Теоретик

Мы шли с Воробьем, и разговаривали.

— И в чем тут заключается моя крутость?

— Сколько помню, только один человек ничего подписывать не стал. Один!

— И что с ним стало?

— Что с ним стало, говоришь? Ты лучше спроси, кем он сам стал.

— Ну и кем?

— Жмуриком, кем же еще? Хотя кто ему виноват? Освоился он немного, более менее приличную снарягу раздобыл, и куда-то себе направился. В полдне ходьбы отсюда его и нашли. Куда поперся, зачем — теперь уже и узнать не у кого. Стреляй! — вдруг истерично крикнул Леха, срывая с плеча потертый АКМС, и разражаясь длинной очередью.

Парочка каких-то местных летучих созданий внезапно возникла из кроны высокого дерева, чем-то напоминавшего пальму, и теперь стремительно пикировала прямо на нас. Волшебным образом возникший в моей руке револьвер дернулся дважды, а затем и еще раз. Палец не смог удержаться на спусковом крючке, когда мне удалось толком разглядеть бьющуюся у самых ног в предсмертной агонии пернатую тварь, настолько та выглядела устрашающе.

— Лихо ты их, — Леха смахнул рукавом со лба выступивший вероятно от испуга пот. — Два выстрела — и две простреленных башки! Силен! Как попасть-то сумел?

— По лучу.

— По какому еще лучу? — он посмотрел на мой Наган, который я все еще сжимал в руке.

Вероятно, пытаясь увидеть на нем лазерный целеуказатель. Откуда бы ему там взяться?

— Воображаемому.

— А-а-а, — протянул он, как будто смог понять, о чем именно идет речь. — Хотя третий раз мог бы и не стрелять — она уже дохлой дрыгалась.

— Не сдержался. Такое впечатление, что она в следующий миг в ногу мне вцепится.

— И вцепилась бы, будь еще живой. Видишь, какая у нее пасть! Крокодил позавидует. Или та же акула.

Воробей был прав. Если сами они особого удивления не вызывали — птица и птица: перья, крылья, хвост, то головы им как будто бы достались от другого существа. Лысые, с огромными глазами. Но больше всего удивления вызвал клюв. Длинный, с множеством зубов, которые даже на взгляд выглядели острыми как бритва.

— Не замай! — грозно крикнул Леха на одного из тех нескольких человек, которые прибежали на звуки выстрелов с оружием в руках. — Не твое.

— Да я и не думал, — ответил тот, но Лехе было уже не до него.

Он по очереди, не боясь испачкаться в крови, старательно ощупывал птицам брюхо. Так ощупывают кур-несушек, пытаясь обнаружить внутри яйцо.

— Есть! — непонятно чему обрадовался Леха. — И судя по всему, не маленькая.

— Что есть? Кто не маленькая? — полюбопытствовал я, глядя не столько на него, сколько на дерево: вдруг там еще эти уродцы притаились?

— Железа, — стоя на коленях, Леха резким движением ножа вскрыл одной из них живот.

Покопался немного внутри, и извлек на свет нечто напоминающее желчный пузырь. Такого же янтарного цвета, но куда больше в размерах.

— Повезло!— с чувством сказал он. После чего, подкинув нечто на ладони, добавил. — Видал я, конечно и покрупнее, но все равно повезло. Они у птеров раз на полсотни штук попадаются, а то и реже.

— У кого?

— У птеров. Сам же видишь, эти твари чем-то птеродактилей напоминают, отсюда и название. Вообще-то они стараются от людей как можно дальше держаться, но иногда на них находит. Хорошо хоть не на всех сразу, Так, Игорь, мы же типа напарники? — внезапно спросил он.

— Напарники, — не стал разочаровывать я Леху, не понимая, к чему он клонит.

— Значит, бабки пополам?

— Пополам, — мое согласие далось мне легко. В конце концов, не будь его, и опомнился бы в тот момент, когда этот птер в меня бы уже вгрызся.

— Ну и отлично! — обрадовался Леха. — Покупатель у меня есть,— заверил он. — И тот за эту железу нормальную цену даст. Сам ты и трети не выручишь.

