— Странный мальчик, — сказал Баум, показав рукой на сидевшего в углу зала ребёнка. — Никогда не видел такой одежды. И в нём самом что-то не так.
— Бросьте, Джед, обычный бездомный ребёнок, — возразил Робер. — Странно только, что ему разрешают сидеть в зале, а не выгонят на улицу. По-моему, ему лет десять, а таких уже не берут в приюты. Эй, слуга!
— Чего изволите, господин? — спросил подскочивший к шевалье разносчик.
— Отнеси мальчишке этот окорок и хлеб.
— Он не возьмёт, господин, — сказал слуга. — Это порченый пришелец.
— Как порченый? — не понял Робер. — Кем?
— А вы разве не знаете? — удивился подавальщик. — Порченые пришельцы — это те, кто не принимает нашего мира и хочет умереть. Этому мальчишке только девять лет, но он тоже хочет смерти. Его подкармливали, а потом узнали, что он был грамотный, стало быть, и у нас умеет не только писать и читать, но и складывать цифры. Хозяин даже предложил ему работу. Понятно, что за харч, но и деньгами чего-нибудь дали бы. А ему ничего не нужно. Убейте, говорит, а то самому страшно... Проезжий маг сказал, что у мальчишки много сил, и хотел забрать его в школу, так пацан, представляете, отказался! Сидит в углу и пятый день не ест. И это при наших-то запахах! Видать, ему и в самом деле жизнь не мила. Так что не возьмёт он пищу, ещё посчитает за издевательство.
Робер поднялся из-за стола и подошёл к мальчику. Клод тут же обострил магией слух, и Баум сделал то же самое.
— Привет! — сказал Робер, садясь на стул рядом с ребёнком. — Мне сказали, что ты хочешь умереть. Это правда?
— А вы поможете? — с надеждой спросил мальчик. — Тяжело умирать от голода там, где столько еды, а уйти и остаться совсем одному... Меня на улице чуть не разорвали собаки... Я не хочу жить, но так страшно умирать тоже не хочется. Всегда боялся боли...
— Тебе предлагали работу, — сказал Робер, — предлагали даже учебу в школе магии. Это интересная, сытая жизнь! Что заставило от этого отказаться?
— Вы не поймёте! — сказал он и посмотрел на шевалье с такой недетской тоской, что того взяла оторопь. — Здесь всё для меня чужое! Чужая и непонятная жизнь, но главное — я потерял семью. Мама, папа, сестрёнка — родные и любимые люди! Здесь я никому не нужен. Чужие люди могут пожалеть и поделиться пищей, но никто из них не поделится любовью, потому что я им не нужен, а они не нужны мне. Я думаю, что уже умер в своём мире. У нас писали, что после смерти тоже есть жизнь, где-то в других мирах и не такая, как у нас. Там можно жить, пока опять не вселят в родившегося ребёнка. Я не знаю, что для этого нужно, может, опять умереть?
— Я солдат, и можешь мне поверить, что в смерти нет ничего хорошего, — сказал Робер, обняв мальчика. — Больно терять своих близких в любом из миров. Люди и пришельцы — все одинаковые. Жизнь может отличаться, но чувства, мысли и стремления должны быть сходными. Желание отгородиться от непонятных тебе людей и согрешить, загубив свою жизнь, — это слабость и трусость. Человек должен бороться до конца, а ты сдался, даже не начав. Ты был неправ, когда сказал, что никому не нужен. Просто ты ещё не встретил того, кто смог бы заменить твою родню. Любовь можно найти и в этом мире. Хочешь стать моим сыном?
— Вы это серьёзно? — уставился на него мальчик.
— Разве так шутят? Ты одинок, и у меня нет ни одного родного человека. Правда, недавно я подружился с очень хорошими людьми. Если поедешь со мной, я тебя с ними познакомлю. Среди них есть даже знатная женщина, которую недавно воскресили.
— Я ничего не знаю и не умею, буду вам обузой. Говорят, что во мне есть магия, но я её не хочу! Меня сюда отправили из-за неё!
