| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Меня перевезли в его поместье, — продолжила она, — Ублюдок оказался правой рукой магистра Терниуса, и с удовольствием начал ставить на мне эксперименты, один за другим. Сделать из меня свой персональный источник магических сил была его хрустальная мечта. Каждые третьи сутки он приходил и пытался изменить природу моей магии, пытался сделать так, чтобы сила, выплёскиваемая мной, не была чиста, как Источник, а чтобы она была адаптирована. Большая часть экспериментов затрагивали ауру и плетения магических потоков внутри организма, поэтому я очень быстро ослабла. Вспомни фото узников Освенцима, и ты поймешь, как я тогда выглядела. А этот больной продолжал "любить" меня, и через некоторое время, я поняла, что беременна. А еще через пару недель это понял и он. Начался новый виток наших "отношений". Эксперименты с моей аурой закончились. Я достаточно быстро восстановила прежнюю форму, правда мои ведовские способности эта тварь сковала. И я ненавидела его, ненавидела его всем сердцем, но я была слабой семнадцатилетней девчонкой, а он, как ни тяжело это признавать, был очень сильным магом. Начались эксперименты с детьми. Моими детьми. Еще не рожденными... У меня было семь выкидышей. И мне до сих пор страшно от тех мыслей, но я радовалась каждому выкидышу. Радовалась, что не произвела на свет оружие для него. Радовалась, что не родила ОТ НЕГО. Когда он предоставил магистру отчет о своих наработках выяснилось, что у дураков мысли сходятся, и магистр и сам уже несколько месяцев занимается примерно тем же. Они хотели получить "гибрид" мага и ведьмы, или ведьмака и магини, не важно. Главное, чтобы в крови этого несчастного существа смешалось и то и другое. Чтобы он мог синтезировать "полезную энергию, адаптированную под нужды магического сообщества". — процитировала она заученную когда-то фразу, — Меня перевезли в горы, на основную испытательную площадку. Мы все жили в здании бывшего монастыря, в кельях, которые стали для нас тюрьмами, а жизнь наша превратилась в ад: ведь чем больше половых контактов, тем выше шанс забеременеть, а участвовать в эксперименте может только беременная...Это гадко, тошно и подло... я живу уже не одну сотню лет, но до сих пор не могу подобрать нужных слов, для того, чтобы дать название всему, что там происходило. Еще четыре выкидыша, и маги решили сменить тактику: методом жеребьёвки каждый из них получил ведьму, и должен был переселиться к ней в келью, чтобы слить ауры. Чтобы ты понимала, слияние аур — это безумно болезненно. Это двадцать дней боли. На самом деле слияние — это естественный процесс, у любящих супругов это происходит медленно, в течение нескольких десятков лет. После слияния двое начинают не только чувствовать друг друга, но и, иногда, получают некоторые способности партнёра. Это заложено самой природой для создания сильной пары и сохранения их потомства. Но если слияние провести насильно, искусственно, то природа даёт сдачи. И двадцать дней адской боли — это еще не самое страшное: можно лишиться всего. Силы, разума, памяти, способностей, вплоть до души. Остаться овощем, сидящим на стуле с подтекающей из уголка рта слюной. На этом этапе погибли двенадцать ведьм вместе с магами. Раньше никогда не было таких контактов между сословиями: маг с магиней, ведьма с ведьмаком. Только так и никак иначе. Двенадцать погибших пар, это двадцать процентов от общего числа. Такой показатель наши экспериментаторы сочли вполне сносным, и работа продолжилась. Нас осталось чуть больше сорока. А мне в пару достался Толаир. Толя.
— Дедушка? — прошептала я.
