Чёрный Британский Лисец и канонные реалии

От автора

На Фикбуке мне попалась забавная заявка: (ладно уж, уберу, но тем не менее импульс всё равно был оттуда). Её автор хочет макнуть крутого фанонного Гарри как можно глубже в дерьмо.

Дано: "Еще вчера он был Наследником древнейшего и благородного рода Поттеров, славящихся своими высококачественными артефактами. Его магическое ядро достигло небывалой мощи уже к одиннадцати годам, он успел освоить трансгрессию, невербальные заклинания, изготовление волшебных палочек, приручение магических существ и заручился непреложными обетами и долгами жизни от всех разумных рас Британии. Пятьдесят семь Родовых ритуалов он провёл, после каждого второго валясь от изнеможения. Сто девять тайных замыслов Альбуса Дамблдора он раскрыл вместе со своими верными друзьями — наследниками родов Блэк и Малфой."

Нужно: чтобы этот Гарольд вёл себя ещё тупее, чем канонный мальчик из-под лестницы. Заметьте, он давно уже взрослый — чтобы совершить всё вышеперечисленное, помимо прочего, нужно до фига времени.

Автор заявки всерьёз считает, что такой вот фанонный крутец будет вести себя как тупое ссыкло. А ведь подобный Гарри практически везде (неважно, насколько это удаётся конкретным авторам, главное — замысел, потому что у нас тут обобщение) идёт под тегом "умный и сильный Гарри".

На самом деле умный и сильный, умудрённый жизненным опытом Гарри, совершивший все эти достижения, порвёт канон, как Тузик грелку.

Данный фик как раз об этом, поэтому он не по заявке, а в оппозицию к ней. Но чтобы стало понятно, откуда взялся сюжет, сослаться на неё нужно.

1. Подарочек на юбилей

Гарольд проснулся.

Да-да, тот самый лорд Гарольд Альнаир Игнотус Джеймс Поттер-Гриффиндор-Слизерин-Певерелл, величайший волшебник современности, четырежды кавалер ордена Мерлина первой степени, председатель Визенгамота, председатель Международной Конфедерации Магов, победитель Волдеморта и Дамблдора, почётный член всех разумных рас Британии, включая великанов, кентавров и вампиров, владелец Даров Смерти, изобретатель безблевотной аппарации и высшего зелья Мирдружбажвачка.

Тот самый, которому в Британии дали прозвище "Чёрный Лисец", а за проливом ещё добавили "Британский". Было приятно, что сначала его так назвали враги — а там и друзья подхватили.

Тот самый, гарем которого состоял из леди Джиневры, урожденной Уизли, леди Гермионы, урожденной Грейнджер, леди Персефоны, урожденной Паркинсон, леди Дафны, урожденной Гринграсс, леди Флер, урожденной Делакур, леди Полумны, урожденной Лавгуд и леди Чжоу, урожденной Чанг.

Проснулся он после собственного пятидесятилетнего юбилея, который отмечали в Большом банкетном зале Министерства. Гостей был полон зал, собралась вся деловая Британия и вдобавок представители всех европейских стран.

Официальное начало прошло как положено, затем был банкет, а после закрытия празднества юбиляр с друзьями аппарировали к Долохову-младшему, тот единственный из них был еще не женат.

Гарольд вспомнил, что там было, и передумал открывать глаза. Он только крепче зажмурился.

Теперь ему лучше не показываться перед своим гаремом с неделю. Нет, с месяц. Убьют. Но сначала изнасилуют весь мозг и все уши, лучше бы сразу убили.

Но эта милая мисс Шафик... Лорелея... и что теперь делать? Мало ли, что это она висла на нём целый вечер, а не он на ней — но ей же всего девятнадцать и она чистокровная в чёрт знает каком поколении. Теперь он, как честный мужчина, обязан пополнить ею свой гарем, или общество его не поймёт. И вот так каждый раз...

Гарольд тяжко вздохнул и стал вспоминать подробности гулянки у Долохова. В целом всё было очень даже неплохо — поздравляли, пили на брудершафт и до дна на счёт, были тосты, куча подарков и пожеланий долгой и приятной жизни. "Чтобы елось и пилось, чтоб хотелось и моглось". Эх-х...

Что у него было с Лорелеей, кроме поцелуев, он не помнит. А неважно, всё равно не дадут выкрутиться. Куда бы свалить, найдут ведь у Долохова, Гермиона умная, она мгновенно вычислит, куда они компанией смылись. В Британии точно найдёт — может, податься на континент, скажем, в Германию? Франция слишком близко, рукой подать, да и тёща там проживает. Одна из тёщ.

Голова почему-то не болела, а ведь он был не в том состоянии, чтобы выпросить у хозяина антипохмельное зелье. Хотя нет, сам он как раз был еще ничего, это Долохов-младший был в состоянии нестояния.

Так, пора уже вставать и делать ноги в Германию, пока не нашли. Страшно даже подумать, что будет, если вдруг попадёшься жёнам под горячую руку.

Собравшись с духом, Гарольд открыл глаза.

Темно. Невольно вспомнились слова Драко: как у Забини в жопе. Гарольд не проверял, он поверил Малфою на слово — похоже, вот так оно и выглядит.

И всё перед глазами расплывается — при том, что он чувствовал себя совершенно трезвым. И почему-то полезли воспоминания — старые, очень старые, к которым он не возвращался десятилетиями. В глубоком раннем детстве, когда он был еще не лордом Певереллом, а просто маленьким сиротой, которого регулярно избивали до полусмерти и вместо лекарской помощи бросали в чулан под лестницу, что-то такое похожее с ним было. Расплывчатое пространство, тёмное и тесное, а если протянуть руку, на табуретке рядом с матрасом будут очки...

Гарольд протянул руку — тощую, слабую детскую ручонку — и, к своему ужасу, нащупал на табуретке очки. В очках он увидел, что да, над головой у него лестница.

Обратно в детство? Но как?!

Зрение он исправил задолго до Хогвартса, в Певерелл-гарде. Всего один ритуальчик с помощью домовика, совершенно пустяковый по сравнению с тем, что ему приходилось ритуалить потом. Гарольд, тогда еще Гарри, попал в Певерелл-гард на своё семилетие, когда чуть не умер после очередного избиения. Тогда его спасла Предвечная или, по-простому, Смерть.

И тут ему кое-что вспомнилось.

На гулянке у Долохова настал момент, когда Гарольд допился до того, что его прошибло на грусть, сентиментальность и самосожаление. Обронив скупую мужскую слезу в стопарик с ромом, он горько вздохнул и подумал — вот за что ему это всё, а? Вечно расхлёбывать человеческую дурь в МКМ и Визенгамоте, вечно юлить между политическими фракциями, которые все хотят противоположного и каждая — странного, вечно полоскать мозги обывателям, которые хотят всего и сразу, вечно угождать своему гарему, которому всё равно никак не угодишь...

— Даже ты, Предвечная, от меня отвернулась, — печально посетовал он про себя. — Уж на что я твой потомок, а ты хоть бы раз обо мне вспомнила? Даже на мои пятьдесят, и то подарочка не сделала...

И, огорчённый до глубины души, как только могут огорчаться в дупель пьяные люди, он осушил стопарик до дна. Пока Гарольд искал это самое дно, в его мозгу послышалось хихиканье, а затем слова:

— Уговорил, потомок. Будет тебе подарочек на юбилей.

И чего только спьяну не померещится, подумалось ему тогда. А тут, оказывается, вон чего. Ну, удружила, Предвечная...

Хихиканье снова отчётливо раздалось в его мозгу.

— Ох уж эти высшие сущности, они и в наказаниях не мелочатся, — тоскливо подумал Гарольд. — Ну прости, Предвечная, пьяный был. И вообще я человек, а значит, ничто человеческое мне не чуждо. В том числе и неблагодарность, увы.

— Что ты хотел, потомок, то и получил, — отозвался потусторонний шепоток. — Здесь у тебя нет ни МКМ, ни Визенгамота, ни гарема, ни прежней силы, хотя сам мир, ладно уж, попроще и помягче. Зато с тобой остался твой опыт, твои знания и навыки — а теперь давай, потомок, сам.

"Гарема нет!" — расцвёл Гарольд, теперь уже Гарри, уставившись в лестницу, заменявшую каморке потолок. — "В Германию бежать не надо, а остальное переживём".

Судя по оговорке Предвечной, он не в своём детстве, а в другом мире, их еще называют параллельными. Ну хоть что-то. Гарольд осмотрел свои руки-ноги, прикинул свой рост на матрасе. Похоже, здесь его не бьют — синяков почти нет и все кости целы — а выглядит он примерно на девять лет. Предвечная обиделась — значит, Певерелл-гард она здесь не подарит, а сам он — задохлик из-под лестницы. Да уж, здесь он не грозный Лисец, а так, мелкий лисюк.

Но ничего, он еще побарахтается. Чёрный Британский Лисец еще придёт по ваши души!

2. Здравствуй, школа, первый год

Гарольд машинально колданул Темпус, невербальный и беспалочковый, на одной концентрации. Простейшее заклинание, почти не затратное, это как у маглов посмотреть на часы. К его бесконечному изумлению, эта крохотная процедура почти исчерпала его магию, на долю секунды высветив время, тут же погасшее от недостатка подпитки. Сам Гарольд в изнеможении откинулся на матрас.

Ладно, он тут не Певерелл. Может, даже и не Гриффиндор. Но раз он у Дурслей, он должен быть Поттером! Сыном и наследником Джеймса Поттера, чистокровного, потомственного мага-артефактора, от его магической супруги Лилиан Слизерин, чистокровной, из-за жизненных пертурбаций ставшей Эванс по приёмным родителям. Почему её удочерили, имея малолетнюю родную дочь, и носились с ней больше, чем с родной? Так магия же.

Он сосредоточился и внутренним взглядом стал просматривать своё тело. Подарок Предвечной, этот навык не зависел от тела — однажды освоив, им можно было пользоваться даже в бестелесной форме. Не в самый лучший свой час, но однажды Гарольду пришлось проверить это на себе. Вот и сейчас навык не подвёл, продемонстрировав безрадостную картину.

Вместо родного, давно знакомого, прекрасно развитого магического ядра в его теле обнаружилась тонкая паутина еле-еле заметных канальцев без малейшего признака накопительных магических образований. Удивительно, как он, при таких задатках, этот Темпус вообще из себя выжал.

Гарольд в отчаянии схватился за голову. Он — грязнокровка?!!

Как такое может быть, при таких родителях?

Или это здесь чистокровные такие? А хотя бы палочками они могут колдовать? Или тут вообще одни сквибы?

Он был так потрясён, что оставил этот факт на потом. Сейчас это не укладывалось у него в голове. По Темпусу успелось заметить, что сейчас раннее утро и ему очень скоро придётся вылезать из чулана, поэтому Гарольд переключился на память нового тельца. О прежней душе этого тельца он не задумывался — Предвечная разберётся.

Ну что тут можно было сказать? Память — была. Никаких знаний, кроме бытовых, всего ровно настолько, чтобы не попасть впросак. Только чтобы знать, что где находится, куда за чем идти, отличить знакомых от незнакомых. Уже кое-что, могло бы не быть и этого. Главное, не кукситься, а то неизвестно, куда ещё Предвечная забросит.

В мозгу послышалось тихое злорадное хихиканье. "Знаю, виноват," — мысленно откликнулся он.

По сравнению с прежними Дурслями эти были добрыми. Правда, ребёнок обижался на них, но это были его проблемы — а нечего завидовать толстому балованому Дадли, самого Гарольда и в Певерелл-гарде вот нисколечко не баловали. Гарри здесь не били, почти не морили голодом и изрядно побаивались. Гарольд взял себе на заметку проверить, какие у этих Дурслей ментальные закладки от Дамблдора, чтобы знать, чего от них ожидать. Когда Предвечная рассказала ему, какие стояли у тех Дурслей, трудно было не ужаснуться.

Пока он копался в воспоминаниях Гарри, наступило утро. В коридоре послышались приближающиеся шаги, скрипнула отодвигаемая задвижка.

Оп-па! Он, оказывается, сидел взаперти!

— Вылезай, мальчишка, — скомандовала Петуния. — Быстро умывайся и иди пожарь бекон.

Гарольд поспешил в санузел, где обнаружил у себя на лбу тот самый шрам. Там, в прежней жизни — он горестно вздохнул, поймав себя на слове "прежней" — Предвечная сразу же убрала содержимое шрама, оставив только видимость, а здесь ему наверняка такого счастья не дождаться. И как он мог забыть, скольким обязан своей покровительнице? Какая же всё-таки неблагодарная скотина — человек.

— Ты скоро там? — Петуния постучала в дверь.

— Сейчас, тётя!

По-быстрому сделав свои дела, Гарольд помчался в кухню. Там он вдруг обнаружил, что совсем не умеет стряпать.

Откуда бы ему этому научиться? От тех Дурслей его забрали слишком рано, в Певерелл-гарде для него готовили домовики, в Хогвартсе учеников кормили, а после школы у него были дела поважнее. Да и денег всегда хватало, чтобы не думать о стряпне.

Пришлось положиться на память Гарри, который, пусть и кое-как, но стряпать умел. Вот-вот должен был проснуться Вернон, поэтому Петуния коршуном кружила по кухне, выставляя на стол приборы, нарезая салат и заодно присматривая за племянником.

— Ты что там копаешься? Сковородку первый раз увидел?

Подивившись проницательности тётки, Гарольд нарезал бекон на сковороду и поставил её на газ. Нежно-розовые ломти зашкворчали, по кухне распространился вкуснейший аромат. Замечтавшись, как он будет есть это, Гарольд забыл перевернуть бекон, и только когда к аромату примешались горелые нотки, он спохватился и кинулся переворачивать ломти.

— Ты что тут натворил, я тебя спрашиваю? — раздалось за его спиной. — Ты опять не убавил газ?

Нахмуренная Петуния довольно-таки небрежно отодвинула его от плиты и стала придирчиво разглядывать слегка пересушенный бекон. Гарольд тоже уставился на своё изделие точно таким же придирчивым, оценивающим взглядом. И чего бухтит, вполне такие смачные поджарки получились. Для первого раза так и вообще шедевры.

— Мальчишка! Сколько раз тебе говорить, что Вернон не любит такой жёсткий бекон! — её тон был крайне резким и раздражённым. — Свой завтрак ты не заслужил, так и знай!

— Не переживайте так, тётя Петуния! — Гарольд посмотрел на неё жалобным взглядом описавшегося щенка. — Я немедленно этот бекон съем, а для вас новый поджарю — вот увидите, даже кофе не успеет остынуть!

Он полюбовался вытаращенными глазами Петунии, увернулся от её подзатыльника, цапнул со сковороды самый большой кусок бекона и выбежал из кухни. Ха, это она квиддичному ловцу захотела подзатыльник дать. Размечталась!

Огнедышащий бекон жёг пальцы. Гарольд на бегу перекидывал его из руки в руку, чтобы не обжечься. Забежав за угол дома, он с наслаждением съел свою добычу — вот и чудненько, а салатик пусть едят сами.

Выждав немного, он пошёл обратно принимать наказание. Теперь, поевши, можно и нотации послушать. Вернон и Дадли уже сели за стол, Петуния грозно посмотрела на племянника, но не стала скандалить, чтобы не мешать завтраку домочадцев. Впереди у неё был целый день.

— Дадли, принеси почту, — сказал Вернон, обнаруживший, что ему не хватает газеты к кофе.

— Вон пусть этот принесёт, — ответил Дадли обиженно-капризным тоном, которым, если верить памяти Гарри, разговаривал практически всегда.

— Мальчишка, принеси почту. — Вернон хмуро глянул на Гарольда в дверях. Тот прикинул, что сейчас ему лучше быть послушным, и помчался к почтовому ящику.

Так... газета, открытка, письмо, ещё письмо — а это что?

Третье письмо было из Хогвартса, в таких конвертах рассылали приглашения первокурсникам. Гарольд не мог этого не знать, всё-таки детей от семи жён у него было много, и даже внуки уже пошли, хотя не доросли еще до Хогвартса. Значит, сейчас ему было не девять лет, как он подумал, а одиннадцать. Хмыкнув над адресной строчкой "чулан под лестницей", он понёс корреспонденцию Дурслям. Он — ребёнок, значит, письмо нужно отдать им.

— Вот... письма... — Гарольд аккуратно выложил почту на стол, хогвартским письмом кверху.

Вернон остолбенело замер, уставившись на огромный конверт из желтоватой пергаментной бумаги, с адресом, написанным изумрудными чернилами. Такие полнокровные люди не бледнеют от шока, поэтому он побурел. Вот Петуния, та побледнела до предобморочного состояния.

— В-вернон... ЭТИ... — выговорила она, стуча зубами. — Ад-дрес... "ч-чулан"...

Тот находился в неменьшем ужасе.

— З-за нами следят? — пробормотал он.

— И что же нам делать, Вернон? Написать, что мы не хотим?

— Вас туда и не приглашают, — вмешался Гарольд. — Это меня туда приглашают.

— Никуда ты не поедешь, мальчишка!

— Неужели я вам так дорог, что вы и дня без меня прожить не можете? Я тронут, дорогие родственники.

