю груз, принимайте.

Опять в "кенвуд".

— Мужики, смотрите, груз пошел.

Гул самолетного двигателя приблизился к форту, в небе показались красные навигационные огни.

— "Пайпер", груз отнесло к северо-западу. Нашли, подобрали.

— Вас поняла. Выбрасываю парашютиста.

Прошла минута, другая. Наконец, из "кенвуда" раздалось:

— Человек приземлился благополучно. Видим его.

— "Пайпер", груз и человек на земле, десантирование прошло успешно. Спасибо, Эльза.

— Спасибо пусть ваш герой говорит. С него пузырь, как поправится.

Через четверть часа во дворе форта Женя пожимал руку высокой, прямой, как палка, женщине с лицом агентессы КГБ из американских боевиков.

— Здравствуйте, Маргарита Эдуардовна.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович. Так это вы и есть второй раненый? Что ж, вами займемся позже. Где пациент?

— Катя, отведи Маргариту Эдуардовну к Йогану.

— Екатерина, вы ассистировать сможете?

— Думаю, да.

— Еще медики есть?

— Фельдшер, Григорий Смыков.

— Тогда немедленно мыться.

И Зенгер, как флагманский корабль, величественно двинулась к башне донжона. Остальные, включая Клауса и Григория, несших чемоданы с оборудованием, потянулись в кильватере.

Операция длилась уже третий час. Женя сидел в трапезной, прислушиваясь к приглушенным голосам из-за двери. Большая часть людей все-таки уснули. Женя тоже устал адски, но сон никак не шел. Боль, хоть и приглушенная уколом новокаина, чувствительно дергала раненую руку. Здесь же сидела половина мужчин форта. Подошла Ольга, села рядом и, обняв Женю за пояс, молча опустила голову ему на здоровое плечо. Сколько прошло времени — никто не смог бы сказать. Все, как сговорившись, старательно избегали смотреть на часы. Молчание нарушил Григорьев.

— А знаете, как Федька негров на стене обнаружил? Он когда первого приголубил, его замутило. Сами, поди, знаете, как это бывает. Вот он, чтобы полы не пачкать, кинулся к окну и стравил прямо негру на голову. Ну а потом заорал и давай стрелять.

Народ заулыбался, Ольга хихикнула.

— Иваныч, а откуда там Джамал взялся? — спросил Женя.

— Да он там и был. Ты его подстрелил, но, видать, не до конца, а контроль не сделал. Вот он очухался, и снова наверх полез. Тут Федька его и проконтролировал.

— А откуда вообще негры там появились? Девчонки честно бдили, никого не видели.

— Это, по ходу, тоже мой косяк, — вздохнул Касаткин. Скорее всего, они в джипе сидели, а когда он перед воротами остановился, ссыпались на землю и тишком под стеной форт обошли.

Тут отворилась дверь и в трапезную вошла Зенгер, на ходу сдирая с рук резиновые перчатки. Разговор тут же прервался, и все взгляды немедленно устремились на нее.

— Ну что, Евгений Михайлович, есть основания для оптимизма. Пули удалены, раны зашиты. Состояние пациента стабильное, непосредственной угрозы жизни нет. Для дальнейшего лечения требуется стационар. Послезавтра на вертолете отправим его в Замок.

— Спасибо, Маргарита Эдуардовна.

— Спасибо скажете вашей девочке. Она очень хорошо и своевременно оказала первую помощь. А теперь давайте посмотрим вашу руку.

Женя пискнуть не успел, как бинты с его конечности были сняты. Зенгер бесцеремонно ощупывала его плечо, заставляя болезненно морщиться.

— Так, рана чистая, обработана правильно. Воспалений не наблюдаю. Все в порядке, — вынесла она, наконец, свой вердикт. — Где у вас перевязочный материал и теплая вода?

Требуемое мгновенно появилось перед ней на столе. Еще минута — и рука была снова перевязана и висела на сделанном из женского головного платка подвесе, а в ягодице сидела хорошая порция антибиотика.

— Ну вот и все. А теперь пусть кто-нибудь угостит усталую женщину рюмкой чая.

На столе тут же появилась эмалированная кружка и пыльная бутылка из складских заначек с золотистыми буквами КВВК. Чпокнула пробка, с бульканьем пролилась в кружку янтарная струя. Зенгер понюхала, одобрительно кивнула и одним махом выпила. В трапезную вышли Григорий и Катя.

— Все, что от нас зависело, мы сделали, — подвела итог Зенгер. — Организуйте постоянное дежурство у пациента. В случае чего — зовите. А теперь покажите, где можно расположиться на ночь.

День 11.

Рано утром, оставив в форте дежурную охрану и Циммера для разборок с трофейными машинами, на двух джипах и двух квадроциклах двинулись за людьми. На квадрах с прицепами ехали Жора-байкер и Григорий. В одном джипе сидели Ганс Грубер и Женя, в другом — Григорьев и Лори. Там же лежал связанный по руками и ногам Тэкле. Вооружились до зубов: автоматы, пулемет. Григорьев не захотел расставаться с карабином. Ехать нужно было на юг, и по дороге было решено заскочить к первой локалке, проверить домик. На поляне было неожиданно оживленно. Один негр пытался сорвать навешенный на дверь здоровенный амбарный замок, другой, присев на корточки, старательно гадил на сорванный со стены щит с триколором. Еще один стоял, прислонившись к дереву, и смотрел на действия первых двух. При появлении Жени и его компании все замерли, а тот, что гадил, плюхнулся в результат своих трудов.

— Мочите двоих, третьего на допрос.

Два выстрела прозвучали почти одновременно и два негра кулем свалились на землю. Третий дернулся было смыться, но замер, глядя на направленный на него ствол пулемета. Лори отступил в лес, осмотреться вокруг на предмет прочих зусулов. Жора подскочил к негру сзади, быстро охлопал, вынул из ножен грубый, явно самодельный тесак.

— Чисто, командир.

— Do you speak English?

— Моя говорить.

Ну что ж, по крайней мере, можно будет пообщаться.

— Я Юджин, вождь форта Сибирь. Кто ты?

— Я Уорку из племени Хамер.

— А они?

Женя показал на свежих покойников.

— Они тоже Хамер.

— Кто вас послал сюда?

— Джамал.

— Джамала больше нет. Я убил Джамала.

— Джамал великий воин! Его никто не может убить!

Женя достал из кармана предусмотрительно захваченный с собой медальон.

— Узнаешь эту вещь? Джамал мертв.

В Жениной голове мелькнула идея.

— Возьми это, Уорку. — Он протянул медальон эфиопу. — Теперь ты вождь Хамер. Эти люди пытались взять то, что принадлежит мне. Теперь они мертвы. Любой, кто попытается взять мое, умрет. Ты понял это?

— Да. Уорку теперь вождь! — Новоявленный лидер быстро смекнул, что от него требуется. — Уорку и его племя не будет брать то, что принадлежит Юджину.

— Теперь слушай дальше. Все белые люди теперь принадлежат мне. У меня с Джамалом был договор. Он обещал за выкуп вернуть мне всех белых людей, которые живут в племени Хамер. Он нарушил договор. Если ты сегодня до заката привезешь этих людей в форт, я расплачусь с тобой так, как договаривался с Джамалом. Если нет, завтра утром мои воины придут и сами возьмут их и сверх того все, что им понравится.

— Уорку все сделает. Он привезет всех белых людей.

— Хорошо. Возьми свой нож. Помни, я буду ждать до заката. Еще: убери этих двоих. Их вещи и оружие я отдаю тебе. И верни на место мой знак.

— Уорку благодарит Юджина. Уорку все сделает.

Какая, однако, действенная вещь — пряник! Но только после наглядной демонстрации кнута.

— Кстати, мужики, — сообразил Женя. — А откуда взялись замок и флаг?

Смыков повинился.

— Это мы с Жориком. Вчера утром сюда сбегали, негров шуганули, и вот, прицепили. Джамал, видать, был занят, не стал отвлекаться на пустяки, а его люди решили, что раз накануне была битва, значит, сегодня можно брать.

Следующей точкой была локалка. Своротка с дороги была тщательно замаскирована. Трясущийся от страха Тэкле показал обходную тропу, по которой ходил, чтобы не привлекать внимания. Примерно в пяти километрах от дороги была небольшая ложбинка, в которой стоял рубленый ангарище, сравнимый размерами с фортом. Внутри был поистине строительный рай. На палеттах были аккуратно сложены мешки с сухими строительными смесями, ведра с красками и лаками, шлакоблоки, кирпичи, шифер, стекло. Стояли ящики со всевозможным крепежом, ручным, электрическим и бензиновым инструментом. Венчали всю эту роскошь небольшой вильчатый погрузчик и тридцатитонный автокран КАТО. Да к нему еще соляры двадцать бочек, так что на какое-то время проблема с топливом теряла остроту. Женя был просто в восторге. Теперь можно спокойно строиться, на все хватит материала. А то в форте ни одно окно не застеклено, сплошные сквозняки.

На ангар со всех сторон навесили щиты с флагом и могучие амбарные замки на каждую дверь.

В поселке Тигре появление колонны вызвало настоящую суматоху. Один шустрик попытался схватиться за оружие, но Клаус был быстрее. Остальные мужчины благоразумно не оказали сопротивления. Тэкле вытащили из джипа и, не развязывая бросили на землю. Понимающий по-английски человек нашелся, и Женя опять выступил вперед.

— Этот человек обманул меня. Он нарушил наш с ним договор. Вчера вместе с Джамалом он напал на мой дом. Теперь Джамал и все его воины мертвы. Этот шакал выкупил свою жизнь и поэтому я привез его сюда. Можете делать с ним что хотите. Вот знаки власти племени Тигре.

Женя бросил снятые с Тэкле ожерелья на землю.

— Решайте сами, кто теперь будет вашим вождем.

Полтора десятка человек из разоренных немецких монокластеров рассадили в джипы и прицепы. Перегруз вышел изрядный, колонна шла медленно и Женя начал всерьез опасаться, что не успеет к началу сеанса поставки. К счастью, все обошлось. Никаких происшествий больше не случилось.

Всю дорогу Женя обдумывал, что делать с таким количеством новых людей. И селить их в форте особо негде, и оставлять у эфиопов нельзя. Нужно в срочном порядке строить жилье. Население форта увеличится вдвое, значит, нужны продукты на эту ораву. Нужно договариваться с Ашенафи на поставку продовольствия. С топливом тоже тяжко, четыре тонны солярки уйдут быстро, каналом много не натаскаешь, из бензина, что был в локалке, четверть уже скатали. Сейчас разных машин будет много, а заправлять их нечем... Нужно с Сотниковым поговорить — как они эти вещи решают. За четыре года наверняка что-то наработали.

Еще вопрос — нужно бить просеку к Щитовой. Заодно и лес на строительство появится. Нужен постоянный маршрут к замку Россия. А, значит, где-то на берегу реки надо ставить постоянное поселение с пристанью и перевалкой. Мозги прямо пухнут. Еще рука разболелась... А самая главная забота — как при таких растянутых коммуникациях уберечься от нападений эфиопов. При таком численном перевесе, как у них, война заведомо проигрышна. Хорошо бы крепко задружить с десятком племен, да их и поставить на фронтир, границу обеспечивать. Хотя бы километров сто территории закрыть. На большее претендовать пока смысла нет, этот бы кусок проглотить. Опять же, слишком далеко залезешь — Аддис-Абеба заинтересуется. А, может, как раз с ней-то и нужно договариваться? Наступить на мозоль, начать переманивать к себе под крыло племена. То-то эфиопы забегают! Сами примчатся на поговорить.

С оружием пока нормально. Сколько там чего Касаткин натрофеил — на все пополнение хватит. И еще останется — с эфиопами торговать. Но все-таки надо строиться и надо покупать еду. Это — в первую очередь. А чтобы строиться, нужен мир. Опять, млин, замкнутый круг! Нужно все и сразу. И как это большие начальники умудряются целыми странами рулить! Тут крошечный форт с полусотней людей — и уже голова кругом. Еще с этим бизнесменом надо что-то решать, так оставлять нельзя. Он, конечно, сидит тихо, аки мышь под веником. Но кто знает, что у него на уме? Потенциальная, млин, пятая колонна. Вот она, оборотная сторона власти — ни минуты покоя. А еще царапает — не хочется у "большого брата" на шее сидеть. Надо искать свой уникальный ресурс. И, причем, в серьезных объемах, тоннами. Каналом-то всего не притащишь, натуральным хозяйством жить тоже не слишком весело. Нужны местные источники ценных ресурсов, нужен свой уникальный товар. Надо бы Гришку в рейд направить, может, чего найдет в земле. Нефть, уголь, руду какую — все сгодится. Сколько ж сил и здоровья надо, чтобы все это сделать! А ведь он не с нуля, у него серьезная помощь есть. Если бы не Ольга, вообще бы...

Ольга... Воспоминание о ней прервало ход Жениных мыслей. Вспомнился запах ее волос, жар тела, мягкость губ, гладкость кожи... Он потряс головой, отгоняя наваждение.

— Ого, уже подъезжаем!

Касаткин притащил бумагу с перечнем трофеев. В арсенал добавилось шесть штук АКМ, четыре карабина "Lee Enfield", из них два снайперских, и четыре итальянца Каркано. Гладкоствола семнадцать стволов, причем десять штук помп "Benelli-nova" (и что это их Наблюдатели так любят), четыре "Browning Auto-5", две "мурки" МР-153 (и откуда они у зусулов?) и совершенно экзотическая вещь — турецкий "Akdal MKA 1919". Из мелочи — полтора десятка "хаудахов" и пара британских револьверов "Уэбли Мк4". Отдельно были посчитаны отобранные у Тэкле пистолет-пулемет "Beretta MAB 1938A" и богато отделанный пистолет "Beretta 92F". Еще один такой же был найден у Джамала.

— Ну что, Петрович, пришло время делать регулярную армию. Сегодня к вечеру тут будет шестьдесят пять человек народа. Сколько-то из них, понятно, потом уедет в столицы, но сколько-то и останется. А кроме того, случится это еще нескоро. Набирай пока восемь человек бойцов, начинай их учить. Клауса привлекай. Но имей в виду, что от хозработ ни у кого освобождения не будет. Нам строиться предстоит, дорога нужна в Замок Россия. Да и просто огороды копать тоже нужно. Автоматы забирай себе. Трофейные помпы и хаудахи отложи, пойдут на торговлю с неграми. Турецкую машинку — тоже. Какому-нибудь вождю за лояльность дадим. А полуавтоматы — в народ. Узнай, кто кроме Иваныча и Гриши охотиться умеет, им в первую очередь, пусть мясо тащат. Надо кормить всю эту толпу.

— Заметано!

Капитан явно повеселел.