— Дедушка, — улыбнулась ба, и глаза её потеплели, — Мы полюбили, Вась. Мы действительно полюбили друг друга, и он вытащил меня. Мы чуть не погибли, но смогли спастись. Мы ушли в горы и жили там некоторое время дикарями. Я очень долго выхаживала Толю, мои силы никак не восстанавливались, и единственное, чем я могла его лечить — это травы. Но что я, глупая девчонка, могла знать об их целебных свойствах? Если бы не Отшельник, лежать бы нам там в горах Гаридского Хребта, и медленно умирать от потери крови. Он нас подобрал и вылечил. Он был просто человеком, ушедшим от войны, от всей той боли, что она несла, и он помог нам, несмотря на то, что я ведьма, а мой любимый — маг. По сути, виновники всех бед. Те, кто развязал эту войну. Отшельника не стало через шесть лет. За это время он успел обучить меня всему, что знал, и долечивала Толаира я уже сама. Когда же его магия восстановилась, мы ушли за грани, на Землю.
Бабушка перевела дыхание, и уставилась невидящими глазами в окно.
— Здесь мы скакали с места на место, как зайцы, уходя от инквизиции, и стараясь не засветиться перед господами экспериментаторами. За те несколько лет, что я провела в руках магов, я очень сильно ослабла. Сила моя никак не хотела восстанавливаться, и если физически я была уже вполне здорова, то во всех остальных планах я была калекой, инвалидом. Аура выглядела хуже, чем сыр Маасдам. Магические нити были измочалены и кое-где разорваны. И я не могла родить. Опять выкидыши, один за другим. Это так страшно, так больно... Сила моя пришла только лет сто назад. Не та сила, которой я обладала раньше. Даже в половину не та, но этого оказалось достаточно, и когда я поняла, что на втором месяце, я была безумно счастлива. И безумно боялась: каждый раз, когда я думала, что чёртов эксперимент магов может завершиться удачно, что мой ребенок может стать тем, над чем они так долго работали, меня начинала бить крупная дрожь.
— Родилась мама?
— Да. Вера была слабенькая, но она была живая. Сердечко её билось, и когда она огласила первым криком комнату, я поняла, что у меня родилась маленькая ведьмочка. Чистая ведьмочка. Толаир подтвердил: энергия дочери была из Источника, и использовать её он, как маг, не мог. Мы были так счастливы. Теперь у нас было наше маленькое непоседливое солнышко. Вера выросла, вышла замуж за твоего папу, и мы стали ожидать внуков.
На лицо бабушки опустилась тень.
— Когда же впервые закричала ты... Когда ты родилась с первым твоим криком произошел выброс не чистой, а адаптированной энергии. Выброс огромной силы. Толаир смог впитать его весь, без остатка. Он сразу же затер следы и заблокировал тебя. С первой секунды, с первого твоего вздоха, он лишил тебя магии, надеясь сохранить, обезопасить. Мы с дедушкой в ту ночь поседели.
И я и Лера молчали. Мы даже не шевелились, пораженные той информацией, которая потоком обрушилась сейчас на нас обоих.
— Ты была такая милая, — печально улыбнулась бабушка, — такая красивая. Даже без магии ты притягивала к себе взгляды. Некоторые люди влюблялись в тебя сразу. Маленькая принцесса с забавными кудряшками и искрящимися радостью глазами. Ты любила всех вокруг. А как ты смеялась... К сожалению, люди гадкие твари, завистливые. И снедающая их зависть, со временем перерастала в откровенную ненависть. Ты своими крохотными ножками уверенно шла по моим стопам. Твоя красота могла принести тебе столько горя... И я упросила Толю заблокировать не только твои способности, но и наложить на тебя сильный отвод глаз. "Венец безбрачия" называют его здесь. По сути, ничего страшного. Мужчины тебя просто не замечают, их взгляд скользит мимо. Для них ты не представляешь интереса: они видят страшненькую серую мышку.
Страшненькую? Какое знакомое слово... Бабушка, тем временем, продолжала:
— А когда ты столкнулась в школе с ведьмаком, этот твой Ярослав... Ярик, фу, ужасное имя, — пробубнила бабушка, — Так вот, этот глупый ведьмак тебя не разглядел. На самом деле он мог бы, если бы постарался, но не разглядел. Мы решили, что лучше живая внучка, хоть и с разбитым сердцем, но здесь, чем ценная рабыня, "болонка" какого-нибудь архимага за Гранями.
— Этого не может быть. — отрезал Лера.