— Когда тебя подбросили нам, мы поклялись, что избавим тебя от этой ненормальности, — выплюнул Вернон.

— По сравнению с тем, что должно быть, я почти нормальный, — с невольной горечью сказал Гарольд, вспомнив состояние своей магии. — Надеюсь, это не из-за вас, или вам сильно не повезло.

— Что ты нам сделаешь, мальчишка... — фыркнул Вернон, скрывая под пренебрежением страх.

— Даже нормальные люди находят, что сделать другим нормальным людям, если те им навредили. Я вам что, тут очень нужен? Отправьте меня в эту школу, и вы не увидите меня до следующего лета.

— Откуда ты знаешь, что это из школы?! — вскинулась Петуния.

Подумав, что они всё равно не могут отследить все контакты шебутного мальчишки, Гарольд заявил:

— Птичка на хвосте принесла. Совой называется.

— Так ты всё знал? — ужаснулась она.

— Всего никто не знает, — глубокомысленно ответил Гарольд. — Но про Хогвартс я знаю.

— Никуда ты не поедешь! — Вернон упрямо ощетинил усы. — Тебя подбросили нам, поэтому будет по-нашему.

— Ну как хотите, дорогие родственники. — Гарольд как-то и не сомневался, что ЭТИ не позволят ему здесь остаться. Даже если он сам будет против, силком уволокут. — Хотите себе проблем — продолжайте упираться.

— Что-то ты больно храбрый стал, — пробормотал Вернон. — Немедленно иди в чулан!

— Сейчас, разбежался. Дядя, вы правда хотите, чтобы ЭТИ нашли меня запертым у вас в чулане?

— Пошёл вон!!! — рявкнул Вернон на племянника, с усилием разрывая злосчастное письмо. Тот хмыкнул, пожал плечами и умчался на улицу.

3. Груда писем и одна записка

Помотавшись по окрестностям Литл-Уингинга, Гарольд обнаружил, что его новое тельце не настолько плохо, как показалось сначала. Тощенькое, но гибкое, ловкое и выносливое, здоровое и непокалеченное вдобавок — хоть сейчас садись на метлу и играй ловцом. В этом возрасте сам Гарольд был развит лучше, в основном за счёт фехтования и танцев. Но здесь было не похоже, что эти навыки были хоть сколько-нибудь востребованы. Пока всё свидетельствовало об обратном.

Он сильно проголодался, а для еды, как ни крути, нужно было возвращаться к Дурслям. Суровая необходимость питаться требовала наведения мостов.

— Добрый день, тётя, — приветствовал он Петунию, потому что было уже далеко за полдень. — Что-то я упустил спросить — а ЭТИ платят вам на моё содержание?

Петуния была явно не в своей тарелке, но вопрос подопечного зацепил её за живое и вернул в привычное расположение духа.

— Если бы платили! — возмущённо воскликнула она. — Но нет, ребёнка подкинули, а деньги, значит, у нас на деревьях должны расти?! А ведь нынче ребёнка совсем недёшево вырастить! Ни пенса, ни единого пенса мы от них не получили, и сами они пропали, пока не пришло вот ЭТО!

Она резко ткнула пальцем на камин, в котором, видимо, были сожжены обрывки письма.

— Ладно, тогда отработаю, — примирительно сказал Гарольд, недавний обладатель гарема, бывший на полпути к пониманию женской натуры. — Что нужно сделать по дому, тётя Петуния?

Петуния изумлённо уставилась на него. И было от чего, в воспоминаниях Гарри не встречалось ничего похожего.

— Цветник перед домом нужно прополоть, я еще утром тебе сказать хотела, — ответила она, опомнившись. — После позавчерашнего дождя сорняки опять везде повылазили, а если их вовремя не повыдергать, от них совсем не избавишься. Да с корнями тащи, а не верхушки отщипывай!

— Будет сделано, тётя Петуния. — Гарольд развернулся, чтобы пойти на клумбы, но она окликнула его:

— Поешь сначала, там суп и котлета, найдёшь в холодильнике.

С прополкой у Гарольда было получше, чем со стряпнёй — уход за растениями углублённо преподавали в Хогвартсе. Вечером Петуния приняла его работу и осталась довольна. Сам он особо и не устал, сказывалась привычка тельца к подобного рода деятельности. Ужин прошёл мирно, а затем Гарольда переселили в маленькую комнату на втором этаже, где до этого был склад сломанных игрушек Дадли.

На следующий день снова появились письма. Три штуки. И это было началом спам-атаки, усиливающейся с каждым днём. Другой бы давно уже сдался и отдал письма нахлебнику, но стойкий мужик Вернон продолжал отслеживать и уничтожать их. Гарольд подумал, что это наверняка включились Дамблдоровы закладки, и аккуратно посканировал сознание Вернона, пока тот читал вечерний "Таймс".

Никаких закладок не было и в помине. То ли Вернон сам по себе был такой чугунный лоб стальные яйца, то ли ментальной квалификации Гарольда не хватило для обнаружения работы здешнего Дамблдора. Сам Гарольд был крепким середнячком-легилиментом, но не асом, поэтому склонялся ко второму, хотя не исключал и первого. Всё-таки за время его бурной пятидесятилетней жизни ему встречались и не такие упёртые болваны, как этот Вернон.

Когда в гостиную прибыло полсотни писем, вывалившись из камина, нервы Вернона не выдержали. Он посадил семью в машину и пустился в бегство через всю Британию.

— Тётя Петуния, а вы рассказывали дяде про аппарацию? — шепнул ей украдкой Гарольд, когда они грузили вещи в поездку.

— Молчи уж... — шикнула она на него.

ЭТИ вели их по всему маршруту. А как ещё объяснить сотню писем для Гарри в гостинице, в которой они заночевали? И только когда Вернон завёз семью на морской скалистый остров с хибаркой на самой верхотуре, для чего потребовалось арендовать лодку, он с удовлетворением воскликнул:

— Вот! Я нашёл идеальное место!

Петуния с Гарольдом страдальчески переглянулись, словно двое заговорщиков. Хибарка была дырявая, погодка ожидалась штормовая — по всему выходило, что ночка им предстояла весёленькая.

И это они еще не знали, насколько.

Гарольд никак не мог уснуть. Не только потому, что ему не досталось даже одеяла, а на голом полу было холодно и жёстко. Он тщетно пытался прикинуть, что должно твориться в голове у здешнего Дамблдора, устроившего им такое шоу. Прежний Дамблдор был совсем не подарок и славился своим извращённым воображением, но до чего-нибудь такого вряд ли додумался бы даже он.

В прошлый раз сова с письмом прилетела в Певерелл-гард. У хогвартских писем был статус официальных, поэтому их пропускала почти любая в меру параноидальная защита. В Певерелл-гарде защита была не в меру параноидальной, но письмо ждали, и сова благополучно миновала её. Тогда Гарольд, посоветовавшись с Предвечной, отписался о согласии и заказал покупки к школе совиной почтой, за исключением палочки, которая была подобрана из родовых запасов. Больше его никто не беспокоил, а первого сентября он благополучно прибыл на Хогвартс-экспресс.

А здесь еще целый месяц до начала учебного года, а уже такое творится...

БУМ!!! БУМ!!! БУМ!!!

Гарольд подскочил на месте, как раз, чтобы увидеть, как дверь хибарки проваливается внутрь. Раздался оглушительный грохот, в проём рванул штормовой ветер и, сильно пригнувшись, протиснулась огромная косматая фигура.

Что за херня?!

Привыкшие к темноте глаза Гарольда с трудом различили, как Херня прошла по захрустевшей двери, безошибочно дотопала до камина и ткнула в него чем-то продолговатым. В свете вспыхнувшей растопки Гарольд опознал вторженца и облегчённо вздохнул.

Хагрид, мать твою перемать... Хогвартский лесник и дворник, добрейшее и тупейшее существо, от доброты которого бывало почти столько же вреда, сколько и от его тупости. По крайней мере, умышленно этот не убьёт.

Но какое же препаршивейшее чувство, когда на тебя в темноте надвигается нечто вот эдакое, а у тебя магии кот наплакал...

Краем глаза Гарольд заметил шевеление сбоку. Это Вернон уже стоял, прицелившись в великана из охотничьего ружья, которое прихватил в дорогу.

— Кто тут? — спросил Вернон охрипшим голосом. За его спиной прятались дрожащая от страха Петуния и оцепеневший Дадли. — Стой, стрелять буду!

Как ни в чём не бывало, Хагрид поднял дверь с пола и прислонил за собой к проёму.

— Эх, чайку бы, — прогудел великан. Чёрные глаза-жучки обшарили хижину и остановились на Гарольде. — А вот и наш Гарри...

— Немедленно покиньте дом! — дрожащим голосом потребовал Вернон, держа великана на прицеле. — Вы вломились сюда без спроса!

— Заткнись ты, Дурсль, тупой магл! — Хагрид одним слитным движением оказался перед Верноном и согнул ружейный ствол в баранку, а затем отбросил ружьё в угол хижины. — Я тут не к те пришол, вот.

Вернон странно пискнул и попятился. Отвернувшись от него, Хагрид снова обратился к Гарольду.

— Гарри... эта... вот... поздравляю тя с рожденьем, вот. В прошлый раз я тя видел совсем махоньким, во-от такусеньким, — он показал лапищами нечто величиной с полено. — Ты, эта... щас я подарок выну. Торт тута у меня... я на его сел чуток... дык он и так вкусный...

Пока он копался в своей кротовой шубе, Гарольд приходил в тихое бешенство. И потому, что ему устроили такую грандиозную свинскую подставу, и потому, что он был совершенно бессилен дать отпор. У Дурсля было хотя бы ружьё, а он, Чёрный Британский Лисец, не имел даже этого. Но ничего не поделаешь — если нет силы, придётся притворяться и хитрить.

— Извините, но я не знаю, кто вы, — ведь он не должен знать, кто такой Хагрид, верно?

— Дык, эта, Хагрид я, Рубеус. — Хагрид перестал копаться в шубе. — Хранитель ключей я, от Хогвартса, вот я хто. Зови мя Хагридом, без мистеров етих, все мя так кличут. Ты о Хогвартсе, канешн, всё знаш?

— Немного, — ответил Гарольд.

— И про родителев знаш?

— Моя мама была родной сестрой моей тёти, — а не приёмной, к глубочайшему огорчению Гарольда, который успел выяснить это у Петунии. Здесь он был полукровкой, да и отец его был, похоже, далеко не так силён в магии, как там. — А кто вам сказал, что это хорошая идея — прийти сюда в полночь?

— Дык Дамблдор поручил мне тя назавтра взять в Косой. Закупицца там, к школе. А так я тя сразу поздравить, как полноч пробила, знач, сразу и поздравить.

— Так, Хагрид... — Гарольд поманил великана в угол хижины и зашептал: — Только тише, а то нас Дурсли услышат. Ты меня очень выручишь, прямо спасёшь, если поможешь мне в одном деле.

— Дык, ясна, помогу. Чо надо-то?

— У тебя есть на чём писать?

— Дык щас, — покопавшись в своей шубе, Хагрид достал клок пергамента и толстый строительный карандаш.

— Мне надо срочно отправить письмо Дамблдору. Подожди немного. — Гарольд отодвинулся и быстро написал записку на пергаменте. — Вот это нужно доставить Дамблдору, обязательно до рассвета, чем скорее, тем лучше. Давай, Хагрид, я на тебя надеюсь!

Великан энергично закивал, убрал записку в один из своих бездонных карманов и, отпихнув снова упавшую от этого дверь, ушёл в ночной шторм. Гарольд перевёл дух.

— Если он в ближайшие пять минут не вернётся, то и не появится, — обратился он к Дурслям. — Давайте уже спать.

Как и предполагал Гарольд, Хагридовых мозгов не хватило, чтобы заглянуть в записку. Проникнувшись важностью поручения, великан портключом перенёсся в Хогвартс и поспешил в директорскую башню. Недавно заменённый пароль не сработал, и Хагрид, полный решимости доставить письмо, начал стучать и ломиться в дверь, пока ненароком не свернул сторожевую горгулью.

В первом часу ночи Дамблдора разбудил сигнал тревоги, свидетельствовавший о том, что к нему ломают дверь. В ночном халате и колпаке, с палочкой наготове, он бегом спустился вниз и обнаружил взбудораженного Хагрида, который вручил ему срочную записку от Гарри Поттера. Директор засветил Люмос и прочитал её:

"Директор Дамблдор!

Я вынужден срочно довести до вашего сведения, что это очень плохая идея — подсылать к мне своего порученца в полночь. К тому же ваш порученец не знает, что когда хотят посетить кого-то, к нему в дверь стучатся, а не выламывают её. Постарайтесь объяснить ему, что это был неправильный поступок.

Выражаю надежду, что за покупками меня будет сопровождать преподаватель, а не умственно отсталый дворник. У меня наверняка возникнут вопросы, для ответа на которые мне понадобится разумный и сведущий человек.

Искренне надеюсь на ваше понимание, Г.П.

PS: с конвертами тоже была очень плохая идея."

4. Ворота, ведущие к волшебству

Чуть свет в проёме выломанной двери хибарки объявилась сухопарая женская фигура в старомодной волшебной мантии.

— Гарри? Ты здесь? — воззвала она строгим голосом, оглядывая полутёмное помещение. Её голос разбудил Гарольда, севшего на полу.

— Вот ты где, — увидев его, пожилая женщина скупо улыбнулась. — Гарри, вставай, у меня мало времени!

— Простите, мадам Не-Знаю-Как-Вас-Там, но я понятия не имею, кто вы такая. Поэтому — мистер Поттер, — проворчал он с пола, — и мне плевать, сколько у вас там времени.

Женщина снова улыбнулась — возмущение сонного ребёнка показалось ей забавным.

— Но мы же сейчас познакомимся, Гарри, — сказала она. — Меня зовут Минерва МакГонагалл, я заместитель директора Дамблдора. Можешь обращаться ко мне, как к профессору МакГонагалл. Я говорила Альбусу, что к тебе не стоит посылать Хагрида, но Рубеус так мечтал ввести тебя в волшебный мир, что Альбус не смог отказать ему.

— Вы же не ожидали, что я соглашусь куда-то идти с каким-то грязным человекообразным чудовищем, которое ворвалось сюда в полночь и выломало дверь? — холодно поинтересовался Гарольд.

— Хагрид только с виду такой, а душа у него очень добрая. Не бойся его, вы еще подружитесь.

— Встречают по одёжке, мэм. Когда такое врывается в дом и начинает хамить хозяевам, до души может и не дойти. Даже наверняка не дойдёт, и это следовало бы знать вашему Дамблдору. Он ведь у вас директор, а не главный дворник, я не ошибся?

— Разве ты не читал письмо, Гарри? — удивилась МакГонагалл. — Там всё написано, и про Дамблдора тоже.

— Дядя был против, чтобы я читал ваше письмо. По-вашему, я должен был отнять его силой? И почему вы говорите "письмо", а не "письма"? Нам их пришло не меньше двух сотен.

— Разве? Я не знала. И тебе не досталось ни одного? — недоверчиво спросила колдунья.

— Я примерный мальчик и слушаюсь дядю. Думаете, почему мы оказались на этом острове, в этой собачьей конуре? Дядя, наивный, надеялся, что здесь мы укроемся от вас и от ваших дурацких писем.

— Но не проще ли было сразу прочитать? — растерянно пробормотала МакГонагалл. — Альбус любит пошутить, и бывает, что его шутки не всегда понимают. Как удачно, что я захватила с собой такое же письмо, — она достала из сумочки знакомый Гарольду конверт и вручила ему. — Вот, Гарри, читай скорее, и идём за покупками.

— Мистер Поттер, — напомнил Гарольд. — Так положено обращаться к ученикам во всех приличных средних школах Британии. И, мэм, перед покупками нам предстоит сделать кое-что ещё. Во-первых, я только что проснулся и мне нужно привести себя в порядок...

— Ну, это не проблема. — МакГонагалл махнула на Гарольда палочкой. Его волосы сами улеглись в причёску, а одежда разгладилась. — Давай руку, нам пора в Косой переулок.

Подобная фамильярность взбесила Гарольда. Старая мымра могла бы и спросить сначала разрешения, как это принято у культурных людей. А в туалет она тоже за него сходит? Про завтрак, понятное дело, можно было и не вспоминать.

— Во-вторых, — прошипел он тихим незлым голосом, которым Чёрный Лисец распекал своих подчинённых, — вам следует извиниться от имени школы перед моими родственниками за причинённые неудобства — а особенно за весь этот балаган с письмами. В третьих, вам следует исправить ценное имущество моего дяди, которое испортил ваш дворник, — он принёс согнутое в баранку ружье из угла, куда зашвырнул его Хагрид, и протянул МакГонагалл.

— Ваш дядя угрожал Рубеусу ружьём? — возмутилась она.

— Если бы оно было у меня, я бы ещё и выстрелил. В четвёртых, вам следует починить эту дверь, иначе моему дяде придётся платить за неё хозяину лачуги. И в пятых, вам следует озаботиться здоровьем моих родственников, которое они наверняка подорвали в этой поездке, возместить им моральный и материальный ущерб, причинённый вашей школой, и предложить помощь для возвращения домой. А я пока почитаю ваше письмо.

— Но, Гарри... мне просто некогда заниматься этим...

