О бедном монахе замолвите слово

— Хэй, старик! — настроение у меня было просто-таки лучезарным. На меня больше не давила сила таинственного лабиринта, я кое-что приобрел, нашел учителя, и теперь мне хотелось петь, танцевать, смеяться в голос, радоваться жизни (а еще поесть и выспаться, и, желательно, не в одиночестве). — А неплохо все сложилось, согласись? Теперь мы с тобой свободны, и можем уйти, куда захотим! Как же хорошо, что все кончилось, теперь...

"Жаль тебя огорчать, но все только начинается".

Мрачную ухмылку старого Фанга при этих словах я словно наяву увидал.

"Мелкий Ли, ты просил отсрочки — ты получил отсрочку, но это все".

Хм, действительно, было такое.

— Но это значит, что нам придется сюда вернуться? — озвучил я очевидную истину. — Я дал обещание, и, несомненно, выполню его. Потом. Когда буду готов так хорошо, что ты сможешь сказать: "Ты мой лучший ученик, юный мастер Дао Ли, мне больше нечему тебя учить. Среди людей ты подобен крадущемуся тигру и затаившемуся дракону, ведь твой талант превзошел небеса. Люди будут называть тебя..."

"Кадушкой с помоями" - поспешил обгадить мне радужную картину учитель — "Такой же бесполезный и никчемный".

— Не будь таким желчным, старик! — отмахнулся я от несправедливой критики.

"Крадущийся таракан, затаившийся в мусорной куче!"

— Зато живой!

"Если ты планируешь предаться праздности, то это ненадолго".

— Никто не будет жить вечно, — просветил я старого сухаря. — Кстати, об отсрочке... Сколько у меня времени?

"Не знаю, ученик. Правда, не знаю", — после долгого молчания ответил мне старик. — "Каждый раз случалось по-разному. Поэтому тебе не следует тратить время зря, ты должен стать сильнее".

Мне трудно судить, лжет мне старец, или нет, но картину он мне нарисовал довольно унылую. Если вкратце — массив получил отпечатки моей Ци и ауры, а также кровь, и, спустя некоторый неизвестный мне промежуток времени, призовет меня обратно, для прохождения этого самого испытания. В чем оно заключается, учитель меня просвещать не стал (как подозреваю, чтобы я не послал все к чертям и не поселился на все отпущенное мне время в кабаке или борделе), но обещал подготовить, в меру моих сил и способностей. Наша (теперь общая) цель находилась где-то на втором ярусе массива, и заключалась в останках двух практиков, к которым учитель питал много злых чувств. Он рассказал немного о себе: если вкратце, то, не имея великой удачи родиться в крупной секте или в сильном клане, он, тем не менее, получил неплохой талант к культивации, каковой талант смог более чем успешно реализовать. Лучшие годы своей жизни он посвятил разрушению всего, что его окружало, и вот так, приумножая скорбь и печали, смог дожить до весьма преклонного возраста — и все затем, чтобы сложить тапки от удара в спину. Ученик и жена — старая, как сами небеса, история... Размяк, дескать, заржавел — по его собственным словам — от того старец и не был готов к такому повороту событий. Правда, как обрадовал меня старик, он не почувствовал их смерти, поэтому, останки могут быть вполне себе живыми, хотя и изрядно ослабшими. Вот радость-то.

Хотя... Когда меня снова затащит в массив, одним враждебным высокоуровневым практиком больше, одним меньше — полагаю, мне будет уже все равно. Да и, как сам учитель признавал, будучи покойником, он многое утратил, и вполне мог не ощутить смерти своей бывшей возлюбленной и ученика. Ну а при таком развитии событий справиться с ними не составит (по его же словам) особого труда.

Сложно все как.

И вот так, слушая о делах прошлого я, презрев вонь, мокриц и усталость, добрался, наконец, до одного из выходов из надоевшей уже канализации. Выбраться можно было бы, конечно, и пораньше, но я решил, что мудро будет в городе не появляться, ибо в нем меня наверняка будут искать три дурные бабы, и лучше прошагать на пару-тройку ли дальше, чтобы выйти в лесу за городскими стенами.

