Три фальшивых цветка Нереальности

Григорий Неделько

Три фальшивых цветка Нереальности

Всем существам, без которых ничего не случилось бы.

Секс.

Наркотики.

Рок-н-ролл.

Децербер.

(Адский слоган)

In the summertime

When the weather is hot...

(Mango Jerry "In the Summertime")

Track 1 (intro) "War Pigs"

Хотите, я нарисую вам картину?

Поле. Огромное поле, покрытое высокой зелёной травой. По его краям — мощные и древние деревья с густой листвой. В этих деревьях не вьют гнёзда птицы, а в высокой траве не живут насекомые, и скоро вы узнаете, почему.

Посмотрим наверх. Купол, простирающийся надо всей Нереальностью, окрашивается в предвечерние тона. Он неспешно, но неумолимо гаснет. Его светло-серый, почти белый цвет темнеет. Температура Купола понижается, и вокруг становится холоднее. Наступает вечер. Одни живые существа заранее готовятся ко сну, другие же, наоборот, просыпаются, предвкушая ночную охоту. Все ждут вечера. Хищники и травоядные. Животные, питающиеся мраком, и создания, поглощающие через жабры чужие мысли. Самые невероятные обитатели Нереальности. Впрочем, невероятные для кого-нибудь другого — не для себя.

Но, так или иначе, вечера ждут все. Есть силы, которые влияют на каждого, даже если кому-то кажется, что он ни от чего не зависит. Купол — одна из таких сил. Бесконечная, идеально ровная и недосягаемая плоскость нависает над Нереальностью. Утром Купол начинает аккумулировать энергию. Он нагревается, становится ярче и посылает свои тепло и свет вниз. Однако этот "небосвод" распределяет свои ресурсы неравномерно. Земли, состоящие из векового льда, получают гораздо меньше тепла, чем тропические и пустынные миры. Протекающие возле самых звёзд световые реки перенасыщены купольными лучами, тогда как в царство вечной тьмы, на дне Океана Безнадёжности, свет не проникает совсем.

Когда-то и это поле давало жизнь созданиям. Они вили здесь гнёзда, строили муравейники, рыли норы, а на ветках деревьев, стоящих по краю поля, всегда сидели птицы и пели свои прекрасные песни.

Только всё это в прошлом. Уже давно поле из гостеприимного дома превратилось в плацдарм. В военный объект. В поле брани.

Но не поймите меня неправильно: жучки и птички не пострадали, а просто собрали манатки и переселились в более спокойное место. Они знали, что происходит здесь, — то же, что произойдёт очень скоро. Никто не хочет быть раздавленным гусеницей танка или прожариться в напалме до хрустящей корочки.

А теперь повнимательнее присмотримся к полю. Слева и справа к его центру тянется множество длинных параллельных полос. Машины разрушения и солдаты в тяжёлых сапогах примяли траву, вдавили её в землю, а потом выдрали вместе с кусками почвы. Хотя полю не привыкать. Оно сознаёт важность своей миссии, а к тому же у него нет выбора.

Неподвижные деревья бесстрастно наблюдают за воинами и техникой. Молчание наполняет воздух невысказанными эмоциями; их концентрация растёт. Купол безразлично превращается из серого в тёмно-серый — ему нет дела до мелких войн мелких существ. Тишина невыносима, однако никто не решается нарушить её. Все боятся, но речь не о страхе первого выстрела. Эти вояки не раз бросались в бой с автоматами и плазмомётами наперевес. Забыв обо всём, очертя голову. Им не жаль пожертвовать своими жизнями на благо страны и правителя. Это их высшая миссия, их привилегия, обязанность.

Нет, дело не в военных.

Дело в трёхглавом лохматом псе, взобравшемся на здоровенную лазерную пушку. Пёс смотрит на Купол. Последние искорки уходящего дня отражаются в его стильных тёмных очках. Вьётся неторопливыми струйками дым, поднимающийся от трёх зажатых в зубах сигар. Похоже, пёс совершенно спокоен. Во всяком случае, он стоит неподвижно, и в этой неподвижности не чувствуется ни скованности, ни напряжения. В высоко поднятой руке он держит то, из-за чего заварилась вся эта каша. Что сильнее: желание вояк разнести его в клочья или их страх потерять эту вещь? Пёс стоит и ждёт.

Больше ему ничего не остаётся.

Две вооружённые до зубов армии уже готовы схлестнуться в яростной схватке. Надо лишь кому-нибудь выстрелить. Взмахнуть мечом или алебардой. Да просто чихнуть. И тогда можете попрощаться со стариной Децербером.

Децербер — это я. Трёхголовый пёс, взобравшийся на пушку. Я в эпицентре событий — как всегда. Я бывал в разных передрягах, но никогда прежде они не грозили мне смертью с такой очевидностью. Одно движение, всего одно — и мне крышка. У меня не будет шансов выжить.

А если ещё вспомнить тех чуваков. Ну, тех, что взяли в кольцо обе армии. Эти ребята посерьёзнее любых вояк, поверьте мне, и их тысячи. Если они начнут действовать...

Но стоп.

Вы, наверное, не совсем понимаете, что происходит. Задаётесь вопросами: как этот парень, который называет себя Децербером, здесь очутился? Почему? И с чего всё началось?

Что ж, рассказать об этом будет несложно. К счастью, в такие минуты вся жизнь проносится перед глазами. Надо только выбрать нужный отрезок => [вот так] => и вернуться на четыре дня в прошлое. К самому началу. К приятному и, как вы догадываетесь, ничего не предвещавшему началу...

День I

Track 2 "July Morning"

...А началось всё утром.

Купольный свет невесомой бархатной ленточкой лежал на моих закрытых веках. Балконная дверь была приоткрыта, и тёплый ветерок заигрывал с занавесками. Пытался их расшевелить. Иногда это у него получалось.

Я открыл глаза, зевнул и посмотрел на место рядом с собой, потому что привык каждое утро находить там красотку. Вот и сегодня я не был разочарован. Весьма занятная малышка со смазливым личиком и округлыми формами — если судить по выпуклостям под одеялом — лежала на боку и мирно посапывала во сне. Делала она это так мило, что не хотелось её будить. Девушка принадлежала к роду игуанид. Зелёненькие, вёрткие, а что они вытворяют языком...

Хорошенькая игуанидка вздохнула, сделала губками "чмок-чмок" и немного поёрзала под одеялом.

Попытаться вспомнить её имя? Не, бесполезно. Изо дня в день одна и та же история: я просыпаюсь в постели с какой-нибудь красавицей, на полу валяются наши шмотки, в мусорном ведре груда бутылок, но при этом голова не болит и никаких угрызений совести. Почти идеальное начало дня. Почти, потому что я как обычно не мог вспомнить событий прошлого вечера.

В общих чертах я, конечно, имел о них представление. Я встретился с друзьями, мы сходили в бар, посидели. Пошли в казино, просадили деньги, а может, и выиграли. Если день выдавался совсем замечательным, подрались. Отправились гулять по улицам. Балагурили и убегали от полиции. Подцепили девочек и вернулись с ними в бар. Коктейли, разговоры, обнимансы. И быстрая дорога домой. Ну, а там понятно что...

Повелитель, владыка Ада, — мой хороший приятель. Он всегда повторяет, что нужно жить по графику. Этот дьявол вообще приверженец всяких порядков и распорядков. Ну что ж, с графиком у меня всё о'кей. Вот только названия баров, в которых мы бывали, казино, в которых дрались, и девушек, которых подцепляли, начисто выветривались из моей головы.

Ну да ладно. Намного хуже, когда просыпаешься в постели один.

Я потянулся и встал с кровати. Перерыл гору одежды на полу, нашёл трусы и джинсы. Нацепил их. Пошёл в ванную, умылся, взял расчёску и чесанулся против шерсти. Вернулся в комнату, чтобы посмотреть, как поживает моя игуанидочка. Она дрыхла без задних лап. Её язычок чуть высовывался изо рта и этак очаровательно вибрировал.

Программу действий я разработал давно. Перво-наперво на девушку, с которой вы проснулись в одной постели, надо произвести хорошее впечатление. Тогда она не пожалеет, что так легко вам уступила, и, возможно, захочет встретиться с вами снова.

В коридоре ещё царил полумрак, но я не хотел включать свет. Я надел ботинки, накинул рубашку. Проверил, на месте ли кредитка. Да, она по-прежнему лежала в заднем кармане. Хорошо, а то, знаете ли, девушки разные попадаются.

Я вышел из подъезда и окунулся в летний Ад.

Купол был ровным, как новенький отполированный стол, и таким же блестящим. Никаких ям, рытвин и кочек. Сегодня в Аду будет жаркий денёк.

Мимо проносились мобили самых причудливых конструкций: вариации на темы животных, растений, микробов. Слева с реактивным звуком пролетел птеродактиль, лениво взмахнув мощными крыльями. Живые транспортные средства ползали, прыгали, парили в воздухе, перетекали с места на место. Их наездники вертели головами, чувствительными отростками, многометровыми глазами. Существа спешили по своим делам или безмятежно сидели на лавочках. Кто-то покупал газировку, кто-то объяснял, как добраться до улицы Ил-Траупха. Повсюду мелькали клешни, руки, щупальца и сотканные из тумана конечности. Дороги были переполнены — и наземные, и воздушные, и водные. Водители сигналили друг другу, пешеходы вполголоса кляли жару.

Стилонеры изо всех сил очищали воздух. Эти воришки летали тут стаями. Они крали воздух оттуда, где похолоднее, и отдавали его Аду.

Было, как я и сказал, утро, но уже довольно позднее. Что-то около 11.

То, что на улице стояла жара, меня не особо беспокоило. Кровь у меня тоже горячая. Из-за неё-то я и попадаю во всякие истории. Павлу, то есть Повелителю, не очень нравится, когда я взрываю дома или устраиваю глобальные катаклизмы. Сколько раз я объяснял ему: я же не со зла. Просто так получается. Павел очень печётся об Аде — и правильно делает: это его задача, он же владыка этого шумного и перенаселённого государства. А моя задача — пить, веселиться, соблазнять девушек и иногда немножко что-то разрушать.

"У всех разные цели в жизни", — неустанно повторяю я Павлу.

Но он никогда меня не слушает...

Я свернул в переулок, вышел к параллельной дороге и направился к стриптиз-бару "У Зосуа". Алкогольные напитки в Аду можно купить, даже не выходя из дома, но здесь их готовят и хранят по старой технологии. Оттого-то, мне кажется, они и получаются такими вкусными. А Зосуа к тому же мой друг, так что я могу рассчитывать на скидку.

Пока я топаю туда, у меня есть время рассказать о себе.

Зовут меня Децербер. Я двух метров ростом и красавец хоть куда. Кое-кто считает, что я разумное воплощение Цербера, но лично я думаю, что всё наоборот: это он — моё неразумное воплощение. Как бы то ни было, наше родство очевидно. Судите сами: три головы, тёмно-коричневая шерсть, мощные мускулы, даже рост (когда Цербер стоит на задних лапах) примерно одинаковый. Но Церб — тихоня, он редко поддаётся порывам. В отличие от меня. Я только ими и живу. Кроме того, я ношу одежду, тёмные очки и курю сигары, а Цербер — нет. Однако внешне мы очень похожи.

У меня три страсти: девушки, алкоголь и азартные игры.

По натуре я экспериментатор. Мне скучно заниматься одними и теми же делами или встречаться с одними и теми же девушками. Я постоянно импровизирую и не могу сидеть на месте. Порой это приводит к печальным (для Повелителя) последствиям. Тогда он устраивает мне очередную выволочку. Строит из себя мамочку и пытается меня перевоспитать.

Хотите спросить: и что, получается?

Аа, бросьте...

В баре было по-интимному сумрачно. Посетители, в основном мужчины, потягивали из стаканов коктейли и пялились на сцену. Там девочки, одна другой краше, вертели своими прелестями, стараясь понравиться.

Я подошёл к барной стойке и постучал по ней.

Зосуа отвлёкся от бутылок, улыбнулся. Он был вампиром, но на месте клыков зияла большущая дыра.

— Хай, Зося.

— Хай, Дец. Сегодня рефыл времени не терять? С утреца забефал?

— Вообще-то мне нужно винцо. Выбери какое-нибудь — на свой вкус.

— Для девуфки? — Зосуа хитро прищурился.

— А то. — И я прищурился в ответ.

Чем только Зосуа не занимается: он и сутенёр, и бармен, и продавец оружия, и владелец элитного клуба, и даже экскурсовод. Ну, и, конечно, бабник. Он давно пытается превзойти меня в охоте на женский пол. И это бы у него получилось — если бы я вдруг взял и исчез.

На проблемы с девушками я никогда не жаловался, а вот бедняге Зосуа частенько не везло. Одна деваха оказалась настолько злопамятной, что отыскала его и лишила самого ценного. Клыков. Зосуа сначала расстроился и даже хотел завязать с юбкоугодничеством — но потом одумался. Как выяснилось, для девушек нет никого привлекательнее элегантного беззубого вампира. Не считая модявого трёхглавого пса, конечно.

Вообще-то зовут моего друга совсем не так. У него необычное для Нереальности имя "Джошуа", но в его устах оно звучит именно как "Зосуа".

— Вот неплохая весица. — Бармен-многостаночник протянул мне бутылку. — Вцера привезли.

Я бросил на бутылку опытный взгляд.

— Выдерфка — пять лет. Сладковатый вкус, цуть терпкий. И цена достойная.

Несмотря на наше соперничество, мы с Зосуа стараемся помогать друг другу. Как говорится, "мы в хороших отношениях, хоть и друзья".

— А постоянным посетителям — скидофька.

Я заплатил, взял бутылку и козырнул:

— Наше вам.

— Не за фто. Передавай привет милке.

— Ага.

И я поспешил домой.

Я успел как раз вовремя — моя игуанидочка только-только проснулась.

— Доброе утро. — Я улыбнулся и поставил бутылку на стол.

Глаза игуаниды загорелись.

— Децерберик! Ты прелесть!

Ого, она знает, как меня зовут... Я не мог ответить ей тем же.

— Ты тоже. — "Кто бы ты ни была".

Я поцеловал её взасос.

Она откинулась на подушки и зазывно посмотрела на меня.

— Давай немного порезвимся, — предложила она, — а потом выпьём этого прекрасного вина.

Как я мог отказать даме...

Через некоторое время я поцеловал её в лобик и выбрался из-под одеяла. Надо навести порядок в комнате. Спать с девушкой можно в любой обстановке, но пить с ней вино следует только в прибранной комнате.

Когда я поднял свои джинсы, из заднего кармана что-то вывалилось. Маленький чёрный прямоугольник. Я наклонился и подобрал его. Флэш-карта. На ней магическими чернилами была выведена всего одна буква — "П", что означало: "Повелитель".

Послание от Владыки Ада? Как вовремя... Хотя интригующе.

Я ещё раз посмотрел на флэш-карту. Как она оказалась в кармане моих брюк? Впрочем, я догадывался: Адская Разведка не дремлет. Во многом именно благодаря АР Повелителю удаётся разруливать ситуацию в Аду. Его существа везде, но вы никогда их не обнаружите. Вполне возможно, что за вами, а также за всеми остальными адцами ведётся круглосуточное наблюдение. Вас снимают скрытой камерой, вашу квартиру прослушивают, но это делается для вашей же пользы — и для пользы всего Ада. Повелитель знает, как управлять крупным, противоречивым государством, — с помощью трёх вещей: страха, слежки и уверенности в себе.

Жаль, конечно, что Павел помешал моему утреннему пикничку. Но, с другой стороны, я сгорал от любопытства. Дьявол! Знал, куда бить. Любопытство, бороться с ним было выше моих сил. Моя по-детски импульсивная натура жаждала новых впечатлений, тайн и опасностей.

Я время от времени помогал Павлу с его государственными делами, но это были своего рода наказания, исправительные работы, призванные наставить меня на путь истинный. Владыка давал мне право выбора: либо быть казнённым за все мои шалости, как того требовал закон, либо выполнить новое секретное задание. Павел тоже думал, что труд сделает из собаки цивилизованную собаку. Как и все, он ошибался. Тем не менее, мы неплохо работали вместе, раскрыли несколько тёмных дел и предотвратили парочку катастроф. Но Повелитель обращался ко мне лишь в крайнем случае. Я был, так сказать, его "секретным оружием". Хитрым — и разрушительным. Он не раз просил меня держаться подальше от преступлений и военных конфликтов, потому что я всё только усугубляю. Вот только когда дело заходило в тупик и не на кого было надеяться, кто появлялся и решал все проблемы? Ага. Вы угадали.

— Что такое, Дец, миленький?

Игуанида забеспокоилась, потому что я молчал и не обращал на неё внимания.

Я ещё не успел ничего натворить, размышлял я. Но Павел посылает одного из своих агентов, и он подбрасывает мне в карман флэш-карту, явно с секретной информацией. Я пёс опытный, секретность за версту чую. Итак, думал я, Павел не собирается меня перевоспитывать. Он обращается ко мне за помощью. Впервые. Плюнуть на это и прыгнуть в кроватку?

Я повернулся к игуанидочке; флэш-карту я зажал в кулаке: не за чем девушке её видеть.

— Дорогая, похоже, сегодня я буду занят. — Я пожал плечами и сделал грустную физиономию. — Давай хряпнем по-быстрому. Один стаканчик, чтобы освежиться. А потом я займусь делом. Оно крайне важное. Не важнее, чем ты, конечно, мой персик, но оно — неотложное. А как освобожусь, я тебе звякну, и мы куда-нибудь сходим. Идёт?

Игуанида села в кровати. Кажется, она была слегка расстроена. Девушка надула губки.

— А когда ты освободишься?

— Очень-очень скоро, — пообещал я.

— Ну хорошо, раз ты так говоришь... — Она лукаво улыбнулась. — Я не могу сопротивляться твоему обаянию.

— И не надо. — Я тоже лукаво улыбнулся.

Мы дерябнули по стаканчику красного винца. Вкус у него был яркий и необычный. Потом я помог игуаниде одеться. Люблю одевать девушек: это гораздо необычнее, чем раздевать, а заводит не меньше. Я поцеловал свою милку самым страстным поцелуем, хлопнул по попке и выпроводил в коридор.

"Как же её всё-таки зовут?" — подумал я. Так, от нечего делать.

Track 3 "I Got the Message"

Я вернулся в комнату. Там было душновато. Утро раскалялось и неудержимо переходило в полдень. Я открыл окна и почувствовал, как тёплый ветер врывается в комнату, но стилонер решил пока не включать.

Я плюхнулся в кресло, взял со столика фон и вставил флэшку в прорезь.

В универсальном государстве должно быть универсальное средство связи, и в Аду оно есть — это фон.

Вам охота таскать с собой сканер — вдруг понадобится что-нибудь отсканировать? А ксерокс? Компьютер с музыкальным центром тоже неплохо бы прихватить, на всякий случай. Государство развивается, потребности его жителей растут. И чтобы они не таскали всю эту гору техники, учёные придумали фон. Он совмещает в себе компьютер, сканер и всё остальное. А ещё мобильник, игровую приставку, радио и чёрт знает что ещё. Но он удивительно лёгкий, потому что сделан из концентрированной энергии. Энергия почти ничего не весит. Берём её, заливаем в специальную оболочку, запаиваем все дырки и получаем шарик, форму для будущего фона. Начиняем шарик устройствами, вставляем заряжающийся от купольного света аккумулятор — и вуаля. Фон готов.

Вам нужно воспользоваться компьютером? Нажмите кнопочку, и он раскроется перед вами, подобно цветку. Хотите послушать радио? Жмите другую кнопку. Ксерокс для вас маловат? Потяните за край и увеличьте его. Энергии, из которой сделан фон, всё по барабану, а оболочка у него эластичная. Как всё отсканируете, сожмите фон до прежнего размера и положите в карман. Удобно. И всяко лучше, чем таскать с собой полтонны приборов.

Фон выпускают разных моделей и цветов. Мой выполнен в жёлто-красных тонах, одна из последних версий. Долго сомневался, покупать ли себе это устройство. Парень я общительный, так что дело в другом: у фона есть некоторые особенности. Он может вдруг прервать связь с абонентом или вместо двух копий сделать двадцать. Если фону хочется послушать рок, он заводит его на всю громкость. Но наука по-прежнему несовершенна, а удобства не бывают без подвоха.

Рекламный слоган изготовителей фонов такой: "Где бы вы ни находились, вас всегда будет сопровождать фон!" Эти парни попали прямо в яблочко. Фон будет, да ещё какой...

Я нажал кнопку — выехал маленький экранчик. Я растянул его и сделал раза в два больше. Фон в это время считывал флэш-карту. Ну что, обойдёмся сегодня без заскоков или как? Устройство поурчало, помигало лампочками, потянуло время — в общем, пыталось меня напугать, — но всё обошлось. На экране появилось очень знакомое лицо с рогами и горящими глазами. Повелитель записал для меня послание.

Фон сохранил всю информацию на жёстком диске и уничтожил флэшку. Это была одноразовая карта. Стоит дешёво, но записать и считать инфу даёт только раз. Потом фон расщепляет её, одновременно избавляясь от ненужного куска пластмассы и высвобождая для себя энергию.

Я развалился в кресле и запустил послание.

"Повелитель" начал с приветствия:

— Здравствуй, Децербер. Надеюсь, ты неплохо поживаешь и не мешаешь жить другим.

В долгом вступлении не вижу смысла, поэтому сразу перехожу к делу. Мне нужна твоя помощь.

Я знаю, о чём ты думаешь. Почему я не обратился к кому-то ещё?

Да, именно об этом я и думал.

Поверь, если бы это было возможно, я бы немедленно так и сделал. Но в сложившихся обстоятельствах... Хм.

Изображение замялось.

Это было не похоже на Повелителя, даже на виртуального. Мне стало ещё интереснее, и я подался вперёд.

Тем временем "Повелитель" продолжал:

Я не одобряю твоего подхода: разнести всё на куски, а потом искать выживших, чтобы задать вопросы. Но ты единственное незаинтересованное лицо, которое я могу просить о помощи. Да, я вынужден просить тебя о помощи. И я делаю это не как друг и не как правитель.

Ситуация в Аду сложилась непростая. Но другие государства должны думать, что у нас всё в порядке: тогда мы будем продолжать наше сотрудничество, и никто не решится напасть на нас, зная, что какой-то катаклизм нас ослабил. Понимаешь, о чём я?

Я кивнул, самому себе, ведь Павел меня не видел. Ясно. В Аду что-то пошло не так. Повелителю пока удавалось это скрывать, он думал, что сам справится с проблемой. Но не вышло, и он обращается ко мне. Я — последнее существо, которое он станет просить о помощи. Я легко могу разнести всё на кусочки, здесь он прав. Только, похоже, положение у него безвыходное.

Я навострил ушки. В чём же там дело? С чем не может справиться сам владыка Ада?

На флэш-карте ты найдёшь файлы по этому делу, в них — вся необходимая информация. А я лишь вкратце обрисую ситуацию.

Несколько дней назад в Аду начались таинственные исчезновения. Но это не похищения с целью выкупа и не бытовуха. Исчезают самые разные существа. Мы пытались найти какие-то связи между ними, только безуспешно. Писатель, танцовщица, продавец мороженого, банкир... Что может их связывать? Они даже не были знакомы. Мы задействовали все каналы, но это ничего не дало. Тупик.

Кроме того, в этих исчезновениях нет системы. Существа пропадают как в центре Ада, так и на окраинах. Мы развернули огромную виртуальную карту и часами проглядывали её вместе с шефом полиции и начальником разведки. Никакой последовательности, никакого скрытого рисунка. Помнишь "Орхидейные убийства"?

Я помнил. Маньяк убивал своих жертв таким образом, чтобы из точек на карте сложился рисунок орхидеи.

Так вот, ничего подобного. Либо действует полный псих, либо чрезвычайно умное существо. Либо...

Но я не хочу высказывать своих предположений. Ты должен подойти к этому делу с чистого листа — если, конечно, возьмёшься за него. У тебя нестандартный ум, а твой метод расследования довольно-таки... необычный. Это может принести плоды.

Я ни в чём тебя не ограничиваю. Поступай так, как считаешь нужным. Но я не смогу оказывать тебе помощь: никто не должен знать о нашем сотрудничестве, пока дело не закрыто. Никто.

Конечно, тебе не обойтись без помощников. Ты можешь привлечь к делу нескольких существ, но хорошенько подумай, прежде чем открыться кому-то. Любая ошибка может обернуться трагедией.

Повелитель умел заинтриговать. Я вслушивался в каждое слово.

Если ситуация выйдет из-под контроля, я не смогу вмешаться. Сделай я это, и всё станет ещё хуже. Так что будь готов выпутываться сам.

Взвесь все "за" и "против", внимательно просмотри файлы и напиши, что решил. Мой номер ты знаешь. Если ты всё-таки возьмёшься за это дело, то должен будешь каждый день, вечером, посылать мне отчёты, чтобы держать меня в курсе дела. Если ты решишь отказаться, немедленно удали все файлы.

И повторяю: я ни к чему тебя не принуждаю. Твоё решение может быть каким угодно. Я пойму твой отказ, ведь дело очень сложное. Гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я бы хотел сказать тебе больше, но не могу. Поверь, на то есть причины.

Вот и все.

Сообщение сотрётся автоматически.

Жду твоего ответа. И - удачи.

Павел ещё несколько секунд смотрел перед собой, потом отвернулся, и его изображение исчезло. Послышался лёгкий "пшик" — сообщение стёрлось.

Я сходил на кухню, выпил стакан виски. И ещё один.

Неплохо, совсем неплохо. Я ожидал чего-то подобного, хотя вся эта секретность... не перебарщивал ли с ней Павел? Нет, он этим не увлекается.

А может, он меня разыгрывает? Тогда сразу становятся понятными все эти разговоры об ответственности, о свободе действия...

Но я снова покачал головой. Это тоже совсем на него не похоже.

Я выпил ещё пару стаканчиков. Алкоголь на меня не действует, но это не мешает мне им наслаждаться.

Возьмусь ли я за это дело? Ха! За кого Павел меня принимает, если думает, что я могу отказаться?

Я вернулся в комнату, чтобы просмотреть файлы. Пробежал глазами отчёты разведчиков, полицейские сводки, запоминая самое главное. Хоть я и не профессиональный детектив, кое-какая практика у меня имеется.

Как и говорил Повелитель, между исчезновениями — никакой связи. Существа пропадают вне зависимости от своего материального положения или места жительства. Старики и дети; существа женского, мужского и всех прочих полов. Кто угодно. И с этим ничего не поделаешь, ведь неизвестно даже, как они исчезают.

Однако несколько зацепок я нашёл.

Во-первых, энергетические сгустки на местах происшествий. Полицейские с утра до вечера ползали на карачках с анализаторами, и не зря. В нескольких местах были обнаружены довольно увесистые и плотные комки энергии. Обычно такие оставляет после себя мощное заклинание или шаровая молния.

Во-вторых, между исчезновениями всё-таки было кое-что общее. Да, существа исчезали и на окраинах, и в центре — в абсолютно разных местах, но всегда там, где нет ни одного свидетеля. Над этим стоит подумать.

И третье: иногда на месте происшествия находили цветок, одного и того же неизвестного сорта. Что это, символ? Визитная карточка похитителя? Или цветок ещё как-то связан с исчезновениями?

В файлах была голограмма цветка. Я открыл её, повертел в разные стороны. Обычный цветок: красные лепестки, зелёная ножка. Похож на лилию. Линия среза ровная — значит, срезали острым предметом. Или заклинанием.

Кстати, с цветочком тоже была связана одна загадка. Вскоре после того, как его находили, он вдруг бесследно исчезал. Куда? Как? Никто не знал. А вскоре выяснялось, что из Ада испарился ещё один житель. Организовывали поиски. Иногда они ничего не давали. Но бывало и так, что на предполагаемом месте исчезновения находили... цветок. Тот же самый или нет — сказать трудно. Эксперты разводили руками.

Может, кто-то забирал цветки?

В файлах сообщалось, что всего их было обнаружено три. Значит ли это, что их только три? Или это лишь те, которые удалось найти?

Вопрос интересный, но думать над ним придётся по дороге.

Я быстро написал, что берусь за дело. Но оговорился, что не обещаю не вызывать землетрясений и не соблазнять спецагенток, так как никогда не обещаю невозможного. Я послал сообщение на нужный номер и выключил компьютер. Сжал фон, спрятал его в карман и начал в темпе одеваться.

Итак, третий цветок нашли часа полтора назад. Надо спешить, иначе мы лишимся и этой улики, а у меня на её счёт были большие планы...

Я оставил Церберу целую тарелку собачьей еды, чтобы он не помер с голоду, и захватил из комнаты пустой пакет.

— Квартира, бай! — крикнул я на бегу.

Это была кодовая фраза, она включала у квартиры "автопилот".

— Пока! — откликнулась квартира, закрыла и заперла дверь, включила сигнализацию.

Я выбежал на довольно широкую площадку. Пять прозрачных трубок пустовали. Однако стоило мне прикоснуться к сенсорной панели, как тут же появился лифт. Я сел в кабину и через секунду был внизу.

Время поджимает, к тому же надо кое-куда заехать.

Track 4 "Come Together"

Мы мчались на "чёрном коне" по пустому хайвэю.

Вельзевул сидел впереди, рядом со мной. На заднем сидении примостился Кашпир; на коленях у него лежал анализатор. Ветер трепал наши волосы. "Чёрный конь" — полумобиль, полуживотное — выжимал 500 километров в час. По радио передавали песню про крутого хайвэйщика. Гитарное соло оттуда давно стало классикой.

В Аду началась настоящая парилка. В свои права вступил полдень. Купольные лучи прожигали в асфальте дырки, и предчувствие подсказывало, что это не предел. Что с каждым днём будет становиться всё жарче.

Хайвэй неудержимо летел вперёд, слева беззаботно плескалось море...

...Прежде чем отправиться в путь, я заскочил к своему старому знакомому. Его зовут Некрономикон, и он — могущественный фолиант. В нём записана куча заклинаний.

Я ввалился к Некро, сказал "Хай!" и попросил сделать копию цветка. Некро был, как всегда, не в духах и ни в какую не хотел мне помогать. Тогда я напомнил, что за ним — должок. Некро насупился и что-то пробубнил. Но он помнил, что, если бы не я, гнить бы ему сейчас в тюрьме для книжек. В конце концов Некро сдался и сделал мне цветок. Копия была превосходная. Я сказал фолианту, что он милашка, и вообще рассыпался в благодарностях. А он, негодяй, просто выпихнул меня за дверь.

Я положил цветок в пакет, забросил в бардачок и погнал к Вельзевулу.

Этот дьявол — младший брат Повелителя и мой давний друг. Мы учились в одном классе. Потом он пошёл в финансовый институт, а я, как и раньше, наслаждался жизнью. Если и есть существо, на которое я всегда могу положиться, так это Вельз. Мы побывали вместе не в одной передряге.

Я припарковался и поднялся к квартире Вельзевула. Позвонил. Вельз впустил меня, и я обрисовал ему ситуацию. В детали не вдавался — надо было спешить. Сегодня мой друг не тормозил. Он попросил две минуты на сборы. В темпе причесался, сварганил бутики, оделся — и мы поехали за Кашпиром.

С ним я тоже знаком давно. Жизнь в Нереальности — бесконечная. Когда же мы с Кашпиром подружились? Миллион лет назад? Раньше? В общем, он славный малый. Немного стеснительный, зато с соображалкой. Friendly ghost as he is.

Кашп улыбнулся нам с Вельзевулом своей детской улыбкой и спросил, не хотим ли мы чаю. Я сказал, что мы спешим, и пересказал ему суть дела. Кашпир закивал.

— Да-да-да.

Я с радостью вам помогу.

Если вы не против, я захвачу анализатор.

Кашпир всегда так говорил, словно мысли — это рыбки, которых он ловит в мутном пруду сознания. Опускает сачок, неуклюже рыскает в воде и, как только поймает одну, торопливо вынимает, пока не выскользнула. Ищи-свищи её тогда, в глубоком пруду.

— Анализатор? — переспросил Вельзевул. — Это та штука, которая всё распознает: от абсента до ячменя?

— Да. — Кашпир снова кивнул. —

Распознаёт любое растение.

Или вещество.

Или запах...

— Здорово. Тащи его сюда.

Кашпир приволок анализатор, и мы вчетвером — я, Вельз, Кашп и анализатор — спустились к мобилю.

При виде "коня" призрак раскрыл рот.

— Крутая тачка! — Он уже видел её, но всякий раз так говорил. —

Можно мне на заднее сиденье?

— Конечно, — сказал я, — залазь.

Кашпир примостился сзади, положил анализатор на полупрозрачные зелёные коленки. Вельзевул сел справа от меня и откинулся на спинку кресла. Я взял в руки баранку и коснулся сенсора-стартёра. Заурчал мотор, он же — сердце моего наполовину живого "коня".

Можно было воспарить под облака (мобиль обладал такой функцией), но я предпочитал езду по асфальту — и мы понеслись по дороге...

...Я более подробно рассказал Кашпу и Вельзу о деле. Все файлы я пообещал записать на флэшку и послать им по почте, как только вернёмся, а сейчас нельзя терять ни минуты!

Хайвэй неудержимо летел вперёд, слева беззаботно плескалось море. В бардачке, в прозрачном пакете, лежал поддельный цветок.

У нас на руках были файлы Повелителя, но, кроме них, ничего. Ни единой улики. Мы поменяем цветки и, если останется время, исследуем место происшествия. Нам просто необходимы улики. И, конечно, цветок. Без него, как мне подсказывала интуиция, нам никогда не раскрыть этого дела.

Морские волны бились о песчаный берег, повсюду кружили чайки. Скелеты нагишом загорали на шезлонгах. Я сбавил скорость перед поворотом и увидел пару симпатичных скелетих. "Конь" затормозил — мгновенно и бесшумно.

— Привет!

Я посигналил девчонкам.

Они перевернулись набок и улыбнулись. Одна помахала нам рукой, а вторая подмигнула.

— Ещё увидимся, — пообещал я и снова дал газу.

