Основать род. Часть 1. Форт Заря

Женя спросил, откуда эфиопы взяли индикаторы. Оказывается, на берегу озера рядом с Аддис-Абебой, которое, разумеется, назвали Тана, есть развалины древних строений. В них был обнаружен каменный ящик с тремя шарами. Может, были и другие находки, но пленник об этом не знает. Женя сразу подсчитал: три форта у эфиопов есть, три шара было у них отобрано. То есть у них, практически, больше не осталось возможностей к расширению. Если, конечно, не было еще трех шаров. В любом случае, расслабляться нельзя. И еще: нужно добытый шар передать группе Касаткина. Заодно и пленника отправить Сотникову, он в паре с Гольдбрейхом еще что-нибудь из него выжмет. Пусть присылают вертолет, часа за три он долетит. Еще часов через шесть будет у Касаткина. А это значит, пора связываться с базой. Интересно, а напрямую отсюда, с башни, до замка Россия сигнал дойдет? Лучший способ узнать — попробовать.

А что делать с этим фортом? В форте Сибирь уже главное сделано, все настроено, теперь только методично развивать, расширять. Все скучно и довольно занудно. Но Курт Шрайбер со своей въедливостью и педантичностью, без сомнения, справится. И даже будет получать удовольствие. А, может, еще раз попробовать начать с нуля? Похоже, процесс ему начинает нравиться. Пусть Курт полностью переводит на себя канал форта Сибирь.

— Оль, у тебя много вещей осталось в старом форте?

— Кроме зубной щетки, один рюкзачок.

— Тебе нравится вид с крыши? Как ты смотришь на то, чтобы переехать на новую квартиру?

— Запросто.

— А если будет еще какой-нибудь форт? Или, — Жене вспомнился визит к Сотникову, — кругосветное плавание?

— Глупенький. С тобой — хоть на край света. И имей в виду, это не фигура речи.

На закате дня все четверо сидели на той же площадке. Снежана, хоть Ольга ее и звала, выходить отказалась. Она сидела в одной из комнат форта, прикладывала холод к фингалу и лила слезы о своей порушенной любви. Ведь бывают же такие идиотки! Всю ночь упорно шла следом за Троекуровым, лелея мечты о мести. Неизвестно, правда, на что она надеялась. Но ведь дошла, подобрала автомат, добралась до своего обидчика, даже смогла выстрелить. Но когда "стэн" задергался у нее в руках, перепугалась и бросила оружие на пол, не сумев попасть, даже стреляя в упор. Естественно, тут же схлопотала по морде лица и на этом ее месть завершилась.

Женя решил немного побарствовать — отметить сегодняшнюю удачу. А это, без сомнения, была удача. Поэтому он через канал заказал не бензин — ездить пока все равно было не на чем. И не патроны — трофеев вполне хватало для того, чтобы отбиться от приличного числа зусулов. И вот сейчас все сидели на складных стульях вокруг легкого алюминиевого столика. Рядом на высокой мачте развевался триколор. На столе возвышалась бутылка самого шикарного коньяка, который Женя только мог вспомнить — L'Or de Jean Martell. Еще ящик такого же стоял под столом. На изящных тарелках, помимо принесенной с собой из форта Сибирь снеди, были разложены тонко нарезанный копченый окорок, ломтики лучшего швейцарского сыра, и кусочки швейцарского же шоколада. Излишне, наверное, говорить, что львиная доля окорока, сыра и шоколада ждала своей очереди в прохладных подвалах форта. Сюда же притащили и рацию, чтобы не портить застолье пробежками взад-вперед. Женя разлил коньяк по пузатым тонкого стекла бокалам, поднял свой и поглядел сквозь стекло на закат.

— Давайте выпьем за нас. За то, что мы смогли это сделать. И за то, что мы сейчас сидим здесь и пьем лучший в мире коньяк, а они лежат там, — он махнул в сторону леса. — За то, что вышло именно так, а не наоборот.

Чокнулись, выпили, разлили по второй.

— Давайте за удачу, — предложил Ветров. Без удачи мы бы здесь сейчас не пировали.

Все поддержали.

— Выпьем за нашу Ольгу. Она в сегодняшнюю победу внесла самый большой вклад, — это Клаус попытался быть галантным. — Prosit!

Ольга приняла комплимент, шутливо отсалютовав бокалом. Но внезапно посерьезнела.