Всему однажды приходит конец, подошел к концу и мое пребывание в дерьмовых чертогах, и я от души улыбнулся небесам, раздвинув руками зеленую волну дикого хмеля, закрывающую выход. Дальше будет суходол, поросший дикой малиной, и будет он с половину ли, а потом мне предстоит долгий путь по дороге вдоль высокого берега реки Чжуцзян, на берегу которой и построен благословенный Небесами город, в котором прошла большая часть моей жизни. Потом на пароме или на лодке я переправлюсь на другой берег реки, и отправлюсь в Ланьхоу — еще один город на берегу моря, отличавшийся от нашего размерами и наличием базы императорского военного флота. Именно туда вояки приволокли захваченное судно моего папаши. Надеюсь, что там я смогу узнать, был ли он в числе выживших среди остатков команды пирата, и куда моего старика потом дели.

А уж далее по обстоятельствам.

Учитель затею с поисками в целом не одобрил, назвав тратой времени, но и разубеждать меня не стал, да у него бы и не вышло, потому что в некоторых случаях я становлюсь дьявольски упрям.

Но как же приятно вновь увидеть солнце! А этот воздух, что сильнее стального датоубана ударил мне в голову, и опьянил сильнее самого старого рисового вина? Ароматы трав и цветов, пение птиц и шелест листвы очаровали меня, словно мелодия цитры в руках красавицы.

Кстати, о шелесте листвы. Шелестит она довольно интенсивно, и в том направлении, куда надо бы двигаться и мне. Хорошо бы, если там кабан. Или косуля. Сойдет и небольшой желтогрудый медведь, они в этот район частенько забредают. И как будет приятно разбавить запахи леса ароматом жареного на костре мяса! А из последнего огурца сделаю славный соус к нему. Особенно будут хороши медвежьи лапы, запеченные на углях, думаю, среди учеников Парящего Змея, я смог бы приготовить это блюдо лучше всех.

В общем, решено.

Хочу медведя.

"Не трать время зря, тебе нужно поторапливаться" — из метлы напомнил о себе учитель.

— Старик, у меня живот уже к спине присох, — осторожно продвигаясь сквозь заросли малины, сообщил учителю я. — Вот поем мяса, и помчусь быстрее ветра.

"Проклятый раб желудка! В старые времена за такое поведение ты неделю таскал бы камни, а из еды получил чашку воды".

Я не успел ему сообщить о том, какого размера и шершавости стебель бамбука был бы мною положен на старые времена, потому что увидел искомое. И нет, не медведя — если только медведи не носят шелковые штаны, плотно обтянувшие чью-то округлую задницу. Обладатель сей части тела по пояс погрузился в особенно развесистый куст и увлеченно хрючил там малину, не обращая внимания более ни на что.

Старик бубнил из метлы что-то об уважении к великим старшим и к той невероятной мудрости, которой эти старшие (под коими, как я подозреваю, он подразумевал исключительно себя) обладают, и еще что-то о юных вырожденцах, думающих желудком, но я его не слушал. Я не спеша нарвал полную жменю крупных ягод, и тихонечко присел рядом с обладателем задницы, потому что невежливо отвлекать столь занятого человека, и когда из зарослей показалось немного исцарапанное и покрытое соком лицо незнакомца, молча протянул ему добычу. Тот, или, скорее, та, благодарно мне кивнула, подставила под ягоды фарфоровую чашку, и, чавкая малиной, собралась, было, обратно в куст, но внезапно сообразила, что, вроде как, что-то пошло не так.

