Крёстный клялся не только магией, но и кровью, — свечение, окружившее его при последних словах, было не золотисто-белым, как на моей свадьбе, а алым, но не менее красивым.
— Я беру тебя, Сириус Блек, в законные мужья. — Звонкий голос девушки разносился под древними сводами, ее глаза блестели. — Я обещаю быть верной тебе каждый раз, быть твоей опорой, как в счастье, так и в горе, в болезни и в здравии. Моя любовь останется с тобой навсегда до скончания моих дней на этой земле. Пусть магия и кровь будут свидетелями моих слов!
По щеке стоявшей рядом со мной Нимфадоры пробежала слезинка — девушка была искренне рада за свою подругу. Ее мать довольно улыбалась, глядя на брата, наконец-то нашедшего свое счастье.
Сириус взял с подушечки кольцо и медленно надел его на палец Алики. Секундой позже на его руке тоже красовался тонкий золотой ободок. Ремус, освободившийся от подушечки, взмахом палочки создал вокруг сочетавшихся браком рунный круг, идентичный находящемуся в подвале дома Блеков, — в дело вступала и родовая магия старинных семей.
— Властью, дарованной мне, — сияние вокруг Каллена было отблесками настоящей светлой магии, куда там Дамблдору с его потугами на роль светлого волшебника. — Объявляю вас мужем и женой.
Рунный круг полыхнул белым светом, скрывая от собравшихся слившихся в поцелуе мужчину и женщину. Оборотень и священник отступили от пылавшего круга, спустившись вниз, к гостям. Спустя минуту сияние угасло, последние отблески света стекали по одежде стоявших на возвышении Сириуса и Алики Блек.
— Счастья! — выкрикнул Ремус, вскидывая руку вверх, с его раскрытой ладони сорвался нематериальный фейерверк, взорвавшийся под высоким потолком, осыпав окружающих призрачными искрами.
— Счастья! — взмахнула рукой Флер рядом со мной.
Гости зашумели, если бы не чары дублирования пространства, сейчас здание аббатства светилось бы изнутри, словно в нем бушевал настоящий пожар, однако заклинания Фламеля и Цимуса надежно скрывали нас от взглядов маглов, а под сводами аббатства бушевал настоящий вихрь красок, впрочем, собравшиеся не теряли осторожности и использовали только те чары фейерверков, которые не могли повредить древние своды здания.
С сияющими глазами, крестный с женой спустились с возвышения, принимая поздравления сначала самых близких друзей, потом — остальных гостей. Однако многие из волшебников не стали подходить ближе, поскольку празднование должно было продолжиться уже в более узком кругу в доме Блеков, где уже был подготовлен бальный зал.
То тут то там зазвучали хлопки сработавших портключей, уносивших членов Альянса и немногочисленных людей из нейтральных семей, а также часть авроров на празднование в дом Блеков. Это было нормальным явлением, по причине сложившейся в стране обстановки, и никто даже и не думал предъявлять дому Блеков претензии за столь явную демонстрацию отношения к другим фракциям, однако же я видел, как гримаса неудовольствия исказила лицо Фаджа, не получившего приглашения на неофициальную часть церемонии.
— Лорд Поттер, — обратился ко мне Фламель, едва мы появились в бальном зале, в который превратился весь второй этаж дома Блеков, дополнительно до предела расширенный магией. — Предлагаю вам опробовать заклинание, разработкой которого я занимался последние несколько лет.
— Магия пространства? — С откровенным любопытством спросил я алхимика, поскольку благодаря регулярной переписке примерно представлял, чем сейчас занимаются в Европе нанятые тандемом Фламеля и Цимуса волшебники.
— Вокруг дома Блеков нет сада, — усмехнулся Фламель, покачивая своим посохом, — а вокруг Поттер-манора сад имеется, и он наверняка попадает в пределы заклятья Доверия. Вы — крестник лорда Блека, и вы одновременно лорд Поттер. Вы сможете проложить заклинание постоянного переноса между этими точками пространства.
— Почему именно я?
— Плести чары придется нам всем, однако доступ к пространству особняков должны будете предоставить вы и лорд Блек, иначе чары сработают только на границе защитных заклинаний.
— Тиби, — я щелкнул пальцами, и передо мной появился старейшина домовиков Поттер-манора. — Подготовь вино и закуски для гостей, возможно, скоро в саду появятся гости.
Эльф исчез, а мы с Фламелем, довольно улыбавшимся и с хрустом разминавшим пальцы, направились к Сириусу и Аврелию, точно так же, как я успел услышать по обрывку разговора, обрабатывавшему крестного.
— Это будет интересно, — рассмеялся крестный, обнимая за плечи Алику. — Но почему именно сейчас?
— Это будет прекрасной демонстрацией как наших с вами сил, — мягко улыбнулся Фламель, — так и демонстрацией того, что остались еще люди, кого беспокоит статут секретности и участь волшебников в случае его нарушения.
— Это разумный довод, — крестный достал палочку.
Использовав усиливающее голос заклинание, Сириус сообщил гостям, что гости из Франции продемонстрируют свой подарок немедленно. Мы вчетвером встали в круг, и Фламель протянул нам по листу пергамента.
