Просто... повезло!

Пэйринг и персонажи:ОМП, Том Марволо Реддл, Армандо Диппет, Альбус Дамблдор

Рейтинг:R

Размер:Макси, 23 части

Статус:закончен

Жанры: AU, Драма, Попаданчество, Фэнтези,Юмор

Предупреждения: Гендерсвап, Насилие, ОМП, ООС, Смерть второстепенных персонажей

Другие метки: Вымышленные существа, Элементы гета

Так как у некоторых читателей плоховато с юмором и знанием мифологии разных народов, произведение переделано. Вычищены некоторые пикантные подробности, добавлены другие. Читайте внимательно пояснения, вспоминайте мифы и легенды, и вообще, относитесь к всему с юмором.

Герои: Новый мужской персонаж, Томас Марволо Риддл, будущие Пожиратели всем скопом, добрый пока еще не дедушка Альбус Дамблдор и злой пока еще не дедушка Геллерт Гриндевальд, а также некоторые другие персонажи. А также штампы, рояли и прочие приятные вещи.

Данное произведение навеяно дискуссией, посвященной одному вопросу: почему попаданцы попадают только в тело одного пола с предыдущим? Не верю, что никогда не бывает сбоев!

Глава 1. Что такое не везет, и как с этим бороться.

Англия, 1937 год, Самайн, Даркеварр-менор.

Деймос Филипп Даркеварр, чистокровный маг в тридцать пятом поколении, обвел яростным взглядом ветхое помещение, которое по иронии судьбы имело гордое название "Даркеварр-менор". Он фыркнул. Менор! Какой пафос и насмешка! Сто лет назад это можно было назвать строением, двести лет назад — зданием, триста — менором. А теперь ЭТО можно назвать только руинами, пусть и обитаемыми.

Он с трудом доковылял до старого кресла и осторожно опустился в него, опираясь на подлокотники руками, трость он приставил к креслу, так, чтобы было удобно дотянуться и взять. Деймос вздохнул, невидящим взглядом уставившись в камин и обдумывая предстоящий ритуал.

Когда-то давно, когда он был молод, Деймос гордился своей чистокровностью и происхождением: его род был старше основателей, он появился одновременно с Певереллами, представители обоих родов часто вступали в браки, так как ценили свою магическую мощь и силу. Оба этих рода несли темное наследие, оба рождали на свет некромантов. Но если Певереллы были, кроме того, еще и артефакторами и зельеделами, то Дарквеллы несли не только наследие магов смерти, но и талант военачальников, они были непревзойденными стратегами и тактиками, истинными Мастерами Боя, Лордами Войны, как их называли.

Казалось эти рода никогда не пресекутся, они будут идти в будущее с гордым видом, но увы, жизнь жестока. Род Певереллов прервался, они нашли свое продолжение в Поттерах и Слизеринах, а затем в Мраксах, но это уже было не то. Слизерины вымерли, а Мраксы... ну, они тоже, все равно, что вымерли. Назвать то отребье, что теперь носило гордую фамилию Мракс достойными потомками великих родов, язык не поворачивался, Поттеры, вроде, достойно несли наследие предков.

Деймос вздохнул и щелкнув пальцами, вызвал домовика. Престарелый Клинки, кряхтя, принес чай, и маг, отпивая из чашки горячий напиток, продолжал вспоминать свою жизнь и то, что привело его к предстоящему ритуалу.

Деймос родился сильным магом, но, увы, их род постигла та же судьба, что и Мраксов — они начали вырождаться. Деймос был не то, что некрасивым... нет, у него был... скажем так, определенный... шарм, хотя сам он был честен с собой и прекрасно знал, что был страшноватым на вид. Высокий, шесть футов и пять дюймов, он был худым и костлявым, и не спасала даже неплохая фигура, доставшаяся от предков, породистое лицо с крючковатым носом и глубоко посаженными глазами производило хищное впечатление, так что от внимания прекрасных дам Деймос не страдал. Впрочем, от внимания не очень прекрасных, а так же, совсем не прекрасных, тоже.

Когда-то баснословно богатый, Род постепенно нищал, и Деймос жил отнюдь не роскошествуя. Поддержать Менор в хорошем состоянии он уже не мог, а сейчас, когда ему исполнилось уже сто двадцать, и подавно. Деймос так и не женился, чистокровные невесты богатых родов воротили нос от нищающего мага, пусть он и Лорд, а жениться на грязнокровке, которая с радостью потащит под венец обладателя титула... фе! И теперь, когда он остался один, а возможности передать титул и фамилию было некому, у Деймоса оставалась только одна надежда, на то, что задуманное им пройдет как надо, и он снова станет молод и здоров. И даже красив.

Деймос вздохнул и медленно поднявшись, поковылял в подвалы Менора, где располагался ритуальный зал.

Там уже все было готово, на что ушло несколько месяцев: пентаграммы с нужными рунами начертаны, зелья, которые изрядно опустошили и так небогатый сейф, стоят стройным рядком, сам ритуал вызубрен наизусть. Деймос выпил первое зелье и скривился от непередаваемо гадостного вкуса, но оно того стоило: теперь у него есть сутки, в течении которых его магическая сила утроится. Потом он, конечно, поваляется с истощением с недельку — две, но это ничего.

Оставшиеся два флакона были переданы домовику с четкими указаниями.

Деймос снял мантию и, оставшись в одних штанах, вошел в малую пентаграмму, взмахом руки зажег свечи, стоящие по углам большой, и речитативом затянул заклинание.

В пентаграмме заклубилась тьма и стали вспыхивать разноцветные молнии. Деймос пропел последний катрен и хлопнул в ладоши.

— Явись!

Тьма сгустилась и сформировалась в высокую, стройную фигуру юноши лет пятнадцати, в длинном, до пола, одеянии, напомнившем магу ритуальные одежды восточных магов. Юноша был неимоверно красив, но впечатление портили полностью золотые, без зрачков глаза, длинный хвост, выглядывающий из-под полы, и когти на покрытых чешуей руках, а также надменное выражение лица.

Юноша обвел презрительным взглядом помещение и брезгливо скривился, уставившись на мага.

— Чего тебе, смертный?

Деймос заскрипел зубами. Он знал, что демоны относятся к людям с презрением, но знать это одно, а самому испытать, это другое, однако выхода у него не было.

— По Договору, заключенному с Родом Даркеварр, ты, Уркварт, сын Андрамелеха, обязуешься в случае нужды исполнить три желания мага из этого Рода. Одно было исполнено, сегодня я хочу, чтобы ты исполнил оставшиеся два.

— Какие? — лениво глядя на Деймоса, произнес демон. Уркварт внутренне забавлялся. Он уже успел внимательно просканировать пентаграммы и с удовлетворением обнаружил ошибку, причем банальнейшую. На этой ошибке попадаются девяносто из ста новоявленных демонологов, особенно, молодых и глупых. Маг молодым и глупым не выглядел, значит, его подвела старческая самоуверенность. Он еще раз посмотрел на крошечную, тоньше человеческого волоса, щель в углу малой пентаграммы и усмехнулся. Мага ждет большой сюрприз.

— Я хочу, чтобы ты вернул мне молодость и здоровье, сделал меня красивым. Я знаю, что тебе это под силу. Итак, мое первое желание таково: верни мне мою молодость, здоровье и красоту, я хочу стать тринадцатилетним.

— Это можно... — глаза демона как-то странно блеснули. — А второе?

— Второе... Мой Род обеднел, поэтому мне нужно богатство. Я хочу, чтобы мой Род снова стал богат, чтобы сейфы ломились от золота и драгоценных камней.

Демон кивнул. Такое желание прекрасно вписывалось в его планы.

— Хорошо. Да будет так!

Демон вскинул лицо к потолку и взревел, за спиной распахнулись черные с золотым узором крылья. Казалось странным, что от такого изящного юноши исходит такая сила, но те, кто о нем знал, его внешностью не обманывались. Ну а те, кто считал, что демон, выглядящий, как звезда гарема и является таковым, глубоко заблуждались, и очень часто это было последнее, что они делали в этой жизни.

Уркварт происходил из семьи, стоящей рядом с троном Князя Тьмы. Они обычно находились в тени, но это не значило, что их не замечают. Отец Уркварта был советником Князя и занимался множеством деликатных дел, к чему начал готовить свого юного, по демоническим меркам, сына. Великолепный интриган, стратег и убийца, Андрамелех верно хранил интересы своего Господина, а внешность... Пусть внешностью обольщаются глупцы.

Внешность также может быть оружием.

Демон проревел последнюю фразу и, в специально начерченом рядом с большой пентаграммой рунном круге появились пять огромных сундуков. Крышки распахнулись, и Деймос увидел, что три доверху набиты золотом, а еще два — драгоценными камнями.

— Второе желание выполнено. Теперь перейдем к первому.

Демон в упор уставился на Деймоса и сложив руки лодочкой, направил их в его сторону, после чего запел. Странное полушипение-полурычание заполнило зал, Деймос почувствовал, как его тело стало меняться, и тут лицо демона исказила торжествующая гримаса и он, раскинув руки, выкрикнул фразу, от которой воздух в Зале пошел волнами, а Деймос рухнул на колени. Он с ужасом увидел, как демон превратился в туман, и этот туман влился в его пентаграмму и, обхватив тело, стал вливаться внутрь.

Уркварт ликовал: еще немного и он воплотится в этом глупце, а потом... этот мир станет его. Победа уже была его, когда умирающий маг нанес удар. Выпитое заранее зелье аккумулировало все его силы, и Деймос выпалил древнее заклинание, бережно передававшееся в роду от отца к сыну.

Практически воплотившийся в теле мага демон завыл от скрутившей его боли и с ужасом понял, что его вырывает из чужого тела и начинается полное развоплощение.

Демона сгубила юношеская поспешность: по меркам бессмертных он был очень юн, для людей его возраст был примерно лет пятнадцать, и теперь ему грозило то, что хуже смерти: полное развоплощение, окончательное.

В отчаянной попытке спастись Уркварт воззвал к тому, кого недаром называют непредсказуемым: к изначальному Хаосу, но боль и отчаяние сыграли с ним дурную шутку. Выкрикивая заклинание, он вместо слова 'врага', крикнул 'меня' и немедленно поплатился за свою ошибку.

Душу Уркварта вырвало из тела мага и разорвало на куски, маг, последними отблесками гаснущего сознания, обратился к Магии, в отчаянной попытке спасти если не себя, то свой Род.

— Помоги, Великая... — прохрипел он и тело, дернувшись в последний раз, замерло.

Но это оказался не конец.

Клинки, дрожа от ужаса, горестно завыл, чувствуя, как умер его хозяин. Он упал на колени и стал биться головой об пол, когда его пронзила волна магии.

— Хозяин? — робко спросил он, глядя на слабо стонущее, корчащееся в судорогах изменения, тело.

Тело Хозяина менялось: кости скрипели и хрустели, перестраиваясь, кожа слезала и нарастала, маг закашлялся и выплюнул зубы, воя от пронзившей его боли, вызванной ростом новых кусалок; затем выпали волосы и стали расти новые, рост уменьшился; энергия от перегорающих мышц и жира шла на постройку нового тела. Наконец, мага выгнуло в последний раз и он затих, лежа на полу.

Клинки робко подошел к хозяину и недоверчиво наклонил голову, вслушиваясь в свои ощущения. Это был его хозяин, и в тоже время, другой.

Эльф робко тронул его рукой:

— Хозяин?... хозяин... — тело застонало и Клинки взвизгнув, выбросил из головы все сомнения.

— Хозяин! Клинки все сделает! — он подхватил бесчувственное тело и потащил в спальню: хозяина надо было вымыть, напоить зельями и уложить. Он хороший эльф, он все сделает!

Глава 2. Просто... повезло!

Украина, Одесса, 2013 год, Хеллоуин.

Все началось с права. Она сидела и с ненавистью смотрела в учебник по иностранному праву. Сволочное салическое право! Из-за этой отрыжки средневековья теперь придеться тащиться еще раз на пересдачу. И кто придумал это уродство? Это же надо было спутать эту фигню с первородным правом! Кошмар!

Она раздраженно отбросила учебник на стол и ругаясь, залезла под одеяло. Перед пересдачей требовалось выспаться, чтобы не клевать носом и не храпеть в ответ на вопрос преподавателя. Через час она уже мирно сопела, когда спящее тело пронзила судорога и оно обмякло.

... Сознание плавало в багровом тумане от боли. Тело словно пропускали через гигантскую мясорубку, одновременно сдирая кожу живьем, потом челюсти словно разворотили клещами и она завыла, чувствуя, как лезут новые зубы. Этого сознание уже не вынесло и милосердно отрубилось.

Когда она пришла в себя в следующий раз, кто-то запричитал и запрокинув ей голову, стал поить какой-то гадостью. Вливать в себя ЭТО совершенно не хотелось, но пришлось. Разум где-то на периферии понимал, что с ней что-то случилось, болезнь видно какая-то, значит это лекарство, а они всегда мерзкие на вкус.

Так продолжалось, видимо, достаточно долго, так как она приходила в себя еще несколько раз, и каждый раз повторялось все тоже самое.

Наконец, наступил тот знаменательный день, когда, прийдя в себя, она обнаружила, что ничего не болит, более того, самочувствие просто прекрасное!

Она открыла глаза и стала рассматривать помещение, в котором находилась, попутно радуясь тому, что ничего не болит. Чем дальше она смотрела по сторонам, тем больше хмурилась. Что-то здесь происходило странное.

Насколько рассмотрела, она лежала на кровати, причем кровать была модели 'полигон', а стояло данное ложе (с балдахином!) в большой комнате, причем достаточно просторной для того, чтобы в современном мире служить небольшим конференц-залом. Обстановка, да и все помещение призводили двоякое впечатление: с одной стороны, они казались роскошными, а с другой стороны, все находилось в жутком запустении.

На стенах были гобелены, но ткань была потертой, кое-где светились дырки. Высоченные потолки были покрыты росписями, как в старых итальянских дворцах, но глаза рассмотрели змеящиеся кое-где трещины. Роскошь и запустение, как в богатом доме, который разорился и теперь у владельцев не хватает денег для того, чтобы содержать всю эту красоту.

Она недоуменно нахмурилась. Обстановка была совершенно не больничной. В НАШИХ больницах ТАКОГО нет, определенно! Да и на ее дом это совершенно не походило.

В голове заметались мысли: где она? Она закашлялась и прижала руки к груди, трясясь. Руки нащупали что-то странное, через рубашку. Она медленно провела руками и обомлела. Да, у нее никогда не было форм Памелы Андерсон, но второй номер был! Где он? Где? На той стиральной доске, по которой она провела руками, не было намека не то, что на второй, но и на первый, и даже на нулевой размер! Все, что осталось — кости, обтянутые кожей, и соски. Больше ничего. Холодея от непонятных предчувствий, она провела руками дальше и застыла в ступоре. То, что находилось ниже, женскому телу определенно не принадлежало. Она судорожно откинула одеяло и поспешно задрала вышитый какими-то гербами подол длинной ночнушки, после чего почувствовала, как волосы попытались встать дыбом.

Между ног, худых, как палки ( где мои роскошные бедра и изумительные икры, где?! ) находилось то, что в учебниках анатомии называют первичными половыми признаками. И были эти признаки насквозь мужскими.

В шоковом состоянии она медленно поправила ночую рубашку, накрылась одеялом и заскулила.

Постепенно скулеж перешел в вой.

Клинки, принесший хозяину бульон и чай, в ужасе увидел, что любимый хозяин лежит на кровати и воет, уставившись в потолок. Он поставил поднос на прикроватный столик и аппарировал за Успокоительным, в шкафу еще оставалось пару флаконов.

Она выла, когда рядом с ней появилось нечто и протянуло флакон, причитая. Она машинально схватила флакон, выпила и обмякла, икая. Всю истерику как рукой сняло, наступила апатия. Она медленно повернула голову и осмотрела непонятное чудо-юдо, стоящее рядом с кроватью.

Нечто было похоже на гибрид человека и летучей мыши, уменьшенный до размеров ребенка и с выпученными глазами. Она задумчиво уставилась на непонятного уродца, одетого в убогую ливрею, украшенную гербом, тем же, что и на ночной рубашке. Вид у него был смутно знакомым, где-то такое она уже видела. Страшилка в ливрее протянула чашку с бульоном, причитая, что хозяину нужно поесть. Мозг автоматически отметил очередную странность. Язык, на котором причитало Это, явно был не русским.

Она выпила чашку бульона с плавающей в нем петрушкой, запила небольшой чашечкой чая с молоком, скривилась от непривычного вкуса и вновь легла. Оно забормотало, что Клинки хороший, он принесет хозяину еще зелий, а пока хозяину нужно отдохнуть. Она вяло с ним согласилась: действительно надо.

Пережитое потрясение от неожиданной смены пола оказалось крайне утомительным, и она закрыла глаза. Лучше подумать над этим позже.

Когда она проснулась в следующий раз, то первым делом стала ощупывать себя, в надежде, что все это ей приснилось. Оказалось, что нет, не приснилось. Организм подавал сигналы, что хочет посетить уборную. Пришлось вставать и искать требуемое.

Она поправила волосы и недоуменно уставилась на руку: на указательном пальце сверкал золотом перстень, на крупном, с ноготь большого пальца, черном прозрачном камне был вырезан какой-то герб.

Она слезла с кровати и осторожно встала на ноги. Тело слушалось, как родное. Она увидела возле кровати тапочки и обрадованно всунула в них ступни, так как ковер был только возле кровати, а дальше начинался паркет, после чего пошла исследовать неизведанную территорию.

Что-то подсказывало, что она является единственным обитателем данного дворца, не считая Клинки. Обойдя громадную спальню, она обнаружила несколько дверей. Одна вела в другую комнату, судя по обстановке, гостиную, вторая вела в ванную комнату, тоже страдавшую гигантоманией.

Ванная комната поражала. Белый мраморный пол, стены выложены стеклянной мозаикой, образующей абстрактные узоры, всех оттенков голубого, на потолке роспись, изображавшая купающихся русалок. Ванна, размером с небольшой бассейн, была наполнена горячей водой, рядом стояла вычурная вешалка с полотенцами и толстым махровым халатом, а также полочки, на которых стояло несколько баночек и бутылочек, отделенный расписной ширмой унитаз сверкал белизной, возле стены притулился умывальник в виде морской раковины с кранами, сверкающими серебром. Все. На остальном пространстве можно спокойно было кататься на коньках, ничего не задевая.

Она пожала плечами и воспользовалась унитазом. Дело было довольно непривычное, но она в конце концов справилась, после чего задумчиво уставилась на исходящую паром ванну. Вода так и манила окунуться.

Она плюнула на все, содрала с себя ночую рубашку и по ступенькам вошла в воду, после чего с блаженным вздохом расслабилась. Побалдев в воде, она приступила к процессу помывки.

Тело, в котором она очутилась, оказалось мало того, что мужским, так и судя по всему, подростковым и довольно худым, как после длительной болезни. Волосы оказались неожиданно длинными, ниже пояса и она уставилась на них, как на восьмое чудо света. У пацана длинные волосы? Почему?

Вымывшись, она со вздохом вышла из ванны и, вытершись, закуталась в халат, оставив на голове полотенце, после чего увидела на стене громадное, под потолок, зеркало.

Она подошла к зеркалу и сняла халат, а затем полотенце, не обращая внимания на мокрые волосы, рассыпавшиеся по спине.

В зеркале отражался высокий, худой мальчик, на вид лет двенадцати-тринадцати, с длинными черными волосами, золотистой кожей и неожиданно золотыми глазами. Она недоверчиво приблизила лицо к зеркалу, всматриваясь в отражение: действительно, радужки были цвета расплавленного золота.

Она отодвинулась и стала рассматривать себя дальше. Кожа была очень чистой, гладкой, золотистого цвета, тело было худым, но уже сейчас было видно, что мальчик вырастет в очень красивого юношу. Лицо было очень хорошеньким, высокие скулы, красиво изогнутые брови, пухлые губы.

Полный кавай. И при этом ее новая внешность так и кричала: ПОРОДА! Она поднесла руку к подбородку и неожиданно заметила странное. Ногти отливали золотом, словно были покрыты прозрачным золотистым лаком. Она внимательно поскребла один, но лака не было.

Неожиданно раздался хлопок и посреди ванной возник Клинки:

— Хозяин! Клинки приготовил обед!

Клинки застыл, а затем рухнул на колени, сложив лапки на груди и умильно причитая:

— Хозяин... хозяин стал Темным... хозяин стал сильным... хозяин...

Она вздрогнула и повернулась к Клинки, краем глаза заметив, что отражение в зеркале изменилось. Она перевела на себя взгляд и обомлела: руки, от запястий до локтей, были покрыты странными черно-золотыми узорами, словно на них были татуировки. Она присмотрелась. Узор состоял из каких-то символов, похожих на пиктограммы или иероглифы, она не знала, как это назвать.

Она одела халат и повернулась к Клинки:

— Ну что ж, Клинки, рассказывай...

* * *

Через час осторожных расспросов во время обеда, выяснилось следующее: она, а вернее ОН, находится в Даркеварр-меноре, который расположен где-то в Англии, только он так и не понял, где именно. Зовут его Деймос Филипп Даркеварр, лорд Даркеварр и он является единственным обитателем данного менора и магом по совместительству. Неделю назад лорд провел ритуал, после чего... изменился.

Он вздохнул, Деймосом Филиппом Даркеварром он ( надо привыкать, что она теперь он) себя не чувствовал, совершенно. Он посмотрел на Клинки и, наконец, вспомнил, где он видел подобное. Гарри-чертов-Поттер. Домовой эльф. Он почесал нос и устроился в кресле поудобнее.

— Клинки... здесь есть Гринготс?

— Да, хозяин! — эльф закивал, махая ушами.

— Хорошо. А пока... мне нужна одежда и покажи мне менор.

Пора было ознакамливаться с недвижимостью.

За неделю он облазил весь мэнор. Здание поражало. Судя по всему, он был построен очень давно, он походил на крепость, которую постарались замаскировать под дворец.

Толстеные стены, окна-бойницы, украшенные витражами неимоверной красоты, высоченные потолки, статуи и ниши, в которых запросто можно спрятаться, чтобы удивить врага, на стенах картины. Особенно потрясала оружейная, где было собрано оружие со всего света. В Семейную залу, где висели портреты предков почившего лорда, он входить побоялся. Еще не время.

Побывал он и в ритуальном зале, где все это началось. Осмотрел пентаграммы и полюбовался сундуками, каждый весом в пару центнеров, судя по всему, а уж когда заглянул внутрь....

Жаба и внутренний хомяк танцевали джигу, радостно потирая лапки.

Сундуки эльф перетащил в комнату рядом со спальней.

* * *

Через неделю он, одетый в брюки, сапоги до колена из мягкой кожи, рубашку и длинный сюртук, а также теплую мантию ( эльф сообщил, что достал ДЕТСКИЕ вещи лорда, это наводило на определенные размышления ), с кошельком-мешочком на поясе, в который он насыпал пару горстей драгоценных камней из сундука, что стоял в холле менора и рассматривал свое отражение в зеркале. В голове крутилась фраза из анекдота, и он, не удержавшись, сказал вслух:

— Ну, что тут сказать... просто повезло!*

Анекдот: СССР, Сельский суд, судят доярку Марью Ивановну. Председатель спрашивает:

— Марья Ивановна, как же Вы, мать троих детей, доярка, чемпионка, партийная и вдруг стали валютной проституткой?

— Ну, что сказать... просто повезло!

Глава 3. Здравствуй, новая жизнь!

Он стоял перед большим белым зданием и задумчиво его рассматривал. Путешествовать домовик-экспрессом оказалось быстро и легко. Было восемь часов утра. Улица, которая, как он понял, называлась Косой аллеей, была практически пустынна, только пара прохожих шли по своим делам. Он вздохнул, покосился на стишок-предупреждение ( откуда я знаю английский язык ТАК свободно? ) и вошел, стараясь выглядеть гордо и невозмутимо.

Холл встретил тишиной. За длинной стойкой кассиры пересчитывали наличку, судя по звукам, пара охранников стояла возле стены, внимательно осматривая подконтрольную им территорию, несколько ведьм что-то обсуждали с гоблином.

Он прошел к конторке и, уважительно поклонившись, поприветствовал гоблина:

— Пусть ваше золото всегда прибывает, а враги корчатся в агонии вечно! Вызовите, пожалуйста, поверенного Рода Даркеварр.

Гоблин живо напомнил своим видом Клинки: те же выпученные глаза и дрожащие уши. Наконец, он справился с потрясением и, встав, также поклонился:

— Пусть Ваше золото всегда прибывает, а враги умрут! Поверенный сейчас подойдет.

— Благодарю, уважаемый, — он решил быть вежливым, ведь это никогда не бывает лишним, тем более там, где ты находишься впервые. Не хотелось накосячить просто потому, что лень было языком шевельнуть. Он благовоспитанно отошел в сторону и принял неприступный вид, выработанный в прошлой жизни долгими проверками налоговой. Через минуту, не больше, за спиной откашлялись:

— Приветствую Вас. Вы хотели видеть поверенного Рода Даркеварр?

Он плавно обернулся и оказался лицом к лицу с пожилым, скромно одетым гоблином. Его зеленая кожа была покрыта морщинами, волос не было, только из ушей торчали седые пучки, но глаза смотрели цепко и внимательно. Гоблин просканировал его взглядом и мальчик увидел, как в глазах зеленокожего мелькнуло что-то... непонятное.

— Да, уважаемый, — он снова поклонился, — я хотел бы разобраться с делами своего Рода. Пусть Ваше золото всегда прибывает, а враги корчатся в агонии вечно.

Гоблин довольно прищурил глаза и слегка наклонил голову.

— Меня зовут Крактар, и вы попали по адресу. Прошу, следуйте за мной.

Гоблин направился в боковой проход, и он последовал за ним. Через десять минут ходьбы они подошли к двери, на которой был изображен тот же герб, что и на перстне мальчика: человеческий череп в короне, пронзенный стоящим вертикально мечом сверху вниз.

Гоблин открыл дверь и пропустил мальчика вперед, после чего вошел и закрыл дверь. Он прошел к большому столу и сев за него, указал на кресло, установленное напротив.

— Итак, господин, я Ваш поверенный. Чем могу помочь?

— Многим, — улыбнулся подросток. — Но, для начала, надо определить, как меня зовут.

— То есть? — гоблин удивленно склонил голову набок.

— То есть, я не знаю, как меня теперь зовут. Знаю, как звали меня раньше, знаю, как звали владельца этого тела, но не знаю, как зовут меня сейчас.

Гоблин удивленно выпучил глаза и озадаченно прокашлялся.

— Это будет стоить...

— Не важно, сколько это стоит. Я думаю, что ЭТО покроет все расходы. — Подросток отцепил от пояса мешочек и высыпал на стол горку драгоценных камней, где самый мелкий был размером с вишню.

— Вы совершенно правы, господин, — в глазах гоблина загорелся фанатичный огонек. — Вы позволите?

— Да, отберите столько, сколько нужно, чтобы сделать следующие проверки: определить ритуал, который провел предыдущий владелец этого тела, определить мою родословную, мое наследство, магию и здоровье, а также Наследие. В общем, ВСЕ, что только можно определить. Совершенно ВСЕ.

Гоблин уважительно кивнул и, внимательно осмотрев лежащее перед ним богатство, отделил алмаз, с мелкую вишню размером. Мальчик улыбнулся и взяв еще один такой камень, подвинул его к гоблину.

— Это лично Вам, за труды и сохранение тайны.

Гоблин закашлялся, зачаровано глядя на алмаз, после чего склонил голову:

— Благодарю Вас, господин.

После чего подтянул к себе стоящее на столе пресс-папье в форме дракона, сжимающего в передних лапах сундук, и забормотал что-то на гоблидухе. А затем начались пытки.

Следующие пять часов подростка проверяли на все, что только можно и всем, чем только можно. Крактар некоторые проверки сделал сам, для других вызывал специалистов. Мальчика сканировали чарами, брали у него кровь, проводили какие-то ритуалы. К окончанию проверок он был выжат, как лимон, который давил налоговый инспектор. Наконец, все это закончилось, Крактар вызвал подручного с обедом и чаем, и они дружно отдали должное еде.

Отдохнув, гоблин собрал пергаменты и стал оглашать результат.

— Итак, начнем с самого главного, с имени. Вас зовут Нимхейн Деймос Уркварт Даркеварр, Лорд Даркеварр, совершеннолетний. Отец — Деймос Филипп Даркеварр, Лорд Даркеварр, маг, чистокровный в тридцать пятом поколении, мертв. Вынашивающий отец (мать) — Уркварт, сын Андрамелеха, высший демон, мертв. Ваш статус — маг в тридцать шестом поколении с пробужденной кровью (пробуждено демонической крови 50 %), приоритет наследования. Дата рождения — 31 октября 1937 года. Родовые дары Даркеварр: некромантия, боевая магия, дар стратега, дар тактика. Дары, перешедшие от Уркварта: дар темной магии, стихийная магия (огонь, тьма), дар стратега, дар общения с животными (пресмыкающиеся). Живые родственники — Саркен Альвиас Нагарре, лорд Нагарре, троюродный кузен со стороны матери Деймоса Даркеварра, Каспиан Саркен Нагарре, Наследник Нагарре.

Гоблин закончил читать первый листок и остановился, давая возможность переварить информацию.

Новоявленный лорд Даркеварр мысленно произносил свое имя, пытаясь к нему привыкнуть.

Когда он очухался в этом мире достаточно для того, чтобы начать хоть как-то думать, то обнаружил странную вещь: он не мог назвать свое имя, даже мысленно. Он знал, как его зовут, но сказать не мог, совсем, мог обращаться к себе как ' она' и все! Создавалось впечатление, что теперь у нее/него было совершенно другое имя, так как Деймосом он также себя не чувствовал.

Нимхейн... странное имя, но выбирать не приходится.

Услышав новости о том, что у него даже имеются родственники, пусть и седьмая вода на киселе, Нимхейн обрадовался. Человек — животное социальное, одному быть очень трудно, а теперь у него хоть кто-то есть. Тоже неплохо! Но вот один вопрос требовал разъяснения.

— Скажите, уважаемый Крактар, — медленно начал подросток, — как это получилось, что у меня ДВА отца, ведь насколько я знаю, для того, чтобы произвести на свет ребенка, нужен не только отец, но и МАТЬ.

Гоблин весело оскалился ( смотрелось это устрашающе ) и достал следующий листок. Пробежал его глазами, отложил и принялся объяснять:

— Прежде всего, позвольте объяснить. В Магическом мире возможно все, а уж если вмешиваются демоны, причем высшие, то тем более! А у Вас ситуация с ... гхм... рождением, вообще уникальна. Нам удалось примерно восстановить ритуал, который проводил покойный лорд Деймос, так что произошло следующее.

Лорд вызвал демона, высшего демона Уркварта, с ним Род Даркеварр когда-то заключил договор. Судя по всему, он захотел, чтобы демон омолодил его и помог выбраться из нищеты, но допустил где-то ошибку, за которую и поплатился. Демон попытался захватить его тело и это ему удалось процентов на девяносто, но лорд сумел изгнать захватчика и развоплотить его. Демон, умирая, попробовал избежать гибельной участи, обратившись к Хаосу и подставив вместо себя СЛУЧАЙНО выбранное существо, но тоже допустил ошибку и погиб сам, а вы очутились на его месте. Лорд умер позже демона, он победил в этой своеобразной дуэли, так он стал ПОБЕДИТЕЛЕМ, старшим. Демон, как проигравший, стал младшим, а так как погибла только его душа, а сила осталась, и тело уже изменилось наполовину на демоническое, то, можно сказать, что вы родились в результате ритуала, по Праву поединка, победы и силы. Это можно сравнить с законным браком, так как такой ритуал часто использовали Сидхе во время войн с Фоморами, от кого маги его и переняли.

— Если сказать кратко, — подвел итог Нимхейм, — объявляется поединок, двое сражаются и победитель ... гхм... покрывает побежденного, а если после этого кто-то родится, то он считается законнорожденным наследником. Однако... Но... разве мужчины рожают?

— Мужчины — нет. А вот гермафродиты, а Фоморы были именно таковыми, да.* Ну а у магов, такой ритуал применялся, если противник женского пола.

—

— А сколько лет было папе Деймосу?

— Сто двадцать, — хихикнул гоблин, наслаждаясь беседой. Нимхейм удивленно вскинул брови:

— Однако! Старый хрыч был тот еще живчик! Уважаю! Мужииик! — рассмеялся подросток. — Это законно?

— Абсолютно! — кивнул гоблин. — Просто не используется уже лет пятьсот. Увы, маги хиреют.

— Я могу... хвастать ЭТИМ в приличном обществе?

— И еще как! Вам даже завидовать будут, правда, только чистокровные, увы, маглорожденные не очень хотят изучать законы и обычаи Магического мира.

— Но... как объяснить то, что вместо мамы — папа?

— Просто. Несколько раз были случаи, корда на Поединок вызывали мужчину. Так как проигравшая сторона ОБЯЗАНА родить Наследника победителю, то побежденному принудительно меняли пол. Два раза это делали с помощью Ритуала 'Второе я', а три раза — с помощью Оборотного зелья, так как уже давно обнаружено, что зелье ПОЛНОСТЬЮ меняет тело. Так что, если в момент применения данного средства... хи-хи... забеременеть, то облик закрепляется до тех пор, пока ребенок не родится.

Глаза у парня были по галлеону. Он вздрогнул, видимо, представив такую жизнерадостную картинку и пробормотал:

— Однако... ну и извращенцы... мда... Эээээ... не думаю, что побежденные были рады этому обстоятельству...

Гоблин философски пожал плечами:

— Родовая вражда. Жить захочешь... не только родишь! А Магия — суровая Повелительница. Или выполнение условий, или вечный позор и смерть. Хотя... в трех случаях Победителей потом убили на дуэли, а в двух — они сами стали Побежденными.

Парень не выдержал и рассмеялся, представив семейную жизнь этих сладких парочек. Хотя, по сравнению, например, с тем, что творилось в древнем Риме, это было просто... невинно.**

— Ладно. Давайте дальше. Почему у меня статус чистокровного, хотя я, фактически, являюсь полукровкой? Что такое пробужденная кровь?

— Вы приобрели статус чистокровного благодаря ритуалу. Когда Сидхе его создавали, то для них было важно, чтобы родившийся ребенок был Сидхе, невзирая на то, кто его рожал, однако не хотелось терять те полезные дары, которые могли передаться от второго родителя, ведь Сидхе всегда ценили силу.

Поэтому, ритуал помогал пробудить в ребенке половину крови от второго родителя и все его родовые дары, так что вы считаетесь чистокровным, это покажет любая проверка. Однако, уже сейчас в Вас пробуждена кровь демона. Я дам вам книги, где Вы найдете всю нужную вам информацию.

— Превосходно. Что у меня со здоровьем?

— Здоровье отличное, биологический возраст тринадцать лет, ограничителей нет.

— Хорошо, с происхождением и причиной появления меня на этом свете разобрались. Теперь перейдем к главному. К финансам и документам.

— Финансы... Здесь все обстоит печально. В сейфе, перешедшем к Вам от лорда Деймоса, осталось только пятьдесят галлеонов.

— Ничего, это поправимо, — улыбнулся Нимхейм. — У меня в меноре стоят два здоровенных сундука, битком набитых вот такими красавцами, — он указал на камни, лежащие на столе. — И есть еще три сундука, которые забиты золотом. Надо все это перенести в сейфы и пустить в дело, золото должно работать, а не продавливать грунт мертвым грузом.

Крактар посмотрел на парня ОЧЕНЬ уважительно, глаза его засверкали от предвкушения сделок, финансовых операций и прочих вещей, милых сердцу каждого гоблина.

— Поэтому, давайте не откладывать дело в долгий ящик. Откройте доступ в этот кабинет моему эльфу, и он принесет сундуки. Затем я хочу видеть договор, на основании которого мы будем с вами взаимодействовать, причем оригинал. Я хочу четко знать все права и обязанности сторон, — парень нежно улыбнулся шокированному гоблину.

— Прекрасно! Я вижу вы неплохо разбираетесь в ведении дел! Сейчас все сделаем!

Через два часа с финансовыми делами в первом приближении было покончено. Сундуки доставили, перенесли их содержимое в два сейфа с очень крутой охраной, настроили кровную защиту (пришлось съездить на вагонетках к новым и старому сейфам и нацедить на двери кровь, примерно со стакан, Нимхейн получил ключи и бездонный кошелек, а также чековую книжку.

Старый сейф Даркеварров стал школьным, и туда положили миллион, оставшееся распределили по двум другим сейфам.

Парень получил на руки бумаги о состоянии предприятий, принадлежащих Роду ( состояние было никакое, как говорится умерла, так умерла!) и список недвижимости (земля с руинами). Пришлось договариваться о проведении капитального ремонта в мэноре, конфиденциально, разумеется, а также о покупке домовых эльфов, десятка для начала.

Затем стали решать вопросы легализации в этом мире и обучения. Лорд не может быть неучем. Так что выправили документы и стали думать, где взять учителей, а также охрану. Ребенку ходить одному опасно, тем более, с его происхождением. Мало ли кто решит поправить свой статус и финансовые дела за его счет?! Так что, еще через час он уже знакомился с четырьмя наемниками: средних лет магами с очень экономными движениями и ласковыми глазами профессиональных убийц.

Стоили их услуги немало, но, на взгляд Даркеварра, оно того стоило: на своей шкуре экономят только полные идиоты и самоубийцы. Так что, пока он не станет круче сваренного вкрутую яйца, будет изображать главу мафии на выезде.

Гоблин вручил ему на прощание двусторонний портключ в виде цепочки (он переносил в мэнор и в банк ) и отдал шкатулку с родовыми украшениями — последними, которые не продали предшественники. Полный комплект сохранился чудом, остальное давно разбрелось непонятно куда, и Нимхейн дал задание вернуть все, что только возможно, но, скорее всего, украшения придется делать на заказ.

Даркеварр взял цепочку, наемники к ней прикоснулись, рывок — и они стоят в холле менора.

Он обвел взглядом холл и вздохнул: работы предстояла прорва.

* — согласно кельтским легендам, фоморы могли менять свой облик, представая в любом облике и любого пола. То есть, они были женщинами и мужчинами, выбирая ипостась по желанию.

** — Император Нерон несколько раз женился, а также официально вышел замуж (проводилась церемония бракосочетания в храме), причем, изображал из себя невинную девушку.

Гай Юлий Цезарь носил красноречивое прозвище 'Муж всех жен, и жена всех мужей', и имел все, что шевелится, невзирая на пол, хотя, также официально был женат.

Все это исторические факты.

Глава 4. Проблемы родословных.

Фредерик и его команда отдыхали после выполнения очередного задания, когда перед ним приземлилась сова в ошейнике Гринготса. Совы у банка были особые: сильные, выносливые, очень умные. Ошейник позволял сове пробиться сквозь любые барьеры и найти своего адресата где угодно, срабатывая, как своеобразный портключ.

Маг отцепил послание от лапки и развернул его. В письме было написано, что один из клиентов банка желает нанять квалифицированную охрану, которая не будет лезть в душу и попусту тратить его деньги, причем, эта охрана нужна ему минимум на год. Положительный ответ нужен в течении получаса, в противном случае, клиент выберет другую команду.

Из сухих строчек письма Фредерик выцепил главное: клиент богат и гоблины его ОЧЕНЬ рекомендуют. Он свернул послание и подозвал своих партнеров по бизнесу: такое, более чем щедрое предложение, следовало обсудить совместно.

Письмо прочитали и принялись обсуждать. Сова сидела рядом, чистя перышки и с интересом разглядывая магов. Фредерику казалось, что она все понимает. Мнения разделились: Себастиан и Кристиан были за, Гарольд был против. Теперь все решало мнение Фредерика.

— Что говорит твоя интуиция? — осведомился Себастиан, неторопливо отщипывая от виноградной кисти.

— Моя интуиция говорит, что это наш шанс. Шанс занять достойное место в жизни.

— Ты уверен? — усомнился Гарольд.

— Полностью.

Через полчаса они уже стояли перед дверью кабинета. Фредерик нахмурился, глядя на герб. Пусть он был бастардом, но образование получил хорошее и геральдика входила в изученное. На территории Англии было только два рода, в гербе которых были черепа: Певереллы и Даркеварры, рода некромантов. Род Певереллов давно прервался, да и выглядит их герб немного по иному, значит это герб Даркеварров. Но старый лорд вроде мертв... или нет? Во всяком случае, про него уже очень давно никто ничего не слышал. Интересно, заказчик он?

С этими мыслями Фредерик с партнерами вошел в распахнувшуюся дверь и увидел сидящего напротив гоблина мага в скромной одежде. Гоблин повернул голову и представил магов сидящему:

— Господин, позвольте представить Вам Фредерика Бастиана Смитсона и его команду: Себастиан Джонатан Кинли и Кристиан Джеймс Миллз, а также, Гарольд Сайрус Джонс.

Сидящий маг встал и повернулся к наемникам. Гоблин продолжил:

— Позвольте представить вашего заказчика — лорд Нимхейн Деймос Даркеварр.

— Приятно познакомиться, — кивнул лорд.

Наемники молча рассматривали свого нанимателя, вновь севшего в кресло. Высокий, худой подросток в скромной, хотя и добротной одежде, выглядел необычно. Длинные, ниже пояса, антрацитово-черные волосы, связанные в хвост, золотистая, чистая кожа, породистое лицо и необыкновенные золотые глаза.

У людей таких глаз не бывает. Интуиция Фредерика орала, на чем свет стоит, что парень не так прост, как кажется и с ним что-то не то.

Гоблин достал контракт о найме и, показав магам на стулья, попросил присесть. Следующие полчаса они обсуждали условия. Фредерик удивлялся все больше. Для ребенка тринадцати лет, Даркеварр обладал очень критическим умом и хорошей деловой хваткой. Наконец, условия обсудили, утвердили, контракт подписали и гоблин вручил подростку шкатулку и сундучок. Сундучок тут же подхватил эльф в ливрее с гербом и исчез, а маги взялись за портключ и перенеслись в место обитания нанимателя.

Родовое гнездо Даркеварров наемников впечатлило — роскошные руины. Парень обозрел холл, поморщился, вздохнул и стал отдавать распоряжения домовикам, построившимся перед хозяином стройной шеренгой. Лопоухие создания с радостным писком разбежались, осталось трое: старенький эльф и два молодых, подпрыгивающих от радости обретения хозяина. Парень потер переносицу:

— Клинки, через час подашь обед. Деньги на хозяйственном счету есть и много, так что закупите все необходимое. Приведите в порядок четыре спальни, там будут жить мастера. Они будут заниматься моей охраной. Выбери эльфа, который будет помогать им. Также, сегодня прибудет ремонтная бригада, они будут реставрировать менор. Все ясно?

— Да, хозяин! — с обожанием во взоре ответил эльф и исчез.

— Господа, я прошу прощения за доставленные неудобства, но, уверяю вас, это временно. Устраивайтесь, через час обед.

Оставшиеся эльфы синхронно поклонились и позвали волшебников за собой, в отведенные им комнаты, где уже началась уборка.

Нимхейн направился в свои покои, положил шкатулку на стол в кабинете, которым временно стала гостиная, и задумался. Нужно переезжать. Ему нужен кабинет. Или он здесь есть? Он внимательно осмотрел стены и стал обходить гостиную по периметру. Неожиданно закололо палец с перстнем. Нимхейн подошел к стене и стал внимательно ее осматривать. Повернув голову он рассмеялся. Дверь была замаскирована очень остроумным способом: она находилась между двумя гобеленами и отделана была также, как и стена, так что сливалась с ней. Не заметил он ее раньше только потому, что невнимательно смотрел, переваривая свое неожиданное попаданство, да и все остальное. Он коснулся ручки и палец укололо. Дверь раскрылась и Нимхейн вошел в кабинет.

Как и все остальные комнаты, кабинет был большим и запущенным. Вдоль стен стояли полки с книгами, стол и стулья были массивными, камин выглядел так, словно его отродясь не чистили. Парень поставил на свободную полку сундучок и шкатулку с комплектом родовых украшений, после чего принялся рассматривать книги.

Судя по всему, здесь были собраны законы магического мира, а также множество книг посвященных обычаям, этикету и всему, что с этим связано. Очень полезная литература.

Даркеварр почесал в затылке и, положив на стол выбранный для ознакомления том с правилами поведения в обществе, вернулся в спальню. Надо было переодеться и привести себя в порядок.

* * *

Тем временем маги собрались в гостиной, чтобы обсудить положение дел. Фредерик напряженно что-то обдумывал, не обращая внимания на переговаривающихся друзей. Когда много лет назад он, бывший тогда сопливым мальчишкой, узнал, что будучи бастардом, не может на равных общаться с чистокровными, то поклялся, что настанет день и все изменится. Его отец, принадлежавший к богатому и старому роду, не спешил признавать внебрачного сына от маглорожденной ведьмы, хотя и позаботился о том, чтобы его потомок получил хорошее образование. Фредерик учился, как проклятый, но все равно, не взирая на все его успехи, чистокровные не спешили принимать его в свои стройные ряды. Еще в юности он сдружился с такими же париями, как он: Гарольд также был бастардом, а Себастиан и Кристиан были из чистокровных, но очень бедных родов.

Время шло и друзья, привыкшие прикрывать друг другу спины, стали наемниками. Они охраняли, выполняя роль телохранителей, иногда устраняли разных неприятных типов, стараясь, по возможности, не скатываться в откровенный криминал и соглашаясь на убийство только откровенных гадов. Нынешний контракт должен был обеспечить их непыльной работкой на год, причем, очень прибыльной — лорд не поскупился. Неожиданно Фредерик подскочил в кресле и воскликнул:

— Мордред! Я понял!

Друзья уставились на него с интересом.

— Что ты понял, Фред? — спросил Гарольд. Остальные также проявили жгучее желание узнать, что стряслось.

— Я понял, что с парнем не так! — торжествующе оглядел их Фредерик.

— То есть? — напрягся Себастиан.

— Вы хоть поняли, кто нас нанял? — снисходительно посмотрел маг.

— Парень, чистокровный, Лорд, судя по всему, стал им недавно. Совсем ребенок. А что?

— А то, — медленно ответил Фредерик, — что это Даркеварр, ЛОРД Даркеварр. Не поняли?

Маги отрицательно покачали головами, только Себастиан нахмурился, пытаясь сообразить.

— Что-то крутится в голове... — пожаловался он.

— Ладно, — вздохнул Фредерик, — рассказываю. Даркеварры очень древний род, они пришли вместе с Певереллами и связаны с ними кровно. Только в отличие от них, не вымерли, это раз, и их часто называют Лордами Войны, это два. А еще у них есть привилегия, которой не имеют многие другие рода, которые появились позже Основателей. Знаете, какая? — он обвел магов торжествующим взглядом. Те дружно помотали головами.

— Он имеет право набирать вассалов, давая возможность основать свой Род.

— Мордред... — прошептал Гарольд, с детства лелеявший мечту утереть своему отцу нос и повысить свой статус.

— И, кроме того, вы обратили внимание на парнишку?

— А то! Лакомый кусочек! — рассмеялся Себастиан, не пропускавший ни одного смазливого личика в пределах своей досягаемости, причем, не делая различий между мальчиками и девочками, — так бы и потискал!

— Если ты попробуешь это сделать, то останешься без тискалок! И без всего остального. Я не знаю, кто его мать, но она явно не человек.

— Почему?

— Потому, что я не помню, чтобы за последние годы было объявление о том, что старый лорд Даркеварр женился, это раз. И второе, у людей таких глаз не бывает, я думал, что он оборотень, но у них желтые, а не золотые глаза.

— Так спроси! — пожал плечами Себастиан. Фредерик посмотрел на него тяжелым взглядом.

— И спрошу.

* * *

Маги расселись за столом в малой столовой, которую домовики успели привести в порядок. Голодный, как крокодил, сидящий на диете, Нимхейн осмотрел блюда, находящиеся в пределах досягаемости и потащил к себе бифштекс. Есть хотелось неимоверно, все, что он съел в банке, давно переварилось и желудок требовал мяса, причем, побольше. Маги также не отставали, бодро орудуя вилками и ножами. Насытившись, Нимхейн неторопливо ковырял десерт: ванильный пудинг, краем глаза следя, как ерзает Фредерик, которого что-то прямо распирало. Наконец, маг не выдержал:

— Лорд Даркеварр, позвольте задать Вам вопрос...

— Конечно, мистер Смитсон. Задавайте, — благосклонно кивнул Нимхейн.

— Когда женился Ваш отец? Я не помню, печатали ли объявление в газете.

— Он не женился официально, — хмыкнул Нимхейн. — Я рожден по Праву поединка, победы и силы. Моего второго родителя звали Уркварт, — он мило улыбнулся сильно побледневшему Гарольду, у которого выпала ложечка из руки. — Что-то еще?

— Нет, лорд Даркеварр. Благодарю. — просипел Гарольд, пытаясь прийти в себя.

— Прекрасно. Тогда сегодня отдыхайте, а завтра мы идем по магазинам.

Глава 5. Ну, здравствуй, папа!

Маги снова собрались в гостиной, переглядываясь. В конце концов, они не выдержали и насели на потрясенного Гарольда.

— Что происходит, Гарольд?

В ответ раздался стон.

— Нам — конец!

— Что ты имеешь в виду? — оторопело спросил Фредерик.

— То и имею!!! — у Гарольда началась истерика, — вы хоть поняли, КТО его второй ОТЕЦ? Дуболомы необразованные!!!

— А ну, тихо! Объяснись!

Гарольд, неожиданно успокоившись, обвел своих друзей безнадежным взглядом, в котором ясно читалось: "меня окружают недоумки".

— Он четко назвал имя своего второго отца. Уркварт, — тихо и безэмоционально сказал Гарольд. — Его второй отец — Уркварт, сын Андрамелеха. Высший демон.

Вот теперь волосы встали дыбом у всех.

* * *

Инферно. Замок Ур-шадотт-гард.

Тишина. В огромном замке, темной громадой высящемся среди жуткого пейзажа, царила неимоверная тишина. Слуги и рабы боялись дышать, опасаясь потревожить покой Хозяина, никому не хотелось повторить судьбу несчастного, ухитрившегося споткнуться на ровном месте и звякнуть бокалом, стоящим на подносе. Хозяин только покосился в сторону, откуда донесся звук и раба расплескало кровавой кашей по полу.

Хозяин вернулся три дня назад. Он ворвался в Замок, как ураган, не глядя ни на кого, пролетел по коридорам, спускаясь все ниже, в подземелья, спеша в Сердце Ур, зал, расположенный в самой отдаленной и защищенной части. Испуганные потоками сырой Силы, смерчем закручивающейся вокруг демона, рабы попрятались куда только могли, предчувствуя, что случилось что-то поистине кошмарное.Тяжеленная дверь, распахнутая одним рывком, с грохотом ударилась о стену, а через минуту из зала донесся жуткий вой, полный неизбывной тоски, горя и ярости.

Андрамелех стоял на коленях, глядя на росшее посреди Зала небольшое каменное деревце белого цвета, с синими иголочками кристаллов вместо листьев , символизирующее его род и отражающее состояние его членов. Деревце было маленьким, ростом всего лишь в две ладони, не больше и состояло только из толстого стволика и нескольких веток: ствол символизировал Люцифера, нижние ветви — Андрамелеха и его брачного партнера, имя которого никому известно не было, остальные три веточки — их детей. Когда демон, рухнув на колени возле деревца, увидел, что самая верхняя ветвь засохла, он закричал.

Дети у высших демонов всегда были больной темой: плодились они очень редко и плохо, иметь нескольких потомков — неимоверная редкость. Мало кто знал, что все высшие поголовно завидовали низшим: у тех с получением потомства не было никаких проблем, но чем сильнее становился демон, тем меньше шансов у него было произвести на свет дитя. Был, конечно, выход — кровно принять кого-то в род, но на это шли, только если совсем не было надежды произвести на свет собственного потомка.

У Андрамелеха было трое детей — факт, которому завидовали самой черной завистью все поголовно в Инферно, при этом, никто не знал, кто произвел их на свет: личность своего партнера Андрамелех скрывал так, как ничто другое, боясь, что кто-то посмеет отобрать того, кто сумел принести ему ТРОИХ наследников. Над последним, самым младшим, демон трясся неимоверно: на Уркварта с самого рождения велась охота, так как его магический потенциал позволял ему иметь многочисленное потомство. Сколько раз малыша пытались похитить! Демон устал считать неудачные попытки, а из голов наглецов, посмевших покуситься на его сокровище, вышел неплохой бордюр, окружающий любимые клумбы в саду, расположенном во внутреннем дворе Замка. Андрамелех тренировал сына лично, не доверяя никому, обучая владению оружием, интригам, всему, что знал и умел, Уркварт показывал изумительные результаты, единственное, что никак не удавалось укротить — это его вспыльчивый нрав и огромное самомнение. В поездку по выполнению очередного задания Повелителя Андрамелех отправлялся крайне неохотно, ему не хотелось выпускать своего младшего из поля зрения и, как оказалось, не зря.

Еще во время выполнения задания он почувствовал, что с сыном что-то произошло, но ощущения были странными и сбивали с толку: с одной стороны — ощущения потери, с другой — такое он чувствовал, только во время рождения своих сыновей. Выполнив все, что требовалось, Андрамелех ринулся домой, обуреваемый дурными предчувствиями — сын на его зов не отзывался, а вернувшись в замок и не обнаружив Уркварта, ринулся к Руашш-хатт, Дереву жизни.

Сухая ветвь, символизировавшая его дитя, привела демона в отчаяние и бешенство: он перевернул все вверх дном, но следов Уркварта не обнаружил. Слуги и рабы ничего не знали, только древний имп-нянька проскрипел, что юный господин ответил на Зов и все. Больше ничего. Через неделю поисков, Андрамелех снова спустился в Зал и здесь его ожидало новое потрясение — тоскливо посмотрев на деревце, демон схватился за сердце: от сухой ветки его сына отходила маленькая, живая веточка с листиками — у него появился внук.