— Я тебе потихоньку снаряги натаскаю. Но именно что потихоньку. Сам понимаешь — есть и другие нужды. Ты свой список дополни, поправь. Но пока что в день максимум по два наименования и не больше пятидесяти килограмм. Вот, кстати, сейчас сеанс начнется, что тебе в первую очередь?

— Патроны к ПКМ, вчера поиздержали много.

— Договорились.

— А у меня для тебя сюрприз! — Касаткин хитро улыбнулся.

— Ну что, давай его сюда.

Женя сегодня уже устал от сюрпризов, но этот, судя по физиономии Петровича, обещал быть по крайней мере приятным.

— Держи!

На ладони капитана лежал светло-кофейного цвета шар, размером чуть больше биллиардного, с тонко прочерченными очертаниями материков.

— Откуда это? — удивился Женя.

— У Джамала нашли. Сдается мне, тогда, неделю назад, опередил ты его, и максимум на полдня. Спутал все планы противнику.

— А что, в итоге неплохо вышло.

— Это точно!

И Касаткин вложил шар в руку Жени.

Теперь про технику поговорить.

— Вальдо, что у нас с трофеями?

— Смотри, пять машин. Все разные, все в разной мере побиты. Кому-то двигатель разбило, кому-то еще что. Вот один самый целый — Виллис МБ. Только радиатор поменять — и заводи. Кстати, тут на дуге готовый кронштейн для пулемета.

— А это что за драндулет?

— Это — додж WC-51. Хорошая машина, но прожорливая. Тридцать литров на сто километров. Вот это, сам видишь, лендровер, такой же, как у нас. Это — итальянец. Фиат 508/III. Очередная попытка переделать гражданскую машину для нужд армии. А вот это — Фольксваген Тип 82, легкий штабной вездеход. Его еще называют "кюбельваген". Настоящее немецкое качество.

Тут в голосе Циммера прорезалась явная гордость за немецкий автопром.

— Но он, к сожалению, больше всех пострадал.

— А восстановить их можно?

— Можно, конечно. Но времени и сил уйдет очень много.

— Ты составь подробный список деталей, которые нужно заменить. В первую очередь — те машины, которые быстрей можно отремонтировать.

— Сделаю, Ойген.

Полдень, планшет пиликнул. Ну, поехали. Касаткину по его заказу патроны. Новую панель приборов для трелевочника. Радиатор для Виллиса. Циркулярную пилу с рубанком. И две большие продольные пилы. Какой бы диск не был на циркулярке, он все равно бревно вдоль не развалит. Придется, как при царе Горохе, ручками. Бинты, вата, йод — пополнить аптечку. Уорку должен привезти около двадцати человек, это нужно пять сотен патронов, примерно двадцать пять кг. А еще приедут эфиопы проситься под опеку, им тоже нужно что-то дать. Пусть будет семьсот штук. Хотя... Я им и так даю свою защиту, я же теперь вроде удельного князя. Это они должны мне подарки тащить! Ладно, поехали дальше. Бочку бензина придется из запасов слить, но тару отдавать не хочется. Возмем пять алюминиевых канистр-сороковок. Еще немного осталось... Это на еду. Пусть будет греча. Крупы вообще выгодная штука по соотношению веса и нажористости.

Не успели растащить по службам заказанное — приехали вожди во главе с Ашенафи. Была долгая и утомительная церемония. Подарки они действительно привезли, только, в основном, совершенно неприменимые в обиходе. Такие бы в городской квартире по стенам вешать как африканскую экзотику. Каждый поклялся в вечной верности массе Юджину, получил по две помпы и по сорок патронов. Договорились на поставку зерна в обмен на патроны и бензин. Вот, млин, программа — нефть в обмен на продовольствие!

Проводил эфиопов — и с максимальной скоростью к терминалу. Тот прямо разрывается. На экране надпись мигает:

Значительное расширение этноформата.

Стимулирующая поставка.

Сателлит-комплекс тип 1. Подтвердите ввод.

Что тут, спрашивается, думать? Тиснем Enter! И тишина... Ничего не брякает, не гремит... И зайти-то в операторскую боязно — а ну как шандарахнет чем! Тут со стены крик дозорного:

— Евгений Михайлович! Идите скорее сюда!

Женя и побежал бы, да с этой рукой... И так порой стрельнет — хоть на стенку лезь. Доскакал с максимально возможной скоростью. Екарный бабай! Прямо за воротами вдоль уже наезженной дороги стоит шесть одинаковых рубленных домиков, с заборами, с дворами, сараями и печными трубами. Даже огороды есть, и на них даже что-то зеленеет. Да и дорога от форта до самых ворот с караулкой стала как по линейке — ровная грунтовка, засыпанная сверху красноватым гравием, соединившись с выездом на магистраль.

— Петрович! Давай двоих ребят, надо проверить, что тут нам Наблюдатели подкинули.

Пошли смотреть. Пустые дома. Добротно срубленные, внутри простая, тяжелая, основательная мебель. И такое же отсутствие запахов, как было в первой локалке. Новенькое все, даже пыли нет. В сараях где сено, где бочки пустые. В одном нашелся мотороллер "Муравей", в другом — трехтонка "ГАЗ-51" Вот для Вальдо работы привалило! Только успевай поворачиваться. Надо ставить полноценный гараж с ямой и мастерскими, станочки какие-никакие, всяческие специальные инструменты, приспособления. Зато острота жилищной проблемы резко снизилась. Не за горами момент, когда кроме Циммеров появятся и другие пары, дети пойдут... А Вальдо с Лоттой — хоть сейчас бы переселились. Но все равно еще строить и строить. Кстати, жизненно важна баня. Надо озадачить Селиверстова и Грубера, пусть начинают, прямо с сегодняшнего дня.

Забежал посмотреть, как там Йоган и был пойман Зенгершей.

— Евгений Михайлович, у вас медицинская служба отсутствует как таковая. Содержание аптечки не выдерживает никакой критики. Необходимы срочные мероприятия, особенно среди вновь прибывших людей. Поголовная вакцинация, усиленные порции витаминов, диетическое питание. А ситуация с гигиеной просто вопиющая!

Женя подавил сильнейшее желание вытянуться во фрунт и щелкнуть каблуками.

— Маргарита Эдуардовна, помилуйте, у меня просто нет возможности немедленно обеспечить все это. Нет возможности поставки одновременно большого ассортимента медикаментов, нет персонала, в конце концов. Все хозяйственные службы в зачаточном состоянии. Не забывайте, этому форту лишь пять дней от роду. Пока приходится обходиться тем, что есть, но мы стараемся, двигаемся вперед. Сегодня, к примеру, начнем строить баню.

— Это не оправдание. Под угрозой здоровье, а, может, и жизнь вверенных вам людей. Безотлагательно нужно провести поголовную диспансеризацию населения, завести на каждого медицинские карты, создать карантинную зону для новичков — вы же не хотите у себя эпидемий?

— Маргарита Эдуардовна, может быть вы, пока находитесь здесь, набросаете план проведения основных мероприятий и перечень необходимых медикаментов? Дело в том, что я сам очень слабо разбираюсь в этом вопросе, и у меня нет специалистов достаточной степени квалификации. Только фельдшер и медсестра.

— Хорошо. Утром я передам вам эти бумаги.

Суровое лицо главврача замка Россия чуточку смягчилось. Или это просто показалось?

Подошел к Григорьеву.

— Иваныч, у меня сейчас какое-то время будет проблема с рукой. Может, какие другие упражнения порекомендуешь?

— Запросто, Михалыч. Будешь тренироваться вынимать пистолет из кобуры. Твоя задача — максимально быстро изготовиться к стрельбе. Вот смотри, как это делается.

Он показал.

— Теперь давай ты. Да не так! Ты кобуру не лапай. Нежно все нужно делать. Нежно и плавно, как с женщиной. Да не рви ты так пушку! Давай сделай медленно. Еще медленнее. Вот, уже лучше. Так и тренируйся. Почувствуешь, что получается — потихоньку увеличивай скорость.

Приехал Уорку, на шее медальон болтается. Приоделся, приосанился, власть почуял, на плече пистолет-пулемет, такой же, как у Тэкле был. Видимо, раньше Джамалу принадлежал. С ним целый караван. И где он только набрал столько машин! Двадцать человек, как Ашенафи и сказал. Женя встретил Уорку у ворот, в форт не пустил. Махнул здоровой рукой, принесли приготовленное: канистры с бензином и патроны. На лице новоявленного вождя мешается два чувства: с одной стороны, жаль отдавать рабов, а с другой — столько патронов и бензина, ценнейший ресурс. Теперь он большим человеком может стать. Если, конечно, другие племена не отберут. Попросил отдать тело Джамала. Мол, великий воин заслуживает погребения с почестями. Отдал. Вместе с пленкой, в которую тот был завернут.

Только он отбыл — еще гость едет. Объяснился на ломаном английском. Это — новый вождь племени Тигре. Тэкле изгнали, этого выбрали. Вот, пришел встать под руку. Какие все-таки сложные ритуалы у этих эфиопов! Пришлось еще с полчаса терпеть. Ну, вроде, все. Больше сегодня никого ждать не приходится. А терминал опять блажит.

Значительное увеличение численности анклава.

Расширение канала до 200 кг.

Увеличение числа позиций в заказе до 60.

Подтвердите ввод.

Вот это уже круть! Теперь можно всяческой мелочевки набирать, тех же лекарств по списку Зенгер. Буквально руки развязали Наблюдатели.

Время говорить с Москвой. То бишь, с Сотниковым.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович. Ну, какие у вас успехи?

— Здравствуйте, Алексей Александрович. Кое-что есть. После вчерашней эпохальной битвы значительно увеличились арсенал и автопарк форта. Правда, практически все трофейные машины в той или иной мере пострадали, но, как говорит наш механик, все можно восстановить. Кроме того, один из эфиопов сдал нам локалку со стройматериалами. В ней, помимо прочего, нашлись погрузчик и автокран.

— Поздравляю. Это очень серьезная находка. У вас еще будет возможность ее оценить. А что еще?

— За сегодняшний день из рабства эфиопов частично выкуплено, частично забрано силой тридцать пять человек из Берлина и немецких монокластеров. Теперь всего у нас сорок пять немцев.

— Ого! За это вам Ульф Курцбах должен памятник при жизни поставить!

— Кстати, передайте ему привет от Ганса Грубера. Он плотник, из первого заброса в замок Берлин.

— А вы сами и передайте. Завтра с утра к вам прилетит вертолет. Привезет кое-какие подарки, заберет обратно Зенгер и вашего раненого в стационар. И я очень хотел бы вас выдернуть на день, чтобы лично пообщаться.

— Думаю, это можно будет сделать. Но я еще не все рассказал.

— Давайте рассказывайте. Хотя вы и так уже удивили меня — дальше некуда.

— Еще сегодня к анклаву присоединилось шесть эфиопских монокластеров.

— Охре... простите, Евгений Михайлович, эмоции. Продолжайте, пожалуйста.

— За все это нам расширили канал и поставили сателлит-комплекс, шесть домов с подворьем в непосредственной близости от форта. Во дворах нашли грузовой мотороллер и пятьдесят первый газон.

— Вам, Евгений Михайлович, пора автобазу открывать. По количеству техники вы скоро сравняетесь с нами. А вообще вы здорово поработали, это очень серьезный рывок в развитии анклава.

— Да где там! — смутился Женя. Вот как тут отреагировать? Вроде и шутка. Но приятно ведь, черт подери!

— Алексей Александрович, у меня к вам есть несколько вопросов.

— Слушаю вас.

— Во-первых, по финансовой стороне вопроса. Мы заметили, что многие эфиопы хранят золотые украшения, видимо, отобранные у плененных людей. Скорее всего, золото у них может быть средством платежа. А как вообще здесь с деньгами? Какие используются средства платежа кроме бартера?

— У нас, как и во многих анклавах, в ходу несколько валют. Во-первых, "литрики" — талоны на топливо. Всем селективным кластерами при забросе была дана нефтяная скважина и перегонный завод. Так что у нас с этим вопросом проблем нет. Во-вторых, талоны на канальную поставку. То есть человек может заказать что угодно в рамках веса — полкило на талон. И еще у нас начали хождение монеты из драгметаллов. Сейчас монеты Русского Союза — это очень твердая валюта с высокой покупательной стоимостью.

— Я думаю, что придется переводить расчеты с племенами на монеты. У нас нет своего топлива, а расходовать ресурс канала очень затратно.

— Совершенно верно. Завтра прилетите в замок Россия, я вам помогу с этим вопросом. Что еще у вас?

— Я хочу начать прокладывать дорогу к реке Щитовой. Сейчас появилась необходимая техника, да и людей прибавилось. Можете вы со своей стороны начать двигаться навстречу? Для начала, хотя бы просеку организовать.

— Тут я вам не отвечу, для этого нужен наш главный строитель, Герман Янович Ковтонюк. У него сверстаны планы, графики, загрузка мощностей и так далее. Сейчас он в Берлине, там у него дела. Но я ему задачу поставлю. Мы со своей стороны тоже заинтересованы в постоянном наземном маршруте до вас.

— Еще у нас в силу резкого увеличения численности анклава остро встали вопросы продовольственного обеспечения. Какие культуры лучше всего выращивать? Какие наиболее урожайны?

— Тут все просто. То же, что и на нашей старой земле. Возьмите каналом мешок картошки, да посадите. Время еще есть, вырасти успеет. Наши агрономы утверждают, что кукуруза может дать неплохой урожай, но тут по срокам лучше у них и спрашивать. Рекомендую заказать мотоблок или мини-трактор, для ускорения процесса.

— А как с животноводством?

— А вот тут есть проблемы. Домашние животные в большом дефиците. Но могу вам с завтрашним рейсом отправить пяток кур. Берите инкубаторы, выводите цыплят. Глядишь, еще и птицей с эфиопами торговать начнете. Сразу предупрежу: живых животных каналом не взять.

— Ясно. Теперь про энергетику. Как вы электричество добываете?

— Тут тоже ничего сложного. Ставим дизель-генераторы, благо солярка своя. Где возможно — погружные турбогенераторы в речках. Активно используем солнечные батареи.

— Понятно. Есть еще один деликатный вопрос.

— Слушаю.

— Попал к нам один кадр, бывший мажор и бизнесмен. Гонору — вагон. Боюсь, что начнет мутить воду, оппозицию создавать.

— Хотите мое мнение? Таких вещей вы себе сейчас позволить не можете. Я, конечно, не знаю всех ваших нюансов, но советую такие поползновения пресекать на корню. Вообще-то полезно про всех новых потеряшек запрашивать через канал досье по различным ведомствам. А уж для таких — нужно это делать просто в обязательном порядке. Сообщите его данные, мы посмотрим. Все же наш канал пошире будет.