— От вас потребуется произнести только начальные такты заклинания, — коротко остриженный ноготь алхимика чиркнул по пергаменту. — Это позволит нам начать объединение пространств особняков в единое целое, не повреждая защиты.
— И не получить ответный удар от защиты особняка, — усмехнулся Цимус.
— Начали, — дождавшись, когда мы просмотрим доставшуюся нам часть заклинания, отчеканил алхимик, стискивая посох.
Ощущение колоссальной силы затопило меня с головой. Собранная четырьмя фактически самыми могущественными волшебниками энергия хлынула в круг, наполняя создаваемое изощренными умами алхимика и темного мага заклинание. Цимус и Фламель, явно успевшие сработаться за последние годы, не читали свое творение вслух, большая часть их действий проводилась в молчании, и только паутина энергий перед нами на стене становилась все сложнее и ярче, светясь даже в видимом обычным зрением спектре.
Темный маг и алхимик взмахнули своими посохами, очерчивая большой полукруг, покрывшийся рябью, сквозь которую просвечивал сад и особняк, в котором многие гости с удивлением узнали Поттер-манор.
Раздались недоуменные восклицания, однако самые искусные волшебники, которых в зале присутствовало достаточно, уже сделали для себя вывод, что неизвестно как выживший Фламель и его коллега, достаточно мало известный в Англии, сумели произвести настоящий переворот в магической науке.
— Желающие после бала провести время в парке Поттер-манора могут пройти через этот портал, — усмехнулся Николас Фламель, утирая пот со лба.
Повинуясь жесту Сириуса Блека, зазвучала музыка, и первый танец принадлежал только одной паре.
— Моя леди, — Блек склонился в поклоне перед своей женой, приглашая её в круг.
— Мой лорд, — тонкая рука девушки казалась еще более хрупкой в большой руке волшебника, на лице Алики сияла чистая и искренняя улыбка, девушка выглядела прекрасной, как никогда.
Первый танец, по традиции принадлежавший хозяевам бала, начался. С тихим стуком каблуков Алики и шелестом её платья, пара вальсировала под музыку старого, но не утратившего своей прелести Штрауса. Блеки невольно приковывали к себе взгляды, лицо Сириуса смягчилось, из глаз словно бы пропал багровый огонек, появившийся после боя с Темным лордом, он с нежностью обнимал свою жену, уверенно ведя её в танце. А буквально лучившаяся счастьем Алика как никогда походила на ангела.
Со следующим танцем к хозяевам один за другим присоединялись гости, и в круг танцующих то и дело вступали новые пары.
— Госпожа моего сердца, — высокопарные слова сами сорвались с моего языка, настолько я был под впечатлением венчания крёстного, — окажите смиренному смертному милость, подарив ему танец.
— С радостью, — рассмеялась Флёр, увлекаемая мной в круг танцоров.
Музыка, поначалу плавная, всё ускорялась и вскоре бушевала, словно шторм, вовлекая в танец все больше людей. Где-то в зале скользил некогда неуклюжий наследник Лонгботтомов, прижимая к себе чуть сильнее, чем позволяли приличия, свою драгоценную невесту, мягко, с нечеловеческой грацией вальсировали Цимусы, четко и уверенно двигались отец и мать Флёр, тоже прибывшие на помолвку своих союзников. Музыка, подкрепленная магией старинного особняка, словно смывала с лиц собравшихся волшебников печать, наложенную войной, позволяя хотя бы на время забыть о том, что завтра, возможно, многим из них предстояло снова идти в бой.
Наконец музыкальный поток отпустил собравшихся и мы с Флёр отошли к одному из столиков, на котором стояли бокалы с шампанским и фрукты.
— Тебе не хватает только крыльев, чтобы быть ангелом, — честно сказал я, целуя девушку в лоб.
— Вы говорите мне такие слова, мой лорд, — Флёр играла роль жеманной светской дамы настолько достоверно, что я засмеялся.
— На этом празднике действительно можно отдыхать, — отозвался я, оглядывая гостей. — Тут собрались только те, кто является нашими союзниками, и не стоит ждать удара в спину, как в Хогвартсе.
— Да, — протянула Флёр. — В замке я чувствовала себя... неуютно. Даже при том, что я почти все время находилась либо рядом с тобой, либо рядом с профессором Флитвиком.
— Пойдем в парк? — я протянул девушке руку.
Подойдя к мерцавшей пленке портала, мы на мгновение остановились.
— Вперед, — задорно выкрикнула Флёр.
Странное, ни на что не похожее ощущение длинного-длинного шага, растянувшегося на десятки миль, — и мы уже шли среди деревьев парка, окружавшего Поттер-манор, а из окна башенки наблюдателя нам махнул рукой один из принесших присягу роду Поттеров волшебник.
— Кажется, сегодня маги получили новую надежду на то, что им будет куда отступить, если наш мир окажется раскрытым.
