Василиса. Книга первая. Об условиях социальных взаимоотношений ведьмаков, магов и инквизиторов

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ПРОЛОГ

Моткова Василиса Викторовна

27 лет

Русская

Рост 177

Волосы каштановые

Глаза медово-карие

Внешность европейского стандарта

— Скучно.

Оторвался от чтения досье Валерий. Бросив папку на стол, он вновь вальяжно развалился в кресле.

— Потерпишь.

Зло зыркнул в его сторону начальник.

— Иннокентий Павлович, сколько мне еще их проверять? Меня уже тошнит от этих взглядов и ужимок этих...

Парня действительно передернуло от отвращения, когда он вспомнил предыдущее задание и истерику, его завершившую.

— И ладно бы толк был! В этом проклятом городе уже тридцать лет не фиксировали обращений! Мне надоело протирать тут штаны...

— Очень правильное замечание, — перебил его Иннокентий. — хватит протирать тут штаны: досье в зубы, и вперед на подвиги.

— Ну почему я должен тратить полгода своей жизни на какую-то клушу?

— Потому, что ты охотник... Хреновый, конечно, — скривился Иннокентий, стараясь задеть собеседника, — но с бешеной овцы...

— А ничего, что эту 'бешеную овцу' вы эксплуатируете уже второй век к ряду и в хвост, и в гриву?

— Взял досье и пошел вон, — прошипел шеф.

От рук Иннокентия по крышке стола поползли черные дымчатые змеи. Это был первый предупредительный. Второго никто никогда не дожидался. Валерий обреченно вздохнул, брезгливо двумя пальцами взял папку, и вразвалочку вышел из кабинета.

Стоило ему только закрыть за собой дверь, как из-за спины донесся вопль шефа:

— Сира!!!

Симпатичная девушка с примесью светлых кровей, работавшая у Иннокентия Павловича секретаршей, мученически скривилась.

— Ты какого лешего его раздраконил? — зло зашипела она.

— Прости, зайка. — изобразив искреннее раскаяние, развел руками Валерий.

Девушка с видом последнего мученика поднялась из-за стола. Молодой человек услужливо открыл перед ней дверь, и Сира с улыбкой от уха до уха шагнула в логово. Валерий успел услышать писклявое 'Да, Иннокентий Павлович', когда закрывал дверь, потом потер переносицу, стиснул зубы и вышел из здания управления. Что ж, клуша так клуша.

ГЛАВА 1

Стараясь поудобнее уместить пятую точку на дешевом пластиковом офисном стуле, я ждала начала тренинга. Корпоративное обучение у нас в компании было серьезное: только в первые три месяца работы, 'чтобы успешно интегрироваться' мы проходили три десятка разных обучалок: тренингов, семинаров, мозговых штурмов. В начале работы обучение шло убойными дозами: по два-три дня в неделю мы просиживали 'за партами'. Но, чем дольше работаешь, тем реже тренинги, и через год их приходится посещать где-то раз в два-четыре месяца.

Я работаю здесь уже более трех лет, поэтому сейчас на тренинги меня приглашают совсем редко: всё, что можно было, я уже давно прошла, и теперь присутствовала только на новых программах.

Вот и сегодня мы ждали тренера из бизнес-школы, с которой уже давно сотрудничаем. И научить он нас должен 'Эмоциональной компетентности'. По названию тренинга мне было достаточно сложно определить его содержание, и руки чесались заглянуть в раздатку: пособия для участников, стопочкой примостившиеся на углу стола. Но как-то это неприлично...

Тренер опаздывал. Для бизнес-тренеров это более чем не типично: у них очень жесткий рабочий кодекс, и те правила, которые касаются внешнего вида и регламента они соблюдают неукоснительно. За всё время моей работы, тренеры опаздывали всего два или три раза, и там был действительно форс-мажор: град, размером с теннисный мяч (продырявивший крыши сотен машин) и остановка общественного транспорта из-за теракта. Причины ужасные и более чем уважительные.

Как только большие электронные часы в аудитории показали 9:09, в кабинет лучезарно улыбаясь вошла... тренер. Да... всё внимание точно будет принадлежать ей, от такого трудно отвести взгляд. Моё сознание никак не хотело состыковывать то, что я видела, с образом тренера, сложившимся в голове: тренер должен выглядеть опрятно, мужчина — гладко выбрит, женщина — с не броским умеренным макияжем, в одежде предпочтителен офисный стиль 'белый верх, темный низ', строгая прическа и маникюр. Сейчас же группа широко распахнутыми от удивления глазами рассматривала... ну, цыганку.

Смуглая, в юбке-клёш ярко алого цвета, позвякивая браслетами она влетела в аудиторию разноцветным вихрем. Тараторя извинения и костеря 'проклятущие пробки', она кинула сумку на преподавательский стол и повернулась к нам.

— Извините еще раз, уважаемые участники. Ну, и раз уж мы с утра задержались, то предлагаю хотя бы вечером пораньше уйти.

Попыталась она разрядить обстановку и вывести присутствующих из состояния ступора. А мы всё так же сидели и разглядывали женщину. Всё-таки разрыв шаблона это вам не шутки, а серьезная психологическая травма.

Тряхнув черными блестящими кудрями, 'цыганка' оглядела присутствующих, и в тёмных глазах заблестели искорки.

— Ммммм.... Кажется, я знаю, чем вас удивить.

'Да куда уж дальше!' подумала я.

— Мужчины, можно вас попросить переставить стол вот сюда? Да, спасибо.

Парта преподавателя перекочевала почти в центр нашего полукруга.

— О! Вас тринадцать! Какое прекрасное число. Символично. Не находите? Сегодня будет весело. Я знаю, что вы уже давно работаете вместе, а нам сейчас нужно провести 'знакомство', это обязательная часть тренинга. Поэтому, мы с вами 'познакомимся' в необычном формате.

'Цыганка' достала из своей сумки колоду карт таро и сноровисто её перетасовала. Подсняла карты, вытянула одну, посмотрела, скривилась и снова перетасовала. Вновь вытянула карту, и на сей раз удовлетворившись результатом, веером раскинула перед собой колоду рубашками вверх.

— Ну, а теперь подходите по одному, называйте своё имя и тяните карту.

Аудитория всё ещё прибывала в состоянии легкого офигея, но, после приглашения тренера, народ зашевелился, и потянулся к столу.

— Извините, а это настоящие таро? — задала мучивший и меня вопрос Милана, девочка из отдела маркетинга.

— Нет, конечно, — заливисто рассмеялась 'цыганка', блеснув огромными золотыми серьгами-кольцами, — эти карточки из настольной игры на ассоциации. Возрастной ценз 13плюс — поддела она.

Я не торопилась вставать с места, чтобы не создавать толчею у стола преподавателя, и решила, что пойду последней.

— Василиса, чего сидишь? Иди скорее. Смотри, твою судьбу кто-то другой заберет и выбирать уже не сможешь. Получишь, что достанется.

Жарко зашептал мне на ухо сидящий слева Сергей, заместитель руководителя отдела внутренней безопасности. Жуткий бабник не знающий понятия 'личное пространство'. По крайней мере от его 'тонких намеков' кривились в 'дружественном оскале' лица прекрасной половины всего нашего офиса (да и почти всего офисного центра). Он очень быстро выдрессировал нас всех не стоять, облокотившись на стол руками (или, не дай Бог, локтями!). Руки он не распускал, нет, но взгляды бросал такие красноречивые, что в пору было собирать узелок в монастырь, грехи замаливать (ибо ощущение было, что тебя сейчас прямо посреди офиса на глазах у всех вы... вылюбили). А корпоративы с этим человеком вообще второй круг ада по Данте.

Придвинувшись ближе, Сергей продолжал что-то шептать, касаясь горячим дыханием моего белого воротничка и кожи на шее. Я сохраняла на лице отсутствующее выражение, т.к. опытным путем выяснилось, что 'морда кирпичом' с этим человеком самая действенная тактика. И как только подошла моя очередь, вежливо улыбнулась, встала и направилась к столу.

— Ну здравствуй, девица-красавица длинная коса.

Поприветствовала меня тренер. Ну и образ она себе выбрала! Просто Сергей Зверев тренерского мира. И уже сейчас понимаю, что её мы точно не скоро забудем, но тематика для 'Эмоциональной компетентности' (что бы это ни было) все равно странная. Я поприветствовала в ответ и потянулась к картам. Уже почти коснулась глянцевых рубашек, как услышала:

— Стоп. Имя.

— Василиса.

— Бери. — кивнула 'цыганка'.

Я снова посмотрела на карты, а потом почему-то захотелось закрыть глаза, и уже вслепую я вытянула свою таро. Глянула: на картинке была изображена какая-то гейша, сидящая за столом. Вернувшись на место, начала рассматривать карту в деталях, и чем дольше я смотрела, тем меньше мне нравилось то, что я видела. Картинка была в темных тонах, мрачная и как будто колючая. Девушка, азиатка с озлобленным лицом, на котором читались омерзение, ненависть и обида, сидела за столом. За спиной у нее кружили в воздухе маски, ощерившиеся острыми зубами, а перед ней были рассыпаны карты с рисунками. Карт было семь. Я поднесла таро ближе к лицу, и попыталась рассмотреть крохотные изображения: лестница, песочные часы, колесо, разбитое сердце, скрещенные сабли, и еще одна лестница. Седьмая карта находилась под картой с изображением сабель, и рисунка на ней не было видно, только узкий белый краешек выглядывал.

— Посмотрите на ваши карты и давайте сыграем в ассоциации, — сказала 'цыганка', хитро прищурившись, — сейчас две минутки подумайте, постарайтесь сформулировать, какие эмоции вызывает у вас карта, что вы видите, что вам это напоминает.

Ну как бы вам описать, уважаемый тренер. Никаких положительных ассоциаций у меня ЭТО не вызывает. И вообще, это не удачный способ 'знакомства': играть в ассоциации можно на сеансе психоанализа у специалиста соответствующего профиля. И то спорно: никогда не любила, когда мной пытаются управлять или лезут мне в голову, поэтому одно время интересовалась техниками нейролингвистического программирования. Поверхностно, конечно, и лишь для того, чтобы уметь их распознавать и, по возможности, сопротивляться этому воздействию. Так вот, выворачивать свою душу наизнанку я тут не собиралась, тем более перед людьми, с которыми мне потом еще работать. Ну что за дурацкое задание?!

— Те, кому карта не нравится, могут подойти и выбрать другую. Поменяйте, если хотите.

Первый порыв был встать, и поменять эту карту, тем более краем глаза я уже успела заметить, что у моих соседей все более чем мило: поля с радугами, двухцветные птицы и приоткрытые сундуки... Нет, не буду менять. Она же мне досталась, значит нужно что-то придумать. Как-то рассказать о ней, но не вкладывая в рассказ себя...

Пока я думала, мои коллеги по очереди уже начали выступать. Каждый показывал свою карту и рассказывал о том, какие чувства испытывает, когда смотрит на картинку. Каждый пытался привязать изображенное на карте к тематике тренинга (так выяснилось, что не одна я имею очень смутное представление об эмоциональной компетентности). Темных катр, как у меня, было еще четыре, остальным рисунки попались радужно-веселенькие. Ну и описывали радужно-веселые карты соответственно радужно-весело: жизнь хороша и жить хорошо, мир-труд-май, кесарю кесарево...

Первую темную карту попыталась описать Оля из бухгалтерии. На её таро был нарисован лес совсем черный в сумерках, над лесом кружили вороны, а по тропе в чащу огромный мужик трольей наружности уводил доверчиво улыбающегося ребенка. Оля, ослепив коллег улыбкой от уха до уха уверенно заявила, что эмпатическим способностям детей можно позавидовать, они прекрасно чувствуют собеседников, и раз ребенок улыбается этому мужчине, держит его за руку, доверяет... значит мужик хороший и они просто идут гулять. Позавидовала белой завистью умению этой барышни преподносить информацию. Интересно, использует ли она этот талант при предоставлении годовой отчетности?

Через три радужно-цветастых таро настала моя очередь отвечать. Я показала залу карту и описала, что на ней изображено. Тренер вежливо улыбнулась, и сделала запись в блокноте.

— Что же касается моих ощущений, то в лице этой девушки я вижу обиду и страх. Пока эта картинка положительных эмоций у меня не вызывает.

— Возможно к концу тренинга ситуация изменится.

Пространно намекнул тренер, внимательно меня рассматривая.

— Возможно, — покладисто согласилась я.

И быстро переведя взгляд на следующего участника, 'цыганка' улыбнулась Сергею, предлагая ему рассказать о своей карте.

Сергей показал изображенную на своей таро башню, и пустился в пространные объяснения про Фрейда и фаллические символы. Краснея, я вперилась взглядом в свои колени, и старалась абстрагироваться от такого соседства. Другие участники с переменным успехом тоже изображали, что они с Сергеем не знакомы.

Оставшаяся часть тренинга прошла на удивление гладко, а тема эмоциональной компетентности в целом и деструкторов в частности безусловно заслуживала более глубокого изучения.

* * *

Я пришла на работу как обычно за двадцать минут до начала рабочего дня. Переоделась в форму, включила компьютер и загрузила почту. Ну, здравствуй новый день! Почему-то усталой отрешенности в этих словах было больше чем обычно. В смысле, я обычно не испытываю дикой радости от работы, она воспринимается как обязанность, необходимость... Но необходимость, которую я всегда выполняла с полной отдачей и ответственностью.

В трудовой у меня было написано 'Специалист отдела кадров', на деле же я давно стала правой рукой руководителя экономического департамента. И левой тоже, сокрушенно подумала я, разбирая стопку корреспонденции. Пришла я в эту крупную международную компанию действительно специалистом по кадрам, и работала себе тихо-мирно на протяжении почти двух лет, но мой талант к систематизации и организации заметили. Руководитель экономического департамента, Алексей Геннадьевич, в духе самых пошлых реалий варварских времен предложил моему непосредственному руководителю обмен. Руководитель мой отказывался, яростно защищая целостность своего отдела, но в итоге сдался, выторговав на мое место целых две ставки. Так меня и отдали в рабство. Провести официальный перевод Алексей Геннадьевич не позволил: должность ассистента протащить не удалось (ну не положены в региональных филиалах ассистенты), а 'марать трудовую секретутством' (как выразился сам Алексей Геннадьевич) он не даст. Вот так я и осталась специалистом отдела кадров с зачатками ассистента руководителя департамента. Не буду сгущать краски, прежде чем перевести, меня всё-таки спросили, хочу ли... а мне тогда было всё равно. Мне тогда было так плохо, что я почти умирала. Я дневала и ночевала на работе, лишь бы не возвращаться во внезапно опустевший дом. И я согласилась. Новому шефу мой обостренный трудоголизм поначалу импонировал, но потом он заметил признаки выгорания. Признаться, управленец он отменный: быстро взял меня в ежовые рукавицы, и с работы я начала уходить не в час ночи, а в семь вечера (самолично выгонял). С Алексеем Геннадьевичем мы сработались, и когда его перевели в ульяновский филиал, я согласилась поехать следом. Сняла однушку недалеко от офиса, и постаралась начать жизнь заново. В Самаре остались мама, папа и бабушка. Мама решение полностью поддержала, бабушка полностью воспротивилась, папа воздержался. В итоге решили, что я попробую, но 'чуть-что', за мной сразу высылают ОМОН (да, интересная у мамы была молодость, и друзья интересные... и дядя Сережа из ОМОНа же реально со своими ребятами примчится!). К разочарованию мамы, я вела безобразно благопристойный образ жизни: ни свиданий, ни попоек, работа-работа-и еще раз работа, как завещал дедушка Ленин. Созванивались ежедневно. Я их очень люблю и безумно скучаю, но, когда не стало дедушки, ощущение, что внутри что-то оборвалось. В груди стало пусто и холодно. И хотелось просто убежать, сорваться на бег прямо посреди улицы, и нестись, куда глаза глядят, пока не упаду от усталости. Единственный способ, который спасал от давящего чувства безнадежности — это уход с головой в книги или в работу. Что я вполне успешно и практиковала.

На уже не тонкие (а вполне себе беспардонные) намеки, что уходить с головой нужно не в работу, а в личную жизнь, я старалась реагировать адекватно. По факту, пропуская мимо ушей. С личной жизнью у меня не клеилось. Да что там 'не клеилось', это был полный Армагеддон! И без четырех всадников. Вообще без каких бы то ни было существ противоположного пола. Была одна любовь в школе. Безответная. На ней всё и закончилось. И после нее ничего больше не начиналось. В общем, всё было ооочень прискорбно.

— Василиса, я внуков требую!

Бабушка была настроена воинственно, и очередной лекции избежать точно не получится. Я откидывала на дуршлаг макароны, прижимая телефон плечом, и тихо застонала. Не замечая моей реакции, бабушка продолжила.

— Вы живете в свободном обществе. Сейчас всё намного проще, чем во времена моей молодости. Тебе не нужно выходить замуж. Ну просто встреть кого-нибудь, раз и всё. И ты с ребеночком, и от него ничего не надо больше. Сами вырастим. Вернешься в Самару, будем вместе жить. Мы тебе поднять воспитать поможем.

— Ба, ты как тебе это представляешь? — спросила я, залезая в холодильник за сливочным маслом. — Мне что, по улице с транспарантом бегать?

— Тебе почти тридцать. — судя по угрожающему пыхтению, она уже взбиралась на броневик, и готова была вдохновлять толпу (в моем скромном лице) на подвиги. — Ты должна была родить в двадцать, ну максимум в двадцать три. А ты...

— А я?

— Василиса, ты что меня совсем не любишь?!

Ну началось... Отставив тарелку в сторону, я приготовилась внимать 'гласу разума'. Глас разума бесновался тридцать минут. Ну вот почему междугородние звонки теперь стали такими дешевыми и такими доступными?!

Вежливо дослушав, ни разу не перебив, согласившись со всеми доводами и клятвенно пообещав срочно заняться своей жизнью (вот прям сейчас, поужинаю и займусь), я пожелала бабушке доброй ночи, и принялась жевать остывшие макароны.

* * *

Утро. Подъем по будильнику, после которого в голове ни одной доброй мысли. Черный чай. Бутерброд с сыром. И пешая получасовая прогулка до работы. Иногда я проезжала эти три остановки на автобусе, но в основном ходила пешком. Дело в том, что между домом и работой был сквер, и мне очень приятно было там находиться. Такое светлое место, такое чистое, и дышалось там легко. Утром я просто проходила его насквозь, а вечером в хорошую погоду не отказывала себе в удовольствии посидеть на лавочке. Вот и сейчас, бодрым шагом проходя мимо высоких старых тополей, я подумала, что вечером уйду с работы вовремя, и, если не будет дождя, обязательно полюбуюсь здесь на закат.

Офис. Вчерашний 'понедельник — день тяжелый' с его планерками и собраниями, заставил вялый планктон ускориться (пять объяснительных и два выговора — это вам не шутки). Сегодня все двигались в ритме вальса. Оргтехника заполняла помещения мерным гулом, и отмотивированные вчера сотрудники быстро-быстро стучали по клавиатуре в попытке реабилитироваться.

Алексей Геннадьевич на этой неделе был в командировке в Москве, и вернуться должен был в субботу. Первая половина дня в трудах и заботах пролетела незаметно, настало время обеда. Обедали мы обычно здесь же, в столовой. И, как и всегда, Алёна заскочила за мной, и мы вместе отправились на перерыв.

— Ну Василисушка, — упрашивала Алёна, — ну родная.

— Нет, Алён, у меня нормальных выходных не было уже Бог знает сколько.

— Ну прекрасная моя, ну премудрая...

— Прекрати сейчас же...

— Ну сказочная моя, мне правда очень-очень надо! Это же мой принц на белом коне.

— Алён, у тебя уже целый табун, и ни одного принца.

— Скорее отара... А, вдруг он тот самый? Нет, не 'вдруг', он тот самый! И пока я буду тут ... наслаждаться половыми отношениями с оргтехникой, он найдет другую принцессу!

— Хреновый какой-то принц, раз он сразу же собрался другую принцессу искать. — скептически заметила я, обгрызая огурец.

Алёна задумалась, и выдала:

— Да, правильно, он другую искать не пойдет. А вот другие его ищут. И они могут найти моего принца, пока я тут 'работаю'.

Последнее слово Алёна почти выплюнула. Страдальчески вздохнув, я попыталась защититься.

— Алён, я бы с радостью, но я в парикмахерскую записалась на субботу.

— Врёшь. — с сомнением и удивлением, воскликнула Алёна.

— Нет, решила вот сходить.

— А почему мне не сказала?!

'Ооооо, быстро у тебя из головы принц вылетел' подумала я.

— Да это не так важно...

— Что значит не важно?! Волосы — это красота и богатство женщины! — искренне (и громко!) возмущалась Алёнка, заставляя прислушиваться обедающих коллег за соседними столиками — Знаешь, как могут испортить плохие мастера? Потом ни один трихолог не восстановит! А твоя коса вообще честь и гордость нашего отдела. — высокопарно заявила блондинка, — Пойдешь только к моему мастеру.

Схватив мобильный, девушка быстро нашла номер в контактах и нажала на вызов, не слушая никаких моих возражений.

— Руслан, привет. Скажи, пожалуйста, когда у тебя ближайшее окно? Стрижка, спа, ну и, может быть, окрашивание. Нет не я, но очень привередливый, и ооочень высокопоставленный гость. — блонди небрежно отмахнулась от моих рук, тянущихся к её шее с недвусмысленными намерениями. — Да-да, жду... В пятницу?

Алёна вопросительно на меня уставилась. Я истово замотала головой.

— Нет, в пятницу не можем. А есть на вечер субботы? А в воскресенье? Хорошо, тогда во вторник на следующей неделе.

Несмотря на мою активную жестикуляцию, блондинка улыбнулась, попрощалась с 'Русланчиком', и сияя обернулась ко мне.

— Ну вот. С субботой решено!

— Алёна, я тебя убью.

Глядя на моё выражение лица, блонди почти раскаялась.

— Вась, ну прости... Ну можешь не на весь день, хоть на пару часов всего...

— Нет, я выйду на весь день. Отработаю. Но еще пара смен, и ты ко мне пойдешь в долговое рабство! Продам тебя в Турцию, будет тебе тогда 'принц'.

— Тогда лучше в эмираты. Будет мне шейх. — мечтательно протянула Алёна.

Я сокрушенно покачала головой.

Вторая половина дня прошла так же активно, как и первая. Глянув на часы, с удивлением обнаружила 18:56, и переведя компьютер в спящий режим, засобиралась домой.

Погодка не подвела. Конец мая, жара на улице совсем не весенняя: плюс двадцать.

Дойдя до любимого сквера, и сев на лавочку в дальней и наименее проходимой его части, я подставила лицо заходящему солнцу. Кажется, я разомлела, пригревшись под лучами, потому как не сразу заметила, что сидится мне как-то уже не так уютно. Открыла глаза: тот же сквер, солнышко еще только коснулось горизонта и вроде бы всё хорошо, но какое-то чувство неприятное... Как по щелчку, я повернула голову вправо, и невольно вздрогнула, встретившись с пристальным взглядом серо-голубых глаз.

— Привет. — нагло заявил мне молодой мужчина, беззастенчиво продолжая меня рассматривать.

— Здравствуйте. — настороженно выдала я, пытаясь оценить степень его адекватности.

Высокий, широкоплечий, с какими-то по-аристократически изящными кистями и плавной тягучестью в движениях, он напоминал хищника. Большого гладкого мускулистого кота. Тигра или пуму: смертоносного и безумно сексуального. А потом он улыбнулся, и я совсем потерялась. Я такого никогда не видела, и не испытывала тоже никогда. Такой красивый, обворожительный, сильный, смелый. Он будто светился изнутри, и я невольно улыбнулась в ответ.

— А ты страшненькая.

Выдал этот ангел всё с той же улыбкой, и придвинулся ближе. Глаза у меня медленно расширились.

— Давай время терять не будем. Меня Сира ждет. А потом Лика и Таня.

Улыбка из ангельской стала похабной.

— Раздевайся.

Приказал этот полубог. А я всё смотрела на него широко распахнутыми глазами, в каком-то ступоре, и на задворках сознания билась мысль 'Это он что сейчас, мне сказал?'

— Раздевайся.

Промурлыкал прищурившись парень, и потянулся к верхней пуговице моего пиджака.

Звон пощечины эхом прокатился по пустой алее. Я вскочила и быстрым шагом направилась в сторону дома. Главное до людей дойти, сейчас за поворот, а там оживленная улица. И почему, когда люди так нужны, их нет рядом?! Ни одного живого существа в этой части сквера!

— Эй!

Крикнули позади, но я даже не обернулась.

— Остановись.

Только ускорила шаг.

— Василиса!

Остановилась, повернулась, совершенно не понимая, откуда он узнал моё имя... и очутилась с мужчиной нос к носу, возле той самой скамейки. Да что за чертовщина?!

— Уйти не сможешь. Давай ты быстро разденешься, без лишних вопросов, проверим и пойдешь дальше. Ты ж даже не вспомнишь об этом! Что время терять...

Я отступила на шаг. Еще на шаг, не сводя глаз с этого, теперь уже стопроцентно понятно, тяжело больного человека.

— В глаза мне смотри. — произнес парень. — Так, умничка, теперь никуда не уйдешь. Родинки на теле есть?

Молчу, пытаясь просчитать пути к отступлению.

— Отвечай! — рявкнул он, и я развернулась и побежала, благодаря судьбу за то, что терпеть не могу обувь на каблуке. Бежать в балетках можно очень даже быстро. И вот уже он, спасительный поворот и выход из сквера, но на всей скорости влетаю в какую-то преграду, и падаю на спину на асфальт. Гулкий звон в голове, и стремительно наступающая темнота. Хорошо же я приложилась.

Очнулась я, лежа на лавке, а сероглазый быстро и уверенно расстегивал мои джинсы. Пиджак и блузка уже валялись рядом на асфальте.

Мгновенно перехватив обе мои руки правой, и вцепившись в горло левой, он наклонился, и зло заговорил:

— Вот сейчас лучше замри. Замри и не двигайся. Ничего 'противоестественного' я с тобой не сделаю.

Вновь похабно оскалился полубог. И видимо папочка у него Вакх.

— Мне нужно тебя осмотреть, у получить несколько ответов. На этом всё. И, как я уже говорил, завтра ты даже не вспомнишь, что здесь происходило. На вопросы нужно ответить 'да' или 'нет'. Говорить сейчас не сможешь, поэтому кивай головой. Поняла меня?

Парень убрал руку с моего горла, и я тут же попыталась крикнуть, позвать на помощь... но из горла не вырвалось и хрипа. Только тишина.

— Повторяю для особо сообразительных: на вопросы нужно ответить 'да' или 'нет', говорить не сможешь, кивай или качай головой. Поняла?

Я кивнула, и почувствовала, как по щекам скатились слезы.

— Вот только этого не хватало.

Раздраженно проговорил психопат.

— Ты Василиса Моткова?

Не сразу, но всё же кивнула.

— Ты слышала о стражах?

Недоуменно покачала головой.

— В роду есть ведьмы, фурии, гарпии или другая нечисть либо полукровки?

Смотрю на него полными ужаса и непонимания глазами, и вновь отрицательно качаю головой.

— Думаю спрашивать девственница ли ты нет смысла?

С какой-то жестокой издевкой уточнил парень. Очень хотелось влепить пощечину, чтобы стереть это поганое похабное выражение с его лица, но руки мои он всё так же жестко удерживал над головой.

— Правильно думаешь, не стоит спрашивать.

Еле сдерживая гнев, чтобы голос не дрожал, ответила я. Вся красная до кончиков ушей перед этим упырем, сейчас я просто кипела от ярости.

— Странно, как-то быстро голосок вернулся... А, не девственница давно?

— Ну ты и...

Я прикусила язык, вспоминая, что с психами, кажется, спорить нельзя. А псих сжал напоследок мои запястья и отпустил, но двинуть я ими больше не могла. Я опустила руки и уставилась на них: на коже ничего не было: ни наручников, ни веревок, но сами запястья будто склеились, приросли друг к другу. А мужчина тем временем вернулся к моим джинсам: одним движением (как-то подозрительно профессионально) стянул с меня штаны вместе с балетками.

И вот лежу я на скамейке в сквере в одном нижнем белье. И стоит надо мной мужчина, аккуратно сворачивая мою одежду, и складывая стопочкой у моих ног. Осознаю весь ужас текущего положения и бледнею, потом вновь краснею, глядя как эта сволочь присаживается на край лавки возле меня, и начинает меня рассматривать.

— Ну, по косвенным признакам, нифига ты не обращенная. Давай проверим не косвенные.

И горячая чуть грубоватая ладонь двинулась от груди по животу под трусики.

— Нет!!!

Я дернулась, и вцепилась когтями в его руку. Зря он скинул куртку, сейчас, сидя передо мной в обтягивающей майке с коротким рукавом, он удивленно смотрел на свою кровь, проступившую под моими ногтями. На скулах заходили желваки, и он уверенно продвинул свою ладонь глубже, коснувшись того, чего он вообще касаться не в праве. А меня трясло, меня била нервная дрожь, и я никак не могла себя остановить. И вокруг всё будто вибрировало. А потом он поднял глаза и посмотрел на меня, на лице его отразилось искреннее изумление. Он быстро обернулся, и увидел, как по его руке, той самой которая сейчас нарушала законодательство РФ статьям по пяти так точно, ползут бордовые вены. Кожа до самого локтя покраснела и начала пузыриться.

— Пошел к черту, ублюдок.

Прошипела я сквозь зубы, глядя своему страху прямо в глаза... И мой страх с тихим хлопком испарился.

Вот он сидел передо мной, прекрасный, изумленный, и его уже нет. Только что он смотрел на меня, а теперь пустая аллея, и лишь ощущение прикосновений никуда не делось.

— Совсем осатанели?! — визгливо-истерично заголосили позади. — Проститутка! Чё ты тут разложилась? Б

* * *

ь такая!

Потрясая клюкой на меня надвигалась бабка.

— От жешь тварь! Здесь же дети ходят!

И так обидно стало. Где же вы все были, люди, когда меня тут чуть не изнасиловали?!

— А ну пошла отсюда! Чё разлеглась?

— Загораю! — рявкнула я в ответ. Села и уставилась на 'блюстителя порядка и морали'. Мир всё не переставал вибрировать.

— Шли бы вы своей дорогой, бабушка.

Бабушка кивнула, завороженно глядя на меня, и молча двинулась вперед. Я проводила её взглядом, а потом принялась истерично натягивать одежду, не с первого раза попадая в рукава и штанины. Руки тряслись, сердце колотилось, как бешеное.

Как добежала до дома не помню. Захлопнула дверь и пулей залетела в душ. В душе я и простояла до полуночи, пока не закончила истерить, просто потому, что сил уже больше не было. А, выйдя, обнаружила по три пропущенных от бабушки с мамой. Сейчас звонить, конечно, уже поздно, но лучше я позвоню сейчас и скажу, что я жива, чем завтра с утра меня разбудят 'маски шоу' и приезд дяди Сережи.

Выслушав всё, что обо мне думают и мама, и бабушка, я завалилась на диван и постаралась успокоиться. Естественно я им ничего не сказала о произошедшем в сквере и причин для этого ни одна, и ни две. Мне пришлось столкнуться с чем-то в высшей степени необычным: хрен с ним с этим психопатом, в смысле психопаты как явление — дело вполне обычное, а вот исчезновение этих самых психопатов — это уже ни разу не 'обычно'. И то, что творилось с его рукой. И эта вибрация вокруг. Меня уже тошнит, а она всё никак не прекращается! А родные сейчас далеко, и я не хочу, чтобы они волновались и изводили себя. Мыли, мысли... Уснуть удалось только под утро, когда даже мысли не смогли бороться с усталостью.

К оглавлению

ГЛАВА 2

— Ты совсем офонарел?!?!?!?!?! — бушевал шеф. — Проверять потенциальную ведающую в парке на первой минуте знакомства. 'Раздевайся'?! 'Ты ничего не вспомнишь'?! Стахановец, твою мать!!! Полгода он не хотел возиться. Поздравляю, новатор! Первый случай дара за тридцать лет ты прошляпил!!!

За окном сгустились тучи, далёкие раскаты грома аккомпанировали взбешенному Иннокентию Павловичу.

— Дегенерат!!! — раскат грома, — Идиот!!! — раскат грома, — Имбицил!!! — два раската, переходящих один в другой.

В управлении стояла мертвая тишина, служащие сидели за своими столами и боялись лишний раз вздохнуть.

— Что мне теперь с ней делать?! Она же еще и девственница! Руку покажи.

Валерий вытянул вперед руку. Он сидел молча, с того самого момента, как вдруг оказался в кабинете шефа. Пространственные перемещения для него были не новы, но раньше они происходили исключительно по его желанию и после заклинания, а не вот так... Валерий вновь сжал зубы. Не девственница она. Гадина... Маленькая аппетитная гадина. Ты мне за это поплатишься. И я даже знаю, что я в качестве платы потребую.

Шеф перегнулся над столом, громко втянул ноздрями воздух и кивнул:

— Точно девственница.

Безусловно поплатишься, Василиса. К черту, значит, да?

Шеф устало опустился в кресло, массируя виски и небольшие рожки. Вид у него был потрепанный. Еще бы! Такой энерговыброс устроил: гроза на половину Ульяновской области легла!

Иннокентий Павлович в шестой раз запустил 'запись'. Крышка стола пошла рябью и вновь на ней отобразился зацикленный временной отрезок. Всего несколько минут. Как же быстро это произошло.

— Думаю спрашивать девственница ли ты нет смысла?

— Правильно думаешь, не стоит спрашивать.

Вновь зазвучал в кабинете голос необращенной ведьмочки. И что-то в нем зацепило.

— Я всё улажу, шеф. Она будет в управлении...

— Даже подходить не смей к девочке. Я сам займусь её обращением. Увижу возле моей подопечной, отправлю за грань с печатью на полсотни лет, будешь с лесовиками куковать.

Я не кивнул и ничего не сказал. Для себя я решение уже принял.

* * *

— Василис, ты чего?

Обеспокоенно начала меня рассматривать Алёна.

— Ты такая бледная...

— Нормально всё, Алён, просто немного мутит.

И тебя бы мутило, если бы весь мир вокруг пульсировал второй день подряд! Открывая глаза утром, я так надеялась, что этот кошмар закончится, но даже не подняв голову с подушки поняла, что надеждам моим сбыться не суждено.

— Может отравилась? Ты что вчера ела?

— Ну за обедом ты сама видела, а больше ничего.

— По-моему, твой организм просто против диеты, — скривилась блондинка.

— Да я не на диете, просто вчера как-то есть не хотелось...

— Правильно-правильно, Василисушка. Давно тебе на диету пора сесть. Если вот эта твоя замечательная часть станет поменьше, то я перестану сдерживаться и соглашусь-таки поужинать с тобой. Всегда больше любил биться о скалы, нежели качаться на волнах.

Пятая точка горела под взглядом заместителя руководителя отдела внутренней безопасности.

— Сергей, советую Вам вспомнить правила этики в нашей компании, и прикусить язык.

Сказала я, оборачиваясь, и вперилась в нахала взглядом. Сергей задумался, глядя в потолок, а потом охнул, и поднес руку к губам. На пальцах краснела капелька крови.

Да что ж за чертовщина творится? Мир вокруг стал пульсировать еще сильнее, и я покачнулась, опираясь на стол. Алёнка подскочила, поддерживая меня за плечи.

— Василис, а давай ты в больницу сходишь, а?

— Алён, ну какая больница? Я просто устала. Мне нужно лечь.

Проговорила я, оседая прямо на пол.

— Василиса! Сергей, скорую вызывайте.

А потом мне всё-таки вызвали скорую, и в карету меня запихнули, несмотря на все возражения. И в больницу привезли, и в стационаре закрыли 'на денек, другой'. Потому что не понятно, что со мной происходит: давление в норме, а сердцебиение как у спринтера, после пятисотметровки. Вот и лежу я теперь в больничной палате в ожидании завтрашних забав: утренних анализов (всего, чего только можно, на всё что только удалось придумать), ЭКГ, МРТ и ещё чего-то там... вон список на тумбочке валяется.

Палата моя на первом этаже. Окна выходят на небольшую парковую территорию для прогулок 'болезных'. Как раз на прогулку и ушли две моих соседки. Из приоткрытой форточки доносился многоголосый птичий щебет и веял легкий теплый ветерок. Но было очень сложно сконцентрироваться на этих приятных мелочах, так как мир вокруг до сих пор пульсировал, а головная боль всё нарастала.

На подоконник с той стороны запрыгнул пушистый черный кот. Красивый, шерстка так и переливается в лучах весеннего солнца. Немного потоптавшись на месте примериваясь, кот запрыгнул в форточку, толкнул её мордочкой, открывая во всю ширь, и уверенно приземлился на пол в палате. Гордо задрав хвост, он прошествовал через всю комнату, запрыгнул ко мне на одеяло, уселся в ногах, и глядя на меня сказал:

— Ну здравствуй, Василиса.

Ой, не в ту клинику меня привезли. Вчера исчезающие полубоги. Сегодня говорящие коты... И почему-то булгаковские 'Мастер и Маргарита' вспомнились.

— Здравствуйте, — проблеяла я.

— Василиса, я знаю, что у тебя сейчас очень сильно голова болит, и я тебе постараюсь помочь, но потом нам сразу надо из больницы выбираться. У тебя кровь еще не брали?

— Нет, господин Бегемот, на завтра на утро назначили.

— Вообще меня Иннокентий зовут. — хохотнул большой черный и красивый представитель кошачьих.

— Приятно познакомиться. А вы случайно не знаете при обращении в психиатрическую клинику по поводу исчезающих незнакомцев и говорящих котов, там сразу закрывают, или оставляют на амбулаторном лечении?

— Сразу, Василисушка, сразу. А еще там сразу начинают давать веселые таблетки, но нам с тобой туда никак нельзя. Давай-ка ты сядь, откинься на подушку и попробуем тебя вытянуть. Почти сутки уже в межгранье висишь, конечно тебе плохо...

Причитал кот, пока топал поверх одеяла по моим ногам к животу. Дойдя, оперся передними лапами мне на грудь. Я дернулась.

— Тише, Василисушка, тише. Сейчас помогу. В глаза мне смотри и не бойся. Смотри в глаза, Василиса.

Кошачий зрачок начал пульсировать, то сужаясь до точки, то расширяясь во всю радужку. Но его пульсация, и пульсация всего окружающего мира шли вразнобой и от этого начало тошнить еще сильнее.

— Василиса, смотри, не отводи глаз. Мне надо понять, на какой грани ты зависла. Сравни, что ты видишь, и скажи, быстрее или медленнее?

— Вам нужно быстрее, Вы отстаёте.

Борясь с позывами, ответила я, и в ту же секунду кошачий зрачок ускорился.

— Так?

— Быстрее.

— Теперь? Василиса, не молчи.

— Быстрее.

— Эк тебя занесло. Так и в Северные Земли переместиться можно было... Ага, нашел, — радостно мявкнул Иннокентий, — точно, путь к Северным Землям. У тебя там что родня?

Мотнула головой.

— Василиса, на меня смотри, глаз не отводи и не моргай.

Я чуть не закричала, когда из зеленых кошачьих глаз полыхнули разряды.

— Хорошо, еще чуть-чуть.

Пульсация зрачков ускорилась, а вслед за ней и пульсация всего вокруг.

— Умница. Теперь за мной...

И кот начал замедляться. Постепенно, сначала почти незаметно, но вскоре стало ясно, что окружающее пространство так же пульсирует медленнее. Через пять минут зрачки кошачьих глаз замерли вертикальными щелками-лепестками.

-Хорошо, Василисушка. А теперь к главврачу, писать отказную от обследования и стационара.

— Иннокентий, а у вас рожки выросли.

Вежливо уточнила я, глядя на два отростка на лбу.

— Был бы я 'человеком', у меня сейчас и копытца бы появились. — констатировал кот, — Вытягивать из граней — это тебе не два пальца...об асфальт. Давай к главврачу, я тут тебя подожду.

— Спасибо большое.

Искренне поблагодарила я, поняв, что голова больше не раскалывается, да и мутит не так сильно.

* * *

Сказать, что главврач был недоволен моим решением — это ничего не сказать. По мою душу (а точнее на мою бестолковую голову) созвали целый консилиум, и в течение полутора часов самозабвенно доказывали мне, что уходить мне ни в коем случае нельзя, обследование нужно обязательно провести, нужно лечиться.

Во мне же поселилась странная уверенность, что я поступаю правильно, что Иннокентию можно довериться и мне обязательно, во что бы то ни стало и как можно скорее нужно выбраться из этого муниципального заведения.

От главврача меня выпустили только в восемь вечера. Вернувшись в палату, я переоделась, взяла сумочку и налегке отправилась домой. Иннокентий шмыгнул в форточку, бросив 'Встречаемся у главных ворот'.

А у главных ворот уже ждало такси. Иннокентий заверил, что мотаться в таком состоянии по темному городу (пусть даже такому тихому, как Ульяновск) не стоит.

Открыв дверь Logan и пропустив вперед кота, я забралась в прокуренный и не слишком чистый салон такси.

— А с кошками ваще нэльзя...

С сильным акцентом выдал мой (как минимум на ближайшие минут сорок) собеседник. Причем, что это будет именно "собеседник" я не сомневалась — очень уж характерный типаж, пока не довезет, не заткнется.

— Извините, я переноску забыла, но кот у меня смирный, он мешать не будет. Иннокентий, посидите, пожалуйста, у меня на коленях пока не доедем. — обратилась я к коту, призывно похлопав по означенной части тела.

Иннокентий с самым независимым видом подошел и забрался мне на ноги. Потоптался, устраиваясь поудобнее, и лег.

— Эээ, Куклачёва, да?

Выдало это чудо в кепи, внимательно разглядывая черного красавца. Хотя, судя по лицу, вот сейчас он смотрит далеко не на кота, а на длину моей юбки. А что? Юбка как юбка, как раз до колен (т.е. очень даже приличная, и нечего так пялиться!)

— Поехали, красавица. — подмигнул мне горец, и завел машину.

Пристегнувшись, и аккуратно придерживая Иннокентия, я прислонилась лбом к стеклу. Усталость последних двух дней как-то разом навалилась.

— Василиса, ты только не засыпай, пожалуйста — попросил Иннокентий шепотом.

На темных улицах уже зажглись фонари, и желтыми маячками подмигивали проносящемуся мимо авто. С водительского сидения не прекращался стрекот про стоимость бензина, шашлыки и курс доллара.

— Василиса, — выпустив когти потребовал моего внимания Иннокентий, и тихо, только для меня сказал — если уснешь, я с ним, конечно справлюсь, но я тоже очень устал, пока тебя вытаскивал, поэтому не провоцируй его. Не засыпай.

— Да, я поняла, простите.

— Чего? — удивились с водительского сиденья.

— Да, — говорю громче, — полностью с вами согласна.

Окрыленный моим таким внезапным воскрешением, водитель начал говорить в два раза громче и быстрее. А потом замолчал, и лукаво глядя в зеркало заднего вида заявил:

— Вот такой жэна мне и нужна.

Удивленно глянула на него.

— Это на основании чего же вы сделали сейчас выводы?

— Ну как, — расплылся в улыбке сын гор, — смотри какая красивая и молчит, а как рот открыла, так соглашается.

И глазки мне строит... Я скептически хмыкнула. Да, не знаешь ты еще как я "соглашаюсь". Иной раз вся дирекция на собрании воет, если я проект от экономического департамента вместо Алексея Геннадьевича защищать иду.

— Вы не первый оценили эти качества.

Иннокентий, до этого прислушивающийся к разговору скрыто, теперь строил мне грозные рожицы.

— Я замужем уже.

— И кто муж? — хохотнул водила.

— Боксер.

— Василиса, ну что за бесталанная ложь?! Аж слушать стыдно. И это юная ведьмочка? — прошипел кот, стукнувшись лбом мне в коленки — Хорошо, что у вас два курса будут преподавать азы теории и практики обмана от вербально-невербальных способов, до магического отвода глаз. Рекомендую тебе потом спецкурс по иллюзиям взять. Преподаватель там просто золото, больше сорока лет его по граням ловили, иллюзиониста хренова, пока не заякорили на здание министерства.

Пока я удивленно таращилась на кота, таксист, кажется, задал мне какой-то вопрос.

— Что, простите?

— Кольцо, говорю, гдэ? — совсем развеселился горец, — Кто ж такую дэвочку на улицу бэз кальца пустит?

— Не, Василис, так дело не пойдет. Давай-ка обработай его, а то не довезет он нас до дома.

— Как обработать-то? — прошептала я, наклонившись якобы поправить замочек на балетке (ага, декоративный)

— Ну ты же двоих уже направила.

— Направила?

— Отдала приказ, они исполнили. Направила, ведьмочка, направила — чуть раздраженно пояснил Иннокентий, — Смотришь в глаза и отдаешь четкий приказ. Вот и всего делов. Местные непосвященные, к Источнику не подключены, сопротивляться не могут.

Я всё так же озадаченно моргнула.

— Просто прикажи ему, — нетерпеливо шикнул Иннокентий.

— Немедленно отвезите меня домой! — взвизгнула я, когда кошачьи когти впились в колени.

— Ты чего верещишь, э? — в голосе горца завибрировало раздражение, — Я ей тут про её красоту, про жизнь. Почти жениться предлагаю. Все вы бабы дуры и суки.

Злость, с которой были выплюнуты последние слова, меня откровенно напугала. Мы свернули с главной улицы во дворы, и начали петлять темными проулками. Атмосфера в машине становилась всё менее и менее дружелюбной, а я истерично просчитывала, какую часть тела мне не жалко, ибо прекрасно понимала, что если я, как и планирую, выпрыгну сейчас на полном ходу, то остаться в целости и сохранности мне вряд ли поможет даже чудо.

— Если через две минуты не разомкнет, то придется тебя опять в грани утягивать, похоже ты пока только из них работать можешь.

Ничего хорошего за следующие две минуты не произошло. Logan, в очередной раз свернув, выехал к гаражному массиву, проехал вдоль до ворот, и посигналил сторожу.

— Вы не забыли, что должны отвезти меня домой? Мне кажется, Вы несколько отклонились от маршру...

— Заткнись, сука. — рявкнул водитель, и вцепился в руль побелевшими пальцами.

— Не разомкнуло, — невесело констатировал кот, качая головой.

А у меня просто сердце в пятки ушло. Зарывшись похолодевшими пальцами в густую шерсть Иннокентия, я судорожно соображала, как теперь выпутываться.

— Василисушка, нам нужно, чтобы он нас в гаражи подальше завез. Чтоб посторонних глаз не было.

— Думаю в этом ваши желания как раз совпадают, — перебила я, истерично хихикнув.

— Ты выйдешь, я перекинусь, и всё с этим господином обсужу.

Шерсть вдоль хребта Иннокентия совсем по кошачьи встала дыбом, а пушистый хвост с силой хлестал мне по ноге.

— Что-то я сомневаюсь, что он мне выйти позволит. — скептически произнесла я, — Может ты при мне перекинешься?

— Нет, — жестко отрезал Иннокентий, — рано. Просто сиди и не двигайся, а как скажу — побежишь.

Мы проехали две гаражных линии и свернули в третью, в самом конце виднелся разведенный мангал. Когда подъехали ближе, удалось среди неясных пляшущих теней различить двоих мужиков с пивными бутылками, сидящих на раскладных стульях. Третий сын Адама самозабвенно нанизывал мясо на шампуры.

— Ой, мамочки...

Только и смогла я выдохнуть, всё сильнее бледнея с каждой минутой.

— Василиса, я тебя в обиду не дам. Я тебя защищу. Только слушайся. Сиди, ничего не делай, никого не трогай, а как скажу — побежишь.

— Угу, — кивнула я.

Водитель подъехал вплотную к компании, заглушил двигатель и вышел из машины, хлопнув дверью. Я вздрогнула. Нервы натянулись стальными тросами, и 'сидеть и ничего не делать' оказалось почти невыносимо. Мой похититель перекинулся с приятелями парой слов, и направился обратно к машине. Сквозь закрытые окна послышался смех и одобрительное улюлюканье.

Он рывком распахнул мою дверь, я же инстинктивно дернулась в сторону, попыталась отодвинуться в глубь салона.

— А ну-ка иди сюда, — оскалился ублюдок, и вцепился в мою руку.

А у меня будто шоры на глаза упали. Кроваво красные шоры. И мир вокруг дернулся и запульсировал. Меня шквалом захлестнула волна злости. Твари! Скоты, весь мужской род, и этот тоже скотина! Вспышка. Я зажмурилась, и крепко прижала к себе теплое кошачье тельце.

— Василиса, ну я же просил... — сокрушенно выдал Иннокентий, даже не пытаясь вырваться из стальной хватки. Всё равно не отпустила бы. Сердце бешено колотилось.

— Ладно. Глубоко вдохни, медленно выдохни и посмотри на меня.

Открыть глаза я смогла только после трёх вдохов.

— Что ты там крикнула? Скотина?

Спросил Иннокентий, внимательно рассматривая четырех висящих в воздухе мужиков.

— А что вслух крикнула?

Переспросила я, разглядывая странных существ, которыми теперь стали мужчины.

— Угу, — задумчиво подтвердил мой собеседник. — Частичная трансформация, замершая во времени. Давай-ка мы их освободим, моя хорошая, иначе эту четверку к утру тонким слоем размажет по близстоящим гаражам.

Мозг вернулся из коматозного состояния, и теперь пытался сообразить, что от него хотят.

— А что делать-то?

— Сейчас по одному их подтянем, ну и усыпим до утра. А утром проснутся, и ничего не вспомнят. Подумают, что перепили.

— Как это ничего не вспомнят?! — взбеленилась я, — Да эти гады меня до смертного одра не забудут! Я им такое сейчас устрою.. такое...

Нервно выговаривая всё, что думаю о таких 'не джентельменских' поступках, и размышляя о том, в результате каких извращенных сексуальных отношений могли появиться на свет такие ни разу не мужчины, я ходила вокруг висящих в воздухе жертв, и надеялась с помощью такой 'прогулки' успокоиться. Но не успокаивалась: душа требовала отмщения.

— Вот этого я и опасался. — признался Иннокентий, — Я не за твою сохранность всё это время беспокоился, Василисушка, а за жизнь этих идиотов. Я-то уже эту стадию перерос, а у тебя чудо-молодость в самом разгаре. Вы ж ведьмы, пока отмщены не будете, покой не находите. Даже с того света возвращаетесь за справедливостью. Тьфу на вас.

Совсем приуныл Иннокентий. А я тем временем пришла к решению.

— Каждый из них получит от меня индивидуальный презент. — и, кивнув своим мыслям, посмотрела на кота, — Иннокентий ты ведь не откажешься мне посодействовать?

— Да что я, сам себе враг что ли?

— Как думаешь, на кого этот похож?

— По-моему на свинью, — с сомнением произнес кошак, подходя ближе и приглядываясь.

— Мне тоже так кажется. Но пятачок ему оставлять — это слишком, а вот хвост крючком совсем не жаль.

— Ммммм, странно. Обычно ведьмочки в таком состоянии стараются наоборот кое-что оторвать обидчикам, а не лишнее приращивать.

Идея с отрыванием хоть и показалась мне соблазнительной, но была отвергнута из-за не вовремя проснувшейся брезгливости.

— Считай, что я — ведьма-пацифист. А этот похож на козла.

Вынесла я вердикт, переходя к следующему 'экспонату' кунсткамеры.

— Что ему хочешь подарить?

— Как насчет рожек?

— Ты что?! Рога — это гордость! Он их не достоин!!!

— Ладно-ладно, как скажешь. — улыбнулась я, — Тогда волосатую спину. И волосы на этой самой спине будут козлиные.

— Хорошо. А этому?

— А этот на кота похож. — разочарованно констатировала я.

— Чего скисла?

— Мне коты нравятся... Даже и не знаю, чем его от таких прекрасных животных можно наградить...

Иннокентий тоже задумался.

— Придумала! — воскликнула я, крутанувшись на пятках. — У котов восемь сосков! Вот пусть этот урод в восьмью сосками и ходит!

— Я прямо даже как-то комплексовать начинаю. — тихо проговорил Иннокентий, переступая с лапы на лапу.

— Не вздумай, котикам эта физиологическая особенность очень даже к лицу. Это она человеку не к морде будет.

— Ладно, — вновь тяжко вздохнул Иннокентий, — с вами ведьмами...

Не договорил он, и прошествовал к последнему мужику.

— О, Петя! — возрадовалась я.

— Вы что, знакомы?!

— Нет, слава Богу. Ты на него посмотри: Петя, Петя, петушок, позолоченный что-то-там.

Попыталась я продекламировать детский стишок, но так и не вспомнила, какую часть Пети можно отколупывать и сдавать в цветмет.

— А этому гаду мы оставим шпоры. В сапогах незаметно будет. И всех остальных: волосы, хвост и соски — под одеждой скрыть очень легко. Сложности у них начнутся, когда придется одежду снимать. Посмотрим, как у них теперь с интимом дела сложатся.

— А то они от обилия интима тебя в гаражи завезли. Одну на четверых.

— Иннокентий ты что их защищаешь?

— Ни в коем случае. Поверь, во мне даже мужская солидарность не проснулась. Потому что это — не мужчины.

— Ну расскажи тогда, как этим 'не мужчинам' состряпать памятные презенты?

— Да просто: глаза закрывай, и желай. У вас, ведьмочек, канал напрямую с Источником связан, не то что у магов: они аккумулируют остаточную магию из окружающей действительности. По крупицам собирают. А вы можете её хоть ведрами черпать, тут всё только от потенциала ведьмы зависит. У кого-то ведро, а у кого-то ложка чайная. У тебя точно не ложка, иначе бы тебя в Северные земли не подтянуло... Ну давай, закрывай глаза. Так, а теперь представь, как должны выглядеть эти мужчины, каждый из них, во всех подробностях. Умничка, а теперь хлопни в ладоши.

Звук резанул по ушам, и я резко распахнула глаза. Мужчины кулями повалились на пыльную дорогу. Голые, они с трудом дышали, так и не приходя в сознание. Осмотрев дело рук своих, и вполне удовлетворившись результатом, я взяла Иннокентия, и отправилась домой.

Красная пелена с глаз моих спадала незаметно, и когда через полчаса я начала трезво мыслить, меня прошиб холодный пот от осознания того, что же я натворила.

К оглавлению

ГЛАВА 3

До дома добрались без приключений. Я находилась в какой-то фрустрации, и никак не могла собраться. Всё вокруг казалось неважным и глупым, хотелось забраться под одеяло и просто лежать, чтобы никто не трогал. Войдя в квартиру, мы прямиком отправились на кухню.

Походя зажгла свет, и не оборачиваясь спросила:

— Иннокентий, уху будете?

— Да, пожалуй, — усмехнулся своим мыслям черный кот, и запрыгнул на стул. До стола он мордой, конечно, доставал, но съесть что-то был бы не в состоянии: над столешницей высовывались лишь уши да кончик мокрого носа.

— Ммммм... может вы примите человеческую форму? — неуверенно предложила я, доставая из холодильника кастрюлю, и ставя её на плиту разогреваться.

— А откуда ты про человеческую форму знаешь? — недобро прищурился киса.