— И еще спрошу, раз уж тема пошла. Как вы поступаете с преступниками? С уголовным элементом?

— Таких у нас немного. Оружия на руках у людей полно, отпор дадут такой, что мало не покажется. Могут и под мох убрать. А если поймают, Уксусников, наш шериф, отправляет на принудработы, уголь копать.

— Спасибо, Алексей Александрович.

— Всегда пожалуйста, Евгений Михайлович.

Вот опять... Куча информации, как-то все это нужно в голове уместить. Вот куда, спрашивается, полез? Теперь отдувайся. Деваться-то уже некуда, рули как можешь. Кинули в речку с моста — и барахтайся, авось выплывешь. Что ж, будем учиться плавать. Однако, нужно за себя оставить заместителя. Да и нужны еще люди: один должен взять на себя всю хозяйственную часть, а другой — стройку. Кто сможет из тех, что есть? Нужно Иваныча потеребить, он должен был опросить людей... Ладно, оставим на утро.

Оставалось одно дело. После ужина (уже, кажется, традиция складывается), Женя собрал людей во дворе форта — трапезная в башне уже не могла вместить всех.

— Друзья, — начал он. — Вчера мы отбили серьезную атаку эфиопов. Многие из присутствующих здесь отличились на стенах. Но один гражданин (Женя сознательно использовал это слово) форта Сибирь вступил в единоборство с опаснейшим бандитом, предводителем всей шайки и одержал верх. За мужество и доблесть, проявленные при охране вверенного ему объекта, Федор Дмитриевич Прачкин награждается именным оружием. Прошу подойти сюда.

— Федор Дмитриевич Прачкин!

Тот сперва не понял, кого зовут, закрутил головой. Но баба Лиса шлепком пониже спины отправила внука в центр двора.

— Федор, охраняя терминал канала поставки, застрелил Джамала Сагу. Теперь вот этот пистолет, принадлежавший Джамалу, по праву становится его личным оружием.

Стоявший рядом Касаткин передал Жене Джамалову "Беретту".

Вручая обалдевшему пацану кобуру с пистолетом и пожимая руку, Женя негромко, чтобы никто лишний не слышал, сказал:

— Только не зазнавайся. А патроны выдам, когда Вячеславу Ивановичу сдашь экзамен по обращению с оружием.

В эту ночь все еще спали в форте, в тесноте. Практически, вповалку. На новое пополнение ушли почти без остатка все запасы одежды и обуви. Одеял едва хватило. Но у всех, и у Жени было ощущение, что жизнь все-таки налаживается, и дальше все будет хорошо.

День 12.

Утро прошло сумбурно и скомкано. Женя запросил кумулятивную поставку и получил подтверждение Наблюдателей. Среди освобожденных немцев нашелся человек, который был старостой в одном из разоренных немецких монокластеров. Женя без лишних разговоров предложил ему возглавить хозяйственные структуры и Курт Шрайбер — так его звали — без лишних разговоров согласился. Разговор с Григорьевым о профессиональном составе гарнизона Женя оставил до своего возвращения. Грубер с Григорьевым и Селиверстовым уже начали рубить баню, Циммер с бригадой лесорубов должны были обеспечить материал. Рихтер, хоть еще был слаб и ходил с трудом, уже осматривал огороды, считал и прикидывал планы посадок.

Мимо пробегал Смыков. Увидев его, Женя вспомнил что давно собирался кое-что с ним обсудить.

— Гриш, слушай, есть одна тема. Требуется от тебя по специальности поработать. Надо бы хоть в первом приближении поразведать территорию на предмет полезных ископаемых. Хоть тот же уголь, хоть руды какой.

— Можно и разведать. Вот, держи!

— Григорий достал из кармана желтый блестящий камушек.

— Что, золото?

— Не, эта штучка поценнее золота. Это халькопирит, медная обманка. В этой руде меди семьдесят процентов.

— А где подобрал?

— Да в том ручье, где ты шарик нашел. Там в полусотне метрах выше по течению выход пласта. Я тебе так скажу, на старой Земле таких просто не бывает. Обычно вот такие кристаллы — это лишь вкрапления в породу, и этой породы на тонну меди нужно добыть огромное количество, и потом еще обогатить хотя бы до двадцати процентов содержания руды. А тут сплошняком руда, цельная жила. Бери и плавь. При таких геологических условиях, там может и самородная медь найтись.

— Класс! Только это же далеко отсюда выходит, примерно километров шестьдесят, из них тридцать пять по лесу.

— Ишь ты какой! Я свое дело сделал, руду нашел, а организация добычи и производства — это уже твоя задача.

Женя, закрутившись с делами, даже не заметил, когда в обычный повседневный людской шум вплелся новый, почти забытый звук. И только когда Федька, стоявший в дозоре на стене, закричал: "Летит! Летит!" — расслышал стрекот мотора. Черная точка, показавшаяся над лесом, быстро приближалась, и скоро уже можно было разглядеть небольшой вертолет.

Вертолет приземлился в центре двора, и не успел еще остановиться винт, как из него выпрыгнул крепкий мужик в камуфляже с шевронами. Оглядевшись по сторонам, он направился к Жене.

— Руслан Бероев, — представился он, протягивая руку.

— Евгений Каплин.

Пожатие у Бероева было более, чем крепким. Жене показалось, что его рука побывала в стальных тисках.

Подбежал капитан, козырнул.

— Андрей Касаткин.

— Здравствуйте, Андрей. Давайте-ка быстренько разгрузим машину.

Подбежавшие люди быстро вынесли из вертолета зеленые ящики явно армейского вида, еще кое-что по мелочи. Под занавес выгрузили пять клеток с курами. Не обманул Сотников, сдержал слово! Карл Рихтер, увидев кур, едва не потерял дар речи. Он тут же кинулся организовывать курятник, насесты, кормушки и отжимать у бабы Лисы крупу на корм.

Пока шла разгрузка, пилот вылез из кабины и тут же был изловлен Клаусом Лори.

— Жан! Жан Ренггли! Ты откуда здесь взялся?

— С неба свалился, — пошутил тот.

— А если серьезно?

— Вообще, это долгая история. Но если вкратце — то вскоре после того, как ты пропал, я сбежал из Берна, хотел попасть к русским. Ты же помнишь эту скотину, Отто Бахмана? Мне, в конце концов, надоело ему подчиняться и рисковать жизнью и моей птичкой ради его "великих целей". Но случилась поломка вертолета и я почти полгода просидел на случайно подвернувшейся rohstoffvorrДte, пока меня не спасли русские сталкеры Кастет и Гоблин.

— И как ты здесь живешь?

— Ты знаешь, намного лучше. Здесь все честнее и справедливее, чем в замке Берн. И, я даже удивлялся поначалу, свободнее. Здесь я летаю не за деньги, хотя в деньгах не обижают. И не по приказу начальства, хотя оно, конечно, приказывает, для того оно и существует. А потому, что это нужно людям. И простая человеческая благодарность оказывается ценнее талонов на канальную поставку. Подумай об этом. Кстати, шкипер Ули Маурер... помнишь, как мы однажды надрались у него на "Клевере"? Ну так вот, он тоже сбежал к русским, причем вместе со своим судном. И уже успел жениться на русской. О-о-о, это жутко романтическая история, страстная любовь с первого взгляда. И эта безумная Ленни — она ведь нравилась тебе — тоже здесь, и тоже нашла себе русского.

Тем временем в вертолет бережно загрузили носилки с Йоганом Шефером. Ольга, уже никого не стесняясь, поцеловала Женю на прощание, и он вслед за Зенгер забрался в кабину. Заработал мотор, закрутился, разгоняясь, винт, вертолет поднялся, развернулся на обратный курс и вскоре растаял в небе.

На аэродроме Женю встречали как президента иностранной державы, разве что без красной ковровой дорожки. Зенгер и Йогана забрала "буханка" УАЗ-452 с красным крестом. Женю же усадили в новенькую "шестерку" роскошного цвета "мокрый асфальт" и повезли в замок. Замок был самый настоящий, как на картинках в учебнике по истории средних веков. С башенками, с донжоном, с узкими улочками и самым настоящим собором. И очень красивый. По сравнению с ним форт Сибирь выглядел как лачуга по сравнению с особняком олигарха. Материал был знакомый — из точно такого же камня были сложены стены форта. Наверное, из него Наблюдатели делают все свои строения. Каменные крепости и рубленые дома — интересное сочетание. Всю дорогу Женя крутил головой, стараясь увидеть как можно больше. А посмотреть было на что: нефтеперегонный заводик, обнесенный серьезной оградой, зеленеющие поля, дома в предместье замка. Причем, некоторые из них поразительно похожи на те, что недавно появились рядом с фортом.

Водитель с шиком подкатил к дверям донжона. По узкой каменной лестнице Женя поднялся на третий этаж, толкнул массивную дверь. Навстречу ему из-за массивного темного дерева стола поднялся крупный человек. Волевое лицо, внимательные глаза, седеющие — соль с перцем — волосы. Небольшой наметившийся животик — видимо, следствие обилия кабинетной работы. Крепкое рукопожатие.

— Здравствуйте, Евгений Михайлович. Рад очному с вами знакомству.

— Взаимно, Алексей Александрович.

— Как добрались?

— Спасибо, замечательно. Первый раз в жизни летал на вертолете. И вообще первый раз в жизни летал. Впечатлений выше крыши.

— А как ваша рука?

— Тоже в порядке, насколько это возможно.

Голос Сотникова стал резче, он почти отчитывал Женю.

— Вы пошли на непростительный риск. Вы — глава анклава. На вас завязан терминал, все контакты с эфиопами и вообще, как я понимаю, вся жизнь форта. Постарайтесь в будущем избегать подобных инцидентов. Ваша смерть может поставить под удар все ваши успехи и начинания. А у вас еще есть, как вы говорите, оппозиция. Надеюсь, вы последуете моему совету.

Жене стало стыдно. Он не рассматривал ситуацию в таком ключе. Он вообще не задумывался, что его могут убить. И, тем более, не задумывался, что будет в этом случае с фортом. И с Ольгой... И теперь, вникнув в слова Сотникова и быстро прикинув последствия такого варианта, не на шутку перепугался. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Сотников уже продолжил в своей обычной манере:

— Давайте сделаем так: у меня через час сеанс поставки. Потом обеденное время, потом куча мелких повседневных дел. Подходите к пяти часам вечера, устроим рабочее совещание узким составом. Как раз из Берлина вернется Ковтонюк, наш главный инженер. Хорошо? Ну, значит, договорились. Я дам вам в провожатые одного из своих кунаков. Он поможет вам сориентироваться в замке и окрестностях, все расскажет, все покажет, ответит на вопросы. Да и как пропуск сработает.

Сотников бросил несколько слов в коробочку рации, и почти тут же на пороге комнаты вырос парнишка лет пятнадцати-шестнадцати. Взгляд быстрый, острый, камуфляж тщательно подогнан, на ремне в ножнах висит серьезный нож.

— Денис, вот это — глава форта Сибирь Евгений Михайлович Каплин. На сегодня ты назначаешься его персональным гидом и проводником. Покажи ему замок, окрестности, все, что захочет увидеть. Ответь на все вопросы, на какие сможешь. Не забудь накормить. Вот тебе на текущие расходы, — Сотников передал несколько монеток. — К пяти приведешь сюда. Сейчас начни с медиков — насколько я понимаю, Зенгер уже ждет на перевязку.

И Жене:

— Я с вами не прощаюсь. До вечера.

Прогулка по замку Россия была весьма и весьма интересной, и даже приятной, за исключением визита к врачам. Женю поразила устроенность замка. Оборудование же больницы было выше всяких похвал, гораздо круче, чем в дорогущей платной клинике, куда Женя как-то обращался. При этом чувствовалась четкая организация, твердая рука, целесообразность. В столовой его накормили вкуснейшим обедом. Денис посетовал:

— Эх, жаль, что Павидлы нету, она уехала Южный материк открывать. У нее такие булочки пеклись — весь ум отъешь.

Женя обошел замок по стене, поражаясь его мощи. На каждой башне был установлен пулемет, а на одной даже самая настоящая пушка. Часовые на стенах узнавали Дениса и пропускали обоих беспрепятственно. Вид открывался великолепный. А когда вышли на западную, обращенную к реке, стену, Женя остановился, пораженный величественным зрелищем. Перед ним была широченная, могучая река, обоими своими концами уходящая за горизонт. Настолько широкая, что без бинокля дальний берег был еле виден. На воде виднелись бакены, вешки створов — река, как и прочие территории вокруг замка, была уже крепко обжита.

Внизу, под стеной, у дебаркадера был зачален большой катер. Скорее, все-таки, портовый буксир. Но вид он имел грозный: две башенки с пулеметами, обшитая броней рубка, шаровый окрас. На гафеле — флаг анклава.

— Это "Дункан", наш флагман, — подсказал Денис. — Вон, за реку уходит — это паром "Густав". А еще есть пароход "Нерпа", он в Берлине базируется. И еще "Клевер", это корабль Ули Маурера. Он сейчас на Южный материк ушел. Есть еще яхты, а моторок — просто куча.

Это Женя и сам видел. Разноцветные лодки во множестве частью стояли неподалеку от Дункана, частью были вытащены на берег.

— А еще у нас готовится дальняя экспедиция, кругосветка. Сейчас в Южном форте специально строится большой корабль.

Это поразило Женю до глубины души. Вот где бурлит жизнь, вот где передний край открытий и свершений! За четыре года начать почти с нуля и выстроить столько всего, основать колонию на далеком Южном материке, а теперь отправлять экспедицию открывать новые земли! Правда, и он тоже что-то смог сделать, но все-таки... Ветер дальних странствий поднял в Жениной душе романтическую волну. Он уже успел забыть, как мечтал путешествовать, как в детстве пытался сбежать на Северный полюс, как зачитывался Жюлем Верном и Луи Буссенаром, как переживал за Джима Хокинса и капитана Блада. В какой-то момент он уже был готов бросить все и попроситься в готовящуюся экспедицию, но одна мысль его отрезвила: а как же Ольга? А потом пошли другие соображения: стрелять не умеет, полезных специальностей не имеет, будет обузой. Нет, это теперь не для него. И вообще: него есть серьезное, нужное и важное дело. Вот отстроит он свой форт хотя бы до сравнимого уровня, тогда можно и о путешествиях подумать.

К пяти часам Женя посмотрел множество мест, пообедал в столовой, выпил отличного кофе в частной харчевне, купил на рынке берестяную шкатулку для Ольги и жбан меда для всех и, пресытившись информацией и впечатлениями вернулся к Сотникову. Хозяин замка уже ждал его.

— Ну что, как вам понравилась экскурсия?

— Круто! У меня, если честно, голова идет кругом. То, что вы сделали — это, без преувеличения, подвиг.