Андрамелех подполз к деревцу и осторожно, практически не дыша, не веря собственным глазам, прикоснулся к хрустально зазвеневшим иголочкам, украшающим пышным синим пучком кончик веточки.

Внук. Сомнений не было. Уркварт успел произвести на свет ребенка. Демон уселся на колени и оторопело уставился на столь явное свидетельство неожиданного прибавления в семье. Его раздирали вопросы. Как? Как это получилось? И когда он успел? Андрамелех в последнее время глаз с сына не спускал. И от кого?

Вопросов появлялось все больше, странности росли с неимоверной скоростью. Сколько он просидел на каменном полу, демон не знал. Когда он пришел в себя, мышцы заныли, возмущаясь таким хамским к себе отношением. Андрамелех покрутил головой, размял плечи и твердым шагом вышел из Зала. У него появилась надежда и цель. Найти внука.

* * *

Маги смотрели друг на друга в полном ступоре. В головах бешеными пикси метались мысли. От одной мысли о демонах магов начинало трясти. Неожиданно Себастиан истерически хихикнул, остальные уставились на него как на больного.

— И что смешного ты нашел в этой ситуации? — мрачно процедил Фредерик. Себастиан хихикнул еще раз.

— Вы помните, что сказал лорд Нимхейн?

Маги переглянулись, и уставились на Себастиана, развеселившегося непонятно от чего.

— Да?...— вопросительно поднял бровь Кристиан.

— Он сказал, что рожден по праву Поединка, победы и силы. Это ж каким мужиком был старый лорд, что сумел завалить высшего демона? Я просто в шоке!

* * *

Нимхейн трудился в поте лица, да и всех остальных частей тела. Встретить гоблинов, обрисовать фронт работ, поужасаться разрухе; выслушать доклад эльфов о состоянии запасов, опять ужаснуться, принять меры, выпить чаю, поразмышлять о бренности всего сущего и необходимости это сущее ремонтировать, а также о том, СКОЛЬКО это будет стоить; открыть свод законов, прочитать раздел, касающийся наследования, вспомнить не сданную пересдачу и сволочное саллическое право, спутанное с первородным, обматерить предков семиэтажной конструкцией на чистейшем русском языке, опять выпить чаю, чтобы попустило.... да ни минуты покоя!!!

Нимхейн бешеными глазами смотрел на толстенный том с вытисненной на обложке надписью: "Самый полный самозаполняющийся свод законов Великой Британии", незлым тихим словом вспоминая свою предыдущую, так рано и нелепо окончившуюся жизнь. Пойдя сразу после школы работать, попутно заочно получая образование в техникуме, в бытность свою девушкой, он навидался всякого: торговля на территории постсоветского пространства — крайне интересный, непредсказуемый и увлекательный бизнес. Приходилось и выдерживать атаки налоговиков на те места, в которых она работала, и терпеть совершенно непереносимых покупателей, исполняя их капризы, да много всего случалось, а потом встал вопрос ребром — получение корки, свидетельствующей о высшем образовании или на ее место возьмут другого человека. Она пошла на юридический и совершенно об этом не жалела, и кто мог знать, что основы, которые она успела изучить, принесут пользу в совершенно другом месте и времени?

Юноша вздохнул и снова подтянул к себе книгу. Как оказалось, ему крайне повезло, что он теперь мужского пола. По Закону от какого-то мохнатого года, те рода, в которых основателями были мужчины, если не было специальных указаний, наследовались в полной мере только по мужской линии, женщина могла стать только Наследницей (да и то, не всегда) и Регентом Рода, передавая власть и титул своим детям мужского пола. То же самое, только наоборот, касалось родов, основанных женщинами, чаще всего, эти рода несли наследие вейл, сильфид и природных ведьм. Также были ограничения с распоряжением финансами и нюансы, связанные с опекой до совершеннолетия.

Все это выводило из себя, так что, плюнув на законы, Нимхейн придвинул к себе лист пергамента и неуклюже, как курица лапой, царапая его поверхность пером, принялся составлять список того, что предстоит купить.

Завтра его ожидало увлекательнейшее в мире занятие — ШОППИНГ.

* * *

Ужин начался ... весело. Маги осторожно вошли в столовую и настороженно уставились на уже сидящего во главе стола юношу. Тот ответил им вопросительным взглядом:

— И что вы стоите, как не родные? Прошу к столу!

Маги немного замялись, но прошли на свои места и эльфы подали ужин. Нимхейн осмотрел поданное, скривился и решительно подвинул к себе блюдо с бифштексом, приготовленным по его настоятельной просьбе, размышляя о том, что над меню надо поработать. Маги тихо ели, аккуратно накладывая в тарелки понравившееся. Наконец, Кристиан не выдержал:

— Мммм... лорд Даркеварр... позвольте спросить?...

— Слушаю, — Нимхейн промокнул губы салфеткой и уставился на мага немигающим взглядом сытой змеи.

Кристиан поежился, кляня себя за торопливость, но выхода не было — ситуацию требовалось прояснить.

— Лорд Даркеварр... Вы сказали, что Ваш отец — Уркварт.

— Да, и что? — Нимхейн посмотрел на магов индиффирентным взглядом, явно не видя в этом ничего особенного. Кристиан вздохнул, взял себя в руки и продолжил:

— Понимаете, лорд Даркеварр... Уркварт ... он... демон...

— Да, и что? — Нимхейн слегка наклонил голову к плечу, забавляясь. Жутко хотелось поиздеваться над магами. — К моему огромному сожалению, оба моих родителя мертвы. Что касается моего происхождения... пусть вас это не волнует, все равно принесенные клятвы не позволят вам рассказать эту информацию посторонним. Ну а что касается вас... — он обвел взглядом замерших мужчин, — я надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество, кроме того... я умею быть благодарным, а возможности у меня есть и немаленькие. Так что, не вижу никаких проблем. Что скажете?

Маги переглянулись и Фредерик высказал общую мысль:

— Никаких проблем.

— Замечательно! — расплылся в улыбке Нимхейн. — А пока, отдыхайте. Завтра мы идем по магазинам!

* * *

После ужина парень прошел в кабинет и сел напротив висящего на стене портрета Деймоса Филиппа Даркеварра. Сегодня портрет должен был пробудиться и Нимхейн решил не откладывать разговор в долгий ящик: следовало подготовить легенду о своем появлении, да и обрадовать новоявленного папу тоже стоило.

Портрет сделал вздох и открыл глаза, моргая спросонья. Деймос обвел взглядом кабинет и замер, в шоковом состоянии глядя на свою юную и красивую версию, сидящую напротив.

— Здравствуйте, папа! — огорошили его жизнерадостным голосом.

— Папа? — просипел лорд, глядя на мальчишку квадратными от изумления глазами.

— Ага! — радостно сообщили ему. — Позвольте представиться — Нимхейн Деймос Уркварт Даркеварр, лорд Даркеварр, ваш сын, прошу любить и не жаловаться!

Лорд застыл, с ужасом глядя на неизвестно откуда взявшегося отпрыска, закрыл глаза, встряхнул головой и, придя немного в себя, посмотрел на парня. Внимательно осмотрев его, лорд потер подбородок:

— Каким образом?

— Самым что ни есть обыкновенным, — пожал плечами Нимхейн. — Вы помните, какой именно ритуал проводили, перед тем , как героически откинуть копыта?

— Еще бы! — хмыкнул Деймос, с симпатией глядя на мальчишку. — Склерозом не страдаю!

— Так вот, позвольте Вас поздравить, папа, но у Вас получилось то, что вы задумали, хотя и не совсем так, как вы рассчитывали. Демон изменил ваше тело, но вы его изгнали перед своей смертью, поэтому, Вы стали Старшим супругом. А Уркварт умер раньше, чем Вы, став Младшим, правда, успев перед этим вселить в ваши общие бренные останки чужую душу, так что, в результате одного интересного Ритуала, по Праву поединка, победы и силы, 31 октября, в ночь Самайна, у Вас родился Наследник. С чем и поздравляю.

— ,.......! — выразил свое мнение обо всем произошедшем Деймос.

— Это точно! — поддержал его достойный своего отца сын. — Итак, надо познакомиться поближе и сочинить ЛЕГЕНДУ. Уверяю Вас, отец, Ваше имя войдет в Анналы Рода! Гарантированно!

Следующие три часа прошли крайне плодотворно. Нимхейн с удовольствием общался со своим родителем, метко язвившим и без прикрас описывающим свою жизнь. Сочинив официальную версию всего случившегося, отец и сын, крайне довольные друг другом, уснули: лорд на портрете, а Нимхейн — на кровати.

Завтра их ждало множество дел.

Глава 6. Шоппинг! Как много в этом слове!

Утро началось... как всегда. Осмотрев детскую одежду Деймоса, Нимхейн вздохнул и клятвенно пообещал себе оторваться в походе по магазинам, предвкушая ПОКУПКИ. Но, как ни крути, другого у него пока нет и вообще, лопай что дают! Парень умылся, расчесал волосы и заплел их в косу, оделся и пошел завтракать. В столовой подростка ждало очередное испытание: завтрак. Все, как всегда, набор блюд, освященный традициями ( Британия навеки! Ура, товарищи! И еще раз — УРА!). Увы, Клинки, приученный старым лордом к режиму, никак не желал переучиваться и поставил перед ним тарелку с овсяной кашей, на которую парень посмотрел, как на врага народа.

Скорчив непередаваемую морду лица, Нимхейн с нескрываемым отвращением гонял в тарелке ложкой овсянку, чувствуя, что начинает звереть. О, против каши он ничего не имел, и даже любил иногда ее съесть (с огромным количеством фруктов и сливочного масла), но не каждый же день! Нервы были на пределе.

Телохранители с изумлением смотрели на взбешенного работодателя, явно не понимая в чем причина того, что его настроение ухудшается на глазах. Оглядев стол, Фредерик пожал плечами — обычный английский завтрак, ничего особенного: яичница-глазунья, сосиски, фасоль в томате, помидоры, бекон, тосты, апельсиновый джем, шампиньоны. В конце концов, Нимхейн не выдержал:

— Твою дивизию! Опять "Овсянка, сэр!" Теперь я понимаю, почему Холмс постоянно ширялся и пиликал на скрипке! Да так любого доконать можно! Котлет нет, впрочем и те "Из овсянки, СЭР!"* — мальчик выдохнул, резко успокаиваясь, и оглядывая смотрящих на него круглыми глазами магов. — Такое положение дел меня не устраивает. Абсолютно! Значит...что? Значит, будем делать так, как я хочу! По магазинам! И обязательно зайдем в Гринготтс... деньги у меня есть, связи есть у них... все будет пучком! Даа... — парень чему-то радостно заулыбался, отодвинув тарелку и вцепившись в колбаски.

Через полчаса маги плотной группой стояли перед банком. Зайдя в кабинет своего управляющего и вежливо поздоровавшись, Нимхейн начал с места в карьер:

— Уважаемый Крактар! У меня возникла проблема и Вы можете мне помочь. Естественно, эта помощь будет ОЧЕНЬ щедро оплачена.

— Что именно Вам требуется, Господин? — внимательно посмотрел на него управляющий. От полудемона, да еще и с душой, непонятно откуда взявшейся, можно было ожидать всякого, и тот ожидания гоблина не подвел.

— Сегодня утром я понял, что если еще раз меня попытаются накормить овсянкой, то случится что-то страшное. Да и вообще, я привык к совершенно другой пище, так что, мне нужен повар.

— Повар?

— Да. Так как я живу в мэноре, то нужен повар — маг или сквиб, мне это не существенно, который умеет готовить блюда русской и украинской кухни, если это будет иммигрант, то вообще чудесно. Пол не имеет значения, также, я не против супружеской пары. Если у Вас есть на примете тот, кто знаком с одесской кухней, я лично вам отсыплю фунт камней, из тех, что находятся в сундуках, стоящих в моем хранилище (при этих словах глаза гоблина запылали фанатичным огнем), это первое. Второе. Меня совершенно не устраивает пейзаж за окнами моего дома. Скучно, пресно, предсказуемо. Мне нужен садовник, может, даже, не один. Пол, возраст, магическая сила и раса не имеют значения. Главное, чтобы умел работать с растениями и всем прочим. Что скажете? Это возможно?

Гоблин алчно оскалился, глядя на своего, ставшего самым любимым с этой минуты, клиента:

— Нет ничего невозможного, особенно, за деньги! Я сегодня же начну поиски и сообщу Вам результат.

— Превосходно. Тогда мы пойдем. Мне грустно и я хочу развеяться. Но, перед тем, как я пойду разгонять скуку, посоветуйте хорошего портного. И не только.

Развеивался мальчик... своеобразно. Представьте себе, что у Вас много денег. Даже не так. ОЧЕНЬ много денег. Даже не так, очень, очень много денег. Какая девушка сможет отказать себе в удовольствии походить по магазинам и погрызть мозг продавцам? Да никакая! И плевать, что она теперь мальчик!

Нимхейна интересовало ВСЕ. Он прочесал все лавочки в Косой аллее и Лютном переулке, которые его хоть как-то заинтересовали. Маги только диву давались, глядя, как парень звенит галлеонами. Одежда, обувь, аксессуары, чемоданы и саквояжи, канцелярия, книги, зелья и ингредиенты для них, а также оборудование, опять книги, ювелирные изделия, кафе (маги, еле держащиеся на ногах после пятичасового марафона, плотно поели и со стоном отправились дальше), артефакты, и снова книги, одежда. Еще через два часа наемники не могли даже стонать, а Нимхейн продолжал изображать из себя вечный двигатель.

Первое, что он сделал — зашел в лавку, торгующую одеждой. Как оказалось, лавка имени Малкин в этом времени уже существовала, вот только заправляла в ней не мадам, а месье Малкин, счастливый глава семейства и гордый отец. Занимался он совершенно определенной публикой — школьниками всех возрастов (его школьные мантии были самыми лучшими и шились на любой вкус и кошелек) и представителями так называемого среднего класса, которых в магическом обществе было подавляющее большинство, ведь не все носят титулы Лордов и живут в мэнорах.

Именно на магов со средним и небольшим достатком и было рассчитано его заведение. Нимхейн в лавку Малкин не пошел, решив, что если он Лорд — то и выглядеть надо соответствующе, и вообще, гулять, так гулять! Самое фешенебельное заведение, настоящий Дом моды, находился в Лютном переулке, слава которого, как злачного места, оказалась сильно преувеличена. Нет, может позже, после двух войн и всеобщего запустения, он таким и станет, но сейчас это была улица, на которой расположились заведения, обслуживающие сливки общества.

Зайдя в помещение, Нимхейн обомлел. Сразу было видно, что заведение рассчитано на покупателей с очень тугими кошельками и заоблачным статусом. Шелковые обои, мрамор и хрусталь, зеркала и манекены, тонкий аромат сандала и выдержанного виски. Роскошь, одним словом.

Хозяин заведения, высокий, невероятно элегантный маг в возрасте, наметанным взглядом оценил перстень лорда, экзотическую внешность и телохранителей, в количестве четырех штук, после чего поклонился и завязал вежливый разговор. За следующий час с Нимхейна сняли прорву мерок, предложили на выбор массу вещей, тканей, фурнитуры и фасонов, так что у парня банально разбежались глаза. Подросток, не выдержав, заказал себе полный гардероб, перещупав и перемерив все, что возможно. Все вещи были с чарами подгонки ( в конце концов, он молодой, растущий организм), очищения, микроклимата, если можно так сказать, прочности и непромокаемости. Стоило это недешево, но это его не заботило.

Кроме того, прямо в "бутике" парень переоделся. Маг демонстрировал ему модели на манекенах и, увидев один комплект, Нимхейн понял, что вот это — ОНО. На манекене был надет элегантный костюм, состоящий из сюртука длиной до колена, похожего на какой-то полувоенный мундир или камзол, классических брюк и мантии, падавшей широкими складками. Материал, глубокого черного цвета, напоминал на ощупь смесь высококачественной шерсти и шелка, но особенно парня восхитила подкладка мантии из шелка золотого цвета, которая изредка выглядывала при резком движении, а также вышивка черным шелком на рукавах, по подолу и на воротнике сюртука. Пуговицы представляли собой настоящее произведение искусства — чеканное золото. Под низ надевалась рубашка из шелка с длинным рукавом и запонками, дополняли наряд полусапожки, на которые ободрали кого-то чешуйчатого. Общий вид напоминал принца на военном параде.

Покрутившись перед зеркалом, Нимхейн заплатил, не торгуясь, а старую одежду уничтожили при нем. Еще раз обговорив срок исполнения заказа, Нимхейн, в самом радужном настроении от обновки, бодрым шагом отправился бороздить просторы Лютного.

Телохранители диву давались. Работодатель, нисколько не смущаясь, щупал, смотрел, нюхал, пробовал все, что попадалось на глаза. В книжных лавках он приобрел кучу книг, в лавках для зельеваров — ингредиенты и оборудование, в лавке, торгующей ювелирными украшениями, они вообще застряли на полтора часа!

Все покупки отдавались домовым эльфам и переправлялись в мэнор, а парень шел дальше и продолжал покупать.

Апофеозом покупательского безумия стал заход в лавку продавца палочек, рекомендованную гоблинами и зоолавку.

Лавка мастера, изготавливающего палочки, находилась на стыке Косой аллеи и Лютного переулка, представленная практически незаметной вывеской, покрытой толстым слоем пыли. Дверь отворилась, сопровождаемая тихим перезвоном колокольцев, и маги вошли в помещение, оказавшееся, по контрасту с фасадом, очень чистым и светлым. Помещение было практически пустым, только вдоль одной стены стояли высокие, под потолок, шкафы, со множеством маленьких ящичков. Из двери, практически невидимой на фоне стены, вышел хозяин, привлеченный звуковым сигналом.

Оглядев пришедших, он остановил взгляд на Нимхейне и нахмурился. Парень подошел к стойке.

— Приветствую Вас, уважаемый Мастер Элвуд. Уважаемый Крактар описал Вас, как истинного мастера своего дела. Мне нужна палочка.

— Палочка... — мастер задумчиво смотрел на странное... существо, стоящее перед ним. Оно хорошо маскировалось, но Лестер был из старого Рода, занимающегося изготовлением палочек уже не первый век и имел полностью пробужденный дар Артефактора, а также весьма развитые эмпатию и Истинное Зрение, позволяющие ему правильно и точно определять магический потенциал клиентов и подбирать для них наилучшее сочетание материалов для более полного раскрытия своих возможностей.

Мастер, за свои более чем сто лет жизни, видел всякое: и оборотней, полностью подчинивших себе своего внутреннего зверя, и людей, ставших настоящими чудовищами, вампиров всех видов, какие существуют в природе, магов и ведьм, полукровок всех рас, лордов и простолюдинов. Но самая запоминающаяся встреча с клиентом произошла в детстве, когда будущему мастеру исполнилось четырнадцать и отец, Магистр Артефакторики, стал учить его родовому умению.

В тот день Джарет Элвуд был очень взволнован. Он о чем-то напряженно размышлял за завтраком, вяло ковыряясь в тарелке и невпопад отвечая на вопросы жены. Лестер был заинтригован, судя по всему, отец заполучил крайне интересного клиента. Позавтракав, Джарет очнулся и испытующе посмотрел на своего сына, что-то напряженно обдумывая, наконец, придя к какому-то выводу, он покивал и резко сказал:

— Лестер. Такая возможность предоставляется, может, раз в жизни, так что, я думаю, ты должен увидеть этого... мага. Собирайся.

Пока они готовились к встрече, Джарет просвещал своего отпрыска:

— Лестер. Ты знаешь, что волшебных рас много. И большинство из них... не являются... безобидными. Однако, у них есть общее. Все они являются жителями этого мира. Но, крайне редко, бывает, что маги вступают в отношения с... существами, жителями Земли не являющимися. Догадываешься, о ком я говорю? — маг поднял бровь, глядя на потрясенно замершего подростка. У Лестера загорелись глаза.

— Отец... — выдохнул он. — Ты имеешь в виду демонов?

— Да.

— Мы увидим демона?! — Лестер был готов галопом нестись в лавку, не обращая внимания на препятствия в виде стен. Джарет рассмеялся.

— Упаси Мерлин! Этого еще не хватало! Нет, мы встретимся с магом, в котором течет их кровь. Он квартерон, у него только четверть крови жителей Инферно. Но этого... достаточно. Запомни, мальчик. Вежливость и почтение. Я не хочу, чтобы произошло нечто... нехорошее.

... Пока отец вел переговоры и уточнял детали, Лестер во все глаза рассматривал сидящего напротив отца мага: высокий, крепко сложенный мужчина лет сорока, с резкими, мужественными чертами лица и пронзительными синими глазами, неестественно яркого цвета. Очень красивый, настоящей мужской красотой, но привлекало не это. От мага исходило ощущение огромной силы и власти, он смотрел с таким видом, словно ему принадлежал весь мир, а он — его хозяин. Магия пылала жаром, ощущения были, как от доменной печи, Лестера пробрало до костей.

Как объяснил ему отец позже, маг был потомком демона среднего уровня, если так можно сказать, не низшего, вроде суккубов, инкубов и других, им подобных.

— А есть и высшие? — сверкая глазами от любопытства, спросил подросток.

— Да, есть. И я надеюсь НИКОГДА с ними не встретиться, также, как и с их потомками, впрочем, это и так невозможно.

— Почему?

— Потому что, я не в силах представить мага, который сможет заставить Высшего родить ребенка. А ведьмами и магами они не интересуются, не в этом смысле. Людей, как брачных партнеров, Высшие не воспринимают.

Лестер запомнил этот разговор и сейчас, глядя на золотые глаза стоящего перед ним подростка лет тринадцати, и ВИДЯ окружающее его облако силы, думал, что его отец ошибся. Один маг, способный завалить Высшего, все-таки нашелся...

Нимхейн внимательно смотрел на стоящего перед ним и разглядывающего его мастера и вдруг отчетливо понял, что Мастер — ЗНАЕТ, каким-то непонятным образом знает, кто он. Он сощурился и Мастер неожиданно глубоко поклонился:

— Приветствую Вас, Господин. Для меня честь, что Вы выбрали мою скромную лавку. Не беспокойтесь, конфиденциальность — превыше всего.

Подросток сощурился, подумал и кивнул. Мастер еше раз поклонился:

— Прошу за мной.

Маги прошли в кабинет и эльфы подали чай с бутербродами. Телохранители расселись вдоль стены, контролируя пространство, а Лестер и их работодатель, представившись, завели неспешную беседу. Мастер с огромным интересом беседовал с тем, кого по идее не должно было существовать, отмечая развитый ум, черное чувство юмора и огромное любопытство. После чая и беседы, от теории перешли к практике. Мастер просканировал Нимхейна различными чарами и принялся подбирать материалы, попутно объясняя свои действия.

— Понимаете, милорд, Вам палочка не нужна, в силу вашей природы, ведь демоны сами по себе являются источниками магии, особенно такие, как ваш отец. Однако, существует одно "НО" и очень весомое. Вам необходимо скрыть Ваши возможности, ведь так? — Лестер вопросительно посмотрел на парня, утвердительно закивавшего. — Кроме того, наличие палочки облегчит Вам обучение, или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь. Я жил в совершенно иных условиях и о магии знал только теорию. Практикой в безмагическом пространстве заниматься невозможно.

На это заявление маги дружно выпучили глаза. Лестер потрясенно спросил:

— В безмагическом? Но... почему?

— Выживание, — пожал плечами парень. — Если я смогу выжить, не пользуясь магией, то смогу и с ней. Меня обучали совершенно другим наукам и навыкам.

— Кхм... — откашлялся мастер. — Интересный подход. Продолжим.

Лестер подбирал компоненты, а Нимхейн внутренне ржал, глядя на реакцию окружающих. Забавно, а ведь он ни капли не соврал, кто же виноват, что маги поняли его слова о прошлой жизни по своему? Тем временем, в результате отбора, на столе осталось несколько ящичков. Мастер их открыл и принялся рассказывать:

— Итак, корпус палочки. Подошли три материала: анчар, эбеновое дерево и кость василиска. Судя по всему, придется сплавлять их воедино. Далее, сердцевина. Яд василиска, отданный добровольно, яд черной мантикоры. Конденсаторы — черные алмазы. Приступим.

Лестер разложил материалы и принялся священнодействовать. Первым делом он разрезал веточку анчара вдоль оси и специальным инструментом вынул середину. Затем, в каждую половинку налил яд, пробормотал какое-то заклинание и ловко их соединил, после чего деревяшка словно склеилась. Затем наступила очередь рукоятки, на которую пошел эбен, а кость, судя по всему позвоночная, была насажена на анчар. Алмазы расположились на рукоятке, усыпав ее и увенчав вершинку палочки. Мастер окунул палочку в какую-то странную жидкость и начал петь заклинание. Изделие задрожало и материалы стали сливаться, вплавляясь друг в друга.

nbsp;

Лестер выдохнул и осел на стуле, с гордостью глядя на свое творение.

— Попробуйте, — устало произнес он.

Нимхейн взял палочку в руку и взмахнул. По помещению разлетелись радуги, а перед ним повис огненный шар, размером с футбольный мяч. Неожиданно даже для себя, парень протянул руки и хлопнул по шару, отчего тот лопнул, впитавшись в ладони. Маги, сжавшись, смотрели на это широко раскрыв глаза. Лестер схватился за сердце.

— Милорд, не шутите так, умоляю.

Парень весело рассмеялся, глядя на абсолютно чистые и целые ладони. Потом встал и вежливо склонил голову:

— Благодарю Вас, Вы — настоящий Мастер.

Лестер неожиданно смутился, принимая вполне заслуженную похвалу. Расплатившись, причем крайне щедро, Нимхейн засунул палочку в специальную кобуру, прикрепленную к левой руке и направился в последнее место в своем списке. Лавку домашних любимцев. Почему-то ему не хватало в доме животного, причем, совершенно определенного: мохнатого, ласкового и урчащего. В мэноре определенно не хватало кота.

Лавка требуемое предоставила, причем, в очень большом количестве. Котов в обычном понимании не было, были книззлы — волшебные, ядовитые коты-переростки, всех цветов и размеров. Нимхейн шел вдоль ряда клеток, кривя губы. Ни один питомец не вызывал того чувства, когда хочется схватить мурлыку на руки и тискать, слушая довольное мурчание. Да, они были красивые, но это было не то. Походив туда-сюда и так никого и не выбрав, Нимхейн уже решил, что придется ограничиться покупкой почтовых сов и воронов, когда, повернув за стеллаж, увидел чей-то, торчащий из-за угла, глубокого шоколадного цвета длинный хвост. Продавщица, молоденькая хорошенькая ведьмочка, усиленно строившая парню глазки, не отрываясь от расхваливания товара, как-то напряглась.

Нимхейн подошел ближе и замер в восхищении, глядя на свою детскую мечту, взращенную и выпестованную любимым персонажем замечательного мультика под названием "Котенок по имени "Гав". В углу, прикованный к стене цепочкой, сидел самый натуральный сиамский кот: белоснежный, с шоколадными лапками, ушами и хвостом, с маской на надменной морде, злобно глядя на подошедших к нему магов невероятно голубыми глазами. Вот только размером это чудо было в два раза больше обычного кота, со спаниеля, причем, не мелкого.

Нимхейн осмотрел его горящими от восторга глазами и нахмурился: кот был очень худым, на боках виднелись проплешины и шрамы, одна лапка была явно опухшей. Он резко повернулся к продавщице:

— Что с ним?

— Понимаете, — замялась девушка, — хозяин год назад ездил в какую-то южную страну, со своей любимицей, а та неожиданно погуляла, в результате родились котята — три черных, а один вот такой. Черные — нормальные, а этот какой-то очень злобный и дикий. Его уже пятый раз возвращают!

Нимхейн скривился, глядя на девушку.

— Злобный, дикий ... — протянул он. — Да что вы понимаете! Это же сиамец, они ласковые и преданные хозяевам до умопомрачения! Их надо любить, а не третировать, иначе будут мстить, причем успешно! Беру.

Он вытащил кошелек и отсыпал сумму, названную ведьмой, после чего подошел к зашипевшему коту и присел на корточки, не обращая внимания на вопли продавщицы : "он ядовитый!":

— Пойдешь ко мне? Обещаю кормить вволю, любить, чесать, гладить и не обижать, полную свободу, у меня огромный мэнор и сад. Что скажешь?

Кот недоверчиво наклонил голову, внимательно глядя на потенциального хозяина, потом, видимо приняв решение, осторожно, хромая на поврежденную лапу, сделал шаг. Нимхейн одним движением вырвал из стены цепочку и взяв кота на руки, погладил, прижимая к себе. Кот зажмурился и осторожно положил голову ему на плечо.

Следующее, что Нимхейн сделал, это направился к колдомедику, благо Фредерик знал, где находится ближайший частный специалист. Колдомедик, молодой веселый парень, осмотрел кота, с которого сняли ошейник, вылечил лапу заклинаниями и назначил курс зелий, которые Нимхейн тут-же и приобрел, после чего переместился в мэнор. Через час, когда все, включая кота, наелись до отвала, а также напились чая (маги) и зелий с молоком (кот), парень пошел в кабинет, таща покупку на руках, демонстрировать приобретение отцу и рассказать о произошедшем за день.

Пока он беседовал, кот, для которого эльфы приволокли широкую, низенькую корзинку с подушкой, обживал новое место жительства. Обнюхав свое ложе, он улегся на подушку и, свернувшись клубком, уснул, убаюканный тихим разговором. Нимхейн продемонстрировал отцу палочку, рассказав о том, что произошло на ее испытаниях и делился планами на будущее. Деймос комментировал рассказ, с интересом рассматривая книззла.

— Как ты его назовешь? — поинтересовался он.

— Надо подумать, — посмотрел на спящего красавца Нимхейн. — Назову-ка я его... Темучин.* Тёма, Тёмочка...

— Темучин?

— Угу, ему подходит. Тот еще характер. Настоящий воин. Ну а теперь, расскажи мне вот о чем... — парень повернулся к портрету и принялся расспрашивать отца о магии, впитывая каждое слово.

* Анекдот.

— Берримор, что у нас сегодня на завтрак?

— Овсянка, сэр!

— А что у нас на обед?

— Овсянка, сэр!

— А что у нас на ужин?

— Котлеты, сэр!

— Ура! Котлеты, котлеты, котлеты!

— Из овсянки, сэр!

* — кто не знает — так звали Чингиз — хана.

Глава 7. Кто ищет, тот всегда найдет.

Темучин, щурясь, урчал. Громкие звуки раскатисто звучали в зале, навевая приятное расслабление и домашний уют. Белоснежный книзл взвалился на своего хозяина, изображая из себя роскошное меховое манто и лениво перебирал лапками в воздухе, время от времени облизывая Нимхейну ухо.

Парень хихикал и, почесав коту голову, продолжал упорно тренироваться под восторженными взглядами портретов.

Полудемон изволили магичить.

Происходило сие действие под восторженными взглядами предков в Семейном зале. Даркеварры с интересом следили за процессом, вставляя комментарии и подбадривая парня, когда у него что-то получалось.

Портреты умиленно наблюдали за тем, как надежда и гордость Рода осваивает огненную магию, Деймос гордо поглядывал на своих предшественников, ощущая завистливые взгляды. Это льстило и грело самомнение...

Представление Роду Лорда прошло... феерически.

Нимхейн торжественно внес в Семейную залу портрет отца, повесил на причитающееся ему место и замер, ожидая, когда просыпающиеся предки почтят его своим вниманием. Постепенно все портреты проснулись и лорды Даркеварры уставились на стоящего в центре зала богато одетого подростка.

Дедушка Деймоса, Фобос Александр Даркеварр, откашлялся:

— Гхм... Юноша, кто вы?

За парня гордо ответил Деймос:

— Уважаемые Лорды и Леди! Позвольте вам представить моего сына, ныне здравствующего лорда и Главу Рода Даркеварр, Нимхейна Деймоса Уркварта.

— Кхм! — откашлялся портрет черноглазого мага, одетого в необычного вида кольчугу. — Уркварта? Это каким же образом, позвольте поинтересоваться?!

— Самым, что ни есть, обыкновенным! — белозубо улыбнулся Нимхейн. — Как и бывает в Семье... от папы и... хи-хи... папы!

Лица портретов выражали настоящий шок. Да, в Магическом мире бывает всякое... да, иногда случается необычное даже по их меркам (одни мифы о Локи чего стоят!)*... но когда такое тебе заявляет твой прямой потомок...

— Поясните, юноша! — пришел в себя маг. — Мы жаждем подробностей!

Портреты согласно загудели. Нимхейн улыбнулся:

— С удовольствием! Итак, это произошло несколько недель назад, а именно, в Самайн...

Выслушивая историю новоявленного лорда, Даркеварры только изумленно поднимали брови и изредка высказывались с помощью цветистых выражений. История, действительно, получилась потрясающей. Не каждый день в Роду рождается полудемон, тем более, не от какого-то суккуба, а от настоящего Высшего! (Единственное, о чем умолчал парень, это тот факт, что раньше он был совершенно противоположного пола...) Истинное чудо!

Есть чем гордиться!

После окончания рассказа, предки смотрели на Деймоса с огромным уважением, отец Деймоса даже смахнул с глаза скупую мужскую слезу... в глаз, видимо, что-то попало...

Вердикт был прост и высказал его Основатель Рода, лорд Арс:

— Деймос! Ты, конечно, очень... плохо занимался выполнением долга перед Родом... но выполнил его просто идеально! ТАКОЙ потомок — это гордость для любого Рода, тем более, для нашего! Что касается Вас, лорд Нимхейн... — Даркеварр хмыкнул и остро посмотрел на парня, — мы надеемся, вы не посрамите своего имени! И имени Рода!

— Не посрамлю! — кивнул Нимхейн. Арс прищурился:

— Хотя в нашем Роду и есть традиция называть детей именами, связанными с войной, странно, что Вас назвали ТАКИМ** именем...

— На все воля Магии... — поднял глаза к потолку подросток, мысленно обливаясь потом. Когда он узнал свое имя, ему сразу показалось, что оно какое-то... знакомое. Но вот где он его слышал или видел... крутилось в голове, но не вспоминалось. И только через пару недель после своего второго рождения, копаясь в библиотеке, парень наткнулся на толстую книгу с кельтскими и ирландскими мифами и вспомнил.

На свою голову.

Подросток долго смеялся тому обстоятельству, что у мужского тела оказался мужской вариант женского имени. Впрочем, неудивительно, учитывая его предыдущую жизнь...

Оставалось только радоваться тому факту, что этот вариант имени Немайн был не слишком распространен в мифах.

— Это да! — кивнул Арс, не сводя с парня проницательного взгляда. — Это да... Итак, юноша, каковы ваши планы на будущее?

* * *

Андрамелех внимательно рассматривал шкатулку, найденную в покоях сына после тотального обыска. Небольшая, сделанная из металла, с вычеканенными на крышке рунами. Почему то, при взгляде на нее у демона засосало под ложечкой. Он чувствовал, что внутри лежит ответ на все его вопросы по поводу произошедшего с Урквартом.

Он аккуратно начал распутывать заклинания, опутывающие шкатулку, с трудом сдерживая нетерпение...

Последняя нить распутана... Демон откинул крышку и уставился на свиток из кожи, лежащий внутри. Аккуратно его развернув, он погрузился в чтение.

Через пять минут Андрамелех скрежетал зубами от ярости.

Маленький паршивец! Как у него получилось?! И, самое главное, когда?!

Он ведь глаз с сына не спускал!

Демон заметался по помещению, сжимая в когтистой руке Договор с Родом Даркеварр.

* * *

Успокоившись, Андрамелех размашистым шагом направился в свои покои. Все это следовало обдумать.

Теперь у него появилась зацепка.

* * *

Нимхейн почесал довольного книззла и развалился в кресле. Файерболл почему-то не получался, были только какие-то жалкие пшики, словно огонек зажигалки на ветру.

Что он делает не так?

Он анализировал свое состояние, вспоминая произошедшее в лавке артефактора.

Как это тогда у него получилось?

Ярости не было, злости тоже... ведь демоны, вроде, постоянно на взводе? Или как?

Была радость и...

Темучин лизнул парню ухо и Нимхейн рассмеялся. Неожиданно он почувствовал, что в нем что-то всколыхнулось, на миг. Парень закрыл глаза, стараясь поймать это ощущение горящего внутри него огонька.

Лорды Даркеварр с восторгом наблюдали, как парень протянул руку, и на ней вспыхнул огненный шар размером с яблоко.

**

Андрамелех неторопливо перечитал Договор еще раз и положил его на столик, после чего лег на кровать, раскинув поудобнее крылья. Хвост, подергиваясь, покачивался в воздухе, похлопывая время от времени граненым, как лезвие копья, концом по ноге.

Демон неторопливо размышлял о том, как ему проникнуть в мир смертных. К его огромному сожалению, сделать это было не так-то просто, ведь если бы демоны могли шастать туда, как к себе домой, то люди уже давно вымерли бы как вид.

Ограничения, к сожалению...

Правда, есть выход...

Обдумав предстоящее, Андрамелех расслабился и закрыл глаза.

Перед тем, как он предпримет все необходимое для проникновения на Землю, следовало отдохнуть.

Силы ему понадобятся.

* — все в курсе, что по мифам, Локи РОДИЛ нескольких... потомков?

** — Немайн или Немхэйн ('неистовая', 'ужасная') — одна из трёх богинь войны в ирландской мифологии; ипостась богини Морриган. В романо-кельтской мифологии образ Немайн нередко ассоциируется с Неметоной и культом священных рощ. А это — мужской вариант, т. е. "Ужасный".

Глава 8. Здавствуйте, я ваш...

Вызванный в банк совой Нимхейн довольно оглядывал стоящих перед ним навытяжку троих мужчин, в свою очередь с интересом разглядывающих своего возможного работодателя. Крактар совершил настоящий подвиг, ища тех, кого требовал его любимый клиент. Месяц настоятельных поисков и расспросов дал результат: удалось найти трех потерявших работу, в связи со смертью работодателя, магов. Найденные подходили идеально: средних лет мужчины, таскавшиеся за своим хозяином, крупного калибра контрабандистом, по всему миру.

Работа по перетаскиванию всего нужного, но запрещенного, через границу в самый лучший город на земле, расположенный на берегу самого синего Черного моря, приносит прекрасный доход, но, одновременно, крайне интересна, опасна и непредсказуема, вот и Захарий Чернов, младший сын главы чистокровного, но бедного рода, начавший построение своей империи с нуля и исполнивший-таки свою мечту, погиб в одной из стычек с местными правоохранительными органами, а его работники, долгие годы сопровождавшие любителя жизни повышенной комфортности, остались не у дел. Наследника у мага не было, бизнес быстро подмяли под себя конкуренты, а маги остались на бобах: никому не нужны были личный повар, камердинер и садовник — чужаки под боком опасны, пусть они и являются слабыми, почти сквибами, магами.

Все-таки домовые для магов более привычны, а те, кто использовал слуг-людей, работу предлагать не спешили. Полностью перейти в мир маглов? Это не выход. Все-таки они маги и от обычных людей отличаются.

Предложение о найме безработные восприняли, как манну небесную. Немного смущало возможное место проживания — Англия, но терять было нечего: семей у них, в связи с работой, не было, а кушать хотелось, тем более, условия обещали просто райские.

— Господа, представляю вам вашего возможного работодателя — лорд Нимхейн Деймос Даркеварр. Милорд, перед вами Антоний Петрович Вишневецкий (парень изумленно посмотрел на рослого мага), он изумительный повар, а также Александр Васильевич Тихонов и Алексей Васильевич Тихонов. Эти достойные маги занимаются садами (кивок в сторону Александра) и благополучием работодателя (жест в сторону Алексея).

Маги с интересом рассмотрели подростка и хмыкнули, впрочем, не говоря ничего: работа в криминальной среде научила их не судить по внешности.

— И что вы от нас ожидаете? — начал Антоний.

— Многого, — оскалился в улыбке парень, отвечая на русском языке, причем, с крайне знакомым акцентом. — Меня достала жуткая еда и кошмарное окружение, так что... — парень вздохнул, — считайте, ностальгия замучила. Хочу борща, блинов со сметаной, фаршированную рыбу, торт "Наполеон", плов, котлеты и домашнюю колбасу! Как у вас с этим?

Маги расплылись в улыбках, Алексей пробормотал: "правильный парень, понимает!". Дальнейшие два часа договаривающиеся стороны провели, улаживая формальности и составляя контракты, после чего отправились в Мэнор. Замок привел мужчин в восторг. Еще бы! Крепость с повышенным комфортом!

— Мэнор уже практически отремонтирован, так что, не удивляйтесь суете. Фронт работ следующий: НОРМАЛЬНАЯ еда, а не это безобразие, которым меня пичкают, каждый день. От английской кухни у меня портится характер и отмирают нервные клетки, а это не есть хорошо. Следующее... сад и парк. Все в просто ужасном состоянии... парк отвратителен. Сад умер. Причем очень давно. Вы ведь родились в Одессе? — парень с симпатией посмотрел на своих почти земляков, мужчины кивнули. — Так вот, хочу парк в одесском стиле, с кипарисами, туей, цветами и ракушняком, а так же якорь! — парень на мгновение застыл, что-то обдумывая, а затем кивнул, — Да! Без якоря и ракушняка никуда! Вот... не удивляйтесь, я вырос не здесь... так что... вперед и с песней, а теперь, давайте я вас познакомлю с остальными жильцами, а также уладим все хозяйственные вопросы...

Следующие два часа прошли крайне плодотворно. Магов познакомили друг с другом, а также с полем деятельности, выдали кошельки, настроенные на хозяйственный счет, и решили вопрос с проживанием и прочие бытовые вопросы.

Еще через час Нимхейн наслаждался салатом по-гречески, телятиной с черносливом и блинами, утирая слезы умиления под одобрительное бурчание желудка, и размышляя, как ему повезло.

Как оказалось, этот мир отличался не только наличием магии. В этом варианте реальности не было никакой октябрьской революции, на трон Империи взошел не Николай, а его брат, Георгий Александрович, оказавшийся крайне деятельной, здравомыслящей и жесткой личностью. Он быстро навел в своей вотчине порядок, прижимая к ногтю всех, с этим не согласных, устраняя даже намеки на разброд и шатание, а также исправляя вред, нанесенный предыдущими владельцами трона. На это ушло почти два десятка лет, но результат, как говорится, был налицо.

Никаких брожений умов, огромная страна, сплоченная сильной рукой, богатела и потихоньку процветала, не бросаясь из крайности в крайность.

Одесса, как была, так и осталась крупным портом и городом с неоднозначной славой культурной и криминальной столицы, с такими же веселыми жителями.

Жизнь определенно наладилась, Нимхейн учился, напрягая все свои силы, всему, что должен знать маг древнего рода, попутно обучаясь бою у своих телохранителей, все было просто отменно...

Однако, жизнь всегда вносит свои коррективы.

Примерно через два месяца на парня свалился огромный сюрприз.

* * *

Дрезден.

Замок Шварцвальд. Незадолго до полуночи.

Вальтер внимательно рассмотрел рисунок в древней, тяжелой, как кирпич, книге и, взяв мелок, трясущейся рукой принялся выводить рисунок пентаграммы. Работа продвигалась медленно, со скрипом — что ж поделать, изобразительное искусство никогда не было его сильной стороной.

Песчинки в часах падали одна за другой, ветер завывал в ставнях, просачиваясь сквозь щели, пол протестующе повизгивал рассохшимися половицами. Антураж впечатлял: древний замок, уже давно практически необитаемый, как нельзя лучше подходил к собирающемуся проводиться действию.

Вальтер начертал последнюю руну и со стоном разогнулся, хрустя коленками. Возраст, будь он неладен. Возраст и долги. Внук, маленький паршивец, связался с набирающей силы партией и какими-то Туле* и Аненербе**, визжа от восторга, как экзальтированная дурочка и швыряясь последними семейными деньгами, а расплачиваться за его игры в небожителя приходится его деду... Идиот! Предки, это конечно хорошо, но некоторые наследия лучше не трогать. Целее будешь. Однако внучек решил, что он самый умный, наделал дел и в кусты, а ему приходится ползать, как таракану, чтобы вытащить придурка из цепких лапок личностей, мнящих себя последователями Одина и Локи! И теперь ему придется изображать из себя язычника, прости Господи! Так как в качестве платы за долги, один из этих недоумков, потребовал провести под их присмотром какой-то богомерзкий ритуал! Хорошо хоть внука удалось отправить подальше...

И теперь эти свиньи жрут в холле и хлещут его вино, а он тут корячится, как раб на плантации...

Старый Вальтер фон Шварц сохранил ясный ум, невзирая на прожитые годы. Он нутром чуял, что ничего хорошего из богомерзкой затеи не выйдет и решил спасти хоть кого-то. Себя ему жалко не было, пожил уже, но вот внук...

Старик вздохнул и, бросив взгляд на часы, уронившие последние песчинки, встал в нарисованный рядом с пентаграммой круг и начал нараспев читать Призыв.

Старому потомку суровых воителей было невдомек, что книга, валявшаяся на дальней полке в хранилище одной интересной организации, была уже триста лет, как испорчена, это раз, и она была НАСТОЯЩЕЙ. Это два.

* * *

Инферно.

Долгая подготовка и принятые меры дали свой результат. Андрамелех поставил наблюдателей во всех уголках Инферно, которые должны были доложить ему о любом Призыве, даже если бы вызывали Низшего. Он мог прорваться в мир людей и так, но это грозило обнаружением. Требовался абсолютно легальный способ.

Неожиданно пришло сообщение от одного из соглядатаев.

Началось.

Андрамелех втянул ноздрями воздух и зарычал от предвкушения. Где-то там, в мире смертных, кто-то очень и очень глупый начал Ритуал призыва. Призыв шел неровно, с грубейшими ошибками и мог прерваться в любой момент. К месту будущего пробоя реальности неслись мелкие демоны и бесы, повизгивая от нетерпения и дерясь за возможность попасть в портал. Высшему достаточно было РЫКНУТЬ, так, слегка, чтобы вся мелкая шушера молниеносно рассосалась в пространстве и, как только начала закручиваться воронка портала, демон резко метнулся и потянул на себя нити силы, замыкая контакт.

Вальтер прочитал последнее слово и скептически уставился на девственно-чистую пентаграмму. Никто не вылез, завывая, никто не сулил горы золота, табуны красавиц и... что там еще в прейскуранте? Сердце слегка пошаливало, но ничего страшного и необычного не происходило. Обычного, впрочем, тоже. Тишина, покой...

Неужели обошлось?

Старик захлопнул книгу, пожав плечами, и сделал шаг из круга.

Это было последнее, что он сделал в своей жизни.

* * *

Замок неощутимо для маглов ВЗДРОГНУЛ, колыхнувшись в пространстве, когда Андрамелех вышагнул из портала, отбрасывая разорванное пополам тело какого-то смертного, на ходу переходя из боевого облика в облик человека. Брезгливо отряхнув руку, демон втянул воздух мира смертных и оскалился. Превосходно. Неожиданно чуткий слух уловил топот приближающихся людей и громкий спор, доносящиеся из-за закрытых дверей. То, что надо. Еда и информация.

Подано.

* * *

Нимхейн резко открыл глаза, просыпаясь. Интуиция орала благим матом, под ложечкой сосало, кололо и тянуло, желудок сворачивался в компактный узел и, как апогей всего, он ЧУВСТВОВАЛ кого-то... родного. Иррациональная уверенность, ничем не подкрепленная, но, тем не менее, уверенность.

Подросток тихо лежал в кровати и напряженно думал, успеет ли он удрать до прихода этого КОГО-ТО или нет. Судя по всему, это пожаловала родня с ТОЙ СТОРОНЫ, поэтому, удрать было попросту некуда.

Промучившись пару часов, парень не выдержал и полез за Успокоительным, философски размышляя, что если не можешь сбежать... сами понимаете.

* * *

Андрамелех задумчиво облизал окровавленный коготь и почесал подбородок. На то, чтобы распотрошить десяток червей, по какому-то недоразумению имеющих ноги, у него ушло пару минут. Информации по интересующему его вопросу он не получил, хотя, в мозгу одной из жертв промелькнули сведения о магах. Интересно... крайне интересно... Нужно добыть больше сведений...

Неожиданно где-то на краю восприятия задрожала тонкая ниточка кровной связи. Демон замер, неверяще уставившись в пространство и ощупывая реальность этого мира всеми доступными ему чувствами и средствами. Есть! В той стороне! Там находится его потомок! Его кровь и плоть!

Пока что слабая, плохо ощутимая связь, так как не было Признания, но она есть! Демон, было, почти сделал шаг, но остановился. Так не пойдет. Бросаться сломя голову, это на него не похоже... тем более, судя по ощущениям, его внук жив, здоров, ему ничего не угрожает... к тому же нужно собрать сведения об этом мире, слишком давно он приходил сюда в последний раз... информация не повредит.

Андрамелех посмотрел на кучу мяса и костей, которая еще недавно была... как это... сквибом... подошел и окунул палец в кровавую кашу, после чего задумчиво его облизал, считывая информацию, хранящуюся в крови. Ага, вот. Туда.

Андрамелех, сосредоточившись, скользнул сквозь пространство, стремясь к только ему ощутимой цели.

* * *

Маги недоуменно смотрели на своего работодателя, одетого словно на войну. Сегодня парень надел то, что в его роду называлось боевым нарядом: высокие, до колена сапоги, плотные штаны, не стесняющие движений, рубаха по колено, такой же длины шнурованный жилет из драконьей кожи. Никаких украшений, кроме перстней, волосы заплетены в толстую косу, напоминающую жгут.

Подросток мрачно оправлял в рот толстенькие оладьи, политые сметаной и о чем-то напряженно размышлял, уставившись в пространство.

— Гхм... — прокашлялся Фредерик, понукаемый взглядами своих подчиненных. — Что-то случилось? Что-то опасное?

— Как сказать... — задумчиво протянул парень. — Родня пожаловала.

— Какая родня? — удивился Себастиан. — Откуда?

— Оттуда... — хмыкнул парень, указав взглядом на пол. — Оттуда...

Неожиданно мэнор вздрогнул, по всем помещениям разнесся стук. Кто-то вежливо предупреждал о своем приходе. Маги сглотнули и как-то... сжались. Нимхейн вздохнул и встал, направляясь к двери.

— А вот и гости.

* — В Третьем рейхе существовало "Общество Туле" объединявшее в своих рядах всех, увлекавшихся поиском и "расшифровкой" магических тайн.

** — Аненербе (нем. Ahnenerbe — 'Наследие предков', полное название — 'Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков') — организация, существовавшая в Германии в 1935-1945 годах, созданная для изучения традиций, истории и наследия германской расы с целью оккультно-идеологического обеспечения функционирования государственного аппарата Третьего рейха.

Глава 9. Семья — наше все!

Отослав подальше магов, невзирая на возражения некоторых, Нимхейн переместился с помощью Клинки к парадным дверям, сглотнул, собрался, и торжественно их отворил.

Его взгляду предстал незнакомец, которого, невзирая на наличие двух рук, ног и головы, причислить к людям было просто невозможно.

Слишком совершенные черты лица, слишком яркие золотые глаза, волосы, похожие на оживший мрак, одежда, совершенно не похожая на человеческую...

Но, самое главное, исходящая от фигуры сила.

На мгновение парень просто потерялся в ощущениях...

Представьте, что вы, в утлой лодчонке без мотора и весел, находитесь посреди моря, а на вас надвигается океанский лайнер. Удрать невозможно, пытаться отплыть — бессмысленно. Остается только тупо ждать, пока вас переедут, уповая на то, что каким-то чудом повезет остаться в живых.

Мужчина сверкнул глазами, и Нимхейн поклонился:

— Приветствую Вас, Лорд, и прошу в мою скромную обитель.

Незнакомец хмыкнул и вошел в холл. Дверь захлопнулась...

* * *

Нимхейн стоял ни жив, ни мертв напротив так и не представившегося демона, а в то, что это демон, парень поверил сразу, и окончательно. Судя по всему, это был Андрамелех, больше некому. На это указывало чувство родства, да и выглядел он довольно похоже на самого парня, разве что со скидкой на возраст и чистоту породы.

Андрамелех молча рассматривал своего внука. Он покатал это слово на языке, мысленно вслушиваясь в его звучание.

Внук...

Внуууук...

Гаешшш-урта... сын моего сына...

Как странно, и как... приятно.

Каждая черта лица подростка кричала о том, кто его отец: высокие скулы, прямой нос, золотые глаза... длинные черные волосы, золотистая кожа — это опять Уркварт...

От мальчика волнами исходили опаска и дикое, неимоверное любопытство, но надо признать, вел себя он безупречно: стоял ровно, руки не дрожали, голову слегка наклонил, глаза смотрят вниз. Поза младшего, надеющегося на милость старшего.

— Итак, — приятный низкий голос разбил тишину, — приветствую тебя, потомок.

Нимхейну показалось, что с его души свалился не просто камень... нет. Там был полноценный горный обвал, грохот от которого стоял в ушах. Не в силах совладать с голосом и боясь опозориться, парень молча наклонил голову. Его не отвергли сходу, а это давало надежду, что не убьют так сразу.

— В том, что ты — мой потомок, я не сомневаюсь, кровь говорит об этом достаточно ясно. Теперь меня интересует только одно... — голос демона приобрел какие-то урчащие нотки, от которых холка дыбом вставала, — как это произошло?

* * *

Сидящие в одном из малых залов маги нервно поглядывали друг на друга. Встречаться с демоном не хотелось... с другой стороны, там сейчас их хозяин... интересно, как он? То, что парень еще жив, было ясно — Мэнор стоит. Вот только накатывающие изредка волны магии, от которой несло гарью, раскаленной магмой и кровью, спокойствия не прибавляли.

— А если...

— Сидеть!