— Ну вы же в больнице сами сказали, — залепетала я.

— Аааааа, ты об этом. Так я пошутил. — заявило это нечто, пристально глядя мне в глаза.

— Врёте? — после недолгого изучения подрагивающих усов спросила я.

— Вру, — расцвел в улыбке Иннокентий, — Так приятно поговорить с ведьмочкой. Я уже и забыл, что вы ложь распознаёте на энергетическом уровне.

— А зачем соврали? — продолжила я допрос.

— Потому что ты пока не готова. Слишком много потрясений за эти дни. Тебе нужно передохнуть, свыкнуться со своим новым 'я', а потом уже с другими 'я' знакомиться. Тебе некомфортно, когда я кот?

— Нет, что Вы! Комфортно. Вы очень красивый, Вас так и хочется погладить... Просто я подумала, что Вам буде неудобно есть за столом.

— Есть на полу мне будет еще неудобнее, поверь.

— Да я даже не думала... — совсем смутилась я, и щеки зааллели.

Отвернувшись к кастрюле, я принялась помешивать суп, чтобы чем-то занять руки. Атмосфера на кухне вроде не изменилась, но мне теперь здесь было предельно неуютно находиться.

— Значит рога и копыта, — задумчиво произнесла я после долгого молчания.

— Слишком давно не общался с ведьмочками, — сокрушенно покачал головой Иннокентий. — Василиса, сегодня я перекидываться не буду. — не терпящим возражений тоном заявил кот. — Я обязательно покажу тебе, как я выгляжу в каждом из трёх свои 'образов', но позже. Если хочешь, давай заключим сделку: я покажу тебе своё истинное лицо через десять дней, а ты в эти десять дней будешь внимательно меня слушать. Не слушаться, а слушать. Я не требую исполнения приказов, мне нужны только твои уши.

— Как-то пугающе звучит: мне нужны твои уши. Не находите? — тихо проговорила я, выуживая половником со дна кусочки семги.

— Василиса, ты прекрасно поняла. Что я имел ввиду.

— Рога, копыта, 'давай заключим сделку' и 'мне нужны твои уши', — погрузившись в совсем невеселые мысли проговорила я, подхватила тарелки, и направилась к столу.

— Василиса, пожалуйста, не надо. — почти заскулил Иннокентий, осознавая, в какие дебри заводят меня мои тяжкие думы под ручку с больным воображением. — Василисушка, я не причиню тебе вреда. Клянусь.

— А клятва эрота дорогого стоит, — продолжил кот, когда я сфокусировала на нем взгляд.

— Эрота?

— Да, так зовется наша раса за гранями.

— То есть Вы не черт и не дьявол? — с надеждой спросила я.

— Нет, — честно ответил Иннокентий, и не менее честно добавил, — хотя в вашем мире именно так нас и называют.

А мне как-то после этого уточнения резко поплохело, и есть расхотелось окончательно.

— Василиса, — кот встал передними лапами на стол, и чуть высокопарно заявил, — Я дал тебе слово, Василиса. Я поклялся, что не причиню тебе вреда. И через десять дней я покажу тебе, как выгляжу. Просто для того, чтобы без ущерба для этого мира принять свой истинный облик, нам придется посетить управление. Там я могу быть сам собой, не разрушая энергетические связи местности и не разрывая потоки. Я же для этого мира существо инородное, да, к тому же, слишком сильное, насквозь пропитанное магией. А здесь, на Земле карантин уже шесть веков. После вашей долбаной инквизиции, чтоб этим инквизиторам с базгулами бухать. Ведьм тогда осталось всего шестеро. Это нарушило равновесие. Сюда вообще чуть путь не закрылся! Потоки истончились, магия затухала и, если бы не девочки, все порталы бы схлопнулись. Грани раньше не так часто контактировали. Каждый мир варился, так сказать, в своем соку, и пересекались мы, дай Бог, раз в полсотни лет. Но девочки продержались. А когда мы пришли, и увидели весь этот бардак, то приняли решение открыть тут пару министерств. Чтобы предотвратить вторую волну инквизиции, мы находили и обучали новых ведьмочек. И, до поры до времени, такая стратегия 'тихого партизанства' спасала. Но когда ваша, уж прости за термин, популяция достигла половины прежнего уровня, то есть перевалила за две тысячи, магия начала крепнуть и проявляться. Инквизиторы, заметив первые признаки ведьмовской активности подняли головы от своих теоретических трактатов типа пресловутого 'Молота', ну и пошли применять знания на практике. Вас опять начали истреблять, а правители нашего мира не смогли на это смотреть сквозь пальцы... В общем, вас дружно перетащили за грани, почти всех, а на Земле теперь остаётся стабильный костяк из полутора тысяч опытных ведьм. Не достаточно, чтобы магия возродилась и привлекла внимание инквизиторов, но достаточно чтобы поддерживать эту самую магию в живом, пусть и коматозном состоянии.

— Страшное было время. — глухо произнесла я, без интереса помешивая ложкой в тарелке.

— Да, страшное, и, надеюсь, это больше не повторится. Ты всё-таки покушай, Василиса, да пойдем спать. Утро вечера мудренее.

Я покорно кивнула. Силы, откуда-то взявшиеся во время моих вечерних 'развлечений', теперь вернулись 'куда-то' по-английски, не прощаясь. Апатия навалилась с новой силой, и кровать сейчас виделась единственным и самым верным выходом из всего этого сумасшествия.

Когда я начала клевать носом в ополовиненную тарелку, Иннокентий заявил:

— Так, всё. Хватит. Давай-ка спать. Многовато событий на один короткий день для одной маленькой ведьмочки, — и подавая пример, засеменил по коридору в сторону комнаты.

Я сгрузила тарелки в раковину, и, даже не вытерев со стола, поплелась следом.

— Очень уютное кресло! Прямо для меня тут стояло. — мурлыкнул Иннокентий, — Василиса, могу я от тебя позвонить?

— Да. Только домашнего нет, мобильной в сумке возьмите.

Ответила я бессовестно широко зевая. За день я действительно утомилась.

— Василис, ну как я его, по-твоему, оттуда достану? — скривился собеседник.

— Угу, — кивнула я, и спотыкаясь дошла до пуфа возле двери.

Вернувшись в комнату, положила телефон на кресло прямо перед котом и разблокировала сенсорный экран. Только я повернулась, чтобы наконец лечь, как услышала.

— Василииис, ну я же не смогу номер набрать.

— Угу, — как разбуженная в полдень сова, вновь ухнула я, и принялась тыкать в озвучиваемые Иннокентием цифры.

— Спасибо.

— Угу.

Вряд ли кот услышит от меня сегодня что-то более вразумительное.

Иннокентий с кем-то поздоровался, и принялся степенно рассказывать что-то собеседнику.

На словах сконцентрироваться не получалось, да я и не особо старалась, но голос слышала: приятный тембр, низкий, очень мягкий, обволакивающий. Таким голосом говорят обычно надежные и сильные мужчины. Самое то на сон грядущий.

Только моя голова коснулась подушки, как я сразу провалилась в темноту и спокойствие. И в этих темноте и спокойствии я бы и дальше с удовольствием прибывала, если бы солнце не начало нещадно слепить глаза. Я зажмурилась, сморгнула выступившие слёзы и, чуть привыкнув к яркому свету, огляделась по сторонам: мой любимый сквер, моя любимая аллея, моя любимая лавочка... ранее любимая, теперь же я с нее вскочила как ошпаренная. Я начала нервно озираться, пусто, только воробьи чирикают в ветвях высокого кустарника. Я крутила головой на все триста шестьдесят градусов, вот чувствовала моя пятая точка, что где-то готовится гадость. И чутьё не подвело.

Из-за поворота появился ОН. Господин 'ты-ничего-даже-не-вспомнишь'. Неспешно шагая в мою сторону из другого конца аллеи, он, кажется даже не смотрел на меня.

Бежать! Срочно бежать пока не заметил! Но ноги будто приросли к земле, и сколько я не дергалась, даже на миллиметр не смогла сдвинуться, а этот урод всё приближался.

Прекрасный полубог был уже совсем близко, но так и не смотрел в мою сторону: он грелся в лучах, подставляя лицо светилу. Щурился, улыбался, и не было ему до меня никакого дела.

Может не заметит? Может пронесёт?

Осталось всего пять шагов.

Четыре.

Я задержала дыхание.

Три.

Зажмурилась.

Два.

Втянула голову в плечи.

Сердце бьёт набатом в рёбра.

Один.

Я почувствовала легкое дуновение ветра, когда мой ночной кошмар прошел мимо.

Мимо! Неужели повезло? Я слышу его удаляющиеся шаги. Легкие, тихие.

Уухх. Я выдохнула, и медленно посмотрела вслед уходящему мужчине.

Стоило моему взгляду коснуться его спины, как этот кобель резко, будто по щелчку, развернулся и вперился в меня немигающим взглядом. Точно хищник! Господи, ну пусть он уйдет! Просто уйдет!

Но Всевышний не услышал мою просьбу, и демон-искуситель в несколько плавных шагов преодолел разделявшее нас расстояние.

Те же джинсы и черная майка, что и в день первой нашей встречи.

— Привет.

Так же легко, как и тогда, поздоровался он. Я молчала, сжав челюсти. Что там у нас после этого было? "А ты страшненькая"?

— Ты очень красивая.

Я удивленно округлила глаза: не по сценарию идем.

— Можно с тобой познакомиться?

Эмммм... вроде как уже знакомы. И, чем меньше таких "знакомств" в моей несчастной жизни, тем лучше.

— Как тебя зовут?

Может если я буду молчать, он обидится и уйдет?

Так и не дождавшись ответа, этот упырь поклонился мне, и коснувшись поцелуем самых кончиков пальцев моей правой руки заявил:

— Что же, пусть это будет маленькой тайной. Меня зовут Валерий. И если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, просто вспомни моё имя. Я приду к тебе где бы я ни был.

Он внимательно всмотрелся в моё лицо, будто пытаясь прочитать мысли и чувства, и, видимо, нашел какое-то подтверждение.

— Я надеюсь Вы не откажете мне в небольшой прогулке?

И, несмотря на то, что это был вопрос, а также на то, что ответа я не дала, меня бережно взяли под руку.

Ногам вернулась подвижность, и мы пошли по пустым аллеям сквера. Валерий улыбался каким-то своим мыслям, медленно шагая вперед. Я же исподволь рассматривала его лицо. Всё же он непростительно красив.

— Вы любите этот сквер, моя ночная госпожа?

— Почему Вы так решили, и почему так меня назвали?

— Ну, первое, потому что это Вы меня сюда привели, а не наоборот. А второе — потому что мы в Вашем сне. И сон этот мне нравится всё больше и больше. Здесь так тепло.

Широко улыбнувшись мне, ответил мужчина, и вновь подставил лицо солнечным лучам, довольно жмурясь.

— Сон?

— Сон. — утвердительно кивнул мой спутник, и свернул в следующую аллею. — Расскажите мне что-нибудь о себе.

— Прошу простить за грубость, но я не буду о себе рассказывать. И раз уж я решила быть откровенной, то ответьте мне, раз это мой сон, Вы покинете его, если я Вас попрошу?

— Я покину его, если почувствую, что Вам неприятно моё общество.

— Мне неприятно Ваше общество.

Нагло заявила я.

— Правда? Не чувствую.

Не менее нагло ответил полубог. Я аж поперхнулась от негодования.

— Более того, могу даже доказать обратное, — заявил этот гад, останавливаясь. — Вы позволите?

Но крикнуть в ответ "Нет!" я так и не успела.

Он молниеносно повернулся, и притянул меня к себе. Сильные смелые руки смяли тонкую ткань моей блузки и прижали к твердому мужскому телу. Он был похож на сталь, жесткий, не сгибаемый, никогда не думала, что человек может быть настолько напряженным. А потом я почувствовала прикосновение его губ. Почти невесомое, такое нежное, трепетное, он словно касался меня не телом, а душой. Валерий застонал, а я замерла, боясь вздохнуть, словно от этого мир вокруг, вместе с такими странными ощущениями в моей груди, может разлететься на тысячи осколков. Неуверенно, не зная правильно ли я поступаю, не задумываясь, что я вообще делаю, я прильнула к нему: так не хотелось разрывать это волшебство. Поцелуй стал ощутимее, глубже, настойчивее. Все внутренности сжались в тугой узел. У меня закружилась голова и коленки-предательницы отказались служить опорой. А еще в глазах потемнело и я, кажется, падаю. Сильные руки подхватили, прижали к груди, и такой ласковый голос зашептал:

— Ты... Девочка моя, ты что? Родная, открой глаза.

Валерий сел на лавку. Меня удобно уместили на коленях, и всё так же прижимая к себе одной рукой, другой приподняли мою голову.

— Ну же, посмотри на меня.

Уже чуть тревожно шепнул полубог и вновь поцеловал. Глупый ход, очень глупый, так я вообще никогда в себя не приду. Ни одно живое существо не вынесет столько... столько тепла и ласки, столько чувств, переданных одним прикосновением. Он целовал мои ресницы, кончик носа и снова губы. И шептал, шептал просьбы, на которые я никак не могла себя заставить откликнуться. Мир вокруг кружился, не давая возможности найти точку опоры, а по телу прокатилась волна почти болезненного жара.

— Какая же ты красивая, — восхищенно выдохнул он, прикасаясь губами к выступившему на щеках румянцу, — Волосы как карамель, глаза как мёд и кожа, словно молоко. Какая же ты сладкая.

Он вновь прильнул к моим губам. Всё, это полный и безоговорочный... нокаут. С губ, как признание моего поражения, вырвался полу-стон полу-всхлип.

— Не прогоняй меня. Позволь быть с тобой рядом ночью хотя бы во сне.

Простонал он, прижимая меня еще сильнее, будто пытаясь растворить в себе.

— Не прогоняю.

Тихо-тихо ответила я. И снова поцелуй.

— Спящим красавицам положено приходить в себя от поцелуя, а не терять сознание.

Укорил меня Валерий, продолжая касаться губами моих шеи, ключиц...

— Не могу оторваться от тебя. Это какое-то наваждение. — простонал он.

— Это всегда так бывает? — слабым голосом уточнила я.

— Что "это"? — выдохнул полубог мне в висок.

— Поцелуи.

Он замер, а потом наклонился к самым губам, и остановившись буквально в миллиметре, спросил:

— То есть в этой области у тебя тоже только теоретические знания.

"Благодаря тебе уже нет" хотелось ответить, но смущение накрыло меня с головой от осознания того, что сейчас произошло, и я не смогла вымолвить ни слова. Так и лежала в его руках, не открывая глаз и прислушиваясь к сильным и быстрым ударам сердца.

— Дурочка.

Я прямо кожей почувствовала его улыбку.

— Маленькая моя дурочка. Только моя.

Повторял он снова и снова целуя. И так тепло стало. Не из-за жаркого лета вокруг, не из-за яркого Солнца над головой, а из-за него. Из-за него одного.

— Не хочу тебя отпускать, — заявил он твердо.

Кажется, прошла уже целая вечность, а мы всё сидим на лавочке в парке. Точнее он на лавочке, а я... сколько я не просила, с рук меня так и не спустили.

— Мне на работу надо. — почему-то ляпнула я, а потом огляделась вокруг и задумалась, — Или не надо... А, сколько времени?

— Почти пять утра.

— Через час вставать, — рассеянно проговорила я.

— И зачем тебе работать? — спросил Лера, теребя кончик моей перекинутой на грудь косы.

— Потому, что сон закончится, и ты, плод моей неуёмной фантазии, исчезнешь, а я останусь.

— А если я не исчезну? — вкрадчиво вопросил собеседник.

— Ммммм... сомневаюсь, что я буду в восторге, — и, глядя на то, как Лера нахмурился, я пояснила, — Это здесь ты такой... такой... — мои щеки вспыхнули, и я опустила глаза. — Это здесь ты "такой". — собравшись с мыслями подвела я итог, — А там, сволочь, к которой я и на километр близко не подойду.

Мужчина напрягся, из позы его испарилась вся расслабленность, а в глазах поселилась злость и огонь.

— И что же я тебе такого сделал?

— Ты? А ты тут причём? — удивленно моргнула я, — Это тот гад мне... Не хочу вспоминать. Не буду говорить. — скривившись я отвернулась, чтобы он не увидел наворачивающиеся на глаза слёзы.

Вот только раскиснуть сейчас не хватало для полного "счастья"!

— Прости меня. Я ведь не думал, что это ты. Я так устал за эти три десятка лет. Я ведь искал тебя. Везде искал, а тебя всё нигде не было. И я отчаялся, решил, что раз не судьба, то надо смириться... Но с поста всё равно не ушел. Наверное, я надеялся, где-то на подсознательном уровне, верил, что рано или поздно ты придёшь. И ты пришла, а я... Прости меня.

Я посмотрела на того, кто сейчас так бережно обнимал. На такого теплого и ... родного. И почему, а, главное, когда, он стал для меня так значим? Плечи его поникли от тяжести вины, только я никак не могла понять, зачем он берёт на себя чужой крест. Я смотрела на этого полубога, и всё силилась увидеть в нём того, посланного к чёрту, мужика. То же лицо, та же одежда, волосы, но этот другой. У Леры живые глаза, и я могу прочитать в них то, о чем он думает. И черты лица у него мягкие, нет в них той остервенелой жестокости, что я видела вчера у его прототипа. И я его чувствую. Чувствую почти как себя. Да почему, собственно, 'почти'? Это же моя фантазия, мой сон...

Я приподнялась, и крепко обняла его, пытаясь передать то, что ощущаю. Мужчина тяжело вздохнул, и еще сильнее прижал меня к себе.

— Я боюсь, что уже потерял тебя. Потерял, так и не успев обрести. Ты ведь действительно будешь от меня как от огня шарахаться.

— От тебя, нет. — уверенно ответила я, — А с тем человеком я надеюсь больше вообще никогда не встретиться. Какой же всё-таки приятный сон. — тихо шепнула я ему в самое ухо, — Надеюсь завтра тоже приснится что-то хорошее.

— Ты позволишь мне и завтра прийти в твой "сон"?

Кажется, последнее слово было произнесено с другим смыслом. Но я всё же кивнула.

— Скажи это вслух.

— Я позволяю тебе приходить в мои сны. — произнесла я.

— Спасибо. — Лера заметно расслабился, и даже начал поглаживать меня по спине. Мммм, как приятно.

— И часто тебе снятся такие яркие "сны"? — спросил он через некоторое время.

— Да, "яркие" постоянно, только, к сожалению, хорошие очень редко.

— А что обычно снится?

— Кошмары.

— Расскажешь? — спросил полубог, рисуя невидимые узоры на моей спине.

— Трудно рассказать, — я задумалась, — Иногда это места, в которых я реально бывала, а иногда абсолютно мне незнакомые. То же касается и людей, но чаще, всё-таки во снах мне встречаются незнакомцы. Небо почти всегда серое. Всё серое. Только кровь вечно красная, и вспышки, если что-то горит или взрывается тоже яркие... А, да, и деревья зеленые.

Я помолчала, собираясь с мыслями, а потом продолжила:

— Это не всегда какое-то страшное действие, это скорее общее состояние, ощущения. Постоянная тревога, боль. И я борюсь, бьюсь из последних сил, а чувство такое, будто за мной наблюдают. Будто преследуют, загоняют, как жертву, и полное осознание, что рано или поздно загонят. А смириться с таким исходом, значит сдаться и точно проиграть. Подчиниться. А я не хочу подчиняться!

Пока рассказывала, вновь погрузилась в это паршивое состояние, и даже парк вокруг померк: небо затянуло серой пеленой, краски стали гуще и от легкости летнего дня не осталось и следа. Глубоко вздохнув, я разложила эмоции "по полочкам" и заперла "до востребования". Портить ими столь редкий хороший сон я отказываюсь.

— А в твоих снах только люди?

И Лера внимательно всматривается в моё лицо. Ответ для него так важен, что он не может, хоть и старается, скрыть заинтересованности.

— Если бы, — грустно усмехнулась я, — твари, разные. Десятки. Сотни. И мертвые. Много мертвых. Причем они с обычными людьми выглядят одинаково, но я точно знаю, где мертвый, а где живой.

— Твою ж мать. — проговорил Лера, и закрыл глаза.

Он откинул назад голову, и на скулах его заиграли желваки.

— Лер, ты чего? — встревожилась я.

Громко втянув воздух сквозь сжатые зубы, Валерий посмотрел на меня, и медленно с нажимом произнес:

— Иннокентию про сны не говори ни в коем случае. Поняла меня?

— Лера...

— Пообещай. Что ни при каких обстоятельствах ты не расскажешь ему про мертвых людей в твоих снах. Пообещай, Василиса.

До меня даже не сразу дошло, что он назвал меня по имени, но под таким прожигающим взглядом пришлось сказать:

— Хорошо, обещаю.

Он выдохнул, и на лице его отразилась усталость.

— Скоро вставать. Не хочу расставаться.

Я грустно улыбнулась. Сон всё равно должен был закончиться.

— С добрым утром, любимая, и хорошего тебе дня.

Прошептал Лера, касаясь моих губ, и тишину летнего сквера разорвал яростный звон будильника.

* * *

— Василиса, ты куда?

— На работу, куда ж еще, — зевая, и чуть не врезавшись в косяк ответила я. Попытки ходить с закрытыми глазами еще ни разу не увенчались у меня успехом.

— Спать ложись, дай отдохнуть по-человечески.

Из уст кота слышать это было более чем странно.

— У тебя выходной сегодня, — пояснило пушистое чудо, сворачиваясь клубочком.

— Да? Почему? Сегодня же вторник...

— Твой Алексей Геннадьевич его тебе с удовольствием предоставил, даже просить не пришлось. У тебя переработок — тьма тьмущая. И отпуска недогулянного за прошедшие годы почти сорок дней. Ты куда всё это копишь? Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик?

Вопросил Иннокентий, недовольно скривившись.

— Ты с Алексеем Геннадьевичем разговаривал?

— Угу.

— Надеюсь не вот так. — указала я рукой на кота.

— В смысле... Аааа, нет, не как кот. А по телефону, как твой лечащий врач. Нажаловался, что ты сбежала из больницы, но отдых тебе необходим, поэтому шеф без дополнительных вопросов дал тебе сегодня отгул, а там, глядишь, и в отпуск сплавит. Да я же при тебе вчера звонил. Помнишь номер набирала? — посмотрел на меня внимательно, Иннокентий вздохнул и сказал, — Ложись, Василис, поспи еще немного. Нам вечером в министерство наведаться нужно, оформить тебя по всем правилам. — И заметив, что я до сих пор сомневаюсь, добил, — Там фото придется делать на пропуск, и лучше тебе быть свежей, красивой и во все оружии, ибо фото делается как на паспорт — раз в двадцать лет. Перефотографировать никто не будет. Сам уже второй десяток мучаюсь: неудачно я на пропуск вышел.

Противиться Иннокентию не было никакого желания. Я упала на кровать, завернулась в еще теплое одеяло, и обняв подушку, улыбнулась: может Лера еще не ушел? Но Леры, к сожалению, уже не было.

К оглавлению

ГЛАВА 4

Меня разбудил звонок в дверь. С удивлением обнаружив, что на часах уже 13:48, я накинула поверх пижамы халат, и поплелась открывать.

На пороге стояла Алёна.

— Это от всего нашего офиса, — заявило белокурое чудо, протягивая пакет апельсинов и початую бутылку шампанского.

— И бутылка тоже? — спросила я, не в силах справиться с изумлением.

— Нет, это моя скромная лепта, — заговорщически улыбнулась подруга.

— Шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты, — пошутила я, подпиннывая Алёнке тапочки.

— К последним как-то не тянет, а вот от первого я не откажусь, — мечтательно заявила Алёна.

— Пойдем на кухню.

— Как ты себя чувствуешь? Выглядишь вроде не плохо.

— Уже намного лучше. — ответила я, доставая из холодильника сыр и фрукты.

— Что врачи говорят?

— Что я абсолютно здорова. — ага, а еще, что при том что я здорова, им не понятно, что творится с моим организмом, но для Алёны это уже лишние сведения, — Всё хорошо, скоро вернусь на работу. Только отпуск, наверное, всё-таки сейчас попрошу.

— Отпуск, это дело. Куда-нибудь поедешь?

— Скорее всего. Посмотрю тур куда-подальше: в теплую страну, где я без зазрений совести смогу лечь, повесить на шею табличку 'не кантовать' и пролежать так до самого отлета.

На стол перекочевала шоколадка 'Сударушка'.

— А как же курортные романы? — с придыханием произнесла эта язвочка. Ведь прекрасно же знает, как я к таким развлечениям отношусь.

— А что романы? — ставя в центр стола тарелку с нарезанными кубиками сыром и фруктами спросила я, — Думаю особо 'романтичные' особы не сильно будут горевать без моего скромного общества, и быстро найдут чем (да и кем) себя занять.

— Василиса, я думаю, что твой организм устроил этот ядерный взрыв именно из-за отсутствия этих пресловутых 'особо романтичных особ'. У тебя гормоны чуть не из ушей фонтанами бьют, а ты...

— А я?

— А только ты можешь так стол накрыть! — окинув восхищенным взглядом маленький праздник для девочек сказала Алёна. И 'особо романтичные особы' строем на цыпочках покинули её голову.

— Значит тебя прямо весь офис собирал? — с изрядной долей сарказма спросила я, присаживаясь рядом.

Алёна же, лишь пожала плечами.

— Все за тебя волнуются. Когда тебя на носилках выносили и погружали в скорую, мы вахтершу валерьянкой отпаивали. После твоего феерического отбытия все притихли и сникли. Похоже, задумались о вечном. — грустно сказала она — Ну-с, приступим! — приободрившись, и многозначительно потирая руки сверкнула глазами Алёнка.

— Да, сейчас. Я на минуточку.

Извинившись, я шмыгнула в ванную. Умылась, привела себя в порядок и вернувшись на кухню, замерла на пороге.

— Василиса, ты не говорила, что у тебя есть кот! А как его зовут? Давно он у тебя? Сколько ему уже? — верещала Алёна, тиская в руках что-то черное, отдаленно похожее на Иннокентия. — Ууууууу, какой лапочка! Какие щёки! — Алёна изобразила запасливого хомяка, и вцепилась в вышеозначенную часть кошачьей тушки. Притянув к себе вяло трепыхающегося кошака, она смачно чмокнула его в нос, и, распластав животное на коленях, принялась гладить, нежно, но активно, раскатывая животинку в тонкий блин.

— Обожаю кошек! — яро заверила меня блондинка.

— Заметно, — натянуто улыбнулась я. Если Иннокентий еще ничего не сделал, то это только потому, что не хочет раскрывать инкогнито. Но на сколько его еще хватит, не понятно. Щедро орошаемый чистой любовью (в масштабах Ниагарского водопада), он умоляюще поднял на меня свои зеленые глаза.

— Алёнушка, он у меня царапается, не хочу, чтобы ты поранилась. — быстро проговорила я, подхватывая несчастного черта с колен блондинки.

Отнеся Иннокентия в комнату, я тихо спросила:

— Вы как?

— Староват я уже для подобных развлечений, — заявил кот, двигая нижней челюстью.

Неужели вывихнул?

— Главное теперь, чтобы жена об этом не узнала, — скривился Иннокентий, — Ульяновск такого не переживет.

— А кто у вас жена?

— Мы, Василиса, очень традиционны в выборе спутниц жизни. Демонесса она у меня, демонесса. У ведьмочек, в плане спутников, тоже выбор не велик — вам ведьмака подавай... Хотя есть, конечно, несколько интересных случаев: ведьма-демон и ведьма-инкуб. Но это — исключения, которые лишь подтверждают правило. Ведьма только для ведьмока предназначена.

— Иннокентий, а можно мы чуть позже эту тему обсудим? — заторопилась я, услышав, как скрипнул стул на кухне, — Вы спрячьтесь, пожалуйста, а я постараюсь с Алёной поскорее попрощаться.

Совсем 'поскорее' не получилось: мы проболтали два часа к ряду, и разошлись лишь после того, как в комнате 'случайно' упала ваза.

— Иннокентий, а где это ваше министерство находится?

Спросила я, доставая из шкафа вещи, и направляясь в ванную, чтобы переодеться.

— В Засвияжье. Не волнуйся, нас отвезут. Машина уже у подъезда.

— Я в такси больше ни ногой. — категорично заявила я, не испытывая никакого желания повторять вчерашние приключения на бис.

— Это наша министерская. В такси я тебя сам больше не пущу. По крайней мере, пока командовать не научишься. А то что это такое, ты мужику приказываешь, а он не исполняет. Это разве дело? Эх, видела бы тебя моя Басенька, со стыда б сгорела: ей не то что мужики, высшие демоны подчиняются. Моей зайке лучше подчиниться сейчас, чем остаться инвалидом на потом... в смысле на совсем.

* * *

— Здравствуй, Игорь.

Кот запрыгнул на широкое заднее сиденье Нивы, и я забралась следом.

— Здравствуйте Иннокентий Павлович. В министерство?

— Да.

Я глянула на водителя, и глаза мои удивленно расширились. Существо, сидящее за рулем, даже с большой натяжкой нельзя было назвать человеком. Это был.... ну, йети, наверное. Длинная бежевато-серая шесть покрывала всё его тело, становясь короче и светлее на морде, а на хребте, наоборот, темнее и гуще. Широкая мускулистая спина и длинные-длинные руки с по-человечески лысыми ладонями. В этих лапах руль выглядел игрушечным. Да вся нива смотрелась эдаким электромобильчиком из парка аттракционов.

— Здравствуйте. Вот значит, как Вы выглядите. — обратился ко мне реликтовый гоминид.

— Здравствуйте. А Вы вот значит, как...

— Да, — хохотнул водитель, — Первый базгул на вашем веку?

— Да.

— Ну, с почином. — широко улыбнулся йети.

— Игорь, мы, конечно, не торопимся, но...

— Понял, шеф. Пардоньте.

Нива завелась, выехала из дворов, и потихоньку поползла по проспекту.

Аккуратно двумя пальцами, чтобы не раздавить, наш водитель поправил зеркальце заднего вида, и не стесняясь продолжил меня рассматривать.

И я тоже продолжила, потому что прибывала от увиденного сейчас в еще большем шоке, нежели несколько минут назад: из зеркала на меня смотрели смеющиеся серо-голубые глаза. Обычные человеческие глаза, на обычном человеческом лице мужчины средних лет. По-мальчишески подмигнув, водитель всё-таки переключил свое внимание на дорогу.

— Василиса, у нас министерство достаточно большое, поэтому ты от меня никуда не отходи, а то потеряешься. Хорошо?

— Даже и в мыслях не было. — предельно честно заверила я.

— Вот и хорошо.

— Игорь, а Вас ДПС не останавливают? — поинтересовалась я.

— Останавливают, а то как же...

— И они видят вот того мужчину из зеркала?

— Угу.

— И никто еще ни разу не догадывался? Вы же иномирянин, другой. Это должно чувствоваться...

— Василисушка, ты до этого момента вообще про иномирян ни сном, ни духом. У тебя когда-нибудь подозрения возникали?

Я задумалась. Да, возникали. Но разве хоть раз я высказала их вслух? Разве что в шутку. Даже в собственных мысленных диалогах я крутила сама себе пальцем у виска и призывала к адекватности. Существо из другого мира? Призрак? Вампир? Пфффф! Окстись! На дворе двадцать первый век, а ты просто перечитала фэнтези. Нет принцев на белых конях. Нет вурдалаков и упырей (а те, что едут утром в общественном транспорте, не в счет). Вернись в реальность, Василиса, а то итак уже провитала в облаках пару десятков лет. А тебе нужно завести семью, мужа, детей...

Мужа... я невесело хмыкнула. "Завести мужа" mission Impossible. И вокруг все не страшные и не глупые, просто... не мои. А мне нужен мой. И в этот момент в голове поселилось осознание, что я до сих пор всеми правдами и неправдами отталкивала от себя лиц противоположного пола. По большей части бессознательно. Как какая-то старая карга, перебирающая носки на распродаже в магазине: "Не нравится, не подходит, не моё", и очередная пара носок летит в дальний угол. Не цвет, не размер... а какое-то иррациональное необъяснимое "не моё". Ой, дууууура! Вот и будешь до конца дней куковать с Валерием из эротических снов.

Щеки моментально опалило жаром. Валерий. Красивый, сильный, умный, добивается того, чего пожелает, ласковый и такой нежный ... сон. Закрыв глаза, я мученический скривилась. Ну почему он не может быть настоящим?

— Иннокентий, Вы говорили, что ведьма только с ведьмаком может быть...

— Да, барышня, ну и раздрай у вас в голове! С темы на тему скачете, как горная коза. — усмехнулся Иннокентий. — Говорил, Василиса. Не можете вы с другими жить. Вам нужен тот, кто сильнее, а сильнее ведьмы в её деле только ведьмак.

И какое-то странное чувство кольнуло. Неприятное. В своем деле я хочу быть первой, лучшей. Я всегда для этого стараюсь. Если кто-то будет лучше меня...

— Ага! Настоящая ведьмочка! — расплылся в широкой клыкастой улыбке кот, да и Игорь как-то подозрительно кашлянул, скрывая, похоже, за этим "кхе" смешок.

— Что?

— Василиса, да у тебя всё на лбу написано! Ты ж соперничество терпеть не можешь, но постоянно в него лезешь. Ты хочешь быть лучшей, первой, но не хочешь руководить. Ты желаешь быть за мужем, как за каменной стеной, но ненавидишь подчиняться. Ты ведьма, Василиса. Вы сотканы из таких противоречий. И бедные ваши мужики, дай им боги здоровья, с вами такими внезапными и непредсказуемыми всю жизнь мучаются!

Помолчав немного, Иннокентий продолжил.

— Хотя выбора у них тоже другого нет. Они же кроме ведьмы никого полюбить не могут. Только одну "свою" полюбит и всё, пиши пропало. Потерян индивид для общества. Ходит за ней, как щенок на веревочке, и в глаза преданно заглядывает... до первого серьезного проступка. А потом уже ведьма к его ногам ластится, прощения выпрашивает. А потом опять местами меняются. Так и живут.

Что-то как-то не очень мне такая перспектива нравится. Хотя, если задуматься, у людей так же: то он ошибётся, то она... Просто у ведьм и ведьмаков это как-то гипертрофировано. Или это Иннокентий так всё преподносит?

— А как ведьма своего ведьмака находит? Я сколько живу, пока еще ни одного не видела.

— Видела. Одного. Просто не твой он был, вот и не запомнила. Ведьмочку обычно лет в двенадцать — тринадцать вычисляют. Ну, как девушкой становится, так и начинает вокруг нее фон меняться. В нашем мире, конечно, по-другому, но здесь... Здесь молодого ведьмака просто селят рядом, переводят в школу молодой ведьмочки, а дальше природа берет своё. Никто не заставляет, не принуждает. Если они предназначены друг другу, то вместе остаются до конца, а если нет, то ведьмочку сталкивают с новым кандидатом. За три года в школе и пять лет в институте мы обычно успеваем найти пару. Хотя бывает и так, что не получается. Есть у нас два ведьмака без ведьм.

Звучит, как интервью заводчика экзотических зверушек.

— Вот интересно, почему же тебя вовремя не вычислили? Почему ты только сейчас фонить начала? — задумчиво вопросил Иннокентий.

— А кто тот ведьмак, с которым я сталкивалась? Кто-то с работы?

— Нет, — скривился кот, — Валерий не с работы.

Валерий? Мой Валерий? Я побледнела.

— Да, тот из парка, который должен был тебе всё объяснить, а получилось... — по-своему истолковав мою бледность, и немного сконфузившись, проговорил Иннокентий. — В общем, фиг с ним, с Валерием. Забудь. Вы с ним больше не пересечётесь.

Нива притормозила у старенького, похоже еще досоветской постройки, двухэтажного здания.

— Спасибо, Игорь. Рада была познакомиться.

— До встречи, Василиса. — добро, но до мурашек жутко, оскалился базгул.

* * *

Старая покосившаяся на петлях дверь жалобно скрипнула, и мы вошли в пропахший сыростью и котами подъезд.

— Ну вот мы и в управлении, Василиса. Глаза закрой, сейчас будет вспышка.

Я покорно зажмурилась. Сквозь веки проступил теплый розовый свет. Миг, и я вновь в темноте.

— Всё, открывай.

Я повернулась к Иннокентию, по привычке опустив взгляд к полу. Посмотрела на начищенные до блеска черные ботинки. Поднялась по идеально отглаженным брюкам до пиджака, задержав взгляд на небольшой булавке на отвороте, и, наконец, взглянула в лицо незнакомца.

— Иннокентий Павлович, — представился мужчина, протягивая мне руку.

— Василиса Викторовна, — хитро улыбнулась я, отвечая на рукопожатие.

— Пойдем, ведьмочка, будем тебя с коллективом знакомить. — хмыкнул Иннокентий Павлович, и направился к двери в подвал.

Идти в подвал за незнакомым мужчиной в здании 'под снос' было страшновато.

— С котом мне было гораздо комфортнее. — призналась я, аккуратно ступая по щербатым ступеням.

— Просто ты кота уже давно знаешь, а этого мужчину в первый раз видишь.

Оценив знание Иннокентием Павловичем мультфильма 'Трое из Простоквашино', я вошла следом за ним в просторную светлую приемную. Мужчина поздоровался с охранником, двумя секретарями на ресепшн, и приложил руку к стоящему посреди зала белому каменному столбу. Свет мигнул, и вернулся к своей прежней яркости. Только после этого ЧОПовец в камуфляже опустил руку, направленную на Иннокентия Павловича, и поприветствовал его в ответ. А вот вторая рука с раскрытой ладонью всё ещё была направлена в мою сторону.

— Василиса, подойди и тоже приложи ладонь к столбу. Нужно пройти проверку.

Я приблизилась и коснулась шершавой поверхности. В свете галогеновых ламп камень искрился, переливаясь гранями на каждой песчинке.

— Столб из соли? — спросила я, все так же любуясь игрой света.

— Да.

— Я читала про израильский соляной столб. Его называют Женой Лота. По легенде она окаменела, обернувшись, и увидев Содом.

— Ну, легенды из 'ниоткуда' не берутся, — печально заметил Иннокентий Павлович.

— Вы хотите сказать, что это женщина? — я отдернула руку, и присмотревшись действительно заметила в грубом камне силуэт будто укутанной в покрывало незнакомки.

— Она страж уже много веков. Это очень почетная должность. И поверь, ей воздали по заслугам... Пойдем. Дел еще тьма тьмущая.

Дойдя до лестницы в противоположном конце холла, мы поднялись на третий этаж и прошествовав по широким пустым коридорам остановились возле двери с табличкой 'Руководитель отдела контроля за популяцией обращенных'. Ну точно, заводчики. Юные натуралисты, блин.

— Проходи. — подтолкнул меня вперед Иннокентий Павлович, широко распахнув дверь. — Сира, принеси мне, пожалуйста, бумаги на Василису Викторовну Моткову.

— Добрый день.

— Добрый день Василиса. Хотите чай, кофе? — вежливо осведомилась красивая девушка, поднимаясь из-за стола.

— Нет, спасибо большое.

Я юркнула за Иннокентием в следующее помещение. Это оказался достаточно большой светлый кабинет. Здесь стояла старая-старая советская мебель. Возникло ощущение, что я перенеслась лет на шестьдесят назад в прошлое: все предметы интерьера были в, на удивление, хорошем состоянии, будто только вчера сошли с конвейера фабрики. Пара шкафов, большой лакированный стол, стулья с зеленой обивкой и несколько кресел: всё по-мужски лаконично и фундаментально.

— Присаживайся.

Иннокентий Павлович прошел за стол. Я села напротив, и после того, как Сира принесла увесистую стопку документов, сидела тихо, стараясь не отвлекать мужчину от заполнения горы формуляров. Минут через сорок Иннокентий Павлович оторвался от бумаг, протянул мне половину листа А4, где забористым почерком был записан в два столбца список книг и пособий.

— Сейчас пойдешь в библиотеку, отдашь Аделаиде Карловне список, получишь необходимую литературу для 'внеклассного чтения'. Сира!

От окрика Иннокентия Павловича я всё же вздрогнула, а Сира, судя по тишине в ответ, и ухом не повела. Не дождавшись свою помощницу, мужчина поднялся, и убедившись, что Сиры в приемной нет, посмотрел на меня. И столько сомнений было в этом взгляде...

— Иннокентий Павлович, что-то случилось?

— Да у нас времени в обрез. Девочки из отдела кадров только до полуночи работают, потом по своим озерам-болотам расползаются, а нам еще фотографироваться... Боюсь не успеем. И Сира, как на зло, куда-то запропастилась. — посуровев закончил мужчина.

— Может Вы мне объясните, где библиотека, я пока схожу, чтобы побыстрее закончить...

Мужчина долго сомневался, но в итоге всё же объяснил куда идти, дважды перепроверив, всё ли я запомнила (не запомнить три поворота направо по коридору на этом этаже — надо быть совсем дурочкой). Заверив Иннокентия Павловича что всё в порядке, я буду предельно аккуратна-осторожна-внимательна-собрана (и молчалива, если кого-то по дороге встречу), я вышла из кабинета, пересекла приёмную и отправилась направо по коридору до следующего поворота. Коридоры в управлении были длинные и темные: на улице был уже глубокий вечер, и освещались просторные проходы только тусклыми настенными бра, каждые метр-полтора висевшими на обклеенных изумрудно-зелеными обоями стенах.

Еще один поворот, и новый длинный коридор. Но этот, в отличие от предыдущих, пустым не был: на подоконнике, опустив голову на руки и упёршись локтями в колени, сидел мужчина. Я чуть сбавила шаг, но понимая, что пройти всё равно придется, тихонько вдоль стеночки, чтобы не потревожить, прокралась мимо. За спиной раздался судорожный вздох. И какой-то он был болезненный. Я четко осознала: человеку плохо, больно, нужно помочь. На секунду замешкалась, сомневаясь, а потом всё же обернулась и подошла к сидящему на окне.

— У Вас всё в порядке? — спросила я, остановившись в паре шагов от незнакомца.

Мужчина еще раз судорожно вздохнул, и схватился за ребра.

— Что с Вами? Вам больно? Давайте я позову кого-нибудь на помощь...

— Не надо. — перебил меня незнакомец.

Такой красивый голос. Как бархат: мягкий, теплый, обволакивающий. Чем-то похож на голос Леры, отметило моё сознание. Я сделала еще шаг вперед, и наклонилась.

— Вам помочь?

— Помоги, — выдохнул мужчина, и поднял на меня взгляд.

И весь мир схлопнулся, сжался до пределов этого прекрасного лица. Небесно-голубые глаза, яркие, чистые, такие доверчивые смотрели на меня и молили, молили о поддержке. Аж сердце защемило.

— Чем помочь? Что сделать?

— Подойди ближе.

Но я итак очень близко. Нас разделяет всего сантиметров пятнадцать. Я могу рассмотреть каждую ресничку. Такие пушистые, белые. Они словно лучики солнца играют на его лице. И сразу вспомнилось лицо моего полубога, и его ресницы, и то, как он грелся в закате светила...

— Подойди ближе, — еще раз повторил незнакомец, вырывая меня из воспоминаний, и заставляя на себе сконцентрироваться.

Я не двинулась. Одна часть меня хотела впиться поцелуем в эти прекрасные губы, другая же хотела бежать, не останавливаясь куда подальше. А, собственно, куда? К Лере? Так Лера лишь сон. А этот вот он, настоящий, и что-то во мне его желает...

— Еще чуть-чуть, — услышала я сладкий и тягучий как патока голос блондина.

— Любко, опять ты тут устроил своё 'ближе бандерлоги, ближе'? Каа недоделанный.

Грубо за шкирку меня привели в вертикальное положение. Моргнула, приходя в себя, и даже головой мотнула, пытаясь сбросить наваждение. Рука, державшая ворот моего пиджака разжалась, и медленно заскользила вниз по спине. Остановилась на талии, обхватила и прижала к горячему твердому телу. И было в этом теле что-то такое родное, а в жесте обещание поддержки, защиты, что я не сразу обернулась, прислушиваясь к этим ощущениям. А когда кинула взгляд через плечо, отшатнулась и начала вырываться. Да разве из этой железной хватки вырвешься?!

— Тише, ведьмочка, тише. — проворковал Валерий.

— Отпустите меня. — рыкнула я сквозь сжатые зубы.

— А если не отпущу? — и вторая рука ложится на талию и бережно обнимает.

Я замерла, перестала вырываться, и повернулась в кольце рук, чтобы посмотреть Валерию в глаза. На секунду, всего на секунду я увидела того самого Леру из моего сна. Такого родного, открытого, моего. Я стала вглядываться в черты стоящего напротив мужчины, искать то, что только что видела, то, что только что мелькнуло... Но, нет. Скулы острые, хищные. Губы сжаты тонкой линией в каком-то то ли брезгливом, то ли презрительном выражении; напряжены почти до белизны. Но главное, глаза: это не Лерины глаза. Эти холодные, в них раздражение и злость, да почти бешенство! Так и сверкают.

— Любко, это было в первый и последний раз, — посмотрев на ангельски красивого мужчину заявил 'сын Вакха'.

— Да, а почему? — насмешливо уточнил блондин.

— Потому, что я так сказал. — прижал меня сильнее, и желваки на скулах заходили. Ух, страшно.

— Мммм... Может объяснишь? — улыбаясь во все тридцать два зуба, откровенно нарывался ангелочек.

— Не время и не место. К тому же, леди спешит.

Валерий разжал стальные тиски, отступил на шаг и, с вежливым поклоном, указал мне в сторону библиотеки. Дважды предлагать не надо, я сорвалась с места почти на бег, лишь бы оказаться от этой парочки подальше в рекордно короткие сроки. Свернула за угол и услышала:

— Любочка, тебе какую руку первой оторвать: правую или левую?

— Да тихо ты, Отелло. Ни той, ни другой я её не касался.

— Если бы ты её касался, я бы тебе уже без вопросов башку оторвал! — рявкнул полубог.

— Ууууууу, как всё запущено...

Продолжение занимательной беседы я не услышала, скрывшись за массивной деревянной дверью.

К оглавлению

ГЛАВА 5

Глубоко вдохнула, чтобы успокоить пустившееся в галоп еще в коридоре, и теперь никак не желавшее останавливаться, сердце. Меня окутал запах книг. Люблю книги. Улыбнувшись, я подошла к стойке библиотекаря.

Пусто. И тихо, может быть уже домой ушла? Сколько же я простояла с этим блондином в коридоре? Глянула на висящие на стене справа часы. Без пятнадцати одиннадцать. Иннокентий Павлович говорил, что должны быть до двенадцати.

— Здравствуйте, — крикнула я в пустой проход между стеллажами, в надежде, что меня услышат, — Меня Иннокентий Павлович за литературой прислал.

— Не кричи, тут я.

Сказала огромная серая арахна, выходя из подсобки. И крикнуть я действительно не смогла, визг просто застрял в горле. Перебирая темными, почти черными, мохнатыми лапами, старушка подошла к стойке, положила на стол недоплетенное кружево и глянула на меня.

Представьте себе тарантула. Не очень приятное существо (если конечно Вы не арахнофил). Увеличьте его раз в пятьсот. Оторвите голову, и на её место пришейте верхнюю часть туловища стандартной российской бабушки лет семидесяти. Именно это сейчас я и видела собственными глазами.

Метра полтора ростом, она продолжала смотреть на меня, сдвинув очки с толстыми линзами на самый кончик носа.

— Ох, доченька, сколько же тебе еще придется так удивляться. Мир гораздо больше, чем ты раньше себе воображала, а скоро ты вообще за грани уйдешь, и там что ни день, то 'удивление'.

— Простите. — потупилась я.

Так стыдно стало. Милая вежливая бабушка стоит тут меня уговаривает, а я пялюсь, как последняя идиотка. Некрасиво.

— Ничего, — улыбнулась старушка, и поправила сползшую шаль — Я уже о тебе наслышана. Всё управление на ушах стояло, когда тебя обнаружили. Давно обращенных не фиксировали, думали уже затухла область, ан нет. Давай твой список, чего там Иннокентий накорябал.

Смущенно улыбнувшись, протянула сильно помятый и чуть порванный листок (не замечала, как сжимала его всё это время в кулаке). Бесшумно ступая шестью мягкими лапами, бабушка удалилась в библиотечные недра, а я осталась стоять и переваривать факт существования еще и таких существ в нашей бескрайней вселенной. Изредка между стеллажами мелькал её силуэт, и были слышны тихие причитания:

— Ну кто такое дает ведьмам читать? Иннокентий, чему тебя в университете учили? А вот ты где, обыскалась, как ты сюда попала, это же не твоя полка?

Через двадцать минут были собраны и торжественно вручены мне две увесистых стопки книг. Сердобольная бабушка перевязала их крепкой, как нейлоновый шнур, и приятной на ощупь, как шелк, паутиной.

— Василиса, ты заходи, как это прочтешь. Я тебе еще шесть книг приметила.

— Спасибо, Аделаида Карловна, — всё-таки вспомнила я имя арахны, — очень приятно было с Вами познакомиться.

— Пожалуйста, Василисушка, пожалуйста. — тепло улыбнулась старушка, — Ну, ступай, а то Иннокентий скоро уже сам примчится тебя искать.

— До свидания. — кивнула я, выходя в коридор, и локтем притворяя за собой дверь. Обе руки были заняты увесистыми книжными стопками.

Очень увесистыми, отметила я, поудобнее перехватывая паутину.

— Дай-ка помогу, — раздался голос в темноте за спиной, и я всё-таки вскрикнула.

Теплые чуть шершавые пальцы накрыли мои, и ловко высвободили ношу из рук.

— Валерий?

— Привет еще раз. — прошептал мужчина, целуя меня в висок.

Я шарахнулась в сторону, и чуть не влетела в стену.

— Будь, пожалуйста, аккуратнее. — раздраженно прищурился мужчина, глядя на мою реакцию.

— Верни, пожалуйста, мои книги.

— Я провожу тебя, а то скорость, с которой ты заводишь 'новых знакомых', меня начинает настораживать.

Я только открыла рот для ответа, но Валерий уже отвернулся, и бодрым шагом пошел обратно в сторону кабинета Иннокентия Павловича. И я пошла следом, отставая на полшага.

— Любко, конечно, прелесть, но я попросил бы тебя ограничиться в общении с ним чисто деловыми вопросами.

— Любко?

— Люблю Тшекинич. Блондин, с которым ты в коридоре целовалась.

— Я не целовалась!

— Но хотела.

— Да ничего я не хотела!

Стоп, сказала я себе, и вслух повторила:

— Стоп. С кем, где и когда я целуюсь тебя не касается.

— Касается. Ты моя, и никто кроме меня к тебе прикасаться не имеет права.

— Да что за бред!

Я даже остановилась. Сделав пару шагов, Валерий тоже притормозил, развернулся, поставил стопки на подоконник, и сделал шаг в мою сторону.

— Стой. Не смей ко мне подходить! — взвизгнула я.

Не слушая возражений, мужчина одним длинным прыжком оказался вплотную ко мне, сгрёб в охапку и прижал к стене.

— Василиса. — выдохнул он, как только его губы коснулись моей шеи и двинулись вверх по подбородку к моим губам.

Я извивалась как уж, пытаясь выбраться из этой ловушки по имени Валерий. Не хочу! Не смей! Я даже вдохнуть нормально не могла, так сильно он меня вдавил в стену. Висела в нескольких сантиметрах от пола, и судорожно глотала воздух, не прекращая вырываться. Но мужчина будто не замечал моих попыток.

— Васька, — я завертела головой из стороны в сторону, как сбесившийся китайский болванчик.

Еще это имя. Я Василиса! Ва-си-ли-са! А не Васька, терпеть не могу эту кошачью кличку!

Теплая рука дотронулась до коленки, и медленно поползла вверх, сминая в складки строгую серую юбку карандаш.

— Вася, — горячий шепот обжигал кожу.

Дура! Ну зачем я надела юбку?! Зачем я пошла одна в библиотеку? Сомкнула колени, сжала что есть силы бедра. Страх вновь захлестнул, и мир вокруг запульсировал.

В ту же секунду посмотрела Валерию в глаза, и четко поставленным голосом послала:

— Иди к чёрту!

И Валерий испарился, а я упала на четвереньки, не сумев удержаться на ногах. Коленки оказались предательницами не только в царстве Морфея. Схватив книги, опрометью кинулась в кабинет Иннокентия Павловича. Не замечая ничего, забежала в приемную, и быстро к двери руководителя отдела. Окрик Сиры 'Василиса подожд...' потонул в грохоте врезавшейся в стену двери.

— Вон из управления! — кричал Иннокентий Павлович, — И чтобы сегодня духу твоего здесь не было!!! Завтра в четыре ко мне на ковер!

Я застыла, вжавшись в стену и прижимая к груди книги, а мимо с каменным лицом прошел Валерий. Не оглянувшись, вышел в коридор, и хлопнул дверью.

— Василиса, иди сюда! — рявкнул Иннокентий Павлович.

Я и до этого то дышала через раз, а сейчас вообще дыхание задержала.

— Василиса?

С трудом отлепившись от стены, пошла на заклание.

Иннокентий Павлович стоял перед столом, злой как черт... Ну да, как черт: с рожками и нервно бьющим по полу хвостом.

— У меня этот Дон Жуан уже в печенках сидит! — рыкнул руководитель отдела контроля за популяцией обращенных, а потом окинул меня внимательным взглядом.

Юбка набекрень, две верхние пуговицы на блузке расстегнуты, волосы, ранее аккуратно заплетенные в косу, растрепались и нездоровый румянец горит на щеках.

— Да, ведьмочка. Всё у тебя не как у людей... Опять в грани уходила?

Я с удивлением обнаружила, что мир больше не пульсирует, но, когда он пульсировать перестал, вспомнить так и не смогла. Кивнула Иннокентию Павловичу, и вновь сжала книги до побелевших пальцев.

— Хорошо, что сама выйти смогла. Быстро учишься. Ты посиди, я сейчас к девочкам из отдела персонала схожу, отнесу формуляры. И успокоительного попрошу накапать, — добавил он, еще раз глянув на мои широко распахнутые испуганные глаза, — а то будешь на фотографии похожа не на добропорядочную ведающую, а на лань в сезон охоты. Сира.

— Да, Иннокентий Павлович? — высунулась из-за косяка секретарша.

— Никого не впускать.

— Да, Иннокентий Павлович.

Черт вышел, тихо прикрыв за собой дверь, а я принялась приводить себя в порядок. Оправила юбку и блузку, расчесала и переплела косу. Когда уже потянулась за резинкой, чтобы закрепить волосы, в приемной послышалась возня, а потом в кабинет вошел Валерий.

— Оставь меня в покое, — простонала я.

— Нет, красавица. Теперь уже поздно. — тихо сказал мужчина, плотно закрывая дверь за своей спиной.

— Что ж я тебе такого сделала? За что ты со мной так?

Обойдя стол, чтобы использовать его в качество преграды спросила я.

— Не хочу это здесь обсуждать. Это не то место, где я хотел бы тебе всё рассказать. Потерпи, скоро узнаешь.

Бросок, и он уже сбоку. Метнулась в сторону, и между нами вновь преграда.

— Долго планируешь от меня бегать? — мурлыкнул Валерий, опираясь ладонями на гладкую полированную древесину, и совсем по-кошачьи двигая плечами перед очередным броском.