"Конь" рванул с места в карьер, но мы ничего не почувствовали. Ни малейшего толчка. Чудо техники этот мобильчик. Может, не такой быстрый — по сравнению с последними моделями, зато красив, бродяга. И никаких толчков, никакой трясучки.

Море осталось позади, а вскоре и вовсе исчезло. Мы въехали в производственный район: местность тут была пустынная и недружелюбная.

"Возможно, территорию уже оцепили, — размышлял я. — Если так, надо придумать, как пройти мимо копов. Мы не знаем, сколько существ охраняет цветок и где они стоят. Значит, опять будем импровизировать. Ладно, в первый раз, что ли, утирать нос полиции?"

Ещё один поворот.

— Нам туда? — спросил Вельзевул, показывая рукой.

— Ага. — Я кивнул. — Сейчас припаркуемся.

Кашпир, в своей манере, только молча улыбался.

Тут-то и начались осложнения.

Восточная Шахта — место последнего исчезновения. Кругом горы. И всё бы ничего, но это горы-растягушки. Они то вырастают, то уменьшаются — самым непредсказуемым образом. Спасибо, хоть не расширяются и не сужаются.

Мы подъехали к одной такой горе. Вдруг она стала меньше, и я увидел трёх копов. Они бродили по территории, огороженной жёлтыми лентами. Я тотчас дал задний ход. Мы припарковались за небольшой рощицей и затаились. Копы не подавали признаков жизни — видимо, не заметили нас, — но надо было соблюдать осторожность.

— Как же мы проникнем туда? — спросил Вельзевул.

Я похлопал его по плечу.

— Спокойно. Я же сам когда-то был копом, помнишь?

— Ты о тех двух днях исправительных работ? — уточнил дьявол.

— Вот-вот.

— Ты сбежал вечером первого же дня.

— Точняк. Но с копами я познакомился намного раньше. Будем ждать и наблюдать.

Я выбрался из мобиля.

Кашпир тоже вылез и подошёл ко мне.

— А потом?

— Наступит время обеда, — сказал я. — Они оставят самого глупого за сторожа и уйдут за пончиками. Накупят пончиков, съедят большую часть сами — пока коллега не видит, — а ему принесут всего пару штук. Пока они дойдут до переносчика, пока купят пончики, пока съедят их, пока вернутся... У нас будет минут сорок.

Вельзевул во всём любил точность.

— То есть мы проберёмся туда, когда два копа уйдут и останется один?

— Ага.

— Но как?

Я вынул микрофон, который захватил из дома. Я пользуюсь им на репетициях своей группы "Hard Boil".

— Здравствуйте, — по-журналистски сказал я. — С вами Децэлитрус и передача о жизни копов-неудачников...

Вельзевул с Кашпиром улыбнулись.

Я подмигнул им.

— Только вначале надо немного подождать...

...Началась вторая половина дня.

Скоро яркость Купола начнёт падать, и, возможно, это принесёт какое-то облегчение. Но пока всё было по-прежнему: горячие лучи раскалёнными ножами ласкали кожу; ветер если и налетал, то редкими тёплыми порывами; пекло немилосердно, и так же немилосердно потели полицейские.

Мы притаились за горой. Иногда она увеличивалась, иногда уменьшалась, но не настолько, чтобы нас увидели. Я выглянул — посмотреть, на месте ли бравая троица. Да, все трое несли тяжкое бремя службы.

Я разглядывал их издалека и без бинокля, который я не додумался взять. Но и так было понятно, что эти копы — три волосатые обезьяны.

Маленький примат был шимпанзоидом и, вероятно, "шестёркой". Средний, орангутаноид, поведением и манерой ругаться походил на начальника. А Большой, гориллоид, всё время молчал и делал то, что ему говорят. Я был уверен: за сторожа оставят именно его.

Мы стояли и ждали. Вельзевул принёс из мобиля бутерброды. Мы жевали их неспешно и сосредоточенно, но всякому бутерброду приходит конец.

А ожидание всё продолжалось.

Не знаю, сколько мы так простояли, — должно быть, часа три. Макушки напекло, ноги ныли. У меня даже закралось подозрение: а вдруг эти копы из числа нерадивых? Ну, то есть порядочных.

Но тут Кашпир тронул меня за плечо.

Я обернулся и посмотрел на призрака. Он показывал на поляну. Я перевёл взгляд туда и облегчённо вздохнул.

Средний давал указания Большому. До меня доносились лишь обрывки фраз.

— ...быстро сходим, — говорил Средний. — Ты... постоишь тут.

— Почему я...?

— Потому что... Мы скоро вернёмся, и... Ясно?

— Ясно.

— Никого не пускай... Мы тебе... пончиков.

— Хорошо...

— Ну вот и... Давай.

Средний ещё что-то сказал. Потом они с Маленьким пошли к переносчику.

Переносчик — это устройство для быстрого перемещения. Он раскладывает вас на молекулы и проталкивает по невидимой, неосязаемой дорожке к другому переносчику, где вас собирают. Процедура необычная, к ней надо привыкнуть. Зато пять секунд — и вы на месте. Переносчики стоят на каждом углу. Заплатите всего 1/8 души и переноситесь на здоровье, это совершенно безопасно. Сейчас. Поначалу были какие-то несчастные случаи с троллями и эльфами, но поначалу всегда так. Наука требует жертв.

Переносчик, к которому шли копы, стоял у входа в шахту. Белая кабинка смотрелась здесь так же уместно, как айсберг посреди пустыни. Маленький коп зашёл в левый отсек переносчика, Средний — в передний. Ещё пять секунд ожидания, две вспышки — и копов не стало.

На всякий случай мы ещё немного пождали, а потом осторожно вышли из-за горы. Большой коп нас не замечал: он вытянулся в струнку и смотрел в другую сторону.

Я шепнул Кашпиру и Вельзевулу, чтобы они разошлись. Кашп побежал налево, Вельз — направо. За то время, что ждали, мы подробно изучили карту местности и проработали план действий.

Чтобы всё было правдоподобно, я включил микрофон и, размахивая им, как флагом, направился к копу.

Тот заприметил меня, когда я был шагах в пяти от него. Он медленно повернул голову, нахмурился, подумал и сказал:

— Вам сюда нельзя.

Я улыбнулся так широко, как мог.

— Здравствуйте.

Одну руку я протянул копу, а второй, с микрофоном, ткнул ему в обезьянью морду. Он отшатнулся.

— "Полицейское радио", — начал вещать я. — Программа "Копы на дорогах". Меня зовут Децэльбрус. Какая удача, что я встретил здесь такого бравого парня, как вы. Не дадите ли небольшое интервью?

Большой недоверчиво разглядывал меня. Пусть разглядывает, если хочется. Главное, чтобы он не смотрел назад: Кашп и Вельз уже приступили к делу.

— Вам нельзя здесь находиться, — сказал Большой, но уже менее уверенно.

Я держал руку протянутой.

— Очень рад, что вы согласились помочь. Как вас зовут?

Коп, кажется, соображал. Но дело шло туго. В конце концов он сдался, пожал своей лапищей мою и ответил:

— Свузан, но...

— Отлично, Свузан. Я уже вижу, как это будет, да: бесстрашный Свузан в одиночку охраняет место преступления. Он не боится опасностей. Он смотрит им в лицо и смеётся. Он один стоит тысячи...

Свузан чуток смутился.

— Вообще-то нас тут трое.

— О, прекрасно. Расскажите мне о ваших коллегах. Как их зовут? Какие у них звания? Как вам работается вместе с ними? Какая атмосфера...

Свузан не замечал ничего вокруг. Наверное, он думал о своём звёздном часе. О том, что после долгих мучений настал его день. Эта передача и этот говорливый Децэльбрус сделают его мегазвездой. У него появятся поклонницы. Его будут приглашать на передачи. Он станет зарабатывать столько денег, что сможет бросить работу. Уйдёт из полиции, громко хлопнув дверью...

Ясные очи Свузана заволокла пелена мечтаний.

А я незаметно наблюдал за тем, что происходило у нас под боком. Кашпир, как крот, потерявший очки, ползал по земле с анализатором. Вельзевул, присев на корточки, подменял цветок. Свузану достаточно мельком глянуть в их сторону, чтобы...

Вдруг полицейскому нестерпимо захотелось чихнуть. Он начал поворачивать голову. Ещё миг, и он увидит моих приятелей за работой!..

Я подскочил к копу и сунул ему под нос микрофон. Свузан удивлённо посмотрел на микрофон, потом на меня. Но чихать расхотел.

— Расскажите о вашем детстве, — протараторил я. — Нашим зрителям будет безумно интересно узнать о нём.

Свузана словно ударили по голове молотом. Коп никак не реагировал, лицо его ничего не выражало. Он безнадёжно тонул в водах счастья.

— К-конечно, — заикаясь от счастья, произнёс он. — Когда я пошёл в садик...

— С самого начала, если можно.

— Ну хорошо. — Свузан покраснел, но справился с собой и заговорил — спокойным глубоким голосом учёного мужа: — Моя мамочка говорит, что я подавал большие надежды, ещё когда кувыркался у неё в животике...

Я вполуха слушал трепотню полицейского и наблюдал за Кашпиром. Он встал, отряхнулся и подошёл к Вельзевулу. Затем они оба повернулись ко мне и замахали руками. Это был знак к отступлению.

— Отлично, просто отлично, — сказал я Свузану, для которого окружающий мир перестал существовать. — Вы чудесный собеседник. Спасибо за информацию. Слушайте "Копов на дорогах". Ваше интервью будет в следующей программе.

Свузан резко замолчал. Выражение его лица изменилось: из звезды он опять превратился в копа. Его глаза сердито буравили меня из-под бровей.

"Что-то заподозрил? — подумал я. — Или недоволен тем, что его прервали?"

— Мне пора, — сказал я, стискивая Свузану руку. — Время поджимает. Вы знаете, как это у нас, журналистов, бывает.

Я тряс его руку и вешал ему лапшу на уши до тех пор, пока Кашпир с Вельзевулом не спрятались за горой.

— До свидания. Рад был пообщаться.

Я уже собрался уходить, когда раздался чей-то голос:

— Эй, Свузан, кто это там?

Я обернулся и увидел двух копов с пончиками.

— Не могли подождать, что ли? — пробормотал я.

— Ась? — не понял Свузан.

— Пока.

Я помахал ему ручкой и сделал ножки.

— Свузан, что... Держи, держи его!

Я обернулся и увидел, как к большому копу подбегают коллеги. Тот не двигался с места.

— Кто это такой? — спросил взбешённый Средний.

— Репортёр, — спокойно ответил Свузан.

— Ты что, забыл? Нам запрещено общаться с репортёрами!

— Успокойся, он не спрашивал об исчезновениях — он интересовался мной.

— Тобой? — Средний был изумлён.

— Обо мне расскажут в "Копах на дорогах"!

— Цветок на месте! — громко крикнул Маленький.

Средний ткнул пальцем в живот Свузану.

— Ну, если бы с цветком что-то случилось...

Свузан убрал его руку.

— Расслабься. — Большой коп вовсю ощущал себя "звездой".

— Что ты себе позволяешь? — не на шутку рассердился Средний.

— Ты просто завидуешь мне.

— Ах, вот как...

Что было дальше — не знаю. Я больше не оглядывался, а голоса полицейских вскоре затихли.

Кашп и Вельз ждали меня в мобиле. Я запрыгнул на водительское место. "Конь" лихо развернулся и вылетел на дорогу — так снаряд вылетает из пушки. Я дал газу, устраивая завесу из пыли. Она скрыла нас от глаз копов, и мы помчались по хайвэю.

Track 5 "The Road to Hell"

Когда мы отъехали достаточно далеко, я сбросил скорость. Указатели "Highway to Hell" по правую руку от нас чуть замедлили свой бег. На Куполе появились облачка — кучерявые кочевые. Хотелось надеяться, что они предвещают вечернюю прохладу.

Я закурил три новые сигары и спросил:

— Ну как, ребята, всё прошло гладко?

Кашпир широко улыбнулся и кивнул, а Вельзевул молча показал мне прозрачный пакет, в котором лежал цветок.

— Надеюсь, это настоящий?

— Нет, Дец, настоящий остался там. Я просто посмотрел на него, но трогать не стал.

— Чудесно, Вельз, чудесно. Отдай цветочек Кашпу.

Вельзевул обернулся и протянул Кашпиру пакет. Тот взял его и принялся вертеть в руках, внимательно разглядывая цветок.

— Можешь что-нибудь о нём сказать? — спросил я.

— Не больше, чем по голограмме, — ответил Кашпир. —

Нужны тщательные исследования.

Тесты.

— Много тестов?

— Возможно.

Если найдём в нём что-то необычное.

— Например?

Не отрывая взгляда от цветка, Кашпир пожал плечами.

— Пока не знаю...

Не исключено, что это очень редкий вид.

Или чей-то символ, знак.

Какой-нибудь мафиозной группировки.

Или...

Кашпир замолчал. Он всё ещё рассматривал цветок. Было похоже, что срезанное растение гипнотизирует его.

— Или? — переспросил я.

— Или дело не в самом цветке.

— Как это не в самом? Ты о чём?

Кашпир положил пакет с цветком на колени, и я облегчённо вздохнул. От заинтересованности моего друга цветком веяло чем-то... странным. Я почувствовал какое-то внутреннее напряжение. С чего бы? Волнуюсь я не чаще, чем соблюдаю правила дорожного движения.

— Кто знает, — произнёс Кашпир. —

Может, дело в насекомых, живущих на цветке.

Или в инструменте, которым его срезали.

— А чем, по-твоему, его срезали?

— Чтобы сказать точно, нужны исследования.

Но вообще...

Похоже, чем-то острым.

Или заклинанием.

— А не тем ли самым заклинанием, после которого остались энергетические сгустки?

— Вряд ли. — Кашпир покачал головой. —

На такое заклинание тратится минимум энергии.

Мы въехали в городской район. Безмятежная окраина встретила нас пустыми улицами и редкими строениями. Однако, согласно поговорке, Ад начинается внезапно, и, будьте уверены, всего через пару минут перед нами, словно из-под земли, выскочат дороги, мобили и здания.

В разговор вступил Вельзевул:

— А что если цветок нужен для отвода глаз? Я хочу сказать, если он не имеет никакого значения.

— И именно поэтому он всегда оказывается в центре внимания? — уточнил я.

— Да. Пока все пытаются разобраться с цветком, кто-то незаметно проворачивает свои тёмные делишки.

— Какие делишки? И кто?

Вельзевул развёл руками.

В том-то и проблема. Чтобы делать предположения, нужны факты, а у нас их кот наплакал. Факты...

— Кашп, ты нашёл на месте исчезновения что-нибудь интересное?

Призрак с готовностью ответил:

— Я всё обследовал.

Может, не супертщательно, так как полицейские мешали...

Я догадывался, что он скажет дальше.

— Но?

— Ничего.

— Угу.

— Вернее, почти ничего.

Анализатор нащупал энергетические сгустки.

Но о них мы и так знали.

— Большими были сгустки?

— Довольно.

Как и говорилось в файлах, они могли остаться после заклинания.

Немаленького по силе.

— Ты считаешь, дело в магии? — спросил я.

— Не знаю, — ответил Кашпир.

"Не знаю"... "что угодно"... "ничего нового"... Самые неприятные ответы для любого сыщика. Они означают, что дело снова зашло в тупик. А в нашем случае оно из него и не выходило.

Я обратился к Вельзевулу:

— Дьявол, а ты ничего не заметил?

— Когда ты так говоришь, мне кажется, что ты ругаешься.

— Гы. — Я пыхнул сигарами. — И всё же?

— Не-а, ничего. Было бы у меня анализатор, я бы, может, чего и нащупал.

Но я решил не сдаваться.

— А земля вокруг цветка — с ней всё было в порядке?

— В полном.

— Ну а цветок? Никакие жутко ценные насекомые по нему не ползали?

— Нет. Но, может, исследования что-нибудь дадут.

Кашпир согласно закивал.

— Да-да.

Вельзевул прав.

Надо дождаться результатов исследований.

— А если внутри бутона жили какие-нибудь редкие бактерии? — предположил я. — Они вполне могли помереть, когда цветок оказался в закрытом пакете.

— Но тогда с такой же проблемой столкнулись те, кто забрал предыдущие два цветка, — заметил Вельзевул.

— Они могли знать об этом. Кроме того, если они забрали оба цветка, они должны были бы догадаться о своём просчёте. Не потому ли им потребовался второй цветок? Потому что первый они "загубили".

— А кстати, — сказал Кашпир, — кто эти "они"?

О ком мы говорим?

— А вот это постарается узнать наш общий друг Вельзевул. — Я повернулся к дьяволу. — Да, Вельз?

Он кивнул.

— Я наведу справки об этих странных исчезновениях — вдруг всплывёт что-то новое — и поищу инфу о тех, кто забирал цветки. Как думаешь, имеет смысл копать в направлении самой шахты? Ну, там, не связано ли исчезновение с добычей золота или жидкой энергии.

— Думаю, ты зря потратишь время, — сказал я. — Повелитель и его агенты прошлись по всем "жертвам", но ничего подозрительного не обнаружили. Почти все исчезнувшие — обычные адцы. А те, которые не обычные, с ними не связаны. И друг с другом тоже.

— И всё-таки я присмотрюсь к шахте, — решил Вельзевул. — Когда совсем нет зацепок, нельзя пренебрегать никакими возможностями.

— О'кей. Но самое главное, постарайся узнать, что за типы умыкают цветочки. Сконтачься с Павлом. Ты его родной брат и можешь без проблем с ним общаться, никто ничего не заподозрит.

— Ясно.

— Чудненько. А я тем временем покопаюсь в файлах и свидетельствах. Меня не покидает мысль, что мы упустили что-то важное.

— Важное и очень незаметное?

— Именно. Какую-то деталь... Надо перелопатить документы — может всплыть что-нибудь новое и любопытное.

— А что делать мне? — спросил Кашпир.

— А ты, Кашп, ни о чём не беспокойся и занимайся исследованиями. Нам важно, чтобы они дали результаты.

— То есть мне проследить, чтобы профессор Колбинсон не наделал ошибок?

— Вот именно, — улыбнувшись, сказал я.

Призрак засмеялся негромким приятным смехом.

Колбинсон — научный руководитель Кашпира, один из самых талантливых и уважаемых учёных во всём Мире. И при этом, что интересно, доброе и отзывчивое существо.

— Да, как там проф? — спросил я. — В норме? Я давно его не видел.

— Колбинсон-то?

Ничего.

Как обычно.

Препарирует науку и муштрует студентов.

— Тут главное не перепутать.

Мы все немного посмеялись. Потом я сказал:

— Введи его в курс дела. Насколько я помню, Колбинсону можно доверять.

— Надёжнее его профессора нет, — убеждённо произнёс Кашпир.

— Вот и прекрасно. Передавай ему вместе с цветком мой пламенный привет и попроси не торопиться. Если надо — подождём, а спешка в таком деле может всё испортить. Нужное финансирование я обеспечу — у меня есть кое-какие средства на счёте. А когда закончим расследование, Павел, думаю, возместит мне затраты.

Кашпир заверил, что всё будет путём.

— Мне вот ещё что интересно, — сказал я. — С момента исчезновения прошло часа два. Почему цветок не забрали как вещдок, а оставили под присмотром трёх не шибко умных копов?

— А где ты видел умных копов? — поинтересовался Вельзевул.

В его словах был смысл. Но я клонил не к этому.

— Я клонил к тому, что кто-то словно бы специально оставил цветок под такой охраной — чтобы потом приехать и преспокойненько его захапать. И сомневаюсь, что это был Повелитель, который ни за что не хочет светиться. Но тогда кто же?

— Существа, забравшие первые два цветка! — воскликнул Кашпир.

— Угу. Я тоже так думаю. Выходит, они в сговоре с копами?

— Или, по крайней мере, с некоторыми копами, — внёс свою лепту Вельзевул.

— Ага.

— А Повелитель об этом знает?

— Уверен, что знает. Ему ведь было известно, где произошло последнее исчезновение. И о цветке тоже.

— И тем не менее, он предпочёл не вмешиваться. Почему?

— А вот это меня интересует, наверное, больше всего. Думаю, мы имеем дело с чем-то очень масштабным.

— Ещё каким масштабным.

Ежедневные исчезновения, информацию о которых скрывают спецслужбы.

И в которых замешана полиция.

"Конь" взревел, наклонился вбок, встал на два колеса, и мы на полной скорости влетели в поворот. Обошлось без жертв. С нашей стороны, во всяком случае.

По радио передавали "Hot in the City". Я гонял в пастях сигары и иногда смотрел на дорогу.

— Подозреваю, что всё ещё масштабнее, — сказал я, — и полиция здесь — далеко не самое главное звено.

— А какое главное?

Я повернулся к друзьям.

— Это и есть самая большая загадка. Найдём её решение — распутаем дело. Хотя кажется мне, что...

Но мы уже подъехали к университету. Он распластался по Аду, подобно морской звезде. Его корпуса утопали в зелени. Это было заслугой ребят из биологического института по соседству: так они и Ад озеленяли, и сохраняли редкие виды растений.

Я коснулся сенсора, и мы остановились.

С пакетом в руке и анализатором под мышкой, Кашпир вылез из "коня".

— Может, помочь?

— Да нет, Дец, спасибо.

Я справлюсь.

Я напомнил Кашпиру, чтобы он берёг цветок так же, как его самого в детстве берегла мама. Потому что без цветка, сказал я, можно поставить на расследовании крест. Большой, жирный и окончательный.

— Всё будет в порядке, — заверил призрак.

Он помахал нам на прощание, а мы помахали ему. Убедившись, что Кашпир без проблем вошёл в здание, мы поехали дальше.

По пути мы с Вельзевулом успели переброситься парой слов. Я сказал, что скоро мной могут заинтересоваться копы. Мы обдурили их поддельным цветком, но не сегодня-завтра они обнаружат подмену, и тогда у меня начнутся неприятности.

— Вам с Кашпиром ничего не грозит, — говорил я, — вас они не видели. Но больше всего меня волнуют не они, а те... субъекты, которые похищают цветочки. Копов я знаю как облупленных, а об этих мне известно даже меньше, чем об этикете. Кто они? Чем занимаются? И что захотят сделать со мной после того, как, умыкнув третий цветок, выяснят, что он липовый? Меня не пугает неизвестность. Но, если они меня найдут, я могу исчезнуть, и больше вы меня никогда не увидите.

— Ну, для кого-то это будет хорошей новостью, — пошутил Вельзевул.

— Ага, — согласился я, — например, для Павла.

— Ага, например, для него.

— Но я не доставлю ему такой радости. — И я продемонстрировал сразу три белоснежных оскала. — Вельз, я, вот, всё думаю: что же мы упустили? Какую деталь? Не знаю, почему я так уверен в её существовании. Но должна же быть хоть какая-то зацепка...

— Совсем необязательно.

— Не знал, что ты пессимист, дружище. Хотя ты прав. Но всё-таки я буду надеяться, что зацепка есть, и, кто знает, вдруг я её найду?

Вельзевул ничего не ответил, только неопределённо повёл рукой.

Великаны-небоскрёбы уже изо всех сил тянулись крышами к недосягаемому Куполу. Вокруг царили шум и гам. Разношёрстная публика шла, бежала, прыгала и летела по своим делам; дороги были переполнены, тротуары — забиты до отказа. А наверху громоздкими техногенными коршунами парили баннеры. Их громыхающая звуко-визуальная реклама настойчиво врывалась в уши и влезала в глаза. Запустение окраин сменилось сумасшествием центра, но когда именно, одному Павлу известно. В общем, как я и говорил: Ад появился внезапно.

Под звуки "Trial by Fire" мы подъехали к небоскрёбу, в котором жил Вельзевул.

— А ты продумай план на завтра, — выбравшись из мобиля, сказал дьявол — и улыбнулся. — Должен же и тебе кто-то дать распоряжение.

— Ну тык... Ладно, Вельз, удачи. Жду письма.

— Сая, Дец.

Мой "конь" встал на дыбы и помчал меня домой.

Облаков стало больше. Нестерпимая жара спала, и в Аду теперь даже можно было жить. Но меня не покидала странная уверенность, что завтра будет ещё хуже, чем сегодня. Ещё жарче...

По дороге домой я заметил слежку. Какие-то два олуха на старом мобиле пристроились в 10 метрах позади и нагло ехали за мной. Они что, думают, я их не вижу? Удивившись такой наивности, я легко ушёл от преследователей, и они затерялись где-то посреди адского гомона.

Я спокойненько добрался домой и поставил "коня" в "ракушку". Сначала, правда, пришлось накормить эту улитку-троглодитку. Я сходил в "Маркет", купил кочанов, которые она обожает, и дал ей один. "Ракушка" берёт еду только из моих рук, а если она не поест, то не в жисть не откроется. Тщательно прожевав болотного цвета кочанчик, она втянула голову, и изнутри выехал пульт управления. Я набрал код и приложил палец к экрану. Металлические сегменты с тихим гулом сдвинулись, сложились вместе, и "ракушка" открылась. Я загнал "коня" внутрь, вышел, с помощью пульта закрыл конструкцию. Пульт въехал обратно в панцирь, а снаружи опять показалась улиточья голова.

Я похлопал "ракушку" по мордахе.

— Пока. Не мёрзни.

Я мало двигался сегодня. Квартира моя находилась не очень высоко, и, чтобы размять ноги, я решил подняться по лестнице. Неторопливо одолевая пролёт за пролётом, я размышлял: сначала о чудных преследователях, а потом о красотках-скелетиках с пляжа.

Track 6 "Light Comes Down"

Надо бы взять у скелеток телефончики, думал я. Но это потом. В первую очередь поем. Не считая Вельзовых бутербродов, с завтрака в мой желудок ничего не падало, и он напоминал развёрстую бездну.

Я открыл холодильник и побросал в печку всё, что нашёл съестного: помидоры, колбаса, яйцо, сосиски. Достал из хлебницы булочку, которую тоже кинул печке в пасть. Налил в отдельный отсек кетчупа и майонеза. Сказал: "Сэндвич" и "Старт". Загорелись зелёные трёхмерные цифры — пошёл обратный отсчёт. Печка начала готовить еду.

Как и обещал, я записал файлы на одноразовые флэшки и послал друзьям. На кухне стоял почтовый сервис. Он работал как переносчик, только был во много раз меньше. Чтобы пользоваться им, я вносил абонентскую плату — 5 душ в месяц.

— Пиип, пиип! — радостно объявила печка. — Всё готово, шеф!

Дверца открылась. Я забрал аппетитный дымящийся сэндвич. Дверца тут же захлопнулась.

— Приятного, шеф!

И печка снова погрузилась в сон.

Я заварил чашку кофе. Извращение, конечно, пить кофе без коньяка, но коньяк тоже закончился.

Я хомячил сэндвич, пил кофе и думал о том, что в холодильнике совсем не осталось продуктов. Я подозревал, что всю еду сгрыз Цербер. Или в Аду теперь исчезают не только жители, но и продукты?

Мы с Цербом частенько соревнуемся в "кто кого объест". Но если я делаю это в открытую, наглядно, так сказать, то он действует набегами, как первобытные племена. Пришёл, увидел, съел — и убежал, пока не догнали.

Я допил кофе, встал и отдал чашку автоматизированной мойке. Она аккуратно взяла её из моей руки. Зажурчала вода.

Я пошёл в комнату, упал в кресло и достал фон. Ну что ж, займёмся делом. Я открыл компьютер и растянул его. Чтобы не заскучать, включил музыку. В фоне есть разъём для колонок. Провода от них лежали неподалёку; свернувшись калачиком, они тихо похрапывали. Я окликнул их. Провода встрепенулись, заозирались и наконец увидели меня. Извиваясь живыми макаронинами, они заползли на столик и воткнулись в разъёмы. Я открыл папку "Музыка", немного полазал по ней и выбрал три альбома. Настроил громкость, включил эффект дышащей музыки. Чтобы создать его, колонки выпустили маленькие черненькие ножки и стали вышагивать по стенам, полу и потолку. Я сказал: "Пуск", — и ударная волна рока вырвалась из динамиков. Я откинулся в кресле и положил фон на колени. Звукоизоляция впитывала звуки гитары, баса, барабанов и преобразовывала их в энергию, которой питалась.

Тёплые волны музыки омывали меня. Рок-н-ролл давал силы и освобождал сознание. Мне кажется, он всегда был частью моего существа.

По полу неожиданно скользнул холодный язычок воздуха. Вечер напоминал дню о своих правах.

Хотя Купол значительно потемнел, на улице всё ещё было светло. Но уже скоро на Ад опустятся сумерки, укрывая разгорячённый день своей мантией, остужая и успокаивая его. По Куполу расслабленно ползли облака.

Вечер приближался...

Начать я решил с файлов Повелителя. Я открыл их и тщательно изучил. Я пролистывал документ за документом. Никто не знает, на самом ли деле мы что-то упустили, но у меня не было выхода. Нам просто необходима зацепка, и, может, удастся найти её именно здесь.

Или Вельзевул прав, и этой зацепки вообще нет?

Я пробегал глазами страницу за страницей. Отчёты, допросы, комментарии...

"Подметавший улицу дворник считает, что..."

"Во время допроса адка заявила..."

"Один из очевидцев утверждает..."

Самое забавное, что никаких свидетелей и очевидцев не было. Только существа, которые были знакомы с исчезнувшими или краем глаза видели цветок. Но всем им доходчиво объяснили, что на самом деле они ничего не видели. И им же будет лучше, если до конца своей бесконечной жизни они никогда ни о чём не вспомнят. Агенты АР умели убеждать с помощью денег, обещаний, угроз и... других методов, которые оставляли для самых неразумных.

"Однако полиция не обнаружила никаких..."

"Из рапорта сержанта Тонтакля следует..."

"Эксперты исследовали мобильную стоянку, но..."

Всё впустую.

Вечерело, комната погрузилась в полумрак.

Я снял тёмные очки.

Подожду весточки от Вельза с Кашпом. Может, им удалось что-то нарыть.

А у меня в распоряжении была целая Всемирная Сеть. Но, несмотря на это, под ложечкой снова засосало и словно бы кто-то зашептал мне в ухо: "Брось. Это бесполезно". Но я отмахнулся от предчувствий. Если буду сидеть без дела, точно ничего не добьюсь.

Я размял шеи, вошёл в Сеть и начал поиск...

...В виртуальном пространстве я провёл несколько часов, но это ничего не дало. Я не нашёл никаких фактов, которые бы касались нашего дела. Повелитель умел засекречивать данные. И пусть это отличное качество для владыки, иногда оно ему же подкладывало свинью. Павлу не надо было исследовать Сеть вдоль и поперёк — за него это делал я. Но гриф "совершенно секретно" мешал решать его задачу хуже, чем вражеские шпионы и хакеры.

Я переходил с сайта на сайт, проверял десятки, а то и сотни ссылок, скачивал на винчестер файлы, просматривал их, слушал, а потом удалял, потому что ничего интересного в них не было. Я откидывался на спинку кресла и обдумывал следующий ход. А потом возобновлял поиски. Но снова — ноль. Если уж Павел скрывает факты, он их скрывает.

Я облазил все известные мне информационные сайты, странички газет, журналов, других сетевых изданий. Информация вываливалась на меня самосвалами. Будь у меня не три головы, а одна, она бы давно не выдержала и лопнула.

"Ну нет, — подумал я, — вам меня не сломить".

Чем больше на моём пути препятствий, тем сильнее мне хочется их преодолеть. И я буду искать до тех пор, пока не найду то, что мне нужно.

Ну, или не упаду без сил.

Я пролистал очередную новость на очередном новостном сайте и закрыл его. Нет, искать дальше — бесполезно.

Чтобы отвлечься, я взялся систематизировать информацию. Это заняло гораздо меньше времени, ведь инфы у нас — чеширский кот наплакал.

Я создал новый документ, написал:

Главное

И перечислил всё, что нам известно:

— Таинственные исчезновения.

— Отсутствие связей между "жертвами".

— Сгустки энергии (довольно большие).

— Три цветка.

— Неизвестные, забравшие цветки.

— Бессилие Павла и АР. Они обращаются ко мне.

7. Павлу известно что-то, о чём он не может рассказать.

8. Задание — секретное.

Я перечитал 8 пунктов и хмыкнул. На самом-то деле, факты у нас есть, а вот толку от них — нет.

Но цветок...

"Да, вся надежда на цветок, — подумал я. — Если Кашпир и Колбинсон отроют в нём что-нибудь занимательное — живём. Если же нет..."

Я опять хмыкнул.

Сейчас же оставалось одно — ждать.

Я положил фон на журнальный столик и взял пульт от стационарного визора. В фоне был встроенный визор, но у него экран меньше и возможности не такие большие. Пульт — пластмассовый кругляшок с сенсором. Прижимаешь сенсор пальцем и думаешь: "Включить". Пси-чувствительный "ящик" реагирует и начинает работать.

Когда делать нечего, но надо как-то прожить несколько часов, откидываешься на спинку кресла и смотришь визор, погружаешься в ту чухню, которую по нему показывают. Идеальный способ взвести курок и, не целясь, убить время.

Мысли вспыхивали, каналы переключались. Безостановочно. По традиции, ни одной интересной программы. Но надо было что-то делать, и я жамкал на кнопочки.

— А теперь опустим куриптиндиха в кипящее масл...

— Я узнал тебя! Ты — Джек, убийца моего...

— Нет, Люк, тебе наврали, я твой...

— Тартарский жующий огонь признан самым прожорливым из...

— ...Слово из пяти букв, посередине "а": животное, питающееся...

— Загрязняющее средство "Туалетный утёнок пассивный"...

— ...новейшие разработки в области военной техники позволят...

— ...Скажи, милый, тебе нравится моё тело?..

— Пам, пам, паам. Пам, пам, па-баам...

Я остановился, выбирая между эротикой и каналом клипов. Пока не догадался включить раздвоенный экран. Под забойный рок-рифф, который знаком каждому, смазливые девушки выделывали такое, что заставляло призадуматься.

И тут, как назло, пришло сообщение от Вельза.

Я извинился перед девушками с рок-группой и выключил визор.

Сел за компьютер, открыл письмо.

