Астигара бросило в жар: отец снова пытается командовать им, как мальчишкой! Хуже того. Именно из-за него, старшего сына, будущего преемника городского правителя, здесь, в этом месте, сосредоточили все боевые единицы крепости! Чтобы выручить Астигара! А не помочь всем!.. И эти все... тоже прекрасно понимают это... Какой позор...

Красный от осознания ситуации и гнева, он собрался выпалить в лицо ничем не повинного подростка, чтобы тот убирался подальше отсюда, пока его не сожрали кровожадные твари. Но подросток сам, с остановившимся взглядом вытаращенных на что-то глаз, внезапно попятился.

Почти одновременно хлестнул по ушам крик Колдо:

— Берегись!

Инстинктивно Астигар снова вскинул лук, готовясь выпустить стрелу. Но на этот раз вышло иначе.

Теперь в бой вступил Колдо. Над головой Астигара бесшумно взметнулась боевая сеть, которая тут же дёрнула в сторону свалившуюся было на эльфа крылатую тварь. Астигар от неожиданности (монотонность предыдущего боя и усталость от него заставляли медлить) присел на полусогнутых, отпрянув от твари, свалившейся кулём на снег, взрытый множеством ног в грязь. Пойманная тварь визжала от ярости, и Колдо, с лицом, искажённым от неприятия этого существа и его визга (Астигар помнил, что у него очень тонкий слух), чуть не до рукояти всадил клинок короткого меча в вопящую пасть, между уродливо распяленными узкими челюстями.

Прикончил его Колдо близко к Астигару — отшатнуться тот не успел, и тёмно-красные брызги крови обляпали его с головы до ног.

Как-то стороной, резко устав, Астигар, тем не менее, сообразил: Колдо не рубит твари голову, потому что не желает портить боевую сеть.

А пока что, растерявшись от унижающего его открытия: вместо того чтобы спасать крепость, отец послал "десятки" спасать его самого, — он застыл на месте, не понимая, что делать дальше. Зато понимал Колдо, не замороченный отношениями с родственникаи. Он вытер клинок и кивнул.

— Бежим в крепость!

И лишь на полдороге Астигар догадался спросить:

— Почему ты думаешь, что я должен выполнять приказ отца?

— А иначе "десятки" так и останутся вокруг тебя! — откликнулся тот.

Логично. Но из-за этой логики стало ещё совестней. Если даже человек догадался... Как только отец на такое решился...

По пути они догнали, то есть встретили того подростка-эльфа, присланного к Астигару с требованием вернуться в крепость. Тот бежал снова к линии лучников, таща на руках, словно поленья дров, охапку колчанов... Впереди — двор, который надо пересечь, и множество лестниц. Астигар знал, что отец не соизволит спуститься к тем, кто ниже его. Даже в критической ситуации.

А значит, время есть. И он, вспоминая, снова увидел перед глазами рвущихся к крепости оборотней-вампиров. Одна особь, словно облитая чернейшей грязью, косматая и с кожистыми крыльями, вооружёнными тонкими, но будто металлическими когтями, может уничтожить за раз несколько человек. И не потому, что хочет насытиться. Нет. Эти дикие, несмотря на имеющийся примитивный разум, оборотни, глотнув крови, мгновенно теряют самообладание: сходят с ума и начинают убивать не для того, чтобы выпить живое существо, а потому что вампирам противно само существование любых других живых. Они налетают на поселения неисчислимыми стаями, больше похожими на ураган, потому что после их исчезновения поселения превращаются в пустыни, в которых больше не только эльфы, но и ни человек, ни оборотень-волк не осмеливается поселиться.

Астигар раздражённо вздохнул.

В отличие от всех, кто живёт в крепости, он один мог говорить с отцом на равных. И не только потому, что он его будущий преемник. А потому что взрослый... Смешно...

— Я, пожалуй, останусь здесь, — тихо за спиной сказал Колдо.