— А вот это уже ваша проблема, а не моя. Это я вам нужен, а не вы мне.

Вконец ошарашенная МакГонагалл вызвала свой Патронус, наговорила в него перечисленные Гарольдом требования и отправила директору. Пока Гарольд вдумчиво ознакомлялся с письмом и ходил до ветру, явился ответный Патронус от Дамблдора, сообщивший, что сейчас сюда прибудет Северус и всё исправит, а Минерве с Гарри следует отправляться в Косой переулок.

— Надеюсь, вы не забудете угостить меня завтраком, — сказал Гарольд, когда она вновь протянула ему руку для аппарации. — А то у меня почти уже сутки во рту маковой росинки не было.

МакГонагалл аппарировала с Гарольдом прямо к Дырявому Котлу, со стороны магловского входа.

— А нас не увидят? — он кивнул на спешащих мимо прохожих.

— Здесь уже антимагловская зона, они нас не заметят, — объяснила она. — Маглы — это люди, которые не способны колдовать.

— Я уже догадался, мэм, — ответил Гарольд, и пояснил: — Вчера Хагрид называл моего дядю тупым маглом, который ему ничего не сделает. Это когда он дядино ружьё испортил.

МакГонагалл едва заметно смутилась, но ничего на это не ответила.

— Я хотела аппарировать с тобой прямо к банку, но если ты голоден, я закажу тебе завтрак в Дырявом Котле, — сказала она.

— А можно не в дырявом котле, а в нормальной целой тарелке? — скромно попросил Гарольд, давя ухмылку. Когда он был помоложе, в их компании это было дежурной шуткой.

Пожилая волшебница не удержалась от улыбки.

— Это таверна так называется, в которую мы сейчас войдём. Не беспокойся, Гарри, у Тома есть нормальные целые тарелки. Через эту таверну в наш мир впервые входят маглорожденные, для них она — ворота, ведущие к волшебству.

В прежнем мире Гарольда Дырявый Котёл являлся воротами для всяких люмпенов и грязнокровок, а люди поприличнее, включая маглорожденных, ходили в волшебный мир через другие ворота. Точно так же оказалось и здесь. Давно не мытые полы, засиженные мухами окна, прокопчённый потолок и плохо протёртые столы этой забегаловки вполне гармонировали с запахами нищеты, лежалых засаленных тряпок, тухлятины и дешёвого курева. Для восьми с небольшим утра здесь было необычайно людно.

МакГонагалл подвела Гарольда к барной стойке и с гордостью представила бармену Гарри Поттера. Притихшие было бомжи оживились, повскакали с мест и подобрались к ним, остановившись поодаль. Бармен рассыпался в восторгах по поводу прибытия Гарри в волшебный мир, выскочил из-за стойки и затряс его руку. Бомжи зашевелились, явно намереваясь сделать то же самое.

— Сколько же у вас тут народа... — недовольно пробормотал Гарольд, сделав безуспешную попытку спрятаться за МакГонагалл.

— А! — хохотнул Том, — Это всё Хагрид! Вчера он пил здесь до полуночи и хвалился, что с утра приведёт сюда самого Гарри Поттера, вот все и собрались. А где он сам, Минерва?

— У него нашлись другие дела. — МакГонагалл аж перекосило, настолько она не любила и не умела врать.

Полупьяные зеваки подступили вплотную, ловя каждое её слово. В кабаке воняло, от них тоже. Гарольд ни за что не задержался бы здесь, если бы хотя бы поужинал.

— Всё это замечательно, но всё-таки я хотел бы поесть, — напомнил он.

МакГонагалл заказала ему кружку чая и тарелку овсянки. Он разыскал свободное место и принялся за еду, а она села рядом. Трактирная толпа окружила их, в открытую пялясь на знаменитость и громко обсуждая её между собой. Профессор слушала восторженную болтовню этих пьяней, поглядывала на кушающего Гарольда и улыбалась, как заботливая бабушка над любимым внучком.

Справившись с овсянкой, Гарольд выжидательно посмотрел на МакГонагалл. Она продолжала сидеть, весьма довольная времяпровождением.

— Мистер Поттер, позвольте пожать вашу руку! — набрался храбрости один из окружающих.

— Мы вроде бы торопились, мэм? — обратился к ней Гарольд, делая вид, что не замечает его.

— Эти славные люди хотят поближе познакомиться с тобой, Гарри, — кивнула она на бомжей.

— Не припоминаю, чтобы я хотел того же, — не дожидаясь её ответа, Гарольд встал из-за стола и бочком переместился к чёрному ходу. — Нам ведь сюда, в эту сторону? Вот здесь какая-то дверь.

МакГонагаллл вынужденно последовала за ним, и они наконец вышли на задворки трактира.

— Гарри, ты был невежлив, — упрекнула его она. — Люди к тебе всей душой, а ты их даже не приветствовал нормально.

— А должен был? — удивился Гарольд. — Вы поставьте себя на моё место, мэм. Не подумайте, я ни на что такое не намекаю, это я чисто теоретически... Допустим, какая-то подозрительная личность затащила вас в грязный кабак, где вас окружила толпа оборванцев, которая жаждет пожать вам руку за какие-то загадочные заслуги десятилетней давности. Ответьте честно, вас бы это порадовало?

— М-м... — Минерва признала про себя, что это могло так выглядеть со стороны мальчика, совершенно не подготовленного к своей славе. — Гарри, ты совсем не знаешь, чем ты так прославился?

— Судя по их возгласам, когда мне был годик, я сделал нечто такое... такое... что нельзя называть и что нравится бомжам?

— Это не бомжи, а простые хорошие люди, — поправила его МакГонагалл. — К сожалению, родственники не рассказали тебе ничего.

— Но они ничего и не знают, мэм. Вы же перед ними не отчитывались.

— Альбус оставил Петунии письмо, в котором объяснил, что твои родители погибли от руки злого волшебника, а тот не смог убить тебя и вместо этого погиб сам. И они должны были рассказать тебе это, но не рассказали же?

— Нет, не рассказали. И правильно сделали, дети не умеют хранить секреты. А если бы я, по малолетству, пересказал бы это письмо в школьном сочинении про семью или проболтался в классе? В каком положении оказались бы мои родственники? Тётя на днях, когда полезли эти письма, сказала мне, что вы подкинули меня без документов, вы не дали на меня ни пенса, вы ничем не помогали воспитывать меня. Вы десять лет не показывались к ним — а вдруг вы вообще никогда бы не появились, что бы они тогда делали? Конечно же, это было лишнее для меня знание. Я уже достаточно взрослый, чтобы всё это понимать — странно, что вы этого не понимаете.

Он с удовлетворением увидел, что старая волшебница краснеет. Дошло-таки? Или просто обиделась?

— Хорошо, Гарри, — она пожевала губами, взялась за палочку и постучала ею по кирпичам стены. Кусок стены превратился в арку, ведущую в Косой переулок. — Сейчас мы пойдём в банк, а по пути я расскажу, чем ты прославился.

5. Дела банковские

Как оказалось, предыстория здешнего Гарри Поттера в общих чертах ничем не отличалась от собственной предыстории Гарольда. Он тоже был одним из двух детей пророчества, по его душу тоже пришёл Тот-Кого-Не-Называли-Ни-Тут-Ни-Там, его круглый младенческий лобик тоже украсился характерным шрамом, а остаток души злодея полетел осваивать бестелесные угодья Британии. Точно так же Дамблдор переправил Гарри к Дурслям, только те оказались мягче и, вероятно, без ментальных закладок. Сириус Блэк точно так же попал в Азкабан, и пока оставалось неизвестным, где обретался Петтигрю, числившийся убитым.

Дьявол, как всегда, крылся в деталях. Дурсли не подвергли жизнь Гарри смертельной опасности, Предвечная не вмешалась и не снабдила своего потомка Певерелл-гардом. Обычная провинциальная жизнь, обычный заурядный мальчишка, который считал, что ненавидел Дурслей, но на самом деле их недолюбливал, причём даже не настолько, чтобы оторвать от стула задницу и предпринять что-нибудь для улучшения своей жизни. Гарольд не удивился бы, если бы оказалось, что Предвечная решила дать здешнему мальцу живительного пенделя, чтобы тот начал шевелить булками, а заодно и его самого проучить.

Он услышал в своём мозгу хихиканье и шепоток: "Ты снова меня радуешь, ты всегда был очень умным мальчиком".

Гарольд уважал своих погибших родителей. Они были сильными, умными и предусмотрительными магами, хотя Дамблдор оказался изощрённее и всё равно переиграл их. Здешние Поттеры в рассказе МакГонагалл почему-то выглядели как двое лохов. Зная, как могут отличаться свидетельства очевидцев, он не спешил с окончательным суждением. Нужно было услышать другие версии.

Сейчас он стоял в унаследованном от родителей сейфе и разглядывал громоздившиеся там золотые кругляши. С ним были МакГонагалл и сопровождающий гоблин.

— Это всё, что у меня есть? — обратился он к гоблину.

— Да, мистер Поттер.

— Ни книг, ни артефактов?

— Только деньги, мистер Поттер.

— Вы не в курсе, есть ли у меня какая недвижимость?

— Нет, мистер Поттер. Наш банк не занимается недвижимостью.

— Гарри, у твоих родителей был дом в Годриковой лощине, — подсказала МакГонагалл.

— Он теперь принадлежит мне? Я могу поселиться в нём?

— Ты же еще маленький, Гарри.

— А когда вырасту?

— Понимаешь, Гарри, дом почти разрушен. Кроме того, теперь это памятник твоему подвигу.

— Значит, поставить на частном владении памятник — это нормально, а починить и вернуть владельцу — на это уже ни у кого не хватает благодарности? Но хотя бы участок под домом, он принадлежит мне? Я могу отстроиться на нём заново?

— Это нужно выяснять в Министерстве, Гарри.

— Ясно. — Гарольд снова обратился к гоблину: — Скажите, ваш банк проводит ритуалы принадлежности к роду?

— Разумеется, нет, мистер Поттер. Это запрещённая магия, и это не входит в наши услуги. Помимо хранения, мы работаем только с завещаниями, если они касаются хранимого у нас в банке.

— А вот эти деньги, — Гарольд указал на кругляши, — можно вложить куда-нибудь, чтобы они приносили доход?

— Можно, если вы возьмёте их отсюда и займётесь этим сами. Наш банк только хранит вклады в золоте и имуществе, забирая ежемесячную плату за аренду, размер которой зависит от уровня безопасности сейфа.

— Я правильно понял, что ваши доходы идут только с арендной платы за сейфы, независимо от их содержимого?

— Совершенно верно, мистер Поттер.

— А как вы поступаете, если сейф надолго остаётся без присмотра и арендная плата полностью расходует деньги?

— Тогда мы закрываем сейф для этого клиента, а затем сдаем его в аренду другому клиенту. Хранимые вещи постепенно изымаются в пользу банка, пока их стоимости хватает на арендную плату. Порядок изымания вещей на оплату аренды мы всегда согласовываем с клиентом.

— Но в чём тогда смысл пользования вашим банком, если деньги выгоднее хранить в чулке?

— Из чулка их могут украсть, а у нас всё надёжно. В случае кражи из банка мы компенсируем клиенту украденное. Деньги — полностью, вещи — деньгами согласно нашей оценке, сделанной при помещении вклада на хранение.

— Благодарю за консультацию. Я могу взять отсюда любую сумму?

— Хоть все деньги сразу, тогда ваш сейф останется за вами до конца месяца. Мы берём арендную плату авансом.

— У вас бывают для клиентов безразмерные кошельки с доступом к сейфу?

— Это не входит в наши услуги. Вы можете где-нибудь купить безразмерный кошелёк, но доступ к сейфу ставит под угрозу безопасность нашего банка.

— А вы меняете деньги на магловскую британскую валюту?

— На любую европейскую магловскую валюту, в обе стороны, за процент от суммы сделки. Это делается в операционном зале банка, у наших сотрудников.

— Ясно. — Гарольд разочарованно вздохнул. Банковское дело находилось здесь в зачаточном состоянии. — Мадам МакГонагалл, сколько денег нужно, чтобы закупиться к школе?

Та назвала ему примерную стоимость покупок. Увидев, какую сумму мальчик забирает с собой, она забеспокоилась.

— Гарри, ты берёшь очень много денег, — и растерянно замолчала, потому что мальчик глянул на неё очень холодно и взросло. Гарольд с семи лет привыкал к свободе в деньгах, он никогда и не знал, что это такое — трястись над каждым кнатом.

— Мэм, это мои деньги. Не ваши.

— Но ты еще маленький, ты не умеешь обращаться с деньгами. Я о тебе же забочусь, Гарри.

— Мой дядя — бизнесмен, он научил меня обращаться с деньгами, — понимая, что она и в самом деле беспокоилась о нём, Гарольд пояснил: — Мне нужно поменять часть денег на магловские, чтобы одеться поприличнее в школу. У Дурслей нет на меня денег.

МакГонагалл поджала губы, но промолчала. Когда они вышли из сейфа, она потребовала ключ от него обратно. Гарольд недоуменно посмотрел на неё.

— Но, мэм, это же мои деньги и мой сейф. Значит, ключ должен быть у меня.

— Дамблдор будет этим недоволен, — нахмурилась она. — Он велел мне вернуть ключ.

— Простите, вы с Дамблдором мне опекуны? — поинтересовался Гарольд.

— Нет, но...

— Значит, этим ключом вы владеете незаконно. Я проживаю у маглов, они не имеют права ни на ключ, ни на опекунство — значит, он должен находиться у меня или у моего опекуна. Как у Дамблдора вообще оказался этот ключ — он снял его с трупа моего отца? Или с трупа моего опекуна?

— Эм-м... — МакГонагалл, похоже, вообще не задумывалась над этим и теперь была шокирована его предположениями. — Я не знаю, Гарри...

— Кстати, кто мой опекун?

— Ох, Гарри, это такая долгая история...

— Просто ответьте, мэм.

— Сириус Блэк. И всё-таки, Гарри, лучше бы ты отдал ключ. Ты можешь потерять его, а у Дамблдора он будет в сохранности.

— Хм. — Гарольд снова обратился к гоблину: — Уважаемый Грипхук, у кого должен храниться ключ?

— Банку всё равно. В случае вашего сейфа доступ к нему предоставляется обладателю ключа, если он знает номер сейфа. На нижних уровнях у нас имеются сейфы с ограниченным доступом, но там и арендная плата выше.

— Ключ останется у меня, — заключил Гарольд. — Извините, мэм, но вашему Дамблдору придётся побыть недовольным. Мистер Грипхук, я могу получить выписку на содержимое сейфа?

— Зайдите в банк, когда закончите с покупками, я её подготовлю. Это входит в обслуживание сейфа, поэтому бесплатно.

МакГонагалл пребывала в замешательстве. С одной стороны, она не считала возможным доверять такие деньги ребёнку, с другой — этот ребёнок задавал банкиру очень взрослые вопросы. Может, его и вправду научил этому дядя. Наконец она приняла решение сообщить обо всём Дамблдору, а тот уже разберётся.

6. Забег по барахолке

После визита в банк МакГонагалл оставила Гарольда у дверей в лавку одежды мадам Малкин, чтобы он купил себе школьную форму. Ей нужно было зайти в аптеку по соседству, чтобы продлить на этот год оптовые поставки для Хогвартса.

В прежнем мире Гарольд никогда не покупал здесь одежду. В этой лавке для него был слишком демократичный ассортимент. Поэтому он был изрядно удивлён, когда узнал в белобрысом мальчишке, стоявшем на табуретке и примерявшем школьную мантию, своего второго лучшего друга — Драко Малфоя.

Малфоя. На табуретке! Гарольд с трудом удержал себя, чтобы не расхохотаться на всю лавку. Он умилённо уставился на мелкого одиннадцатилетнего Фретко. Это прозвище Драко получил за свою аниформу — великолепного белого хорька, друзья его по-другому и не звали. Он был и похож, и не похож на себя — такой же заносчивый, но без того королевского лоска. Хотя какие его годы, всё еще появится.

Почувствовав внимание, Драко оглянулся на Гарольда и приосанился. Еще бы не приосаниться, если какой-то незнакомый парень смотрит на тебя со счастливым восторгом, как на лучшего друга. Драко всегда любил, когда его обожали.

— Тоже в Хогвартс? — благосклонно спросил он мальчишку.

— Тоже, — подтвердил тот. — Привет, Малфой.

— Ты меня знаешь?

— Кто ж в Европе не знает Малфоев?

— Да, мы известны, — порозовев от удовольствия, подтвердил тот. — Может, представишься?

Тут из подсобки появилась девушка-продавщица и пригласила Гарольда на соседнюю табуретку. Мерная линейка запорхала вокруг него, повинуясь заклинанию.

— Поттер. Гарри Поттер, — никаких Гарольдов, здесь он и по документам Гарри.

Мерная линейка задребезжала, упавши на пол. Это продавщица от удивления потеряла концентрацию, и заклинание отключилось. Бледно-серые глаза широко распахнулись, но Драко тут же овладел собой.

— Драко Малфой, — представился он в ответ, опустив родовое имя, про которое Гарольд уже подтвердил, что его знает. — Куда поступаешь?

— В Слизерин, куда же ещё?