* * *

Нимхейн вздохнул и принялся рассказывать. Официальная версия для родни уже давно была заготовлена, тщательно отполирована и вызубрена наизусть. Тонкость заключалась в том, что врать было нельзя. Даже на тысячную процента!

По свидетельствам контактировавших с демонами, чем более высокое положение они занимали, тем сильнее могли чувствовать ложь. Причем, они прекрасно определяли как прямой обман, так и полуправду или искажение фактов.

Выход был один. Правда, только правда и ничего, кроме правды.

Официальная версия ничего не скрывала, кроме факта изгнания с помощью заклинания — семейный секрет, тем более, такой опасный, требовалось держать в тайне.

Парень, не поднимая глаз, принялся рассказывать. По его рассказу выходило, что Уркварт ответил на призыв мага, но решил вселиться в его тело. Началась борьба, во время которой маг сумел одержать верх, изгнав захватчика силой воли, однако, на этом его везение закончилось, он и сам отбросил копыта, перед смертью взмолившись Магии, чтобы она проявила милость и помогла сохранить Род. Магия смилостивилась, в результате чего родился он, Нимхейн, в искореженном демоном теле.

— Видимо Великая Мать смотрела на меня в тот момент, иначе как объяснить тот факт, что я родился не младенцем, а подростком?

Андрамелех слушал, внимательно вчувствываясь в рассказ парнишки. Тот не врал... и это было самое неприятное. Получалось, что его сын погиб по собственной дурости, решив захапать кусок ему не по зубам... однако, отняв, Магия даровала ему достойную замену. Внука...

Как все демоны, Андрамелех был жесток, коварен, вспыльчив, но века научили его держать свой темперамент в узде, тем более, первые шквалы ярости уже отошли, так что теперь он мог спокойно анализировать ситуацию.

Сын погиб.

Однако, есть его сын.

— Покажи руки, — резкий приказ разбил молчание.

Нимхейн расстегнул рукава рубашки и закатав, показал мужчине. Демон внимательно рассмотрел покрывающие их от запястий до локтей причудливые татуировки, чему-то довольно покивал, что-то заставило его поджать губы, один раз он изумленно поднял бровь.

— Хорошо... вот как я поступлю. Я, Андрамелех, признаю тебя, Нимхейн, сыном моего сына, Уркварта. Кровь от крови, плоть от плоти, дух от духа. Да будет так!

Менор вздрогнул, сидящие в креслах маги попадали на пол, Нимхейн низко поклонился, встав на колени, высунувшийся из-за дальнего столика Темучин зашипел, и молниеносно забился в щель между портьерами и стеной.

Знаки на руках подростка вспыхнули золотом и засияли, еще сильнее впаиваясь в кожу, несколько символов изменились.

— Хорошо... — довольно кивнул демон, — дальше. Тебе...

— Тринадцать, милорд.

— Малое совершеннолетие... — задумался Андрамелех. Резко подняв голову он впился глазами в лицо внука. — Сядь.

Помолчав, демон чему-то кивнул, видимо приняв решение, и начал:

— Итак, внук. Ситуация такова. Ты слаб и беззащитен. Я не смогу находиться в этом мире долго, также я не могу пока что забрать тебя к себе. Ты не вошел в полную силу, тем более, половина крови в тебе... врагов у меня много, ты станешь легкой мишенью. Уркварт... я не верю, что юнец смог сам заключить столь выгодный контракт, — он кивнул на лежащий на столике экземпляр Даркеварров, — скорее всего, кто-то помог. Кроме того, очень скоро в тебе начнет играть кровь... а помочь ее обуздать будет некому. Я попустительствовал твоему отцу, и вот результат. Он мертв... с тобой я не допущу таких ошибок. Тебя надо учить, времени мало, поэтому выбирай. Есть два варианта: я направлю сюда одного из своих эмиссаров, он будет тебя учить.

— Как? — пискнул парень.

Демон на секунду взглянул в глаза внука и у того от ужаса зашевелились волосы.

— Ээээ...

— Второй вариант. 'Алая лента'. По времени этого мира это займет от полугода до года. НО! За это время ты выучишься не всему, но многому. Основное ты будешь знать. Обычно, к этому средству не прибегают, смысла нет. Но в твоем случае...

— Это как?

Демон объяснил. Нимхейн вздохнул, пригладил дрожащей рукой волосы и решительно заявил, боясь дать слабину и передумать:

— Согласен.

* * *

Маги осторожно вошли в гостиную и замерли. Парень сидел белый, как простыня, трясущимися руками поглаживая урчащего и озабоченно тыкающегося носом в лицо хозяина книззла.

— А где? — Фредерик осторожно огляделся, словно ожидая, что демон сейчас же выскочит из-за угла.

— Ушел. Домой... — деревянным голосом сообщил практически невменяемый подросток. — Но он обещал вернуться!

Темучин зашипел.

* * *

Андрамелех, странно улыбаясь, смотрел на Дерево жизни. Пучок иголочек на веточке, означающей его внука, стал еще пышнее. Внук признан. Теперь надо его вырастить. Это главное...

Демон дураком не был. Он прекрасно понимал, что парень о чем-то умолчал, что-то подал в нужном ему виде... это теперь было несущественно. Тот факт, что он считается родившимся в мире смертных, только прибавляет ему ценности, кроме факта наличия в его венах крови Уркварта.

Статус полукровки давал многое. Очень многое.

Его нельзя изгнать; войдя в силу, он сможет свободно перемещаться как в Инферно, так и обратно. Свободно! Без призыва, на одном только желании и силе. Это открывало невероятные возможности! И, самое главное, его невозможно будет отследить.

Демон сощурился, и довольно заурчал, лениво помахивая хвостом.

Теперь есть только одна проблема — защита и обучение. Впрочем, этот вопрос уже решен.

' Алая лента' поможет.

Ну а то, что в процессе психика парня неизбежно изменится... парень, вроде, не дурак. Сам догадается.

* * *

Мэнор бурлил. Срочно завершался ремонт, закупались припасы и все, необходимое для жизни при осадном положении, Нимхейн под руководством портретов и при помощи гоблинов, спешно укреплял щиты, усиливая защиту. Благородные предки наперебой советовали и помогали. После того, как парень осчастливил их рассказом о посещении дедушки и его планами на внука, у Даркеварров случилась коллективная истерика. Правда, к чести предков она продолжалась недолго.

Обдумав ситуацию, было принято решение, что парень сделал наилучший выбор из имеющихся...

* * *

— И что он предложил? — Лорд Арс напряженно ждал ответа.

— Что предложил... Первый вариант: в Мэнор придет один из вассалов деда. Он будет учить меня всему, что нужно: Высокому наречию, этикету, ритуалам и магии, а также искусству боя. А чтобы я не ленился и хорошо усваивал материал, он возьмет боевую цепь и каждый раз, когда я буду допускать ошибку или лениться, будет лупить ей до полусмерти.

— Кхм! А второй вариант?

— Ритуал "Алая лента".

Лица лордов отражали только одно чувство — невероятное по силе охренение. Деймос откашлялся:

— И что ты выбрал?

— Ленту.

Фобос достал флягу и с шумом отпил, крякнув.

— Мда... Я бы предпочел цепь...

* * *

Нимхейн спешил, как мог. У него был месяц до того кошмарного момента, когда вернется дед.

Глава 10. Лента. Первый виток.

— И все-таки, почему ритуал? Почему ты не выбрал просто учебу? — Фобос Даркеварр внимательно смотрел на внука, пытаясь понять причины выбора. Нимхейн, сидящий в кресле и гладящий урчащего от удовольствия книззла, пожевал губами:

— Не понимаете? На самом деле все очень просто. Я не стыжусь в этом признаться, но я не настолько силен, чтобы выдержать постоянные избиения, именуемые процессом воспитания. Я, практически, новорожденный, с ошметками памяти. Да, у меня есть потенциал и возможности, но я не знаю, как и когда они раскроются. Я просто боюсь не выдержать.

Даркеварры внимательно слушали, изредка переглядываясь. Нимхейн продолжал монотонным голосом.

— Ритуал "Алая лента" это мой единственный шанс научиться всему, что мне необходимо знать за достаточно короткий срок. Вы ведь о нем слышали?

— Конечно. Но не встречали тех, кто пойдет на это с радостью. Почему?

— Почему? — парень обвел портреты хмурым взглядом. — Когда дед выносил вердикт, существовать мне или нет, он сказал, что ПОКА не может забрать меня в Инферно. Понимаете? Пока. Это значит, что рано или поздно, но меня туда пригласят. Являясь человеком, я не смогу там выжить. Понимаете?

— Менталитет, — тяжело уронил Фобос Даркеварр.

— Именно! Менталитет. Демона демоном делает не тело, а разум. У меня разум человека и изменить я это не в силах, а если меня будет "воспитывать" какой-то урод с цепью, то я превращусь в злобного человека, а вернее — в сломанного человека. Вот и вся разница. Причина, почему я выбрал второй вариант проста, как кнат. Он изменит мое самосознание. Только в этом случае я смогу выжить.

Даркеварры молчали, Нимхейн гладил книззла и тоже молчал.

Что ни говори, но попадание в другое тело даром не прошло. Ему до сих пор мешают некоторые части тела, а кое-каких других частей не хватает. Пробежка по магазинам была банальным нервным срывом, вызванным изменившейся реальностью.

Другой мир, другое тело, другие проблемы.

Все совершенно другое.

Легко сказать — вот у тебя новое тело, и плевать, что другого пола, живи и радуйся, чего тебе еще?

Действительно, чего?

Но ведь разум помнит, что раньше оболочка была другая. Как ни крути и не проповедуй равенство, женщина и мужчина изначально разные. Они двигаются по-другому, дышат по-другому, едят, смотрят, ходят. Да они думают по-разному! И ему не обмануть окружающих, они сразу заметят, что с мальчишкой что-то не то! Да, что-то можно списать на молодость, что-то на семейную эксцентричность, а что делать со всем остальным?

И ладно, с людьми можно еще как-то найти общий язык, а что делать с демонами? Нимхейн не обманывался, дед ни капли не человек, у него совершенно другие ценности и желания, а также инстинкты и разум. Глупо и наивно думать, что он сможет хоть что-то противопоставить существу, чей возраст измеряется тысячелетиями.

Глупо, наивно и смертельно опасно. Да, можно было согласится на Наставника. Но, увы! У него менталитет человека, тем более, смертного человека, слабого человека. Он просто сдохнет, или попросит пощады, что равносильно смерти, ведь демоны не переносят слабости. И тогда его просто убьют, и все, никаких плюшек, сундуков с сокровищами и долгой веселой жизни.

Дед, скорее всего, даже мараться об него не станет.

А Лента была крайне многогранным ритуалом. Он был создан для обучения, причем, одновременно была и теория и практика. Этот ритуал проходили Наследники в самом крайнем случае, если по каким-то причинам теряли опекунов и находились в опасности, если не получили до этого должного образования по каким-либо причинам, а надо срочно возглавить Род, например. За время прохождения изучалось практически все, начиная от этикета и заканчивая боевыми искусствами.

А еще у него имелся огромнейший плюс, который мог по достоинству оценить любой житель техногенного мира: все действие происходило в сознании погруженного в кому пациента, в своеобразной виртуальной реальности. А так как он прекрасно знает, что это такое и смотрел приснопамятную "Матрицу", то...

Пора почувствовать себя Нео. С возможностью перезагрузки.

* * *

Дни пролетели с чудовищной быстротой. Наконец, все было готово: распоряжения отданы, запасы сделаны, защита поставлена, гоблины предупреждены. Сам Нимхейн тоже успел поистерить, выплакаться, наораться и морально приготовиться к грядущему. Ровно через тридцать дней он стоял навытяжку перед дедом и выслушивал его распоряжения.

Спальню превратили в один огромный артефакт. Андрамелех лично нарисовал чьей-то кровью, которую он принес в серебряной бутыли, странные символы на полу, стенах и потолке, после чего пришел черед Нимхейна. Подросток разделся до трусов, выставляя на обозрение свой обтянутый кожей скелет, на котором местами наросло самую чуточку мяса, после чего его с ног до головы разрисовали непонятными узорами.

Андрамелех удовлетворенно осмотрел свою работу, парой движений кисти поправил какой-то особо заковыристый иероглиф, после чего скомандовал:

— Ложись.

Удобно умостившись на кровати, Нимхейн проследил, как дед накрыл его покрывалом, нанес остатками крови один знак прямо на ткань, после чего отставив инструмент в сторону, начал петь что-то непонятное. Уже на второй строчке его начало клонить в сон, а на пятой он полностью отрубился, погружаясь в темноту.

Символы засияли, от них протянулись разноцветные лучи, упирающиеся в тело, приподнятое над кроватью. Андрамелех осторожно отошел к порогу и произнес слово-ключ.

Вспышка магии озарила комнату, погруженную в темноту, лучи превратились в ленты, опутавшие неподвижно застывшего подростка разноцветным коконом. Демон удовлетворенно улыбнулся, на мгновение блеснув частоколом клыков, закрыл дверь и запечатал ее. Теперь в нее невозможно войти.

И его внук или выйдет из нее на своих двоих, или не выйдет никогда.

* * *

Нимхейн потрясенно рассматривал окружающий его мир. Выглядело это безумно, напоминая отдаленно некоторые кадры из "Лабиринта" * и куски картин Сальвадора Дали.

Космос, глубокий, бездонный, и никакой планеты под ногами, только широкая, метра четыре, алая лента, похожая на атласную, пронизывала его насквозь. Начало и конец ленты терялись в бесконечности, звезды разноцветными алмазами пускали зайчиков в глаза, бездна так и манила выйти за пределы алой дороги и бросится вниз и лететь сквозь пространство...

— Здравствуй, дитя!

От глубоких звуков бархатного баритона волосы встали дыбом, а по коже словно ударила вьюга. Нимхейн вздрогнул, в ужасе уставившись на стоящее напротив него существо, а то, что перед ним не человек, понял бы даже самый тупой.

Высокий, около двух метров, худощавый и жилистый мужчина, одетый в какую-то странную широкую юбку из кожи, из под которой выглядывали острые носки то ли туфель, то ли сапог, с трупозно-белой кожей, покрытой множеством шрамов и странными татуировками, пальцы украшали широкие металлические кольца, серебрящиеся в свете звезд, мутные желтые глаза смотрели пренебрежительно, длинные белоснежные волосы колыхались за широкими плечами.

— Меня зовут Нуада, Принц Нуада...

Нуада**? Быстрый взгляд на руки ситуацию не прояснил: обе были целые. Странно... может тезка?

— Но ты будешь называть меня Наставник, это ясно?

Обманчиво мягкий голос вызывал неконтролируемое желание сбежать куда подальше, пусть и с неопределенным исходом.

Желтые глаза нехорошо прищурились, между бледных губ сверкнули острые, звериные зубы.

— Не слышу...

— Понятно, Наставник! — выпалил трясущийся от иррационального ужаса Нимхейн. Нуада благосклонно прикрыл глаза.

— Превосходно... посмотри на себя. Немедленно...

Парень наклонил голову, выполняя приказ и удивленно распахнул глаза. Его наряд практически копировал одеяние Нуады: широкая юбка из странно мягкой кожи, под ней, судя по ощущениям, были надеты штаны и сапоги до колена. Парень притопнул ногой: судя по звуку, подошва толстая, подкованная. Носки сапог и задники так же были окованы, ощущаются тяжелыми. На руках перчатки без пальцев, пояс усилен металлическими бляхами. Что это?

— Это — боевой наряд, — мягко пояснил Нуада, насмешливо наблюдая за учеником. — Тартен скрывает ноги, маскируя передвижение, кроме того, он сделан из особой кожи, так что, неплохо защищает от оружия. Доспех тебе не положен, мал еще, оружие... протяни руку и сожми пальцы.

Выполнив, что было сказано, Нимхейн изумленно выпучил глаза — у него в руке оказался длинный серповидный меч.

— Хопеш?

* * *

Пойдет. А теперь приступим. Встречая перед собой благородного, следует вежливо склонить голову, вот таким образом. Повтори...

Поклон... и следующее, что почувствовал Нимхейн — чудовищная боль в груди и падение. Нуада равнодушно встряхнул копье, сбрасывая с широкого листовидного наконечника кровь, и скомандовал:

— Встань... ты поклонился недостаточно быстро и вежливо. Повтори...

Рана затянулась на глазах, но встать быстро не получилось, и в следующую же секунду копье пробило бок, выворачивая ребра.

— Встань...

Мягкие интонации не изменились, глаза равнодушно проследили, как подросток встал на трясущиеся ноги.

— Выпрями спину, разверни плечи. Ноги чуть шире, ты должен стоять устойчиво... голову выше! Ты потомок Высших, где твоя гордость? Перед тобой тот, кто равен по положению, где твоя вежливость? Лицо должно быть спокойным, не кривись!

Резкий взмах копьем — и горло перечеркнула быстро затянувшаяся алая полоса.

— Голову выше...

* * *

Как только наводящий ужас красавец исчез, обитатели мэнора осторожно вылезли из щелей, куда попрятались при его приближении. Да они крутые маги и все такое, но инстинкт самосохранения никто не отменял, а суицидальными наклонностями никто из них сроду не страдал.

— Ушел? — нервно завертел головой Гарольд.

— Судя по всему, да, — облегченно выдохнул Фредерик.

— Что будем делать?

— Ждать, — мрачно буркнул маг. — И надеяться...

— На что?

— На то, что наш наниматель не откинет копыта и мы не помрем здесь во цвете лет.

Осторожно подошедший Темучин согласно мяукнул, и уставился на закрытую переливающимся радужным полупрозрачным щитом дверь.

* * *

Выучив поклон, Нимхейн получил легчайшее наклонение головы (милостивое, как назвал это Нуада) в качестве поощрения. Наставник слегка приподнял бровь:

— Неплохо... продолжим. Встать ровно, плечи расправить. Хорошо. Руки... свободно вдоль тела, не напряжены. Голову склонить ниже. Так приветствуют тех, кто выше по положению... опустись на одно колено, кулак правой руки упирается в пол, левая придерживает ножны. Повтори...

Свист копья и опять развороченные ребра.

— Повтори...

Раны заживали практически сразу, кровь впитывалась в тело, одежда восстанавливалась. Время или тянулось очень медленно, или стояло. Боль была самой настоящей, одна радость, что быстро проходила, вот только она практически не прекращалась. Нуада пользовался тяжеленным копьем так, словно не существовало таких незначительных мелочей как сила тяжести, инерция и законы физики.

Копье летало перышком, разило без промаха и пощады, пробивая грудь, разрубая кости и легкие, рассекая кожу, словно скальпель хирурга, вскрывая мышцы.

Нимхейн стонал, кричать было нельзя, после первого же раза Нуада с милой улыбкой разрубил ему челюсти, после чего мягко пояснил, что это недостойно воина, наблюдая, как ученик выплевывает зубы и куски языка. Нимхейн только с бешенством покосился, но промолчал: свой выбор он сделал осознанно, и бухтеть и жаловаться не собирался.

Спать, есть, пить, отдыхать... ничего этого не хотелось, а Нуада напоминал машину на вечном двигателе и топливе: быстрый, бесшумный, неутомимый... Жилистое тело было чудовищно сильным, рефлексам мог позавидовать Супермен и все Супергерои скопом, характер прирожденного садиста, наслаждающегося каждым мгновением своего существования и стремящегося поделиться этим наслаждением с окружающими, прибавлял ему харизмы и обаяния, от которых его наверняка бы выгнали даже из Инферно.

Если он специально здесь для того, чтобы выучить одного жалкого полукровку, надувающего щеки, то понятно, с чего он такой жизнерадостный.

Уже к третьему выученному приветствию Нимхейн стал мечтать о мучительной смерти для Наставника. Через десять выученных поклонов мечта стала обрастать подробностями.

Мягкие интонации бархатного голоса приводили в бешенство. Хотелось выгрызть глотку, вырвать язык, а череп использовать вместо чаши. Нуада улыбался. Он постоянно улыбался! Эта улыбка просто бесила, вот только он еще нескоро сможет хоть как-то противостоять Наставнику, хотя... надо признать, учитель из принца получился отменный. С его методами лениться невозможно.

* * *

Жизнь в мэноре потекла своим чередом. Маги проверяли время от времени защиту комнаты и всего здания, следили за домовыми эльфами, наводящими лоск на отремонтированные помещения, готовили сад к весне, обсуждая проект, оставленный хозяином, нянчили и развлекали Темучина, ставшего всеобщим любимцем, часами беседовали с портретами Даркеварров.

Особенно всех интересовали подробности происхождения последнего лорда.

— Лорд Даркеварр...

Телохранители в очередной раз расположились в креслах в гостиной, под ироничным взглядом портрета Деймоса.

— Слушаю...

Деймос смотрел с насмешкой в темных глазах, прекрасно понимая,что именно интересует магов.

— Скажите, милорд... как же все-таки получилось... ммм...

— То, что получилось? — хмыкнул портрет, поправляя манжет.

— Да! Именно так! — облегченно отозвался Гарольд. — Ведь насколько я знаю, Уркварт — Высший демон.

— Именно так, юноша! -благожелательно кивнул развлекающийся Деймос.

— Так каким же образом?

— Да вот как-то так!

* "Лабиринт" — фильм с Девидом Боуи. Замок Короля Гоблинов просто потрясает.

**Нуаду (др.-ирл. Nuada, Nuadu) — в мифологии ирландских кельтов король и предводитель богов Туата Де Дананн. В первой битве при Маг Туиред потерял руку, несмотря на то, что у него был волшебный меч, от которого никто не мог спастись. Поскольку бог с физическим изъяном не мог быть королём богов клана Туата Де Дананн, Нуада был вынужден отречься от трона и уступить его Бресу. Впоследствии бог-врачеватель Диан Кехт сделал ему серебряную руку, так что Нуада получил прозвище Аргетламх ("Серебряная рука")

* * *

Хопе́ш, кхопе́ш, кхепе́ш (слово обозначало переднюю ногу животного) — разновидность холодного оружия, применявшаяся в Древнем Египте. Имеет внешнее сходство с ятаганом. Восходит, видимо, к шумерскому аналогу. Состоял из серпа (полукруглого клинка) и рукояти.Рукоять хопеша двуручная, составляет 50-60 см (20 — 24 дюйма) в длине, хотя существовали меньшие примеры. Лезвие могло иметь как только внутреннюю, так двойную заточку, когда ближняя к рукояти часть клинка имела внешнюю заточку, а дальняя — внутреннюю. Имевший форму полумесяца, хопеш не являлся мечом (который появился из кинжала), но происходил от боевых топоров. Однако, в отличие от своего прародителя, хопеш оставлял не порезы, а разрезы, схожие с саблей. Это оружие вышло из использования около 1300 г. до н. э.

Глава 11. Лента. Второй виток.

Сколько прошло времени определить было невозможно. Год? Десять? Сто?

Нимхейн совершенно потерялся в ощущениях, а окружающий его космос подсказок не давал: не всходило солнце, не катилась по небосводу луна... только звезды все также сверкали холодными алмазами в черном бархате неба.

Мальчишка не видел, но изменения касались его все сильнее и сильнее... мелочь там, какая-то деталь здесь... но общая картина постепенно начинала складываться все более интересная.

Вначале начало меняться тело. Нимхейн даже не ожидал, что станет настолько гибким и шустрым — копье Нуады разило без промаха и на приличном расстоянии, а получать смертельные и калечащие раны не хотелось, так что первое, чему он научился — уворачиваться. Вбок, в сторону, назад, вперед, падать на гладкое покрытие алой ленты, подпрыгивать... если б можно было летать, то он и этому бы научился, но увы, пока что о таком можно было только мечтать.

Тот день, когда Нимхейн смог, пусть и не до конца (копье рассекло мышцы на руке, а не отрезало ее ко всем чертям) увернуться, он по праву стал считать своим личным маленьким праздником. Он смог! Пусть неуклюже, но что-то получилось! Мелькнувшее в глазах принца одобрение тоже только окрыляло, действуя, как прекрасный допинг.

Естественно, мечты прибить сидхейскую сволоту никуда не делись, только укрепляясь и укрепляясь.

Через какое-то время Даркеварр уже вовсю уклонялся, правда, это его не спасало, если Нуада ставил перед собой цель отрубить своему воспитаннику что-то не нужное, или решал его наказать — с его ростом, сидхе достаточно было сделать широкий шаг и вытянуть руку с копьем, мелочи для той машины смерти, которой являлся белобрысый стервец. Однако Нимхейна радовало даже если ему попадало просто каждый второй раз, а не каждый первый.

Мышцы окрепли, наливаясь силой, связки и сухожилия стали эластичными, а суставы гибкими, в один прекрасный момент подросток обнаружил, что сел на шпагат, и не заорал при этом от боли, а вполне себе спокойно это сделал. Как говориться, жить захочешь — не так раскорячишься!

Теперь Нимхейн часто вспоминал злосчастную корову из шедевра всех времен и народов, особенно, когда Нуада делал подсечки, и хорошо, если не копьем — была у него милая привычка отрубать недостаточно проворные конечности.

Нимхейн научился падать: в прыжке, перекатом, стоя на ногах, в падении, на камни, через препятствия, с высоты... Лента предоставляла различные тренажеры, появляющиеся при необходимости, а уж фантазия наставника была просто изуверской. Теперь подросток прекрасно понимал, почему его обучает сидхе, а не демон: какие демоны, вы о чем?! Да по сравнению с Нуадой они просто сосунки, писающиеся в пеленки!

Обучение продвигалось семимильными шагами. Нуада не признавал учебных поединков, долгих объяснений и грозного покачивания пальцем в качестве наказания. Он просто показывал какую-то стойку, связку, движение, прием... а после тут-же претворял теорию в практику, заставляя парня испытывать все это на себе.

Отрубленные и сломанные многократно конечности, страшные калечащие и смертельные раны, коварные удары, с виду и по ощущениям слабые, но ведущие к отказу внутренних органов, легкие касания и тычки пальцами, от которых тело парализовало в лучшем случае, а в худшем его затапливала чудовищная боль.

Теория теорией, но в этом месте главенствовала практика.

* * *

— Мррруау...

— Точно...

— Мрррр?

— Да, я тоже скучаю...

— Мррруаууау...

— Да, я надеюсь, он скоро проснется...

Темучин сидел на своей подушке, которую за книзлом таскал один из эльфов, и тоскливо мяукал, разговаривая с Деймосом. Портрет даже не удивлялся такой разговорчивости кота, ведь книзлы разумны, они способны на общение, правда, с помощью мыслеобразов, а не слов. Впрочем, Темучин мяукал настолько выразительно, что его и так было понятно.

Книзл по своему хозяину скучал. Он по несколько раз в день приходил к дверям спальни, в которой находился Нимхейн, царапал дверь и вопросительно мяукал, внимательно и чутко прислушиваясь, не раздастся ли в ответ хоть какой-то шорох. Но, увы... прошло уже полгода, а от лорда Даркеварр не было никаких известий.

Поэтому, выполнив свой долг фамилиара и проверив, не подаст ли хозяин признаки жизни, книзл шел в портретную галерею, где и жаловался на жизнь Даркеваррам. Как ни странно, но ни один портрет ни разу не шуганул наглое животное, которое каким-то невообразимым образом заимело личного домовика, таскающего за ним подушку, вычесывающего его шерсть, полирующего когти и ядовитое жало, похожее на скорпионье, прячущееся в пышной кисточке на кончике хвоста, выросшей за время, проведенное в мэноре, наливающего в миску теплое молоко по первому мяуканью, и вообще исполняющее все кошачьи прихоти.

Впервые увидев, как в галерею гордо задрав хвост заходит Темучин, а за ним семенит молоденький домовик с толстой подушкой в руках, портреты только обалдело переглянулись от такого зрелища.

— Мдааа... — протянул Аттила Даркеварр, в замешательстве почесывая кончик носа, — у меня тоже был в детстве книзл, и даже не один... но такой невероятной наглости я не припомню!

— Весь в хозяина! — одобрительно хмыкнул Деймос, остальные поддержали его согласными кивками.

Впрочем, книзл не только спал, ел и мяукал. Обследовав мэнор, кот выловил докси, которые завелись в подвалах, извел под корень садовых гномов, и даже шуганул каких-то непонятных вредителей, подточивших древнюю беседку в саду, чему не мог нарадоваться садовник, приводящий вверенное ему хозяйство в тот вид, в котором его желал видеть наниматель.

Вообще за эти полгода мэнор окончательно привели в порядок, вычистив и наведя лоск. Маги каждый день тренировались, чтобы не потерять форму, доводили до ума сад, развлекались, играя в различные игры и дрессировали (пытались) Темучина, а также доставали лорда Деймоса на предмет пикантных подробностей о его кратком "супружестве".

И все также ждали пробуждения Нимхейна. Думать о том, что может произойти, если парень не проснется, никому не хотелось.

* * *

Андрамелех выполнил данное самому себе обещание разобраться со странным контрактом, невесть когда и непонятно как заключенным его сыном.

Вопросов было множество. Когда был заключен договор? Кто именно подсказал ему заключить именно такой договор — а в то, что сын нашел данную форму контракта сам, демон не верил — уж очень редкой и невыгодной она была для их стороны. Зачем он вообще на него согласился?! Особенно в свете одного крайне интересного подпункта, написанного мелким шрифтом где-то ближе к концу?

Все эти вопросы требовали ответа, поэтому, вернувшись в Инферно герцог первым делом созвал всю свою семью. Своих сыновей.

* * *

— Ксаффан... Данталлион... сыновья мои.

— Отец! — вошедшие в огромный кабинет демоны рухнули на колени, покорно склоняя головы. Андрамелех довольно оглядел своих наследников: высокие, сильные, мощные крылья сложены за спинами, хвосты обвивают талии, как положено по этикету. Ксаффан, его первенец, выгледел более хрупким по сравнению со своим младшим братом, но демон прекрасно знал, что эта хрупкость крайне обманчива: длинные белоснежные волосы, белая, с синевой кожа, украшенная морозным узором, длинные, загнутые назад рога, словно выточенные из непрозрачного льда, хрустальные когти, могучие, словно сотканные из мириадов снежинок крылья, сейчас покорно сложенные... Его сын выглядел прекрасной скульптурой, сделанной из льда и снега.

Вот только характер у этого прекраснейшего создания был неимоверно гнусный, даже по демоническим меркам, нрав похож на снежную бурю в ледяных областях Инферно — такой же холодный и жестокий... Ксаффан повелевал льдом — неимоверно редкая способность для высшего демона, ведь они огненные создания.

А вот Данталлион был его полной противоположностью: более высокий и мощно сложенный, с темной кожей с золотыми узорами и иссиня-черными волосами, небольшими рожками, и черными когтями на руках и крыльях. Он был вспыльчив, как и все демоны, но быстро отходил, жесток, умен и крайне коварен.

Андрамелех гордился своими отпрысками, он уделял им очень много времени, дал им самое лучшее образование, всегда присматривал, и если это было необходимо, защищал — таким стойким родительским инстинктом мог похвастаться не каждый демон. Когда родился Уркварт, младшенький, этот самый инстинкт перемкнуло окончательно, может именно поэтому все так и случилось? Впрочем, гадать теперь было бессмысленно, осталось разобраться с последствиями и дать по рогам всем виноватым, а в том, что таковые найдутся, Андрамелех не сомневался. Совершенно.

— Дети мои... вы уже знаете, что произошло... — тяжело выдохнул глава семьи, давая сыновьям разрешение сесть на низкие удобные стулья.

— Да, отец... — холодно кивнул Ксаффан, в прозрачно-голубых глазах закружилась вьюга. Данталлион мрачно стиснул зубы, по его буйной черной гриве заплясали золотые искры.

— Хорошо. Но есть один нюанс... маааленький, но крайне интересный. Даже два.

Свиток договора упал на низенький столик, и Ксаффан принялся читать. По мере прочтения, бровь ледяного демона поднималась все выше. Изучив документ, он передал его брату и недоуменно уставился на сидящего напротив отца. Данталлион прочитал договор, моргнул, перечитал еще раз.

— Что это?

— Договор, заключенный Урквартом, — лаконично объяснил Андрамелех. Данталлион вспыхнул:

— Договор?! Да это не договор, это какой-то перечень подарков! Что за... благотворительность и милосердие?! — последнее предложение демон выплюнул с особенным отвращением. Ксаффан невозмутимо поправил белоснежную прядь.

— Меня больше интересует, откуда он взял форму именно этого договора?

— Вот именно. Кто мог... подсказать?

В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием искр в волосах Данталлиона. Ксаффан проницательно посмотрел на отца:

— А что во-вторых?

— Его сын и мой внук сейчас проходит "Алую ленту".

Братья замерли в шоковом состоянии, переглянувшись.

— Сын?! — выдавил Данталлион. У него от изумления даже искры остановились, застыв в волосах. — От кого?!

— От мага из мира смертных.

— Полукровка?! — хором выдохнули братья. Андрамелех довольно прикрыл веки:

— Рожденный в законном браке, со всеми правами и привилегиями. Я признал его.

— И он сумеет войти в наследие... — холодный голос Ксаффана легким ветром пронесся по помещению. Андрамелех кивнул.

— Раахе уже проступили.

— Сколько ему? — прошептал Данталлион, лихорадочно просчитывая все плюсы и минусы появления в их семье полукровки. Признанного полукровки!

— Тринадцать.

— Малое совершеннолетие... — в полном восторге произнес Ксаффан. — И он проходит "Ленту"?

— Да. Малыш сам выбрал, — улыбнулся Андрамелех. Братья снова переглянулись.

— Изумительно... кто Наставник?

— Нуада.

— Даже так?! Какой потенциал! Сколько?

— Полный цикл.

— Великолепно... — прошептал Данталлион, захваченный оценкой расстилающихся перед их семьей возможностей. Демон был искренне рад, и совершенно не боялся конкуренции со стороны племянника. Хоть тот и признан, но жить в Инферно постоянно не сможет, только наездами, значит, опасаться за свое место в иерархии не нужно. А вот плюсов от его происхождения просто уйма... какой подарок судьбы! Неожиданная мысль заставила вздрогнуть:

— Отец... как вы думаете, этот договор... это ведь не случайность?

* * *

Самое тяжкое было не обучение боевым искусствам, нет. Кровь демонов, текущая в его венах сильно облегчала процесс обучения, Нимхейн и сам поражался, с какой скоростью он все это усваивает... Самым сложным оказался этикет.

Все остальное просто меркло на фоне этих издевательств!

Придворный, светский, деловой, застольный, брачный, боевой...

Все человеческие извращения на этой почве казались потугами мартышек. У демонов имело значение все! Поворот головы, положение глаз, каждое движение пальца, легчайшее изменение наклона крыльев... и это только то, что касается тела! А слова... Обращение к вышестоящему, нижестоящему, равному и рабу, родственнику, знакомому, сюзерену и вассалу... а выбор брачного партнера! Супруга или супругу (в зависимости от пола желающего вступить в брак) просто так к алтарю не потащишь! Целые церемонии и ритуальные ухаживания, имеющие свое значение в зависимости от статуса желающих вступить в брак, положения их семей, и многого, многого другого... Дуэли. Бои насмерть и до первой крови, учебные и не очень... Как правильно вызвать противника на бой, как принять вызов и отклонить, от кого можно принять, а от кого нет. Сотни нюансов.

А повседневное общение!

А отношения внутри семьи...

Малейшая ошибка — и тебя имеют право убить на месте, унизить, растоптать... а надеяться на чью-то помощь глупо. Ее не будет. Или будет, но на таких условиях, что лучше бы убили...

Этикет плавно сменялся изучением законов, обычаев, предписаний и установлений. Бой на мечах перетекал в лекции по тактике и стратегии. Экономика сменялась стихосложением, медитации — изучением искусства пыток, а рассказы о том, как провести ночь со знатной дамой и не помереть после от рук ее родственников — отработкой заклинаний.

Нимхейн впитывал знания, развивался, не замечая, как постепенно меняется его тело, магия, и психика. Теперь принять его за мага, пусть и экзотической внешности было практически невозможно.

Время от времени Нуада давал ученику отдых, проводил какие-то измерения с помощью непонятных артефактов, тщательно изучал знаки на руках. Пиктограммы, которые принц называл "раахе" иногда менялись, или сияли по-другому, или исчезали и появлялись другие... Каждый раз Нуада или одобрительно кивал, или хмурился, или неопределенно чесал затылок, но результат был один: менялась программа обучения, и Нимхейн продолжал грызть гранит науки.

А Нуада пытался загрызть его.

Время то ли стояло, то ли летело, Нимхейн уже не обращал на это внимания. Он слушал Нуаду, пытался уворачиваться от наказаний, и пахал, пахал, как проклятый, пока не настал тот день, когда кровь Уркварта вырвалась на свободу.

Глава 12. Вы не ждали, а я приперся!

Косая аллея. 1 августа.

Томас настороженно оглядывался по сторонам, стараясь делать это незаметно, одновременно судорожно сжимая в руке полученный от профессора Дамблдора мешочек с галлеонами. Окружающее действовало на нервы, заставляя его нервничать, и все больше терять лицо.

Реальность в очередной раз сделала кульбит, показывая себя во всей своей неприглядной красе. Мальчик злобно скрипнул зубами, с опаской отойдя к стене и пытаясь привыкнуть хоть немного к обрушившейся на него действительности. Мир был другим.

Даже не так. Мир был чужим.

Он выглядел по-другому, он пах совершенно не так, как пахли окраины Лондона, он издавал странные звуки, слепил глаза круговерью ярких красок, он впивался в мозг и вызывал чувство неполноценности.

А еще он вызывал страх.

И это вызывало ярость.

Первым звоночком что с окружающим миром что-то не так, стал визит того жуткого старика, что приперся в приют, представившись профессором трансфигурации. Некто Дамблдор. Имя ему неплохо подходило. Шмель красив, пушист, и вызывает умиление, если смотреть, как он роется в цветке в поисках нектара... А еще от его гудения холодеет желудок, а уж как эта тварь кусается!

Томасу как-то случилось увидеть последствия укуса, так что, он отлично представлял, что это такое. Поэтому, мальчика не обманули ни добродушный голос, ни веселое сверкание голубых глазок. У чудаковатого мужчины была длинная вереница имен, которую он произнес с тщательно скрываемым самодовольством, и очень жесткие командные интонации.

Риддл прекрасно понял что к чему, когда мужчина поджег его шкаф, и приказал... приказал! отдать все отнятое у врагов их владельцам. Все его трофеи... Томас просто чувствовал то наслаждение, с которым Дамблдор отдал это распоряжение, хоть он и не подавал вида.

Но его не обманешь. Жизнь в приюте отлично учит, что человек человеку — волк.

И теперь он стоит, прижимаясь к стене какой-то лавки, чувствуя на себе презрительные, брезгливые, равнодушные взгляды странно одетых людей, и понимает, что ему придется выгрызать свое место под этим солнцем. Остро ощущая, что на нем потертая, немного маловатая ему одежда (за последние несколько месяцев Том стремительно вырос, что очень злило мисс Коул), поношенные ботинки, которые жмут, и взгляд озлобленного волчонка. Впрочем, чем этот мир отличается от того, в каком он жил до сих пор?

Ничем.

* * *

Сумма была небольшая, особо не разгуляешься.

Решив начать с самого легкого, мальчик зашел в ателье, носившее гордое название "Мантии от Малкин", где и попал в цепкие руки владельца: низенького, полноватого мужчины с добродушным лицом. Месье Малкин тут же обмерил Тома, понимающе покивал, когда тот выбрал скромный и недорогой вариант, прямо на нем подогнал мантии. Упаковав приобретение, месье радостно подпорхнул к зашедшему в помещение хорошо одетому мальчику, и Том сжал кулаки. К нему так не подбегали, рассыпаясь в комплиментах и угодливо предлагая ту, или иную модель.

Дальше — больше. Недовольно поджимая губы, Том уже успел приобрести пергаменты, перья, чернила с чернильницей, а также прочие мелочи канцелярского назначения. Купленное вызывало недоумение. И это волшебники? Великие маги? Что за убожество?

Где бумага, ручки со стальными перьями, прописи? Ничего подобного мальчик не увидел, а ведь даже у них, в приюте, в который не спешили попечители с тугой мошной, все это было! Мало, не лучшего качества, что уж греха таить, но было!

Таща связку учебников, которая оттягивала руки и пакет с канцелярией, Том злобно зыркал по сторонам, пытаясь определить, где та самая лавка Олливандера, в которую ему очень настойчиво порекомендовал обратиться Дамблдор. Озираясь по сторонам, мальчик вертел головой, время от времени останавливаясь, привставая на цыпочки и пытаясь обнаружить искомое.

Волшебная палочка... с одной стороны, это вызывало скепсис: феи, Мерлин, колдуньи... с другой... Дамблдор наглядно показал, что эта палка может быть серьезным оружием. Глаза ребенка мрачно сверкнули: палочку хотелось. А еще больше хотелось магию. И если какая-то деревяшка поможет ему низвергнуть врагов и выбраться из нищеты, то она ему нужна позарез.

Наконец, на глаза попалась облупленная вывеска, с которой слетела позолота, оставив только жалкое напоминание о прошлом блеске, гордо сообщавшая, что здесь продаются палочки с какого-то лохматого года. Скептически хмыкнув, Том уставился на это убожище. Даже он, совершенно неизбалованный реалиями, сомневался, что тут ему предложат что-то стоящее. Но выхода не было.

Недовольно зашипев под нос, от чего неожиданно зашевелился правый рукав, Том вздохнул, поправил внезапно ожившую одежду, усмиряя свою любимицу и, подхватив пакет с мантиями и книги, перетянутые ремнем*, сделал первый шаг к тому, чтобы стать настоящим магом.

Вот только судьба имела на него свои планы.

* * *

Нимхейн неторопливо шествовал по Аллее, скептически поглядывая время от времени в список с тем, что надлежит купить ученику Хогвартса. В принципе, никаких уж очень серьезных отличий от канона он не видел. Мантии, совы-книззлы-жабы, книги-палочка-пергаменты, правда котел был не оловянный, а медный, в придачу к перчаткам из драконьей кожи прибавился фартук, ну и еще по мелочи, да предметов, изучаемых четверокурсником было не в пример больше.

Чувствовал себя Даркеварр странно. После лет в мире, где единственным, кто отравлял его существование был только Нуада, а кто-то другой появлялся исключительно в виде иллюзий, служащих в качестве тренажера, снова окунуться в людской водоворот было странно. И это еще мягко сказано.

Сейчас стало самую капельку полегче, но еще две недели назад, когда парень только сделал первый шаг за порог своей комнаты, ему казалось, что он не выдержит.

Каждое живое существо в пределах видимости вызывало ступор и агрессию. Маги были не такими, как Нуада. И это было... неправильно.

* * *

...Темучин с утра не находил себе места. Он рвался с рук, бегал по коридорам, постоянно прислушивался, замирая на месте и хлеща себя по бокам хвостом с пушистой кисточкой на конце. Маги забеспокоились, тут же перейдя в боевой режим, но время шло, а никаких угроз на горизонте не появлялось.

Затихнув на какое-то время, книззл снова активизировался ближе к вечеру. Неожиданно он стремглав полетел к двери, за которой спал его хозяин, и принялся бешено драть ее когтями, истерически мяукая.

— Такие вопли и мертвого поднимут... — демонстративно скривился Себастиан. Остальные согласно загудели, с интересом следя за увечащим дверь книззлом. Неожиданно проявившаяся вязь чар, опутывающая дверь, вспыхнула и осыпалась на пол мелким серебристым пеплом.

— Мордред! Неужели...

Вопрос повис в воздухе. Маги напряженно уставились на дверь, книззл царапался, как сумасшедший, оглашая коридор дикими воплями, никто не шевелился.

Неожиданно дверь распахнулась, и в проем шагнул Нимхейн. Выглядел подросток ужасно. За время заточения он вытянулся еще больше, сильно похудел, хотя и так не отличался раскормленностью, став откровенно тощим, кожа приобрела сероватый оттенок, волосы повисли паклей.

Темучин с воплем подскочил и парень одним неестественно быстрым движением подхватил его рукой, прижимая к себе возмущенно мяукающее животное, раздраженно высказывающее хозяину свои претензии, и пошатываясь под его весом.

Горящие маниакальным голодным блеском глаза обежали толпу, инстинктивно подавшуюся назад, сухие, обветренные губы разомкнулись:

— Жрать. Сейчас. Немедленно.

Темучин слезать напрочь отказался, устроившись на плечах и впиваясь когтями при резких движениях. Нимхейну было плевать. Боли он практически не чувствовал, после методов Нуады это даже на мелкое неудобство не тянуло. Жрать хотелось неимоверно. Еще хотелось мыться и спать, но голод занимал почетное первое место, с легкостью отбиваясь от конкурентов.

Раздав указания радостно пищащим домовикам, парень целеустремленно потащился в столовую. Конечно, можно было и в спальне остаться, поев там, но намертво вбитый Нуадой этикет заставлял шагать в место приема пищи. Плевать, в каком ты виде: если ты в гостях или дома и можешь хоть немного шевелиться, изволь вести себя как положено Высшему, а не какому-то отребью.

Идти было тяжело. Тело, отвыкшее от движения, повиновалось через раз, кроме того, проблему усугубляли полученные в мире грез инстинкты и рефлексы, глубоко проросшие и сейчас начинающие потихоньку просыпаться уже в реальном мире. Он то замирал, то двигался, правда очень недолго, с запредельной скоростью, движения были неровными, дергаными, мышцы судорожно сокращались, он сам себе напоминал марионетку в неумелых руках начинающего кукловода.

Ничего. Не страшно. Пройдет. Ему придется поработать, но форму он восстановит.

Из столовой пахло просто одуряюще, желудок визжал и орал от желания пожрать. Дойдя до своего места во главе стола Нимхейн сел, оглядел ждущих его магов и вдохнул хищно затрепетавшими ноздрями ароматный пар, после чего аккуратно попробовал первую ложку супа.

Горячее провалилось в желудок и Нимхейн выпал из реальности. Хрен с ним, со всем остальным, сейчас ему надо поесть. И пусть весь мир подождет.

* * *

Шагая к лавке Олливандера, Томас совершил ошибку. Он не смотрел по сторонам. Не успев пройти половину из тех десяти ярдов, что отделяли его от цели, мальчик почувствовал сильный удар в бок, от которого отлетел в сторону, свалившись на мостовую. Болезненно вскрикнув, Том схватился за вспыхнувшую огнем коленку, книги валялись рядом, и только ремень не дал им рассыпаться, пакеты с канцелярскими принадлежностями и мантиями упали в стороне.

— Грязнокровка... — презрительно процедил дорого и пышно одетый подросток лет пятнадцати, фыркая и задирая нос, проходя мимо и демонстративно отряхиваясь. Том с ненавистью уставился на него, потом быстро огляделся. Маги шли мимо, словно такая ситуация была в порядке вещей. Никто не обращал на него внимание, никто не звал полицию... они просто бросали короткие взгляды, оценивая ситуацию, после чего тут же теряли интерес и брезгливо отворачивались. Вот они... реалии магического мира...

— Вы ушиблись, юноша. Давайте я вам помогу...

Сильные руки вздернули зашипевшего от боли мальчика, поставив его на ноги. Вокруг засуетились. Добротно одетые маги в странного покроя мантиях стали квадратом, бдительно посматривая по сторонам, еще один подобрал книги и пакеты, сделав неуловимое движение палочкой, уменьшил их, и положил получившиеся крохотульки в свой карман.

Недовольно дернувшись, Том неудачно шевельнулся и зашипел от пронзившей ногу боли. Из рукава высунулась головка змеи, настороженно пробуя воздух язычком, зашипев в ответ. Маги с интересом бросали острые взгляды, его спаситель довольно прищурился.

— Змееуст... как интересно.

Том в полном шоке смотрел на своего спасителя. Перед ним стояла его полная противоположность: дорогущая одежда и обувь, холодное, высокомерное лицо, глаза смотрящие на окружающий мир как на свою личную собственность. Молодой, старше Тома на пару лет, не больше. Маги вокруг явно телохранители, уж слишком подозрительно они посматривали по сторонам, распугивая зевак.

Тома обожгло жгучей завистью и яростью. Почему он не на месте этого парня?! Он тоже хочет быть богатым!!!

Неожиданно рядом мяукнули, и Том оторопело уставился на самого красивого кота, которого он видел в жизни: белоснежная шубка туловища, коричневые лапки, ушки и мордочка. На холеном, сытом животном был кожаный ошейник, украшенный золотыми пластинками с каким-то повторяющимся изображением. От него отходила тонкая золотая цепочка, которая была прицеплена в настоящий момент к поясу парня.

Единственное, что смущало, это размер животного: с некрупную собаку. Кот лениво шевелил ушами, ловя звуки, и щурился, поглядывая на проходящих мимо людей. Странно, но он совершенно спокойно сидел возле хозяина, не делал попыток удрать, недовольства ошейником не высказывал. Кот что, дрессированный? Иначе, с чего бы он шел рядом, а не ехал на руках, как всякий уважающий себя хвостатый любимец?

Хозяин соответствовал. Незнакомец выглядел нереально, словно оживший сказочный персонаж. Люди не могут быть такими! Такими красивыми, странной нечеловеческой красотой...

Гордо вскинув голову, Томас уже собрался было поблагодарить неизвестного, непонятно по какой причине проявившего участие, как вылезшая змейка опередила его, прошипев:

— Высшшшший... приветствую тебясссс...

Слегка дернув бровью, парень уставился на Тома.

— Кто вы, юноша?

— Томас Марволо Риддл! — надменно произнес мальчик, выпрямляясь еще больше. На губах незнакомца промелькнула непонятная улыбка.

— Ну конечно, кто же еще? Позвольте представиться — Нимхейн Деймос Даркеварр.

Сверкнув золотом глаз, парень чопорно наклонил слегка голову и протянул руку. Томас замер, сглотнув. У него было ощущение, что Судьба стоит за его спиной, дыша в затылок, и напряженно ждет его решения. Он протянул руку, пожимая ладонь парня.

— Очень приятно.

Нимхейн довольно сощурился и подал знак телохранителям.

Встреча состоялась.

* Ремень для книг: простой и полезный девайс, долгое время исполнявший роль рюкзака. От обычного ремня отличается только тем, что имеет под пряжкой нашитую полосу плотного фетра или сукна длиной сантиметров в 15, для того, чтобы не портить переносимые книги. Использовался достаточно долго, да и сейчас некоторые модельеры предлагают шокировать окружающих.

Глава 13. Аттракцион невиданной щедрости.

Том чувствовал себя не в своей тарелке, и это еще мягко сказано. Первым делом странный парень посмотрел на его разбитую коленку, из ссадин на которой сочилась кровь, на вторую, которая стремительно начала опухать, и недовольно поджал губы, подхватив кота на руки.

— К Мейсону.

В следующую секунду его словно протянуло сквозь узкую трубу, от чего желудок, давным-давно переваривший скудный приютский завтрак, вяло трепыхнулся, сделав робкую попытку выбраться наружу. Но не успел, они уже стояли перед добротной вывеской, на которой был изображен знак врачевателей: обвившая чашу змея.

— Прошу за мной.

Выскочивший им навстречу молодой веселый парень в светло-зеленой мантии тут же развил бурную деятельность: помахал палочкой, что-то шепча, после чего промыл ранки какой-то прозрачной жидкостью, пахнущей мятой, и смазал мазью. И все это сопровождалось нет-нет и мелькавшими странными взглядами медика. На него, на этого... Нимхейна, снова на него... Ссадины тут-же начали затягиваться, от чего Том нервно одернул слегка задравшуюся штанину шорт.

— В следующий раз будьте осторожнее, юноша! — весело ляпнул маг, посматривая на изображающего из себя сфинкса кота. Даркеварр неприятно ухмыльнулся.

— Юноша, вы хорошо запомнили того, кто вас толкнул?

— Даже слишком, — злобно прошипел Том.

— Прекрасно! Даже очень хорошо! Наведете справки и узнаете, кому именно открутить голову за его художества.

Томас покивал, полностью одобряя данное предложение. Уж он узнает... рано... поздно... но взыщет.

Удовлетворенно кивнув, Нимхейн расплатился, высыпав горсть золотых монет, одним тяжелым взглядом окоротил сглотнувшего медика, дождался уверенного кивка Тома, после чего предложил зайти подкрепиться. Дескать, он от таких волнений проголодался. Кот согласно мяукнул, поддержав хозяина в этом прекрасном начинании. Том, покраснев, уже открыл было рот, чтобы гордо отказаться (денег было мало, принимать подачки было отвратительно — сначала лечение, потом — еда, а дальше что?), но парень сообщил, что хочет обсудить одно возникшее у него подозрение, касающееся происхождения Тома, а такое лучше делать сидя. Во избежание.

Том вздрогнул. Ему жутко хотелось узнать хоть что-то о своей семье. Ведь он явно отличается от других детей! Он лучше их! Умнее! Сильнее! У него магия есть, в конце-то концов! Поэтому он покорно проглотил наживку и степенно направился за провожатым, чувствуя, как проходит боль в пострадавших конечностях, и принялся наблюдать.

Странный парень явно был важной шишкой. Телохранители, которые все так же следовали за ними, следя за окружающими, богатство одежд и украшений, отличающаяся от общей массы волшебников внешность, привычка приказывать, зная, что твои распоряжения исполнят тут же...

Парень отличался. И сильно. Пока они шли к ресторану, Том успел отметить, как на Нимхейна реагировали простые маги. С опаской, завистью, восхищением... но страха было больше всего. Они осторожно расступались, давая путь их маленькой процессии, некоторые подобострастно кивали, бросая опасливые взгляды на правую руку парня, где сверкал старинный перстень, недоуменно пялились на идущего рядом Тома, явно не вписывающегося в эту картину.

Кот степенно шагал рядом, гордо помахивая хвостом. Вообще, животное по своему поведению напоминало скорее собаку, чем кота. Он не рвался с поводка, не закатывал истерик, не лез на руки, не орал, не бросался от испуга в стороны... Образцовый кот.