Эльф остановился, глядя, как человек располагается возле входной двери в жилые покои правителя города. Колдо присел на скамью и выпустил из рук боевую сеть, которую до сих пор нёс скомканной на руке. Сейчас же он, кажется, намеревался сложить оружие так, чтобы удобно было, если что, немедленно развернуть его.

— Уверен? — спросил Астигар.

— Нет. Не уверен. Я бы хотел сейчас драться с вампирами. Но тебе легче, когда я рядом. — Колдо усмехнулся. — Так что давай быстрей решай свои проблемы — и возвращаться к "десяткам".

Астигар заторопился, признавая правоту его слов, и бегом поднялся по лестнице — к комнатам родителей. Он заранее настроился на серьёзный разговор с отцом, собираясь даже поругаться с ним, потому что там, на слабой защите, происходит нечто такое, что никто не имеет права отойти в сторону.

Не предупреждая о себе и собираясь обрушиться на отца с возмущённым негодованием, он резко раскрыл двери в гостиную родителей.

Не успел сказать и слова, как к нему бросилась заплаканная мать.

— Астигар! Бедняжка Ирати пропала!

— Что?! — поразился Астигар. — Как это пропала?!

— Служанка зашла к ней в комнату — постель пустая! Сторожа при воротах на город сказали, что она верхом проехала мимо них. Поскольку она была с охраной (при ней были четверо эльфов из "десятки"), они пропустили её, не спрашивая, куда она направляется.

Отца Астигар сначала не заметил — он стоял возле занавешенного гобеленами окна. И, только когда шевельнулся, чтобы зашагать к старшему сыну, обозначил себя.

— Сын, я прошу тебя. Найди Ирати!

— Но куда она могла поехать? — в недоумении спросил Астигар. — В город — понятно. Но... конкретно бы?

— По рассказу служанки, Ирати хотела угостить твоего младшего брата особым напитком из равнинного мёда, — процедил отец. — Она выехала из крепости, судя по всему, очень рано, пока не рассвело. Так что это Гароа виноват в том, что бы ни случилось с бедной девочкой.

Приходя во всё большее недоумение: Гароа любил младшую сестрёнку и наверняка уже пустился за ней следом — Астигар спросил:

— А где мой младший брат? Он уже уехал искать её?

— Он уехал из крепости позже, когда мы ещё не знали о пропаже Ирати. Через лесные ворота.

Астигар внезапно даже для себя сжал кулаки.

Ирати уехала в город, наверняка на приречный рынок. А он видел, как часть тучи из вампиров-оборотней сворачивала к городу. Гароа тоже уехал очень рано. Но что это "рано", если утро складывалось из сумасшедших мгновений?!

Оба... мертвы?

Город наводнён вампирами-оборотнями. Выжить в нём сейчас — это огромный вопрос. Если и есть надежда найти Ирати, это будет только её труп... Лесные дороги видны с высоты полёта отчётливо: даже попытайся Гароа гнать по ним лошадь, далеко ему не уйти от этих беспощадных тварей.

Окаменевший от пессимистичных мыслей и расчётов, Астигар всё же нашёл в себе силы пообещать:

— Я найду Ирати!

И, больше не слушая рыданий матери, не желая видеть жёлчное выражение отцовского лица, когда снова будет упомянут Гароа, он развернулся и вышел.

По лестницам он бежал так, словно был безоружен, а за ним гнался вампир-оборотень. Так что даже Колдо встревоженно встал со скамьи, на которой дожидался его.

— Что случилось? Мне показалось — ты будешь ругаться с отцом...

— Мне тоже так казалось! — бросил Астигар и свалился на скамью.

Надо обдумать, как пробраться по городским улицам до приречного рынка.

Гароа? Гароа не попрощался с ним и уехал? Почему он не предупредил старшего брата, что снова пускается в странствия? Или отец снова сказал ему что-то обидное? Правитель крепости-города такое умеет... Но Гароа мог бы попрощаться со старшим братом! Почему он этого не сделал?..

Внезапно Астигар похолодел.

Он больше беспокоится о младшем брате, чем о сестре. Неужели он подспудно не верит, что Ирати жива?!

