Черноморский сюрприз (прода)

— А что я мог сделать? Отправить Эссену телеграмму: 'Дорогой Николай Оттович, застёгивайте пальто поплотнее, когда выходите в море, И вообще в море выходите пореже, а то простудитесь, заболеете и умрёте' или: 'Убедительно прошу вас без всякого промедления добро пропариться в бане. Это чрезвычайно важно. Объяснюсь непременно при личной встрече. С глубоким уважением к вам. Эбергард'? Идиотизм.

Оставалось надеяться, что 'раздавленная бабочка' изменила ход истории так, что командующий Балтфлотом может и не заболеть на данной ветке исторических событий.

На следующий день, в назначенный час, Колчак, разумеется, явился к командующему флотом.

— Ваша задача, Александр Васильевич, в первую очередь поставить несколько минных банок вблизи устья Босфора. Там и та уже до чёрта наших мин — сплошной 'суп с фрикадельками'. Но турки периодически тралят проходы. Где и как, мы знаем очень приблизительно. Так что вы должны, во-первых, завалить минами наиболее 'перспективные' участки следования турецких каботажников, во-вторых, топить всё, что следует вблизи устья Босфора не под российским флагом, а значит — ТОПИТЬ ВСЁ, что там встретите, ибо под нашим флагом ничего там идти не может. А нейтралам там делать нечего. Кроме того, загляните к Зонгулдаку, если турки ведут подъёмные работы с целью освобождения ворот — прекратите.

Андрей хмыкнул про себя, поняв, что последнюю фразу выдал в стиле незабвенного Модеста Матвеевича Камноедова.

— Там недавно работал Четвёртый дивизион, но нужно чтобы османы понимали, что пытаться поднять со дна наши брандеры, затея не только безнадёжная, но и опасная.

— Понятно. Какими силами я могу располагать?

— 'Память Меркурия' и Второй дивизион: 'Счастливый', 'Быстрый' и 'Громкий'. Эсминцы только что вошли в строй, и необходимо, чтобы их экипажи сплавались, получили боевой опыт... Надеюсь, что вы меня понимаете. Кроме того, можете взять с собой любой другой дивизион на ваше усмотрение. Кроме Первого, который необходим для встречи 'Императрицы Марии' и Четвёртого, недавно вернувшегося из похода. Ещё вопросы имеются?

— Никак нет, ваше высокопревосходительство, — поднялся из-за стола Колчак.

— Тогда получайте мины, и, послезавтра выходите в море.

— Слушаюсь!.. Ваше высокопревосходительство...

— Что-то ещё?

— Точно так, — АДМИРАЛЪ выглядел слегка смущённым. — Я уже решил, что возьму с собой дивизион Кузнецова, но просил бы вас предоставить в моё распоряжение на время данной операции ещё и 'Алмаз'. Очень бы пригодились его аэропланы для ближней разведки побережья. Да и штабу флота пригодятся свежие сведения о состоянии турецких батарей вблизи Босфора.

— Ишь ты — ну просто на ходу подмётки режет, — усмехнулся про себя Эбергард. — Просек, с какой стороны масло на бутерброде, сделал выводы о перспективах авиации на море... Ладно, пусть заложит ещё один кирпичик в фундамент более серьёзного отношения к войне в небесах.

— Не возражаю, Александр Васильевич, но гидросамолёты разрешаю использовать только в качестве разведчиков-наблюдателей. Никаких атак с воздуха на неприятельские позиции. И вот ещё что: разведку разрешаю только над румелийским побережьем, к западу от устья Босфора. Разочек можно слетать к Шиле, посмотреть на близлежащие батареи, но не более чем разок. Причём, лучше это сделать, когда будете возвращаться от Зонгулдака. Ещё вопросы есть?

— Никак нет!

— Тогда ступайте. И помогай вам Господь!

Глава

'Счастливый' и 'Громкий' уже вывалили за борт свой груз мин, и оставалось поставить очередную банку с 'Быстрого'. Эсминец приступил к постановке в предназначенном районе. Когда на мостике 'Памяти Меркурия' резануло по ушам криком сигнальщика:

— Перископ слева двадцать градусов! Около двенадцати кабельтовых...