Нимхейн не обращал на эту суету совершенно никакого внимания. Он только два раза вежливо поприветствовал встреченных по пути: в первый раз это был высокий мужчина с белоснежными волосами ниже плеч, одетый в светло-серую одежду, ведущий за руку такого-же белобрысого мальчика, гордо задирающего нос.

Вид у блондина был настолько холодным, надменным, величественным и холеным, что Том даже не сразу понял, что это живой человек, вернее, маг. Слишком уж далекой от человеческого была его красота. Слишком... жестокой.

Нимхейн и блондин встретились взглядами, замерли на секунду, словно оценивая друг друга, после чего одновременно вежливо наклонили головы и разошлись, не сбавляя шага. Том поежился, стараясь делать это незаметно: ледяной взгляд просто проморозил его до костей.

Во второй раз было совсем иначе: невысокая девушка, не поражающая взгляд красавица, но настолько хорошенькая, с таким природным магнетизмом, что взгляд от нее оторвать было просто невозможно, с изумительной фигурой, умело подчеркнутой прекрасным платьем, стоящим целое состояние, и не менее дорогим плащом, заколотым брошью с драгоценными камнями, сопровождаемая тройкой сурового вида мужчин, сверлящих окружающих подозрительными взглядами.

Она бросила лукавый взгляд из-под неимоверно длинных ресниц, и Тома обдало жаром, заставив дико покраснеть и смутиться. Нимхейн вежливо кивнул и слегка улыбнулся, девушка благосклонно взмахнула веером, проплывая мимо. Ее телохранители не сводили с парня опасливые, напряженные взгляды, даже после того, как они разошлись.

Все это выводило из себя, Том не понимал, чего ему ожидать и морально готовился к худшему. Чего от него потребуют? Он сирота, денег нет, умений никаких нет. Никакой ценности из себя он не представляет.

Обед ясности не внес. По крайней мере, первая его половина. Странно на него поглядывающий официант подносил блюда, телохранители, сидящие за соседним столиком жевали по очереди, бдя. Кота посадили на мягкий коврик, поставив перед ним миску с кусочками сырого мяса.

Том с огромным удовольствием съел наваристый и сытный суп, после чего с сомнением взял в руки вилку и нож, готовясь к битве с великолепнейшей отбивной. Движения, подсмотренные у Нимхейна, получались неуверенными, пользоваться вилкой левой рукой было немного неудобно.

Даркеварр на его потуги не обращал ровно никакого внимания. Он четко и быстро разрезал мясо, наслаждаясь каждым кусочком, это было прекрасно видно. Покончив с основными блюдами, Нимхейн подал знак подавать десерт.

Официант убрал со стола, расставил чашки и тарелочки со сладкими блюдами и испарился. Даркеварр осмотрел сложное произведение искусства, стоящее перед ним на тарелочке и на пробу ковырнул его ложкой. Хммм... неплохо. Творог, шоколад, орешки и сладкий соус. Одобрительно кивнув, он поднял на Тома глаза.

— Спрашивайте.

Том замер. В голове заметались вопросы. Хотелось вывалить все и сразу, но этого делать нельзя ни в коем случае! Какое тогда о нем будет впечатление? Резко выдохнув, он твердо посмотрел в глаза сидящего напротив мага.

— По какой причине вы мне помогли?

В золотых глазах мелькнуло одобрение.

— Молодец. Вычленил главное. По какой... очень просто. Я услышал, как ты успокаиваешь змею.

— И все? — недоверчиво прищурился Том, слегка наклонив голову. Нимхейн хмыкнул.

— Конечно же, нет. Меня насторожило... несоответствие.

— То есть?

— Способности змееуста достаточно редкие среди магов. Не исчезающе малая величина, но... семьи, где встречался этот дар известны. Не все, конечно, но две трети, так точно. Все они древние, все берегут свою кровь. Почти все они захирели. Печально, но факт. И среди тех, о ком я знаю данный факт, нет Наследников мужского пола твоего возраста.

Нимхейн положил в рот еще ложечку десерта, и с удовольствием отковырнул еще кусочек.

— Далее. Можно сделать вывод, что ты потомок кого-то из них, но...

— Незаконнорожденный... — мрачно констатировал Томас. Все его мечты рушились на глазах. Бастард. Что может быть ужаснее. Особенно, для сироты.

— Именно. Проверить это можно, ничего сложного нет.

— И вы решили это сделать?

— Да, — просто ответил Нимхейн.

— Почему? Какая Вам в том выгода? — едва не крикнул Том. Даркеварр сощурился.

— Выгода? Самая простая. Я прихожусь дальней родней всем магам, у которых есть этот дар.

— Родней?.. — Том осекся, с непонятным страхом глядя на парня. Тот кивнул.

— Родней. Я Даркеварр. Мой род связан с Певереллами, из которых вышли две трети семей, могущих общаться со змеями. Слизерины, Гриффиндоры, Мраксы. Есть еще род Хеджире, но он в данный момент процветает, пополнившись двумя девочками-Наследницами. Конечно, есть и еще, это уж точно, но больше никто не был замечен в увлечении парселтангом.

— Как это определить? — жадно подался вперед Том.

— Просто. Мы сходим в Гринготтс. Гоблины предоставляют данную услугу.

— Если... — мальчик сглотнул, — если ваши подозрения подтвердятся... что вам это даст?

— Что? Хммм... может осознание того факта, что у меня появился родственник? Дальний, но все же?

— У вас что, их нет? — немного грубовато спросил Том. Нимхейн весело оскалился и подался вперед. Глаза пылали, как расплавленные монеты.

— В этом мире — почти нет.

— В этом... — Томас сглотнул. — Что значит — почти?

— Кузен. Троюродный.

— Ааа... там?

— Дедушка, два дяди. Если захочешь, я тебя позже с ними познакомлю. Такие связи... о них и мечтать нельзя.

— Сколько стоит проверка?

— Расходы я возьму на себя. Мне любопытно. Твое решение?

— Согласен.

— Прекрасно! — сверкнул острыми клыками Даркеварр, отбрасывая на стол салфетку. — Тогда идем.

* * *

Банк произвел впечатление. Огромное белоснежное здание, варварски украшенное внутри. Высокие конторки, странные существа за ними, суета... к Даркеварру тут же подскочил гоблин и с поклоном проводил к кабинету управляющего. Риддл рассмотрел герб на двери и поежился: внушает.

После некоторых уточнений и распоряжений Томас капнул на каменный стол несколько капель своей крови, после чего зачарованно наблюдал, как от них расходится паутина линий, соединяющих множество имен. Гоблин споро набросил на стол лист пергамента, раскатал его каменным валиком и, сняв, поставил печати Банка и свою личную, после чего с поклоном подал Нимхейну.

Гоблиненок проводил их в отдельный кабинет и вымелся прочь. Телохранители остались караулить снаружи. Нимхейн молча расстелил на столике пергамент, после чего, поизучав его пару минут, стал объяснять сгорающему от любопытства Тому, водя пальцем по линиям.

— Итак, что мы имеем. Мы имеем Род Мракс. Как видишь, он выходит из рода Слизерин, основан дочерью Салазара Слизерина леди Мариав. От нее идет традиция называть членов рода на "М". У тебя это правило соблюдено частично... дальше. Вот твое имя: Томас Марволо Риддл. Видишь? Оно написано алым цветом, это означает, что ты — маг. Был бы сквибом — был бы желтый цвет... Линия, связывающая тебя с родом Мракс очень тонкая, еле видная, бронзового цвета. Примыкает только к имени твоей матери — Меропа Майра Мракс. Имени отца нет. Это означает, что: ты рожден не в законном браке (видишь этот маленький знак?), твоим отцом был человек, то есть тот, у кого нет магических способностей, совершенно, имя матери в черной рамке — она мертва. Кроме нее, есть два живых представителя рода: Морфин Мракс, это твой дядя, и Марволо Мракс, это твой дед. Так... эти линии... они истончаются, видишь? Что-то с ними не то. Болеют, или магия рода их отторгает, или еще что...

— Они... может, они не знали?

— О твоем рождении? Сомневаюсь. Очень сомневаюсь.

Томас сжал кулаки, пытаясь прийти в себя. У него есть родня. Маги и обычные люди. Ни тем, ни другим он не нужен.

— А...

— Наследовать ты не сможешь. Нет принятия в род, нет признания, не проведены соответствующие ритуалы. Хотя... потенциал у тебя потрясающий. Ты мог бы поднять род из того болота, в котором он сейчас находится, возродить его славу. Но тебе никто не даст этого сделать. А сам ты... без знаний, без наставников, без средств и поддержки...

— Почему?

— Скажу откровенно... — тяжело вздохнул Нимхейн, сворачивая свиток и усаживаясь в кресло, начав машинально гладить запрыгнувшего ему на колени кота. — Школа... она дает не очень много знаний. Основное обучение все аристократы получают дома. И так как их гоняют... Школа дает связи. Дети знакомятся, растут... часто такая дружба длится годами. Однако... ты сам на своей шкуре прочувствовал отношение чистокровных магов к тем, кто таковыми не является. Попав в школу, готовься к травле. Ты будешь сам по себе: за тобой нет влиятельной родни, у тебя нет богатств, у тебя нет знаний, что к чему в магическом мире. Может ты и научишься заклинаниям, чарам и прочему... но никто не научит тебя тем мелочам, что делают мага — магом.

Том слушал спокойно рассказывающего неприглядную правду парня и все сильнее чувствовал, что должен что-то предпринять. Ему хотелось силы, власти, вырваться из этого жуткого мира, ему хотелось чуда... Вместо этого его ждала все та же клоака, вот только если обычный мир был ему знаком, то что делать в этом... меж тем, Нимхейн вывалил информацию, которая крайне мальчику не понравилась.

— Твоим родичам на тебя наплевать. Раз они не пришли за тобой до сих пор... Как сирота, ты подпадаешь под опеку Директора Хогвартса. Что это значит... таких, как ты в школе достаточно. Никто лично тобой заниматься не будет. Так, сунут мешочек с деньгами и прощай. Где ты будешь жить, что будешь есть, носить... твое здоровье... никого это волновать не будет. Те, кто станет чьим-то слугой... им повезет, если работодатель будет нормальный. Могут и в рабство продать...

— Рабы?! — пискнул обалдевший парень. Нимхейн кивнул.

— Рабы. Не думай, что рабства здесь нет. Еще как есть. А магическое рабство... если в том мире ты можешь сбежать, то в этом... будешь лизать ноги хозяина. И стать рабом очень просто. Подсунут тебе хитро составленный контракт, или пергамент с наложенными кровными чарами, или на "слабо" возьмут... масса способов. Если хочешь, я позову своих телохранителей. Один из них бастард, правда, ему в некотором роде повезло: его отец, хоть и не признал сына, дал ему очень хорошее образование. Второй — магглорожденный. Остальные — чистокровные, из бедных родов. Они расскажут тебе истории из личного опыта.

— Хочу услышать...

Позвав телохранителей, Нимхейн приказал им отвечать на вопросы мальчика, а сам прошел к управляющему, чтобы не терять время. Том стал трясти мужчин. Его интересовало все: образование, школа, их работа, контракты, их наниматель, жизнь и реалии магического мира...

Все, что сказал Даркеварр, подтвердилось. И рабство, и неприятие маглорожденных, и судьбы бастардов... Все. Подтвердилась и опека Хогвартса.

— Да, парень, — кивнул Фредерик. — Истинная правда. Что скажет твой опекун — то ты и делать будешь. И никого твои хочу-не хочу интересовать не будут. В школе на каникулы тебя не оставят, выпрут взашей. Так что...

Том убито кивнул. Возвращаться в приют... карцер его ждет-не дождется. Так же, как и черствый хлеб, и все остальное.

— Что вы посоветуете?

— Что? — задумался Себастиан. — Проси помощи лорда. Нам проще: мы хотим получить вассалитет. А вот с тобой...

— Он сказал, что является очень дальним родственником...

— Да? Это полностью меняет дело! — обрадовался Себастиан. — Значит, он может оформить над тобой законную опеку. Ты же сирота?

— Да.

— Тем более!

— А... он согласится?

— Не попробуешь — не узнаешь... дерзай, парень. Или пытайся бороться сам.

Том вспомнил, как его бросили на землю, словно отброс, и никому не было до него дела. Совсем никому. Только Даркеварр... неожиданно до него дошло:

— А что, мистер Даркеварр — лорд?

— И еще какой! — расплылся в ухмылке Фредерик. — Парень он ушлый... если возьмет тебя под свою защиту, никто и пикнуть не сможет.

— А в Хогвартсе?

— И в Хоге. Там опекой сирот занимается директор, это Армандо Диппет, но по слухам, его преемником станет Альбус Дамблдор. Еще пара лет...

— Дамблдор... — процедил Том, стискивая зубы. Опеку Альбуса он уже успел прочувствовать на своей шкуре. Продолжения не хотелось. Это решило все.

Когда вернулся через час Нимхейн, наученный мужчинами Том низко поклонился и произнес:

— Лорд Даркеварр. Прошу вас принять участие в моей судьбе.

Глава 14. Обыкновенное чудо.

Нимхейн спокойно смотрел на стоящего перед ним будущего Волдеморта. Вот он, момент истины. Пришлось шевелить мозгами, чтобы мальчик САМ захотел принять его опеку. Что сделать, характер у Тома непростой, даже очень. Он скрытен, недоверчив, жесток, силен, эгоистичен. Милый набор, как раз то, что надо для взращивания умелым психологом различных маний и навязчивых идей.

Надо отдать должное, Дамблдор хорошо в каноне потрудился, чтобы у Тома появился навязчивый страх смерти, и желание жить любой ценой, иначе с чего бы он так настойчиво отправлял Тома в приют, под бомбежки? Тут у любого крыша съедет, когда не знаешь, доживешь ли ты до утра или до вечера.

А Нимхейну будущий Темный Лорд самому нужен. Очень ценное приобретение, очень. Сильный маг, гений, причем, практик, а не воспаряющий в эмпиреях теоретик, с великолепно работающими мозгами и, самое главное, сирота. Он сейчас никому не принадлежит.

Если бы маги только узнали, кого они обливали презрением и равнодушием на улице, оооо...

Потомок, пусть и очень дальний, Слизерина. А ведь это сильная кровь, родовые дары и личные способности, влияние... да много чего! Такое обычно хватают, не спрашивая желания и используют в своих интересах, что Альбус и сделал с огромным удовольствием и пользой для себя лично.

Результат же получился... впрочем, какой Альбусу был нужен — такой и получился.

— Ты хорошо подумал, Томас? — осведомился Нимхейн, спокойно смотря Тому в глаза. — Это крайне важное решение. Ты можешь остаться под опекой директора...

— Этого бородатого старика? — фыркнул Том. — Спасибо, он меня уже облагодетельствовал!

— Альбус? Он не старик. Ему за сорок, насколько я знаю.

— Старик! Важный, глазами сверкает, бороду оглаживает...

Нимхейн хмыкнул. Альбус явно начал готовиться к конфронтации со своим "милым другом". А с чего бы еще ему начать примерку образа Гендальфа? Ведь "Хоббита" в этой реальности уже опубликовали... Был там Серый маг или нет?

Нимхейн не помнил, но это было неважно. Важным было другое! Маг еще молод, да, он полукровка, но для мага сорок лет — это юность! А тут... борода, очки... образ солидного джентльмена, имеющего власть, вот только он сделал ошибку, унизив Тома... или нет? Тонко рассчитанный ход, продемонстрировавший превосходство мужчины, доказавший право приказывать, заставляющий проникнуться завистью и, как следствие, ненавистью...

— Хорошо. Опекунство — это крайне важный шаг, и прежде, чем мы к нему перейдем, я хочу, чтобы ты ознакомился как с правами и обязанностями опекуна, так и с правами и обязанностями подопечного.

— Это будет неплохо, — важно кивнул Том. Нимхейн слегка улыбнулся.

— Замечательно. Гоблины подготовят все необходимое для ознакомления, так что, тебе будет о чем подумать. Дальше... — парень задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику, смотря на вытянувшегося напротив мальчика.

— Хорошо. Дальше. Прежде, чем я приму тебя под свою опеку, надо будет сделать еще несколько вещей. Дамблдор дал тебе деньги?

— Да. Но я уже потратил больше половины.

— Скажешь мне точную сумму своих покупок, хорошо?

Мальчик кивнул.

— Отлично. Следующее. Ты должен будешь пройти медицинское обследование, для этого надо будет обратиться к специалистам... гоблины помогут подобрать Мастера.

— Для чего? — напрягся Том. Нимхейн кивнул ему на кресло, и мальчик настороженно присел.

— Видишь ли, — начал объяснять Даркеварр, — ты рожден не в браке. Это раз. Ты жил в самых неподходящих условиях для маленького мага. Это два. Плохое питание, холод, отсутствие надлежащего ухода... все это принесло вред твоему здоровью. И если тело вылечить легко, то чтобы исправить вред нанесенный магии, нам придется потрудиться. В этом нам поможет полная проверка, которую имеют право проводить гоблины, Министерство Магии (Отдел по семейным делам), а также некоторые колдомедики в Мунго. В больницу и министерство мы обращаться не будем по очень простой причине: ты сейчас крайне уязвим. Колдомедики связаны клятвой, но они могут дать знать министерству о том, что есть бесхозный потомок Мраксов. Аристократ, пусть и бастард, на коротком поводке — это искушение...

Том понятливо кивнул. Уж это он прекрасно осознавал... жизнь в трущобах учит многому.

— ... поэтому, мы обратимся к гоблинам. Это будет стоить дорого, но оно того стоит — анонимность гарантируется. Так же, как и результат. Данная проверка выявит, какие у тебя есть склонности, дары и способности, что именно стоит развивать, есть ли на тебе проклятия, следы откатов и так далее. А также, какая именно связь между тобой и родом твоей матери. Надо будет ввести тебя в род Мракс.

— И мои... родственники на это пойдут? — скептически скривился Том. Глаза Нимхейна сверкнули, из-под губ на мгновение мелькнули длинные клыки, от чего мальчик вздрогнул, спрашивая себя — не померещилось ли ему?

— Это уже будет моей заботой...

Внезапно Том поймал себя на мысли, причем, крайне злорадной, что его родне будет... плохо. Уж слишком медовым стал голос его будущего опекуна... и слишком старательно посмотрели в стены телохранители, пряча выражение глаз.

— Спасибо.

Нимхейн пожал плечами.

— Не за что... а пока... — парень ярко улыбнулся, — пойдем покупать тебе палочку!

Том с трудом сдержал порыв заорать от восторга. Волшебная палочка! То самое супер-оружие, что так ему необходимо!

Нимхейн только дернул бровью, бросив взгляд на едва не прыгающего от нетерпения Тома, отдал распоряжения гоблинам и направился к выходу. Кот гордо семенил рядом с хозяином, надменно задрав хвост.

— Прежде, чем мы продолжим делать покупки, надо зайти в ателье. Не дело ходить в таком... — он покачал головой, — непотребстве. Мы в Магическом мире, здесь свои законы и условности. Но перед ателье, мы зайдем еще кой-куда.

Кой-куда оказалось салоном красоты. Том даже не думал, что такое вообще существует в природе! Низенький пухлый волшебник запорхал вокруг него, напоминая херувима-переростка, брызжа энтузиазмом, так же, как и две его молоденькие помощницы. Обалдевшего от всего происходящего Тома усадили в кресло — мягкое, кожаное, с удобными подлокотниками, после чего намазали волосы какой-то странной пахучей субстанцией, от которой начала зверски чесаться голова.

Том скрипел зубами, умирая от желания запустить пальцы в шевелюру и всласть поскрестись, утихомиривая бешеный зуд. У него даже пальцы дрожали. Продолжалось мучение недолго — минут пять, не больше, но результат был поразительным: короткая стрижка Тома превратилась в крупные мягкие волны, достигающие подбородка. Голову вымыли, расчесали, после чего начались бурные обсуждения прически.

Куафер защелкал ножницами, придавая форму, Нимхейн одобрительно кивал, девушки щебетали, усиленно строя ему глазки, а Том сравнивал обслуживание в салоне и стрижку в приюте огромными портновскими ножницами, которые так устрашающе щелкали возле ушей, что он всегда подсознательно опасался, что останется без оных, если, не дай Боже, рука няни дрогнет. После стрижки волшебник наложил чары, уничтожившие все остриженное до последнего волоска, на Тома бросили Очищающие чары, от которых он поежился, куафер заработал щетками и гребнями, укладывая волосы.

Когда мальчика повернули к зеркалу, он даже не узнал самого себя: вместо прилизанного пробора, высочайше одобренного миссис Коул, его лицо обрамляла пышная грива.

— Вот теперь другое дело.

— Но... миссис Коул... — нерешительно начал Том. Нимхейн раздраженно дернул рукой.

— Туда ты не вернешься. Никогда больше. Идем.

Потом последовал сеанс примерок и снятия мерок, а также оговаривание фасонов и тканей. Еще через полчаса Том одергивал новенькую мантию самого строгого покроя из какого-то странного материала, струящегося мягкими складками вокруг тела, осторожно щупая сшитый точно по меркам костюм из брюк, рубашки и жилетки. На ногах красовались сияющие туфли, мягкие, не стискивающие ноги, как колодки. Старую одежду уничтожили, о доставке заказов договорились, и вскоре маги сплоченной группой шли по широкой аллее, с магазинчиками по сторонам.

Том сразу отметил, как изменилось отношение окружающих. Если раньше маги только морщились, глядя на него, брезгливо оттопыривая губы и едва не плюясь в его сторону, то теперь они или равнодушно скользили по нему взглядами, или с интересом ощупывали глазами. Но никакого отторжения не было. Права поговорка — встречают по одежке.

— Мы идем к Олливандеру? — поинтересовался Том, видя, что идут они куда-то не туда. Даркеварр хмыкнул:

— Зачем?

— За палочкой. Дамблдор рекомендовал... — Том понял, что сказал что-то смешное, судя по реакции парня.

— О, нет. Если Дамблдор рекомендовал... то мы тем более туда не пойдем! Видишь ли, Томас, — начал разъяснять Даркеварр, — палочки Олливандера не настолько хороши, как говорят некоторые. Они рекомендованы Министерством в первую очередь для магглорожденных и полукровок, выросших в обычном мире. Почему — спросишь ты? Ответ прост. Они универсальны и, поэтому, дешевы. Палочки Олливандера подходят всем, они унифицированы... а это не есть хорошо. Такая палочка будет сдерживать тебя, ограничивать... и не даст полностью раскрыть свой потенциал. Ты бы захотел в чем-то себя ущемить? При том, что этот процесс может стать необратимым?

— Нет! — Испуг Тома был почти ощутим физически. — Не хочу!

— Вот и правильно! — довольно кивнул Нимхейн, сворачивая в переулок к знакомой ему двери. — Есть еще одно "НО". Большое и жирное. Чары Надзора. Благодаря им маги в Министерстве всегда будут знать, что ты колдуешь за пределами школы.

Том только заскрипел зубами, сжимая кулаки. Надзор! Контроль! То, что он терпеть не мог!

Нимхейн довольно улыбнулся про себя. Дамблдор обломается с его планами на палочки-близнецы. Вообще, вся эта история была очень странной... Волдеморта и Поттера разделяло более полувека, и тут вдруг Избранный получает ТУ САМУЮ ПАЛОЧКУ, способную подпортить темному магу нервы. Можно списать на случай... если бы ее получил кто-то другой. Здесь о случайности и речи быть не может. Что использовалось для подгонки палочки под конкретного волшебника? Слепок ауры? Кровь? Ко всему этому у Альбуса был доступ. Свободно. Кто проверит, что у ребенка не хватает пряди волос или стакана крови? Магглы? Очень смешно.

Мастер Элвуд только удивленно поднял бровь, проводя сканирование юного клиента, приведенного полудемоном.

— Если вам это поможет, Мастер, сей юноша принадлежит роду Мракс. Ритуалы еще не проведены, но я это исправлю.

Элвуд покивал, бросив на восхищенно следящего за ним мальчика острый взгляд, после чего началась подборка. Мастер принес с десяток коробочек, которые Том принялся вертеть в руках, пытаясь почувствовать отклик хранимого внутри материала.

— Эта... и... эта.

Наконец был сделан выбор, оставивший на столе две коробки, на оставшиеся, отодвинутые кучкой к другому концу стола Том покосился со странным сомнением.

— Что-то не так, юноша? — спросил внимательно следящий за ним Элвуд. Том неопределенно поморщился.

— Такое впечатление, что чего-то не хватает, — пожаловался он. Мастер задумался, после чего резко вскинулся, словно ему в голову пришла крайне интересная и неожиданная мысль, и метнулся в подсобные помещения, из которых вышел с очередной коробочкой.

— Попробуйте, юноша.

Том взял шкатулочку в руки и неуверенно улыбнулся.

— Странно. Такое... родное ощущение...

— Ничего удивительного, юноша, — пожал плечами маг. — Чешуя василиска. Обычное дело для змееустов. Ведь у вас есть этот дар?

Том скосил глаза на Нимхейна и, увидев поощрительный кивок, вытянул руку. Из рукава высунулась головка характерной треугольной формы на тонкой шее, осторожно пробующая языком воздух.

— Ваша любимица?

— Нагайна.

Щеки Тома слегка заалели, но он гордо задрал подбородок. Мастер прищурился.

— Гадюка обыкновенная. И совсем маленькая! Где вы ее нашли?

— В парке во время прогулки. Она не очень разговорчива, да и вообще не блистает умом, но она мой друг.

— Это прекрасно. Я думаю, ваш... — вопросительный взгляд мага метнулся к Нимхейну, невозмутимо рассматривающему что-то в углу.

— Опекун, — отозвался тот, не отрываясь от своего занятия. Элвуд изумленно поднял бровь, но тут же сделал вид, что все в порядке.

— ...опекун покажет вам некоторые ритуалы, могущие создать между вами совершенно особую связь. Для потомка Нагов это будет достаточно легко.

— Конечно, я ему напомню! — с энтузиазмом откликнулся Том, едва не лопаясь от любопытства. Его распирали вопросы: кто такие Наги? Что это означает для него? Список того, что ему хотелось вытрясти из Даркеварра рос в геометрической прогрессии.

— Прекрасно! Похвальное стремление к знаниям! Но вернемся к палочке. Итак, дерево — тис. У вас явно склонность к некромантии и Темной магии. Прах Феникса. Эти птицы, сгорающие и возрождающиеся в своем огне являются живым олицетворением бессмертия...

— ... и эгоизма... — еле слышно буркнул Нимхейн себе под нос.

— ... и чешуя василиска, — дернул бровью маг. — Ну, тут связь ясна — вы змееуст. А сейчас...

Том зачарованно наблюдал, как в руках Мастера рождается Чудо. Самое настоящее Чудо! И, что самое прекрасное, предназначено было это чудо только для него.

Под пальцами мага дерево меняло форму, впитывая в себя наполнители, превращаясь в удивительно красивую вещь — волшебную палочку. Не длинная, семь дюймов, с рукояткой, покрытой странным спиралевидным узором, темная, глубокого коричневого цвета, она выглядела настоящим произведением искусства. Том напряг память и вспомнил палочку Дамблдора — простая, гладкая, голая функциональность, ничего лишнего или красивого, отполированная многолетними прикосновениями до блеска.

— Попробуйте... — усталый голос мастера разбил хрупкую тишину. Том осторожно протянул руку, взяв палочку, взмахнул ею... и рассмеялся. Радужное сияние повисло в воздухе, даря ощущение соприкосновения с чем-то неимоверно огромным, могучим, не добрым, не злым... с чем-то, находящимся вне каких-то категорий.

Магия.

Он резко повернулся к Нимхейну, задыхаясь от восторга и счастья обладания таким сокровищем, встретив понимающий взгляд золотых глаз.

— Поздравляю, Томас. Запомни этот миг. И постарайся не втоптать его в грязь обыденности.

Том только кивнул, будучи не в силах разжать руку. Тем временем Нимхейн заказал кобуру для палочки, нацепил ее на руку невменяемому от восторга мальчику, расплатился с Мастером, и они пошли обратно в Гринготтс.

* * *

Проверка прошла буднично. Нимхейн прочитал написанное, нахмурился, и пустился в пространные обсуждения обнаруженного со своим управляющим. Том мрачно размышлял, что не все коту Масленица: он действительно бастард, полукровка, никаких прав на что-то, принадлежащее роду Мракс, не имеет. Даже его магия считай что украдена! Без одобрения родни, даже без Имянаречения... хотя, были и плюсы, правда, чахлые и редкие. Потенциал у него неплохой, это да: кровь маггла послужила катализатором, резко обновляя застоявшуюся кровь потомков Слизерина, вот только реализовать его будет проблематично. Никаких ритуалов, вливающих его в род Меропа, изгнанная из дома, естественно, не проводила, никакой защиты от жестокой окружающей среды у него не было, а еще на нем повисли "добрые пожелания" Марволо нерожденному внуку, ставшие практически полноценными проклятиями, на что имели неплохие шансы.

Итог: сглазы, порчи, проклятия и прочие радости жизни будут липнуть к нему, как мухи к... гхм! меду, что не замедлит сказаться на психике и здоровье, и если оставить все, как есть...

— ... то тебя ждет безумие, — спокойный голос Нимхейна ядовитыми каплями просачивался в мозг. — Это будет как болезнь, тихая и незаметная. Годы пройдут, характер будет портиться... не заметишь, как станешь законченным параноиком.

— И... что делать? — Том с трудом совладал со своим голосом, едва удерживаясь от позорного желания расплакаться. Весь этот день стал жутким непрекращающимся стрессом, навалившимся на него подобно каменной плите.

— Что делать? — маг тонко улыбнулся, в глазах промелькнуло что-то непонятное, от чего по спине мальчика потек холодный пот. Это было, словно он стоял на скале посреди океана, видя, как в глубине, где-то там, под толщей воды, медленно движется Левифан. Страшное чудовище мирно (пока что мирно) следовало своим курсом, но горе тому, кто привлечет его внимание! Даркеварр на мгновение опустил веки, и Том очнулся от жуткого видения.

— Что делать... это будут мои проблемы, не твои...

Том согласно кивнул, и продолжил читать выданную гоблинами книгу. Чтиво было примечательное во всех отношениях, полномочия у опекунов были широкие, впрочем, права опекаемых также были четко прописаны. Мальчик внимательно читал страницу за страницей, его грызли сомнения, но и отказываться от своих слов он не спешил.

Телохранители рассказали ему много интересного, естественно, не выдавая важную личную информацию о своем нанимателе, но и того, о чем они обмолвились, было достаточно для умного человека, которым Том привык себя считать. Даркеварр был умен, силен и коварен... а еще он никогда не врал, это маги подчеркивали особо. И это давало надежду на лучшее. Тем более, если выбирать между заботой школы в лице Дамблдора и Даркеварром, мальчик определенно склонялся к последнему.

Как ни крути, но Нимхейн стал для него олицетворением волшебного мира, вытеснив воспоминания о краткой, но крайне богатой на эмоции встрече с Дамблдором: загадочный, преследующий свои собственные цели, одновременно меняющий свое окружение безвозвратно из одной прихоти. Для ребенка, выросшего в нищете, тоске и однообразии, это был просто взрыв всего привычного, а тут еще и появился шанс стать частью этого.

Разве можно его упустить?

* * *

Ритуал Принятия опеки решили провести незамедлительно, как только Том высказал согласие. Все прошло буднично и быстро: Нимхейн положил ему на плечи руки, речитативом проговорил длинную фразу на латыни, после чего Тому оставалось только сказать "Да". Гоблины подготовили документы, маги поставили свои подписи, свидетелями выступили телохранители, после чего вся группа отправилась в мэнор.

Огромное здание просто потрясло Тома: настоящая крепость, прямо, как в сказках, а уж когда он попал внутрь... видеть эту роскошь, иметь возможность к ней прикасаться, не ожидая грозного оклика и наказания за попытку дотронуться... это был шок.

— Это твои покои, — повел рукой Даркеварр, стоя рядом с впавшим в какое-то странное отупение мальчиком. — Здесь гостиная, тут двери в спальню, в ванную комнату, вот здесь гардеробная, это — кабинет. Располагайся. Твоя одежда будет доставлена уже через пару часов. Если тебе что-то нужно, обращайся к Топпи. Это твой домовой эльф. Он поможет тебе, обеспечит комфорт и выполнит твои поручения. Тебе ясно, Топпи?

— Да, Хозяин! — пискнул домовик, яростно кивая головой.

— Отлично. Пока отдыхай, на ужин тебя позовут.

Дверь захлопнулась, и Том остался один, потерянно стоя среди огромной комнаты, почти залы. Он осторожно пощупал стоящее рядом кресло, вздохнул и огляделся.

— Если это сон, то просыпаться я не хочу.

* * *

Нимхейн скинул с себя одежду, оставшись в одном белье, и с удовольствием потянулся, отбросив скрывающий амулет. Темучин довольно урчал, развалившись на своей подушке, внимательно поглядывая на своего хозяина, тело которого неожиданно изменилось. Золотистую кожу рук покрыла плотная вязь черных символов, странных, словно меняющихся. Радужка глаз расплылась золотым сиянием, скрывая зрачок и белки. Уши заострились. Челюсти слегка изменились, зубы превратились в частокол клыков. Ногти переплавились в длинные, самую малость загнутые когти. Длинный хвост со свистом рассек воздух граненым наконечником. В гриве волос мелькнули острия маленьких, не больше дюйма, рожек. И, как апофеоз изменений, из спины, прорвав кожу, вырвались драконьи крылья, с острыми наростами на сгибах и концах костей.

— Мммм... вот так-то лучше...

Рухнув на диван, Нимхейн весело оскалился, мысленно подводя итоги дня. Все прошло лучше, чем он рассчитывал: Том сам предложил ему стать опекуном, удалось отойти от одной из основных вех канона, купив другую палочку, правда, времени маловато, только месяц, но это не страшно. Пообтесать мальчика он сумеет.

— Спасибо, Нуада... — прошептал полудемон. — Ты был прекрасным учителем... и в интригах — тоже!

Глава 15. Умереть за.

Нимхейн холодно разглядывал расстилающийся перед ним пейзаж: дома различных размеров и разной степени ухоженности, зеленые садики и розарии, обязательные для каждой уважающей себя английской деревушки, неважно, в каком мире она находится.

Прямо по курсу виднелся большой, высокий дом добротной постройки. Явно так называемый Дом Риддлов. Мэнор местного разлива... Хмыкнув, парень перевел взгляд вправо. Для острого зрения демона не было проблемой рассмотреть небольшой домик в не лучшем состоянии: ветхая крыша, обшарпанные стены, перекосившаяся деревянная дверь.

Убогое зрелище, так и тянущее воскликнуть...

— Так проходит слава земная... — лицемерно вздохнув, оскалил острые клыки Нимхейн, и неторопливым прогулочным шагом направился мимо дома Риддлов. Выполнять задуманное он начнет не с них.

* * *

Если бы жители деревушки могли видеть сквозь скрывающие амулеты и заклинания, то они начали бы немедленно разбегаться с дикими истеричными криками кто куда. Но большинство сразу же побежало бы в сторону белеющей справа церкви.

По утоптанной дороге шел демон.

Самый настоящий.

Золотилась под теплым летним солнцем кожа обнаженного торса и могучих крыльев, сложенных за спиной; развевалась грива антрацитовых волос, обнажая иногда маленькие острые рожки; колыхался тартен, показывая только острые носки сапог, оббитых металлом; плавно покачивался длинный чешуйчатый хвост с острым наконечником, похожим на толстый кинжал, просунутый в специальную прорезь в одежде.

Настроение у Нимхейна было тихое и самое, что ни есть, мирное: солнечные лучи приятно пригревали, действуя так расслабляюще... он неторопливо шагал к домику Мраксов, наслаждаясь прогулкой. Чувства сообщали, что обитатели этой конуры находятся внутри. То, что надо.

Мурлыкая под нос "Аве, Мария" Нимхейн вошел внутрь, одновременно набрасывая на хижину каскад заклятий.

Во время разговора может быть... шумно, и лишние свидетели ему ни к чему.

* * *

Морфин Мракс мрачно смотрел в грязный, отродясь не чищенный камин, полный золы и пустых бутылок. Из крошечной кухоньки доносился грохот и дребезжание посуды — Марволо пытался приготовить скудный обед. Морфину было плохо. Магия, единственное, что еще не давало ему умереть, помогая влачить жалкое существование, в последние годы становилась все слабее и слабее. Было ощущение, что она их отвергает, но вот по какой причине... этого Морфин не знал.

Маг уже давно не жил, а так, существовал. Назвать это жизнью было нельзя: ужасающая бедность, уходящая магия, презрение окружающих, накатывающее все сильнее безумие, с редкими проблесками ясности сознания, невозможность продолжить род.

В глубине души он больше всего сожалел именно о последнем, ведь если бы были деньги, то он смог бы усыновить кровно какого-нибудь сироту, раз нет возможности произвести на свет отпрыска естественным путем, так сказать, но, увы... об этом и мечтать не приходится. Судя по всему, они — последние, и исправить это невозможно. Совершенно.

Даже магия Рода от них отказалась, утекая, словно вода сквозь пальцы.

Алкоголь помогал хоть как-то притушить отчаяние и апатию, не давая окончательно сойти с ума, хотя мужчина уже давно сомневался, что находится в здравом уме. Неожиданно чувства взвыли, его словно кипятком ошпарили: в дом вошел кто-то могучий и невероятно могущественный, кто-то, не потрудившийся хоть как-то скрыть свое присутствие от обитателей.

Морфин вскочил, опрокидывая колченогое кресло, из кухни послышался дикий грохот и звуки падения, после чего в комнатку ввалился всклокоченный Марволо. Маги застыли в ужасе.

Перед ними, смотря на магов, как на червей, копошащихся в навозе, стоял невероятно прекрасный юный демон.

— Господа Мраксы? — незваный гость расплылся в широкой улыбке, показавшей частокол клыков. — Поговорим?

* * *

— Признать это мерзкое отродье?! Да мои предки в гробах перевернутся! Никогда!

Прижавшийся к стене и мечтающий слиться с ней или, хотя бы, просочиться сквозь нее наружу, Морфин в ужасе смотрел на отца, гневно потрясающего вздетыми вверх руками перед сложившим на обнаженной груди руки демоном.

— Никогда в роду Мракс не будет магловского отродья! Пока я жив!

— Вот с этого и надо было начинать.

Спокойный голос инфернального гостя заставил Марволо замолчать. Жуткий подросток, стоящий перед ними, с хрустом размял шею, демонстративно пошевелил плечами, слегка расправив крылья, после чего довольно оскалился.

— Значит, по-хорошему не хотим. Это чудесно! Теперь я со спокойной совестью могу поговорить с вами... по-плохому.

Заскуливший от ужаса Морфин, неосознанно скребущий ногтями по стене с обрывками обоев, затрясся, когда демон хлопнул в ладоши и стены лачуги засияли на несколько секунд фиолетовым светом.

— Это — барьер, — любезно пояснил произошедшее демон, раздраженно хлестнув хвостом. — Не хочу, чтобы на стены кровь попала... ведь иначе, человеческие правоохранительные органы поймут, что с вами случилось что-то нехорошее. Зачем давать им подсказки? Впрочем, — золотые глаза без зрачков и белков сузились, — я передумал. Тебя я здесь не убью...

Морволо, до которого стало понемногу доходить, что и кому он сказал и какие у всего этого будут последствия, шумно выдохнул. Его тут же вернули в тонус.

— С чего это ты так обрадовался, червь? Твоя смерть, в отличие от жизни, должна принести пользу. Значит... возрадуйся! Ты умрешь там, где стоял мэнор твоих предков.

— Но это неподалеку, на центральной площади... — недоуменно пробормотал ошалевший Мракс. Демон оскалился.

— Кого волнуют такие мелочи?

Следующее, что увидел Морфин, перед тем, как его походя впечатали в стену крылом, было полное ужаса лицо отца, схваченного когтистой рукой прямо за горло.

* * *

Очнувшись, Морфин судорожно принялся вертеть головой. Ни демона, ни отца нигде не было. Он попытался открыть дверь, потом сделал попытку пролезть в окно... ничего не получилось. От силы заклинаний, опутывающих ветхое строение, гудело в ушах и тряслись руки. Не с его жалкими силами и недостаточными знаниями пытаться снять эти неприступные щиты.

Пометавшись, опрокидывая остатки мебели, Морфин завыл, чувствуя, как начинает вибрировать кровная связь, сообщая, что скоро он станет из Наследника — Лордом.

Полубезумный, измученный осознанием того, что сейчас происходит с его отцом мужчина рухнул на колени, заливаясь слезами, и принялся молиться.

Спасения ждать было неоткуда.

* * *

Площадь посреди деревни последовательно накрыли несколько барьеров, надежно отвращая обитателей от этого места, прячущих всякие проявления магии и скрывающие все происходящее.

Бросив полузадушенного Марволо на землю, Нимхейн топнул ногой, прорычав приказ. Земля на минуту стала прозрачной, показывая ушедшие вглубь остатки фундамента и тускло сияющий в центре ясно видимый алтарь. Еще один приказ — и каменный куб стал всплывать из недр земли, пока не показался полностью.

Попытавшегося уползти кашляющего мага поймали за ногу, после чего бросили на алтарь, надежно зафиксировав неизвестно откуда взявшимися цепями.

— И в космосе вечном твой крик не услышит никто... — лицемерно вздохнув, процитировал демон. — Приступим?

Щелчок пальцев заставил исчезнуть лохмотья, называемые одеждой. Подросток внимательно осмотрел поле деятельности, скривился (уж очень неприглядным было зрелище) и радостно сообщил заоравшему во все горло мужчине.

— Знаешь, меня очень хорошо учили, но в натуре я буду делать все в первый раз. Ты же не обидишься, если что не так? Нежным быть... не обещаю!

Весело хихикнув, Нимхейн вонзил в солнечное сплетение распятого на камне мужчины коготь и неторопливо повел его вниз, разрезая кожу. Под куполом забился дикий крик.

* * *

Томас Марволо Риддл, пользуясь отсутствием хозяина, устроил себе прогулку по своему новому месту обитания. Здание просто потрясало. Даже на неопытный взгляд мальчика оно было неимоверно старым. Толстенные стены, высокие башни, ниши и бойницы... гобелены и картины, роскошный наборный паркет из драгоценных пород дерева, хрустальные люстры и кованые факелодержатели, витражи и ковры, массивная мебель и изящные предметы искусства, украшающие интерьер.

Он осторожно трогал все попадающееся на глаза кончиками пальцев, убеждаясь в их реальности и удостоверяясь, что это — не сон.

— Мяу!

Подпрыгнув от неожиданности, Том резко обернулся, недовольно уставившись на самого здорового кота, которого он видел в жизни. Голубые глаза смотрели на него с возмущением.

— Мяу!

— И что ты хочешь? — нахмурился мальчик, уставясь на наглое животное.

— Какой же ты непонятливый! — хихикнул вошедший в гостиную Фредерик. — На руки он хочет!

Критически обозрев габариты животного, Том отрицательно покачал головой.

— Не, надорвусь!

В глазах книззла можно было четко прочитать: "а если запрыгну?"

— Иди сюда, Темучин! — мужчина сел в кресло, приглашающе похлопав по колену. Кот с сомнением на него посмотрел, потом вздохнул и запрыгнул на любезно предоставленное посадочное место. Том сел в соседнее кресло и осторожно протянул руку.

— Можно?

Кот одобрительно муркнул, блаженно закрыв глаза.

— А где лорд Даркеварр? Разве вы его не должны сопровождать?

Фредерик хмыкнул.

— Господин сказал, что пошел улаживать некоторые проблемы, связанные с твоим семейным положением.

— А... — мальчик нерешительно помялся, — это не опасно?

В глазах мага мелькнуло что-то непонятное.

— Для него? Не думаю.

— Скажите... — Том выдохнул, решаясь. — А как вы попали сюда?

* * *

Марволо еле слышно хрипел, давно сорвав связки. Глаза бессмысленно смотрели в равнодушное к происходящему голубое бездонное небо, тело уже практически ничего не чувствовало, разум ни на что не реагировал. Демон разделал его, как какого-то кролика, сняв последовательно полосы кожи, ободрав в некоторых местах мышцы и утыкав жутко холодными, словно с ледника, иглами в определенных местах.

Когтистая рука цепко схватила еле живого мага за подбородок, поворачивая лицо со снятой кожей.

— Хм! Клиент дозрел!

Каменный алтарь очнулся от вековой спячки, впитывая в себя кровь и магию пусть не лучшего, но представителя древнего рода.

— Вот видишь, Марволо, — наставительно произнес Нимхейн, выпрямляя ладонь и занося ее над грудиной лежащего. — Ты жил бесполезным мусором, но твоя смерть принесет пользу твоему роду, о чести которого ты совершенно не заботился. Скажи спасибо за мою заботу, твоя кровь пробудила родовой алтарь. Теперь у Мраксов есть шанс вылезти из той ямы, куда вы его загнали. Прощай, Марволо. Я передам от тебя привет твоему внуку.

Рука пронзила плоть, ломая ребра, пальцы обхватили еще бьющееся сердце, рывок... тело засияло, распадаясь сияющим прахом, как и комок плоти в когтистой руке.

Окровавленные пальцы нарисовали на чистом камне руну преобразования, от чего алтарь вспыхнул и угас, переваривая приношение.

Нимхейн брезгливо очистился заклинанием и завертел головой. В деревушке все было по прежнему. Жители шли и смотрели куда угодно, но только не на площадь.

— Превосходно. Теперь очередь Морфина.

* * *

Морфин Мракс, теперь уже почти лорд Мракс, хотя никто, включая Магию, не признал бы его достойным этого гордого титула, вздохнув, встал напротив двери. Истерика уже прошла, сознание было ясным, как никогда, но мужчина чувствовал, что это ненадолго. Вскоре безумие поглотит его без остатка.

Принятое решение принесло легкость и уверенность в будущем. Теперь ему оставалось только молиться, чтобы хватило духу не отступить от него.

Дверь распахнулась и демон прошел в убогое помещение.

— Господин, могу я сказать?

— Говори.

— Мой... племянник... он будет достойным?

— Да, — золотые глаза твердо смотрели в изможденное лицо Мракса. — Я об этом позабочусь.

— Благодарю Вас за оказанную Роду Мракс милость. Могу я молить о еще одной милости?

— Говори.

— Я признаю дитя Наследником и проведу все необходимые ритуалы. Взамен я прошу быстрой смерти.

— Ты мог бы молить меня о сохранении жизни... — демон наклонил голову, с интересом рассматривая необычный экземпляр. Морфин опустил голову.

— Магия рода отторгает меня. Еще немного, и я стану сквибом... я этого не вынесу. Детей у меня не будет, лордом мне не стать, как и мой отец не стал, он был только Наследником... я хочу сделать хоть что-то полезное.

— Хорошо.

Рогатая голова склонилась, после чего парень оскалился.

— Идем.

* * *

Морфин стоял возле алтаря, морально готовясь, а демон исчез, скользнув сквозь пространство.

* * *

Фредерик только моргнул, когда оживленно расспрашивающий его мальчик отрубился, молниеносно заснув. Стремительно подошедшая фигура подхватила Тома на руки и исчезла, оставив наемника судорожно дышать, схватившись за сердце.

— Мммерлин великий! — проблеял маг, отходя от шока. — Эльф! Успокоительное!

* * *

— Я, Морфин Марволо Мракс признаю Томаса Марволо Мракса кровью от крови Рода Мракс, плотью от плоти рода Мракс, магией от магии рода Мракс. Да будет Магия мне свидетелем!

— Свидетельствую!

— Я, Морфин Марволо Мракс нарекаю дитя Мортимер. Отныне и навек имя ему Мортимер Марволо Морфин Мракс. Да будет Магия мне свидетелем!

— Свидетельствую!

Спящий на алтаре мальчик тихо сопел, не зная, что стал законным представителем древнего выродившегося рода. Морфин проводил ритуалы один за другим, еле держась на ногах. Магия пела, с радостью покидая его и устремляясь к тому, кто будет гораздо лучшим и достойным представителем захиревшей семьи.

Закончив, мужчина надел на тонкий палец Наследника тяжелое золотое кольцо с черным камнем, решительно кивнул и в тот же миг его горло разорвали длинные когти. Маг только успел увидеть, как на лежащего мальчика плеснула кровь и подумать, что он уже начинает оправдывать данное ему имя**, после чего тьма погасила сознание.

— Ну вот и все, мой будущий Темный Лорд, — довольно потер руки Нимхейн, не обращая внимания на рассыпающееся прахом тело у его ног. Подхватив на руки бывшего Риддла, он проследил, как алтарь вновь ушел под землю, прочел длинное заклинание на странном рычащем языке, маскируя все произошедшее и перенесся в мэнор, едва не доведя до нервной икоты попавшегося по пути в покои мальчика Себастиана.

— Вымыть, уложить в кровать, проследить, чтоб не беспокоили. Ясно?

— Да, Хозяин! — эльф взмахнул ушами, кланяясь.

— Чудесно. У меня еще дела есть...

* * *

Дом Риддлов отличался от дома Мраксов кардинально. Он был высоким, светлым, просторным, добротным и богатым. Не роскошным, но богатым.

Нимхейн хмыкнул и вошел в дверь, накинув на себя чары отвлечения внимания.

Зайдя в дом, он секунду постоял у порога, нащупывая магией его обитателей. В особняке было тихо. Несколько слуг занимались своими делами, а в хозяйской части ощущались два человека. Отлично... Томасы в количестве двух штук были именно там, где ему и необходимо.

Прекрасно.

* * *

Патриарх семьи довольно слушал своего сына, читающего отчет о прибыли последнего месяца. Дела шли просто отлично, компания уверенно развивалась, потихоньку все больше и больше пробиваясь на ведущие позиции. Сын тоже был в порядке, оправившись от той мерзкой истории, случившейся много лет назад. Недавно была заключена помолвка, крайне выгодная для двух семей, а там и до свадьбы недалеко, и дети...

Прозвучавший короткий тяжелый стук в дверь стал для обоих мужчин неожиданностью.

* * *

— Кто вы, юноша?

Нимхейн равнодушно смотрел на маггла, пытавшегося подавить его суровым видом. Это явно не прокатывало. По сравнению с тем же Нуадой... это было, как если б червь встал на дыбы, пытаясь изобразить королевскую кобру. Впрочем, немудрено, что он обманулся. Сейчас перед ним стоял подросток в дорогом костюме-тройке, шикарных туфлях, с четкой стрижкой, держащий в руке небольшой портфель.

— Сквайр Томас Риддл?

— Да.

— Замечательно.

Нимхейн прошел в кабинет, захлопнув за собой дверь и уселся в кресло с видом короля, привычно мостящего свой зад на любимый трон.

— Мое имя — Нимхейн Деймос Даркеварр. Лорд Даркеварр.

— Лорд? — скептически фыркнул Томас-младший и тут же схватился за горло, которое пережала невидимая удавка.

— Молчать. Я не потерплю неуважения.

Карие глаза засияли расплавленным золотом и оба мужчины молча сели, со страхом и ненавистью глядя на сидящее перед ними отродье.

— Вы — маг? — напряженно спросил Томас-старший.

— Да. И у меня есть для вас очень выгодное предложение.

— Слушаю.

— Двенадцать лет назад в вашей семье произошла одна не слишком красивая история. В подробности вдаваться не буду, это ни к чему, однако, у этой... истории, был закономерный финал. Ребенок. Молчать! — гневно раскрывший было рот Томас-младший поджал недовольно губы.

— Признавать его вы не собираетесь, не так ли?

— Именно так, — отрезал глава семейства. Нимхейн удовлетворенно улыбнулся.

— Это замечательно, и очень даже хорошо. Вам дитя не нужно, а вот мне — очень даже. Я хочу, чтобы вы написали официальный отказ от него. Семья Риддлов никогда не будет претендовать на этого мальчика. За это я готов... заплатить.

На стол легла шкатулка, извлеченная из тощего портфеля и непонятно, как там поместившаяся. Откинув крышку, Риддл с изумлением увидел, что она доверху набита золотыми соверенами.

— Итак? Ваше решение? — иронично спросил Нимхейн, глядя на алчные взоры, кидаемые мужчинами на содержимое шкатулки.

— Согласны.

— Превосходно. Извольте подписать.

На стол легли два листа бумаги. Один был украшен официальными печатями, заверен подписями и сообщал для всех интересующихся официальных органов Британии, что семья Риддл отказывается от всех прав на Томаса Марволо Риддла.

С удовольствием подмахнув бумагу, мужчины потянулись за следующей. Она представляла собой плотный лист пергамента, украшенный странными символами, где так же был расписан отказ от Томаса Марволо Риддла, от претензий на его кровь, плоть, магию, полный отказ от всего и передача всех прав лорду Нимхейну Деймосу Даркеварру.

Расписавшись, мужчины с изумлением увидели широкую, крайне довольную улыбку сидящего перед ним мага.

— Рад, что избавился от этого отродья! — довольно выдохнул Риддл-младший. Нимхейн скатал пергамент и спрятал его в футляр, который положил в портфель.

— Я тоже, очень рад этому обстоятельству. Прощайте, господа. Больше вы ни меня, ни своего бывшего потомка никогда не увидите!

В душе главы семьи зашевелился червячок сомнения и он решил прояснить ситуацию.

— Скажите... почему вы так рады?

— А вы не знали? — Нимхейн иронично поднял бровь, с презрением глядя на тех, кто продал свою родную кровь. — Малыш по матери — Наследник. Сейчас — Наследник, но через несколько лет он получит титул Лорда. Его кровь — это путь к власти, богатству, могуществу. Это — огромное влияние. Он будет великим правителем... под моим скромным руководством... и вы только что отказались от того малюсенького шанса получить хоть какие-то крохи этого влияния, который у вас был. Да, кстати... вы никогда не сможете никому ничего рассказать, только те факты, что мистер Риддл провел с Меропой Мракс какое-то время, после чего бросил ее и ее ребенка, от которого он только что отказался.