Линейка снова запорхала вокруг Гарольда. Продавщица закончила снимать мерки и ушла в подсобку.

— Я тоже, — сообщил довольный Драко. — Только вдруг она отправит в Хаффлпафф? Тогда хоть из школы беги.

Это он зря боится Хаффлпаффа, есть же ещё и Гриффиндор. Хорошо, что они оба — прирождённые слизеринцы, у Шляпы просто не будет выбора.

— Куда надо, туда и отправит. — успокоил его Гарольд. — Никуда она не денется.

— В квиддич играешь?

— Я вообще-то у маглов вырос.

— Серьёзно?! — любопытные глаза Драко загорелись, словно два Люмоса. — Как же тебя угораздило?

— Ну, знаешь, Дамблдор... — Гарольд неопределённо пожал плечами, он не знал, что говорить о Дамблдоре в этом мире.

— А-а... — Драко сочувственно кивнул. — А как там, у маглов?

— Да ничего хорошего.

— Ладно, не переживай, я тебя в квиддич играть научу. Жалко, что первокурсникам нельзя иметь свои мётлы.

— А школьную стащить?

— На этих гробах ты сам летать не захочешь. Маркус Флинт говорит, что их еще двадцать лет назад следовало сжечь в камине.

— А он уже капитан?

— Капитан.

С лица Гарольда не сходила улыбка, он просто не мог разговаривать с Драко, как с чужим. Оставалось только найти первого лучшего друга — и Тройная Звезда Слизерина воссияет и здесь.

— Мой отец сейчас покупает учебники, а мама пошла смотреть волшебные палочки, — чуточку манерничая, сообщил Драко. — А когда они зайдут сюда за мной, мы пойдём в магазин мётел. Пойдёшь с нами?

— Я тут с МакГонагалл, мы только начали покупки. Она торопится и в мётлы меня точно не отпустит.

Продавщица вынесла из подсобки мантию и подала Гарольду, чтобы примерил. Проверила плечи, длину рукавов и низа, затем попросила снять и пошла упаковывать заказ. В дверях лавки появилась МакГонагалл, зорко огляделась. Нахмурилась, увидев Малфоя.

— Гарри ты уже купил форму? — спросила она.

— Сейчас вынесут.

Несколько минут спустя к ним вышла девушка со свёртком. Гарольд расплатился и последовал за своей провожатой на улицу. Кивнул на прощание Малфою:

— Увидимся.

Собранная, деловая, МакГонагалл устремилась дальше по Косому переулку.

— Гарри, сейчас мы зайдем в аптеку, там тебе уже упаковали набор для зельварения, — сказала она на ходу. — Расплатишься, и пойдём за учебниками, затем за телескопом и напоследок за палочкой.

Гарольд шёл за ней и незаметно для себя улыбался, всё еще под впечатлением разговора с Драко. Хорошо, когда в чужом мире вдруг встретишь кого-нибудь близкого.

Понятно, что здесь Малфой еще не сложился как личность. В прежнем мире это был умный, хитрый, ехидный, пройдошливый, невероятно изобретательный, совершенно невозможный засранец с запредельной харизмой. Ещё он был труслив и всячески в этом маскировался, так сразу и не догадаешься. Его любимое место в задуманных им же авантюрах было за чужими спинами, но если вдруг его на чём-то ловили, он крутился как угорь, но своих не сдавал никогда.

Малфой бывал невыносим, причём по многу раз на дню, но Гарольд притерпелся к нему еще в годы учёбы в Хогвартсе. Как ни странно, при всех его закидонах Драко был на редкость надёжным, и если он в чём-то давал слово, оно было даже не железным, а алмазным. Даже если этот Драко не совсем такой, что мешает Гарольду помочь ему стать таким, каким он его знает? Одиннадцать лет — еще не вечер, а если уж насесть на него вдвоём с Алькором...

В книжной лавке Гарольд просто позволил собрать ему стандартный комплект учебников. Вряд ли здесь имелось что-нибудь полезное для него, а если вдруг что-то и понадобится позже, лавки не бегают. Купив по пути телескоп, они дошли до лавки волшебных палочек, и здесь МакГонагалл снова оставила своего подопечного, как-то по-особому улыбаясь.

— Выбор палочки — дело не простое, — сказала она. — Пока вы с Олливандером её подбираете, я тут ещё кое-что куплю.

В лавке было пусто, пыльно и убого. Это было унылое прямоугольное помещение, посреди которого одиноко стоял высокий стул лицом к дальней стене, которую полностью закрывали стеллажи с длинными узкими коробочками. Гарольд остался на ногах, осматриваясь.

Вдруг непонятное шевеление чуть сбоку заставило его настороженно попятиться.

— Добрый день, — раздался мягкий голос с места, куда он уставился. Фух-х, всего лишь чары незаметности.

— Любите пугать людей, сэр? — по понятию Гарольда, подобное появление не заслуживало приветствия.

— Но мне же не удалось застать вас врасплох, Гарри Поттер, — чары слетели, и перед Гарольдом появился сухонький старичок с глазами домовика. — Да-да, я так и знал, что скоро вас здесь увижу.

— Это легко вычисляется, сэр, — согласился Гарольд. — Просто нужно вспомнить мой возраст в год падения Волдеморта.

— У вас глаза вашей матери...

— И внешность моего отца. Но давайте уже перейдём к делу, сэр. Мадам МакГонагалл — очень занятая женщина.

Длинный белый палец Олливандера потянулся ко лбу Гарольда и у самого лица был отбит ладонью.

— Не распускайте руки, сэр.

— Хмм... — Олливандер недовольно осмотрел свой палец и тем же взглядом, не поднимая головы, исподлобья посмотрел на Гарольда.

— Как вы отнесётесь к тому, если я сейчас ощупаю ваше лицо, сэр? — ответил тот на невысказанный упрёк. Гарольд уже определил, что старик умышленно рисуется, и теперь осознанно ломал ему игру.

— Я не хотел ничего плохого, Гарри Поттер. Я только хотел показать, что сюда, вот в это место, нанесла удар палочка, которую тоже сделал я.

— Тогда, может, вы посоветуете мне другого мастера палочек? Есть же в Британии ещё мастера?

— Нет-нет, Гарри Поттер, вы не уйдёте от меня без палочки. Каждый, кто приходит ко мне за палочкой, обязательно находит её. Какой рукой вы предпочитаете колдовать?

— Когда я получу свою палочку, я обязательно это выясню, — ответил Гарольд, прекрасно знавший, как подбирают палочки.

— Хмм... Посмотрим... — старичок достал из кармана мерную ленту и начал измерять Гарольда. От плеча до кончиков пальцев, от запястья до локтя, от плеча до пола, от колена до подмышек, и напоследок — окружность головы.

— А интересно, куда вы передадите эти мерки? — полюбопытствовал Гарольд.

— Почему передам? — встрепенулся Олливандер.

— Вы же не хотите меня убедить, что это нужно для подбора палочки? Я довольно быстро расту, и если бы палочка зависела от мерок, её пришлось бы менять каждые полгода. Она же не растёт вместе со мной.

— Нет-нет, это очень важно... — Олливандер проворно убрал ленту и перешёл к коробкам, бормоча по пути что-то о сердцевинах и о том, что не бывает двух одинаковых палочек. — Вот, попробуйте эту.

И начался цирк. Старик одну за другой совал Гарольду неподходящие палочки и тут же выхватывал обратно, не давая как следует попробовать. Пришла МакГонагалл, тащившая огромную клетку с белой полярной совой, и села на единственный стул, а Олливандер всё бегал к стеллажам и обратно, выдёргивая и передёргивая предложенные палочки, как заправский фокусник.

— Вот эта! — воскликнул старик, покосившись на женщину с клеткой, устало откинувшуюся на спинку стула. — Остролист и перо феникса, точно! Вот эта обязательно подойдёт!

Палочка подошла, и неплохо подошла. Можно было бы подыскать и получше, но Гарольд уже заподозрил, что цирк был устроен для того, чтобы всучить ему эту, а она могла понадобиться. В прежнем мире её всучили иначе, прямо в Хогвартсе, придравшись к тому, что его палочка слишком тёмная и не годится для учёбы. Он заплатил семь галеонов и с облегчением обернулся к своей сопровождающей:

— На сегодня у нас всё?

— Любопытно... как же это любопытно... — бормотал у него за спиной Олливандер. К счастью, МакГонагалл не было любопытно, она просто встала и пошла на выход, кивнув Гарольду на дверь.

— Клоун, — фыркнул он, когда они оказались на улице, но профессор не поддержала его.

— Олливандер — хороший мастер, — строго поправила она. — Не без странностей, но он очень хороший мастер.

— Возможно, — уступил Гарольд. — Если с покупками мы закончили, мне еще нужно в банк за выпиской.

— Сходим, — кивнула МакГонагалл. На её тонких бледных губах снова появилась та самая особая улыбка, которую Гарольд заметил перед покупкой палочки. — Но сначала, Гарри, я хочу поздравить тебя с днём рождения! А вот это мой тебе подарок.

И она протянула ему клетку с совой.

Дурсли никогда не отмечали день рождения Гарри. Что у него тоже есть день рождения, тот узнал только из школьных документов. Сам Гарольд отметил свой день рождения всего лишь неделю назад, поэтому даже не подумал, особенно в условиях хибарки на острове, что здесь он у него сегодня. Во время ночной суматохи у него совершенно вылетело из головы, что Хагрид пытался одарить его тортом, который так и не отыскался в шубе великана.

Он растерянно посмотрел на МакГонагалл.

— Мой день рождения?

— Ну да, сегодня же тридцать первое. Вся Британия знает эту дату.

— Благодарю вас, мэм, я очень тронут. Но зачем мне вообще сова? — спросил он, разглядывая птицу сквозь прутья клетки. Белая, крупная. Красивая.

— Как — зачем? — удивилась МакГонагалл. — Будешь письма посылать.

— Кому? — Гарольд даже усомнился в её адекватности. — Маглам?!

— Но ведь в Хогвартсе у тебя будет много друзей.

Даже если и так, сова всё равно была не нужна ему. Он давно не ребёнок, чтобы играться с питомцем, а для связи есть гораздо лучшие способы. Но, посмотрев на счастливое своим подарком лицо МакГонагалл, Гарольд не захотел разочаровывать её. Можно же посадить эту сову в школьную совятню, и пусть сидит.

— Спасибо, мэм, — и он принял клетку.

7. Старый опыт и новые начинания

От банка МакГонагалл аппарировала с Гарольдом прямо в Литл-Уингинг. Время было предобеденное, Дурсли еще не вернулись из вояжа, дом стоял запертый, и профессор впустила Гарольда, открыв двери заклинанием. Он спросил, откуда она знает это место, и услышал, что когда его сюда привезли, она провела здесь целый день, наблюдая за Дурслями. И что Дурсли ей не понравились.

Она даже спросила, не обижают ли они его. Гарольд ответил, что могло быть и гораздо хуже, он знал это на собственном опыте. За эти дни он неожиданно быстро поладил с Петунией: будучи взрослым мужчиной, он понимал необходимость домашних работ и выполнял все её поручения. Он видел то, чего не замечал здешний Гарри-ребёнок — аккуратная и чистоплотная Петуния тоже очень много работала по хозяйству. Если прежний Гарри делал всё кое-как и всячески отлынивал от работы, то Гарольд работал добросовестно, и Петуния сразу же это заметила.

В прежнем мире, оказавшись в Певерелл-гарде, Гарольду пришлось учиться и трудиться, как здешнему Гарри и не снилось. Помимо учебной программы, ему давали ещё и немалые физические нагрузки, у него ни минуты свободной не было с утра до самой ночи. И он втянулся, стал работящим — ленивый невежда и халтурщик никогда не стал бы Чёрным Британским Лисцом. Наскоро перекусив бутербродами с чаем, он сразу же взялся за свои дела.

Может, Гарольд и не знал, что такое — считать кнаты, но как обращаться с большими деньгами, он знал. И он отлично понял, что в здешнем гоблинском банке, в отличие от магловского, сбережения не прирастают, а убывают. Он разыскал допотопный дядин калькулятор — попавши сюда из две тысячи двадцать девятого года, он не чуждался магловской электроники — и углубился в расчёты.

Поттеровские деньги только в куче выглядели большими, а в цифрах они были очень даже средними. Гарольд пока еще не знал здешние расценки, не знал он также, нужно ли ему платить за обучение, но даже если брать самый благоприятный вариант, за семь лет учёбы гоблинская аренда должна была съесть ощутимую часть вклада, а доходов никаких не предвиделось. Значит, придётся не роскошествовать и постараться обеспечить себе после школы хороший заработок. И конечно же, нужно было вернуть единственную недвижимость, которой располагали Поттеры.

На это у него оставалось ещё семь лет — просто не нужно было забывать от этом. Куда более срочной была проблема Волдеморта и Дамблдора, которую он давно расхлебал в прежнем мире и которую ему предстояло расхлёбывать здесь. Там он уничтожил все части пазла под названием "душа Тома Риддла" еще до окончания Хогвартса, и это было не только крайне опасно, но и крайне глупо. В зрелом возрасте то же самое далось бы ему гораздо легче.

Там его в это втравил Дамблдор. Здешняя предыстория в основном совпадала с той, поэтому было весьма вероятным, что и продолжение пойдёт примерно так же. Если выяснится, что у Рона есть та самая крыса, вероятность совпадения событий окажется ещё выше.

Легче всего было разобраться с василиском. Знание парселтанга имелось и у Гарри, но задруживаться с опаснейшей тварью, будучи таким слабым, Гарольда как-то не тянуло. Это там он, маленький и глупый, из-за подначки Рональда полез спасать Джинни и уделал Тома сразу же, как только тот выпустил василиска. Когда животина вылезла, Том уже был нейтрализован, поэтому Гарольду удалось договориться с ней.

Даже тогда "это было близко". А ведь тогда он для своего возраста был очень сильным и знающим магом. Соваться в логово змея в нынешнем состоянии — это было так грустно, что даже смешно.

Но кое-какое важное знание Гарольд из того приключения вынес. Если пароль на вход в Тайную комнату можно установить, его можно и поменять — и василиск знал, как это делается. И если сменить его здесь, Джинни может хоть обшипеться у входа, но внутрь не попадёт. Вряд ли она когда-нибудь додумается до фразы "Чёрный Британский Лисец".

Избежать воскрешения Риддла в конце турнира тоже было легко. Нужно было только найти и своевременно уничтожить крысу. Ещё нужно было перепрятать диадему — как бы Джинни, обломившись с Тайной комнатой, не переключилась на неё. А остальные крестражи лежат в укромных местах и вполне подождут ещё лет десять-двадцать. Если до них вообще когда-нибудь дойдут руки.

К сожалению, первоочередная проблема, предположительно сидящая под тюрбаном у Квиррела, так легко не решалась. Кому было бы лучше настучать про одержимого — аврорам или невыразимцам — Гарольд еще не определился, но лично он спасать красную цацку в зеркале всё равно не собирался. В прежнем мире она оказалась поддельной.

И чего они трое тогда туда полезли? Даже не под зельями были, а просто по детской дури. Хотя куда им было до того Дамблдора, он был манипулятор еще тот и запросто мог заинтриговать неопытных детёнышей, чтобы они ввязались в авантюру.

Дальше можно было не планировать. Если Гарольд преуспеет в этом, дальше всё переменится. Осталось определиться в позиции к прежним друзьям, врагам и знакомым. А особенно к бывшим жёнам — вернее, здесь еще не бывшим, и конечно уж, не будущим.

Семь жён. Семь хитрых, скандальных, капризных, злопамятных дур, любой из которых с запасом хватило бы, чтобы отравить жизнь десятерым мужьям. Семь женщин — где уж тут место для великой, единственной и неповторимой любви? Их можно только хотеть и сношать. Или не хотеть и не сношать.

Джинни. Сочная, блядоватая, изрядно пополневшая с возрастом. Если бы не подстава Дамблдора, Гарольд ни за что не взял бы её за себя, он и гарем-то стал набирать, чтобы с ней одной не остаться. Во всём простая и скучная, и в постели тоже, но интрижки любит, лишь бы убедить себя, какая она шикарная. Вот уж с кого пришлось брать нерушимый обет верности, и не только его. Ничего, со временем пообтесалась... очень нескоро, но обтесалась же?

Чжоу. Личико кругленькое, глазки косенькие. Считал красавицей, на самом деле польстился на экзотику. Подумал — раз плачет, то нежная, душевная. Вот теперь она и ревёт за весь гарем, жёны всегда её вперёд выпускают, когда им надо что-нибудь выклянчить. Знают же, что муж не переносит женских слёз.

Гермиона. Как же долго он её добивался... Пять лет отбивал её у Рональда Уизли — для того, чтобы наконец узнать, что она совершенно фригидная. Только она способна полдня читать Камасутру и с умным видом делать выписки, не испытывая при этом ровным счётом ничего. Зато и со слежкой за мужем справляется только она. Остальные не тянут.

Флёр. Одно слово — нелюдь. Притерпелся к её ауре и увидел её настоящую — и сразу стало понятно, зачем ей эта аура. Ведь если бы она была по-человечески красивой, разве нужна была бы ей эта аура? Но нет, это у неё врождённое умение гарпии-оборотня, паразитирующей на человеческих самцах, если для кого-то и красивой, то уж точно не для людей. Нарожала одних вейлочек, все в свой ковен ушли. Нет у них привязанности к человеческой расе.