Девица замерла, и медленно повернула ко мне голову. Ее глаза приняли идеально круглую форму и сделали попытку вылезти на лоб, лицо, довольно, кстати, милое — покраснело, и незнакомка поспешила выразить радость от столь неожиданной, но, несомненно, приятной встречи заливистым кашлем, подавившись малиной. Видимо, застеснявшись такой своей неловкости, она стремительно, как была, на четвереньках, рванула в куст, но стремительный бег ее был недолог, потому что где-то рядом должен был быть берег оврага, довольно крутой в этом месте. Спустя мгновение шум осыпающегося грунта и сдавленные ругательства подтвердили мое предположение.

"Кхе-кхе-кхе", — в голове раздался гадкий смех старика - "По-моему, младший Ли, ты ей не понравился".

По выражению лица и внешнему виду вскоре вернувшейся незнакомки я понял, что учитель определено прав. Незнакомка смотрела на меня как-то недовольно, и в то же время грустно и с недоумением, а я на нее с любопытством. А посмотреть было на что: милое лицо с тонкими чертами, чистый лоб с налипшей на него травинкой, большие глаза, метавшие молнии, изящный носик (с царапинами), и сурово сжатые, перемазанные соком губки, а красоту черных, как ночь, волос не портил даже высыпающийся из них песок. Я восхитился красотой и изяществом тонкой и нежной шейки, и белизной кожи в вырезе рубашки, где-то в глубине души огорчился отсутствием какого бы то ни было рельефа чуть ниже, потом скользнул взглядом вниз, и понял, что ничто больше не имеет смысла.

— На что это ты уставился? — спросила (спросил? спросило...) это... Оно... Потом проследила за моим, полным горестного недоумения взглядом.

— Ах, это? Это мой жезл.

— Я вижу, — согласился с ней я, не отводя разочарованного взгляда от здоровенного бугра пониже пояса.

— Нет, это правда, жезл!

— Да верю я, верю, — поспешил уверить ее (его) в своей искренности я — Надеюсь, что у тебя штаны так топорщатся не потому, что ты очень рад меня видеть.

Оно разозлилось еще больше, чем ранее.

— Слушай сюда, ублюдок! Это мой костяной жезл, и если...

— Хорошо, хорошо, жезл так жезл, — согласился я — Только не направляй его на меня. Пожалуйста.

Но меня не слушали.

— ...Ты продолжишь меня оскорблять, я, Чжоу Ванкси, покажу тебе всю силу техники Вечного Гниения!

С этими словами она порылась в штанах за поясом, и таки достала, заткнув поток похабных шуточек учителя на тему меряния жезлами.

Хм, действительно, жезл длиной примерно с локоть, вроде и правда, сделанный из чьей-то кости, и весь покрытый затейливой резьбой.

— Вот видишь?! Видишь?! — тыкала она мне почти что в нос этой своей чесалкой для спины... Или не чесалкой... Или не для спины... Учитывая, откуда ее достали... (Мне пришлось прикусить язык и зажать себе рот, чтобы не озвучить свои мысли об этой вещичке) — Это семейное сокровище семьи Чжоу, и как ты смеешь стоять тут передо мной и пялить на меня свои зенки, и думать свои грязные мыслишки, и... Ой... — осеклась она, поняв, что сказала немного не то.

— А обязательно было засовывать его... Туда? — как-то невпопад ляпнул я, чем сильно смутил девчонку, и та заалела.

— Ну, понимаешь, все жезлы носятся в чехле...

И при этих словах у меня слезы навернулись на глаза, а рот пришлось закрыть уже двумя руками.

Судя же по звукам из метлы, учитель там умер второй раз.

Девчонка, убедившись, что я не стану на нее нападать, слегка расслабилась, и, видимо, погрузившись в воспоминания, не обратила внимания на мои телодвижения.

— Но когда я бежа... Когда мне пришлось... В общем, когда я захотела повидать мир за пределами поместья, пришлось вступить в бой, и чехол мне порвали... Что с тобой?

Меня корчило, хотелось упасть на землю и валяться, рыдая и распугивая медведей воем, но воля этого Дао Ли воистину способна поколебать небеса, и я сдержался.

— Ты что, болен? — девчонка внимательно присмотрелась к моей красной роже и полным слез глазам, — Тебе плохо?