Нимхейн злорадно оскалился, глядя на вытянутые лица мужчин.

— Это была крайне выгодная сделка. Для меня. Все равно, что купить Манхэттен.* Прощайте.

Дверь захлопнулась, оставляя Риддлов наедине с золотом и сожалениями об упущенных возможностях.

* * *

Ужин проходил в гробовом молчании. Нимхейн довольно резал ножом кусок практически сырого мяса, самую малость опаленного на углях, заполировывая его салатом по-гречески.

Себастиан и Фредерик только переглядывались: их наниматель вновь принял человеческий облик, спрятав хвост, рога и крылья. Мракс все еще спал, изменяясь под действием ритуалов, а магов распирали вопросы.

— Милорд?

— Да?

— Вы все уладили?

— О, да! Совершенно все!

Почесав голову довольного книззла, Даркеварр встал и пошел в свои покои. День был утомительным. Надо отдохнуть.

* — земля, где сейчас находится Манхэттен была куплена за 24 доллара.

** французское (Mortimer) — мертвое море или море смерти.

Глава 16. Не все родственники одинаково полезны для здоровья.

Нимхейн уютно развалился в широком кресле, перекинув ноги через подлокотник, и подперев голову рукой. Прямо перед ним в воздухе зависла еле видно мерцающая сфера размером с апельсин, серого, тусклого оттенка.

Душа Морфина Мракса.

Поступок последнего чистокровного представителя загнувшейся от груза проблем семейки произвел на демоненка некоторое впечатление. Отдать свою жизнь в обмен на возрождение Рода, надеясь на призрачный шанс, который даже не увидят... Такое внушало уважение. Очень маленькое, конечно, но уважение. Вернее, не так. Не уважение. Одобрение.

Поэтому, как только тело Морфина рассыпалось прахом, а душа вырвалась на свободу, Нимхейн тут же ее поймал, что для него, как высшего демона (пусть и наполовину) не составляло никакого труда, и теперь любовался своей первой, законной, честно пойманной добычей.

— И что мне с тобой сделать, а Морфин? — задумчиво пробормотал Нимхейн, слегка смещаясь так, чтобы поудобнее умостить крылья. — Может... съесть?

Светлячок запульсировал в ужасе, меняя цвет от серого к черному, и обратно.

— Хотя... нет. Морфин... прям наркота какая-то! Я против нездорового образа жизни...

Светлячок едва не расплылся лужей от облегчения, Нимхейн прикрыл глаза, зевнув.

— Брысь. Так уж и быть... проваливай. Но, учти... не испогань свое новое перерождение.

Светящийся шарик радостно замерцал и исчез. Нимхейн поерзал, с трудом встал и, сделав пару шагов, рухнул в кровать. Усталость брала свое. Ритуалы, Мраксы, Риддлы... все они его утомили.

— Спааааать...

* * *

Том недоуменно разлепил глаза, озадаченно уставившись в потолок. Он в своих покоях, в спальне, если быть точным. К этому мальчик никак не мог привыкнуть. Разум понимал, что это — не галлюцинация, а вот сердце без конца что-то бухтело и сомневалось. Как всегда.

Том нахмурился, отметив что-то странное. Он никак не мог понять, что же изменилось, но то, что эти изменения были, нутром чуял.

Созерцая потолок, мальчик начал анализировать странности, вспоминая вчерашний день. Итак, что он помнит? Его опекун куда-то умчался с самого утра, оставив телохранителей дома, хотя, насколько Том смог понять, без них никуда не ходит. И не потому, что в их услугах есть такая уж насущная необходимость, хотя... вот тоже странность. По неожиданно промелькнувшей в разговоре обмолвке Том понял, что в начале магов наняли именно для защиты, это потом они вдруг превратились в статусное сопровождение...

Какой вывод можно сделать из этого?

Нимхейн резко стал очень опасным и произошло данное изменение быстро и относительно недавно.

Том нахмурился, вспоминая подростка, ставшего его опекуном.

Не человек. Единственное описание, которое он мог дать. Отточенными самым прекрасным учителем — жизнью инстинктами мальчик чувствовал, что за красивой оберткой прячется поистине ужасающее содержимое, однако угрозы для себя он не ощущал. Вот не было ее, и все тут.

Интересно, а кто он?

Тому уже сообщили, что в магическом мире проживают не только люди, и теперь можно было поиграть в угадайку, пытаясь понять, кто прячется под видом подростка, пусть и экзотической внешности.

Отбросив одеяло, мальчик сел, отметив, что его переодели в пижаму. Тело ощущалось... великолепно! Он был совершенно здоровым, бодрым и полным энергии. Великолепное настроение, никакой хандры или перепадов настроения, как обычно, никакого упадка сил, все просто невероятно.

Встав, мальчик потянулся, всунул ноги в мягкие пушистые тапки, стоящие возле кровати и направился в гардеробную.

* * *

Тир-на-ног. Замок Дома Алого рассвета.

Холеная белоснежная рука покачалась над коробочками с помадой, выбирая оттенок. Бордовый. Густой, насыщенный цвет, как запекшаяся кровь. Полные розовато-серые губы изогнулись в чувственной улыбке, кончик упругой кисточки захватил немного помады, нанося мягкими движениями и придавая бледной коже насыщенность.

Ярко-желтые, с черными точками зрачков глаза довольно оглядели полученный результат.

Бесподобно.

Нуала улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами и поправила распущенные волосы. Великолепно. Черно-алые одеяния принцессы Дома Алого рассвета оттеняли белоснежную кожу, золотая вышивка и украшения заставляли сиять желтые глаза, прекрасно сочетаясь с положенными ей, как Главе Танцующих-во-тьме ритуальными шрамами, показывающими ее статус.

Гладкая кожа безбрового лица была когда-то разрезана обсидиановым ножом. Сначала провели длинную прямую черту поперек, от скулы к скуле, чуть ниже переносицы. Затем начали добавлять короткие вертикальные черты: напротив внешних уголков глаз и маленькие черточки ближе к внутренним. У ее брата добавились еще и надрезы напротив зрачков, ведь он — принц и Идущий-со-смертью.

Довольно кивнув, Нуала обернулась на звук шагов.

— Брат.

— Сестра.

Нуада сегодня блистал. Парадные черно-алые одежды, украшенные золотыми узорами наручи и наплечники, макияжем он тоже не пренебрег: губы были вычернены, как и веки.* Пронзительные желтые глаза обежали фигуру сестры.

— Ты сегодня сразишь всех... Мужчины рухнут к твоим ногам.

— Это хорошо, конечно, — губы слегка изогнулись в улыбке, — но у своих ног я предпочитаю видеть совершенно определенных мужчин.

— Ты более не сердишься на него?

— Нет, — вздохнула Нуала. — Он, конечно, недоглядел, но и Уркварт уже давно был не дитя несмышленое. Жаль, конечно, что он погиб, впрочем, его гибель принесла новый росток на ветви Дерева Жизни.

— Да. Росток получился крепкий и живучий.

Ноздри точеного носа Нуалы дрогнули, она слегка отвернула лицо. Перед братом не было нужды прятаться. Он — часть ее, ее вторая половина, как и она — часть его.

— Каков... он?

Нуада довольно сверкнул глазами.

— Сильная кровь. Сам выбрал Алую ленту и достойно прошел ее.

— Чья кровь в нем взыграла? — с интересом осведомилась древняя сидхе, выглядящая, как юная девушка.

— Андрамелеха. Малыш похож на него... внешностью.

— Мммм... а характер?

— Я думаю, тебя это обрадует, сестра. Он твоя и моя копия!

Под расписными сводами зазвенел чистый смех, похожий на перезвон сталкивающихся клинков.

* * *

В зеркале отражался незнакомец.

Том осторожно прикоснулся руками к поверхности зеркала, растерянно следя, как незнакомый мальчик напротив повторяет его движения.

— Как?.. — растерянно выдохнул Том, не в силах осознать происходящее. Напротив стоял тот, кем он мог бы быть, если бы родился у здоровой, сильной женщины, выкормившей его свои молоком, и рос в нормальных условиях: в тепле, заботе и с хорошим питанием.

Буйная грива кудрявых волос каштанового цвета. Изумительно яркие синие глаза... откуда этот цвет? Чистая светлая кожа. Он, похоже, вырос на дюйм-два — пижама стала слегка коротковата. Мальчик просто источал здоровье и силу. Слегка изменились черты лица, стали четче.

— Как же это?

* * *

Вошедшего к завтраку мальчика встретило второе за утро потрясение.

Нимхейн.

Увидев своего опекуна Том только и смог, что застыть с каким-то невнятным возгласом и отвисшей челюстью.

Зрелище того стоило.

Привыкнув за долгие годы Алой ленты к определенному наряду, дома Нимхейн решил не отказываться от него, невзирая на мнение остальных или нормы поведения. Его мэнор, его воля. Все, кому это не нравится, могут идти лесом. Или полем. Или другим пешеходным маршрутом.

Поэтому к столу он вышел одетый в кожаные штаны, сапоги с окованными металлом носками, широкий тартен и металлический пояс. Удобно и комфортно. Выпученные глаза обитателей мэнора только добавляли пикантности зрелищу.

Фредерик нервно сглотнул, стараясь не сильно пялится на своего нанимателя. Подросток, который когда-то подписал с ними контракт, изменился до неузнаваемости, и не только характером. Начала понемногу меняться и внешность. За тот месяц с небольшим, что прошли с момента выхода парня из комы, он наконец, начал обрастать мясом, отходя от состояния обтянутого кожей скелета. Конечно, ребра еще торчали, но уже не так страшно, как было в самом начале, и вообще процесс восстановления шел с невероятной быстротой.

Маги только диву давались, сколько он мог съесть, вообще непонятно было, куда в него влазит такое дикое количество еды. Впрочем, вкусовые предпочтения тоже изменились. И не в лучшую сторону, по мнению вынужденных наблюдать это действующее на нервы зрелище каждый день.

Завтрак обычно щадил нежные чувства смертных. Нимхейн пил зеленый или травяной чай, в зависимости от настроения, иногда кофе, и с огромным удовольствие грыз печенье, которое их повар делал в промышленных масштабах.

Затем следовал второй завтрак. Свежее, парное мясо, сочащееся кровью... на гарнир — лесные ягоды или какие-нибудь фрукты. Обязательно соус из гранатового сока и жгучий перец стручками. Себастиан как-то осмелился такой надкусить, повеселив всех присутствующих своей реакцией.

Вначале бедолага замер с отвисшей челюстью, из которой вывалился стручок, упав на стол. Затем он схватился руками за лицо и замычал, а из глаз градом покатились слезы. Завыв, маг вскочил из-за стола, чуть его не опрокинув, и опрометью бросился прочь. Нимхейн только молча поднял одну бровь, понюхал перчик, лежащий на тарелке, откусил, с наслаждением прожевал, пожав плечами.

— Хотите?

Маги в ужасе замотали головами. Больше на такие опасные для жизни эксперименты никто не осмеливался.

На обед также было мясо, только обжаренное, а на ужин уже изыски повара.

Вот и сейчас Нимхейн с удовольствием придвинул к себе чайник и чашку, подтянул поближе вазочку с печеньем и благодушно махнул рукой застывшему столбом Тому.

— Прошу.

Мальчик сел за стол, потрясенно рассматривая своего опекуна. Мало того, что тот щеголял голым торсом, а то, что было надето ниже, напоминало странную кожаную юбку с небольшими разрезами, так и все остальное тоже было... странным. Длинные черные волосы были заплетены в прихотливую косу, но это Том еще мог пережить. Потрясало другое.

Руки Даркеварра были покрыты черно-золотыми татуировками.

Том во время своих шатаний по Лондону видел всякое, в том числе, и уродливые образчики нательной росписи у представителей отбросов общества. Но те корявости не шли ни в какое сравнение с невероятно сложными знаками, покрывавшими руки Нимхейна начиная от запястий и до плеч. Еще несколько символов располагались на плечах странными эполетами и, как успел заметить Том, по позвоночнику тоже шла надпись.

— А...

— Это — раахе, — объяснил Нимхейн, наливая себе вторую чашку. — Символы, которые показывают мой статус и возможности. Такие есть у каждого члена моей семьи по линии Уркварта.

Том взял чашку и сэндвичи, переваривая информацию.

— После завтрака — поговорим. У меня есть для тебя новости. И, кстати...

Нимхейн придвинул к сидящему мальчику небольшую корзинку, выстланную тканью, из которой неожиданно высунулась треугольная головка.

— Хозззсссяин! — обрадовано прошипела гадюка, поблескивая глазками.

— Держи свою любимицу.

— Наги, как ты? — нежно прошипел мальчик, поглаживая кончиками пальцев обвившую его запястье змейку.

— Хорошшшшоо...

Треугольная головка потерлась о теплую ладонь.

* * *

— Итак, Томас... — Нимхейн сел в кресло, разложив перед собой документы. — У меня есть для тебя новости. Неплохие, на мой взгляд. Начнем с самого главного. Отныне ты — Наследник рода Мракс. Единственный и неповторимый, так сказать. Последний в роду.

— Последний? — недоуменно нахмурился Том. — Но... разве у меня нет родственников? Ведь проверка показала наличие дяди и деда...

— У тебя были родственники, — обаятельно улыбнулся Нимхейн, сверкнув зубами. — Были. Теперь у тебя их нет.

— Это связано с тем, что я внезапно обрел статус Наследника? — подозрительно осведомился мальчик, чувствуя, как у него сжались внутренности. Нимхейн кивнул.

— Напрямую. Тебя признали и провели ритуалы, положенные Наследнику: имянаречение, признание крови, представление предкам. Все, как положено.

— И что мне это дает?

— Многое. Очень многое. Начнем по-порядку. Итак, первое, что изменилось — твое имя. Теперь тебя зовут Мортимер Марволо Мракс. Наследник Мракс. Нравится?

Мальчик задумался. Неожиданная новость, ничего не скажешь! Свое имя он не любил, считая его слишком... простонародным. Томас! Какая банальность! Имя "Марволо" нравилось ему куда больше: редкое, необычное, самое оно! Вот только мнения его никто на этот счет не спрашивал...

— А оно что-то означает? — поднял синие глаза мальчик.

— Да. Мортимер — море смерти. Для тебя в самый раз, — подмигнул Даркеварр.

— Класс! — не сдержался бывший Том. Нимхейн, хмыкнув, констатировал.

— Так. Явно нужны уроки изящной словесности. Ладно, продолжим. Сегодня о оформлю на тебя сейф или восстановлю старый, посмотрим, что проще. Ключ получишь вечером... Твой статус. Ты совершенно законный Наследник, причем, по обеим линиям: рожденный Меропой Мракс, ты был признан ее родным братом, Морфином. И это сделало тебя его сыном... один малоизвестный ритуал решил множество проблем. Дальше...

Даркеварр пододвинул к Тому бумаги, предлагая взглянуть. Мальчик погрузился в чтение и его брови начали подниматься все выше и выше на лоб.

— Что... это?

— Это? Это полный отказ от тебя твоих кровных (еще совсем недавно) родственников. Подтвержденный магией. Имеющий силу и у нас, и в обычном мире. Теперь тебя с ними ничего не связывает. Они тебе — никто.

— Но... — Том задыхался, пытаясь высказать обуревавшие его мысли. — Но... это... они!

— Зато теперь никто, в том числе и один пронырливый маг не смогут оспорить мои права на тебя. Понимаешь? Никто.

Золотые радужки расплылись, заливая расплавленным металлом зрачки и белки, превращая глаза в сияющие провалы. В голосе зазвучали рычащие нотки.

— Ты, можно сказать, моя собственность. А я крайне ответственно отношусь к тому, что попало мне в руки. Очень.

Том сжался, с ужасом глядя на начинающего меняться опекуна. Вот превратились в озера расплавленного солнечного жара глаза, вот вытянулись клыки... неожиданно Нимхейн вздохнул, прикрывая веки, и все вернулось в норму.

— Запомни, Мортимер. Ты, как Наследник Мраксов, как сирота, как не знающий реалий волшебного мира маглорожденный, являешься крайне лакомым кусочком. И крайне легкой добычей для любого... любого! проходимца, решившего поправить свои дела за свой счет. И хорошо, если тебя просто и незатейливо используют для развода, как жеребца, — Том потрясенно вылупил глаза на такое заявление, а Нимхейн только усмехнулся, — а что — подрастешь немного, женят, родится ребенок, у которого будут права на имя и магию, и все — в лучшем случае убьют. Быстро. А так... можно навесить на тебя все откаты от магии, повисшие на чужом роду, очищая кровь; превратить в свиба, отобрав дары, а то и в магла; загрести жар для чужого костра твоими руками... вариантов много.

— А вы? — дерзко вскинул голову Том, хотя губы у него дрожали. Даркеварр усмехнулся с видом полного превосходства.

— Я? Малыш, ты даже не понимаешь, как тебе повезло в тот день попасться мне на глаза. Ты просто не в состоянии сейчас оценить, насколько редкий шанс тебе выпал. Выражаясь проще, это было чудо, а чудо, как прекрасно известно, не повторяется, а если повторяется, то это уже не чудо, а просто чьи-то усилия. Как бы это выразить точно... — Нимхейн пошевелил пальцами, сверкая золотистыми ногтями в свете солнечных лучей, льющихся потоком сквозь прозрачнейшие окна.

— Помощь тебе не была мною спланирована. Это было... спонтанно.

— Тогда почему? — нахмурился Том, пытаясь хоть что-то понять. Нимхейн рассмеялся.

— Потому, что мне просто... захотелось. Понимаешь? Просто в тот момент у меня возникло желание тебе помочь. Вот и все. Потому, что так захотелось. Потому, что это было весело, сломать чужую игру. Просто так.

Подросток рассмеялся, глядя на полностью обескураженного Тома.

— Не забивай голову. Ты теперь мой подопечный, так что, готовься. Свои обязанности я буду исполнять со всем тщанием.

— Потому, что захотелось? — буркнул Том. Нимхейн кивнул.

— Именно. Привыкай... у меня своя логика. Как и у моих родственников.

— А кто они?

— Кто? Пока что тебе рано еще о них знать. Пока что... а там — посмотрим. А теперь займемся делами.

* * *

И настала не жизнь, а сказка! Чем дальше, тем страшнее...

Именно так высказался Нимхейн, в очередной раз посмеиваясь над гневными тирадами Тома об ужасах обучения садистами-мучителями. В ответ на это демон только фыркал.

— Мортимер! Это — не мучения... это сплошное наслаждение, уж поверь мне... — в глазах опекуна блеснуло что-то такое, что у мальчика просто засосало под ложечкой.

Наследника Мракса мучили этикетом, основами риторики, прививали хорошие манеры и проводили ликбез по основам реалий магического мира. надо отдать должное, бывший Риддл действительно старался и из кожи вон лез, штудируя фолианты и часами выполняя необходимые упражнения.

Нимхейн сдержал обещание, занявшись своим подопечным по полной программе. Осмотры колдомедиками, самыми лучшими специалистами, литры зелий, тонны мазей и притираний, диета и режим, все, что может помочь в нелегком деле восстановления тела и магии, а также рассудка. Последнее было особенно актуально — у воспитанника приюта была уйма фобий и маний, цветущих махровым цветом и буйно колосящихся в питательной среде тоски и обреченности.

Так что, поработать было над чем.

Одновременно Нимхейн осторожно разведывал возможности восстановления родового гнезда Мраксов, вернул в "строй" заброшенный уже давно школьный сейф, принадлежащий когда-то этой семье, наполнив его золотом. Не до отказа, но на учебу и жизнь хватит.

Одновременно он занимался делами своего рода, восстанавливая давно заброшенные мастерские, лаборатории и прочее. Дел было крайне много.

А еще Нимхейн наводил справки о Хогвартсе и учителях. Отпускать Мортимера одного он не планировал, кроме того, ему самому необходимо было окончательно легализоваться и начать завязывать полезные знакомства. А как это лучше всего сделать? Естественно, через школу!

А для этого требовалось поговорить с Диппетом, являющимся в настоящий момент директором сего учебного заведения.

* * *

У занятого по самое не могу Мортимера не было свободного времени на размышления, но, иногда, он вспоминал этот разговор и обдумывал его. Это было странно... Из-за простой прихоти проходящего мимо существа вся его жизнь изменилась самым радикальным и непредсказуемым образом.

У него нашлись, а потом так же быстро, как и нашлись, исчезли родственники. Взамен он приобрел новое имя и ценного союзника. Или не союзника? Вся эта ситуация просто ставила в тупик. Интересно, какой бы была его жизнь, не встреть он в тот день Нимхейна? Явно не лучшей...

Мальчик вспоминал взгляды и отношение к себе первого встреченного им мага, его высокомерный тон, жалкую подачку, брошенную, словно огрызок — собаке, атомосферу, то, как на него косились волшебники на Косой Аллее...

Вспоминал, и успокаивался. В любом случае, это было поистине чудо. И он будет полным болваном, если откажеться от него.

* * *

Армандо Диппет изумленно рассматривал герб, оттиснутый на пергаменте. Череп-в-короне-пронзенный-мечом.

Очень говорящее изображение... и очень тревожное. Вернее, тревожно не само изображение, нет... тревожно то, что оно несет.

Диппет не встречался с Лордом Даркеварр, о чем ничуть не жалел, если честно, но, как и всякий образованный маг, вращающийся в определенных кругах, о нем слышал. Редкие сплетни, еще более редкие слухи... Старый лорд жил в одиночестве и ничуть не стремился хоть как-то контактировать с миром за пределами мэнора. Впрочем, за редким исключением, обитатели этого самого мира также не горели энтузиазмом в деле налаживания мостов.

Что ничуть не огорчало обе стороны.

Главное, что Диппета интересовало, как директора школы, это попадет ли при его директорстве в Хогвартс ученик с фамилией Даркеварр. Годы шли, никто не появлялся, Армандо уж было решил, что это знаменательное событие так и не произойдет, и вот, на тебе!

Его мечта исполнилась, так сказать.

Нимхейн Деймос Даркеварр зачислялся сразу на четвертый курс, так как предыдущие он находился на домашнем обучении, причем, в другой стране, насколько можно понять. Чего ждать при таком раскладе — неизвестно. А еще будущий ученик просил о личной встрече.

Причин отказать не было, да и возможностей — тоже. Диппет, конечно, был из хорошей семьи, с приличной родословной, чистокровный, но аристократом не был. Он был вхож, благодаря посту директора в высшие круги, но все равно это было не то. Никакого сравнения с тем же Даркеварром. Высшая аристократия, даже не сливки, а вообще непонятно что.

Сравниться с ними по происхождению и прочему теперь никто не может, ведь те, кто могли — вымерли. А они — живут и, судя по всему, успешно!

Озадаченно почесав бородку, мужчина обперся руками на стол, подперев голову, и задумался. Все попытки откопать в недрах памяти хоть какие-то сведения о браке старого лорда или хоть какие-то сплетни о мимолетных интрижках были безуспешными.

Странно... значит, скорее всего, что-то здесь не так. Или мезальянс, или война с родней невесты, или еще что. И вот это самое "еще что" лучше не трогать. Целее будешь... аристократия ревностно хранила свои тайны, у них по шкафам сидели целые армии скелетов, а еще больше пряталось по подвалам.

И если учесть, что к селекционным работам в отдельной ячейке общества отношение было самое, что ни есть трепетное и нежное, а любопытных никто не любит... в общем, проще сделать вывод, что все в порядке.

Что Армандо и сделал, подтянув к себе пергамент с письменными принадлежностями и строча ответ в самых изысканных выражениях. Ведь оказав эту маленькую услугу тому, кто находится на социальной лестнице неизмеримо выше него, Диппет получит хорошее к себе отношение.

А там, глядишь, и до меценатской помощи дело дойдет...

Тем более, отказываться от шанса побывать в родовом гнезде аристократа древнейшей семьи? Дураков нет!

* * *

Маг разглядывал возвышающуюся перед ним громаду древнего замка с отвисшей челюстью. Посмотреть было на что. Самая настоящая крепость. Древняя, могучая... Большинство мэноров, что Армандо посчастливилось увидеть, были похожи на дворцы разной степени роскошности, но, если честно, их великолепие не шло ни в какое сравнение с величием этих стен.

Сразу понятно, кто есть кто, и чем бойцовый пес отличается от вроде бы такого же, но выросшего в "домашних" условиях.

Хозяин так же не подкачал. Диппет опытным глазом оценил экзотическую внешность, поведение и уровень образования, и только мысленно покачал головой.

Да уж... проблемы будут. У окружающих.

Как директор заведения, где училась элита, Армандо волей-неволей был в курсе некоторых пикантных подробностей из жизни учащихся, знал множество аккуратно выдаваемых ему тайн, а уж количество Обетов, опутывающих его, можно было исчислять сотнями.

Нюх на разные секреты у него был отменным... И юный лорд, сидящий перед ним, прекрасно это знал.

— Хорошо, значит, это мы уладили... Дальше. Я думаю, вы, как глава учебного заведения, где я буду учиться, должны знать о некоторых специфических деталях, касающихся моего происхождения.

— Я принесу Обет, — понимающе кивнул маг, с любопытством рассматривая подростка, явно имеющего в своих жилах кровь волшебных существ. Удивительного в этом ничего не было, аристократы часто улучшали свою породу очень радикальными способами... интересно было другое: какая именно раса отметилась?

— Гадаете? — хмыкнул Нимхейн, сверкая золотыми глазами. — И... как? Что скажете? Поведайте свои выводы.

Диппет задумчиво сложил руки на груди, еще раз цепко оглядывая подростка. Высокий, тощий... но не хрупкий. Явно мощный костяк, на который просто не успело нарости мясо. Бурный скачок роста? Уши не острые, это прекрасно видно, значит, эльфы всех видов отпадают. У них верх уха заострен, и это передается их потомкам достаточно долго. Кожа золотистая, словно загорелая... отметаем орков. Наги? Нет шипящего акцента, легко проступающего при волнении, да и глаза... цвет не тот. Вейлы? Не смешите. Только по женской линии, а у мужчин лишь специфическая внешность.

Диппет перебирал расы, отметая их одну за другой, размышляя вслух, Нимхейн довольно кивал, слушая опытного человека.

— Сидхе?

— С чего вы решили именно так?

— Рост. Золотистая кожа, оттенок отличается от загара, это так называемый "солнечный" цвет. Один из двух, есть еще "лунный", белый.

— Почему не загар?

— Кожа слишком... — маг замялся, пытаясь высказать свои мысли, — идеальна.

— Дальше?

— Уши. Круглые, значит, не эльф. При совокупности всех предыдущих признаков — определенно сидхе. Только у них ушная раковина закруглена, как у людей.

— Хммм... интересное рассуждение, но я не сидхе. Хотя... во мне есть их кровь. Но, продолжайте.

— Есть? Значит... слуа.

— Изначальные фейри-чудовища? Не совсем. Род моей бабушки ведет от них свое происхождение, но слуа в полной мере они не являются. Хотя есть характерные черты, особенно в характере.

— Бабушка...

— Да.

— Интересно... — Диппет заерзал, азартно высказывая предположения, которые отметались одно за другим.

— Так кто же? Я перечислил все немногие подходящие варианты!

— Не все, — глаза подростка медленно превратились в золотые омуты. — Один вариант вы почему-то так ни разу и не предложили.

Арманд осекся и застыл, переваривая неожиданную мысль.

— Вы... — хрипло начал он, чувствуя, что волосы пытаются встать дыбом. Нимхейн улыбнулся, сверкая ставшими более человечекими глазами.

— Именно. Полукровка.

— Кх!

Маг застыл, пытаясь успокоиться, под насмешливым взглядом хозяина кабинета. Наконец Диппет взял себя в руки.

— Суккуб? — слабым голосом предположил мужчина.

— Я не отношусь к низшим созданиям, — отрезал Даркеварр.

— А...

— Имя моего второго родителя — Уркварт, сын Андрамелеха.

Диппет позеленел, трясясь от ужаса.

Демон. Перед ним сидел демон и явно прекрасно себя чувствовал.

— Подробности Вам знать ни к чему, этого достаточно, а Кровавая клятва позволит сохранить тайну. Не так ли?

— Разумеется, Господин!

— Хорошо. А теперь перейдем к делу.

* * *

Ввалившись в свои покои, Диппет первым делом достал из шкафа бутылку коллекционного огневиски и шумно выхлебал половину. Отдышавшись и утерев слезы, маг рухнул в кресло, не выпуская ее из руки.

Вот уж повезло...

Впрочем, за его содействие крайне щедро заплачено.

Успокоившись, Диппет еще раз отпил из горлышка, фыркнул и постарался выкинуть все это из головы. Так и жить проще, и спать легче.

* * *

Мортимер неторопливо составлял список того, что возьмет в школу. Еще неделя и все. Но теперь все будет совершенно по-другому.

Как ни забавно, но ближе к 17 веку и еще долгое время после аристократия в Европе красилась независимо от пола, возраста и сексуальной ориентации. Это было неотъемлемой частью положенного для дворянина образа жизни. Лицо белилось, на скулы наносились румяна, губы покрывались кармином, чем-то вроде плотной матовой помады бордового цвета. На морду лица и декольте (последнее — у женской части) сажались мушки, вырезанные из черной тафты. Причина их появления очень смешна — какая-то герцогиня (не помню имя) прятала под ними свои прыщи. Девайс обществу понравился и мушки вошли в оборот, иногда представляя собой целое произведение искусства, например, в виде кареты, с запряженной цугом шестеркой лошадей. И все это такого размера, что только в лупу рассматривать. По положению мушек опытный аристократ мог запросто узнать намерения представшей перед ним дамы (если проще говорить — получить ответ на вопрос: даст или не даст?) Так что, сидхе у меня модники.

Глава 17. Как шутят в Одессе...

Тяжело вздохнув, Мортимер еще раз окинул взглядом комнату, после чего развернул список, проверяя, все ли он взял.

Так... Одежда — есть. Большой шкаф с расширенным пространством, сейчас имеющий размер ключницы. Палочка — есть. Вот она, в ножнах на руке. Фамилияр — тоже присутствует, висит на шее, шарфик изображает. Мальчик почесал головку довольно жмурящейся змеи, сияющей новой раскраской чешуи.

Ритуал создания и привязки фамилиара, проведенный под чутким руководством опекуна, подействовал просто великолепно, изменив обыкновенную, невзрачной расцветки и невысоких умственных способностей змею в нечто совершенно волшебное. Медно-коричневая, с зигзагообразной полосой вдоль хребта шкурка превратилась в серебряно-антрацитовую, что смотрелось просто великолепно. Треугольная головка обзавелась самыми настоящими рожками, торчащими вверх, сделав ее похожей на рогатую гадюку, только с гладко прилегающей чешуей, Нагайна немного выросла, достигнув длины в пятнадцать дюймов от носа до кончика хвоста.

Однако самым впечатляющим было не это. Змея резко поумнела и стала магическим животным. А всего-то Нимхейн, пакостно скаля клыки, накапал ей в рот три капли собственной, добровольно отданной крови, приговаривая:

— Ничего, малыш, вот подрастешь немного, оценишь мой... хи-хи... подарочек.

Мортимер начал ценить уже. Сейчас. Характер у Нагайны очень быстро испортился, приобретя стервозные и мерзопакостные черты, впрочем, хозяина она обожала, а Нимхейн вообще вводил ее в священный трепет, а вот остальных наглая змея ни во что не ставила, хихикая и отпуская язвительные комментарии.

Так, ладно. Нагайна присутствует. Что еще? Учебники, перья, пергаменты и прочее. Есть. Защита? Мортимер посмотрел в зеркало и кивнул. Кольцо, сережка, тонкая цепочка на щиколотке. Все есть. Замечательно. Мальчик сосредоточился и украшения стали невидимыми. Вот так, нечего выставлять свои секреты напоказ.

Дальше. Канцелярские принадлежности. Учебники. Форма. Сова? Хмм... нет, брать сову он не будет, все равно писать ему некому. Нимхейн тоже идет в школу, значит, в почтовой птице нет надобности. Значит... все? Все.

Бросив список на стол, мальчик вышел из комнаты, направившись в сад, который был так же необычен, как и его владелец. Обычные и фруктовые деревья, причем такие, которых он никогда не видел, например, шелковица. Очень необычные плоды, но вкусные, а благодаря магии деревья плодоносили дольше. Интересные клумбы с ракушняком, якорями, лилиями и ирисами. Туя и самшит. Платаны и орехи, липа и белая акация. Столбы, увитые хмелем и плющем. Виноградные лозы повсюду. Странные деревья с огромными листьями — катальпа или "слоновьи уши", как объяснил мальчику садовник. Вишни и персики, яблони и груши.

Странный полу-парк, полу-сад. Но очень красивый и уютный.

— Ну что, готов? — насмешливый голос опекуна раздался откуда-то сверху. Задрав голову, Мортимер обнаружил Нимхейна сидящим на толстой ветке шелковицы. Мортимер кивнул и подросток легко спрыгнул с дерева.

— Тогда идем. Мне надо еще с Темучином поговорить.

* * *

— Что скажешь? — Нимхейн сидел в кресле, обрисовывая перед книззлом дальнейшие перспективы. — Ты можешь остаться здесь. Охота, личный домовик, общество моих предков и телохранителей, еда и подушка. Видеться будем редко, только на каникулах.

Кот недовольно мяукнул, укоризненно глядя голубыми глазами.

— Не нравится? Тогда, другой вариант. Ты поедешь со мной в школу. Будешь жить у меня в комнате, опять-таки подушка и еда, возможно, личный домовик. Толпы детей всех возрастов, шум и гам, охота... хм! Охота не отпадает. Можешь ловить разную живность, да и вообще... Твое решение?

Темучин снова мяукнул, но на этот раз одобрительно, после чего залез к хозяину на руки и принялся мурлыкать.

— Решено. Едешь с нами. Тогда... как насчет потрясти всех своей красотой?

— Мрррр!

— Значит, одобряешь. Милли!

— Чем Милли может помочь Хозяину?

— Темучина вымыть, высушить, расчесать, отполировать когти. Подготовить его любимый ошейник и цепочку. Упакуй в багаж все необходимое, он едет со мной.

— Слушаюсь!

* * *

Остаток дня Даркеварр посвятил решению некоторых, крайне важных вопросов. Так, телохранители оставались в мэноре, ведь срок контракта еще не истек. Вообще маги Нимхейна очень устраивали: исполнительные, умные, верные, но самое главное, их вполне устраивал демон в качестве сюзерена, что не могло не радовать. Судя по всему, как только срок контракта закончится, они станут его вассалами. А значит, о них надо позаботиться: дать доступ к хозяйственному счету, выдать им жалованье, написать распоряжения. Конечно, Хогвартс — не тюрьма строгого режима, но это интернат, а значит, связаться с ними он сможет только по почте или приехав на каникулы. Конечно, можно встретиться и в Хогсмите, но опять-таки, раз в неделю, в выходные. Пускать все на самотек не хотелось, так что хозяйственные заботы заняли демона до вечера.

* * *

Платформа, с которой отправлялся Хогвартс-экспресс, была как никогда многолюдной. Чинно ступали чистокровные маги, провожающие своих отпрысков в школу, жались, озираясь, маглорожденные, сопровождаемые учителями, знакомые раскланивались, слишком хорошо знакомые демонстративно игнорировали друг друга, высокомерно задирая носы.

Тихий хлопок — и на платформе появились двое: высокий подросток и мальчик, судя по всему — первокурсник. Подросток огляделся, что-то тихо сказал своему спутнику и пошел вперед, к вагонам, выбирая тот, что посимпатичнее, на его взгляд. Рядом с подростком, одетым просто, но очень дорого, шел очень ухоженный книззл необычной расцветки, высокомерно шевеля усами и надменно задрав хвост с пушистой кисточкой на конце. И подросток, и его спутник, несли в руках небольшие саквояжи, не обращая внимания на завистливые и недоуменные взгляды тех, кто пыхтел под весом здоровенных сундуков.

— М-да... — Нимхейн скептически посмотрел на очередного первокурсника, толкающего тележку, нагруженную сундуком, судя по усилиям ребенка, набитым кирпичами, клеткой и еще каким-то барахлом. — Вот тебе пример, Мортимер. Традиции — традициями, но здравый смысл никто не отменял.

— Ужас какой... — проникновенно выдохнул Мракс.

— И не говори, — лениво хмыкнул Даркеварр, рядом согласно мяукнул Темучин.

— Сюда?

— Почему бы и нет, — пожал плечами демон.

Загрузившись в купе, они положили багаж на полку и сели. Мракс поставил на столик корзинку, набитую снедью. Замечательно, когда пища с собой, есть непонятно что никто из них не горел желанием. Нимхейн достал газету, Мортимер — учебник, и в купе воцарилось спокойствие и тишина.

* * *

Стоящий на платформе высокий холеный блондин задумчиво прищурил серебряного цвета глаза.

— Отец? — стоящий рядом мальчик, мелкая копия мужчины, дотронулся до его руки.

— Абрахас. Обязательно напиши мне, хорошо?

— Конечно, отец.

— И... Абрахас... будь очень... внимателен. Ты видел этих юных господ?

— Да, отец.

— Познакомься с ними.

— Хорошо, отец.

* * *

— Войдите!

— Вы позволите?

Дверь распахнулась, и перед Нимхейном и Мортимером предстал худой блондин, цепко осматривающий их серебристо-серыми глазами.

— Здравствуйте, господа. Позвольте представиться — Абрахас Аббадон Малфой.

— Нимхейн Деймос Даркеварр, мой воспитанник — Мортимер Марволо Мракс.

На долю секунды в серых глазах мелькнуло изумление, но блондин тут же принял спокойно-доброжелательный вид.

— Приятно познакомится.

— Прошу, присоединяйтесь, — Нимхейн вальяжно повел рукой. Абрахас кивнул, забрал из коридора красивый чемодан и, закинув его на верхнюю полку, закрыл дверь, после чего благовоспитанно поставил на столик корзинку со снедью и сел рядом с Мортимером.

В купе воцарилось молчание, только книззл надменно поглядывал на Малфоя, щуря глазки и урча под ласковыми поглаживаниями хозяйской руки.

— Какая необычная расцветка... — с интересом подался вперед Абрахас, внимательно рассматривая горделиво напыжившегося кота, а заодно и руки его хозяина. Хмм... интересно. Золотистые ногти. Не лак, естественный цвет. Так-так...

— Сиам, — небрежно почесал уши любимца демон.

— Даркеварр... Ваш батюшка, Деймос Даркеварр, лорд Даркеварр... как его здоровье?

— Великолепно, — ласково улыбнулся Нимхейн. — У покойников здоровье просто великолепное. Можно сказать — идеальное.

— Кхм! Простите, не знал... Примите мои соболезнования, — глаза мальчика впились в перстень с гербом.

— Благодарю. Отец не хотел, чтобы я устраивал шумиху из его похорон.

— Я вас раньше не встречал... — осторожно намекнул Абрахас. Нимхейн отложил газету и уселся поудобнее, закинув ногу на ногу. За окном проплывали пейзажи, мрачный Мортимер усиленно штудировал толстенную книгу по этикету магических рас, изредка скрипя зубами.

— Ничего странного, — пожал плечами Нимхейн, — Я бы удивился, если бы мы встретились. Я попал на родину моего отца год назад, а до этого жил в совершенно другой... стране.

Абрахас отметил заминку, оценил готовность отвечать и решил продолжить столь удачно начавшийся разговор, одновременно аккуратно разглядывая сидящего напротив подростка. Сразу видно — породистый, по-другому не скажешь. Холеный, одетый очень дорого, но не напоказ. Экзотическая внешность, одни золотые глаза чего стоят. Черты лица свидетельствуют о том, что мать старый лорд отхватил непростую, впрочем, старые семьи таким не удивишь, интересно только, чья именно кровь плещется в его венах. Такая информация дорогого стоит. Но не все сразу, получить в лоб за нахальство и попытки влезть туда, куда не стоит, не хочется.

— Скажите, а на какой факультет собираетесь поступать?

— Мортимер — на Слизерин, естественно. Он ведь Мракс, предки не поймут, — пожал плечами Нимхейн.

— А вы?

— Скорее всего, тоже туда. Я не могу оставить своего подопечного без присмотра...

На губах усиленно читающего здоровенный талмуд Мортимера мелькнула довольная улыбка.

— Впрочем, что мы все болтаем... давайте перекусим.

Корзинки распотрошили, обнаружив очень неплохой выбор блюд, включая десерты, поэтому, когда в коридоре заорали, предлагая сладости, никто даже не отреагировал, только уснувший Темучин дернул ушами.

До самого Хогвартса ехали молча, только пару раз лениво разговаривали ни о чем. Переоделись. И сели ждать остановки.

Нимхейн лениво почесывал голову развалившегося на его плечах Темучина, Мортимер нервничал, Абрахас старался казаться непоколебимым, как скала, вызывая у Даркеварра только усмешку, он прекрасно чувствовал исходящий от мальчика мандраж. Зрелище вырастающей громады Хогвартса вырвало демона из созерцательного настроения, по крайне прозаической причине — он почувствовал магию. Замок стоял на Источнике, и довольно сильном, впрочем, это было понятно: где еще учить толпу магов?

Это открывало очень интересные перспективы.

Так же, демон отметил интересный факт. Приехали они аккурат к обеду, а не к вечеру, как живописалось в книге, если он правильно помнил. Впрочем, какая разница?

Несколько магов в строгих мантиях встретили первокурсников, пересчитали их и проводили в зал, с неодобрением поглядывая на развалившегося на плечах Нимхейна книззла. Демону было плевать, коту — тем более. В зале уже стояла небольшая, крепкая табуретка, средних лет ведьма в учительской мантии торжественно произвела вынос распределяющего артефакта. Демон с интересом уставился на широкополую шляпу, немного грязноватую, и какую-то помятую. Складки неожиданно зашевелились, сложившись в гротескное подобие лица— два углубления, вроде глаз, и бесформенный рот.

Нимхейн рассматривал запевшую ветошь, мысленно облизываясь. Ух, какая прелесть! Сколько всего на этом предмете накручено! И чары сохранности, и анимации, как в каком-нибудь големе, и аналог легилименции... продолжать можно долго, но восхитило его не это, нет. Вишенкой на торте была вселенная в шляпу душа.

Конечно, она была специально обработана, личность, судя по мелькающим, ясно видимым магическим зрением, присущим всем высшим демонам, была стерта, взамен были внедрены специальные программы, так сказать, превратившие обычную шляпу в артефакт, управляемый искусственным интеллектом.

В свете увиденного, отпадал вопрос, можно ли навесить на шляпу что-то подчиняющее. Конечно, можно! Просто нужна прорва энергии и талант к легилименции.

Пока Шляпа пела, Нимхейн рассматривал учителей. Много, и мужчины, и женщины, одеты хорошо, добротно, преимущественно в темные тона, среди них выделяется светло-зеленой мантией высокий рыжеволосый мужчина. Вот это бородища! И не лень ему этот кустарник холить? Судя по всему — нет. Дамблдор. профессор Трансфигурации. А рожа... весь лучится самодовольством и, даже, высокомерием. Видно еще не решил косить под безобидного чудака. Ну-ну...

Профессор все шарил глазами по толпе учеников, каждый раз спотыкаясь на Нимхейне. И каждый раз подросток видел вспышку зависти — яркое желто-голубое пятно, растекающееся по фигуре мужчины. Что самое интересное в эмофоне ничего такого не было, только ощущение доброжелательности, видно профессор решил подстраховаться на случай встречи с эмпатом. Неплохо, конечно, но демона не обманешь.

Голубые глаза опять обежали толпу первокурсников и опять кого-то не нашли. Впрочем, почему кого-то? Томаса Марволо Риддла в очередной раз не заметили. Нимхейн хмыкнул и погладил урчащего на весь зал книззла. Бывший Том стоял четко за его спиной, заметить мальчика было проблематично, учитывая, что Даркеварр выше ростом, шире в плечах, одет в широкую мантию и гладит повисшего вокруг шеи пушистым воротником здоровенного, холеного кота-переростка.

Ничего, шмель, сейчас я тебе траекторию полета поправлю... Сапогом под толстую пушистую задницу...

Как поступающий на четвертый курс, Даркеварр должен был быть распределен первым, чем и собирался воспользоваться на полную катушку.

* * *

Диппет встал, не сводя глаз с застывшего среди малышни подростка. Директора слегка потряхивало. Демон, пусть и маленький совсем, но демон. Тем более, такого уровня... и под его ответственность! Тут с магами иногда не знаешь, как совладать, что уж говорить о тех, кто несет в себе кровь волшебных существ, а теперь на его голову свалилось это.

Впрочем, были и полюсы. В приватной беседе дитя Инферно пообещало ему помочь с кое-какими проблемами, и Армандо иногда вспоминал от этой договоренности, замирая со сладко сжимающимся сердцем и трясущимися коленками. Впрочем, это подождет. Сейчас начнется Распределение.

Пожилой маг произнес приветственную речь, и торжественно провозгласил:

— Так как у нас есть студент, который поступает сразу на четвертый курс, начнем с него, следом будет назван его подопечный. Дальше вас будут вызывать по фамилиям, мои дорогие студенты. Начнем. Нимхейн Деймос Даркеварр.

В зале воцарилась потрясенная тишина, нарушаемая только урчанием и не думающего слезать с хозяина книззла. Золотые глаза предвкушающе блеснули, подросток плавно двинулся в сторону как-то резко насторожившейся шляпы. Артефакт дернулся, слегка приподнялся на полах, словно скат над морским дном, складки задрожали.

— Ээээээ...

— Здравствуйте, уважаемая Шляпа! — ласково промурлыкал демон, вызвав потрясенные вздохи нескольких девушек. Шляпа что-то пискнула, скукожившись, когда ее небрежно, двумя пальцами, схватили за край.

— Фи! Да Вас давно не чистили... Очень давно... Вы позволите?

Шляпа каркнула и задрожала. Холеная рука небрежно отряхнула ее, выбив пыль... и некоторые ограничивающие заклинания, но последнее не видел никто, кроме демона. На глазах потрясенно ахнувших учеников с поверхности артефакта исчезли пятна, засаленности, пыль, разгладились складки и помятости. Шляпа приобрела вид только-что сделанной.

— Вот так-то лучше... — удовлетворенно констатировал Нимхейн, царственно сел на табурет, словно на трон, и возложил Шляпу себе на голову. Артефакт затрясся мелкой дрожью, ее рот распахнулся, но сказать Шляпа ничего не успела.

— Молчать! — недвусмысленный метальный приказ заставил артефакт подавиться воплем. — Распределишь меня на Слизерин. Моего подопечного — Мортимера марволо Мракса — тоже на Слизерин. Ясно?

— Ддддааа...

— Тогда вперед. И не вздумай о чем-то вякнуть.

Изумленно смотрящих на демонстрирующую непривычное поведение Шляпу учеников и профессоров оглушил истерический вопль:

— Слизерииииин!!! Обааа!

— Благодарю...

Нимхейн встал, небрежно снял шляпу, провожаемую недовольным взглядом Темучина, и направился к столу под зелено-серебряными знаменами, к свободной скамье.

Стоящая возле табуретки ведьма проводила его изумленным взглядом, после чего уставилась на свиток в своих руках, пытаясь вникнуть в написанное.

— Мортимер Марволо Мракс, — изрекла женщина, сориентировавшись. Мальчик прошел вперед, провожаемый диким взглядом Дамблдора, и сел на табурет. Ведьма не успела опустить на его голову шляпу, как она заорала во всю мочь:

— Слизерииин!!!

Раздались аплодисменты, Марволо сел рядом с опекуном, надменно вскинув голову.Ученики змеиного факультета внимательно изучали неожиданное прибавление в своих стройных рядах.

Распределение шло своим ходом, толпа новичков таяла на глазах, звучали аплодисменты, шушукались ученики.

— Приятного аппетита!

Фарфоровая посуда, столовое серебро, стеклянные стаканы и бокалы. Никакого золота и в помине не было. Это что, потом у Дамблдора мания величия взыграет со страшной силой? Или денег не будет на замену разбитого? Металл расколотить не получится.

Нимхейн с аппетитом резал ножом кусок вырезки, Марволо вгрызся в отбивную. Постепенно окружающие отмерли, начался традиционный разговор о погоде. Отобедав, учеников развели по факультетским общежитиям старосты, после чего объявили всеобщий сбор в гостиной.

Даркеварр сел на диванчик, ему на колени вспрыгнул книззл, рядом приземлился Мортимер. Речь декана, среднего роста крепкого мага с цепким взглядом карих глаз, демон вежливо выслушал, представился, представил своего подопечного. Рассказав о правилах факультета, Грендель Олафсон раскланялся и отбыл, напоследок сообщив Нимхейну, что его просьба удовлетворена, на что получил улыбку и благодарности. Удовлетворенно блеснув глазами, маг отбыл, а оставшиеся в гостиной ученики старших курсов уставились на невозмутимого подростка.

— Даркеварр... сын лорда Даркеварра? — рослый синеглазый брюнет с буйной гривой волос надменно приподнял бровь. — Странно... не слышал что-то я о свадьбе... лорда.

— Ее не было, — пожал плечами Нимхейн, развалившись на диванчике и давя довольную улыбку. Замечательно. Легкое ментальное воздействие, так, чтобы слегка ослабли тормоза, сработало как надо. Вот и "первый парень на деревне" активизировался.

— Бастард... — презрительно фыркнул семикурсник, судя по всему, брезгливо кривя губы. Темучин спрыгнул с колен хозяина, нырнув за диван. Демон повернулся к оскорбителю, золотая радужка расплылась, залив белки и зрачки расплавленным металлом. Воздух сгустился, по стенам поползли тени. Присутствующие замерли.

— Я был рожден по Праву поединка, победы и силы. Не вам, мистер... Блэк, судя по всему, поднимать на меня хвост. Смотрите... а то, знаете, как говорят? Безвременно-безвременно... ты — туда, а мы — здесь. Мы — здесь, а ты — туда...

Демон утер пальцем несуществующую слезу, оскалив выглянувшие на мгновение длинные загнутые клыки. Блэк побледнел, намеки были более, чем недвусмысленны.

— Приношу свои извинения... — пролепетал парень, едва дыша под навалившимся ужасом. Нимхейн кивнул, снимая ментальное давление.

— Извинения приняты. А теперь прошу прощения, я устал и хочу отдохнуть.

Дверь за подростком закрылась, молчавшие ученики переглянулись.

— Однако...

— Да, Блэк, язык твой— враг твой.

Парень попытался что-то сказать, но потом просто махнул рукой. Мысли занимал только один вопрос.

С кем сражался старый лорд Даркеварр?

Я очень люблю свой город и его зеленый наряд. У нас очень много различных деревьев, в том числе и редких, которые растут в самых неожиданных местах. В частном секторе, где я живу, много плодово-фруктовых деревьев, в том числе, и шелковица. Ее вообще много, особенно в старых районах, это настоящий деликатес и, одновременно, аттракцион для детей. Не знаю, так ли это, но мать мне рассказывала, что примерно в 50-е годы планировали открыть производство шелка, а так как гусеницы шелкопряда жрут только листья шелковицы, то ее насадили просто уйму. Не знаю, но все свое детство, да и сейчас, с удовольствием пасусь на черной и белой шелковице, которые растут у меня возле дома. Исполняю роль гусеницы, так сказать.

Глава 18. скука — дело интересное.

Скука.

Вот и все, что мог сказать Нимхейн по поводу учебы. Ничего нового он не услышал, хотя нет. Услышал. Много заумных слов, вот только чтобы от этой говорильни польза была... Увы, нет. Нуада учил на совесть. Немного теории и практика, практика, практика.

Он испытывал все на себе, так что мог запросто описать любые, самые редкие и малоизученные нюансы чар, заклятий или ритуалов. Все-таки, лет в мире "Алой ленты" он провел много. Или мало?

С временем так дело обстояло крайне интересно, да и не важно это на самом-то деле, сколько он там пробыл. Главное, что он жив, здоров, обучен, ну а то, что крыша немного поехала в процессе обучения, так это мелочи, не стоящие внимания.

Впрочем, в школу он поступал совсем не для того, чтобы учиться. Поступление помогало легко и безболезненно решить несколько проблем и достичь нескольких целей: он окончательно вливается в общество; завязывает полезные знакомства, и изучает магическим мир "изнутри", так сказать.

Ведь если сказать откровенно, он не знает этот мир. Он в нем не вырос, да и полученное воспитание... Те социальные навыки, которые Нимхейн получил до своего второго рождения в этом обществе срабатывали через раз, а то и через два, ну а воспитание Нуады... это вообще отдельный разговор.

Так что, данный период адаптации как никогда кстати. Ну а про Мортимера и говорить нечего.

* * *

Юный Наследник Мракс (о чем недвусмысленно свидетельствовало тонкое золотое колечко на указательном пальце правой руки) горделиво шествовал по коридору, надменно задрав нос. Мортимер направлялся в Большой зал, на обед, стараясь не слишком явно прислушиваться к сопровождающим его шепоткам.

Правда, это как-то не слишком получалось. Слух у мальчика был очень хороший, а шептались сплетники достаточно громко (может они рассчитывали на то, что их услышат?), поэтому Мракс был в курсе всех сплетен, плодящихся в питательной почве Хогвартса, как не известно что.

Причиной шушуканий был не совсем Мортимер, точнее, не только он. Основная масса сплетен приходилась на долю Нимхейна. Ученики от мала до велика, а также преподаватели, обсуждали все. Совсем все. И происхождение, и внешность, и характер... Ничто не осталось без внимания.

Сам Даркеварр относился ко всему происходящему внешне достаточно равнодушно, но это совершенно не значило, что парень пустил события на самотек. Он крайне внимательно отслеживал кто и что говорит, и если требовалось, подкидывал дровишки в костры любопытства.

Особенно ему нравилось тонко издеваться над профессором трансфигурации...

* * *

Альбус любил звук собственного голоса. Он обожал говорить. Веско, многозначительно... ни о чем. Дамблдору нравилось подпустить тумана в пространные рассуждения, так, чтобы собеседник запутывался в словесных нагромождениях. Конечно, это не значило, что мужчина не умел говорить кратко и по существу, если этого требовал момент или он вел урок, то маг выражался достаточно ясно и понятно.