— Не хочешь и не надо, — успокоил его шевалье. — Никто не заставит тебя заниматься магией. Ты ещё слишком мал, а когда подрастёшь, найдёшь себе дело по душе. Ну как? Молчишь, значит, согласен. Ты не ел пять дней? Тогда сразу нельзя наедаться. Тебя как зовут?
— Кирилл Матвеев. Кирилл — это имя.
— А я шевалье Робер Хазе. Если станешь моим сыном, назовут шевалье Кирилл Хазе! Личное имя у тебя красивое, а родовое слишком длинное. Пойдём закажем тебе кашу пожиже.
— Наш Робер нашёл себе сына, — успел сказать Клод тем, кто не слышал разговора. — Мальчишка хотел уморить себя голодом, а Робер уговорил его этого не делать. Не стоит его пока ни о чём расспрашивать.
— А вот и мы! — сказал шевалье, помогая ослабевшему мальчику сесть на высокую табуретку. — Представляю вам Кирилла. Он только что согласился продолжить мой род и завтра поедет с нами в столицу. Слуга! Принесите мальчику разваренной каши, и пусть в неё добавят мёда и молока. А теперь знакомься ты. У нас очень странная компания. Здесь почти все графы и бароны, а шевалье — один я.
— Я тоже шевалье, — признался Баум. — Маги редко называют дворянские титулы, особенно такие, как мой.
— Вы в самом деле маг? — уточнил Кирилл. — И колдовать можете?
— Колдуют только ведьмаки! — расхохотался Баум, — а я маг, хоть и небольшой силы. Барон Клод и его сестра сильнее меня.
— Не люблю магии, — насупился мальчик. — Меня из-за неё лишили семьи и запихнули сюда.
— Тогда садись рядом со мной, — сказала Леона. — Я хоть и графиня, но никакой магии у меня нет и никогда не было. Принесли твою кашу. Ешь, мы не будем мешать.
Все, кроме Робера, поднялись из-за столов и направились в свои комнаты. Так в их компании появился мальчишка-пришелец. По просьбе шевалье слуги хозяина поставили в комнату третью кровать, в которой приёмный сын крепко уснул. Шевалье ушёл к Мануэле, но скоро вернулся и спал в своей кровати рядом с Кириллом. Ночью Клода разбудил шум. Мальчик что-то говорил во сне на незнакомом языке, пока его не обнял Робер. После этого опять заснули и проснулись уже утром. Робер повёл Кирилла купаться, а потом вместе спустились в трапезный зал.
— Вчера у них не было такой суматохи, — сказал Баум, осматривая зал. — Садимся за эти два стола, как-нибудь уместимся.
Сегодня в зале сидело раза в три больше людей, и свободных столов почти не было. Многие, забыв о еде, что-то горячо обсуждали. Стоял такой шум, что было трудно разобрать, из-за чего весь этот сыр-бор.
— Скажите, любезный, у вас что-то случилось? — спросил Робер подбежавшего к ним подавальщика.
— Случилось, господин! — ответил слуга. — И ещё как случилось! Вчера утром наша графиня повезла свою дочку к императору, а сегодня на рассвете её нашли мёртвой! Побита вся охрана, а девочка исчезла! Не нашли и капитана её стражи графиню Хельгу. Теперь некоторые думают, что это она увезла девочку.
— А зачем Альма повезла Хайди императору? — спросила Мануэла. — Если я не ошибаюсь, девочке должно быть десять лет.
— Так и есть, — подтвердил слуга. — Только у нашей Хайди необычно много сил для женщины. Император собирает таких девочек, и их учат в его школе, вот графиня и повезла дочь. Рановато, конечно, но ей, наверное, самой понадобилось в столицу.
— А кто теперь правит графством?
— Брат графини Альвин. Заказывайте, господа, а то сегодня больно много людей, и мне влетит за задержку.
— Странно, — сказал Клод, когда слуга убежал выполнять заказ. — И здесь охотятся за способными к магии девочками. Даже пошли на разбойное нападение. Мануэла, а почему правит брат? У графини не было мужа?