— Пока у тебя мозг не заработает. — огрызнулась я, — Я не хочу быть с тобой. Найди ту, что будет согласна...

Рывок, но я снова с противоположной от него стороны стола.

— Нееееет, — протянул полубог, — Будет не так... Не так интересно. — добавил он, сверкнув глазами.

Какой же всё-таки красивый. Желание тугим узлом стянуло низ живота. Да что за... !!! Неужели я его...

Смазанное движение, и я уже в его объятиях.

— Поймал, — мурлыкнул Валерий, и поцеловал нежную чувствительную кожу за ушком, а потом зажал зубами мочку. Возбуждение прострелило тело насквозь до самых мизинцев на ногах. Чёрт!

— Отпусти, — прошептала я стараясь выровнять дыхание.

Удивительно, но он тут же разжал руки, отступил на шаг и внимательно посмотрел мне в глаза. Зрачок вновь пульсировал, как и окружающая действительность вокруг.

— Где Сира?

— С Любко. Они несколько... заняты. Мало кто может отказать инкубу.

Класс, то есть ждать помощи не откуда. И я сделала вновь то, что уже дважды спасало меня.

— Иди к чёрту. — повторила я как мантру, задыхаясь, не в силах справиться со своими эмоциями.

— Нет, зайка, в этот раз я подготовился, — Валерий помахал у меня перед носом массивным кулоном: иссиня черный камень в грубой серебряной оправе, — А ты готова?

— К чему? — настороженно уточнила я, делая незаметный шаг к двери.

Маневр мой всё же увидели и явно позабавились.

— Правильно думаешь... только это уже не поможет. Уже ничто и никогда.

Заявил этот упырь, и впился мне в шею. Я закричала и истерично забилась в его руках, но он лишь сильнее стиснул в стальных объятьях. Властно и зло целуя... мою шею.

— Прекрати немедленно! Отпусти! Прокляну! — бесновалась я, выворачиваясь в попытке его лягнуть, так как руки были тесно прижаты к телу, и ими я даже пошевелить не сумела.

— Ооооо, в этом я даже не сомневаюсь, — промурлыкал демоняка мне в ухо, отрываясь от непристойного занятия, а потом провел кончиком языка от ключицы до уха и снова закусил мочку. Тело моментально отозвалось на неприличную ласку.

— Не распаляйся так, уже почти всё, — прошептал он, вновь обжигая кожу страстным поцелуем.

— Как это всё? — удивленно, даже перестав сопротивляться спросила я.

Валерий расхохотался, уткнувшись мне в плечо.

— Вася, я вот много в жизни повидал, но таких как ты... на всю голову блаженных мне еще не встречалось.

И потянулся к моим губам, но я забилась втрое яростнее прежнего, и полубог отпустил. Отпустил, отошел в дальний угол, и присел в кресло для посетителей.

— Это что сейчас было? — с паузами, пытаясь отдышаться как после кросса, спросила я.

— Ничего. — невинно отозвался с комфортом устроившийся гад, и отвернулся к окну, показательно меня игнорируя. А я стояла посреди кабинета, тщетно пытаясь привести мысли в порядок, а дыхание в норму.

Дверь открылась, и Иннокентий Павлович замер на пороге. Склонил голову к плечу, пристально меня разглядывая. Я сжалась вся под этим изучающим взглядом. И вот не понравилось мне очень, как его глаза сужаются. Дверь за спиной хлопнула, и нехорошо так прищурившись, черт как рявкнет:

— Убью!!!

Успокоительное из зажатой в руке кружки обильно оросило ковер.

— Да за что?! — воскликнула вконец дезориентированная я.

— Валерий, сволочь! — не отрывая от меня глаз, бесновался Иннокентий, — Гад! (да-да, полностью с Вами согласна, уважаемый Иннокентий Павлович) Я ж тебе башку оторву! (ой, давно пора!) Я же тебя колесую! (а я вам подсоблю) Меня пять минут не было! Как?! Как, блудливая ты скотина, ты умудрился на ней печать поставить?!!

Это что это еще за печать? До этого улыбающаяся и кивавшая каждому высказыванию Иннокентия Павловича, я теперь уставилась на Валерия, а потом начала рыться в сумке в поисках зеркала. Как назло, под руки попадалось всё подряд, но только не искомый объект. Да чтоб тебя! Я развернулась, подскочила к столу, и горкой высыпала на него всё содержимое. Складное зеркальце, трупом последнего партизана венчало собой мой персональный Эверест.

— Заклятие незримого расширения? — уважительно вопросил из угла полубог.

— Дамская сумочка. Обыкновенная. — хмыкнул Иннокентий, но поглядывал на занявшую половину его рабочего стола всякую всячину тоже не без интереса.

Даже не став запихивать всё обратно, я поскорее раскрыла зеркало и взгляд притянул огромный красный след. Засос. Засос?!

— Валерий! — прорычала я, и рык этот рокотом поднялся из самых глубин, прокатился волной по комнате. В окнах жалобно тренькнули стекла. Иннокентий Павлович сделал шаг назад и начал плести защиту, а Лера просто попытался слиться с интерьером. Не ожидая такого эффекта, я сама испугалась, растерянно посмотрела на мужчин, и весь боевой запал как рукой сняло.

— Василисушка, а давай-ка мы с тобой сейчас чайку выпьем. — предложил Иннокентий Павлович, подходя и усаживая меня на стул. — Вот твоя сумочка. Соберешь пока всё, а я за Сирой схожу, ладно?

— Извините, — покаянно опустив голову пискнула я, и начала быстро сгребать со стола свои пожитки.

Иннокентий Павлович поставил передо мной почти пустую кружку и выскользнул за дверь, перед этим тихо сказав что-то Валерию на неизвестном мне языке. Тот лишь кивнул в ответ.

Мы остались вдвоем. Неловкую тишину разбил тихий голос полубога:

— Вася... — тишина, — Вася...

Я продолжила сосредоточенно распихивать по кармашкам сумки расческу, паспорт, бальзам для губ, зеркальце... Молча.

— Василиса хватит, — начал раздражаться Валерий, — Давай поговорим.

— Вот с этого нужно было начинать наше знакомство, — сделав акцент на слове 'начинать', и зло впихнув в сумку ключи, сказала я, — а теперь как-то не хочется.

— Василиса, ты ведешь себя по-детски...

— То есть своё поведение ты считаешь достойным взрослого мужчины?!

— Да, именно ВЗРОСЛОГО МУЖЧИНЫ! Я давно не мальчик, и не привык играть в такие игры...

— В какие? — перебила я.

— В такие! Ты женщина, я чувствую, что нравлюсь тебе, ты хочешь меня, так какого демона ты меня отталкиваешь?! Во что ты играешь, Василиса?

— Валерий, ты в своём уме? — ошарашенно спросила я, — По-твоему я должна тебе отдаться в коридоре, только потому, что ты 'взрослый мужчина'?

— То есть проблема в месте предполагаемого 'отдаться'? — иронично уточнил он.

— Проблема в тебе! Если я говорю нет, это значит НЕТ! Нигде и никогда 'нет'! — начиная выходить из себя ответила я.

— Когда вы, женщины, говорите 'нет' это означает 'да'.

— Я надеюсь у тебя не со многими женщинами были подобные диалоги.

— Ревнуешь?

— Сочувствую. Гипотетическим сёстрам по несчастью.

Обиженно глянув на меня, Валерий опять отвернулся к окну. Он еще и обижается?!

— Похоже, не легко нам с тобой придётся. — помолчав, сказал он.

— Если ты научишься меня слышать, то станет легче. — ответила я.

— Я тебя слушаю, и слышу даже больше, чем ты сама сейчас готова сказать вслух, — оценив выражение моего лица, Валерий добавил, — но я готов играть по твоим правилам. Итак, чего же ты хочешь?

— Сейчас я хочу знать, что за метку ты на мне поставил. — дотронувшись до красного пятна на шее, сказала я.

— Глядя на то, как бурно ты реагируешь, я пока воздержусь от ответа.

— Валерий...

— Я отвечу тебе завтра. — подняв вверх ладони, признавая свою капитуляцию сказал мужчина, — Отвечу на все твои вопросы. Заберу после работы. Посидим, поговорим.

Перспектива новой встречи не радовала: я боялась Валерия. Прямо сейчас я чувствовала, как сжимаются от страха внутренности, стоит ему только двинуться в кресле меняя позу. Но получить ответы хотелось сильнее, и я всё же согласилась.

— Хорошо. Завтра в семь возле служебного входа. Я работаю в ...

— Я знаю где ты работаешь, Василиса. Я приеду в шесть.

— В семь.

— В шесть. Твой рабочий день заканчивается в шесть. Хватит задерживаться...

— В семь. Мой рабочий день завтра закончится в семь. Хватит командовать.

Валерий посмотрел на меня, а потом кивнул. Вот только не похож был этот кивок на согласие с моим требованием.

— В семь, — напряженно повторила я, но никакой реакции от Валерия больше не последовало.

Когда в кабинет вернулся Иннокентий Павлович, мы сидели и молча смотрели в разные стороны: Валерий любовался ночью за окном, а я разглядывала древесные волокна под слоем блестящего лака.

— То, что вы оба живы и даже не покалечены очень обнадеживает, — порадовался чёрт. — Чай отменяется. Идем, Василиса, девочки тебя сфотографируют, а то до конца работы осталось всего пятнадцать минут. Пропуск будет готов только послезавтра, поэтому завтра съезди на работу, уладь там все дела. Уволься.

— Что значит 'уволься'? Я не могу уволиться. В смысле, я не хочу увольняться. Мне нравится моя работа...

— Василиса, — перебил меня Иннокентий Павлович, — совмещать свою гражданскую работу с обучением всё равно не получиться. Тебе придется уволится. Давай ты об этом потом подумаешь, а сейчас вставай, пошли на фото. Скорей-скорей. — поторопил черт, забирая со стола мою сумку.

Ага, подумаю я об этом. Сейчас, разбежались. Не буду я увольняться. Валерий улыбнулся, глядя на настырное выражение моего лица. И ведь понял же, гад, о чем думаю! Будто мысли читает.

Из кабинета мы вышли с Иннокентием Павловичем вдвоем. Полубог остался сидеть в кресле прожигая серо-стальными глазами дыры в темном полотне ночи за окном.

* * *

Пустынными темными коридорами мы добрались до лестницы, спустились на первый этаж, и вошли наконец в отдел персонала. Четыре стола, за каждым из которыми сидели абсолютно обычные молодые женщины. Вдоль стен выстроились так же абсолютно обычные картотечные столы, а в дальнем углу расположилась кабинка для фото, и вот её то как раз трудно было отнести к категории обычных. Яркая, обклеенная блестящими звездами, с огромной радужной надписью 'Фото ауры', она притягивала взгляд. Пару раз я видела такие кабинки в торговых центрах, и была уверена, что это просто развлечение, фикция, что нет такой технологии, способной запечатлеть ауру человека на бумаге.

— Иннокентий Павлович, а те, что в торговых центрах...

— Да, тоже настоящие, — улыбнулся чёрт, — Двадцать первый век на дворе, Василиса, нам пришлось изобрести несколько способов для обнаружения и отлова обращенных. Кстати, тебя вычислили тоже по новой методике: на тренинге. Карту таро помнишь? Она заговоренная, из колоды её только ведьмочка вытянет. Ну, в теории только ведьмочка. До тебя еще две девочки вытягивали, но оказались пустышками. Ты у нас в этом плане первопроходец. Раньше картами вычисляли на ярмарках в шатрах гадалок. Нынче ни ярмарок, ни шатров, вот и решил наш ульяновский офис поэкспериментировать. Бизнес тренинги сейчас в моде. Еще хотим внедрить отбор на тренингах личностного роста, туда тоже народ табунами ходит. Но рук не хватает.

Пока аппарат 'разогревался', я успела рассмотреть девушек чуть получше. От людей они всё же отличались: кожа у них была очень бледная, а если долго вглядываться, то она начинала отдавать чуть зеленоватым отливом. И зрачки были не круглые, а овальные, и располагались они вертикально, но это с первого взгляда тоже было почти не различимо. На всех столах стояли увлажнители воздуха, и носики их были направлены прямо на кикимор.

— Вот эту форму заполните, пожалуйста. — вежливо попросила кикиморка, на длинных блестящих волосах которой оседали микроскопические капельки воды из парогенератора.

— Сейчас? — спросила я, принимая из её рук увесистый кирпич листов на семьдесят-восемьдесят.

— Нет, — рассмеялась она, — Хорошо если к концу месяца управитесь.

Я улыбнулась в ответ, судорожно пытаясь сообразить, как донести эту форму, две стопки книг и сумку до дома. Рук то всего две...

Иннокентий, заявив 'ведьма, не ведьма, а всё-таки девушка' отобрал у меня поклажу, и нес всё сам. Спрашивать, как же он всё это потащит, когда мы выйдем из управления (ему же в кота обратно перекинуться придется), я не стала: будем решать проблемы по мере их поступления.

Но проблемы не возникло: в холле нас дожидался Игорь, он и принял у Иннокентия Павловича груз, перехватив всё это увесистое богатство одной рукой. И через несколько минут нива с базгулом за рулем, и девушкой с котом на заднем сидении, уже мчала по пустому ночному городу.

К оглавлению

ГЛАВА 6

Иннокентий сегодня со мной не остался, и, проводив до дверей квартиры, уехал к своей Басеньке. Вернувшись домой, я не стала ужинать. Какой ужин в час ночи. А если учитывать, что подъем в шесть, то нужно ускориться.

Быстро приняв душ, я упала на кровать, и вновь моментально отключилась.

Темнота. Вспышка света. Парк. Всё как тогда.

Я поднялась с лавочки, и посмотрела в сторону, откуда вчера появился Валерий.

— Ну наконец-то!

Меня подхватили под колени, и я, взвизгнув, вцепилась в ворот белой рубашки.

— Я так соскучился, — шепнул он, садясь на нашу скамейку. — Где ты была так долго?

— В реальности.

Устроив меня на коленях, как и в прошлый раз. Одной рукой Валерий продолжал меня бережно придерживать, а второй провел кончиками пальцев от моего виска к подбородку, по шее и вдоль ключицы. Он жадно всматривался в черты моего лица, стараясь запомнить каждый миллиметр.

— Я соскучился, — повторил он, и наконец поцеловал.

Я так этого ждала всё это время, и лишь когда его губы коснулись моих, я поняла, что тоже безумно скучала. И внутри всё напряглось.

— Никуда тебя не отпущу, — прошептал он, тяжело дыша, и чуть прикусил мою губу.

— Я и не убегаю, — сказала я, улыбаясь как полная дурочка.

— Правильно, ведь это уже не поможет. Уже ничто и никогда. — шептал он, склонившись к моей шее.

Сейчас Лера почти слово в слово повторил то, что говорил днем Валерий.

И не смотря ни на какие сходства и параллели, Лера и Валерий оставались для меня двумя разными людьми.

— Можно я приглашу тебя в моё любимое место?

— Это куда же? — спросила я, глядя в его серо-голубые чистые глаза. Темная каёмка и яркие бирюзовые всполохи на радужке делали этот взгляд гипнотическим. А то, как сейчас расширялся его зрачок вообще выбивало из моей головы последние мысли. Думать больше не получалось, я просто тонула в этом взгляде.

— Сейчас увидишь. Закрой глаза.

Я покорно закрыла, почувствовав легкое сожаление от того, что больше его не вижу. Но зато я его чувствую. И я чуть теснее придвинулась, обхватив руками за шею.

— Не двигайся, я итак сконцентрироваться не могу.

Я замерла, попыталась скрыть расцветающую на губах улыбку, но ничего не получилось. Улыбаться рядом с Лерой было как-то... естественно.

Толчок, и по телу как будто на секунду пустили низкий разряд тока, как на электрофорезе. И мы так же сидим, но вокруг всё изменилось.

— Не открывай пока глаза. Скажи, что ты чувствуешь? — ощутила я жаркое дыхание на шее.

Прислушалась, и уловила тихий плеск волн. Стало прохладнее, я даже поёжилась, но Лера был такой теплый, что холод воспринимался за благо: это лишь еще один повод теснее к нему прижаться.

— Любимая?

— Здесь ночь?

— Да. — я услышала в его голосе улыбку.

— Рядом вода, я слышу волны.

— Правильно. А еще? — он провел горячей рукой вдоль моего позвоночника.

— Знаешь ли мне тоже достаточно сложно сконцентрироваться, когда ты так близко.

Начала я бодро и уверенно, но под конец голос задрожал, выдавая моё напряжение.

— Мне это очень льстит, — самодовольно мурлыкнул Лера.

И поцеловал. Очень нежно. Будто осторожничая. Его горячая рука плавно переместилась с моей шеи под грудь, накрыв рёбра.

— Я люблю слушать, как бьётся твоё сердце. Как оно ускоряется, если я делаю так...

И он проложил ожерелье из поцелуев по шее, чуть прикусывая кожу.

— Или, когда оно замирает, если я делаю так...

И накрыл мои губы поцелуем, но уже никаким не осторожным, а властным, глубоким, собственническим.

— В такие моменты я чувствую себя всесильным, — прошептал Лера, и вновь приник к моим губам.

Мир поплыл, и теперь была только одна точка опоры — он. Я судорожно вцепилась в ворот его рубашки, чувствуя, что голова кружится. Ощущение, что я падаю. Но Лера никогда не позволит мне упасть, эти сильные руки не выпустят из объятий. Осмелев, я запустила пальцы ему в волосы, жесткие, чуть волнистые. Лера судорожно вздохнул, и простонал.

— Подожди, — мужчина попытался восстановить дыхание, — Ты же даже не видела где мы находимся.

Я поняла, что действительно сижу всё это время с закрытыми глазами, вся обратившись к ощущениям. И совсем не испытываю от этого никакого дискомфорта. Я чувствую себя в безопасности рядом с ним.

Я открыла глаза, и смущенно посмотрела на Леру. Он лишь улыбнулся, и тихо попросил:

— Оглядись вокруг.

Это же море! Настоящее огромное и такое спокойное сейчас море! При свете яркой идеально круглой луны отлично было видно каменистый берег и поднимающиеся вдалеке справа и слева отвесные скалистые утесы. Позади на небольшом возвышении шумел темный сосновый лес, пушистой шкурой расстилавшийся вдоль всей береговой линии. И среди всей этой тишины сидели мы с Лерой, на той самой скамейке из парка. Весь небосвод был усыпан мириадами звезд, будто расшалившийся ребенок просыпал баночку с блестками на мамино бархатное вечернее платье.

— Никогда не видела столько звезд, — восторженно прошептала я.

— Это одно из самых любимых моих воспоминаний. Эта бухта имеет дурную славу. Бухта погибших кораблей. Море здесь неистовствует триста шестьдесят два дня в году, и преподает жестокий урок любому смельчаку, который попытается сюда добраться по воде. Последний жестокий урок. Но есть три дня в году, когда воды успокаиваются, и тише и прекраснее этого места берега не найти. Мне тогда повезло несказанно, и я увидел вот это...

Лера кивнул в сторону океана, и обернувшись, я замерла, больше не сумев оторвать взгляда от разворачивающегося действа.

Над водой медленно и величественно поднималась вторая луна. Такая же огромная и сияющая, только если первая луна светила чуть голубоватым светом, то у второй свет был теплый, золотистый. Остановившись на полпути к небосводу, она зависла, а из-за горизонта показался краешек третьей луны.

— Мы не на Земле?

— Нет, это было за гранями. Посмотри на воду.

Я не сразу увидела то, о чем говорил Лера, но приглядевшись повнимательнее заметила, как в океанской толще движутся потоки.

— Течения?

— Тритоны с русалками. Дельфины. Мурены... Здесь многие собираются. Знаешь, у людей есть праздник, ночь Ивана Купалы, праздник лета, праздник самой короткой ночи. У морского народа есть нечто похожее. Это их 'Иван Купала'.

Потоки чуть фосфоресцировали, каждый из них имел свой оттенок: голубоватый, розоватый, лавандовый. Они закручивались кольцами и спиралями, спускаясь ко дну, и поднимаясь почти на поверхность. То тут, то там вздымались огромные водяные горбы, но ни одно существо не вынырнуло из объятий своей стихии. В кристально чистой и спокойной словно зеркало воде, потоки были видны, как на ладони и напоминали ленты спортивных гимнасток, покорно завивающиеся в прекрасные фигуры и символы. Они мерцали, соперничая в яркости со звездами, искрились и играли. Они праздновали.

— Ни одного морского жителя я в ту ночь, слава Богам, не встретил. Мне действительно очень повезло. То, что я увидел таинство трех Айр карается смертью.

— А то, что я это сейчас вижу...

— Это только воспоминания. А вообще, если кто-то хотя бы попытается причинить тебе боль... меня даже смерть не остановит.

Лера напрягся, похоже сожалея, что показал мне этот обряд, и пытаясь оценить, насколько сильно он оплошал.

— Спасибо тебе. Это прекрасно.

Восхищенно проговорила я, завороженная уже не морскими потоками, а игрой бликов трех лун на лице моего полубога.

— В качестве благодарности с удовольствием приму поцелуй.

Сказал Лера, взяв меня за подбородок, и притягивая к себе.

* * *

Утром я проспала, и встала только с пятым будильником. С воплями 'твоюмать-твоюмать-твоюмать', я бегала по квартире в поисках юбки, блузки и сумки, которые оказались, почему-то на кухне, хотя раздевалась я точно в комнате. Или не точно?

Зажав в зубах яблоко и захлопнув дверь, я побежала на автобусную остановку. Утренний променад сегодня отменяется.

Заскочив в офис без пяти девять, я перевела дух — успела. Прошла за свой стол и погрузилась в работу. За полтора дня моего отсутствия её набралось неприлично много. Ну и как тут уходить в отпуск? К чему я вернусь, к целой фуре необработанной документации?

На обед Алёна тащила меня практически насильно. Не спорю, из-за отсутствия человеческого завтрака кушать хотелось зверски, но еще сильнее хотелось добить уже вот этот договор и отправить его Алексею Геннадьевичу. После обеда в темпе вальса, я вернулась на рабочее место и вновь ушла с головой в бумаги.

'Валера, Валера,

Любовь, надежда и вера

Валера, Валера...'

Я в ужасе уставилась на вибрирующий на столе телефон. Мой телефон! Поднимая трубку, я уже догадывалась чей голос услышу, но, когда услышала, рука всё же дрогнула, и клавиатура насладилась приличной порцией чая с мятой.

— Привет, зайчонок, как у тебя дела?

И голос такой приятный. Таким голосом можно спасать население далекой страны третьего мира от голода: женская половина просто забудет о других потребностях, когда рядом такой сирен. Вот только я гипотетического восторга голодающих на разделяла. Я кипела от злости.

— У меня два вопроса. Первый, когда ты успел покопаться в моем телефоне? И, второй, какого... — я замолчала, сделала глубокий вдох, и проговорила, — Зачем ты мне позвонил?

— В телефоне покопался часа полтора назад, а звоню, чтобы узнать какую кухню ты предпочитаешь. — беззаботно ответил Валерий, — Не против итальянской?

— Не смей больше лезть в мой телефон. А по поводу кухни: на твое усмотрение. Я есть не буду.

— Что значит не... А, хотя ладно, вечером обсудим. Вчерашний наш разговор помнишь?

— Помню. Только поэтому я и согласилась с тобой встретиться сегодня.

— Я заеду. Не задерживайся. Пока.

— К семи...

Мой ответ потонул в коротких гудках. Зараза!

Оставшуюся часть дня я просидела как на иголках, не в состоянии сосредоточиться даже на мелких незначительных задачах. Нездоровая бледность и ледяные пальцы более чем красноречиво говорили о моём душевном состоянии. Моральный дух требовал срочного поднятия и, как минимум, дружеского плеча, а как максимум, невоздержанных питейных возлияний. Алкоголь вместе с зеленым змием мог воскресить и мою почившую не так давно храбрость. Докатилась! Уже думаю, не напиться ли... а я же вообще не пью!

Ладно, алкоголь оставим на крайний случай, как не испробованный ранее, и потому не надежный способ. Начнем с малого: где там у нас Алёнка?

Я кинула подруге сообщение в корпоративном чате, и почти сразу получила ответ.

'Алён, ы сейчас очень заняа'

После принудительного приема убойной дозы успокоительной мяты, у моей клавиатуры обнаружился дефект речи: она перестала выговаривать букву 'Т'.

'Звонил Немаляев. Довел. Остываю'

'SOS пошли чай попьем, есь разговор'

'Сейчас за тобой заскачу'

— Василиса, давай еще раз. — выпрямилась блондинка, — Я правильно поняла: с тобой в парке познакомился умопомрачительно красивый парень, он тебя приглашает сегодня на ужин, собирается за тобой заехать, а ты не хочешь идти. Так? — уточнила Алёна, и по гамме чувств, отразившихся на её лице я поняла, что шанс попасть в дурку у меня есть прямо сейчас: Алёна же меня туда и отведет, аккуратно под локоток.

Естественно я выдала Алёнке урезанную (и значительно облагороженную) версию нашего с Валерой знакомства. Без магии и без интима. И сейчас даже я себя дурочкой почувствовала, ибо попала в собственные сети: слишком увлеклась цензурой, и Валерий предстал практически рыцарем без страха и упрека.

— Понимаешь, Алён, там не всё так просто...

Ага, не просто там... Я там как бы, ведьма. А еще я как бы знакома с чертом, арахной, базгулом и инкубом (с последним условно, конечно, но всё же).

— Василис, знаешь, а просто ведь вообще никогда не бывает. В таких делах обычно не советуют, но я считаю тебя своим другом, поэтому не просто советую, я требую (!) чтобы ты встретилась с этим красавчиком, и показала ему, где раки зимуют (а заодно и сама проверила, а то совсем затухла в этом болотце) — тихо добавила подруга.

— Алёна, у него отвратительный характер, и он так красив, что рядом с ним я себя чувствую какой-то ущербной...

— Вот! Это всё твоя низкая самооценка! Я тебе сто раз уже говорила, займись аутотренингом. То, что ты себя не любишь, это катастрофа, и это нужно срочно исправлять. Это, во-первых. А во-вторых, что-то не заметила я, чтобы ты кавалеров меняла, да и историями 'из личного опыта' ты не делишься. Делаю вывод: этого самого опыта у тебя с гулькин нос.

О, спасибо, мистер Холмс! Давайте, сыпьте мне соль на открытые переломы!

— А так как опыта у тебя не много, — продолжала Алёна, не замечая кислого выражения моего лица, — То и красивых мужиков ты видела мало... Короче, наверняка он не так красив, как тебе показалось при этой вашей первой и единственной встрече. Тебе солнце глаза слепило. Он обычный человек. Хватит мандражировать! Вот сходишь сегодня с ним в кафе и убедишься, что я как всегда права.

* * *

— Василиса, я беру свои слова обратно, — прошептала Алёна, стоя возле моего стола, когда в 18:01 в офисе воцарилась странная тишина.

На пороге стоял Валерий. Белая сорочка, верхние пуговицы которой были расстегнуты. Серые брюки на бедрах держит темно-графитовый ремень. Графитовые туфли в тон. Валерий окинул взглядом офис и наши глаза встретились. Он чуть склонил голову, и уверенно двинулся вперед, а мне в эту секунду захотелось бежать. Бежать, и вообще никогда больше не останавливаться. Сердце зашлось в таком бешеном ритме, что дыхание сбилось, и я стояла, глотая воздух рваными рывками. Да что ж так страшно то?! Как-будто он идет сюда, чтобы голову мне оторвать.

Полубог остановился в нескольких шагах от меня, улыбнулся и ласково сказал:

— Привет.

Алёна рядом вздрогнула, как от удара током.

— Как ты прошел? У нас охрана, только по пропускам впускают...

— Мне трудно отказать. — подмигнул Валерий Алёне, и я услышала, как она шумно вдохнула и задержала дыхание.

— Мы договорились на семь.

— Правда? Наверное, я что-то перепутал. У вас же до шести рабочий день? — обратился он вновь к моей коллеге, а я подумала, что если Алёнка сейчас не выдохнет, то скорую придется вызывать уже ей.

— Дда, — пролепетала, запинаясь, эта предательница.

— То есть Василиса может идти? — обращаясь всё к ней же спросил полубог.

Алёна, похоже, вообще потеряла дар речи, и лишь кивнула. Зато румянец на её щеках был очень красноречив.

— Нет, не могу, — дойдя до кипения, и теперь планомерно побулькивая ответила я, — у меня остались дела, которые нужно завершить.

— Хорошо, — блеснув ослепительной улыбкой сказал Валерий, — Я подожду.

Он сел на стул для посетителей, удобно откинулся на спинку и стал на меня смотреть. Просто сидеть и смотреть. Так смотреть, как в приличном обществе себе смотреть не позволяют. Думаешь, не смогу работать в такой атмосфере? Ошибаешься. Вот назло тебе с места до 19:00 не двинусь!

— Вам принести кофе? — спросила Алёна, преданно глядя на этого хама.

Ууууу! Лучше бы ты и дальше изображала немую!

Я плавно опустилась на стул, притянула поближе папку с пакетом документов на заключение договора с новым перевозчиком, и невозмутимо начала вчитываться в тарифы.

Валерий не отводил от меня взгляд, следя за каждым моим движением. Абсолютно не шевелясь. Только глаза неотрывно сканируют моё тело в целом, задерживаясь на каких-то особо интересных ему деталях, в частности.

Перевернула четвертую страницу. Боже! Я же даже не помню, что только что прочла! Но не переворачивать же обратно? Этот демоняка всё поймет, итак еле сдерживает улыбку. Сидит "сама невозмутимость", только глаза предательски поблескивают, выдавая его весёлость.

— Разрешите? — пропела Алёна, подходя к моему столу. — Ваш кофе.

Она низко наклонилась, и вырез блузки приветливо распахнулся. Алёна! Блин!

— Благодарю, — мурлыкнул Валерий, и заглянул в глаза Алёнки, потянувшись за напитком.

Чашка меленько задрожала, позвякивая о блюдце.

— Вы очень любезны, — он ослепительно улыбнулся, правда предварительно перехватил из рук Алёны подношение, и противное дребезжание утихло. Очень, надо признать, вовремя перехватил: от улыбки станет мир светлей, а от улыбки Валерия мир некоторых наоборот стремительно померк. Алёна готова была пасть ниц пред его красотой, то бишь в тихий обморок прямо на чистый офисный линолеум. И ходить бы Валерию абстрактно украшенным кофейной гущей, не возьми он эту самую гущу в свои руки.

— Алёна... — многозначительно протянула я, снова уткнувшись в бумаги, но продолжить фразу мне не дали.

— Василиса, — услышала я справа, и обернулась, — у тебя не найдется случайно скоб для степлера, а то мои закончились?

Возле меня стояла Ирина.

— Да, кажется, были. Сейчас посмотрю. — я наклонилась к тумбочке, и открыла нижний ящик, — Есть. Тебе на десять или на тринадцать?

— А?

— На десять или на... — я подняла глаза на Иру, а она прожигала взглядом Валерия, — Понятно, — заключила я.

Молча вытащила из упаковки по две полоски каждого вида, и протянула коллеге.

— Ира. — тишина...

— Ира, — дозвалась я девушку со второго раза, даже не сильно повысив голос, — Пожалуйста. — сказала я, когда коллега на меня всё же посмотрела.

Я протянула Ирине холодные металлические пластиночки, и вновь уткнулась в документ. Состояние тихого бульканья начало переходить в новую, менее мирную фазу.

— Василиса, — поворачиваясь на новый оклик, я сделала над собой колоссальное усилие, чтобы не передернуть брезгливо плечами, ибо ко мне обращалась первая сплетница и главная склочница нашего скромного коллектива. В семье, к сожалению, не без урода.

— Василисушка, а представь-ка меня своему знакомому. — ласково пропела она.

— А пожалуйста, — так же "ласково" постаралась улыбнуться я, — Валерий, Юлия. Юлия, Валерий.

Хотела подгадить этим знакомством обоим, а как оказалось подгадила только себе. Юлия, естественно, была далеко не пуританских нравов, но увиденное далее откровенно шокировало.

— Вы к нам по какому вопросу Валера?

Об бедра пошла в наступление Юлия. Хотя по возрасту уже Юлия Сергеевна, но не дай боги кому-то ей на данный факт намекнуть.

— По личному, — одарив собеседницу мимолетным приветственным кивком, Валера вновь обратил всё внимание только на меня.

— По личному? А Вы, наверное, к Алексею Геннадьевичу? Так он еще в командировке, — с притворным сожалением вздохнула Юлия.

Дефиле от моего стола к стулу Валерия показалось мне бесконечным. Здесь три шага! Как можно так долго идти три шага? С тыла Юле, как трамваю, можно было ляпать приписку "занос 1,5 метра". Наконец-то бедровывихивательный променад завершился, Юля встала прямо перед мужчиной в стойку: вес на правую ногу, левую отставила в сторону и максимально вытянула на всю длину, правую руку на бедро. В левой руке у Юли оказался планшет, и его она прижала поближе к сердцу, вознося push-app на небывалые высоты.

Валерий флегматично что-то ответил, а я даже слов не разобрала: кровь, бившая в висках, мешала воспринимать информацию.

— Василиса, — услышала я еще один девичий голосок позади, и почти возненавидела это обращение, а обернувшись поняла, что ненависть — это еще не высшая точка. После ненависти есть целый астрал абсолютного зла, играющий всеми оттенками черного, и дарящий целую гамму чувств и эмоций. За моей спиной, сбившись в кучки по трое-четверо, как восьмиклассницы, собрались девушки и женщины нашего офиса. А, нет, не только офиса: вот тех троих я не знаю, а вот эта парочка из туристического агентства с первого этажа...

Хлоп. Крутанувшись в кресле, я обернулась на звук и сейчас наблюдала, как с моего стола красиво валятся до этого аккуратно сложенные на нем стопкой документы. И сложены они там были в определенном порядке. Черт!

— Я такая неловкая, — сокрушалась Юлия, медленно опускаясь на колени, и не отрывая голодного взгляда от Валерия, — Я сейчас соберу.

Мурлыкнула она, медленно-медленно по одному поднимая листочки. Потянулась за тем, что лежал далеко, по-кошачьи выгнула спину, при этом открячив...

— Юля! — вскочила с места уже вконец пунцовая я.

Присев на корточки, быстро собрала листы в охапку и закинула обратно, прижав клавиатурой к столешнице, чтобы другие не решили испробовать этот метод.

— Какая ты действительно неловкая, — проговорила, пытаясь скрыть раздражение. — Валерий, спасибо что подождали. Мы можем идти.

Обратилась я уже к полубогу, подхватывая сумку и выключая компьютер. Хватит, лучше ресторан, чем этот бордель.

— О! Ты быстро! Пойдем.

Валерий улыбнулся, галантно предложив мне локоть. Если бы улыбка еще не была такой самодовольной.

Случайно 'не заметив' джентельменский жест, я быстро направилась к выходу.

Выскочив из здания, повернула к остановке.

— Стоять. — поймал он меня за руку, не успела я сделать и пары шагов. — Машина вот там стоит.

Вспомнив, для чего я всё это делаю, что ответы мне нужны и знания-сила, я забралась на переднее сиденье очень симпатичного брутального Mercedes GLE.

Полубог сел в водительское кресло, взглянул на приборную панель.

— Восемнадцать двадцать две... а ты долго продержалась. Я думал уже минуте на десятой сдашься. — хмыкнул он, — В таком количестве эстрогенов даже инкубы дольше нескольких часов не выдерживают.

Ехали мы молча. Я прислушивалась к романтичным французским напевам, и пыталась составить список вопросов. Валерий, видимо, думал о чем-то своем.

К оглавлению

ГЛАВА 7

Ресторанчик оказался в центре. Мы притормозили прямо перед входом, и двинулись по тротуару к дверям. GLE лишь пиликнул и ободряюще подмигнул вслед желтыми поворотниками 'не дрейфь, ведьмочка'.

Зайдя в отдельную кабинку, мы сели за стол и получив от официантки меню, Валерий принялся предлагать мне блюда на выбор.

— Спагетти?

— Нет, спасибо.

— Пиццу?

— Спасибо, нет. Я же говорила, я ничего не хочу. Я не буду ужинать.

— Нет. Так не пойдет. У нас был уговор: ты со мной ужинаешь, я отвечаю на вопросы.

— Что-то не припомню именно такого уговора...

Начала я хмуриться, силясь воскресить в памяти, как же именно звучала его фраза.

— 'Мы ужинаем, и я отвечаю на вопросы'

Без тени сомнений с предельно честным лицом 'процитировал' этот вымогатель, и я поняла, врет и не краснеет.

— Василиса, я сейчас заказываю ужин, кормлю тебя и отвечаю на твои вопросы. Могу поклясться, что даже пальцем тебя не трону... сегодня, — недовольно поморщившись добавил он.

В этот момент в кабинку заглянула официантка:

— Готовы сделать заказ?

— Да. Две порции равиоли со шпинатом и сыром рикотта, бокал белого полусладкого и красного сухого. На десерт джелатто-шоколато, эспрессо и глясе.

— Благодарю за заказ. Вино подать сразу?

— Да, пожалуйста.

Когда официантка удалилась, я удивленно рассматривала Валерия.

— Что ты так на меня смотришь? Ты хочешь заказать что-то другое?

— Нет. Я не об этом, — отмахнулась я, — Почему на работе женщины на тебя так... реагировали, — подобрала я более приличное слово, — А здесь, — я еще раз глянула вслед официантке, — здесь тишина. Она же не проявляет интереса, а в офисе, я думала еще пять минут, и стану первой зрительницей непрофессиональной постановки 'Декамерона'.

— А, вот ты о чем. Ну, в офисе я хотел, чтобы они меня желали, и они желали. А здесь необходимости нет. Мы немного опаздывали, бронь столика снимали в семь.

— Да... ты форменный гад, — почти с восхищением протянула я, осознав глубину коварства некоторых полубожественных личностей.

Валерий задумался, а потом пересел ближе ко мне, по правую руку. Я, если честно, предпочла бы сидеть напротив, это как-то менее интимно. А тут, стоило ему сесть, как он сразу случайно задел мой локоть. И вот сомневаюсь я, что действительно случайно.

— Василиса, не нервничай. Я дал тебе слово: сегодня я к тебе не прикоснусь и пальцем. Но! Если ты не будешь есть, то я не стану отвечать на вопросы. Это моё условие, и обсуждению оно не подлежит.

Валерий замолчал, выдерживая чеховскую паузу, а потом с самым серьезным видом спросил:

— Каково твоё решение?

Ну что теперь, вставать и уходить? На полпути включать реверс?

Глупо. Нет, я хочу знать. Здесь и сейчас.

— Я согласна. Ты меня кормишь и отвечаешь на вопросы.

Какая-то странная улыбка мелькнула на мгновенье на его лице, но была моментально стёрта.

— Я тебя кормлю, и отвечаю на твои вопросы, — повторил Валерий, глядя мне прямо в глаза.

— Да.

— Согласен. Только у меня еще одно условие: лимит.

— Лимит?

— Один равиоли — один ответ. Не больше, не меньше.

Подумав, я кивнула.

— А мороженое?

Он всё же не смог сдержать улыбку:

— За мороженое готов дать три ответа.

— Согласна.

Из-за шторки проскользнула официантка, и поставила перед нами по бокалу. Я потянулась к красному.

— Попробуй белое. Оно легкое, не терпкое и не приторное. Очень приятное и свежее. Уверен, тебе понравится.

И внутри у меня взбунтовались два противоречивых, противоположных желания. Взять бокал красного, может быть назло, может быть потому, что только я решаю, что мне пить, а может быть просто потому, что к нему я потянулась первоначально. Или же прислушаться к словам Валерия и попробовать белое, ведь вино выбирал он, и это он выбрал именно для меня, и вообще он меня сюда пригласил. Очень невежливо получится если я сейчас возьму красное. Я итак с ним себя веду безобразно, я же обычно не хамлю, стараюсь даже не конфликтовать и не перечить, а тут... Но обычно и мои знакомые себя так не ведут...

Я взяла белое. И спрятала лицо в бокале, чтобы не краснеть, рассматривая эту широкую радостную улыбку.

Пить я не собиралась. В принципе не люблю алкоголь, а в такой компании даже легкий градус может привести к непредсказуемым последствиям. Лишь для вида я пригубила полусладкого, чуть дольше задержав бокал у лица, но вечно прятаться за ним я всё равно не смогу.

— Я уже могу начать задавать вопросы?

Хитро улыбнувшись, Валера качнул головой:

— Нет, давай дождемся пока принесут заказ. А пока может поговорим о тебе?

— Нет, — зеркально повторив его движение ответила я, — Дождемся, пока принесут заказ.

— А потом поговорим о тебе?

— А потом я начну задавать вопросы.

— Хорошо, хорошо — поднял он руки, изображая ужас, — Чувствую себя практически в застенках КГБ.

"Вот и правильно, настраивайся на допрос с пристрастием" подумала я.

Горячие исходящие ароматным паром равиоли принесли очень быстро, и стоило официантке скрыться за шторкой, Валерий пододвинул ближе к себе мои приборы и тарелку. Я лишь изумленно наблюдала за перемещениями медленно округляющимися глазами.

— У тебя будет одиннадцать попыток. — невозмутимо пересчитал он содержимое блюда.

Взяв МОЮ вилку и наколов на нее МОЙ равиоли, он наконец уделил мне внимание и ласково произнёс:

— Открой ротик.

Из моего горла вырвалось лишь изумленное "тха", а глаза из правильного круга приобретали форму равностороннего квадрата.

— Валерий, нет! — наконец выдала я, совладав с сонмом эмоций, — Нет!

Улыбаясь, как нашкодивший мальчишка, он процитировал:

— Я тебя кормлю и отвечаю на твои вопросы, — выделив тоном первое слово сказал он, а после паузы добавил, — Тебя за язык никто не тянул, но от подобной возможности я отказываться не собираюсь. Либо так, либо...

Вилка с итальянским пельменем зависла передо мной в ожидании ответа.

К чёрту! Я наклонилась вперед. Насколько это было возможно быстро, но всё же очень неловко стянула плату за первый ответ и принялась жевать. Разгневанно глянула на Валерия, и поперхнулась под его темным, прожигающим взглядом. На меня смотрели черные омуты, до краёв наполненные желанием, заключенные в тонкую каёмку сверкающей серой стали.

Закашлявшись, хлебнула оперативно подставленного под руку вина. Хороший такой глоток сделала... Валерий, вот же с-ссс-стратег хренов. Н-да, пока Василиса, мы проигрываем на всех фронтах, а ведь игра должна была идти по нашим правилам.

Выдохнув, чтобы успокоиться, я посмотрела на этого 'Александра Суворова', и задала первый вопрос:

— Расскажи, что это? — сдвинув вниз ворот водолазки, я указала на метку.

— Метка, — честно ответил Валерий, успевший уже сам съесть равиоли.

Ответил, положил свою вилку и потянулся за моей.

— Не честно!

— Василиса, каков вопрос, таков ответ. В этот прекрасный вечер слова дорогого стоят, поэтому... не торопись, — многозначительно сказал он, и поднес мне следующий "вареник".

Пытаясь взглядом передать всё, что я сейчас о нем думаю, я потянулась к вилке и с максимально возможным в данной ситуации достоинством, сняла с нее еду.

У полубога лишь уголки губ дрогнули, когда я, всё так же прожигая его взглядом, принялась пережевывать свой "второй вопрос". Он очень старался не засмеяться в голос, но на лице так и читалось "я не боюсь боевых хомячков".

— Что означает эта метка? Какие последствия её нанесения?

— Это два вопроса, я отвечу на оба, но и ты съешь два равиоли. Метку ставит на ведьму так называемый "охотник", тот, кто её обнаружил, чтобы не потерять в течение следующих нескольких недель, пока не передаст её под защиту управления. Бюрократия есть и за гранями, поэтому пока на тебя оформляют бумаги, ты под моей защитой.

Валерий протянул мне следующий равиоли. Змей Искуситель!

— И что мне теперь так ходить? — ужаснулась я.

— Пока — да. Есть вариант, конечно, но что-то мне подсказывает, что не сработает, точнее, что ты не согласишься...

— Не тяни. Какой вариант?

— Это вопрос? — улыбнулся полубог, вновь насаживая на вилку тонкое тесто с истекающей соком начинкой.

— Да, вопрос.

— Ну в таком случае, — протянул Валерий, и придвинувшись ко мне еще ближе, — Скажи "а-а-а-а".

И я невольно посмотрела на его приоткрывшиеся губы, такие красивые, упругие. И сердце забилось чаще.

Несколько раз моргнув, и влепив себе мысленную оплеуху, я съела равиоли, и уставилась на Валерия в ожидании объяснения.

— Есть несколько способов поставить метку. Обычно используют специальный камень, он нагревается при соприкосновении с кожей ведьмы, и на теле остаётся примерно такой же след. На следующие день его убирают другим камнем. Точнее его маскируют, сама метка остается под кожей, и исправно служит до исхода месяца. Есть еще способ с травами: ведьма выпивает зелье, и в течение пары минут метка на её теле возникает сама. Именно этим способом. Кстати говоря, и планировал воспользоваться шеф. А есть способ, о котором знают единицы. Мой учитель называл это 'поцелуем любви', — совсем развеселился Валерий, — так что вот он я, твой прекрасный принц. — он приглашающе развел руки, — И эту метку может снять только еще один поцелуй. Взаимный.

— Не сработает, — повторила я его слова.

— Кто знает...

— Ладно, есть еще вопрос.

Валерий уже взялся за мою вилку.

— Как ты нашел меня?

— Я думал тебе уже рассказали. Я получил на тебя досье. Тебя вычислили на тренинге по карте-таро, и дальше передали мне в обработку.

В обработку? Нда, неприятные ассоциации и ощущения у меня вызывает такая формулировка.

— Что дальше со мной будет?

— Это седьмой. — констатировал полубог, — Что будет... По процедуре, после того, как ведьмочку обнаружат, её оформляют. Подготовка документов и переброс их за грани занимает порядка двух-трёх недель. А потом ведьмочку выводят из социума. Она переходит за грань, выбирает мир и продолжает там жить и учиться уже без риска быть сожженной на костре инквизиции. Сюда возвращаются лишь единицы: матёрые обученные ведьмы, которые становятся частью 'полутора-тысяч', и поддерживают здесь своим присутствием баланс. Другие же не возвращаются сюда больше никогда.

— Что значит 'выводят из социума'?

— Побег из дома, увольнение с работы, разрыв всех личных отношений. Ведьма рвет все земные контакты. Ну и, в крайнем случае, могут устроить зачистку памяти или инсценировку трагической смерти. Ведьму должны перестать искать.

— Валерий, я так не смогу. — от ужаса сдавило горло, — У меня здесь родные. Я не могу уйти. И инсценировать свою смерть тоже не могу. Я же у них одна. Они меня любят. Они не переживут...

Лепетала я, понимая, что выбора мне скорее всего не предоставят. В игры играть со мной никто не будет, они сделают так, как должно. Пойдут по отработанной схеме, и чувствам и переживаниям в ней места нет. Только четкий расчет.

Валерий молчал, и я поняла, что выбора мне действительно не оставят.

— Я не позволю причинить боль моим близким. — произнесла я, и в душе поселилась уверенность, что из кожи вон вылезу, но не позволю, — Там... за гранями... есть возможность оттуда позвонить, каким-то образом связаться с теми, кто остался здесь?

— Есть. Не совсем классическим способом, конечно. Телефоны там не работают, но есть специальные пластины их можно настраивать попарно, чем-то похожи на местные планшеты с функцией видеовызова.

— Отлично. Сколько длится обучение? Когда ведьма получает право вернуться на землю?

— Обучение длится три года, но вернуться может только лучшая, после прохождения испытания и только тогда, когда она из 'полутора-тысяч' покинет этот мир.

Значит я вернусь. Три года — это не такой долгий срок. Я смогу убедить своих, что еду по работе в другую страну. Дам им эту пластину, и буду каждый вечер звонить. Скажу, что это техническая новинка. В гаджетах они плохо разбираются... Скажу, что я в Японии. Закрытая страна на другом конце света, и в плане технического прогресса японцы впереди планеты всей. Родители точно не соберутся ко мне с визитом. А во время 'видеозвонков' я буду улыбаться, смеяться и шутить, как бы плохо ни было, что бы не происходило, только бы они не волновались. В детстве я ходила в театральную студию, вот и вспомним что такое актерское мастерство.

— А что за испытания?

— Ведьмы 'полутора-тысяч' меняются не так часто. А лучшая из лучших по окончании академии появляется с каждым выпуском, то есть ежегодно. Ну и набирается кандидаток семь-десять на очередную замену. Именно они между собой и сражаются. Для граней это событие, и императорский двор с большим размахом обставляет подобные турниры. Маги выстраивают полосы препятствий, и та, что приходит первой, и объявляется победительницей. Её возвращают на Землю.

Да, что будет легко никто не обещает. Но справлюсь ли я со всем свалившимся вдруг на мои плечи безумием? Попытаться придется, ведь выбора другого все равно нет.

Настроение Валерия сильно изменилось. Никакой игривости и этого похотливого вожделения. Сейчас он смотрел на меня очень серьезно, и вглядывался в моё лицо не для того, чтобы меня смутить, а скорее пытаясь понять, что же сейчас твориться в моей голове. И я почувствовала исходящую от него странную поддержку. Наверное, поэтому я осмелилась задать следующий вопрос:

— Валерий, ты поможешь мне?

— Это уже двенадцатый вопрос, Василиса. И прямо сейчас я ответить на него не могу.

Мне не удалось скрыть разочарования, и Валерий добавил:

— Доедай свои равиоли, и постарайся не забивать голову всем и сразу. Проблемы нужно решать по мере их поступления.

Я взялась за вилку, опередив на доли секунды Валерия, который уже протянул к ней руку. Теперь разочарование не скрывал он. Доедали равиоли мы молча.

Положив вилку, и взяв в руки бокал вина, я медленно перекатывала золотистую жидкость по стенкам и продумывала как дальше поступать, как себя вести. И вот они два извечных вопроса: "Кто виноват?" и "Что делать?". Второй из них широким задом уселся на трон в моей голове, поёрзал, устраиваясь поудобнее, и улыбнулся: он тут надолго.

Уйдя с головой в собственные размышления, я не заметила подошедшую официантку, и вздрогнула, когда она забрала тарелку, поставив передо мной высокий прозрачный стакан глясе и вазочку с мороженным. Десерт, как же я могла забыть...

— Спасибо, — вежливо улыбнулся Валерий девушке, когда она поставила перед ним эспрессо, — Совсем забыл про десерт.

Эхом озвучил мои мысли полубог. Сделав большой глоток, он потянулся к ложечке.

— Наш уговор еще в силе, я тебя кормлю...

От его недавней задумчивости не осталось и следа, в глазах вновь поселились игривые искорки. Валерий пододвинулся еще ближе, наклонился, из-за чего я непроизвольно отстранилась назад, а потом ухватившись за ножку стула неотрывно глядя мне в глаза подтянул его, а вместе с ним и меня, к себе вплотную.

— Мороженое. — проговорил он это слово, как объяснение всех его действий, но, глядя на готовую сорваться с места меня, добавил, — Оно тает, не хочу тебя испачкать.

"Не здесь и не сейчас, но обязательно" шепнул он в сторону. Да что за наглость? Или он что, действительно думает, что я его не слышу?!

— У тебя осталось еще три вопроса.

Вновь спрашивать окажет ли мне полубог содействие я не стала, он достаточно ясно выразился. Что ж, есть еще три попытки... но я не знаю, что спросить. Сотни мыслей в голове мечутся перепуганной птичьей стаей. С гвалтом. Хаотично. От стенки к стенке. И поймать хоть одну из них за хвост никак не получается. Слишком много вопросов. Слишком много нового. И вроде бы ситуация не безвыходная, но выход из неё как-то жутковато напоминает тоннель со светом в конце.

— Вот об этом я и говорил, — заметил Валерий, слизывая с ладони сладкую каплю.

Реакции у него просто звериные: он успел подставить руку и поймать талое лакомство, хотя казалось всё внимание сосредоточил на мне.

Так и не дождавшись от меня ни слова, полубог отправил в рот холодную сливочную массу и блаженно зажмурился.

— Мммм... сто лет не ел мороженое. Ну же, Василиса, попробуй.

Соблазнительно прошептал он, и передо мной вновь оказалась полная ложка.

— Сначала вопрос: Валерий, ты человек?

— Нет, я ведьмак, — хитро улыбнулся мужчина, и поднес ложечку прямо к моим губам — Я рад, что наконец-то твоё внимание переключилось на мою скромную персону.

"Скромную... не маловато ли сарказма ты вложил в это слово?" подумала я, но вслух произнесла:

— А поподробнее можешь рассказать?

— Да, но это будет второй вопрос.

— Хорошо.

Валерий улыбнулся.

— Я из-за граней. Из Арвирии. Это империя на границе с Северными землями. Красивое место, тебе понравится. Территории империи обширны, но первое место, которое я тебе покажу, это наша летняя резиденция. Она почти в горах, — голос его стал мягким и вкрадчивым, — там прекрасные виноградники, и вино не идет ни в какое сравнение с земным. А еще там есть водопад двенадцати сестер. Дивное, волшебное место. Как бы мне хотелось прямо сейчас взять и увезти тебя из этого грязного и темного мира.

— Подожди-подожди, ты рассказывал про ведьмаков. — постаралась я вернуть разговор в прежнее русло, — В чем разница с людьми? Точнее нет, не так. Какие способности есть у ведьмаков?

— Это уже третий вопрос.

— Нет, это второй.

Валерий хитро прищурился, как дедушка, поймавший внука на воровстве конфет из буфета, но всё же ответил:

— Иннокентий рассказывал тебе, откуда ведьмы черпают силу?

— Да, упоминал.

Полубог кивнул и вновь протянул мне ложку с мороженым.

— Ведьма от магини, так же, как и ведьмак от мага, отличается способом забора силы. Маги берут силу, рассеянную в пространстве, аккумулируют её в своём внутреннем резерве (как бы накапливают), а потом совершают магическое действие, выбрасывая силу из резерва и придавая ей нужную структуру. Ведьмаки и ведьмы берут силу из Источника, и не копят её в себе, а как бы пропускают насквозь: зачерпнули, и сразу в дело. Мы не можем хранить её, как маги, у нас нет этого их "резерва". Да он нам и не нужен. Они "сосуды", а мы "трубки". Ну а действия, которые потом совершаются с магической силой, в общем-то почти идентичны. Есть лишь пара-тройка заклятий, которые можем использовать мы, но не могут использовать они, потому, что изначальная структура силы разнится. Так как мы берем магию прямо из Источника, она чужда и Земле, и Граням, после того, как мы её выплескиваем, она, если так можно выразиться, "отстаивается" в пространстве, постепенно перестраиваясь, изменяясь под новое место. После того, как эта сила полностью преобразуется, её могут впитать маги, и пополнить свой резерв. Некоторое время назад... уже давно, в нашем мире случилось настоящее помешательство: маги планировали сделать из нас своеобразные проводники, посадить на цепь где-нибудь поглубже в подвале, и наведываться за очередной порцией силы. Такой домашний фонтанчик, "далеко-ходить-не-надо". Нас тогда было слишком мало, и мы не смогли оказать достойное сопротивление, каждый второй побывал в плену, каждый третий погиб. После ряда неудачных опытов и нескольких летальных исходов среди магистров, маги поняли, что использовать нас в своих целях не получится и устроили настоящую травлю. Они готовы были терпеть нас в качестве слуг, но не конкурентов. В течении нескольких последующих лет ведьмам и ведьмакам планомерно портили репутацию. Против нас развернули полномасштабную информационную войну: ни одно судебное разбирательство не проходило без участия ведающих в качестве одного из подозреваемых, о нас распускали такие слухи, что ведьм и ведьмаков начали отлавливать и сжигать на кострах прямо на площадях.