Плечи его были настолько напряжены, что даже через свободную рубашку я угадывала контуры скрутившихся и натянувшихся мышц. Взгляд холодный и острый, как стальной кинжал.
— Василиса, — посмотрела на меня бабушка, — Когда ты используешь силу, подключаешься к источнику, ты уходишь в Грани? Мир вокруг пульсирует?
— Да, — кивнула я.
— Это ничего не доказывает. Порядка десяти процентов ведьм поначалу уходят в Грани...
— Эта ведьмочка всегда будет работать только из Граней, и износ будет соответствующий. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — перевела бабушка взгляд на еле сдерживающегося Леру, — Её организм не выдержит и пяти лет усиленной эксплуатации. Поверь, если она попадет к магам, и они узнают, что она из себя представляет, она сгорит за два — три года. Они её не пожалеют.
Последние слова бабушка произнесла почти шепотом.
— Танилер, ты понимаешь, что начнется, если маги поймут, что есть шанс заполучить индивидуальную "батарейку"? Начнется новая война. Геноцид. Они подчинят всех, кого смогут, а тех, кого не смогут, просто уничтожат. Василисе нельзя за Грани. В том мире любой всплеск её энергии, и уже ничто не остановит персональный конец света для ведовского племени. Не отдавай им мою девочку.
Бабушка вновь плакала. Как во сне, я медленно поднялась, и обняла её.
А я еще думала, что представлять им Леру в качестве своего молодого человека — это самое страшное.
Не тронутые пироги так и остыли на столе.
* * *
Из этого странного состояния нас всех вывел телефонный звонок, от громкой трели которого мы вздрогнули. Лера вытащил мобильник из заднего кармана джинс.
— Да, — голос был напряжен, — Нет. Нет. Да. Соф, мы живы и здоровы. Нет, Софи. Нет. Софи... Софи...
Но собеседник, похоже уже не слушал. Лера протянул мне трубку.
— Просто скажи, что ты жива.
Поднося телефон к уху, я сразу же различила завывания.
— Софи, Софочка, всё в порядке. У нас всё хорошо. Мы живы и здоровы.
Я старалась говорить спокойно, сдерживая дрожь в голосе, из-за этого получалось медленно.
— Василисушка, что у вас там происходит?! Я же чувствую, что-то плохое случилось! Зачем я вас только отпустил?!!
— Всё нормально, Софи, честно. Просто перенервничали немного. Мы завтра вернёмся, и я тебе всё-всё расскажу. Правда.
— Завтра? Только завтра? Можно я к вам прыгну?
Я оглянулась на Леру, но не успела и рта открыть, как полубог отрицательно покачал головой. Он прекрасно всё слышит, и "нет, нельзя".
— Софи, охраняй, пожалуйста, дом. Мы не будем задерживаться. Завершим дела, и сразу же к тебе.
После долгих уговоров, бедному фамильяру пришлось пообещать, что он никуда не сунется, и будет нас ждать в квартире. Передала телефон обратно Лере. Бабушка рядом сидела тихо, погрузившись в воспоминания. Глаза её сейчас не видели ни кухню старой хрущевки, ни двор за окном. Они смотрели в прошлое. До приезда мамы оставалось еще несколько часов, а мне вдруг стало тесно в квартире. Нечем дышать, и стены давят...
— Мне нужно прогуляться.
Я поднялась, и быстро направилась к двери. Лера позади тоже встал.
— Я хотела бы побыть сейчас одна.
— Ты не заметишь моего присутствия, — серьезно сказал мужчина.
Кивнула. Нет сил спорить. Мне срочно нужно на воздух.
Выскочила из квартиры, и, сбежав по лестнице, вышла на улицу. Сделала несколько рваных вздохов, медленно выдохнула, и зашагала в сторону реки. Было у меня там одно дерево: для размышлений, для слез и для одиночества. Именно туда, как в детстве, я сейчас так спешила.
Вот она, заветная дыра в бетонной стене забора ремонтно-эксплуатационной базы. И с этой, и с той стороны, она была прикрыта густыми кустами. Пятнадцать лет прошло, а её так и не заделали. Оглянулась, но Леры рядом не было, лишь несколько бабушек невдалеке медленно шли по своим делам. Нырнула в проём, и вдоль стены пошла вниз по склону к берегу.
