Конечно, если бы венчание командующего флотом происходило в мирное время, то возле Собора Покрова Пресвятой Богородицы собрался бы почти весь Севастополь. Но война есть война — всё проходило весьма скромно, Эбергард пригласил очень ограниченное количество адмиралов и офицеров. Как оказалось, не зря.

Когда новобрачные вышли из храма, и к ним стали подходить с поздравлениями, Кетлинский, поздравив командующего, тут же сообщил:

— Радио от Кузнецова, ваше высокопревосходительство: 'Из Босфора вышел конвой в двенадцать больших транспортов. В охранении 'Меджидие', 'Пейк' и ещё пять миноносцев'.

Ни Андрей, ни Елизавета, конечно, не рассчитывали не только на медовый месяц, но и на 'медовую неделю', но чтобы так...

— Извини, дорогая — война, — печально улыбнулся адмирал. — Домой тебя отвезут. Не скучай пока.

— Чего-чего ожидала, но чтобы жених сбежал из-под венца... — нельзя сказать, что лицо госпожи Эбергард выражало скорбь и возмущение, но, конечно, радости на нём было мало. — Придётся побыть Пенелопой с первых минут семейной жизни. Ступай. Жду.

— Какого чёрта делают наши агенты в Турции, если выход такого конвоя мы узнаём постфактум? — бесился адмирал по дороге к Графской пристани.

— Андрей Августович, — попытался успокоить командующего Плансон, который вместе с Кетлинским ехал в авто Эбергарда, — имеем то, что имеем...

— Да уж конечно!.. Если я не ошибаюсь, в море из Первого дивизиона могут выйти пока только 'Гневный' и 'Дерзкий'?

— Так точно.

— Немедленно по прибытии в гавань сигнальте им отправляться на перехват. За ними, или вместе с ними, пусть сразу выходят крейсера. А потом и мы с Первой дивизией.

— Простите, ваше высокопревосходительство, — (Плансон, в присутствии подчинённых, разумно решил общаться с командующим со всем подобающим титулованием), — но зачем выходить броненосцам? 'Память Меркурия' и 'Кагул' , да ещё и с 'новиками', и с Третьим дивизионом, и так разнесут весь конвой так, что черепков не останется.

— Почти во всём согласен, но если турки обнаглели настолько, что сунулись в НАШЕ море с конвоем, то могут, убедившись, что обнаружены, вызвать и те германские утюги для прикрытия: 'Хайреддин Барбаросса' и 'Торгут Рейс'. И тогда нашим крейсерам будет уже не сунуться к конвою. А так — проводят до подхода наших броненосцев, а уж потом мы устроим османам массовое кровопускание. Как транспорты перебьём, так и все оставшиеся боевые суда. А если я ошибаюсь — просто проведём дополнительную демонстрацию у вражеских берегов. Постреляем по Зонгулдаку, чтобы султан и его советники поняли, что всё всерьёз и надолго...

Рановато они ввели , вернее, пытаются ввести систему конвоев, — думал Андрей, трясясь в авто по дороге к Графской пристани. — Но пресекать такое необходимо на корню. Кровь из носа — нужно устроить образцово-показательную порку. Достаточно понятно, что на Кавказ следуют подкрепления, боеприпасы и провизия. И ни то, ни другое, ни третье туда попасть не должно. Пусть те, кто стоят против армии Юденича свои подмётки в котлах варят и из пальца стреляют. Тогда Николай Николаевич имеет все шансы уже этим летом взять Эрзерум...

Ни в коем случае нельзя упустить конвой!

Уже сама собой сочинялась радиограмма Третьему дивизиону, что если силы поддержки не успевают — идти в самоубийственную атаку. В конце концов, 'Меджидие' один — прикрыть двенадцать транспортов одновременно он не способен, а остальную шваль 'Шестаковы' расшвыряют по сторонам, если эти турецкие недомерки посмеют вклинится между русскими эсминцами и целью...