Полумна. Гарольд женился на ней, наверное, из-за изумления. Из-за разрыва шаблона, из-за непроходящего подозрения — а вдруг во всей её бредовой мозгошмыгии и в самом деле что-то есть? Так он до сих пор и подозревает... В постели под мужем её, считай, нет — даже в самый пикантный момент она не с ним, а в астрале. Но почему-то кончает, и даже всегда вовремя. Загадка.

Панси. Можно сказать, любимая жена. Если надо потрахаться, это завсегда к ней. Стерва, крикунья, истеричка и скандалистка, активно кусается и царапается. Словно в терновых кустах ловишь дикую кошку, зато какой кайф поймаешь... Вот уж у кого голова никогда не болит.

Дафна. С ней чисто по-человечески трудно. Красивая, холодная, хотя её можно раскачать, в отличие от Гермионы. У неё никогда не угадаешь, угодил или обидел, она сделает всё, чтобы было как можно труднее догадаться. Если обидится, молчит неделями, других жён приходится подсылать, что у неё там бзикнуло на этот раз. Вот на ней одной лучше не жениться, она из тех, кто и не заметит, как доведёт до самоубийства.

В такое можно было влипнуть только по молодости и по дурости. Надавал, идиот, обетов, чем хочешь клялся, на всё соглашался, лишь бы ни одна из самочек никому другому не досталась. В пятнадцать лет только членом и думаешь, а потом? Детей-то на ком женить, если всё бабьё под себя подгрёб?

Правда, дети все удались — и мальчики, и девочки, вейлы не в счёт. Не зря страдал. Четыре рода, и каких рода! Нужно было много детей, вот их и стало много.

Гарольд вспомнил, что здесь он всего лишь Гарри Поттер, да еще бюджетный вариант, безродный, и его губы сами собой расползлись в счастливейшей ухмылке. Это же можно совсем не жениться, а дорогу в бордель он как-нибудь найдёт. Да и просто желающие наверняка найдутся, всё-таки он не совсем урод и очень даже популярная личность.

С Драко всё ясно — вместе с Алькором взять его под жаберки и сделать из него прежнего великолепного Фретко. Близнецов Уизли, да будет им земля гвоздями, так перешутить, чтобы из больничного крыла не вылезали. Со Снейпом — не связываться, зельевар он неплохой, но такой говнистый, что нервотрёпка не окупается. Не один он варит зелья в Британии. В квиддич — играть, это вопрос престижа, хоть и поднадоело. Там, у себя, Гарольд уже лет десять как не выходил на квиддичное поле.

Сириус Блэк, человек-проблема. Гарольд досадливо покрутил головой. Дёрганый мужик, не просто взбалмошный, а вообще вразнос, полностью лишённый чувства ответственности и инстинкта самосохранения. Всю жизнь только и делал, что бегал от ответственности — и от семьи, и от роли хранителя Фиделиуса. Красиво отговаривался, что семья его душит, а Питер такой незаметный — а самому только бы обязательства с себя спихнуть. Вот и маленького Гарольда он бросил не задумываясь, помчался, куда его левая нога захотела.

Чтобы Сириус оказался на свободе, крысу нужно было оставить у Уизли. Но если человек по жизни делает всё, чтобы убиться, какой смысл ему подыгрывать? Нет, с крысой нужно покончить, и чем скорее, тем лучше, а Сириус... вот если он увидел в газете крысу и сбежал из Азкабана, почему бы ему не проделать то же самое, только без крысы?

А не сбежит — целее будет.

8. Путешествие в Хогвартс

Гарольд шёл по платформе вдоль Хогвартс-экспресса, волоча за собой тележку с сундуком весом в половину себя самого. Привыкши, что безразмерные сумки в доме есть всегда, он совершенно забыл купить её в Косом и спохватился только вечером перед отъездом, когда стал собираться в дорогу. Тогда Вернон сгрузил ему с чердака вот это чудовище.

Уже на платформе он вспомнил, что никто не сказал ему, как попасть на неё — ни Хагрид, ни МакГонагалл. А если бы он не знал, как сюда попасть?

В третий с начала вагон традиционно садились младшекурсники Слизерина. Туда же должны были прийти и будущие потомственные слизеринцы, которым родители рассказали про эту традицию. Там Гарольд надеялся встретить двух своих верных друзей — Драко Малфоя и Алькора Блэка — и воссоединить наконец Тройную Звезду Слизерина, в прошлом мире вот уже без малого сорок лет озарявшую всю Британию. Эх, сколько же коварных замыслов Дамблдора раскрыли они втроём, а сколько нарушили...

Он вертел головой по сторонам, пытаясь узнать своих прежних соучеников, и, разумеется, не узнавал. Тридцать девять лет назад, когда они были детьми — это было так давно, что, конечно же, он мог вспомнить только самых близких знакомых. Хотя вот этого пухлого паренька он помнил — узнал по бабушке, по её шляпке с чучелом стервятника. Для его детских мозгов это оказалось незабываемым зрелищем.

Невилл Лонгботтом, второй Избранный Дамблдора, в его родном мире погиб в конце пятого курса в Отделе Тайн, тогда же, когда погиб и Сириус Блэк, свалившийся в Арку Смерти. Они втроём тогда вынужденно присоединились к возглавляемой Невиллом Армии Дамблдора, чтобы выручить Сириуса — гриффиндорскую заблудшую овцу и родного дядю Алькора. И не преуспели.

Вот он, Невилл, тоже едет в Хогвартс. Чуть поодаль от него Гарольд заметил Маркуса Флинта, шестикурсника, тот мало изменился с возрастом. Марк был один, без провожатых, и куда-то целенаправленно спешил. Кивнул на ходу Грэхему Монтегю, они обменялись парой слов и поспешили уже вместе.

Две девочки-близняшки, индианки, привлекали всеобщее внимание, потому что провожавшие их родители были в национальной одежде. Гарольду смутно вспомнилось, что они — его однокурсницы и вроде бы учились на разных факультетах, а после Хогвартса уехали в свою Индию. Как их звали, он не вспомнил.

А вон и Дафна. Так, в эту сторону не смотреть. Ни за что и никогда. Сколько крови выпила, змеюка... Вон Чжоу, вовсю болтает со своей подружкой Мариэттой. Тоже не вариант. Ох уж этот загадочный восточный менталитет, со своими бы разобраться.

У входа в третий вагон — Панси, мелкая, одиннадцатилетняя, только что попрощавшаяся с родителями. Уже кричит на Винса, случайно споткнувшегося об её поставленную на ходу сумку. Тот поднял её сумку и внёс в вагон, она вошла за ним.

Гарольд невольно улыбнулся. Нет, снова он на ней не женится, слишком уж шумная, но на Хеллоуин обязательно спасёт её снова. Прибить тролля он на этот раз не сможет, силой не вышел, но сможет проследить, чтобы она не рассобачилась с Блейзом и не отстала от факультета.

Перед удаляющимися родителями Панси он увидел также Нарциссу и Люциуса. Значит, Драко уже в вагоне. На входе Гарольд замешкался из-за тележки с сундуком — ненадолго, потому что ему помог проходивший мимо слизеринский старшекурсник — и потащил её по вагону, заглядывая в открытые двери купе. Вскоре он обнаружил Драко, а с ним и двух его сквайров.

— Добрый день, — поздоровался он со всеми. — Привет, Малфой, можно к вам?

— Привет, Поттер, — обрадовался тот. — Заходи, располагайся. Это Крэбб, Винсент, а это Гойл, Грегори. Парни, а это Гарри Поттер, тот самый, я вам рассказывал.

— Добрый день, Поттер, — поздоровались оба, а затем сказали, что их можно звать Винсом и Грегом.

— А меня — Гарри. — Гарольд задвинул свою тележку под откидной купейный столик и запихнул клетку с совой на верхнюю полку. — Вы оба тоже в Слизерин? — спросил он для завязки разговора, усаживаясь на свободное место.

— Ага, — отозвались оба. — Мы с Малфоем, — добавил Грег.

— Шляпа обязана учесть, что они со мной, — мелкий Малфой был исполнен чувства собственной значимости, и Гарольд переделал невольно возникшую ухмылку в улыбку вежливости. — Ты скоро поймёшь, кто тут есть кто, а я могу помочь тебе, если хочешь.

— Буду очень рад, Малфой.

— Можно — Драко, — разрешил тот с напускной светскостью. — Для начала знай, что в Слизерине все свои, если я не скажу обратного. С Равенкло поддерживать отношения можно, с Хаффлпаффом можно общаться, но не дружить. Главное, ни с кем из Гриффиндора не знайся, это дурной тон. Это общее правило, а частности я тебе расскажу, когда понадобится.

Тем не менее Драко тут же многословно углубился в частности. Гарольд слушал его, изображая внимание, кивал в нужных местах, а сам косил глазом в открытую дверь купе, где через вагонное окно виднелась толпа на платформе. Оттуда должен был появиться Алькор, который почему-то опаздывал. Это было не в привычках Блэков.

Зато на платформе обнаружились Уизли. Всей толпой, все еще живые. Грязно-рыжий остров в озере тёмных и светлых голов. Спешат вдоль поезда к его голове, заглядывая в окна вагона. Любимчики Дамблдора. Твари.

Гарольд брезгливо отвернулся и полностью переключил внимание на Драко, а тот всё говорил и говорил, с огромным удовольствием слушая себя. Рассказывал он полезные вещи, из которых можно было вынести растановку сил и интересов чистокровных семейств. Гарольд постепенно заслушался и даже стал спрашивать, чтобы уточнить, что и как.

Поезд тронулся и покатил на север. Мало-помалу Драко выдохся, а у Гарольда закончились вопросы, и тут Гарольд вспомнил, что отвлёкся и позабыл кое-что важное.

— Слушай, а Алькор где? — спросил он.

— Какой Алькор? — Драко уставился на него абсолютно непонимающим взглядом.

— Алькор Блэк, сын Регулуса Блэка, твой кузен и мой троюродный кузен — какой же ещё? Или вы не дружите?

— Извини, но... — Малфой, похоже, находился в ступоре, — ...я не знаю никакого Алькора. Регулус Блэк пропал в восемнадцать лет, считается, что он мёртв, и он не был женат. Может, бастард какой, но это вряд ли, у Блэков с этим строго.

— Нет Алькора... — пробормотал потрясённый Гарольд.

А вот этого можно было и не делать, Предвечная.

— Поттер, ты чего? — дозвавшийся до него голос Драко звучал обеспокоенно, даже участливо.

— Ничего, — ответил Гарольд неживым голосом. — Пойду помою руки... а то, пока сюда доехал, хватался за всякое...

В туалете он оперся ладонями на умывальник и уставился на себя в зеркало — на тощую мальчишескую рожицу, на очкастые глаза, на прикрытый чёлкой шрам. Он чувствовал себя так, словно у него отрезали одно крыло. Если семь жён не значили для него почти ничего, то двое лучших друзей — очень даже многое. Во всех своих многочисленных авантюрах они выживали втроём.

Времени, чтобы принять эту катастрофу, у него было только чтобы помыть руки. Гарольд машинально снял очки и положил на умывальник, сполоснул руки, плеснул себе в лицо холодной водой.

Он — Чёрный Британский Лисец. Он справится.

Гарольд хотел подставить лицо и руки под магическую сушилку, но здесь её не оказалось. Пришлось протереть их чистым носовым платком. Когда он вернулся в купе, Драко стал выпытывать, кто такой Алькор, но Гарольд отговорился тем, что кое-что перепутал.

— Точно, перепутал, — подтвердил Драко. — У тебя со стороны Блэков и родни-то никакой нет.

И Гарольд услышал, что у него в предках никакой не гордый род Поттеров — непревзойдённых потомственных артефакторов, создателей зачарованной керамики — а какие-то Поттереры. Копуши! Торгаши "Простоблеском"! И родители отца не Чарльз и Дорея, урожденная Блэк, а Флимонт и какая-то Юфимия — просто блеск, да это даже выговорить неприлично! Кто в своём уме так детей назовёт?! И у этой Юфимии даже девичья фамилия неизвестна — наверняка безродная или даже грязнокровка. А отец, олень такой, поддержал традицию, тоже на грязнокровке женился. Теперь понятно, почему здешний Гарри такой безнадёжный слабак — ещё бы, с такой-то помойкой вместо крови. За что ему всё это, ну вот за что?!

Тихое хихиканье напомнило ему, за что. Правильно, за чёрную неблагодарность. Гарольд уныло вздохнул, смиряясь с наказанием.

— Ты обещал рассказать про квиддич, — вбросил он беспроигрышную тему, чтобы отвлечь Малфоя.

Дальше все трое парней наперебой заговорили про квиддич, ему оставалось только слушать. Острота потери понемногу сгладилась — значит, придётся жить без Алькора. В какой-то мере утешало, что его первый и лучший друг благополучно проживает в его родном мире. А здесь, значит, вон оно как сложилось...

В дверь постучали, и в купе заглянул тот самый пухлый парнишка. Невилл Лонгботтом, второй Избранный.

— Вы не видели жабу? — расстроенно спросил он.

— Забей. Не в жабе счастье, — меланхолично ответил Гарольд.

— Но ба убьёт меня за неё... — глаза у парня были на мокром месте.

— Найдётся, не хлюпай. Когда приедем, домовики всё из поезда выгребут, и её тоже. Если, конечно, она на вокзале не осталась.

Невилл сглотнул и закрыл за собой дверь. Драко пренебрежительно фыркнул ему вслед:

— Мог бы Акцио колдануть, лопух...

— А ты сам его умеешь? — заинтересовался Грег.

— А то! — Драко извлёк из своей мантии волшебную палочку и стал шарить взглядом по купе, на чём бы попробовать заклинание. Но ничего подходящего не было, из вещей на виду был только сундук Гарольда под столом.

Дверь снова открылась, на этот раз без стука. Лохматая, с начальственным видом, с решительно вздёрнутым подбородком, в дверном проёме стояла пока еще не третья жена Гарольда, Гермиона Грейнджер, во всей красе своих почти двенадцати лет.

— Кто из вас видел жабу? — деловито осведомилась она. — Невилл потерял её.

— Он сюда уже заглядывал, — ответил Гарольд, сидевший у двери. — Разве он не сказал тебе?

Но Гермиона не слушала его — видимо, как и Невилла до этого. Она смотрела на палочку в руке Малфоя.

— Ой, вы колдуете? — она вошла в купе. — Ну-ка, давайте, поглядим. Мальчик, подвинься.

Ошалевший от её напора, Малфой машинально подвинулся, но тут же спохватился:

— Тебе чего надо?

Гермиона села рядом с ним и затарахтела с неудержимой энергией станкового пулемёта:

— Ты же колдуешь, да? Вот я и посмотрю, насколько ты в этом хорош. Я вот испробовала несколько простых заклинаний для практики, и они все у меня работали. У меня в семье совсем нет волшебников, и это был такой сюрприз, когда я получила письмо, но я, конечно, очень обрадовалась, ну, вы понимаете, это же лучшая школа колдовства из существующих, как я слышала... Конечно же, я заучила все учебники нашего курса наизусть и очень надеюсь, что этого будет достаточно... Кстати, я Гермиона Грейнджер, а вы кто?

Парни недовольно переглянулись — какая еще Грейнджер? — но всё-таки представились. Когда очередь дошла до Гарольда, Гермиона вперилась в него и снова зачастила:

— Гарри Поттер? Неужели это ты? Конечно же, я всё о тебе знаю! Я взяла ещё несколько книг для дополнительного чтения, там всё о тебе написано. И в "Расцвете и упадке Тёмных Искусств", и в "Современной истории магии", и в "Великих событиях мира волшебников двадцатого века"!

Гарольда передёрнуло. Вот на эти буйные лохмы, на эти толстые негроидные губы и горящие праведным энтузиазмом глазёнки он когда-то и купился.

— Знаешь что, Грейнджер, — и он поверг её в состояние тяжёлого когнитивного диссонанса: — Я никогда, никогда в жизни не заведу себе гарем.

— Ч-что? — опешила Гермиона.

— Гарема, говорю, не будет, вот что. Ступай дальше, там где-то в первых вагонах Рональд Уизли сидит. Рыжий такой, не ошибёшься.

— Дурак!!! — и она стремглав выскочила из купе под хохот Крэбба с Гойлом.

— Ну и нахалка... — буркнул Драко, всё еще в шоке от того, как она его построила. — Грязнокровок развелось... я еще скажу ей, кто она такая.

— Лучше не связывайся, — посоветовал Гарольд. — Грейнджер не поумнеет, а ты только лицо потеряешь.

— Хм, верно, — искренняя мальчишечья досада на наглую девчонку уступила у него место сословной дрессировке. — Надеюсь, она в Гриффиндор попадёт, так ей и надо.

— Ты сам туда не попади, с таким-то настроем, — предостерёг его Гарольд. — Это только гриффиндорцы сводят счёты с девчонками.

— Ещё чего... — но по Малфою было видно, что он обеспокоился. Подтянулся, собрался, сделал невозмутимо-надменную физиономию и свысока оглядел купе: "Кто ещё тут думает, что я могу попасть в Гриффиндор?"