Начиналось оно с традиционного "Привет!". Далее Вельзевул писал, что я был прав: шахта тут ни при чём, и копать в этом направлении бессмысленно. Закончив разбираться с шахтой, он занялся поиском новых фактов. На трёх страницах Вельз подробно описывал свои мучения. Вельзевул уверял, что перерыл всю библиотеку Дворца и чуть не откинул копыта. Этого ему не хватило, и он стал домагиваться Повелителя, расспрашивая его. В конце концов, Павлу это надоело. Он усадил Вельза за компьютер, дал ему код от архивов АР и удалился. Вельзевул долго рылся в папках, перелопачивал документы, копался в архивах — в общем, делал то же, что и я. Но, в отличие от меня, он всё-таки нашёл её. Зацепку!

Я, было, обрадовался, но потом до меня дошло. Я перечитал последние строки письма и покачал головами. Что была эта зацепка, что не было её...

...Я нашёл это в разделе "Пропавшие без вести", — писал Вельзевул, — в одном из отчётов.

Позавчера из своего дома исчез писатель Кин Найз. Его романы никому особо не нравились, но не в этом суть. Вечером, незадолго до исчезновения, дворецкий Гуаг-гн видел какую-то тень, бесформенное чёрное пятно, которое двигалось само по себе. Пятно было большим, метра полтора в высоту или чуть больше. Оно прошмыгнуло рядом с лестницей и забралось в шкаф, скользнув между закрытыми дверцами. Гуаг-гн пересилил страх и подошёл к шкафу. Он открыл его, заглянул внутрь, но ничего не нашёл.

Я понимаю, — писал Вельзевул дальше, — что фактически у этого дела нет ничего общего с нашим. Но "чёрное пятно" так меня заинтриговало... Надо присмотреться к этому случаю — возможно, он даст тот толчок, который нам нужен.

Возможно. Но будем смотреть правде в глаза. Да, никакой связи с нашим расследованием тут не прощупывалось, однако дело не только в этом. Дворецкий мог быть пьян. Всё это могло ему пригрезиться. Или кто-то одурманил его: брейнстаннер, жук-глюк... в Аду полно существ-галлюциногенов. Или Гуаг-гн сам придумал это, чтобы привлечь к себе внимание.

Минутку. А что, если...

Повинуясь внезапному импульсу, я открыл файлы, потом "Поиск" и ввёл: пятно. И — оп! — нашёл похожий случай. Домохозяйка Эльтиана тоже видела что-то непонятное, пугающее — "бесформенное пятно чёрного цвета". Это произошло, когда она искала свою пропавшую кошку. Описание происшествия занимало всего строчку — неудивительно, что я его проглядел.

Хотя, пока Вельзевул не написал мне, я и не знал, что искать.

Наткнулись ли мы на что-то стоящее? — спрашивал я себя.

"Чёрное пятно" меня заинтересовало. Я решил почитать отчёт, о котором говорил Вельз. К письму дьявол приложил электронный адрес архива, код доступа к нему и номер дела.

Я опять вылез в Сеть и открыл нужную страницу. Сайт был выполнен в сине-красных тонах, довольно приятных. Я ввёл код, потом вбил номер дела и нашёл отчёт, о котором писал Вельзевул.

На первый взгляд, в исчезновении Найза не было ничего необычного. Ну, пропало существо — редкость, что ли? Ну, видел дворецкий кого-то, но мало ли кому что показалось. Однако репутация у дворецкого была безупречная. Он проработал у Найза всю жизнь. Судя по словам прислуги, Гуаг-гн не был выжившим из ума стариканом. О нём отзывались как об умелом работнике и мудром существе. Насколько эти мнения объективны, другой вопрос...

Я скопировал описание "пятна". Гуаг-гн называл его "иссиня-чёрной амёбой, кошмаром в бесплотном теле". Наверняка понахватался фразочек у своего хозяина-писателя.

Я задумался: что это за "пятно"? Как оно связано с исчезновениями? И связано ли?

Идёт ли речь об одном и том же "пятне" или о разных?

Потом я подумал вот о чём: может выясниться, что мы имеем дело с разными исчезновениями. В одном фигурируют "пятна", в другом — цветки, и никакой связи между ними нет.

Или всё проще: старый гоблин принял кого-то за чёрное пятно, например, гремлина-воришку, а у домохозяйки просто разыгралось воображение. Но тогда мы снова в тупике.

Хорошо бы присмотреться к Гуаг-гну и Эльтиане, пообщаться с ними. Узнать всё, что им известно, да и понять, заслуживают ли они доверия.

Я открыл файл "Главное" и добавил туда новый пункт:

9. "Чёрные пятна", которые видели Гуаг-гн и Эльтиана. Первый — дворецкий исчезнувшего писателя Найза; вторая — домохозяйка, у которой пропала кошка. Их адреса...

Я напечатал адреса и посмотрел на часы: почти 11. На сегодня хватит. Надо выспаться, чтобы утром с новыми силами броситься... куда? Чёрт. Я вспомнил, что не проработал план действий на завтра. Вельз о нём пёкся, и, выходит, не зря.

Я две секунды боролся с собой. Победил, конечно, пофигизм. Ладно, на месте что-нибудь придумаю.

Вестей от Кашпира по-прежнему не было, но я не стал ему звонить. Не буду его беспокоить. Напишу им с Вельзом по короткому письмецу...

Сделано.

Быстро подготовлю и пошлю отчёт Повелителю...

Готово.

Фон я оставил включённым. Это, конечно, опасно: не факт, что ночью меня не разбудит громкая музыка — но я могу понадобиться друзьям.

Вечер давным-давно наступил, и к нему уже подкрадывалась ночь. Купол сделался мазутно-чёрным, за исключением нескольких мест, которые не успели остыть. Ночью они будут освещать Ад.

Обычно я не ложусь спать так рано, сегодня — редкий случай.

"Загулы всё-таки намного лучше работы, — думал я, скидывая одежду и забираясь в постель, — после них так не выматываешься".

— Свет, — сонно пробормотал я, и свет погас.

Если утром ко мне припрутся бандюги с большущими пушками, я буду только рад. Кропотливая работа не по мне. Мне подавай экшн, да чтобы побольше взрывов, чтобы были погони и убийства, и приключения, и безнадёжные ситуации, и спасения девушек, и безумства, и...

Так, убаюканный сладкими мечтами, я заснул.

День II

Track 7 "Black Night"

Я видел мир словно сквозь тонкую материю, белую и прозрачную. Всё вокруг затопил мрак, чернильная темнота. Невесомая молочно-белая завеса не мешала взгляду — намного сильнее мешал мрак, который окутывал меня и пытался проглотить. Но эта завеса... Она постоянно маячила перед глазами, и они начинали ныть. Боль делалась всё более резкой — пришлось закрыть глаза.

Я открыл их и понял, что ничего не изменилось. Непроглядная, спокойная и голодная тьма. И что-то белое, почти невидимое.

Реальность извивалась и искривлялась. Слабые очертания комнаты, её углы и потолок смутно проступали на этом иллюзорном фоне. Узёл затягивали всё сильнее. Я ощущал чьё-то присутствие.

Я обернулся, но никого не увидел. И всё-таки кто-то был здесь. Это его рука сжимала реальность? Это он делал всё ненастоящим, несуществующим?..

Вдруг слева мне почудилось движение. Я посмотрел туда и различил какое-то... существо. Всё перекошенное, неправильное, чудовищное, оно надвигалось на меня. Оно не было большим, но оно внушало бесконечный ужас. Не помню, чтобы я в своей жизни чего-то боялся, но это... это создание...

Оно нагибалось надо мной.

Я почувствовал головокружение. Сердце забилось в истерическом танце. В голове всё плыло, сливалось. Чёрная бездна впереди разинула беззубую пасть. Молочно-белая материя застлала разум. Все чувства отключились — остался лишь страх. И ещё одна пропасть, глубже и безысходнее первой, очутилась подо мной. И я стал падать, медленно, но неудержимо. Я ощущал себя пылинкой. Да, так пылинки втягиваются пылесосом. Маленькие, беззащитные, грязные и бесполезные пылинки.

Стоявшее передо мной существо застыло. Но я видел, что его тело по-прежнему колышется. Гипнотический ритм. Непобедимый ритм. Смертельный... смерте...

Руки безвольно обвисли. Я повалился на кровать.

Бездна затягивала меня. Она готовилась захлопнуть свой мерзкий зев. Она ухмылялась. Она готова, готова...

Существо наклонилось надо мной. По его отвратительному телу прошли волны. Только это было не тело. Это была какая-то клякса. Уродливое пятно. Пятно...

Из последних сил я сжал руку в кулак — и ударил.

Существо отпрянуло. Я прочитал на его теле изумление. Вся его лживая, фальшивая плоть говорила: я изумлено. Я знал это. Чувствовал.

Тогда я ударил снова. Это далось тяжело, но у меня не было выбора. Если я не сделаю этого, я пропал. Мне не спастись. И я ударил. А потом ещё. И ещё. С каждым разом бить становилось всё легче. В моё ссохшееся внутри тело вернулись соки. Они лились по венам, текли по артериям. Жизнь возвращалась ко мне. Кровь прильнула к рукам, потом растеклась по всему телу. От живота к ногам и шее, от шеи — к голове. Замерла на секунду. Я сделал выход, затем вдох. И когда я вдохнул, живительная мощь крови обрушилась на меня. Ослепительная вспышка потрясла сознание. Всё исчезло: мрак и пелена, бездны и существо.

Я вскочил с кровати. Я не двигался — просто стоял. В безумном помутнении стоял и сжимал кулаки. Сильно, очень сильно. Мои пальцы впивались в кожу. Ещё чуть-чуть, и я разорву её, и хлынет кровь.

Я глубоко вздохнул. Затем ещё раз.

Попав в глаза, капельки пота жгли их, как обезумившие пчёлы.

Вся шерсть была мокрой от пота. Ручейки влаги струились по телу и капали на пол. В пустой тишине, заполнившей комнату, я слышал этот звук: кап-кап... кап-кап...

Не знаю, сколько я так простоял.

Ночные лучи проникали в комнату. Они высвечивали стул, неподвижные занавески, кусок пола. Я стоял в темноте и смотрел на световые фигуры. На эти островки безмятежности.

Сознание возвращалось ко мне. Неспешно, морскими приливами. Но я уже успокоился. Уже не сходило с ума сердце. Стало понятно, что я один в комнате. Уже один...

В коридоре раздался шум.

Необъяснимый страх прошёл, и я снова был властен над своим телом.

Я сжал в руке стул и вышел в коридор. Из кухни раздавались звуки — неописуемые по своей мерзости. Такое ощущение, что изголодавшийся пресс пожирал ржавый мобиль. ВЗЗЗИ, РЫЖЖ, ХРР, ДЖАНГ-ДЖАНГ. Пресс жевал автомобиль и при этом бездьявольно чавкал. ВЗЗИ, РЫЖЖ, ХРР, ДЖАНГ-ДЖАНГ. ВЗЗИ, РЫЖЖ, ХРР, ДЖАНГ-ДЖАНГ... Звуки были отвратительными, звуки были невыносимо громкими, и почему-то звуки казались знакомыми...

Я опустил стул и, склонив голову набок, посмотрел на Цербера. Тот плевать на меня хотел. Он жадно поглощал свою собачью отраву.

— Приятно аппетита.

Церб не ответил, только чавкнул особенно громко.

Я вернулся в комнату и поставил стул на место. Стулик был напуган.

— Извини, приятель. — Я погладил его по спинке. — Ты первое, что под руку подвернулось. Я бы не стал бить тобой слишком сильно. Если бы пришлось.

Понемногу успокоившись, стул заснул.

"Хорошее решение", — подумал я.

Я ополоснулся и как раз укутывался в одеяло, чтобы не слышать подлого чавканья Цербера, когда зазвонил фон.

Я сбросил одеяло и подумал, что жизнь — чудесная штука.

От верещания фона вяли уши, и я поскорее ответил на звонок.

— Алло!

Дец, это ты?

По-детски доброе лицо Кашпира было искажено испугом и сотнями других эмоций. Он часто дышал и говорил ещё более отрывисто, чем обычно. Что с ним случилось? Уж не приглючился ли ему кошмар типа моего?

— Дец!

Послушай меня, Дец!

— Я слушаю, Кашп. В чём дело?

— Тут случилось такое!

Кто-то проник в университет.

Колбинсон дома.

Я остался по делам.

Я видел кого-то во дворе.

Я гнался за ним, но...

Цветок!

Они пытались украсть цветок!

— Кто — они?

— Не знаю!

— Так, Кашп, успокойся. Не торопись, подыши. Вот так, глубоко... Молодец... Чего ты испугался?

— Я не столько испугался, сколько...

Я боялся за цветок!

Его могли украсть!

Охранная система была отключена.

Я включаю её, только когда ухожу...

— Кашп, Кашп... — Я покачал головами. — Я ничего не понимаю. Можно по порядку?

— Д-да.

Хорошо.

Просто я понимаю, как этот цветок важен.

Для тебя, для Павла.

Для Вельза.

И я переживал...

— Но ведь цветок на месте?

— Цветок?

Да, на месте.

— Ну и чудесно. Не волнуйся и расскажи всё как было.

Кашп — натура чувствительная. Когда возбуждён, он начинает тараторить без умолку.

Призрак сделал несколько глубоких вдохов, успокоился и начал рассказывать...

Был поздний вечер. В лаборатории Кашпир и Колбинсон как обычно ставили опыты. Аспирант носился с бутылями и банками, а профессор давал ЦУ и иногда что-то куда-то подливал.

Наконец Колбинсон попросил склянку с жёлтой жидкостью. Кашпир подал её и отошёл подальше. Профессор перевернул склянку. Кашп заткнул уши...

Когда дым рассеялся, а осколки убрали, Колбинсон сказал, что на сегодня хватит. Потом похвалил Кашпира, от чего тот прямо-таки расцвёл. Полтергейст стряхнул с волос разноцветную пыль, снял испачканный халат, бросил на стирку и стал одеваться. Кашпир попросил остаться. Ему хотелось понаблюдать за ходом реакции и записать окончательные данные.

Колбинсон согласился, попрощался и ушёл.

Призрак закрыл за ним дверь и вернулся в лабораторию. Склянка пыхтела на огне, раздувалась и пускала облачка. Кашпир включил вентиляцию, присел на табуретку и достал блокнот.

Тут ему почудилось, что за окном кто-то есть.

Кашпир выглянул наружу, но увидел только деревья. Университет, где он учился, располагался в живописном таком местечке, зелёном и уединённом.

Дружелюбный призрак пожал плечами и вернулся к склянке.

Прошло часа два или три. Кашпир увлечённо следил за реакцией и записывал в блокнот сведения. Его всегда торкало от науки. Но даже ему нужны передышки.

Кашпир отложил блокнот и пошёл на кухню. Кухня находилась в том же крыле, но с противоположной стороны. Чтобы попасть туда, надо было пройти по коридору, подняться по лестнице, пройти ещё по одному коридору, спуститься по другой лестнице и одолеть третий коридор. Кашпир всё это проделал, снял халат, повесил на крючок и включил чаеварку.

Минуту спустя он уже сидел за столом, попивал горячий чаёк и заедал его печёнкой. Робот-слуга мельтешил перед глазами, то моя пол, то стряхивая пыль с занавесок. Но Кашпира это не беспокоило: он давно привык к роботу. К чему он не привык, так это к громкому "БУУМ" посреди ночи.

БУУМ!

От этого звука подпрыгнули и робот, и стол, и всё, что было на столе.

Клац-клац-клац.

Кто-то захлопнул и запер дверь в лабораторию!

Кашпир вскочил со стула и на одном дыхании домчался до неё, но было уже поздно. Судя по тихому стуку, кто-то вовсю хозяйничал в лаборатории. Призрак подёргал ручку. Бесполезно. Если дверь заперли изнутри, её не открыть. Тяжёлая, бронированная, последней модели, эта дверь защищала от любых взрывов, от наводнений и пожаров, — и от тех, кто находился в коридоре.

Мысли заметались в голове у Кашпира.

В университете почти никого не было, охранники по нему не шастали: им лень положить ногу на ногу, не то что подняться со стула, — так что в этом крыле Кашпир был совершенно один. Но кто-то проник в лабораторию. Зачем?

Очень скоро он нашёл ответ. Цветок!

Кашпир представил, что по его вине мы лишимся цветка, и его прошиб озноб.

Сначала он бросился к глазку, но кто-то залепил его жвачкой, и Кашп ничего не увидел.

"Что делать? — думал Кашпир. — Что... Охранники! Надо бежать к ним!"

Призрак чуть ли не скатился по лестнице — о лифте он забыл. Он молнией летел вперёд. Под ногами мелькали пролёты. Лестничная площадка, потом коридор, потом ещё один. Выход, где же выход?.. Вот он! Кашпир выскочил в холл и, петляя между колоннами, побежал к охраннику. Тот зыркнул на него по-жабьи, переместил спичку из одного уголка рта в другой и ничего не сказал. Запыхавшийся Кашпир пытался объяснить, что в лаборатории какие-то существа, они что-то там ищут.

— Ищут? Ты уверен?

— Не знаю!

Но они там!

— Может, они просто занимаются опытами.

— Нет!

Никаких опытов!

Колбинсон ушёл, я остался один.

Там никого не должно быть!

— Парень, не устраивай истерики.

— Поймите, это важно!

Это очень важно!

Они могут, могут...

— Что?

Жаббервог уставился на Кашпира своими бельмами.

Тот попытался ответить, но потом всплеснул руками и стал тянуть охранника за собой.

Медленно, кряхтя и жалуясь, охранник, точно древнейшая гора, сдвинулся с места. Снял ноги со стола, опустил на пол — но продолжал сидеть.

— Щас посмотрим, что у тебя там...

Жаббервог вошёл в систему слежения, лениво сказал: "Лаборатория" — но вместо длинного и большого помещения увидел чёрный квадрат. Кто-то вывел из строя камеру или чем-то закрыл глазок.

— Хм.

Охранник покопался в настройках, поиграл с зумом. Эффекта — ноль. Картина под названием "Чёрный квадрат" оставалась на месте.

— Ладно, паренёк... — неохотно сказал жаббервог, — пойдём прогуляемся.

Два центнера жира ухнули вниз, когда охранник встал. Он буркнул в рацию:

— У меня вызов. Лаборатория.

Отдышался: много усилий потрачено.

— Пойдём.

И они поплелись к лифту.

Кашпир подгонял охранника, но, даже если бы захотел, тот не смог бы идти быстрее.

— Спокойно, парень.

Они вошли в кабину лифта. Она переливалась зелёным и посвечивалась.

— ЗДРАВСТВУЙТЕ, — сказал лифт. — КУДА ВАМ НУЖНО?

— Лаборатория, — одышливо бросил охранник.

— ПОЖАЛУЙСТА, УТОЧНИТЕ НОМЕР.

— Номер?

Теперь жирдяй обращался к Кашпу.

— 2.

— 2, — сказал охранник.

— НАЗНАЧЕНИЕ: ЛАБОРАТОРИЯ N2. ВНИМАНИЕ, МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ.

Лифт то ли рванулся, то ли скользнул вверх в потоке света. Доехал до середины здания, развернулся, повернул налево. Ещё один поворот. Лифт поднялся, опустился. Проехал ещё немного и остановился. Двери открылись, защитное поле исчезло.

— МЫ НА МЕСТЕ: ЛАБОРАТОРИЯ N2.

Охранник достал бластер.

Они подошли к двери и прислушались. Шум стал громче. Похоже, незваный гость не мог найти того, что искал, и это его злило. Он переворачивал всё вверх дном.

— Он бьёт колбы, — сказал Кашп. — О Повелитель! Только не лиловую, только не лиловую...

— А что в лиловой? — спросил охранник.

Ему ответил взрыв — странный и пугающий. Словно взрывную волну скрутили в спираль, а потом, размахнувшись, долбанули ей по всем молекулам в лаборатории, так, что воздух надулся и врезался в стены, а потом с громким свистом лопнул, как гигантский воздушный шар.

— Что это? — Фуражка съехала охраннику на лоб. Он снял её, зажал подмышкой и вытер со лба пот.

— Лиловая... — ответил Кашпир.

И почти тотчас раздался вопль.

— Нет! Не надо! Неээт!..

Тот, кто был в лаборатории, орал во всю глотку. Он вопил так, будто его драл на части сумасшедший упырь.

— Неэээт!

За дверью не смолкала какофония. Грохот, стук, бумканье и треск. Такое ощущение, что в лаборатории начался Третий Апокалипсис. Кашпир знал, о чём говорит. Он помнил Второй Апокалипсис: тогда они с Колбинсоном разработали новый тип бомбы, и только благодаря этому Ад смог победить.

Кашпир бросился к аварийному щитку и ввёл код. Панель отъехала в сторону. Кашп опустил рубильник — и с оглушительным "уффф" во всём здании погас свет. Университет провалился в темноту. Он стал похож на безмолвного монстра, затаившегося в ночи.

Охранник чертыхнулся.

— Опять эта фигня.

Клац-клац-клац.

Замок открылся, и дверь распахнулась.

В лаборатории не смолкало звуковое безумие — так стучит железом толпа взбесившихся роботов.

Охранник поднял бластер и шагнул в тёмное помещение. Что-то хлюпнуло и скатилось по его ботинку, липкая масса лилового цвета с зубами и глазами. Охранник отшатнулся.

В этот момент из-за его могучей спины выскочил Кашпир.

— Смотрите! — Призрак ткнул пальцем в большой неясный силуэт.

С таким стуком, словно в землю вбивали многотонные штыри, по лаборатории металась лапа. Сделанная из металла громадная лапа, сжимавшая маленькую фигурку. Фигурка отбивалась, орала, ругалась, била по руке кулаками, но сделать ничего не могла. Рука неспешно двигалась в сторону окна.

Кашпир даже улыбнулся.

— Ха.

Пожарка его сцапала.

Рука развернулась. Тот, кто был зажат в ней, истошно матерился. Он пытался вылезти, но куда ему. Нет, если пожарка кого сцапала, то уже не отпустит.

Рука размахнулась и кинула существо в окно.

— Ааааа!

Оглашая ночной Ад воплем, незваный гость пролетел по воздуху метров пятнадцать и упал в густую траву.

Рука встала на место и замерла. Как будто ничего и не было.

В коридор сбежались остальные охранники.

— Что случилось?

— Почему нет света?

— Кто кричал?

Кашпир врубил свет, и все на мгновение ослепли. Когда зрение вернулось, они увидели жуткий погром. Лаборатория была покрыта осколками, деревяшками и бумагой. Углы столов дымились; раскалённый металл капал на пол. К потолку поднимались ядовитые испарения, а по стенам ползала жидкость лилового цвета.

— Все отойдите!

Они опасны!

Особенно лиловая!

Лиловая ощерила зубы и потянулась к Кашпиру. Но он уже включил систему очистки: висящие на стенах устройства втянули в себя жидкость вместе с испарениями, деревяшками и клочками бумаги. Когда всё это было переработано, на очистителях загорелись лампочки. Опасность миновала.

— Всё, теперь можно.

Охранники по очереди заглянули в помещение и почесали лбы.

— А что случилось-то?

— Кто-то проник сюда, — ответил Кашп.

— Вор?

— Наверное.

Он что-то искал и случайно опрокинул колбу с лиловой.

Лиловая взорвалась.

Сработала пожарная система.

Она хотела спасти вора и выбросила его в окно.

— А как же охранка?

— Я ещё не включил её.

Я ведь был здесь.

Я включаю её, только когда ухожу.

— Поняатно.

— А может, это был наркоман? — сказал один из охранников.

Кашпир пожал плечами.

- Нарик? - Охранник-жаббервог насмешливо выпятил толстую губу. - Представляю, что бы с ним стало, если бы он попробовал лиловую...

...Охранники ещё немного поупражнялись в остроумии и разошлись.

Двое, с бластерами наголо, не очень охотно пошли осматривать окрестности. Если неизвестный всё ещё на территории университета, его надо найти и обезвредить. Охранникам это совсем не улыбалось, ведь он мог быть вооружён. Но что поделаешь... Они тяжко вздохнули и ушли.

Остальные охранники разбрелись по своим постам.

Кашпир с грустью посмотрел на останки лаборатории. Система очистки была очень эффективна, но у любой эффективности есть предел. А ещё есть такая грязь, которую просто невозможно отмыть.

Кашпир вздохнул. Он уже собирался сходить за ведром и шваброй, когда на улице громко зашуршала трава.

Призрак насторожился. Он вспомнил, что до того, как в лабораторию проник неизвестный, ему почудилось какое-то движение за окном. Кашпир вглядывался во тьму и вслушивался в окружавшее его безмолвие.

На улице, сквозь плотный покров наступающей ночи, неясно проглядывала поляна. Деревья по её бокам беззвучно шелестели листьями, когда налетали редкие порывы ветра. Тишина за окном поглощала все звуки. Лаборатория вдруг застыла. У Кашпира создалось впечатление, что его вместе с помещением затягивает в воронку абсолютного спокойствия и отверстием для этой воронки служило окно.

— Наверное, крысы-мыши бегают, — сказал Кашпир, просто чтобы услышать собственный голос. -

Ночью эти мутанты так шумят.

Никакого житья от ни...

Первая волна страха налетела неожиданно - Кашпир уронил швабру и отступил на несколько шагов. Страх ударил его в грудь. Горло сдавило, во рту пересохло. Бесконтрольный, но неподдельный ужас зародился внутри его тела. Он расширялся и пульсировал, как Вселенная. Набухал, развивался и распространялся по рукам и ногам. Он проник в голову и подчинил себе мысли.

Кашпир не мог сопротивляться. Он не мог даже пошевелиться.

Призрак ждал, ждал того, кто неминуемо появится за окном, - но там никого не было.

Неожиданно — так же, как возник, — страх пропал.

Кашпир минуты две стоял неподвижно, приходя в себя. Он смотрел на окно и дальше, в сгущавшуюся тьму. Ночной мрак поглотил Ад, и теперь за пределами университета царила чёрная пустота.

Кашпир подбежал к окну, открыл его и выглянул наружу. Никого.

С тихим шелестом мимо пронёсся порыв ветра.

Позвать охранников? Но где они сейчас? Услышат ли они его? И не услышит ли его кто-то другой? Тот, кто прячется во тьме и пристально наблюдает за ним.

Кашпир хотел крикнуть охранникам, чтобы они пришли сюда, — и тогда налетела вторая волна страха. В отличие от первой, она не задержалась надолго в теле, но успела показать свою разрушительную мощь. Как будто высоковольтный провод пронзил Кашпиру голову, прошёл сквозь его тело. И - разряд тока, который он даже не почувствовал, а предвосхитил. Ощущение непобедимой силы. Огромный кулак, способный раздавить его, превратить в безобразную кляксу. Ужас занёс свою руку и приготовился ударить.

Сердце Кашпира замерло.

...И волна схлынула.

Зашелестела трава. Кто-то ходил там, за окном. Кашпир слышал его шаги словно в полудрёме.

Призрак заставил себя очнуться и отошёл от окна.

Третья волна настигла его, когда он приблизился к бронированному шкафу. Там лежали самые опасные химикаты. Первая волна сокрушила Кашпира, вторая — заставила ужаснуться, но третья вызвала у него всего лишь небольшой испуг.

Он выдыхается, подумал Кашпир. Тот, кто насылает страх, теряет силу. Надо поймать его, поймать, пока он не ушёл.

Призрак открыл шкаф и достал две пробирки, в которых находились взрывоопасные смеси. Надел куртку, положил пробирки в карманы. Взял фонарик и надел на голову. Конечности фонарика сомкнулись на затылке; загорелась лампочка.

Кашпир бросился к окну и замер. Сначала ничего не было слышно, а потом... Шур-шур-шур... Кто-то ходил неподалёку.

Кашпир забрался на карниз, перелез на пожарную лестницу, и она, разогнавшись, доставила его на землю. Призрак достал пробирку, вынул пробку и, освещая себе путь фонариком, пошёл вперёд.

Шаги становились всё громче. Волны страха достигали Кашпира, но они были намного слабее. Ему ничего не стоило справиться с ними. Он почувствовал себя увереннее, стиснул покрепче пробирку и ускорил шаг.

Свет белыми полосами лился с Купола. Кашпир вступил в густую траву. Её шуршание и шаги впереди были единственными звуками в ночном Аду. Кашпир не слышал даже собственного дыхания.

По бокам выросли деревья. Вскоре их кроны сомкнулись, а трава сделалась ещё гуще. Пробираться через неё было сложно. Кашпир отодвигал толстые стебли и, когда какие-то растения обжигали лицо и руки, крепко стискивал зубы. А голову не покидала одна мысль: "Меня наверняка заметили. Но тогда почему они не бегут... или не нападают?"

Кашпиру хотелось остановиться, повернуть назад, пока не поздно. Но он пересиливал себя и продолжал идти вперёд.

Вот снова какой-то стебель так сильно обжёг руку, что всю её, от плеча до кончиков пальцев, пронзила острая боль.

Вдруг что-то вынырнуло из темноты и замерло, уставившись на Кашпира. Мерзкое, бесформенное пятно изучало его, разглядывало. Как экспонат, как трофей. Как жертву. Ноги Кашпира двигались словно по собственной воле. Призрак приближался к фантасмагоричному уродцу и ничего не мог с собой поделать.

И вот тогда ему стало по-настоящему страшно.

Рука, стискивавшая пробирку, вспотела. Кашпир испугался, что выронит ёмкость. А если это произойдёт, никто его не спасёт.

Сердце глухо и невыразительно стукнуло и замерло. На миг. Но этот миг растянулся на целую вечность.

Кашпир закусил губу, вздрогнул. И в то же мгновение ветка ударила его по лицу. Защищаясь от удара, он поднял руки. Отступил назад. Его ноги наткнулись на какой-то корень. Кашпир пошатнулся и стал заваливаться назад.

Время замедлило бег, и ледяной ужас обрушился на призрака. Он посмотрел на открытую пробирку, зажатую в руке. Достаточно лёгкого удара, чтобы началась реакция. Её итогом будет взрыв - и от Кашпира останется лишь глубокая воронка.

В последний миг рука призрака согнулась в локте, а затем резко распрямилась. Пальцы разжались. Колба вылетела и по пологой дуге устремилась вперёд. Кашпир упал на землю и больно ударился головой. В тот момент, когда двери ощущений сомкнулись, закрыв собой весь остальной мир, раздался взрыв. Белая вспышка боли соединилась с белой вспышкой взрыва, родив ослепительный свет.

Сознание Кашпира не выдержало этого. С тихим щелчком оно отключилось...

...— Когда я пришёл в себя, вокруг стояли охранники.

Они помогли мне подняться.

Я осмотрелся.

И увидел, как тартарский жующий огонь пожирает деревья.

Листву и траву.

Мне повезло, что пробирка, лежавшая в кармане, не взорвалась.

Тогда бы меня было уже не собрать.

Охранники сказали мне, что я идиот.

Я не спорил.

Они жалели меня.

А мне было обидно.

Я упустил это... существо.

Это чудовище.

Ещё бы чуть-чуть, и оно было бы у меня в руках.

Я готов был схватить его, но...

Кашпир умолк.

Я подумал, не рассказать ли ему о своей встрече с "пятном". Но решил пока этого не делать. Кашпир сам не понимает, как напуган, — не стоило пугать его ещё больше.

Кашп тем временем продолжал:

— А ещё тартарский жующий огонь вырвался на свободу.

Он сидел себе в сгущенном виде на дне пробирки.

Но когда она взорвалась, его раскидало на многие метры.

Ты знаешь, что это за штука?

Тартарский жующий огонь похож на обычный огонь.

Только он умеет передвигаться.

И у него есть глаза и много-много острых зубов.

Он редко нападает на существ.

В основном он питается растениями и насекомыми.

Если его не остановить, он будет без остановки есть и размножаться.

С огромной скоростью.

Охранники пытались его затушить.

Но он вывел из строя пожарную технику.

Сейчас он продвигается на запад.

А по пути доедает остатки растений вокруг университета.

Скоро, благодаря мне, земля тут будет абсолютно голой.

Бедняга совсем разволновался, надо бы его успокоить.

— Ладно, Кашп, разберёмся. Скажи лучше вот что: тот чувак, что забрался в лабораторию, — ты не запомнил, как он выглядел?

— Нет.

Было очень темно.

И слишком много событий за одну ночь.

Если бы я отдохнул, может, чего-нибудь и вспомнил бы.

— Ага. Я сейчас отпущу тебя в кроватку, только скажи сначала, что закрывало камеру?

Вместо ответа Кашп куда-то исчез и тут же материализовался. В руке он держал круглый мягкий предмет с полями. Шляпу.

— Вот, — сказал Кашп. —

Она висела на камере и закрывала обзор.

— Пошлёшь её мне?

— Конечно.

Сейчас.

Почтовый сервис дзынькнул. Я подошёл и вынул из него шляпу. Осмотрел её. Обычная шляпа, каких миллионы. Не очень тёмного цвета с достаточно широкими полями.

— Я исследовал её анализатором, — сказал Кашп, — но ничего не нашёл.

— Хорошо бы пройтись анализатором по лаборатории, а ещё там, где ты гонялся за этим пятном.

— Охранники это уже сделали.

У них были карманные анализаторы.

Но они ничего не показали.

Хотя нет...

Было.

Было кое-что!

Энергетический сгусток!

Я приподнял бровь.

— Вроде тех, что описываются в файлах Повелителя?

— Да!

О, это уже кое-что.

— Молодец, Кашп, ты отлично поработал. Выяснил много всего интересного, заработал шишку, поставил под угрозу леса Ада...

Губы Кашпира растянулись в улыбке.

— Я же не нарочно.

— Ну понятно. Ты молодец, и всё такое. А теперь собирайся-ка и иди домой. Тебе надо отоспаться, чтобы завтра быть готовым к новым подвигам.

— О'кей, Дец.

Отоспаться — это как раз то, что мне нужнооо. — Кашпир зевнул и смущённо улыбнулся. —

Извини.

— Норма, Кашп. Спок нок.

— Спок нок, Дец.

Я положил фон на стол. Покрутил на пальце шляпу. Надел её. Подошёл к зеркалу и оценил себя — как всегда на "отлично".

В голову стали лезть мысли о случившемся.