— Нет, я слушаю, слушаю... — промямлил я — Это все дурные мысли, знаешь, мне ведь тоже пришлось бежать.

— Так вот, — продолжила добивать меня девчонка — В руках его держать неудобно, и обычно я засовываю его...

Меня снова скрутил приступ сочувствия.

— ...За пояс штанов, чтобы он был под рукой. А теперь, когда ты меня напу... Я не ожидала тебя увидеть, и сначала подумала, что это люди Первой Госпожи Чжоу или самого Пепельного Дракона Юншэна, и решила, что придется вступить в бой, а жезл как назло провалился... Да что с тобой такое?!! У тебя лицо посинело!

В общем, похоже, определенное впечатление мне на нее произвести удалось, жаль только, что вряд ли хорошее, учитывая, что был я рван и грязен, и пах почему-то не розами.

Я кое-как взял себя в руки, попросил девчонку оставить свою грозную технику Вечного Гниения при себе и не тыкать мне этой ее палкой в лицо, а затем поинтересовался, что она забыла в канаве, и могу ли я ей чем-либо помочь. Не то, чтобы я чувствовал за собой вину, просто нехорошо получилось. Может, показать ей направление до нормального малинника? Ну и представиться не мешало бы, что я и сделал, заодно и извинился за то, что нарушил ее покой и прервал трапезу.

Оказалось, что ягод она больше не хотела, а желалось ей другого.

— Знаешь, Дао Ли, мне хотелось бы попасть в город, — она подхватила с земли довольно объемистую кожаную сумку, — Ты расскажешь мне, как туда попасть?

— Безусловно, госпожа Чжоу Ванкси! — уж в этой малости никакого затруднения нет — Если вы пойдете...

— Ты можешь обращаться ко мне "старшая сестра Ванкси", — перебила меня она.

— Да, конечно. Так вот, есть несколько путей, чтобы попасть в город. Если выбраться из оврага, повернуться к нему спиной и никуда потом не сворачивать, то через несколько ли можно будет выйти к дороге, по ней ты и придешь прямо к городу, но стражники там, обычно... Ээээ... — я немного замялся, подбирая слова — Излишне рьяные. Могут начать задавать вопросы, почему такая молодая и красивая сестрица путешествует в одиночку, и нет ли у нее каких-нибудь запрещенных вещей при себе. А если выбраться с другого берега и тоже никуда не сворачивать, то можно выйти к восточным городским воротам, но идти придется далеко и все время по лесу. Зато там на воротах люди попроще будут. Или, если хочешь, можешь лезть через стену, но делай это осторожно: если стража заметит, то могут быть проблемы, — улыбнулся ей я, и вежливо поклонился на прощание — Счастлив был увидеть несравненную старшую сестру Ванкси!

Девчонка призадумалась, а я, сочтя свой долг исполненным, собрался было на выход из оврага, но был окликнут.

— Погоди, брат Ли, а ты откуда пришел? С той стороны ведь стена!

— Из городской канализации, вход в нее в нескольких чжан дальше по оврагу, — откровенно поведал я ей — Но я бы не советовал тебе туда идти. Это дурное место, поверь мне. Там с людьми могут произойти плохие вещи.

— Я поняла, не продолжай! — девушка, видимо, оценила мои штаны, разорванные на заднице, — А ты не мог бы меня проводить? Пожалуйста! А то я могу заблудиться...

И состроила при этом такое жалобно-умильное личико, что мое суровое сердце дрогнуло.

На секунду.

— Извини, но боюсь, что нет.

С этими словами я снова повернулся к ней спиной, и отправился своим путем, но девчонка вскоре меня догнала и пристроилась рядом. Некоторое время мы шли молча, потом любопытство взяло верх.

— Зачем ты идешь со мной? Город там, — я показал себе за спину.

— Знаешь, братец Ли, может быть, мне не так уж и нужно туда, — девушка тяжело вздохнула.