Зря боится — для Гриффиндора нужно быть смелым — но Гарольд не собирался просвещать его. Будет лучше, если у Фретко будут хоть какие-то тормоза, а то он постоянно из-за этого нарывался. Иначе как теперь справляться с ним без Алькора? В прежнем мире они численным перевесом на него влияли.

— Ладно, не будем про всяких, — Гарольд мотнул головой на дверь, — а лучше вернёмся к квиддичу. Что ты скажешь об основных тактических различиях атакующих схем "три-один-сзади" и "три-один-спереди" и их преимуществах?

— Ну ты и спросил... прямо как будто десять лет налетал в квиддиче, — восхитился Драко, тут же выбросив из головы авторитарную грязнокровку.

— Это ты так хорошо объясняешь, что всё мгновенно в голове укладывается, — как истинный слизеринец, Гарольд просчитал, что сейчас самое время подкинуть дров в топку тщеславия Малфоя. — Уверен, что теперь я как сяду на метлу, так сразу финт Вронского и сделаю.

Все четверо дружно заржали — это была хорошая шутка. Мгновенно заглотив наживку, Драко расцвёл и с новым энтузиазмом стал делиться с Гарольдом секретами волшебного спорта. Только когда из коридора донёсся голос продавщицы сладостей, Гарольд отвлёкся и потянулся к дверной ручке.

— Оставь ты эту дрянь, — мигом отреагировал Драко. — Отец сказал, что здесь продают только то, что в лавке завалялось, потому что здесь всё равно купят.

— Тётя мне в дорогу ничего не дала, а ехать долго, — ответил Гарольд. — Хоть кекс какой-нибудь погрызть куплю.

— Зачем кекс?! Мне мама столько всего положила, на весь вагон хватит, а съесть надо до послезавтра, а то всё испортится.

— А стазис?

— Какой стазис?

— Заклинание, чтобы еда не портилась.

— Нет такого заклинания, Поттер. Ты же не думаешь, что магия может всё?

Гарольд вспомнил, что заклинание-то затратное. Если ему здесь Темпус колдануть трудно, что уж говорить о стазисе? Пока Драко со сквайрами копались в сумках, разыскивая свёртки с едой, которые им дали в дорогу матери, он поглядел на них магическим зрением и увидел картину ничуть не лучше его собственной. Все они тут были слабосилками — интересно, а как оно с магией у Грейнджер?

За едой Гарольд снова перевёл разговор на местные сплетни и до самого прибытия постарался не слезать с этой темы. Нужно же было узнать, кто здесь кто, где и с кем, а кто и вообще жив ли, чтобы не вышло, как с Алькором. Драко оказался приятно осведомленным, кое-что дополнили и Грег с Винсом. Министром здесь точно так же был Фадж, аврорат точно так же возглавлял Руфус Скримджер, а преподавательский состав был точно той же богадельней, что и в прежнем Хогвартсе. Картина в целом мало отличалась от известной Гарольду на время его обучения, следовало ожидать, что события повторятся.

Уже стемнело, когда поезд наконец остановился. Ученики высыпали на маленькую тёмную платформу в холодный ночной воздух. Высоко над землёй они увидели приближающийся и раскачивающийся фонарь, из-под которого доносился гулкий басистый голос:

— Первокурсники! Первокурсники — сюда!

9. И снова родной змеюшник

Щитов над Хогвартсом не было. Просто не было, и всё. Это означало — иди кто хочешь, бери что хочешь, делай что хочешь. Даже на лодках, в которых первокурсники плыли по озеру, был самый минимум защиты, только чтобы не затонули. Одно неловкое движение, и окажешься в воде.

Как и тогда, первогодок встретила МакГонагалл и после короткой вступительной лекции ненадолго оставила одних. Гарольд с попутчиками вчетвером столпились кучкой, оглядываясь вокруг. Вон Блейз, Панси, Дафна, а вон и Энтони Голдстейн, по-настоящему умный и хваткий парень, не то что некоторые учёные дуры, в прежнем мире у него с Гарольдом был общий бизнес. Стоит один, ни с кем еще не сдружился. Невилл тоже один, крепко прижимает к себе полузадушенную жабу, сучащую лапами в тщетной попытке вырваться.

А эти уже втроём: Уизли, Томас и Финниган. Так до конца учёбы и будут втроём. Рональд как раз говорил им, что будет испытание и что это очень больно — сведения проверенные, так сказал Фред, который здесь уже учится. Томас с Финниганом согласно кивали, что да, по-другому в Гриффиндор не попадёшь.

Неподалёку от них Гермиона, как всегда, с умным видом рассказывала в воздух, что масло масляное, вода мокрая, а сама она выучила много заклинаний. Поглядев на неё магическим зрением, Гарольд удостоверился, что здесь её магия если и слабее его собственной, то не в разы, а в пределах разброса. Это в прежнем мире она была, может, и самой умной, но и самой слабой ведьмой из его жён, а здесь у неё был реальный шанс выделиться. Чем она, собственно, сейчас и занималась.

Из стен вылетели призраки, перепугав детишек. Драко бочком-бочком передвинулся так, что Гарольд, Винс и Грег оказались вокруг него, и с важным видом заявил, что призраки безопасны, так сказал ему отец. Чуть спустя вернулась МакГонагалл и повела первокурсников на распределение в Большой зал.

Гарольд и после школы неоднократно бывал в Хогвартсе — у него росли очень хулиганистые детишки. Последний раз он побывал там меньше года назад, когда двое его отпрысков — от Луны и от Панси — натянули тушу собственноручно добытого акромантула на директорскую горгулью, поэтому он легко вспомнил внутреннюю планировку замка. Можно сказать, и не забывал — забудешь тут с ними.

В Большом зале первокурсников выстроили в ряд перед преподавательским столом, вынесли Шляпу — и распределение началось. Гарольд отошёл к самому краю ряда, оттуда было удобнее смотреть на преподавателей, чтобы оценить разницу. Почти все они были похожи на тех, у кого он учился, хотя Флитвик почему-то выглядел заметно глупее. МакГонагалл, Спраут и прочие были один в один, Квиррел точно так же был в тюрбане и вид у него был самый замученный.

Гарольд с трудом опознал только Снейпа, методом исключения, да и после не сразу поверил, что вот это — и есть Снейп. Это оказался тощий злобный сморчок с прилипшей к физиономии поганенькой ухмылкой, выглядевший почти что на свои тридцать один, со скидкой на вредность профессии. В прежнем мире Гарольда Снейп был по-старчески рыхл и морщинист, из-за чего выглядел лет на шестьдесят, словно жертва хроноворота или нарушитель магического обета — и был он крупным и осанистым, а трагическое выражение его увядшего лица с картинно заломленными бровями было видно аж с другого конца Большого зала. Однако, с его характером, эта внешность подходила ему гораздо лучше.

Здешний Дамблдор, возвышавшийся над залом на своём золотом троне, был благообразен, добродушен и аляповат, словно сувенирный Санта-Клаус в подарочной упаковке. По сравнению с прошлым Дамблдором он ощущался, как какой-то... беззубый, что ли? В том Дамблдоре где-то глубоко чувствовалось опасное второе дно, в этом — тоже, но безопасное и очень мелкое.

Распределение тем временем не приносило никаких сюрпризов. Гермиона предсказуемо отправилась в Гриффиндор — не то чтобы у неё совсем не было ума, но гриффиндури в ней всегда было гораздо больше. Энтони Голдстейн отправился в Равенкло вслед за Терри Бутом. Невилл, как и тогда, с трудом, но уломал Шляпу отправить его в Гриффиндор — упрямство у него и здесь было воистину гриффиндорским. Вот и Малфой со сквайрами оказались в Слизерине, за ними Нотт, затем и Панси. Наконец очередь дошла и до Гарольда, распределённого в Слизерин с той же скоростью, что и Малфой. Всё произошло, как и в прошлой жизни: мгновение чужого присутствия в сознании — и объявление Шляпы.

Мальчик-Который-Выжил — в слизеринском гадюшнике? Как и тогда, все ошалели, а гримаса на лице Снейпа стала ещё противнее. Слизеринцы зааплодировали первыми, Гарольд улыбнулся и, подходя, помахал своему столу рукой. Нет, никаких сюрпризов от Шляпы он не ожидал, но всё равно было приятно снова оказаться на родном факультете. Он сел между Ноттом и Малфоем, который придержал для него место, и приветствовал окружающих, словно хороших знакомых. По сути, все они и были его хорошими знакомыми, только в другом мире.

Слизеринцы, не готовые к прибытию к ним разрекламированного Мальчика, еще не успели что-либо решить насчёт него и невольно откликнулись на его искреннее доброжелательство. Очень скоро они обнаружили, что Гарри Поттер держится культурно и непринуждённо, охотно и с лёгким юмором отвечает на вопросы о себе и о первых впечатлениях от Хогвартса — и вообще очень контактный и обаятельный парень. Было бы странно, если бы Гарольд, с его пятидесятилетним опытом общения с самыми разными людьми, не нашёл общего языка с малолетками, которых он в прошлой жизни знал как облупленных.

Наблюдая за ним с преподавательского стола, тихо стервенел Снейп. Это Джеймсово отродье и вёло себя, и выглядело точь в точь, как этот чёртов Джеймс.

Как-то само собой получилось, что уже к концу ужина молодые змеёныши отбросили большую часть предубеждений насчёт Гарольда и пока что приняли его за своего. Когда слизеринцы шли после ужина в общежитие, он оказался центром большой и любопытствующей толпы. Поселили его, как и прежде, в комнате на троих, где одним из его соседей стал Драко Малфой, а вторым, вместо Алькора Блэка, оказался Теодор Нотт.

10. Коса и камень

Гарольд знал методику стимуляции памяти, которая почти не требовала магии. Применил он эту методику на себе перед сном, чтобы вспомнить первое время учёбы в Хогвартсе, и всю ночь смотрел сны из своего прошлого. Он понимал, что совпасть может не всё и что скорее всего так и будет, но если вдруг что-то совпадёт, он будет подготовлен.

Расписание совпадало, преподаватели тоже. Совмещённым факультетом точно так же оказался Гриффиндор. Спраут отвела их в те же теплицы, МакГонагалл точно так же превратила стол в свинью, Бинз точно так же бубнил про гоблинов. Гарольд точно так же первым превратил спичку в иголку и получил от Грейнджер завистливый взгляд побеждённой соперницы. А вот Флитвик почему-то стоял не на специально предназначенной для этого подставке, а на стопке книг.

Декан факультета умников. Стоял на книгах. Это точно Флитвик? Гарольд окончательно удостоверился, что с Флитвиком что-то не так, когда при названии имени Гарри Поттера маленький полугоблин взволнованно пискнул и свалился под стол. Филиус здесь дурак или круглый дурак?

Первая половина пятницы точно так же была отведена под зельеварение. По пути туда Гарольд вспомнил ещё кое-что из прежней жизни и решил уточнить.

— Драко, Снейп — твой крёстный?

Белобрысый непоседа вытаращил на него удивлённые глаза.

— Ну ты скажешь, Поттер... Крёстный — это ведь что-то такое магловское?

— Это что-то вроде магического опекуна на случай смерти родителей.

— Нет, откуда? Он же полукровка. Он просто отцу зелья варит, за деньги.

— И больше ничего? — многозначительно спросил Гарольд, вспомнив кое-какие факты из жизни того Снейпа, благодаря которым двадцатилетний нищий полукровка стал опекуном сына самого Люциуса Малфоя.

— А что там ещё может быть? Снейп обязан моим родителям за то, что они покровительствовали ему в Хогвартсе — особенно матери, потому что она училась на год позже отца и присматривала за Снейпом первые два года. Ещё отец давал Снейпу заказы на зелья и помогал найти клиентов после школы. Когда я родился, Снейп был нищим и безработным, это он уж потом в Хогвартс устроился. Кто бы в здравом уме сделал его опекуном, тем более, что он детей ненавидит? Ну, и ещё... — Драко скосил на Гарольда хитрый оценивающий глаз. — Снейп был в подчинении у отца сам-знаешь-когда.

Гарольд сделал себе отметку, что Снейп здесь не был ни крёстным Драко, ни пассивом Люциуса. Значит, долго не проживёт, с его-то нравом.

Что здешний Снейп его тоже ненавидел, Гарольд уже понял. Всю эту неделю декан избегал его, как чумы, а при случайных встречах смотрел на него, как на фестралью лепёшку. Теперь, в классе, Снейпу ничего не оставалось, кроме как признать существование Поттера-младшего.

— О да... — сказал он вкрадчиво, когда перекличка дошла до фамилии Гарольда. — Наша новая... знаменитость.

Точно так же, как и в прошлой жизни...

— Автографы даю только на переменах, — повторил свою прежнюю реплику Гарольд, нарочито развалясь на стуле. — Давайте не будем тратить ценное время урока на подобные суетные просьбы.

Как и прежде, попадание было в десяточку. Увидев перед собой ожившего Джеймса, Снейп побледнел и задохнулся от злобы, не найдя подходящих слов для ответа. Скрипнув зубами, он продолжил перекличку, после которой толкнул ту же самую речь о тонком искусстве зелий. Наступила тишина, которую нарушал только скрип стула под ёрзавшей от нетерпения Грейнджер.

— Поттер! — как и тогда, раздражённо выпалил Снейп. — Что я получу, если добавлю корень златоцветника в настойку полыни?!

— Зелье Живой Смерти, если вам повезёт не перепутать пропорции и не напортачить с кипячением. Сэр.

Какое-то мгновение они мерялись взглядами. Зная привычки Снейпа, Гарольд поставил жёсткую окклюментную заглушку — чёрный фон.

— Попробуем ещё раз, — произнёс Снейп, не поверивший в основательность знаний наглого мальчишки. — Где бы вы стали искать безоар...

— Что вас больше устраивает, сэр? — поинтересовался Гарольд, не дождавшись конца знакомого вопроса. — Здешняя кладовка, аптека, желудок козы? Лично я для начала попробовал бы Акцио.

Ноздри Снейпа гневно раздулись.

— А вы умеете Акцио, Поттер? Так сделайте милость, покажите.

Сообразив, что беспалочковое он в этом мире не вытянет, Гарольд извлёк из чехла свою палочку и привычно выполнил росчерк. С нынешней силой он не рискнул бы выделываться, если бы не знал, что безоар где-то здесь недалеко.

— Акцио безоар! — и положил прилетевший камешек перед собой на стол. — Пользуйтесь, сэр.

— Откуда вы знаете это заклинание, Поттер? — злобно прищурился Снейп.

— Выучил на всякий случай, среди прочего, — с полной серьёзностью сообщил Гарольд. — Мало ли, вдруг найдётся идиот, который потребует, чтобы я выполнил его на первом же уроке. Я же не кто-нибудь, а знаменитость, сэр.

— Так... — было видно, что Снейп лихорадочно ищет в своей памяти вопрос на засыпку. — Поттер, а в чём разница между клобуком монаха и...

— Аконит.

— Что?!

— Клобук монаха, венерин башмачок, волчья отрава, борец, шлемник, прострел-трава — это всё аконит.

Был бы Гарольд гриффиндорцем, с него наверняка сняли бы баллы за дерзость. Но Гарольд был слизеринцем и знал, что баллы декан со своих не снимает, а на отработку он пока не наработал. Время урока шло, поэтому Снейп вынужденно отцепился от него и продолжил занятие.

Распределяя учеников на пары, Снейп отсадил Драко от Гарольда и подсадил к нему Крэбба. Гарольд начал готовить ингредиенты к варке, одновременно показывая и полушёпотом объясняя Винсенту, как это делается. Пока они занимались варкой, Снейп расхаживал по классу, источая бешеную злобу, и раздражённо критиковал первоклашек, большинство из которых варили первое в своей жизни зелье. Наконец он призвал всех поглядеть на отличное зелье Малфоя, хотя у Гарольда с Винсом оно получилось идеальным — и в это время у гриффиндорцев рвануло.

Это Лонгботтом не вовремя добавил иглы дикобраза.

Весь класс шарахнулся подальше от едкой кипящей лужи. Лонгботтом, покрываясь ожоговыми волдырями, завывал от боли, ему нормально так окатило лицо, руки и ноги. Снейп ликвидировал лужу, отправил Лонгботтома с сопровождающим в медпункт и стал искать крайнего:

— Вы... Поттер... почему вы не сказали ему не добавлять иглы?

— Я вообще не смотрел, что он там делает. У меня была своя работа, мне некогда было отвлекаться на чужую.

— Думали, если он ошибётся, вы будете лучше выглядеть на его фоне?

Гарольда не удивило, что это было спонтанным предположением выведенного из себя декана. Для него не было секретом, что свою репутацию школьного гения-зельевара известный ему Снейп зарабатывал именно так, имея вдобавок привычку ехидничать над чужими неудачами. Тот же Мальсибер, вспоминавший школу годы спустя, говорил про Снейпа: "Никогда не подскажет, да еще и огрызнётся", а уж самоутверждаться за счёт малолеток — это для будущего декана еще когда было святое.

— Не судите меня по себе, сэр. Мне не нужен Лонгботтом, чтобы всегда выглядеть на "превосходно".