— Этот подвиг совершали все жители анклава непрерывно в течении четырех лет. Но мне, безусловно, приятен ваш отзыв. Скоро сюда подойдут остальные приглашенные, а пока мы с вами побеседуем приватно. Вы теперь мой в полном смысле коллега, общаться нам предстоит часто и помногу. И мне бы хотелось узнать, что вы за человек, составить о вас свое собственное мнение. Расскажите, пожалуйста, о себе.

Меньше всего Женя ожидал этого вопроса. И, видимо, все это отразилось на его лице, потому что Сотников тут же отреагировал:

— Не стесняйтесь. Мы уже навели кое-какие справки, но меня интересует именно ваш рассказ.

— Раз вы наводили справки, значит о моей прошлой жизни вы знаете практически все. Я, в принципе, простой программист, без каких-либо специальных знаний и опыта. Далекий от выживальческо-оружейной темы и вообще весьма домашний человек. Но я, в отличие от многих, попал сюда с некоторым количеством снаряжения и продуктов, то есть имел некоторую фору и автономность. А дальше все произошло почти без моего участия. Цепочка случайностей, благодаря которой я, в итоге, стал начальником форта Сибирь.

— Не скромничайте, Евгений Михайлович. Каждый раз перед каким-либо поступком человек делает выбор. И вы тоже делали этот выбор. И неважно, осознанно или нет. Так что ваши случайности не совсем случайны. А как вы относитесь к своему прошлому?

— Честно говоря, мне сейчас стыдно за сорок лет впустую прожитой жизни.

— Видимо, не так уж впустую, иначе мы бы с вами сейчас не разговаривали. Но что интересно — как вы пришли к такой оценке?

— Задумался.

— Задумались?

— Да. Здесь ведь нет ни интернета, ни телевизора, никаких иных убийц времени. И волей-неволей начинаешь думать. Обо всем подряд. Вот однажды задумался о себе и своей прошлой жизни. И вот результат. Кстати, это привело к очередной случайности, которая спасла меня и моих людей. После таких мыслей мне пришлось выйти на улицу поостыть, а как раз в ту ночь негры решили на нас напасть. И моя невольная прогулка спутала им планы.

— Очень интересно. Буквально, готовый материал для диссертации о балансе предопределенности и свободной воли в жизни человека. Надо будет подкинуть эту тему Марку Львовичу, это наш главный научник. Кстати, вот и он сам. Позвольте представить вас друг другу.

Кабинет быстро заполнился людьми. Сотников знакомил Женю со входящими. Помимо Гольдбрейха там были главный инженер Герман Янович Ковтонюк, главный механик Евгений Иванович Дугин, знакомая уже Зенгер, капитан "Дункана" Владимир Викторович Коломийцев и командир звена сталкеров Константин Лунев, в обиходе Кастет. После взаимных приветствий начался серьезный разговор. Жене выдали блокнотище и шикарную паркеровскую авторучку. Он устроился поудобнее и приготовился внимать. Начал Сотников.

— Евгений Михайлович, вы, конечно, понимаете, что ваш форт, так внезапно появившийся, крайне важен для Русского Союза, и, в первую очередь, из-за его расположения. Сейчас это форпост Союза и в военном и в политическом смысле. Так что мы готовы оказать вам любую необходимую помощь для удержания и развития форта. Собственно, сейчас наш Руслан Бероев вместе с вашим капитаном Касаткиным занимаются анализом оборонительных возможностей форта и необходимыми мерами по их укреплению. К сожалению, у нас нет никаких контактов с Аддис-Абебой. Поэтому ваш опыт для нас весьма важен и интересен. Из ваших рассказов мы сделали достаточно выводов о внутреннем состоянии эфиопского анклава. И все это хорошо коррелируется с информацией о военном и экономическом состоянии Эфиопии на старой земле. Можно сказать, что они не усвоили никаких уроков из своего прошлого, и после такого внезапного перемещения и продолжили заниматься тем же, чем и всегда. Но некоторые, вроде Джамала, отлично поняли суть перемен и все возможности, которые они предоставляют. И постарались извлечь из этого максимум личной выгоды. Джамал умело использовал невнимание центрального анклава к жизни племен и организовал свою собственную весьма значительную, хотя и не очень хорошо организованную и оснащенную армию. Конечно, сделал это он большей частью откровенно бандитскими методами, так что теперь, когда Джамал убит, его армия, скорее всего, рассыплется и большая часть ее разойдется по своим племенам. Конечно, некоторые могут организоваться в небольшие шайки, но уничтожение их, лишенных централизованной поддержки и снабжения, становится уже вопросом времени. Очень важно и показательно то, что некоторые племена увидели в форте центр силы и стали тянуться к нему. В связи с этим, необходимо продумать стратегию привлечения племен и механизм ассимиляции. Например, обучение эфиопских детей из дружественных племен в школе замка Россия.

— Понятно. А как быть с торговлей? Мы начали пытаться торговать с присоединившимися племенами. У нас за два дня численность анклава выросла в несколько раз и достигла, как вы знаете, шестидесяти пяти человек европейцев, не считая эфиопов. Я считаю, в ближайшие дни население форта еще увеличится, и довольно значительно. Это резко обостряет продовольственную проблему: запасов одной локалки не хватит на сколько-нибудь продолжительное время. Поскольку пока что мы можем обменивать необходимые нам продукты только на ценности, получаемые через канал снабжения, бензин для обмена может занять значительную часть поставок. Что бы вы предложили для обмена на тот период, пока в обиход не войдут монеты?

Ответил Гольдбрейх.

— Евгений Михайлович, очевидно, что товар для обмена должен быть максимально легким, чтобы снизить его долю в общем объеме поставок. И вместе с тем весьма ценным для эфиопов, чтобы снизить количество товара, необходимого для обменных операций. При этом они не должны быть в состоянии самостоятельно производить этот товар или его заменитель. Я бы предложил полиэтилен. Полиэтиленовую пленку. И скотч. При должной находчивости, из этих двух компонентов и подручных средств можно изготовить множество полезных в хозяйстве вещей. Можно, к примеру, установить такую цену: пленка, достаточная для перекрытия крыши одного дома, за, скажем, количество зерна или иного продукта достаточного для недельного питания населения форта. Впрочем, фактическое соотношение неизбежно выстроится в процессе торгов. Кроме того, если вы наладите строительство рубленых домов, можете ставить такие дома эфиопам, опять же за продовольствие. Или за привлечение эфиопов для каких-либо работ в интересах форта. Самое главное, всегда честно расплачивайтесь с племенами, не пытаясь схитрить или обмануть. Тогда ваши взаимоотношения, со временем, перерастут в прочный союз, и даже станет возможным привлекать эфиопов и для военных операций.

— Спасибо, Марк Львович. Вторая по важности проблема форта — это топливо. И если торговля с племенами и охота могут нас прокормить, то никакие поставки через канал не дадут достаточного количества бензина и солярки для весьма солидного уже автопарка. Некоторое количество топлива было найдено в локалках, но оно стремительно расходуется. А предстоящие работы мгновенно уничтожат остатки. Нужно организовать постоянный маршрут перевозок между замками Россия и Берлин и фортом Сибирь. Думаю, со временем мы сможем найти в окрестностях форта ресурсы, интересные для промышленности Союза. Мне бы не хотелось, чтобы форт был дотационным регионом.

— Вы так говорите, Евгений Михайлович, — заметил Сотников, — будто у вас уже есть на этот счет некие идеи.

Женя достал из кармана камешек, подаренный ему Григорием.

— Вот посмотрите, Алексей Александрович. Как утверждает наш геолог, это медная руда с очень высоким содержанием меди, около 70%. Он обнаружил рудную жилу примерно в шестидесяти километрах от форта. И утверждает, что в том месте может найтись и самородная медь. Кто знает, возможно в наших местах есть и алюминий или, скажем, свинец.

— Похоже, ваш девиз — ни дня без сюрприза, — Сотников взял в руки камешек, повертел, передал Дугину. Евгений Иванович, вы ведь давно хотели начать выплавку меди?

— Не то слово! Собственная медь открывает огромные возможности! Это могло бы сильно продвинуть многие наши проекты. Вы только представьте, мы сможем изготовлять собственную электроарматуру, а если найдутся свинец и олово, то и латунь, и бронзу, а значит можно изготавливать паровые машины исключительно из собственного сырья. А также можно пробовать производство гидравлических узлов. Это исключительно важно! Это открывает практически неограниченные перспективы развития. А оружейка, гильзы, капсюли? Надо просто в срочнейшем порядке организовывать добычу руды и выплавку хотя бы черновой меди на территории форта.

— Тогда нужно строить дорогу, — опять вступил Женя. — Триста километров гати через болота к замку Россия это очень много, а вот пятьдесят километров просеки от форта к верховьям Щитовой — гораздо более реальная перспектива. Что скажете, Герман Янович?

— В принципе, задача решаемая, и в относительно короткий срок. А поскольку у вас, как я слышал, есть трелевочник, то и не особо сложная.

— Минус в том, что у нас не так много топлива для трактора, а без дороги его не получить.

— Согласен, — ответил Ковтонюк. — Но думаю, что на просеку у вас его хватит. В крайнем случае, сколько-то возьмете каналом. Мы, со своей стороны, построим перевалочную площадку с дебаркадером.

— Владимир Викторович, — вступил Сотников, — вы сможете промерить и обозначить фарватер Щитовой?

— А то как же! Пока просеку рубить будут, я и с промером поспею. Вот только перевалку надо после промеров начинать строить. А то, не ровен час, дурную работу сделаете.

— Ну что ж, тогда прямо с завтрашнего дня и начинайте. Возьмите на борт сталкеров — обследовать прибрежные территории — и действуйте. Конечно, в отдаленной перспективе было бы неплохо построить и прямую дорогу, но пока что этот маршрут будет выходом. Ну, с этим более-менее разобрались. Теперь давайте поговорим о вопросах стратегических. Марк Львович, вам слово.

Профессор поднялся, откашлялся, коснулся указательным пальцем переносицы, будто поправляя несуществующее пенсне.

— Ваши сообщения, Евгений Михайлович, были всесторонне изучены. И из них были сделаны выводы. То, что Смотрящие пытаются регулировать деятельность анклавов давно уже не новость. Но прежде они делали это исключительно через каналы поставки. Теперь же открываются новые возможности. Один факт того, что русская локалка была установлена на эфиопской территории, уже говорит о многом. То есть они пытаются изменить сферы влияния анклавов, передав территорию более успешному с их точки зрения образованию. Появление же форта вообще выходит за рамки всех известных до сих пор, так сказать, правил игры.

— Марк Львович, перебил Женя к видимому неудовольствию Гольдбрейха, — у Джамала нашли точно такой же шар-индикатор, каким я активировал терминал форта. Мы считаем, что ему было известно назначение этого предмета, и я просто на несколько часов опередил его. Кроме того — только что пришло в голову — свой шар я нашел у негра, направлявшегося к югу от нынешнего положения форта. Очень возможно, что в том направлении существует еще одна неактивированная плита.

— Что ж, это подтверждает мою гипотезу. Начинается процесс передела зон влияния. И тем, кто активно осваивает пограничные с соседями районы, будут предоставлены такого рода бонусы. Видимо, вам, Константин, — Профессор посмотрел на Лунева, — стоит активизировать поиски подобных мест. С другой стороны, интерес представляют сами индикаторы. Мы не знаем, откуда они берутся и как попадают к их владельцам. Спасатель купил свой индикатор на рынке Манилы. А откуда он попал на рынок? А откуда попал к Джамалу, если эфиопы ни с кем не контактируют? Это опять же работа сталкерам. Возможно, стоит отправить одного-двух человек на рынок Манилы, чтобы скупить все могущие там найтись индикаторы. Мы не знаем, у какого еще из анклавов имеются в распоряжении индикаторы. И не знаем, кто еще обладает информацией об их функциональных возможностях. К нам эти данные попали благодаря весьма и весьма счастливой случайности. Поэтому необходима интенсивная работа на опережение, чтобы к тому моменту, как информация разойдется по всем заинтересованным лицам, мы имели максимально возможную фору как по числу индикаторов, так и по числу фортов. Еще один факт, заставляющий обратить на себя внимание — это появление новых локалок. То есть Смотрящие продолжают, видимо в рамках вышеупомянутой программы передела зон влияния анклавов, размещать на пограничных землях ресурсы. Евгений Михайлович, вы не обратили внимание, на каком языке были надписи на упаковках в строительной локалке?

— На английском.

— То есть это практически универсальный ресурс. Может быть как эфиопским, так и русским, и индийским. Я убежден, что в ближайшее время в зоне примерно пятидесяти километров от линии, равноудаленной от замка Россия и Аддис-Абебы, будут дополнительно появляться различные локальные ресурсы. Их необходимо искать и использовать. Каждая такая находка будет расширять территорию влияния Русского Союза. Теперь давайте поговорим о политических моментах. Как рассказал Евгений Михайлович, значительная часть эфиопских племен предоставлена сама себе. Видимо, именно этим объясняется криминальная активность эфиопов в районах, прилегающих к замкам Россия и Берлин. У них нет централизованного снабжения, они живут исключительно с добычи. Как пример, можете вспомнить сомалийских пиратов. Сейчас, со смертью Джамала, на некоторое время активность банд снизится. Во-первых, они будут драться за лидерство, так сказать, делить наследство. Также можно предсказать, что некоторое количество мелких групп отколется и либо примется искать добычу самостоятельно, либо постарается встроиться в сильную властную систему. Так что в ближайшее время, примерно, от недели до двух, многие отряды эфиопов придут, Евгений Михайлович, проситься к вам под крыло. Я предполагаю, что общее их число может составить от двадцати до тридцати человек. Наша же цель — не набрать армию негров, а присоединить максимально возможное число монокластеров и дать им возможность заниматься их традиционными занятиями — земледелием и скотоводством. И вы должны недвусмысленно дать им это понять. Очень полезно будет создать из лояльных эфиопских племен своего рода буфер между фортом Сибирь и Аддис-Абебой. Тем не менее, еще некоторое время набеги эфиопских шаек будут беспокоить всех нас, и, в первую очередь, форт.

— Скажите, Марк Львович, а насколько вероятна миграция племен из других секторов эфиопского анклава?

— В принципе, это возможно. Но — не скоро. Скорее всего, это будут какие-нибудь из племен Оромо вашего сектора, присоединившиеся к Аддис-Абебе, но сидящие на голодном пайке. И вот тут начнется самое интересное. С одной стороны, вы получите бонус от Смотрящих. А с другой — эфиопы должны в то же самое время получить от них достаточно чувствительное наказание. И вот тогда они вынуждены будут начать диалог. Хотя не исключено, что они сперва попытаются решить вопрос силой. Но, думаю, к тому времени вы будете им не по зубам.