— До моей смерти был, — ответила она, — Я не знаю, что у них случилось после. Я и Хайди видела проездом, когда ей ещё не было годика. Сходи узнай у хозяина, меня тоже интересует твой вопрос. Заодно спроси, часто ли шалят на тракте разбойники. Раньше их здесь не было.
Клод поднялся из-за стола и подошёл к хозяину заведения.
— Не скажете, много ли разбойных нападений на тракте? — поздоровавшись, спросил он. — У нас с собой женщины...
— У нас давно забыли о разбойниках. А почему вы спрашиваете? Не из-за нападения на нашу графиню? Так там были не разбойники. В её охране три десятка дружинников и Хельга Альтгард, которая сама стоит десятка бойцов! Разбойники не смогли бы их перебить даже из засады.
— А что случилось с мужем графини? Нам сказали, что графство взял на себя её брат.
— Отравила его какая-то сволочь два месяца назад, — нахмурился хозяин. — С тех пор всем заправляла графиня, а теперь их заменит её брат. У нашей Альмы не осталось других близких родичей.
Клод поблагодарил хозяина, вернулся за свой стол и рассказал об охране погибшей графини и отравлении её мужа.
— Всё плохо, — сказала Мануэла. — Завтракаем и уезжаем. Я хотела встретиться с Альмой, а не с её братцем, который всегда был изрядной сволочью. Не удивлюсь, если откроется, что он замешан в отравлении Леннара. Мы показывали на воротах грамоты, поэтому ему могут доложить о моём приезде. Нужно поторопиться с отъездом, а отдохнём где-нибудь в другом месте.
Глава 19
Никто не помешал им покинуть Брадбек и не попытался вернуть. Или новому графу не доложили, что его город проездом посетила дальняя родственница, или ему было не до Мануэлы. Крестьяне везли продукты на рынок с рассветом, поэтому сейчас их возов на тракте не было, а редкие встречные экипажи не мешали езде. Сплошные непролазные леса, окружавшие дорогу до Дежмана, после него начали понемногу мельчать. В дне пути от Брадбека в них стали появляться свободные от деревьев места, которые множились, сливаясь в луговины. Когда отдалились от города на два десятка лиг, сплошного леса уже не было, лишь отдельные рощи в степи.
Женщину заметил Эвальд. По всей видимости, она ползком добиралась из ближайшей рощи до дороги и умерла.
— Воительница, — сказал он, показывая Клоду рукой на её боевые браслеты. — А убили вот этим.
Он нагнулся и с усилием выдернул из спины арбалетный болт.
— Умерла недавно, — заметил Баум. — Смерть наступила от потери крови. Не та ли это Хельга, которая была капитаном у графини Альмы?
— Наверное, это она и есть, — сказала Мануэла. — Но я не видела её у Альмы. Девять лет назад капитаном был мужчина.
— Нападение произошло в трёх лигах отсюда, — прикинул Эвальд. — Я так думаю, потому что там до сих пор возятся люди графа. Но эта женщина не могла добраться оттуда с такой раной. Наверное, у неё был конь. Может, поискать?
— Только если недолго, — разрешила Мануэла. — Жаль, что она умерла! Эта Хельга должна была видеть нападавших, а теперь она уже ничего никому не скажет.
— Можно применить некромантию, — нерешительно предложил Баум. — Только вряд ли это что-то даст. Сохраняются только последние впечатления, а схватка была давно.
— А если оживить? — спросил Клод. — Она вроде не сильно попорчена. Жаль её — такая сильная и красивая женщина!
— Наверное, можно, — пожал плечами Баум. — Но с раной на оживление уйдёт прорва сил, мало у кого их хватит. Я не взялся бы, хотя соблазнительно получить такую в услужение.
— Почему в услужение? — не понял юноша.
— Мёртвых поднимают по-разному, — объяснил маг. — В таких случаях проще привязать чувством долга. Она и так будет привязана своим воскрешением, а это только усилит связь. Неужели хотите попробовать? Нам это может помешать в дороге.
— Попробуешь? — спросила Мануэла. — Если она что-то знает о похищении Хайди и самих похитителях, может, удастся выручить девочку. Нам тоже не лишне это знать. Скорее всего, её похитили для того же, для чего похищали твою сестру. Да и служба поднятой воительницы может принести немало пользы. Капитанами просто так не назначают, тем более женщин.