— Вслух, — вдруг сказал Колдо. — Вдвоём быстрей решим. А так ты тянешь.

— Вслух, — кивнул Астигар, потрясённый воображаемой картиной: растерзанная вампирами-оборотнями Ирати лежит где-то на городской дороге, а Гароа... Астигар помотал головой, стараясь прогнать из мыслей страшные картины. — Итак... Моя сестра рано утром уехала в город.

Колдо втянул воздух сквозь зубы, с сочувствием глядя на побледневшего эльфа. Он знал эту тонкую высокую девушку, со светлыми, словно выгоревшими волосами, с ещё по-детски округлым лицом, любительницей укрощать лошадей, ибо ездила верхом так, будто родилась в седле.

— Что... делаем?

— Это ещё не всё, — угрюмо сказал Астигар. — Чуть позже мой младший брат, Гароа, не попрощавшись со мной, тоже уехал со двора крепости. Лесными воротами.

— Это через мельницу Бихара, — заметил Колдо. — Знать бы точно — когда твой брат уехал. Если он сумеет спрятаться от вампиров на мельнице... Хотя нет, — мрачно опустил он голову. — Мельница для них как сухой сучок. Переломят и не заметят.

— Подземные коридоры... — вздохнул Астигар. — Нам остаются подземные коридоры. Лошадей брать не придётся.

Он был уверен, что Колдо согласится с ним ехать, но до последних своих слов как-то и сам не догадался, что и у давнего друга могут быть свои причины появиться в городе. Но, едва сказал о лошадях, — и осёкся. Родительский дом Колдо в городе, близко к рынку, кстати. Но не в этом дело. В доме друга только один жилец. Его мать. А дом их Астигар видел, хоть так и не зашёл. Деревянный. И даже без каменной основы. Несколько вампиров-оборотней в минуту сокрушат крышу и ворвутся в дом.

У них обоих есть причины стремиться в город...

— Что значит — подземные коридоры? — не поднимая головы, хмуро спросил Колдо.

— Под нашей крепостью есть система подземных ходов, — объяснил Астигар, начиная более конкретно думать о предстоящей вылазке. — Она распространяется и на город. До приречного рынка нам по ним не дойти — рынок образован недавно. Но выйти из коридоров под землёй можно близко к нему. — Он помолчал, а потом неуверенно добавил: — Если желаешь, по дороге к приречному рынку можно будет подняться из-под земли к твоему дому. Я выучил карту с подземными коридорами почти наизусть. И знаю, где выходить, чтобы попасть в твой дом.

— Сколько стражей берём с собой? — оживившись, спросил Колдо.

Астигар покачал головой.

— Мы вдвоём.

— Почему так?

— В городе из эльфов не одна наша Ирати. Многие эльфы ходят в город по своим делам. Мы идём под землёй выручать мою сестру. Одновременно спасаем и прячем под землёй всех, кого сумеем. Для города сейчас важны все: и эльфы, и люди, и оборотни.

— Если после той своры кто-то в городе ещё останется жив, — вздохнул Колдо. И, снова встав со скамьи, поинтересовался: — А почему я ранее не слышал об этих коридорах?

— Люди о них не знают. Оборотни — тоже. Эльфы знают, потому что коридоры светятся даже из-под земли магией их эльфийских строителей. А что раньше ты о них не знал, так это неудивительно. Раньше не было необходимости их использовать. Поэтому сейчас эти подземные коридоры не только укрытие, но и спасение. Те эльфы, кто сегодня уехал в город, быстро найдут эти коридоры по магическому свечению. Так что, думаю, мы встретим в коридорах множество народа... С собой берём луки и стрелы. Латы. Мечи. Ножи. И котомки с дополнительным оружием для тех спасшихся и спасённых, кто станет подмогой для нас.

Через считаные минуты оба были экипированы полностью. Осталось только дождаться, когда им принесут дорожные мешки с добавочным оружием.