Ой, что-то это мне сильно напоминает.

— Император, к сожалению, взял ситуацию в свои руки, только когда дело коснулось его семьи: племянника во второй ветви императорского рода чуть не отправили на тот свет. Только после этого Агуст определил всех ведающих в отдельную когорту, и отправил учиться в закрытые учреждения полувоенного типа. Мы со временем очухались, через два поколения окрепли, а потом открылись грани на Землю. И вот тогда поняли, что у нас еще не всё было так плохо... Из ваших ведьм в живых было всего шестеро.

— Да, Иннокентий Павлович говорил, что ваши правители приняли решение поддержать земных ведьм, и помогли им восстановить "популяцию". Только я до сих пор не понимаю, зачем. Зачем вы забираете ведьм за грани?

— Всё просто, Василиса, чем больше ведьм и ведьмаков, тем активнее они используют свой дар, и тем быстрее прибывает магия из Источника. Окружающее пространство пропитывается этой магией, и магам легче её аккумулировать. Чем больше магии вокруг, тем чаще рождаются одаренные, будь то маги или ведающие. Поэтому поверь, правитель наш никакой не филантроп, и он преследует вполне понятные корыстные цели. Я думаю теперь я точно ответил на второй вопрос.

Старательно собрав в ложку остатки десерта, Валерий пододвинулся совсем уж непозволительно близко.

— Остался последний вопрос, — мягко напомнил он.

— Последний вопрос. — задумчиво произнесла я, — Раз уж ты не хочешь мне помогать, ты оставишь меня в покое?

— Нет, Василиса, и я уже говорил тебе об этом. Ты будешь моей, и ничто больше меня не остановит. Прими как данность. Ты уже моя.

И этот огонь в глазах. Огонь, на который моё тело предательски откликнулось волной жара. И нечем дышать. Мне стало дурно. Я почувствовала себя ланью, которая мечется в горящем лесу, и не может найти спасенье. Страх накрыл новой волной и начал сжимать тиски.

— Прости, мне нужно выйти. — пискнула я, выдыхая и сбрасывая оцепенение.

Валерий поднялся вместе со мной, и мне стоило огромных усилий не шарахнуться в сторону, когда он подал мне руку. — Я на минутку.

Приметить уборную я успела еще когда мы заходили. Комнатка располагалась очень удачно: прямо возле входа в небольшом коридорчике, отделённом от общего зала резными двустворчатыми дверьми. Для моего маневра самое то. Становиться чьей-то в мои планы сегодня никак не входит. А переходить в собственность Валерия тем более! Сегодняшний вечер был насквозь пропитан желанием и неприличными мыслями. Более чем уверена, что раз джелатто достался на десерт мне, то Валерий потребует сладкого и для себя. Его разыгравшийся "аппетит" я ощущаю каждым миллиметром кожи. А я не десерт, и не вещь. Я имею право выбора. И сейчас я уходила по-английски этим самым правом воспользовавшись.

Да кого я обманываю?! Я бежала. Трусливо бежала, поджав хвост. Стратегическое отступление, как у пингвинов из "Мадагаскара" во всей красе.

Выскользнув на улицу, и на удивление удачно поймав такси, я поехала к Алёнке. Надеюсь, она не выгонит меня на ночь глядя. Валерию же через пять минут я отправила смс с единственным "Прости. Не жди" и выключила телефон. Хватит на сегодня тестостерона, мне нужно женское плечо, солидарное со мной в отношении мужского шовинизма.

К оглавлению

ГЛАВА 8

Вваливаться к Алёне, конечно, было неприлично, но возвращаться домой было глупо: раз уж Валерий знает, где я работаю, то где я живу, для него точно не секрет.

— Привет — сконфуженно махнула я рукой, когда Алёнка распахнула дверь.

— Василиса? — меня пристально рассматривали удивленно округлившиеся голубые глаза.

— Можно у тебя переночевать?

— Что случилось?! Ты в порядке?

Алёна не на шутку перепугалась. Я никогда не приезжала к ней так поздно, тем более без предупреждения. Хотя пару раз мы уходили в загул, но ночевать я всегда возвращалась домой, не смотря ни на какие уговоры. Не высыпаюсь я в чужих квартирах, и Алёнка об этом моём "пунктике" прекрасно знает.

— Это из-за Валерия, да? Он тебя что, обидел? — Алена стиснула моё плечо и втащила в квартиру, захлопнув за спиной дверь.

— Василис, да не молчи ты! Я уже готова ментов вызвать!

— Алён, всё нормально. Валерий и пальцем меня не тронул, — "Как и обещал", буркнула я, нагибаясь, и расстегивая ремешки на туфлях. — Но мне как-то тревожно, я себя чувствую не в своей тарелке и... можно я у тебя переночую?

— Да, конечно, можно. Ты сильно устала?

— Не особо. Есть предложение? — спросила я, отметив озорной блеск в глазах блондинки.

— Мммммм.... Возможно. Но сегодня мы ограничимся домашними посиделками, вот на завтра есть план.

— Ты же знаешь, я за любой кипишь, кроме голодухи.

— Тогда пошли.

Мы с Алёнкой устроились на диване, обложившись подушками и вкусняшками, и проболтали до глубокой ночи. Благо пятница, на работу завтра не надо, и импровизированный девичник сейчас как нельзя кстати.

Мужским косякам в отношении нас, бедных и несчастных, не было числа. Алёна не раз на своей белоснежной шкурке испытала и деспотические замашки, вплоть до тирании, и откровенное вожделение на грани помешательства... Проблема была в том, что ей это нравилось, ей это льстило. А меня это пугало, и я сама не могла себе это логически объяснить.

Этот страх, стоило только Валерию оказаться в поле зрения, напрочь отключал мозг, и я переходила на чистые инстинкты. И от этого становилось еще более жутко. То, что другой человек может так на меня влиять, и, в какой-то степени, подавлять меня. Никто на меня не оказывал такого действия! Да, меня могут разозлить. Да, я могу с кем-то поругаться, чего-то испугаться. Но при этом я мыслю трезво. Я ощущаю внутри равновесие, как будто всё, что происходит во внешнем мире второстепенно, а мой внутренний мир в покое и безопасности. И принятые в таком состоянии решения основаны не на глупых эмоциях, а на здравом расчете. Но стоит рядом оказаться Валерию, в моём внутреннем мире небо и земля меняются местами, начинается Армагеддон, и ни о каком равновесии не может быть и речи. Одним своим присутствием он рушит какой-то барьер, и эмоции неуправляемым потоком начинают накрывать меня с головой. В этих эмоциях я и захлёбываюсь. А ведь я никогда не позволяла им брать над собой верх...

— Василиса, тебе нужно продолжать с ним общаться, — печально, и с какой-то материнской снисходительностью сказала Алёна, когда потихоньку, по чуть-чуть вытянула из меня сначала подробное описание нашего ужина, а потом и всё что я тогда чувствовала, (всё, что я вообще чувствую по отношению к полубогу) — Ты же зажата, как в тисках. Он просто раскрывает тебя. Да, в какой-то мере он тебя расшатывает, выводит из привычного тебе равновесия, но ты не сможешь всю жизнь прожить в этой своей раковине. Ты итак уже слишком долго была закрыта. Если он только сможет до тебя достучаться, ему достанется настоящее сокровище. Твоё внутреннее тепло, любовь, забота, которые ты так щедро даришь окружающим и близким, это лишь жалкие крупицы тех настоящих чувств, которые есть в тебе.

Легкомысленная и влюбчивая Алёна уже пару раз удивляла меня серьезными мудрыми высказываниями. И в такие моменты я думала, что 'блондинка' — это просто роль, образ, который она для себя избрала то ли стремясь побороть скуку, то ли пытаясь облегчить себе жизнь. Но, глядя на Алёну сейчас, я понимала, скорее всего и то и другое.

— Алёна, в том то и дело, что прячу я за этими, как ты выразилась, "створками раковины" вовсе не жемчужину. Меня порой обуревают далеко не положительные эмоции, и "дарить" их окружающим я считаю неправильным. А рядом с этим человеком я перестаю держать себя в руках. Рядом с ним я теряю контроль и начинаю делать глупости. А еще несу полную чушь...

— Василиса, ты просто влюбилась, — тихо констатировала Алёна и улыбнулась, — Хотела бы я посмотреть на тебя лет в тринадцать. Каким ты была подростком? Неужели всегда вот так ходила по струнке и следовала всем законам и правилам? "Шаг влево, шаг вправо — расстрел. Прыжок — попытка улететь". В делах сердечных мозг отключается. Твоё сердце так долго молчало, что сейчас не вежливо шепчет о любви, как это положено, а орет благим матом в рупор. Вась, послушай меня, пожалуйста, и не отталкивай Валерия. Дай шанс в первую очередь себе. Мы завтра пройдемся по магазинам, и выберем тебе платье для следующего свидания. И на это следующее свидание ты пригласишь Валерия сама. Сама, слышишь? Тебе нужно извиниться за своё "экстренное отбытие", и выглядеть, когда извиняешься, ты должна соответствующе. Поэтому — шопинг!

Спать мы легли далеко за полночь, и в эту ночь Лера мне так и не приснился. Я разочарованно побродила по парку, пытаясь вспомнить что-то, что забыла, а потом окунулась в свой обычный мир кошмаров, тревог и мёртвых людей. Отвратительная ночь.

* * *

— Алена, думаю это всё-таки уже перебор.

Сказала я, разглядывая черное кружево корсажа.

— А?

Алёна засунула голову в примерочную, и задорно улыбнулась.

— То, что надо!

Вынесла она вердикт, дергая за свисающие лямочки для чулок.

— Василиса, зря ты такого не покупала. Смотри как сразу изменилась осанка. Фигура у тебя аппетитная, грудь есть, попа на месте, так почему ты себя не балуешь?

— Да потому, что мне в этом неуютно. Мне не комфортно.

Хныкнула я, поправляя лямки такого красивого, но такого откровенного белья. И вот вроде всё прикрыто, но всё же просвечивает!

— Надо привыкать.

На строгое черное платье-футляр я согласилась сразу. Ну как "сразу", на часах уже без пятнадцати восемь, и по торговым павильонам мы шатаемся часа три, не меньше. Перемерив горы чего-то несуразного, и стопочку вещей из категории "очень-даже-ничего", мы зашли в очередной магазин, и там висело ОНО. Облегающее, из достаточно плотной ткани, оно казалось бы слишком строгим, если бы не подчеркивало так откровенно (и так выгодно) все изгибы фигуры. Примерка и вердикт в два голоса "это точно ваше" от Алёнки и консультанта лишь подтвердили мои мысли. Поэтому на платье я согласилась "сразу", а вот дальше блондинка на буксире затащила меня в магазин нижнего белья, где я и маялась в примерочной уже минут двадцать.

— Василиса, это ты берешь не для него, а для себя, — убеждала меня Алёна, осматривая предмет спора со всех сторон и беззастенчиво заставляя меня крутиться то вправо, то влево — На следующем свидании ты ему эту красоту по любому не покажешь, но зато сама будешь чувствовать себя сексуальнее. А сексуальнее, значит увереннее. Поверь мне, оно тебе необходимо.

Угу, сексуальнее, увереннее... Я безумно уверенно выгляжу с этой красной-красной от смущения моськой, и такого же цвета ушами. А сексуально-то как!

— Девушка, а подберите нам, пожалуйста, чулочки, — крикнула она в сторону кассы, — И захватите ножницы. Будем срезать бирки и начнем процесс адаптации прямо сейчас, — чуть тише проговорила блондинка уже мне.

Переспорить Алёну не получилось. Как не получилось и влезть в джинсы: детали вычурного корсажа никак не укладывались в узкие рамки обыденности и повседневности. Молния у моей 'обыденной повседневности' просто не застёгивалась. Пришлось сразу же надеть и чулки, и платье.

— Красотка, — удовлетворенно выдохнула Алёна, — И туфельки в тему. — кивнула она.

Я лишь поёрзала, поудобнее устраиваясь в своей "боевой амуниции".

Нужно собираться домой, пока не слишком поздно. Ибо задержаться еще на часок-другой, значило бы, что придется заказывать такси. А на такой подвиг я не готова. Только общественный транспорт, только хард корр.

— Ну всё, роднуля. Давай разнашивай свои обновки, и не затягивай, позвони Валерию сегодня. Он, конечно, красавчик, а красавчики обычно козлы, но этот произвел вполне приличное впечатление: смотрел то он, всё-таки, только на тебя, пялиться на других харит в офисе не стал.

Подмигнула Алёна. Странно, а я думала её затуманенный разум работал в тот момент в несколько другом направлении.

Чмокнув Алёнку в щеку, я пошла на остановку.

Субботним вечером в транспорте было очень даже оживленно, и возможность оценить правильность выбора платья представилась сражу же. Уже выйдя из торгового центра, я начала ловить на себе заинтересованные взгляды, а дойдя до дверей квартиры могла похвастаться еще и одним комплиментом от симпатичного мужчины, уступившего мне в автобусе место. Приятно.

Улыбаясь, я достала из сумки ключи, открыла дверь и шагнула в квартиру. Над ухом раздался щелчок, а пол и стены коридора полыхнули тонкой серебристой сетью. Я замерла, как шла, в неудобной позе: одна нога уже в квартире, вторая еще в подъезде. Сеточка на стенах и потолке постепенно угасала, а в моей голове истерично метались мысли. Почему-то в том, что стоит мне двинуться, и останутся от меня рожки да ножки, я даже не сомневалась.

И я стояла, надеясь, что хоть кто-нибудь из соседей пройдет мимо, а я смогу попросить вызвать пожарников, скорую, милицию... Да кого угодно! Лишь бы вытащили отсюда. Но соседей как назло не было. Суббота, вечер, тут обычно табуны курсируют сверху-вниз и снизу-вверх, как в период великой миграции антилоп гну в Кении. А сейчас тишина. Вымерли они что ли?!

Не знаю, сколько я уже стою. Сеточка давно погасла. Ноги затекли, и их нещадно покалывает из-за недостатка кровотока. Еще немного и сведет судорогой. Руку, держащую сумку, я уже просто не чувствовала. Ни одной живой души мимо так и не прошло.

Спазм, и рука дернулась. С ужасом посмотрела, как вокруг туфли на полу, и рядом с рукой на стене опять проступила серебристая сеть. Но на полу она была определенно ярче. Дальше стоять без действия я не могу. Нужно попробовать достать телефон. Тихо, по миллиметру, я начала пододвигать руку к себе ближе. Сеть засветилась, и начала нагреваться. Я даже через подошву почувствовала. Предельно аккуратно и плавно расстегнула молнию внешнего кармашка, и вытащила сотовый. Правая нога, которой я успела ступить в квартиру, начинала гореть. Как же больно-то!

Включила сотовый, от жара и боли слезы уже застилают глаза. Я дважды нажала на клавишу вызова, быстрее, только быстрее ответьте. Уже поднеся телефон к уху я вспомнила, что последний вызов был еще вчера днем, и это был входящий от Валерия.

* * *

— Совсем ты с этим своим даром разучился за девушками ухаживать. Получал любую на блюдечке с голубой каёмочкой (которое она сама же тебе и подносила). С Василиской так не выйдет. На неё твои инкубьи замашки не подействуют.

— Я не инкуб!

— Конечно-конечно... А кто вчера использовал силу? От тебя ж за версту разит проснувшейся кровью. Ты куда столько энергии вбухал? Стадион что ли очаровывал? Тоже мне "Ласковый Май".

— Да сколько во мне той крови-то. Я ведьмак! — пропустил мимо ушей неудобные вопросы Лера.

— Ведьмак-ведьмак...

Валерия уже начало откровенно бесить, что Игорь разговаривает с ним как с умалишенным.

— Слыш, ведьмак, ты за последние две сотни лет хоть одну женщину заполучил без использования "побочного эффекта" своего происхождения? Молчишь? Еще раз повторю тебе: кончай косячить, зачаровать её не получится, и ты сам знаешь почему.

— Знаю, — буркнул вконец пристыженный ловелас.

Полубог опрокинул стопку, и хрипло проговорил:

— Игорь, я не понимаю, что ей еще надо.

Лера сидел за столом напротив базгула, и смотрел в никуда. Красные глаза, всклокоченные волосы, и пальцы судорожно сжимают виски. В банке сиротливо плавали два последних соленых огурца, а под столом уже выстроилась целая водочно-коньячная батарея.

— Я не урод, не тупой, деньги, квартира, машина, с женщинами у меня никогда проблем не было. Что ей еще надо?! Как она могла уехать?

— Эх, Валерка, вот ты вроде и правда не тупой, а таких простых вещей не осознаешь. Ты один раз уже сглупил. Сильно облажался, поторопившись, и наступаешь вновь на одни и те же грабли: ты опять торопишься. Ты её глаза видел?

— Да, — печально хмыкнул Валерий, — Самые красивые на свете глаза.

— Ну, допустим, — улыбнулся Игорь, — А что ты в этих глазах видел.

— Желание, страсть, любовь...

— Ой, дураааак, — вздохнул базгул, — Какая страсть? Какое желание? Да она боится тебя. Куда ты прёшь, как на танке?

— Она взрослая. Ей двадцать семь лет...

— Да она девчонка совсем! Ей еще цветочки-конфетки-ухаживания подавай, а ты сразу под юбку лезешь.

— Цветочки-конфетки, — тупо повторил Валерий, — Но она же моя ведьма...

— У тебя было столько женщин, столько у меня волос, а ты всё с ними обращаться не научился?

— Да она вообще неправильно реагирует!

— Это ты неправильно реагируешь. Ни о страсти, ни о желании там речи пока не идет. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что в эмоциональном плане там еще ребенок-ребенком. С ней нежно нужно, аккуратно, спокойно. А ты и сам горишь, и её сжигаешь. Остановись. Остановить пока не поздно. Прими холодный душ, и начни контролировать свои эмоции. Приручи её. Медленно, не нахрапом. Помоги ей. Обаяй, соврати. У вас еще есть шанс, но если ты не хочешь его упустить, то начни думать головой, а не...

— Назаэрыч, я же такого никогда не испытывал. У меня же напрочь все тормоза слетают, стоит мне только почувствовать её запах. Я же её из другого конца коридора чую.

— У тебя что, насморк? Из другого конца коридора он её чует. Ты её из другого конца города чуять должен... Будешь, если она твоей станет.

— Она уже моя...

— Э, нет, брат. Она не твоя. Не достоин ты её пока. Возьми себя в руки, и начинай действовать. Всё, закругляемся, — хлопнул базгул раскрытой ладонью по столешнице, — Вали-ка, умойся. А то вторые сутки запоя тебя окончательно из колеи выбьют. Завтра к вечеру как очухаешься, поедешь показывать какой ты белый и пушистый.

— Но в безмирье же она со мной...

— То, что ты в её "сны" полез — это вообще отдельный разговор, — нахмурился Игорь, — тебя за это и заблокировать могли на десяток лет. Давно без силы не оставался, — глядя на то, как Валерий скривился, базгул удовлетворенно кивнул "помнишь, значит", — Как ты её вообще там нашел?

— Секрет фирмы, — пьяно ухмыльнулся Лера, опуская голову на сложенные на столе руки, — Я же тогда мстить полез, — промычал он в стол, — я хотел ей в безмирье такое устроить, что сейчас даже вспоминать стыдно. Собирался ей пару мест из-за граней показать.

— Каких?

— А тех, которые мы патрулировали.

Базгул неодобрительно покачал головой.

— Потом решил попользую сначала, чтобы знала, кого к черту послала... а это оказалась ОНА, понимаешь?

— Да понимаю я, — сказал базгул вставая, и за шкирку поднимая Валерия, — Но сейчас тебе к ней лучше в безмирье не соваться, Палыч сказал, что собирается её там завтра-послезавтра тестировать.

Валерий побледнел и, кажется, даже протрезвел немного.

— Хорошо, что ты сейчас об этом сказал. Может еще обойдется.

— Что обойдется?

— Всё обойдется.

Неопределенно махнул Лера, и поплелся в ванную. После сообщения Игоря о тестировании, хмель стремительно покидал его голову, вытесняемый тревожными мыслями. Ледяная вода тоже возымела действие. Еще несколько осоловевший, но уже вполне адекватный, он вернулся обратно на кухню. Базгул успел собрать бутылки в пакет, и даже со стола вытер. Теперь на этом самом недавно протертом столе вибрировал телефон. Три часа ночи. Кто звонит в три часа ночи? На дисплее отобразилось короткое "МОЯ".

Лера замешкался на секунду, пытаясь понять, это реально сейчас происходит, или он уже допился до чертиков, точнее до ведьмочек, а потом спешно нажал "Ответить".

— Лера, помоги. — услышал он полный боли голос, и мир вокруг рухнул.

* * *

— Где ты?

— Дома. Пожалуйста, помоги, я не могу больше... — я вскрикнула от боли, из последних сил стараясь не упасть.

Весь подъезд давно пропах паленой резиной, или пластиком. Каблук расплавился. Подошва моей туфли растеклась по линолеуму черной лужицей, и теперь кипела, пуская пузыри и источая едкий химический смрад.

В трубке послышался звук удара, а потом уверенное.

— Я уже еду, буду через две минуты. Не бросай трубку, говори со мной.

Сквозь шум ветра послышался истеричный сигнал клаксона.

— Вася?

— Я здесь. Я... Ай! — из кипящего пластика поднялся огромный пузырь и, лопнув, забрызгал щиколотку. Горячая масса моментально впаялась в тонкий капрон чулок и в кожу под ними.

— Остался квартал, потерпи.

Я слышала его дыхание, и от понимания, что я не одна, становилось легче.

— Я подъехал, поднимаюсь.

На первом этаже хлопнула дверь, и на лестнице послышались быстрые шаги. Перемахивая через две ступеньки, Лера влетел на площадку, и, быстро оценив ситуацию, упал возле меня прямо на колени. Внимательно ощупывая и осматривая порог и косяки, он спросил:

— Давно?

— Не знаю. Я вернулась часов в девять, в десятом. Сколько сейчас?

— Три ночи. Четвертый час. Какая ты у меня терпеливая, так долго не двигалась.

— Почти.

— Да, вижу, — нахмурился Лера, — Вась, ты не бойся, мне сейчас нужно до твоей ноги дотронуться.

— Ладно, — я лишь покорно кивнула, страшнее мне уже вряд ли будет, да и выбора нет.

Обхватив мою коленку обеими руками, Валерий закрыл глаза, сосредоточился и мотнул головой.

— Нет, выше. Василиса, мне сейчас придется вверх по ноге руками подняться...

— Да делай уже! — не выдержала я, почти плача от обжигающей кожу боли. Ощущение, что я засунула ногу в кастрюлю, которая стоит на плите, и теперь вода закипела, а нога в ней начала вариться.

Лера молча начал подниматься, скользя ладонями по гладкому капрону. Узкое платье задралось, следуя за его руками, и он демонстративно отвернулся, вперившись взглядом в косяк. Выше и выше. Ноги у меня длинные, но не бесконечные же, и конец этот уже близко! Пальцы достигли широкой кружевной резинки.

— Чулки, — простонал Лера, — Боже, что же ты делаешь? Ты смерти моей хочешь?

Указательные пальцы переместились с кружева резинки на кожу, и мужчина замер.

— Да быстрее же, — простонала я.

Лера сжал зубы, закрыл глаза, и я почувствовала, как по ноге от его ладоней вниз потек холод. Будто по венам вместо крови пустили фреон. Хладагент добрался до щиколотки, и перетек в ступню, до самых кончиков пальцев. Если, конечно, от моих бедных пальцев еще что-нибудь осталось.

— Умничка моя, потерпи еще чуть-чуть.

И руки Леры медленно двинулись вниз. Несколько раз он замирал, будто натыкаясь на какое-то препятствие, но всё равно продолжал двигаться к цели. Я закусила губу, чтобы не заскулить. Дойдя до щиколотки, он расстегнул застежку и обхватил мою ногу одной рукой.

— Так. Обопрись мне о плечо.

Я медленно поднесла к нему руку с зажатым в ней телефоном, и облокотилась. Почувствовала под пальцами напряженные мышцы, и так захотелось проявить слабость. Не сражаться больше самой, не стоять из последних сил, а чтобы он поддерживал.

Придерживая туфельку, точнее то, что от нее осталось, Валерий аккуратно приподнял мою ногу, сделав несколько быстрых, почти не различимых пассов.

— Стой. На ногу не наступай, — попросил он, пристально всматриваясь в сетку серебристых линий, — Мне нужна еще буквально минута.

Лера что-то прошептал, и вся сетка на полу, стенах и потолке, вспыхнула ярким серебром. Он еще немного подумал, посидел молча, а потом хлопнул в ладони. Резкий звук разбил ночную тишину, и вместе с тишиной невесомой лунной пылью начала осыпаться и сеть.

Валерий поднялся, одной рукой прижал меня к себе, обвив за талию и не давая упасть, а другой уже набирал чей-то номер.

— Нужна зачистка. Да. Предположительно инквизиция.

Продиктовав адрес, Лера сбросил вызов, сунул телефон в задний карман джинсов, и подхватив меня на руки сказал:

— А теперь, моя маленькая храбрая ведьмочка, лечиться.

К оглавлению

ГЛАВА 9

Валера нёс меня на руках. Пока мы спускались по лестнице, а потом шли до машины, я, обхватив его за шею, поймала себя на мысли, что это всё как во сне. В смысле, всё происходящее вокруг настолько нереально, что может я просто сплю? Может со мной что-то случилось, меня сбил автобус и теперь я в коме, а всё это лишь игры воспаленного сознания? Нет. Весь этот бред — это то, во что превратилась моя вполне реальная, и некогда тихая жизнь. А потом я прислушалась к своим ощущениям. Я рядом с Валерием, но сейчас не страшно. Ну, почти... Нет, это определенно не страх, это скорее... волнение. А еще я ощутила внутри приятное тепло. И это чувство защищенности. Это из-за его рук. Я посмотрела на длинные сильные пальцы, так мягко и так уверенно поддерживающие сейчас меня под коленями. Вот почему я почувствовала себя, как во сне: именно во сне мне было так хорошо с Лерой, именно во сне он так же держал меня на руках. Я перевела взгляд на его лицо и присмотрелась. Красивый профиль. Эти ресницы, нос, губы... Даже кончики пальцев закололо, так захотелось прикоснуться к этим губам, и проверить, действительно ли они такие же, как там, в парке. Хмурый, сосредоточенный полубог шел вперед и совсем не замечал, как откровенно я его рассматриваю. На его лице, как в открытой книге, читалось беспокойство.

— Тебе тяжело нести... Давай я сама...

Валерий улыбнулся, чуть теснее прижал меня, и ответил:

— Да ни за что.

А потом задумался. Спрятал улыбку, стараясь придать лицу максимально серьезное выражение, даже чуть отстранился, и заявил:

— Василис, ты сама сейчас идти не сможешь. Я тебе помогу. Просто донесу тебя до машины. Ты совсем не тяжелая.

И даже кивнул в подтверждение.

А я ощутила легкое разочарование, когда он отодвинулся.

— Хорошо, — тихо согласилась я.

На полпути к машине нас перехватил парень. В темноте было трудно разглядеть черты его лица, но если судить по комплекции и голосу, то ему, наверное, лет двадцать.

— Валерий. — кивнул он в знак приветствия.

— Группа приехала?

— Будут через две минуты.

— Третий этаж. Сеть из коридора убрал, но нужно проверить всё: с кухни повеяло мором. И вещи госпожи Мотковой вывозите.

— На вторую?

— Нет, перебросьте пока в девятую.

— Но ведь девятая...

— Перебросьте. — уже чуть жестче сказал Валерий.

— Так точно. — вытянулся незнакомец.

Парень удалился в направлении подъезда, а Валера ускорился. В несколько широких шагов преодолел расстояние до машины, и бережно опустил меня на сиденье.

— Не хочу, чтобы сейчас ты встречалась с группой, иначе сразу утащат на допрос и промурыжат часа полтора, а у нас есть более важные дела: тебя нужно подлечить.

Мужчина обошёл машину, и, сев на водительское место, стартанул почти мгновенно. GLE будто только этого и ждал, низко утробно зарычав, вырвался из тесного темного двора и вот мы уже на проспекте. Лера сидел молча, пытаясь сосредоточить всё внимание на дороге, но было заметно, с каким трудом ему это дается.

— Что тебя тревожит? — в конце концов набравшись смелости задала я вопрос.

Полубог долго пытался подобрать слова, потом выдохнул и сказал:

— Твоя реакция, Вась. Меня тревожит твоя реакция, потому что я везу тебя к себе домой.

Бросив взгляд на молчаливую меня, он попытался объяснить:

— У меня травы есть и мазь специальная. Они из Арвирии. Уже послезавтра от ожогов не останется и следа, но они у меня дома, — как-то виновато закончил он, а я немного растерялась.

С одной стороны, нельзя вот так ехать к мужчине ночью, тем более если этот мужчина уже не раз более чем однозначно заявлял о своих намерениях и желаниях. С другой стороны, что-то в нем изменилось. В глазах. Он стал как-то мягче, и сейчас как никогда был похож на того самого Леру. На моего Леру.

— Хорошо, поехали.

Полубог коротко кивнул, но облегченный вздох и мгновенно расслабившиеся чуть опустившиеся плечи сказали все за него: мой ответ был очень важен.

Валерий жил в новой высотке на предпоследнем девятнадцатом этаже.

— Обхвати меня покрепче, я достану ключи, — попросил он, и я обняла его за шею, прижавшись теснее.

Первый шок прошел, адреналин перестал оказывать спасительное действие, и теперь нога нещадно болела и пульсировала, а на сознание волнами накатывала усталость.

Просчитывая каждый шаг, Лера аккуратно внёс меня в квартиру, и в темноте раздался его мягкий шепот:

— Ну вот мы и дома.

— Свет?

— Держишься?

— Да.

Лера потянулся к выключателю, и коридор озарился яркой вспышкой. Пришлось пару раз моргнуть чтобы ослепленные глаза начали различать предметы вокруг.

— Что за лампы такие?

— Это не лампы, это охранка на тебя настроилась. Давно здесь никого не было, забыл предупредить. Вообще у нее в параметрах введение в дом нового человека за руку, но видимо то, как я тебя держу, она тоже восприняла. Так что на месте не испепелит.

Бодро отрапортовал полубог.

— Вот спасибо, — уже больше не выходя из состояния лёгкого шока, проговорила я.

— Софи, мы дома.

Чуть повысив голос, возвестил Лера. А я напряглась, какая еще Софи?

— О, хозяин!

Из ванны вывалился крохотный лохматый мужичок в мокрой рубашке и с облачками мыльной пены на руках. Ростом он едва доставал Лере до бедра. Льняные домотканые штаны были закатаны до колен, а густая борода заплетена в косицу и подвязана тонким кожаным шнурком, чтоб не мешалась.

— А я постирушки затеял... — мужичок осекся, заметив, что, а точнее кого держит его хозяин на руках.

В широко распахнутых зелёных глазищах одна за другой начали мелькать эмоции: испуг, недоверие, растерянность, осознание, радость, восторг. Карлик смотрел на меня, как слепец, впервые узревший рассвет, и под этим полным немого обожания взглядом, я, медленно но уверенно, залилась краской.

— Хозяюшка! — не отрывая искрящихся изумрудиков глаз, сделал он ко мне шаг.

Я беспомощно оглянулась на Леру, ища у него поддержки "Что делать?!"

— Софи... — строго сказал хозяин, и мужичок остановился.

— Василиса, это мой фамильяр Софеньир. Можешь называть его Софи. Софи, это Василиса, называй её Василиса. — с нажимом "попросил" полубог.

Софи посмотрел на Леру, на меня, снова на Леру. Прищурился, глазки его хитро забегали, и он ответил:

— Да, хозяин, — улыбнувшись в бороду, мужичок продолжил "понимающе" нас разглядывать.

Всё так же удерживая меня на руках, Лера скинул ботинки и направился в комнату.

— Соф, поставь, пожалуйста, кипятиться воду и достань аптечку. У нас ЧП.

— Ох ты ж божечки! — фамильяр испуганно посмотрел на мою ногу, — Да как же так-то хо...Василисушка?!

Софи убежал на кухню, и теперь уже оттуда доносились тихие причитания и грохот утвари. Лера же отнес меня в комнату и усадил на разложенный диван поглубже, так, что теперь ноги от колен свисали над полом.

— Посиди, я сейчас, — Лера подоткнул мне под спину подушку, — Софи, а у нас бинты есть?

Когда Лера вышел, я огляделась по сторонам.

Диван — одна штука.

Шкаф — одна штука.

Стол — одна штука.

Стул — одна штука.

В комнате так же наличествовало плотно зашторенное окно, ну и, собственно на этом всё.

Даже обоев на стенах не было. Зато всё, что было — было в идеальном состоянии.

И чистота в доме была безукоризненная.

Закончив рассматривать аскетичный интерьер, я откинулась назад. Усталость брала своё. Держать глаза открытыми становилось всё сложнее и сложнее, а Лера и Софи всё никак не возвращались. Я полусидя дожидалась их прихода и прислушивалась к тому, как они тихо переговариваются, постукивая и позвякивая на камбузе. Видимо они пробыли на кухне достаточно долго, потому что я всё же умудрилась уснуть.

— Вась... Вася...

Шептал Лера, сидя возле меня на корточках и поглаживая по щеке костяшками пальцев.

— Вась, открой глаза. Сейчас ножку обработаем и сможешь отдохнуть, но так просто ложиться нельзя, нужно очистить рану.

— Да, да, конечно, — залепетала я, пытаясь сообразить, что происходит и где я нахожусь.

И без того уставший мозг, спросонья вообще решил объявить забастовку, и никак не желал включаться в работу.

— Вась, сними чулок с правой ноги. Я пока отвернусь.

— Угу.

Лера поднялся, и повернулся ко мне спиной.

Борясь с вновь нахлынувшим волнением, я отстегнула металлические клипсы, удерживавшие кружевную резинку.

— Скатай до колена. — не оборачиваясь уточнил мужчина.

— Сделала, — сказала я, натягивая подол платья пониже.

Повернувшись, Лера подхватил стул, и поставил его возле дивана.

— Софи, неси.

Фамильяр вразвалочку втащил в комнату кастрюлю.

— Сюда ставь, — указал полубог на стул.

Сам же приподнял мои ноги, сел на диван, и положил их себе на колени.

— Софи, две плошки еще.

— Несу-несу, — поспешил обратно мужичок.

Лера достал из кармана три упаковки бинтов.

— И мазь сразу захвати, — крикнул он вдогонку.

С кухни угукнули.

Операция по вызволению моей многострадальной ноги из капроново-нейлонового плена проходила с переменным успехом: вплоть до щиколотки всё было очень даже не плохо, всего два крошечных ожога от попавших капель, а вот от щиколотки и ниже начиналась жуть во мраке. Лера, пропитав бинт в отваре, отмачивал ранки, чтобы по возможности безболезненно убрать намертво пристывшие кусочки тонкой ткани. И чем ниже Лера спускался, тем сильнее портилось его настроение. Когда дело дошло до пальцев на ногах, настроение его из категории 'ниже плинтуса' скатилось до 'сымай порты, ховайся в бульбу'.

— Соф, помоги. Держи вот так.

Протянув фамильяру плошку, он разместил её аккурат под моей ногой. Второй чистой посудиной зачерпнув зелья, Лера начал поливать мне ступню. Через несколько минут ему пришлось разочарованно признать:

— Просто так не сойдет.

— Надо дергать? — догадалась я, и воодушевления эта догадка мне не прибавила.

На лице полубога отразилась настоящая мука, глаза потемнели и ему даже говорить не надо было, чтобы я приняла ответ: "да, будем дергать" и за это он потом всей инквизиции головы пооткручивает. И так захотелось его хоть чуть-чуть приободрить, хоть немного...

— Знаешь, Лер, я была не самым везучим ребенком и каждое лето у меня были переломы. Я ломала руки, ноги, пальцы, получала сотрясение. Один раз даже переламывать пришлось, кости неправильно срослись. Так вот...ты делай то, что нужно. Я потерплю. Правда. Я терпеливая.

— Я заметил, — раздраженно сказал Валерий, — Ты должна была сразу мне позвонить, а не стоять шесть часов без движения. Обещай, что в следующий раз позвонишь мне.

И столько в эти слова было вложено силы, что я подчинилась.

— Я позвоню.

Валера перестал прожигать хмурым взглядом моё лицо, и теперь всё так же хмуро смотрел на мою ногу. На скулах заходили желваки.

— Давай я сама.

— Нет. Сейчас, подожди минутку. Соф, пополивай пока, может хоть чуть-чуть отойдет.

С этими словами Лера снял мои ноги колен, встал и вышел из комнаты. С кухни вновь раздались шорохи и позвякивания. Фамильяр прилежно исполнял поручение хозяина, и тонкой струйкой лил теплую жидкость на мою израненную плоть. Лера вернулся через минуту со стаканом воды и двумя таблетками.

— Прости, я должен был сразу додуматься. Выпей, это обезболивающее.

О, Лера! Ты чудо!!!

— Спасибо.

Лера занял прежнее место и коротко спросил:

— Готова?

Я поставила стакан на подлокотник дивана и кивнула.

Лера дернул, и я не смогла сдержать болезненный вскрик. Смотреть на свою кровоточащую раскуроченную ногу не было никакого желания, но уродство притягивает взгляд не хуже красоты. Лера сидел ко мне спиной в пол-оборота, и я не могла увидеть выражение его лица, но я точно видела, как он напряжен. Он был похож на бегуна на низком старте. Вся его поза кричала о том, что отрывать головы инквизиторам он готов вот прямо сейчас.

— Ещё чуть-чуть, родная. Потерпи еще совсем чуть-чуть.

В последний раз промыв отваром все раны, Лера отставил плошки в сторону и принялся толстым слоем наносить на ожоги белый с разноцветными вкраплениями крем. Комната наполнилась умопомрачительным запахом полевых цветов. Крем приятно холодил кожу, и с каждой секундой боль утихала.

— Можно? — спросила я, потянувшись к баночке.

Лера передал мне увесистую посуду темного стекла, коротко улыбнулся, но на лицо тут же вернулось сосредоточенное хмурое выражение.

Вкрапления оказались мелко порубленными лепестками. Глубоко вдохнула приятный сладкий аромат, и вернула баночку обратно.

Закончив с кремом, полубог плотно перебинтовал мне ногу и удовлетворенно произнес:

— Ну вот и всё, а теперь спать. Иди-ка сюда.

Легко подняв меня на руки (я даже пискнуть не успела), он отошел от дивана.

— Софи, расстели, пожалуйста.

Фамильяр сноровисто выудил из диванного короба простынь, подушки и покрывала, и, усердно покрякивая, расстелил постель. Я посмотрела на полубога.

— Лер, а где ты будешь спать? То есть где мне можно лечь?

Поправилась я, понимая насколько невежливо звучит мой вопрос. Хороша 'гостья', проблем не оберешься: сначала вытаскивать из передряги пришлось, потом лечить, теперь еще спать куда-то надо укладывать.

Верно оценив мою 'поправку', Лера уверенно заявил:

— Ты спишь здесь. Я собирался лечь на полу, но если тебе неуютно со мной в одной комнате, то я уйду на кухню.

— Нет, нет! — запротестовала я, — Давай я на кухне посплю, мне очень неудобно тебя беспокоить. Ты и так много для меня сделал...

— На полу ты спать не будешь, — жестко заявил полубог, и глаза так опасно блеснули, а у меня где-то внизу живота что-то йокнуло.

Закусила губу, борясь с желанием продолжить спор.

Софи выскочил из комнаты, и Лера усадил меня поверх одеяла.

— Посиди.

Он открыл шкаф, и после нескольких минут бесплодных поисков крикнул:

— Софи, ты что всё постирал?

— Хозяин, ну выходные же. Я же не знал, — кинул на меня виноватый взгляд фамильяр, — Хотя там в ванной уже должна футболка высохнуть.

— Я сам возьму, а ты приготовь мне пожалуйста антипо... Настой от головной боли, — Лера запнулся и кинул на меня странный взгляд.

Надеюсь мигрень у полубога не из-за меня.

— Переодевайся и ложись, я на кухне буду. Если что понадобится, зови.

Лера положил на диван возле меня серую майку, и удалился.

Я услышала, как ведьмак и фамильяр тихо переговариваются, но слов разобрать так и не смогла. Стянула второй чулок, и печально на него воззрилась. Да, жаль не долго я смогла поносить эту милую штучку, которая, к слову, обошлась в немалую сумму. Отложила чулок и, опираясь на стул, встала. Хорошо, что на мне сегодня платье: стянула его через голову, не задев многострадальную ногу и, сложив, пристроила всё на том же стуле. С кухни донесся возглас Леры: 'Ты чего раньше не сказал?'. В коридоре хлопнула дверь ванной.

— Василис, прости, я перепутал: не одевай ту футболку, она не свежая. Вот постиранная майка.

Сказал ведьмак, застывший в дверях с вытянутой рукой и повисшей в ней белой тряпочкой. И я тоже застыла, балансируя на одной ноге и опираясь на стул.

Взгляд Леры медленно поднялся от ступней, на которые за последний час он уже успел налюбоваться, к коленям. Задержался на завязочках. Вверх по бантикам и рюшечкам до груди, к шее, и, наконец, к горящим стыдом щекам и испуганным глазам.

В этот момент и глаза у самого полубога начали испуганно округляться.

— Василиса, я не...

Начал он, а я уже метнулась к стулу, чтобы прикрыться. Взвыла, наступив на больную ногу, и потеряв равновесие, начала медленно заваливаться на бок. Взмахнула руками, в попытке хоть за что-нибудь зацепиться и зацепилась. Майка белой птицей порхнула через комнату и приземлилась в подушки, а Лера метнулся ко мне, и как раз в его рубашку я и успела запустить пальцы. Рано обрадовалась: Леру потянуло вслед за мной и теперь мы падали вместе. Я сжалась и зажмурилась, ожидая жесткого приземления, но почувствовала лишь мягкий глухой удар.

Открыла глаза и боязливо огляделась: Лера лежал на полу, я лежала на Лере, и он крепко сжимал меня в объятьях, удерживая одной своей широкой ладонью мой затылок, а второй...а второй то, что пониже спины.

— Цела?

Хрипло спросил он, прожигая меня взглядом.

— Да.

Нарочито глядя мне только в глаза, он аккуратно поднялся, не выпуская меня из рук. Пересадил на диван, и молча вышел. А я осталась краснеть одна в комнате.

* * *

— Василиса. Не могут. Девственницы. Так. Выглядеть.

Стоя под струями ледяного душа, Лера тихо бился головой о бежевый кафель плитки.

— Цветочки-конфетки-ухаживания? Такое носят только матёрые соблазнительницы! Неужели ты выбрала это сама? Это не бельё, это оружие. На такое лицензию выдавать надо с предварительным прохождением психиатрический экспертизы. На выявление уровня наивности. — простонал Лера, прижимаясь лбом к холодной стене.

— Наивности и непорочности. Глупая. — выдохнул, — И я дурак.

Когда дрожь желания постепенно сменилась ознобом обморожения, полубог закрутил кран и взял полотенце. Ну и что она теперь подумает? Хорошо, что перед тем, как скрыться в спасительных недрах ванной, он отдал Софеньиру четкое указание: не выпускать новую хозяйку из дома. Ни под каким предлогом. А то с этой стеснительной же станется после недоразумения смыться по-тихому. Снова. Живо вспомнилось, как крошился в руках хрупкий пластик телефона при прочтении "Прости. Не жди"

И ведь даже больная нога её упёртую не остановит.

Перед глазами встало, словно фотография, недавнее воспоминание об израненной ножке и злость штормовыми волнами вновь стала накатывать из глубины. Каких же усилий ему стоило остаться сейчас рядом с ней, а не пойти поубивать всех и каждого, кто не то что причастен был, а даже просто подумать посмел... Лера явно ощутил пробуждение старой как мир демонической крови. Да что ж такое-то?! Рядом с ней всё его нутро выворачивает наизнанку и древние инстинкты начинают брать верх. Сначала в офисе у нее сорвался, теперь это. Черные удлинившиеся когти чиркнули по телу. Лера поднял руку к глазам: еле заметные голубые вены на запястьях теперь приобрели густой фиолетовый цвет и ярко выделялись на чуть потемневшей коже. Да, давно он не наблюдал эти метаморфозы. В первые несколько месяцев после ритуала его бросало из одной ипостаси в другую, и каждый раз из крайности в крайность: все пороки в тот момент в нем цвели махровым цветом. Инкубий блуд, демонический гнев, драконья алчность... Про уныние, чревоугодие, зависть и гордыню вообще лучше не вспоминать. Лера еще раз посмотрел на свои когти. Черные. Как то кружево. Тончайшее кружево, что обнимает её тело. Льнёт к её коже. К плечам, груди, животу и ...

Лера бросил полотенце на стиральную машину, и со стоном вновь забрался под ледяную воду.

* * *

Я испуганно прислушивалась. После того, как Лера вышел и громко хлопнул дверью ванной, раздался плеск воды. Первым порывом было схватить вещи, и чтобы духу моего здесь не было. Но суетящийся вокруг Соф, такой заботливый, такой участливый меня уболтал. Вообще не понимаю, почему я поддалась на эти уговоры, но в тот момент его доводы звучали очень убедительно: на больную ногу наступать я не смогу, то есть меня нужно либо нести, либо хотя бы поддерживать (идею о костылях фамильяр выслушал как богохульство и личное оскорбление). Это был первый аргумент. Второй довод гласил, что сейчас, конечно, уже не глубокая ночь, но общественный транспорт всё равно еще ходит через раз, а от перспективы заказывать такси меня заметно передернуло. Третий аргумент в пользу того, что я должна остаться: хозяин о магии и ведовстве знает не в пример больше моего, и об инквизиции тоже прекрасно осведомлен — он сможет меня защитить, а одной мне на улице сейчас появляться никак нельзя. И вообще в ближайший месяц он за меня отвечает, и Софи прекрасно видит метку хозяина на Василисе! Всё это было высказано мне крайне эмоционально, и перемежалось охами и причитаниями.

В итоге я сдалась. Попросила Софи выйти, чтобы я могла переодеться. Фамильяр же с поклоном пообещал, что будет стоять у двери, и не пустит даже хозяина (!) до тех пор, пока я не скажу, что готова и дверь можно открыть. Проводив взглядом исполненного важности мужичка, я выждала минуту, и быстро сняв злополучный корсаж, натянула длинную лерину майку. Сложила кружевное безобразие и накрыла его платьем. Предусмотрительный Софи, прежде чем выйти, приставил стул вплотную к дивану, и переодевалась я на этот раз сидя.

В ванной перестала шуметь вода. Я сосредоточенно прислушалась, а потом чертыхнувшись, накрыла краем одеяла голые ноги. Лера, конечно, сказал, чтобы я ложилась, но... как же это всё-таки не удобно! Я не могу занять его постель. Даже на правах гостьи.

— Василисушка? — донесся из-за двери жалобный голос фамильяра.

— Да, Софи, извини, я всё.

— Ой, славненько. — вернулся мужичок в комнату, — Я Вам сейчас отварчик принесу, уже должен настояться. Он силы восстанавливает, сон будет здоровый. Встанете завтра и об усталости даже и не вспомните.

Рассеянно кивнула, продолжая прислушиваться к тишине в ванной комнате. И тишина эта затягивалась. Мне показалось, я различила слабый стон, а через пару секунд вновь звук льющейся воды.

Софи, в это время сбегавший на кухню, сунул мне в руки теплую глиняную кружку.

— Пейте хо... хорошо вам после этого станет, — выкрутился Соф, упорно пытающийся присвоить мне почётный статус.

— Спасибо, Софи.

Из ванной послышался новый стон.

— Софи, я немного волнуюсь: ты можешь хозяина проверить, а то я что-то слышала...

— С хозяином всё в порядке. — уверенно заявил фамильяр, и для меня пояснил, — Я хозяина чувствую, и он...

Софи замолчал, посмотрел на меня широко открытыми изумрудными глазами, и начал постепенно заливаться краской.

— Софи? — испуганно позвала я.

— Хозяйка, простите, я... — забыв о "конспирации" промямлил Софеньир, — У меня... Мне...

— Софи, что происходит? — уже не на шутку перепугалась я.

— Всё хорошо. Хозяин жив здоров. — затараторил мужичок, — Только мне сейчас в этом виде здесь лучше не стоять.

— Почему?

— Демоны жуткие собственники, — пробубнил Софи.

— А при чем здесь демоны?

Насторожилась, напряглась.

— Василисушка, ты не против, если я перевоплощусь?

— А во что, простите?

— В кота. — ответил фамильяр, и взглянул на меня с мольбой.

— Конечно, если вам так удобнее. — с трудом что-то понимая, ответила я.

— Удобнее, удобнее, — кивнул Софеньир, и шмыгнул в шкаф, закрыв дверцу изнутри.

— Похоже всё же надо было уходить. — отрешенно констатировала я, глядя в одну точку и прихлёбывая тёплый пахнущий валерьяной отвар.

К оглавлению

ГЛАВА 10

Приведя свои мысли и чувства в порядок, я оделся и вышел из ванной. Перед тем, как войти к ней, сделал глубокий вдох. Правильно Назаэрыч говорил, веду себя, как подросток. Всё, успокоился. Ты — уверенный в себе мужчина, который умеет ждать и завоёвывать. Взял себя в руки, шагнул в комнату и вновь замер, не в силах совладать с теми чувствами, что меня сейчас разрывали на части.

Она сидела на постели, и пила отвар. Коса перекинула через плечо, руки обнимают большую кружку. Оторвавшись от мыслей, оглянулась на меня и сконфуженно, как-то виновато улыбнулась.

Сердце пропустило удар, а после бешено заколотилось, и колотилось оно не только в груди, но и в висках, просто напрочь выдалбливая всё остальные мысли из моей головы. И я даже не знаю, что было хуже, то, что я видел её в том черном, или то, как я видел её сейчас.

Она сидела такая хрупкая, светлая, открытая в МОЕЙ квартире, в МОЕЙ постели, в МОЕЙ майке.

Две моих сущности, инкуб и демон, проявившие небывалую активность в последние несколько дней, похоже пришли к соглашению, пожали руки и слаженно кинулись в бой. Меня захлестнула волна желания. С упоение втянул ноздрями её запах, почти невесомый на фоне моего собственного: она вся уже пропахла мной. Я хотел обладать ей здесь, сейчас же! НЕМЕДЛЕННО! Обладать и физически, и духовно. Она моя и только моя! Я не различал больше ничего вокруг, только эта фигурка, примостившаяся на краю постели. Эти тонкие запястья, шея и проступающая сквозь ткань майки грудь...

— Хозяин, — проблеяло из шкафа, и я чуть не зарычал, услышав мужской голос возле МОЕЙ ведьмочки, но потом ощутил в шкафу Софеньира и чуть расслабился.

— Хозяин, а идите, пожалуйста, на кухню. — дверь приоткрылась, и в щели мелькнула ушастая кошачья мордочка.

Кот? Что ж, очень предусмотрительно. Видеть лицо бородатого мужика (хоть и родного мне с самого детства), в моём нынешнем состоянии было почти невыносимо.

— Хозяин, пожалуйста. Я там отвар сделал. Он поможет. Пожалуйста, хозяин.

Взглянул на свою ведьмочку. Итак бледное, а теперь вовсе побелевшее лицо и огромные испуганные золотистые глаза. С трудом сделал шаг назад, потом еще один, и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Нет. Это не Василисе психиатрическая экспертиза нужна. Это мне она нужна. Срочно.

* * *

Софеньир выбрался из шкафа, бесшумно ступая мягкими лапами по полу дошел до дивана, и, немного посомневавшись, всё же запрыгнул. Отстранено подумала, что если бы не успокоительный чай, то у меня сейчас была бы форменная истерика. После всех событий ночи, оказаться в такой ситуации — это просто вишенка на торте моего идиотизма и невезения. Софи подошел, посмотрел на меня внимательно, а потом улегся, прислонившись теплым пушистым боком к бедру, и принялся громко мурлыкать. Этот приятный такой "домашний" звук, резонирующий где-то у меня внутри, успокаивал не хуже софиных трав.

— И часто с ним такое? — спросила я, поглаживая лоснящуюся серую шкуру.

— Впервые, — не открывая глаз и соревнуясь в громкости с трактором, ответил Соф.

— Впервые, — эхом повторила я, и широко зевнула.

— Ложись, Василисушка, я хозяину на кухне постелю.

— Уже рассвет, — констатировала я, глянув на полоску пробивающихся лучей.

— Давно уж. Шестой час же. Ничего. Хозяин часто в ночь на дежурства уходит, и днем спит, поэтому шторы у нас плотные, свет мешать не будет. Давай-давай, ложись. — боднул меня лбом фамильяр.

Я улеглась, укрылась одеялом и мгновенно отключилась.

* * *

Чувствуя удивительное умиротворение, и пока не открывая глаз, я прислушалась к своему телу: я была отдохнувшей. Действительно отдохнувшей впервые за долгое время. Я выспалась! Не видела снов. Никаких кошмаров. Боже, как же хорошо! Улыбаясь, я вытянулась, и выгнулась на постели, пробуждая мышцы. Глубоко вздохнула, и замерла. Вздохнула еще раз, ощутив незнакомые запахи, и поняла, что я не дома. Распахнула глаза и натолкнулась на смеющийся взгляд. Бирюзовый-бирюзовый, сияющий тихим светом изнутри. И глаза эти были в пяти сантиметрах от моего носа. Сердце зашлось в бешеном галопе. В голове быстро пронеслись события вчерашнего дня. Я у Леры. Но это не Лера!

— Софи, — пискнула я, натягивая одеяло на нос.

— Какая лапочка, — одобрительно глядя на меня сказал мужчина.

— Софи, — еще тише пискнула я.

— Ой, и глазки золотые! Прелесть! Для драконьей крови самое то. Значит ни одна из сущностей не устояла.

Мужчина чуть отодвинулся, и я смогла разглядеть красивое, с правильными чертами, лицо, широкую добродушную улыбку и каштановые, чуть вьющиеся волосы.

— Ну, и когда вы поженились? Почему не позвали? — немного обиженно спросил мужчина.

— Поженились? С кем?

Незнакомец прищурился, принюхался, и выражение лица его мгновенно изменилось.

— Где Лер?

— Я тоже сейчас очень хочу это знать.

— Софеньир. — строго позвал мужчина.

На кухне грохнуло, и в комнату влетел фамильяр. Испуганно глянул на мужчину, и склонившись сказал:

— Ваше Сиятельство.

— Где Танилер?

— Он пошел за одеждой для хозяйки, Ваше Сиятельство.