Отвернувшись от онемевшего от злости Снейпа, Гарольд налил порцию зелья во флакон, приклеил на него заранее приготовленную этикетку с названием зелья, датой изготовления и фамилиями изготовителей, а затем поставил флакон на поднос на столе преподавателя, куда ученики сдавали свои работы. Наполнив ещё один флакон, он приклеил на него еще одну этикетку и уложил его в свою сумку.

— Что вы делаете, Поттер?! — рявкнул неотрывно наблюдавший за ним декан.

— Подстраховываюсь, пока не получу оценку. — Гарольд кивнул на поднос и ухмыльнулся декану в лицо, потому что уже знал его методы. — Это зелье может разбиться.

Когда он вышел из кабинета в коридор, к нему подкатили двое гриффиндорцев, Финнеган и Томас.

— Эй, Поттер, сейчас перемена! Дай автограф!

— На уроке, это я пошутил. Я вообще не даю автографов.

11. Самый обычный бартер

Клочок пергамента, пришедший с утренней совой — с его совой, белой, безымянной — был так грязен и помят, словно его уже несколько раз использовали для гигиенических целей. И, Мордред подери, почему его сова принимает для переноса писульки без разрешения хозяина?

Вспомнив про клочок за обедом, Гарольд обнаружил там приглашение Хагрида на чай, сегодня, в три часа. В прошлой жизни этого не было, но Гарольд решил пойти, чтобы разведать, чего от него хотят. Наверняка ведь придётся раскрывать сто десятый замысел Дамблдора, поэтому разведка очень даже не помешает.

Когда он постучал в дверь Хагридовой хибарки, оттуда донеслось:"Заходи, не заперто!" Гарольд потянул на себя тяжёлую, грубо сработанную дубовую дверь и вошёл внутрь.

Кроме Хагрида, там оказался Рон, сидевший на табурете за столом и глядевший в какую-то вырезку из газеты. Оба они повернулись к нему.

— А вот и Гарри! — обрадовался Хагрид. — Гарри, я, эта, извиницца хотел, Дамблдор сказал, шо низя так было. Ночью-то... и выпимши-то... напугал я, значицца, твоих-то маглов, ты уж прости мя, ладна?

— Ничего, Хагрид, бывает. Конечно, прощаю, — великодушно согласился Гарольд. — Ты ведь понял, что так не надо было?

— Дык Дамблдор-то мне всё объяснил. Нада было проспацца, а с утречка и к тебе! Ужо я так и сделаю, а щас давай тя чайком угощу, я тута позатот день кексы испёк, шоб, знач, угостить. А ты, знач, тута с Роном поболтай, пока я чаёк-то...

Присаживаясь за стол, Гарольд заметил, что Уизли смотрит на него дружелюбнее, чем все эти дни, включая сегодняшний.

— Слушай, Поттер, как ты сегодня Снейпа на уроке... тебе за это что-нибудь было? — заинтригованно, где-то даже восхищенно спросил спросил он Гарольда.

— Пока ничего, — ответил тот.

— А ты совсем Снейпа не боишься, да?

— А чего его бояться, мыша летучего? Убить не убьёт, а на остальное плевать.

— А если из школы выгонят?

— Меня? Буду только рад.

— Гарри, да ты чо? — отозвался Хагрид от очага. — Надо учицца-то. Ты прям как папаня твой, он тож Снейпа не любил.

— А его вообще кто-нибудь любит? — поинтересовался Гарольд.

— Дык... — Хагрид задумался. — Никто, выходит. Разве ток Дамблдор, дык он всех любит.

— У нас его тоже никто не любит, — охотно включился в разговор Рон. — Даже Грейнджер, но она всё равно всех всё время одёргивает: "не Снейп, а профессор Снейп"... — передразнил он.

— Ты вообще какими судьбами у Хагрида?

— Он братьев моих знает, Фреда с Джорджем, на чай вот позвал. Смотри, что тут написано — Гринготс чуть не ограбили!

Гарольд удостоил заметку коротким взглядом:

— Лажанулись гобы. Теперь вся Британия знает, что к ним залезть можно.

— Дык не ограбили, патамушта я в то утро штучку-то и забрал, а вечерком туды как раз и залезли, — снова отозвался Хагрид. — Для памяти вот оставил. Дамблдор знает, кады штучку-то спасти нада.

— Что за штучку, Хагрид? — спросил Рон.

— А, эта... не нада было болтать вам, вот. — Хагрид снял огромный прокопчённый чайник с очага. — Чаёк-то вот он, скипел как раз.

Он заварил травяной сбор, выждал немного и разлил напиток по чашкам. Гарольд недоверчиво обнюхал пары над чашкой, удостоверился в отсутствии подозрительных добавок и отхлебнул немного. Рон последовал его примеру, затем откусил кекс, поморщился и стал замачивать краешек кекса в чашке.

— Ну как у вас учоба-то, Рон, Гарри? — участливо спросил Хагрид, налив себе чая в двухпинтовую кружку.

— Нормально, — не сговариваясь, ответили оба.

— Гарри, тя там на Слизерине, не обижают?

— Я сам кого хочешь обижу, — услышав такой ответ, Рон фыркнул в кружку.

— Дык чо ж ты не в Гриффиндоре-то?

— А можно было? Шляпа меня и не спросила — сразу в Слизерин, а теперь поздняк метаться. Надо там выживать, — с притворной грустью заключил Гарольд.

У него получилось донести до рыжего, что он не особо и рад Слизерину.

— Там этот Малфой, а ты вон кто, — понимающе кивнул Рон. — Он точно весь изозлился, что ты там у змей.

— Будет надоедать, живо проучу, — откликнулся Гарольд.

— Ты братьям моим скажи, Фреду и Джорджу, они тебе помогут.

— Эй, вы, эта, не хулиганьте, — спохватился Хагрид. — Низя так.

Оба парня переглянулись и замолчали. Выпив чаю, они ещё немного поболтали о том о сём, в том числе и о коридоре на третьем этаже, и попрощались с Хагридом. Обратно пошли вместе, им было по пути.

— Ты, правда, подойди к братьям, они этому Малфою покажут, — заговорил Рон, предварительно оглянувшись на хижину.

— Тут надо хитрее, — сказал Гарольд, посылая рыжему лёгкий ментальный импульс, чтобы облегчить согласие. — Малфой на днях принял мою тапку за крысу и аж на кровать с ногами залез, до того он их боится! Вот если бы у меня была крыса...

— А у меня как раз есть крыса, — похвастался тот. — Эх, жалко, что я не в одной комнате с Малфоем, я бы ему показал!

— А давай поменяемся? — предложил Гарольд. — У меня сова есть, белая такая, здоровая, а писать всё равно некому. А с крысой я бы Малфоя пугал, и он забыл бы, как надоедать.

— Как ты это здорово придумал! — Рон не был привязан к Коросте, которая была скучным питомцем, и мигом сообразил, что молодая сова лучше старой крысы. — А мне как раз домой писать надо, а у меня совы нет! Когда поменяемся-то?

— Да хоть сейчас!

— Потом расскажешь мне, как этот Малфой её боится, ладно?

— Само собой.

Рон помчался в своё общежитие за крысой, а Гарольд в своё, за клеткой для совы. Встретились они, как договорились, в совятне.

— Вот, крыса. — Рон отдал клетку с Питером Гарольду. — Её зовут Короста.

— Ух ты, какая страшная... — обрадовался Гарольд, попутно удостоверившись магическим зрением, что это тот самый анимаг. — Теперь Малфой точно от ужаса помрёт. Держи клетку.

Передав совиную клетку Рону, он подошёл к своей сове, которая вытянулась навстречу хозяину, затопотала ногами и завращала головой, заинтересованно глядя на крысу.

— Нет, это не тебе. — Гарольд ссадил её с жёрдочки на руку и тоже передал Уизли. — Слышь, сова, это твой новый хозяин. Вручаю ему тебя и перед магией свидетельствую.

Рон обрадованно принял сову, которая приветствовала нового хозяина гулким уханьем:

— Бу-ух!!!

— Здорово, а как её зовут?

— Не знаю, не спрашивал, — ответил Гарольд. — Назови как хочешь.

— Бухля. Ты будешь Бухля, — сказавши это сове, Рон посадил её обратно на жёрдочку. — Давай, Гарри, пугай Малфоя, так ему и надо.

— Ладно, удачи тебе.

Вот так, еще до ужина, Гарольд обзавёлся искомой крысой. Возвращаясь из совятни, он размышлял о сегодняшнем визите к полувеликану. В своём родном мире он совсем не контактировал с Хагридом, а знал только, что вот эта обросшая волосами громадина — хогвартский лесник, и регулярно слышал из третьих рук забавные, а то и неприятные истории с участием Хагрида. Тот Хагрид сгинул незадолго до краха Дамблдора, оказавшись одной из самых живучих его пешек.

Частью дамблдоровского плана здесь выглядело только одно — Хагрид пытался свести его с Роном и был слишком глуп, чтобы додуматься до этого самому. Насколько входила в план газетная вырезка, было трудно утверждать наверняка — простодушный полувеликан вполне мог оставить её себе на память о важном поручении самого Дамблдора, чтобы хвастаться при случае. Рона если и играли, то втёмную — маленький еще, чтобы правдоподобно лицемерить, да и характер у него совсем не тот — но вот намекнуть про помощь британскому герою могли.

Теперь, благодаря сделке, у Гарольда с Роном улучшились отношения, которые нужно было постепенно свести на нет, ибо Уизли — это заразно. Зато это ускорило добычу крысы — и с ней нужно было поскорее покончить, на случай, если Дамблдор про неё знает. А если не знает, тоже чего тянуть?

Нотта в их комнате не было, а Малфой как раз собирался идти на ужин. Увидев Гарольда с клеткой, любопытный парень тут же подскочил к нему:

— Что это ты принес? Дай глянуть!

Гарольд приподнял свою ношу повыше. Наклонившись к старенькой ободранной клетке, Драко заглянул сквозь проволочную сетку.

— Это... что?! Бррр, какая гадость!!!

— Это не гадость, а крыса. Мой новый питомец, зовут Короста.

Драко брезгливо пригляделся к крысе.

— А это точно она, а не он?

— Да мне без разницы, я её не жениться взял. Сказали, что она.

— А чего она у тебя какая облезлая?

— У неё авитаминоз.

— Что?! — офигел Драко, услышав незнакомое магловское слово. — Это очень заразно?!

— Совсем не заразно. Это значит — плохо кормили, вот что.

— Где же ты тогда её взял? С помойки?

— Выменял у Уизли.

— Понятно... — иронически протянул Малфой. — Вот зря ты с Уизли связался — по-моему, они тебя надули.

— Да ладно, смотри, какая крыса шикарная. Кстати, как ей отсюда лекарств заказать?

— Пишешь список, берёшь мешочек с деньгами, привязываешь всё к сове и отправляешь её в хогсмидскую аптеку. Обратно она прилетает с лекарствами. Если отправишь заказ прямо сейчас, то успеешь к закрытию и после ужина получишь свои лекарства.

— Круто, Малфой, ты меня выручил. Прямо сейчас и отправлю. Тут ведь можно школьную сову взять?

— Можн... А твоя где?!

— Я её на эту крысу обменял. Мне же всё равно письма писать некому.

— Дура-ак... — Драко завёл глаза к потолку и картинно вздохнул.

— Да ладно тебе, главное, что все довольны.

Малфой ушёл на ужин, а Гарольд сел писать заказ в аптеку, на укрепляющее, успокоительное и снотворное. Питер наверняка знал часто употребляемые зелья на вкус, поэтому одним снотворным было не обойтись. Подумав чуток, добавил к списку бодрящее, для себя.

— Умная крыска, Короста умная, — обратился он напоследок к крысе, чтобы не насторожить Питера, потому что со взрослым мужиком он не справится. — Нас ждут великие дела, мы с тобой весь Слизерин запугаем. Я тебя попозже покормлю, вместе с лекарствами, чтобы ты отдохнула и к утру была здоровенькая. У нас с тобой целые выходные впереди...

Гарольд подмигнул крысе и пошёл отправлять письмо.

Вечером сов в Большой зал не пускали, поэтому после ужина он прихватил еды для крысы и отправился в совятню. Заказ уже был там, доставленный хогвартской серой неясытью. Гарольд на месте проверил покупки и пошёл кормить Питера.

Вернувшись в спальню, он обнаружил Малфоя с Ноттом склонившимися над клеткой и разглядывающими питомца. Питер то ли спал, то ли прикидывался спящим, улегшись к ним спиной.

— Нравится? — хвастливо воскликнул Гарольд. — Отойдите, сейчас я её кормить буду!

— Она уже старая, — поморщившись, сообщил Теодор. — Вся облезлая и еле шевелится. По-моему, она у тебя вот-вот подохнет.

— Какая — старая?! — возмутился Гарольд, продолжая играть одиннадцатилетнего мальчишку. — Это она просто устала и её помыть надо, а так она огого какая! Видишь, какая толстая!

— Только вот здесь её мыть не надо, ладно? — попросил Драко.

— Я и не собирался — завтра в душе помою.

Питер обеспокоенно завозился и оглянулся на мальчишек.

— Крыс не моют, они сами вылизываются, — подсказал Нотт.

— Сами? Короста, крысонька, не позорь меня, завтра с утра вылижись обязательно, а то я тебя всё-таки вымою. — Гарольд тем временем доставал из клетки миски для воды и для еды. — Водичку выпей всю, умница, я тебе туда лекарства налью.

В одну миску он выложил порцию тушёной картошки с мясом, принесённую с ужина, в другую налил воды из графина. Затем он встал к тумбочке так, чтобы его руки было не видно из клетки, и вылил зелья в воду для Питера согласно меткам на флаконе. По дозе укрепляющего и успокоительного, двойную дозу снотворного. Доза должна быть великоватой, но безвредной. Если будет слишком много снотворного, Питер это учует и не выпьет, а спать он должен крепко.

Ничего не заподозрив, Питер выпил всю воду и с аппетитом съел картошку. Теперь он проспит мёртвым сном до утра — вернее, проспал бы.

Гарольд знал, что в полночь Хогвартс еще не засыпает. Шастают на кухню старшекурсники, прячутся по нишам влюблённые парочки, ищет приключений мелюзга. Бродят по коридорам дежурные преподаватели, отлавливая неосторожных, гуляет Филч со своей миссис Норрис — и только после двух пополуночи школьная возня успокаивается.

Лёжа в кровати, Гарольд вспоминал прошлое и размышлял о будущем. Бодрящее зелье так и не понадобилось — ему всё равно не спалось. Встал он ровно в два часа ночи, не теряя ни минуты после им же назначенного срока — только это и выдавало его напряжение. Он вынул спящего Питера, оставив клетку приоткрытой, завернул крысюка в старую майку, доставшуюся от Дадли, и осторожно выбрался из общежития. В Хогвартсе он знал все ходы и выходы, поэтому безопасно покинул замок и вскоре оказался на берегу озера.

Часть майки он изрезал на полосы перочинным ножом, среди прочих мелочей захваченным в Хогвартс, в оставшийся кусок плотно завернул крысу и обвязал свёрток частью получившейся тесёмки. Камней в горной местности хватало, Гарольд выбрал на берегу подходящий и привязал к нему упакованную крысу. Берег в этом месте был довольно глубок, и Гарольд без плеска опустил свёрток в воду, придержав тесёмку за оставшийся длинный конец и зацепив её за корень.

Подождав на берегу с полчаса, он вытащил свёрток обратно. Крыса была уже холодной и начинала застывать. Удостоверившись в её гибели, Гарольд закинул камень с крысой подальше от берега. Воды хогвартского озера стали Питеру могилой.

— Минус одна проблема, — облегчённо подумал он, вернувшись незамеченным и снова оказавшись в кровати.

Во время завтрака Гарольд отловил Рона Уизли около Большого зала и возмущённо пожаловался, что крыса вместо того, чтобы выполнить свою важную миссию, попросту сбежала. Сказав, что она, наверное, убежала к старому хозяину, он принёс Рону клетку, чтобы тот вернул её уже с крысой. Договорились ждать, вернуть, посетовали на непослушных крыс, которые осложняют жизнь своим хозяевам, и на том инцидент был исчерпан.

12. Пасы и подачи

Чтобы забраться в Тайную комнату, пришлось стащить школьную метлу. По крутому и скользкому ходу обратно в туалет Плаксы Миртл без труда мог подняться только василиск, а других ходов здесь могло и не быть. Что домовики здесь не откликаются на зов учеников, Гарольд удостоверился в первый же вечер пребывания в Хогвартсе.

Поэтому, едва заглянув в тёмную заплесневелую дыру, резко уходящую вниз, он отложил посещение покоев Салазара, а в ночь с субботы на воскресенье отправился туда уже на метле. Василиска он тревожить не стал, а только осмотрел подземные ходы, точно такие же, как и в его мире, и подыскал место, куда спрятать диадему.

Много времени это не заняло, Гарольд успел сходить ещё и за самой диадемой, напоследок поменяв пароль на всех известных ему проходах в покои Салазара. На обратном пути он припрятал метлу в одной из ниш за доспехами — мало ли, когда и зачем она может понадобиться.

В общежитие он вернулся с чувством хорошо исполненного дела — и даже выспаться успевал.

— Минус два, — подумал он, засыпая.