Я снял шляпу, бросил её на кресло и залез в постель. Завтра у меня будет целый день, чтобы подумать об этом, а сейчас мне хотелось поспать.

Но меня не покидало странное беспокойство. Оно копошилось в голове, настойчиво сверлило мозг. Назойливое и очень неприятное чувство. Я не мог заснуть. Поэтому я выкинул из головы все мысли — и вскоре погрузился в сон...

Track 8 "Here Comes the Heat"

Мне показалось, что я проснулся в бане. Пот струился по шерсти, разгорячённое тело ныло, голову напекло так, что, пошевелись немного, и перед глазами поплывут звёздочки.

С трудом, но я унял звездопад. Когда он прекратился, я слез с кровати и оделся.

В сознании тотчас вспыхнули картины предыдущей ночи. Те, что я видел сам: кошмарные видения — "чёрное пятно" и белая завеса. И то, о чём мне рассказывал Кашпир: неизвестный, забравшийся в лабораторию, погоня за "пятном"...

Как ни старался я не думать о "пятне", оно вновь и вновь проникало в меня, в мои мысли и вытесняло собой всё остальное. Каждый раз, когда я представлял его, мышцы деревенели, и необъяснимое напряжение сковывало меня изнутри.

Я вспомнил свою ночную встречу с ним и ещё страх, который меня тогда обуял. А вот это уже интересно... Я в стольких переделках побывал и столько раз смотрел в лицо смерти, что давно ничего не боялся. Если бы вы спросили меня, испытывал ли я когда-нибудь страх, я бы не смог ответить. Зосуа рассказывал мне кое-что о том, как существа боятся. И однажды тайная полиция ворвалась в стриптиз-бар — тогда я испугался, что не удастся поглазеть на девочек. Но вот животный страх и боязнь умереть... о них я имею слабое представление.

И всё-таки я понимал, что чувство, поселившееся во мне и владевшее мной, было страхом. Я помнил, как выглядел Кашпир, когда позвонил мне. Такое ощущение, что его едва не сожрала Годзилла и он только в последний миг спасся.

А как я выгляжу со стороны? Так же или нет?

Я готовил завтрак и думал об этом.

Страх понемногу проходил, и я снова чувствовал уверенность в своих силах. Я был готов прыгнуть в зубастую пасть Армагеддона.

И всё-таки, не унимался кто-то жутко любопытный у меня в головах, откуда взялся тот страх? Даже не страх — ужас. Чего я испугался? И почему? Неужели я старею?

Я усмехнулся. Если страх заставляет думать на такие глупые темы, хорошо, что я его лишён.

Я сжевал бутик, залил его кофе и отдал мойке кружку с блюдцем. Пока она занималась ими, я занялся собой и умылся.

Я выплюнул воду и оскалил три пасти. Зеркало любезно вернуло мне три белозубых улыбки. Я вытерся полотенцем и бросил его. Оно подлетело к ванной, выжалось и повесилось на крючок. Я выключил свет.

Сладко позёвывая, в комнату вбежал Цербер, своей обычной утренней трусцой. Похоже, ночью с ним ничего паранормального не случилось. Да если бы весь дом вдруг оказался в чужом измерении, он бы и ухом не повёл. Проснулся бы и, как ни в чём не бывало, пошёл на поиски съестного.

Церб выглянул из кухни, укоризненно посмотрел на меня и гавкнул.

— Что?

Ах, ну да. Завтрак. Я насыпал ему в миску собачьего яду. Раздались хруст и чавканье. Ни намёка на признательность.

Я взял фон и вышел в коридор. На ходу я бросил Цербу:

— Я пшёл. Обед организуешь себе сам — робот-помощник заряжается в комнате.

Чав-чав-чав.

Я спустился на лифте и вышел на улицу. Адский зной поджидал меня. Я нырнул в него, как в густой омут из света и жара. Я оказался прав: вчерашняя парилка была только подготовкой к настоящему пеклу.

Покормив "ракушку", я вывел из неё мобиль. Включил систему охлаждения, без которой сесть сейчас в "коня" — всё равно что забраться в печку.

Я вытер со лба пот.

Обмакнуться бы... Море недалёко, а те симпотные скелетихи наверняка уже загорают.

Мои губы растянулись в улыбках.

Обязательно познакомлюсь с девчушками поближе. Но сначала — дело.

Я ободряюще похлопал "ракушку" по щеке. Она жалостливо посмотрела на меня, и я скормил ей ещё один кочан. Затем коснулся пульта, и конструкция закрылась.

— Не перегревайся — отползи в тенёк.

"Ракушка" поползла в тень, а я запрыгнул в "коня" и поехал в университет.

Погодка шептала. Я был в шортах и без футболки, но мне казалось, что меня в шубе и валенках засунули в парилку. Организм настойчиво требовал колы.

Я притормозил у автомата и кинул ему душу. Механическая рука поймала монетку.

— Две колы.

— Есть только кола-бриз.

— Давай бриз.

Автомат разломил душу и отдал мне половинку.

— Ваша сдача. — Щёлкнул механизм. - Ваша кола.

Подлетели два морозильника, с виду — обычные трубочки, заполненные холодным воздухом. Открылись отверстия, выскочили банки, и я поймал их влажными ладонями.

— Спасибо за покупку. Ждём вас ещё.

— Конечно, приятель.

Мы с "конём" распили по баночке и почувствовали себе лучше.

Я включил автопилот. Мобиль вырулил на шоссе и поддал газу.

Я частенько приходил без приглашения — не понимаю, зачем оно нужно. Но всё-таки я вытащил фон и позвонил Кашпу: не дай дьявол, отвлеку его во время какого-нибудь важного теста.

Наверное, они с Колбинсом уже у станка — ставят опыты, исследуют цветок. Интересно, откопали они что-нибудь? Или этот цветочек — самый обыкновенный? Но тогда какую роль он играет во всём этом деле? Он и ещё два цветка...

Я прокручивал в голове варианты и ждал, когда Кашпир подойдёт к фону. Но гудки сменяли друг друга, а на звонок никто не отвечал. Я с беспокойством взглянул на чёрный экран. Гудки не прекращались.

Кашп не слышит звонка? Навряд ли, он всегда носит фон с собой. И даже если не слышно звукового сигнала, у фона есть виброзвонок.

Может, он отключил фон? Нет. Тогда бы мне сказали, что "Аппарат абонента выключен".

Или с Кашпом что-то случилось?..

Я нажал "Сброс" и позвонил на его домашний номер. И снова гудки, снова тёмный экран.

Хм.

Я отменил запрос и набрал номер Колбинсона. На этот раз трубку взяли.

— Алло?

— Алло, профессор. Это Дец.

— А, Децербер, здравствуй! Как поживаешь?

— Отлично, проф, отлично. А как там Кашп?

— Кашпир? Не знаю. Он сегодня не появлялся. Я звонил ему, но мне никто не ответил.

— Вот и мне тоже.

— Децербер, с ним ничего не случилось?

— Надеюсь, что нет. Он не рассказывал вам о своих ночных приключениях?

— Нет... А, подожди. Это как-то связано с беспорядком в лаборатории?

— Ещё бы.

— Тогда ты не мог бы объяснить...

— Я уже еду к вам, проф. Буду через пять минут. Там, на месте, всё объясню.

— Хорошо.

— Никуда не ходите, о'кей?

— Ладно, Децербер, а в чём...

— Где вы сейчас?

— Я пью чай в комнате отдыха. Ты знаешь, где она?

— Да. Не выходите оттуда, проф. Я очень скоро приеду, и мы обо всём поговорим.

— Я погрею тебе чайку и предупрежу охрану.

— Предупредите их и о Вельзе тоже, он должен заглянуть.

— Хорошо.

Я попрощался с Колбинсоном и позвонил Вельзевулу. Дьявол ответил сразу же:

— Аллё, Дец, как дела? Всё нормально?

— Не сказал бы.

— Что-то случилось?

— Да, Кашпир пропал.

Вельз выпучил глаза.

— Как? Когда? Куда?

— Хотел бы я знать ответы на все эти вопросы. Но мне известно только, что его нет ни дома, ни в университете.

— Может, он в кафешке с какой-нибудь девахой?

— Ты путаешь его с нами, Вельз.

— Ну да. — Дьявол почесал макушку. — А, вот. В лаборатории могли закончиться химикаты, и он пошёл за ними.

— Для того чтобы получить химикаты, нужен специальный документ, а Колбинсон, я так понял, его не выдавал.

— А если так: Кашпир заболел, но забыл сказать... — И Вельзевул тут же замотал головой. — Нет, не может быть.

— К тому же я звонил ему домой — к телефону никто не подошёл.

Вдалеке уже показалось здание университета. "Конь" на автопилоте лихо лавировал между мобилями: когда надо — пригибался, когда надо — подпрыгивал. Один раз ему пришлось воспользоваться лазером, чтобы перерубить лиану плотоядного растения. Оно росло из канализации. Это был Гарри — домашнее животное одного моего друга. Он и его большая семья живут под землёй, в канализационных стоках, словно какие-нибудь черепашки.

— Что ты предлагаешь? — спросил Вельзевул.

— Я сейчас еду к Колбинсону, — сказал я. — Если с ним что-то случится, это будет означать конец нашего расследования. Бросай всё и дуй в универ. А пока за ним пригляжу я. Нельзя оставлять Колбинсона без присмотра: слишком многое от него зависит.

— Подожди... случилось ещё что-то, кроме исчезновения Кашпира?

— Да, и немало.

Я в темпе рассказал Вельзу о ночном приключении Кашпира. О воре, о "чёрном пятне", об энергетическом сгустке.

— М-да. — Вельзевул покачал головой. — Нельзя было отпускать его домой. По крайней мере, одного.

— Теперь и я это понимаю, но что от этого изменится?

— Кто его похитил? И что этим существам нужно от Кашпа? Скорее всего, это связано с цветком, — рассуждал Вельзевул. — Душу за сто даю. Да, цветок — с ним всё в порядке?

— В порядке.

— Может, они хотят выменять на него Кашпа?

— Мне эта мысль тоже приходила в голову. Ладно, спокуха, Вельз. Дождёмся их требований, а там посмотрим.

— А если требований не будет?

— Будут, — убеждённо сказал я. — Слишком много совпадений. Мы забираем цветок, в тот же день неизвестный проникает в лабораторию, а вскоре исчезает Кашп...

— Слушай, Дец, а что, если исчезновение Кашпира, — одно из тех, которые мы расследуем?

— Хорошо, что ты затронул эту тему. Надо выяснить. А ещё — поговорить со свидетелями. Если они знают что-то важное, но их похитят или устранят... ситуация может стать неуправляемой.

— Тогда ты займись свидетелями, а я присмотрю за Колбинсоном. Он для нас не менее важен.

— О чём я и говорю. Ты лучше работаешь на месте, а я по природе своей — ищейка.

— Дело становится опасным, Дец, — неплохо бы обзавестись оружием. Может, оно нам не пригодится, но с ним будет спокойнее.

— Ты прав. Я сгоняю к Зосуа — он обеспечит нас стволами.

— И пусть поторопится. Если к нам нагрянут, а мы будем безоружными, долго мы не продержимся.

— Не боись, Вельз, пушки будут у вас в течение получаса.

Я положил окурки в пепельницу. Когда я задвинул её, она мигнула синим — окурки были переработаны.

— Ну как, Вельз, в целом ситуация ясна?

— Да. И всё-таки ты считаешь, что Кашпа похитили с целью выкупа?

— Мне так каца. Но даже если я ошибаюсь, мы всё равно найдём и вызволим нашего призрака.

Вельзевул кивнул. Он тоже не любил, когда кто-нибудь портил жизнь его друзьям.

— Я выезжаю, Дец, — сказал он. — До связи.

— До связи, Вельз.

Я убрал фон и припарковался на стоянке — между летающим мобилем-осьминогом и солнечным тайфуном. Вылез из "коня", поставил его на сигнализацию. Электрические полосы укрыли собой мобиль; они раздувались и шевелились, готовые броситься на его защиту.

Ступеньки доставили меня к высоким дверям. Я вошёл в здание.

Охранник-жаббервог лениво повернул голову. Он молчал. Я бы тоже помолчал, пялясь на него, чтобы заставить его понервничать, — но времени было совсем мало.

— К Колбинсону, я — Децербер.

Охранник изучал меня своими лупешками.

— Проходите, — соизволил выдохнуть он.

И забыл о моём существовании.

Я подошёл к лифту. У дверей меня ждала огромная толпа. И хотя стенки лифта растягивались, я подождал, пока уедет большая часть пассажиров, и зашёл в кабину с меньшей партией.

Колбинсон сидел в комнате и пил чай. Когда я вошёл, он посмотрел на часы. Не потому, что я задержался, а потому, что это было его привычкой. Он любил точность. А чтобы быть точным, надо постоянно сверяться с графиком.

— Всё в порядке, проф? Ничего не случилось?

— Нет, Децербер, всё отлично. Только Кашпира нет. Я начинаю за него волноваться. Ты не знаешь, где он?

— Как сказать...

Я сел рядом и подробно описал Колбинсону всё, что творилось ночью в университете.

Колбинсон слушал меня, всё больше хмуря брови. Когда я закончил, он поправил очки и спросил:

— Кашпира похитили те, кому нужен цветок?

— Возможно.

— Но кто именно?

— Ночной вор... "чёрное пятно"... или кто-то ещё. Я не знаю.

— Ясно.

Колбинсон снова поправил очки. Он заметно волновался.

— А что, профессор, мой чаёк готов? — спросил я, чтобы разрядить обстановку.

— Ах да.

Он засмеялся и пододвинул ко мне чашку.

Я пригубил чай. Мм, вкусный — хоть и безалкогольный. Если не ошибаюсь, зелёный с жасмином.

— Не остыл?

— Нет, проф, в самый раз.

Я поставил чашку на стол.

— Спасиб'. А теперь, если вы не против... — Я вытащил сигары и закурил. — Осмотрим место преступления.

Я вошёл в лабораторию и присвистнул. Удержаться было невозможно.

Из-за моего плеча вынырнул Колбинсон.

— Я трижды включал очистительную систему, — сказал он. — Вообще-то производитель гарантировал идеальную чистоту с первого раза.

— Видно, он не знал, что такое взрыв в университете твёрдо-жидкостей.

В углах, куда не смогла добраться очистка, горками лежало битое стекло. Грязные пятна и потёки усеивали стены и потолок. У Колбинсона редко что-то взрывалось — он был опытным учёным. Но если уж взрывалось, можете быть уверены: теперь это ничем не отстираешь.

Менее подвижные пятна тихо сидели на обуглившихся занавесках. Более подвижные прыгали с одного стола на другой.

У стульев не хватало ножек.

Столешницы расплавились и потекли. Металл собрался в капли, которые застыли и сталактитами нависли над полом.

Запахи кружили под потолком и тихо переговаривались между собой.

Я перевёл взгляд на дыры в стенах. Какие-то сжимались и разжимались, какие-то вели себя посдержаннее.

Однажды у меня дома разом взорвалась вся техника. Если верить пожарникам, из-за перегрузок в сети. Так вот, защищённые стены выдержали удар, но, не считая их, мало что уцелело. Когда я вернулся, я увидел кучи покорёженного металла и очень удивлённого Цербера.

Однако взрыв в лаборатории твёрдо-жидкостей — не чета бабаху в обычной адской квартире. Меня удивило, что пространственно-временной континуум тут был в полном порядке: его не погнуло и не покорёжило, в обшивке реальности не было никаких дыр, Твари из Подземельных Измерений не прятались за занавесками. Всё могло закончиться гораздо хуже.

Задумчиво куря, я облокотился на стол.

— Осторожно, — сказал Колбинсон, — в той колбе лиловая.

Я был наслышан о ней и тут же убрал руку.

Я докурил и отдал сигары очистке. Потом обошёл лабораторию, заглядывая под столы и рассматривая вблизи реторты.

— Как будто ничего, — пробормотал я.

— Что?

— А где цветок, профессор?

— В сейфе.

— Можете показать?

Колбинсон подошёл к стене и прислонил руку к какому-то её участку. Он засветился и пропал. В образовавшейся нише я увидел лежащий на подносе цветок.

— Я отрегулировал влажность и температуру, — сказал Колбинсон. — Даже если он пролежит так месяц или два, с ним ничего не случится.

— Это хорошо. А кто-нибудь ещё имеет доступ к сейфу?

— Нет, доступ есть только у нас с Кашпиром. Дверца реагирует на тепло наших тел, форму ладоней и мысленный диапазон. Никто не сможет открыть сейф.

— Если только не заставит вас сделать это.

— Как?

— Например, превратив в зомби. Не хочу вас пугать, проф, но это опасное дело. Кашп ведь посвятил вас в детали?

— Да. — Колбинсон дотронулся до пустоты, и участок стены снова появился. Сейф закрылся. — Но Кашпир сказал, что мне нужно всего лишь исследовать цветок. Он ничего не говорил...

— Не будем паниковать раньше времени. Возможно, для вас на этом всё и закончится.

— Но Кашпира похитили, и следующим могу стать я.

Я промолчал — хотя он был прав.

— Пойми, Децербер, я не боюсь. Большую часть своей жизни я прослужил в "Секретной Армии". Я видел смерти и зверства. Я делал такое оружие, которое не оставляет после себя ничего живого. Но чтобы быть готовым, я должен знать, к чему готовиться.

— Я бы дал вам объяснения, проф, если бы сам что-то знал.

Мы по горло увязли в этом деле, и чем больше подробностей всплывает на поверхность, тем больше мы запутываемся и тем сильнее нас тянет вниз. Что случится в следующую минуту? Чего нам ждать? Я и в самом деле не знал.

Колбинсон говорит, что не боится. У меня нет причин ему не верить. Но если бы я сказал ему о "пятнах" — о "чёрных пятнах", при взгляде на которые испытываешь вселенский, всепоглощающий ужас, — как бы он отреагировал?

А может, и правда всё ему рассказать? Что, если Колбинсону известно, как эти "пятна" нагоняют на существ невыносимый страх? Одной загадкой стало бы меньше.

И ещё надо спросить о цветке. Весь вечер они с Кашпиром занимались исследованиями. Возможно, они что-то выяснили.

Я уже раскрыл рот, когда на пороге появился Вельзевул. Он весь взмок, и, наверное, дело было не только в жаре.

Вельз отдышался и сказал:

— Спешил — чуть сам себя не задушил. Я не опоздал?

— Ты вовремя. — Я повернулся к Колбинсону. — Профессор, я оставляю вас с Вельзевулом. С ним вы будете в безопасности. А у меня дела: надо поговорить кое с какими существами и снабдить вас оружием.

Колбинсон удивился.

— Зачем нам оружие?

Мы с Вельзевулом переглянулись.

— На всякий пожарный случай.

И я кивнул на металлическую руку.

Колбинсон посмотрел на неё, и его лицо сразу изменилось: он, конечно, помнил, что случилось с Кашпиром.

— Не волнуйтесь, проф, — сказал я, — просто занимайтесь своими делами. Включите охранную систему, если так вам будет спокойнее. Обо всём остальном позаботится Вельзевул. — Я обратился к дьяволу. — Ну, Вельз, я погнал. Через полчаса пушки будут у вас... Да, чуть не забыл: я обещал профу, что ты поможешь ему с уборкой. Не подведи меня.

И слинял, не дав Вельзу ответить.

Track 9 "Trouble"

Я крутил баранку, разглядывая плакаты с полуголыми девицами — они рекламировали прохладительные напитки. Не буду спорить, после взгляда на их ладные фигурки, так и тянуло освежиться. И жара этому способствовала. Я почти видел того зловредного демона, который втихую крутил колесо погоды, поддавая парку. Нет, в потных девушках есть своя прелесть. Как-то раз, помню, пошли мы с подружкой на пляж. Все кабинки были заняты — осталась только одна свободная...

Я посмотрел в зеркальце, и течение моих мыслей свернуло в другую сторону.

Всё изменчиво во Вселенной. Цены на пиво, размер бикини... И только они никогда не меняются — неудачливые шпики. Та парочка, что следила за мной вчера, опять села мне на хвост. Но теперь они вели себя более умно: ехали метрах в двухстах и пользовались летучим биноклем, чтобы следить за мной.

Такой подход был хорош — веков триста назад. Я сам частенько устраивал слежки, иногда по наводке Павла, иногда по собственной инициативе, и знал многие приёмы.

Вот один.

Если за вами еду два олуха, которые ни черта не смыслят в слежке, их очень легко обдурить. Допустим, вы направляетесь к какому-то очень важному существу (в моём случае это Зосуа). Не езжайте прямо к нему. Сверните на боковую улочку. Потом на другую. Развернитесь. Поезжайте прямо. Потом налево, снова налево, направо, налево, направо, направо, налево... Поворачивайте и двигайте в противоположную сторону. Сделайте круг по мосту и поезжайте обратно. Вам нужен второй поворот налево, потом третий направо. Побольше петляйте и перестраивайтесь. Чем хаотичнее вы ездите, тем лучше.

Мобили на дорогах Ада ведут себя примерно так же, как молекулы: летят непонятно как неизвестно куда и время от времени сталкиваются. Если вы водите лучше двух олухов, которые вас преследуют, вам не составит труда натянуть их.

Я выжал газ, проехал по газону, выбрался на дорогу, развернулся на 180 градусов, пересёк две сплошных и поехал по встречке.

И не устали все мне сигналить?

Я заложил крутой вираж, съехал по лестнице, пронёсся по мосту, пугая пешеходов, ещё раз развернулся, выехал на главную дорогу и направился к Зосуа.

Не знаю, где сейчас мои соглядатаи. А уж если я не знаю, им придётся хорошенько постараться, чтобы выбраться из хитросплетений адских дорог.

Всё выдаёт в этих ребятах нездешних, думал я, — манера езды, самоуверенность и неаккуратность, плохая реакция... Если хочется пожить в Аду подольше, так водить не будешь. Откуда они родом? Наверное, из какого-нибудь маленького, тихого местечка, одного из пригородов Ада. А может, вообще из-за пределов Мира.

И чего я им дался? На кого они работают? Ну, уж точно не на копов — те даже в штатском на таких драндулетах не ездят, и посторонняя помощь им не нужна.

Может, они работают на Павла? Чушь. Он таких придурков не нанимает. Да и зачем ему следить за мной? Я предоставляю ему отчёты о своих действиях. А если понадобится, он вызовет к себе Вельзевула — тот всё ему расскажет. И даже не смекнёт, что заложил меня.

Или этих ребят подослали похитители цветков? Загадочные личности, которых мы в глаза не видели.

Когда мне надоело ломать голову, я решил, что те два чудика — это переодетые "чёрные пятна". А сами "пятна" — это умертвия, которые могут возродиться, только если определённое существо воткнёт в петлицу похожий на лилию цветок. Они перепробовали много кандидатур, а когда кто-то не подходил, убивали его, потому что он был свидетелем. Но сейчас они догадались, кто может их спасти. Только он — трёхглавый пёс! Почему бы им не поприставать к Церберу?

Я припарковался на стоянке и выдал автомату пару душ.

— Посторожи мобильчик.

— Есть, сэр! Ээ, или мэм. Я плохо вижу.

Я вошёл в стриптиз-бар "У Зосуа".

Мне нравилась моя бредовая версия. Я прорабатывал детали и уже набросал картину вселенского заговора, когда меня окликнул Зос.

— Дец, привет!

— Здорово, Зося. Есть минутка?

— Для тебя всегда найдётся.

Я приподнял на одной из голов очки и выразительно глянул на вампира. Тот был существом опытным и сразу всё понял.

— Катти, подмени меня, — сказал он молодому упырю.

— Конефно, сэр.

Я приподнял бровь.

— У него что, тоже нет клыков?

— Ага. Я удалил ему, фтобы не затмевал меня своим достоинством.

Я недоверчиво скривил губы.

— Да он молодой совсем, клыки ещё не прорезались. — Зосуа махнул мне. — Пойдём.

Он отодвинул портьеру. Мы прошли внутрь, миновали несколько охранников, иллюзорную стену и смертельные ловушки. Последнюю Зосуа едва не забыл отключить.

Мы оказались в богато обставленной комнате. Два кресла стояли друг напротив друга. На стенах висели картины в дорогих рамках; я узнал пару шедевров, которые давно искала полиция. Внутри здоровенного аквариума плескались волны света и резвились рыбы-убийцы. К одной из стен прилепился визор — сейчас он был размером с книгу, но, если надо, мог стать трёх этажей в высоту и двух в ширину.

Стоило нам войти, как тут же вспыхнули все лампочки, а потолок, пытавшийся закадрить стенку, тотчас умолк. Здесь Зосуа был боссом.

Мы плюхнулись в кресла. Зося предложил мне выпить. Как будто я когда-то отказывался...

Я пригубил коньячку, закурил сигары и поведал вампиру о своих делах. В сокращённой версии, естественно. Незачем ему вникать в работу тайных агентов.

— Знасит, оруфые? — сказал он.

— Да. Три хорошие пушки.

Зосуа встал и подошёл к одной из картин. Она занимала всю стену, но, если не считать этого, больше в ней не было ничего примечательного.

— Размер?

— Что-нибудь стандартного образца для Вельза, какая-нибудь маленькая, но достаточно мощная пушечка для Колбинсона... ну, а мои вкусы ты знаешь.

— О'кей.

Зосуа дотронулся до картины, она стала бесплотной и отодвинулась в сторону. Моему взору открылся целый склад вооружений: он находился за прозрачной стенкой. Охранник резался в "сапёра" и в упор нас не замечал.

— Ла'Гок.

Охранник подскочил в кресле, выключил монитор и повернулся к Зосуа.

— О. Прет, босс. Как дела?

На толстом, арбузоподобном лице появилась подобострастная улыбка. Два передних глаза заморгали; задние я не видел, но они, наверное, тоже.

— Мне нуфно три весицьки: SLD Standard, Mini-Originy и Squaster.

Я одобрительно кивнул. Это как раз то, что нужно.

— Щас!

Охранник соскочил со стула и засеменил к ящикам. Открыл один, порылся там, вытащил две пушки. Сунул их под мышку и прошёл в другой конец зала. Зал был большой, и пришлось подождать.

— Я хотел заказать "л"-платформу, — сказал мне Зосуа, — но от них столько фума...

— Говорят, новые модели бесшумные.

— Да? Ну и ладно. Ла'Гоку не помефает растрясти фырок. Он дафе для фаротреста цересцюр толстый.

Ла'Гок спешил к нам, нагруженный оружием. Он и правда был толстоват. Но, если не ошибаюсь, у шаротрестов это легко решается при помощи насоса.

— Вот.

Ла'Гок сгрузил стволы в приёмник и закрыл дверцу. Пушки исчезли и через мгновение появились в комнате.

Склад находился в другой реальности, связь с которой обеспечивало дорогостоящее оборудование. Если повезёт, полиция может поймать преступника. Если очень повезёт, он окажется виновным в том, что ему пришили. Но найти склад контрабандного оружия в другой реальности... Нет, эта задача не по силам нашим бравым копам.

Я вспомнил Свузана и улыбнулся. Интересно, как он там? Здорово ему досталось от начальника? Свузан ведь ему нахамил, да ещё был виноват в пропаже цветка.

— Ну как? — сказал Зосуа. — Подходит?

— Вполне.

Я проверил, заряжены ли пушки. Полная обойма.

— Мозэс проверить их в деле.

Вампир выдвинул ящик стола, что-то с ним сделал, и он превратился в пульт. Зосуа нажал кнопку, и на месте Ла'Гока и склада появилась мишень. Она подрагивала так, словно была нарисована на воде — энергетическая симуляция, мишень поглощала все выстрелы.

Я прицелился и нажал на курок.

SLD Standard (я отдам его Вельзу) рыгнул оранжевым шаром, состоящим из огня, меха и когтистых лапок. Шар вытянулся и распался сначала на два, а потом на четыре таких же шара. Сопящие сгустки пламени погрузились в мишень, утонув в ней, как булыжники в колодце. Количество шаров и скорость их деления регулировались колёсиком на рукоятке.

Mini-Originy — пушка для Колбинсона. Она стреляет светящимися молниями, которые множатся и разветвляются. У оружия два режима: "Разрушительный" и "Созидательный". Если вам надоест сжигать врагов, можно будет навести порядок в комнате или почесать спину.

Мой Squaster крутился с бешеной скоростью, создавая на конце дула ярко-красную медузу. Она плевалась энергетическими полосками. Чем меньше полосок, тем они мощнее — и медлительнее. Маленькие полоски не такие опасные, зато сыплются из дула обжигающим алым градом.

— Замечательно. Беру.

— Будеф платить картоцькой?

— Моя карточка дома, Зос. Вот. — Я высыпал на стол горсть душ. — Здесь около половины. Остальное запиши на мой счёт.

Зосуа сгрёб деньги в свой бездонный карман.

— Спасибо за покупку, приходите ефё.

— Зося, ты не мог бы попросить кого-нибудь доставить пушки в университет твёрдо-жидкостей? Колбинсону.

— Пфф! Уф не хоцес ли ты сказать, фто профа достали студенты и он рефыл их всех перестрелять?

— Ну, где-то так. Сделаешь?

— Сейцас послю Катти.

— И пускай поспешит.

— Ага. Ты не смотри, фто он сюпленький, — парень бегает как ветер.

Упыри с вампирами очень похожи, но упыри более худые, горбатые и мрачные, однако и более проворные.

Я взвесил в руке Squaster и снова не смог сдержать улыбки.

— А эту вещицу я заберу с собой.

— Ты будеф разгуливать по Аду с этой пусысей? Может, дать тебе пакет невидимости?

— В кредит?

— Да фто ты. Бесплатно. Когда накрыли поставку JJ-180, их стало некуда девать.

— JJ-180? Наркотик времени?

— Ага. Копы, проклятые нарики! Фырнулись и слуцяйно попали в будуфее, а у нас там находился склад.

— Гы.

— Так сто, возьмёс пакетик?

— Не, Зос, спасибо. Да и как можно не потрепать нервы полиции?

— Только давай поосторофнее. А то в прослый раз я из-за тебя цуть не разорился.

— А, ты о том побоище с пожаром? Так было же весело.

— Ну... это да.

Зосуа мечтательно закатил глаза, вспомнив былые деньки.

Я хлопнул его по плечу, попрощался и вышел из бара через "чёрный" ход.

Рядом с моим мобилем, перекрывая выезд, стояли драндулет и два парня в шляпах. Быстро они меня нашли. Значит, я их недооценил. Что ж, тем лучше: люблю достойных соперников.

Я открыл дверь "чёрного" хода и вернулся в секретную комнату.

Зосуа был всё ещё там.

— Сто такое?

— Подержи это у себя. — Я отдал ему Squaster. — Я вернусь за ним попозже.

— Ладно. А...

Но я уже вышел на улицу.

Эти парни в шляпах могли забрать Squaster или попытаться забрать. Сейчас не время для перестрелок. Сначала познакомлюсь с ними поближе... а они, похоже, прямо-таки жаждут со мной пообщаться.

Когда я приблизился к "коню", один из "шляпников" преградил мне путь. Его маленькие глазки — чёрные шарики, пытались проделать в моей голове две дырки.

Я показал ему все свои зубы и сказал:

— Вы позволите?

— Прокатимсся лучше сс нами, — произнёс он со странным акцентом.

— Мама запрещает мне разговаривать с незнакомыми дядями.

— Мы хорошие дяди.

— Ага, — вступил в разговор второй. — Пока те, к кому мы обращаемсся, ведут ссебя хорошо.

— Знаете, я очень привередливый. Без удобств ездить не могу. Вот в вашем мобиле есть стилонер?

— А пойдём, — сказал Первый, — ссам поссмотришь.

Я подошёл к их колымаге и заглянул в салон.

— Ого, настоящее ретро. Всегда мечтал на таком прокатиться.

— Ну так прыгай сскорей, — неискренне улыбаясь, сказал Второй.

— Да, хороший мобильчик... но мне ближе мой "конь". Там и места побольше, и стилонер есть. Так что жаль, ребят, но ничего не получится.

Я лыбился и пускал дым им в физии.

— Сслушай, пёссик, — процедил Первый, — не выпендривайсся и ззалеззай. — Он ткнул в меня чем-то металлическим и с дулом.

Я опустил взгляд.

— Плазмомёт ручной полуавтоматический, да? Что ж, неплохо, но...

— Ззалазь на ззаднее ссиденье! Живо! А ты, — Первый повернулся ко Второму, — ззавяжи ему глазза.

— Только я люблю ехать быстро-быстро, — сообщил я, забираясь внутрь. — Вы прокатите меня с ветерком?

Глазюки Первого выпучились.

— И рты ему ззаклей, — злобно бросил он.

Track 10 "Innuendo"

В их развалюхе было тесно. Она подпрыгивала на каждой колдобине с таким звуком, словно готовилась отойти в мир иной. Её трясло, как эпилептика в припадке. Она скрипела и воняла, и всё время разговаривала — просила двух моих спутников помыть ей бока и побрызгать сиденья освежителем.

Тот, что сидел на заднем сидении и тыкал мне в рёбра плазмомётом, бурчал: "Ззаткнись". На мобиль это не производило впечатления. Он продолжал болтать, а мой "конвоир" механически повторял своё "волшебное" слово.

За рулем сидел тот, которого я назвал Вторым. Водил он хреново. Три "кляксы"-повязки чёрными жвачками облепили мои головы, и я не видел дороги. Но я её чувствовал: каждую неровность на асфальте, каждую воздушную яму я ощущал своим телом.

Нам сигналили со всех сторон. Звуки клаксонов смешивались с дребезжанием тачки, её болтовнёй и бурчанием Первого.

— Может, включишь радио? — сказал я.

Второй что-то произнёс сквозь зубы, но щёлкнул переключателем. Я узнал знакомые аккорды.

— Это же вступление из "Screams are Restricted".

— Ззаткнись, — буркнул Первый.

— Вы никогда не смазываете мне покрышки и не протираете зеркала, а за мной нужен тщательный...

— Ззаткнись.

Я хотел сказать, что это песня моей группы "Hard Boil".

— Ззаткнись, — буркнул Первый.

— Да я ещё ничего не сказал.

— Ззаткнись.

Примерно так мы доехали до... куда-то. Второй резко затормозил, и Первый завалился вперёд. Я понял это по его ругани.