— Какая же она тебе хозяйка, Соф?

Фамильяр растерянно посмотрел на "Сиятельство", даже о раболепном поклоне забыл, чуть распрямившись.

— Она Танилеру не жена, — язвительно заметил мужчина, — И даже не любовница, — зло продолжил он.

— Пока не жена, — упрямо глядя в бирюзовые глаза тихо ответил мужичок, — Вы к Танечке, Ваше Сиятельство, по какому-то делу?

— Да, знаешь ли, — усаживаясь на диван ответил мужчина.

Диван, который в данный момент между прочим был для меня кроватью. Стараясь не привлекать излишнего внимания, я отодвинулась к стене. Покосившись на мои передвижения, он продолжил.

— Почувствовал ночью запах. Дай, думаю, загляну, а то вдруг уже внуками обзавёлся, и даже не в курсе. А теперь представь моё разочарование, когда я обнаружил в постели моего сына девственницу. Девственницу! В постели МОЕГО сына! Стыд-то какой!

Щеки вспыхнули, я села, зажав одеяло в кулаке и поинтересовалась:

— А вам не кажется это невежливым? Это вообще-то не тема для обсуждения.

Взгляд вновь был устремлен на меня. "Сиятельство" подумал и раздраженно заметил:

— Это определенно тема для обсуждения, но не с тобой. Хотя мне и тебе есть что сказать, — бирюзовые глаза сверкнули, — Ты сегодня же отдашься моему сыну. Сама. Как только он вернется в квартиру ты снимешь майку, подойдешь к нему и станешь его женщиной.

Зато теперь хотя бы понятно в кого Лера такой "эксцентричный".

— Вы совсем больной? — ошарашенно спросила я.

Мужчина моргнул, нахмурился, еще раз сверкнул глазами, теперь уже молча, и повернувшись к Софеньиру спросил на выдохе:

— Это что?!

— Это хозяйка. Хозяин вчера привёл. Вот ножку лечим. — с трудом сдерживая улыбку ответил фамильяр, вновь поклонившись.

"Сиятельство" беспардонно откинул угол одеяла, и схватив меня за коленку подтащил к себе. Я взвизгнула от неожиданности, ощутив нечеловеческие силу и скорость этого действия. Майка задралась.

— Не пищи, — сосредоточенно сматывая бинты, сказал мужчина.

— Уберите от меня руки, — рыкнула я, и почувствовала жар в животе. Мир вокруг стал пульсировать.

Окна в новых пластиковых рамах завибрировали с каким-то стрекотом, будто в комнату внесли полную коробку кузнечиков и горстями рассыпали их по углам.

— Чшшшшшшш, — погладил меня мужчина по коленке, — Прелесть наша, ты сейчас здание разрушишь, а тут люди. Сто сорок семь человеческих жизней. Ты себя потом не простишь. — вынес он приговор, глядя мне прямо в глаза.

Кузнечики смолкли.

— Ладно, Соф, беру свои слова обратно. Хороша хозяйка. — лукаво подмигнул мне лерин отец.

Внимательно осмотрев освобожденную от повязки ногу, мужчина кивнул своим мыслям. Вчерашних ран не было, но кожа была покрыта белыми глубокими рубцами. Сжала зубы, глядя на шрамы. "Что ж, главное, что жива" уверенно сказала я сама себе. Сиятельный подумал, потом провел рукой не дотрагиваясь, и вслед за ней от коленки к пальцам пробежал электрический разряд, подгоняемый табуном мурашек. Не веря глазам, уставилась на теперь чистую кожу, без намёка на вчерашние события.

— Вот и славно, — похлопал он меня по абсолютно здоровой ноге.

— Благодарю, — потрясенно выговорила я.

— Это меньшее, что я мог сделать. Надеюсь вы примите мои извинения за произошедшее недоразумение?

— Да, если более подобного не повторится.

— Безусловно, — стараясь придать лицу скорбное выражение, ответил мужчина.

И уже фамильяру:

— Меня обо всём оповещать напрямую. Как связываться помнишь?

— Да, Ваше Сиятельство.

— Танечке привет не передавай. Меня ты не видел. Не было тут никого. — строго сказал Сиятельный и, сверкнув бирюзой, растворился.

— Софи, а можно мне еще вчерашнего отвара с валерьяночкой?

— Да, Василисушка, только после завтрака: его на голодный желудок нельзя. Ты умывайся, а я пока на стол накрою. Ой! Запамятовал, — воскликнул мужичок, и полез в шкаф, достал хозяйские джинсы и ремень, — Вот, тебе так удобнее должно быть.

— Спасибо, — улыбнулась я фамильяру, и, как только он вышел из комнаты, натянула штаны.

* * *

Когда вернулся Лера, я пила чай на кухне.

Кухня, к слову сказать, была обставлена не в пример комнате: угловой гарнитур со столом диваном и табуретами, шкафчики, современная техника. Уютно, чисто, но всё равно как-то пустовато. Чего-то не хватало...

— Ты рано проснулась, — улыбнулся полубог, входя и присаживаясь рядом на диван.

Я посмотрела на настенные часы и улыбнулась.

— Уже половина шестого вечера.

— Поздний завтрак?

— Ранний ужин, — вздохнула я, подхватывая пустые тарелки.

Кормил Софи на убой: овощной салат и курица с рисом. На завтрак точно не похоже.

Аккуратно встала, стараясь не потерять штаны. Зрелище я сейчас представляла занятное: безразмерная белая майка, закатанные на несколько отворотов джинсы и тапочки сорок шестого размера, которые Софи заставил надеть, не слушая никаких возражений. Точнее он просто сам нырнул под стол и засунул в них мои ноги. "Нельзя юной леди босиком ходить, юной леди еще детей рожать" это было последним Софиным словом, после чего на стол перекочевала большая часть холодильника, и, по задумке Софи, эта "большая часть" должна была осесть в моём желудке.

Под пристальным взглядом Леры, я поставила тарелки в раковину и спросила:

— Ты, наверное, тоже голодный?

Лера улыбнулся тепло, как-то по-родному и покачал головой.

— Нет, с Софой голодным остаться трудно. Он у нас мало того, что фамильяр, так еще и на четверть домовой. С ним не оголодаешь.

Так спокойно он это произнес. Таким умиротворенным я его никогда не видела.

Смутившись под пристальным взглядом, села обратно за стол и уткнулась в чашку с чаем.

— Мне безумно нравится, как ты выглядишь, но тебе, наверняка, неудобно: вещи великоваты. Я съездил за твоими.

Лера переставил поближе мою сумку. Небольшая, спортивная, я с ней обычно домой в Самару мотаюсь.

— Спасибо большое, — искренне поблагодарила я.

Наступило неловкое молчание. И вроде спросить много что нужно, но как-то странно и неуютно.

— Значит ты не Лера. — выдала я мысль, которая сейчас мелькнула в голове, и точно требовала пояснений.

Брови мужчины удивленно приподнялись.

— В смысле?

— Твоё имя. Ты ведь не Валерий. Ты Танилер?

Выговорила я незнакомое, но такое мелодичное имя.

Внимательно посмотрев на меня еще несколько секунд, Лера нахмурился и позвал:

— Софи.

Фамильяр сразу выглянул из-за косяка.

— Да, хозяин.

— Кто здесь был?

— Не было тут никого, — слово в слово повторил фразу Сиятельного мужичок.

— Василиса?

— А какого цвета глаза у твоего отца?

Лера со стоном уткнулся в сложенные на столе руки.

— А я думаю, чего ты так рано поднялась? Точно должна была часов до девяти проспать... Разбудил, значит, старый интриган. Ну, и что он тебе наговорил? — обреченно спросил полубог.

— Он не очень был обрадован моим присутствием. Сначала. Но потом мы выяснили, что произошло недоразумение... В общем, всё хорошо. — опустила я на мой взгляд "незначительные подробности".

Но глядя на то, что Леру краткая версия событий не совсем устраивает, добавила:

— Он мне ногу вылечил, а я даже имя его не спросила.

— Покажи-ка, — живо заинтересовался полубог.

Я подняла ногу, и закатала штанину выше колена. Лера кончиками пальцев провел по коже, и от этого прикосновения мурашки побежали не только по ноге, а по всему телу. Не глядя на мою реакцию, мужчина по-хозяйски переставил мою ногу к себе на колено. А у меня сердце пропустило удар.

— Да, — задумчиво проговорил Лера, внимательно рассматривая мизинец, — Хорошо стёр. Качественно.

— Лера, отпусти, пожалуйста — сконфуженно произнесла я.

Только тогда он поднял на меня изумленный взгляд, а увидев румянец на щеках по-мальчишечьи радостно улыбнулся.

— Мне нужно переодеться, — сказала я, подхватывая на ходу сумку, и сбежала с кухни.

* * *

Открыв сумку, начала доставать привезенные вещи. Вещи оказались мои, и если на джинсы и кофты с блузками я отреагировала достаточно спокойно ("да, Лера открывал мои шкафы и ящики, но он делал это только для моего блага, чтобы мне помочь" убеждала я себя), то, когда я извлекла шелковую темно-синюю сорочку в пол (безумно красивую и спрятанную для особого случая), а затем несколько комплектов аккуратно сложенного нижнего белья, меня переклинило: "Этот мужчина копался в моем нижнем белье!". Да я его знаю без году неделя! Ну и что, что я с ним целовалась? Блин, да я даже с ним не целовалась! Это же был сон, просто сон!

Зная, что нужно сейчас же взять себя в руки, я выдохнула. Отложила в сторону джинсы, майку и ветровку, и тихо позвала "Софи", уверенная, что фамильяр где-то рядом.

— Да, Василисушка. — высунулся из-за дивана кот.

— Соф, мне переодеться нужно. Можно тебя попросить покараулить.

— Конечно, — расплылся в улыбке Софеньир.

Натянув одежду, окликнула:

— Софочка, всё. Спасибо большое.

В своих родных вещах я почувствовала себя спокойнее, увереннее. И, вернувшись на кухню, готова была продолжить диалог.

— Так что с именем?

Мужчина пожал плечами, потом протянул мне руку и произнес:

— Танилер.

— Василиса. — вкладывая в его руку свою ладонь, подыграла я.

Лера медленно склонился и коснулся теплыми губами тонкой кожи на костяшках.

Нет, с этим человеком "играть" нельзя.

— А почему здесь ты выбрал имя Валерий?

Произнеся его прежнее имя, я поймала себя на мысли, насколько оно всё же не вяжется с этим мужчиной. Оно ему не подходит. Когда я называю его Лерой, то ощущаю, что это его. А Валерием язык не поворачивается.

— Да всё достаточно просто, — улыбнулся полубог, — В детстве дома ко мне обращались Тан, Тани.

"Танечка" вспомнила я сказанное фамильяром, и улыбнулась.

— Когда уехал учиться, решил, что своё "домашнее" имя оставлю только для домашних, ну и представился в академии Нилом. После академии с бывшими однокашниками в патруль пошли, поэтому так Нилом и остался. А когда... — Лера запнулся, и я внимательнее присмотрелась к его лицу, но разобрать эмоции так и не получилось, — Когда отправили на Землю, узнал, что попаду сюда, в Россию, пришлось думать, как называться здесь. Из моих имен Тан — Нил — Лер, второе не подходило: нет у вас людей с именем египетской реки. Оставалось Тан и Лер. Представь себе мои чувства, когда я узнал, что оба этих имени-сокращения здесь на Земле женские: Таня и Лера. Быть Татьяной мне ни разу не улыбалось. А вот у последнего имени, слава богам, нашелся мужской аналог, поэтому я — Лер, Лера, Валера... Хотя, если честно, я очень соскучился по своим старым родным именам.

Вообще это было странно. Очень странно. Трудно уложить в голове, что у человека может быть больше одного имени. Прозвища — да. Клички — ну, возможно. Но имена... Видимо, не настолько гибкая у меня психика. Решив не доводить мозг до кипения, я просто приняла ситуацию как данность. А Лера — это Лера. Как обращалась, так и буду обращаться. Хотя Танилер всё же красивое имя.

— Готова в управление съездить? Лучше сегодня: завтра понедельник, а ребята по понедельникам обычно не в духе.

— Понедельник?

Совсем потерялась во времени. Как пролетели выходные, я даже заметить не успела. А завтра на работу... Да, трудновато придётся: режим я себе сбила напрочь, и как буду вставать... Отодвинув в сторону грустные мысли, поднялась:

— Да, конечно, только ветровку захвачу.

К управлению мы подъехали в восьмом часу. Как и в первый раз, прошли процедуру идентификации, и поднялись на третий этаж. Поплутав коридорами, оказались возле двери с надписью "Убойники".

— Мило, — заметила я, прочтя выжженное на дереве слово.

В четырех углах возле косяков тем же способом были нанесены витиеватые закорючки и точки. Руны? Но больше всего шокировала надпись в самом низу, почти у пола "Кто к нам с мечом придёт, того мечом же и отимеем".

— А? — я многозначительно кивнула на беспредел.

— Был понедельник, ребята были не в духе.

Окей. Завтра я сюда ни ногой.

Лера взял меня за руку, завел к себе за спину, дважды стукнул костяшками по толстым доскам, и смело толкнул дверь.

Над плечом просвистел короткий метательный нож.

— Доброго вечера, Лика.

Беззаботно ответил полубог, заходя в кабинет, и затаскивая следом остолбеневшую от радушного приёма меня.

— Какого ляда ты припёрся? — вопросило утонченное воздушное создание в темно-фиолетовом газовом платье.

— Мы к Зирану. Вчера его группа в квартире Василисы работала.

Окинув презрительным взглядом меня, она вновь прожгла ненавидящим Леру и зашипела.

— Зря ты приволок сюда эту подстилку. Мальчики на выезде и не смогут сейчас ей заняться. — и, продемонстрировав мне короткие клычки, спросила, — Ты ведь хочешь, чтобы тобой "занялись", а шлюшка?

А я стояла, и перебирала в голове возможные причины такого отношения. И единственная причина, которая приходила мне на ум, в общем-то в данный момент прикрывала меня широкой спиной от своей, как полагаю, пассии. Не та ли это Лика, из-за свидания с которой Лера так торопился в нашу первую встречу? Вот чего мне еще для полного счастья не хватало, так это чьей-то бесноватой бывшей. И хорошо если эта бывшая одна, но пятая точка подсказывает, что этих бывших вагон и маленькая тележка (и утрамбованы они в этот вагон штабелями, горизонтально, чтоб побольше влезло).

— Это было первое и последнее твоё высказывание в адрес моей ведьмы. За следующее я оторву тебе башку. Думаю, ребята не будут в обиде: вампирш у нас много, а вот ведьма у меня одна. — до дрожи спокойным, пробирающим до костей, голосом поставил собеседницу в известность Лера.

— Твоей ведьмы? Твоей ведьмы?!! — взвилась брюнетка, — Эта тупая уродина не может быть ведьмой! Ты посмотри на эту ошибку мироздания: ни внешности, ни силы! Да с этим даже портовые грузчики лечь побрезгуют! — вопила девушка, приближаясь шаг за шагом, — Никогда бы не подумала, что у тебя такой отвратительный вкус. Меня сейчас просто вырвет от её вида.

— Я предупреждал, — тихо сказал Лера, и протянул руку.

Длинные темные пальцы с черными когтями сомкнулись на тонкой белоснежной шейке. Лика захрипела, и по коже к ключице побежала тонкая струйка крови.

— Лера, — испуганно зашептала я, — Лера, пожалуйста...

Пальцы мгновенно разжались. Вампирша кулём повалилась на пол. На шее у нее аллел четкий отпечаток широкой мужской ладони.

Полубог повернулся.

— Да, прости. Не стоит... — Лера замолчал, быстро поцеловал меня в висок (я даже дернуться побоялась) и подтолкнул к выходу, — Пойдем, подождем ребят у нас в кабинете.

Когда я уже ступила на бордовый ковролин коридора, полубог обернулся:

— Как только прибудет Зиран, оповести. Наш с тобой разговор мы продолжим позже.

Вампирша промолчала.

К оглавлению

ГЛАВА 11

Кабинет охотников оказался совсем недалеко: мы прошли три коридора, и вот она дверь светлого дерева с табличкой "Группа выявления обращенных". В просторном помещении располагались четыре стола по углам и пара картотечных шкафов. Подведя меня к дальнему от двери месту, Лера усадил в своё кресло и поинтересовался:

— Чай, кофе, потанцуем?

— Нет, спасибо.

— Зирана может придется долго ждать, они с группой тёртые калачи, и их уж если отправляют, то не на пустышки, а на стоящие внимания объекты.

— Моя квартира тоже стоящий внимания объект?

— Да, — нехотя подтвердил полубог, уже предчувствуя следующий вопрос.

— Расскажешь, что там было.

Лера со вздохом опустился на корточки передо мной.

— Может не надо?

— Надо, Лер. Это же мой дом и моя жизнь.

— Теперь моя. И я сам со всем этим разберусь.

Что ж ты такой настырный! И ведь не откажешься никак от собственнических замашек...

— Лера, я помню про метку. Помню, что в течение ближайшего месяца ты за меня отвечаешь. Сейчас ты меня защищаешь, но потом мне нужно иметь возможность постоять за себя самостоятельно. Мне нужно знать, чего ожидать, на что обращать внимание. Когда я вернусь, мне придется заботиться о себе и своих близких...

— Теперь я буду заботиться о тебе. И метка здесь абсолютно не при чем. — Лера сжал мои ладони в своих руках и заглянул в глаза, — Вась, я...

Он ждал чего-то. Внимательно следил за моей реакцией, и никак не мог решиться произнести вслух, что собирался. А я смотрела на него, и очень боялась услышать то, что он хочет сказать.

Дверь распахнулась, комнату широко улыбаясь залетел Любко. Чуть пружиня при каждом шаге, он быстро подошел к столу, схватил папочку, и прикрывшись ею от нас заявил:

— Меня тут нет, ребята. Продолжайте-продолжайте.

И рукой так повелительно взмахнул.

Я медленно высвободила свои кисти из лериных ладоней.

— Любко, — рыкнул Танилер.

Всё так же прикрываясь папкой, не глядя в нашу сторону, инкуб сел, и принялся перелистывать какое-то дело, абсолютно игнорируя опасное соседство.

— Лера, так ты расскажешь, что за сеть была вчера у меня в квартире. И что за мор? — вернулась я к своему вопросу.

— Сеть обычная, для сожжения ведьм, — раздался голос блондина из-за папки, — А мор, это уже поинтереснее: это для всех, кто пришел бы из-за граней тебя искать.

— Расскажи поподробнее? — обратилась я к инкубу, поворачиваясь на крутящемся кресле в его сторону.

— Люба, вот только слово...

Многообещающе заверил полубог, поворачивая меня обратно.

— Тогда сам рассказывай. Или ты... или кто-то другой.

— Язык вырву. — заверил Лера.

Опустив папку так, что стали видны глаза, блондин лукаво мне подмигнул.

— И глаз тоже выколю, — пробубнил полубог.

— Лер, мы с тобой сколько уже вместе работаем? Я что по-твоему совсем без мозгов? Я же вижу, как тебя коротнуло. Не трону я твою девочку. Я не смертник.

Вот его сейчас начать разубеждать, что я не 'лерина девочка', или это бесполезное занятие?

— У меня в квартире только эта сеть и мор были? Или еще что-то? — решив не тратить время на разборки, продолжила я допрос.

— Только это. — угрюмо ответил Лера, поднимаясь.

Переставив стул, он сел рядом и достал из ящика книгу.

Обложка гласила:

Методика обнаружения и удаления

Раздел второй: ведьмы

Издательство 'ИнквА'

2006 год

— Раз уж танцев не будет, займемся образованием, — со вздохом сообщил он, и найдя в оглавлении номер страницы, придвинул книгу мне, — Это про сеть.

— Издательство 'ИнквА'? У них есть своё издательство?

— Инквизиторы — сила и власть этого мира. Они давно укоренились здесь во всех сферах и обрели большое влияние. И они достаточно опасны... поэтому я думаю твою семью тоже стоит перебросить за грани. Я не собираюсь отпускать тебя обратно, а там я смогу вас защитить.

На такое предложение я не нашлась что ответить.

— Читай, — кивнул Лера, — Что не понятно, поясню.

И я прочла. И трижды пожалела, потому как теперь уснуть будет действительно сложно: не из-за того, что я проспала целый день, а из-за того, что товарищи инквизиторы были за наглядность и достоверность. С каждой третьей страницы на меня смотрели мертвыми глазами молодые девочки тринадцати-четырнадцати лет.

Судя по описанию сети, так презирающие магию инквизиторы вовсе не чурались ей пользоваться. Только называли они её 'божественной помощью'. Сеть, если верить методичке, как раз такая божественная помощь и есть. Помощь, надо сказать, действенная.

Для начала авторы подробно расписали способ её изготовления. Сбор из трав, перечисление названий которых занимало две страницы текста, измельчался в пыль. Мешочки с пылью относили на кладбища, и там они хранились 'до востребования'. Чем дольше лежит, тем действеннее становится.

В использовании тоже никаких сложностей: от входа по часовой стрелке сыпать вдоль стен, выйти, замкнуть пыльную дорожку, и с хлопком произнести 'слова активации'. Пыль поднимается в воздух, складывается в ячейки и встаёт в сеть. Сеть укрывает пол, стены, потолок и все предметы мебели. Когда в комнату входит ведьма, сеть на ней схлопывается и сжигает. Схлопывание должно произойти через семь секунд после нарушения периметра.

Далее шли пояснения о характере повреждений кожных покровов и мягких тканей, и информация о влиянии сети на внутренние органы в зависимости от её периода отстаивания. Так, если пыль пролежала на кладбище от пяти до пятнадцати лет (а именно такой период у сетей самый ходовой), то выжигается слизистая рта и горла, а так же глаза. Плюс, наблюдаются не совместимые с жизнью повреждения лёгких. Из внутренних органов сильнее всего страдает репродуктивная система, фото которой ниже как раз и представлены почтеннейшими авторами учебника. Сеть периода отстаивания менее пяти лет в ежедневной работе использовать не рекомендуется. Такая сеть не убивает сразу, она обеспечивает термический ожег сорока — пятидесяти процентов кожных покровов. Авторы рекомендуют использовать её при необходимости взять ведьму живой (что происходит крайне редко) или непосредственно для допроса. Самой ценной считается сеть после ста пятидесяти лет периода отстаивания. Эта сеть сжигает на месте от одной до трёх ведьм, и сжигает она их в пепел. Пепел, кстати, тоже используется в качестве компонента для других составов 'божественной помощи'.

О какой божественности может здесь иди речь?! Разве хоть одна религия мира проповедует что-то подобное? Это даже не наука. Это магия. Чистая магия! Я, ничего в этом вопросе не сведущая, и то вижу такое количество параллелей, что мне сложно представить человека, который не задался бы вопросом и не погряз бы в сомнениях.

— Кошмар, — прошептала я, захлопывая книгу, и продолжая таращиться в стол — Это не методика обнаружения, это трактат о пытках какой-то.

— Нет, Василис, это действительно книга по обнаружению, ну и по уничтожению. Здесь описаны гуманные способы удаления инородных и загранных элементов, так как по этому материалу обучаются первокурсники. Пытки они начинают проходить на третьем курсе, и вот там действительно занятное чтиво. Люди очень изобретательны.

— Лер, но у меня в квартире сеть сработала не так.

— Да. Ты же не замирала на пороге? Она сразу вспыхнула?

— Да, как только я шагнула.

— Скорее всего что-то напутали при изготовлении.

— Да что там можно напутать? Там же только травы измельчить. Над ними даже заговоров никаких не произносят. Ну, по крайней мере, здесь не указано.

— Не произносят. — кивнул полубог, — Но каждая трава должна быть собрана в определенный день и в определенный час. Если туда вмешали неправильную травку, то никто не сможет предположить, как она сработает. Для инквизиторов это значит, что вся партия запорота. У нас есть ребята, работающие у них в 'филиалах'. Диверсанты. Правда на их 'кухню' нам попасть пока не удалось, и сейчас мы действуем скорее на минимизацию последствий, нежели на устранение причины. Есть команды, которые прочёсывают кладбища как раз в поиске пыли. Её либо забирают и уничтожают, либо добавляют туда пару лишних компонентов, чтобы сеть схлопнулась на самом инквизиторе в момент установки.

— Знаешь, Лер, а я понимаю, почему ведьмочка тебе отказала: ты ж скучный, как варёный лук, без вкуса и запаха. Где страсть? Где желание?! Опрокинул бы её на стол, и показал, насколько она тебе интересна.

Подняв голову, увидела сидящую за соседним столом девушку, которая и высказала сейчас своим мелодичным переливистым голосом всё это. Пышная соблазнительная фигура Скарлет Йохандсон, затянутая в бежевое платье создавала иллюзию полного его (платья) отсутствия. Я так погрузилась во все инквизиторские ужасы, что даже не заметила, когда она появилась.

— Это плохой совет. — честно ответила я.

Рыжая бестия же заливисто рассмеялась, отчего упругие кудряшки весело подпрыгнули.

— А если со мной? — томно похлопав пушистыми ресницами, осведомилась дева с ангельской внешность и, похоже, далеко не ангельским содержимым.

— Ви, держи своё либидо в узде, — жестко потребовал Лера, и приобнял меня.

И сейчас я вовсе не была против его руки. Если намерения мужчин для меня были в общем понятны, то предложение этой женщины стало неожиданностью. Как мешком по голове стукнули.

— Это Виола, третий член нашего коллектива. Она суккуб. Я и Любко работаем с ведьмами. Виола с ведьмаками.

'И сколько же ведьм у тебя было?' промелькнула горькая мысль, но вслух я ничего не сказала, лишь вежливо кивнула.

— Да отпусти ты её! Не съем. Если сама не захочет.

Но Лера руку не убрал, за что я была ему благодарна.

— Василисушка, — обратилась ко мне красотка, — а за что он так Лику отходил? Не из-за тебя ли?

И в глазах мелькнул гнев, я даже к Лере теснее прижалась.

— Ви, то, что твоя подружка оказалась катастрофической дурой, прискорбный факт, но это её не оправдывает и не освобождает от ответственности. Я и до Любко, и до тебя уже донес информацию. Надеюсь ты воспользуешься ей правильно.

И интонации те же, как в кабинете у убойников. А Виолу это, похоже, только раззадорило. Значит сейчас полетят головы. Но тренькнул телефон, и Лера короткой фразой 'Да, сейчас идем', подарил мне надежду на целостность и неделимость красивого тела рыжей бестии. Она, конечно, слишком откровенна, но разве для суккуба это не норма?

— Пойдем, Зиран с группой вернулся.

Когда мы вышли в коридор, Лера извинился и, сказав, что забыл один документ, шмыгнул обратно, хлопнув дверью. Полубог так сильно приложил косяк, что защелка не сработала, и дверь приоткрылась. Странная здесь акустика, как будто специально проектировали, чтобы звуки из кабинета чётко были слышны в коридоре.

— Ви, я тебя предупреждал? — зарычал Лера.

— Лер, давай ты сейчас не будешь совершать того, о чем завтра пожалеешь. — предостерег его Любко, вставая на защиту коллеги.

— Люб, да ты посмотри на него. Он себя даже контролировать не может. Вон уже кровь проснулась демоническая. — подливала масла в огонь суккуб.

— Люба, лучше не мешайся сейчас у меня под ногами. Не можешь смотреть, выйди. Только к Василисе ближе чем на три шага не подходи.

— Да щас! Чтоб вы тут поубивали друг друга?

— Лера, включи мозг. Я тебе сейчас просто помогала.

Раскатистый рык мог свидетельствовать о том, что мозг пока в спящем режиме.

— Ладно, поясню для 'сообразительных'. Ты заметил, как она к тебе прильнула? Она позволила тебе обнять себя. Она ищет у тебя защиты. Начинает тебя доверять. А эта сценка с моей стороны, только для того, чтобы доставить тебе удовольствие. Хотя не спорю, Вася симпатяжка... И не надо мне стол своими когтями портить! А то отомщу. Лера, убери когти. Ладно, сам напросился: ведьмочка твоя в коридоре всё слышит. Дверь надо было лучше закрывать, косорукий.

Через секунду Лера уже был возле меня.

— Пойдем? — неуверенно спросил он, и протянул ладонь.

Взять его сейчас за руку, значит подарить надежду на большее, и уверенность в словах суккуба. А не взять, значит сильно обидеть, а Лера мне в последнее время стал ближе. Он всё делает, чтобы помочь мне. Да и отношение моё к нему поменялось. Хотя я прекрасно помню, что он творил, и вижу, как его периодически заносит. Я запуталась.

Запуталась... но руку в ладонь Леры вложила.

* * *

Убойники оказались безумно милыми ребятами. Шкафы, косая сажень в плечах, почти у всех на лицах шрамы. Высокие, сильные, мускулистые... и постоянно ржут. Ржут, когда снимают окровавленную одежду. Черную. Кровь на ней совсем не заметна, но вот стоит ткани коснуться стола или стула, как на предмете появляется красный след: ткань пропитана насквозь. Ржали ребята и когда обрабатывали антисептиками порезы, и когда зашивали глубокие раны. И приветливо улыбались, когда Лера представлял им меня.

Они мне парней дяди Сережи напомнили.

Когда мы вошли, мужчины собирали снятые ранее кровавые тряпки и кидали их в одну большую корзину. Сели, профессиональными движениями достали аптечки. В воздухе сразу запахло медикаментами и спиртом. А потом все вышли в смежную комнату через вторую дверь. Минута, и в кабинете только Зиран, Лера и я.

— Ну, садитесь, — пригласил нас начальник убойников за свой стол, — Лер, возьми там у Ника чистый стул.

Зиран и сам был немного потрепан, рана над бровью сочилась сукровицей, и мужчине определенно стоило сначала заняться собой, а потом уже разговоры разговаривать. Но он решил иначе.

— Василиса, расскажите мне, пожалуйста, всё, что помните про тот день.

И я рассказала. Максимально подробно, вплоть до описания встречных прохожих. Всё, что смогла вспомнить.

— Шесть часов значит, — присвистнул Зиран, — Как ты вообще столько выдержала?

В процессе мы незаметно перешли на 'ты'. Силовик еще раз окинул меня профессиональным взглядом. Наверное, мышцы искал. И, скорее всего, не нашел.

— Лер, во сколько ты за ней приехал?

— Где-то в три пятнадцать.

— Даааа, — удивленно протянул Зиран.

— Сам в шоке, — зло буркнул Лера, но в этом бурчании мне послышались нотки гордости.

— Ну что я тебе могу сказать, дело в работу взяли, но Василису пока от себя не отпускай. Думаю, никого из ребят к ней приставлять не стоит? — улыбнулся мужчина.

— Правильно думаешь. О Василисе я позабочусь сам.

— Зря ты, Лера, всё-таки из силовиков ушел.

— Предпочёл найти свою ведьму сам и живой, нежели мстить потом за её труп тем, кто нашел её раньше меня.

— Ну теперь, когда нашел, подумай о возвращении. У нас третья команда намечается. Руководитель нужен.

— Спасибо, Зиран. Я подумаю.

После этого разговора, мы сразу отправились домой.

Софи расстарался, и за вкусным ужином мы начали обсуждать какие-то пустяки, и я даже не заметила, как начала отвечать на его вопросы: о семье, родителях, доме, о том, как училась в школе, что нравится, и что не нравится. Я очень замкнутый человек, и такие разговоры для меня обычно настоящая пытка, а с Лерой всё получилось как-то само собой, естественно, будто так и надо.

Спал Лера вновь на полу на кухне. Завтра обязательно куплю надувной матрас, и больше не буду его стеснять.

* * *

Утро понедельника ознаменовалось сотней вопросов "Василиса, а кто тот красавчик?"

На втором десятке начала зло говорить: "Однокурсник, пришел просить денег в долг". Но, когда получила в ответ "А сколько надо занять?", решила, что молчание — золото.

Алексей Геннадьевич вернулся из командировки, и теперь шуршал бумагами в своём кабинете.

"Оттянуть неприятный момент надолго не получится, лучше сделать всё сразу" решила я, и села писать заявление на увольнение. Этот текст, как бывший специалист отдела персонала, я помнила наизусть.

Постучалась, и, дождавшись приглашения, заглянула в кабинет к шефу.

— У меня новости! — бодро провозгласил он.

"У меня тоже" уныло подумала я, присаживаясь напротив.

— Василиса, по поводу трёх проектов мы с тобой после обеда поговорим. Но в Москву я ездил не только из-за этих дел, было еще кое-что...

Хитро улыбаясь, шеф пытался разжечь моё любопытство. Барабанная дробь...

— Ты официально переводишься на должность моего заместителя!

Шеф сиял, как начищенный самовар. Даже не представляю, что ему пришлось устроить в центральном офисе, чтобы выбить для меня это место.

— Василиса, ну где радость? Где ликование? — спросил Алексей Геннадьевич, — Василис, что-то случилось? — уже тише уточнил шеф, глядя на затравленное выражение моего лица.

И единственное, что мне оставалось, это протянуть ему заполненное заявление об увольнении.

— Простите.

Шеф нахмурился. Дважды прочитал документ, и поднял на меня глаза.

— Что случилось? — строго спросил он.

— Простите, Алексей Геннадьевич, мне предложили контракт на три года. Через две с половиной недели придется улететь. Мне очень жаль. Мне стыдно Вас так подводить, но другого варианта нет. Я уезжаю.

У меня просто нет другого выбора. И лучше я сейчас пойду сама, чем потом "поведут".

— Что за организация? Когда ты приняла решение? Когда ходила на собеседования?

Надо было продумать детали глубже.

— На собеседование не ходила, они сами со мной связались. Решение приняла позавчера, — честно ответила я, — А по поводу названия организации, не смогу сейчас вспомнить, там что-то длинное заковыристое и на японском. Я в Японию уезжаю.

— Василиса, ты знаешь японский?

— Нет, но...

— Понятно. На собеседование не ходила, сами связались, название не помнишь.

Шеф внимательно всматривался в моё лицо.

— Так, может ты можешь рассказать мне о них поподробнее?

Отрицательно качнула головой. И так обидно стало. Из-за этой чертовой инквизиции мне приходится рушить свою жизнь: покидать семью, которую я люблю, бросать работу, которая мне нравится, и на которой меня ценят. Мне приходится, в прямом смысле этого слова, бежать из своего мира.

Шеф молча пододвинул к себе чистый листок, нацарапал в углу слово и протянул мне.

На белой бумаге карандашом было выведено "Госструктуры?".

Кивнула, соглашаясь. Да, для шефа так будет логичнее. Рассказать или объяснить ничего не могу, отказаться тоже... Ему так будет проще принять.

Губы мужчины сжались в тонкую линию, и он вновь протянул мне листок.

"Я смогу чем-то помочь?"

Печально посмотрела на него, и написала в ответ "Нет", а потом подумала, и добавила "Я не буду там лезть на рожон, но и отказаться не могу, мне придется уехать".

Шеф устало выдохнул, и расписался в заявлении.

— Помимо твоей новой должности, удалось договориться и о секретаре. Кандидат уже принят. Сейчас на обучении. Со следующего понедельника должен выйти. Поднатаскай его, пожалуйста. Знаю, там останется всего неделя, и заменить тебя Павел не сможет, но передай ему все дела по максимуму. А там уж по ходу сам разберётся.

Коротко кивнула, взяла заявление и поднялась.

— Алексей Геннадьевич, — обернулась я, выходя из кабинета, — Контракт на три года. Могу я... Можно мне...

— Да, Василиса. — улыбнулся шеф, — Если через три года ты вернешься, я с радостью заберу тебя обратно. Работа для такого трудоголика как ты точно найдется. Считай, что рабочее место тебя ждет.

Оставшуюся часть дня ходила как в воду опущенная. Когда относила заявление в отдел персонала, попросила девочек никому ничего не говорить, и очень надеюсь, что они будут держать язык за зубами. Ежедневно отвечать в течение этих двух недель на вопросы "А что случилось?" и "Ты увольняешься?!" не хотелось до дрожи.

В 17:59 выключила компьютер и быстро собралась. Наблюдать еще раз сошествие прекрасного небожителя на наш женский коллектив мне не просто не хотелось, эта мысль вызывала во мне почти ужас. Подхватила документы, и заглянула напоследок к шефу.

— Алексей Геннадьевич, я всё закончила. Вот счета-фактуры пришли, в программу уже внесены и завизированы. Посмотрите, пожалуйста, третий и седьмой.

— Ты идешь домой вовремя? — шеф, кажется, был очень удивлен.

— Я...

В сумке зазвонил телефон, и в кабинете раздалось громкое "Валера, Валера, любовь, надежда и верааааа...". Чёрт! Со всей этой круговертью не сменила звонок!

— Извините, нужно ответить, — торопливо бросила я шефу, и тут же в трубку рыкнула, — Не вздумай подниматься, я выхожу.

— Хорошо. — коротко ответил Лера, а я прямо загривком почувствовала, насколько он доволен. Ууууу! Нажала отбой и бросила телефон в сумку.

— Да, я стараюсь привыкнуть уходить вовремя. — продолжила я прерванный разговор, поднимая глаза на шефа. И чуть не поперхнулась, увидев выражение его лица. Хитрое-хитрое.

— Василиса, а кто это был? — спросил, улыбаясь, Алексей Геннадьевич.

— Знакомый. Он обещал меня до дома подбросить. Вот и позвонил предупредить, что ждёт.

— Хороший знакомый? — не прекращая улыбаться уточнил шеф.

— Отвратительный. — излишне эмоционально ответила я.

— Ааааа, — понимающе кивнул мужчина, — Ну передавай ему мои искренние восхищения: заставить тебя уйти с работы вовремя — подвиг, достойный воспеваться в песнях. Я вот сколько лет бился...

И ты, Брутт! Вот уж от Вас, Алексей Геннадьевич, не ожидала.

— Ну, иди-иди, Василиса. До завтра.

— До завтра.

К оглавлению

ГЛАВА 12

Не став дожидаться лифт, я сбежала вниз по лестнице, и, выйдя на улицу, сразу уткнулась взглядом в машину Леры.

— Из-за твоих шуток, шеф теперь обо мне Бог весть что думает, — вместо приветствия выдала я, забравшись на переднее сиденье.

— Каких шуток? — спокойно уточнил Лера.

— Я говорю про тот ужас, который ты поставил мне на звонок.

— Да, надо бы поменять... — задумался полубог, — Потом. Поехали домой, там Софи приготовил что-то грандиозное. Звонил мне полчаса назад, аж пищал от восторга.

И улыбка такая открытая, и сам такой спокойный, мягкий, расслабленный. И эти джинсы, и тонкий свитер ему необычайно шли. Поняла, что любуюсь этим мужчиной, и спешно отвернулась к окну.

Не дожидаясь ответа, Лера уверенно вырулил с обочины и встроился в общий поток.

— Лер, а когда я смогу к себе домой вернуться, на съемную квартиру?

— Туда возвращаться не стоит. До переброса за грани поживёшь у меня. — озвучил Лера то, что, судя по выражению лица, ему казалось очевидным.

— А...вещи?

— Оттуда всё перевезли. Скажи, что нужно, я тебе всё доставлю. Может список составишь?

— Мне не удобно тебя стеснять. Я сниму другую квартиру...

— Нет, Вась, — перебил меня полубог, — Это не обсуждается. Раз инквизиция обратила на тебя свой взор, то теперь я от тебя ни на шаг. По-хорошему мне тебя и с работы нужно уже сейчас вывести. Это большой риск, оставлять тебя в течение дня под минимальной защитой.

— Нет, с работы я не могу уйти. Я написала заявление, но мне нужно завершить дела, обучить нового секретаря. Я не могу так подвести Алексея Геннадьевича. А что значит под минимальной защитой? — встрепенулась я.

— Метка, это своего рода маячок: если ощутишь угрозу, страх, сильное волнение, я почувствую отдачу и приеду. Так какие вещи тебе нужны? — вернулся к теме полубог.

— Ноутбук, зарядка для телефона, мои средства для ухода... да много чего, — не стала я перечислять, — Может вместе съездим, я сама соберу всё что нужно?

— Как скажешь. — покладисто согласился мужчина, — Давай тогда сначала за вещами, а потом домой. Боюсь Софи так накормит, что потом никуда выбраться будем уже не в состоянии.

Вещи оказались в общежитии текстильного техникума. Лера заглянул к вахтеру, взял ключ, и мы зашли в небольшую комнату. Выкрашенные в салатовый цвет стены и свисающая с потолка на голых проводах лампочка, создавали полное ощущение больничной кладовки. В углу пустой комнаты стояли четыре пузатых черных мешка. Вещей у меня было не много: всё-таки не воспринимала я съемную квартиру как дом, скорее как место для ночевки, вот и не спешила обживаться.

— Ты захвати, то что сегодня-завтра нужно, а остальное я в среду привезу. У меня сейчас багажник забит.

Взяла свои гели-кремы, набор для маникюра и ноут с зарядником. Из одежды только юбку с блузкой на работу: всё же дресс код у нас был достаточно строгий, и хотя моё появление в джинсах сегодня снесли молча, провоцировать не стоит.

— Лер, а мы можем в какой-нибудь спортивный магазин заехать? — обратилась я к полубогу уже в машине.

— Да, конечно. А зачем?

— Хочу матрас надувной купить. Я доставляю тебе слишком много неудобств.

Лера улыбнулся, глянул на меня и заверил:

— Не стоит.

И, почувствовав мои моральные муки, повторил:

— Правда, уже не нужно.

И когда мы зашли домой, я поняла, почему "уже не нужно". Комната преобразилась. Стены радовали глаз свежими обоями, и в самой комнате появились две четкие зоны. Диван перекочевал ближе к шкафу и обзавелся тумбочкой. Стол тоже отполз подальше от окна освобождая пространство. И вот это самое пространство заняла шикарная кованая кровать, накрытая сейчас кобальтово-синим покрывалом. От остальной комнаты она была отделена полупрозрачным тюлем, создающим чувство защищенности, приватности.

— Нравится?

Лера стоял позади. Очень близко. Он не касался меня, но я ощущала тепло его тела. И от этого становилось очень неловко.

— Да. Очень красиво. — стараясь взять себя в руки, проговорила я, — Здесь определенно стало уютнее.

— Согласен. Эта квартира начинает напоминать настоящий дом.

И горячее дыхание коснулось моего виска. Сделала несколько шагов вперед, сбегая от неловкости. Потянулась к покрывалу, и пальцы скользнули по прохладной, непередаваемо мягкой ткани. Полное ощущение, что дотронулась до воды.

— Что это? — удивленно глядя на чуть бликующую поверхность, спросила я.

— Это эгерский шелк. Красивый, правда?

— Да, — вздохнула, вновь касаясь подушечками чудесной ткани.

— Эгер пустынная страна. Вода там большая ценность. Она возведена в культ, как и женская красота. Их мужчины умеют ценить и первое, и второе. Чтобы побаловать своих женщин они изобрели это, — Лера вновь оказался возле меня, и тоже провел рукой по покрывалу, — Шелк ткут с вплетением магических нитей, в оазисах только по ночам, вливая в него живительную влагу и лунный свет. В жаркое лето незаменимая вещь.

— Хозяин, Василисушка, ужин стынет, — позвал фамильяр с кухни.

— Пойдем, — обернулась я, стараясь не встречаться взглядом с полубогом, — Софи так старался, не хочется его обижать.

— Конечно, — шепнул Танилер, и отступил, пропуская меня.

* * *

Василиса долго не могла уснуть. Сейчас лёжа на диване, я прислушивался к её спокойному ровному дыханию. Наконец-то. Она провалилась в сон только в половине третьего. Неправильно, что она спит так мало, урывками. Неправильно, что постоянно беспокоится и нервничает. Она долго ворочалась с боку на бок, потом затихла, и просто лежала. Тихо-тихо. Интересно, о чем она думала в этот момент.

Перестановке она определенно удивилась. Так приятно было наблюдать эти эмоции. И не так приятно было вновь препираться с ней, желавшей во что бы то ни стало лечь на диване.

Зато я ощутил настоящее удовольствие, когда победил в этой маленькой битве. С наслаждением наблюдал, как она пытается сохранить невозмутимое лицо, укладываясь спать. Да, ведьмочка, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Когда ложишься на эгерский шелк, ощущения особенные. Это как будто окунаешься в источник. Ты абсолютно уверен, что погружаешься в воду, хотя кожа остается сухой. Очень странно. Ткань постепенно отдаёт заложенные в неё силы. Обычно такие комплекты делают двух цветов: красный и синий. Красный пробуждает желание, распаляет страсть, растворяет и сливает два тела друг в друге. Синий же успокаивает, умиротворяет и помогает восстановить силы. Есть, конечно, и комплекты других цветов, но их чаще делают на заказ.

Как же велико было желание взять красный.

Как же я рад сейчас, что взял синий. Во-первых, ей нужно отдохнуть и набраться сил. С каждым днем она выглядит всё более уставшей. А во-вторых, мне и без красного комплекта трудно сохранять трезвость ума.

Глупая. Когда же она прекратит от меня шарахаться?

Общение с Васей начало напоминать мне ловлю бабочки голыми руками: резкое движение, и хрупкое создание сносит потоком воздуха. Она вновь отдаляется. Я не имею права на ошибку, я не могу сжать кулак. Не переживем ни я, ни она. Всё, что я могу сейчас, раскрыть ладони и ждать её решения.

Докатился! В философию ударился!

Танилер, ты из отряда Воинов без тени, что тридцатью головами противостояли нескольким тысячам и удержали оборону города. Ты силовик, что в течение ста семидесяти лет уничтожал тварей в местах прорывов и выходил с мелкими царапинами из стычек с инквизиторами. Ты раскис, как тряпка.

Вася шевельнулась, и я весь обратился в слух. Мысли, как филосовские, так и не очень, моментально покинули голову. Она здесь, она рядом. Я чувствую её запах. Слышу биение её сердца. Сквозь тонкую ткань вижу её силуэт в мягком лунном свете. Как хорошо, что она попросила не задергивать шторы.

Еще раз перепроверил блок: на месте. Чувствуется, что Иннокентий Павлович уже пытался пробиться. Ну что ж, включу завтра святую невинность: я просто защищал свою ведьму, а если вы, Иннокентий Павлович, хотели её в безмирье прогулять, то предупредить нужно было, откуда же я знаю кто и куда её собирается утянуть.

Еще раз глубоко вдохнув её удивительный запах, я закрыл глаза, и тоже постепенно погрузился в сон.

* * *

Неделя проходила... быстро.

Я была абсолютно уверена, что часы пролетают со скоростью света. Моргнула — утро, моргнула — вечер, моргнула — послезавтра.

Лера каждый день отвозил меня, а вечером встречал с работы. И под угрозой повторного декамерона, из офиса приходилось выходить ровно в восемнадцать ноль ноль.

Шеф был подавлен, он очень переживал, что теряет любимого работника, но стоило ему услышать от девочек о Валерии (а слышал он такие писклявые восторги, что даже у меня уши закладывало), как его настроение чуть улучшалось, а в глазах загорались огоньки. Похоже он решил, что мне не везет в карты, зато повезло в любви. Спорное утверждение, конечно.

На следующий же день Лера перевез все мои вещи, а Софи разложил их по всему дому. Как я не пыталась убедить, что это лишнее, и они и в мешках полежат, и не надо мне ни отдельной полочки в ванной, ни тем более половины шкафа... не подействовало. Без меня меня женили. Теперь всё аккуратно стояло, лежало и висело "на своих местах".

Вместе с вещами, в лерину квартиру перекочевали две стопки книг из библиотеки управления, и я взялась за их изучение. Так увлеклась, что выключить свет и лечь в постель меня заставила только прямая угроза Леры, что он сейчас встанет и сам меня уложит. И не факт, что без последствий.

На следующий день в среду получила выговор от Алёнки: Руслан прождал меня в салоне целый час, и нет мне теперь прощенья. Дулась Алёнка долго. Индульгенцию удалось выторговать за увесистую плитку молочного шоколада.

Забирая меня после работы вечером в пятницу, Лера оглянулся на вход, ухмыльнулся и вжал педаль газа. Но краем глаза я успела приметить добрую половину офиса, вышедшую меня "проводить". Значит понедельник обещает быть веселым. Хотя, в понедельник же Павел выйдет. Вот на нём и сосредоточим внимание особо охочих до сплетен барышень. Свежая кровь, как никак. Прости, Паша, мне тебя уже жаль.

— Лер, мне на выходные домой нужно съездить.

— В Самару?

— Угу.

— Не вопрос. Отвезу. Сколько туда пути?

— Пять часов. Ты не волнуйся, я на автобусе. Там рейс есть удобный в шесть утра, к обеду дома буду. Переночую и обратно. Вечером в воскресенье уже вернусь.

— Пять часов на автобусе?

— Да.

— Значит на машине за три долетим.

— Лер, не...

— Вась, я тебе уже говорил, я тебя одну никуда не пущу. Тем более в другой город.

— Но как я тебя родителям представлю.

Лера подарил мне снисходительную улыбку.

— Вась, ты взрослая девочка. Неужели твои родители не пустят переночевать твоего молодого человека? Одна ты не поедешь. Я думаю я уже заслужил немного доверия. Если стесняешься их реакции, снимем номер в гостинице.

Ага, чтобы я вообще со стыда сгорела. Нет уж, к родителям так к родителям.

— Хорошо, — вслух проговорила я, — У тебя на субботу-воскресенье никаких планов не было?

— Не было, — засмеялся полубог.

Софи с каждым днём готовил всё более сложные и умопомрачительные блюда. Сегодня нас ждала мраморная говядина под клюквенным соусом с гарниром из запеченных овощей и венский торт "Захер". Умммм! Боже! Кто учил его так готовить?

В тот момент, когда я уже собиралась проглотить язык от удовольствия, смакуя десерт, Леру вызвали в управление.

— Я не на долго, не дольше часа. Без меня из квартиры не выходи. Софи, проследи, пожалуйста.

— Да, хозяин.

— Если что, звони.

Лера подхватил пиджак и захлопнул за собой дверь.

— Еще чаю, Василисушка?

Вот если бы не этот торт, то определенно нет, а так...

— Да, Софи, спасибо большое. Ты настоящий волшебник!

Когда на тарелке от второго кусочка остались только шоколадные крошки, раздался звонок в дверь. Софи, пригревшийся в образе кота у меня на коленях и до этого блаженно мурлыкавший, вскинулся:

— Это не хозяин.

— Пойдем, проверим, — шепотом сказала я, и на цыпочках подошла к двери.

Заглянув в глазок не сразу узнала в чем-то огромном и черном человека, а потом поняла, что это Зиран.

— Это из управления. Один из убойников, — тихо сообщила я фамильяру.

— Открывай, эти дурни и дверь разворотить могут. Чини потом... — сам же фамильяр ретировался в ванную.

Я отворила дверь и выпалила:

— Зиран, добрый вечер. А Леры нет, он в управление уехал.

— Да я знаю, — улыбнулся силовик, — Я с ним только что по телефону говорил. Я его здесь подожду. Можно?

— Дда, — неуверенно проговорила я, но стоило Зирану сделать шаг, взвизгнула, — Подожди! Тут защита! Я не знаю...

— Спокойствие, только спокойствие, — ухмыльнулся богатырь, — Лера меня уже в дом "заводил", защита на меня не среагирует, это раз. А во-вторых, мы её вместе ставили.

Я выдохнула, и отошла в сторону.

— Чай будешь? Софи испек замечательный торт.

— Не откажусь, — кивнул силовик, разуваясь.

— А через сколько Лера будет? Ты давно с ним говорил? — спросила я как можно более небрежным тоном.

Зиран, конечно, милый, но с Лерой я себя как-то увереннее чувствую.

— Сказал минут через двадцать подъедет, — силовик прошел на кухню и сел на диван.

Я быстро вытерла со стола, поставила на плиту чайник и отрезала Зирану богатырский кусь, размером в четверть кондитерского изделия. Налив чай (Зирану как положено, а себе для вида, ибо больше в меня просто не влезет), поставила всё перед ним и присела рядом.

— Ничего серьезного ведь не случилось, да?

— Нет. Всё хорошо. — улыбнулся мужчина, — У нас с Лерой свои дела. Мы давно знакомы и сегодняшний мой приезд... сегодняшний мой приезд к работе не относится.

— Хорошо.

Я не стала ничего выспрашивать. Собеседник явно не намерен был вдаваться в подробности.

— А по моему делу новости есть?

— В местном "отделении" инквизиции ты не проходишь. Шерстим самарский филиал. Пока другой информации нет.

Зиран со смаком уплетал торт, решила не отвлекать человека и не лишать его удовольствия: "Захер" действительно стоил того, чтобы им насладились в полной мере. Хотя, может быть это я, как заядлый сладкоежка, так на него реагирую.

Софи из ванной не показывался. Судя по его последним словам, с Зираном они были знакомы, и особой любви к силовику фамильяр не питал.

Скрашивая ожидание гостя болтовнёй ни о чем, мне почему-то становилось чуть тревожно. Прошло уже минут сорок, а Лера всё не возвращался.

— Где же Лера задержался? — озвучила я вслух свои мысли, — Извини, я выйду узнаю, всё ли в порядке.

— Не надо, он скоро уже приедет, — сказал Зиран, поднимаясь. — Да, и мне пора.

— Ты же хотел его дождаться, — растерялась я.

— Ничего, мы потом поговорим. Спасибо тебе, воробышек, и за чай и за торт. Проводишь?

Я молча поднялась. Зиран назвал меня воробышком?

В двери повернулся ключ, и в квартиру вошел Лера.

— Вась, я вернулся. Представляешь, приехал в управление, а там всё в норме. Говорят, никто мне не звонил. Странно.

Лера обернулся и встретился взглядом с Зираном.

— Хотя нет, не странно, — прожигая силовика насквозь, тихо закончил он.

Зиран молча подошел, обулся, и на прощание сказал:

— Василиса, рад был повидаться. Танилер, до встречи.

Лера молча закрыл за ним дверь, приложил к ней ладонь, и от руки покатилась огненная волна. На секунду в проёме проступил контур Зирана. Мигнул, и исчез бесследно.

— Сейчас я сжег 'ключ' этого силовика, — сказал полубог, не поворачиваясь, и всё так же опираясь на ладонь, — Если он в следующий раз попытается зайти, его дернет так, что откачивать будут месяц. Поэтому дверь ему, пожалуйста, больше не открывай.

— Да, прости, — пристыженно сказала я, постепенно осознавая, какую глупость только что совершила.

— Софи, — позвал Танилер.

— Да, хозяин.

Высунувшийся из ванной фамильяр выглядел не менее виноватым.

— Зирана в дом больше не пускать.

После этого молчаливый и хмурый полубог надолго закрылся в ванной, а я ушла с головой в книгу, чтобы избавиться от гадкого чувства.

* * *

Утро началось рано. Очень рано. Безумно хотелось спать, так как легли вчера непростительно поздно. Лера, после того, как всё-таки вышел из душа, взял стул и сел напротив входной двери. Приложив руку, он одного за другим стирал всех визитёров, которые были зафиксированы охранкой на пропуск. В коридоре до четырёх утра с равными интервалами монотонно вспыхивало золотистое свечение. Я же читала "Заметки путешественника", серьезный географический труд об Арвирии, её землях, народностях, животных и растениях. Это больше было похоже не на учебник, а на художественное произведение, повествующее об увлекательной поездке некоего господина Садунара. В итоге спать мы легли по утро, когда уже стало светать, и теперь подъем в семь для меня стал настоящей пыткой.