— Попробую! — решился Клод. — Только давайте отнесём её к роще, чтобы не было видно с дороги. Баум, покажите ваше заклинание, а то я его не знаю. На эту я не буду действовать любовью: хватит мне одной матери.
— Как же мы её повезём? — спросил Крис, который вместе с Робером поднял погибшую. — Она вся в крови и испачкает сидения. К тому же в карете девушки и мальчик.
— Скоро река, — ответила Мануэла. — У паромщиков её можно отмыть. А пока постелем на сидение шкуру из ящика, а всех из кареты пересадим на лошадей. Там останется только Клод. Несите к тем кустам. Я тоже схожу посмотреть. Интересно, как это выглядит со стороны.
— Пожалуй, я тоже схожу, — сказал Баум. — Сейчас такое редко увидишь. Я видел только два раза. Всё запомнили?
— Да, спасибо, — поблагодарил Клод. — Очень простая схема и только два потока. Думаю, что у меня получится. Что ей может понадобиться, кроме магии?
— Пока только вода, позже хорошо бы достать мёд. И нужно чем-нибудь перевязать рану. Пойду спрошу у наёмников, у них должна быть перевязка.
Через десять минут погибшую воительницу положили на траву неподалёку от края рощи. Эвальд всё ещё искал её коня, Леона осталась с мальчиком в карете под охраной наёмников, а остальные столпились возле убитой.
— Немного отойдите, а то будете мешать, — сказал Клод. — Не утерпела?
— Интересно же, — ответила сестра. — Может быть, и я когда-нибудь тоже кого-то оживлю!
Юноша опустился на колени, положил руки на плечи женщине и создал заклинание. Первые несколько минут ничего не менялось, а потом она открыла глаза. Дыхания пока не было, да и глаза напоминали две стекляшки и не мигали. Клод с час неподвижно сидел рядом с воскрешённой и питал её силой.
— Достаточно! — остановил его Баум, коснувшись рукой плеча. — Она уже дышит, а у вас почти не осталось сил. Робер, приподнимите ей голову и дайте воды. На первый раз хватит.
— Она выпила всю флягу, — сказал шевалье. — Пойду приготовлю карету и возьму что-нибудь её завернуть, чтобы было удобно нести и не извозиться в крови. Она сама сейчас вряд ли пойдёт.
— Раньше ночи не встанет, — подтвердил Баум. — А нести лучше на руках, а не так, как несли сюда.
Робер сбегал к карете и достал из ящика с вещами две уцелевшие волчьи шкуры. Была ещё шкура медведя, но её положили в самый низ, и он не стал из-за неё всё выкладывать.
— Быстро выходите из кареты, — сказал он Леоне и Кириллу. — Дальше поедете верхом, а здесь временно будет другая пассажирка.
— Я не умею верхом, — предупредил мальчик.
— Поедешь со мной, — успокоил его Робер. — Давайте вещи, которые на сидениях, я положу их в ящик.
Убрав всё с заднего сидения, шевалье постелил на него одну шкуру, а вторую взял с собой и опять бегом направился к оживлённой. Принесённую шкуру разослали на траве, а на неё Робер с помощью Криса положил женщину.
— У неё силы уходят на заживление раны и восстановление потерянной крови, — сказал Баум. — Я не смог сделать хорошую перевязку, поэтому несите осторожней.
Как ни старался Робер не запачкаться, но измарал рубашку в крови, когда вносил женщину в карету и укладывал на сидение. Но без шкуры он был бы в крови с ног до головы. Шкура же измаралась вся.
— Выбросьте вы её, — брезгливо сказала Мануэла. — И смойте пятна водой из фляги. Потом попробуете отстирать рубашку в реке, а в первом же городе купим другую. Смотрите, Эвальд всё-таки нашёл коня! Только почему он у него не в поводу?
— Потому что дурной конь! — зло сказал наёмник, когда ему задали этот вопрос. — Он не дался в руки, да ещё умудрился цапнуть, зараза! А когда мне это надоело и повернул назад, побежал следом. А как дела у вас?