Мы вылезли из мобиля. Пи-пип — его поставили на сигнализацию. Мы куда-то пошли. За спиной у нас ещё какое-то время раздавались жалобы и просьбы почистить бампер.

Скрипнула дверь, мне ткнули в спину плазмомётом, и я понял, что это предложение войти. С тем же милым скрипом дверь закрылась, и темнота обступила нас. Я почувствовал это, даже несмотря на "кляксы"-повязки.

Кто-то из двух "похитителей" подошёл ко мне, шепнул магическое слово. "Кляксы" сразу стали жидкими, стекли с моих голов и заползли к парню в карман. Сквозь щели в стенах пробивалось немного света, и я различал смутные фигуры существ — которых тут было очень много.

— Привет, — сказал я. — Я Децербер. А вы здесь прячетесь от налоговой?

Свет надо мной неожиданно вспыхнул. Я отгородился от него рукой.

Светильники, жужжа пропеллерами, летали под потолком.

Я убрал руку, но глаза мои были ещё прищурены. Я разглядывал тех, кто находился в помещении.

Помещение было внушительным. Наверное, зала какого-нибудь старого, заброшенного дома.

Фигуры мне внушительными не показались. Честно говоря, я их всех уже видел. Это были неподвижные существа с длинными носами. Они стояли навытяжку, да так, словно родились с металлическими позвоночниками. Хотя кто знает, может, так оно и было... Их мелкие чёрные глазки злобно сверкали из-под шляп. В плащах цвета "хрен поймёшь" они были похожи на громадных летучих мышей. Мышки слетели с потолка, опустились на пол, сложили крылышки и терпеливо кого-то ждали. Меня. И я их всех видел, да. Они были как близнецы похожи на тех двух ребят, что привезли меня сюда.

И все они молчали.

Вдруг из-за их спин выползла какая-то громадная фигура. Заслоняя свет, она медленно приближалась. Её тело дрожало, словно это было не тело, а желе. Я видел чёрный силуэт, надвигающийся на меня, и эти колебания. Если бы реальность внутри меня вдруг сошла с ума, я бы раздался и пошёл волнами, как это создание. Существо выползало из мрака, неторопливо, как гигантский червяк. Чёрное пятно трёх метров ростом.

Уж не то ли это "пятно", которое я видел ночью? Или за которым гнался Кашпир?

Но они были намного меньше этой громадины. И от них веяло страхом. Необъяснимым и непобедимым ужасом. Это тоже было страшным. Но такой испуг я мог побороть.

Подлетели светильники, выдвинули фонарики на ножках и бросили яркие лучи на колеблющееся нечто. Лучики света выхватили разные участки тела — все дрожащие, как замёрзшие синицы на ветру, и мутно-белые, вязкие. Светильники окружили это, взялись за ручки, напрягли свои фонарики — и из-под потолка, вниз, ударил белый бесплотный поток. Создание проступило в этом свете, как фотография проступает в ванночке с химическим раствором. И ощерило пасть в улыбке, которой каннибалы встречают своих собратьев.

— Здоров', — сказал я колышущейся, полупрозрачной, белёсой массе с длинными отростками. — Как делишки, как детишки?

Улыбка исчезла, и от рожи ничего не осталось. Теперь её попросту не было — только мутно-белая гладь и такого же цвета волны.

— Здравствуй.

Я посмотрел на парней в шляпах. Десятки фигур стояли неподвижно: ни один не шелохнулся, когда прозвучал этот голос. Что с ними такое?

— Ты боишься? — спросило Оно.

— А что, должен?

— И это правильно, потому ч... А?

Видимо, Оно не ожидало такого ответа.

— Что ты сказал?

Я размял руки и молча обошёл комнату. Желе наблюдало за мной. Хотя глаз у него не было, я чувствовал на своей спине его взгляд.

— Отвечай мне!

Здесь не было ничего: ни холодильника, ни столов со стульями, ни плакатов с обнажёнными девицами. В этом доме никто не живёт. Это даже не база — просто место, где можно поговорить со мной. Или?..

Я оглянулся на парней в шляпах.

А может, это своеобразный склад? Только не для овощей или одежды, а для таких вот существ, в шляпах и с маленькими глазками.

— Если ты немед...

— Ладно, — сказал я. Понервировал его, и хватит. Ещё напустит на меня всех этих молодцев. Я, конечно, в неплохой форме, но один против пятидесяти вряд ли выстою. — Мы существа взрослые. Говори, зачем я тебе понадобился, и я пошёл. У меня ещё много дел: жена просила в магазин сходить, ребёнка надо из садика забрать...

На желеобразном лице появились глаза, и их выражение мне не понравилось. Глаза пропали.

— Ты наглый. Это хорошо — значит, мы найдём общий язык. Но если не найдём, тогда... тогда тебе будет плохо. И ты пожалеешь о своей наглости.

Долго Оно ещё будет меня пугать?

— Ты кто? Что тебе нужно от старины Деца?

— От старины Деца? Ничего. — Оно засмеялось. Его смех звучал словно из самых глубоких бездн Тартара. — И от дружищи Деца мне тоже ничего не нужно.

Угу.

— Но Дец должен понимать, что, если с его другом случится беда, в этом будет виноват только сам Дец. Он, и только он. Он это понимает?

Я повернулся и облокотился на стол.

— Дец меня слышит? Ему стоит прислушаться. И вот что я ему скажу: если он не вернёт чужую вещь, то его друг... тоже вряд ли вернётся. Дец меня понимает?

Я вынул из кармана сигары, чиркнул зажигалкой в форме дракончика и закурил. Я пускал дым и молчал.

— Уверен, ты меня понимаешь. У тебя кое-что завалялось. Одна штучка, которая дорога мне...

— Как память, — сказал я.

— Именно. Тебе она ни к чему. И ни к чему тебе заниматься этим делом. Брось его и поезжай с друзьями... — Оно взмахнуло отростком, — куда-нибудь далеко.

— А ты оплатишь билет до Атлантис-сити? Мне всегда хотелось там побывать.

Оно прищурилось.

— Нет. Но я прослежу, чтобы все твои друзья составили тебе компанию.

Я разглядывал стройные и бездвижные ряды парней в шляпах.

— Заманчивое предложение. Но вначале ты хочешь получить "этот, как его...".

У Него опять появился рот, а вместе с ним — омерзительная улыбка.

— Мы всё-таки нашли общий язык. Это раду...

Ага, вот он. Я ткнул пальцем в одну из "статуй".

— А вот этот почему без шляпы? С головки сдуло во время полёта?

Парень оставался неподвижным, а Оно рассердилось.

— Лишние вопросы не в твою пользу.

Я играл перед ним в храброго недотёпу, и надо было довести спектакль до конца.

— Послушай меня... товарищ. Ты можешь угрожать мне сколько угодно...

— Я не угрожаю — я предупреждаю. Чтобы ты по глупости не натворил...

— Но если ты посмеешь тронуть Кашпира...

— Так его зовут Кашпир? Какое чудесное имя.

Я подошёл к "парням в шляпах" и раздавил о них недокуренные сигары. "Парни" даже не шелохнулись.

Первый и Второй были единственными из этого сборища близнецов, кто двигался. И они двинулись на меня.

Оно что-то сделало, и Первый со Вторым замерли, вытянулись в струнку. Их глаза стали пустыми. Ещё два безмолвных истукана.

— На первый раз я тебя прощаю.

— А ты, значит, крутой мафиози?

— Можешь считать, что так.

— Крутые мафиози не разговаривают штампами.

Оно всерьёз разозлилось.

— Самонадеянная шавка! Если ты не принесёшь цветок, Кашпира ты больше не увидишь! Потом очередь дойдёт до Колбинсона. Потом до Вельзевула. А потом настанет и твой черёд... Децербер. И тогда я уже не буду таким... — Оно нависло надо мной, как сало из эктоплазмы, — добрым.

О, да Оно крутое... Чуть не напугало меня. Чтобы польстить Его самолюбия, я сделал вид, что вздрогнул.

— Босс, разрешите, я скажу ему пару слов, — раздался откуда-то новый голос. Он был спокойным, но громким и отдавал металлическим скрежетом.

Из тени вышло новое существо — здоровяк трёх метров ростом с похожими на подъёмные краны ручищами. Налитые кровью глазищи изучали меня так же, как Колбинсон изучает новый вид тараканов.

Здоровяк сцепил пальцы в замок и вытянул руки — хрустнули суставы, напряглись мускулы-арбузы.

Ещё одно представление. Пришлось притвориться испуганным.

— Привет, Децербер.

— Привет. Вы не работали в цирке?

Он опустил руки и обнажил большие жёлтые зубы. Этот "шкаф" был готов сожрать меня без кетчупа. Но если бы он попробовал осуществить свой замысел, то очень удивился бы, получив отпор.

— Послушай меня, Децербер: я вижу, что ты наложил в штаны. И это правильное решение. Чтобы убедить тебя в этом, я кое-что тебе покажу.

Крутость из него так и пёрла. Меня подмывало двинуть ему по челюсти, чтобы успокоить. Но я должен был строить из себя неженку. Потом они поймут, что я вовсе не такой, и это станет для них открытием, а преимущество будет на моей стороне.

Здоровяк подошёл к столу.

— Лучше отбеги, собачка.

Я отступил на пару шагов. Ну, чем ты хочешь меня удивить, самоуверенный болван? За свою богатую на приключения жизнь я повидал немало. Что приготовил голуба? Очередное мафиозное клише? Фокус, которым только младенцев пугать?

Но всё-таки он меня немного удивил.

Здоровяк оторвал от себя кусок и бросил его в стол. Я увидел, как блестит полупрозрачная плоть. Вырванный из тела шмат был похож на морскую звезду — галлюцинацию наркомана. Небесно-голубого цвета плоть затряслась и выпустила щупальца. Приземлилась на стол, вцепилась в него. Щупальца сомкнулись — так пальцы сжимаются в кулак. Появилось неяркое свечение. Кусок мяса стал ещё светлее и ещё прозрачнее. А в следующий миг "живая" плоть исчезла, прихватив в небытие часть стола.

Здоровяк скалил зубы и всем видом показывал своё превосходство. Рана на его руке зажила, не оставив после себя даже шрама.

— Стол портить было необязательно.

— Босс, я это для наглядности. Ты всё видел, пёс?

Я кивнул.

— Ты всё понял?

Я снова кивнул.

— Если нет, я повторю ещё раз, но позже. И вместо стола будешь ты. Когда части твоего тела исчезают одна за другой, испытываешь незабываемые ощущения. По крайней мере, так говорил те, кто это испытал. Пока были живы.

Здоровяк скривил особо злобную рожу и скрылся в тени.

Тогда заговорило желе:

— У тебя два дня, — сказало Оно. — Послезавтра, ровно в полдень, ты встретишься с моими людьми. Они сами тебя найдут.

— Мгм... А если я буду занят?

— Ничего страшного. Есть дела, которые могут подождать. — На полупрозрачной мути появилась улыбка.

— Ясно, — проговорил я сквозь зубы, изображая бессильную ярость. Судя по реакции желе, мне удалось запудрить ему мозги. — Теперь я свободен?

— Да, — сказало Оно. И добавило голосом гигантского паука, затаившегося в глубокой затхлой пещере: — Пока свободен.

Ему просто необходим был спичрайтер.

Я миновал нескольких "парней в шляпах". Когда я подошёл к двери, фигуры за моей спиной ожили. Я обернулся. Первый и Второй подошли ко мне.

— Они проводят тебя, так будет лучше.

Второй протянул мне "кляксы"-повязки.

— Ссам наденешь?

— Что-то лень — лучше ты.

Второй рыкнул и в гневе завращал глазами.

На меня опять напялили "кляксы". Они расплылись по моим головам, затвердели. И, в сопровождении Первого и Второго, я вышел из этого странного дома.

Track 11 "Given the Dog a Bone"

Я ещё раз насладился стилем вождения Второго и бурчанием Первого. По радио без остановки крутили рок. Я напевал вполголоса, раздражал "парней в шляпах" и получал от этого удовольствие.

Наконец, драндулет скрипнул, дёрнулся и остановился. Первый открыл дверь и сказал, чтобы я вылезал. С меня сняли "кляксы".

Второй похлопал меня по плечу.

— Будь и дальше паинькой — тогда сс твоим приятелем ничего не сслучится.

— И сс тобой тоже, — злобно глядя на меня, добавил Первый.

Я подумал, не дать ли им в зубы. Да у них и зубов-то нет.

— Повиновение, повиновение, — сказал я. — Страх. Ужас. Трепет. Прийти домой — поменять подгузник.

Первый закурил сигарету. Не, я с сигарами смотрюсь лучше.

— Пока, шутник.

Он сел в мобиль. Второй включил зажигание. Стеная и дребезжа, колымага поползла прочь.

Очень интересная компания... Я ухмыльнулся. Похоже, они и не догадываются, что я их раскрыл.

Попыхивая сигарами, я прошёл мимо "коня": он стоял на прежнем месте, всё такой же блестящий и красивый. Я поднялся на крыльцо и вошёл в бар Зосуа.

Эти парни пытаются выглядеть крутыми, но это их и выдаёт. Надо будет поделиться с Вельзом своими соображениями...

— Привет, Зос. Давно не виделись.

Зосуа поднял голову.

— А, Дец, это ты.

— Ага. Я вернулся, как и обещал. С моим малышом всё в порядке?

— Он в полной сохранности. Пойдём. Катти!

Упырь занял место за стойкой, а мы с Зосуа прошли в потайную комнату.

— Дерфы.

Зос протянул мне пустое место. Забрав его, я почувствовал, что оно довольно тяжёлое. Вампир положил Squaster в невидимый пакет.

— Твои проблемы с полицией — это и мои проблемы. Сейцяс разгар сезона, и не хотелось бы из-за какой-то мелоци...

Я не дослушал его. Меня заботили совсем другие проблемы.

— Да-да, Зося. Мерси. Я вижу, Катти уже вернулся. Он всё доставил?

— Мозэс не сомневаться. Оба лота прибыли в пункт назнацения.

— Лота? — переспросил я, вздёргивая бровь, — я любил этот приёмчик. — Место назначения? С каких это пор ты стал шифроваться?

— Я всегда фыфруюсь, когда тобой интересуется полиция. У этих исеек есть прослусываюсяя аппаратура, а я не хочу...

— Значит, они уже вышли на мой след.

— Опять влип в историю?

— Естественно. И о чём они спрашивали?

— Спрасывали, знаю ли я тебя, и показывали твою голограмму. Ну, я посмотрел на неё и цестно им сказал: "Мерзавец! Надеюсь, насы с ним пути никогда не пересекутся!"

— Спасиб', Зос, ты настоящий друг.

Он раздвинул губы и продемонстрировал дырку между зубами.

— А были среди копов три обезьяны?

— Ага: маленькая, средняя и большая. Хотя, положа руку на сердце, там все обезьяны.

— Гы. Ладно, мне пора бежать... Да, если ещё кто-нибудь будет обо мне спрашивать, свистнешь?

— Свистну.

— О'кей, пакеда.

Я выбежал на улицу и прыгнул в "коняшку". Как же приятно было просто посидеть в нём после тряски в той развалюхе. А уж когда он заурчал и понёсся по улицам...

Я вынул фон и позвонил Вельзу.

— Привет, дьявол!

— Привет, Змей Горыныч.

— Мой подарок получили?

— В коробке с пёстрой ленточкой. Серьёзно, кто-то запихал пушки в большую светло-голубую коробку и перевязал её розовой ленточкой.

— Хы. Это, наверное, Катти, паренёк, что работает у Зосуа. Не знает, куда девать энергию.

— Ладно, коробочку мы сожгли, а прах развеяли по ветру, так что всё в порядке.

При словах "всё в порядке" мне вспомнился Кашпир.

"Веди себя хорошо, и с ним будет всё в порядке".

Ну-ну, ребятишки...

— Вельз, я тут свёл знакомство с такими интересными субчиками... Просто пипец какими интересными.

— Что за субчики?

— Выдают себя за безжалостных мафиози.

— Ну, это и правильно. Если мафиози не безжалостные, то их никто не будет бояться.

— Это-то да. Только к мафии мои новые знакомцы не имеют никакого отношения.

Вельз завис.

— А кто они тогда?

— С твоей помощью мы скоро это выясним. Я сейчас направляюсь к Гуаг-гну, дворецкому исчезнувшего писателя Найза, а потом к кошковладелице Эльтиане. Пока я буду с ними перетирать, залезь в Сеть и найди всё, что возможно, об адских мафиях.

— Тебя интересует что-то конкретное?

— Как сказать... Посмотри, не было ли каких трений у мафиозов. Может, кто-то откололся и организовал собственную шайку. И ещё мне нужна инфа о необычных преступниках.

— Необычных преступниках? — Вельзу снова был нужен кто-нибудь, кто нажал бы на "Reset".

— Да. Или, скажем так, необычных существах.

— Дец, ты помнишь, что мы живём в Нереальности? Что значит "необычные существа"?

— Это такие, знаешь... ну, вот, допустим, ты идёшь по улице, а к тебе подлетает телефонная будка. Она вдруг уменьшается в размерах, у неё вырастают два пластиковых зуба, и она, фальшиво напевая "Strangers in the Night", пытается высосать у тебя кровь. Тебя бы такое удивило?

— Да я с этим каждый день сталкиваюсь.

— Вот. А если бы эта будка делала вид, что она вампир, делала вид, что она не умеет петь, делала вид...

— Не продолжай, я понял. Поищу. Но ничего не обещаю: сам понимаешь, инфа очень специфическая.

— Ещё какая специфическая, прям как мои новые приятели. Ну, с этим разобрались. А как там проф, в норме?

— В норме. Он в лаборатории. Там всё время что-то чавкает, свистит, гремит и взрывается... Я боюсь к нему зайти. Да мне и не нужно этого делать: Колбинсон договорился с техниками, они поставили в коридоре монитор и подключили к нему камеру слежения. Я перенёс стулья, столик и робота и теперь наблюдаю за подвигами профа за чашечкой чая. — Вельз показал чашку, улыбнулся и отхлебнул из неё.

— Хорошо устроился, моя школа. Угу, вот и дом Найза. Давай, Вельз, как освобожусь, позвоню.

— Погоди, ещё кое-что...

— И я, вот, тоже чуть не забыл. Полиция уже начала поиски. Ищут, как ты понимаешь, меня. Так что будь на стрёме. Ну, пока.

— Э...

Я уже выключил фон, когда вспомнил, что Вельзевул хотел что-то мне сказать. Ладно, сначала пообщаюсь с дворецким, а потом перезвоню Вельзу.

Но пообщаться с дворецким не получилось: он таинственным, совершенно неуместным, банальным образом исчез. Я узнал об этом со слов одной очень милой особы, горничной.

Но вначале охрана никак не хотел меня к ней пускать. Точнее, один охранник — второй отлучился по каким-то важным делам. Наверное, в туалет.

— На территорию особняка въезд запрещён, — нудил горгулий; из-за окошка глядели его сонные глаза.

Деньгами его не проймёшь, это ясно: у него такая зарплата, что он мог бы спокойно просить о её понижении. Но я знал, от чего он не откажется, — ни он, ни один нормальный мужик.

— Два купона на день бесплатной выпивки в стрип-баре "У Зосуа". — Я помахал перед его огромным носом бумажками.

Он сглотнул слюну.

— А девочки будут?

— Насчёт девочек договоришься с Зосом. Скажи ему, что ты от Децербера. На, держи, пока я добрый. Второй купончик для твоего друга.

Охранник выхватил бумажки у меня из руки.

— И вовсе он мне не друг. — Горгулий спрятал купоны в карман. Нажал кнопку, деактивируя шлагбаум. — Проезжайте, господин Дец. Прямо и направо — там будет стоянка.

— Благодарю, служивый.

Я проехал прямо, затем повернул. Подъехал к свободному магниту — он притянул мой мобиль. Я вылез, приложил палец к сенсору — он располагался на боку магнита. Вокруг "коня" засияло световое поле. Отключить его и "освободить" мобиль мог только я: для этого надо было снова приложить палец к сенсору. Если кто-то захочет сделать это вместо меня, ему придётся отрубить мне палец. Но сначала — победить меня. Я размял руки. Вот чего мне не хватало всё это время — хорошей драчки. Не так давно я хотел побольше экшна, и я его получил. Может, и сейчас мои молитвы услышат?

Во дворе с еле слышным звоном дрожали пальмы-медузы, птицы с вёдрами в клювах поливали их питательной массой.

Ступеньки остановились у дверей. Я вошёл в особняк. Не успел я осмотреться, как услышал.

— Сэр?

Дворецкий с постным, истинно дворецким лицом выпорхнул из-за угла. Он был очень большой, но очень худой летучей мышью с четырьмя крыльями.

— Я не сэр — я Децербер.

У меня остался ещё один купон, и я вручил его дворецкому. Тот сразу оживился.

— Чувствуйте себя как дома, сэр Децербер.

И он улетучился.

Но ведь дворецким в этом доме работает Гуаг-гн. Что же здесь делает этот тип? Гуаг-гна уволили, или с ним что-то случилось?

— Могу я вам помочь?

Я увидел ещё одно существо. Оно спускалось по лестнице. Оно было чертовски изящным и белокожим. Оно было молодой женщиной с шокирующей талией и бьющими наповал грудями. Пара чёрных глазищ без белков и радужки рассматривали меня. У "парней в шляпах" тоже не было ни радужек, ни белков, но их маленькие глазки я бы не назвал шедеврами природы.

— Можете ли вы мне помочь? — Я профессионально улыбнулся. — И вы ещё спрашиваете?

Она наклонила свою прелестную головку...

...Она была горничной и в своём обмундировании выглядела потрясающе. Но без него — в тысячу раз лучше.

— Гуаг-гн исчез прошлой ночью, — сказала она, когда мы оделись. — То есть, мне так кажется. Вечером он был чем-то очень взволнован. Вы знаете...

— Я думал, мы перешли на "ты". — Я положил ладонь ей на бедро.

Она засмущалась, но смущение выглядело слишком правдоподобным: я ни капельки ему не поверил.

— Ты знаешь, — сказала горничная, — Гуаг-гн стал совсем другим после исчезновения хозяина. Эти рассказы о "чёрном пятне"...

— А ты сама его видела?

— "Пятно"? Нет. Но много слышала о нём от Гуаг-гна. Чёрный колышущийся ужас, смерть без лица, чистое разрушение, вырванное из плоти хаоса, единственная и самая желанная цель которого...

— Узнаётся стиль Найза.

— Ты его читал?

— Не-а, просто догадался.

— Честно говоря, — она понизила голос, — он мне совсем не нравился как писатель. А гном он был неплохой.

— В каком смысле? — Я лукаво ей улыбнулся.

Она опять залилась краской и поправила блузку, а на самом деле приспустила её.

— Не в том. До тебя ему далеко, милый.

Вот умная женщина: умеет расставлять приоритеты. Люблю таких.

— А о "чёрных пятнах" он никогда не нашёптывал тебе на ушко?

— Да он и шептать не умел — всё больше орал: то ему не так, это не так.

— Значит, нет?

— Нет. Только у Гуаг-гна были такие глюки.

— И тем не менее, он исчез.

На мордашке горничной появилось озадаченное выражение.

— Не напрягайся, милая. — Я поцеловал её. — И большое тебе спасибо.

— А как же прощальный поцелуй?

Она коснулась пальцами моей коленки. Её рука заскользила выше.

— Без проблем. Но сначала — последний вопрос. Идёт?

— Идёт. — Её глаза лукаво блеснули.

— В последние дни перед исчезновением тов. Найз ничего не говорил о цветах?

— Фырр. — Она закатила глаза. — У него только книги были на уме. Он мне ни одной розочки не подарил.

— Он просто не ценил тебя. Не понимал своего счастья.

— Я надевала новое бельё, а ему было всё равно. У него, понимаете ли, свидание с музой.

Я приобнял её и погладил по попке.

— Надеюсь, те существа отомстят ему за меня... Ой.

Она поняла, что проболталась. Прикрыла ротик маленькой ладошкой и невинно посмотрела на меня.

А я посмотрел ей в глаза.

— И что же это за существа такие, милая?

...Когда она всё мне рассказала, я подарил ей обещанный поцелуй. Перевёл дух и надел трусы. Завязал шнурок на шортах.

— Мы ещё увидимся, Деци, дорогой?

— Я тебе звякну на недельке. Не скучай.

Я закурил и вышел из дома.

С одной стороны, дело начало проясняться. А с другой, то, что я узнал, только больше его запутывало. Как нам поступить? У нас на руках слишком мало данных, чтобы кого-то в чём-то обвинить. Но нельзя же сидеть сложа руки... Хотя, когда не участвую в расследованиях, я люблю этим заниматься.

Надо поговорить с Вельзом.

Я разблокировал "коня". Прыгнул в него, задал маршрут и включил автопилот. Потом вынул фон и позвонил Вельзевулу.

Никто не ответил.

Я помнил, чем всё закончилось в прошлый раз. Я хотел выключить автопилот и рвануть в универ. Нет, стоп. Вельзевул и Колбинсон вооружены. Дьявол умеет обращаться с оружием, он побывал со мной во многих передрягах и сумеет постоять за себя. Но как быть с профом? От результатов его исследований зависит исход дела...

Я барабанил пальцами по дверце.

Может, Вельзу всего-навсего захотелось в туалет.

Но как быть с Эльтианой? От неё я могу получить инфу, которая стронет расследование с мёртвой точки. Я рискую потерять очень ценного свидетеля. А если у Вельза с Колбинсоном неприятности, они сами с ними справятся. Надеюсь.

Я взял под свой контроль регулятор скорости и выкрутил его на максимум.

— Поднажми, малыш.

Можно было воспользоваться переносчиком, но в час пик такие очереди...

"Конь" встал на дыбы и, высекая искры, полетел вперёд. Порой мне действительно казалось, что он вот-вот оторвётся от земли и воспарит под облака.

Я откинулся на спинку сиденья и размышлял.

Милашка горничная, преодолев чудовищный испуг, сказала, что сразу после исчезновения Найза какие-то вояки завалились в особняк. Дом был под надёжной охраной, но это не помешало солдатам ворваться в него и рыскать, и обыскивать, и допрашивать. Они носились, как стадо разгневанных крушиттеров.

Моя полногрудая горничная жутко испугалась и не запомнила ни слова из того, что они говорили. Ей всё происходящее казалось каким-то странным и страшным сном. Смазанные фигуры то ли перетекали, то ли перемещались по дому, который вдруг покосился, осел и разжижился. Белые, растянутые на многие метры силуэты. Как молочная плёнка. И размытый, неуловимый образ дома, словно кто-то забыл настроить чёткость.

Военные задавали горничной вопросы, а она смотрела сквозь эти создания и ничего не видела. Они кричали: "Где он видел "пятно"? Какое оно было? Что ты знаешь о "пятне"?" Губы горничной тряслись, она не могла вымолвить ни слова. Солдаты поняли, что ничего от неё не добьются. Как мухоббиты, они разлетелись по дому. Отовсюду слышались грохот, топот и громкие голоса...

Вскоре всё закончилось. Военные ушли, и остались лишь беспорядок, погром, кучи перевёрнутых, разбросанных, разломанных вещей. И обещание, что, если домочадцы немедленно всё не забудут, с ними случится что-то очень нехорошее.

"Может, поэтому исчез Гуаг-гн? — предположила горничная. — Он кому-то проговорился..."

Но я так не думал. Найз исчез. Гуаг-гн исчез. И адцы, с которыми те даже не были знакомы, тоже исчезли. Предчувствие подсказывало мне, что эти исчезновения вовсе не такие бессмысленные, какими кажутся.

И ещё я чувствовал, что похищение Кашпира тоже с ними связано, но каким-то другим, особым образом. Каким?

И что за военные учинили разруху в особняке Найза? Ведь они снова вломились в его дом, когда пропал Гуаг-гн. Какой смысл устранять кого-то, а потом всей ватагой заваливаться к нему на хату?

Военные...

Я перебирал в уме все детали дела. Нет, никто не упоминал о военных. Могу ли я доверять полногрудой горничной? Рассказывая свою историю, она испытывала невероятное волнение. Что, если она приняла кого-то за солдат? Это возможно. Но есть и другой вариант: она была не первой, к кому наведались существа в форме. Они приходили и к другим свидетелям и убедили их никому ничего не говорить — ни полиции, ни самому Повелителю. Но это значит, что военные плетут какую-то интригу и тщательно скрывают её от владыки Ада.

Я начинал понимать, почему Павел не раскрыл передо мной всех карт и почему от нас требовалась такая строгая секретность.

Мои мысли снова вернулись к военным. Если их интересовало "чёрное пятно", они могли навестить и Эльтиану, ведь она тоже его видела. Я точно знаю, что его видели два жителя Ада, — Эльтиана и Гуаг-гн. Возможно, были и другие свидетели, но о них мне ничего не известно. Если интрига такая глобальная, какой кажется, военные приложат все усилия, чтобы держать свои действия в секрете.

Напуганная горничная не запомнила, как выглядели эти вояки. Надеюсь, Эльтиана восполнит этот пробел.

Я приблизился к чему-то очень важному. Внутренний голос не нашёптывал мне это — он орал во всю глотку.

И очень надеюсь, что я не опоздал...

Я припарковался, выскочил из мобиля, не оглядываясь включил сигнализацию. Вбежал в подъезд старой многоэтажки и поднялся на дряблом лифте к квартире Эльтианы. Позвонил и стал ждать.

Вот дверь скрипнула, отъехала в сторону, и я увидел...

— Ух ты. Мне сегодня везёт.

— Простите?

Я обнажил белые зубы.

— Меня зовут Децербер, — сказал я красотке, которая стояла передо мной. — Вы ждали меня всю свою жизнь. Можем мы поговорить с глазу на глаз?

Есть вечная мудрость: "Не бывает некрасивых женщин — бывает мало водки". Я делю её на две самостоятельные части: для меня не бывает много водки, ведь я никогда не пьянею и мне всегда мало, и всех женщин я считаю красивыми, потому что все они — женщины. Каждая хороша по-своему, у каждой своя изюминка. Кроме того, чувства, которые испытываешь от близости с разными особами прекрасного пола, тоже разные.

Хотя эта дамочка сразу на меня запала, с ней пришлось повозиться — похоже, у неё давно никого не было. А её нервный взгляд и дрожащие руки говорили о том, что она до полусмерти напугана. В общем, на немедленный приступ я не пошёл — сначала подготовил плацдарм. Да, я потратил на это целых тридцать минут, но оно того стоило.

Эльтиана поставила пустой стакан на тумбочку.

Мы лежали в кровати, голые, тесно прижавшись друг к другу.

— Ты прелесть, Децербер, тебе кто-нибудь об этом говорил?

Все особи женского пола так считают. А особи мужского называют меня раздолбаем — завидуют.

Но я сказал не это.

— А тебе кто-нибудь говорил, что ты лучшая женщина в мире?

Она ещё больше растаяла, если такое вообще возможно.

— Как хорошо, что ты пришёл. — Она провела одним из своих хвостиков по моей груди. — Я чувствовала себя просто ужасно. Это был такой кошмар... Вначале я думала, что не выживу, а потом — что не вынесу всего этого...

— Чего, дорогая? — Я поцеловал её фиолетовую ручку. — Расскажи мне?

И она рассказала.

Та же самая история с военными: они врываются, всё крушат, допрашивают, выспрашивают о "пятне".

— "Пятно"? — Я прикинулся дурачком.

— Да. Я никогда не видела ничего подобного... и, надеюсь, не увижу. Чёрная муть, тонкая, как пижама из шёлка. У неё нет формы. А передвигается она так, словно пожирает пространство и течёт по образовавшемуся туннелю из пустоты.

Эльтиана вздрогнула. По её кожице пробежали мурашки.

Я крепче прижал её к себе.

— А эти военные, как они выглядели?

Эльти повернула ко мне голову. Золотистые глаза блестели. Уж не догадалась ли она, что, кроме неё самой, мне нужно от неё ещё кое-что?

Но нет. Она улыбнулась, шепнула мне приятные слова, а потом ответила на вопрос:

— Чёрно-зелёная форма с синими вставками вот здесь. — Она показала на грудь и спину, а потом на руки. — И квадратный значок на плече.

— С рисунком?

— Да... там нарисована пушка и полосы тумана. И ещё две красные линии на заднем фоне. Как большая галочка. И надпись... Там было написано "СА", заглавными буквами.

Я поцеловал Эльтиану в лоб. Она стала целовать меня в щёки.

Я поглаживал её по спинке и думал:

"Две наклонные красные линии — символическое изображение рогов. Знак Повелителя".

И я знал, что означают пушка, полосы тумана, сине-чёрно-зелёная форма и буквы "СА". "Секретная Армия".

Сам того не ведая, я угодил в крупную передрягу — вернее, все мы угодили. Мне хотелось поскорее "обрадовать" Вельзевула.

— О чём ты думаешь, Децик, прелесть моя?

Ну, что я говорил? Они все считают, что я прелесть.

Моя рука поползла вниз и неожиданно схватила Эльтиану за ножку.

— А вот о чём!

Перекувырнувшись, мы слетели с кровати, но это меня не остановило.

Ещё некоторое время мои мысли занимала "СА". Какую роль играют "сашники" в этом деле? Зачем им цветки? Почему их интересуют эти таинственные исчезновения? И "чёрные пятна" — на что они ним сдались?..

Эльти безудержно смеялась и покрывала мои лбы поцелуями.

Все загадки были вскоре забыты, и ближайшие полчаса я потратил на кое-что более увлекательное...

Эльти никак не хотела меня отпускать, но я объяснил, что спешу, расцеловал её и вышел из квартиры. По дороге к лифту я обернулся и увидел, что она смотрит мне вслед. Я послал ей воздушный поцелуй. В Эльтиане снова загорелось желание. В другой ситуации я был бы не против, даже если бы она нагнала меня у лифта и повалила на пол. Но меня ждали дела. За это я их и не люблю — они отвлекают от действительно важных вещей.

Я сел в "коня" и тронулся с места. Надо позвонить Вельзу, я о них с Колбинсоном и не вспоминал, пока развлекался... точнее, пока допрашивал свидетелей.

