Жилец

-Да, — сказала я. — Кажется, понимаю. Спасибо.

-Не на чем. А теток не слушай. Как есть курицы.

-Не буду, — улыбнулась я, и мы распрощались.

Мне немного полегчало. Правда, что я слушаю это кудахтанье? Обидно просто за Дениса, он ведь никогда даже не намекал ни на что, и даже если мы дрыхли на одном диване, рук он не распускал.

Я поставила трубку на базу, пошла в ванную, посмотрела в зеркало. Лицо как лицо, прямо скажем, круглое, я вообще не худенькая, телосложение основательное, ну и спортом бы заняться стоило. Глаза темные, из-за тяжелых век кажутся меньше, а косметику я не люблю. Брови широченные, зато с роскошным изгибом, чуть подвыщипать — и отлично. Нос с горбинкой, довольно длинный, щеки упитанные, а рот небольшой, и из-за вечно опущенных уголков губ выражение лица у меня всегда этакое презрительно-надменное, вот я и приучилась всегда улыбаться, тогда на щеках появляются симпатичные ямочки и я делаюсь, как шутит дядя Рашид, 'луноликой'. Волосы русые, очень мягкие, но я их крашу хной с басмой, тогда они хоть прическу держат, а не торчат во все стороны. Словом, от татарских, славянских и еврейских предков я собрала все самое неудачное.

Ко мне обычно пристают горячие южные юноши, а вот русские даже не смотрят, типаж не тот. Может, и Ден потому не пристает, что я не в его вкусе? Кто его разберет, вдруг ему нравятся тоненькие блондинки, а не основательные шатенки? 'Стоп, — сказала я себе, — а зачем тебе нужно, чтобы Ден приставал?' И правда — мы уживались мирно, и пока к нам никто не лез, все было замечательно. Он не трогал меня, если чувствовал, что я не в настроении, я не подходила к нему, если видела, что он занят по горло, максимум — заглядывала за книгой или какой-то мелочью, Ден даже не реагировал на такие мимолетные вторжения. А смотреть вместе кино было просто приятно: привалишься к теплому боку, наблюдаешь за похождениями героев, и становится совсем хорошо...

-Вер, ты там надолго? — спросил Денис из-за двери.

-Нет, уже выхожу, — ответила я и плеснула водой в лицо. — Иди.

-Опять родственники? — сочувственно поинтересовался он, моя руки.

-Да. Но на этот раз вменяемые. Не помню, говорила я тебе или нет, но у меня еще и в Питере есть родня. Так вот, тетки как-то раздобыли телефон дяди, а может, мама или отец им когда-то сказали... В общем, еще и он позвонил. Но он, повторюсь, вменяемый. Мне даже полегчало.

-Ну и отлично, — улыбнулся Денис. — Может, погуляем? Я проект закончил, новый еще не взял, время есть.

-Давай, — ответила я. — Хоть до набережной дойдем, там летом хорошо, даже кувшинки завелись, представляешь? Только там берег у шлюзов крутой, если разве в обход пойти? Так дальше, но зато дорожка нормальная, пусть и зигзагом.

-А мы что, куда-то торопимся?

Я сто лет не была на набережной, хотя в детстве гуляла там чуть не каждый день.

-Смотри, венерин башмачок! — неверящим голосом произнес Денис, перебираясь через ручеек. — Ничего себе, целая поляна, и чуть не в самом центре города!

-А это что, редкость? — не поняла я.

-Верка, это краснокнижная дикая орхидея, — засмеялся он и наклонился к цветку ростом мне по пояс. — Смотри, вот у нее кувшинчик... Ты никогда не обращала внимания?

-Нет, но они тут растут, сколько я себя помню, — сконфуженно ответила я, вспомнив, что и на кладбище такие видела. — Мы сюда редко забредали, тут же очистные сооружения рядом, дед меня к шлюзам водил, где почище.

-Вот так дела, — Денис выпрямился и пошел дальше, оглядываясь по сторонам. — Гляди, сойка!

-Где? — я заозиралась. — Правда, красивая какая... Я, понимаешь, не различаю всю эту живность. Ну там дятла от вороны и синицу от воробья отличить в состоянии, ну и все... А я еще на даче видела такого обалденного дятла, зеленого с рыжей макушкой! Искала-искала в энциклопедии, не нашла.