Но во внеклассное время... разглагольствования и езда по ушам постепенно превращались в его любимое времяпровождение, однако, были некоторые упорные личности, не желающие погружаться в трясину словесного извержения мага.

Например... Даркеварр.

Альбус не мог понять, как получилось то, что получилось. Встреченный им в приюте мальчишка, так неосторожно раскрывший перед ним свою тайну, должен был послужить неплохим ресурсом. Очень выгодным капиталовложением. И вот, на тебе! Вместо приютского заморыша без статуса и протекции приезжает настоящий Наследник древнего Рода, признанный по всем правилам, получивший некоторые знания о магическом мире и своем месте в нем, гордый, уверенный...

У него даже имя изменилось!

Но это еще можно было бы как-то пережить и использовать, если бы не одно "но". Наглое, непрошибаемое, нечеловечески красивое и прекрасное до жути "но".

Нимхейн Деймос Даркеварр.

Альбус прекрасно видел, какими взглядами провожали подростка все присутствующие в зале чистокровные и признанные полукровки. Они смотрели на него, как на воплощение Магии, живое божество. Одно имя вознесло парня на недосягаемую для прочих высоту, впрочем, остроглазый маг приметил и недовольство, источаемое Блэком. Оставалось надеяться, что буйный Процион Блэк сумеет поставить подростка на место, пользуясь своим положением семикурсника, но увы, этого не случилось.

На следующее утро маг лицезрел невероятное почтение, которое оказывали новичку ученики и неодобрительные взгляды, бросаемые в сторону Блэка. Как же хотелось узнать, что произошло в факультетской гостиной! Но это было невозможно. Слизеринцы стойко хранили свои тайны и совершенно не желали просвещать посторонних.

Попытки разговорить Диппета также ни к чему не привели. Пожилой маг только недовольно дернул бровью в ответ на завуалированный вопрос и тут же перевел тему. А ведь у него были сведения о Даркеварре, были!

Вот бы разузнать парочку... ведь знания — это власть. А власть...

Однако, если нельзя пойти прямо, можно обойти. Альбус старательно добывал крупицы информации, тщательно копался в светских хрониках и мемуарах, но узнал поразительно мало.

Как и о Певереллах, о Лордах Войны, как пафосно называли второй, и последний род на территории Туманного Альбиона, несущий в гербе череп, было известно мало, в большей степени слухи, легенды и сказки.

Да, как с огромным изумлением узнал Дамблдор, о Даркеваррах также была сказка, вот только гораздо более страшная, чем об их ближайших родственниках. В груди тогда кольнуло завистью... Дамблдоры таким похвастаться не могли. Их семья была совсем молодой, пять поколений, даже не успев оформиться в Род, но тут уж отец Альбуса постарался, женившись на маглорожденной.

А ведь были все шансы на основание... так бездарно слитые. И что с того, что они чистокровные люди? Ведь маги же! Если бы отец не женился на маглорожденной Кендре! Альбус с полным правом мог бы говорить о своей чистокровности, да и резерв его был бы побольше... А так, проблем с этим браком было больше, чем пользы. Старший брат, Персиваль, безумен, Аберфорт тоже с тараканами, о покойной Ариане и говорить нечего.

Зато отец по любви женился, счастье-то какое!

Альбус, будучи умным, исправлял ситуацию, как мог. Заводил нужные знакомства, прогибался и изображал преданность, искал ритуалы, которые могли бы помочь в его положении...

Очень помогло близкое, даже слишком, общение с Гриндевальдом. Идя к своей мечте Альбус не брезговал ничем, конечно, многим приходилось жертвовать... так ведь не он такой, жизнь такая. Вот и Ариане не повезло, да и Аберфорта старший брат своим вниманием не оставил, как и Персиваля, хорошо хоть о последнем общество не в курсе. Зато теперь и магия у него в порядке и резерв очень вырос... ну а то, что удалось закрепиться в Хогвартсе, так это вообще очень удачный шаг.

А пока надо работать на репутацию. Тяжеловато, конечно, ведь три четвертых всех учеников — чистокровные с небольшой примесью полукровок, но зато маглорожденные очень подвержены стереотипам, чем он и пользуется.

* * *

Трансфигурация с Дамблдором — это было, по мнению Нимхейна, нечто. Парень понимал, что маги — народ колоритный, да и тараканов у всех хватает, но это вообще было что-то с чем-то. Когда видишь перед собой здорового мужика (а статью природа-матушка Альбуса не обидела) в мантии вырвиглазной расцветки, то в голову начинают лезть ну очень интересные мысли. Причем, самые приличные из разряда: "он что, дальтоник"?

К сожалению, дефектами зрения маг не страдал, а вот эпатажем — очень даже. Кроме того, Нимхейн прекрасно видел, что маг упорно создает определенное мнение о своей персоне: он очень старался казаться строгим, сильным, знающим, но достаточно добрым. Увы, понятие "доброта", оно очень растяжимое, то, что для одних хорошо, для других — смерти подобно.

Чистокровные на этот спектакль одного актера не спешили покупаться, а вот маглорожденные... Что поделать, добренькие сказочки в обработке братьев Гримм, а также душещипательные истории Андерсена уже успели сменить те ужасы реальной жизни, которые рассказывали раньше. Как же, фея-крестная, злые ведьмы, помогающие за здорово живешь волшебные звери. И добро всегда побеждает зло.

А ведь в жизни далеко не все так однозначно и определенно.

* * *

Троллингом Альбуса Нимхейн занялся с энтузиазмом и интересом к процессу. А что? Бородатое... эээ... само нарывалось. Иногда как ляпнет! Прям как в фильме: "А если я ляпну? Ляпай! Но ляпай уверенно! Тогда это называется "точка зрения"!

Ляпал Альбус уверенно, этого не отнять. Прокалывался, однако, он на мелочах, ведь получить нормальное воспитание полностью маг не успел, его отец загремел в Азкабан до его совершеннолетия, мать была маглорожденной, да и были они людьми.

Не было в только сформировавшейся семье волшебных существ, некому было передать, в том числе и с с кровью огромные пласты знаний, то подспудное понимание, которое присуще представителям старых родов, где браки с призванными со стороны магиками были в порядке вещей.

Да, таланты начали формироваться, но брак с Кендрой перечеркнул все чаяния Альбуса на могущество. Конечно, благодаря неожиданному выверту наследственности он получил очень неплохие способности к легиллименции, которые долго, упорно и успешно развивал, кроме того, удалось крайне удачно решить проблему с личной магией, но и только. Ничем таким особым и примечательным он похвастать не мог.

Оставалось только намекать... и вот тут начались проблемы.

* * *

После того краткого разговора в гостиной, мастерски срежессированного Даркеварром, слизеринцы стали относиться к парню с пиететом и почтением. Как же, им и так до его статуса, как до Луны на карачках, а уж тонкий намек на обстоятельства рождения и вовсе заставлял задуматься о многом.

Откровенно в друзья к Нимхейну не набивались, но зато пытались прощупать почву через Мортимера, как через менее подготовленного к интригам и более юного и неопытного.

Так поступали не только ученики, но и преподаватели делали попытки навести мосты. А что? Протекция никогда никому не мешала. Нимхейн так и не понял, то ли Альбус решил поддаться всеобщему настроению, то ли он действовал из других соображений, но парень отметил, что профессор очень любит разглагольствовать в его присутствии. Грех было таким не воспользоваться.

* * *

— Трансфигурация — это искусство! — вдохновенно вещал Альбус, вошедший в раж так, что даже рыжая бородища лопатой стояла дыбом. — Она требует полета фантазии и магической силы, примененной в строго определенный момент сторого определенным образом... — профессор патетично воздел руки, взмахивая широкими рукавами голубенькой мантии в строгую синюю полоску, словно флагами.

Нимхейн моргнул, избавляясь от ряби в глазах. Сидящие вокруг "воронята" и "змеята" внимательно наблюдали за шагающим из стороны в сторону магом. Несколько маглорожденных бешено строчили в тетрадях, прожигая мага восхищенными взглядами.

— Одним из величайших Магистров Трансфигурации был Мерлин! — Дамблдор уставился в потолок, словно надеясь там найти того, о ком рассказывал, Нимхейн, скучая, зевнул, прикрывая благовоспитанно рот ладонью.

— Великий Светлый Маг...

Насмешливое хрюканье нарушило повествование, вырвав Альбуса из его грез, которыми он щедро делился с учениками.

— М?

Нимхейн попытался задавить смешок, но у него ничего не вышло.

— Мистер Даркеварр? — недоуменно нахмурил кустистые брови маг. — Что вас так насешило?

— Ваша ошибка, — любезно просветил его парень. — Вы назвали Мерлина Великим Светлым Магом. Именно так, все с большой буквы.

— Это не ошибка, молодой человек! — холодно поправил его Альбус, на что Нимхейн только иронично поднял бровь. Интересно, он вообще сообразил, что сказал? Человек?

— Мерлин был Светлым магом...

— Мерлин, — тяжело посмотрел на Дамблдора Даркеварр, — был полукровкой. Его матерью была магловская принцесса, без капли волшебной крови. Решив возвеличить свой род, она провела на Самайн обряд Призыва, и на ее зов ответил чистокровный демон среднего уровня. Она... как это поется в легендах... разделила с ним ложе, зачав сразу же. Проведя с ответившим на призыв ночь в лесу, под утро она вернулась домой, встретив по пути одинокого воина. Тот был не дурак, и тоже захотел... пообщаться, что и проделал, — мило улыбнулся парень, не обращая внимания на раздавшиеся смешки внимательнейшим образом слушающих сокурсников. — Поэтому, в легендах Мерлина или правильнее сказать Мирддина часто называют бастардом короля Амброзиуса Пендрагона, старшего брата Утера Пендрагона, отца знаметитого Артура Пендрагона. К слову, Амброзиус знал, что ребенок не от него, именно поэтому он его не признал официально, одновременно не мешая другим считать потомка демона его внебрачным сыном, что тогда не осуждалось, ведь у каждого королька или принца был целый шлейф из незаконнорожденных.

Стоящая в классе гробовая тишина была наполнена невероятным любопытством, просто выплескивающимся из затихших учеников.

— Сам Мирддин прекрасно знал, кто его настоящий отец, одновременно не отказываясь от привилегий, положенных пусть и бастарду, но короля. Это была очень выгодная сделка для него и Пендрагонов. Именно поэтому он потом присматривал за Артуром, который также не мог похвастаться законностью происхождения, иначе с чего бы это магу служить нянькой для обычного человека и помогал взойти ему на трон отца. Именно благодаря своему происхождению Мерлин был столь силен и, кстати, он никогда не называл себя Светлым магом, ведь света в нем не было. Совершенно.

Нимхейн оглядел старательно записывающих и запоминающих информацию слизеринцев и равенкловцев, и хмыкнул.

— Забавно, все это спокойно можно прочитать в библиотеках, самых простых магловских библиотеках.

— Мистер Нимхейн, — поджал губы Альбус, сверкая голубыми глазами. — Ваши сведения...

— Совершенно правдивы, — непочтительно перебил профессора парень. — Семейные хроники, профессор... — насмешливо улыбнулся Даркеварр, отмечая вспышку злобы и зависти, мелькнувшие в глазах Альбуса.

— Один из моих предков описал то, чему был свидетелем, как современник. Мой род гораздо старше и Мерлина и всех его учеников вместе взятых. И... профессор, я бы не советовал вам приписывать магам то, чего у них нет. Или не было.

Ученики шушукались, обсуждая историю из прошлого, так небрежно озвученную, неожиданно один из "воронов" не выдержал.

— Так что, Мерлин наполовину демон?!

— Да, и что вас так удивляет? — пожал плечами Даркеварр. — Просто его отец был рангом повыше, чем какие-то низшие, типа суккубов, инкубов и прочей шушеры, которые обычно лезут во все щели.

— Но, ведь...

— Так, тихо! — Альбус не выдержал, решив утихомирить учеников. — Десять баллов с Равенкло! И десять баллов с Слизерина!

Нимхейн безразлично пожал плечами, ему было все равно.

* * *

Имповизированную лекцию, прерванную произволом Дамблдора, пришлось продолжить после уроков, по "многочисленным просьбам трудящихся".

Решительно настроенные равенкловцы изобразили заградотряд, намертво перекрыв пути отступления, после чего потребовали пояснений. Нимхейн хмыкнул, пряча довольный блеск глаз и пригласил всех желающих в гостиную. Слизерина. Слизеринцы переглянулись и решительно согласились. Они уже успели уяснить, что Даркеварр ничего просто так не делает. Тем более, такая интересная тема.

Все расселись кто-куда, Нимхейн вызвал домовиков, заполнивших столики чаем и разнообразным перекусом, после чего милостиво махнул рукой. Мортимер как-то очень естественно проскользнул к нему на диванчик.

— Что вас интересует?

— Мерлин действительно полудемон? — один из равенкловцев подался вперед, пылая любопытством и жаждой знаний.

— Да, — пожал плечами парень. — Об этом говорится не только в подавляющем большинстве легенд, которые часто ненадежны, но и в исторических записях моего рода. А врать в этом вопросе предкам нужды не было. Смысл?

— И Амброзиус знал?

— Конечно. Ему наличие такого "сына" было крайне выгодно. О Статуте тогда и речи не шло, маги запросто нанимались к правителям-маглам, иметь Дар — значило иметь кусок хлеба с маслом и уверенность в завтрашнем дне. Мерлин получил от "приемного" так сказать отца самое главное — статус. Да, бастард. Да, непризнанный, так причина уважительная — маг. А так, все в порядке — мать — принцесса, отец — король, и не из последних, не повелитель какой-то кочки на болоте. Он получил защиту королевского рода, а Пендрагоны — уверенность в том, что в случае чего, помощь им окажут, не вынося сор из избы. Что и произошло, когда Утер воспылал страстью к Игрейне, зачав с ней ребенка аккурат в тот момент, когда ее мужа прибили в очередной заварушке. Поэтому-то Артура и подкинули вассалам Утера, и поэтому Мерлин присматривал за этим кукушонком.

— А что с ним стало потом?

— С кем именно?

— С Мерлином?

— Перешел дорогу Моргане, дочери Маб. И огреб по самое не могу. Есть намеки, что его отец потом спас, вытащив из заточения и забрал к себе. Если так, то он давно уже потерял те остатки человечности, что в нем были и стал чьим-то вассалом.

— Он, что, может быть жив? — недоверчиво протянул какой-то слизеринец.

— Пятьдесят на пятьдесят. Или жив, или мертв.

— Погоди, — нахмурилась девушка с гербом Равенкло на мантии. — Разве маглы могут проводить ритуалы? У них ведь нет магии!

— И что? — посмотрел на нее, как на дуру, Нимхейн. — Для очень большого количества ритуалов магия не нужна, их может проводить кто угодно. Это просто набор определенных действий, подобранных жертв, специальных слов. Это ритуалы: Жертвования, Благодарения, Призыва (но не все, ограниченная часть), Восхваления, Мести, Познания. Доступны всем, без исключения, просто у магов получаются мощнее, это да. У маглов могут получиться, а могут и нет. Но при желании и определенном настрое и маглы могут такого натворить, что ни один маг не осилит. К примеру, Ритуалы Призыва были специально разработаны именно таким образом. Ничего сложного... вот только не стоит забывать, что за все платить надо, и просто так никто ничего не даст.

— А чем заплатила мать Мерлина? И вообще, она получила то, что хотела?

Нимхейн рассмеялся, в золотых глазах на миг мелькнуло что-то странное.

— Как сказать. Насколько известно, она хотела получить сильного, могущественного сына, который войдет в легенды, возвеличив род. Вот только она не уточнила, какой именно... Так и получилось. Мерлин возвеличил род Пендрагонов, был сильным, могущественным и вошел в легенды. Так что, свою часть сделки демон выполнил. А насчет платы... Выносив дитя демона, женщина становится бесплодной, это раз. Скорее всего, после смерти ее дух попал в услужение к демону, которого она когда-то вызвала, это два. И не думаю, что она стала его супругой, это три. Ее имя неизвестно, ее королевство стало частью другого...

Даркеварр обвел взглядом собравшихся, констатируя:

— Так что, в эту область лучше не лезть. Хуже будет. Лезущему.

* * *

Мортимер чувствовал себя... странно. Мальчик сидел на подоконнике, глядя во двор, на облетающие с деревьев листья, кружащиеся в воздухе, размышляя о том, как изменилась его жизнь с момента встречи с Нимхейном.

Выглядящий как сказочный персонаж парень показал ему, какие неприглядные тайны скрывает красивая обложка магического мира. Сказка... как же. Кошмарная реальность, ничем не отличающаяся от нравов городского дна, на которые тогда еще Том вдосталь нагляделся в бытность свою обитателем приюта.

А чистокровные ничем не отличаются от той же миссис Коул, к примеру.

Понятно, что Нимхейн приютил его, взяв под свою опеку, совершенно не из человеколюбия или жалости. Такого мальчик за своим опекуном не замечал и не думал, что когда-либо заметит в его характере эти черты.

Нет, он сделал это по крайне прозаической причине — Нимхейну захотелось поломать чью-то игру. Судя по обмолвкам, игру Дамблдора. Интересно, что он имел в виду? Впрочем, если опекун захочет — узнает. А пока Мортимер делал первые шаги в мире магии, учась распознавать ловушки, заводить полезные знакомства и находить нужную информацию.

* * *

— Знаешь, брат, я скучаю...

Покрытая желтоватой, как слоновая кость кожей рука с черными ногтями осторожно коснулась длинных волос, стекающих по широкой спине, закованной в броню.

— Скучаешь, сестра? Неужели ты... простила его?

— Ты же знаешь, что — да.

Боевой веер из покрытых прекрасными узорами острых металлических пластин игриво взмахнул над головой, отгоняя какое-то наглое насекомое.

— Тогда... можешь его навестить.

— Навестить... — желтые глаза прищурились, покрытые карминно-красной помадой пухлые губы слегка изогнулись, веер изящным взмахом разрубил на части древко арбалетного болта.

— Хммм... почему бы и нет! Можно навестить! Но...

— Но? — широкий наконечник копья с хрустом разрубил неосторожно подошедшему ближе, чем можно, врагу, ребра.

— Мне надо привести себя в порядок! Я же не могу появиться вот так!

— Тогда могу посоветовать только одно.

— Что именно, милый брат?

— Покончим с этим отребьем и пойдем приводить себя в порядок.

— Ты тоже пойдешь?

— Как ты сказала? Почему бы и нет!

— Прекрасно! Тогда догоняй, милый брат!

Нуала одним движением отрубила нападавшему голову и с веселым смехом побежала в атаку.

Глава 19. Предложение, от которого нельзя отказаться.

— Господин директор, мне необходимо покинуть школу.

Чаевничающий с Дамблдором Диппет изумленно уставился на невозмутимого подростка.

— Я могу воспользоваться вашим камином? — последнее прозвучало настолько утвердительно, что назвать это вопросом язык не поворачивался. Альбус недоуменно нахмурился, поворачиваясь к нахалу. Даркеварр, кто же еще. Диппет задумчиво подергал себя за кончик недавно подстриженной бородки.

— Сколько времени вы будете отсутствовать, мистер Даркеварр?

— Два дня, не более.

— Позвольте поинтересоваться причинами, ведь сейчас середина недели.

— Визит наставника. Бывшего, — неожиданно сладко улыбнулся подросток, и мужчина поежился, вспомнив, кем является стоящий перед ним парень. Если и наставник такой же...

— Конечно, конечно, — поторопился согласиться директор, едва не вырвав клок волос с корнем. Альбус недоуменно покосился на него, но промолчал, цепко осматривая непринужденно стоящего Нимхейна, не удостаивающего его даже взглядом.

— Разумеется, вы можете воспользоваться моим камином. Наставник — практически семья. А семья — прежде всего, — покивал Диппет, нервно дернув пальцами. — Ваш воспитанник останется здесь?

Дамблдор встрепенулся, и Нимхейн поспешил обломать явно уже что-то планирующего мужчину.

— Конечно же нет, — лениво прикрыл веки парень. — Мортимер находится под моей опекой, и я не могу оставить его без присмотра на столь долгий срок. Какой же я буду тогда опекун?

Альбус недовольно поджал губы, сверкнув очками, но промолчал. В глазах Даркеварра мелькнуло удовлетворение.

— Хорошо, — кивнул Диппет, черкая в пергаменте. — Я оповещу преподавателей.

— Благодарю, господин директор, — Нимхейн вежливо кивнул, — я подойду через час.

Подросток вышел из кабинета, и поспешил в свои апартаменты. Он нервничал, ведь завтра его ждет испытание.

Принцесса Нуала и принц Нуада изволили оповестить его о своем намерении нанести визит.

* * *

— Мило, — Нуала благосклонно жмурила желтые глаза, взмахивая веером. Ворота распахнулись, домовики, трепеща, попадали ниц, приветствуя высоких гостей. Нимхейн поклонился, в точности следуя требованиям этикета. Крылья распахнулись, концами касаясь земли, хвост описал плавный полукруг, когтистые руки прижались к груди, показывая отсутствие оружия, широкие одежды заколыхались под порывами ветра.

— Приветствую принца Нуаду и принцессу Нуалу в своем доме. Да будет Хаос к вам благосклонен, да одарит он вас своими милостями.

— Приветствуем хозяина этих владений, — низкий голос Нуады пророкотал горным водопадом. — Вступаем мы с чистыми намерениями.

— Прошу вас, — Нимхейн плавно повел рукой, приглашая сидхе в замок. Родственники поражали. Конечно, ничего нового во внешности Нуады не прибавилось, как был тем еще "красавцем", так и остался, а вот его сестра-близнец — это было что-то с чем-то.

Первое, что бросалось в глаза — рост. Принц был за два метра ростом, а Нуала уступала своему брату совсем на немного, не больше, чем на полголовы, и это учитывая тот факт, что обувь была на плоской подошве, уж это подросток смог разглядеть. При этом она не выглядела крупной или мощной, как Нуада, скорее хрупкой и изящной.

Красавицей ее ни один человек бы не назвал: безбровое лицо, перечеркнутое глубоким шрамом, желтые, как и у брата, глаза практически без белков, кожа цвета слоновой кости, черные ногти, жутковатый макияж, немного странные черты лица. Сразу видно, что данное существо Хомо Сапиенс не является по определению. Однако, стоило принцессе слегка улыбнуться, подавая руку брату, как Нимхейн замер, потрясенный. Древняя сидхе в этот миг стала неимоверно прекрасной.

Жутковатая пара прошуршала золотистыми одеждами, домовики подали обед, и для Нимхейна наступил экзаменационный ад. Мортимер на этом празднике жизни не присутствовал, Даркеварр отослал его от греха подальше вместе со всеми проживающими в поместье магами во Францию, отдыхать и развлекаться. Не хотелось, чтобы они пострадали от того, что сделают что-то не то, или просто попадут под горячую руку. Мало ли!

Пока что обед проходил превосходно: домовики извернулись, и подали подобающие блюда и напитки, Нимхейн развлекал бывшего наставника и его сестру беседой, радуясь возможности побыть в естественном для него облике, и старался обходить острые углы и не вывалить о себе что-то лишнее — допрос ему устроили первостатейный. Через пару часов высокие гости покинули замок, и парень рухнул прямо на пол в полном изнеможении. Да, с такими зубрами ему еще долго не тягаться на равных.

Оставалось понять, какие именно цели преследовал данный визит?

* * *

— Милое дитя, — Нуала лениво обмахивалась боевым веером, любуясь острыми лезвиями, сверкающими заточкой в мягком свете магических светильников. Нуада развалился на ворохе пушистых шкур, наслаждаясь прикосновениями меха к обнаженной коже. Только здесь, в покоях сестры, он позволял себе минуты праздности и неги.

— Он знает? — мелодичный голос принцессы наполнился искренним интересом. Нуада слегка повернул голову.

— О том, что он наш внук? Нет.

— Почему? — Нуала слегка подалась вперед, отложив веер. Принц потянулся, и повернулся к сестре, шурша шелком домашних штанов.

— Малыш знает, что мать его отца — сидхе-слуа, но он не знает ни имени, ни Дома. Только то, что можно обнаружить.

— Ты не сказал... — пропела женщина, прикрывая веки. Нуада покачал головой.

— Андрамелех держит ваши отношения в тайне.

— Это мне прекрасно известно, — сверкнула глазами принцесса. — Так же, как и причины данного решения. Ах, если бы мои дети были нашей крови...

— Увы, сестра, кровь Андрамелеха возобладала.

— Увы, — согласилась Нуала. — А вот малыш... Его признали?

— Только как сына Уркварта, — глубокий голос принца наполнил комнату. Нуала задумчиво коснулась губ кончиками пальцев.

— Только как потомка... — прошептала принцесса, обдумывая внезапно мелькнувшую мысль. Неожиданно Нуада сел, переглянувшись с сестрой.

— Ты думаешь о том же?

На пухлых губах женщины заиграла неприятная усмешка.

— Ты же его простила... — прошептал Нуада, гибко подползая к креслу сестры и укладывая ей на колени голову. — Вроде бы.

— Вроде бы, — согласилась женщина, запуская пальцы в тяжелую массу белоснежных волос. Мужчина блаженно вздохнул. — Ты ведь тоже это увидел. Не отрицай.

— Не буду, — согласился принц, блаженно жмуря глаза, пряча ревнивый блеск. Принцесса понимающе усмехнулась.

— Ты все еще... недоволен? Нет причин для ревности.

— Есть, — отрезал Нуада, целуя кончики пальцев сестры. — Всегда есть. Я понимаю, что демон — выгодный союзник и хороший партнер, от которого ты смогла зачать, но он демон. Не сидхе! И даже не слуа! Он только взял, и ничего не дал взамен! — мужчина оскалился, зубы заострились, на белой коже проступили странные спиралевидные узоры, янтарные глаза налились сиянием. Нуала наклонилась, нежно целуя брата в висок.

— Тише, сердце мое. Демон взял, это так, но теперь ему придется отдать. Вира. В малыше нашей крови не меньше, и пусть на поверхности он демон, но внутри — один из нас. Ты ведь сам рассказывал, не так ли, любовь моя?

— Истинно так, — выдохнул, успокаиваясь, воин. — Он даже рожден по праву Поединка!

— Именно, — согласилась принцесса. — И Андрамелех сглупил. Совершил непростительную ошибку... которая ему обойдется дорого. Наставником стал ты, а ведь Алая лента придумана в первую очередь для сидхе, и только во вторую — для демонов, пусть и Высших. А наставничество все равно, что усыновление. Ты ведь и так это знаешь.

— Знаю.

— И наверняка думал об этом, — тонкие пальцы продолжали перебирать густые пряди.

— Думал, — согласился принц. — Это наш шанс.

— Именно, — хищно улыбнулась женщина, показав частокол треугольных зубов. — Но надо спешить.

— Значит, поспешим, — Нуада поднялся одним гибким движением, и подал руку сестре.

— Решение принято, милая сестра?

— Принято, милый брат.

Янтарные глаза сидхе сыто блеснули в наступившей тишине.

* * *

Чего Нимхейн не ожидал, так это продолжения банкета. Рано утром прилетел здоровенный угольно-черный ворон с алыми глазами и принес послание, в котором его информировали о том, что сидхе снова хотят в гости. Им понравилось. Парень откашлялся, выплюнув утренний кофе со специями, и схватился за сердце — этого еще только не хватало. Пришлось тут же развить бешеную активность, готовясь к этому знаменательному событию. Сердце противно ныло, Нимхейн всеми фибрами, жабрами и седалищным нервом чуял, что у этого интереса есть какие-то очень важные причины. Вот только понять, какие именно, был не в состоянии. Оставалось только ждать и надеяться на лучшее.

Уже через два часа гости прибыли. Снова поклоны, снова приветствия, завтрак прошел под легкую застольную беседу, но парень понимал — еще немного, и что-то произойдет. Светская беседа, больше похожая на допрос, тянулась и тянулась, Нимхейн взмок, Нуала сверлила его тяжелым взглядом, пронизывающим насквозь. Нуада только изредка бросал реплики, отдав инициативу в руки сестры, которая изящно обмахивалась веером, а воздух гудел от плавных движений кисти. Неожиданно янтарные глаза вспыхнули: удовлетворенно, сыто, словно у хищника, загнавшего добычу и сейчас вцепившегося в горло жертвы, медленно смыкая челюсти.

У парня волосы дыбом встали, хвост нервно дернулся, пластины, составлявшие граненое острие, разошлись и вновь сомкнулись, словно веер в руках кокетки. Брат и сестра обменялись довольными взглядами, Нуала продемонстрировала перстень, на котором пылал рубин.

— Я же говорила, милый брат, — мелодично пропела сидхе, и Нуада кивнул. — Богиня посмотрела в нашу сторону и принесла дар. Возблагодарим же ее!

— Дюжина жертв на алтарь, и еще одна, — пророкотал Нуада, расправляя широкие плечи. Нимхейн сглотнул, пытаясь скрыть нервозность. Нуала мягко рассмеялась, слегка наклонив голову, нежно глядя на подростка.

— Не бойся, дитя. Мы пришли с чистыми намерениями, — женщина положила веер на стол. — Скажи, что тебе известно о матери твоего отца?

— Увы, практически ничего, — вздохнул Нимхейн, начиная нервничать еще сильнее. — Я знаю, что она принадлежит к сидхе, слуа. Это все, что мне известно.

— А известно ли тебе, дитя, — мягко продолжила Нуала, — что Ритуал, благодаря которому ты был рожден, имеет свои особенности?

— Я знаю, что являюсь полукровкой, у меня пробуждена кровь демонов, — настороженно посмотрел Нимхейн, — так определили во время проверки крови. Только благодаря этому Андрамелех признал меня, как сына своего сына.

— Именно, — благосклонно кивнула Нуала, — вот только не совсем так. Данный ритуал был создан сидхе и для сидхе в первую очередь. Он был создан, чтобы сидхе могли дополнять свою кровь, чтобы мы могли взять лучшее! И все, рожденные благодаря ему, являются Сидхе. Какой бы внешний вид они не имели. Естественно, к людям это не относится, — мило улыбнулась Нуала, и Нимхейна бросило в холодный пот. — Понимаешь?

— Вы... — парень откашлялся и продолжил. — Вы — мать моего отца Уркварта.

— Да, дитя.

— Но... — подросток встал, раскрыв крылья, хвост нервно хлестнул по бокам. — Но я ведь демон, пусть и наполовину. Я даже душу смог поймать!

Близнецы переглянулись и весело рассмеялись.

— Ах, дитя, — благосклонно прикрыла тяжелые веки Нуала, лукаво блеснув янтарем глаз. — Неужели ты думаешь, что это прерогатива только демонов?

Нимхейн замер, судорожно соображая, что он знает о способностях сидхе и слуа. Дикая Охота. Изначальные чудовища, живущие в Хаосе. Невообразимая мощь. Обрывки информации оформились в одно единственное слово, описывающее статус этих существ.

— Вы должны тоже это уметь, — тихо произнес Нимхейн. — Ведь вам поклонялись и поклоняются как Богам. А боги по своей сути должны быть сильнее демонов. Не так ли?

Сидхе переглянулись, вид у них был невероятно довольным.

— Браво, дитя, — кивнул Нуада. — Именно так. Ты по виду демон. Но по сути — ты сидхе-слуа. Андрамелех пришел слишком рано и купился на внешность. На оболочку. А я учил тебя, был твои Наставником, все равно что отцом. Ты ведь заметил, что твои раахе поменялись больше, чем наполовину?

— Да. Вначале они были другими, — озадаченно кивнул Нимхейн.

— Так вот. Если бы тебя воспитывал демон, то ты и стал бы практически полноценным демоном с течением времени. Но ты выбрал Алую ленту, а она призвала меня, как ближайшего родича, наиболее подходящего. Так что... А внешность... Для слуа это не имеет значения. Главное — суть.

Нимхейн сел, молча уставившись на ласково улыбающуюся ему Нуалу. Вопросы распирали, сердце колотилось, как сумасшедшее. Парень чуял, что что-то здесь есть еще, кроме того факта, что сидхе по каким-то причинам решили открыться ему. Значит, остается только одно: спросить напрямик. Сидхе, конечно, интриганы первостатейные, которые никогда не лгут, но и правды от них добиться практически невозможно, однако, есть один нюанс, который известен далеко не всем. Если задать прямой вопрос, можно получить прямой ответ. Главное — знать, как именно спросить.

— Чего вы хотите от меня?

— Мы хотим, — Нуала слегка подалась вперед, — чтобы ты вошел в наш Дом. Дом Алого рассвета. Как наш потомок и Наследник.

Нимхейн распахнул глаза, чувствуя себя так, словно его стукнули кувалдой по голове.

— Разве это возможно? Я... Простите. Но я ведь еще и частично человек, вас это не смущает? И как быть с Андрамелехом?

Нуала успокаивающе повела ладонью.

— Не волнуйся, дитя, я развею твои сомнения. Видишь ли, пусть внешне ты истинный потомок Андрамелеха и Уркварта, по сути ты один из нас. Твоя кровь, твой характер, все говорит о том, кто ты на самом деле: слуа. Сейчас ты на часть демон, на часть слуа, и на часть человек. Все эти части находятся в своеобразном равновесии. Если оставить все как есть, то ты так и будешь просто признанным полукровкой, которого ждут не дождутся в Инферно. И когда ты туда попадешь, — янтарные глаза мрачно сверкнули, — а в том, что тебя заберут, не спрашивая согласия, я больше, чем уверена, это равновесие нарушится. Сначала из тебя максимально выжгут человеческую часть, а потом начнут подпитывать демоническую, пока она не задавит кровь сидхе. И все это только из-за того, что ты, как рожденный здесь, сможешь спокойно проходить грани между мирами. Без Призыва, без ритуалов, без якорей. Только благодаря факту рождения.

Нимхейн скрипнул зубами. Он, конечно, понимал, что просто так, из родственных чувств, Андрамелех ничего делать не будет, его просто радовал тот факт, что демон не прибил так неожиданно появившегося потомка на месте, но пахать на благо демонов не хотелось. Совершенно. И в Инферно не хотелось. От слова "совсем". В конце концов, его и в этом мире все устраивает, ну почти все, но с этими мелочами он борется, с этим он работает. А жить, пусть и периодически, в Инферно... Бррр! Да, психика у него изменилась, но не до такой же степени! И бесило в этом варианте то, что выбора, как такового, у него не было. Противопоставить Андрамелеху нечего, совершенно. Вон, папуля попытался быть самым умным, надеясь на договор, и чем это для него закончилось? С демонами дел лучше не иметь. Сидхе, а точнее слуа (в данном варианте) тоже не подарок. Совершенно. Они крайне жестоки, чудовищно сильны и вообще... чудовища. Самые настоящие. Сказками про благих эльфов, всех из себя таких мудрых и совсем даже добрых, пусть идиоты обманываются. И дети до пяти лет. Однако, есть у них преимущество, которое нивелирует все недостатки.

Сидхе считают богами.

И тому же Андрамелеху до их возможностей и потенциала, как до Луны раком.

— Когда-то давно одна из Видящих изрекла предсказание. Она увидела, что союз с демоном даст нам потомка нашей крови. Я родила троих, но потомка не получила, все дети были полностью в отца. Ничего от сидхе, ничего от слуа. Абсолютно. Была надежда на младшего, Уркварта, ведь Видящая говорила о третьем сыне, но... Мы решили, что Видящая ошиблась, а оказалось, это мы не так поняли, — в мелодичном голосе прорезались металлические нотки. — Третий сын дал нам тебя. Мы усыновим тебя, я как мать, мой брат — как отец. Это поможет твоей сути окончательно выйти на поверхность. Ты станешь одним из нас, нашим Наследником.

— Значит, я снова изменюсь.

— Да. Вполне вероятно, у тебя изменится и внешность, — улыбнулась Нуала. Нимхейн задумчиво почесал нос.

— Хвост отвалится и рога отпадут?

Сидхе рассмеялись.

— Вполне возможно. Крылья могут остаться, мы ведь слуа в конце концов.

Парень кивнул.

— Расскажите мне о Доме.

* * *

Инферно.

Андрамелех молча смотрел на стоящих перед ним венценосных близнецов. Нуада и Нуала выглядели роскошно-опасными, как и всегда, впрочем, совершенно неожиданно нанеся ему визит. Конечно, ничего слишком удивительного в этом не было, в конце концов все знали, что Дом Алого рассвета является союзником Андрамелеха в некоторых вопросах, но демон чуял, что этот визит несет с собой нечто, чего он не смог предвидеть.

Тяжелые двери кабинета сомкнулись, хозяин учтиво предложил гостям присесть, жадно поглядывая на прекрасную сидхе, вот только в янтарных глазах не было тепла.

— Сегодня знаменательный день, — мелодично произнесла женщина, расправляя длинные рукава платья. — Поистине знаменательный. Сегодня мы, Дом Алого рассвета, закрываем Договор, заключенный с тобой, Андрамелех. Тысяча лет и тридцать три года прошли с тех пор, как я выполнила условия контракта. Трижды я всходила на твое ложе, трижды я понесла, трижды я родила сыновей. И трижды родились дети твоей крови.

Принцесса помолчала, глядя на застывшего демона, после чего продолжила монотонным голосом.

— Согласно Договору ты, Андрамелех, должен был дать Дому Алого рассвета дитя с кровью сидхе. Налицо невыполнение условия нашего союза. И теперь мы требуем виру. Виру за нарушение Договора.

— Чего вы хотите в качестве виры, блистательная Нуала? — Андрамелех дернул кончиком хвоста, прикидывая варианты того, что с него могут стребовать. К сожалению, против фактов не попрешь — он должен был принести сидхе хотя бы одного ребенка, но все дети родились практически стопроцентными демонами. Вечно юная Нуала улыбнулась пухлыми губами, покрытыми багровой помадой.

— Я забираю в качестве Виры дитя, произведенное на свет Урквартом.

Подлокотники затрещали, когти царапнули, снимая стружку. Хвост хлестнул по ногам.

— Я признал его сыном своего сына! — прорычал Андрамелех, и янтарные глаза сидхе засияли. Нуала нахмурилась, безбровое лицо превратилось в гротескную маску.

— О, да, — в мелодичном голосе зазвучали металлические нотки. — Сыном своего сына. Всего лишь! Я требую виру, Андрамелех! Или ты отказываешься платить за невыполнение условий?! Мы и так ждали слишком долго.

— Мы можем... — неожиданно мягким голосом произнес демон, жадно глядя на женщину. Сидхе выставила раскрытую ладонь.

— Нет. Я не вижу смысла в продлении Договора. Это дитя, Нимхейн, станет твоим откупом, Андрамелех. Трижды я принесла дары, но ты ни разу не отдарился в ответ!

— Зачем он тебе, Нуала? — Андрамелех наклонил рогатую голову, рассматривая сидящую напротив принцессу. — Он тоже моей крови.

— Нуада был его Наставником, — торжествующе улыбнулась женщина. — В нем есть наша кровь. Ее мало, но она есть. Для тебя он всего лишь полукровка. Для нас — дитя, что войдет в наш Дом. Наша кровь драгоценна.

Демон откинулся на узкую спинку, крылья удобно раскинулись в стороны, и задумался. Чувств к своему так неожиданно появившемуся внуку он не испытывал. Никаких, если честно. Да, мальчик был перспективным, но если он отдаст его в качестве Виры, то ничего не теряет. Ну, практически ничего. Он его не растил, не воспитывал, не тратил на него время и ресурсы... Вся ценность мальчишки для Андрамелеха заключалась в его смешанной крови и в той пользе, которую он мог бы принести в будущем. Если оно будет конечно, это будущее. Жизнь непредсказуема и полна случайностей, зачастую крайне опасных. А вот союз с сидхе — это польза здесь и сейчас, и еще в течении нескольких веков, а то дольше, если удастся уговорить их не разрывать соглашение. Жаль, конечно, что больше он с Нуалой ложе не разделит, но ему и так хорошо: сыновья сильны и они есть, а это главное. Значит, решено. К сожалению, в этом случае не получится не заплатить — со слуа не играют в подобные игры. Если он только подумает о нарушении договора, его никто не спасет: сидхе всегда найдут способ стребовать принадлежащее им.

— Хорошо. Претензии ваши обоснованны, и Вира справедлива. Кровь за кровь. Я отдаю Дому Алого рассвета сына своего сына по имени Нимхейн.

— Рада это слышать, — благосклонно кивнула Нуала. — Тогда... Клятвы. Ты полностью отказываешься от него, также, как и весь твой Дом. Дитя войдет в нашу семью. В Дом Алого рассвета. Полностью.

— Хорошо, — рогатая голова тяжело качнулась. — Союзный договор?

— Приостановлен. В ближайшие пару веков мы не будем отвлекаться на происходящее за пределами Тир На Ног.

— Что ж... — Андрамелех нехорошо прищурил на миг глаза, хвост раздраженно хлестнул по ноге. — Да будет так. Проведем ритуалы сейчас?

— Да.

Демон и сидхе вышли из кабинета, направляясь в Сердце Ур. На губах идущего первым Андрамелеха играла жестокая усмешка.

* * *

Пересказывающий в который раз разговор с так неожиданно появившимися родственниками Нимхейн неожиданно захрипел, хватаясь за сердце. Портреты загомонили, перебегая с холста на холст, наблюдая, как подросток бьется на полу в судорогах, выплевывая кровь. Эльфы пищали в ужасе, не зная, что делать, магия заполнила зал, воздух сотрясался от мата, на который резко перешли благородные предки.

Неожиданно двери распахнулись, и установилась потрясенная тишина: в зал стремительно ворвались сидхе. Под потрясенными взглядами портретов мужчина подхватил корчащегося в агонии подростка на руки, женщина взмахнула рукой, оставляя в воздухе гаснущую вязь рун, и жуткие посетители исчезли, словно их и не было.

— Великая магия... — потерянно прошептал кто-то в гробовой тишине. — Надеюсь он выживет.

— Это единственное, что нам остается. Надеяться, — горько произнес Деймос, смотря на пол, покрытый пятнами крови.

* * *

Бьющееся практически в агонии тело изменилось рывком. Вырвались на свободу драконьи крылья, граненый наконечник хвоста забил по камням пола, выбивая искры, подросток корчился, ничего не соображая от боли. Очередное изменение снова полностью перекраивало его тело.

Песня лилась и грохотала водопадом, Нуада и Нуала пели, стоя на выбитых в полу символах. Невзирая на текущий по вискам пот и трясущиеся от напряжения пальцы, в глазах сидхе сияло неприкрытое торжество.

Андрамелех поступил именно так, как они и рассчитывали. Пусть он и признал Нимхейна прямым потомком Уркварта, по законам Инферно это означало всего-лишь признанного бастарда. Да, потомок. И что? Прав никаких, зато обязанностей море. Вся ценность мальчишки заключалась только в его статусе полукровки. Не больше, и не меньше. Способность пройти свободно там, где другие только в щель украдкой смотреть могут. И то, до этого светлого момента еще дожить надо.

С одной стороны, Нимхейн — никто, и звать его никак, с другой — в будущем ценный ресурс. Причем такой, за который с одной стороны заплатили очень дорого, а с другой — он ничего не стоил. И в будущем тратиться на него никто не собирался. Как говорится: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Однако, это не означало, что Андрамелех будет рад его отдать, пусть и в качестве отступного. Все демоны отличаются алчностью, а уж сидящие на самом верху — так и вовсе. Пусть попавшее в лапы в данный момент нафиг не надо, но вдруг это можно будет как-то применить потом?

Запас карман совершенно не тянет.

Однако, был еще один нюанс. Вира. Андрамелеха взбесило требование отдать мальчишку в качестве выкупа. Да, он знал, что рано или поздно, но придется платить, однако не думал, что это произойдет таким образом. Что его вот так поставят перед фактом, плюс отказ продлить договор. Это демона взбесило. И пусть сидхе были в своем праве, требуя отказаться от парня и принести клятвы, это можно было сделать и более мягким способом. Более щадяще.

Отрекаться Андрамелех начал еще идя в Сердце Ур. Для того, чтобы отсечь бастарда, пусть и признанного, не нужно было даже проводить ритуалы на алтаре, как требуется для нормального члена рода. Ну, если хотят сделать все более-менее нежно. А вот если грубо, просто оборвать к Люциферу все связи одним махом... То можно и так. Андрамелеху было достаточно выразить свою волю и подкрепить это желание некоторыми крайне простыми фразами.

К моменту прихода в зал все было уже почти готово. Демону осталось только поклясться, что он или его семья и так далее не имеют претензий, не будут покушаться, вредить и вообще, Нимхейн теперь им абсолютно никто. Сидхе выслушали, подтвердили клятвы и отправились восвояси, оставив довольного Андрамелеха ухмыляться им вслед. Что ж, он поклялся не причинять вреда... Но никто не говорил, что этот самый вред нельзя нанести до принесения клятвы.

Нуада и Нуала еле успели. Они схватили впавшего в шоковое состояние мальчишку, переместились в Замок и тут же принялись за дело. Нимхейн хрипел и плевался кровью — демоническая часть отторгалась организмом. Хлещущий по бокам хвост неожиданно хрустнул, отломившись у основания, и парень обмяк, потеряв сознание от боли. Осыпались костяной мукой рожки, когти втянулись, превращаясь в ногти, снимающие стружку с каменных плит при движениях пальцев. Захрустели крылья, втягиваясь в тело.

Нуада речитативом произносил воззвания к Богине, Нуала пела, сплетая в воздухе рунные цепочки.

Крылья втянулись полностью, парень затих, а затем его снова выгнуло: крылья начали вновь расти. Но их вид немного изменился. Если раньше они были похожи на драконьи, то теперь стали более мягкими и гибкими, словно состоящими из хрящей. Они раскинулись плащом цвета ночи, подрагивая, пока вновь не втянулись в спину.

Сидхе устало опустили руки, замолкая, внимательно разглядывая отрубившегося теперь уже их сына. Самые заметные признаки демона исчезли, значит, все прошло правильно. Если Андрамелех думал, что отречение сделает парня человеком и он будет никому не нужен, то демон просчитался. От него Нимхейну досталась только внешность. Похож был, это да. Но вот все остальное... Теперь они вытащат спрятанное на поверхность. Пусть для этого и понадобится время.

Их ребенок проведет в сиде столько, сколько понадобится, время тут течет не так, как в мире смертных, так что, никто ничего не заметит. И это главное.

Нуала подняла на руки спящего сына и тихо вышла из помещения, а Нуада щелкнул пальцами. Из тени под потолком высунулось длинное щупальце и вопросительно изогнулось.

— Тащи пленников. Пора возблагодарить Богиню как следует.

* * *

Сколько он провалялся в отключке — Нимхейн не знал. Долго. Просто однажды он открыл глаза, пытаясь сообразить кто он такой и где находится. И что вообще произошло. Последнее, что помнил подросток — как его выворачивает наизнанку кровью, а тело затапливает просто чудовищной болью. А потом только мрак и полное беспамятство.

Поморгав, парень пошевелился, с восторгом отмечая, что ничего не болит. Слабость есть, сильная, но вот боли нет. Уже это одно радовало просто невероятно. Протерев глаза пальцами, Нимхейн осмотрелся, понимая, что находится не у себя в мэноре. У него спальня совершенно не такая. Под потолком не летает непонятно что, похожее на фей из детских сказок: маленькое, размером не больше куклы Барби, только с крылышками, как у бабочек. Целая стая этих созданий обоих полов порхала под потолком, увитым жуткого вида розами. От одного взгляда на эти жертвы селекции двинувшегося садовода становилось страшно: лозы толщиной в руку, шипы длиной с ладонь, огромные, как суповая тарелка, бутоны. Бордовые, практически черные, источающие тонкий аромат.

Феи вились между лозами, бодро махая крылышками, пестрыми, словно у тропических насекомых. что они делали, для парня оставалось загадкой, но вот одна из них увидела, что Нимхейн пошевелился, и тут же куда-то унеслась. Остальные принялись порхать, рассматривая пялящегося на них Нимхейна, переговариваясь друг с другом тонкими голосками. Даркеварр отметил, что все они выглядели молодыми и достаточно симпатичными, и у всех было оружие. Мечи, шпаги, копья... Летающая мелочь явно была не очень безобидной.

Дверь растаяла, и в комнату вплыла Нуала, вслед за ней вошел ее брат. Сидхе дернула пальцами, и феи вылетели из помещения со скоростью звука.

— Здравствуй, сын, — мелодично пропела Нуала, присаживаясь на край огромной кровати. — Вижу я, что ты очнулся. Это радует. Ритуалы прошли успешно.

— Что произошло? — прошептал Нимхейн, повернув голову. Сидхе сверкнула глазами.

— Андрамелех отрек тебя от своей крови. Ты теперь — сидхе. Как и мы.

— Сидхе? Но... — наморщил лоб парень, — я и человек тоже.

Близнецы рассмеялись.

— Нет, милый сын, — с нежностью посмотрела на него Нуала, поправив парню лезущую в глаза прядь волос. — С нами так. Или ты сидхе, или ты не сидхе. Третьего не дано.

— Круто, — прошептал Нимхейн, не зная, как на это реагировать.

— Кстати, — ухмыльнулся Нуада, — хвост у тебя все-таки отпал. И рога отвалились. Все, как ты и думал.

— М-да, — хмыкнул подросток. — Я к ним уже привык.

— Зато крылья остались, — утешила его Нуала. — Захочешь — сможешь полетать.

— Уже хорошо.

— Сейчас тебе принесут еды. Помогут привести себя в порядок. Потом отдыхай.

— Но... — неожиданно всполошился Нимхейн. — У меня есть подопечный, он...

— Ничего с ним не сделается. Здесь время течет по-другому. Там пройдет не больше половины суток. Отдыхай.

Сидхе вышли, в комнату заглянули несколько девушек, притащивших с собой еду, одежду, расчески и зеркала, а также полотенца. Обалдевшего до полного ступора парня подняли на руки, перенесли в бассейн, полный горячей воды и вымыли, невзирая на вялые попытки сопротивления. После чего завернули в простыни, накормили, переодели в мягкие штаны и свободную рубаху и уложили в кровать.

Нимхейн попытался бороться со сном, но ничего не получилось. Отяжелевшие веки сомкнулись сами собой, и парень провалился в сон, готовясь к новой вехе в своей короткой жизни.

Глава 20. Последствия одного решения

— Ну, наконец-то! — облегченно выдохнул Фредерик, когда сквозное зеркало, выданное им перед стремительным перемещением во Францию, запиликало простенькую мелодию. — Возвращаемся!

Мортимер вскочил, подхватывая сумку. Темучин крутился рядом, возбужденно мяукая, и мальчик взял его на руки, чтобы не потерялся. Через несколько минут все маги уже стояли тесным кружком, готовясь к активации портала.

Пара секунд мельтешения перед глазами, и вот они уже стоят в специальном приемном круге, огороженном бархатными лентами. Довольно вздохнув (денег на порт-ключ Нимхейн не пожалел, и никаких побочных эффектов вроде норовящего вылезти наружу желудка не было), маги тут же активировали следующий порт-ключ, перемещаясь домой.

Первое, что увидел Мортимер, это две высоченные девушки в крайне необычных нарядах, сверлящие взглядами замерших на каменных плитах пола магов. Прежде, чем его задвинули за спины мужчин, мальчик успел отметить, что выглядят они как-то непривычно. Какая-то странность... Но какая именно, он понять не успел, маги ощетинились палочками и оружием, однако всю возню прекратил один властный окрик.

Фредерик облегченно выдохнул и поклонился.

— Лорд Даркеварр...

— Все в порядке, — подросток подошел ближе и маги расслабились. — Это мои стражницы. Повеление матери.

Маги переглянулись, Мортимер буквально видел, как у них из ушей пар пошел от медленно закипающих мозгов.

— Морт. Ты где там спрятался?

— Я не прятался! — улыбнулся Мракс, спеша приветствовать опекуна. Темучин заорал, тут же взлетая на руки хозяина.

— Все-все, — успокаивающе погладили его по голове и спинке, — я уже тут, можешь жаловаться.

Книзл тут же замяукал, недовольно уставившись в лицо хозяина. Марволо хмыкнул: все эти вопли были абсолютно понятными. Кот жаловался на то, что хозяина не было, на охоту ходить было нельзя, развлекаться нельзя, и вообще все грустно и просто ужасно. Нимхейн сочувственно покивал, почесывая высказывающегося любимца, после чего положил угомонившегося и заурчавшего фамильяра на плечи.

— Мортимер, — улыбнулся Нимхейн, — неужели все было именно так кошмарно, как говорит Темучин?

— Конечно же нет, — пожал плечами мальчик, — было весело. Мы столько всего видели!

— Замечательно, за ужином расскажешь. А пока... Господа, позвольте вам представить моих телохранительниц.

Девушки, стоящие по бокам Нимхейна слегка улыбнулись.

— Это Ова, — девушка в черном с серебряными узорами одеянии слегка поклонилась, — а это Офа, — рука указала на ее точную копию, только в белом с золотыми узорами. — По воле моей Матери они будут хранить мой покой. А теперь... отдых, а затем ужин. После ужина я все поясню.

Все разбрелись по комнатам, Нимхейн вздохнул и направился к себе. За его спиной, на расстоянии двух шагов, неслышно ступали Стражницы.

* * *

После ужина все маги собрались в гостиной и расселись по диванам и креслам. Стражницы стояли за спинкой кресла Нимхейна, лениво поглядывая на присутствующих. Необычные одеяния с широкими и длинными рукавами не давали возможности понять, есть ли у них при себе какое-то оружие, но маги и так дружно решили не испытывать судьбу: с сидхе шутить опасно, а то, что это не люди, было видно.

Гладкие, без возраста, лица, безбровые, с желто-карими, словно темный янтарь, глазами практически без белков. Слишком высокие, не меньше, чем шесть футов. Плавная, не человеческая грация. Они поражали взгляд странной, чуждой красотой.