Я включил автопилот, вынул фон, набрал номер.

Дьявол ответил после пятого гудка.

— Алло, Дец. Мы тут заняты: в покер играем.

— На раздевание?

— Пока нет, но, чувствую, всё к тому идёт. Колбинсон оказался неплохим игроком, и я сливаю ему по-чёрному.

— А я уж решил, что вас похитили.

— Не, я просто не слышал звонка. Профу потребовалась моя помощь в одном сложном эксперименте, а фон остался в коридоре.

— Ясно. Вы пили?

— Не успели ещё.

— Ну, тогда готовьтесь — скоро будем.

И я прервал связь.

Ядохимикаты, покер... Для полного счастья не хватает только пикничка. Надо бы его устроить.

Я на всех порах спешил в универ. По дороге я опять столкнулся с Гарри. У него было игривое настроение. Если бы Гарри сцапал меня, мне пришлось бы развлекать его до вечера. Я увернулся от одного зелёного стебля, перепрыгнул через другой и дал газу. Плотоядный цветок остался далеко позади.

Звиняй, Гарри, дела... Может, я ещё скормлю тебе мышку и поиграю с тобой в салки.

Я не знал, что судьба сведёт нас вместе очень скоро.

Track 12 "Waiting for Darkness"

Я поднялся к лаборатории. В коридоре стоял стол, около него — три стула, на одном из которых восседал Вельз.

— С возвращением, Дец. Присаживайся.

Я примостился рядышком.

— А где проф?

— В своей металлической гробнице, ставит опыты.

Вельзевул указал на монитор.

Я посмотрел на экран и увидел Колбинсона, который лупил какого-то духа бейсбольной битой по башке.

— Может, ему помочь?

— Да не, это обычное дело, он сам справится. Как прошёл допрос?

— Отлично, причём неоднократно.

Я снял очки, чтобы показать Вельзу озорные искорки в глубине своих глаз.

— Свидетели опять оказались девушками?

— А у меня по-другому не бывает. Вы, как я погляжу, тут тоже неплохо устроились?

— Нормально. Я развлекаюсь — смотрю, как Колбинсон сражается с колбами, — очень захватывающе, почище любого ужастика. А когда у профа выдаётся свободная минутка, мы болтаем по душам или режемся в карты.

— Мм, красота... Ещё бы пивка, да?

— Даа.

— Так купи.

Я подкинул в воздух несколько монеток. Реакция на такие вещи у Вельза отличная. Его рука взметнулась вверх, он поймал монетки и сжал их в кулаке.

— Неохота переться в "Маркет", Дец.

— Жарища, да?

— Угу. И ещё я так долго сижу на одном месте, что вконец обленился. А лень такое приятное чувство, не хочется с ним расставаться.

— Закажи по почте. Не зря же ты сюда почтовый сервис приволок.

— Но там наценка.

— Да и фиг с ней — пива хочется.

— Ну ладно.

Вельз позвонил в магазин и заказал двенадцать бутылок тёмного пива.

— Что так мало-то? А Колбинсону?

— Ах да. Тогда нам 12 тёмного и 4 светлого.

— С вас 5 целых и 2/9 души, — сказала девушка-робот.

Вельзевул положил деньги в сервис и отправил в магазин.

— Нужная сумма получена. Спасибо за заказ. Высылаем товар. Мы рады, что вы воспользовались услугами...

Вельз прервал связь: все слова, которая собиралась сказать девушка робот, мы знали наизусть.

Раздался "пип". В почтовом сервисе вспыхнул свет — и мы увидели 16 холодных бутылок с пивом. Вельзевул вытащил их и поставил на стол. Потом нажал кнопку связи с лабораторией.

— Проф, у нас тут намечается банкетик, присоединяйтесь.

Колбинсон поднял голову к камере.

— Сейчас, — сказал он. Вельзевул прибавил громкость. — Только разберусь с одним экземплярчиком. Очень любопытным, но очень вёртким... Ты куда!

Жижа со всех ног бросилась наутёк. Проф рванул за ней.

— Что ж, начнём без него, — сказал я. Открыл бутылку, и мы с Вельзевулом чокнулись. — Твоё здоровье.

— Твоё здоровье. — Он поставил полупустую бутылку на стол. — Надо раздобыть закусон.

— А у профа он есть?

— Конечно! В холодильнике продуктов завались. Щас сбегаю.

Вельзевул умчался налегке, а примчался с горой еды. Я помог ему разгрузиться, затем открыл вторую бутылку. Вельз взял недопитую первую. Мы с ним снова чокнулись, выпили и закусили по первому разряду.

— Ну, — развалившись на стуле и жуя бутерброд с икрой, сказал дьявол, — рассказывай о своих похождениях и открытиях. Что узнал? И о каких новых друзьях ты говорил?

Я проглотил тунца, отпил пива.

Приближался вечер.

Я вдруг вспомнил о Кашпире. И какая-то мысль на миг вспыхнула в моём сознании. Очень важная мысль, я бы даже сказал, жизненно важная. Но я не успел её ни ухватить, ни разглядеть. Она померкла и бесследно исчезла. Ещё одно исчезновение...

Я поставил бутылку на край стола, отодвинул стул, сел, положил ноги на стол — и стал рассказывать.

[ Я

Вельз ]

— Начну с того, что вчера, возвращаясь домой, я заметил слежку. Какие-то два чудика на допотопном мобильчике ехали впритык к моему бамперу и думали, что я их не вижу. Я влёгкую от них отделался, заложив пару крутых виражей.

А сегодня утром, когда я ехал к нашему общему другу Зосуа, они снова увязались за мной. На этот раз они вели себя умнее: держались подальше, даже выпустили летучий бинокль, чтобы не светиться. Но грош была бы мне цена как сыщику, если бы я их не увидел. Я плутал по Аду — они не отставали: видимо, за ночь подготовились. Но это им не помогло. Я завёз их в центральный район и там бросил — думал, они потеряются на веки вечные, ведь они совсем не знают Ада. К тому же эти ребята ездят, как в каком-нибудь маленьком, провинциальном городишке: чинно, благородно. Разве что на каждом светофоре не останавливаются.

— И это означает?..

— Одно из двух: либо они никогда не были в Аду, либо вернулись сюда после долгого отсутствия. А всё, что они знают об Аде, они прочли в "Путеводителе". И здесь интересности только начинаются. Так вот. Я заехал к Зосе, договорился с ним насчёт пушек и уже собирался к своим милым свидетельницам... ну, ты понял: к Эльтиане и той горничной... (Я отвлекаюсь, предаюсь воспоминаниям)

(На лице Вельза написано недоумение)

— Какая горничная?

— Потом расскажу. Так вот, у "коня" меня поджидала парочка горе-следопытов. Я в них ошибся: они не были такими уж придурками, раз сумели выбраться из Центра и найти дорогу к бару. И эти "не-придурки" предложили мне прокатиться. Я их позлил чуток, но, когда они стали размахивать плазмомётами, согласился. Я бы дал им по рожам, но тогда мы не узнали бы, что им нужно.

Мобиль у них — высший класс. Трясётся хуже кровати со сломанным массажёром. А мои приятели строят из себя крутых, только это у них плохо получается. Я их пронумеровал, чтобы легче было отличать. Первый — более смурной, бубнит и тыкает пушкой во что попало. Второй — молчун, а когда не молчун — зануда, каких поискать.

— Классическая парочка мафиози.

(Я хитро прищуриваюсь)

— Ты так думаешь?

— Ну да. А что?

— Мы к этому ещё вернёмся. Едем мы, значит, по Аду, собираем все ямы. Первый бурчит, Второй молчит, по радио играет наш сингл.

— Какой?

— "Screams are Restricted".

— Как думаешь, им понравилось?

— Кому, бандитам? Ну, станцию они не поменяли.

— Здорово. А дальше что было?

— Что было дальше на дороге, я мог только слышать, потому что глаза мне залепили "кляксами".

(Вельз фыркает)

— Да ты шутишь! "Кляксами"? Ими же никто не пользуется! Сейчас в моде ослепители.

— Это знаем я, ты и все, кто интересуется криминальным миром. А вот мои друзья, которые строят из себя крутых мафиози, об этом и не подозревают.

— Странно...

— Погоди, это только начало.

— Может, они берегут деньги? "Кляксы" ведь намного дешевле ослепителей.

— Крутые мафиози? Берегут деньги?

— М-да.

(Вельз крепко задумывается)

— И ездят эти ребята отвязнее, чем я. Да-да. Порой мне уши закладывало от мобильных гудков и криков водителей.

— Ну, это совсем уже что-то...

(Я пододвигаю пепельницу, кладу в неё окурки, дотягиваюсь до бутылки, отхлёбываю пива, закуриваю три новые сигары)

— Меня вывели из мобиля и завели куда-то. Сначала я подумал, что это гроб. Но, когда "кляксы" сняли, я понял, что ошибся. Это была хибара. Покосившаяся, но огромных размеров хибара. В ней оказалось очень темно и... Да. Сейчас я вспоминаю, что там было прохладно. На улице стояла такая жара, словно Ад бросили в жерло вулкана, а внутри хибары-гроба царила весенняя прохлада. Я слышал какой-то шум — возможно, это шумели стилонеры, но я их не видел. Представь, сколько нужно стилонеров, чтобы охладить этакую громадину, при нынешней-то жаре.

Но тогда я не успел сосредоточиться на своих мыслях. Рой светильников зажёгся надо мной, и я опять ослеп. Когда зрение вернулось, я увидел фигуру. (Я подбираю слова) Вот как я описал бы её: титаническая фигура, вселяющая нереальный ужас.

— Нереальный? Я правильно тебя понял?

— Да, именно нереальный. Она всеми силами пыталась меня напугать. Она вышла на свет, и я увидел здоровенное желе. Студёнистообразную махину, с щупальцами и чертами лица, которые то появлялись, то исчезали.

— Вообще-то звучит жутковато.

— Звучит — да. Но, помнишь, я рассказывал о своей встрече с "чёрным пятном"? Раньше, чтобы узнать значение слова "страх", я заглядывал в толковый словарь. А повстречавшись с "пятном", я испытал настоящий ужас. Но ничего подобного я не почувствовал при взгляде на это желе. Дали бы мне ложку и кусок хлеба, я бы его молча слямзил.

— Приятного аппетита.

— А говорило оно, конечно, пугающим голосом. Другим шрифтом, крупным кеглем, все дела.

— Но?

— Но это ещё не всё. Оно разговаривало штампами, словно обчиталось криминальных романов. А когда зашла речь об отпуске...

— Пардон?

— Оно угрожало мне. Меня буквально забросали намёками и недомолвками, и пришлось сильно постараться, чтобы не заржать во всё горло. Я изображал из себя глуповатую, но покорную жертву, и, кажется, Оно попалось на мой крючок. Мне сказали, что я должен принести цветок, иначе с Кашпиром случится беда...

(Вельз подпрыгивает на стуле)

— Цветок!

— Ага. И я бы очень удивился, если бы Ему понадобилось что-то другое. Мы должны отдать цветок через два дня.

— Два? Они могли стребовать с тебя цветок немедленно. Или дать, максимум, 12 часов. Но два дня...

— Угу, опытные бандиты так не поступают. Значит, либо они ни черта не смыслят в преступной деятельности, либо невнимательно читали "Путеводитель по Аду".

— И откуда они такие взялись?

— Сейчас мы попробуем это выяснить. Ты нашёл инфу о странных преступниках?

— Ага. Хотя эта формулировка: странные преступники...

— Тоже странная, да? Но всё это дело такое.

(Пиво неожиданно заканчивается; Колбинсон не появляется, и мы откупориваем его бутылки)

— Придёт — закажем ещё. Хотя проф, наверное, не ловит от пива такоого кайфа, как от опытов.

— Подтверждаю.

(Пивко освежает нас изнутри)

— И последнее. Тут уже нет ничего странного, но должен был...

— Стоп. Дай расскажу, пока не забыл. В общем, мы с Колбинсоном прибирались в лаборатории. (Вельз мечет в мою сторону осуждающий взгляд, которого я, как и положено, не замечаю) Я протирал тряпочкой большую металлическую руку, и мне в голову пришла мысль.

— Руку? Ты имеешь в виду пятерню, которая выбросила ночного вора?

— Да. Эта пятерня соединена с пожарной и охранной системой. Если в лаборатории пожар, она спасает тех, кто там находится. А если в здание залез посторонний, она...

— Хрусть.

— Вот-вот.

— Но вору повезло — Кашп не включил охранку.

— Сложно сказать, повезло ли ему: тела-то так и не нашли.

(Я продолжаю улыбаться)

— Зато мы нашли кое-что другое. Я прошёлся по металлической ладони анализатором, и... (Вельз вытаскивает из кармана какую-то маленькую штучку) О-па.

(Вельз отдаёт штучку мне)

— Похоже на хитин.

— Ага, как у насекомых. Рисунок очень необычный. Колбинсон провёл исследование и сделал вывод...

— ...что существо, которое "спасла" пожарка, родилось не в Аду.

(Вельз кивает)

— Готов спорить, это его собратья возили меня на свидание с желе. В том старом здании я видел полсотни одинаковых парней в шляпах. Но у одного шляпы не было.

— Да? (Вельз вскакивает с места) Так чего же мы ждём? Мы можем сказать Повелителю...

— Мы ничего не можем ему сказать, потому что ничего не знаем. И похитители Кашпа для нас тоже собрание иксов. Мы не уверены, что Кашпир останется жив, если мы расскажем обо всём Повелителю. И ещё ты забываешь: Павел сказал, что никто не должен знать о нашем с ним сотрудничестве, пока дело не закрыто. А расследование только начинается. К тому же я не знаю дороги.

— Так что ты предлагаешь? Отдать им цветок?

— Ещё чего. Но, если мы хотим одолеть их, мы должны во всём разобраться.

— Считаешь, это они — главная проблема?

— Я не знаю, кто главная проблема. Но очевидно, что в этом деле проблема не одна.

(Вельз ждёт объяснений, и я их ему предоставляю)

— Полиция, действуя не по приказу Повелителя, выезжает на место исчезновения, оцепляет его и стережёт цветок, но не для себя — они ждут, пока за ним приедут существа из "Секретной Армии".

(Вельз присвистывает)

— Я тоже удивился, когда узнал об их участии в этой заварушке, хоть и ожидал чего-то подобного.

— Кто тебе рассказал про "СА"?

— Мои любимые свидетельницы.

— А им можно доверять?

— Они горячо и пламенно любили меня, и я отвечал им тем же. Они не могли врать. Мои красотки были искренни, как девственницы, которые говорят: "Согласна".

(Я озорно улыбаюсь и подмигиваю Вельзу)

— Что ещё они тебе поведали?

— О, много всего! Что я красивый, сексуальный, хорошо занимаюсь...

— Я о расследовании.

— Аа. "Сашников" интересовали "пятна". Они допрашивали всех, кто живёт и работает у Найза, причём дважды: один раз после исчезновения самого Найза, потом снова, когда пропал его дворецкий, Гуаг-гн. К Эльтиане они тоже приезжали. "Сашники" вели себя как обычно: орали, ломали вещи, а в конце пригрозили, что без жалости убьют того, кто проговорится об их визите.

— Но тебе девушки всё-таки проговорились.

— Вельз, ты же знаешь, есть такие моменты, когда девушка просто не может молчать.

(Мы с ним чокаемся двумя оставшимися бутылками, добиваем их, и я заказываю ещё 12 штук — с расчетом на Колбинсона)

— Нам придётся здорово постараться, чтобы распутать этот клубок — и уцелеть.

— Не, Вельз. Мы уже запутались в этом клубке, и назад пути нет. Либо мы во всём разберёмся и Повелитель будет признателен нам до конца жизни, либо... (Звучит мой рок-вокал: я напеваю похоронный марш) Меня заботит вот ещё что: как две не шибко умных "шестёрки", которые совсем не знают Ада, выследили меня, причём так быстро. А я ведь от них отделался.

— Не знаю, Дец...

— Жаль, я тоже... Так, минутку. Это желе, их предводитель, сказало, что мы встретимся ровно через два дня: каким-то образом они меня найдут...

— "Жучок"!

(Я замолкаю и смотрю на Вельза)

— Когда ты обвёл их вокруг пальца в первый раз, они поняли, что нахрапом тебя не взять. Тогда они прикрепили к твоему мобилю "жучок" и дали тебе скрыться, потому что знали: ты всё равно никуда не денешься. Они выследили тебя по "жучку".

— А очень может быть. Обидно, конечно: этот способ ещё более древний, чем замутка с летучим биноклем. Надо будет осмотреть "коняшку" и снять "жучок".

— А Кашпир? За ним они могли следить?

— Конечно.

— И он тебе ничего не рассказал.

— Потому что ничего не заметил.

— Значит, они пасли его до универа, а потом следили за ним, когда он возвращался домой. И похитили.

— Похоже на то.

— Эх, если бы ты сразу рассказал мне о слежке...

— Думаю, это ничего не изменило бы. Вот как ты думаешь: за тобой и Колбинсоном следят?

— Хм. Скорее всего, да.

— Но вы этого не заметили, ни о чём не догадались. Ладно. По крайней мере, нам известно, что Кашпир у них. А у нас цветок, который им нужен. Но мы не знаем, зачем им сдался этот цветок. И им, и "пятнам", и "Секретной Армии"...

— Тебе не кажется, что чем больше мы узнаём, тем меньше понимаем?

— Это характерная особенность нашего расследования. Всё запутанно и непонятно. Но стоит найти ключ — даже не ключ, а маленький ключик, — как всё сразу встанет на свои места.

— I want to believe. Ещё пивка?

— Благодарствуйте.

(Какое-то время мы молча пьём пиво)

Тишину нарушают только звуки, раздающиеся из-за бронированной двери. Колбинсон погружён в свои дела, о банкете он, похоже, забыл.

— В этих "шляпниках" есть ещё кое-что интересное, — сказал я. — Они ведут себя как марионетки, как роботы.

— В переносном смысле?

— Да нет, в прямом. Желе-предводитель умеет отключать и включать их, как соковыжималки.

— Как оно это делает?

— Без малейшего понятия. Но, по Его желанию, они или оживают и начинают действовать, или замирают на месте с потухшими глазами.

— И правда, как роботы.

Вельзевул поставил на стол пустую бутылку и сказал:

— Что, если нам отвлечься и попытаться узнать, кто они такие?

— Я "за". Глядишь, и Колбинсон подгребёт.

Мы посмотрели на экран.

На Колбинсона напало новое чудо-юдо. Проф отбивался от него склянкой с химикатами, а свободной рукой смешивал жидкости. Эксперимент был в самом разгаре.

— Хотя надежды на это мало.

Мы позвали робота и попросили его убрать со стола. Пока он сгребал пустые бутылки, мы вытащили на середину коридора два стула и сели. Вельз достал фон, открыл файл, в котором собрал всю информацию. Мы склонились над экраном.

Ад богат на бандитов. За всё время, что живу здесь, я не встретил ни одного существа, которое хоть раз не нарушило бы закон. Адцы делают, что хотят, и получают за это, что заслуживают. Демократия. Но у адской демократии острый привкус тоталитаризма: Повелитель всё держит под своим контролем, и в том числе — преступный мир. Каждая группировка и каждый отдельный бандит платят Павлу процент с "доходов" и представляют отчёты о проделанной работе. А тех, кто не платит и не представляет, пинком выпроваживают из нашего гостеприимного государства.

Пока меня не было, Вельзевул залез в базы данных АР и полиции и хорошенько там покопался. Он нарыл сведения о многих преступниках, в которых, как нам уже известно, здесь недостатка нет. Потом дьявол отбросил отчёты о бытовухах, мелких ограблениях, вымогательствах. То, что осталось, он просеял через сито необычности, и все рядовые случаи, пусть даже сто раз громкие, тоже отправил в корзину.

За долгие годы нашей дружбы Вельз познакомился со многими бандитами и мафиози — это упростило его задачу. Он пролистал неотсеянные документы и удалил те из них, в которых ему встретились знакомые имена. Преступники любят мистификации, даже самое обычное убийство они стараются обставить с помпой. Добавить ужаса и мистики тоже никогда не помешает. Вельз знал всё это и без труда отделил зёрна от плевел — то есть подходящие нам преступления от только похожих на них.

Таким образом, когда мы уселись за фон, в нашем распоряжении было несколько десятков дел. Некоторые — очень занимательные. Стараясь перещеголять друг друга, криминалы иногда выдумывают такое...Љ

____________________________________________________________________________________________________________________

Љ Ну, вот, например.

Середина дня. Маркет. Полно народу. Покупатели толпились у касс. Кассиры, высунув язык, пробивали товары. Камеры наблюдали за переплетавшимися причудливым узором потоками существ.

И вдруг... в маркет вкатился синий шар. Создания на миг застыли, но потом опять начали двигаться. Всё продолжилось как ни в чём не бывало. Никто ничего не почувствовал. А в следующий секунду автоматы в магазине выдали одно и то же сообщение: "На карточке 0 душ". С кредиток сотен покупателей каким-то образом сняли все деньги.

Начался жуткий переполох. Покупатели загомонили. Кто-то кричал, кто-то угрожал. Конечности со свистом разрезали воздух, который, кстати, стал матово-фиолетовым от наполнивших его ругательств.

Начальник охраны, бехолдер, заперся в комнатке. Покупатели высаживали дверь, но она держала удар.

Кассиров взяли в заложники. Входные двери закоротили. Покупатели разломали стулья, понахватали со стеллажей бритвы и универсальные газонокосилки. Вооружённая, сошедшая с ума толпа грозила убить весь персонал и взорвать маркет. Они требовали назад свои деньги.

Начальник охраны (бехолдер) забаррикадировал дверь и позвонил в полицию. Полицейские не очень спешили: полдюжины стражей порядка против тысячи взбешённых покупателей. Копы догадывались, на чьей стороне преимущество...

Тем временем бехолдер, начальник охраны, стал просматривать запись с камеры слежения. И, если бы не его острое зрение, началось бы массовое кровопролитие. Бехолдер заметил синий шар, который вкатился в маркет. И ещё он увидел остановку времени.

Воспользовавшись зумом, бехолдер смог рассмотреть на шаре код изготовителя. Начальник охраны позвонил на завод, и ему описали существо, купившее шар. Потом бехолдер связался с полицией и сообщил приметы существа копам. В незнакомце сразу опознали Гвэри Два-Рукава-Закатаны, старого дружка одного из самых известных грабителей в Аду — Тренк-Айндза. Тренк-Айндз только что вышел из тюрьмы и вёл себя вроде бы тише воды ниже травы.

Полиция нагрянула на квартиру к Тренку-Айндзу и повязала его вместе с друганом Гвэри и двумя их подельниками. Чтобы не светиться, они решили устроить дистанционное ограбление. Купили шар замедления времени — детскую игрушку. А головастый учёный, член их шайки, сделал из него психотронное оружие. Шар не только останавливал на три секунды течение времени, но и полностью отключал чувства всех, кто оказывался под воздействием его свечения. Выйдя из прострации, существа продолжали заниматься делами, как будто и не было этих трёх секунд летаргии. Они не помнили ни о шаре, ни о свечении. Не запомнили они и последнего из членов шайки. По происхождению он был временником. Эти существа живут в чёрных дырах, питаются хаосом и выделяют секунды. Временники могут передвигаться с бесконечной скоростью, потому что времени для них не существует. В тот самый момент, когда шар взорвался и все существа в маркете застыли, бандит временник мгновенно перевёл деньги со всех карточек на свой счёт. И, закусив пролетавшим мимо облачком хаоса — а их в Аду полным-полно, — выделил три секунды. Три секунды, произведённые временником, наложились на три секунды "сна", и пропажи времени никто не заметил. Разъярённые покупатели обвинили во всём работников маркета...

Но до резни дело не дошло. На большом экране показали запись с камер слежения, и покупатели сложили ножки (стульев). Тренка-Айндза с товарищами вернули в тюрьму. Теперь им нужны деньги, чтобы заплатить за себя выкуп, выйти на свободу... и продолжать грабить адцев, но уже нормальным способом.

____________________________________________________________________________________________________________________

...Мы с Вельзом внимательно просмотрели все дела. Среди них было много необычных, немало интересных, но — всё не то. "Парни в шляпах" нигде не фигурировали, и никого, похожего на гигантское желе, мы не нашли.

Предположим, это были личины, сказал я, а на самом деле похитители Кашпира выглядят совсем иначе — что нам это даёт?

Это ничего нам не дало.

Мы листали дела, и почерк каждого преступника был мне знаком. Да что там, большинство были моими друзьями. Многим я помогал, когда их бизнес только-только начинал развиваться. Хоть я и распрощался с криминальным миром, связи никуда не делись. Меня частенько приглашают отметить какое-нибудь дельце, но я отказываюсь. На этих отмечаниях вечно стреляют и колются, а это отнимает у меня время, которое я мог бы потратить на девушек, выпивку и карты.

В общем, мы с Вельзом долго и упорно перелопачивали документы, но без толку. Неожиданностью это не стало. Скажу больше: я бы очень удивился, если бы мы вдруг узнали что-то существенное. Наше дело доверху набито тайнами, и эти тайны ни в какую не желают быть раскрытыми.

— Дец, если на них были личины, это усложняет задачу.

— Ты забываешь про голосовые модуляторы — личины ведь не изменяют голос.

— Если у них были и личины, и модуляторы, шанс напасть на их след равен...

— Послушай, всё это слишком сложно. Я вот о чём: их полсотни существ — они что, на всю братию заказали маскировку? Это стоило бы им огромных деньжищ.

— Да уж...

— Месячного дохода трёх адских мафий.

В Аду хозяйничают 3 мафиозные группировки. Они не то чтобы сотрудничают... скорее, тактично пропускают друг друга вперёд. Пока не настанет день, когда разборки уже не избежать и они не пустят друг другу кишки.

— Дец, как думаешь: у странных, явно не здешних ребят, не имеющих отношения к адской мафии, могут быть такие деньги?

— Вряд ли.

— Интересно, а они знают, что личины и голосовые модуляторы запрещены?

Повелитель запретил их официальным указом. Владыка должен держать под контролем криминальный мир, а это непросто, когда бандиты выглядят не так, как выглядят, и разговаривают не так, как разговаривают.

— Эти ребята, — сказал Вельз, — бегают по лезвию бритвы.

— И при этом ведут себя как большие начальники. Словно не понимают, что уже завтра их могут найти повешенными на высоком дереве.

Я представил себе баобаб, как мешками с песком, увешанный телами.

— И что нам это даёт? — Вельзевул повторил один из самых популярных вопросов последних двух дней.

Я не мог на него ответить. Хотя... Что-то опять стучалось в мозг, билось о стенки черепа, пыталось вырваться наружу. Какая-то мысль. Мне казалось, если я ухвачу её, то тут же найду разгадку, раскрою дело. Может, и так. Но пока я ничего не ухватил и не раскрыл.

— Предлагаю расслабиться, — сказал я.

Вельзевул был не против. Он выключил фон.

Я тем временем связался с Колбинсоном.

— Проф, вы там скоро? Пиво кончилось, и мы по второму кругу пошли.

— Да-да, прошу прощения. Просто у меня тут важный момент. Сейчас я никак...

— Ну что там? — спросил Вельз.

— Он никак, — сказал я.

Вельзевул пожал плечами.

— Это проф. Если он напал на что-то интересное, его и заклинанием из лаборатории не выгонишь.

— А он напал на что-то интересное?

Вельзевул удивился.

— Разве я тебе не говорил? Надо же. Да, он разглядел-таки в нашем цветке что-то такое... — Дьявол изобразил руками замысловатую фигуру. — Не знаю, о чём он говорил. Я просил объяснить, но он спешил провести новые тесты, сказал, что это очень, очень важное открытие.

— Угу, вот как?

— Говорил, вечером всё будет известно. Просил обрадовать тебя.

— Ну да, только непонятно чем.

Мы повернули головы к экрану: Колбинсон тусил в самом углу лаборатории, и его не было видно.

— Что он нашёл, как думаешь?

Вельз почесал затылок.

— Сложно сказать... Но его глаза горели. И он лепетал что-то такое... типа... короче, что-то про цветок. О. Он называл его сокровищем для ботаника.

— То есть проф был воодушевлён?

— Не то слово.

Мы смотрели на экран монитора. Колбинсон не появлялся. Чем он там занимался?

— Нехреново возбуждён?

— Да, это ближе к истине.

Я не отводил взгляда от пустой лаборатории — и вдруг понял, что ничего не слышу: ни шагов, ни шорохов, ни бульканья страшных жидкостей. В помещении за металлической дверью ничего не происходило.

В мозгу вспыхнула новая мысль, тревожная. И вот её я сразу ухватил.

Я открыл бронедверь, заглянул в лабораторию.

— Проф? — позвал я.

В ответ — лишь колебание пламени нескольких горелок.

Я почувствовал, как напрягся стоявший у меня за спиной Вельзевул.

— В чём дело, Дец?

Я отступил в сторону, пропуская его.

— Чтобы дело о таинственных исчезновениях было интересным, — сказал я, — они должны время от времени происходить.

— Что должно происходить?

Вельзевул оглядел лабораторию и закусил губу.

Ждать Колбинсона на наш маленький пикничок не имело смысла — проф исчез.

Исчез и цветок. А также часть лабораторного стола с инструментами. Осталась лишь идеально круглая, метр в глубину и два метра в высоту, дыра — невосполнимая пустота.

Track 13 "Eclipse"

[Трам-па-ра-рам-бам, паам!]

Новости на "Hell Radio".

— Здравствуйте, уважаемые слушатели! В студии Киана Эль'Най. Предлагаю вам краткий обзор текущих событий.

Начнём с новостей политики.

Сегодня владыка Ада Повелитель встретился с владыкой Тартара Мастером Хаосом. В процессе обсуждения, прошедшего в неформальной обстановке, были затронуты следующие вопросы: рост цен на псевдотопливо; потери в Бесконечной Войне; результат предыдущей партии в преферанс.

Напомним, что каждое первое воскресенье месяца Повелитель и Мастер Хаос устраивают посиделки в Ничейном Здании, что неподалёку от Поля Нейтральности, чтобы, цитирую, "попить пивка, поиграть в карты и поговорить о войне".

Сегодня, наконец, была решена проблема с непомерно высокими ценами на псевдотопливо. Тартар согласился красть в полтора раза меньше псевдотоплива, но при условии, что Ад отзовёт четверть своих тайных агентов с территории Тартара.

Обсуждение хода Бесконечной Войны прошло не так гладко. Обе стороны отказались признать поражение и капитулировать. После этого Повелитель сказал, что Мастер Хаос, цитирую, "ведёт нечестную игру", и намекнул на наличие у того не внесённого в протокол секретного оружия. Мастер Хаос в ответ назвал Повелителя "рогатым неудачником" и заявил, что Ад, цитата, "давно превратил Войну в фарс своими грязными приёмчиками". Владыка Тартара добавил, что в прошлой игре Повелитель немилосердно жульничал; при этом Мастер Хаос, скорее всего, намекал на партию в карты, которую он проиграл.

Далее последовало длительное и эмоциональное обсуждение результатов игры в преферанс. Наш корреспондент записал все ругательства и эвфемизмы — их вы сможете прочитать на нашем сайте hr.hell или в новом номере еженедельного печатного органа "Hell Radio".

По итогам диспута, прошлую партию признали сыгранной вничью. Следующая же, по просьбе Мастера Хаоса, была перенесена на неделю вперёд. "Я собираюсь бомбить и грабить север Ада, и мне нужно время на подготовку", — объяснил владыка Тартара. Он принял условие Повелителя: разрешить адской армии в течение недели беспрепятственно посещать винные лавки и публичные дома Тартара и веселиться там за счёт последнего. "Ребятам нужно расслабиться", — заметил Повелитель.

В целом, встреча прошла в атмосфере созидательной враждебности. Два извечных врага обменялись рукопожатиями и разошлись.

Вот официальное расписание бомбёжек Ада: среда — Северо-восточный район; четверг — области Спокойствия и Расслабления; суббота — жилые кварталы с южной стороны Дворца.

А на следующей неделе ожидаются высадка десанта и диверсионно-террористические операции — в понедельник и вторник соответственно.

Новости на "Hell Radio".

А теперь перейдём к другим темам.

Курс души по-прежнему падает.

Цены в магазинах растут.

Организованность преступности характеризуется как нормальная.

Магическая революция откладывается, а сексуальная в полном разгаре.

Краткую сводку о преступлениях за прошедшую неделю читайте на нашем сайте hr.hell и в последнем выпуске печатной версии "Hell Radio".

И только что из надёжного тартарского источника поступили следующие сведения: в Резиденцию, на имя Мастера Хаоса, прислали несколько жалоб. В обеих жалобах критикуется правление владыки Тартара, а также школьное образование. По словам самого Мастера Хаоса, "жалобы написаны грамотно, интересным, бойким стилем, в вежливой форме, а потому жёсткие санкции к их авторам применены не будут". Напомним, что в Тартаре стандартным наказанием за такое действие является повешение через дыбу.

Стала известна официальная реакция Повелителя. "Сейчас все жители Ада должны радоваться, что живут не в Тартаре", — заявил он. Считать ли это указом, владыка не уточнил.

Погода на "Hell Radio".

И о погоде.

В связи с непредсказуемостью климата в Нереальности, метеоцентр опять не может определить, в каких районах Ада какая погода установится. Но нам точно известно, что тартарский жующий огонь продолжает продвигаться по нашему государству. Он спалил уже десятки домов, сотни деревьев и кустарников и испарил несколько водяных. Предпринимаются срочные меры по борьбе с этой напастью.

Напомним, что очаг возгорания неожиданным и необъяснимым образом появился на окраине Ада, возле Университета твёрдо-жидкостей. Тартарский жующий огонь, признанный одним из самых горячих (по температуре) и прожорливых огней в Мире, прокладывает себе путь на запад. Поток огня начал разветвляться, и небольшие ручейки пламени движутся на север и северо-запад, увеличиваясь по мере того, как огонь ест.

Пожарникам выдали специальные дорогостоящие защитные костюмы, способные противостоять не только самому огню, но и его укусам. Также в активе пожарников имеются тыкалки. Тартарский жующий огонь на всём своём пути создаёт навесы из концентрированного воздуха, чтобы защищать себя от осадков. Тыкалками пожарники могут пронзать эти навесы и освобождать росу, дождь и прочие осадки из плена.