-Погоди, — Денис приостановился. — У тебя что, и дача есть?

Я кивнула.

-Ну как обычно. Халупа на шести сотках. Помнишь, на кладбище ездили? Ну вот там недалеко.

-А почему ты тогда летом в городе сидишь? — нахмурился он.

-А там что делать? Водопровода нет, удобств нет, газ в баллонах, электричество отключают постоянно... — я махнула рукой. — А продать не могу. Сперва приватизировать надо, а это такая головная боль, я и с квартирой-то намучилась, а туда еще наездишься! Сдать — тоже не вариант, ну разве что дикарям каким-нибудь на лето вместо палатки... Да и жалко. Я там выросла.

-Ясно.

Мы спустились к водоотбойнику у шлюза. Тут я когда-то в детстве собирала цветные камушки и проросшие семена клена, а потом сажала их на даче, в лесу.

-Правда, цветы, — улыбнулся Денис, — только это не кувшинки, а кубышки, но тоже, я тебе скажу, для города большая редкость. Гляди, и мальки плавают, вон там, где помельче...

-А тут народ даже зимой рыбачит, — ответила я, — прямо на льду ставят палатку... Я еще думала, что тут ценного поймать можно? Ден, а вода какая чистая... Я когда тут была в последний раз, она была вообще непрозрачная, мутная такая, а теперь даже рыбок видно, водоросли вон какие-то.

-Да и кубышки в грязной расти не станут. Наверно, на слив фильтры получше поставили.

-Наверно. Только, Ден, они мутируют, похоже, я их даже возле Кремля видела. Или, скажешь, там вода особо полезная, элитная? Кстати, а вот здесь родник... Был.

Я огляделась. Да, верно, вот выщербленная лестница, вот выложенная камнями чаша родника, а воды нет.

-Наверно, наверху копали что-нибудь, там дома новые строят, вот и завалили, — мрачно сказала я. — Их тут несколько было, три или четыре, этот самый сильный, а другие я уж и не найду. Помню, бабушки с бидонами сюда приходили, вроде как вода целебная. Целебная, да, возле очистных сооружений...

Денис качнулся вперед, я хотела было его поддержать, но он просто оперся ладонями о камень, зажав костыль подмышкой.

-Его не завалили, — сказал он совершенно серьезно. — О нем забыли. Должно быть, бабушки эти успели поумирать, и он просто ушел туда, где больше нужен. Может быть, еще вернется.

Я невольно поежилась от его слов и огляделась. Берег, казавшийся мне когда-то настоящей горой, был низеньким склоном, укрытым бетонными плитами, сквозь стыки которых давно проросли и буйно закустились те самые американские клены.

-А там вон сам шлюз. Ты смотри, весь отбойник изрисовали, — усмехнулась я. — И рыбаки там торчат. И как только добираются!

-Поверху можно, во-он по тому забору. Я бы раньше запросто залез. Ну и глубина тут — курице по колено.

Я принюхалась — откуда-то вкусно тянуло дымком.

-Шашлык жарят, — вздохнула я и замолкла, потом добавила: — У нас была традиция, идиотская, но... Мы открывали сезон на даче растворимой лапшой. Ну, понимаешь, пока приехали, пока вещи разобрали, наладили плитку... Не суп же варить? А закрывали мы сезон шашлыком. Всегда.

-Поедем на дачу? — сказал вдруг Денис. — Ты хочешь, я вижу, только одной там, наверно, тоскливо и трудно.

-А что мы там делать будем? — недоуменно спросила я.

-Я — над проектом работать, а ты — загорать, — ответил он. — Вер, я снимаю у тебя жилье. Мне все равно, где работать, — в городе или где еще, у меня мобильный интернет имеется. И... — Денис помолчал. — У вас там лес есть?

-Конечно! Дед, пока жив был, чуть не каждый день туда ходил по грибы. Речки вот нет. А что?

-В лес хочу смертельно, — честно сказал он. — Не по грибы, просто... Вера, этот запах, его ни с чем не спутаешь. Травы, палая листва...