Хотя... А куда они денутся? 'Новики', и даже крейсера, если, конечно, не будет серьёзных поломок в машине, успеют присоединиться к дивизиону Кузнецова ещё до того, как конвой дошлёпает до Синопа. А уж к Трапезунду и севастопольские броненосцы поспеют раньше, чем турки. Больше по дороге у этого стада транспортов просто нет портов, в которые все они смогут поместиться и не быть расстрелянными Первой дивизией линкоров Черноморского флота. Даже если со страху начнут рассовывать по одному-два судна во все встречные порты — не принципиально: придём и уничтожим. Так что в голове командующего стал рисоваться приказ дивизиону Кузнецова, совершенно обратный тому, который Эбергард хотел продиктовать изначально: "Третьему дивизиону. Наблюдать действия противника. Докладывать изменения обстановки немедленно. В навязываемый противником бой не вступать, уклониться маневром. При подходе конвоя к порту назначения прибытие транспортов в порт не допустить. На огонь боевых кораблей противника отвечать категорически запрещаю. Повторяю. На огонь боевых кораблей противника отвечать категорически запрещаю. Не отвлекаясь на эти цели атаковать исключительно транспорты любым способом'.

Вице-адмирал Новицкий, которому командующий временно перепоручил свои обязанности, как оказалось, времени зря не терял. Встречавший Эбергарда на ступенях Графской пристани флаг-офицер лейтенант Рябинин, доложил, что 'Кагул' и 'Память Меркурия' разводят пары. 'Гневный' и 'Пронзительный' уже готовы выйти в море.

— Добро, — кивнул Андрей. — Просигнальте, чтобы снимались с якоря. Князь Трубецкой на этот раз успел?

— Так точно, ваше высокопревосходительство! Брейд-вымпел на 'Гневном'.

— Да уж, — усмехнулся про себя адмирал, — после того случая, когда Первый дивизион вышел на перехват 'Бреслау' без своего начальника, каперанг Трубецкой просто поселился на борту 'Гневного' и практически не съезжал на берег, чтобы подобный афронт не повторился.

— На 'Евстафий', — кратко бросил Рябинину командующий, зайдя на борт катера.

Ещё по пути к борту флагманского броненосца Эбергард увидел как задрожал воздух над трубами обоих боеготовых 'новиков' и они вспороли форштевнями волны Южной бухты.

— Успеют. Не могут не успеть, — Андрей напряжённо смотрел вслед уходящим эсминцам. — Даже на семнадцати узлах наверняка перехватят конвой до Синопа. Если, конечно, какой-нибудь шторм не нарисуется... А тогда, вместе с 'Шестаковыми', уже и своими силами способны растерзать сборище турецких транспортов, даже если их охраняет и крейсер...

Глава

Командир 'Меджидие', корветтен-капитан Эрнст Бюхсель был совсем не в восторге от корабля, который пришёлся под его начало. Как и от поставленной начальством задачи: любой ценой привести в Трапезунд конвой из двенадцати больших транспортов и шести малых.

Сам крейсер был той ещё развалиной. Хоть и относительно молодой развалиной. Построили его двенадцать лет назад в Соединённых Штатах, но, оснащённый капризными котлами Никлосса, на данный момент он не мог выдавать не то, что свои паспортные двадцать два узла — с трудом выжимал восемнадцать. Относительно грозные два шестидюймовых орудия были расстреляны в войне с Италией и в Балканских...

То есть боевая единица, называемая бронепалубным крейсером есть, но выполнять обязанности в соответствии со своим рангом не способна. А придётся!

Приданные для охраны конвоя корабли оптимизма не прибавляли: торпедная канонерка 'Пейк-и— Шевкет', эсминцы 'Ядигар-и Миллет' и 'Нумуне— Хамийет' являлись ещё относительно современными кораблями, но 'Драч', 'Мусул' и 'Акхисар', малые миноносцы водоизмещением всего в сто шестьдесят пять тонн с абсолютно смешным вооружением, для прикрытия транспортов, в случае их атаки русскими не воспринимались всерьёз абсолютно.

А довести их необходимо: два полка пехоты из состава Румелийской армии, сорок орудий, снаряды, патроны, провизия, керосин, пять аэропланов...