Слушайте прогнозы погоды на "Hell Radio" — следите за развитием событий!

[Взииу. Трам-парам-паам.]

И это все главные новости. Киана Эль'Най, "Hell Radio".

Новости на "Hell Radio".

[Трам-па-ра-рам-бам, паам!]...

Я выключил радио и резко встал со стула.

— Вельз, решение у нас под носом!

Вельзевул нахмурил брови и уставился на меня. Он ничего не понимал.

— Какое решение?

Всё время, пока мы сидели в коридоре и слушали бубнёж радио, я рассуждал о том, во что мы влипли. И это самое, в которое мы вляпались, неприятно пахло и на вид было не очень.

1) Наш друг в плену.

2) Исчез профессор, у которого был ключ к решению этого дела.

3) На нас охотится "Секретная Армия" и ещё более жуткие существа, хоть таких и тяжело представить.

4) И я помню, что говорил Повелитель, а он говорил: если вляпаетесь во что-то, выпутываться будете сами. Я не могу светиться.

Но как нам выпутываться? У нас на руках — ничего, а теперь мы потеряли и цветок. Как без него спасти Кашпа? Как отделаться от тех, кто на нас охотится? Как распутать это дело?

Вельзевул сделал скорбную физиономию и считал трещины в полу. Наверное, жалел себя. Мне жалость не близка, в том числе и к себе самому. Я размышлял. Долго, усердно. Голова ныла, трескалась, норовила лопнуть. Сначала одна голова — потом все три. Должен быть выход. Должен! Я его не вижу, а он есть!.. Во всяком случае, очень хотелось на это надеяться.

Я бродил по коридору туда-сюда. В полу уже начали появляться борозды, а я думал и думал, и прокручивал в головах события этих двух дней, одно за другим, стараясь ничего не упустить. Я должен, обязан был найти выход!

Мне надоело слоняться, и я снова плюхнулся на стул. Обхватил правую и левую головы руками, придвинул их к средней, принял позу мыслителя. И думал... Никогда не думал, что думать так скучно. Хорошо, что в обычной жизни я этим не занимаюсь: это отнимает слишком много времени и сил. Больше, чем девушки. Во много раз больше, чем наркотики. Чем тюрьма. Чем армия. Даже чем...

Я вскинул головы.

Таак...

— Что "так"? — спросил Вельзевул, и я понял, что произнёс это слово вслух.

— Вельз, постой...

...Даже чем...

Я отмотал назад.

...меч ежаД... яимра меЧ . амьрют меЧ..

Стоп. Теперь немного вперёд.

...Чем армия...

Вот оно. Эти слова привлекли моё внимание:

"Чем армия".

Армия.

В сознании почему-то возникло лицо Кашпира.

Кашпир...

Армия...

Ар...

Нет, не АР. "СА"!

"Секретная Армия"!

Кашпир в моём сознании открыл рот. Я видел, как он говорит, услышал его голос.

А потом вместо Кашпа появилась книга. Нет, не книга — дневник. И ещё кто-то. Он склонился над дневником и всё туда записывал. Это был... был...

Колбинсон!

Я выключил радио и резко встал со стула.

— Вельз, решение у нас под носом!

Вельзевул нахмурил брови и уставился на меня. Он ничего не понимал.

— Какое решение?

— Всё время, пока мы сидели в коридоре и слушали бубнёж радио, я рассуждал о том, во что мы влипли. И это самое, в которое мы вляпались, неприятно пахло и на вид было не очень. А решение... Решение самое простое, и оно у нас на слуху.

— М-ды?

— Кашпир упоминал об этом, когда рассказывал про Колбинсона. И проф тоже об этом говорил, совсем недавно.

— О чём он говорил?

— "СА"! "СА", которой мы перешли дорогу и которая забрала два первых цветка. Колбинсон был "сашником".

Сначала Вельзевул испытал недоумение, потом удивление, а затем его будто по башке шандарахнули.

— Секретный завод, на котором работал Колбинсон!

Я кивнул.

— Дец, ведь этот завод принадлежал... Колбинсон... он же придумывал всякие штучки для "СА"!

— Да, он был "сашником", получил много наград. Кашпир постоянно жужжал об этом, и проф рассказывал о своём прошлом.

— Ну да. Он любит поболтать. Но я бы ни за что не вспомнил...

— Потому что мы привыкли к этим историям. Ты бы смог хоть одну пересказать?

— Нет.

— Это как с музыкой, играющей фоном. Фон приятный, но что это за музыка? Кто исполнитель? Кто автор текстов?

— Погоди, Дец.

Я погодил.

— Что ты хочешь сказать? Что нам предстоит...

— А у нас есть выбор?

Выбора у нас не было и, возможно, не будет до конца этого дела. Кто-то чертит на асфальте линию, водит рукой, как ему заблагорассудится, а мы идём по этой линии. И только стараемся не угодить под чью-нибудь ногу, пока движемся от начала этого отрезка к концу.

Я снял тёмные очки.

— Вельз, ты понимаешь, как нам нужен этот цветок? Понимаешь, что без него нам не обойтись?

— Дец, но это такое дело... одни мы не справимся.

Я надел очки.

— У меня есть на примете парочка кадров. Один поможет нам придумать план, а другой нагрузит техсредствами по самое не балуйся.

— Зыркающ и Мастерик?

Я снова кивнул.

Начальник Адской Разведки и знаменитый изобретатель. Наши давние друзья. Они помогут нам проникнуть в штаб "Секретной Армии" и украсть цветок. У вояк их должно быть два — поделятся.

Что-то скользнуло вдоль стены, мелькнуло так быстро, что я не успел сосредоточиться на нём, только уловил боковым зрением молниеносное движение.

В моём мозгу разлилась чёрная краска. Видение приобретало реальные черты. Я уже мог его разглядеть, но в этом не было необходимости...

Две или три волны страха, перехлёстываясь и беснуясь, накрыли нас с головой и утопили в себе.

Чёрное липкое облако растеклось внутри меня и овладело моим сознанием.

А потом, как сквозь дрёму, я увидел их — дрожащие фигуры. Но это была не дрожь страха. Они сами были страхом. Его воплощением. Его творцами.

Я покачнулся, сделал шаг назад. И упёрся в лабораторный стол.

Разинув жадные, бездонные, безразмерные глотки, три твари приближались к нам. Три бесформенных чёрных "пятна".

Ночь потонула в безмолвии.

День III

Мрак заползал в лабораторию. Он уже захватил Нереальность, но этого ему было мало. Мрак пробрался в помещение, свернулся кольцами, как чудовищных размеров змея, и раскинул свои щупальца, как гигантский осьминог. Темнота смотрела на нас из беспросветной глубины отчаяния, и мы чувствовали этот взгляд. От него веяло неописуемым холодом.

Первой мыслью, которая вспыхнула в моём мозгу, было оказаться как можно дальше от повергающих в ужас "пятен". Были и другие вспышки, но их я не разглядел. Мой разум, мои чувства и весь окружающий мир поглотила необычайно тонкая, но нерушимая завеса. Белая, сотканная из тумана материя.

Я ещё понимал, что стою, прислонившись к столу, но в моей голове кто-то проделал огромную дыру, и из этой дыры хлестали, били ручьём мысли. Сознание опустело, так же как и всё тело. Меня покорила и подчинила себе бездвижность. Из тела словно вынули все органы — осталась лишь пустая оболочка. Глаза расширились и напряглись. Невозможно было даже моргнуть. Я воспарил над полом. Полом, который истёрся из бытия. Не было ничего, а точнее, существовало лишь абсолютное ничто — и я, подвешенный в нём. Марионетка с кожей, но без костей и внутренностей.

Повсюду простиралась темнота.

Подёрнутая плёнкой, похожей на испачканную в белой краске марлю.

И что-то чёрное, выползшее из самой глубины. Манящее и отталкивающее одновременно. Нечто без формы и смысла, полное ужаса и безысходности. Чёрное, но гораздо чернее темноты, удерживавшей меня. Опутавшей меня. Прилипшей ко мне. Поглощающей меня. Переваривающей меня своим ненасытным чревом, чтобы было легче...

Легче...

Я понял, что теряю сознание.

Я уже не мог мыслить, не мог воспринимать происходящее. Наверное, это было к лучшему. Я не хотел бы видеть и осознавать то, что вытворял со мной ужас, бескрайний ужас, разделившийся на несколько частей. Я был окружён им. Я был в западне. Ни выхода, ни спасения. Только: темнота, пелена и "пятно"...

Я моргнул.

На мгновение картина, представшая моим глазам, утонула в черноте другого рода. Черноте невидения, сна, смерти. И в этот короткий миг некое чувство вторглось в меня. Наполнила пустой мешок, который я когда-то называл своим телом.

Я захрипел, и Чувство внутри позволило мне услышать собственный стон. Это было сродни возвращению к жизни. Я мог слышать, а значит... я ещё не был мёртв.

Я открыл глаза.

И непередаваемый, самый жуткий кошмар, в котором только может оказаться существо, атаковал меня. Обрушился на меня валом, сминая, разламывая, разбрасывая меня. Разрушая до основания. Кошмар знал свою силу. И он снова продемонстрировал её мне: ещё одна волна-великан упала на меня, и мне показалось, что обрушивается небо. Я захлёбывался. Я погружался в воду. Я тонул, опускался вниз, всё ниже и ниже, глубже и глубже, всё ближе к чёрной, притаившееся в беспредельной глубине смерти. Он звал меня — Кошмар. И он знал, что я всего лишь живое существо.

Но ему не удалось лишить меня Чувства. Оно было рядом. Когда мои веки опустились на глаза, оно улучило момент и пробралось в меня. Оно было моим защитником, опорой и другом. Единственным, на кого я мог рассчитывать. Оно — оно одно способно победить Всесокрущающий Кошмар. Чувство Сопротивления.

Я жив. Я могу сопротивляться.

Сопротивляться!

Но моё забвение длилось слишком долго. "Чёрное пятно" — тень, которую породил мир вне времени и пространства, — подобралось ко мне вплотную. Её зев, рваная, болезненная рана действительности, распахнулся. Он растягивался до тех пор, пока не пожрал "пятно" так же, как собирался пожрать меня. "Пятно" исчезло за этой голодной и жадной, невообразимой пастью. Которая приподнялась и двинулась ко мне. Мрак неизбежности накрыл меня. Это смерть. Она пришла изниоткуда и уйдёт вникуда. Она скинула плащ — тот, что темнее самой темноты, — чтобы укрыть меня. Пасть надвигалась.

Миллионы миллиардов триллионов вероятностей промелькнули у меня перед глазами. Во многих "пятно" пожирало меня. Но было несколько, где я...

СНОВА, ПУСКАЙ И НЕЧЁТКО, ВИЖУ КОМНАТУ.

ПОКАЧИВАЯСЬ, ДЕЛАЮ ШАГ ВПРАВО.

СПОТЫКАЮСЬ.

УДАРЯЮСЬ ОБ УГОЛ СТОЛА.

ПАДАЮ НА ПОЛ.

РЕФЛЕКТОРНО ВЫТЯГИВАЮ РУКИ.

УПИРАЮСЬ ИМИ В ПОЛ.

И ЛЕЖУ ТАК.

Не понимая, откуда в моём тщедушном теле берутся силы.

А обратившееся алчущей пастью "пятно".

Промахивается...

...........................................................................................................

...Время не замедляется — оно просто останавливается. Из него вырезают, вырывают, выдирают кусок.

Его приструнили.

А потом, безвременье спустя, оно продолжает течь дальше.

Волны страха обрушиваются на меня — одна за другой. Но моё тело и мой разум преодолели первый, самый жестокий и самый опасный натиск. Всё больше сил я чувствую внутри. Я получил что-то вроде иммунитета и не сдамся без боя.

Я снова могу видеть.

И я вижу...

Я видел, как "чёрное пятно", не сумев поймать меня, разозлилось. Злоба обратилась сумасшедшей яростью, и это произошло в течение каких-то миллисекунд. "Пятна" не любят проигрывать, понял я.

Чёрная, исторгающая ужас амёба повернулась к Вельзевулу. Дьявол лежал на лабораторном столе. Он не шевелился и смотрел в глаза этой твари. В глаза, которых не было и быть не могло.

"Пятна" не любят проигрывать. Зато я люблю выигрывать, подумал я.

Я рыкнул, приподнялся на руках — и вот я уже сижу на корточках и поворачиваюсь к Вельзевулу.

Он всё так же беспомощно лежит на столе, среди перевёрнутых и разбитых колб. Треснувших стаканов, раздавленных пробирок. Разноцветные пары поднимаются в воздух, разноцветные жидкости стекают на пол, разноцветные звуки наполняют воздух. Всё это смешивается в мелодию, находящуюся за гранью красоты и уродливости, мелодичности и дисгармоничности. Реальности и нереальности.

Я снова вижу разверстую пасть, но на этот раз со стороны.

Вельзевул закрывает глаза.

Я представляю, как на очень короткий, но живительный миг визуально-звуковое безумие покидает его разум. Не пройдёт и секунды, как он поймёт, что может сопротивляться. Вельзевул ощутит это. Он будет сражаться. Он не сдастся. Но, прежде чем он поймёт это, широченный, вечно голодный зев сомкнётся. И забвение, из которого не вернуться, с нескрываемым удовольствием проглотит дьявола

Я хватаю колбу и кидаю её. Я делаю это ещё до того, как вижу внутренним взором грозящую Вельзевулу опасность. Колба пролетает мимо "пятна". Падает на пол. Бьётся. И...

И я вижу, что находится в колбе. Ну конечно. Иначе и быть не могло.

Лиловая.

Всё должно было случиться именно так. Или нас сотрёт с холста реальности беснующееся, беспощадное "пятно", или разорвёт на куски лиловая, или...

Я не успеваю подумать о последнем варианте: всё поглощает тьма. Она — лилового цвета.

Мы ныряем в густую и вязкую субстанцию. Мимо пролетают полоски цветов, обрывки запахов, странные предметы. Всё вокруг имеет лиловый оттенок. Озеро, в которое мы погрузились, похоже на пудинг.

Я верчу головами. Все движения замедлены, как будто их тянет назад жвачка, которую кто-то к ним прилепил, или резинка, которую на них накинули. Медленный хаос — вот что это такое. Шаровидной формы и лилового цвета хаос. У него есть центр. Этот центр светится — ярко, нестерпимо ярко. Лиловая сфера, которую представляет собой центр хаоса, раскалилась настолько, что кажется белой. А потом и вовсе бесцветной. Она отталкивает от себя всё и вся. Я больше не могу смотреть на неё: начинают болеть глаза.

Мои головы поворачиваются. В поле зрения попадают вещи, отторгнутые центром лилового хаоса. Мне удаётся их рассмотреть: куски... осколки... капли...

Куски стульев.

Осколки стекла.

Капли расплавленного металла.

Взрыв распотрошил лабораторию. Это была вторая попытка лиловой стереть тут всё с лица Мира, и она постаралась на славу. Я был рад, что на мне тёмные очки. Если бы не они — нет, я бы не ослеп, — мои глаза выжгло бы. Как те цветы в углу, они бы превратились в кучки пепла.

Глаза Вельзевула были зажмурены. И всё равно он инстинктивно прикрыл их рукой. Лиловый цвет, обволакивавший каждый миллиметр помещения, был слишком ярким. Хотелось оказаться как можно глубже под землёй, чтобы скрыться от этого свечения, от его пронырливых и жестоких лучей.

Мы не были готовы к тому, что всё кончится внезапно и мгновенно. Лиловый свет погас, и передо мной снова возникла лаборатория. Во что она превратилась — не передать. Нет подходящих слов, чтобы описать эти кучи мусора.

Я поискал глазами Вельзевула. Он лежал на столе и стонал. По-моему, больше от потрясения, чем от боли. Хотя я заметил несколько кровоточащих ран у него на спине.

Каким-то чудом Вельз отделался парочкой порезов, а я вообще не пострадал.

Вельзевул наконец сел и, поморщившись, достал из спины осколок. Вдруг он увидел что-то краем глаза и вздрогнул. Осколок выпал из его руки.

По моему телу пробежала дрожь.

"Пятна" никуда не делись. Они по-прежнему были здесь, и они жаждали заполучить нас.

Но теперь сопротивляться им было легче. Мы выжили после первой волны страха, и несколько последующих не принесли с собой гибели. Моё тело перестало быть пустым. Я схватил колбу — даже знать не хочу, что внутри, — и крикнул Вельзу, чтобы он не сдавался. Решимость, с которой чёрные зрачки дьявола пронзали чёрные "пятна", говорила о том, что сдаваться он и не собирался. Он тоже знал, что она есть. Возможность победить.

Тем более что "пятна" только скалились и насылали страх, но с места не двигались. Вспучиваясь и пузырясь, лиловая окружала их. "Пятна" верещали — в испуге или в замешательстве. Они не решались переступить через глазастую и клыкастую реку лиловой.

Я не стал ждать, пока они проявят храбрость. Я кинул в них колбу, упал на пол и накрыл голову ладонями.

Взрыв был несильным и прозвучал как хлопок. Возник столб дыма. Потянуло тухлыми яйцами.

Но это воодушевило Вельзевула. Он схватил горсть пробирок, бросил их, а когда они взорвались, потянулся за добавкой.

Вспыхнуло красное пламя, зелёное, оранжевое, фиолетовое, голубое... Тонкие линии змейками расползлись-разлетелись по воздуху. Появилось облако, но тут же ссохлось и осыпалось на пол какими-то камнями.

Вспышки. Силуэты. Очертания чего-то неведомого.

Мы разбивали все ёмкости, которые подворачивались под руку. Взрыв — потом треск или шипение, или рокот. И химикаты вылезали-выползали-выстреливали из-под разбитого стекла. "Пятнам" это было не по вкусу. Они уже не пытались сломить нас волнами страха, и это придало нам уверенности.

Рванула новая ёмкость, и появился скрученный, землистого цвета монстр с корявыми лапками.

Взрыв! В воздухе завис чёрный шар. Когда он треснул, круглые создания, чем-то похожие на летучих мышей, закружили по лаборатории.

Ещё один взрыв — и новые хищные вещества вырвались на свободу. Самых разных цветов и оттенков, невидимые и частично видимые. Они поедали всё подряд. Они хотели съесть и нас, но их проглотила лиловая.

Лиловая повернула головы к "пятнам" и ухмыльнулась.

"Пятна" больше не отступали. Они застыли на месте и просто смотрели — так, как они умеют это делать: не глазами, ведь глаз у них не было. Но смотрели очень пристально.

Я уже не мог остановиться.

Новая колба — бах! Огненный дождь.

Бах! А сейчас — изогнутая линия, искривляющая всё, чего коснётся.

Бах! Выводок каких-то карликов с топорами под предводительством дракона в доспехах.

Новые картины оживали, чтобы прибавить свои нотки ко всеобщей какофонии.

Розовые пантеры,

жёлтые губки,

разноцветные пришельцы...

Бах, бах, бах!..

Звуки дрожали и трескались, и прыгали, и сталкивались, и били, и тихо нашёптывали — и резонировали друг с другом. Безумный саундтрек, состоящий из сотен мелодий, перемешивающихся между собой, переливающихся одна в другую.

И не отделимых от всех тех красок, которые наполнили лабораторию. Несчитаемые. Непередаваемые. Так же как и вонь. То, что находилось в лаборатории, пахло ужасающе. А когда оно взрывалось, запах усиливался. А когда запахи смешивались...

Но я не мог, просто не мог остановиться!

И к тому же я видел, что "пятна" словно окаменели. Вытянулись, истончились. Угроза, которой они были пропитаны и которой подавляли, куда-то делась. Они стали как... картонные.

Бах! | Бах!

Бах! | Бах!

Бах! | Бах!

Мы с Вельзевулом бросали колбы, склянки, пробирки, сосуды, стаканы, реторты. Вспыхивал огонь, отражавшийся в наших горящих глазах.

Одно "пятно" порвалось. Его согнуло пополам и развеяло по ветру. Затем с двумя оставшимися произошло то же самое. Их разметало по неизвестности, из которой они вылезли и куда им пришлось вернуться. Возможно, их частички теперь плавают по лаборатории вперемешку с частичками других смертоносных веществ. Но если так, им не спастись. Их сожрут. Как бы сильны они ни были, в этом помещении у них слишком много врагов.

Я поставил склянку на стол. Кидать её не было смысла. Сохраню, а Колбинсон потом, глядишь, скажет мне спасибо.

Вельзевул тяжело дышал.

— Кажется, мы от них отделались, — сказал он. — Это хорошо, потому что бросаться больше нечем.

Я посмотрел на склянку. Последняя целая ёмкость в комнате.

Ну, ничего не могу с собой поделать.

Я схватил склянку и бросил.

Бах!

Впечатляющий двухметровый феникс почему-то с надписью "GFR" на боку вылетел из клубов зелёного дыма и исчез в клубах синего дыма. Пшик — и цветные облака испарились.

Я отряхнул руки.

Вот так, дело сделано.

— Вот так. А теперь можно приступать к уборке. Ты ведь в этом спец, да, Вельз?

Дьявол посмотрел на меня и сказал, что швабру возьмёт в руки только через мой труп.

Я подмигнул ему и включил систему очистки. Она удалила все опасные для жизни вещества — а также их запахи, цвета и звуки. Пол стал чуть чище: большая часть разломанного, разбитого и расколотого была убрана. Пол, стены и потолок помыты. Занавески просто сияли чистотой. Идеальный порядок вновь не наступил, но нам хватило и приблизительного.

Пока очистка отмывала лабораторию, Вельз залепил свои раны пластырем. Пластинки тут же присосались к коже, выделили бактерицидные вещества и подогнали свои размеры под длину и ширину порезов.

А время бежало вперёд, и приходилось с этим считаться.

Мы с Вельзом раздавили по одному пиву и договорились, что он звонит Зыркающу и Мастерику, а я ищу дневник.

Я обозрел руины лаборатории.

— Надеюсь, он уцелел после этого смертоубийства.

Я приступил к поискам...

А на заднем плане вещал Вельз:

— Алло, Зыркающ? Привет, это Вельзевул. Ты сейчас один? Я звоню... да, по тому самому делу. Понимаешь...

Я нажал кнопку и отключил силовое поле, защищающее книги. Выдвинул их все до единой, но дневника не нашёл. Тогда я поднялся на цыпочки. На шкафу ничего не было, даже пыли: немудрено, после наших-то химических войн...

— Да, нам очень нужна твоя помощь... В чём состоит? Ну, план примерно такой... Что значит "примерно", я потом объясню. Так вот, слушай...

Я поднял с пола предметы, которые не смогла растворить очистка. - Мимо. Посмотрел под столами, за картинами (написанными жаростойкими красками), на вентиляторе. - Снова промах...

— Мы на тебя надеемся, Зыр. Когда сможешь приехать? Отлично. Прихвати с собой как можно больше оборудования, но не надорвись...

Надо было открыть сейф. Я взял анализатор, сходил в комнату отдыха, нашёл на одной из кружек слюну Кашпа. Перенёс её на салфетку. Зашёл на сайт хакеров Ада. Взломал его, скачал прогу для реконструкции существ. Провозился с кодом, но всё-таки установил её. Запустил, создал на основе анализа слюны виртуальный портрет Кашпа. Прикоснулся рукой "портрета" к стене, открыл сейф и обнаружил, что там пусто. Ни дневника, ни цветка. Не стоило и надеяться, что они там будут...

— Мастерик? Хай, это Вельзевул. У меня к тебе дело, но пообещай всё сохранить в тайне. Да, в строжайшей. Ты один? Хорошо. Тут вот какая штука: нам позарез нужна твоя помощь...

Я обыскал всю лабораторию, перебрался в коридор, потом переключился на комнатку. Когда я вернулся, Вельзевул уже заканчивал разговор с Мастериком:

— ...Это супер, Маст! Что? Да без вопросов. Угу. Ну, ждём тебя. Бай. — Вельзевул сунул фон в карман. — Договорился. Зыркающ и Мастерик с радостью согласились нам помочь, и оба обещали притащить гору спецоборудования.

— Это клёво, — сказал я. Сел на огрызок стула и закурил. — Клёво, но бессмысленно.

— Ась?

Я наблюдал за плотоядными потёками на потолке. Они гонялись друг за другом, и делали это с большим задором.

— Я не нашёл дневника.

Вельзевул плюхнулся на покорёженный в боях стол.

— И что...

— ...теперь?

— Ага.

Я пожал плечами. К чему говорить то, что и так понятно? У нас был шанс спасти друзей, распутать дело, надавать плохим парням по задницам, а вместо этого...

Вельзевул вздохнул.

На журнальном столике, целая и невредимая, стояла пепельница. Я подозвал её. Она спрыгнула с какой-то книги и подбежала ко мне. Я стряхнул пепел. Мельком глянул на книгу: рисунок на титуле, суперобложка... Раритет. Я с удивлением прочёл название: "Ночь горячих цыпочек".

— Куриное порно?

— Что? — безучастно переспросил Вельз.

— Наш проф, оказывается, шалун, — смотри, какие книжки читает.

Я протянул ему "Цыпочек".

Вельз отмахнулся.

— А.

— Зря. Автор неплохо работает с эпитетами. Да и с гиперболами тоже. Но особенно ему удались характеры.

— Может, это не Колбинсона, а Кашпира книжка?

— Кашпа? Да брось. Он и не подозревает, что на свете есть секс. Ну, или подозревает, но не больше.

Вельз постучал по книжке пальцем.

— Ни за что бы не подумал, что Колбинсон станет читать такую... такую...

— Горячую.

— Аха. Горячую литературку.

— Тебе надо расслабиться, Вельз.

— Дец, ты что, не понимаешь!..

— Давай я почитаю тебе вслух. Эти книги хороши тем, что их можно читать с любой страницы. Правда, некоторые аффтары разгоняются только к середине. Начнём... — Я наугад открыл книгу. — ...вот отсюда. — И замолчал.

— Что... — начал Вельзевул.

Но тоже умолк.

Книга и вправду была очень интересной и познавательной — взять хотя бы этот рисунок, который подписан как "Общий план базы "Секретной Армии"".

Суперобложка защищала от пыли старый, исписанный вдоль и поперёк электронный дневник.

Мы склонились над ним.

В основном, мы обращали внимание на рисунки и графики, распорядок дня, планы комнат, чертежи охранных устройств...

Колбинсон был дотошным полтергейстом, и это сыграло нам на руку. В его дневнике мы нашли все нужные сведения и не сомневались, что дельце выгорит.

Колбинсон записывал в дневник не только что-то важное, а вообще всё, что видел и слышал. Здесь был перечень любимых футбольных команд офицеров (стр. 345) и столовое меню (стр. 49-53), и ноты многих армейских песен (стр. 113, 178, 234, 468, 605 и др.), и всякая фигня (стр. 1285).

Мы изучали план туалета, когда раздалось вежливое покашливание. Вельз подскочил на месте, а я спокойно сказал "Привет!" и "Садись". Зыркающ сел.

Начальник Адской Разведки был безрогим чёртом. С виду он — самый обычный чёрт, вот только рогов у него нет. Зыркающ — хороший начальник и агент, но чуток нервозный. Ему кажется, что Повелитель не любит его и за малейшую ошибку может отправить на гильотину. Это неправда. Просто Павел знал, что, если дать главному разведчику волю, он мигом забудет об обязанностях и пустится во все тяжкие, а потому прописал Зыркающу "лечебный страх".

Следом за чёртом пришёл Мастерик. Сцена приветствия повторилась, но на этот раз подпрыгнули двое — Зыркающ и Вельзевул. Мастерик придвинул стул и сел рядом с нами.

Роста он небольшого, цвета — зелёноватого. По происхождению — мертвяк, а значит, у него то и дело что-нибудь отваливается: рука, сердце, нос... Мало ли что может отвалиться. Но это не мешает ему быть лучшим изобретателем в Мире. Мешает ему другое: он ненавидит свою профессию и мечтает стать булочником. Повелитель знает об этом, но не может допустить, чтобы такой ценный кадр занимался не своим делом. Поэтому, чтобы успокоить Мастерика, Повелитель повышает его. На мертвяка сразу сваливается столько работы, что он ещё сотню лет ведёт себя тихо, — на протесты у него просто не остаётся времени.

Вот такая компашка из четырёх существ собралась за столом.

Вначале Мастерик и Зыркающ рассказали об устройствах, которые принесли: визуализатор, паукоиголка, даже генератор личин... И не только. Всё это нам очень пригодится.

Зыркающ, как начальник АР, был знаком с ходом расследования, так что мы в общих чертах обрисовали Мастерику ситуацию и приступили к делу.

Мы листали дневник Колбинсона и, в конце концов, залистали его до дыр. Несколько часов мы обсуждали, как нам проникнуть на базу, а потом как выбраться с неё. Мы решали, как и где применить спецоборудование. Мы продумывали каждый шаг, поэтому дело двигалось медленно. Но операция была настолько опасной и важной, что мы не могли позволить себе ошибку.

Мне нужна была "легенда", и я сочинил её на ходу. Когда её одобрили, мы стали обсуждать, как мне вести себя с "сослуживцами", что отвечать на их вопросы.

Мы проработали поведение в кризисных ситуациях, то есть в таких, где я оказываюсь тупике, и из каждого тупика мы должны были найти выход. Что мы и сделали. А потом, облегчённо вздохнув, хлебнув пивка... принялись обсуждать новые вопросы.

Но, наконец, последнее решение было найдено и последняя деталь встала на своё место.

Все порядком вымотались. Но я чувствовал себя бодрячком. Напевая "Showmaker" — наш второй сингл, — я закурил. Позвал робота. Он приехал и сгрёб пустые бутылки со стола.

— Надо вздремнуть, — сказал Вельзевул, — а то времени у нас совсем мало.

— Лучше скажи, что его вообще нет.

— Ты прав. Но нам нужно поспать хотя бы пару часиков.

— Резонно, — согласился я. — Хотя ночные бодрствования с девочками отучили меня от такой пагубной привычки, как сон. Я могу и не...

В углу появилось "пятно". Оно хотело застать нас врасплох.

— Что это? — спросил Мастерик.

Он ещё не был знаком с "пятнами".

Мастерик с интересом разглядывал чёрную массу, а я ждал первой волны страха и был готов дать бой.

"Пятно" вытянулось и приняло форму. Оно стало похоже на тень. Тень создания с треугольной головой, невысокого роста, с длинными тонкими руками и короткими ногами. "Пятно" замерло. Руки раскинуты. По чёрному телу больше не идёт рябь. Я почувствовал, что "пятно" ухмыляется. Противно, гадко, с превосходством.

Плоская нога поднялась, затем опустилась. Другая нога сделала то же самое. "Пятно" приближалось к нам, и гораздо быстрее, чем недавно его собратья. В руке у "пятна" что-то появилось и замерцало. Небольшой острый предмет. Верхняя его половина набухла и раскрылась, образовав дырочку величиной с душу. "Пятно" приблизилось ещё на шаг. Предмет в его руке мигал так, как мигает голограмма, когда у проектора кончается энергия.

И в следующую секунду она закончилась.

Предмет моргнул и исчез. "Пятно" растворилось в воздухе.

В предрассветном мраке блеснули первые утренние лучи. Один из них, через окно, проник в коридор. На полу разрастался круг света. Затем мы услышали стук маленьких ножек — крыссохвосст выбежал на свет, повертел двумя головами, принюхался четырьмя ноздрями и шмыгнул в норку.

Тишину нарушил Вельз.

— Предлагаю не тратить время на сон. Дец, ты как?

Я не возражал.

— А что это было за чёрное создание? — спросил Мастерик.

— Я расскажу тебе по дороге, — сказал Зыркающ, поправляя очки. Он всегда носил одну и ту же пару.

Мы попрощались с Зыркающем и Мастериком. На задание отправимся только мы с Вельзом.

Я за пять минуть сварганил отчётец и послал его Повелителю — вот старина обрадуется, когда узнает о наших планах.

Я выключил в лаборатории свет и запер дверь.

— Операция началась.

Все техсредства тащил Вельзевул, поэтому кивнул он с трудом.

Track 14 "Fire"

Стены касались утренние лучи и моя волосатая спина.

— Ну, как там дела? — прошептал я.

Локатор — жучок с четырьмя ножками — сидел на моём ухе. Он впитал мои слова, отдал их другому жучку, примостившемуся на ухе Вельзевула, и тот забросил их в голову дьяволу.

— Часовой на вышке смотрит прямо в мою сторону, — ответил Вельз. — Стоит как столб и уходить не собирается.

— Отвлеки его.

— Он меня заметит. Если бы было чуть темнее...

— Я не могу прохлаждаться тут до ночи, Вельз.

— Хмм.

— Завтра я должен отдать цветок тем ребятам. Если они его не получат, что они сделают с Кашпом? Ты знаешь?

— Погоди. Сейчас... сейчас я что-нибудь... хмм...

Пауза.

— Как успехи?

— Дец, думаю, я смогу его отвлечь, но...

— Спокуха, Вельз. Если можешь — действуй.

— Но для этого мне придётся выпустить хаос-планёр.

Вельз говорил о некоем подобии дельтаплана, куске хаоса — чёрном, блестящем и нестабильном, но очень быстром. У хаос-планёра две ручки. Держитесь за них как можно крепче, не дай вам Павел свалиться, когда хаос-планёр наберёт высоту. Летает он, как я и говорил, быстрее кометы, но его то и дело сносит в сторону. На хаос-планёре можно за 10 секунд пролететь 2-3 километра — если вы справитесь с управлением и не врежетесь в дерево.

— Ясно, Вельз, но этот агрегат у нас только один.

— Я не знаю, что ещё сделать. Возможно...

— М?

— Если я выбегу из-за кустов и крикну часовому, что он осёл, то...

— Он расплавит тебя плазмой. Запускай хаос-планёр.

— Ты уверен?

— Вельз, я полчаса стою в одной позе. У меня всё тело затекло. Давай.

— Ну ладно... Только дождись моего сигнала, ага?

— Угу.

(Слышится шуршание — наверное, Вельз достаёт из сумки хаос-планёр.)