— Есть еще один вопрос. Об ассимиляции эфиопов. Не случится такого, что присоединившиеся племена будут со временем претендовать на верховную власть в форте, как этого хотел Джамал?

— Такая вероятность есть. Но есть и способы упреждения этого. Во-первых, обучение детей. Понятно, не всех сразу. Но пример заразителен. Начнется с одного-двух, а потом племена сами захотят отдавать детей к нам в школу. Дети же, в свою очередь, чрезвычайно восприимчивы к идеям, особенно если эти идеи подаются в красивой упаковке. Должно помочь еще и то, что те племена, которые присоединятся в первую очередь, исповедуют православную версию христианства. Во-вторых, медицинская помощь. Понятно, что мы не станем лечить людей из недружественных племен. Вообще, эта программа долгая. Такие вещи не делаются ни в один день, ни в один год. Но представьте: сейчас у эфиопов общая численность около пяти тысяч человек. Это гигантское число по нашим нынешним меркам. Они в принципе не знают противозачаточных средств, поэтому детей будет рождаться очень много. Лет через пятнадцать-двадцать их число возрастет втрое. И при отсутствии контроля они просто затопят территорию Союза. И вполне может найтись кто-то, кто захочет воспользоваться эфиопами как инструментом и направить их против нас. Если мы не будем их контролировать, или хотя бы держать, как говорится, руку на пульсе, то не в таком уж отдаленном будущем нас ждут большие проблемы. Еще раз хочу подчеркнуть: мы не впадаем в прогрессорство, не ставим задач цивилизовывать или перевоспитывать эфиопов. Мы должны их контролировать экономически и политически. Если мы будем последовательны, то уже следующее поколение будет априори считать нас как минимум союзниками.

Речь профессора почти потрясла Женю. Как, оказывается, мелко и сиюминутно он мыслил! Насколько глубоки встающие проблемы и насколько широки открывающиеся возможности! Он преисполнился к Гольдбрейху безграничного уважения. Вот, млин, матерый человечище!

После были утрясательства разных мелких вопросов, небольшие курсы нумизматики и основ товарно-денежной политики, уроки планирования строительно-монтажных работ и прочее, прочее, прочее. К концу совещания у Жени, казалось, распухла голова от обилия всевозможной информации. Он едва успевал хотя бы конспектировать основное. Пытка кончилась, когда за окном кабинета уже повисли густые сумерки. Люди, прощаясь, расходились, оставив Женю вдвоем с Сотниковым.

— Я не жду, что вы с завтрашнего утра станете суперпрофи. Но у вас есть все возможности для роста. И, главное, желание. Так что дерзайте, но без лишнего риска. Напоследок хочу сделать вам несколько подарков. Вот это, — он взял со стола серую картонную папочку и передал Жене, — это досье на вашего Троекурова. Любопытный тип. Почитаете на досуге. Ручка? Да оставьте себе. Эти вещи здесь не в цене. Как вы могли заметить, наиболее дорого то, что произведено здесь же, на Платформе. Поэтому самая большая ценность — это мастера. Люди, которые досконально знают ремесло и умеют делать вещи своими руками. И могут, обратите на это внимание, передать свое мастерство другим. От нас с вами требуется только обеспечить их необходимым инструментом и возможностью работать. И поэтому я приготовил вам кое-что еще.

С этими словами Сотников вынул из-под стола футляр до боли знакомой Жене формы. Открыл.

— Берите, владейте.

Женя слегка охренел. Он с первого взгляда узнал содержимое футляра.

— Екарный бабай, это ж "Gibson"! И струны "Virtuozo"! Мать моя женщина! Да я ж такую только на картинках! Она ж стоит... мне и за год не заработать!

— Отвыкайте мерить вещи деньгами. И самая плохая, и самая хорошая гитары весят примерно одинаково. Поэтому сразу выбирайте самое лучшее. Могу вас заверить — Смотрящие отрабатывать не заставят. Так что берите. Надеюсь, вы еще приедете к нам с концертом. А пока что — до свидания. Сейчас Денис проводит вас в гостиницу, а утром за вами заедет машина и отвезет на аэродром.

— Спасибо, Алексей Александрович.

А что еще тут можно было сказать?

День 13.

Большую часть обратного пути Женя размышлял над тем, что узнал из досье Троекурова. Сынок весьма состоятельного и весьма криминального человека, сделавшего состояние в мутных 90-х. Вырос под стать папаше, еще в ранней юности был замешан в грязных историях: с пьяными дружками изнасиловал девушку, так же пьяным за рулем сбил насмерть человека — отец и его деньги каждый раз успешно отмазывали мальчика от наказания. Когда он подрос и получил диплом — по неподтвержденным данным, купил — отец поставил его во главе одной из своих фирм. Бизнес был налажен, особого участия со стороны Троекурова не требовал. Но тот, на удивление, проявил деловую хватку, правдами и, большей частью, неправдами, стал расширять дело. С одной стороны, ловко обходил законы или подкупал законников, а с другой избегал переходить дорогу тем, кто сильнее. Его шумные гулянки давали обильную пищу желтой прессе, а те, кто пытался копнуть глубже, внезапно исчезал без малейшего следа. Обеспечив материальную базу, он двинулся в политику: в местную думу, потом в область. Собирался выставлять кандидатуру в Государственную думу. И еще настораживало: в досье говорилось о том, что Троекуров любил охоту и имел дома обширный арсенал. А перед обороной форта заявил, что не умеет стрелять.

Вот такой не самый простой человек. Что от него ждать? Очевидно, что быть рядовым работником он не захочет и будет пытаться подняться выше. Если, скажем, он станет руководителем одной из служб, это ему будет достаточно? Как-то слабо в это верилось. А если отдать ему руль? Что будет дальше? Учитывая его прошлые "заслуги", скорее всего он будет активно пользоваться каналом в личных целях, поддерживая прочие службы на уровне минимального существования. Как, собственно, действует сейчас большинство "бизнесменов", любой ценой выжимая из предприятия максимальный доход. Нет, конечно, Сотников это дело просечет быстро и вмешается. Но вот Женина карьера на этом закончится. И Ольга его тоже не поймет. Значит, Троекурова ни в коем случае нельзя допустить к сколько-нибудь реальной власти.

Следующий момент — как это сделать. В идеале, продемонстрировать бы людям гнилое троекуровское нутро и сослать на угольный разрез. А до тех пор, пока он не выкинет какой-нибудь фортель, придется сидеть как на пороховой бочке, постоянно ожидая от него подлянки. Может, вызвать его на разговор? Он запросто прикинется дурачком, будет хлопать глазами что та Снежана. А если просто взять и авторитарно выгнать? Как объяснить все это людям? Или просто тихо прикопать в тайге? Поискать для вида и объявить, что пропал без вести. Ох, тяжко! Шапка Мономаха ощутимо гнула Женину голову вниз. Нет, превентивные меры устранения конкурента — это показалось... нечестным, что ли? Так что Женя решил выжидать и потихоньку присматривать за фигурантом.

Подлетая, Женя видел случившиеся в форте за сутки перемены. Рядом с северной стеной уже был собран новенький сруб под баню, правда, пока еще без крыши. На донжоне теперь гордо стоял крупнокалиберный пулемет "ДШК" Один из огородов в новеньких домах был уже вскопан, и черная земля контрастно выделялась на фоне окружающей зелени. От западной опушки была накатана колея, а в самой стене леса уже была заметна изрядная брешь.

В форте Женю ждали с нетерпением. Бероев и Касаткин успели много о чем договориться и жаждали выдать информацию. Григорьев и Грубер требовали наждак для заточки инструмента, гвозди и скобы, Рихтеру срочно нужны были семена, Подольской — медикаменты, Циммеру — запчасти, бабе Лисе — продукты, Шеферу — инструкции. Женя, погружаясь в хозяйственные дела, успел мельком удивиться: как, оказывается, много людей вдруг стали зависимы от него.

Наскоро решив первоочередные вопросы, пошел готовиться к сеансу поставки и был пойман Ольгой.

— Наконец-то и я могу получить немного тебя, — промурлыкала она, прижимаясь к Жене всем телом и потираясь носом о его подбородок.

— Небритая колючка, ты даже представить себе не можешь, как холодно спать в одиночку под тонким одеялом! Давай, ты не будешь уезжать надолго, иначе по возвращении рискуешь обнаружить в постели натуральную Снегурочку.

— Обещаю не оставлять тебя одну без крайней нужды. Честное пионерское.

— Хорошо, я тебе верю. Иди, спасай мир. А вечером я возьму с тебя компенсацию. И, возможно, не одну...

Поднявшись наверх, Женя разложил перед собой заявки. Для того, чтобы заказать все требуемое, понадобилось бы не меньше двух недель. Утешает, что сегодня ему доступна двойная норма по весу. Что самое важное? Защитить людей и накормить. Ну, снаряжение для Касаткина подождет. А вот на шесть калашей по четыре запасных рожка — это нужно. И патроны. Ящик для ПКМ, 7.62х54 и пара ящиков 7.62х39 для автоматов. Вот уже почти 90 кил. Теперь продукты. Хорошо, мясо наладились добывать охотой. Нужны крупы, жиры, соль, сахар, мука, специи, тот же чай. Одним махом полтораста килограмм. А куда деваться! Эфиопы пока еще ничего не привезли. Теперь за медикаменты. Это, хотя бы весу немного берет. Зато номенклатуры бесконечный список. Взял, сильно не разбираясь, тридцать пять верхних позиций. Наждак. Лучше, наверное, древней конструкции с ножным приводом — электричество пока в дефиците. Ну и весит он — мама дорогая! Заодно и рукавицы взял — нечего людям руки портить. Сразу полста пар, с запасом, весу в них немного. А гвозди пусть из строительной локалки берут. Заодно проверят, не покушается ли кто на ресурс. Надо помаячить — мол, хозяин бдит. Интересно, а как с гвоздями обстоит дело у Сотникова? Там же, говорили, железо плавить начали. И кузни свои есть. Интересно, а у нас как с кузнецами? Может, хоть один найдется? Да, надо сказать коменданту: пусть люди всякий железный мусор собирают. Потом его хоть на те же гвозди можно будет перерабатывать. А вообще надо тему специальностей с Григорьева на Шефера перекинуть. Ему как раз положено этим ведать. Надо же, какая-никакая управленческая структура образуется! Пора, наверное, ежедневные совещания, планерки вводить. Ладно, с этим после. Осталось 10 позиций и 100 кг. Там у Циммера что-то было. Где его список? Ага, вот он. Всего семь позиций для фиата и он забегает. Сегодня Касаткинские, Женя видел, вовсю уже на "Виллисе" патрулируют. А еще возьмем резину для раскуроченного квадрика. И высоковольтные провода. Прочие пока что можно и на скрутках соединить. Остальное — бензином. Что не отдастся эфиопам, то уйдет себе. Все, пора звать мужиков разбирать посылочку и идти решать вопросы с очередными эфиопскими вождями — опять приехали.

День 27.

— До свидания, Ашенафи.

Ворота форта закрылись за машиной, а Женя устало опустился на скамейку. С момента возвращения из замка Россия он буквально потерял счет времени. Утро начиналось со ставшей уже привычной зарядки, потом утренняя планерка, постановка задач на день и сбор заявок на поставку, потом полчаса упражнений с пистолетом. Дальше обход владений, подготовка к сеансу поставки и сам заказ.

После обеда обычно приезжали эфиопы. Вообще-то, они приезжали и в другое время, но после обеда их обычно было особенно много. Приезжали торговать, договариваться, просить, иногда даже жаловаться, обычно на соседей. Женина репутация у местных племен стала буквально железобетонной. Белый человек, который убил страшного Джамала, который победил племя Дасанеч, назначил нового вождя племени Хамер, который жестко наказывает врагов и щедро одаривает союзников. В конце концов, у него есть большой каменный дом, много оружия, машин, патронов, бензина и еще всяких других полезных вещей. И это можно выменять на продукты или отработать. И знать точно, что сделка будет честной. Порой Женя с ужасом думал о том, что будет делать, если эфиопы захотят на него повесить межплеменной арбитраж.

После эфиопов обычно наступало время связи с Сотниковым, потом вечерний "разбор полетов", а в перерывах между всем перечисленным — миллион мелких дел, проходящих под категорией "прочие". И лишь поздним вечером, добравшись до своей комнаты, Женя мог позволить себе расслабиться. И, надо сказать, в этом ему в немалой степени и весьма активно помогала Ольга. В последнее время видеть ее, говорить с ней или хотя бы просто прикоснуться к ее руке стало для Жени насущной потребностью. Он боялся произнести вслух то самое заветное слово, но иначе объяснить то, что между ними происходило уже не мог. И вечерами, когда они оставались наедине, бывал по-настоящему счастлив.

В этот раз Ашенафи приезжал не торговать. Вернее, не только торговать. Во-первых, он привез очередного потеряшку. Вернее, очередную. Зато какую! Хрупкая беловолосая девушка с огромным лохматым псом. Вроде бы, кавказская овчарка. В области знания собачьих пород у Жени был большой пробел. И с полной уверенностью он смог бы отличить лишь дога от таксы. Девушку звали Лена, собаку — Зигфрид. Парочку тут же увели снимать стресс по уже отработанной схеме и вводить в курс дела. А вот во-вторых была информация. Сравнительно недалеко от форта нашлось еще две плиты терминалов. Одна, как и предполагал Женя, на юге. Примерно в сотне километров от форта. Но там проблемы: рядом поселилось племя Мурси, известное своими кровожадными привычками. Поклоняющиеся смерти люди увидели в жутких багровых сполохах и голосах, отпугивающих посторонних, место жительства своих богов и всерьез его охраняли. А вот вторая плита была на северо-востоке, километрах в пятнадцати от бывшего поселка племени Дасанеч. По словам Ашенафи, она появилась недавно, лишь несколько дней назад. Раньше в этом месте был только лес, а потом в один момент оказалось огромное поле с черной плитой на вершине невысокого холма. Если с южной плитой можно было повременить — она под неплохой охраной, то вот другую требовалось срочно занимать. И, наверное, даже активировать. Благо, один шар-индикатор у Жени еще оставался.

Надо сообщить о находках Сотникову и собрать совещание своих спецов, да и стоит как следует подумать обо всем самому. Но это после. А сейчас облагодетельствованный за столь ценные вести Ашенафи уехал на восстановленном Циммером Фиате с бензином и патронами. Дружба дружбой, но за каждое дружественное действие эфиопов нужно платить. И если сегодня не отдать договоренного за привезенного человека, то завтра могут и вовсе никого не привезти.