— Итак, господа, прежде всего, я хочу сообщить вам об изменении своего статуса, — Нимхейн обвел всех находящихся в гостиной спокойным взглядом, Мортимер, сидящий рядом, неожиданно отметил, что с глазами его опекуна что-то не так. Они изменились. Да и он сам тоже изменился.

— Хоть я и остаюсь для этого мира лордом Даркеварр, мое имя теперь Нимхейн ап Нуада, принц крови Дома Алого рассвета. Что это означает? — в гостиной царила гробовая тишина, никто даже не шевелился, только Темучин тарахтел, млея от ласк хозяина.

— Это означает, что Андрамелех выжег свою кровь и более не имеет на меня никаких прав. Равно, как и вся его семья и подданные.

Фредерик с друзьями переглянулись, на их лицах проступило явное облегчение и радость от такой новости. Нимхейн понимающе усмехнулся.

— Затем... Принцесса Нуала и принц Нуада приняли меня, как своего сына. Я больше не сирота.

— Поздравляем, милорд, — тут же вежливо поклонился Фредерик, его примеру последовали остальные. Мортимер неожиданно напрягся, хмурясь. А что с ним? Не успел Мракс задать вопрос, как Нимхейн повернулся к нему.

— Изменение моего статуса на тебя никак не влияет, Морт. Ты как был моим воспитанником, так и остался.

Мальчик облегченно вздохнул. Фредерик прокашлялся.

— Милорд?

— Да?

— Значит ли это, что нас больше не побеспокоят... оттуда? — маг крайне выразительно посмотрел на пол. Даркеварр рассмеялся.

— Оттуда, — подросток бросил взгляд на ковер, — гостей больше не будет. Я не представляю теперь для той стороны никакого интереса.

— А для какой? — въедливо поинтересовался маг.

— Сидхе. Темный двор... Слуа.

— Что совой об пень... — еле слышно пробормотал Гарольд. Нимхейн пожал плечами.

— В принципе... Да. Впрочем, не все так страшно, как кажется...

— Все еще страшнее? — угрюмо уставился на опекуна Мракс.

— Можно и так сказать, — улыбнулся подросток.

— И кто вы теперь, господин? — подался вперед Гарольд, не обращая внимания на шикающих на него товарищей.

— Сидхе-слуа. Как мои родители.

Сообщив еще несколько интересных новостей, парень распустил собрание и пошел разговаривать с Мортимером в кабинет, а мужчины остались. Маги молча переглядывались. Слов, если честно, у них не было. Фредерик жевал губами, раздумывая на крайне простую и логически вытекающую из всего услышанного тему: сейчас бежать, или дождаться момента, когда их хозяин уедет в Хогвартс?

Странно. Мысль о том, что их наниматель, а в будущем — весьма вероятный сюзерен является демоном-полукровкой, они как-то переварили. Не сразу, но переварили. И тут вдруг новая напасть. С одной стороны, знать, что оттуда их больше не побеспокоят — весьма отрадно. С другой... Правильно сказали: что совой об пень, что пнем об сову.

Теперь у них в нанимателях сидхе. И мало того, что принадлежащий к Темным дворам, а их на самом деле немало, это общее название для определенного типа этих волшебных созданий, так еще и слуа. Изначальные чудовища Хаоса... Гарольд уже просветил своих товарищей о том, что это означает.

Дела обстояли паршиво. Если с демонами, как ни странно, можно было бороться, это даже магглы делали, причем успешно, то вот с сидхе экзорцизм не пройдет. В отличие от демонов они были родственны этому миру, хоть и жили в других, поэтому изгнать решившего поразвлечься сидхе просто невозможно. Разве что убить.

Вот только человеку это практически не под силу. Нет, если ему дадут оружие, выкованное сидхе против сидхе, то может, что и выйдет, но... Ни магглы, ни маги ничего не могли противопоставить тем, кого когда-то, да и сейчас тоже, почитали как богов. А всем известно — вера творит чудеса.

В том, что все очень серьезно, можно было убедиться, взглянув на телохранительниц. Такие положены только принцам и принцессам крови, причем не всем, а исключительно наследникам. Стражницы у принцев, Стражники — у принцесс. Очень практично и удобно, во многих отношениях.

— Что делать будем? — поинтересовался Фредерик, меланхолично прихлебывая давно остывший чай. Гарольд развел руками.

— А куда мы денемся?

Слитный вздох послужил прекрасным ответом.

* * *

Мортимер внимательно разглядывал сидящего напротив Нимхейна, оценивая произошедшие с его опекуном изменения. А их было немало. Начать стоило с самой примечательной детали облика подростка, на которую невозможно было не обратить внимание. Золотые, как расплавленный металл, радужки, расплылись практически на все белки, их почти не было видно, кроме того, цвет изменился. Теперь это было похоже на янтарь с золотым напылением, густеющим к краям, выглядело потрясающе. Немного изменились скулы и подбородок, кроме того, у Мортимера создалось впечатление, что Нимхейн слегка подрос.

— А...

— Лишних деталей в организме больше нет.

— Почему? — изумился Мортимер. Нимхейн пожал плечами.

— Сначала отвалились рога с хвостом. Крылья поменялись. Однако, примерно на третий день изменений неожиданно отвалились и они. Было... неприятно. Впрочем, в этом есть как отрицательные, так и положительные стороны.

— Ну, насчет положительных можно сразу догадаться: ничего не мешает, да и одежда, — прищурился Мортимер. — А какие отрицательные?

— Теперь у меня нет веера, — подчеркнуто грустно вздохнул Нимхейн, — мух, опять-таки с комарами удобно гонять было... И не только мух!

— А... — Мракс помялся, но все-таки решил спросить, — как тебе...

— Мать и отец? — остро взглянул на мальчика Даркеварр. — Необычно. Но... Это... Замечательно, — тепло улыбнулся парень. — Это просто замечательно, хотя есть и свои нюансы.

Мракс помимо воли скользнул взглядом по сидящим по углам кабинета сидхе.

Да уж. Нюансы. Те мелочи, которые кардинально меняют глобальное. Впрочем... Это немного не его проблемы.

* * *

Прибытие в Хогвартс прошло тихо и практически незаметно. Все равно у Нимхейна с Мортисом были отдельные апартаменты, а значит лишнего шума никто не поднимал, что не помешало сплетням разлететься со скоростью звука.

Разумеется, маглорожденные ничего не поняли. Не все, конечно, но основная масса. Догадывались те, кто жил в обществе, пронизанном отголосками старой религии: ирландцы и уэльсцы. Особенно ирландцы. С молоком матери впитывающие легенды, байки и реальные истории, сведения о которых дошли сквозь года, обитатели Зеленого острова, что магглы, что маги, истово верили в волшебство и Волшебный народ.

Про Нимхейна и так шушукались, а тут некоторые намеки и предположения получили материальную форму.

Директор только довольно щурился: он смог пережить Даркеварра-демона, значит, и Даркеварра-сидхе он тоже как-то переварит. Какие перспективы! Какой престиж!

Появление в школе представителя столь высокого общества сразу добавляло несколько пунктов к репутации в невидимой "Табели о рангах". Хогвартс и так достаточно хорошо котируется на рынке соответствующих услуг, а теперь, когда все могут видеть, а то и пощупать (самые дурные или восторженные, а то и первое и второе разом) идущего по коридору самого настоящего принца, за которым следуют Стражи...

Скажем так. Это очень поспособствовало повышению интереса личностей с тугими кошельками. Ведь представители высшего общества хотят не только дать своим потомкам прекрасное образование, они хотят и соответствующее окружение. И если этого окружения нет... Хм. Вполне можно перейти на домашнее обучение.

Прошло не больше недели с тех пор, как под своды древнего замка ступили ноги сидхе, а Диппет уже получил несколько приглашений на приемы в те дома, в сторону которых раньше только смотреть мог. И облизываться.

Нимхейн тем временем вел себя как прежде. Чуточку отчужденно, но вполне доброжелательно. Беседовал с неожиданно появившимися почти друзьями: равенкловцы и слизеринцы не забыли лекцию о Мерлине. Присматривал за Мраксом. Постоянно изучал какие-то книги. Тренировался со стражницами.

И равнодушно проходил мимо просто вибрировавшего от напряжения Дамблдора.

Незапланированная лекция аукнулась магу самым неожиданным образом. Равенкловцы, получившие дозу знаний, не успокоились, пока не получили подтверждение рассказанного: у кого-то были знакомые, у кого-то — библиотеки, еще кто-то имел родню в Отделе Тайн...

Передергивание фактов любителям точности не понравилось.

Стремящиеся найти истину везде и во всем, последователи Ровены не погнушались даже пошуршать по магловским хранилищам знаний, благо не настолько уж многие маги презирали обычных людей. Были и экстремально и радикально настроенные, были равнодушные, были и более менее доброжелательные.

Как везде.

Посмотреть на свою историю с другой стороны оказалось неожиданно интересно и познавательно. В гостиных и коридорах закипели споры. Ну а так как ученики привыкли докапываться до самого дна, а потом зарываться еще глубже, то версии выдвигались самые дикие, а факты предоставлялись самые убойные.

Как ни странно, но Дамблдора такое рвение почему-то не слишком радовало. Однако у него получить внятный ответ возможности не было: уж что-что, а болтуном он был знатным. Говорить мужчина умел. Долго. Красиво. Ни о чем, и обо всем сразу. Его ответ был ни "да", ни "нет", и даже не "не знаю". Ничего определенного.

Альбус умел запутывать людей.

Нимхейн даже не сразу просек, что же именно делает профессор, ему понадобилось много времени, обдумываний и консультаций, прежде чем парень сообразил, что происходит.

Если Альбус не хотел дать твердый и определенный ответ, но и соврать откровенно вариантом не являлось, также, как и отмолчаться, то мужчина поначалу начинал задавать вроде как наводящие вопросы, затем показательно сомневался, затем начинал размышлять и философствовать, рассматривая проблему с разных сторон и топя ее в лишних деталях, потом обязательно интересовался мнением собеседника, ждал его предложений, и только потом отечески смотрел, неопределенно улыбаясь.

К этому моменту человек, беседующий с Дамблдором, уже размышлял так, словно не он задал вопрос, а ему задали. Он сам рассуждал, прикидывал варианты, приходил к своим выводам, и заканчивалось тем, что у беседующего появлялась твердая уверенность в том, что ответ он получил.

Ведь это было собственное мнение человека.

При этом Дамлдор не просто вовсю пользовался поверхностной легилименцией, считывая мысли и мониторя настроение, он еще и был неплохим психологом, отлично понимающим как направлять разговор в нужную ему сторону.

Нимхейн пока даже не знал, как ему в принципе на это чудо природы реагировать. Да, он вмешался в события, которые должны были произойти согласно смутным воспоминаниям канона, но если честно, то лезть непонятно куда, только потому, что он что-то там знает?

Его вмешательство было случайным. Если бы он пошел на Косую аллею чуть позже. Или раньше. Или прошел мимо. Или еще что. Вариантов много... Бросаться на баррикады из чувства противоречия? Потому что "попал" и обязан нанести добро и справедливость? А кто докажет, что события канона правдивы? Или что он помнит их правильно?

В последние пару дней одолевшее Нимхейна философское настроение пару раз даже чуть не испортило ему аппетит.

То ли погода, то ли ностальгия, то ли просто дурь в голову ударила.

Мортимер в отличие от своего опекуна, такой фигней не маялся. Он грыз гранит науки, потихоньку знакомился с окружающими, и перерывал библиотеки, отыскивая сведения о сидхе.

* * *

Нуала улыбалась, читая очередное послание от сына. Вечно юная красавица была довольна своим поступком: усыновление так внезапно появившегося мальчишки сразу решило множество проблем.

И создало новые.

Разрывом отношений с Андрамелехом и явным недовольством демона сидхе не тяготилась. Пусть он и силен, но и она не слаба. Недаром герцог решил нагадить исподтишка, а не вступать в прямое противостояние. Его попытка потерпела поражение, послужив к вящей пользе Дома Алого рассвета, но это не значит, что Нуала забудет. Также, как и Нуада.

Впрочем, до демона у них руки еще дойдут, а пока стоило сосредоточиться на более активных врагах.

Зашевелились их давние враги: Дом Полуденного огня. Эти Светлые, вечно задирающие нос, постоянно пытались уколоть близнецов, намекая на отсутствие детей и наследников. Потомков демона за таковых они не считали, впрочем, как и сама Нуала — они полностью пошли в отца, их, считай, и не было, что давало повод говорить о неплодородности правителей двора, и о том, что отсутствие супругов или фаворитов крайне подозрительно.

Сама Нуала ничего подозрительного не видела, но информировать о своей личной жизни и предпочтениях не считала нужным. И очередное приглашение на бал по поводу вхождения в возраст совершеннолетия пятого по счету Наследника Дома Полуденного огня даже не восприняла за мелкий укол. Пусть хвастают!

Главное не количество — а качество, а вот с этим, по мнению сидхе, у Светлых были проблемы.

Она дочитала письмо, и задумчиво покосилась на приглашение. Принять? Почему бы и нет... Тем более, никто за пределами Дома о появлении у нее сына не знает. Будет кое-кому сюрприз!

Приняв решение, принцесса довольно щелкнула пластинами веера: надо посоветоваться с Нуадой. Пора представить Нимхейна.

* * *

Для Даркеварра появление на столике письма от родителей стало довольно неприятным сюрпризом.

Ну вот что это такое?

Постоянно из огня да в полымя! То пришествие демона по его душу, то визит сидхе с теми же целями.

Так и тянуло воскликнуть: доколе?! Доколе все это будет продолжаться?!

Увы, сейчас Нимхейн мог только пищать и лезть в пасть удава. Никакого другого выхода не было и не предвиделось. Пусть он и стал Наследником — первым и единственным, судя по всему, от тирании старших сидхе это его не спасет.

Пока живы Нуада и Нуала, Нимхейн всегда будет в подчиненном положении. Что поделать, издержки положения, впрочем, так не только у сидхе. Любая семья — это всегда немного монархия, и зачастую совсем даже не демократия. Просто в случае с Нимхейном дело обстоит достаточно жестко.

Нимхейн обязан выполнять распоряжения родителей, и не возникать. Все-таки, они лучше знают, и с их опытом ему еще долго не конкурировать. И не стоит спешить обретать независимость.

Хотя сделать это достаточно просто: прожить три года, три месяца и три дня без какой-либо помощи от кого-то, полностью самостоятельно, уйдя из отчего дома только в том, что надето на тебе, без единого гроша в кармане или артефактов.

Всего лишь.

Нимхейн на такие подвиги был решительно не готов.

Хотя и мог.

После обучения у Нуады он мог уйти голым и босым и не просто выжить, а жить на широкую ногу. Но, опять-таки, зачем? Что это ему даст, кроме глупого превозмогания?

Ничего.

Никакого смысла, к тому же от одной мысли о таком ужасе Нимхейн тут же затосковал по своему замку, слугам и книзлу.

Не. Ну его.

Особенно, если учесть, что придется бросить Ову и Офу.

Сестры-близняшки были первыми Стражницами, выбравшими Нимхейна в качестве своего Принца.

Без приказа Нуалы или Нуады, полностью добровольно, как и положено. Ведь Стражами не назначали, это было личное решение сидхе.

Этот пост давал огромные привилегии и налагал большую ответственность. Стражи или Стражницы не просто охраняли своего подопечного или подопечную, они практически становились подобием семьи. Сидхе, избравшие этот путь, жили в одном доме с принцем или принцессой, обеспечивали комфорт и уют, охраняли не только здоровье и жизнь, но и психику (по мере возможности), исполняли поручения, а также становились любовниками.

Если рождались дети (а это была неимоверная редкость), они считались полностью законными, а сидхе приобретал статус супруга или супруги, но только по желанию.

И верность Стражей была неоспоримой.

Нимхейн для ныряния в постель пока что был слишком молод, однако и Ова, и Офа оценили потенциал Наследника и приняли решение подождать. Что такое пяток лет для бессмертных существ? Мелочь, пролетят — не заметишь. Зато они самые первые, за время, проведенное в мире смертных, они успеют узнать своего повелителя получше, и их шансы на счастливое будущее будут повыше, чем у остальных, которые присоединятся к Стражницам позже.

С какой стороны не посмотришь — всюду хорошо.

Нимхейна такое положение дел тоже устраивало целиком и полностью. Прыгать в кровать он не спешил, не настолько сумасшедший, вначале вырасти надо, а потом уж строить из себя супер-мачо.

А чтобы этот знаменательный момент настал, предстоит обсудить грядущее празднество со Стражницами. Девушки обожали почесать языком, и ни одна новость не пролетала мимо их прелестных ушек.

Получив развернутый отчет о Летних дворах, нравах, которые там царят, а также о том, как именно проходят балы у сидхе, Даркеварр глубоко задумался. Благо, было над чем.

Это будет не просто визит. Это будет представление Нимхейна в качестве сына Нуалы и Нуады. Громкое заявление о том, что их кровь сильна, что они могут произвести на свет Наследника. А для практически бессмертных существ данный пункт был неимоверно важен.

Это люди плодились с легкостью, и то не все. Короткая жизнь в обмен на способность иметь много детей.

У сидхе все обстояло гораздо печальнее. Они были бессмертны, обладали совершенным здоровьем, имели красоту, мозги и отменный сексуальный аппетит. При этом, редко кто мог похвастать наличием нескольких потомков, рожденных от другого сидхе. С полукровками дело обстояло чуточку лучше, но не настолько, чтобы бежать и валить в койку первое попавшееся существо.

Именно поэтому легенды и мифы повествовали о приобретении Наследников самыми неимоверными способами.

Сидхе удочеряли и усыновляли подходящих полукровок. Проводили ритуалы, буквально создавая и одушевляя големов — техники клонирования, как называл их про себя Нимхейн. Проводили магические опыты. В общем, извращались, как могли.

Поэтому никто даже спрашивать не будет, откуда у Нуалы взялся сын. Что тут сказать — вырос. Как гриб под дождем.

Вот вчера не было, а сегодня есть. Смотрите и завидуйте, неудачники!

Нимхейн был уверен, что попутно его родители сделают еще много чего, достигнув поставленных перед собой целей, но интересоваться не спешил. Рано ему в политику лезть, и так, по уши измазался в этом болоте. Одно происхождение обеспечило неприятностями и прочим по самое "не могу", и это только если учитывать Род Даркеварр. Про сидхе и говорить не приходится.

Хорошо хоть принц и принцесса относятся к нему, как к ребенку, не требуя ничего сверх того, что он знает и умеет. Да, над ним не сюсюкают и сопли не вытирают, но и бросать в воду, чтобы посмотреть, как барахтается с надеждой выплыть, тоже никто не спешил.

Сейчас Нимхейну помогали адаптироваться, и сестры оказывали в данном процессе существенную помощь. Ова и Офа рассказывали сплетни, слухи и факты, помогая ориентироваться в иерархии домов сидхе и слуа, политике Дворов и взаимодействии с другими расами. Учили тем мелочам, про которые не пишут ни в одном учебнике, но которые знакомы всем, выросшим в определенной среде.

Да, Даркеварр получил благодаря усилиям Нуады прекрасное образование, вот только оно было ориентировано больше на члена демонической семьи, а не на Наследника престола. И теперь парень успешно ликвидировал лакуны в знаниях, попутно помогая своему воспитаннику адаптироваться в мире магии, и следя за Альбусом.

Последний откровенно ставил в тупик.

Поначалу.

Однако чем дальше Нимхейн наблюдал, тем больше понимал, что Дамблдор явно увяз в какой-то игре с далеко идущими целями и неизвестным составом игроков, и стать объектом данной игры парень совершенно не хотел.

А вот у Альбуса были прямо противоположные желания. Он хотел быть игроком, стремился к контролю над окружающими, и любое, даже мельчайшее изменение планов мужчину явно напрягало и злило. До обретения отстраненного благодушия смешанного с холодным азартом Дамблдору было еще далеко, да и опыта присутствовало поменьше, что не мешало декану Гриффиндора стараться изо всех сил.

Нимхейна он пока за врага не считал, и парень благодарил за это свою удачу, посоветовавшую вести себя, как умный, но избалованный и полный осознания своей крутости и значимости подросток. Даже критика Альбуса отлично вписывалась в этот образ — он слизеринец, ему положено.

Да и не слишком-то он критиковал. Так, щелкнул пару раз зубами, изображая укус, и все. Продемонстрировал гонор чистокровного — и никто данному факту не удивился. Не он один такой ершистый.

Впрочем, об этом он поразмышляет позже, а пока надо заняться более приземленными проблемами. А именно — к его Стражницам начали подкатывать некоторые личности, мнящие о себе невесть что.

Вот этого Нимхейн не мог понять. Сестры совершенно не скрывались, не прятали внешность под гламуром, подправляя черты лица в сторону более привычного глазу людей вида. Красавицы так и не соизволили хотя бы одеться в более скромную одежду, демонстрируя впечатляющимся ученикам похожие на японские или древне-китайские одеяния. Высоченные, элегантные, они выглядели экзотическими игрушками богача, и некоторые подростки, переживающие все радости пубертатного периода, начали грызть удила.

Идиотов даже не останавливал тот факт, что Нимхейн совершенно не скрывал статус дам — Стражницы.

Они не были ученицами, а значит, в глазах избалованных подростков,являлись кем-то вроде прислуги, то есть можно завалить в койку и употребить по назначению, а возможные проблемы решаются золотом или стиранием памяти. Или смертью, в особо тяжелых случаях.

Если честно, то Нимхейн ожидал что— то подобное, вот только ошибся с личностями идиотов. Он думал на необразованных маглорожденных, особенно детей богатых родителей: наглых, считающих, что за деньги можно купить все, что угодно. Вопрос лишь в цене.

Как ни странно, но именно полукровки и маглорожденные стали испытывать к нему наибольший пиетет после обнародования статуса. Они жили в обычном мире, а Британия все-таки монархическая страна, и тут подобострастное отношение к аристократии впитывают с младенчества. Нимхейн со Стражницами воплощал сказки и предания об Артуре, Мерлине, рыцарях и добрых королях, и полукровки (не все) с маглорожденными просто лопались от гордости, что они живут под одной крышей со сказочным существом, олицетворением королевского величия.

Воспитанные же в магическом мире смотрели на Нимхейна со свитой несколько по иному. Подавляющее большинство предпочло держаться на расстоянии, ограничиваясь добрососедскими отношениями: вежливые кивки, мелкая помощь в виде знаний. Не больше.

Оставшиеся...

Вот с ними было хуже.

Чистокровные, сходящие на этой почве с ума, они считали себя пупами земли, привыкнув, что могут творить что угодно, и не бояться последствий: магия все исправит. У них были власть, деньги, магия и влияние, они выросли на рассказах о предках, получивших в жены или мужья волшебных существ (далеко не всегда по любви или хотя бы законно), и видеть каждый день воплощенное искушение и не протянуть к нему руки?

Невыносимо.

Особенно наглыми были семикурсники, готовящиеся к выпуску, среди которых выделялся Процион Блэк.

Насколько Нимхейн смог узнать, все Блэки были с придурью, просто кто-то больше, а кто-то меньше. Они были вспыльчивыми, упрямыми и эгоцентричными, просто потом им приходилось хоть как-то держать себя в руках: не они одни в обществе такие крутые.

Процион, после неудачной попытки наезда при поступлении Нимхейна в Хогвартс немного притих, но надолго его не хватило. Ему хотелось гулять, квасить и валить в койку доступных женщин, а в школе с этим было очень строго. Мало того, что все под надзором, так еще и охранная система замка бдит: чай не идиоты его строили.

С чего Блэк так зациклился на близняшках, Даркеварр не понимал и не хотел понимать, единственное, о чем попросил девушек — не убивать идиота, так, вразумить. Можно покалечить — вылечат.

И Офа, и Ова впечатлеными не выглядели, хотя Процион был парнем, хоть куда: высокий, красивый, да и мозгами не обделен. Однако для Стражниц он не существовал. Променять принца на мага, пусть и будущего возможного лорда? Фу. Себя не уважать.

Тем более, они были заняты: готовились к будущему торжеству.

Блэк, на которого обращали внимание не больше, чем на пустое место, медленно, но верно закипал, пока не произошел взрыв.

Субботним вечером Нимхейн против своего обыкновения выполз в общую факультетскую гостиную, в роскошном домашнем наряде и с чашечкой кофе в руке. Рядом так же медленно дефилировал Мортимер, греющий руки об чашку с какао, затуманенными глазами уставясь на плавающую в коричневой массе розовую зефиринку. Мальчик мысленно настраивался неторопливо выпить горячую дозу счастья и радости, а затем как следует насладиться жизнью, нырнув в кровать до утра. Мортимер рассчитывал хорошо выспаться и отдохнуть. В воскресенье можно будет продолжить это чудесное занятие. Почему бы и нет? Позавтракать. Почитать книгу. Заняться ничегониделаньем. Сколько возможностей! Какой широкий выбор!

Выполнив задуманное, Мортимер вяло попрощался с парочкой таких же сонных слизеринцев, и направился к одеялу и подушке, погрузившись в царство Морфея, отмечая краем сознания закрывшуюся дверь в комнату его опекуна.

Спал слизеринец крепко, а вот утром его ждало потрясение.

Когда умывшийся и причесавшийся Мортимер вышел в маленькую гостиную, составлявшую часть принадлежащих ему и его опекуну апартаментов, то изумленно уставился на лежащий посреди ковра тихо поскуливающий сюрприз.

Процион Блэк, собственной персоной.

Мортимер моргнул, протер глаза, решив, что ему мерещиться. Блэк не исчез. Осторожно подойдя и потыкав в скрученного в бараний рог парня, мальчик убедился в реальности происходящего, пожал плечами и сел на диван рядом со снисходительно ухмыляющимся Нимхейном, потягивающим чай из своей любимой чашки.

Ова и Офа небрежно прислонились к стене, делая вид, что абсолютно ни причем, пряча кисти рук в широченных рукавах шелковых одеяний.

Нимхейн щелкнул пальцами, перед Мортимером появился столик с чайничком, чашкой, и парой теплых бриошей.

— Что произошло? — не выдержал мальчик, и Даркеварр, едва не хихикающий, поделился подробностями.

Как оказалось, Процион Блэк не так давно пережил личную трагедию. Парень, готовящийся стать выпускником, уже с год пытался обаять одну прекрасную когтевранку, но процесс шел со скрипом. Девушка была мало того, что очень красивой, так еще и умной, кроме того, она давным-давно была помолвлена и свадьба должна была состояться в ближайшие пару лет.

Навязчивое внимание буйного Проциона раздражало и причиняло неудобства. Кроме того, невзирая на попытки петь серенады и поразить богатством и длинным хвостом благородных предков, стенающий о своей безответной любви Процион был совсем даже не верным воздыхателем.

Он стоил глазки маглорожденным, прекрасно зная, что если что, бучу поднимать некому, а также являлся постоянным клиентом борделя для клиентов с тугим кошельком. Естественно, утаить эти грешки было невозможно, и в один не слишком прекрасный для Блэка день его неприступная любовь застукала парня "на горячем", чем и воспользовалась, как поводом для пинка под зад и удара в нос.

Не привыкший к отказам слизеринец взвился было на дыбы, но жениху девушки надоел этот фарс, и Лорду Блэк отправили письмо с описанием пикантных подробностей.

Проциона пропесочили так, что тот несколько дней сидеть не мог, а спал только на животе — Блэки всегда славились суровым воспитанием членов семьи. Оклемавшись, Процион с трудом принял реальность, в которой ему нельзя делать то, что хочется, и попытался применить энергию к чему-то другому.

К ученицам лезть теперь было чревато, бордель расположился в Лондоне, и открывать в Хогсмите филиал не спешил. И так не отличающийся покладистостью характера Процион постепенно дошел почти до точки кипения, получая отлуп со всех сторон, но неожиданно нашел новый объект для очаровывания.

Прекрасные сидхе.

Пусть парень получил прекрасное образование, пусть он знал границы дозволенного, Блэки всегда отличались некой сумасшедшинкой, и Процион не стал исключением.

Близняшки мелькали перед его лицом каждый день: красивые чуждой, непривычной красотой, они манили, словно огонь мотылька, и устоять перед искушением было невозможно. Особенно для того, кто и сопротивляться не хотел.

Вначале Процион попытался идти проторенной дорогой: бравировал происхождением и богатством, длиной родословной и наличием в жилах крови не только людей. Когда это не помогло, попытался изобразить из себя искушенного мачо, и вновь не преуспел: близняшки только выглядели юными и невинными, на самом деле имея многовековой опыт за плечами.

Потуги цыпленка изобразить из себя павлина, распускающего хвост, выглядели в их глазах откровенно жалко. Возможно, если бы сидхе не являлись Стражницами, они и отнеслись бы к парню благосклонно, проведя с ним ночь или две, но верность Журавлей принадлежит только их принцу и никому более, и это даже не обсуждается.

Проциону снова отказали, и Блэку это не понравилось. Он бурчал, злился, наблюдал за сестрами. Возможно, до эксцесса дело бы не дошло, но кто-то приволок контрабандную выпивку, Процион хорошо принял на грудь, и у не умеющего пить парня окончательно сорвало тормоза.

На что надеялся слизеринец, попытавшись прижать Ову в пустынном коридоре к стене, Нимхейну было непонятно, но результат этой встречи Даркеварру, как и Мортимеру, понравился.

Сидхе даже не стали использовать магию.

Они просто настучали по организму идиота руками и слегка ногами, после чего скрутили, связав придурка "ласточкой", и ушли отдыхать. А чтобы страдающий от боли в поломанных руках и ребрах Блэк не оглашал окрестности своими воплями, вбили ему в глотку кляп из его собственного шарфа.

Процион провалялся на полу, синея и опухая, всю ночь, и теперь радовал глаз леопардовой окраской шкуры, хорошо хоть специфические ароматы убрали магией.

И теперь Нимхейн пытался сообразить спросонья, что же ему делать с недоумком. Сестры к парню претензий не имели: не будешь же ты обижаться на шавку, пытающуюся лаять и лезущую с не совсем приличными намерениями. Пнешь, разве что.

Пока Процион не пытался навредить их подопечному, для близняшек маг был кем-то вроде насекомого. Пусть летает где хочет, главное, чтобы под ухом не жужжал.

Самому Нимхейну тоже было фиолетово. Этот урок Процион и так на всю жизнь запомнит, но вот усложнить ему жизнь, не делая лишних телодвижений, можно.

К Лорду Блэк отправилось очередное послание с пузырькам воспоминаний очевидцев, а также свидетельскими показаниями, и ужас в глазах Блэка показывал, что дома ему будут не пальчиком грозить.

Вызванный Диппет только неодобрительно поджал губы при виде чудной картины, а вот блеск в глазах Дамблдора Нимхейну не понравился, и он тут написал еще одно письмо с предупреждением.

Через пару дней шумиха улеглась, но в большей степени не из-за того, что про скандал забыли, а потому, что Нимхейн случайно обронил замечание, что скоро отправится на бал в один из Светлых дворов.

Школа забурлила.

Предположения звучали со всех сторон, ученики обсуждали, как же может проходить бал у сидхе, а внимательно наблюдающий за Дамблдором Нимхейн отметил непривычно задумчивый вид мужчины.

Время шло, пока не наступил час "Икс".

На зимние каникулы Нимхейн с Мортимером уезжали с удовольствием, еще не зная, что вскоре произойдет то, что кардинально изменит течение этой истории.

Глава 21. Бал — это не только декольте до пупа!

Нимхейн закатил глаза, наблюдая за щебечущими пикси, носящимися над головой. Мелкие феи, ростом не больше сорока сантиметров, носились на радужных бабочкиных крыльях, просыпая разноцветную пыльцу, или стрекотали слюдяными стрекозиными.

Пикси считались Малым народом в дворах сидхе, однако невзирая на свой статус, были неприкосновенными. Поговаривали, что маленькие феи являются самыми первыми обитателями Тир-на-Ног, что именно они воплощают в себе изначальную магию этого мира, что стоит их популяции уменьшиться — и магия начнет утекать, как вода в песок.

Сидхе, обычно надменные невероятно и обладающие чрезвычайно раздутым эго и самомнением эти шепоты никогда не комментировали. Ни в Темных дворах, ни в Светлых... Ни в каких. Они просто молчали, ничего не подтверждая, но и не опровергая.

Сейчас крошки-феи, которых многие сочли бы безобидными и просто милашками (ну что может сделать мелочь ростом с куклу?), не задумываясь о том, что они таскают с собой оружие, умеют насылать крайне убедительные иллюзии, а также являются обладателями очень острых зубов, дикого аппетита, и любовью к сырому, а лучше — живому мясу, носились как сумасшедшие, готовясь сопровождать правящую пару на бал.

Чистились оружие и доспехи, подбирались самые красивые одеяния, сооружались замысловатые прически. За право сопровождать принца и принцессу развернулись натуральные бои — крайне жестокие и кровавые. Королева фей-крошек и ее фаворит придирчиво отбирали счастливчиков, желая не ударить в грязь лицом — уже крайне давно Дом Алого рассвета никому не оказывал честь своим присутствием, так что ажиотаж поднялся до небес.

Нимхейн наблюдал за творящимся вокруг сумасшествием, пытаясь сохранять спокойствие и чувство юмора. Его эта кутерьма утомляла, но спрятаться где-то, чтобы переждать — не вариант.

Хорошо хоть за Мортимера не было нужды волноваться: воспитанник находился дома, в поместье, так как оставлять его в Хогвартсе было откровенным идиотизмом. Что ему там делать? Зимние каникулы, время отдыха и празднования. В Хогвартсе оставались только полные сироты, или те, кого дома откровенно не ждут — то есть, не их вариант.

Пусть соглядатаи, заботливо взятые на прокорм и обеспечение, к слову, весьма щедрое, сообщали о странных шевелениях Дамблдора, Нимхейн совершенно не хотел, вернувшись с Бала (а подготовка и визит занимали для Даркеварра минимум два дня), обнаружить, что мальчишке промыли мозги, как-то шантажировали, убили, похитили... Да мало ли что можно придумать и осуществить!

Защите замка Нимхейн не верил. Может Диппет пока что директор, может, он строго следит за дисциплиной и прочим, не желая потерять место, деньги и власть; абсолютным хозяином Хогвартса он не являлся, а при желании, всегда можно найти лазейку и напакостить.

И хорошо, если пакость проявится сразу... А если через годы, каким-нибудь причудливым образом?

Нет уж.

Поэтому, сидеть Мортимеру дома, в компании охраны, развлекаться, отдыхать, лопать вкусности и ни в чем себе не отказывать.

Даже если случится форс-мажор и Нимхейн не уложится в срок, в школе бучу поднимать не будут, так как об этом Даркеварр тоже позаботился.

Диппет пошел на уступки, получив весьма щедрое пожертвование в "Личный Фонд Помощи Директору". Меркантильность Нимхейн понимал и иногда даже уважал, особенно в такие моменты.

Вот чего он не понимал, так это попыток Дамблдора пролезть туда, куда не надо.

Ова и Офа с удовольствием помогли своему принцу, наставив очень интересные следилки, а еще были шпионы, самые разные... Они сообщили, что Альбус землю носом роет, пытаясь найти подходы хоть к тем, кто может поспособствовать приглашению на Бал в Доме Полуденного огня.

Если честно, то Нимхейна это шокировало — он ожидал от мужчины большей адекватности. Парень помнил, каким нездоровым блеском сверкали глаза мага, присутствовавшего в кабинете Диппета при разговоре последнего и Даркеварра. Было полное впечатление, что Альбус себе напредставлял невесть что, и теперь горит желанием попасть туда, где людей воспринимали лишь как слуг, источник веры, пищу, или рабов.

Честно говоря, поведение мужчины было странным. С такой настойчивостью искать возможность попасть в один из Домов... Пусть Дом Полуденного огня и относится к Светлым, это не значит, что они добрые.

Светлые сидхе отличались от Темных большей формальностью... Вот и все. Такие же жестокие, надменные, ни в грош не ставящие никого ниже по положению. Они также убивали и пытали — просто резали жертв чуточку аккуратнее, более вежливо.

Поэтому, или Альбус сошел с ума, или у него был покровитель, способный оградить мужчину от опасностей на время посещения Тир-на-Ног.

А это уже было серьезно.

Нимхейн сомневался, что таким щитом от произвола сидхе может стать Фламель. Ведь кто он? Третье сословие, грязь под ногами господ. Что с того, что Николя добился успеха и создал Философский камень? Таких умников, как он, было много, как узнал Нимхейн. Самый простой способ — чтобы продлить одну жизнь, надо отнять другую. Это тебе не Нирвикальпа-самадхи индийских йогов, не транс шаманов и не осознанная реинкарнация тибетцев.

А простое, грубое и откровенное насилие.

Таких фальшивых бессмертных откровенно презирали на востоке, а вот во Франции и Англии — слава средневекового алхимика целенаправленно раздувалась. При этом никто этого самого Фламеля давным-давно не видел. Он не появлялся на различных съездах и прочих мероприятиях, не подтверждал свои знания делами, не терроризировал учеников и конкурентов.

Прошло шесть сотен лет с тех пор, как о Фламеле пошла слава добившегося своей цели счастливчика. Из них маг появлялся в обществе от силы двести лет. Все остальное время прятался — паранойя одолела, что его драгоценный булыжник могут спереть. Вот только если б кому так и повезло, результат потом был бы совершенно противоположным.

Как просветили озаботившегося информацией по этому поводу Даркеварра, Камень создавался только под одного конкретного человека, основой служила его кровь. Для всех остальных мерзкое порождение чьего-то ленивого разума являлось ядом, от которого нет спасения.

В свете этих данных подманивание Волдеморта на сверхпривлекательную наживку, устроенное в каноне, приобретало совсем другой смысл.

Единственным, с кем в последнее столетие контактировал алхимик, был Дамблдор. Про него говорили, что Альбус является учеником Фламеля, и даже соавтором каких-то мутных научных трудов, которые, как опять-таки разузнал Нимхейн, серьезно в узких кругах специалистов никто не воспринимал. Что не мешало Дамблдору надувать щеки.

Впрочем, про Альбуса много чего говорили, но не факт, что эти слухи соответствовали реальности. Как и про Фламеля... Даже Ова и Офа, записные сплетницы, мимо которых ничто не могло проскочить незамеченным, не могли припомнить, чтобы хоть кто-то упоминал о том, что знаком с французским магом. Сидхе вообще людей не очень-то и жаловали.

Так что, деятельность Альбуса выглядела странно. Лезть в пасть дракону, надеясь непонятно на что... Или на кого?

Единственный вариант — Гриндевальд. Альбус еще не расплевался демонстративно со своим другом и единомышленником — может к нему обратится. А вот эта кандидатура, выглядела уже гораздо более внушительной, чем полумифический Фламель, который непонятно, существует ли.

Совершенно некстати вспомнилось, что строители Третьего, или какой он там по счету, Рейха, кипятком писали от всяческих тайн и мистики. Экспедиции отправлялись в Индию, на Тибет, пронырливые искатели лезли во все щели, откапывая погрузившихся в транс йогов и лам, артефакты вывозились составами и кораблями, а настойчивые поиски бессмертия и могущества посылали волны по всему миру. Кроме того, в Аненербе настойчиво искали пути подхода к древним богам, в частности к скандинавскому пантеону — и вроде на этой почве были даже успехи...

Во всяком случае именно это Нимхейн выкопал из памяти о прошлой жизни, и глубоко задумался. Участвует во всем этом Альбус, и если да, то насколько плотно? Или эта отрасль отдана на откуп его дружка, чтобы если что, Дамблдор мог абсолютно честно поклясться, что ни ухом, ни рылом? И вообще не при делах?

Ведь пройти мимо тайн маг не мог физически, да и крайне мутная дуэль с Геллертом, до которой в этом мире еще как до Луны на карачках, намекала, что не все гладко в Датском королевстве. Прогнило что-то.

Но не имея точных данных гадать можно было до позеленения, поэтому Нимхейн решил исходить из самого худшего варианта и готовиться к нему. Наступит Армагеддон — он будет готов. Не наступит — бункер и запасы на черный день никогда лишними не бывают.

Приняв решение, Нимхейн повеселел, и принялся советоваться со своими Стражницами — он, конечно умный, а временами так вообще практически гений, но сестрички в этом плане гораздо более опытные. И этот опыт наработан веками не самой легкой и беспечной жизни.

Близняшки отнеслись к откровениям своего господина крайне серьёзно. Покивали, подумали... И принялись за работу.

* * *

Ситтин Дома Полуденного огня впечатлял. Если место обитания родителей Нимхейна было мрачно-роскошно-торжественным, напоминая смесь дворцов эпохи расцвета Древнего Рима и фентезийных замков Темных Лордов и прочих злодеев, то этот сид или ситтин, как называли холмы, в которых жили сидхе, походил на Версаль. Все роскошное, пышное, воздушное и изящное.

Впечатление усиливали обитатели — дамы и кавалеры, по другому и сказать было нельзя, подчеркнуто галантные, трепещущие и манерные.

На первый взгляд можно было принять их за изнеженных придворных прожигателей жизни, беспечных и знать не желающих о суровой реальности за пределами стен, вот только Нимхейн давно отучился судить по внешнему виду.

Мало ли как эти сидхе выглядят. Если дракона раскрасить "под хохлому", он тоже будет выглядеть игрушечным. Но будет ли он таким являться?

Разумеется, нет.

Светлые сидхе тоже были совсем не игрушечными. Нимхейн, горделиво идущий за своими родителями, ясно видел и острые взгляды, и слишком плавные движения, и всполохи магии, кружащей вокруг. Может, члены Дома Полуденного огня и вырядились, как куклы, это не отменяло тяжелого гудения власти вокруг.

Особенно возле Титании.

Королева была неимоверно прекрасна. От ее вида вышибало дух, и Нимхейн просто завис, едва удержав позорно отваливающуюся челюсть. Пышные золотые локоны, собранные в затейливую прическу, увенчанную короной. Огромные трехцветные глаза: вокруг зрачка ярко-синие, затем серебряные, а внешний круг — переливающийся зеленый. Белая, с легким розовым оттенком, кожа — как самый дорогой костяной фарфор, просвечивающий в лучах утреннего солнца. Блеск драгоценностей, каскады тончайшего шелка.

Королева была неимоверно прекрасна, чудесна и божественна... А еще абсолютно безжалостна — как Нимхейна успели просветить, правила она уже несколько тысячелетий, и пикнуть против никто и не смел.

Как говорится: вокруг меня одни друзья — потому что враги все вымерли.

Встретили их по высшему разряду: полный церемониал. Нуада и Нуала казались чуждыми здесь, со своими черно-алыми одеждами, расшитыми настоящей золотой нитью, янтарными глазами без белков, шрамами и аурой подавленной агрессии. Нимхейн и вовсе не вписывался — сапоги, обитые лунным серебром, штаны и прошитая металлом боевая юбка, не дающая разглядеть движений ног. Пояс, на пояснице — ножны с кинжалами. И ажурные наручи, гармонирующие с таким же ожерельем, лежащим на плечах. Странный наряд для выхода в свет, но от традиций никуда — как говорится, товар лицом.

Все видят, что Наследник Дома Алого рассвета здоров телесно, что он воин, а отсутствие доспеха или даже рубашки намекает на то, что он может себя защитить. Простой и ясный посыл, от которого чудесные глаза Титании стали еще холоднее, полосуя не хуже ножей.

Кукольное личико королевы изобразило подходящее случаю одобрение, но на этот цирк никто не купился, и Нимхейн в том числе. Пусть между их домами нет вражды, это не значит, что сидхе не могут под настроение пустить друг другу кровь.

А тут еще и ткнули в больное... Титания давно изощренно ковыряла не подживающую болячку — отсутствие детей. Нет, дети были — все знали о союзе с демоном, но... Дети были, но их не было. Они — демоны, они ушли в другой дом, они не наследуют Нуале...

Их нет.

И плевать, что принцесса родила троих, доказывая свою плодовитость, на нее все равно смотрели, как на пустоцвет. А тут... Почти взрослый ребенок, здоровый, не изуродованный неожиданно прорвавшимся наследием слуа, красивый. Сильный. И по крови — действительно сын Нуалы! Уж это сразу видно.

А еще он — сын Нуады, и вот это для Титании стало ударом ниже пояса.

Когда они собирались на бал, Нуала, изящно обмахиваясь любимым боевым веером, неторопливо и обстоятельно просветила Нимхейна о том, в какую клоаку они направляются с дружеским визитом.

Как рассказала принцесса, Титания была когда-то влюблена в Нуаду. Она даже сделала попытку прощупать почву насчет если не брака, то хотя бы союза — принц силен, здоров, от него должны были получиться хорошие дети, да и как союзник он бы очень пригодился.

Вот только Титания была совсем не во вкусе принца, кроме того, хоть сексом он занимался регулярно с теми, кто привлекал его внимание, любил мужчина только свою сестру, и о браке или детях от другой женщины и слышать не хотел. В принципе, не такое уж странное или необычное явление — инцест у сидхе процветал, недаром в древнегреческих мифах повально сестры с братьями женились, плодились и размножались. И никого это не удивляло — магия и не такое позволяла.

Отказ Титания пережила, но недовольство затаила, мстительно отправляя приглашения то на чествование рождения сыновей и дочерей, а также племянников и внуков, то просто на балы и празднества, проводимые в тесном семейном кругу.

Новость о том, что у Нуалы и Нуады появился потомок, стала просто ударом по самому дорогому, ведь усыновление, проведенное ими, было эквивалентно браку и рождению ребенка.

Нуала провокаций не опасалась — Титания не глупа и не мелочна, она не допустит не то, что нападения, а даже косых взглядов и грубых разговоров, ведь это урон ее чести, но все равно советовала смотреть в оба.

Нимхейн на такие новости отреагировал вяло. Ну подтвердились его размышления и прочее, так что? Ничего с этим не поделать, надо работать с тем, что есть. В любом случае здесь безопаснее, чем в Инферно.

Относительно.

Поэтому он не отходил от родителей, вел себя образцово вежливо, танцевал, не поддавался на провокационные взгляды красоток, и отсчитывал минуты до того момента, когда они все уберутся из этого насквозь провонявшего духами изящного ада.

А еще постоянно шарил глазами по огромному залу, пытаясь понять: удалось Альбусу попасть на бал, или нет. Однако нигде не мелькало ни рыжей бороды, ни крючковатого носа, и постепенно Нимхейн успокоился. Зря, видимо, себя накрутил.

* * *

Альбус раздраженно побарабанил пальцами по столу, недовольно отшвырнув очередное письмо с извинениями, больше похожими на изощренное издевательство.

Все его друзья, все, как один, отказались помогать в крайне нужном и полезном деле обзаведения знакомствами в высших сферах. Их было всего трое таких, тех, кто мог ввести его в ситтин безбоязненно, и представить. И все отказались, мотивируя это самыми разными причинами, но Альбус идиотом не был, и легко читал между строк. Они считали это... блажью младенца.

Даже Фламель, его учитель и, что уж греха таить, покровитель, лишь написал пропитанное изощренной издевкой письмо на архаичном французском, и магу пришлось долго продираться сквозь давно устаревшие выражения и идиомы, чувствуя себя осмеянным взрослыми малышом.

А ведь если бы удалось попасть в ситтин...

Маг аж прищурился от перспектив.

Светлые сидхе могли бы стать его союзниками. О, он знает, что можно предложить бессмертным существам — вера. Давно уже ослабли тщательно выпестованные сидхе религии, давно уже друиды не приносят жертв в священных рощах, и слишком давно по земле Туманного Альбиона не ступала нога чистокровного сидхе.

Он может вернуть тем, кого считали богами, веру людей... И посадить этим на длинный и необычайно крепкий поводок. Ведь вера не просто придает сил тому, кому молятся, это веревка с двумя концами: небожитель крепнет, но и его почитатели привязывают покровителя к земному плану. И чем сильнее вера, тем крепче поводок.

И если его оборвать...

Разрыв принесет ужасающие по своим последствиям результаты.

Достаточно вспомнить Грецию. Не эту, нынешнюю, превратившуюся в музей и живописные руины, а ту, старую, которая диктовала свою волю практически половине, а то и больше, цивилизованного мира. Там сидхе ходили толпами. Плодились, как кролики. Размножались. И вера людей в живущих рядом с ними, вот буквально за следующим поворотом, под тем камнем, на той горе, в том вот ручье божествам... Она была мощной и полноводной, как океан.

Сидхе Греции были сильны, могущественны, а еще дико ревнивы, и когда до них дошло, что девяносто процентов веры людей подпитываются верой в их потомков от смертных... О, это был шок.

Делиться никто никогда не хочет, властью — тем более. Небожители решили проблему радикально — Троя. К стенам этой развалюхи, построенной с участием сидхе, притянули всех потомков бессмертных. Всех, кто мог ходить, бегать, ползать, и вообще хоть как-то шевелиться. Клятва, данная героями, не дала им возможности отмежеваться от участия в дурно пахнущем мероприятии, и растянувшееся на годы противостояние, идущее с переменным успехом, выкосило всех, кто имел в своих жилах хоть каплю ихора.

Это был самый натуральный геноцид. Локальный, но от этого не менее ужасающий.

Поначалу сидхе даже возрадовались, что за чуть более, чем десяток лет, выкосили всех конкурентов, вот только потом наступило протрезвление от эйфории, но было поздно. Народ перестал верить в непонятно кого, живущего хрен знает где, в тех, кого нельзя пощупать руками, от кого не остается зримых следов их существования.

И могущество вытекло сквозь пальцы, как вода, постепенно и неумолимо, закрыв планы, в которых обитали совершившие фатальную ошибку божества. О, они трепыхались долго, но в конце концов потеряли возможность посещать эту бренную землю, полностью привязанные к своим мирам.

Теперь до них не дозваться. Олимп пуст, и стал просто горой, по которой шастают любители древностей.

А вот в Зеленом Эрине до сих пор есть ситтины. До сих пор можно наткнуться на сидхе и их слуг, до сих пор встречаются их потомки — вон, ходит один по Хогвартсу, и его можно даже пощупать. Ходит, сияет, источает власть каждой клеткой своей кожи, тварь такая!

Альбус зло сжал кулаки, но смог самую малость успокоиться. Личное могущество всегда было больным местом. Ему с детства хотелось большего, но полученное от природы и не самых умных родителей не давало развернуться так, как хотелось. Альбус не унывал, рыл, копал, искал и находил ответы на животрепещущий вопрос: как стать сильнее?

Он делал все, и даже больше, платил сам, но зачастую подставлял других, пока не смог приблизиться к своей мечте вплотную. Он даже нашел прекрасного кандидата в козлы отпущения (еще одного, вообще-то), но мальчишку перехватили.

А потом в школу приперся этот слишком умный наглец, и у Альбуса от одного взгляда померкло в глазах.

Да, он силен... Но потомок сидхе все равно сильнее. Даже сейчас, будучи подростком, он уже превосходит все потуги Альбуса, а что будет дальше?

И можно только смотреть, строить планы, регулярно разваливающиеся, как карточные домики, и хотеть, хотеть, хотеть стать таким же.

Совершенным.

Альбус спать не мог, все представлял, как в крови плещется дурная сила, как одним движением брови, шевелением пальца, посланием мысли активизируются чары, недоступные ни тогда, ни сейчас, со всей его украденной мощью, как вокруг него кипит магия — словно океан над извергающимся вулканом. И восхищенные обыватели воздают хвалу, превозносят, снимают с себя последнее, отдавая ему, восхищаются мудростью...

Это было настолько прекрасно, что пару раз маг даже рыдал от отчаяния, что это всего-лишь грезы.

Проваленный шанс попасть на бал тоже не добавил радости. Да, он мог быть отвергнут вместе с предложением вернуть на Острова веру в Благих и Неблагих сидхе, но это не значит, что Альбус не составил запасной план. Ведь в ситтинах обитают не только сидхе, да и те, что есть, не все запредельно сильны. Есть же и слабаки, и середнячки... И дети.

Всегда есть шанс заполучить желаемое!

Но для этого надо завести знакомство с сидхе, а Нимхейн со своими телохранительницами его в упор не замечает. А если замечает, то брезгливо отворачивается. Наладить отношения не представляется возможным, добровольно или нет — без разницы.

А кредиторы требуют погашения долгов, покровители все, как один, крутят пальцы у виска, наглец Мракс передвигается только в группах, не поймать, и вообще все просто плохо.

Но он найдет выход.

Вернее... Уже нашел.

Пусть этот вариант стоит дорого, так что? Цена Альбуса не пугала. Платить-то все равно не ему, уж он об этом позаботится. Хуже другое. Пропал прекрасный шанс попасть в Холмы с проводником.

Впрочем, этот вариант тоже очень даже ничего.

— Что скажете, мистер Дамблдор? — низкий голос посетителя пробирал до костей, заставляя их вибрировать. Альбус мило улыбнулся, оценивающе глядя из-за бликующих стекол очков. Громадный. Просто громадный. Маг не мог подобрать какое-то другое сравнение. Очень высокий, за семь футов рост. Широченные плечи. Плиты и валуны мышц. Грубые, но не уродливые черты лица, однако в то же время ощущается какая-то подспудная неправильность. Цепкие глаза непонятного цвета. Копна волос по плечи, больше напоминающих лошадиную гриву.

И странное чувство, от которого стынет сердце, а желудок сжимается. Его гость опасен.

— Согласен.

Упустить такую возможность — преступление. И риск того стоит. В конце концов, платить все равно будут другие.

На словно каменном, грубом лице гостя ничего не отразилось. Он кивнул, встал — словно башня — и неторопливо, странной стелющейся походкой, совершенно неслышной, пошел в сторону выхода за гостеприимно указывающим путь Альбусом, который не видел, как с кисти руки его гостя упала на пол длинная черная капля. Она растеклась, заполнив собой щелочку между плотно подогнанными дощечками паркета, затаившись, словно змея в траве.