— А что в ней такого ценного?

— В том, что она — основной ингредиент мази, которую шахтеры с руками отрывают. Сыро у них там, — Леха указал пальцем в землю, — и потому радикулит — обычное дело. А эта мазь исключительно помогает. Теперь понятно?

— Понятно, — и я мысленно поблагодарил себя, что все же смог отказаться от предложения Титова, как тот не настаивал.

Болеть радикулитом в мои планы не входило нисколько. Равно и покидать, как выяснилось, не совсем безопасный периметр поселения в одиночку. Причем с любым снаряжением, даже самым лучшим. По крайней мере, в ближайшее время.

— Сейчас завернем к этому человечку, скинем железу, ну а затем уже и пообедаем. С такой удачи мы и позволим себе сможем, — Леха звонко щелкнул пальцем по горлу. — Как ты, не против на грудь принять?

— Не против.

Кушать хотелось до спазм в животе. Откуда-то доносился запах жареного мяса, заставляющий меня раз за разом сглатывать слюну. Ну и выпить немного не помешает. Лучшего средства от стрессов еще не придумали. А он у меня уже второй день подряд. С той самой секунды, как очутился здесь.

Обратив внимание на мой едва ли не тоскливый взгляд, брошенный в сторону ближайшей забегаловки, где под открытым небом сидели за длинными столами и что-то ели люди, Леха сказал.

— Потерпи немного: как только железу пристроим, так сразу и поедим, — и буквально через несколько десятков шагов, которые мы прошли молча, добавил. — Ну вот и все, прибыли. Подожди пару минут, я быстро.

* * *

И действительно, Леха не заставил себя долго ждать.

— Нормальную цену дали, — первым долгом сообщил он. — Правда, за денежками просили чуть позже зайти. Но ты даже не сомневайся, все будет по-честному! Просто Семеныч не любит, когда к нему незнакомцев водят.

Не слишком-то он меня и убедил. Натура у меня такая: не верить никогда и никому. Но я промолчал.

— А пообедаем у одной моей знакомой, Марии. Готовит она вкусно, и берет недорого. Женщина — м-м-м! — простонал он, заодно поцеловав сложенные щепотью кончики пальцев. — Сказка, а не женщина! От женихов у нее отбоя нет, но блюдет себя, блюдет. Правда, непонятно, зачем и для кого.

— Кстати, что-то женщин у вас тут совсем немного, — поделился я своими наблюдениями.— Только нескольких и повстречали. Да и то все какие-то серенькие.

— Ты вечером по улице пройдись! Такие красавицы попадаются! А если в это время в "Кафе-Шантан" заглянуть!.. Днем действительно редко кого встретишь.

— А что такое "Кафе-Шантан"?

— Самое респектабельное заведение в Фартовом.

Слово "респектабельное" Леха произнес с запинкой. Но все же выговорил его с первого раза.

— Леха, а постирать где тут можно? — тряхнул я большим белым пакетом с многочисленными логотипами сетевого супермаркета.

— Вот Марию и попросим. Не забесплатно, конечно же. Думаю, она согласится: ей лишние деньги не помешают.

* * *

— Гляди, Машенька, я тебе нового клиента привел! — заявил Леха, едва мы вошли в лачугу, выглядевшую такой же временной постройкой, как и множество других.

После чего попытался поцеловать ее в щеку.

— Как будто бы я и раньше на их недостаток не жаловалась, — отмахнулась от него та, но взглянула на меня вполне доброжелательно.

Мария действительно выглядела замечательно. Этакая Кустодиевская женщина, возрастом лет тридцати пяти, с пышной, но ладной фигурой, и с приятным, даже красивым лицом. Которое совсем не портил длинный тонкий шрам на правой щеке, уходивший куда-то за ухо в пшеничного цвета волосы, собранные на макушке пучком.

— Что нас ждет на обед? — уже из-за стола, накрытого яркой цветастой клеенкой, куда по-хозяйски успел усесться, поинтересовался Леха.