— Для этого предстоит создать то пространство, куда будет вести подобный портал, — тихо прошелестел голос Аврелия Цимуса, прошедшего в сад следом за нами. Его жена оглядывалась по сторонам, с любопытством рассматривая дом, в котором ранее еще не бывала.
— Насколько я понимаю, это еще предстоит, — откликнулся я, прижимая к себе Флёр.
— Ничего не заканчивается, лорд Поттер, — с непонятной грустью произнес темный маг. — После войны ничего не закончится.
Глава 61. Переворот.
Профессор Флитвик проснулся в пятницу совсем рано. По привычке осторожно просканировав комнату и только потом открыв глаза, Флитвик почувствовал странное волнение Хогвартса — готовилось что-то по-настоящему интересное. Что случится в этот день, он еще не знал, но то, что этот день не останется без серьезных изменений — было очевидным.
Взглянув на часы, Флитвик понял, что до завтрака еще больше двух часов, и он успеет тщательно подготовиться. Вытащив из шкафа ритуальные курильницы и разведя в них маленькие огоньки, Флитвик уселся в центре дымящегося круга, привычным усилием позволяя своему сознанию скользнуть куда-то в темноту, где скрывалось магическое сердце Хогвартса.
Невероятный, неописуемый словами каскад ощущений и своеобразных эмоций, испытываемых Хогвартсом, накатил на маленького профессора. Тоска по колыхавшей землю и эфир поступи великих Основателей, ушедших к следующему перерождению больше тысячи лет назад. Печаль о том, что в мире почти не осталось волшебников, сравнимых по силе с создателями Хогвартса, и некому теперь обновить сплетавшие суть древнего замка заклятия. Сдержанный гнев на Дамблдора, который оказался одним из худших директоров за десять веков. Молчаливая радость от того, что в замке обучается девушка, корни которой уходят к нечеловеческим расам, способная воспринять и изменять волшебство Хогвартса.
Лишь одного не сумел понять профессор, — что именно произойдет в этот день. В отличие от Трелони, которую Флитвик искренне считал шарлатанкой, и которая, по мнению профессора, сделала в своей жизни всего лишь одно предсказание, да и то в дурной компании, сам Филиус предпочитал не гадать, а спрашивать тех, кто способен дать ему гораздо более точный ответ — духов предков, магию Хогвартса. Впрочем, насчет истинности предсказания Трелони Флитвик последние годы изрядно сомневался, — в конце концов, Дамблдор успел зарекомендовать себя как величайший лжец Англии, переплюнув даже Локонса, а единственным свидетелем предсказания был именно хитрый директор. Так что было ли это пророчество, и каким оно было — вызывало серьезные сомнения.
Открыв глаза спустя полчаса после начала медитации, Флитвик наполнил свое тело и сознание звенящей бодростью — подарком Хогвартса. Резко взлетев с бамбукового коврика, профессор начал готовиться. Дым от свечей и курильниц стал еще гуще, сплетаясь в причудливые рунные комбинации и, повинуясь взмахам палочки профессора, оседал на его теле, создавая ритуальный рисунок без всякой кисточки — Флитвик не зря заслуженно носил титул грандмастера заклинаний, и краска в такой ситуации была ему не нужна.
Длинные волосы Флитвика буквально встали дыбом от пронизывавших их магических разрядов — настолько хорошо профессор себя не ощущал со времен давно позабытой бурной молодости, когда стал семикратным чемпионом магических дуэлей в Европе, а до того времени был известнейшим дебоширом и забиякой, не пропускавшим ни единой потасовки. На долю секунды Флитвик стал похожим на дикобраза, но волосы, повинуясь магии, стали сами заплетаться в сложную косу, а руки профессора только втыкали стальные и серебряные украшения-обереги в волосы, позволяя им оплетать вложения. На руки и пояс Флитвик подвесил слабо позвякивающие связки амулетов, большая часть из которых имела сугубо ритуальное значение в подземном мире гоблинов. Впрочем, среди них прятались и совершенно неотличимые от гоблинских по стилю, амулеты, созданные самим профессором, выполнявшие далеко не одну декоративную и ритуальную функции.
Закончив одеваться, Флитвик резким движением вбил в рукавную и ножную кобуры палочки — свою верную дуэльную и запасную, которой не пользовался ни разу за свою жизнь, но врожденная паранойя мастера заставляла носить ее на крайний случай.
До завтрака оставалось ровно полчаса, и Флитвик мягкой походкой, оглядываясь по сторонам, направился к Большому залу, поглаживая висевший на поясе кинжал, откованный им самим больше ста лет назад из серебра и таинственного металла, упавшего со звезд в день рождения профессора.
Большой зал встретил Флитвика привычным гомоном детских голосов, которые Филиус очень любил слушать в редкие минуты меланхолии. Общество невероятно молодых по сравнению с разменявшим первое столетие полугоблином детей благотворно сказывалось на эмоциях Флитвика. На центральном месте за профессорским столом уже вольготно расположился директор, благостно улыбаясь всем и незаметно читая мысли детей. Сунувшись при первом знакомстве в голову Флитвика, Дамблдор больше не рисковал этого делать, близко познакомившись с духами предков полугоблина.