Дверь захлопнулась, довольный маг, мырлыкая под нос фривольную песенку, вернулся в кабинет, не зная, что наступил на тут же прилипшую к подошве каплю, просочившуюся внутрь сквозь толстую кожу. Маг даже не замедлил движения, только заморгал, когда на глаза неожиданно навернулись слезы, и все.

Альбус сел, достал документы, и принялся планировать. Их совместный с Геллертом план пора приводить в исполнение. Нужно встретиться, лицом к лицу — переписка слишком опасна, а на сквозные зеркала или каминную связь полагаться тоже опрометчиво.

Да и пора уже. И так слишком много времени ушло впустую: маглов удалось объединить под властью их марионетки, а война это всегда возможности для пытливого ума. Можно будет расплатиться с учителем и еще парой кредиторов. А также и себе в копилочку под шумок положить.

Правда, придется некоторые пункты подкорректировать...

Маг писал, не зная, что в его глазах только что зажглась и погасла первая искорка безумия.

* * *

Возвращение в школу прошло буднично. Недовольный бездействием Альбуса Нимхейн едва не сплюнул при виде встретившегося в коридоре мага, но спокойно прошёл мимо. Однако что-то его словно царапнуло.

Ова и Офа тоже проводили вальяжно шествующего Дамблдора полными подозрений глазами, переглянулись и пожали плечами. Предъявить человеку было нечего, а то, что не нравится... К делу не пришьешь, цинично хмыкнул про себя Нимхейн. Но отметку в памяти сделал: все, что касается Альбуса, парень воспринимал крайне серьезно, считая, что лучше перебдеть, чем из-за своего снобизма лишиться всего.

Сестры за спиной молчали, их хмурую сосредоточенность и напряжение Нимхейн ощущал кожей.

— Что-то не так?

— Не знаем, господин, — задумчиво протянула Ова, — но было что-то...

— Знакомое, — уверенно добавила Офа. — Самую малость.

— Опасно, — хором выдохнули вердикт сидхе. — Мы проследим.

Следующие месяцы пролетели быстро. Нимхейн с Темучином дрессировали друг друга, совместно воспитывали Мортимера, учились, и ждали, когда весь этот учебный кошмар закончится. Нуада с Нуалой в жизнь сына не лезли, по крайней мере не делали этого слишком явно, им и своих забот хватало: обострилась холодная война с еще одним домом Темных, перейдя в горячее противостояние, на границах владений несколько раз видели порождения Хаоса, да и демоны как-то слишком тихо себя вели.

Даркеварр не слишком волновался за родителей — столько тысяч лет без него прожили, и еще столько же и с ним проживут — ему хватало наблюдений за Альбусом и новостей из обычного мира, того, что знать не знает о постепенно назревающей в магическом обществе конфронтации.

Магическая Германия все больше бурлила. Совершенно неожиданно начали пользоваться популярностью какие-то дикие идеи насчет чистокровности и того, что все маглорожденные и полукровки — существа второго, а то и третьего сорта. Настроения масс менялись как-то слишком резво и куда-то не в ту сторону, заставляя мучительно раздумывать над тем, что предпринять. Да и стоит ли предпринимать что-то вообще.

Нимхейн давно решил, что встревать не будет, но сейчас аж зудело куда-то нестись и насаждать всеобщее благо. Причем методами совсем негуманными. Неожиданно начались сны.

Душные. Кровавые. Полные убийств, насилия, пыток и расчлененки. Страшно не было — в бытность демоном он и такое творил, и ему понравилось — скорее одолевал вопрос: к чему бы это?

Причем, кого именно он убивает, виделось во снах плоховато. Гуманоидные фигуры, уже хорошо, но вот кто? Каждую ночь Нимхейн во сне кого-то рвал руками, рубил в капусту мечом, стругал кинжалами, душил шипастыми цепями, подвешивая трупы на дереве — здоровенном кряжистом дубе со светящимися золотом желудями. Развешанные гирлянды из кишок, голов и просто ободранных тел только добавляли антуражу сюрреалистичности и какой-то романтичности.

Последнее и вовсе ставило в тупик.

Сестры, которым Нимхейн после коротких раздумий вывалил свои впечатления от сновидений, только переглянулись. Посовещавшись, пришли к выводу, что дело житейское: совершеннолетие. Одно из. Их, вообще-то была дюжина, и каждое являлось определенной вехой, вот как это.

— Это явно указание на активирующиеся дары, — авторитетно заявила Ова, поддержанная одобрительно кивающей сестрой. — но вот какими именно они будут? Вариантов много.

— Поживем-увидим, — индифферентно пожал плечами Нимхейн под внимательным взглядом Мортимера, явно мечтающего заполучить что-то убойное и в свое распоряжение. Приближался конец учебного года, погода становилась все лучше, кровавые сны расцветали подробностями, и вылезалось из-под одеяла теперь с трудом.

Правда и днем тоже было весело: Альбус.

Маг не чудил, но Нимхейн отметил некоторые изменения в поведении. Дамблдор начал все сильнее проявлять себя как строгий, сильный и умный маг, который все знает, всем поможет, и всюду лезет с советом. Доброжелательным.

Может Даркеварр и был пристрастным, но маг его просто выводил из себя, и чем дальше, тем больше. А еще парня преследовал запах. Тонкий, еле уловимый, он сводил с ума. Хотелось рвать и метать, только непонятно кого и что.

Окончание учебного года и начало каникул воспринялись, как манна небесная. Нимхейн молниеносно собрался, и едва не за шкирку потащил весь свой зоопарк домой, под защиту стен. Казалось, что оставаться нельзя, надо срочно уходить. Иначе он просто сорвется.

Дома немного полегчало, на волне позитива Нимхейн даже решился на акт невиданной щедрости: через гоблинов передал Гриндевальду анонимку с предупреждением о том, что нехорошая бяка Дамблдор хочет сжить его со свету, предварительно обчистив карманы.

Никаких особых доказательств в письме не было, просто издевательское сочувствие в адрес лопуха-мага, пригревшего змеищу на груди, и неприкрытое злорадство о того, что у Альбуса, ясен пень, все получится.

В том, что Геллерт письмецо получил, Нимхейн уверился, когда увидел случайно на аллее во время похода по магазинам чрезвычайно недовольного Дамблдора. Маг явно был хмур, раздражен, а новости из Германии шли просто чудные: лидер движения за чистоту происхождения начал злобствовать и зверствовать на ровном месте и без какой-то явно выраженной причины.

Похихикав, Даркеварр решил — гулять, так гулять — и подкинул в дипломатическую почту еще одну анонимочку. Теперь образчик эпистолярного жанра поехал прямиком к императору Георгию. Удивляясь самому себе, Нимхейн решил было еще кого-то осчастливить, но потом плюнул на это дело, и выбросил альтруистические настроения из головы.

Мир жаждал войны.

Нимхейн чувствовал это всем своим существом, и пытаться ее предотвратить было попросту бессмысленно. Не будет одной причины — найдется другая, люди хотели решить свои проблемы, а этот способ является одним из самых выгодных. Не для всех, но когда это верхушку волновали проблемы низов? Особенно в сравнении с наполнением личного кошелька?

Он предупредил — и хватит.

Пусть люди сами решают свои проблемы. А маги — свои: волхвам он тоже отправил намек на ближайшее будущее все той же дипломатической почтой. Дешево и сердито, как говорится.

Сделав гадость и хорошее дело, Нимхейн выкинул все лишнее из головы, сосредоточившись на своих проблемах. Сны, полные крови, теперь приходили каждую ночь: завораживающие, полные насилия и магии. С каждым разом он видел все больше и больше деталей.

Огромный кряжистый дуб с сияющими в кроне золотыми желудями, покачивающимися среди крупных резных листьев. Жертвы — сильные и мощные воины: ни разу Нимхейн не увидел детей или женщин. Они висели на цепях, покачиваясь, словно все те же желуди — со множеством тщательно и не торопясь нанесенных ран на телах, или ободранные, как туши в мясном цеху. Черепа громоздились курганами среди темных корней; изображали люстры, подвешенные на ветвях. Кровь стекала по стволу, расплывалась лужами, впитывалась в покрывающуюся стремительно прорастающей травой сухую землю, на глазах становящуюся плодородной. Звенели мечи, тонко позвякивали кинжалы.

Не нужно было быть гением мысли, чтобы понять символы и аллегории.

Его готовящиеся проклюнутся дары явно будут связаны с войной. А учитывая, что еще немного — и эта самая война разразится...

Нимхейн только пожал плечами, и связался с родителями, осчастливив их своими откровениями. В самом прямом смысле этого слова.

Нуада и Нуала остались довольны: сидхе никогда не были мирным народом, а слуа так вообще. Принц с принцессой внимательно выслушали, вытащили все подробности, даже самые мелкие и незначительные, и очень воодушевились.

После чего отдали приказ явиться домой.

Следующий месяц превратился практически в год, проведенный под неусыпной опекой сидхе. Нуада гонял своего сына так, как не гонял в свое время на Алой Ленте, но теперь и Нимхейн воспринимал все по-другому, да и вообще был покрепче себя прежнего.

И когда проклюнулась Рука Старой Крови, Даркеварр был готов.

Глава 22. Размахнись рука! Раззудись, плечо!

Открытие способности произошло практически буднично. Нуада, загоняв сына до изнеможения, поволок его претворять теорию в практику: как раз к границам владений Дома Алого Рассвета подошел отряд вассалов Дома Черной Зимы — толпа троллей, стадо гоблинов — стандартное "мясо", а также пять сидхе, контролирующих смердов.

Естественно, для Нуады все эти горе-вояки были на один зуб. Сидхе — на два, ну, может, на три. И то в особо удачный день. Для них удачный, не для Нуады.

Нимхейн отнёсся к затее проверить теорию практикой с энтузиазмом, чувствуя, что адреналина немного не хватает. Обдумав внезапно пришедшую в голову мысль о том, что он становится адреналиновым маньяком, парень был вынужден с этим согласиться, со вздохом вспоминая те славные времена, когда искренне считал, что лень — двигатель прогресса.

Теперь этот девиз был явно не применим.

Учитывая, что и Нуада, и Нуала, всю свою жизнь воевали, то тайно, то явно, то ещё как, будущее вырисовывалось интересное, да и вообще сидхе Темных дворов были очень воинственными, впрочем, как и многие Светлые, просто те называли жажду крови более благозвучным словами.

Поэтому следовало заранее готовиться морально к тому, что следующая тысяча лет минимум будет насыщенной событиями, а там или его попустит немного, или он окончательно слетит с катушек, неважно, в какую сторону. Сидхе, даже впадая в грех пацифизма, несли свою веру в массы с энтузиазмом и неослабевающим желанием осчастливить всех, кто не успел разбежаться и спрятаться, причиняя добро и насаждая справедливость со страшной силой.

Резня получилась на загляденье.

Нуада врубился в нестройные ряды противника, как крейсер, идущий на таран, в стаю не успевших уплыть рыб — только ошметки полетели. Нимхейн со счастливыми воплями, которых сам от себя не ожидал, мчался рядом, на что Нуада реагировал крайне положительно.

Все было прекрасно, пока до них не добрались рванувшие на перехват сидхе.

Нуада сцепился сразу с тремя, оказавшимися крайне умелыми бойцами, раз принц не разделал их на полутуши сходу. Оставшиеся навалились на Нимхейна. Пришлось отбиваться изо всех сил, выкладываясь покруче, чем на тренировках.

Вооруженные длинными тонкими мечами, похожими на рапиры, сидхе не столько рубили, сколько кололи, и Нимхейну пришлось туго. Когда в тебя тыкают со скоростью швейной машинки с двух сторон, как-то особенно глубоко понимаешь мысль, что если жить хочется, то вертеться надо с удвоенной скоростью. Нимхейн и завертелся.

Сидхе кололи и резали с бешеной скоростью, Нимхейн постепенно покрывался мелкими, но глубокими и очень болезненными порезами и колотыми ранами — рапиры то ли были покрыты ядом, то ли заговорены на максимальный урон противнику. Боль была привычно отброшена, Нимхейн сцепил зубы, отбиваясь любимым хопешем, серповидное лезвие которого позволяло и рубить, и резать.

Противники действовали слаженно, наваливаясь с двух сторон и, что больше всего настораживало, явно хотели не столько убить, сколько покалечить, целясь в глаза, суставы и позвоночник. Один очень удачный удар едва не оставил Нимхейна калекой, и парень, взвыв от боли и бешенства, отмахнулся хопешем, прыгнув вперёд. Удар прошел мимо, зато Нимхейн вцепился в запястье врага, ломая его.

И вот тут случилось странное.

Весь этот бой он чувствовал себя вулканом, готовящимся к извержению. Под кожей пекло, кости плавились, и прикосновение словно выбило пробку, запиравшую магму в жерле. Раскалённая магия рванула через ладонь, сжигая запястье, так что, пинок в спину от второго сидхе заставил Нимхейна броситься вперёд, отрывая руку врагу. Обугленная кисть упала на землю, дымясь, а покалеченный сидхе дико заорал, буквально разваливаясь на куски. Его тело покрылось просто чудовищным количеством самых разнообразных ран, кости хрустнули, ломаясь. Создавалось полное впечатление, что у него разом открылись все когда-либо полученные травмы, и этот процесс за пару секунд превратил здорового и сильного бугая в кровавое месиво.

Его напарник затормозил, ошалев от дикого зрелища, и этой заминки Нимхейну хватило, чтобы прыгнуть вперёд, упав на землю, вцепившись руками в сапог, и от души пожелать зашатавшемуся сидхе сдохнуть.

Вот прямо сейчас.

Магия не подвела.

На этот раз второе проявление дара прошло не так бурно, но сидхе хватило. Он умирал медленно, истекая кровью и захлебываясь ею же минут пять. И все это время выжатый морально и физически Нимхейн сидел рядом, изредка косясь на хрипящего соседа. Сил не было совершенно. Хотелось лечь и уснуть на сутки минимум, хорошо, что троллей и гоблинов вырезали, а своим противникам Нуада как раз рубил головы.

Принц придирчиво оглядел трупы, проткнул им на всякий случай ещё и все жизненно важные органы, ловко вытер наконечник копья и подошёл, разглядывая композицию из Нимхейна и останков сидхе. В глазах мелькнуло одобрение.

— Очень хорошо. Рука Старой Крови. Полезный дар.

Нимхейн вяло шевельнул рукой, с трудом вставая.

— Домой, — довольно распорядился принц. — Отпразднуем.

Парень только мысленно застонал.

Дома телохранительницы подхватили на белы руки своего сомлевшего подопечного, и уволокли к себе: мыть и в кроватку укладывать. Спал Нимхейн сном праведника, никакие кровавые мальчики в сны не являлись, на дубы тоже никого не вешал, так что чувствовал себя он при пробуждении отлично.

Тем временем ситтин мыли-скребли-чистили — впервые за неизвестно сколько лет Нуала и Нуада готовились принимать гостей.

На этот раз Нимхейна запаковали в одежду по полной программе, как положено. Всё в черно-золотой с вкраплениями алого гамме. Ситтин сверкал мрачной роскошью, на специальной сцене красиво пел хор баньши, под потолком, между шевелящимися плетями роз, носились Фейри, осыпая гостей сверкающей пыльцой с радужных крылышек.

У Титании было такое лицо, словно она сожрала в один присест минимум пару фунтов особо кислых и незрелых лимонов, но королева умела держать себя в руках, поздравила с обретением Дара и пошла танцевать, окружённая толпой придворных.

Бал прошел превосходно. Нимхейн натанцевался до одури, половина знатных дам потискала его, почти соблюдая приличия, под тяжёлыми взглядами Овы и Офы, и никто даже на ногу не наступил. В общем, превосходный получился бал.

А на следующий день он с Нуадой участвовал в охоте на фомора.

Огромная, массивная туша, похожая на высеченного из скалы голема, бегала весьма проворно и лихо швырялась валунами и деревьями. Невзирая на габариты — почти три метра в высоту, фомор прятался буквально на открытом пространстве, проявляя животную хитрость и смекалку. Вот только разума в нем не было.

Даже животные казались гигантами мысли по сравнению с утратившим разумность потомком магических созданий, поражавших когда-то своим интеллектом.

Теперь им владели лишь инстинкты, причем простейшие: пожрать, поспать, удовлетворить похоть.

Противопоставить сидхе великан ничего не мог, и вскоре Нуада, достав специальный нож, уже очищал от плоти огромный череп, а Нимхейн размышлял о том, что запах от поверженного фомора доносится подозрительно знакомый. Тонкий, еле уловимый, напоминающий запах травы после дождя, с едва уловимыми нотками горящей смолы.

Слишком знакомый запах, бередящий все его инстинкты.

* * *

Возвращение в Хогвартс было тихим и будничным. С окружающими общаться как-то не слишком тянуло, да и слизеринцы навязываться не торопились, поэтому Нимхейн расслаблено валялся в кресле в обнимку с книзлом, слушая довольное мурчание Темучина, просматривал газеты, мониторя внешнюю и внутреннюю политику, а также наблюдал за Альбусом.

Маг, так небрежно не допущенный к празднеству, совершенно не проявлял никаких признаков неудовольствия. Словно и не стремился пролезть в холм всеми правдами и неправдами, как если бы там ему было медом намазано. Зато с Гриндевальдом вел активную переписку — совы носились словно истребители на реактивной тяге — и это только то, что было на поверхности. В такой деликатной области, как установление мирового господства и осчастливливание всех и каждого ради общего блага, полагаться на сов нельзя.

Так что, официальная переписка — это одно, а переговоры по сквозному зеркалу — это совсем другое. Вот только Геллерт общаться не спешил, да и вообще стал требовать от Альбуса странного — близняшки сумели подслушать про какой-то аудит и золото партии.

Дамблдора дружба, распадающаяся под гнетом внезапно прорезавшейся меркантильности, перестала устраивать, и судя по всему, маг начал потихоньку закручивать гайки, вот только Гриндевальд, резко поменявший приоритеты в жизни, сопротивлялся как мог.

Нимхейн на эти шевеления только пожимал плечами: он кого надо предупредил о возможном будущем, дальнейшее — не его проблемы. Войну все равно не остановить. Зато можно подкорректировать результат подкинув сведения. А еще — убрав одну из ключевых личностей.

Дамблдор пах фомором.

С каждым днем Нимхейн убеждался в этом все больше и больше. Это было странно: чистокровный человек, вернее, маг, и пахнет так, что Даркеварр просто зверел. Хорошо хоть не кидался кусаться, видя мага в коридоре, Большом зале и на уроках. Ова и Офа для начала резко увеличили количество спрятанного под широкими мягкими одеждами оружия, потом, подумав, поддели под них еще и кольчуги — тончайшие, словно свитые из серебряных нитей, похожие на мини платья. А также увешались украшениями-артефактами.

К выполнению своего долга дамы подошли крайне серьезно: теперь они сопровождали подопечного посменно, и днем, и ночью, приглядывая заодно за Мортимером. Даже Темучин поддался всеобщей паранойе, бдя и присматривая за любимым хозяином.

А сам Нимхейн решал сложную задачу: как убить Дамблдора так, чтобы на него не подумали.

В идеале Альбус должен был самоубиться, причем максимально эффективным способом. Но идеал недостижим, поэтому требовалось изобразить или очень несчастный случай, или повесить убийство на кого-нибудь другого. Желательно, не Гриндевальда.

Нимхейн смутно помнил что-то про Бузинную палочку, которую истинный ариец вроде как раз сумел раздобыть, поэтому сталкивать закадычных друзей в прямом противостоянии не хотел. Поссорить, чтобы расплевавшиеся маги грызлись между собой с помощью сов и зеркал — пожалуйста. Допускать до дуэли — нет.

Потому что мало ли как может сработать фактор неожиданности, мало ли до чего они договорятся, встретившись лицом к лицу. А так, слухи уже пошли самые дикие гулять по Европе, а еще и близняшки подсуетились, пошептавшись и щедро оплатив услуги некоторых профессиональных сплетников. А вырваться из Хогвартса Дамблдор пока не мог: Диппет плотно насел на мага, требуя уроков, факультативов, кружков, дополнительных занятий, методичек и, самое страшное — отчетности. Да и шляться непонятно где во время учебного года профессора права не имели.

Поэтому до каникул Нимхейн должен был решить эту проблему радикально: как только маг выйдет за ворота Хогвартса, его должна поразить молния возмездия. Четко и с гарантией.

И вот тут открывался простор для творчества, с одной стороны, а с другой — приходилось резко урезать осетра.

Альбус менялся. Незаметно, но неотвратимо. С каждым днем запах становился на тысячную долю процента сильнее. Каждый день маг становился на тысячную долю процента страннее. И безумнее. Сам Нимхейн улавливал это безобразие только потому, что крайне пристально наблюдал, и то, мог что-то увидеть даже не через раз.

Ну подумаешь, самовлюбленность слегка повысилась... Или Альбус иногда стрелял глазами по углам, словно улавливал нечто невидимое. Ну поменялась постепенно манера разговора. Так что? Это к делу не пришьешь, тем более все маги в той или иной мере с придурью. А Нимхейн соотносил эту невероятно быструю мутацию мага непонятно в кого и приближающееся наступление войны, и хватался за голову. Да, Гриндевальд вроде как поумерил аппетиты и свернул деятельность, но только свою, ведь свято место пусто не бывает, тут же полезли деятели с раздутым самомнением, подстрекаемые жаждущими быстрой наживы интриганами. И вроде как поутихшее движение за чистокровность и прочее неожиданно вновь начало бурлить, пусть и политое соусом других лозунгов.

Если некто сделал ставку на Альбуса с Геллертом, их противостояние и прочее, а также вполне определенный финал войны, то понятно, с чего такая гонка. Начнется война, там еще пара лет, за время которых много чего списать можно, потом дуэль — и...

И тут невидимый инициатор всего этого хаоса получает профит.

Вопрос только в одном — какой именно? Ведь определив конечный результат, можно вычислить, кому он выгоден. А вот с этим были проблемы.

Это только казалось, что истребив аристократию, маглорожденные получат хоть что-то. Чушь. Свято место пусто не бывает, на вершине все равно будут урожденные маги, а не пришельцы, воспринимающие магию как сказку. К сожалению, подавляющее большинство маглорожденных не понимали и не принимали магию до конца, так, как надо. Единицы дышали магией, творили, а не тупо повторяли коряво заученные жесты со словами, считая волшебство чудом, а не ремеслом.

Гоблины и прочие существа? Тоже под вопросом. Там договоры и ксенофобия во всей красе, невзирая на лица. Оправданная или нет — это Нимхейна не интересовало, да и лезть в эти дебри попросту было лениво, да и опасно. Каждый должен бороться сам, а не перекладывать свои хотелки и чаяния на чужие плечи, пытаясь въехать в рай на чужом горбу.

Обычные люди? Тоже вариант, но и он сомнителен. Магов мало, людей много. Влажные мечты магов о господстве так и остаются влажными мечтами — ушло время. Это в средневековье маги еще могли диктовать свою волю, пользуясь наработками с древних времен, а как только наступила эпоха просвещения, то все. Пусть основная масса людей управляема, на верхушку уже не насядешь. Мир на месте не стоит, люди не идиоты и не слепые, кто-то увидит изменение поведения или еще что. И примут меры.

Не верил Нимхейн в тайную власть магов и устрашение демонстрацией превращения ежей в тапочки. Или в танцующий ананас. Это глупо. Есть симбиоз, в лучшем случае, ведь не стоит со счетов сбрасывать церковь, а их три только основных, самых массовых. И ни один священнослужитель, ни один верующий не потерпит наезды на своего бога.

Так что, скорее всего, магами просто пользуются для своих целей — потому что это выгодно. Так что, истреблять магов... Ну, простые люди не знают о них, а те, кто в курсе — такую кормушку разорять не дадут. Бизнес, однако.

И что же получается? Получается, что выгодно всем и сразу, и невыгодно тоже всем и сразу. А значит... Неожиданно Нимхейн моргнул, ошалело пялясь в пространство. Почему он упускает самое важное? Трансформация Альбуса. Да, один маг, но примененный в нужное время правильным способом, этот камешек стронет лавину.

Что он помнит из канона? Дуэль, война, краткий мир, вновь война... И после — полный упадок всех сфер жизни магов. Это люди во время и после войн развивались, как сумасшедшие, а маги... Маги почему-то деградировали. Вся история про Гарри Поттера — это история борьбы двух нелегальных банд-формирований, потому что иначе их обозвать нельзя, эти пафосно-тайные организации. И к чему они привели? К хаосу.

А кем становится Альбус? Фомором, судя по выворачивающему наизнанку запаху. А кто у нас фоморы?

Дети хаоса.

Непостоянные в своем постоянстве, постоянные в своих изменениях. Фоморы — дети хаоса, они без него не могут. Им это выгодно. А упадок магов — это упадок всех магических созданий — слишком тесно все взаимосвязаны. Не выйдет так, что если маги ослабнут — вдруг попрут в гору дела, скажем, гоблинов. Кратковременно? Да. Постоянно? Нет. Слишком далеко зашли изменения в магическом обществе. Потому и ситуация сейчас из разряда "Сошлось". Всем выгодно... Но особенно выгодно фоморам.

Нимхейн скрипел мозгами, вспоминая все, что знал про Мировую войну под номером Два. Что там в обычном мире? Массовые смерти, небывалые. Голод и болезни. Расслоение обществ еще больше. Закрытие границ и, одновременно, открытие границ. И невероятный прорыв вперед: обязанный своим появлением чудовищным экспериментам и тотальному превозмоганию в попытке выжить.

А что у магов? Помнились лишь крайне скудные сведения, так, намеками, но то, что застряло в памяти, оптимизма не внушало. Во-первых, маглорожденных выпихивали прямо под бомбежки, и чистокровных это ничуть не смущало. Во-вторых, это поначалу маги чхать на обычных людей хотели, потом выяснилось на их собственных шкурах, что бомбам и прочему оружию плевать на гонор и магию, и волшебники, да и их земли, тоже начали испытывать на себе все прелести войны, пусть и не в таком объеме, как в обычном мире. Во всяком случае, Хогвартс принял беженцев, хоть и не слишком много. В-третьих... быт. Да, тот самый быт... Далеко не все имеют не то, что поместье, а просто дом с участком, на котором можно вырастить еду. А те, кто имеют, тоже далеко не все соображают, как именно это делается.

И ответ прост — лень.

Закупки-то идут из обычного мира... А если там своим не хватает? А обыватели, они такие обыватели. Ленивые. Как везде.

Начнутся волнения. Бунты... А это всегда повод половить рыбку в мутной воде, преследуя свои цели. Недаром после войны Альбус резко в гору пошел в плане репутации, власти и вообще карьеры. А все его недоброжелатели потом резко вымерли, или заляпались по уши так, что не отмыться. А потом нарастающая деградация общества...

И всеобщий идиотизм, по-другому назвать происходящее в приснопамятной книженции Нимхейн просто не мог. И опять-таки, смысла во всем этом он не видел.

Но то, что его не видел он, не означало, что этого самого смысла нет вообще.

Поэтому выход есть только один — изменить все радикально.

* * *

Время поджимало, и Нимхейн взялся за подготовку к убиению Альбуса резво и резко. Решив не изобретать велосипед, он собрался ловить мага на того живца, на которого Альбус клюнет гарантированно: Дары Смерти. Вспомнить про этот набор мейд бай Смерть помогла Ова, подслушавшая очередной разговор Дамблдора. Альбус опять капал на мозги звереющему Геллерту, мимоходом, словно невзначай, интересуясь общением с Грегоровичем. Маг-артефактор был ещё жив и очень даже здоров, но слухи о наличии у него Бузинной палочки до Альбуса дошли, и маг капал слюной, как бешеная собака. Нимхейн тут же отправил Грегоровичу послание с предупреждением, а сам спешно собрал консилиум из себя и телохранительниц — спонтанно родившийся план требовалось претворять в жизнь как можно быстрее.

Первым делом Ова начала распространять через прикормленных ею сплетников информацию о том, что Мортимер, вообще-то, не просто потомок Слизерина. Берите выше! Он ещё и потомок Певереллов! Да-да, тех самых! Которые Дары Смерти и вообще некроманты.

Народ это помнил и без напоминаний, но почему бы и не почесать языком?

Совершенно секретно, а значит, об этом слышали даже черви в фундаменте замка, ученики обсуждали виденный собственноручными глазами — именно так — перстень, являющийся частью Даров. Какой он здоровый, грубый и как от него тянет просто кошмарной магией смерти.

Мрак и ужас.

Мортимер задрал нос еще выше, шествуя по коридорам с видом спустившегося на землю небожителя, а Альбус просто сканировал его глазами, едва не вибрируя от алчности. Наличие в почти шаговой доступности его мечты просто сводило мага с ума: Нимхейн видел отчетливый маниакальный блеск в глазах Альбуса. Мортимера он никуда в одиночестве не отпускал, мальчишку постоянно охраняли и сопровождали, постепенно доводя Дамблдора этим до белого каления, маг даже перестал надоедать Геллерту, забыв обо всем.

Нимхейн радовался, что вспомнил об этом кольце, он вообще-то забыл, что данное украшение — не просто булыжник в золотой оправе. Ну не до того ему было. Зато сейчас он позволил воспитаннику под очень плотным присмотром разок сверкнуть кольцом перед потрясенной общественностью в виде Альбуса, и у мага от увиденного совершенно сорвало крышу: Нимхейн даже не ожидал такого эффекта.

Ему на мгновение показалось, что Альбус переигрывает, такая алчность проявилась на лице, но маг взял себя в руки, однако эмоциональный фон выдавал его с головой. Нимхейн не знал, то ли бешено идущая трансформация отключила Дамблдору критическое восприятие, то ли он на самом деле такой, но приманку маг проглотил и потребовал добавки. К счастью, все было готово.

* * *

*

Альбус метался по кабинету, не в силах остановится. Голова была пустой, как колокол, и звенела в ней только одна мысль: Дары Смерти.

Он сам не знал, когда прочитанная в детстве детская поучительная история стала навязчивой идеей. После смерти Арианы? Скорее всего. Он тогда часто представлял, как сможет оживить сестру — почему-то не принимая во внимание описанные в сказке последствия. Как исправит ошибку — ведь Палочка дарует могущество, как будет отечески управлять и направлять других... Тогда Геллерт его поддерживал.

Они долго искали, используя любые возможности, Геллерт практически нашел Бузинную Палочку, если слухи о Григоровиче не врут, и обнаружить один из Даров практически под носом, это было сродни удару в висок.

Эта вещь должна принадлежать ему.

Альбус погрузился в размышления, бормоча под нос, строя планы, не замечая, что глаза покрылись мутной радужной пленкой, а контуры тела слегка поплыли, заставляя мага казаться выше, чем он есть. Очнулся маг глубокой ночью, стоя у двери почему-то с метлой в руках. Отставив транспортное средство, Альбус потер слезящиеся запавшие глаза, и пошел в спальню, еле волоча ноги от усталости. Внутри зрела решимость забрать то, что принадлежит ему по праву. По какому именно, Альбуса не интересовало, главное, что эта вещь его. И ничья больше.

Наставившие волшебных следилок и жучков сидхе лишь довольно переглянулись: маг почти дошел до кондиции, оставалось только немного его подтолкнуть.

Разбираться с Альбусом решили магловскими средствами. Каким бы маг не прикидывался другом маглорожденных и просто обычных людей, воспитан он был добротно, и амулеты носил. В том числе и сигналки для зелий.

Однако был у этих амулетиков один недостаток, о котором продавцы частенько не соизволили уведомить. Это только казалось, что амулеты реагируют на все, что может нанести вред организму, на самом деле реакция шла на внесенное в перечень. И вносилось — естественно! — сугубо магическое, типа зелий или ядов, а вот изобретениями простых человеков маги брезговали, да и трудно представить, что кто-то будет травить мага или ведьму таблетками или порошками. Инерция мышления... Даже маглорожденные, попав в волшебный мир, тут же переключались на магическое, напрочь забывая о так сказать родном, своем.

А зря.

Нимхейн долго вспоминал с ностальгией о различных извращениях людей, типа героина, которым лечили кашель у детей, и кокаина в качестве средства от депресии — тут сразу на ум приходил Зигмунд Фрейд, как-то оперировавший на пару со своим другом в состоянии наркотического опьянения. Пациентке повезло, выжила, Фрейд бросил жрать наркоту, героин с кокаином попали в перечень запрещённого к свободной продаже, однако достать их было возможно, и Нимхейн решил рискнуть.

Сейчас было то золотое время, когда этот наркотический ужас продавался в аптеках, и люди только начали осознавать масштабы поджидающего их лекарственного апокалипсиса, ведь зайдя в аптеку, Нимхейн увидел на полке то, от чего кишки скрутились в узел, а волосы едва не стали сыпаться с головы.

На полке, сопровождаемые агрессивной рекламой, стояли пузырьки "Радитора"*. Про эту дрянь Нимхейн помнил отлично: читал про скандал с профессиональным спортсменом, игроком в гольф, скопытившимся от неумеренного поедания смертоносной настойки в конских дозах. Бедолага получил дозу радиации в три раза превышающую смертельную и умер стариком, разваливающийся на глазах. Только благодаря этому ядовитое лекарство запретили, тут же переключившись на производство не менее ядовитой светящейся краски, отбеливающей пасты для зубов, и прочих идиотизмов. Но здесь скандал ещё не свершился, "Радитор" спокойно стоял на полочках, как и героин с кокаином в бутылочках в отдельной зоне.

И Нимхейн рискнул. За пару заходов, используя гламур и иллюзии, сделал нескольким аптекам месячный выторг, после чего приступил к священнодействию. Через пару часов все было готово: любимые конфетки Альбуса мягко сияли желтыми боками, расфасованные в аутентичную упаковку. Подменить их оказалось тоже просто, и теперь осталось только ждать.

Дамблдор лопал сладкое, как не в себя, и пока что делиться лимонными дольками не спешил. Окружающие пробовать тоже не торопились, сказывались и воспитание, и предубеждение к маггловскому. Нимхейн ждал, Мортимер дефилировал туда-сюда под носом Альбуса, разглагольствуя о том, что не посрамит славу предков и оставит след в истории. Ова и Офа бдили, не спуская с подопечных глаз, Альбус нервничал и думал, заедая стресс сладким. Судя по отчётам Офы, маг начал медленно, но очень уверенно слетать с катушек: у него участились приступы лунатизма, Альбус то спал беспробудно, то маялся бессонницей. Ещё он стал стремительно худеть, хотя жрал как не в себя, на него даже коситься начали. А ещё пошли изменения: Нимхейн через пару недель вдруг заметил, что Альбус вырос не менее, чем на пять дюймов — любимые мантии мага перестали подметать пол. То ли подстегнутые наркотиками и радием мутации развернулись на полную, то ли ещё что, но когда во время вечерней прогулки возле замка на них неожиданно спикировал оседлавший метлу Альбус, при этом долбя заклинаниями по площадям, Нимхейн понял, что немного переборщил. Ну, или не немного.

В любом случае, теперь надо было отбиться и прибить агрессора, а вот с этим неожиданно возникли проблемы.

Альбус, завывая как баньши, нарезал круги на метле, с бешеной скоростью кружа в воздухе. С палочки так и сыпались "Бомбарды", "Секо Максима" и прочие площадные заклинания. На первый взгляд ничего слишком страшного, но это были лишь цветочки. Ягодками являлась высшая трансфигурация, которую маг творил невербально, и камни под ногами Нимхейна с Мортимером и телохранительницами текли ядами, воздух превращался в туман, трава и цветы металлизировались, пытаясь отсечь конечности острыми лезвиями листьев. Где-то в Хогвартсе завыла сирена, вызывая переполох, Ова и Офа активировали все свои амулеты, сдерживая атаку. Нимхейну удалось зацепить метлу, Альбус врезался в землю, что ничуть не сбило ему концентрацию. Выглядел всегда лощеный и экстравагантный маг дико: глаза превратились в радужные омуты, он весь вытянулся, худощавая фигура неожиданно стала производить впечатление грузной, да передвигался Дамблдор так, словно весил тонну. Хотя и бегал шустрее таракана.

Сошедший с ума маг носился вокруг, пытаясь добраться до спрятавшегося за спинами сидхе Мортимера. Ова ушла в глухую оборону, Офа контратаковала, а Нимхейн ждал удобного момента.

Из дверей замка выбежала целая толпа, и понеслась к ним. Нимхейн злорадно хмыкнул. Пусть он на такое развитие событий не рассчитывал, надеясь что Альбус тихо загнётся от радиации, но и так оказалось неплохо. По команде Мортимер бросил в Альбуса кольцом, демонстративно сорвав его с пальца — и маг, жадно пялящийся омутами глаз, купился. Он подпрыгнул, ловя кольцо, и тут же рухнул на землю, корчась в судорогах: аналог электрического разряда заставил мышцы сократиться. Нимхейн шагнул вперёд, коснувшись щиколотки Альбуса рукой, а дальше в дело вступил его так вовремя проснувшийся дар.

Дамблдор взвыл, заскреб землю огрубевшими ногтями, выкашливая желудок и лёгкие. Захрустели кости рук, ломаясь, а вот ран практически не было. Маг корчился, завывая, цепко сжимая трофей — заранее трансфигурированную копию кольца Мраксов. Подбежавшие во главе с директором маги только шокировано наблюдали, как Альбус, плюясь и хихикая, запихивает кольцо в рот, видимо решив его сожрать. Из замка повалили ученики, не собираясь пропускать невиданное зрелище, Директор, оглянувшись, со вздохом долбанул невменяемого подчинённого Ступефаем, связал, и переложил на трансфигурированные носилки, которые подхватили эльфы, перенося мага в Мунго — Армандо мудро решил не рисковать.

— Э... — директор повел рукой, не зная, что сказать. — Лорд Даркеварр...

— Ничего, — хмыкнул Нимхейн. — Бывает.

— Это да, — вздохнул Диппет. — Бывает.

Он оглядел поле боя, покачав головой: привести все в порядок будет нелегко. Ученики, которых профессора безрезультатно пытались отогнать, вытягивали шеи, силясь разглядеть подробности, и гомонили, выдвигая версии и обмениваясь мнениями. Ова и Офа невозмутимо прихорашивалась, Мортимер философски смотрел куда-то вдаль, переваривая случившееся. Нимхейн молчал, мысленно вытирая пот: победа,если честно, далась нелегко. Да и такого эффекта он, если честно, не ожидал. Впрочем, все, что ни делается, к лучшему. Теперь никто не сможет сделать Альбуса мучеником и светочем. К тому же, в Мунго обнаружат наркотики в крови мага, и резонно сделают вывод, что Альбус — наркоман со стажем. Или начинающий, но очень активный — потому что жрать столько сладкого, да ещё и с таким дополнением, вредно. А вот радиация... Радий не найдут. Сомнительно, что хоть кто-то в магическом мире о нем знает, элемент открыт недавно, в тринадцатом году, и учёные до сих пор не понимают, что же такое обнаружили, и как это применить. Достаточно про шоколад с радием вспомнить. Так что...

А магия Нимхейна довершит процесс.

* * *

Известие о том, что Дамблдор скончался, пришло через пару дней, вместе с визитом целителей из Мунго и контролёра из Министерства. Маги произвели обыск, многозначительно попереглядывались над стратегическими запасами конфет, показательно уничтожив на месте найденное, а затем ещё и закатив лекцию о вреде расширяющих сознание веществ. Смысл был в духе: видите, какие магглы нехорошие, травятся чем ни попадая, так что с этих низших существ взять. Передохнут — невелика потеря. А вот маги такое — ни-ни, во всяком случае порядочные, а не подозрительные магглолюбцы. Фу таким быть! Фу!

Ученики потрясённо внимали. Нимхейн довольно потрал руки и тискал кота, урчащего на весь зал.

Остаток учебного года прошел тихо и мирно: никаких эксцессов. Директор нашел замену на место безвременно почившего Альбуса, веселую пожилую ведьму, выжимающую из учеников все соки, но зато и вбивающую материал в их головы с лёгкостью. Так что опозориться на экзамене никому не грозило.

Домой все возвращались с облегчением, особенно Мортимер: наконец у него появился дом, а не просто место, где он мог перекантоваться до возвращения в Хогвартс.

Отчёт портретам предков вызвал фурор: нарисованные маги долго переваривали рассказ, но остались более-менее довольны. Единственное, они тоже не могли понять, кому все это было выгодно, сойдясь во мнении, что просто сошлось слишком много интересов самых разных групп.

Нуада и Нуала тоже выслушали отчёт крайне внимательно. Им новость о появлении разумных фоморов совсем не понравилась. Это сейчас выродившиеся фоморы были просто здоровенными тупыми животными без проблеска мысли, и то с ними бывали проблемы. А настоящие разумные потомки хаоса... Это уже неопределенная величина, несущая множество непредсказуемых последствий. Даже если из небытия каким-то образом вылез лишь один разумный фомор, надо принимать меры. Сидхе отлично знали, что даже один представитель волшебной расы способен ее возродить, при наличии мозгов и желания. А если их несколько?

К тому же открытым оставался вопрос, где фоморы прятались все это время, почему начали действовать именно сейчас, почему выбрали для сотрудничества Альбуса... И это самое напрашивающееся.

Было решено начать собирать данные и прощупывать почву. И в обычном мире, и в волшебном, и среди сидхе.

Нимхейн, переложив на плечи родителей проблему, просто решил отдохнуть. В конце-концов, каникулы имеют тенденцию проходить крайне быстро. Так что, он немного разгреб домашние дела, отдал необходимые распоряжения, и принялся усиленно отдыхать, уча плохому воспитанника. Мортимер от концепции ничегонеделания был в шоке: он о таком, как и прочие обитатели детских домов и не мечтал, там приходилось пахать от рассвета и до заката, или молиться, замаливая грехи. В общем, весело.

Нимхейн даже рискнул попутешествовать с помощью порт-ключа: как говорится — минута позора, и ты в месте назначения. Путешествовал он с комфортом, заказав изделие настоящего лицензированного мастера, поэтому никого не укачивало и не выворачивало наизнанку. Нимхейн, Мортимер, Ова и Офа, ещё несколько магов, плюс пара домовых эльфов для обеспечения комфорта. За месяц они побывали в нескольких странах, осмотрели достопримечательности, попробовали местные деликатесы, купили пару сувениров. Мортимер был в восторге: мальчик даже не представлял, что можно путешествовать таким образом. Вообще за это время он успокоился, окончательно поверив, что его жизнь изменилась к лучшему. Теперь Мортимер учился, с восторгом узнавая новое, дрессировал с переменным успехом фамильяра и наслаждался каждым днём.

Нимхейн не только отдыхал, он ещё и активно собирал сведения, читая местные газеты и наблюдая за жителями.

Вывод был однозначным: Европа медленно, но уверенно вставала на военные рельсы. В воздухе пахло призывами к решению проблем радикальным способом, и пусть про Гриндевальда никто не говорил, как и про развалившуюся партию пуристов, как грибы после дождя повылезали другие возмутители спокойствия, требующие того же самого, но под немного другими соусами.

А ещё во время путешествия Нимхейн заполучил то, о чем мечтали многие: Бузинную палочку. Так заблаговременно предупрежденный Григорович отнёсся к предупреждению серьезно, тут же рассказав паре записных сплетников, что избавился от опасного артефакта, проиграв в шуточной дуэли. Подозрительные шевеления вокруг мага пошли на спад, но не прекратились, и пытающийся разгадать загадку универсального усилителя мастер решил, что не настолько отбит на голову, и пора слухи превратить в реальность, пригласив в гости Даркеварра.

Они плодотворно и обстоятельно побеседовали, после чего Нимхейн подошёл к Григорович у и выбил у него лёгким ударом из руки взятую наизготовку палочку, после чего артефактор объявил себя побежденным. Палочку спрятали в особый ящик для хранения и перевозки опасных артефактов, а маги выпили, празднуя победу.

Нимхейну чужие артефакты нафиг не здались, но оставлять такой источник опасности неизвестно где он не хотел, для собственного спокойствия. Мало ли кто захочет захапать палочку, многократно усиливающую возможности владельца, пусть и ценой высасывания жизненных сил. Кто о таком вообще думает?

Никто. Поэтому по возвращению палочка отправилась в хранилище, пользоваться этой коварной ловушкой для идиотов он не собирался, предпочитая развивать свои силы, а не пользоваться заемными. Пусть лежит, целее будет.

Каникулы пролетели быстро. В Хогвартс Нимхейн и Мортимер возвращались отдохнувшие, загорелые и полные энергии. Ничто не предвещало никаких потрясений, пир прошел как обычно: шумно и немного бестолково. Второго сентября ученики писали заявления на выбранные ими факультативы и дополнительные занятия, получали расписания уроков, раскладывали вещи, знакомились, наносили визиты друзьям. Все было тихо и мирно, а утром третьего сентября Нимхейн едва не подавился кофе: принесенная домовиком маггловская газета бесстрастно сообщала, что началась война.

* Радитор — реально существовавшее лекарство, содержащее радий. Позиционировалось как болеутоляющее и оздоравливающее.

Эпилог

— В грязи валяется, желудями питается. — Нимхейн выглянул из укрытия, осторожно оглядываясь. Как всегда на приливе адреналина активизировалось чувство юмора. — Кто это? — задал риторический вопрос парень, и сам себе ответил, — десантник на задании.

Рядом хихикнули: Ова и Офа, одетые в камуфляж, с боевым макияжем на вечно юных лицах, бдительно оглядывались, не отрываясь от пересказывания друг другу свежих сплетен. А побеседовать было о чем.

В этом мире Вторая Мировая война началась с Франции, напавшей на Британию, вспомнив, видимо, имперские амбиции и то, что когда-то французские монархи имели некоторые права на английский престол, да и вообще грабили несчастный остров как хотели. Насолила Британия за время своего существования многим и весьма основательно, поэтому в процесс тут же включились Испания с Италией, а там развитие конфликта пошло лавинообразно, и уже через полгода полыхала вся планета.

Нимхейн такой прыти только диву давался, но как-то вмешиваться не собирался: ему и так было чем заниматься.

Начать стоило с того, что занятия в Хогвартсе никто не отменял, замок и прилегающие территории аж потрескивали от чар самого различного назначения. Ученики продолжали грызть гранит наук, вот только теперь этот процесс никого не напрягал, наоборот, маглорожденные и некоторые полукровки с ужасом ждали каникул: если на Йольские ещё можно было остаться в школе, то с окончанием учебного года всех студентов выпрут пинком под зад, и их судьба никого не волновала.

Самые умные озаботились нахождением работы в магическом мире, хоть какой-то, но получалось далеко не у всех. Многим вообще возвращаться было тупо некуда, и Нимхейн, полюбовавшись на этот позор, пригласил всех желающих на лето к себе домой. Естественно, не просто так, этого бы не поняли, но и мелкая работа на принадлежащих ему территориях, фермах и предприятиях, причем за достойную плату... Одним махом он приобрел армию благодарных ему детей, которые вырастут, станут фермерами, исследователями, колдомедиками, учёными... Да кем угодно! И они будут верны именно ему. А раз остальные не сообразили поступить так же, желая всего даром, то кто им доктор?

Многие потомки благородных семей лишь фыркнули, а вот Мортимер, к примеру, задумался, и даже осторожно начал спрашивать о своем бывшем приюте. Да и вообще о том, как относятся к сиротам в магическом мире.

Нимхейн такой интерес лишь поощрил, а сам, параллельно с подготовкой к приему учеников, начал собирать информацию: уж очень его заинтересовало, с чего вдруг так резко Франция решила в очередной раз изобразить из себя шишку на ровном месте — нового Наполеона обществу не представили. Заодно вспомнился пресловутый Фламель со своим Философским камнем. Да и не только он — во Франции очень уж сильными были позиции магов и магиков в правительстве магглов.

А ещё в этой считающейся куртуазной и напрочь романтической стране были чрезвычайно сильны школы некромантов. И направления изучались откровенно живодерские. Да и вообще, отношение к смерти и всему с этим процессом связанному, у французов было своеобразное, тот же Париж был окружён множеством островков, на которых располагались кладбища, и использовали их не годами, веками, хороня покойников штабелями. А сверху на этих медленно растущих ввысь курганах жили люди. И никого особо не возмущало, что во время наводнений Сена разносила по окрестностям флотилии гробов.

А если вспомнить некоторые легенды, к примеру о Кладбище Невинноубиенных младенцев, на котором запросто могли похоронить заживо для достижения бессмертия, то вообще можно задуматься о слишком многом. К примеру о том, что некоторые из своих гробов и склепов всё-таки выкапываются, и живут потом, пока не убьют. Но вот переживаемые в процессе мучения... Не все согласятся пройти такое испытание-плату за крайне долгую жизнь. Большинство хочет полегче, и чтоб другие отдувались.

Вот и приходится ползать в грязи, буквально ощущая всем собой как перевариваются в чреве земли покойники — за девять дней даже костей не остаётся — на давно исчезнувшем для магглов Кладбище Невинноубиенных младенцев, на котором жила пресловутая Маркиза Ангелов, до сих пор хоронят магов, чтоб уж наверняка.

Вот только постоянные некромантские игрища до добра не доводят, а тут ещё и война, и вот результат: на глубине пятнадцати метров под поверхностью уже почти вызрели из неотпетых останков куколки Костяных драконов. Вызрели, и готовятся проклюнуться. А если эти твари вылезут, то будет как в некоторых областях Африки — сплошная пустыня.

Но если там твари вылупились из-за того, что просто давным-давно все знающие маги умерли, то здесь это был целенаправленно достигаемый результат.

А ещё вокруг пахло тонкими ароматами грозы и луговых трав — аромат, который не ожидаешь встретить в могильнике. Слишком знакомый, к тому же... Драконам помогли созреть, и явно готовились помочь проклюнуться. И сейчас Нимхейн с телохранительницами ждал явления неизвестного героя.

Слегка задрожал воздух, словно в полуденную жару, свет звёзд обозначил появившуюся массивную фигуру, похожую на ожившую каменную статую. Ова и Офа напряглись, Нимхейн замер, чувствуя, как чешутся клыки и горят кости рук: судя по всему, готовился проявиться ещё один Дар.

Фомор огляделся, воздух снова задрожал, и на вязкую почву кладбища ступили ноги ещё одного великана. Сидхе тихо зашипели — такого они не ожидали. Нимхейн оскалился, замерев стоя на одном колене, и медленно принялся наводить "африканский штуцер" на цель. Здоровенное двуствольное чудо оружейной мысли, созданное явно что-то компенсирующими мастерами фирмы Jeffrey для охоты на слонов, носорогов и прочую агрессивную фауну из "Большой пятерки", заняло нужное положение, и Нимхейн нажал один за другим на спусковые крючки.

Пули массой в девятьсот гранов каждая вырвались на свободу. Отдачей Нимхейну едва не выворотило плечо, но парень удержался, скрипнув зубами, наблюдая как 600 Nitro Express поражает цель.

Первого фомора отбросило на землю в фонтане ударившей из разорванной шеи крови, а вот второй оказался шустрее, почти успев увернуться, и пуля попала в плечо, оторвав руку. Сидхе атаковали, но раненый фомор исчез в портале с диким воем, оставив часть своего тела. Ова тут же подхватила оторванную конечность, запаковывая ее в обычный мешок — на проклятом кладбище практически не действовала магия.

Нимхейн, на ходу перезаряжая штуцер, подошёл к скребущему пальцами землю фомору. Похожие на провалы с прячущимися в глубине радужными всполохами глаза гиганта смотрели с жуткой ненавистью. Нимхейн встал поудобнее, стреляя в упор — таких надо бить наверняка. Выстрелы оторвали голову окончательно и разворотили грудную клетку. Плечо ощущалось сплошным ушибом.

— Чувствую себя белым человеком, — Нимхейн погладил восьмикилограммовый штуцер, доставая из патронташа ещё два здоровенных смертоносных подарочка. — Отменная вещь. Для охоты — в самый раз. Надо ещё парочку заказать.

— Что будем делать с подранком? — задала резонный вопрос Ова, помогая сестре запаковать труп. Нимхейн пожал плечами:

— Отдам трофей матери, может удастся выследить. Или убить на расстоянии. Но лучше выследить — это сейчас мы видели две твари, а если их больше?

— Голову выделать? — деловито поинтересовалась Офа. Нимхейн скривился, представив эту рожу на стенке с памятной табличкой на доске.

— Фу. Лучше череп. Чашу сделаю.

— О! Чаша — это хорошо...

Нимхейн почесал зудящую руку. Ещё немного, ещё чуть чуть... Следующего фомора он повесит на ветвях дуба, содрав кожу. По руке можно будет выследить, и накрыть этих мерзостей карательным рейдом. Будет весело.

А пока можно будет ещё поискать, кому выгодно мутить воду в магическом мире. Но это не к спеху, ведь его ждёт очень долгая и интересная жизнь.

* * *

Мортимер ожесточенно чесал затылок: оказывается, все было ещё хуже, чем он думал. Сиротами никто не занимался, разве что с них можно было что-то поиметь. Вот сам он, если б не вмешался Нимхейн, как у него обстояли бы дела? Уж не так хорошо, как сейчас.

Ничего! Он это исправит.

Выучится, и исправит. Дети не должны жить в канавах.

Мальчик подтянул лист бумаги, задумчиво послюнявив перо. В голове медленно обретал очертания проект дома для маленьких сирот и беспризорников.

* * *

Нуала улыбнулась Нуаде, щуря жёлтые глаза. Древняя сидхе ощущала ветер перемен, и с уверенностью смотрела в будущее. Пророчество исполнилось, пусть и неожиданным образом, и кто знает, может на ветвях семейного древа прорастут ещё молодые ростки.

Они разберутся и с фоморами, и с остальными врагами. Будет много славных битв и чудесных пиров, а значит...

А значит... Все будет хорошо.

* * *

* * *

* * *

* * *

КОНЕЦ

* * *

* * *

* * *

* * *

Ну что ж, уважаемые читатели. Вот так неожиданно подошла к концу ещё одна история. Я шмогла!!! Даже не ожидала! Спасибо, что читали и комментировали! Будут новые истории. Спасибо.