— Давайте выпьем за жизнь. Посмотрите, как мало здесь людей. Форт Сибирь — это меньше ста душ, по численности — небольшая деревня, а только сегодня здесь погибло одиннадцать человек, восьмая часть населения форта. Наблюдатели здесь, на платформе, каждому дали новую жизнь. И отнимать ее по меньшей мере преступление. И тех, кто это пытается делать нужно карать. Жестко и без условий. Давайте выпьем за то, чтобы нам всем убивать приходилось как можно меньше.

Замолчали, выпили не чокаясь. Повисла тягостная пауза.

— А ведь нам нужно как-то наш форт назвать, — прервал молчание Женя. Какие будут предложения?

— Если на западе Сибирь, то на востоке должна быть Чукотка, — выдвинул вариант Ветров.

— А почему не Камчатка? Или вообще Аляска? — возразила Ольга.

— Нет, не канает. Название должно быть коротким, сочным, звучным и емким.

— Как Сибирь? — съехидничала Ольга.

Ожило радио. Форт Сибирь сообщал, что операция на юге завершена, потерь нет. Новый форт назвали Алтай. Сотников передает Жене благодарность за форты, за языка и спрашивает, какое имя дали второму форту. Женя взял в руки микрофон:

— Передайте Сотникову, что гарнизон форта Заря передает ему пламенные приветы. Конец связи.

Мало-помалу бутылка опустела, в ход пошла следующая. Стемнело, луна и звезды сменили уставшее за день солнце. Женя слегка захмелел, и его потянуло на философию.

С того момента, как он попал сюда, на платформу N5, прошло всего двадцать восемь дней. Один лунный цикл. Вот она, круглая желтая луна над головой, точно такая же, что и в ту ночь, когда он исчез оттуда и появился здесь. А сколько за эти дни произошло событий, сколько всего случилось! Между тем Женей, что сидел сейчас с бокалом коньяка в руке на крыше завоеванного форта и тем человеком, проснувшимся в своей палатке без малого месяц назад, была, казалось, гигантская пропасть. Когда Женя вспоминал отдельные эпизоды своей прошлой жизни, ему порой становилось мучительно стыдно. Но теперь это все окончательно осталось в прошлом. Сейчас он сидит рядом с друзьями и единомышленниками, рядом — он, наконец, решился назвать вещи своими именами — с любимой женщиной. И все-таки чего-то не хватает, что-то царапает душу. За этот месяц он не раз рисковал жизнью, один раз чуть не погиб. А если что-то случится, что останется на этой земле после него? Ну, форт, ну, несколько человек, которые будут искренне горевать. Но ведь этого мало. Что он себе обещал тогда, ночью, у первой локалки? Что у него будут дети. Его родные дети. Родные. Вот! Вот это слово, которого ему не хватало! У него не осталось родных, он один здесь в этом мире. Он сможет построить дом и посадить дерево. Но это ни к чему, если у него не будет сына, которому можно будет все это передать. А лучше — нескольких сыновей. У которых будут внуки, а у внуков — правнуки. Вот она, его главная личная задача — положить начало своему роду. И это вполне реально, вполне по силам, причем прямо здесь и сейчас. И, наверное, именно к этому пониманию, к этому решению он шел и готовился все двадцать восемь дней.

Женя поднялся со стула и вынул из кармана небольшую коробочку. Затем повернулся к Ольге, несколько картинно опустился на левое колено. На правое — он где-то читал — опускаются лишь перед королем, а королем здесь, в этом месте, был он сам.

— Оля, — начал он торжественно. И изо всех сил постарался, чтобы голос не дрогнул от внезапно охватившего его волнения. Хотя, кажется, так в этом и не преуспел — Я тебя люблю (черт, как горло-то перехватило) и прошу стать моей женой.

С трудом договорив, он открыл коробочку и протянул Ольге. На красном бархате сверкнуло бриллиантами обручальное кольцо.

С другой стороны стола раздались аплодисменты.

— Браво, Ойген!

— Давно было пора!

Ольга поглядела на Женю и, видимо, углядев что-то в его лице, не стала мучить. Она взяла кольцо из футляра, надела на безымянный палец, отставила руку, полюбовалась.

— Все-таки ты неисправимый романтик, — сказала она. И, притянув к себе, крепко его поцеловала.