— Борщ, — ответила ему Мария. — И еще жаркое из кабанятины. Мясо свеженькое, утром на рынке взяла. Будете?— обратилась она ко мне.

— Конечно, буду! — с энтузиазмом ответил я, взглядом ища: где бы помыть руки?

Мария его истолковала правильно.

— Вон в ту дверь пройдите, во внутренний дворик. Рукомойник там.

Он действительно там имелся. Самый обычный, из дюралюминия. "Крылатого металла", как его еще называют, поскольку при появлении дюралюминия началась новая эпоха в самолетостроении.

Дворик оказался крохотным. И практически полностью закрыт от палящих лучей местного светила тентом, представляющим собой огромный баннер, рекламирующий фирму-продавца фаянсовой сантехники.

"Странное дело, — моя руки, размышлял я. — Создается такое впечатление, что, когда здесь объявились люди, этот мир уже представлял собой огромную помойку. Ну не с собой же они все это сюда принесли? Хотя чего удивительного: люди здесь подобрались отнюдь не цвет общества, насколько мне удалось понять. Впрочем, и я от них ничем не отличаюсь".

* * *

Борщ оказался восхитительным. И дело даже не в том, что за последние двое суток мне только и удалось, что перекусить банкой говяжьей тушенки, выменянной на местном блошином рынке на часы. Вещь, как мне тогда казалось, в этом мире абсолютно бесполезную, поскольку период обращения планеты вокруг светила, занимал куда больше времени, чем у Земли. Примерно на треть.

Леха не солгал: готовить Мария умела. Борщ был наваристым, мяса хватало, и даже то, что капусту в нем заменило какое-то местное растение, а свекла отсутствовала вовсе, на его вкус нисколько не повлияло. Картошка была, пусть и с легким непонятным привкусом, нисколько не противным, и даже в чем-то пикантным.

Глядя на Марию, без труда можно было понять: ей не терпится о чем-то спросить, но она ждет, пока я поем. Какой он будет, вопрос, тоже не представляло труда догадаться: как там, на Земле? Это интересовало всех без исключения, как только они признавали во мне новичка. Что изменилось? Какие новости? Что вообще говорят и пишут?

А что там может быть нового, на Земле? Там все, как и всегда. Часть людей упрямо продолжают верить в чудо. Только чудеса у всех разные. Кому-то верится, что однажды придет такой правитель, который и решит все его проблемы. Решит в одночасье, всего-то издав десяток-другой нужных законов. Кто-то надеется обмануть судьбу и все пытается вытащить счастливый лотерейный билетик, в чем бы тот ни заключался. Кое-кто — прогнуть мир под себя.

Есть и другие, которые отчетливо понимают, что, как поется в одной известной песенке, мир действительно прогнется под каждым. Но прогнется только однажды и всего-то на двухметровую глубину. И потому они принимают мир таким, каков он есть, и лишь старательно пытаются в него вписаться. Такие люди и становятся самыми успешными. Правда, все имеет свою цену, и в связи с этим им приходится поступаться своими убеждениями, идеалами, а зачастую и совестью.

Есть и еще категория людей, которая и в чудеса не верит, и нагибать мир даже не пытается, и поступаться убеждениями категорически не желает. Смею надеяться, именно к ней я и отношусь. Вот так и живем. И еще долго так будем жить. А может, и всегда.

* * *

— Спасибо, Мария! — поднимаясь из-за стола, с чувством произнес я. — Действительно очень вкусно!

Третья тарелка борща явно была лишней и ради нее мне пришлось отказаться от жаркого, но он того стоил. Теперь в голове крутилась единственная мысль: где бы прилечь?

— Может, поспите в теньке? — видя мое состояние, предложила хозяйка.— Там, во дворике, топчан есть. На него и ложитесь.

— Прилягу, — только и оставалось, что кивнуть мне, тщетно пытавшемуся перебороть зевоту.

* * *

— Ну и горазд же ты спать! — орал мне на самое ухо Леха. — Вечер уже!

Я поморщился: ну что за манера все время разговаривать криком?

— Вставай, тебя серьезные люди желают увидеть. Давай быстрее, пока не передумали.