Вообще за эти две недели сделано много. Даже можно сказать, очень много. Продовольственная проблема разрешена полностью. Через день то от одного племени, то от другого приносят или привозят зерно, мясо, птицу. К осени Рихтер обещает свои овощи. Григорьев теперь ходит охотиться больше для собственного удовольствия, чем для пропитания. Причем, догадка Гольдбрейха о полиэтилене полностью подтвердилась. В тот день, когда Женя вернулся в форт, приезжал Уорку, новоявленный вождь остатков племени Хамер. Клялся в верности. А после всех ритуалов спросил, нельзя ли получить еще той пленки, в которую было завернуто тело Джамала. Поднаторевший за последнее время в торгах Женя быстро оценил интерес потенциального торгового партнера и уже через пять минут договорился о весьма выгодном обмене. Прочие племена вскоре тоже узнали о ценном материале. Почуяв спрос, Женя притащил каналом сразу целый рулон, и теперь отматывал по мере надобности.

По обе стороны от форта теперь стояли бани. Решили сделать две — женскую и мужскую. Слободка перед воротами приросла еще на четыре дома, уже самостоятельно срубленных. И хотя население форта теперь лишь немного не дотягивало до сотни, проблемы с жильем не возникало.

На три четверти была закончена просека. Часть леса пошло на новые дома, а часть Грубер сложил на просушку. Коломийцев закончил промеры фарватера Щитовой, и начались работы по строительству перевалки. Правда, просеку пришлось тянуть на десять километров дальше, чем планировалось: верховья реки для судоходства однозначно не годились. Выше могла бы зайти разве что плоскодонная баржа. Возможно, понтон "Густав" мог бы попытаться. Но ведь не дело, если никто кроме него не сможет добраться до пристани. Кстати, при строительстве просеки была пара ценных находок. Обе были сделаны совершенно случайно. На двенадцатом километре просеки один из рабочих отошел в сторону по естественной надобности. И, обозревая окрестности во время процесса, заметил среди елок невысокую крышу. Оказалось — землянка. Вернее, наполовину заглубленный небольшой сруб. А в нем — буквально клад. Четыре пулемета ДПМ, два пулемета Максима, два десятка мосинских винтовок, десяток СВТ-40, пистолеты ТТ, изрядный запас патронов и — как вишенка на торт — 50-мм ротный миномет Шамарина с небольшим запасом мин. Когда все это богатство свезли в форт, Касаткин только что не прыгал от радости.

— Ну все, теперь пусть хоть все негры разом приходят, здесь все и лягут. Хоронить замаемся.

Жене же эта находка развязала руки. Он остановил заказ оружия и боеприпасов и переключился целиком на производственно-хозяйственную тематику. Он получил все лекарства по списку Зенгер, и все запчасти по списку Циммера. Собственно, он потому и отдал "фиат" со спокойным сердцем — это была худшая машина из автопарка. Карл Рихтер теперь гордо разъезжал на новеньком мини-тракторе. Все потеряшки и вызволенные из рабства люди были обеспечены необходимыми в быту вещами, от одежды и обуви до зубных щеток. У Грубера появился полный набор самого разнообразного инструмента, от рейсмуса до токарного станка. Циммер тоже не испытывал недостатка во всевозможных ключах и съемниках. Женя даже притащил ему компактный сварочник.

Второй находкой был небольшой пароходик, речной колесный буксир. Нашли его в верховьях Щитовой через несколько дней после начала строительства перевалки. Как выяснилось, он плотно сидел на мели. Выглядело так, будто Наблюдатели его как раз на эту мель и скинули. Но Коломийцев заявил, что по осени, как пойдут дожди, воды в реке прибудет, и буксир спокойно сойдет с мели своим ходом. Пока что на новое судно готовили команду, завозили уголь и проверяли механизмы.

Курт Шрайбер блестяще справлялся со своими обязанностями. Жизнь форта налаживалась не по дням, а по часам. Все были при деле, работа кипела на всех фронтах. Жене оставалось лишь общее руководство, работа с каналом и внешняя политика — общение с дружественными эфиопами. А враждебных поблизости не осталось вовсе. После возвращения Жени из замка Россия в окрестностях форта появлялось несколько отрядов, но после пары-тройки очередей из ДШК благоразумно исчезали. Одна группа попыталась напасть на бригаду лесорубов, но Касаткин и его ребята доказали, что не зря едят свой хлеб, и оружейка в форте пополнилась еще несколькими стволами. Несколько раз видели изгнанного Тэкле, но всегда издалека.

В караулке, в которой три бравых преферансиста попали на Платформу, теперь размещался стационарный пост. Окна в здании превратили в бойницы, ближний лес нашпиговали сигналками, получился полноценный КПП. Первую локалку решили не трогать и со временем сделать там небольшое поселение. Предстояло ведь еще бить просеку к медному месторождению, и само собой напрашивалось устроить там базу.

С эфиопами тоже все утряслось. Теперь под Жениной рукой числилось полтора десятка племен. Насколько можно было судить, все они были довольны таким положением. Регулярно приезжали торговать, покупали у Жени патроны, бензин, ту же полиэтиленовую пленку. Что было особо важно — одно из племен предпочло привезти в форт своих пленников в обмен на установленный выкуп и поклясться Жене в верности. Учитывая такое количество присоединившихся и жаждущих торговли кланов, было решено организовать рынок. Только место для него еще пока не выбрали.

По мере присоединения племен, планшет канала несколько раз "тренькнул", как выражался Сотников. В один раз Наблюдатели дали оружие — еще два пулемета ДШК. В другой — разрешение назначить дублирующего оператора канала. Женя, конечно, тут же написал имя Шефера. Но самое ценное — это появление неподалеку от форта нефтеперерабатывающего заводика, точно такого же, как в замке Россия. Сейчас там ковырялись присланные Сотниковым специалисты и пара человек, отданных к ним в науку. Обещали через два-три дня выдать первую партию солярки.

Еще Жене не давала покоя ситуация с Троекуровым. Он внешне никак себя не проявлял, работал наравне с другими, хоть и без особого энтузиазма. Друзей не заводил, а женщины, кроме Снежаны, которая, хрен знает почему, втюрилась в него по уши, сами его избегали, несмотря на брутальную внешность. Он попытался подкатывать к некоторым, но был недвусмысленно послан. Особенно жестко послала его Даша Мокрецова. Что удивительно, его теперь избегала и правозащитница. Видимо, после той эфиопской оплеухи что-то в ее мозгах встало на место. Она пусть и не числилась в передовиках, но старательно исполняла порученные ей дела и не заикалась больше о правах негров. Хотя роскошный фингал давно уже сошел, она время от времени машинально ощупывала то место, где он когда-то был.

Вечером Женя еще немного потренировался с пистолетом. Несколько дней назад с его руки сняли повязки и, хотя рука еще болела и плоховато двигалась, было хорошо уже то, что не приходилось носить ее на перевязи, и можно было без посторонней помощи справляться с элементарными бытовыми ситуациями — хотя бы самостоятельно натянуть штаны. Да и пистолет теперь можно было держать обеими руками. Во время очередного занятия Григорьев подошел, посмотрел, кое-что поправил, одобрительно хлопнул по здоровому плечу.

— Молодец, растешь.

— Спасибо.

— А что тут благодарить? Сам все сделал, себе и спасибо говори. Я не комплименты кидаю, а говорю тебе все как есть. Еще прицельную стрельбу подтянешь, можно будет считать, что первый курс обучения окончен.

Неделю назад Григорьев повел Женю на специально оборудованное стрельбище, на котором Касаткин гонял своих орлов. Повесил мишень на нужном рубеже, объяснил, как прицеливаться, отстрелял обойму для демонстрации. В первый день Женя позорно садил пулю за пулей в молоко. Но вот сегодня он уже вполне уверенно попадал с пятнадцати метров. Пробовал стрелять и навскидку, но точный выстрел мог сделать лишь максимум метров с пяти, а дальше десяти уже начиналась лотерея. Григорьев же требовал гарантированно попадать с двадцати пяти метров прицельно и с десяти-пятнадцати навскидку.

Женя закончил занятие и убрал "Люгер" в кобуру.

— Иваныч, есть по Троекурову какие-нибудь новости?

— Нет, все по-прежнему. Скоро придет с работ, попробую еще разок с ним потолковать. Себе на уме он. Снаружи все ровно, все хорошо. А что внутри — не показывает. Один только раз он чуть раскрылся, когда Дашка Мокрецова его приложила. Она девка фигурой ладная, да и лицом удалась, вот он к ней клинья подбивать начал. А у нее с Шуриком амуры. Глядишь, к осени до свадьбы дойдет. Троекуров и ляпнул ей что-то про Шурика — мол, кто он такой, да на кой он ей нужен, да он, Троекуров, во сто крат лучше. Говорили, что еще и прихватил ее за нежное место. Но тут наверняка не знаю, врать не стану. Но только приложила Дашка его по морде со всего маху. А рука у ней тяжелая оказалась — спортсменка все ж. Даром, что сама невелика. У Троекурова потом два дня пятерня на щеке светилась. Вот тут он и взбеленился, схватил было Дашку за грудки, но тут Ольга твоя рядом случилась. Да еще с хаудахом. Уперла стволы ему в мотню. Вали, говорит, отсюда, пока фальцетом не запел. Тот поостыл, да и смылся с глаз. С Дашкой и Ольгой теперь встречаться избегает, но издали поглядывает нехорошо. Как-то тревожно мне нынче. Не из тех Троекуров, кто обиды прощает. Но интуицию, ее к делу не пришьешь. Блондинка твоя за ним как собачонка бегает, только он ее близко не подпускает, так, пользует в койке время от времени.

— Ладно, Иваныч. Поговоришь с ним нынче, завтра с утра еще перетрем тему.

— А может, все-таки, по-тихому под мох его убрать? Сколько он еще будет нам нервы портить?

— А людям как объяснять?

— Скажем, что тигр сожрал.

— Нет, не могу я так.

— Ну смотри, ты начальник.

Вечером, закончив все дела, Женя поднялся в свою комнату. Привычно уже расстегнул ремень, снял кобуру, положил ее на тумбочку. Да, теперь у него была настоящая тумбочка и низенький топчан — Грубер постарался. Он нашел себе троих помощников и с удовольствием занимался любимым делом. Все хотел закончить с ширпотребом и заняться действительно красивыми вещами. Но для этого требовалось хотя бы просушить дерево, то есть творчество откладывалось по крайней мере на пару месяцев, а уж эксклюзив — так и вовсе на пару лет. Распоясавшись, Женя присел на топчан, стянул с уставших за день ног ботинки. Ольга, уже успевшая устроиться на постели, протянула руку, игриво царапнула ноготками между лопаток. Вечер обещал быть бурным и весьма, весьма приятным.

Тут на лестнице послышался топот и без стука и извинений — Ольга едва успела обмотаться одеялом — ворвался Григорьев.

— Командир, оружейку ограбили!

Вот, млин, начался бурный вечер! Только вот приятностей теперь уже не ожидается.

— Что пропало?

— Выясняем.

— Шар на месте?

— Сейчас Петрович прискачет, доложит.

Тут сержант сообразил пикантность ситуации и, выходя, добавил за спину:

— Ты спускайся в штаб, я там подожду.

Женя обернулся к Ольге, виновато пожал плечами и принялся вновь одеваться.

Штаб устроили на третьем этаже донжона. Большую комнату разгородили на две неравные части. В меньшей обосновался радиоузел, а в большей Грубер поставил стол и полдюжины табуретов. Там и происходили теперь все мало-мальски важные совещания. Женя, Григорьев и Шрайбер уже сидели за столом, когда примчался Касаткин, на ходу утирая со лба холодный пот. Доложился: не хватает одного "стэна", двух "ТТ", "сайги" и двух боекомплектов к каждому стволу.

— А шар?

Изъятый у Джамала шар-индикатор, за неимением другого надежного места, хранили в оружейке. Женя попробовал однажды занести индикатор в операторскую. Через полсекунды вылетел обратно, едва не поседевши. Несовместимыми предметами оказались работающий терминал и шарик. Помимо ворот и операторской, в форте запиралась только оружейная комната. Ключа от нее было два. Один — у Касаткина, другой — у начальника караула, переходящий по смене. Собственно, по причине нехватки людей, начкар собственной персоной и стерег злополучную оружейку.

— Тоже стырили.

Капитан страдальчески скривился, как от зубной боли.

— Курт, кто отсутствует?

— Выясняем.

— Кто последний выходил из ворот? Там ведь тоже пост стоит.

— Блондинка.

Млин! Вот что за дебильная баба!

— А Троекуров?

— Не видели. Но часом раньше выезжал газон, пошел за рабочими на просеку. В кабине никого кроме водителя не было, кузов не проверяли.

— Все, можно дальше не выяснять. Пока эта сучка перед начкаром сиськами трясла, зашел Троекуров и вырубил мужика. Потом спокойно забрал все, что нужно, и ушел.

— В общем, примерно так оно и было.

Женя, скрипнув зубами, обернулся к Григорьеву.

— Ты, Иваныч, был прав.

— Прав, не прав — чего уж теперь... надо меры принимать.

Касаткин выглядел ужасно. Как ни крути, это его косяк — стоящий на посту боец отвлекся на девку и забыл о своих обязанностях. Можно было не сомневаться, что нарушителя воинской дисциплины перспективы ожидают самые мрачные. Но это все потом, а сейчас капитан бил копытом, стремясь догнать и покарать.

— Погоди, Петрович, давай сперва подумаем.

Женя обеими руками облокотился на стол.

— Инфа о площадках пришла мне от Ашенафи сегодня вечером. О южной мы подозревали и раньше, а вот северо-восточная появилась не больше недели назад. Были сведения, что Троекуров мог контактировать с Тэкле, эфиопа видели неподалеку от бригады лесорубов, в которой был и наш бизнесмен. Считаю, что именно толстяк передал Троекурову сведения о площадках и о назначении шара.

Сидящие за столом молча согласились.

— Поехали дальше: вы все читали троекуровское досье. Можно сказать почти наверняка: он попытается активировать одну из площадок с целью стать местечковым королем. Инициирует терминал на себя, и потом сможет ставить условия. У него приличная фора. Наверняка есть проводник, а, возможно, и транспорт. Думаю, он давно составил план похищения шара, но что-то его подстегнуло. Что именно — сейчас неважно. Самое плохое, что мы не знаем, куда он двинется, значит придется разделять силы и посылать два отряда — к каждому из порталов. И при этом еще и оставить силы для обороны форта. Петрович, что скажешь?

— У меня восемь человек вместе со мной. Двоих оставить здесь, по трое в каждую команду. Усилить каждую двумя-тремя добровольцами. Еще десяток поставить под ружье в форте, пока не вернутся экспедиции.

— Есть еще один момент. Южную площадку охраняет племя Мурси.

— Это те, где девки с тарелками в губах? — уточнил Григорьев.

— Они самые.

— Тогда гадко, — резюмировал старшина. — Они вечно под кайфом, чувствительность к боли почти отсутствует, остается только мочить на глушняк. Договориться практически невозможно. Разве что...