Бюхселя перед выходом инструктировал сам ...:

— Грузы должны дойти обязательно. В этом не только судьба Турции в нынешней войне, но и судьба Германии. Мы не можем позволить себе лишиться такого союзника, а османы уже готовы запросить 'Аман' у русских. Можете потерять все силы эскорта, погибнуть сами, но транспорты обязаны прибыть в Трапезунд...

Ну да! Командир 'Меджидие' мысленно выматерился по адресу 'умников' в штабах, когда ему доложили, что с норда наблюдаются два дыма. Не предусмотренных дыма.

'Ядигар' был немедленно отправлен в разведку, и вернулся с неутешительной информацией: четыре двухтрубных миноносца.

А тут и гадать не надо — двухтрубными в русском флоте на Чёрном море были только эсминцы типа 'Лейтенант Шестаков'. Те самые, которые несли по два стодвадцатимиллимеровых орудия. То есть — хуже не придумаешь. Даже великолепные большие эсминцы русских, которые, если верить разведке, сейчас стояли на ремонте после боя с 'Бреслау', для 'Меджидие' со товарищи явились бы более удобным и менее грозным противником.

И непонятно, что предпринимать: атаковать русских крейсером и миноносцами — уйдут легко и непринуждённо. В смысле — от крейсера, а миноносцы способные их догнать, дивизиону 'Шестаковых' на один зуб, уничтожат весело и с прибаутками. И тогда уже точно растерзают потом транспорты — не способны будут 'Меджидие' и 'Пейк' вдвоём прикрыть от атак такое количество пароходов — точно раздраконят.

Просто следовать дальше, прикрывая конвой всеми имеющимися силами? — Так наверняка русские успеют подтянуть из Севастополя дополнительные силы, вплоть до крейсеров. И тогда — полный 'Армагеддец' и транспортам, и прикрывающим их военным кораблям.

'Рассовывать' некоторые из конвоируемых судов по ближайшим мелким портам, уменьшив количество прикрываемых? — Грузы не дойдут до Кавказской армии. Во всяком случае, в срок.

Вызвать из Босфора два последних броненосца Турецкого флота? — так те еле-еле девять узлов выжимают...

Плюнуть на всё, и развернуть конвой обратно? — ой как стыдно будет: все начнут пальцами показывать, что испугался, имея крейсер, минный крейсер и пять миноносцев, против четырёх миноносцев противника, и показал им корму...

Но не 'размазать' эти силы равномерно по всей длине каравана, обязательно или здесь, или там прикрытие окажется слишком 'тонким'. А где тонко — там и рвётся. И противнику издали будет очень хорошо заметно, в каком месте эта самая слабина — подальше от 'Меджидие' и от 'Пейк-и Шевкета', а как только начальник конвоя развернёт свой крейсер на прикрытие опасного направления, немедленно перенацелят удар на обнажившийся участок...

Просто цугцванг какой-то: любой твой ход только ухудшает ситуацию на шахматной доске Чёрного моря.

Но, в конце концов...

— Пауль, — повернулся корветтен-капитан к вахтенному офицеру, — пишите.

Лейтенант проворно выхватил карандаш и выжидательно посмотрел на командира.

— Конвой открыт четырьмя русскими большими миноносцами. Даже при таком соотношении сил не уверен в том, что эскорт достаточен для защиты всех транспортов. Предполагаю увеличение сил противника в ближайшие десять — двенадцать часов. Тогда имеется очень большой риск полного уничтожения судов и грузов. Прошу: во-первых, разрешения вернуться со всеми кораблями в Босфор, во-вторых, выслать навстречу дополнительные силы прикрытия для транспортов. Если в течение часа не получу ответ, беру курс на Босфор.

— Немедленно зашифровать и отправить. Идите.

— Разворачиваются, Иван Семёнович! — обеспокоено посмотрел командир 'Лейтенанта Шестакова' Клыков на начальника дивизиона.

— А вы чего ожидали, Александр Михайлович? Что после нашего обнаружения, они как бараны спокойно пойдут на заклание? Нетрудно догадаться, что мы вызвали подкрепления и транспорты где-то на траверзе Синопа или Самсуна перехватили бы наши крейсера... Штурман!