— Так уж и серьезные?

— Сам Грек!

— А это еще кто? — поинтересовался я, одновременно засовывая ноги в берцы. — Местный руль?

— Нет, рулит здесь другой, Шаховской Сергей Вениаминович, все его Шахом называют. Но Грек тоже далеко не пустое место. Так что тебе стоит поторопиться. И вот еще что, Игорь, может, все-таки штаны с курткой наденешь?

После моей удачной стрельбы по птерам, Леха начал относиться ко мне с куда большим уважением. Вернее, не так. Если раньше в нем то и дело проскальзывала снисходительность, то теперь все было иначе.

— И так сойдет.

— Ну как знаешь. Хотя Мария и выстирать твои вещи успела, и даже высушить. Она — та хозяюшка! Несмотря на то, что еще и красавица. Редкое сочетание у женщин — у одной на миллион!

Леха старательно делал вид, что не замечает саму Марию, которая стояла в нескольких шагах за его спиной, выглядывая из дверей лачуги.

— Можете надевать, — подтвердила Мария, взглянув на Леху с легкой усмешкой. — А если не слишком торопитесь, давайте, я вас еще и ужином накормлю.

Марии явно хотелось поболтать со свежим человеком, но Леха был неумолим.

— Торопимся, — сказал он, несомненно раздосадованный тем, что его изысканный комплимент не достиг цели. — Грек ждать не любит.

— Так что там с железой? Деньги за нее отдали? — Следовало бы оплатить хлопоты хозяйки. А заодно и обед. Или наоборот.

— Отдали! Попробовали бы не отдать!— Леха напустил на себя грозный вид, явно рисуясь перед женщиной.

На этот раз усмехнулись мы оба: в тот момент он действительно походил на взъерошенного воробья, и становилось понятно, откуда у него взялась такая кличка. Но не на человека, тянуть которому с долгами, чревато серьезными последствиями. Я внутри себя, а Мария своей улыбки скрывать не стала.

Меняя шорты на штаны, мне пришлось указать ему глазами на отвернувшуюся хозяйку: отдавай мою долю, пора расплачиваться. В ответ он сделал успокаивающий жест: не волнуйся: все, мол, в ажуре.

— Ну вот, совсем другое дело! — заявил Леха, оценивающе разглядывая меня со всех сторон. — Точно в армии не служил?

— Точно.

— А сидит как надо!

— Фигура стандартная.

— Разгрузку в двух местах подштопать бы не помешало, — сказала Мария. — Немного не успела.

— Я потом сам заштопаю. И спасибо вам за все!

— Приходите еще, — донеслось уже в спину. — Нормальному человеку здесь всегда рады.

На этот раз пришла пора ухмыльнуться самому Лехе: где их тут найдешь, нормальных людей, в этом мире?

* * *

— Вот, держи, твоя доля, — и он сыпанул мне в ладонь горстку металлических прямоугольников величиной с ноготь большого пальца. — Получилось по шестнадцать пикселей. Но тут одиннадцать. Считай сам: по три пикселя с каждого за обед, и два за стирку с тебя лично.

— Чего?!

— И вовсе даже недорого! — возмутился Леха. По-моему, он даже немного обиделся. — Ты что думаешь, здесь дешевле похарчиться найдешь? Сейчас! Да еще чтобы так вкусно. Вкусно ведь?

— Вкусно. Только я не об этом.

— А о чем тогда?

— Как ты их назвал?

— Пиксели. Деньги здешние. Их все так называют.

Я скептически взглянул на свою ладонь. Если бы пиксели действительно были такого размера!.. Хотя, возможно, местный жаргон. Как называют на Земле деньги бабками, например. Интересно только, почему? Из-за их формы? Этакие шестиугольники. Но, по-моему, пиксели и круглыми тоже бывают. Хотя бог бы с этим, сейчас куда важнее другое.

— Леха, Грек — это кто?

— Я же тебе сказал — один серьезный человек. Говорят, он из спецуры, затем в ЧВК какую-то немаленькую должность занимал. А здесь у него своя команда.