Настоящий гигант советских времен, завод по строительству и ремонту речных судов, сейчас медленно умирал. Большая часть верфей пустовали. Половина зданий уже не использовались, и смотрели теперь на мир пустыми глазницами выбитых рам. Та часть территории, куда я иду, уже давно была заброшена. Сюда даже сторож не забредал. Почти реликтовый лес. Бурелом и никаких тропинок. С трудом добралась до воды.
Всё осталось как прежде. Вот он, тот крохотный кусочек пляжа, закрытый с двух сторон густой листвой от посторонних глаз. И вот моё дерево. Оно упало ветвями в воду, поперек береговой линии. С годами от него остался лишь огромный крепкий ствол, на котором было так удобно сидеть, а иногда и лежать. Но сейчас я не могла ни того ни другого. Я металась из стороны в сторону, так же как мысли метались у меня в голове. Сердце колотилось, как бешеное.
Я не считала себя глупой. Я была уверена, что ум важнее красоты. Я любила сказки и верила в чудеса. С годами, эту веру в чудо суровая реальность затолкала подальше, вглубь меня. Так глубоко, что я сейчас не могла оттуда её вытащить.
Чудо. Чудо?
Разве не чудо узнать, что ты ведьма, что у тебя есть сила? Огромная сила. Только пожелай, хлопни в ладоши, и твоё желание исполнится!
А чудо ли выяснить, что на тебя открыта охота, что в этом мире тебе никогда не дадут покоя инквизиторы? Что управление приложит все силы чтобы перебросить тебя за Грани. И они тебя вроде как защитить хотят (бесспорно преследуя свои интересы), но защитить...
И абсолютно чудесно выяснить, что в тот мир тебе нельзя категорически, потому что ты можешь стать причиной страшнейшей войны. Бабушка сейчас рассказала такие вещи, что я поняла: маги не остановятся. В желании заполучить такой приз они просто не остановятся.
В общем, всё как у Алисы 'всё чудесатее и чудесатее'.
Что же делать? Мозг лихорадочно соображал. Бабушке удается скрываться здесь так долго... Может быть и я смогу спрятаться? Здесь, на Земле. Не буду использовать силу, и инквизиция меня не вычислит. Хотя силу мне, как выяснилось, использовать и так нельзя. Моя сила для меня же самой несет смерть. Начну "желать", и оплавлюсь, как свеча. Сколько ба мне дала? Пять лет? Может проще не мучиться?
С последней мыслью я осела прямо на песчаную почву, и привалилась спиной к любимому дереву.
Нет. Нет и еще раз нет. Выход должен быть. Мои мама и бабушка — ведьмы, и они очень много знают, это просто я пока знаю мало. Но я не слабая, я найду то, что нужно. Я сумею защитить тех, кого люблю... Боже, как же болит голова!
Я сжала пальцами виски и зажмурилась. Перед глазами плясали разноцветные круги.
Теплые руки подхватили и подняли меня.
— Женщинам нельзя сидеть на холодной земле. Никогда.
Лера сел на дерево, и уместил меня на коленях. Прижал крепко-крепко, а я свернулась калачиком, пытаясь отогреться. Лера такой теплый. И пахнет.... Лерой. Сейчас окружающего мира просто не было, был только Лера. Слева, справа, впереди, сзади, снизу, сверху — везде только этот мужчина. Наваждение какое-то. Его тепло, его запах, его надежные руки. И так захотелось ему поверить. Поверить, что он сможет защитить. Что он не обидит, и никогда и никому в обиду не даст. Горячие губы коснулись виска, и боль начала стремительно отступать.
— Василиса, — тихо заговорил он, успокаивающе поглаживая меня широкой ладонью по спине, — Я вижу, что в твоем мире это не совсем так, но в моём мире женщина — ценность. Мужчина должен о ней заботиться, брать на себя ответственность, принимать решения, защищать, оберегать, сражаться за неё и за свою семью. Это предназначение мужчины.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