— Слушаю, господин капитан первого ранга!

— Сколько до Босфора?

— Около ста семидесяти миль.

— До отряда Трубецкого?

— Трудно сказать. Два часа назад был в двухстах пятидесяти милях от нас. Сейчас ближе, конечно. Около двухсот двадцати...

— Ясно. Передать князю: 'Конвой развернулся на Босфор. Рекомендую следовать туда возможно полным ходом. Постараюсь атаковать противника'. На связь с Первым дивизионом выходить каждые двадцать минут.

— Крейсер и канонерка разворачиваются на нас! — крикнул сигнальщик.

Хотя его сообщение было и излишним — офицеры и так смотрели только на противника.

— Понятное дело, — хмыкнул Кузнецов, — даже для боевой эскадры такой разворот, да ещё с, почти наверняка, перестроением, это не так уж и просто, а с этими калошами — минимум час уйдёт. И то, если не мешать... А мы уж постараемся добавить веселья в данный процесс. Поднять сигнал дивизиону: 'Больше ход. Выйти в голову отряда противника'.

Русские эсминцы дружно откликнулись выбросом огненных факелов из труб и рванули к головным судам конвоя. Конечно, им приходилось идти по дуге большего радиуса, чем силам турецкого эскорта, но у 'Меджидие' была значительно большая инерция, и он не мог так стремительно разгоняться.

Бюхсель, получив 'добро' на возвращение, и сообщение, что навстречу выходят 'Ярхиссар' и 'Басра', слегка воспрянул духом: появлялся шанс хотя бы вернуться без потерь в конвоируемых транспортах. Но было необходимо уменьшить длину обороняемого кильватера.

На мачту 'Меджидие' взлетел сигнал 'Перестроится в две колонны. Головными 'Родосто' и 'Эресос'.

'Родосто' после разворота шёл первым, а 'Эресос' — седьмым, так что было логично не устраивать чехарду с перестроением и перетасовкой пароходов на ходу, а просто вытянуть две половины конвоя в параллельные линии. Защищать их со стороны моря было бы уже значительно сподручнее...

Причём, в этом случае три из четырёх транспортов везущих собственно войска, находились ближе к берегу, и, в случае чего, имели неплохие шансы выброситься на него и потерять минимальное количество своего 'груза'.

Но для перестроения требовались и время, и пространство. Для отвоевания последнего, командир крейсера приказал обозначить атаку на русские эсминцы.

А те атаки не приняли — они просто уходили вперёд, совершенно конкретно угрожая разнести вдребезги и пополам те транспорты, что шли в голове конвоя.

На защиту атакоопасного направления немедленно рванули ''Ядигар' и 'Нумуние', туда же поспешил 'Пейк'. Но все они вместе взятые, вряд ли были способны остановить атакующий порыв Третьего дивизиона. А 'Меджидие', даже двигаясь по дуге меньшего радиуса, чем русские, не успевал. Тем более, что концевой миноносец русских вдруг отвернул от направления общей атаки, и взял курс на хвост конвоя.

У командира 'Меджидие' достало фантазии, чтобы представить, что способен натворить большой миноносец класса 'Лейтенант Шестаков' , ворвавшись в толпу беззащитных транспортов...

Но главный корабль эскорта имел не только самое сильное вооружение среди всех участников разворачивающихся событий, но и самое большое водоизмещение, что не всегда плюс. А в данный момент, очень серьёзный минус: чтобы развернуться на обратный курс, ему требовалось прочертить по морю дугу с значительно большим радиусом, чем лёгкому русскому эсминцу.

'Лейтенант Зацаренный' уже проходил траверз 'Меджидие', когда тот всего лишь на три четверти развернулся с курса конвоя.

— До противника сорок пять кабельтовых, — доложили с дальномера.

— Баковая — огонь! Вторая — огонь! — Бюхсель понимал, что ожидать попадания на такой дистанции, и при такой скорости цели, наивно, но обозначить угрозу для дерзкого русского миноносца было необходимо.

123 ... 101112

↓ Содержание ↓