— Что?

— Разве что стать одним из них.

— Или их богом, — задумчиво изрек Курт Шрайбер.

Женю аж холодный пот прошиб, когда он представил себе последствия: приходит Троекуров, устраивает представление, на месте плиты ставит форт — и получает две дюжины преданных рабов. А потом с их помощью начинает прибирать к рукам окрестности. И хрен его оттуда сковырнешь без большой крови.

— Давайте срочно собирать отряд, не меньше восьми человек. А лучше — двенадцать. Шестеро твоих, капитан, бойцов и столько же ополченцев. На двух машинах, с хорошим вооружением. И еще группу — на всякий случай — на северо-восток. Я договорюсь с Ашенафи, он даст проводников. Петрович, Курт, поднимайте людей. Иваныч, ты ведь подготовил девочку-радистку? Даже двух? Отлично. Организовывай дежурство в радиорубке. Пусть они связываются с замком Россия, докладывают обо всех наших делах. Ну и держат группы в курсе. Напрямую общаться — дальности раций не хватит. Как с Мурси и Троекуровым разберетесь, сообщите Сотникову, пусть вертолетом отправляет кандидата на коменданта форта, и удерживайте территорию до его прибытия. Это место нужно срочно столбить за собой. Курт, на время моего отсутствия ты здесь становишься главным начальником. Доступ к терминалу у тебя есть. Теперь вот что: кто пойдет ко второй платформе?

— Клаус Лори пойдет, с ним еще один из новеньких. Неплохой парень, но необстреляный.

— А еще двое?

Касаткин замялся. Из мало-мальски опытных людей практически никого не осталось.

— Тогда пойду я. Все равно мне еще с Ашенафи разговаривать. Кто еще?

— Я пойду!

С верхнего этажа сбежала Ольга. Уже одетая в лесное — хоть сейчас на выход.

— Со стрельбой у меня все в порядке, в бою была, физика на уровне. Все равно лучше меня не найдете.

Кстати сказать, в плане стрельбы Ольга весьма продвинулась. И хотя еще уступала в меткости Григорьеву и бабе Лисе, но всех остальных значительно превосходила. Кроме того, ей нравился сам процесс: спокойно, не торопясь, прицелиться, учесть все нюансы и влепить пулю точно в яблочко. Одну из винтовок СВТ с оптикой Касаткин закрепил непосредственно за ней. Так что с возражениями у Жени получилось плохо.

— Ладно, хватит препираться, время дорого. Собираемся — и вперед.

Через несколько минут в форте уже никто не спал. Новость одних повергла в растерянность, других заставила крепче сжать кулаки. Добровольцев было больше, чем необходимо. Касаткин честно отбирал лучших. Многие обижались, что их не брали. Особенно громко ворчал Селиверстов. Но, помимо стрельбы, предстоял еще серьезный марш-бросок по лесу, и это предъявляло кандидатам дополнительные требования. Для рейда выбрали "виллис", установив на пулеметный кронштейн ПКМ, и "додж", как наиболее грузоподъемный. Загрузили провиант на три дня, запас бензина, двойной БК. Рации были теперь в каждой машине в обязательном порядке. Женя со своей группой взял "кюбельваген". Он давно ему понравился — маленький, легкий, проходимый. Рука не позволяла пока что нормально рулить, за баранку уселся один из молодых потеряшек, Вовка Ветров. Веселый парень двадцати пяти лет. В старом мире перепробовал массу занятий, но нигде не задерживался дольше полугода. А вот здесь, кажется, его зацепило. И за интерес, и за душу — прелести Кати Подольской явно нарушали душевное равновесие Ветрова.

Женя уселся рядом с водителем, поставив между ног "Сайгу". Ольга с карабином и Клаус с пулеметом устроились сзади, и колонна двинулась в ночь.

День 28.

Несмотря на ускоренные сборы, в поселок племени Сидамо добрались за полночь. Ашенафи сначала отнекивался, но Женя достал из машины и вручил тому турецкий автоматический дробовик из Джамаловских трофеев. После этого все решилось быстро. Два человека были оперативно разбужены, проинструктированы вождем и рассажены по машинам. Сразу же колонна под началом Касаткина двинулась на юг. Женя попрощался с союзником, сел в машину и кюбельваген отправился на север.

Ветров оказался неплохим водителем. Он бодро крутил баранку, и, несмотря на ночь и выбоины на грунтовке, шустро гнал машинку вперед. Примерно через час езды пришло время остановиться. Кюбельваген загнали в лес, замаскировали, навьючились оружием и снаряжением и двинулись на северо-восток. Идти по ночному лесу было не слишком приятно. Ветки цепляли за одежду и поклажу, под ногами регулярно оказывались то корни, то какие-то ямы. Периодически появляющаяся луна не добавляла видимости. Фонари не включали — это, по сути, означало сделать из себя мишень. Проводник же шел легко и свободно, как днем. Поминутно спотыкающегося и матерящегося про себя Женю утешала лишь мысль о том, что Троекурову идти нисколько не легче, не говоря уж о Тэкле

Когда Женина группа вышла на опушку леса, уже начало светать. Проводник показал пальцем на стоящий впереди холм и сел на землю, показывая, что будет ждать здесь.

— Клаус, что будем делать?

— Сначала посмотрим. Пока здесь кроме нас никого не видно. Видимо, обогнали Троекурова. Надо найти пару хороших мест для укрытия, засесть и ждать. У нас выходит пулеметный расчет — я с Ветровым и ты с Ольгой как снайперская пара. Вполне нормально. Надо немного разойтись, чтобы был больший обзор и большая зона обстрела. Что делать с Троекуровым, если придет?

— Валить его. Он по любым законам преступник. Во-первых, вор, а во-вторых, предатель. Если за кражу его еще можно было бы на угольные копи отправить, то за предательство во все времена одна мера пресечения — высшая.

— Тогда давай расходиться. Мы метров на триста влево уйдем, вы примерно так же вправо.

— Он, если появится, то не один. Скорее всего, договорился с остатками банды Джамала. Ну или, хотя бы, с двумя-тремя отморозками. Давайте так: как только они от леса отойдут прилично, хотя бы метров на двести, вы отрезаете их от платформы, валите первых. Остальные по идее должны начать отползать в лес, вот мы к ним с тыла зайдем и от леса встретим.

— Это если они между нами выйдут. А если откуда-нибудь еще?

— Все же, думаю, они в этом секторе проявятся. Ну, тогда давайте вот как: у нас две задачи — перехватить шар и прикончить Троекурова. Причем первая задача намного важнее.

— Мужчины, а что если женщину послушать? Когда платформу, где форт Сибирь встал, активировали, нужно было на двести метров отойти, чтобы началось действие. А какая вспышка была? Чуть не пять минут зайчики в глазах плясали. Идентификация канала поставки произошла уже позже, когда мы форт осматривали. Может, проще в двухстах метрах от плиты засесть? Дождемся, когда они плиту активируют. А после вспышки, пока они глаза продирать будут, всех и положить.

— Так вот они какие, женские хитрости!

Женя искренне восхитился.

— Ну что Клаус, принимается?

— Пошли, Ойген, так и сделаем.

Группа залегла попарно по разные стороны от плиты. Лори с Ветровым — с юга, Женя с Ольгой — с севера. Распределили зоны наблюдения и стали ждать. Ветров, тащивший с собой рацию, связался с фортом, передал информацию. Вторая группа до места еще не дошла. Помимо того, что им было дальше добираться, еще и приходилось быть все время настороже, а это сильно снижало скорость передвижения. Да и вообще, кто знает, какие сюрпризы наставили по лесу эти Мурси!

Утро было великолепным, рассвет — живописнейшим. Женя искренне жалел, что не может позволить себе просто любоваться зрелищем. Солнце еще не взошло, и только облака на востоке были расцвечены всеми оттенками красного: от нежно-розового до густого пурпура. День обещал быть чудесным. В такую погоду хорошо не врагов высматривать, а устраивать пикники на речке, с любимой (или просто симпатичной) женщиной, удочкой и мангалом. Солнце начинало пригревать, и в анораке становилось жарко. И снять бы, но вокруг тучами вьются всевозможные летучие кровососы. Женя опасался применять репеллент — вдруг какой негр чувствительный попадется — и просто обложился полынью, но она спасала не полностью.

— Оля, скажи честно, для чего ты напросилась в рейд? Ты же, насколько я заметил, вовсе не кровожадная. И к домашнему уюту тяготеешь больше, чем к военной романтике.

— А ты так и не понял?

Ольга отложила бинокль и обернулась.

— До чего же вы все мужчины глупенькие! Да я ж, когда тебя ранило, чуть на месте не померла. Ты свою "сайгу" потом смотрел? Вся раскурочена, и как раз напротив груди. А броник ты видел? Тебе повезло, что пуля вскользь прошла. Это просто чудо, что прилетело только в руку. Чуть выше, чуть ниже — и торжественно открыли бы первое сибирское кладбище. Так что фиг я тебя куда-нибудь одного отпущу. Что с тобой случится — я ведь не переживу, а так хоть пригляжу за тобой, все спокойнее будет.

И тихонько добавила.

— Люблю я тебя. Так люблю, что ты и представить себе не можешь.

Ольга хотела добавить что-то еще, но тут ожила рация.

— Вижу Троекурова. Появился с северо-запада. С ним еще три негра.

Это доложился Ветров. И тут же уточнил Лори.

— Один из них — Тэкле. Больше с ними никого, идут к плите.

— Понял, действуем по плану, — откликнулся Женя.

— Вот так Троекуров и узнал про шар и про терминал, — сказал он Ольге. — Тэкле сперва был с Джамалом, знал все подробности. А потом, видимо, как-то законтачил с Троекуровым, рассказал ему о возможностях шара и они договорились о совместных действиях. А вот сам Джамал откуда узнал... Видимо, уже где-то какой-то форт был поставлен, и он принимал участие в этом процессе. А это значит, что он не простой главарь бандитов, ошибался я. И Гольдбрейх с Сотниковым ошибались. Скорее всего, он был заслан сюда из Аддис-Абебы.

Прошло четверть часа.

— Троекуров и Тэкле подходят к платформе.— доложил Клаус

— Понял.

И тут же Ольга:

— С северо-востока группа вооруженных людей. Восемь человек, все эфиопы. Нет, десять человек. Идут к плите.

— Всем ждать, наблюдать.

Вот, млин, ситуация! Сюда бы пулемет, но Клаусу дергаться нельзя, шар у Троекурова. Ветров четверых один не положит. Кончить тех четверых и потом активировать самим? Хрен знает, как пойдет дело. Может, как раз, важно будет в форте за стенами отсидеться. Секунды могут все решить.

Тут, видимо, Троекуров и группа эфиопов заметили друг друга, потому что резко ускорились.

— Ишь, побежали! Ольга, видишь пулеметчика? Как останется до него метров четыреста, вышибай. Потом главаря, он вон тот, в середине, с пистолетом на поясе. Дальше смотри снайперов. Тебя заметят через два-три выстрела, поэтому сразу меняй позицию. Как полыхнет, хватай ноги в руки и в форт.

— Поняла.

В рацию:

— Клаус, Вова, сейчас Троекуров закончит активацию и оттянется на вас. Как он выбежит с плиты, дайте знать и сами закройте глаза. После вспышки без лишних разговоров валите там всех, и бегом в форт.

— Есть!

— Jawohl!

Эфиопы приближались, бежали ровно, плотной цепью. Никто не отставал и не вырывался вперед. Зрелище было жутковатое, Жене стало не по себе.

Бах! Раздалось слева. Эфиоп с пулеметом ничком упал в траву.

Бах! Командир группы тоже лег.

Ольга змейкой отползла в сторону метров на десять. Эфиопы притормозили, рассыпались. Двое из них встали на колено и принялись обшаривать пространство через прицелы винтовок. Остальные взяли наизготовку автоматы и двинулись короткими перебежками, прикрывая друг друга.

— Ольга, двести метров — это примерно двадцать секунд бега. После сигнала Клауса считай до восемнадцати, делай выстрел и жмурься.

— Ясно.

Из рации раздалось:

— Троекуров ушел с плиты!

Женя начал считать. Пять... Десять... эфиопы уже совсем рядом. Пятнадцать, шестнадцать... Теперь и он может включиться. Семнадцать, восемнадцать. Ближний на мушке.

Бах! Это Ольга. Женя дотянул спуск. Бах! Прежде, чем зажмуриться, он увидел, как упали два автоматчика.

Яркий свет был виден даже сквозь плотно закрытые веки. Едва вспышка погасла, Женя открыл глаза. Ближние автоматчики стояли полностью ослепленные и дезориентированные. Выстрел! Один упал. Еще! Промазал, млин. Но эфиоп рухнул, Ольга помогла. Где-то за спиной коротко простучал пулемет, ему откликнулся АКМ, потом войнушка пошла по полной. Выстрел, еще, еще... Есть контакт! У эфиопов осталось только два стрелка. Кстати, почему они молчат?

— Командир, ворота от тебя слева!

— Понял.

Женя поднялся и, пригибаясь, метнулся налево. Где Ольга? Ага, вот. Он упал, сразу же перекатился.

— Бежим, скорей!

— Погоди, ложись рядом. Всего двое осталось, сейчас я их сминусую. Вот один...

Бах!

— Еще один остался.

Женя поднял бинокль,

— Погоди, что-то с ним не так. Стоит, головой крутит, винтовку бросил, руки задрал.

— Мужики, — крикнул он. У нас все, пошли трофеи собирать.

Трофеи были богатые. Из оружия — семь немецких автоматов MP44 "Sturmgewehr", две винтовки Mauser 98k с оптикой, пулемет МГ-34 и такой же, как у Жени, "люгер" P08. У каждого были гранаты. По две немецких колотушки "Stielhandgranate 16". Ну и всякая мелочевка — ножи, фляги, фонари, бинокли, ПНВ, пищевые рационы НАТО. У командира в поясной сумке лежал знакомый уже шар-индикатор. Женя холодно — даже сам удивился — контроллил эфиопов. Он хорошо помнил недостреленного некогда Джамала. Если бы не Федька... Когда группа дошла до последнего оставшегося в живых снайпера, стало понятно, почему он не стрелял. В момент вспышки он смотрел в оптический прицел и мощный световой поток, сфокусированный линзами, буквально выжег ему сетчатку глаза.