— Лер, ты как? Нормально? Может поспишь ещё, а то тебе машину по трассе вести.

— Всё хорошо, — улыбнулся он, обжигаясь о горячий кофе.

Настроение у него безусловно улучшилось. В квартиру, кроме Леры, Софи и меня доступа теперь ни у кого не было, и эта мысль определенно позволила полубогу вновь расслабиться.

— Может ты тоже кофе?

— Нет, я кофе не люблю. Я лучше чай.

Софи, успевший за эту неделю вызнать все мои кулинарные пристрастия, теперь постоянно готовил сладости и заваривал травы. На тёплой кухне всё время чувствовались нотки то чебреца, то мяты, то ромашки.

Передавая нам в дорогу узелок с бутербродами, фамильяр чуть не плакал.

— Соф, мы всего на день. — увещевал его Лера, забирая у меня из рук сумку, — Туда и обратно, ты даже соскучиться не успеешь.

Софи закрылся в ванной. И я точно знаю у кого он перенял эту привычку.

— Софочка, иди сюда, — позвала я фамильяра.

В коридор шмыгнул серый кот, и тут же запрыгнул мне на руки.

— Хозяюшка, — жалобно мявкнул фамильяр, уткнувшись носом мне в шею и, от избытка чувств, вновь наплевав на "просьбу" Леры относительно моего имени.

— Софи, хороший мой, мы скоро приедем. Правда. А я тебя хотела о помощи попросить, — постаралась я отвлечь котейку от грустных мыслей.

— Да, хозяюшка, — загорелись изумрудики глаз.

И ушки навострил. Само внимание.

— У нас на работе принято стол накрывать, когда какое-то событие. День Рождения, отпуск или вот как у меня увольнение. Ты посмотри, пожалуйста, рецепты. Что-нибудь не слишком сложное, но интересное, чтобы можно было в следующую пятницу приготовить. — приговаривала я, поглаживая блестящую шерсть на спинке, — И я тебе буду очень благодарна, если ты мне поможешь.

— Конечно, хозяюшка.

Фамильяр был печален, но сейчас, получив важное задание, обретя цель, уже не концентрировал всё своё внимание на нашем отъезде.

— Мы приедем завтра часам к шести, — сказал напоследок Лера, выходя.

— Счастливого пути, — пускнул Софи, и помчался к шкафу штудировать литературу.

К оглавлению

ГЛАВА 13

Всю дорогу до дома я нагло проспала. Я очень хотела быть солидарна с Лерой, думала, что хотя бы разговором скрашу ему длинную дорогу, но стоило мне сесть в машину, как я отключилась. Мы даже из Ульяновска еще не выехали.

Разбудили меня ласковые прикосновения.

— Василис, ты мне только адрес скажи, и дальше отдыхай, а как приедем, я разбужу.

— Умммм?

— Адрес, родная. Где бабушка живет?

— Улица Леовинская дом пять. — мурлыкнула я не просыпаясь.

— Хорошо. — послышалась улыбка в голосе, — Спи.

— Вась. Вася. — и вновь нежные прикосновения, — Теперь, к сожалению, придется просыпаться.

— Приехали? — сонно спросила я, пытаясь проморгаться.

Да, точно приехали. Мой дом. Двор, в котором выросла. Вредные (и ужасно глазастые) бабушки на скамейках возле подъездов.

— Пойдем, — улыбнулся Лера, и открыл дверь.

"Пойдем, перед смертью не надышишься" вылезла из машины следом.

Лера припарковался в противоположной части двора, поэтому, пока мы шли к подъезду, у меня было время подумать.

Смску маме я отправила еще вчера. Сообщила, что мы будем ждать её у бабушки. В ответ получила "Что за многозначительное МЫ? Приеду сразу после работы". Вынуждена была написать, что меня подбросит коллега, Валерий, он как раз в Самару собирался... Как теперь сообщить Лере, что он "коллега", я не знала. Чую же, что разозлится, но и представлять его как своего молодого человека я не хочу. Не то чтобы не хочу, но не собираюсь, точнее... Ой, бедная моя голова! Как же справиться со всем этим?

Лера шел рядом, и крутился на триста шестьдесят градусов, жадно рассматривая всё вокруг.

— Значит здесь ты выросла. — заинтересованно протянул он.

А заметив мой взгляд, спросил:

— Что, боишься меня с родителями знакомить?

— Ну, знакомство с мамой это еще пол беды, а вот с бабушкой я бы тебя знакомить не хотела. — честно ответила я.

У неё же маниакальная идея — внуки!

— Почему?

— У неё же маниакальная идея — внуки.

Озвучила я свою последнюю мысль, и только потом подумала, что сказала. Медленно перевела взгляд на счастливого Леру.

— Думаю, мы с ней договоримся, — проникновенным шепотом заверил полубог.

Так и вошли в подъезд, пунцовая я и счастливый Лера.

Поднялись на третий этаж и, не успели позвонить, как дверь распахнулась.

— Приехала!

Бабушка заключила меня в крепкие объятия

— Ну слава Богу! Нормально добралась?

— Да.

Я поцеловала бабушку в щеку, обернулась, чтобы представить своего спутника, и наткнулась на его странный взгляд. Он очень внимательно смотрел в глаза моей бабушки. Это что, гипноз? Я бы так и решила, если бы бабушка не прожигала его точно таким же взглядом в ответ.

— Нашёл-таки, — наконец сказала она, тяжело вздохнув, — Ну, заходи, ведьмак. В этом доме тебя приветят.

Лера поклонился, и только после этого переступил порог.

— Бабуль?

— Заходите. На пороге такие беседы не ведутся.

Вслед за бабушкой мы прошли в зал. Всё как и раньше: тот же запах, та же мебель, лакированный стол и старая советская стенка... только опять на новом месте. Перестановки — еще один пунктик моей ба.

— Антонина Семёновна, — сказала она, протягивая Лере руку.

— Танилер Ир-Мо-Дэтэми. — представился Лера, склоняясь к её ладони в поцелуе.

— Мало того, что ведьмак и аристократ, так еще и королевских кровей. Василиса, ты каким местом думала?

Замечательно! Моя ба, судя по всему, прекрасно осведомлена о мире магии и ведовства. Меня всю жизнь держали в неведении, и я же еще и виновата осталась? Чудесно!

— Значит Вы из-за граней? — удивленно переспросил он, — Я думал Вы местная.

— К сожалению, нет.

— Могу я узнать Ваше истинное имя?

— Всё по порядку. Разговор нам предстоит долгий, идёмте на кухню, я пирогов напекла.

Мы с трудом уместились в крохотной кухоньке типичной хрущевки. В помещение "метр на метр" еле влезли раковина с плитой, и сидящий за столом Лера (а он меня на голову выше) сейчас неудобно поджимал ноги.

— Ба, тебе придется многое объяснить.

— Еще бы! Если ты еще можешь тактично промолчать, отступить, то этот теперь с меня с живой не слезет, — невесело усмехнулась она. — Рассказать то, конечно есть о чем, только... Только печальная это история. Но рано или поздно, всё равно бы пришлось... — рассуждала ба вслух, а потом всё же заговорила, — Я действительно из-за граней, из Северных Земель. Точнее я родилась в Северных Землях, но, когда я была еще совсем маленькой, мы с родителями переехали в Арвирию. Там я и выросла. Я была красивой и глупой, это страшное сочетание, Василиса. За мою красоту и глупость родители заплатили жизнью.

— Почему?

— Потому, что нельзя соблазнять мага, а потом отказать ему. — жестко проговорила она, — Для меня это была игра, развлечение. Я упивалась мужским вниманием, купалась в нем, и не заметила, как привлекла его слишком много. Ты уже знаешь, что творилось за гранями в то время, когда у нас здесь была инквизиция?

— Да, ведьм и ведьмаков там истребляли маги.

— Не просто истребляли. Главная их цель была заполучить "бесперебойные источники питания". Прекрасные "аккумуляторы", которые можно было бы использовать в любой момент. Брали всех, и мужчин, и женщин: мужчин планировали сажать на цепь, как домашних псов, а женщин возить с собой. Они — стационарные, мы — мобильные. Маги были в восторге от своей идеи и тех перспектив, которые она сулила. Из ведьмочек, естественно, старались выбирать тех, что посимпатичнее. Во-первых, неприятно возить с собой уродину. А во-вторых, с хорошенькой ведьмочкой можно утолить не только магический голод, но и плотский. Это было поганое время. Я не буду рассказывать тебе подробности, но в общем и целом, тот ублюдок убил моих родителей у меня на глазах и...

Бабушка судорожно вздохнула, я подскочила и налила ей стакан воды. Стараясь дышать ровно, она на некоторое время замолчала.

— И он завладел мной в той же комнате.

Из некогда голубых, а сейчас почти бесцветных глаз потекли слёзы. Солёные капли скатывались к подбородку, задерживаясь в морщинках, и, может быть от этого, а возможно от той боли, что бабушка вновь переживала, она, казалось, постарела на десяток лет разом.

— Меня перевезли в его поместье, — продолжила она, — Ублюдок оказался правой рукой магистра Терниуса, и с удовольствием начал ставить на мне эксперименты, один за другим. Сделать из меня свой персональный источник магических сил была его хрустальная мечта. Каждые третьи сутки он приходил и пытался изменить природу моей магии, пытался сделать так, чтобы сила, выплёскиваемая мной, не была чиста, как Источник, а чтобы она была адаптирована. Большая часть экспериментов затрагивали ауру и плетения магических потоков внутри организма, поэтому я очень быстро ослабла. Вспомни фото узников Освенцима, и ты поймешь, как я тогда выглядела. А этот больной продолжал "любить" меня, и через некоторое время, я поняла, что беременна. А еще через пару недель это понял и он. Начался новый виток наших "отношений". Эксперименты с моей аурой закончились. Я достаточно быстро восстановила прежнюю форму, правда мои ведовские способности эта тварь сковала. И я ненавидела его, ненавидела его всем сердцем, но я была слабой семнадцатилетней девчонкой, а он, как ни тяжело это признавать, был очень сильным магом. Начались эксперименты с детьми. Моими детьми. Еще не рожденными... У меня было семь выкидышей. И мне до сих пор страшно от тех мыслей, но я радовалась каждому выкидышу. Радовалась, что не произвела на свет оружие для него. Радовалась, что не родила ОТ НЕГО. Когда он предоставил магистру отчет о своих наработках выяснилось, что у дураков мысли сходятся, и магистр и сам уже несколько месяцев занимается примерно тем же. Они хотели получить "гибрид" мага и ведьмы, или ведьмака и магини, не важно. Главное, чтобы в крови этого несчастного существа смешалось и то и другое. Чтобы он мог синтезировать "полезную энергию, адаптированную под нужды магического сообщества". — процитировала она заученную когда-то фразу, — Меня перевезли в горы, на основную испытательную площадку. Мы все жили в здании бывшего монастыря, в кельях, которые стали для нас тюрьмами, а жизнь наша превратилась в ад: ведь чем больше половых контактов, тем выше шанс забеременеть, а участвовать в эксперименте может только беременная...Это гадко, тошно и подло... я живу уже не одну сотню лет, но до сих пор не могу подобрать нужных слов, для того, чтобы дать название всему, что там происходило. Еще четыре выкидыша, и маги решили сменить тактику: методом жеребьёвки каждый из них получил ведьму, и должен был переселиться к ней в келью, чтобы слить ауры. Чтобы ты понимала, слияние аур — это безумно болезненно. Это двадцать дней боли. На самом деле слияние — это естественный процесс, у любящих супругов это происходит медленно, в течение нескольких десятков лет. После слияния двое начинают не только чувствовать друг друга, но и, иногда, получают некоторые способности партнёра. Это заложено самой природой для создания сильной пары и сохранения их потомства. Но если слияние провести насильно, искусственно, то природа даёт сдачи. И двадцать дней адской боли — это еще не самое страшное: можно лишиться всего. Силы, разума, памяти, способностей, вплоть до души. Остаться овощем, сидящим на стуле с подтекающей из уголка рта слюной. На этом этапе погибли двенадцать ведьм вместе с магами. Раньше никогда не было таких контактов между сословиями: маг с магиней, ведьма с ведьмаком. Только так и никак иначе. Двенадцать погибших пар, это двадцать процентов от общего числа. Такой показатель наши экспериментаторы сочли вполне сносным, и работа продолжилась. Нас осталось чуть больше сорока. А мне в пару достался Толаир. Толя.

— Дедушка? — прошептала я.

— Дедушка, — улыбнулась ба, и глаза её потеплели, — Мы полюбили, Вась. Мы действительно полюбили друг друга, и он вытащил меня. Мы чуть не погибли, но смогли спастись. Мы ушли в горы и жили там некоторое время дикарями. Я очень долго выхаживала Толю, мои силы никак не восстанавливались, и единственное, чем я могла его лечить — это травы. Но что я, глупая девчонка, могла знать об их целебных свойствах? Если бы не Отшельник, лежать бы нам там в горах Гаридского Хребта, и медленно умирать от потери крови. Он нас подобрал и вылечил. Он был просто человеком, ушедшим от войны, от всей той боли, что она несла, и он помог нам, несмотря на то, что я ведьма, а мой любимый — маг. По сути, виновники всех бед. Те, кто развязал эту войну. Отшельника не стало через шесть лет. За это время он успел обучить меня всему, что знал, и долечивала Толаира я уже сама. Когда же его магия восстановилась, мы ушли за грани, на Землю.

Бабушка перевела дыхание, и уставилась невидящими глазами в окно.

— Здесь мы скакали с места на место, как зайцы, уходя от инквизиции, и стараясь не засветиться перед господами экспериментаторами. За те несколько лет, что я провела в руках магов, я очень сильно ослабла. Сила моя никак не хотела восстанавливаться, и если физически я была уже вполне здорова, то во всех остальных планах я была калекой, инвалидом. Аура выглядела хуже, чем сыр Маасдам. Магические нити были измочалены и кое-где разорваны. И я не могла родить. Опять выкидыши, один за другим. Это так страшно, так больно... Сила моя пришла только лет сто назад. Не та сила, которой я обладала раньше. Даже в половину не та, но этого оказалось достаточно, и когда я поняла, что на втором месяце, я была безумно счастлива. И безумно боялась: каждый раз, когда я думала, что чёртов эксперимент магов может завершиться удачно, что мой ребенок может стать тем, над чем они так долго работали, меня начинала бить крупная дрожь.

— Родилась мама?

— Да. Вера была слабенькая, но она была живая. Сердечко её билось, и когда она огласила первым криком комнату, я поняла, что у меня родилась маленькая ведьмочка. Чистая ведьмочка. Толаир подтвердил: энергия дочери была из Источника, и использовать её он, как маг, не мог. Мы были так счастливы. Теперь у нас было наше маленькое непоседливое солнышко. Вера выросла, вышла замуж за твоего папу, и мы стали ожидать внуков.

На лицо бабушки опустилась тень.

— Когда же впервые закричала ты... Когда ты родилась с первым твоим криком произошел выброс не чистой, а адаптированной энергии. Выброс огромной силы. Толаир смог впитать его весь, без остатка. Он сразу же затер следы и заблокировал тебя. С первой секунды, с первого твоего вздоха, он лишил тебя магии, надеясь сохранить, обезопасить. Мы с дедушкой в ту ночь поседели.

И я и Лера молчали. Мы даже не шевелились, пораженные той информацией, которая потоком обрушилась сейчас на нас обоих.

— Ты была такая милая, — печально улыбнулась бабушка, — такая красивая. Даже без магии ты притягивала к себе взгляды. Некоторые люди влюблялись в тебя сразу. Маленькая принцесса с забавными кудряшками и искрящимися радостью глазами. Ты любила всех вокруг. А как ты смеялась... К сожалению, люди гадкие твари, завистливые. И снедающая их зависть, со временем перерастала в откровенную ненависть. Ты своими крохотными ножками уверенно шла по моим стопам. Твоя красота могла принести тебе столько горя... И я упросила Толю заблокировать не только твои способности, но и наложить на тебя сильный отвод глаз. "Венец безбрачия" называют его здесь. По сути, ничего страшного. Мужчины тебя просто не замечают, их взгляд скользит мимо. Для них ты не представляешь интереса: они видят страшненькую серую мышку.

Страшненькую? Какое знакомое слово... Бабушка, тем временем, продолжала:

— А когда ты столкнулась в школе с ведьмаком, этот твой Ярослав... Ярик, фу, ужасное имя, — пробубнила бабушка, — Так вот, этот глупый ведьмак тебя не разглядел. На самом деле он мог бы, если бы постарался, но не разглядел. Мы решили, что лучше живая внучка, хоть и с разбитым сердцем, но здесь, чем ценная рабыня, "болонка" какого-нибудь архимага за Гранями.

— Этого не может быть. — отрезал Лера.

Плечи его были настолько напряжены, что даже через свободную рубашку я угадывала контуры скрутившихся и натянувшихся мышц. Взгляд холодный и острый, как стальной кинжал.

— Василиса, — посмотрела на меня бабушка, — Когда ты используешь силу, подключаешься к источнику, ты уходишь в Грани? Мир вокруг пульсирует?

— Да, — кивнула я.

— Это ничего не доказывает. Порядка десяти процентов ведьм поначалу уходят в Грани...

— Эта ведьмочка всегда будет работать только из Граней, и износ будет соответствующий. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — перевела бабушка взгляд на еле сдерживающегося Леру, — Её организм не выдержит и пяти лет усиленной эксплуатации. Поверь, если она попадет к магам, и они узнают, что она из себя представляет, она сгорит за два — три года. Они её не пожалеют.

Последние слова бабушка произнесла почти шепотом.

— Танилер, ты понимаешь, что начнется, если маги поймут, что есть шанс заполучить индивидуальную "батарейку"? Начнется новая война. Геноцид. Они подчинят всех, кого смогут, а тех, кого не смогут, просто уничтожат. Василисе нельзя за Грани. В том мире любой всплеск её энергии, и уже ничто не остановит персональный конец света для ведовского племени. Не отдавай им мою девочку.

Бабушка вновь плакала. Как во сне, я медленно поднялась, и обняла её.

А я еще думала, что представлять им Леру в качестве своего молодого человека — это самое страшное.

Не тронутые пироги так и остыли на столе.

* * *

Из этого странного состояния нас всех вывел телефонный звонок, от громкой трели которого мы вздрогнули. Лера вытащил мобильник из заднего кармана джинс.

— Да, — голос был напряжен, — Нет. Нет. Да. Соф, мы живы и здоровы. Нет, Софи. Нет. Софи... Софи...

Но собеседник, похоже уже не слушал. Лера протянул мне трубку.

— Просто скажи, что ты жива.

Поднося телефон к уху, я сразу же различила завывания.

— Софи, Софочка, всё в порядке. У нас всё хорошо. Мы живы и здоровы.

Я старалась говорить спокойно, сдерживая дрожь в голосе, из-за этого получалось медленно.

— Василисушка, что у вас там происходит?! Я же чувствую, что-то плохое случилось! Зачем я вас только отпустил?!!

— Всё нормально, Софи, честно. Просто перенервничали немного. Мы завтра вернёмся, и я тебе всё-всё расскажу. Правда.

— Завтра? Только завтра? Можно я к вам прыгну?

Я оглянулась на Леру, но не успела и рта открыть, как полубог отрицательно покачал головой. Он прекрасно всё слышит, и "нет, нельзя".

— Софи, охраняй, пожалуйста, дом. Мы не будем задерживаться. Завершим дела, и сразу же к тебе.

После долгих уговоров, бедному фамильяру пришлось пообещать, что он никуда не сунется, и будет нас ждать в квартире. Передала телефон обратно Лере. Бабушка рядом сидела тихо, погрузившись в воспоминания. Глаза её сейчас не видели ни кухню старой хрущевки, ни двор за окном. Они смотрели в прошлое. До приезда мамы оставалось еще несколько часов, а мне вдруг стало тесно в квартире. Нечем дышать, и стены давят...

— Мне нужно прогуляться.

Я поднялась, и быстро направилась к двери. Лера позади тоже встал.

— Я хотела бы побыть сейчас одна.

— Ты не заметишь моего присутствия, — серьезно сказал мужчина.

Кивнула. Нет сил спорить. Мне срочно нужно на воздух.

Выскочила из квартиры, и, сбежав по лестнице, вышла на улицу. Сделала несколько рваных вздохов, медленно выдохнула, и зашагала в сторону реки. Было у меня там одно дерево: для размышлений, для слез и для одиночества. Именно туда, как в детстве, я сейчас так спешила.

Вот она, заветная дыра в бетонной стене забора ремонтно-эксплуатационной базы. И с этой, и с той стороны, она была прикрыта густыми кустами. Пятнадцать лет прошло, а её так и не заделали. Оглянулась, но Леры рядом не было, лишь несколько бабушек невдалеке медленно шли по своим делам. Нырнула в проём, и вдоль стены пошла вниз по склону к берегу.

Настоящий гигант советских времен, завод по строительству и ремонту речных судов, сейчас медленно умирал. Большая часть верфей пустовали. Половина зданий уже не использовались, и смотрели теперь на мир пустыми глазницами выбитых рам. Та часть территории, куда я иду, уже давно была заброшена. Сюда даже сторож не забредал. Почти реликтовый лес. Бурелом и никаких тропинок. С трудом добралась до воды.

Всё осталось как прежде. Вот он, тот крохотный кусочек пляжа, закрытый с двух сторон густой листвой от посторонних глаз. И вот моё дерево. Оно упало ветвями в воду, поперек береговой линии. С годами от него остался лишь огромный крепкий ствол, на котором было так удобно сидеть, а иногда и лежать. Но сейчас я не могла ни того ни другого. Я металась из стороны в сторону, так же как мысли метались у меня в голове. Сердце колотилось, как бешеное.

Я не считала себя глупой. Я была уверена, что ум важнее красоты. Я любила сказки и верила в чудеса. С годами, эту веру в чудо суровая реальность затолкала подальше, вглубь меня. Так глубоко, что я сейчас не могла оттуда её вытащить.

Чудо. Чудо?

Разве не чудо узнать, что ты ведьма, что у тебя есть сила? Огромная сила. Только пожелай, хлопни в ладоши, и твоё желание исполнится!

А чудо ли выяснить, что на тебя открыта охота, что в этом мире тебе никогда не дадут покоя инквизиторы? Что управление приложит все силы чтобы перебросить тебя за Грани. И они тебя вроде как защитить хотят (бесспорно преследуя свои интересы), но защитить...

И абсолютно чудесно выяснить, что в тот мир тебе нельзя категорически, потому что ты можешь стать причиной страшнейшей войны. Бабушка сейчас рассказала такие вещи, что я поняла: маги не остановятся. В желании заполучить такой приз они просто не остановятся.

В общем, всё как у Алисы 'всё чудесатее и чудесатее'.

Что же делать? Мозг лихорадочно соображал. Бабушке удается скрываться здесь так долго... Может быть и я смогу спрятаться? Здесь, на Земле. Не буду использовать силу, и инквизиция меня не вычислит. Хотя силу мне, как выяснилось, использовать и так нельзя. Моя сила для меня же самой несет смерть. Начну "желать", и оплавлюсь, как свеча. Сколько ба мне дала? Пять лет? Может проще не мучиться?

С последней мыслью я осела прямо на песчаную почву, и привалилась спиной к любимому дереву.

Нет. Нет и еще раз нет. Выход должен быть. Мои мама и бабушка — ведьмы, и они очень много знают, это просто я пока знаю мало. Но я не слабая, я найду то, что нужно. Я сумею защитить тех, кого люблю... Боже, как же болит голова!

Я сжала пальцами виски и зажмурилась. Перед глазами плясали разноцветные круги.

Теплые руки подхватили и подняли меня.

— Женщинам нельзя сидеть на холодной земле. Никогда.

Лера сел на дерево, и уместил меня на коленях. Прижал крепко-крепко, а я свернулась калачиком, пытаясь отогреться. Лера такой теплый. И пахнет.... Лерой. Сейчас окружающего мира просто не было, был только Лера. Слева, справа, впереди, сзади, снизу, сверху — везде только этот мужчина. Наваждение какое-то. Его тепло, его запах, его надежные руки. И так захотелось ему поверить. Поверить, что он сможет защитить. Что он не обидит, и никогда и никому в обиду не даст. Горячие губы коснулись виска, и боль начала стремительно отступать.

— Василиса, — тихо заговорил он, успокаивающе поглаживая меня широкой ладонью по спине, — Я вижу, что в твоем мире это не совсем так, но в моём мире женщина — ценность. Мужчина должен о ней заботиться, брать на себя ответственность, принимать решения, защищать, оберегать, сражаться за неё и за свою семью. Это предназначение мужчины.

— Как-то не вяжется это с тем, что говорила сейчас бабушка, — тихо ответила я, уткнувшись носом в его шею.

— Власть опьяняет. Маги в нашем мире тогда получили слишком много прав и свобод. Император ослабил хватку, он был стар и не мог уже держать всех в кулаке. А приемник его наоборот был еще слишком молод. Маги почувствовали слабину и воспользовались моментом. К сожалению, за Гранями тоже хватает ублюдков и фанатиков. Именно с ублюдками и фанатиками твоей бабушке и пришлось столкнуться. Когда монарх понял, что происходит, он сделал последний рывок, и призвал Империю к порядку. Не прошло и года от момента официального завершения войны, как Агуст скончался. Его сыну досталась шаткая монархия, через день готовая рухнуть (даже без посторонней помощи) и выжженная земля. Он положил полжизни на то, чтобы восстановить всё, что было утрачено. После этой войны, магов серьезно потрепали. Император Велир далеко не глуп, он осознавал, что магам нужен противовес, который будет удерживать их впредь от подобных выходок, поэтому начали пестовать ведунов. Рождение ведьмака или ведьмы в семье — сейчас большая радость. Ребенок переходит под защиту ведовского сообщества и лично Императора. В данный момент число ведунов и магов почти сравнялось. Пока где-то шесть к семи. Если бы не вливания в наше общество ведьм и ведьмаков с Земли, то до равновесия нам пришлось бы идти еще три — пять сотен лет. Хотя и сейчас магов всё же больше. Не на много, но больше. И в случае неблагоприятного развития событий, этот перевес может повлиять на исход. Я понимаю, чего боится твоя бабушка: уйди мы сейчас за Грани, это всё равно, как если бы мы начали махать бурдюком с родниковой водой перед носом страждущего в пустыне. Маги и так слишком импульсивны и опасны, а после войны они озлоблены. Их гордыня не даёт им спокойно жить. Сейчас они затаились, но стоит им обрести надежду, цель, которая их объединит, и война действительно вновь разгорится. Это произойдет только в том случае, если они поймут, кто ты. Поэтому я тебя заблокирую. Так же, как это сделал когда-то твой дедушка. Он был очень сильным магом, раз после его смерти блок так долго держался. Мы скроем твою силу, и всё будет в прядке. Всё будет хорошо. Я смогу тебя защитить.

— А обучение? Я же должна пройти какое-то обучение в течение трёх лет...

— Есть одна мысль, но я сначала проверю все документы, и, если юридически это законно, то я смогу тебя избавить и от этого. Я сам научу тебя всему, чему ты только пожелаешь.

— Хорошо.

Хорошо. Действительно хорошо, когда он так оберегает, когда сам всё решает... и всё же спрашивает, чего я хочу.

Мы просидели несколько часов, любуясь на Волгу, с её спокойным течением и тихим плеском волн. Когда же стало вечереть, пошли домой. И на душе у меня уже не было того неприподъемного груза. Да, тяжело, но справиться можно.

Всё. Будет. Хорошо.

Когда мы зашли в квартиру, с порога меня заключили в крепкие объятья. Мама приехала.

— Я соскучилась, мам.

— И я. Ну что, знакомь меня со своим ведьмаком.

— Мам, это Лера. Танилер.

— Очень приятно, — Лера вновь склонился к руке в поцелуе.

— Знаете, Лера, я же ни разу за всю жизнь не была за Гранями, и подобное обращение меня несколько смущает. Может по земному?

— Без проблем. — улыбнулся полубог.

— Вера, — донёсся с кухни голос бабушки, — Проводи Танилера в зал, поговорите пока. Василиса, а ты иди-ка на кухню: мне помощь нужна.

К оглавлению

ГЛАВА 14

— Бабуль, а как ты поняла, что Лера аристократ королевской крови?

Мы лепили пельмени. Основательно припорошенный мукой стол уже венчали почти пять десятков плодов нашего труда. В муке был не только стол, но и я. Буквально вся. Вот что может устроить выскользнувший из рук пакет: "зима" на отдельно взятой кухне, и покрытая "инеем" с ног до головы ведьма. За что я и получила полотенцем по одному месту.

— Так по фамилии. "Ир" — древний королевский род Ираконидов. Но он не прямой потомок. Не по мужской линии, а по женской: поэтому у него только приставка, а не полная фамилия. А "Мо" — это обозначение "морикат", в переводе на русский "высшее сословие". Ничего сложного. А Лера твой — позёр. Если не хотят кичиться своим статусом, называют просто фамилию без приставок.

— Но он же думал, что ты с Земли...

— И даже не защищай его! Хотя, о чём я говорю? Кто ж не кинется защищать любимого?

— Ба, я не влюблена.

— Ну, вот сегодня и посмотрим.

— Это на что ты собралась смотреть? — возмущенно спросила я, и чуть не схлопотала подзатыльник.

— Бестыжая. Мало тебя в детстве пороли...

Папа задерживался, а пельмени уже сварились, и пришлось садиться за стол без него.

— Венец снимите? — неожиданно попросил Лера.

Бабушка кинула быстрый взгляд на мои волосы, и отмахнулась от полубога:

— Да там уж и снимать нечего, пара терновых веточек осталась. Остальное истлело. Страсть она такая, даже магию сжигает — хитро подмигнув мне, заявила прародительница, — Через неделю — две от него и следа не останется. Только я бы на твоем месте, Лерочка, дважды подумала, стоит ли его вообще снимать. Это сейчас Василиса тебе проблем ухажерами не доставляет, а как венец исчезнет, начнёшь их толпами отстреливать, поверь моему опыту.

— Как же, не доставляет она...

— Что, даже с венцом?

— Да, даже с венцом.

— Кхм... Да, совсем тяжко. Ну тогда мой тебе единственный совет: скорее правнуков мне. Детьми-то нас, женщин, проще всего удержать.

Бабушка! Тоже мне, Григорий Остер.

Если вы собрались другу

Рассказать свою беду,

Брать за пуговицу друга

Бесполезно — убежит,

И на память вам оставит

Эту пуговицу друг.

Лучше дать ему подножку,

На пол бросить, сверху сесть

И тогда уже подробно

Рассказать свою беду.

Внуков она хочет... Провокаторша. Вот спасибо, ба! Ты, блин, настоящий друг!

Зубы сомкнулись на чем-то твердом, и раздался жуткий скрежещущий звук. Боже! Ооооооооууууууаайй! Я схватилась за щеку.

— Вася! — Лера в ту же секунду оказался рядом, хотя нас посадили в разных концах стола. — Вась, что? Покажи, где болит?

И бабушка, и мама сидели молча.

— Умммммм, — простонала я, хватая салфетку, и вынимая изо рта то самое "твёрдое", что похоже лишило меня зуба.

— Это что кольцо? — удивленно спросил полубог.

— Ну всё, Василис, — наконец заговорила бабушка, — "приехали"...

Я тщательно ощупывала языком левую сторону. Эй, зубы, мы завершили ужин в прежнем составе, или среди нашего войска есть потери? Зубы были на месте, вроде бы даже без сколов.

— Василиса, ты меня слышишь?

— Что? — оторвалась я от жизненно важной инвентаризации.

— Поздравляю, говорю.

— Кхм, с чем?

Глянула на Леру, он сидел рядом на корточках, положив руки мне на колени, и был как-то нарочито спокоен. Прямо идеально спокоен. Такое каменное спокойствие... За таким лицом обычно прячут либо бешеную ярость, либо истеричный смех.

— Со свадьбой.

— Бабушка, я думала мы это уже всё обсудили, и ты меня услышала...

— Ну, я-то тебя может и услышала, а вот Источник оказался глуховат. Древний он... да и глупым речам не верит. Лер, ты колечко то на неё одень, а то сейчас сбежит. Она у нас вообще трусиха. Как кошку от стаи собак отбивать, это она в первых рядах, а как любить — забьётся в свою нору, и сама носа не кажет, и к себе никого не пускает. Одевай-одевай. Только по традициям нашей семьи, на указательный нужно.

Я разжала кулак, в котором всё это время комкала салфетку, и уставилась на неприметный ободок белого золота, поблёскивающий прозрачным камешком.

— Начиная с четырнадцати лет четырежды в год мы, как и положено, проводили этот обряд. И ни разу за всё это время ты не вытянула кольцо. Ни в пирогах, ни в сладостях оно тебе не попадалось. Эта традиция, своеобразная проверка. Когда сердце ведьмы становится не свободно, она получает это колечко. А сейчас сама видишь. Чувства есть, это истинные чувства и истинная связь. Вы теперь помолвлены. Поздравляю. — еще раз повторила она.

Какие чувства? Какая связь?

— Ба, ты что творишь? Какая, к демонам, помолвка?!

— Лер, на тебя вся надежда, — обратилась она к полубогу.

Я и моргнуть не успела, как кольцо оказалось на пальце.

— И по поводу внуков тоже. — добила ба.

— Стоять. — осадила я эту предприимчивую компанию.

Лера всё с тем же спокойным лицом смотрел мне в глаза. Ржёт? Точно ржёт.

— Вот сейчас все замерли, и прекратили этот цирк. Я ни на что не соглашалась. Замуж я не собираюсь. Я никуда не пойду.

Я попыталась стянуть кольцо, но ничего не получилось. Оно не просто приклеилось, оно стало частью руки, срослось с кожей.

— Ты что сделал?!

— А это не он, Василис. Это Источник.

— Как это снять?!

— Выполнить одно единственное условие: родить дочь. Тогда ты сможешь передать его по наследству.

Вот теперь и правда "приехали".

Ну и как теперь с ними ночевать? Если с одним Лерой я успешно смогла договориться и мы, кажется, друг друга поняли, то сейчас, под патронажем бабушки, под её чутким руководством, есть все шансы очень быстро и качественно сойти с ума. Потом ни один психолог не вылечит.

— Василиса, ты оставь пока это, — мама кивнула на кольцо, — У нас есть проблемы поважнее. А когда разберемся со всем остальным, ты и в своих чувствах тоже разберешься. А не разберешься, так я помогу.

Ладно, дитя двадцать первого века, мысли логически. Во-первых, ночевать будем здесь, придётся: Лера почти не спал, ехал по трассе, поездка обратно сегодня же без отдыха — это глупо и бесчеловечно. Ночуем у бабушки (о, Господи, помоги мне спокойно пережить эту ночь!). Во-вторых, нужно получить максимум информации. Наверняка у дедушки есть записи. Ну, и, в-третьих, не известно, когда мы в следующий раз увидимся.

Папа приехал только в десятом часу вечера. Был несколько удивлен тем, что мой коллега остаётся у нас на ночь, но постарался сразу же скрыть эту реакцию, всё-таки он у меня человек вежливый. Быстро поел, поболтал ни о чем, узнал, как у меня дела, и, забрав маму, поехал домой. К тому времени я уже знала, что папа — Человек, а значит сидим, и о магическом мире молчим в тряпочку.

— Лера, в шкафу на верхней полке смена белья. Раскладывайся, ложись. Василиса, идём, поспишь со мной.

С утра началась вторая часть марлезонского балета.

Тепло, прямо почти жарко. И так уютно, аж вставать не хочется. И, кажется, сон какой-то приятный снился. Не помню, что именно, но такое чувство на душе светлое, что не хочется выныривать из этой неги. Поёрзала, укутываясь и зарываясь поглубже. В ответ на движение, меня обняли крепче, и тоже поёрзали, и щетиной о макушку потёрлись. А еще я что-то ощутила бедром...

Подлетела вверх облитой из ведра кошкой, и зашипела на полуобнаженного Леру:

— Ты что творишь?! Что ты тут делаешь?!

— Вась, по сторонам оглянись, и получишь ответ на свой вопрос.

— Я помню, что мы к бабушке приехали, но это не значит, что ты имеешь право...

— Вась, еще раз оглянись по сторонам. Где ты находишься?

Ну в зале, на диване, и что?

Через секунду пришло осознание. Твоюж...! В зале мы вчера положили Леру! Как я здесь оказалась?!

— Лера, а это ты меня сюда перенёс? — спросила я уже на порядок менее воинственно. Скорее даже жалобно.

— То есть ты не сама пришла? — нахмурился полубог.

— Я вообще не помню, чтобы я куда-то шла. Я уснула вчера в соседней комнате, а проснулась... здесь. — указала я рукой на место своего морального падения.

— Я проснулся под утро, обнаружил что — запнулся Лера, — обнимаю тебя. Я не знаю, когда ты пришла.

— Я не приходила! Я не могла!

— Вась, ты теперь моя невеста. Не думаю, что стоит так волноваться из-за того, что мы спали вместе.

— Мы не спали вместе!

— Да? А что мы делали? — начал издеваться Лера, иронично вскинув бровь.

— Ничего мы не делали. — шикнула я на этого ловеласа, закутываясь в одеяло, как в кокон, по самые уши.

— А встали? — заглянула в комнату бабушка, — Ну-ка быстро одевайтесь. Завтрак на столе. Устроили мне тут...

Я застонала, и ушла в одеяло с головой. Полностью. Какой кошмар! Хочется сквозь землю провалиться.

— Вась, да не волнуйся ты так. — через толщу пуха донеслись глухие лерины успокоения, — Да не было ничего. Ничего страшного не произошло. Ну подумаешь, спали на диване, ну и что? Мы и до этого спали вместе. В смысле в одной комнате...

Я снова застонала. Да, ниже падать уже некуда.

Нездоровый румянец и лихорадочный блеск глаз никак не исчезли. Сколько я не плескалась в холодной воде, без толку. Теперь я сидела перед тарелкой горячих, исходящих ароматным паром блинов, и не поднимала глаз выше столешницы.

— Василиса, прекрати сейчас же! Из-за тебя мужик есть не может!

Я совсем вжала голову в плечи.

— Так! — жахнула бабушка половник в кастрюлю с жидким тестом, — Объясняю первый и последний раз, поэтому слушайте внимательно. Это сила Источника так действует. Он вас обвенчал, значит вы поженитесь.

А меня кто-нибудь спросил?!

— Он перенес тебя, Василиса, к твоему жениху. И не точи на Лерочку зуб, мальчик тут не причём. Он вообще, надо признать, очень благороден. Даже слишком: от таких благородных внуков десятилетие не дождешься.

Я кинула короткий взгляд на соседа. Перед Лерой, как и передо мной, стояла не тронутая тарелка с завтраком.

— И Источник будет делать так, как считает нужным до тех пор, пока некоторые тут не осознают свои чувства.

— Ба...

— Цыц! Иногда, Василиса, ты такая бестолковая. Вот взять бы ремень, и научить тебя уму разуму.

Да меня ни разу даже пальцем дома не тронули.

— Ладно. На всё нужно время. Хорошо хоть вашим делам Источник подсобит, а то так и умерла бы без внуков...

* * *

Собрались и стартовали сразу после завтрака. До отъезда, правда, у нас состоялся еще один разговор с ба. Что касается сведений, у бабушки удалось выпытать немного, потому что всё ставил дедушка. И защиту, и отвод глаз на всю семью, и мамин "ограничитель", и мой блок на силу. Поэтому нас не фиксировали ни управление, ни инквизиторы. Именно поэтому удавалось скрываться так долго. Он использовал магию такого порядка, которая бабушке была недоступна. Да и никому из ведающих, только магам. На искреннее возмущение Леры о том, что заклинания и формулы, используемые магами и ведьмаками одинаковы, бабушка лишь невесело усмехнулась и посмотрела на него, как волк на щенка овчарки.

— Лера, неужели ты думаешь, что они дали нам доступ ко всем своим знаниям?

— У них не было выбора. После войны перетряхнули всё...

— Не будь наивен. Они показали то, чем готовы были пожертвовать. Просто кинули кость, чтобы имперские ищейки отвязались. Но это лишь малая часть всего, что за время своего расцвета они успели изобрести и исследовать. Толя рассказывал, что у магов есть техника пространственных перемещений с помощью активации амулета без энергозатрат.

— Но для прыжка нужно вложить силу не одного мага. Даже если у мага колоссальный резерв, один он прыгнуть не может...

— Тебе ли не знать, у них не сила, а магия. Хотя, не буду придираться, сути это не меняет. Они научились делать не внутренний резерв, а выносной, внешний. Так называемый "накопитель".

— Мы бы уже знали о таком открытии!

— Нет. Маги достаточно осторожны. Когда Толаир работал с ними, о накопителях знали единицы, только элита. И использовать их тогда могли только сильнейшие. Эти накопители нужно сначала зарядить, перекачать туда энергию из своего внутреннего резерва, а потом еще самому восстанавливаться. Правда, когда у тебя восстановился резерв, и на шее полный накопитель, ты, как бы, в два раза сильнее. Лера, ты думаешь им удалось бы провернуть всю эту военную компанию, если бы они не просчитывали всё заранее? Знаешь сколько времени у них ушло на предварительную подготовку? Почти тридцать лет. И за эти тридцать лет никто ничего не заметил (даже если и заметили, их быстро устранили). И параллельно с открытыми военными действиями, они продолжали проводить эксперименты. Представь, насколько слаженно нужно работать для этого. Мы очень многого о них не знаем, Танилер.

Из-за этого разговора, Лера сейчас ехал тихий и задумчивый. У меня на коленях покоились восемь толстых тяжёлых тетрадей, исписанных дедушкиной рукой. Девятую я как раз листала.

— О! Я нашла про блок, — возвестила я, когда мы уже подъезжали к дому.

— Умничка моя, — в задумчивости проговорил мужчина, а у меня щеки запылали. — Сделай закладку, дома обязательно посмотрим. Есть еще что-нибудь интересное?

— Интересного много. Полезного для нашей ситуации маловато. Очень много информации об ауре и её свойствах. Есть еще о внутренних магических потоках и о природе силы. Многое из того, что описано здесь, я уже прочла в книгах из библиотеки. Только здесь вопрос рассматривается как бы с другой стороны, а ещё половина тетрадей исписаны формулами, векторами и схемами. О природе силы, кстати: я раньше не обратила внимания на этот момент, а оказывается есть четкое разграничение: у магов — магия, у ведающих — сила. То, что по структуре она разная, я уже в курсе, но вот что такая строгая привязка названий... У одних — СИЛА, у других — МАГИЯ.

— Я тебе больше скажу: за Гранями если человек говорит про силу мага, или про магию ведьмака — это показатель его необразованности. Только в провинции крестьяне не делают разницы между этими двумя понятиями. Вот твоя бабушка и не упустила возможности всадить мне "шпильку".

— Тебе многому придётся меня научить.

— Не волнуйся, научу. У нас достаточно времени.

Стоило нам зайти в квартиру, как мне на руки запрыгнул серый кот.

— Приехали! Живы!

Голосил пушистик, тычась в меня мокрым носом и оставляя затяжки на кофте.

— Приехали-приехали, — вошел следом за мной Танилер, — Меня ты так не встречаешь. И не провожаешь тоже.

Шутливо-обиженно проговорил хозяин.

— Хозяин, так ты же мужчина. — выдал Софи, — Кто мне с пяти лет начал говорить "мужчина не должен обниматься, что это за телячьи нежности"?

— Ты был суровым карапузом. — улыбнулась я, глядя на полубога.

— Я старался вести себя как мужчина. — гордо выпятил он подбородок.

Да, Танечка, как был суровым карапузом, так и остался. Главное, теперь ему такое не ляпнуть, а то прочувствую на себе все грани его суровости.

Скинув туфли, прошла в комнату.

— Соф, мне кажется, или ты диван передвинул?

— Ничего я не двигал, — сделал невинные глаза фамильяр.

— Да? Странно, а кажется...

— Василиса, некогда мне было перестановками заниматься, — надулся Софеньир, и пошел в наступление, — Я тут весь извелся, чуть с ума не сошел. Думать ни о чем не мог, не то что о ваших взаимоотношениях.

Ага, конечно. А то, что диван стал ближе к кровати сантиметров на двадцать минимум, это точно не для наших "взаимоотношений".

— Василис, это правда мог быть не Софи, — сказал полубог, приобнимая меня, и мягко отстраняя от прохода, — Ты про Источник уже забыла?

Блин! Конечно, забыла! Ну что за девичья память?

Я глянула на кольцо. Как же всё не вовремя. Еще с одним головняком не разобралась, а уже новое "счастье" привалило.

— Обвенчались!!! — заверещал Софи, и меня захлестнула новая волна кошачье-фамильярного восторга.

— Софочка, это как бы случайно получилось... — постаралась объяснить я.

— Не обвенчались? — недоверчиво посмотрел на колечко кот.

— Обвенчались, — вставил свои пять копеек ведьмак.

— Ой, какая радость! Радость какая!!! Хозяин, а теперь можно уже Василисушку хозяйкой называть?

— Софи, нет. Подожди... — попыталась я остановить фамильяра.

— Это вы из-за этого так нервничали? Я же тут чуть с ума не сошел! Вы бы хоть позвонили, предупредили. Я бы вообще-то с вами поехал, если б знал...

— Если б я знала, я бы вообще никуда не поехала, — буркнула, опуская кота на диван.

Лера положил тетради на стол, и глянул на стопку книг.

— Подожди... ты это всё уже прочла?

— Да, осталось две. "Азы магических жестов" и "Теория циркуляции силы". Так что скоро опять в библиотеку. Может во вторник съездим?

— Ну и скорость. Давай лучше в среду: к тому времени должны уже прийти твои документы. Чем реже ты будешь попадаться на глаза в управлении тем лучше. А в свете последней поступившей информации, я бы тебя вообще запер. Насовсем. И никуда не выпускал.

И какой-то тон у него был при этом... предвкушающий.

— Нет. Запереть меня нельзя. Тем более насовсем.

— Кто сказал? — вопросил полубог.

— Я говорю. Я свободный человек. Нельзя человека запирать. У тебя с УК РФ какие отношения?

— Панибратские. За Гранями свой свод законов, именно их и чту. Местные я, конечно, изучил, но придерживаться не считаю нужным.

— Оно и видно. Ты что же и жену свою запирать будешь.

— Первым делом сразу после свадьбы. — серьезно кивнул Танилер.

Я дважды моргнула. Дааааа... да здравствует средневековье и великий могучий патриархат.

— И что же ей делать в четырех стенах? Или ты там с ней будешь сидеть, развлекать?

— Нет. Точнее не всегда. Развлекать буду, но у меня же есть дела и обязанности. И у нее дела найдутся, поверь. Скучать ей не придётся.

— А если она эмансипирована? Если она ярая феминистка?

— Ну, да, — скривился Лера, — с ведьмами это часто бывает. Но это лечится. Хорошим мужем и первенцем. Да и ты у меня, слава богам, ни эмансипацией, ни феминизмом не болеешь. Ты у меня правильная, только пугливая...

— Но я то тебе не жена.

— Угу. Ты мне невеста.

— Временно.

— Правильно, временно. Сначала невеста, а потом сразу жена.

— Лера!

— Вася?

Как-то незаметно мы оказались совсем рядом.

— Лер, давай серьезно. Ты ведь наиграешься. — выдала я наконец то, что меня так долго глодало, — Я же тебе на самом деле не нужна. Ну переспишь ты со мной. И может быть даже не раз, но потом что? Тебе надоест. Ты найдешь другую игрушку, а мне будет больно и противно.

— Противно? — зло и обиженно спросил полубог, — А давай я покажу тебе, насколько это "противно"?

Справа что-то сверкнуло. Горячие ладони обхватили за талию, Танилер поднял меня над полом и прижал к себе. И его мягкие губы коснулись моих. Я упёрлась руками в плечи отталкивая, но не смогла отстраниться. Меня словно током ударило. И в жар бросило. А Лера всё целовал и целовал. Не стесняясь, жадно требуя, и всем существом давая понять, что он готов не только брать, но и отдавать. Отдавать всё, что у него есть. Это как сон. О Боги, что же я творю? Я растворялась в этих прикосновениях, в этих ощущениях, в этом желании. А Лера стискивал меня в объятиях, пытаясь передать поцелуем всё, что он хотел сказать. Но зачем слова, ведь так...информативнее. Руки ослабли, голова закружилась, и я совсем перестала упираться. О каком сопротивлении может идти речь? Теперь я лишь пытаюсь сохранить частичку самосознания, но чувства, тугим узлом скрутившие низ живота, не дают этого сделать, не оставляют ни шанса. Я просто растворяюсь.

Лера остановился, прижал меня к себе и уточнил:

— Ну что? Противно?

Сердце в его груди отбивало быстрый военный марш, настоящую команду "В наступление!".

— Я не это имела ввиду, — прошептала я, тяжело дыша, — Я говорила о чувствах...

— Понятно. Дубль два. Теперь сконцентрируйся на чувствах.

Сказал Лера, и вновь прижался ко мне губами.

Я напрочь потеряла счёт времени, ориентацию в пространстве и вообще... Кто я? Где я? Да какая разница, если есть это. Это...это как огонь, струящийся по венам. Это как ветер, который ты пропускаешь сквозь пальцы, и словно паришь. И когда в голове что-то щелкает, и ты готова мыслить ясно... только вот ни одной мысли. Ни-од-ной. Только чувства. Осязание вообще перешло на новый уровень, и, я ощущаю его руки, его движения прежде, чем он их совершит. Я знаю, где он меня коснется за секунду до того, как он это сделает. Я чувствую его, как себя. И это тепло в груди...

Лера остановился. Опустил меня на пол, обнял, а я уткнулась лбом ему в грудь, чтобы не смотреть в глаза.

— Прости. Прости, родная, я готов ждать тебя годами. Соврал бы про вечность, но вечность точно не смогу. Не буду врать. Никогда не буду тебе врать. — говорил он рваными фразами между глубокими вдохами, — Я готов дать тебе максимум времени. Я буду ждать и терпеть столько сколько смогу. Я не хочу подталкивать. Прости, впредь буду держать себя в руках, и не сделаю ничего против твоей воли. Я не знаю, что на меня нашло. Я...

— Лера, то есть тогда были не сны?

Лера прижал меня сильно-сильно, словно боясь, что я сейчас сбегу.

— Нет, — глухо сказал он, и сердце его ухало в груди, подтверждая правдивость этого ответа.

— Аааа, — многозначительно выдала я, и дотронулась пальцами до припухших губ.

— Я готов ждать, — повторил мужчина, — Только, пожалуйста, посмотри на меня не так, как ты сейчас смотришь, будто бы сквозь, будто меня нет... Посмотри внимательно, и ты увидишь, что я безумно люблю тебя. Я люблю тебя, Василиса.

К оглавлению

ГЛАВА 15

Мы так и стояли. Лера не хотел отпускать, а я не в силах была двинуться. И, наверное, стояли бы долго, но разжать объятия Танилера заставил телефонный звонок, и, когда он потянулся за сотовым, я отступила на шаг.

— Да, Иннокентий Павлович. Нет, Василиса сейчас не может ответить, она в душе. Что ей передать? Перезвоните? Ну хорошо, только мы по магазинам собирались, а потом... Да? Хорошо передам. Нет, Иннокентий Павлович, к Вам я точно не ревную, я достаточно хорошо знаю Басеньку, чтобы быть уверенным в Вашей непогрешимости. Нет, я не издеваюсь. Я всё передам, шеф.

Лера нажал отбой, и спрятал мобильный.

— А я думаю, куда Иннокентий Павлович запропастился? Оказывается, это твоих рук дело.

— Могу заверить, что всё в рамках правил и норм. Охотник всегда целиком и полностью отвечает за подопечную до момента её перехода за Грани. А то, что моя подопечная оказалась дарованной мне судьбой ведьмой, тут уж ничего не попишешь. Шеф прекрасно может передать всё, что необходимо, через меня. Если это действительно важно. А если не важно, то нечего и передавать.

— Тиран, — беззлобно констатировала я, — И какая нормальная ведьма сможет с тобой жить?

— Мне нужна только одна ведьма, и степень её НЕнормальности меня не смущает. Ты проголодалась?

— Нет.

Какой уж тут голод, когда он сначала напрочь выбил из моей головы поцелуем любые мысли, а потом занял всё свободное место этим "Я люблю тебя, Василиса".

"Я люблю тебя, Василиса"

"Я люблю тебя, Василиса"

— Василиса?

— Что? — встрепенулась я.

— Покажи мне, пожалуйста, что удалось найти в записях Толаира. — повторил полубог.

Лера сел за стол, я открыла перед ним одну из тетрадей, закладкой в которой служил мой пропуск на работу, и указала:

— Вот с этой строки.

Неужели это всё были не сны? И это на самом деле Лера?

"Я люблю тебя, Василиса"

А что я там творила?! Я же сама его целовала, сидя у него на коленях!

"Я люблю тебя, Василиса"

Ой, как стыыыыыыдно.

"Я люблю тебя, Василиса"

— Василиса... Вась, пожалуйста.

Я так и стояла, согнувшись над столом, почти касаясь плечом плеча полубога, и смотрела в одну точку.

— Вась, пожалей меня. Этот румянец... Прекрати так соблазнительно краснеть.

Я схватила "Теорию циркуляции силы", и забралась на диван, поджав ноги. Открыла книгу, но так и не взглянула на труд уважаемого господина Вергиуса Надского: я не могла оторвать глаз от Леры. Такое ощущение, что я его только что впервые увидела. Он ведь милый. Правда милый. И заботливый. И красивый. Очень красивый.

А у меня в голове сидит жирный такой таракан, и щелкает кнутом:

"Красивый — значит бабник. Щелк. Красивые ищут таких же красивых, ты сможешь соответствовать? Щелк. А еще красавчики альфонсы. Щелк. Щелк"

А вот это полный бред! Уж на кого, а на альфонса Лера точно не похож!

"То есть с первыми двумя утверждениями ты не споришь? И правильно! Щелк. А ведь бабник он навернякаааааа. Щелк. Щелк. Сколько у него женщин? И не "до", а "вовремя", то есть параллельно? Сколько можно одновременно крутить романов? Щелк. Интересно, а сейчас сколько ведьм у него считая тебя? И какая ты по счёту? Щелк"

— Вася?

Лера пристально разглядывал книгу в моих руках. Опустила вниз глаза: да, открытая на середине и перевернутая вверх ногами, она определенно привлекала излишнее внимание. Отложив литературу в сторонку от греха подальше (а то ещё решит, что я на всю голову дурочка, таким способом и предыдущие книги "читала") вежливо сообщила, что пойду всё же чего-нибудь перекушу, и быстро ретировалась на кухню.

На кухне нашелся Софи, счастливый донельзя. Снабдив меня большим стаканом мятного чая, кот забрался ко мне на колени, и утробно мурлыча, потребовал свою порцию ласки.

— В день твоего рождения дедушка ставил временный блок. Потом навесил постоянный. — возвестил Лера минут через тридцать, входя в кухню, — Для установки постоянного блока нужно обряд провести. Подходящая фаза луны будет через пять дней, в ночь с пятницы на субботу, то есть до ухода за грани успеваем. Но в эти дни будь, пожалуйста, максимально внимательна и осторожна. Силу не используй ни в коем случае.