Я помолчала, а потом решилась:

-Поедем. Я там больше года не была, в дом наверняка зимой залезли, к нам каждый год лазят... Срач, мыши нагадили и вообще. И, напоминаю, никаких удобств, Ден. Воды накачать и согреть можно, насос и титан есть, но дрова для печки я колоть не умею.

-Я умею, — сказал он. — Сидя даже удобнее. И печь топить тоже умею. Вера, я понимаю, что в городе со мной намного проще, но я и там смогу тебе помочь. Просто мне нужен лес. Ты даже не представляешь, насколько... Я закажу такси, а ты собирай вещи.

*

Мы приехали заполдень — откуда такие пробки средь бела дня на шоссе, было совершенно непонятно, — я, подпрыгивая, попыталась отпереть калитку, но замок, видимо, заржавел намертво. Пришлось заходить через гараж, хотя и в воротах я ключ провернуть не сумела, спасибо, у Дениса были очень сильные руки.

-Надо же, — сказала я, оглядев разнотравье и проверив окна. — Не лазили.

-У вас там новый столб на углу поставили, — сказал приметливый Денис. — А на нем фонарь и видеокамера. Наверно, поэтому и не полезли.

-Ну и славно... — Я отперла дверь. — Идем.

Внутри было холодно и сыро, и первым делом я поставила москитные сетки и открыла все окна настежь. Потом протерла и включила холодильник, пока Денис разбирался с газовым баллоном и плиткой, я в это хозяйство лезть боялась. Затем мы спустили в колодец насос и накачали воды, нагрели бачок, и жизнь стала уже совсем приятной.

-Пылесосить сегодня не буду, — сказала я, прикончив свою порцию растворимой лапши. — Так, пыль протру да покрывала вытряхну..

-И так сойдет, — ответил Денис, задумчиво глядя в окно. — У тебя косилка есть?

-Да, в гараже. Только я ей не умею...

-Я умею. Только достать ее помоги, а то тут травища по пояс!

-Ден, а как ты... Она ж тяжелая! Давай, я схожу на соседнюю линию, позову трудолюбивого гастарбайтера, мы с дедом всегда нанимали, самим не по силам было... Только за ним глаз да глаз, чтобы что ценное не скосил. — Я помолчала. — Хотя что тут ценного осталось? Пусть будет просто трава. Только пионы и флоксы не косить бы.

-Там вон еще розы уцелели, — кивнул он. — Лишнего не скошу. Пойдем, покажи, где там ваша косилка. Не надо этих трудолюбивых... они не понимают толком, а стоять у такого над душой — то еще удовольствие.

До самого вечера, пока я прибиралась в доме, на улице гудела косилка. Денис легко держал ее одной рукой, опираясь на костыль, и когда я вышла наружу, увидела настоящий английский газон. Только косил Денис избирательно.

-Да ты прирожденный ландшафный дизайнер, — сказала я, присев на скамейку.

-Не обзывайся, — ответил он, опустившись рядом. — Розы, флоксы и пионы целы. Лилии тоже.

Я присмотрелась. Он оставил громадный куст репейника, увитый белым вьюнком. И заросли цикория, смешанные с пижмой и тысячелистником. Под сосной как-то пророс зверобой и незнакомые цветочки — мелкие белые звездочки, 'часиками' мы их в детстве называли. А под сливой — иван-да-марья, куст иван-чая, чудом выживший 'золотой шар' и белая гортензия, увитые синим 'мышиным горошком', цветущая сныть, вся в том же вьюнке, только розовом и помельче, какая-то колосящаяся трава, стелющаяся по ветру...

-Ведь красиво? — тихо спросил Денис.

Я кивнула и прижалась к его плечу. От него пахло свежескошенной травой.

-Я не стал вон там косить, там щавель, клевер и кашка. Пчел полно, пусть их...

-Да без разницы, я в тот угол и не хожу. Около хозблока какие-то цветы, не знаю названия, они с меня ростом, очень душистые, на них всегда пчелы и шмели, разрастаются со страшной силой. И лилейники, я видела, собрались цвести.

-Ага. Я их не трогал. И примулы с маргаритками не задел. Розы завтра посмотрю, уже темнеет.

-Ден...

-Гляди, сколько орехов, — удивленно произнес он, глянув вверх. — Откуда тут лещина?