На следующее утро Гарольд нашёл укромный уголок и написал анонимку в аврорат — и про Квиррела, и про запретный коридор на третьем этаже. Сам он туда не ходил, но из ужимок и оговорок Хагрида во время чаепития сделал вывод, что цербер и в самом деле там.

Но дни шли, а никакой реакции на анонимку не было. Если первые три дня еще были в пределах раскачки, то через неделю Гарольд стал склоняться к тому, что аврорату по фигу, что творится в школе. Похоже, нужно было выкручиваться самому.

Пока он ждал ответных действий аврората, состоялось первое занятие по полёту на мётлах. Как и в прежнем мире Гарольда, мётлы были древними и почти доломанными — насколько он помнил, их обновили уже после того, как он выпустился из школы, на спонсорские средства чистокровных, победивших в гражданской войне и выкинувших Дамблдора из Хогвартса. До этого деньги на мётлы тоже регулярно выделялись, но эти средства, как было установлено ревизионной комиссией, уходили на борьбу со злом в лице сильных потомственных магов.

Первым с метлы свалился Невилл Лонгботтом. Остальные просто не успели, потому что мадам Хуч остановила тренировку и повела его в медпункт с переломом запястья. Шустрый и непоседливый Драко тут же заскучал и стал осматриваться вокруг, что бы такое устроить.

— Ой, шарик! — Драко всё еще сидел на метле, поэтому подлетел к белевшему на земле шарику и подхватил его. — Поттер, я обещал тебе тренировку — давай скорее, пока училки нет!

Он призывно подкинул шарик в руке. Гарольд — когда это его останавливали запреты учителей? — взмыл вверх и оказался в воздухе над Малфоем. Чёртова рухлядь, на которой он сидел, хоть и плохо, но слушалась — можно было погонять, пока не вернётся Хуч. Малфой мгновенно набрал высоту и развернулся к нему:

— Смотри, Поттер, сейчас будет подача. Я наброшу шарик тебе, а ты отобьёшь его мне — это будет пас.

Драко слегка подбросил шарик вверх и ладонью другой руки отбил его по направлению к Гарольду. Тот устремился на перехват и сделал отбой обратно к Малфою. Они стали перебрасываться шариком, маневрируя в воздухе — кто-то кричал им с земли, но они не обращали внимания. Краем глаза Гарольд наблюдал за подходами к стадиону, пока не увидел, что со стороны замка к ним спешит МакГонагалл.

— Малфой, училка!

— Где?! — Драко поймал шарик и завертел головой. — Садимся!

Зашвырнув шарик высоко вверх, он направил метлу на посадку. Гарольд же мгновенно прикинул, что этот шарик чей-то и что им может за него хорошо влететь, если он разобьётся. Он развернулся и устремился за белым кругляшом, который был уже на полпути к земле.

У самой земли Гарольд подхватил шарик и вывернулся из пике, а затем заложил короткую вертикальную петлю для погашения скорости и приземлился рядом с Малфоем. Он даже успел положить метлу на место и с видом "нас тут не стояло" присоединиться к кучке слизеринцев, когда запыхавшаяся МакГонагалл влетела на стадион.

— Поттер! Малфой! Что вы тут вытворяете?! — рявкнула она.

— Ничего, — с невинным видом ответил Гарольд. — Вот, шарик нашли.

Он протянул ей находку. МакГонагал машинально её взяла.

— Это напоминалка Невилла! — Гермиона стала докладывать МакГонагалл, сердито сверкая на них глазами. — Они её стащили!

— Шарик просто валялся в траве! — ответил Драко, на менее сердито зыркая на неё.

— Ты должен был вернуть его! Я вам кричала, но вы меня не слушали!

— Меньше кричать надо — горло целее будет! — посоветовал Гарольд.

— Все замолчали! — снова рявкнула МакГонагалл. — Гермиона, рассказывай.

Довольная девчонка стала рассказывать, как Малфой забрал напоминалку, как они с Поттером взлетели и стали кидаться, как она кричала им, чтобы они перестали хулиганить и отдали ей напоминалку, очень кричала, а они совсем, ну совсем её не слушали. МакГонагалл выслушала её и строго посмотрела на нарушителей:

— Разве мадам Хуч не сказала вам, что на мётлы садиться нельзя?

— Она сказала, что мы вылетим из школы, как только скажем слово "квиддич", — ответил Гарольд с видом оскорблённой невинности, слегка переиначив слова тренера. — Но мы не говорили слово "квиддич"!

— Не говорили! — мгновенно подхватил идею Драко, с честным-пречестным видом глядя в лицо гриффиндорскому декану. — Мы говорили "подача" и "пас", но "квиддич" не говорили, Люмосом клянусь!

— Но вы взлетели на мётлах! — уличила она двух малолетних клоунов. — А было нельзя!

— Мы не так поняли мадам Хуч, — виновато сказал Гарольд. — Мы подумали, что нельзя только гриффиндорцам — она говорила это им и стояла к нам спиной.

Никто уже не помнил, как стояла Хуч, ничего доказать было невозможно — и МакГонагалл отступилась от выяснения.

— Месяц отработки обоим. У Филча, — распорядилась она и ушла, потому что как раз вернулась мадам Хуч. Покричав на учеников для порядка, тренер возобновила урок.

— Ты круто летаешь, Поттер, — признал Драко, когда они шли с занятия.

— Это ты крутой тренер, Малфой, — вернул комплимент Гарольд.

— Но вот к Филчу, это мы попали, — вздохнул Драко. — Отец рассердится, когда узнает.

— Да брось... Что он, школьником, что ли, не был? А насчёт Филча у меня есть идея.

— Какая?

— Прямо сейчас ты садишься, пишешь письмо отцу, описываешь ему всё, как было, и просишь, чтобы он прислал тебе три бутылки огневиски и три бутылки сливочного пива с корицей и шоколадом.

— Зачем они нам и при чём тут Филч? — удивился Драко.

— Бутылку огневиски мы отдадим Филчу, чтобы он не загружал нас всякой гадостью.

— А ещё две зачем?

— Ну мы же будем ещё нарушать школьные правила, верно?

Драко, сын своего отца, быстро просёк фишку:

— А сливочное пиво — для мадам Хуч, да?

— Нет, она тоже пьёт огневиски. Оно для нас — бутылка тебе, бутылка мне, бутылка Нотту. Надо же и нам что-то приятное с этого поиметь. Так всё отцу и распиши, а то он всё равно спросит, куда нам столько.

— Поттер, ты в своём уме? Отец сожрёт меня, когда это прочитает.

— Напротив, он будет доволен, что у него такой предприимчивый сын. Спорим? — Гарольд помнил, что тот Люциус такие вещи всегда одобрял и поддерживал, а здешний если чем-то и отличается, то не этим, или он не Малфой.

— Нет, не спорим. — Драко совсем не хотелось принимать сторону, в случае победы которой он точно получит звездюлей. — Но если отец рассердится, я всё на тебя свалю.

К вечеру всё требуемое было прислано. В ответном письме Люциус пожурил Драко, но не так чтобы очень. Три бутылки сливочного пива были употреблены по назначению, а бутылка огневиски была вручена Филчу в первый вечер отработки, лично Гарольдом, не доверившим это дело Драко. Ибо в таком деликатном деле нужен подход, который младший Малфой запросто мог провалить.

13. Совиные вкусняшки

В истории с Петтигрю не обошлось без эпилога. Несколько дней спустя близнецы Уизли добросовестно обеспечили сделку младшего брата, доставив Гарольду клетку с обычной крысой внутри, пойманной где-то в Хогвартсе. Пришлось договариваться с Драко, чтобы тот подтвердил розыгрыш, если его спросят. Разумеется, самолюбивый Фретко наотрез отказался прикинуться напуганным крысой, когда он на самом деле не очень-то их и боялся, но Гарольда устроил и вариант "Испугался? Не дождётесь!!!", во время которого крыса опять сбежала.

Как и ожидалось, довольный возможностью похвастать своей храбростью, Малфой забыл докопаться, зачем вообще это было надо — ведь мир существовал для него и только для него. Не прошло и полдня, как весь Хогвартс уже знал об его героической победе над крысой, нахально забравшейся ночью ему на лицо. Девочки впечатлялись...

Ещё неделю спустя, когда стало очевидно, что никакой реакции от аврората уже не будет, Гарольд послал вторую анонимку, на этот раз в Отдел Тайн. Он даже наложил на письмо следилку и удостоверился, что оно достигло Лондона, где следилка исчезла.

Невыразимцы игнорировали анонимку точно так же, как и авроры. Нет, Гарольд не исключал, что какая-то реакция всё-таки была и застряла где-то там, на уровне министерских властей или директорского кабинета, но время шло, а учеников никто не беспокоил. Автора анонимки не искали, Квиррел с Пушком оставались на своих местах и занимались своими делами — одержимый преподавал, цербер сторожил. Зная фаджевское Министерство не понаслышке, Гарольд таки сомневался, что здесь был замешан чей-то коварный умысел. В этом мире, как и в прежнем, точно так же царил опупеоз и апофигей чиновничьей лени, тупости и раздолбайства.

Наконец он вынужден был признать неоспоримый факт, что с хогвартскими подставами придётся разбираться самому. Но если цербера невозможно было не только прибить, но даже отравить доступными средствами, его кишечник давал сто очков форы любому термоядерному реактору, то с Квиррелом еще можно было пободаться.

Начал Гарольд с очевидной идеи сорвать с Квиррела тюрбан чужими руками — точнее, в данном случае, когтями — но сразу же обнаружилось, что необходимые для неё совиные феромоны в свободной продаже здесь отсутствуют. К счастью, идею было легко скорректировать заменой феромонов на заклинание совиных вкусняшек, вычитанное еще в прежнем Хогвартсе, в подарочной книге "Прикольные заклинания для малолетних волшебников". Оно накладывалось на совиный корм и было неотразимым для сов, привлекая их издали — шутка-шуткой, но и повзрослевший Гарольд неоднократно пользовался им для перехвата чужой совиной почты.

Всего-то и нужно было наложить его на катышки совиного корма и перед завтраком закинуть их Квиррелу в тюрбан. Ничего невозможного даже для здешнего слабака Гарри — само заклинание было детским, а левитирование мелких предметов, доступное любому слабосилку, входило в программу первого семестра первокурсников.

За приманкой даже не нужно было посылать. У Гарольда оставалось немного корма от подаренной Рональду совы, которым он подкармливал школьных сов на поручениях, поэтому идея была реализована уже на следующее утро после принятия к исполнению. Квиррел очень удачно обнаружился в густой толпе на подходе к Большому залу, но если бы в этот день не повезло, беспокоиться было не из-за чего. На завтрак ходили кучно, и ученики, и преподаватели — все спешили на занятия, удобный случай не заставил бы себя ждать.

По пути до слизеринского стола Гарольд украдкой налевитировал зачарованных крошек совиного корма в складки квирреловского тюрбана и, довольный собой, стал наворачивать еду. Птиц с почтой впускали ближе к концу завтрака, чтобы ученики в основном поели, но не успели разойтись, поэтому совиные перья и какашки в тарелках грозили только нерасторопным.

В Хогвартсе было почти три сотни учеников. Многим регулярно писали из дома и посылали что-нибудь вкусненькое, не говоря уже о подписке на "Ежедневный пророк", которая тоже доставлялась птичьей почтой, поэтому с утра в Большой зал редко когда прилетало меньше трёх десятков сов. Не подумав об этом заранее, Гарольд внутренне содрогнулся, когда вся совиная стая в тридцать глазастых голов и шестьдесят когтистых лап, летевшая к ученикам, вдруг свернула и помчалась наперегонки к преподавательскому столу.

Самые сильные и быстрые совы первыми вцепились в тюрбан Квиррела и начали было рвать его, добираясь до вкусняшек, но подлетавшие сзади сподвигли их схватить добычу и поскорее унести прочь. Наверняка зачарованный, тюрбан поддался не сразу, но через несколько секунд общего остолбенения всё-таки размотался на драное полотнище, которое совы потащили к выходу из зала, дорывая в воздухе когтями.

Из-за стола донёсся оглушительный визг чернокожей астрономички Авроры Синистры:

— И-И-И-И-ИнфернА-А-Ал!!!

Весь преподавательский состав вытаращился на обнажившийся затылок преподавателя ЗоТИ, где красовалась страшная рожа Волдеморта.

— Беги, дурак!!! — прохрипела она.

Опомнившийся Квиррел одним махом перескочил через стол и метнулся к выходу мимо факультетских столов. В считанные секунды он добежал до конца зала и исчез в коридоре.

И эти сволочи за преподавательским столом ничего не сделали, чтобы задержать его! Они даже не вылезли из-за стола — как сидели, так и остались, ошеломлённо переглядываясь. Наконец они дружно уставились на Дамблдора, ожидая...

Вот правда, каких указаний сверху они ожидали вместо того, чтобы просто погнаться за Квиррелом?

Британский повелитель всего ссущего и срущего, как говаривал про него Алькор, выглядел так, словно он и в самом деле по-детски оконфузился. Полностью растерявшийся, Дамблдор оказался не способен даже на два слова "хватайте его!", пока не стало безнадёжно поздно.

"Лохи!!!" — негодовал Гарольд. — "Лохи и лузеры! Всей учительской кодлой не задержать одного полумёртвого криворукого одержимого, когда здесь и один не вспотеет! Ну ладно Дамблдор, пенёк дряхлый, ну ладно МакГонагалл, дура губошлёпая, ну ладно Снейп, он свою шкуру ценит, но Флитвик-то, Флитвик?! И где теперь искать этого Квиррела, и чего от него ждать? Никчёмные отбросы!"

А он был так уверен, что Квиррела поймают, что не рискнул наложить на него следилку!

Очень злой Гарольд вдруг ощутил Её присутствие. Она ржала как конь.

"Предвечная?" — он не мог не возмутиться. — "Ну и что тут смешного?!"

"И ты еще спрашиваешь," — донеслось до него сквозь приступы неудержимого хохота. — "Я ведь не только тебя... ха-ха-ха... здесь слышу, но и много кого ещё, а они... хи-хи-хи... ой, не могу... все впечатлены. Так, пожалуй, ещё только я... хе-хе-хе... обламываю. Ох, Гарольд, ты достойный потомок своих предков, они всегда умели насмешить меня!"

"Как насчёт вернуть меня назад? Ты вообще подумала о том, что здесь Алькора нет?!"

"По гарему соскучился, да?"

"Эм, ладно, вопрос снимается. А как насчёт уморить мой гарем перед тем, как вернуть меня назад?" — из-за длительного знакомства с Предвечной Гарольд легко относился к смерти, твёрдо зная, что это всего лишь ещё одно большое приключение.

"Детей сиротами оставить хочешь?"

"А полгарема?"

"Ну и наглые же вы, Певереллы," — впрочем, голос Предвечной звучал беззлобно, даже восхищённо. — "Я подумаю над этим, а ты продолжай, трудись. Труд облагораживает человека — вы же, люди, это и сказали."

"Да я и так уже благородный дальше некуда."

"От скромности ты не помрёшь, но тебе еще есть куда работать."

"Ты лучше скажи, где теперь ловить этого Квиррела," — раздражённо буркнул он.

"А зачем тебе Квиррел вообще? Вспомни, чем это закончилось в прошлый раз?"

Гарольд стал вспоминать. Давненько это было, но момент был стрессовый, поэтому он без труда вспомнил, как сжёг одержимого Инсендио, а огрызок души Волдеморта улизнул от него сквозь потолок. Предполагалось, что это делалось для спасения философского камня, который оказался фальшивым там и который Гарольд всё равно не собирался спасать здесь. На втором курсе панику наводил уже другой огрызок, из дневника, третий ознаменовался суетнёй вокруг сбежавшего Сириуса, и только на четвёртом Волдеморт прорисовался снова, вылезши непонятно из чего.

"Предвечная, а в прошлый раз Волдеморт был воскрешён из того, что сейчас сбежало?"

"Допустим," — у Гарольда осталось стойкое ощущение, что Она что-то не договаривает. — "Тебе не нужно заботиться об этом, ведь ты уже позаботился о Петтигрю, а Квиррел всё равно не жилец. В этой реальности, раз уж ты так начал, я не хочу спешить с Томом — оставлю на попозже и посмотрю, что из этого выйдет. Может, ты в этом и прав, да и должна же я как-то развлекаться. С тебя ещё дневник и зеркало, а там посмотрим."

"А зеркало зачем?"

"Ему пришёл срок. А как оно сможет попасть ко мне, если ты его не отправишь? Просто разбей его при случае, а дневник спрячь подальше, но не рядом с диадемой."

"Эти крестражи как-то влияют друг на друга?"

"Нет... хи-хи-хи... Если это вдруг будет не твоя задача, я не хочу, чтобы она стала проще."

Гарольд подивился про себя коварству Предвечной, вызвав новый взрыв её хихиканья.

"Это что же получается — я вообще зря напал на Квиррела?" — с огромным опозданием дошло до него.

"Зато... хе-хе-хе... это было забавно," — присутствие Предвечной исчезло.

"Минус три или не минус три?" — по-гамлетовски озадачился Гарольд, когда скандал завершился и учеников отослали на занятия. — "Ладно, пусть это будет бонус."