— Хорошо, я поняла. — пришлось всё же поднять глаза от пола, а то как-то невежливо получается.

И я встретилась с Лерой взглядом. Щеки опять опалило жаром. Блин, ведь успокоилась уже! Но эти серо-стальные глаза с бирюзовыми отблесками...

— Может хочешь куда-нибудь сходить?

— Нет, я лучше почитаю, да и на работу завтра. — затараторила я, — Последняя рабочая неделя может быть напряженной: в понедельник приедет стажер из центрального офиса, Павел, новый секретарь Алексея Геннадьевича.

— Да, я помню. У меня только одна просьба: сильно не урабатывайся. Заменить он тебя не сможет в принципе, и сразу вникнуть во все дела тоже. Не пытайся впихнуть в него "невпихуемое". Дай базу, а там уж он сам разберется. Не маленький. Хорошо?

— Хорошо, — сконфуженно улыбнулась я

Ужин, душ, и я юркнула в постель. Ну и что, что восемь вечера?! Может быть я устала, и хочу спать? Только вот что-то не спится...

Чтобы отвлечься, взяла вторую книгу (думаю господин Вергиус сегодня уже единожды в гробу перевернулся, дважды за день — это перебор). "Азы магических жестов" оказались настоящей камасутрой для пальцев. Из пяти простейших фигур, мне дались только три. И когда я их с горем пополам воспроизводила, мне на глаза постоянно попадалось небольшое тоненькое колечко белого золота с блёклым камешком. Или не таким уж и блёклым? Блестит, переливается, даже красиво.

После вводных фигур в книге шел блок "зарядки-растяжки" для повышения гибкости и чувствительности. Сделала все восемнадцать упражнений, и с чистой совестью отложила книгу в сторону. Хватит на сегодня. Спать.

* * *

"Я люблю тебя, Василиса" неужели я всё-таки это сказал? Дурак! Рано! Даже для обычной, "среднестатистической" женщины рано, а уж для Василисы...

Но она, кажется, не так сильно испугалась. Или сильно? Если человек обычно ложится за полночь, а сейчас залез под одеяло в восемь вечера — это попытка спрятаться? Считать, что она очень сильно испугалась?

Пока я мучился в раздумьях, Василиса уснула. Действительно уснула, а ведь на часах всего девять. Значит, и правда устала.

Я провертелся до полуночи. Ну вот что мне стоит сейчас встать, лечь рядом с ней, обнять, а с утра сказать, что так и было?

"Ну Источник перенес, я не при чём"

Древний, ты же меня понимаешь. Ты же не обидишься, если я воспользуюсь твоим именем? Как же приятно было обнимать её прошлой ночью. Я никогда в жизни не чувствовал никого более родного. Такая тихая, такая спокойная. Так доверчиво уткнулась мне в ключицу. И такая мягкая. Когда я почувствовал, что обнимаю любимую, я подумал, что это сон, но она вздохнула, потерлась носом о мою кожу, и я со всей ясностью осознал "Не сон". Но когда она пришла? Как? Как я мог не заметить? Те, кто Лишился Тени больше и не спят, по сути. Так, дремлют. Я не пропустил бы её приход... Хотя, какая сейчас разница! Утром сама расскажет. А сейчас я могу касаться её, вдыхать аромат. Так близко... Провел рукой по изгибу бедра вниз к колену, и вверх до талии. Какая красивая. Я так и не смог уснуть больше, лежал и смотрел на моё чудо. Моё глупое чудо, которое упирается всеми руками и ногами, и которое теперь точно никуда не денется. Мы повенчаны. О, боги, повенчаны! Я даже не рассчитывал, что всё так удачно сложится. И ведь теперь эту связь не разорвать. Нужно найти побольше информации о таких родовых кольцах. Наверняка, есть какой-нибудь эффект выявления и усиления чувств.

С утра выяснилось, что Василиса сама не приходила. Да уж, эффект "выявления и усиления" превзошел все ожидания. Значит Источник на моей стороне, о большем нельзя было и мечтать.

Но это её заявление про "наиграешься" сегодня. Как же оно взбесило! Она смотрит, и не видит! Вообще ничего не видит! Вспышка, и я сорвался. Я же обещал себе, что не буду её подгонять. Василиса минёр хренов! Я рядом с тобой уже вздохнуть не вовремя боюсь!

Что ж, я бы действительно хотел сейчас перебраться к ней, а завтра сказать, что это Источник, но я этого не сделаю. Я обещал говорить ей правду. Плохой из меня "сапёр" получается.

С этими мыслями я и уснул, а проснувшись, словно от толчка, возблагодарил источник десятикратно, так как он меня перенес, и врать мне не придется. И до будильника у меня есть еще почти три часа, чтобы насладиться этой близостью.

* * *

Грёбаный ты Винни Пух! Это что теперь каждое утро будет происходить?!

А так всё хорошо начиналось. Всё тело обволакивает легкая прохлада эгерского шелка, и только впереди тепло. Так приятно греет грудь, живот и внутреннюю часть бёдер... Очень приятно.

Открыла глаза и узрела, что я обвилась вокруг Леры. Полностью. Всем, чем только можно. Обхватила руками шею, закинула ногу поперек его живота. А сорочка моя, к сожалению, не приспособлена для подобной акробатики, поэтому, перекрутившись, уже давно заняла почётное место на талии. Так, сейчас главное: тихо выбраться из этого капкана, и в ванную. Только бы не разбудить. Аккуратно начала сползать вниз, от чего сорочка закономерно совершила манёвр вверх. Чёрт! В этот же момент Лера быстрым движением притянул меня обратно и, чмокнув в макушку, прошептал:

— Доброе утро. Выспалась? До будильника еще полчаса. Можно поваляться.

— Лера, если я тебя попрошу, ты закроешь глаза? — приобретая насыщенный маковый оттенок, задала я вопрос.

— Конечно.

— Тогда закрой, пожалуйста, и не открывай, пока я не скажу.

Лера сокрушенно вздохнул.

— Закрыл?

— Да.

— И не подсматривай.

Я пулей вылетела из комнаты. Опять пол-дня буду ходить с бордовыми щеками.

* * *

Без десяти девять я уже стояла возле поста охраны на входе, и ждала своего нового коллегу. В голове прокручивала длинный список задач, и теребила кончик косы. Волнуюсь я всё-таки немного. Какой он, этот Павел, и почему его обучали не у нас, а в центральном офисе?

— Василиса, а Вы кого-то ждёте? — окликнул меня ЧОПовец.

— Да, к нам принят новый сотрудник. Должен приехать... уже. — сказала я, глянув на часы. Семь минут десятого.

Н-да. Начинать первый день с опоздания — не самая удачная идея.

Раздавшийся от входа грохот просто оглушил. С таким звуком должен падать слон. Тот самый, один из трёх, которые стоят на черепахе и держат твердь земную.

Представшая глазам картина поражала. Думаю, мальчики дяди Сережи работают примерно с таким же размахом. Пластиковая дверь со стеклом в половину проёма теперь висела на одной петле. Стоявший до этого в углу горшок, пролетел по красивой дуге полтора метра, и украсив пол черно-коричневыми земляными россыпями, приземлился аккурат на вертушку турникета. Не знавший до сего дня печалей, фикус корнями обнимал стол. И посреди всего этого бедлама на четвереньках ползал худенький мальчик в очках. Когда душа выбралась из пяток, я подошла, и помогла собрать ему разлетевшиеся листы (а ЧОПовец наконец-таки опустил резиновую дубинку).

Лоб покрыт испариной, лицо красное и на этом лице такое выражение вселенского ужаса...

— Павел?

Осторожно уточнила я, предчувствуя ответ.

— Дд..дд..да.

Молодой человек заикался. Может от волнения?

— Меня Василиса зовут, я протянула руку, и мне её тут же крепко пожали. А потом активно потрясли. И только когда выпустили, поняли, что руки у некоторых были в земле испачканы (некоторые только что на карачках ползали).

— Ничего страшного, — заверила я, глядя на волну панического ужаса в глазах Павла, и стараясь теперь ничего правой рукой не касаться. — Мы сначала в уборную. Приведем себя в порядок, а потом уже поднимемся в наш офис.

Воспользовавшись туалетом на первом этаже, я вымыла руки, и, выйдя в коридор, прислонилась к стеночке и стала ждать. Павел не появлялся тридцать минут. Проверить всё ли с ним в порядке мне не позволили нормы приличий, всё-таки буква "М" на двери, а на вежливые оклики мой новоявленный коллега не отвечает. Я уже готова была идти за охранником, когда стажёр таки появился. Второе его явление было менее фееричным, но безусловно тоже запоминающимся: Павел умудрился постирать штаны. Светлые штаны. Земляные разводы на них были отчетливо видны, отстирать такое в раковине для мужчины задача не из лёгких. Вот и Павлу она оказалась не по плечу.

— Мм..мм..мне с.сразу м.можно писать зз..зз..ззаявление?

И так жалко его стало.

— Павел, Вы побудьте пока здесь, закройтесь в кабинке, а штаны мне отдайте. Напротив через дорогу отличная прачечная. У них есть экспресс чистка. За сорок минут вещь приведут в порядок: и отстирают, и прогладят. Сама их услугами пользовалась, когда кофе на блузку вылила.

— Нне.нне.ннеудобно...

— Павел, давайте штаны. — строго сказала я, чувствуя себя при этом крайне глупо.

Мужчина заперся в кабинке, и перекинул мне через верх аккуратно сложенную деталь гардероба. Меньше чем через час, я уже передавала их ему обратно.

— Ну вот, теперь можно и в офис.

Паша лишь молча кивнул.

Новый коллега был очень худой, не высокого роста, с всклокоченными каштановыми волосами, и напоминал он воробья после встречи с дворовым котом: потрёпанный, измусоленный, и вроде живой, но такой несчастный.

— Павел, всё хорошо. Правда. Считайте, что вы прошли боевое крещение. У нас на сегодня план простой: перезнакомиться с коллективом, и посмотреть что-где лежит. Ничего экстраординарного. Идёмте.

Вот так, стараясь поддержать несчастного парня, я и завела его в наш розарий.

"Розы" при знакомстве вежливо покивали. Интереса у них новый сотрудник не вызвал никакого (но и шипы не выпустили, слава Богу). А вот факт моего увольнения их, к сожалению, более чем заинтересовал. И прикрываться, как собиралась, Пашей, теперь стыдно: ну куда его такого на баррикады?!

Алёнке я всё рассказала ещё в четверг, и она, как честный Штирлиц, молчала. За что ей большое человеческое спасибо. Правда, первым делом, после того, как я объявила ей эту новость, Алёна связала моё увольнение с появлением Валерия... И весь приятно благоухающий парфюмом коллектив сейчас, как по команде, сделал то же самое.

"Ну и правильно", заявили мне коллеги в один голос, "зачем тебе работать, когда такая личная жизнь появилась? Я бы тоже уволилась на твоем месте"

Вот она, страшная женская логика. И хуже всего, что в причине моего увольнения они, вроде бы как, не ошиблись.

Максимально корректно сказав "Всем спасибо, все свободны", я вытащила Павла с несанкционированного совещания. Вы, барышни, продолжайте-продолжайте, а нам работать надо.

Усадила за стол, завалила папками, и листочками сверху припорошила. Идеальная маскировка! Вот Homo sapiens — это человек разумный, а у нас тут Homo operatur — человек работающий! Только таблички "Не влезай — убьет" не хватает. Но даже без таблички, отвлекать нас не решились, и всю первую половину дня нам был обеспечен мир и покой.

Павел оказался очень сообразительным, и схватывал на лету. К обеду мы уже закончили с "общими вопросами" и начали переходить к частностям.

— Здесь договоры купли-продажи...

"Ты волшебный, ты с другой планеты, ты из моей мечты..."

Я едва заметно поморщилась: ну кто ставит на звонок такое? И, главное, как громко то...

Я продолжала перебирать папки в поисках материалов за позапрошлый год, а на весь офис лилось:

"О, Боже, какой мужчина,

Я хочу от тебя сына

И я хочу от тебя дочку

И точка. И точка..."

Павел за столом вежливо кхекнул:

— Вв..василиса, м.может отт.тт.тттветите?

Я непонимающе оглянулась.

Твою...!!! И ещё четыре страницы непечатного текста!!!

— Извините, я на минутку.

Телефон на "без звука" удалось поставить одним движением. Выдрессировал уже, гад!

Залетев в пустую переговорную, я возвестила:

— Лера, я приеду домой и убью тебя!

— Сейчас? Давай я за тебя заберу, и нафиг работу.

— Я же просила не копаться в моём телефоне! Что это за ужас?!

— Я решил тебе позвонить, а на звонке до сих пор "Валера" стоит. Я же помню, что ты хотела сменить мелодию, вот и решил помочь. А то на "Валеру" опять злиться будешь.

— То есть по-твоему сейчас я радуюсь?!

— Так люблю, когда ты фырчишь. У тебя в эти моменты мордашка абсолютно умильная! И глазки так сверкают...

Да чтоб тебя!

— Лера. Что. Ты. Хотел?

— У нас прорыв. Небольшой. — сказал полубог уже серьезно, — Всех боевиков отправляют на зачистку, ну и меня туда же, помощь нужна. К тому же, я больше не охотник. Я постараюсь освободиться до шести, но если не успею: заказывай такси, ключи от квартиры у тебя в сумке во внутреннем кармашке.

Ключи от квартиры? Когда успел... Стоп. Прорыв? Пальцы похолодели.

— Лера, что за прорыв?

— Да стандартная ситуация. Я тебе вечером всё расскажу. Не волнуйся. Я телефон выключаю, так положено. Если что-то срочное будет, можешь с Софи передать, там, правда мысли обрывками будут, в основном эмоции, но если я получу что-то тревожное, я сразу же рвану к вам. — я молчала, — Вась, я тебя уверяю, беспокоиться не о чем. Поняла?

— Да.

— Василиса, ровно в шесть домой. — строго произнёс полубог.

— Яв'оль майн ф'юрэр!

— Язвочка! Приеду вечером, устрою тебе "командира"...

— Будь осторожнее.

— Не волнуйся.

Тихо проговорил полубог, и отключился.

И я честно постаралась не волноваться. Вернулась к Павлу, и погрузилась в работу, но на душе всё равно было тревожно.

Ровно без пяти шесть телефон завибрировал. Номер, вроде, не знакомый.

— Да?

— Василисушка, ты уже собираешься?

— Софи? Привет! Да, почти... Лера тебя предупредил?

— Да, — печально произнёс фамильяр.

— У меня сегодня стажёр первый день, многого не успела сделать. Может я задержусь...

— Василисушка, пожалуйста, я так соскучился. Мне тут плохо одному. Не задерживайся. Помнишь, ты меня просила рецепты найти? Так я нашел! Приезжай, я всё покажу. А ещё я торт Павловой сделал. Такой красивый получился. Ты же любишь безе?

И под таким напором я рассмеялась.

— Ладно-ладно, — остановила я фамильяра, — уже собираюсь.

— Хорошо. Я тебя очень жду.

— До встречи...

— Василисушка, там такси на улице. Чёрный Nissan, номер А436ПР. Прямо возле входа.

Вот, прохвост! Заранее же всё сделал.

— Соф, я с некоторых пор такси не очень люблю...

— Знаю. Это не совсем таксист. Иномирянин. Сейчас по мелочи шабашит.

— Хорошо. Спускаюсь.

Павла с работы пришлось практически выталкивать. Похоже это кресло просто притягивает трудоголиков.

Водитель оказался базгулом, шурином Игоря. Так как с базгулами я уже имела честь общаться, шока мой новый знакомый у меня не вызвал, и я смогла по достоинству оценить присущие Георгию (а именно так его звали) замечательные черты характера: вежливость и тактичность.

А дома ждал вкусный ужин и теплый мурчащий Софи. До возвращения Леры, решила скоротать время за 'Азами магических жестов', хотя, если на чистоту, просто попыталась отвлечься от тревожных мыслей. Софи тоже никак не мог найти себе место, но в итоге, улёгся у меня на коленях и, вроде бы, утихомирился.

К оглавлению

ГЛАВА 16

Сидя на диване я упорно пыталась изобразить 'Эльфийский трилистник', но лишь уверилась в заключении, что книга эта не для людей (и даже не для ведьм с ведьмаками): чтобы так завязать свои пальцы в узел, нужно не иметь костей в принципе. Думаю, наги, с их гибкими хрящиками, щелкают эти фигуры с легкостью: штуки по три за десять секунд изобразить смогут, а у меня суставы в обратную сторону не выворачиваются! Когда мизинец всё же удалось зажать средним пальцем, и даже расположить сверху безымянный, раздался звонок в дверь.

— Хозяин? — как-то испуганно посмотрел Софи на дверь, — Хозяин!!!

Закричал пушистик, и метнулся открывать. Я выскочила следом.

— Софи, что...

Но договорить я не успела. Фамильяр в образе маленького мужичка уже распахнул дверь, и я увидела стоящего на пороге Леру. Такого уставшего. Такого бледного.

— Родная, — прошептал полубог, и начал заваливаться на бок.

Подскочила, в попытке его поймать, и охнула, принимая на себя вес мужчины.

— В ванную, Василисушка, в ванную!!! — крикнул Софи, и первым туда понесся.

Лера был в странном полубессознательном состоянии: он старался не слишком на меня наваливаться и самостоятельно передвигать ногами, помочь мне... но получалось плохо. Попыталась перехватить полубога поудобнее, обняла, и руки сомкнулись на его спине. Ладони погрузились во что-то липкое, теплое...

— Лера!

— Хозяйка, сюда! — вновь позвал Соф.

Послышался шум. Софеньир на полную раскрутил оба крана, и ванная быстро наполнялась чуть тёплой водой. Когда я доволокла туда Леру, она набралась уже больше чем на половину.

— Раздевай. — скомандовал Софи, а сам продолжил рыться в коробке с бутылочками и флакончиками, извлеченной из-за стиральной машины. Стянула с полубога рубашку, штаны, обувь. Всё, вплоть до нижнего белья.

Лера был белый как мел. Он пошатывался из стороны в сторону, не в силах стоять ровно, и гримаса боли уже не покидала его лицо. Спереди всё было нормально, только две неглубоких царапины. А вот сзади... Когда я обошла полубога, то не смогла сдержать судорожный вздох. На спине не было живого места. Она вся была исполосована глубокими рваными ранами. Справа наружу проступала реберная кость. Я закусила губу, чтобы не вскрикнуть. От шеи и до талии это был почти фарш. Мне стало действительно дурно.

— Всё снимай. — Софи булькнул в ванну сразу три флакона.

Сильно запахло йодом и серой, а вода окрасилась в ядовито желтый цвет.

Стоя за спиной мужчины. зажмурила глаза, и сделала что велено. Сейчас главное, помочь Лере.

— В ванну его. Лицом вниз.

Выполнила. Вода моментально приобрела розоватый оттенок.

— Поможешь? — с надеждой спросил Софи, протягивая мне чистую ткань.

— Что делать?

— Раны промывать.

И мы промывали. Со всей аккуратностью и скрупулёзностью. Стоя на коленях на холодном кафеле, я снова и снова смачивала ткань в желто-розовой воде, и убирала из ран сгустки крови и комья грязи.

Лера даже не стонал. Он стоял на карачках, упершись лбом в бортик и сжимая зубы. Закрыв глаза, он просто ждал окончания этой пытки.

— Со спиной всё, выбирайтесь, я за простынёй.

Вытащить Леру наружу оказалось в сотню раз сложнее, чем погрузить его в ванну. Поэтому, когда полубог, потратив последние силы, стоял опираясь на меня и дрожа всем телом, я и сама уже почти обессилила. Я была мокрая насквозь, спина ныла, но всё это были такие мелочи. Главное, вытащить Леру.

Софи накинул на плечи полубога белую ткань, я обернула её вокруг.

— Растираем.

Фамильяр сноровисто взялся за ноги, я — руки, грудь, живот. Лера дышал сквозь стиснутые зубы. Господи, как же ему больно.

— Хозяйка, постойте еще минуту.

Софи сдернул с его плеч мокрую простыню, а я покорно обняла Леру, уткнувшись носом ему в шею и стараясь не касаться спины. Лерка, что же ты устроил? Как же ты умудрился?

— Всё. Идём.

Мы переместились в комнату, и я сгрузила полубога на кровать.

— Хозяйка, вот.

Фамильяр протянул мне увесистую стеклянную баночку. В ней обнаружился зеленоватый крем с ярким травяным запахом. Дальнейшие объяснения не требовались.

Стоило мне погрузить в банку пальцы, как их закололо и обдало холодом. Я зачерпнула побольше мази, и стала аккуратно её наносить. Меньше чем через минуту мои руки потеряли чувствительность. Анестезия? Это очень хорошо, это просто отлично, значит, и Лере сейчас станет легче, боль уйдет. Полубог не стонал и не вертелся, он просто лежал и вздрагивал, если я нечаянно касалась онемевшими пальцами его ран. Смазывая поясницу, заметила на Лере пижамные штаны: Софи, умничка.

— Хозяйка, а ты силу можешь использовать?

— Да. Только я пока не совсем понимаю как. Ты объясни, что нужно, я всё сделаю.

— Нужно хозяину силы немного перелить. Так он быстрее восстановится.

— Нельзя. Нет. — слабо прошептал Лера, но и я и Софи услышали.

— Лер, что можно еще сделать? Чем помочь?

— Спать. — выдохнул полубог, и отключился.

Некоторое время я еще сидела в странном ступоре, глядя на полуживого мужчину, лежащего на синих простынях, пока Софи не позвал.

— Хозяюшка, пойдем, я отвар восстанавливающий сделаю. Ты сейчас выпьешь, а хозяин завтра. Пойдем.

Уходить не хотелось. Страшно было вновь его оставить. Дурак! Идиот! Вот куда он полез?!

— Пойдем. — потянул меня за руку мужичек, помогая подняться. Но стоило нам выйти в коридор, как я остановилась. От порога к ванной пол был расписан красными полосами и пятнами.

— Соф, надо кровь смыть, где у вас ведро?

— Я сам, Василисушка, сам. — погладил меня по руке фамильяр. — Пойдем.

После кружки горячего отвара действительно стало легче, даже руки трястись перестали. Я сняла испачканную кровью одежду, и встала под горячие струи душа, смывая с себя липкий страх и выгоняя из головы леденящее кровь "а что было бы если...". Когда я вышла, Софи успел уже привести в порядок квартиру, и сейчас копошился за дверью в подъезде, стирая следы героизма некоторых не в меру самоуверенных. Почему-то сейчас я очень злилась на Леру, и в голове мелькала мысль вылечить его хотя бы для того, чтобы потом самолично придушить. Я уже очень давно так не боялась. Наверное, я еще никогда так не боялась, как в тот момент, когда он начал падать. Тогда я подумала, что он... Ладно, он жив. Вылечим. Если что-то пойдет не так, Софи, наверняка, вызовет подмогу. Да и отец Леры его в беде не оставит, судя по нашей первой встрече, он действительно за него волнуется, любит его. С этими мыслями я и вышла из ванной.

В комнате горела только настольная лампа, из-за чего царил приятный обволакивающий полумрак. Стараясь не шуметь, я прошла к кровати. Нет, спать я определенно лягу на диване, а сейчас просто посижу рядом. Пристроившись на краешке, посмотрела на спину мужчины. Мазь толстым слоем покрывала всю поверхность, маслянисто поблескивая, когда Лера делал вдох. Дышал он ровно, хрипов не слышно. Я выгнулась: спина ныла. Сидеть было неудобно, и я решила прилечь. Свернулась калачиком, подтянув колени к груди, спрятала ноги в махровом халате и заглянула в лицо своего полубога. Меж его бровей залегла глубокая складка: из-за боли, которая наверняка стала меньше, но вряд ли прошла полностью. Бледность от потери крови была просто мертвенной, но он всё равно оставался непростительно красив. Просто сейчас он больше чем обычно был похож на греческую мраморную статую. Эгерский шелк отсвечивал на его коже синеватыми бликами, из-за чего казалось, что мы с Софи всё же опоздали, не смогли... Очень захотелось дотронуться, ощутить его тепло, биение сердца под ладонью, чтобы не сомневаться, чтобы не цепенеть от ужаса от одной мысли, что он... Я протянула руку, но замерла в нескольких миллиметрах от его лица, так и не посмев коснуться. Нельзя будить, ему нужно выздороветь. Я опустила ладонь на покрывало рядом с его рукой, не дотрагиваясь, но так близко, что могла ощущать кожей его тепло. Этого было достаточно. Так, прислушиваясь к дыханию полубога и рассматривая его черты, я незаметно погрузилась в сон. И засыпая я так и не почувствовала, как мою ладонь крепко сжали в своей, обещая никогда больше не отпускать.

* * *

Будильник истерично надрывался в попытке поднять меня с постели. Голова была будто свинцовая.

— Василиса, — раздался прямо над ухом хрипловатый баритон, — Когда поженимся, точно не будешь работать, я не готов мириться с таким варварским методом побудки.

Лера так и лежал спиной кверху, но это не помешало ему подмять меня себе под бок, как любимую плюшевую игрушку.

— Я не давала согласия, — сонно произнесла я, пытаясь найти адски верещащий аппарат.

Лера тяжело вздохнул, и мой сон как рукой сняло.

— Лер, что? Больно? — подпрыгнула я, выворачиваясь из цепких объятий.

Полубог посмотрел на меня, а потом застонал, и скривился.

— Лера! Где? Покажи!

— Здесь, — прошептал он, поворачиваясь на бок, и прижимая руки к груди.

Господи! Сердце? При мне от инфаркта умер человек: всего несколько минут, и его нет. Что же делать? Господи!

— Софи!!!

Лера что-то шепнул в ответ, но я не расслышала.

— Лер?

Я наклонилась, полубог вновь шевельнул губами, но я не смогла разобрать.

— Лера, — сердце билось с бешеной скоростью, я уже почти плакала.

Он вновь шепнул, и я наклонилась низко-низко, к самому его лицу, пытаясь понять, что... А потом мои губы обожгли горячим поцелуем, наполненным таким желанием, что уши моментально стали "с нашим знаменем цвета одного". А румянец на щеках похоже теперь вообще неотъемлемая часть моего образа.

— Ты разбиваешь мне сердце таким ответом.

Прошептал полубог мне в губы, наконец прервавшись.

— Каким ответом? — осоловело переспросила я, отстраняясь.

— А кто только что поставил под сомнение наше "и жили они долго и счастливо"? Кто сказал, что не даёт согласия?

Вопросил этот... этот... интриган! И вновь потянулся к моим губам.

— Ах, ты...

— Еще одно слово, и зацелую.

Пригрозил находящийся при смерти больной, не сводя с меня темного от желания взгляда. Пыхтя, как паровоз я вылезла из под одеяла и вывернулась из халата, в котором умудрилась запутаться. Поднялась, встав возле кровати, и только набрала полную грудь воздуха, чтобы высказать всё, что я думаю по этому поводу... Как натолкнулась на искрящийся весельем взгляд.

— Ты волновалась за меня вчера, мой боевой хомячок. Так приятно было почувствовать, что я тебе не безразличен.

— Не волновалась. Я просто Софи помогала...

Лера закусил губу, наклонил голову и выдал:

— Ты разговариваешь во сне.

Блин! Блин, блин, блин!!! Об этой своей особенности я прекрасно знаю, я не только разговариваю, я кричу. Громко кричу, когда снятся те, кого давно нет на этом свете. Те, кого после знакомства с Лерой, я больше ни разу не видела. А еще я пинаюсь... Вот что я наговорила? Окинула довольного Леру взглядом: лучше бы я его отпинала. Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, ответила:

— Да, знаю. Выдала что-то интересное?

Полубог лукаво покачал головой. Не скажет. Ну и пожалуйста. Гордо вздернув нос, направилась в ванную.

— Ты точно нормально себя чувствуешь? — спросила я, допивая чай.

После утренней сцены, Лера притих. Сил у него еще было недостаточно, и желание кота поиграть с мышью встало ему же боком: побледнел и слёг.

— Нормально, нормально. Мне просто нужны уход и ласка. А еще любовь...

— Лер, если нужно, я останусь. — серьезно сказала я, задвинув "ласку" и "любовь" подальше, но всем своим видом обещая "уход".

— Соблазнительное предложение. Я очень хочу, чтобы ты осталась... Но нет. Я итак отобрал у Алексея Геннадьевича самое ценное, мне искренне жаль мужика. Поэтому давай-ка, вперед и с песней. Там уже у подъезда Игорь ждет. Вечером тебя Георгий встретит, не задерживайся.

— Хорошо, — кивнула я.

Еще раз посмотрела на полубога, не в силах понять ход его мыслей, и вышла из комнаты. В дверях Софи вручил мне пакет с обедом, а потом попросил наклониться.

— Василиса, — шепнул мне на ухо фамильяр, — Его так воспитали: он мужчина, воин. Понимаешь? Он должен быть сильным и смелым в глазах окружающих. Особенно в твоих глазах. Он не хочет, чтобы ты видела его слабым. А в данный момент он действительно слаб. И отпустил он тебя сегодня лишь по одной причине: если ты захочешь сейчас сбежать, то он не сможет удержать тебя. И это страшит его. Он растерян. Для воинов есть черное, и есть белое. Свои и чужие. С твоим приходом в его жизни появились другие краски и оттенки, появилось нечто новое, с чем он пока не знает как правильно себя вести: он не понимает, что имеет право быть открытым перед тобой.

— Софи, то есть мне действительно стоит остаться?

— Нет, иди. Он привыкнет со временем. И ты привыкнешь. Просто еще слишком рано. Иди, Василиса.

Сев в Ниву, поздоровалась со старым знакомым, почти не вздрогнув от дружеского оскала, и попросила у Игоря номера телефонов его и его шурина. На всякий случай. А, приехав на работу, отпросилась у Алексея Геннадьевича вечером на час пораньше, всё таки за Леру я сильно переживала.

Рабочий день прошёл спокойно, ни эксцессов, ни аврала. Тихо-мирно. Павел не стал обузой, скорее наоборот, у меня появилось четкое ощущение, что у меня теперь не две, а четыре руки. Хотя бы не стыдно бросать шефа на произвол судьбы: помощник у него нашелся достойный.

Днем несколько раз звонил Софи с короткими докладами о состоянии больного. Больной был не в меру капризен, но поправлялся, по словам фамильяра, рекордными темпами.

Домой я, как и собиралась, приехала на час раньше, и застала ведьмака за сменой компресса. Лера стоял в комнате, открыв шкаф и глядя в зеркало на внутренней части створки. Пытаясь рассмотреть спину, он изворачивался ужом, и в этих попытках сам себе причинял боль. А уж кульбиты и выверты, направленные на снятие слоя мази, вообще описанию не поддавались.

— Какой же ты настырный, — выдохнула я, и полубог, полностью поглощенный своим делом, наконец-то заметил мой приход.

— Привет, — сконфуженно улыбнулся он, пытаясь перестать кривиться от боли.

— Пойдем, — я взяла Леру за руку, и повела к кровати.

— Василиса, ты меня удивляешь. — промурлыкал он, кладя руку мне на талию, — И, должен признать, удивляешь приятно.

И тут же по своей руке схлопотал.

— Ты меня лечить собралась, или калечить?

Поинтересовался полубог, укладываясь на синий шелк.

— Сначала вылечу, потом покалечу, — честно призналась я, — Готовься морально: убивать я тебя буду медленно.

— О, как соблазнительно звучит.

— Замолчи. Давай рассказывай, что делать нужно.

— "Замолчи, рассказывай", ты уже вполне успешно меня убиваешь. Вот с психики начала. Да здравствует женская логика.

— Лера.

Выдохнула я... а с губ мужчины уже не сходила улыбка.

— Нужно снять слой старой мази, и положить компресс на несколько часов, а потом опять новый слой мази. Компресс на кухне. Заодно позови, пожалуйста, Софи. Пусть он сделает.

Я вышла на кухню, подхватила чуть теплую кастрюлю, бинты, попросила Софи позаботиться об ужине, и вернулась к полубогу.

— Оставь на тумбочке. Спасибо большое. Иди пока покушай.

— Лера, может я сама решу, чем мне заняться?

— А где Софи?

— Готовит. Ему некогда.

— Со...

— Не надо, — я накрыла губы Танилера своими пальцами, мужчина посмотрел на меня круглыми от удивления глазами. — Я сама наложу компресс. Ты лечил меня, теперь я буду лечить тебя.

Тихо проговорила я, и почувствовала на тех самых пальцах тепло поцелуя. Отдернула руку, и спрятала за спину.

— Какая же ты у меня глупенькая, — вздохнул мужчина, укладываясь поудобнее. — Ладно, давай играть в доктора. А где костюм медсестры?

Я опять покраснела до самых кончиков ушей, и, не сумев достойно ответить, решила достойно промолчать.

Под слоем мази обнаружились рубцы, и всего четыре открытых раны. Ни рёбер, ни фарша. Слава Богу. Тщательно убирая уже отслуживший своё крем, я тихо спросила:

— Расскажешь, что это была за тварь?

— Равик.

Лера замолчал, собираясь с мыслями.

— Равик похож на помесь медведя и пумы. Достаточно уродливая тварь.

Представила себе эту помесь, и моё воображение её уродливой не рисовало, о чём я и сообщила.

— Медведи сильные и красивые. Пумы — это вообще образец грации и изящества. Как такое существо может быть уродливым?

— Ну, когда у этого существа непропорционально длинные передние лапы с вывернутыми в обратную сторону локтями, трёхпалая пасть, шипы вдоль хребта и коготки длинной с хороший разделочный нож. А еще эта скотина ядовита, и так как это всё же нежить, он нее периодически отваливаются куски гниющей плоти.

— И где здесь сходство с медведями и пумами? — растерянно спросила я.

— Когда эти существа живые, они действительно похожи. И они и правда красивы. Когда живые.

— Ты сказал ядовиты?

— Угу. Поэтому лечиться буду чуть дольше. Неделю точно проваляюсь. Раны достаточно быстро затянутся, а вот восстанавливать внутренние резервы и каналы будет... проблематично. Я выложился прилично, а яд сильно тормозит процесс восстановления. Не физический, а энергетический. Эта гадина меня хорошо подрихтовала, даже циркуляцию потоков сбить смогла. Я сегодня пол дня просидел в "позе лотоса", перенаправляя движения энергий в прежние русла. Вот так и прошел мой день. А как у тебя?

— По сравнению с твоим: скучно, — улыбнулась я, — Работала, работала и еще раз работала.

— Как Павел?

— Втянулся. Он быстро схватывает. Умный.

— А ведь я его еще не видел... Есть смысл начинать ревновать?

— Меня ревновать вообще смысла нет.

— Да. Головой то я понимаю, что ты верная, чистая, честная... Но когда вижу, как они на тебя смотрят, хочется тебя перекинуть через плечо и уволочь подальше. А потом вернуться, и этим всем головы поотрывать.

— Лера...

— А что я такого сказал? — невинно захлопал он ресницами. Красивыми такими ресницами...

— Лер, как я могу тебя еще подлечить? Софи сказал, что можно как-то передать силу?

— Нет. — резко оборвал меня мужчина, — Силой ты не пользуешься и это даже не обсуждается.

И запыхтел так зло... Я прикусила губу. Вот сейчас бы высказать тебе всё! Я ведь выиграю спор, но проиграю "войну", потому, что ты не позволишь себя вылечить. А вот если сделать это тихо... Я глубоко вдохнула, и, закрыв глаза, представила, как сила мягкими теплыми потоками гуляет в моём теле, как она собирается в груди, разделившись на две половинки, перетекает в плечи, руки, кисти. Сосредотачивается там, и кожа начинает чуть заметно светиться голубоватым сиянием.

— Вася, — зашипел Лера, молниеносным движением перетёк в сидячее положение, и сильно сжал мои ладони в своих руках. Я ойкнула, и попыталась выдернуть пальцы: больно.

— Прости. Я не... прости.

Зашептал Лера, целуя мои руки. А я увидела, что они действительно светятся.

— Родная, я не рассчитал. Хрупкая моя... Тебе нельзя пользоваться силой, мы же уже обсуждали. Я не могу так рисковать тобой из-за какой-то царапины.

Горячие губы целовали каждый пальчик, который только что так неосторожно сжали стальные тиски. Я аккуратно высвободилась, и обхватила ладонями его лицо, заставляя смотреть себе в глаза.

— Я прощу тебя, — прошептала я, утопая в колодцах расширяющихся с каждой секундой черных зрачков, — Если ты пообещаешь...

— Всё, что пожелаешь...

И я улыбнулась, вливая в него свою силу. Через секунду полубог это осознал, но сделать уже ничего не успел. Сила была отдана. Он устало покачал головой, а я вновь закусила губу, чтобы сдержать победную улыбку.

— Я выиграла.

— Глупая. Какая же ты ещё маленькая и глупая. А еще коварная, — тон Леры неуловимо изменился, — расчётливая, соблазнительная. — продолжал он, обхватывая мою талию, и притягивая к себе.

И зачем я напитала его силой спрашивается? Горячая ладонь прошла вдоль позвоночника, вызывая волну мурашек.

— А за любое коварство должна быть расплата. — заявил большой мурлыкающий хищник и долго, тягуче-сладко меня поцеловал.

А я? А я в итоге перестала вырываться и ответила на поцелуй. Неумело и с опаской сделать что-то неправильно, но впервые ответила, потому что вчера тумблер щелкнул: Лера для меня не просто Лера, он уже давно стал чем-то большим. И, да, мне еще страшно... Но сегодня меня посетила мысль, а не путаю ли я страх и возбуждение? Или это две стороны одной медали? Через минуту мыслей в моей голове больше не осталось.

К оглавлению

ГЛАВА 17

— Лера, — позвала я погрузившегося в чтение мужчину.

— Уммм?

— Неужели ты против равика один пошёл?

Я еще раз глянула на любезно предоставленную гравюру. Скотинка и правда впечатляла: уважаемые инквизиторы именно так любили изображать оборотней. Ну, по крайней мере, на мой взгляд больше всего это существо походило именно на оборотня.

— Да лучше б один. — вздохнул полубог, — Мы почти никогда по одному не работаем. Здесь так не принято. За Гранями — да, но не на Земле.

— А что с напарником?

— Жив-здоров. Что ему станется? — невесело усмехнулся полубог.

"Не прикрыл" поняла я.

— Лер, а кто напарник?

Ведьмак некоторое время сомневался, стоит ли отвечать, а потом всё же бросил:

— Зиран.

Ой, как неприятно.

Полубог больше ни на один мой вопрос не ответил: отшучивался, мастерски менял тему и многозначительно улыбался, но никакой информации я так и не получила. Ууууу, политикан! Что ж, придётся идти другим путём. Под благовидным предлогом слиняв на кухню, я обнаружила там Софеньира.

Вскоре, почёсывая кота за ухом, я начала допрос:

— Софи, тебе Зиран не нравится, да?

Фамильяр скривил усатую мордашку.

— Вижу, не нравится. А почему?

— А кому понравится, когда у него из дома пытаются хо... хорошую женщину увести? Хорошие женщины сейчас знаешь какая редкость?

— Но ведь не только в этом дело. — я вспомнила как Зиран в прошлый раз приехал сюда "чая попить", — Ты же еще до того, как я дверь открыла, уже высказался в его адрес.

— Да? — удивленно повел ушами кот, — Ну, может быть.

И глаза закрыл. И замурлыкал сонно.

— Ну, Софи. — в шутку потянула я его за заднюю лапу, — Ты же знаешь: "Предупрежден — вооружен". Мне нужно знать, как себя с этим силовиком вести.

— Никак. — коротко ответил кот, — С этим силовиком ты вряд ли пересечёшься. Хозяин гада на пушечный выстрел теперь не подпустит.

— А что их с Лерой связывает? — решила я попробовать зайти с другой стороны.

— Уже ничего.

Н-да. А Софочка-то у нас та еще Зоя Космодемьянская.

— Работали вместе? — попыталась я сложить те крохи информации, которой обладала, в единую картину.

— Работали. Чуть не "уработал" этот Зиран мне хозяина, теперь еще и за хозяйку решил взяться.

— Соф, расскажи.

Фамильяр вздохнул тяжело, но всё же пояснил.

— Да когда нас сюда забросили, Танечке тяжело очень было. Он... Он в боевики пошел, чтоб хоть на работе зло вымещать. Его ж прямо распирало от всей той несправедливости. Танечка сильный, он одиночка по натуре. Их, которые Без Тени, других и не берут: только сильных одиночек. Там каждый сотню бойцов стоит. И, уж если они идут работать группой, то привыкли доверять и прикрывать. И общаются они в группе ментально. Они единым организмом становятся в этот момент... Танечка когда здесь оказался, он один работал. Приходил измотанный, израненный, но живой. А потом в управлении решили, что нельзя по одному, и либо он встает в пару с другим боевиком, либо вообще вылетает со службы, а его способности блокируют до окончания срока изгнания. Блокировка для хозяина хуже смерти, вот он и согласился. В пару ему Зирана дали. После этого хозяин стал возвращаться в жутком состоянии, а дважды мне Таню приносили полумертвого. Не полуживого, а полумертвого! Мне Его Сиятельство вызывать приходилось. Я чуть сам со страху не помер, пока Танечку с того света вытаскивали. Зиран не умел прикрывать спину. А еще пил, как старый гном, и хозяин с ним чуть не запил... Ты не подумай, хозяин вообще раньше не пил. Ну, то есть он пил, но не "пил". Понимаешь?

Тревожно посмотрел на меня фамильяр, который сейчас скомпрометировал хозяина по самое "не балуй".

— Понимаю, Софи.

Понимаю, что они просто пытались сработаться, и то, что этого не удалось сделать быстро и безболезненно — печально, но не удивительно. Лера действительно одиночка. Сам себе хозяин. Сам себе на уме.

— Зиран, он не из тех, которые Без Тени. Он просто очень сильный ведьмак. Но... он плохой. Я ему не доверяю.

— Спасибо, что рассказал.

Продолжая гладить шелковистую шерсть, ответила я фамильяру. А Зиран то у нас оказался с гнильцой.

* * *

Неделя пролетела незаметно.

Лера поправлялся, и уже не был похож на свежеподнятого упыря. Я меняла повязки и компрессы, Софи готовил настои, ведьмак отбрыкивался от нашей заботы, но скрыть, насколько ему это на самом деле приятно, было проблематично.

В среду позвонил Иннокентий Павлович, пришли документы, но ехать в управление Лера был пока не в состоянии, и мы отложили этот вопрос до субботы, тем более что книги для чтения он мне предоставил из личной библиотеки. Воспринимать их было, конечно, сложнее, пока не мой уровень, но они всё же были очень интересными. Плюс, я всегда могла обратиться за разъяснениями к моему персональному библиотекарю.

В пятницу с утра я, как ёлка шарами, была увешана с ног до головы пакетами. Софи несколько перестарался, и мой уход офис запомнит надолго: у них еще дня два животы будут болеть. Нет, Софи приготовил всё идеально (и я туда тоже ничего для остроты ощущений не подсыпала), просто готовит Софи умопомрачительно вкусно, так, что волей-неволей бежишь за добавкой. А сейчас он приготовил не только умопомрачительно вкусно, но и умопомрачительно много! Объедятся мои бедные коллеги, теперь уже почти бывшие, и вспомнят меня недобрым словом. Особенно дамы: ибо в плане калорийности эти вкусняшки, наверняка, дадут фору даже чебурекам.

Подвозивший меня сегодня на работу Игорь выскочил из машины, и помог погрузить ношу на заднее сиденье.

— Василиса, что же ты не позвонила? Я бы поднялся.

— Да ничего, справилась.

Ага, дождалась пока Лера скроется в ванной, и "справилась". Иначе он нагрузил бы всё это на себя, а в данный момент так делать нельзя, но он же мужчина и не дай боги показать слабость...

— Василиса, ну ты же девочка...

И столько возмущения, как будто я тут стою в носу ковыряюсь. Хотя, похоже для мужчин их мира это не менее оскорбительно. Да, надо моё "я сама", выкорчёвывать с корнем. Но как же это тяжело...

— Ой, чуть не забыла. Игорь, это Вам Софи передал.

— Пироженки! — сунул волосатую морду в пакет базгул, — Умммм! Обожаю эклеры! Спасибо.

— Так это не мне, это Софи. Он меня не пустил даже крем мешать. Сам всё.

— Василиса, я надеюсь Вы не сильно настаивали?

— На чём?

— Крем мешать?

— Нет. Я предложила помочь только раз. — хмуро заверила я.

— Вот и правильно. Не предлагайте. Софи он же на четверть домовой, а для них это страшное оскорбление.

Кто б меня раньше об этом предупредил?! А в итоге на моё невинное "Софочка, давай помогу", изумрудные глаза наполнились слезами, и я потом больше получаса успокаивала бедного фамильяра, уверяя, что он идеально выполняет свои обязанности и никто его никуда не выгоняет (не просто не выгоняет, а даже если сбежать захочет — не отпустят).

Перетаскать софины кулинарные шедевры из Нивы в офис помогли ребята охранники. За что торжественно получили торт. Один из семи тортов, приготовленных фамильяром. Говорю же "скромненько".

Фуршет накрыли с самого утра, составили два стола, разложили яства и официально со мной попрощались. Завтрак удался просто королевский. А потом в течение дня работники бегали за вкусностями. И даже курилка в этот день потеряла свою клиентуру: против шедевров Софи никотиновые ломки пасовали. К фуршету были проложены настоящие муравьиные тропы.

Ну, вот и вечер. Расчет получен, трудовая на руках и всё хорошо... а я чуть не плачу.

— Ну-ка идем, — приобнял меня за плечи шеф, заводя в свой кабинет, — Ну, чего ты раскисла? Это нам плакать надо, а у тебя начинается...

Шеф осёкся, хотел, видимо, сказать, про новую жизнь, но вспомнил о госструктурах, и замолчал.

— Василиса, а что с этим Валерием? Парень-то хороший, или он из "этих"?

— Хороший, — не подумала я даже уточнять, кто такие "эти".

— Чудно, значит уходи в декрет. Три годика пересидишь, а там контракт закончится и ты к нам вернёшься. Уж беременных и кормящих то они не эксплуатируют.

Вот только этого мне для полного счастья не хватало! Нет, ну когда-нибудь "да", но не вот так же...сразу. Я улыбнулась шефу.

— Ну, спасибо за совет. И не стыдно против государства такую диверсионную деятельность разворачивать?

— Ни разу не стыдно. Мне ты как-то роднее "государства". Предпочту тебя увидеть через три года живой, здоровой, ну и может быть вновь немножко беременной.

Похоже, вспышки на Солнце. Или магнитные бури. А может полнолуние? В общем, нужно морально подготовиться к звонку бабушки и новой волне "хочуправнуковства" — её такие катаклизмы наверняка затронут, раз даже шефа пробрало.

В руке завибрировал мобильный, а на дисплее высветилось "Лера".

— О, вспомни, он и появится. — ухмыльнулся Алексей Геннадьевич, — Собственник?

— Жуткий.

— Значит и правда нормальный мужик.

Я лишь улыбнулась.

— Я отвечу?

— Да иди уже, — махнул на меня рукой шеф.

Выскользнув из кабинета, я приняла звонок:

— Привет.

— Ну и чего ты там расстраиваешься?

— В смысле?

— С некоторых пор я достаточно хорошо различаю твои эмоции. Не хандри, я вечером за тобой заеду, отвезу в одно волшебное место...

— Волшебное?

— Волшебное. Ты сегодня до пяти?

— До шести.

— А если подумать?

— А если в глаз?

— Мммммм, воинственная. Но ты всё же подумай...

— Лера, не смей.

— Ладно-ладно. В половину буду у входа, не задерживайся. Люблю тебя.

Прошептал он последние слова, и отключился.

Пройдя мимо фуршетного стола, поняла, что наши столько не съедят (хоть и очень стараются). Упаковала торт и тарелку с пирожными, решив отнести их девочкам из туристического агентства. Когда я обратилась к ним за советом, по поводу поездки, они мне очень даже помогли. Зашла в лифт и нажала кнопку первого этажа. Двери медленно начали съезжаться, когда в них на полном ходу врезался Павел.

— Пп.пп.простите.

— Вы в порядке? — испуганно спросила я, нажимая на кнопку открытия дверей.

Меня из-за этого человека Кондратий тяпнет!

— Дд.дд.да. Пп.пп.простите, — еще раз повторил встрепанный Паша, и заскочил в кабину.

Двери закрылись, лифт тронулся вниз, прыгнул, крякнул и замер... Приехали. Отлично! Теперь я еще и в лифте застряла! Павел, который стоял ближе к кнопкам нажал несколько раз на "1 этаж", потом на "стоп", на открытие дверей и даже вызов диспетчера — ничего не сработало.

— У мм.мм.мня кк.кк.тт.ттт...

Только бы не клаустрофобия.

— Тт.телефон здесь.

Выдал парень, потрясая барсеткой, а потом начал активно в ней рыться. Процесс затягивался. На пол полетели платок и какой-то чек.

— Пп.пп.подержите.

Не глядя протянул мне коллега ключи, судя по виду от квартиры. И после этого мужчины смеются над нашими сумками?

— Ии.и это.

Поверх ключей лег искрящийся камушек. На авантюрин похож, только серый. Красивый. Я рассматривала блестящие крапинки в тусклом свете электрической лампы, когда ощутила тепло. Миг, и камень ожег кожу. Я вскрикнула, роняя и его и ключи на пол. На ладони остался круглый красный след. Потрясла рукой в воздухе, пытаясь остудить. Что за гадость?

— Значит всё таки ведьма, — задумчиво проговорил Павел, и четким прямым ударом ввинтил кулак мне в висок.

В глазах потемнело, а последняя промелькнувшая мысль была безобразно абсурдна: "Инквизитор? Вот гадёныш, кто же теперь Алексею Геннадьевичу помогать будет?"

* * *

Знакомый голос пробивался как сквозь вату:

— В году 1487-м от рождества Господа нашего Иисуса Христа два великих человека Яков Шпренгер и Генрих Инститорис написали трактат, названный ими 'Молот ведьм'.

С трудом разлепила глаза, и взглянула на Павла. Одетый в белый балахон, он стоял напротив и внимательно вглядывался в моё лицо. Инквизитор бережно прижимал к груди старую книгу в кожаном переплёте.

Быстро оглядевшись по сторонам, я поняла, что лучше мне было вообще не приходить в себя: просторное, судя по прохладе и отсутствию окон, подвальное помещение заполняли старые добрые пыточные принадлежности.

— Красота, правда? — усмехнулся мальчишка, и подошел к ближайшему предмету интерьера. — Это кресло для допроса, — пояснил мне юный инквизитор, глядя на деревянный остов сплошь утыканный металлическими шипами.

— Сюда приковывают руки, сюда ноги, и любое самое незначительное движение взрезает плоть, причиняя адскую боль.

Павел пошел по кругу, просвещая меня в пикантных подробностях:

— "Дыба-ложе", нечистого кладут сюда, вращают барабан и тело растягивается... сантиметров на тридцать, дальше не получается — мышцы разрываются. Это "Аист" тело фиксируется в определенной позе, и через некоторое время его сковывает мучительный спазм, боли почти невозможно сопротивляться. "Стул ведьмы" — озвучил юноша, проводя ладонью по холодному металлу, — Здесь просто приковывают наручниками, накаляют сиденье и прижигают конечности. "Бдение", "Кресло иудеев", "Жаровня", "Нюрнбергская дева", "Коленодробилка" и "Испанский сапог" — проговорил он, завершая обход у большого заполненного железками стола.

— А вот это — моя любимица. "Груша". Вводится в рот или анальное отверстие, постепенно раскручивается, открываясь как зонт. Медленно. Когда эти лепестки раскрываются до конца, наступает смерть от разрыва. — мужчина описал пальцем стальной контур.

— Ты, ведьма, сейчас на "дыбе-подвесе". Правда она пока не приведена в действие.

Действительно, руки, связанные за спиной, лишь слегка приподняты вверх на натянутой цепи, но по задумке изобретателя, на этом меня поднимут под самый потолок и тогда вывернутые наизнанку плечевые суставы заставят меня признаться во всех грехах.

— Нужно дождаться четвертый курс, будущие светлейшие сейчас на полевых отработках. Поэтому у тебя есть пара часов, чтобы раскаяться.

— В чем? За что?

Невольно вырвалось у меня.

В глазах Павла мелькнул маниакальный блеск, и он, раскрыв книгу на одной из закладок, торжественно мне зачитал:

"Почему женщины более склонны к колдовству?

Относительно первого пункта, а именно, почему среди немощного пола так много ведьм, у нас есть, кроме свидетельств Священного Писания и людей, заслуживающих доверия, еще житейский опыт. Мы хотим сказать, не подвергая презрению всего немощного пола (через который бог всегда творил великое, чтобы привести в смятение сильный пол), что в суждении о женщинах мнения в сущности не расходятся. Поэтому для увещевания женщин и для проповедей им эта тема весьма подходяща. Они с любопытством послушают об этом, если только проповедь протечет в скромном тоне.

Некоторые ученые говорят: имеются на свете три существа, которые как в добре, так и во зле не могут держать золотой середины: это — язык, священник и женщина. Если они перейдут границы, то достигают вершин и высших степеней в добре и зле. Если над ними господствует добро, то от них можно ожидать наилучших деяний. Если же они попали под власть зла, то ими совершаются наисквернейшие поступки."

— Ты попала под власть зла. — проговорил мужчина, и перелистнул несколько страниц.

"Для распространения своей ереси ведьмы предпринимают многое; они оскорбительно отрицают католическую веру, продают самих себя с телом и душой, передают дьяволу еще некрещеных детей и имеют плотские сношения с инкубами и суккубами.

Итак, женщина скверна по своей природе, так как она скорее сомневается и скорее отрицает веру, а это образует основу для занятий чародейством."

Что за чушь? В слух я этого не произнесла, но увидев непонимание на моём лице, Павел открыл следующую закладку и прочёл:

"Из— за ненасытности женщин к плотским наслаждениям человеческая жизнь подвержена неисчислимому вреду. Поэтому мы можем с полным правом утверждать вместе с Катоном: 'Если бы мир мог существовать без женщин, мы общались бы с богами'. И действительно, мир был бы освобожден от различнейших опасностей, если бы не было женской злобы, не говоря уже о ведьмах."

И это писали люди? Нет, ну то, что это писали мужчины, заметно. Но вот вопрос о степени их человечности это не снимает.

Павел пролистнул еще несколько страниц:

"Подведем итоги: Всё совершается у них из ненасытности к плотским наслаждениям. Притчи Соломона говорят (предпосл. гл.): 'Троякое ненасытимо...' и т. д., '...а четвертое — это то, что никогда не говорит: 'Довольно', и именно — отверстие влагалища'. Вот они и прибегают к помощи дьявола, чтобы утишить свои страсти."

— Ты грязная порочная ведьма, и приговор тебе — смерть. Но смерть твоя пойдет во благо. Знаешь, в Толедо, в Испании, и сейчас еще остался музей Святой Инквизиции. Там есть открытая экспозиция, для мирян. А есть наши запасники. Вот жаль, что мы сейчас не там: можно было бы испробовать столько нового. Я планировал написать еще один труд...