-Дед как-то принес из леса несколько орешков, бросил, вот и выросло, — пояснила я. — Видишь, почти до второго этажа достает.

-А сосны? Я видел, тут в основном березы, ну вон у соседей ваших елка...

-Это мои, — ответила я. — Из семечек вырастила. Правда, что ты так смотришь, не веришь? Мы раньше жили у соснового парка. Вот, я выковырнула из шишки семена, причем шишка-то была старая, в детской студии мы что-то из них мастерили... Год они росли у меня в баночке от сметаны, а потом я посадила их вот здесь, укрывала от дождя зачем-то. Они когда маленькими были — вылитые ершики для посуды... Могу фотографии показать! Там они мне по пояс.

-Я верю, — серьезно сказал Денис и осторожно обнял меня за плечи. — Я теперь понимаю, почему ты не хочешь продавать дачу. Невозможно расстаться с ними, да?

-Да, — ответила я. — И яблони эти... Ты смотри, яблок сколько! Они ведь умирали. Я в позапрошлом году чего только не делала, и воском замазывала, и купоросом поливала, и удобряла, а с них кора сходила клочьями, сохли на глазах... И вдруг — новые побеги, и яблоки! А там вот черешня, будешь?

-Нет. У меня аллергия, — напомнил он. — Никакой вишни и черешни, клубники и красной смородины. Помидоры я тоже только в супе перевариваю, помнишь, говорил?

Он об этом не говорил, если на то пошло, но я вспомнила, что в салате он помидоры не ел никогда, болгарский перец тоже, кетчуп не употреблял, а я вот любила. И борщ он не ел.

Все это было красного цвета. Только я не знала, о чем это может говорить.

*

-Ложись тут, — сказала я, — это дедова тахта, она самая большая... Ну и, Ден, всех удобств — ведро на крыльце, чтоб ночью в хозблок не переться, там у нас туалет типа сортир. Переживешь?

-Если ты проводишь меня в лес, я что угодно переживу, — улыбнулся он. — Иди ты, я сам постелю, не безрукий.

Я ушла к себе в комнату и долго ворочалась без сна.

-Вер, ты не спишь? — услышала я вдруг и ответила:

-Нет.

-Будешь кино смотреть? Я с собой много набрал. — Он помолчал и добавил: — Тахта эта широкая, уместимся.

Будто это меня волновало!

Я уснула, прижимаясь к его плечу, широченному и надежному, не досмотрев подвигов Человека-паука, а проснулась уже одна — Денис колол дрова. Поленьев-то хватало, но хоть силы мне на колку бы хватило, я толком не умела и боялась угодить по ноге топором, вот Ден и занялся, и наколол уже столько, что до осени бы хватило.

-Ну что ты надрываешься? Мы тут на неделю, не больше, — сказала я.

-Да просто нравится сам процесс, -ответил он и улыбнулся. — Вер, я не перетружусь, честно. Поставь чаю? А потом в лес махнем...

Я поставила чайник, потом подумала и замариновала мясо на шашлык. Лето без шашлыка — курам на смех!

-Ден, давай велик возьмем, — предложила я. — У меня старый, маленький, но так тебе удобнее будет. Я ведь тебя не дотащу, не дай бог что... А кто засмеется — в морду дам, у меня не заржавеет! Я это чудище у леса к калитке пристегну и все... да и кому он нужен?

-Ну давай, — согласился он. — Идем, к вечеру дождь будет, я чувствую. Недалеко, Вера, мне нужно просто войти и выйти.

Мы просидели на черничной поляне, на старой поваленной березе битых два часа. Денис молча смотрел в небо, раскрашенное березовыми кронами, и все.

-Пойдем. Скоро гроза начнется, — негромко сказал он, неуклюже поднимаясь. — Ты любишь грозу?

-Только когда я дома. Так-то боюсь. Тут, видишь, опоры ЛЭП, подстанция рядом. Вот как долбанет в них, аж присядешь.

-Мы еще успеем печку затопить. Пойдем. Кстати, вон подберезовик. А вон там сыроежки. Соберешь?

-Ага, — обрадовалась я. — Ой, а вот белые, две штуки рядом! Ден, нам тут на целый ужин хватит! Только в руках их нести, что ли? У меня даже пакетика с собой нету.