— Поворот вправо на восемь румбов, — немедленно отреагировал Тихменёв...

— Передать на 'Счастливого' и 'Громкого': 'Атаковать вражескую подводную лодку!'. 'Быстрому': 'Продолжать постановку!', — Колчак был невозмутим. — Александр Иванович, а мы сами можем уже открыть огонь по лодке?

— На циркуляции — бессмысленно. Подождём несколько минут...

Минута заминки, связанной с временем получения приказа, и два 'новика' стали разгоняться в сторону буруна, который оставлял за собой перископ германской подводной лодки. Сосредоточенно захлопали выстрелами их носовые плутонги.

Думаете, что перископ субмарины просто приподнят над поверхностью воды? А ничего, что эта самая лодка сейчас идёт со скоростью... Ну хотя бы в пять узлов. Быстрее, чем вы идёте спорым шагом... Не поднимет ли труба перископа за собой шлейф? Весьма заметный шлейф...

Так что у баковых пушек только что вступивших в строй черноморских эсминцев имелся ориентир, по которому следовало вести огонь. Конечно, полутораметровый 'фонтан' из морской пены цель далеко не самая удобная, но ведь и особой точности не требовалось — разрыв стодвухмиллиметорвого снаряда в воде мог гидравлическим ударом контузить вражескую субмарину до состояния потери плавучести с весьма приличного расстояния...

Капитан-лейтенант Конрад Ганссер, получив приказ из Адмиралштаба следовать со своей 'U-33' в Чёрное море, нимало не удивился — было понятно, что необходимо поставить на место этих русских. Русских, которые возомнили о себе больше, чем допускала мировая политика, и вообще здравый смысл. Да и потопленные 'Гебен' и 'Бреслау' взывали к отмщению. Но, в первую очередь, следовало показать туркам, которые после череды разгромов на суше и на море, уже практически готовились вывалиться из этой войны, что ещё не всё потеряно. Что Германская Империя ещё способна поддержать друзей и покарать врагов.

Командир еще не старой, всего-то четырнадцатого года постройки, но увы, морально уже устаревшей, немецкой подводной лодки 'U-33' внимательно обозревал окрестности в перископ. Позади остался захватывающий переход через Средиземное море, с его азартом и победами. Боевой счет его лодки насчитывает уже более сорока судов. Чем черт не шутит, если на новом месте дела пойдут не хуже, то к концу этой, без сомнения победоносной, войны можно будет изрядно приподняться в чинах. Ведь за подводным флотом будущее, он видит это собственными глазами. Капитан цур-зее, — звучит, а? Губы подводника чуть дрогнули от этой приятной мысли.

Бравый подводник и впрямь размечтался. Впрочем, плох тот солдат...

Переход через Босфор не был простым. Узкий пролив, сильное встречное течение и минные заграждения русских на выходе... Что ж, они преодолели эти опасности. Что судьба приготовит им теперь? Конрад не собирался недооценивать русских. Он был действительно хорошим командиром. Да и острое осознание собственной уязвимости никак не способствует... Не способствует, в общем. Если лодка получит повреждение или произойдет поломка, то вернуться обратно на базу будет не просто. Пусть и чуть легче, чем добраться сюда. Театр военных действий нов для 'U-33'. На помощь турок надежды нет. Но приказ есть приказ.

Труднее всего было просочиться в Дарданеллы — в устье пролива было, образно говоря, не протолкнуться от британских и французских кораблей. К тому же имелся серьёзный риск наткнуться на турецкие мины...