* * *

Что-то не то я почувствовал почти сразу, после разговора с Василисой. Походил, прислушался к себе, и вновь рванул к телефону. Не ответила. Перезвонил еще раз — тишина. Быстро найдя номер Алёны, нажал вызов:

— Да?

— Алёна?

— Да. — настороженно ответила девушка, явно не понимая, с кем говорит.

— Это Валерий, жених Василисы...

— Жених?! — не сдержала эмоций блондинка.

— Да. — жестко сказал я, времени на расшаркивания у меня, похоже, не было, предчувствие уже не просто кричало, у меня внутри теперь всё переворачивалось, — Алёна, где Василиса? Она в офисе?

— Нет, с полчаса назад спустилась вниз, кажется вкусности кому-то передать.

Я рывком убрал со спины травяной компресс и уже натягивал рубашку. Не прощаясь нажал отбой и быстро набрал номер Иннокентия Павловича.

— Шеф, у меня проблемы.

— Ведьмочка?

— Да. Инквизиторы.

Я был уже почти уверен.

— Ты не едешь.

Я до боли сжал кулаки, и даже металлический корпус нового телефона не выдержал, прогибаясь.

— Ты не едешь. — повторил шеф приказ и отключился.

Именно приказ, в него были вложены ноты подчинения, те самые, что веками использовали эроты, ведя свои закулисные игры и плетя интриги. Только вот на меня шеф ни разу этой своей силой не влиял, иначе он бы знал, что для меня его приказ — пустой звук.

И, выскакивая из квартиры, я набрал следующий номер.

* * *

Мали застонала. Треклятый телефон! Свесив руку с дивана, она шарила по полу в поисках вибрирующей и верещащей хреновины. Да где он?!

Глаза пришлось разлепить, и мобильник обнаружился в правом тапке.

— Да, — промямлила тавинка, падая обратно на подушку.

— Мали, — раздался в трубке его хрипловатый тихий голос.

— Гек...

Вот послали же боги коллегу! "Козёл" очень ёмкое понятие, включающее в себя: бабник, пьяница, дебошир, раздолбай, весельчак, красавчик... Вот Гек как раз полноценный Козёл. Еще и с большой буквы.

— Что надо? — устраиваясь поудобнее под одеялом вопросила девушка.

— Мал, выходи за меня...

Сердце пропустило удар, а сон как рукой сняло. Девушка медленно села, глядя перед собой, и переспросила:

— Что?

— Мали, ты такая хорошая. Такая умная, а я настоящий придурок. Как ты только меня терпишь. Золотце. Лапушка моя. Выходи за меня?

Тавинка несколько секунд молчала, а потом выдала:

— Гек, ты что пил? Точнее, не так: что ты пил?!

— Ничего.

— Ты пьян!

— Я не пьян! Ну, может чуть-чуть. Ну, может не чуть... Мал, ну как я в таком состоянии в смену пойду, а? Выходи за меня. Пожалуйста.

— В смысле: выходи за меня в смену?

— Ага, — пьяно выдал представитель парнокопытных.

И то, что он был сатиром — это лишь частности. Главное — он был настоящим Козлом.

— Гек, если ты еще раз позвонишь мне до восьми вечера... Еще хоть раз... Я лично приеду, и сниму с тебя твои махровые штаны, а потом выдеру так, что мало не покажется.

— Эти "махровые штаны" между прочим, часть моей личности. Они не отделимы от кожи, а, соответственно, от мяса и костей.

— Так как я уже давно мечтаю это сделать, я знаю способ. Поверь мне, они — отделимы. Болезненно и унизительно, но отделимы.

— Ну, Малинка моя. Ну, что тебе стоит?

— Гек, придурок, мы ночью вместе в патруль идём!!! — не выдержала девушка.

— Да? — удивился сатир, замолчал, видимо складывая два плюс два, и таки выдал, — То есть ты меня прикроешь?

— Прикрою. Припиннаю. Присвежую. Прикопаю. Любой каприз за ваши деньги.

— Не, ну за благодарностью-то дело не станет. Я за тебя даже потом как-нибудь в смену выйду. Наверное...

— А ты, блин, еще и отрабатывать не собирался?!?!

— Малиночка, мы так давно знакомы...

— Правильно, — беря себя в руки сказала тавинка, — Мы очень давно знакомы, и ты должен знать мои привычки: если дежурство в ночь, то днём я сплю; если ты напиваешься, то я тебя не заменяю; если ты еще раз позвонишь мне до двадцати ноль ноль, то я выполню свою угрозу. Приятно отдохнуть Гек, и до встречи ночью. И... будь благоразумен, иначе ночь будет жаркой.

С эротичным придыханием прошептала девушка последние слова, и зло нажала клавишу отбоя.

Придурок! Придурок и козёл! И за что он ей только раньше нравился? Телефон полетел в тапок, а Мали завернулась в кокон одеяла. Ну, и как теперь спать? "Выходи за меня" — наверняка ведь только для того сказал, чтобы выбесить!

С пола опять полилась мелодия. Убью. Вот просто молча убью.

Девушка рывком перевернулась, отчего ни в чем не повинный диван жалобно скрипнул, и рявкнула:

— Гек, я тебя предупреждала?!!

— Мал, — тавинка замерла, узнав голос Танилера, — Мне нужна твоя помощь.

К оглавлению

ГЛАВА 18

Иннокентий Павлович громко и ёмко выразился, даже Сиру в приёмной пробрало, и она перестала сосредоточенно подпиливать ноготки, прислушавшись к витиеватым посылам "по-батюшке" всего инквизиторского рода-племени. Чёрт был в курсе напряжения, изо дня в день нараставшего между Танилером и Зираном, поэтому решение принял мгновенно:

— Сира, — крикнул он помощницу, — Альерит вернулся?

Альерит не плохой ведущий, да и ребята у него уже сработались. Они, конечно, пока только за пределами городов операции проводили, но, если предупредить, то сильно не нашумят. А шуметь сейчас ни в коем случае нельзя, итак много внимания привлекли. Чёрт сам с ними пойдет, проследит, чтобы Василису забрали, не поднимая пыли.

— Нет, еще в заповеднике. Там два прорыва оказалось.

— Да что б его... — значит выбора нет, вздохнул Иннокентий Павлович, — Звони Зирану, пусть готовит команду к захвату. Сейчас же.

Из двух зол пришлось выбрать меньшее: лучше живая ведьма, и дерущиеся за неё ведьмаки, чем пепел от инквизиторского костра.

* * *

Инквизиторы спустились в подвал, неся подмышками складные стулья. Девять человек сели полукругом, достали толстые тетради и смиренно сложили руки на коленях. Мужчины. Хотя, какие мужчины? Мальчишки! Четырнадцати-шестнадцати лет с интересом в глазах. И это четвертый курс?!

Мне однажды руку оперировали в госпитале. Так вот там проходили практику интерны. Они вваливались в палату гурьбой, вслед за профессором. Он проводил осмотр, комментировал свои действия, и периодически задавал вопросы, проверяя знания и внимательность своих учеников. Моё нынешнее незавидное положение напомнило сейчас именно те дни.

— Светлейшие, пред вами грязное бесово отродье. Ведьма, пришедшая в этот мир лишь с одной целью: осквернить и изгадить.

После представления меня публике, Павел перешел к объяснению принципов дознания с помощью дыбы-подвеса: начал с технических характеристик крепежей, вплоть до длинны плеча рычага и диаметра шестерни в поворотном механизме. Когда дыба была мысленно разобрана и собрана обратно, последовали комментарии относительно физиологических особенностей человеческого тела: за счет чего достигается, так сказать 'эффект раскаяния'. Мальчики зарисовали плечевой сустав в трёх вариантах: кость, кость-связки-сухожилия, мышечный каркас. Учитель перечислил под запись, какие грузы следует подвешивать к ногам, чтобы услышать правду, и повернулся ко мне.

Во взгляде блеснуло предвкушение. Переходим от теории к практике?

Я сжала зубы, и взглянула в глаза Паши. Ни жалости, ни сочувствия, даже трезвого расчета там не было: в глазах мужчины горел огонь инквизиции. Опьяненный предвкушением, он видел только ведьму, которую следовало уничтожить.

Вверху что-то грохнуло с такой силой, что светлейшие пригнулись. Раздался второй взрыв, потом третий, и звук глухого удара об стену совсем рядом.

Массивная обитая железом дубовая дверь врезалась в камень, почти слетев с четырех державших её петель, и в комнату медленно вошел Танилер.

Сейчас назвать его Лерой у меня язык бы не повернулся. Он был в бешенстве, меня захлестнуло страшной волной его эмоций, просто смяло, и я почти перестала чувствовать себя, ощущая сейчас лишь его. Его ярость, его страх, его гнев и его желание убивать. Полубог мягко, словно большой черный кот, ступал по каменному полу, и от его грациозных тягучих движений невозможно было оторвать глаз. Кожа как будто стала темнее, падавшие на лицо тени стали глубже, жестче, резче. Зубы сжаты, мышцы шеи напряжены. Наклонив голову вперед, он пересекал это пространство, словно таща за собой на цепи мрак и холод. И во всей этой темноте только глаза его сияли. Они светились яркой бирюзой, заставляя увидеть и признаться самой себе — это не человек. Это гораздо более сильное и опасное существо. Не отрывая прожигающего взгляда от Павла, Танилер взмахнул правой рукой, и повинуясь этому движению весь четвертый курс дружно посмотрел себе за спины. Под каменным сводом в гробовой тишине раздался хруст девяти свернутых шей, и юные инквизиторы обмякли на стульях. Мгновение, и полубог уже возле их учителя. Мужчина осенил его крестным знамением, и бескровные губы зашептали:

— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen

Шаг, и Танилер встал вплотную к своей последней жертве:

— Моя, — прошипел он, скалясь и вгоняя черные когти в горло инквизитора.

Павел осел на пол, захлёбываясь собственной кровью, а Лера перевёл взгляд на меня.

И стоило ему двинуться, как я не сдержалась, и отступила на шаг. И столько тоски отразилось в этих глазах, столько боли...

— Моя... — прошептал он, протягивая ко мне ладони, умаляя не отталкивать. Он так боялся, что я не приму его. Я чувствовала всё это. Я чувствовала его, как саму себя. Как же больно... и я коротко кивнула, не отрывая пристального взора от таких ярких сейчас бирюзовых глаз.

Полубог медленно подошел и прижался ко мне всем телом, освобождая скованные за спиной запястья. Я чувствовала, как поднимается его грудь, как глубоко и жадно он вдыхает, а в голове мелькнула его мысль на грани звериного инстинкта. Попыталась осознать её, облечь в слова, и с трудом, но всё же поняла о чём это: он даже запахом моим не готов делиться с этим местом, мой запах принадлежит ему, я принадлежу ему.

— Моя. — вновь еле слышно проговорил полубог, и металл за спиной наконец щелкнул.

— Лера. — всхлипнула я, и обняла его за шею, запустив онемевшие пальцы в чуть жестковатые волосы.

Он подхватил на руки, прижал крепко-крепко, и почти рыкнул:

— Не отпущу больше.

Я не смогла ничего выговорить: зубы очень звонко клацали. Меня медленно догоняло осознание ситуации. Лера вышел из подвала, и темным коридором мы добрались до лестницы. Поднялись на первый этаж, и на секунду задержавшийся в холле полубог позвал:

— Мал!

Из-за угла тут же выскочила бурая тень, и остановилась напротив. Собака, метра полтора в холке с удивительно внимательным взглядом. Светлая морда и широкая грудь её были сейчас вымазаны в крови. Под короткой блестящей шерстью чуть подрагивали напряженные мышцы. Но взгляд... Да какая это, к демонам, собака?

— Мали, кто еще остался?

— Никого, — услышала я мелодичный женский голос у себя в голове, — Гек последних убирает.

— Внизу еще восемнадцать. Зачистите?

— Хорошо, сейчас спустимся. Василиса?

— Не сейчас. Я себя плохо контролирую.

— Я поняла, прости.

— Я вечером позвоню. Спасибо тебе.

— До вечера.

После короткого прощания, Лера сразу направился к дверям, прижимая меня к себе всё сильнее. Его эмоции начали затухать, накатывая на меня теперь лишь волнами. Слабыми отголосками того безумия, которое только-что здесь творилось. Лера успокаивался. Но стоило мне закрыть глаза, как я почувствовала вспышку. Гнев. Не менее сильный, чем тогда, когда он стоял перед Павлом. Я оглянулась, и встретилась взглядом со стоящим в проёме Зираном. "Соперник" почувствовала я то, что сейчас не мог экранировать Лера, "убить, впиться зубами в глотку и убить". Я почти ощутила солоноватый вкус крови и вздрогнула, а Лера сжав меня в своих руках оскалился "Моё".

— Зиран...

Начала я, но от звука моего голоса полубог напрягся, как взведенная пружина. И из сумбура его чувств удалось выловить злость. Злость на то, что мои губы произнесли чужое имя. Глупо было...

— Лера, — повернулась я к полубогу, вновь запуская пальцы в его волосы, — Лера.

Стало теплее.

— Зиран, — донёсся с улицы голос Иннокентия Павловича, — подойди ко мне.

Но силовик не шелохнулся, всё так же перекрывая нам путь.

— Зиран, — и столько власти в этом призыве, — подойди ко мне. — медленно повторил чёрт, и ведьмак повиновался.

Стоило нам оказаться на улице, как Лера быстрым шагом перешел на другую сторону, и направился вниз к машине.

— Танилер, — послышалось сзади, — Подожди.

Лера обернулся, и я увидела метрах в двухстах от нас мужчину.

— Привет, ведьмочка. Так это из-за тебя весь сыр-бор?

Задорно улыбнулся веселый парень с вихрастыми кудрями насыщенного шоколадного цвета, подходя к нам. Снизу раздался тихий цокот. Откуда?

— Гек, смотри в другую сторону, я сейчас немного "не в духе".

Напряженно произнес Лера, вжимая меня в свою грудь еще сильнее.

— Оу, — улыбка чуть померкла, и мужчина сделал два шага назад. А потом и вовсе, последовав совету, встал к нам боком, любуясь особенностями советской архитектуры.

Цок-цок, раздалось от асфальта, и я невольно кинула взгляд на его ноги. Ноги как ноги. Ботинки, чистые. Еще раз оглянулась по сторонам: ни лошадей, ни пони, ни даже коз... Да и я была уверена, что звук был именно от Гека...

— Нил, я сейчас говорить могу, или лучше потом?

Обратился мужчина к моему полубогу.

— Если срочно, то давай сейчас, не думаю, что что-то изменится в ближайшие несколько дней.

Лера повернулся, и жадно приник к моим волосам, вдыхая аромат.

— Моя.

Услышала я шепот, и объятия стали почти болезненными.

— Я по поводу команды. Ты уже начал отбор?

— Еще нет. Я с тобой свяжусь.

— Спасибо. — Гек замялся, — Ну, я тогда пошёл?

— Угу, — кивнул Лера, не отрываясь от моих волос. — Родная моя. Моя...

Шептал он, и было заметно, что сдерживается: хотел сжать меня сильнее, очень хотел, но боялся причинить боль. Я коснулась ладонью его щеки, и глаза вновь полыхнули бирюзой.

— Не могу больше, — произнёс он, и стремительно направился к машине, — Срочно спрятать. Срочно. Никакой больше работы. Никаких авантюр. И уж тем более никаких инквизиторов.

Он опустил меня на сиденье, с трудом разжимая руки, нехотя отстранился, но всё же захлопнул дверь. Не отрывая пристального взгляда, как зверь, он обошел машину (даже дрожь пробрала), и уже открыл водительскую дверь, когда над улицей прогремело раскатом "Танилер, в управление". Такого рявка от Иннокентия Павловича я еще не слышала, даже голову в плечи вжала. Лера тем временем с показным спокойствием сел на место, а когда глянул на меня, то спокойствие как ветром сдуло. Притянув к себе на колени, он прижал мою голову к груди:

— Напугал?

Наверное, если бы у Леры были крылья, он бы меня и ими укрыл... и я бы не была против. Сейчас мне как никогда хотелось, чтобы он меня спрятал.

— Лер, а у тебя крылья есть? — спросила я, дотрагиваясь до удлиннившихся черных когтей.

— Нет, — ответил полубог, согревая меня дыханием.

— Жаль, — улыбнулась я.

— Проблемка у нас, — через некоторое время сообщил Танилер, и не успела я напрячься, пояснил, — Не могу тебя не касаться, не могу выпустить из рук... и из-за этого не могу вести машину.

— А надо. Нас в управлении ждут.

— Не нас, а меня. Ты под защитой Софи останешься.

— Давай лучше сразу все сделаем: я книги сдам, ты с Иннокентием Павловичем вопросы решишь, документы заберём... И будем думать, что дальше.

— Умница моя. Любимая моя умница.

Лера поцеловал меня в кончик носа, как бы случайно мазнул по скуле и добрался до чувствительного места за ушком.

И вновь эмоции. Его или мои? Это желание... аж в глазах темнеет.

— Лер.

— Дай мне еще минуту. Всего минуту. — прошептал полубог, приникая к моим губам.

* * *

Передав Василису в заботливые лапки Аделаиды Карловны, Танилер быстро направился к кабинету шефа: раньше сядет, раньше выйдет.

Чувство тревоги всё не отпускало, он с огромным трудом заставил себя отойти от двери библиотеки. Как же не хотелось оставлять свою маленькую ведьмочку. Но ведь уже вытащил! Всё! Инквизиторов нет, и ей ничего не угрожает, а внутренности прямо наизнанку выворачивает от ощущения, что с каждым шагом он от неё отдаляется на несколько десятков сантиметров. Снова и снова.

Ведьмак сорвался на бег. Быстрее. Нужно быстрее туда и обратно.

* * *

Заехав домой, мы забрали книги и направились в управление. Поймавший нас на лестнице взбешенный Иннокентий Павлович попытался сразу оттащить Леру к себе, но мой ведьмак уперся рогом: "Или Василиса идет со мной, или мы вообще никуда не идём". Чёрт почему-то был категорически против такого ультиматума, и после получасового спора было принято решение, что Лера сдаёт меня на попечение арахны, а сам идёт на ковер.

Итог: я сижу, пью чай с Аделаидой Карловной, и краснея принимаю поздравления.

— Вы красивая пара. Танилер хороший мальчик, он умеет любить. — уверенно сказала библиотекарь, — Василиса, а идём-ка со мной, — блеснула глазами старушка.

— Куда? — спросила я, отставляя в сторону фарфоровую чашку и поднимаясь.

— В мою каморку. У меня для тебя небольшой подарок.

В общем, то чёрное кружевное, что так пиарила Алёнка, и что, кажется, несколько выбило из колеи Леру — это на самом деле вполне скромно. То белое, что я сейчас держала в руках... в общем слов я найти не могла. Тончайшая паутина с рунической вязью по поясу и в окантовке.

— Это свадебное. Бельё для первой брачной ночи. Я на продажу делаю. Обычно на заказ заранее, чтоб по меркам. Но эта невеста только через два месяца под венец пойдет, а фигуры у вас с ней очень похожи. Поэтому носи, тебе это сейчас определённо нужнее.

— Аделаида Карловна, я не могу принять.

— Можешь, Василиса, можешь. Не обижай меня отказом, я ж от чистого сердца.

Ну и что вот теперь, спорить и отпираться? Я вздохнула, и изобразив на лице самую тёплую улыбку, поблагодарила:

— Спасибо Вам большое.

Арахна окинула меня скептическим взглядом, и задумчиво выдала:

— Не в те руки отдала. Ой, не в те... — и покивала горестно. — Ладно, давай-ка сюда. Лера вернётся, ему отдам.

— Не надо! — взвизгнула я, заливаясь краской. — Я Вам правда очень-очень благодарна. Спасибо Вам большое. Обязательно надену. Спасибо...

Арахна внимательно глядела, как я складываю невесомую белую паутинку, и запихиваю в сумку. Слушала благодарности и заверения, кивала невпопад, потирая рукой подбородок. И только когда выходили из коморки, я заметила, что некоторые коварно прятали в ладони улыбку.

На стойке затрещал старый телефон. Арахна приложила к уху красную пластиковую трубку, поздоровалась и, глянув на меня подтвердила:

— Да, здесь. Хорошо, передам, сейчас спустимся, Оли. Да? Срочно? Ладно, срочно так срочно. Сейчас Василиса подойдет. И я тоже подойду, не трепи мне нервы.

Повесив трубку, Аделаида Карловна пояснила:

— Тебе срочно нужно в отдел персонала, девочки отдадут документы: а то они через полчаса закроются, там фтирлов морить будут. А мне придётся подняться к домовым, что-то у них там опять стряслось. Дорогу до кикиморок наших помнишь?

— Да, конечно, спасибо большое, Аделаида Карловна.

* * *

— Оли, солнышко, с меня шоколадка.

— Какая еще шоколадка?! С тебя три упаковки мотыля! — праведно возмутилась кикиморка.

— Да хоть четыре, — заверил Зиран, коротко чмокнув в нос болотную красавицу. — Я отойду не на долго. Сейчас вернусь.

Крикнул он, выскальзывая в коридор, и быстро направляясь в противоположную от библиотеки сторону. Еще не хватало, чтобы она его тут заметила.

Через несколько минут Зиран уже наблюдал из-за угла, как Вася подошла к двери и вежливо постучала. Он принял решение. Теперь он сделает всё правильно. Он больше не позволит ей совершить глупость.

* * *

Я вышла из отдела персонала и остановилась, пытаясь впихнуть пухлый конверт в сумку. Сумка у меня была основательная, но даже в нее не влезал 'кирпич' формата А4. Серебристый браслетик мелодично звякнул. Странные у них всё-таки документы. Да, бумажные носители, подтверждающие наличие у меня дара и моё иномирное происхождение, мне на руки выдали (именно их я сейчас тщетно пыталась утрамбовать). Но помимо этого на моей руке защелкнули тонкую цепочку, пояснив, что это знак, и теперь любому встречному за Гранями будет понятно, что я иномирная ведьма, а значит под зашитой и покровительством самого императора.

— Воробышек.

Я подпрыгнула от тихого голоса, раздавшегося прямо над ухом.

— Не хотел напугать, — покаянно произнес силовик, но стоял он при этом так близко, что мне стало совсем неуютно.

Так как Зиран ни шагу назад делать не собирался, я сама попыталась отступить, но большая рука сомкнулась на моём плече.

— Зиран, ты что делаешь? — покосилась я на удерживающие меня пальцы.

— Знаешь, Воробышек, после того вечера у нас с Танилером состоялся разговор, и он четко дал понять, что за грани вы не уйдёте. Одну ведьму он уже загубил, и вторую я ему загубить не позволю.

В голосе послышалась решимость и пальцы сомкнулись чуть жестче.

— Зиран...

— Хватит! Он итак подверг твою жизнь опасности! Придурок! Как можно не заметить инквизиторов?! — ведьмак выхватил у меня сумку, закинул её себе за плечо, молниеносным движением засунул руку в карман, раскрыл сжатый кулак и дунул мне в лицо белым порошком. Я так и застыла с открытым в попытке закричать ртом.

— Не волнуйся, это всего на три минуты.

Закинув меня на плечо вслед за сумкой, Зиран помчался коридорами управления к лестнице. Скорость силовик развил такую, будто по пятам за ним сам Иннокентий Павлович гонится. Перед глазами замелькали ступеньки. Пролет. Вновь ступени и снова пролет. Пятый этаж. Шестой. Седьмой. Да откуда здесь столько этажей, снаружи же всего три?

Поворот. Коридор.

Когда мы влетели в какой-то кабинет, и за нами хлопнула дверь, мне было уже совсем плохо. Меня мутило, а в висках, из-за того, что висела вниз головой, стучала кровь.

— Так, вставай, Воробышек. — сказал ведьмак, аккуратно прислоняя меня к стене, — И еще один момент, пока ты не очухалась...

Зиран речетативом зашептал на неизвестном языке слова, потом потянулся к своему воротнику, на изнанке которого была закреплена крохотная булавка. Уколол палец, и, повернув мою голову, провёл за ухом. Кровавая дорожка неприятно холодила кожу, и эта прохлада поползла по шее, пробираясь в самую глубь. В груди поселилось ощущение морозной пустоты безоблачной декабрьской ночи.

— Всё, теперь стой.

Когда силовик отошел, и его спина перестала закрывать обзор, я огляделась. Двинуться я пока не могла, но то, что было впереди, прекрасно видела. Мы находились в комнате: ни мебели, ни штор — голые стены, пол и потолок. Единственное, что здесь было — это каменная арка. Она висела прямо в воздухе, притягивая взгляд тяжёлым серым основанием и невесомой жемчужной дымкой, поблёскивавшей в проёме. Воздух в ней закручивался спиралями, переливаясь и играя в розовом закатном свете.

— Это переход, — пояснил ведьмак, обходя арку по кругу, ощупывая, и выискивая одному ему известные символы. То, что Зиран ищет именно символы, я не сомневалась: вся арка была испещрена витиеватой резьбой. Закорючки-желобки складывались в единый узор, проступая кое-где цветами, головами животных и рунами. Две из них я узнала: дорога и смерть.

Обнадёживает. Скептически хмыкнула я, и уголок рта дернулся. Значит стазис отпускает? Попыталась пошевелить рукой, пальцы едва заметно дрогнули.

— Скоро сможешь двигаться, Воробышек, потерпи еще чуть-чуть. Ты маленькая, хрупкая, поэтому на тебя нейтрализатор подольше действует.

Маленькая-хрупкая? Я метр семьдесят семь ростом. Это выше среднего. Да я в маршрутке ездить нормально не могу и каблуки редко обуваю, итак над толпой на пол-головы! Хотя, что им, лосям двухметровым, объяснять.

Зиран вновь уделил всё внимание камню прохода, и не заметил, когда ко мне полностью вернулась подвижность. Аккуратно вдоль стены, я добралась до двери, и медленно повернула ручку, чуть не выругавшись вслух. Заперто. Этого следовало ожидать. Лера меня, конечно, не похвалит, но надеюсь и ругаться не сильно будет, ибо выхода другого мне не осталось: я сконцентрировалась на желаемом, и хлопнула в ладони. Дернула ручку и навалилась плечом на дверь, готовая моментально сорваться на бег, но дерево жестко встретило мой порыв.

— Вася, не поранься, пожалуйста. — Попросил ведьмак, даже не подняв на меня глаз, — Силу я тебе на сегодня заблокировал. Прости. Это временно и только для твоего блага.

— Для моего блага? Для МОЕГО блага? Зиран, а ты спросил, чего я хочу?

— Чего же ты хочешь?

— Я хочу остаться здесь. На Земле.

— Это неприемлемо. Ты не понимаешь, сколько здесь опасностей...

— Нет, это ты не понимаешь. Пожалуйста, отпусти меня.

— Не волнуйся. Я просто переправлю тебя за Грани, и передам под опеку учителям.

— Да нельзя мне за Грани! Оставь меня здесь. Верни Лере, я же нахожусь под его опекой.

— Вася, тебе объяснили правила? — спросил силовик, всё же оборачиваясь ко мне.

— Какие правила?

— Здесь на Земле остаются только ведьмы "полутора-тысяч". Поверь, ты полюбишь мой мир. Он станет и твоим. Наш мир прекрасен. Пройдешь обучение, узнаешь много нового. Я буду навещать тебя, а через три года приеду и заберу. Всё будет так, как тебе захочется.

— Гладко стелишь, жестко спать. Ты сейчас уже не слышишь меня и не делаешь так "как мне хочется", что же измениться потом?

— Потом изменишься ты.

Подытожил ведьмак, и поднялся с колен. Вихри в арке стали двигаться быстрее, превращаясь в маленькие смерчи, и рассыпая вокруг серебристые искорки.

— Пора. Иди сюда. — Зиран протянул ко мне руку, но я лишь упрямо сжала челюсти, и отступила на шаг. — Ну что ты как маленькая? — вздохнул силовик, и направился ко мне.

Я не пыталась его ударить, я просто постаралась вывернуться, выскользнуть, но даже этого мне не дали сделать.

— Ну не волоком же тебя тащить.

Просветил меня силовик, легко подхватывая под коленями.

— Зиран, пожалуйста. Пожалуйста, услышь меня: мне нельзя за Грани. Нельзя! Я там погибну. И все погибнут! Пожалуйста, остановись.

— Всё будет хорошо, воробышек. — ответил ведьмак, тепло успокаивающе улыбаясь. — Переход немного болезненный, но это быстро закончится. Потерпи.

— Зиран...

За спиной его вспыхнула бирюзой комната, но мужчина уже шагнул в жемчужный туман.

К оглавлению

ГЛАВА 19

Я сел в кресло для посетителей, и уставился перед собой. Справляться со всё нарастающим беспокойством было очень сложно. Иннокентий Павлович с тяжелым вздохом опустился на своё место и потёр лицо ладонями.

— Что же ты наделал, Танилер?

Я молчал. Знаю, что сделал, но даже повторись всё вновь, по другому бы не поступил. Она моя и только моя. Я буду защищать её до последнего. И меня просто разрывает изнутри от предчувствия, что ей сейчас нужна моя защита... но шефа придется выслушать. В этот раз я действительно серьёзно сплоховал.

— Ты всех уничтожил. Всех, Танилер. Ни одного инквизитора в Ульяновске. Ты понимаешь, чем нам это грозит?

Понимаю.

— Начнется травля. Сюда со всей страны стянутся долбаные фанатики 'на бой кровавый святой и правый'. Как же ты меня подставил. — с трудом произнёс он, отворачиваясь к окну, — Мы провели бы всё тихо. Ты знаешь, как я отношусь к Василиске. Я лично собирался участвовать. Ей ничего не угрожало.

Ничего не угрожало? Ничего не угрожало?! Да эти твари... Я сжал кулаки, и постарался заглушить зов крови.

— Что с глазами? — спросил черт, всё так же глядя в окно, — Давно у тебя это происходит?

— Скорее давно не происходило. — произнёс я первые слова за время нашей беседы.

— Кто у тебя в роду, Танилер?

— Я не могу дать ответ.

Я посмотрел на черта. Правда не могу. Иннокентий Павлович лишь кивнул, принимая мою позицию.

— За свои действия я готов нести наказание...

— Ой, вот только не надо! — разозлился шеф, — Ты не хуже меня знаешь, что был в своём праве, защищая не просто ведьму, а СВОЮ ведьму. И никто из нас тебя за это не осуждает. Но сделал сейчас ты, а последствия лягут на нас всех. Управление уйдет в 'карантин'. Временное прекращение оборотов и поисков. Закрытие текущих дел на пять лет. Пять лет! А прорывы?

— Прорывами займутся инквизиторы. Их действительно должны сюда направить непотребное количество. Вот пусть и поработают.

— Им это скажи. В том и дело, что через пару дней этих упырей наползет столько, что каждую подворотню патрулировать будут. Даже если мы прикроем управление и уйдем в подполье, нам придётся прятаться пока они не уверятся, что 'земли очищены от скверны'. Это унизительно! Что мне с иномирцами делать?

— В прошлый раз к Шумовке уходили...

— В прошлый раз у людей не было такого количества спецтехники. Фото и видео аппаратура понатыкана везде где ни попадя. Популяции они отслеживают, природу защищают... В этот раз отойти в сторону будет ой как не просто...

Неприятное чувство, что скреблось когтями по сердцу всё это время, сжало лапы и меня буквально прострелила боль.

— Василиса.

Выдохнул я, и сделал то, о чём наверняка пожалею: я переместился на глазах у шефа. Использовал то, что обещал не использовать. Сам себе обещал, но моя ведьмочка...

Бирюзовая вспышка ослепила черта, и растворяясь, я услышал понёсшееся мне вслед:

— Танилер, что за...

Но я уже был не там. Я уже видел размытые контуры пустой портальной комнаты, и силуэт моей ведьмочки, исчезающий в жемчужных искрах.

— Зиран!!!

* * *

Виски заломило от нестерпимой боли. Глаза ослепило целым рядом вспышек, и я спешно зажмурилась. Боже! Все суставы разом хрустнули, будто меняясь местами. Сердце замерло, замолчало на целых четыре удара, а после пустилось в бешеный галоп, не в силах убежать от сил, истязавших его. Кровь остановилась, и потекла в обратную сторону. И каждую клеточку тела проткнули тонкой иглой. Каждую. Я почувствовала их все. Все вместе, и одновременно с тем по очереди. Мириады моих собственных клеток. Целая маленькая вселенная. И эта маленькая вселенная сейчас перестраивалась под законы чуждого ей мира. Господи, как же больно.

— Всё, всё, воробышек. Всё.

Шептал Зиран, стирая мои слёзы. Я просто обмякла на его руках, не в силах пошевелиться.

— Выпей.

И в горло потекла вязкая жидкость. Я закашлялась, но ведьмак, крепко удерживавший мою голову, не позволил отклониться, и влил остатки безвкусного пойла мне в рот.

— Отпусти меня, — слабо трепыхнулась я, и силовик поставил на ноги, но рук так и не убрал.

Меня шатало, как пьяного матроса, но голова начала проясняться, да и силы потихоньку возвращались.

Я открыла глаза, и вновь зажмурилась.

— Что это?

— Это наш мир.

— Слишком... слишком...

Я не могла подобрать слова. Вновь осторожно взглянула на окружающую действительность.

Это как будто ты всю жизнь был близорук. Ты видел лишь цветовые пятна, расплывчатые контуры, блёклые краски... а потом пришёл к окулисту, и получил очки.

Мир вокруг стал другим. Краски яркие. Предметы чёткие. И вокруг, везде-везде, была Сила. Я видела её разноцветные всполохи. Как она окутывает мягким покровом каждую плиту, как сочится сквозь мрамор, выписывает петлю, и вновь ныряет в камень. И камень этот живой. Всё вокруг живое.

Нет, это даже не близорукость. Это была полная слепота. Как можно было не видеть всего этого на Земле? Я чувствовала это, но это было так слабо, почти незаметно, как далёкое печальное эхо. Здесь же мир говорил. Говорил со мной, громко и смело. Вдохнула. И ощущение, что я только сейчас за всю свою жизнь сделала первый вдох. Полной грудью. Будто раньше была намертво затянута в жесткий корсет.

Я взглянула на свои руки, и ахнула, замечая, как под кожей вместе с кровью бегут магические потоки.

— Сейчас начнет отпускать. Боль уйдет.

— Да при чем тут боль! Разве ты не видишь?

Я обернулась к Зирану, и с интересом взглянула на радужные всполохи вокруг его тела.

— Аура? — кивнула я на красные разводы над головой ведьмака.

Зиран оглянулся, потом медленно повернулся обратно, и внимательно посмотрел на меня.

— Воробышек, повтори еще раз...

И я замолчала. Значит то, что я вижу видеть не должна? Нельзя, чтобы он понял...

— Мне плохо. — начала я оседать на пол.

— Василиса!

Ведьмак вновь подхватил на руки, и бережно усадил на алтарь. Справа покоились медная чаша и тонкий кинжал с волнообразным лезвием. Они были чистые, ни пятнышка, но пахло от них кровью. Я покосилась на пугающие атрибуты. Куда же ты меня притащил?

— Зелье должно уже подействовать. — взволнованно бормотал силовик, растирая мои пальцы.

Я огляделась по сторонам, стараясь смотреть сквозь линии Силы, но это оказалось сложно: я постоянно отвлекалась, увлеченная их переливами и движениями. Но в итоге поняла, что мы в большом зале. Каменные скамьи-ступени амфитеатром уходили вверх,а внизу, в центре, стоял алтарь, на котором я сейчас и сидела.

— Зиран, это что, место жертвоприношений? — спросила я, прямо посмотрев в глаза лериного теперь уже точно врага.

— Ну, в некотором роде. Это зал Советов.

Голос в каменном мешке гулял эхом. И даже это эхо я теперь могла видеть: движение звука, мягко откатившегося от свода, и вернувшегося к нам затихающей волной. Даже голова закружилась и замутило немного.

— Каждая ведьма должна быть представлена Совету. В Совет входят шестнадцать магов и шестнадцать ведьмаков. Сейчас ты оклемаешься, мы их вызовем.

— Лучше вызови Леру.

— Не получится. Переход не сработает еще минимум сутки.

— Что ты сделал?

— Подправил потоки. Ничего серьезного, но чтобы всё наладить, понадобится время. Тебе лучше? Давай-ка слезай с алтаря: совет будет не в восторге, если застанет тебя в такой фривольной позе.

Не обращая внимания на мои слабые попытки оттолкнуть его руки, силовик снял меня с плиты, поставил рядом, но пока не отпустил.

— Стоишь?

— Да, — буркнула я.

— Точно.

Я лишь молча сверкнула глазами.

— Не отходи далеко. — наставительно произнес ведьмак.

Я отступила на несколько шагов. Знаю, что по-детски, но как тягаться с этим "взрослым дядей", который считает меня неразумным ребенком, не слушает моих доводов и физически мне ему противопоставить нечего? Зиран покачал головой, повернулся, взял нож и уверенно полоснул руку. Чаша стала наполняться темной кровью, и я увидела, как вместе с жидкостью, тело ведьмака покидают Силы, тоненькими нитями опускаясь на медь.

Театральным движением Зиран выплеснул кровь из чаши на алтарь, и с тихим шипением она занялась огнём. Синим пламенем прогорели плита, чаша и нож, представая взору девственно чистыми.

— Жертва принята, — провозгласил ведьмак, и с тихими хлопками на скамье напротив появились трое мужчин.

Потом еще двое, и еще... Звуки раздавались со всех сторон, множась эхом, отталкиваясь от плит и обволакивая фигуры ведьмаков и магов. Тридцать два мужчины сидели теперь на скамьях и внимательно смотрели на Зирана.

Все они были в графитово-серых мантиях, из под длинных рукавов видны лишь пальцы. Капюшоны откинуты за спину, и ничто не мешает разглядеть их. Сильные. Очень сильные, они прямо светятся изнутри, а каналы их не как нити, а как бечевки, скрученные по три. И все эти мужчины далеко не старые: седина лишь слегка тронула их виски. Такие похожие друг на друга, но такие разные, если присмотреться: суть их различна, и цвет чуть отличается... Я постаралась рассредоточить взгляд, и посмотреть сразу на нескольких представителей Совета. Да, определенно разница есть. Вот ведьмак (и я пристальнее вгляделась в золотистые искорки в районе солнечного сплетения мужчины), а это — маг (и голубоватое сияние полностью окружает фигуру Советника).

— Морикат Ливэин Сит-Зиран, эль ли сватиньэ аэра?

Спросил Советник-маг, обращаясь к ведьмаку. Морикат — что-то такое знакомое. Я же слышала это слово. Прямо на языке вертится... Пока я силилась вспомнить, что же это значит, Зиран уже ответил, и Советник вновь заговорил:

— Ишь тэ киват.

— Ишь киват.

— И киватан ишье? Ли?

— Танилер Ир-Мо-Дэтэми.

Мо! Морикат! "Высшее сословие", вспомнила.

— Аль тэ игат саван ишье. Ишь тэ киват.

Вновь повторил Советник, холодно глядя в глаза Зирана. Разговор, похоже, был окончен. Ну и о чём вы договорились?

Пространство вокруг полыхнуло бирюзой, и я зажмурилась, закрывая глаза ладонями от ослепляющей вспышки. Бирюза раскалилась и перешла в слепящий белый, а потом сияние начало блекнуть, пока вовсе не угасло. Открыв глаза, я сразу же стала искать его. В том, что это ОН я не сомневалась ни секунды: я просто чувствовала.

Лера стоял возле алтаря, и у меня дыхание перехватило от того, что я наблюдала: все потоки в этом зале поменяли направление, стекаясь в тело полубога. Петли от мрамора распрямились, и устремили свою энергию к его ногам. Из под свода опускались целые полотна силы. Лера сейчас выглядел как паук, в центре невообразимой прозрачной паутины. Паутины силовых потоков. И сила, проникая ему под кожу, заполняла собой не "нити" и не "верёвки" — канаты. Толстые крепкие канаты, из семи кручёных верёвок каждый. Сейчас лишь треть из них светились, остальные же были серые, пустые. Насколько же он сильный? Неужели они этого не видят?

Я подняла глаза к лицу полубога, и жадно всмотрелась в его черты. Лера был бледен. На скулах ходили желваки, а бирюза глаз так и метала гневные молнии.

— Родная? — хрипло произнёс он, протягивая ко мне руку.

Очень хотелось побежать и прижаться к нему, вновь почувствовать себя в безопасности, но при Совете я этого сделать не решилась, и насколько это было возможно спокойно подошла к моему "охотнику". Шаг, и полубог сгреб меня в охапку, прижимая к себе, не стесняясь взгляда тридцати двух Советников. Я уткнулась носом в хлопок его рубашки, и с упоением вдохнула такой приятный запах. Его запах. И сразу стало спокойнее.

— Ишь тэ киват. — сказал Лера, обращаясь к Совету, и задвигая меня себе за спину.

— Закова, — ответил всё тот же маг.

— Иль киватир ишье. Надэ сафир.

— Ан лия ситэ квадор лун.

— Викинэр аки. Ишь тэ ум ланган.

— Саваролунэ. Аэкатэ фанат ланг. Сватиньэт ка рьян ледкоита;.

И вновь раздался хлопок. Потом еще один. И еще. Советники исчезали. Через мгновение мы остались втроём.

— Это была последняя капля. — тихо сказал мой полубог.

— Где и когда?

— Завтра на закате. Провожатого пришлю.

— Ты знаешь правила: дуэли знати не могут состояться ранее тридцати двух дней.

— Быстро же ты вспомнил правила чести. — скривился Танилер. — Жди на тридцатый день вестника.

— И ты жди. — холодно ответил он, а потом совсем другим тоном добавил, глядя мне в глаза, — Теперь ты будешь в безопасности, воробышек. До встречи.

Сжал амулет, и растворился.

— И нам задерживаться не стоит, — прошептал Лера, чуть пошатнувшись.

— Лера? — я обошла его, и взволнованно заглянула в глаза.

Только сейчас я поняла, насколько он измотан.

— Лер, а как ты здесь оказался? Переход же поврежден.

— Всё расскажу дома, родная. Всё дома.

Слабо улыбнулся он, и ласково провел кончиками пальцев по моей щеке.

— Софеньир, переноси. — громко произнёс полубог, прижимая меня к себе левой рукой и сомкнул пальцы правой на маленьком белом камне.

Мгновение, и мы уже в другом месте. Волос коснулся легкий теплый ветерок, и я погрузилась в упоительный пьянящий аромат летней ночи. Я наполнялась им, до самых кончиков пальцев и никак не могла надышаться, ощущая сладость на языке. Восторг. Чистый восторг. Как же удивителен этот мир. Я просто пьяна от его силы.

— Промахнулся, — проговорил мертвенно-бледный Лера, и осел прямо на сочную зеленую траву.

— Лер?, — я опустилась рядом, взяла его лицо в ладони и встревоженно заглянула в глаза.

— Чуть-чуть промахнулся, — повторил он, улыбнувшись, — Посмотри. — кивнул ведьмак, глядя поверх моего плеча.

Мы находились на небольшом плато, а за спиной моей возвышались горы. Тёмный величественный силуэт их на фоне звездного неба немного пугал, но всё моё внимание сразу же переключилось на яркое светлое пятно. Дом. Огромный дом. Я бы даже сказала дворец. И сейчас он казался таким гостеприимным. Мягкий свет, льющийся из окон, прокладывал по земле дорожки, на которые так и тянуло ступить, отвечая на приглашение.

— Когда-то я обещал тебе, что наша летняя резиденция будет первым местом, которое я тебе покажу. Я сдержал слово.

— Она прекрасна, — завороженно прошептала я, вновь увидев потоки силы, ажурным кружевом оплетающие всё вокруг. И рисунок такой... гармоничный. Сразу понятно, почему люди решили поселиться именно здесь: благодатная земля, добрая, восстанавливающая и созидающая.

— Да. Дом. — сказал ведьмак, опускаясь на землю и закрывая глаза.

— Лера...

— Не волнуйся, мне просто нужно полежать. Сейчас отдохну и приду. А ты не сиди на земле. Иди, тебя уже Софи на пороге ждёт.

— Я никуда без тебя не пойду.

— Умммм... какие приятные слова. Я бы даже сказал соблазнительные.

Полубог широко улыбнулся, но глаз так и не открыл. Я легла рядом, положив голову ему на грудь, и вслушиваясь в сильные размеренные удары сердца повторила:

— Не пойду.

— Хорошо.

Сдался Танилер, а потом притянул к себе, чуть приподнялся, обхватывая, а когда скатился обратно на спину, я оказалась полностью лежащей на нём.

— Лер! Пусти. Так нельзя. Не прилично...

— На земле я тебе лежать не дам, а идти пока не готов. Мне нужна передышка. Но, поверь, мне не тяжело, не больно и тем более не совестно. Мне удобно, тепло, приятно и я не хочу тебя отпускать.

Сообщил ведьмак, проходя горячей ладонью вдоль позвоночника.

— Я могу помочь?

— Не смей...

Я поджала губы, и заверила:

— Энергией поделиться не смогу. Он меня заблокировал на сутки. — намеренно не называя Зирана по имени, подняла голову, и взглянула в лицо полубога, — Другое что-то могу сделать?

— Ну хоть какая-то польза от этого упыря. — вздохнул Танилер, — Блокировка. Вот же гартак! Мы с тобой фазу пропустили. Теперь придётся еще месяц ждать, чтобы тебя заблокировать.

— А может не надо полностью?

Неуверенно попросила я. Моя "лежанка" стала ощутимо жестче, мышцы мужчины напряглись.

— Ты же спокойно реагировала на это предложение. Я надеялся, что ты совсем не успела свыкнуться с Силой.

— Я тоже так думала, а сейчас, когда увидела всё это...

Я вновь оглянулась, и завороженно посмотрела на тончайшие узоры силовых потоков.

— Это дом. И с силой, или без, он останется домом.

Я было открыла рот, чтобы объяснить Лере, что не в здании дело, рассказать, что я вижу. Как я вижу... но остановилась. Или остановили? Я буквально почувствовала прикосновение к губам, и тихое "ч-шшшшш" у самого уха. Не сейчас.

Расскажу, но чуть позже. Он такой уставший.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

— На какой?

— Как тебе помочь?

— Ты уже помогаешь.

Я попыталась отстраниться, но ведьмак лишь крепче обхватил, собственнически прижал и зашептал:

— Ты теплая. И ощущая твоё тепло, я сам отогреваюсь, как-будто тает что-то внутри. И мне достаточно просто того, что ты рядом. Что ты в безопасности, спокойна, здорова и счастлива. Мне больше ничего не надо.

— Но я могу дать больше.

Сказала я, имея ввиду вроде бы Силу, но произнося последнее слово уже поняла: во-первых, насколько это неоднозначно звучит, а, во-вторых, что сама сомневаюсь, а действительно ли только о Силе я сейчас говорю.

— А ты готова?

И услышав в моём молчании ответ, он вновь погладил меня по спине:

— Мне больше ничего не надо. Сейчас. Но когда-нибудь потом...

И глаза его коварно блеснули.

Я выдохнула. Лерка...

— Ладно, тогда у меня еще один вопрос. Я правильно поняла, ты бросил ему вызов? Будет поединок?

— Будет.

— А если я попрошу этого не делать?

— Всё равно будет.

Дурак.

— А если очень попрошу?

— Ну не зна-а-аю...

— А что за правило про тридцать два дня? — вспомнила я, с трудом поднимая руки некоторых распоясавшихся личностей с тазобедренной области повыше, на талию. — И вообще, кто-то сейчас рассказывал, что ему достаточно того, что я просто рядом...

— Ну если "кто-то" перестанет меня так активно провоцировать, то я, как мужчина, останусь верен своему слову.

Сделала глаза удивленные, и даже ладони вверх подняла, мол "и в мыслях не было". Подвинулась, устраиваясь поудобнее.

— А вот это сейчас точно лишнее, — вмиг охрипшим голосом заверил меня ведьмак.

Да я и сама это уже... кхм... почувствовала. Быстро сползла на траву и встала. Полубог со стоном поднялся следом.

— Уже можешь идти?

— Уж лучше идти. Правильнее сейчас будет оказаться в людном месте. Идём, горе моё.

Приобнял за плечи, и вывел с паркового газона на мощёную тропинку.

— Так что с тридцатью двумя днями? Почему такой срок?

— Тридцать два — сакральное число в этом мире. Тридцать два бога. Тридцать две Грани. Тридцать два слоя земной Силы. Тридцать два дня от вызова до поединка.

— И что в этот срок должно сделать?

— Привести свои дела в порядок. На каждого представителя высшего сословия завязано достаточно много вопросов, у него много обязанностей и прежде чем идти на риск, он должен подготовить все документы, предотвратить возможные споры. В том числе и по поводу наследства.

Дорожка вильнула, и ведьмак опасно вильнул вместе с ней. Покрепче ухватив его за локоть, продолжала неспешно идти: хотелось скорее довести его до места, но в таком состоянии двигаться быстро он просто не сможет. Серый весь, из "канатов", дай боги, только пятая часть и наполнена.

— В смысле, завещание оставить?

— И завещание, и наследника.

Я даже притормозила немного.

— Как ты понимаешь, дуэли — это прерогатива горячей крови. Редко седины позволяют себе выяснять отношения таким образом. Со временем все мы становимся более осмотрительны, начинаем просчитывать "партию" на несколько шагов вперед. У магов и ведьмаков кровь горячая, а первую сотню лет почти все мы вспыхиваем как сера. Дуэли далеко не редкость. Император и Совет хотели запретить их, но поняли, что это бессмысленно: всё одно вызовы будут, только сражаться будут втихую, вдали ото всех и без правил. И если на обычной дуэли точно выживет хотя бы один, то после тайных дуэлей чаще всего хоронили обоих. Тогда и решили установить для схваток серьезные рамки. Так вот, чтобы молодо-зелено из-за буйства гормонов не скосило подчистую весь цвет нации, издали указ: дуэлям быть, но при условии тридцати двух дневной задержки, завершения всех дел и предоставления наследника. Нет наследника? Иди делай. На это как раз и даётся месяц. Неженатым при этом даётся две матери.

— Что?

— Две женщины должны от него забеременеть. Ну, в обязательном порядке. Можно и больше. Если женат, то только жена, а вот если нет, то выкупает двух "суррагатных" матерей. Рожденные дети при этом, если отец погиб, переходят в воспитание его родителей (то есть бабушки и дедушки) или других ближайших кровных родственников.

— А если выжил?

— А если выжил, — рассмеялся ведьмак, — то у несдержанного драчуна начинается веселая жизнь. Если кто-то родится, то ребенка (или детей) передают законному отцу на воспитание. Именно поэтому редко берут более двух женщин.

— А матери?

— А матери возвращаются к прежней жизни со значительной финансовой прибавкой.

— Но это же их дети...

— Родная, ну на Земле же есть суррогатное материнство. Почему тебя так удивила эта практика?

Есть, конечно, но как-то эта тема раньше мимо меня проходила.

— Но это же не Земля.

— Но это не значит, что местные жители отличаются от земных во всём и полностью.

— Лера, а у тебя теперь тоже две суррогатные матери появятся?

Произнесла вслух, и сердце кольнуло. Так больно и неприятно.

— Позволь тебе кое-что показать, — проговорил он, останавливаясь, и оборачиваясь ко мне.

Взял мою руку, поднёс к губам, нежно целуя, и спросил:

— Что ты видишь? — и выразительно опустил глаза.

Проследив за его взглядом, посмотрела на свою кисть.

— Это моя рука. И мы достаточно давно знакомы. Прямо всю жизнь.

— Тяжёлый день был не только у меня. Тебе срочно нужны ужин, ванна и постель. — с притворным недовольством ответил полубог.

— Это намёк на то, что я плохо соображаю?

— Это констатация факта, и "да", сейчас ты — маленький тугодум. Смотри внимательно. Видишь?

Танилер большим пальцем огладил тонкое колечко белого золота.

— У меня есть невеста.

— Но нет жены.

— Какая же ты упёртая. — тяжело вздохнул полубог, — По правам Граней в таких случаях брак заключается в спешном порядке и консумируется.

— И никаких суррогатных матерей?

— Нет.

— Врёшь!

— Да чтоб мне провалиться.

— Танилер! Ты мне врёшь в глаза!

— Дурацкий ведьминский дар, — пробубнил полубог, притягивая меня ближе, и лишая возможности сбежать. — Да, одна должна быть. У неженатых минимум две, у помолвленных минимум одна, женатые могут не брать.

— А могут взять?

— Вась, давай оставим этот вопрос.

— Нет, подожди. Что же за права такие?!

— Когда ты голодна, ты ужасно раздражительна. Пойдем. Нас ждёт горячая еда, не менее горячая ванна и мягкая чистая постель.

Голос его стал тихим, вкрадчивым, тягуче-сладким, как растопленный мёд. А от мурлыкающих ноток по спине пробежали мурашки. Отодвинув в сторону странное томление, мой мозг выдал:

— То есть ты должен завести минимум одну женщину и срочно жениться на мне?

— По поводу "срочно жениться" я только за, а вот что касается еще одной женщины...

Я даже не заметила, как сильно сжала руки в кулаки, и сейчас, целуя мои побелевшие костяшки, Лера приговаривал:

— Ревнивая моя. Собственница. Да не нужен мне никто.

— Лер, но это же закон. Тебя могут обязать?

— Если узнают про дуэль, то могут, — не решился он соврать мне во второй раз, — Но ни мне, ни Зирану это не выгодно, поэтому, — Лера обнял меня за плечи, разворачивая, — Поэтому этот дом отныне твой, и ни одна другая "женщина" не переступит его порога.

Я вскинула голову, глядя на серую каменную махину, к которой мы незаметно подошли так близко.

— Это только фасад такой, — сказал ведьмак, прижимая меня спиной к своей груди, — Сейчас ты смотришь на него, и видишь практически форпост, какое-то тяжелое военное сооружение, строгое и неприступное. Может быть даже грубое. Но я люблю этот дом за его светлые комнаты, — руки полубога скользнули с плеч на талию, замыкая кольцо, — За его тенистые аллеи в парке и тихий внутренний двор. — горячие губы мягко коснулись шеи, и толпы мурашек, вернувшись, победно промаршировали снизу вверх, — За волшебный чердак и мистические подвалы. Здесь есть даже несколько тайных комнат и ходы в стенах.

"И кого-то он мне очень напоминает" подумала я.

— Я так много хочу тебе показать.

— На это у тебя будет тридцать два дня. — сказала я оборачиваясь.

— Через тридцать два дня я вернусь с победой.

— И я лично тебя прибью. Как у тебя только ума хватило бросать вызов? А если это провокация? Если сплани...

Договорить не дал. Впился поцелуем, до судорожного всхлипа сжимая в объятиях. С трудом заставляя себя замедлиться, а потом и вовсе остановиться, ведьмак замер, так и не разрывая этого интимного прикосновения наших губ.

— Никуда тебя не отпущу, — прошептал он, тяжело дыша, и чуть прикусил мою нижнюю губу.

— Я и не убегаю, — ответила, улыбаясь как полная дурочка с ощущением дежавю.

— Правильно, ведь это уже не поможет. Уже ничто и никогда.

ЯЗЫК ГРАНЕЙ

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Вторая часть дилогии:

Василиса. Книга вторая. Об интеграции и адаптации ведьм в иномирном обществе