Пока они, нагруженные трофеями, двигались к форту, Женя о многом успел подумать. Группа эфиопов была отменно снаряжена и подготовлена, хорошо владела тактикой боя. У них явно присутствовала — как же это называется грамотно? А, вот, вспомнил: боевая слаженность. Если бы не внезапность и не вспышка при появлении форта, пришлось бы тяжко. Но раз о вспышке они не знали, то это был для них первый форт. Возможно, знал командир, но не успел отдать приказ. Все эфиопы были в одинаковом камуфляже, что наводило на мысль о том, что это отряд регулярной эфиопской армии. Видимо, в ближайшее время стоит ожидать официального визита оттуда. Во время Жениной поездки в замок Россия, Сотников мимолетно упомянул о том, что эфиопы нашли и вытаскали предназначенную немцам оружейную локалку. Интересно выходит: беспредельничала на Волге и Шпрее банда Джамала, а оружие оказалось в Аддис-Абебе! Видимо, и в самом деле Джамал был засланным казачком. С одной стороны, организовал негритянскую вольницу, с другой — сдавал награбленное в столицу. Получается, разгул зусульских шаек происходил с ведома и по поручению эфиопской селективки. Будет о чем поговорить с эфиопами, когда те придут!

Когда группа добралась к воротам форта, оказалось, что они открыты.

— Что за хрень? Никого ведь нет! Вовка, проверь Троекурова и остальных. Заодно трофеи соберешь. Ольга, карауль эфиопа. Клаус, за мной.

Ветров метнулся за угол форта. Скинув притащенное железо, Женя вбежал в ворота. Клаус, заменив пулемет на трофейный "штурмгевер", ломанулся следом. Этот форт сильно отличался от форта Сибирь. Он был восьмиугольным, точно ориентированным по сторонам света, с небольшими круглыми башенками по углам. Ворота выходили на западную сторону. Высокие двенадцатиметровые стены были толщиной в несколько метров, внутри наверняка были жилые комнаты и службы. В центре двора возвышалась круглая ступенчатая башня, соединенная высокой галереей с восточной стеной. Со двора во всех стенах, кроме западной и восточной, были двери, ведущие, видимо, в скрытые внутри стен помещения. Около одной из башен пристроился традиционный колодец. В самой башне тоже была дверь, и она была приоткрыта. Женя, доставая пистолет, кинулся в башню, Клаус следом. Он поднимался быстро, стараясь при этом не шуметь, ступать по возможности мягко. Сколько времени нужно, чтобы прочесть бумаги и приготовить лист с отпечатками пальцев? Сколько времени у них еще осталось?

Внезапно сверху раздался знакомый до отвращения женский голос:

— Стоять, подонок!

От неожиданности Женя сам остановился, глянул вверх, но никого не увидел. Двинулся дальше, уже медленнее и осторожнее. Наверху что-то пробубнил мужской голос, потом снова женский:

— Ты мне что обещал? И так меня отблагодарил? Отдал неграм на потрахать и бросил? Сдохни, ублюдок!

Сверху раздалась автоматная очередь, потом одновременно прозвучали пронзительный женский визг и звук удара железа о камень. Потом последовали удар, еще один визг и звук падения тела. До цели оставалось меньше двух пролетов. Женя пробежал их на одном дыхании, Клаус не отставал. Сжимая рукоять "люгера", Женя выскочил на верхний этаж. Там стоял Троекуров, безуспешно пытающийся оттиснуть на листе бумаги отпечатки пальцев. На его беду, в новеньком форте нечем было испачкать руки, не было ни уголька в камине, ни даже пыли. Нечем было и написать свое имя. Рядом с ним на полу валялся бронежилет с двумя вмятинами на груди. Судя по тому, как морщился бизнесмен, держась за грудь, как минимум одно ребро было сломано. В углу, скорчившись на полу, взахлеб рыдала Снежана, неподалеку от нее валялся "стэн". На скуле у нее лиловело. Похоже, у Гретты Хейфиц будет, с кем на пару почесывать глаз. Увидев Женю, Троекуров оставил свое занятие и выпрямился.

— Что, пришел дострелить? — хрипло спросил он.

— Ага. — согласился Женя. — дострелить. Хорош, набегался. Почитал я о твоих делишках. Тебя, как бешеного пса, по-хорошему, давно грохнуть пора. За тобой столько висит, что на десять лет строгого расстрела потянет. Так что не задерживай, вали вниз. Не хочу потом тут за тобой дерьмо убирать. Давай, мажорчик.

— А вот хрен тебе!

Глаза Троекурова сверкнули бешенной ненавистью. Он отбросил в сторону бумаги и рванул застежку кобуры. Но Женя не собирался давать ему шанс. Он лишь чуть приподнял ствол "люгера" и нажал на спуск. В небольшой комнате выстрел резко хлестнул по ушам. Словно эхо, за окном грохнул одиночный выстрел из автомата — Ветров отконтролировал Тэкле. В углу, увидев кровь, затихла, упавши в обморок, блондинка. Что ж, хоть какая-то вышла польза от этого козла. Женя спрятал пистолет в кобуру и обернулся к швейцарцу:

— Давай, Клаус, уберем отсюда мусор.

Два часа спустя, все собрались на верхней площадке центральной башни.

— Красота-то какая!

Женя подставил лицо свежему ветру. Все необходимые работы были сделаны. Тела эфиопов были утащены к лесу, проводник отпущен обратно, пленный, вполне владевший английским, был допрошен. Он, собственно, подтвердил все то, о чем и так уже догадался Женя: Аддис-Абеба, намеренно лишая прямой поддержки периферийные племена и организовывая через своих эмиссаров типа Джамала бандитские шайки на границах сопредельных анклавов, пытается расширить территорию и укрепиться за счет соседей. Учитывая темпы прироста эфиопского населения, лет через двадцать у них появится огромная армия в несколько тысяч голодных и злых людей, которых можно будет направить практически на любого внешнего противника. Появление фортов эфиопы расценили как возможность создания военных баз, максимально приближенных к территории вероятного противника. Поэтому постарались захватить максимальное их количество. На швейцарском направлении у них было уже два форта. Поскольку швейцарцы не особо выходили за пределы анклава и не стремились разведывать территории, вся добыча без борьбы доставалась эфиопам. Индусы и шанхайцы были гораздо более активны, там удалось забрать только один форт. А вот на западном направлении случился большой облом. Появление Жени спутало все карты. Он убил Джамала, главного агента влияния в регионе и забрал у него столь ценный шар-индикатор, без которого все платформы были бесполезны. Он стал привязывать к себе эфиопские племена, разрушая всю стратегию экспансии. А сейчас и вовсе захватил следующий форт, уничтожив специальный отряд эфиопской армии. Военные операции против форта Сибирь пока не планируются. Идет разведка. Радиосвязь у эфиопов есть, но они ни с кем не общаются, только слушают эфир.

Женя спросил, откуда эфиопы взяли индикаторы. Оказывается, на берегу озера рядом с Аддис-Абебой, которое, разумеется, назвали Тана, есть развалины древних строений. В них был обнаружен каменный ящик с тремя шарами. Может, были и другие находки, но пленник об этом не знает. Женя сразу подсчитал: три форта у эфиопов есть, три шара было у них отобрано. То есть у них, практически, больше не осталось возможностей к расширению. Если, конечно, не было еще трех шаров. В любом случае, расслабляться нельзя. И еще: нужно добытый шар передать группе Касаткина. Заодно и пленника отправить Сотникову, он в паре с Гольдбрейхом еще что-нибудь из него выжмет. Пусть присылают вертолет, часа за три он долетит. Еще часов через шесть будет у Касаткина. А это значит, пора связываться с базой. Интересно, а напрямую отсюда, с башни, до замка Россия сигнал дойдет? Лучший способ узнать — попробовать.

А что делать с этим фортом? В форте Сибирь уже главное сделано, все настроено, теперь только методично развивать, расширять. Все скучно и довольно занудно. Но Курт Шрайбер со своей въедливостью и педантичностью, без сомнения, справится. И даже будет получать удовольствие. А, может, еще раз попробовать начать с нуля? Похоже, процесс ему начинает нравиться. Пусть Курт полностью переводит на себя канал форта Сибирь.

— Оль, у тебя много вещей осталось в старом форте?

— Кроме зубной щетки, один рюкзачок.

— Тебе нравится вид с крыши? Как ты смотришь на то, чтобы переехать на новую квартиру?

— Запросто.

— А если будет еще какой-нибудь форт? Или, — Жене вспомнился визит к Сотникову, — кругосветное плавание?

— Глупенький. С тобой — хоть на край света. И имей в виду, это не фигура речи.

На закате дня все четверо сидели на той же площадке. Снежана, хоть Ольга ее и звала, выходить отказалась. Она сидела в одной из комнат форта, прикладывала холод к фингалу и лила слезы о своей порушенной любви. Ведь бывают же такие идиотки! Всю ночь упорно шла следом за Троекуровым, лелея мечты о мести. Неизвестно, правда, на что она надеялась. Но ведь дошла, подобрала автомат, добралась до своего обидчика, даже смогла выстрелить. Но когда "стэн" задергался у нее в руках, перепугалась и бросила оружие на пол, не сумев попасть, даже стреляя в упор. Естественно, тут же схлопотала по морде лица и на этом ее месть завершилась.

Женя решил немного побарствовать — отметить сегодняшнюю удачу. А это, без сомнения, была удача. Поэтому он через канал заказал не бензин — ездить пока все равно было не на чем. И не патроны — трофеев вполне хватало для того, чтобы отбиться от приличного числа зусулов. И вот сейчас все сидели на складных стульях вокруг легкого алюминиевого столика. Рядом на высокой мачте развевался триколор. На столе возвышалась бутылка самого шикарного коньяка, который Женя только мог вспомнить — L'Or de Jean Martell. Еще ящик такого же стоял под столом. На изящных тарелках, помимо принесенной с собой из форта Сибирь снеди, были разложены тонко нарезанный копченый окорок, ломтики лучшего швейцарского сыра, и кусочки швейцарского же шоколада. Излишне, наверное, говорить, что львиная доля окорока, сыра и шоколада ждала своей очереди в прохладных подвалах форта. Сюда же притащили и рацию, чтобы не портить застолье пробежками взад-вперед. Женя разлил коньяк по пузатым тонкого стекла бокалам, поднял свой и поглядел сквозь стекло на закат.

— Давайте выпьем за нас. За то, что мы смогли это сделать. И за то, что мы сейчас сидим здесь и пьем лучший в мире коньяк, а они лежат там, — он махнул в сторону леса. — За то, что вышло именно так, а не наоборот.

Чокнулись, выпили, разлили по второй.

— Давайте за удачу, — предложил Ветров. Без удачи мы бы здесь сейчас не пировали.

Все поддержали.

— Выпьем за нашу Ольгу. Она в сегодняшнюю победу внесла самый большой вклад, — это Клаус попытался быть галантным. — Prosit!

Ольга приняла комплимент, шутливо отсалютовав бокалом. Но внезапно посерьезнела.

— Давайте выпьем за жизнь. Посмотрите, как мало здесь людей. Форт Сибирь — это меньше ста душ, по численности — небольшая деревня, а только сегодня здесь погибло одиннадцать человек, восьмая часть населения форта. Наблюдатели здесь, на платформе, каждому дали новую жизнь. И отнимать ее по меньшей мере преступление. И тех, кто это пытается делать нужно карать. Жестко и без условий. Давайте выпьем за то, чтобы нам всем убивать приходилось как можно меньше.

Замолчали, выпили не чокаясь. Повисла тягостная пауза.

— А ведь нам нужно как-то наш форт назвать, — прервал молчание Женя. Какие будут предложения?

— Если на западе Сибирь, то на востоке должна быть Чукотка, — выдвинул вариант Ветров.

— А почему не Камчатка? Или вообще Аляска? — возразила Ольга.

— Нет, не канает. Название должно быть коротким, сочным, звучным и емким.

— Как Сибирь? — съехидничала Ольга.

Ожило радио. Форт Сибирь сообщал, что операция на юге завершена, потерь нет. Новый форт назвали Алтай. Сотников передает Жене благодарность за форты, за языка и спрашивает, какое имя дали второму форту. Женя взял в руки микрофон:

— Передайте Сотникову, что гарнизон форта Заря передает ему пламенные приветы. Конец связи.

Мало-помалу бутылка опустела, в ход пошла следующая. Стемнело, луна и звезды сменили уставшее за день солнце. Женя слегка захмелел, и его потянуло на философию.

С того момента, как он попал сюда, на платформу N5, прошло всего двадцать восемь дней. Один лунный цикл. Вот она, круглая желтая луна над головой, точно такая же, что и в ту ночь, когда он исчез оттуда и появился здесь. А сколько за эти дни произошло событий, сколько всего случилось! Между тем Женей, что сидел сейчас с бокалом коньяка в руке на крыше завоеванного форта и тем человеком, проснувшимся в своей палатке без малого месяц назад, была, казалось, гигантская пропасть. Когда Женя вспоминал отдельные эпизоды своей прошлой жизни, ему порой становилось мучительно стыдно. Но теперь это все окончательно осталось в прошлом. Сейчас он сидит рядом с друзьями и единомышленниками, рядом — он, наконец, решился назвать вещи своими именами — с любимой женщиной. И все-таки чего-то не хватает, что-то царапает душу. За этот месяц он не раз рисковал жизнью, один раз чуть не погиб. А если что-то случится, что останется на этой земле после него? Ну, форт, ну, несколько человек, которые будут искренне горевать. Но ведь этого мало. Что он себе обещал тогда, ночью, у первой локалки? Что у него будут дети. Его родные дети. Родные. Вот! Вот это слово, которого ему не хватало! У него не осталось родных, он один здесь в этом мире. Он сможет построить дом и посадить дерево. Но это ни к чему, если у него не будет сына, которому можно будет все это передать. А лучше — нескольких сыновей. У которых будут внуки, а у внуков — правнуки. Вот она, его главная личная задача — положить начало своему роду. И это вполне реально, вполне по силам, причем прямо здесь и сейчас. И, наверное, именно к этому пониманию, к этому решению он шел и готовился все двадцать восемь дней.

Женя поднялся со стула и вынул из кармана небольшую коробочку. Затем повернулся к Ольге, несколько картинно опустился на левое колено. На правое — он где-то читал — опускаются лишь перед королем, а королем здесь, в этом месте, был он сам.

— Оля, — начал он торжественно. И изо всех сил постарался, чтобы голос не дрогнул от внезапно охватившего его волнения. Хотя, кажется, так в этом и не преуспел — Я тебя люблю (черт, как горло-то перехватило) и прошу стать моей женой.

С трудом договорив, он открыл коробочку и протянул Ольге. На красном бархате сверкнуло бриллиантами обручальное кольцо.

С другой стороны стола раздались аплодисменты.

— Браво, Ойген!

— Давно было пора!

Ольга поглядела на Женю и, видимо, углядев что-то в его лице, не стала мучить. Она взяла кольцо из футляра, надела на безымянный палец, отставила руку, полюбовалась.

— Все-таки ты неисправимый романтик, — сказала она. И, притянув к себе, крепко его поцеловала.