Обошлось — как только втянулись внутрь, и прошли полторы мили, всплыли. Почти сразу заметили турецкий миноносец, который и проводил субмарину в Мраморное море. А уже оттуда, слегка подремонтирововшись, заправившись топливом и провиантом, лодка Ганссера вышла в море Чёрное. А значит осторожность и еще раз осторожность. Конечно, заманчиво было бы в первый же выход подловить русский броненосец. И, черт побери, если русские предоставят ему такую возможность, он, Конрад Ганссер, уцепится за нее обеими руками. Но все-таки в свой первый поход 'U-33' выходила больше для разведки и ознакомления, чем для настоящей охоты. И всё-таки им повезло. Судьба благоволит отважным. И вот сейчас субмарина медленно подкрадывалась к группе русских военных кораблей, судя по всему осуществлявших очередную минную постановку. Цели неподвижны, ах, если бы не светлое время суток... Даже в случае удачи уходить придется очень быстро. Крейсер и три эсминца. И ещё четвёрка истребителей поодаль... Так притягательно, так опасно. Губы Конрада разошлись в улыбке. Подводному флоту — рисковать!

— Ну что, Вальтер, — командир 'U-33' оторвался от перископа и весело посмотрел на своего старшего офицера, — подвига Веддигена нам не повторить, но есть шанс сделать значительно больше в стратегическом плане. Если удастся потопить этот русский крейсер, то наши турецкие друзья серьёзно воспрянут духом.

— Согласен. Осталось всего ничего: попасть торпедой в эту лоханку.

— Всё в наших руках. Приготовить носовые! Ааа чёрт!

— Что такое?

— Нас, кажется, обнаружили — крейсер разворачивается.

— А эсминцы?

— Да подожди ты, я что, весь горизонт в перископ вижу?.. — Ганссер развернул цейсовскую оптику в соответствующую сторону. — Пока вроде не отреагировали... А, нет — пошли в нашу соторону. Атаке — дробь! Ныряем! Тридцать метров. После погружения поворот вправо на пятнадцать градусов.

Перископ заскользил внутрь подлодки, но фугасные снаряды с русских 'новиков' успели выстегать погружающуюся подводную лодку хоть и не фатально, но весьма неприятно для оной.

— Из четвёртого отсека передают: 'Заслезилась обшивка', — нельзя сказать, что старший офицер 'U-33' был особенно обеспокоен...

— Нормально, — стиснув зубы отреагировал Ганссер, — уйдём. Жаль, что ни одну их калошу не потопили. Но показали, что теперь на этом море существует подводная угроза. И с ней придётся считаться.

Лодка интенсивно заглатывала воду в свои цистерны и готовилась лечь на назначенный командиром курс. На курс, ведущий прямо к минной банке, поставленной пару часов назад 'Счастливым'...

Три десятка мин ждали свою жертву. Только погни корпусом свинцовый рожок, сразу серная кислота прольётся из треснувшей ампулы и замкнёт контакты. Электрический разряд инициирует взрыв детонатора, а за ним вослед превратятся в газ несколько пудов тринитротолуола

— Взять мористее. Поворот влево на сорок градусов!

— Конрад, там русские миноносцы, — обеспокоено подал голос старший офицер подлодки.

— А они тут не цветы сажали. От греха подальше уйдём на большие глубины.

Решение разумное, но на море имеются и 'неизбежные случайности'...

По левому борту лодки заскрежетало

— Минреп по левому борту! — озвучил старпом и так уже всем очевидную опасность.

— Пять градусов вправо, — сквозь стиснутые зубы выдавил Ганссер. — Остаётся надеяться, что мы зацепили самую крайнюю мину из этой банки.

Надежды командира 'U — 33' оправдались — мина действительно была самой последней из поставленных 'Счастливым'. Отклонившись в сторону от минрепа, германская субмарина уходила на то пространство, где глубины не позволяли ставить минные поля. Уходила...

Именно в этот момент 'Память Меркурия' открыл огонь шестидюймовыми снарядами по тому месту, где уже уходил под воду перископ.