Астигар, наравне с Колдо сбегая по лестнице в подвальное помещение крепости, грустно хмыкнул: отец не счёл нужным проводить его — возможно, последнего сына, который остался из всех. Потом, стоя у двери в первый подземный коридор, ожидая, пока сторожа откроют им дверь, Астигар кое-что вспомнил и вручил Колдо небольшой тонкий браслет из серебряных нитей.

— Зачем он мне? — удивился человек.

Отогнув край рукава, эльф показал ему своё запястье. Там красовался такой же.

— Это на случай, если мы потеряем друг друга. Мне сложно представить, что творится в городе. Но всё, что я ни думаю о его сегодняшних улицах, наполняет меня ужасом хаоса. Если потеряюсь я, если ты останешься один, просто вытяни руку с браслетом в сторону и прислушайся к нему. Он потянет тебя ко мне.

Колдо без лишних вопросов надел браслет.

Сторож, наконец, с трудом отодвинул громоздкую дверь в подземный коридор. Новоявленные странники, экипированные всем необходимым для пути, с зажжёнными факелами вошли в него. За спинами снова заскрипела дверь.

— А как же мы... — начал Колдо, оглянувшись.

— Дверь открывается и с нашей стороны. Надо только знать маленький секрет. — И Астигар подошёл к стене, чтобы показать несколько выщербленный камень. — Надо нажать на него. И дверь откроется. Кроме всего прочего, Колдо... Если ты заметил на камнях этих стен вот такой значок — ты нашёл факелы и огниво. Нет. Я надеюсь на хороший исход. Но считаю себя обязанным показать тебе всё, что поможет тебе на будущее.

— Спасибо, Астигар, — кивнул человек, и оба странника пустились в долгий путь.

Глава четвёртая

Мёд эльфийских лесов — тёмный янтарь, благоухающий пряными ароматами цветов из диких, дремучих чащоб. Он кристально-медный и сияет тёмными, сумеречными переливами от рыжего до густо-малинового. Когда он засахаривается, внутри призрачно-багряной глубины медленно расцветают золотистые кристаллические цветы. Мёд этот настолько плотен, что его с трудом берут ясеневой ложкой... А мёд человеческих равнин — весёлого, солнечного цвета. Он медленно и лениво льётся с ложки, радуя глаз и сердце, заставляя блаженствовать нос и сглатывать слюну в сладком предвкушении...

Для празднования осени в эльфийских лесах необходим мёд, который собирают люди. Именно с ним осеннее зелье превращается в пьянящий напиток, колдовски воздействуя на эльфов и давая им возможность вновь и вновь становиться частью первородных лесов. И ездит к людям за этим мёдом госпожа леса — женщина-эльф, которая не только умеет определять необходимый для праздничных зелий мёд, но и царствует над своим народом.

Необычно лёгкий перестук лошадиных копыт по каменным плитам площадей или брусчатке узких переулков, запорошённых снегом и ведших к рынку, заставлял одиноких по раннему утру горожан поднимать глаза и застывать, невольно расплываясь в улыбке. Такое они видели лишь раз в год: госпожа леса, синеглазая девушка с волосами цвета льна, выбеленного солнцем, убранными в поблёскивающую бисером золотую сеточку, сидела в седле так свободно, словно сроднилась с изящным белогривым животным. Тонкие руки никого не обманывали — они были сильны и непринуждённо держали уздечку, а к узкой спине всадницы прижимался охотничий лук. И тихим звоном, почти эхом позвякивали мелкие украшения на лошадиной упряжи. Сопровождали госпожу четыре широкоплечих эльфа-охранника — все в одинаково светло-зелёных одеяниях, с тёмными узорами в виде стилизованных листьев и ветвей, указывающими на их вотчину.

Ирати благосклонно улыбалась. Не госпожа леса. Отнюдь. Но люди глазели на неё с таким восторгом, что ей нравилось это почтительное восхищение, и она чувствовала себя госпожой леса, даже сейчас предвкушая праздник будущего года.

А мёд нужен не для праздника, который отгремел два месяца назад.