Шесть килограммов тротила, что нёс в себе снаряд с крейсера, конечно. Не могли всерьёз повредить корпусу субмарины. Взорвавшись метрах в десяти от неё... А вот заставить сработать морскую мину — запросто. И дело в том, что от этой самой мины до кормы лодки было всего семь метров, а в том. что содержала эта самая мина ... Уже сто килограммов взрывчатки, Которые в мгновение ока превратились в горячий, стремительно расширяющийся газ. Газ, оказывающий давление на окружающую среду, каковой, в данный момент, являлась вода Чёрного моря, а вода практически не сжимаема. Поэтому, согласно закону Паскаля, давление, (и немалое давление), передалось во всех направлениях от эпицентра взрыва мины. Лодке вломило здорово.

— Электромоторный передаёт: пробоина.

— Какая? Насколько серьёзно? — командир подлодки уже оторвался от ненужного теперь перископа и повернулся к своему старшему офицеру.

— Связи уже нет, Конрад. Во всяком случае, обратной. Может, они нас и слышат, если живы, но мы их — нет.

'U-33' в момент взрыва мины находилась на глубине около двадцати метров, и внутрь электромоторного отсека через пробоину вонзилась струя воды под давлением в две атмосферы. Если бы на её пути встретился какой-нибудь немецкий матрос — был бы выведен из строя немедленно. Обошлось. Но отсек неумолимо затапливался, солёная (очень солёная) вода Чёрного моря неумолимо подбиралась к электромоторам...

— Курс к берегу, пока есть ход.

Лодка заложила вираж, новых мин на пути не встретилось, и субмарина уверенно заскользила к анатолийскому побережью...

— Какой грунт?

— Да он здесь везде одинаковый — камни. Будем ложиться на дно?

— А есть выбор? Или всплыть и сдаться предлагаешь?

— Ты командир — тебе решать. Но если прикажешь всплыть и сдаться — застрелю, — мрачно процедил сквозь зубы старший офицер.

— А ты не психуй, а контролируй курс. Куда наш нос на данный момент смотрит?

— Извини. До полного разворота на берег ещё двадцать градусов.

Снаряды с эсминцев рвались уже далеко за кормой. Субмарина почти уже выжила — до дна анатолийского побережья оставалось совсем немного...

Электромоторы уже не работали — отсек умер как в прямом, так и в переносном смысле, но инерция продолжала тащить лодку вперёд,, и вскоре её днище заскрежетало по камням дна морского. Обошлось без течи... Доклады из отсеков были обнадёживающими.

— Глубина?

— Около пятнадцати метров. Что дальше, командир?

— Лежим пока они не уйдут. Потом всплываем и пытаемся добраться до берега.

— Электромоторный не отвечает — можно считать его затопленным полностью. Воздуха на всплытие почти наверняка не хватит, — старпом держал себя в руках, но чувствовалось, что и он готов сорваться на истерику. — И как ты планируешь догрести до берега без моторов?

— Руками, чёрт побери! — огрызнулся Ганссер. — Вплавь. А ты на что надеялся? Закончат русские скрежетать своими винтами, подождём часок-другой, отдадим подкильный балласт, и весь воздух на продутие... И дай нам Господь возможность выбраться на поверхность!..

— Ого! — на мостике 'Памяти Меркурия' увидели, как вспухло море на месте сежевыставленного заграждения, и все кто там находился, вскинули к глазам бинокли.

— Неужели лодка подорвалась? — с надеждой посмотрел на адмирала Тихменёв.

— Это вряд ли, — мрачно процедил сквозь зубы Колчак. — Скорее всего, это мы своим обстрелом начали банку разминировать. Прикажите прекратить огонь.

— Слушаюсь, ваше превосходительство! — шестидюймовки крейсера стали замолкать одна за другой.

— И передайте на 'Алмаз', Александр Иванович: 'Поднять ещё два аэроплана, чтобы поискали лодку в близлежащих окрестностях'. Маловероятно, что заметят, конечно, но чем чёрт не шутит...

Как ни странно, но с одного 'кертиса' вскоре передали: 'Видим тёмный силуэт вблизи берега. Не движется...'

— Не может быть какая-нибудь старая турецкая шаланда? — напряжённо поинтересовался Колчак у командира крейсера.

— Всё может быть, но вряд ли так можно перепутать: субмарина — как лезвие, а шаланда... Она и есть шаланда.