— Так... Готов?

— Пли.

— Плю!

Точно сорвавшись с картины, чёрный квадрат взметнулся вверх. И тут же проявил свой норов: вильнул вбок и полетел прямо на часового.

Раздалось приглушённое "У!", потом звук, с которым тело падает на пол. Надеюсь, больше никто этого не слышал.

— Есть! — радостно сообщил Вельзевул. — Точное попадание.

— У тебя получилось, — сказал я, — ты его отвлёк. Иду вперёд.

Я свернул в закуток и снова раскорячился, сливаясь со стеной и тенью.

— Как обстановка?

— Да что ты волнуешься, Дец, всё в порядке. Лезь давай.

Оо, кажется, Вельз вошёл в раж.

Пришло время выйти из тени, что я и сделал. Поднял "кошкомёт" и выстрелил. "Кошка" не долетела до крыши, но она была скрещена со змеёй, так что сумела извернуться в воздухе, зацепиться за крышу, подтянуться и доползти до конька. Острый крюк вошёл глубоко в металл.

— Пока всё тихо, — сказал Вельзевул.

Я взялся за "кошку" и дёрнул. Крюк-змея дотащил меня до крыши. Я слез, отцепил "кошкомёт", потом достал визуализатор и прикрепил его к крыше. Включил таймер, нажал "1 мин." и пополз вниз.

Взялся за крюк, вытащил его из "кошкомёта" и засадил в край крыши. Оттолкнулся и, не без помощи змеи-верёвки, плавно спустился на землю. Крюк я воткнул неглубоко, и, когда нажал "Возврат", он выскочил из крыши и вернулся в "кошкомёт". Я снова прислонился к стене.

— Всё чисто? — спросил я.

— Ага.

— Осталось секунд тридцать. Включаю личину.

Я активировал генератор личин и представлял себя рослым, стройным, одноголовым ящером, пока не превратился в него. Я вынул дневник Колбинсона и стал смотреть на фото "сашников"-пожарных — в конце концов, на мне появилась такая же форма, как на них. Тогда я всерьёз задумался о числе "33098", и генератор написал его на моём значке "сашника". Такой у меня будет личный номер. Я расслабился, давая генератору понять, что закончил меняться. Устройство щёлкнуло, прекратив работать.

В этот момент сработал визуализатор. Он может создавать иллюзию любой стихии: воды, огня, ионного ветра, шкванка... Всего стихий несколько тысяч, и каждую визуализатор изображает очень натурально. Но пока есть только опытный образец, и у него, как водится, одна, но серьёзная проблема — он не умеет менять цвета. Если вы создаёте воду на фоне земли, то она приобретает коричневый оттенок. Если огонь на фоне леса, то он становится зелёным.

Визуализатор был довольно громоздкой штукой и не умел создавать иллюзии на расстоянии — вы должны были тащить его в нужное место и запускать вручную. Хорошо хоть таймер присобачили.

База "СА" находилась в горах. В целях маскировки все здания, вместе с крышами, выкрасили в оранжевый цвет. Для нас — самый подходящий, потому что тартарский жующий огонь тоже оранжевенький.

Ночью я пару раз включал радио. В новостях говорили, что тартарский огонь, выпущенный Кашпом, движется к промышленной зоне. Я не обратил на это внимания, пока не узнал, где находится база "СА". Я думал, что она располагается в военной зоне, но забыл про любовь армейских к конспирации. Базу построили в самом центре промышленной зоны. Заводы и фабрики кольцом окружали гористый участок, где и примостилось несколько оранжевых зданий, — отыскать их среди глыб и скал было почти невозможно.

Идею с визуализатором предложил Зыркающ. Но мы не знали, как использовать этот агрегат. Я сказал, что тартарский огонь ползёт прямиком к базе. Можно воспользоваться этим и поджечь крышу смотровой будки. Когда все вывалят наружу и станут тушить огонь, я, заделавшись под одного из солдат, легко смешаюсь с толпой. Мой план одобрили.

А сейчас мне предстояло его осуществить.

Я спрятался за угол.

Визг пожарной тревоги обрушился на меня селевым потоком. Я поморщился и постарался не замечать воя, от которого сохли уши, — сосредоточусь на деле.

Я выглянул из-за угла и увидел, как открываются большие ворота. Выбежало десять-двенадцать "сашников", волоча по земле тонкие оранжевые шланги. Солдаты прицелились и нажали на курки. Из насадок вылетели струи воды. Сработало автонаведение, струи искривились и ударили в пламя.

Я пригнулся, отбежал от стены и спрятался за камнем. Потом за следующим. Так я перебегал от камня к камню, пока не оказался за спинами у пожарников. Я вытащил из кармана шланг — такой же, как у "сашников". Ничего необычного в нём не было: шланг, добывающий воду из воздуха, длина ~50 см, — такими все пользуются.

Лже-огонь на крыше моргнул, и я понял, что сейчас визуализатор отключится. Солдаты затопят его водой. Я выбежал из-за камня, пристроился в задних рядах и нажал на гашетку.

Меня никто не замечал: "сашники" были увлечены делом. Они оказались ещё более настырными, чем тартарский жующий огонь, а с ним мало кто может соперничать в упёртости, особенно если он ненастоящий.

Я осторожно продвигался вперёд. Генератор личин изменяет только внешность, и боковые головы по-прежнему были при мне, хотя и стали невидимыми, на время, пока у генератора не кончится заряд.

Когда огонь исчез, все пожарники опустили ружья, и я вместе с ними. Мы молча прошли на территорию базы. Ворота закрылись.

Я чувствовал на спине взгляды охранников, но это их работа — всех разглядывать. Я не стал оборачиваться, чтобы не привлекать внимания.

Я вызвал в памяти план базы. Так... слева туалет, маленькое квадратное здание. Посередине — главный корпус, 300 этажей и усиленная охрана. Справа — жилой корпус.

Как только входишь в здание, твой значок считывает сенсор. На компьютер главного охранника тут же передают всю информацию о вас. Такой системой оборудовали главное здание и жилой корпус — благо, в туалете её не было.

Туда-то я и направился.

Добрался до развилки вместе с пожарными и пошёл прямо. "Сашники", не заметив этого и не замечая вообще ничего вокруг, повернули направо.

Я зашёл в туалет и сначала подумал, что не туда попал. Тут было слишком чисто для армейской уборной. Хотя запах... Я принюхался. Да, запах присутствовал. Значит, всё в порядке. В туалете было пусто, как у меня в желудке.

Я прошёл в центральную кабинку и запер её. Залез на толчок, заглянул в соседние кабинки — там тоже никого не было. Я присел на унитаз и стал ждать.

Очень скоро я услышал шаги. Кто-то протопал в кабинку слева от моей. Щелчок — закрыл дверь. Шуршание... Снова шуршание. Тишина.

Я встал на унитаз и заглянул в левую кабинку. Какой-то монстро, тёмный и бугристый, листал журнал с девочками. Пальцев у монстро нет, и, если им надо перевернуть страницу, они слюнявят всю лапу.

Когда солдат сказал "Тьфу-тьфу", я врезал ему по кумполу. Монстро свалился без чувств. Журнал выпал из его лапы.

Я перелез в соседнюю кабинку. Включил генератор личин — ко мне вернулся привычный облик, но ненадолго. Я смотрел на мирно спящего солдата и стал им. Я присел, отрезал от формы монстро значок, убрал лазерный нож, достал паукоиголку, приставил к плечу значок и посадил иголку на него. Быстро орудуя лапками, она пришила значок к моей форме. Ещё немного покопалась и удалила швы.

Я залепил пластырем все рты монстро — теперь его голова была похожа на баскетбольный мяч.

Я хотел взять журнал, но передумал: пусть солдатик развлекается. И вернулся в свою кабинку.

Вышел из туалета и вдохнул свежий воздух. Бодрой, уверенной походкой я направился к главному зданию — цветки должны быть там.

Я прошёл через двери главного здания, они с тихим шуршанием закрылись за моей спиной. Мигнул красный свет, прозвучал сигнал. Охранник, сидевший за компьютером, встрепенулся, проснулся и стал хлопать глазами. Я представил, как у него на экране появляется моё лицо. Лицо монстро.

Я подмигнул охраннику — перепонкой, как это делают монстро. Мне ответили невнятной гримасой. Охраннику, видать, надоело каждый день сидеть на одном месте. Он сложил на груди руки, опустил голову и опять уснул.

Слева промаршировала колонна солдат, руководил которой робот-лейтенант. Он отдавал приказы своим скрипучим голосом. Крылатые и жужжащие вояки летали под потолком и обменивались сальными шуточками. Открылась дверь медицинского кабинета, и я увидел длинные ноги. Поднял взгляд, рассмотрел пышную грудь, а потом белокурые волосы и личико пресимпатичной медсестры.

Я решил проверить, работает ли моё обаяние, когда я ношу личину. Я подмигнул медсестричке и показал на часы. Она одними губами произнесла: "В обед" — закрыла дверь и пошла по коридору. Все, кто носил форму, тут же повернули головы и посмотрели ей вслед. А затем вслед второй медсестре, чёрненькой, которая пришла ей на смену.

Я решил заняться делом. Если поспешу, может, останется время на эти два аппетитных пирожка.

Я подошёл к плану здания.

— Привет, — радостно, но устало поздоровался план.

— Хай, — сказал я. — Где тут секретное хранилище?

— Простите, не могу вам сказать.

— Да ладно тебе... Секретное — это просто слово такое. Не надо всё понимать буквально.

Ярко светящийся план зевнул.

— Нет, сэр. Я не могу вам сказать, потому что вы не назвали номер хранилища.

— А их много?

— 10, кажется.

— Кажется?

— Щас... — зевок, — сверюсь с планом.

План включил музыку, которая должна была развлекать меня, пока он искал информацию. Музыка закончилась — началась реклама "Секретной Армии". Диктор дошёл до слов "Чтобы записаться в "СА", позвоните по номеру...", когда план прервал его:

— Да, 10 хранилищ. Вернее, сейчас 9 — одно закрыли на ремонт. А если не считать хранилище N1, которым могут пользоваться только высшие чины, то 8. Но лучше будет сказать 7, потому что хранилищем N4 никто не пользуется, так как оно...

Говорящий план здания был интересным собеседником, но я сюда не для болтовни пришёл. Ну, будем надеяться, мой вопрос не вызовет подозрений. Судя по нашивкам, я всего лишь сержант, не знаю, разрешено ли сержантам спрашивать...

— В какое хранилище отнесли цветок?

План замолчал.

Может, он уже обо всём доложил охране?

План зевнул очень громко и извинился.

— Пршу прщения. Я пытался не зевать. Цветок, говорите? А какой именно вас интересует?

— Я что, должен назвать код?

— Если правила не поменяли, то да. Каждой вещи, помещаемой в хранилище, присваивается код...

— Хорошо-хорошо.

— Но, если хотите, я уточню в правилах...

— Да не стоит.

Я вспомнил армейские деньки. Я попал в армию, когда в очередной раз что-то разрушил — уж и не помню что. Что-то ценное, кажется. Повелителю это не понравилось, и он отправил меня на службу в специальные войска. Все самые опасные, безнадёжные, сумасшедшие задания, с которыми не могли справиться обычные военные, поручали нам. Павел, наверное, надеялся, что меня убьёт шальной ракетой или что служба в армии излечит меня от "синдрома Децербера". Как прошло лечению — не знаю, но повеселились мы знатно.

У меня осталось многих ярких воспоминаний с тех времён. Одно из них — как мы получали еду в столовой. Еду выдавали по карточкам с кодом. Порции в столовке были маловаты, и, чтобы взять доп. порцию, мы маскировались под других вояк. Тут всё было о'кей: мы исправно посещали курсы маскировки (только их мы и посещали). А когда нас просили предъявить карточку, мы говорили, что оставили её в других штанах, а потом — примерно следующее:

— Старик Бронн, да это же я — Леис! Ну, где моя порция? Проголодался как вервольф!

Если персонал столовки и подозревал об обмане, то не подавал виду. Они хорошо помнили, как сами совсем недавно дрались за кусок хлеба. Точно так же дрались и мы: на выходе из столовки нас ждали ребята, которым не достались их порции. А мы не успевали смыть маскировку, и казалось, что два одинаковых существа разговаривают друг с другом. Я всегда острил на эту тему. Дескать, видите, машину для клонирования наконец починили. А почему вы не рады?

И они объясняли нам, почему не рады.

Сытный обед и хорошая драка — что ещё нужно мужчине для счастья?

Весёлые были деньки, как сказал бы Вельзевул. Его тогда "сослали" вместе со мной. Сначала он не оценил шутки старшего брата, но потом ничего, втянулся.

Медсестрички у нас в части были ого-го. Я по несколько раз на дню ходил к ним на приём...

Две мои головы нежились под тёплыми лучами воспоминаний, а третья сказала:

— Парень, я спешу. Генерал послал меня в хранилище, а ты знаешь, какой у старика характер.

В любой армии есть генерал-старик со сволочным характером.

— А, ген. Штоуманн. — План понимающе мигнул.

— Ага. Так где тот цветок, что привезли первым?

— Насколько я знаю, цветок всего один. То есть, сначала их было два, но потом один куда-то делся.

— Куда это?

— Не зна'. Но остался один. Он лежит в 11-м хранилище.

— Брр. Ты же сказал, что их всего 10?

— В общем, да, не считая того факта...

— Давай не будем вдаваться в подробности. Что за 11-е хранилище? Какое-нибудь особо секретное?

— Типа того. Это личное хранилище ген.-а Штоуманна. Оно находится у него в кабинете.

— А, ну конечно. — Я ударил по воздуху, но плану показалось, что монстро хлопает себя по лбу. — Ну-ка, покажи мне его.

— Ща.

На экране плана загорелась цифра 300, а потом появилась схема коридоров, окон, дверей. Рядом с нужной дверью была нарисована красная стрелка. Мне вспомнились квесты.

— Ну чё? — спросил план.

— Спасибо, парень. Да ты не грусти. Когда-нибудь ты сломаешься, и тебя выбросят на свалку. А там уж отдохнёшь.

— Да когда это будет. Мне иногда кажется...

Но я уже спешил к лифту.

Растолкал солдатиков. Один из них огрызнулся, и я двинул ему под дых. Второй налетел на меня со сжатыми в кулак зубами — они росли у него на руке. Я сделал шаг в сторону — малый пролетел мимо. И зашёл в лифт.

— Этаж 300.

Ребята в форме были недовольны. Я подмигнул им. Всё как в старые добрые армейские деньки...

Под возмущённые стенания вояк лифт взмыл вверх. Могло показаться, что он дёрнулся, но на самом деле лифт переместился на 300-й этаж. Это заняло полсекунды.

Я подошёл к двери в кабинет генерала. Заперта. Ну, это ненадолго.

— А теперь вспомним ещё кое-что из моего прошлого...

— Чего ты тут собрался вспоминать?

На меня презрительно смотрел не особо мускулистый, но спортивный стручок с трёхчастной головой.

— Оо, дружище! Здорово. — Я подошёл, чтобы хлопнуть его по плечу. — А я как раз собирался...

Стручок увернулся от хлопка. В его взгляде появилась злость. Злость — это хорошо, главное, что не подозрительность.

— Я тебя не знаю и знать не хочу, — отчеканил он. — Я знаю только, что должен охранять дверь в кабинет и стрелять в любого, кто попытается проникнуть внутрь. И этим любым можешь стать ты.

О, он строит из себя крутого. Обычно такие типчики не отличаются умом.

Я сделал вид, что впечатлён его речью.

Стручок облизнул губы — он думал, что я дрожу от страха, и вовсю получал удовольствие.

— Так вот, дружище, если тебе надо в соседнюю комнату, милости прошу. Если ты вдруг захотел в туалет — беги скорей. Но будешь стоять здесь... — стручок похлопал по кобуре, — узнаёшь, каков в деле...

— Чёрт возьми, только не это!

Я отшатнулся от стручка.

Тот посмотрел в одну сторону, потом в другую — и рухнул на пол, когда я заехал ему по башке Squaster'ом. Надо же, у меня есть такое оружие, а я из него ещё ни разу не пальнул. Стоило бы испытать его на "пятнах".

Я заткнул Squaster за пояс и прикрыл рубашкой. А использовать его так — это извращение какое-то.

Я улыбнулся, представив несколько приятных извращений. В главных ролях — я и медсёстры.

Под аккомпанемент этих мыслей я взломал дверь: всунул электронную отмычку; задержал и отпустил кнопку. Дверь долбануло разрядом максимальной мощности. Замок щёлкнул, щёлкнула охранная система — всё щёлкнуло и отключилось. Дверь бесшумно открылась.

Я затащил солдатика в кабинет. Закрыл дверь, включил свет. Хм...О. Вон тот шкаф подойдёт.

Я связал стручка, залепил ему рот и, протащив по полу, забросил в платяной шкаф. Системы защиты, звуконепроницаемость и вентиляция. То, что надо. Солдатик посидит внутри, пока я не закончу свои дела. И даже если он очнётся и начнёт громко мычать, никто его не услышит.

Мне хотелось пошалить, и я себя не сдерживал. Я взломал электронный замок шкафа, сбросил старый код.

— Где же тире?.. А, вот.

И ввёл новый.

Отлично. Код: "Генерал — дурак". Старикану никогда не открыть дверь — придётся её вырезать.

Я улыбнулся, закурил и, напевая "(We are) Animals", обошёл комнату.

Два шкафа с книгами. Книги были трёх видов: об искусстве военного дела, об искусстве любовного дела и бестселлеры. Старомодные, но дорогие люстры. Так же как и ковры. Окно находилось напротив двери. Слева от окна, на деревянной подставке, стояла ваза. Картины на стенах — наверняка за одной из них сейф.

Дизайнеры тоже любили детективы?

Стол был высокий и широкий. Он растёкся по комнате, как повязка-"клякса", только цвета был не чёрного, а светло-коричневого.

Я провёл пальцами по столешнице. Стол заурчал, но не как животное, а как запрограммированный механизм. Генетически модифицированный, кибернетически усовершенствованный.

Генерал Штоуманн вбабахал кучу денег в свой кабинет. Вся база стоила дешевле этого чудо-стола. А старинная ваза? А картины (наверняка, подлинники)? А ковёр?.. Может, удастся что-нибудь вынести отсюда — товарищ ген. не обеднеет, а я смогу купить "коню" подружку.

Кресло подкатилось и елейным голосом предложило в себя сесть. Готов спорить, что в его словах был эротический подтекст.

Я сел. От нахлынувшего возбуждения кресло тотчас сделалось мягким.

Удобно. Хороший кабинетик. Генерал сделал всё, чтобы скучная работа доставляла удовольствие.

Я крутнулся в кресле, остановился, осмотрел противоположный конец кабинета.

Стена жуткого цвета. По её центру висит картина. Справа стоит горшок с растением.

Я повторил это про себя: голая стена, одинокая картина, растение-каннибал. Вывод? Сейф спрятан за картиной.

Я встал с кресла. Оно разочарованно вздохнуло и замурлыкало, прося меня вернуться.

Я подошёл к картине. Четыре пальмы, похожие на букву "W". Какие ещё нужны доказательства?

Я коснулся картины левой рукой. Правая была свободна, и я сжал её в кулак. Растение-каннибал выскочило из горшка и набросилось на меня. Я свалил его одним точным ударом. Поднял, положил обратно в горшок и присыпал землёй. Для верности капнул снотворного. Пускай растеньице спит и не мешает работать.

Я встал на цыпочки, снял картину, поставил у стены — и увидел круглый глаз сейфа. А может, это было его чрево. Надо полагать, я нашёл 11-е хранилище.

Я изучил сейф. Вместо замка — чёрная дыра, присосавшаяся к дверце. В состав дверцы входила упёртая материя. Она мешала дыре засосать что-либо. Дверца была гладкая, блестящая, а все красивые стервы ведут себя так: дают присосаться — а потом, раз, накидывают строгий ошейник и затягивают покрепче.

Но необязательно взламывать сейф. Если я введу правильную комбинацию — 120 цифр, — сезам откроется сам. Жизнь в Нереальности бесконечна: можно было бы, никуда не спеша, подобрать код... в другой ситуации.

Я доставил креслу удовольствие — разбежался и запрыгнул в него. Оно громко уркнуло и подъехало к столу. Мне повезло: кресло попалось безглазое, глуповатое и сексуально озабоченное. Оно не видело, что я не генерал, а форма моей задницы ему была по барабану. На нём сидели, и этого ему было достаточно. Оно тихо тащилось.

Хорошо, если и со столом не возникнет проблем.

В поисках кода я перерыл все бумаги и вывернул наизнанку все ящики. Я был уверен, что листок где-то здесь. Ни один генерал не помнит кода от своего сейфа, особенно если тот стодвадцатизначный. Штоуманн записал его на листе бумаги и где-то спрятал — скорее всего, в столе. Именно за этот вариант голосовали опыт и интуиция.

Я копался в ящиках и раскидывал по столешнице вещи, а предмет мебели сохранял абсолютное спокойствие. Наконец, стол откашлялся и голосом камердинера поинтересовался:

— Вы ищите "чёртов код", сэр?

— Угу.

— Вот он.

Стол вытянул свой левый край, открыл его, и из продолговатый дыры появилась конечность. Она протянула мне бумажный лист. Стол закрылся и съёжился.

— Спасибо, приятель.

— К вашим услугам, сэр.

— Скажи, а вы с креслом правда не понимаете, кто я?

— Вы нравитесь этому креслу, сэр.

— А как насчёт тебя?

— Я давно понял, что вы не генерал Штоуманн, и очень рад этому обстоятельству. Если бы я мог помочь вам и насолить генералу...

— Да ты уже насолил.

— Вы так думаете?

Я уловил хитрые интонации в голосе стола.

Откуда-то вылезли новые растягивающиеся конечности. Они скинули на пол бумаги, поставили на их место фон и убрались восвояси.

— Это фон генерала. Я самый надёжный охранник, и поэтому генерал запирает его во мне. На жёстком диске полно секретных сведений. Если хотите, я открою к ним доступ.

— Старина Штоуманн так тебе насолил?

Стол замолчал, а когда заговорил, обиды в его голосе было больше, чем гордости:

— Я просил у него один выходной. Всего один.

— Работаешь как проклятый, да?

— Да, сэр.

— Ни сна ни отдыха?

— Именно так.

— Понимаю.

Нифига я не понимал, потому что никогда не работал, но надо было поддержать разговор.

— И Марго он не уважает.

— Кресло?

— Очень преданное и ласковое кресло!

— Мур.

— О, Марго...

— Мур, Грэг...

— Не хочу вас отвлекать, но ты говорил что-то о секретных сведениях.

— Да, вот — любуйтесь.

Конечность стола ввела пароль, нажала "Enter", и на экране фона появились папки. Целая пирамида из папок. И на каждой — пометка "TS": "Top Secret".

— Оо. Сэнк ю вэри...

Но Грэг и Марго уже были заняты друг другом: он вздыхал, она мурчала.

Я не стал их отвлекать и сосредоточился на папках. Просмотреть их все я не успею, но, возможно, я найду что-то, связанное с нашим делом? Где ещё вести поиски, как не в компьютере одного из генералов "СА"?

Папки двигались вверх и исчезали за краем монитора, а внизу появлялись новые жёлтые квадратики. Папки текли компьютерной рекой. Я весь напрягся, стараясь не пропустить ни одного названия.

0

0-2

666 или 999

Astounding science & fiction

It happened THERE — or here

New secret operation

Probably probable

X-files

Y-files

ZZ top folder

Абсолютное оружие

Вечная Война

График дежурств на кухне

Дело дрянь

Как приготовить шпиона за 5 минут

Методики допросов и пыток

Об уходе за коноплёй

Планы на вечер

Что сказал покойник

Эротика и ядерное вооружение

Этому я не придумал названия

Я и мировое господство

Ядерное вооружение без эротики

Яды (или Как убить конкурента)...

Папку с примечательным названием "ЯужинезнаюкакназватьнуЦветок" я нашёл в самом конце. Ну да, так обычно и бывает.

Я открыл единственный документ. Наградой за мои труды мне стали две строчки, зато какие:

"Мастер Хаос согласился на назначенную цену.

Цветок-2 уничтожен во время испытаний, но остался цветок-1".

Я вытащил фон и сфотографировал текст, а потом скопировал папку с файлом к себе на хард. Я ещё не до конца понял, что же нам дают эти сведения, но, похоже, что-то очень важное.

Стол и кресло обменивались воздушными поцелуями.

Я постучал по столешнице.

— Эй. Я закончил. Можно всё убирать на место.

— Сладкая моя, я сейчас.

— Мур-мур, милый.

Я встал, спрятал фон в карман. И кто-то стал дёргать дверную ручку.

— Что такое? Почему закрыто?! Открывайся, чёрт тебя дери! Ррр!

Раздался стук, громкий.

— Генерал Штоуманн, сэр? — послышался другой голос. — Что-то случилось?

— Дверь заперта, чтоб её... [далее следовало очень витиеватое и эмоциональное ругательство, которое просто невозможно запомнить].

— Может, закрылась?

— С фига ли?

— Ну, Доусон захлопнул её, и сработал замок.

— Не сработал — он не автоматический. Да открывайся ты!..

Трын-дын-дын-дын-дын!

Штоуманн барабанил в дверь — та оставалась безучастной.

— А кстати, где Доусон? Он должен охранять вашу дверь, сэр.

— Не знаю, где он, но ему лучше придумать оправдание поубедительнее...

Стук резко прекратился. В наступившей тишине я слышал, как тяжело дышит генерал.

— Гинденбергус!

— Сэр, генерал Гинденбергус сидит в другом крыле...

— И это не мешает ему чинить мне подставы! Ставить палки в колёса! Он меня ненавидит. Уу, я знаю — это он. Он подговорил Доусона, тот ушёл с поста, а солдафоны Гинденбергуса заперли дверь!

— Сэр, может, просто вызвать слесаря?

— Чёрта с два! Я сейчас пойду и сам разберусь с Гинденбергусом. Давно пора. Уу, как он меня достал!

Удаляющиеся шаги.

— Я ему всё припомню, а особенно секретаршу и испорченный пудинг. Я ему надаю пендалей!

Голоса постепенно затихают.

— Я его отделаю! Если у тебя слабое сердце, Кенни, можешь не смотреть.

— Ээ, сэр?

— Я в цвет морских глубин разукрашу его...

Что именно — так и осталось для меня тайной.

— Они ушли, — сказал стол, пряча генеральский фон.

Я бросился к сейфу и, сверяясь с листком, набрал 120 цифр. Дверца чмокнула. Теперь придётся действовать ещё быстрее. Я наклонил голову, разглядывая чёрную дыру. Она была небольшой и не очень активной, не пыталась втянуть всё подряд. Наверное, ей что-нибудь ввели.

Я рыбкой нырнул вперёд. Дыра всосала меня и выбросила с другой стороны. Я очутился в помещении, где не было ничего, кроме темноты. С гулким звуком захлопнулась дверца. Щёлкнул замок. Вот эта дверца была автоматической.

И система освещения — тоже.

Жжиу! Зелёный свет проник в хранилище точно из пустоты, из другой реальности. По крайней мере, я не видел никаких лампочек и светильников.

Я шагнул вперёд и вгляделся в зелёное, подёрнутое дымкой свечение, которое заполняло всё вокруг.

У этого помещения не было потолка. Громоздкие, громадные, гипертрофированные стеллажи взмывали вверх, пронзали зелёный свет и дым и исчезали где-то вверху, в бесконечности. Там, где зелень превращалась в чернильную черноту, мягкую и манящую.

Стеллажи были прозрачными и выглядели угрожающе. Их стояло тут совсем немного, но, поразительно широкие и высокие, они напоминали небоскрёбы. Прозрачные, покинутые дома, ведь внутри них ничего не было. Стеллажи пустовали.

Я обернулся и увидел, что отошёл от входа метров на триста, хотя сделал я шагов двенадцать, не больше. Зелёному мраку хранилища не были близки такие понятия, как пространство и время. Такие места в Нереальности встречаются нередко, но в Аду ты обычно проходишь столько шагов, сколько делаешь.

Я посмотрел под ноги и снова шагнул вперёд. Почувствовал, как ноги отрываются от пола и меня несёт вперёд. Я потерял весь свой вес, мчался сквозь пространство, как маленькая, не ограниченная никакими запретами молекула.

Стеллажи, гордые и молчаливые, стояли по обе стороны от меня. Я проследил за ними взглядом — и они исчезли вдалеке, где-то там, за границей, которую я не мог увидеть.

Да уж, генерал не поскупился на обустройство кабинета. Дорогие и редкие вещи, антиквариат, да ещё и это... На "чёрном" рынке это называют УР — универсальная реальность. Если у вас есть несколько миллионов душ, вы можете обзавестись собственной микровселенной. Время в этой вселенной будь течь, как вам заблагорассудится. Если вы имеете что-то против законов физики, вы можете разом покончить с ними. Здесь вы вольны делать всё, что захотите. Как и любая вселенная, УР бесконечна. Но, как и любая вселенная, она смертна. И на рынке немало хапуг, которые не прочь надуть вас и продать вам подержанную УР. Кто знает, сколько осталось жить вашей вселенной? Может, века, а может, один день? Вселенная не боится смерти: она гибнет, озаряемая красивыми вспышками, лишь для того, чтобы потом возродиться и прожить свою жизнь заново. Только от этого не легче, если во время коллапса вас уничтожит взрывом...

Как порыв ветра, лёгкий и стремительный, я облетел все стеллажи. Я мчался так быстро, что иногда наполненные пустотой коробки-великаны сливались в одну долгую, светло-коричневую полосу. Я потратил минут сорок, чтобы облететь 0,00000000000000000000000000000000000000000000001 часть вселенной. Заметил светящиеся метки, беззвучно парящие во мраке. Воспользовавшись встроенным в фон словарём, я расшифровал их. Это был штрих-код. Генерал не стал покупать вселенную подешёвке, с рук, а приобрёл её в специализированном магазине. Я сверился с каталогом. Это была небольшая УР, но одна из самых надёжных и гармоничных, а потому дорогих. Но даже крошечная УР настолько огромна, что мне потребовались бы тысячи лет и вся адская армия, чтобы обыскать её.

Как найти цветок в этом безбрежном океане черноты? И здесь ли он вообще?

Я завис в воздухе, сел и скрестил ноги. Запрокинул голову, надул щёки, хотел выдохнуть — вот так: "пфф". И увидел над собой люк. Кругляшок величиной с арбузную семечку.

Я полетел вверх. Остановился у люка и толкнул его. Он был соткан из света и ярко мигнул, прежде чем открыться. Я влетел в новое помещение. Люк захлопнулся. На стенах, заставив тьму отступить, загорелись факелы. На понты генерал денег не жалел.

На протянувшейся от стены до стены полке стоял цветок. Он был погружён в синеватую жидкость — фиксатор времени. Сейчас он широко используется учёными и строителями. Если неохота делать что-то на века, сделай что-нибудь тяп-ляп и воспользуйся фиксатором времени. Короче, жидкость в бутылке не давала цветку загнуться.

Я приблизился и увидел защитную оболочку. Она укрывала собой бутыль с цветком. Надо придумать, как её снять...

Я вытащил щуп и дотронулся им до оболочки. Электрического разряда не последовало. Огонь не вспыхнул, не потекла кислота. Это была оболочка без сюрпризов. Я провёл по ней рукой. По форме оболочка совпадала с бутылкой. Значит, это не защитное поле. Я взял цветок вместе с оболочкой и положил в пакет-невидимку. У Мастерика есть всё необходимое, чтобы достать цветок, так что над этим голову можно не ломать.

Загвоздка в другом. Я хотел подменить цветок, и у меня была замечательная копия. Некрономикон сказал, что больше не участвует в моих тёмных делишках, — тогда я обратился к Мастерику. Мертвяк сделал точную копию цветка, но с помощью науки, а не магии. Чудесно. Но где мне взять бутылку с фиксатором времени и защитную оболочку? Если я положу сюда только цветок, генерал сразу поймёт, что он ненастоящий.

Я пошёл на риск.

В кабинете генерала было большое окно. Надо лишь выпрыгнуть в него, пролететь сотню метров, приземлиться и добежать до Вельза. Затем он включит силовое поле, и мы сделаем ноги. Солдатам придётся повозиться, чтобы убрать поле. А к тому времени, когда они с ним разберутся, мы будем уже далеко.

В общем, я убедил себя, что личина мне больше не нужна, отключил и снял генератор. Я опять был Децербером, трёхглавым псом с густой рыже-коричневой шерстью.

Я поставил генератор на полку. Она чуть прогнулась, но выдержала. Вот ведь скупердяй этот генерал. Тратит такие баблосы на вазы и вселенные, а нормальную полку купить — жаба давит.

У меня был гель невидимости. Я выдавил его на генератор личин и растёр по всей поверхности. Металл словно стал тоньше, а потом и уже. Цельная конструкция превратилась в нарисованные на воздухе полосы. Вот полосы расщепились, расслоились — теперь в воздухе висели обрывки металла. Они распались на части, как облака, и погрузились в ничто. Я вытер руки о штаны. На них появились дырки. Я посмотрел на ладони: вокруг дырок плавали "оторванные" пальцы. Забавно. Но если помыть с мылом, всё пройдёт.

Я подключил генератор личин к поддельному цветку, поднёс к глазам настоящий. Я смотрел на него и воспроизводил увиденное в своём сознании, передавал эту информацию генератору. Генератор неторопливо создал бутылку, наполнил её синеватой жидкостью, заключил в защитную оболочку. Я щёлкнул тумблером. Изображение застыло. Цветок стоял на своём месте, в бутылке, как будто к нему никто и не прикасался.

А теперь тикаем отсюда.

Я прыгнул в люк. Пролетев сотню метров, коснулся "пола", выключил свет и подлетел к выходу. Из кабинета доносились какие-то звуки. Я повесил на чёрную дыру "прослушку". С помощью присосок она могла удерживаться на любой поверхности.

— Ничего не слышу, — сказала "прослушка".

Звуки вроде как прекратились.

— Ладно. Отцепляйся.

Моей ладони коснулся корпус с острыми гранями.

— Ну, раз там никого нет...

Я нырнул — чёрная дыра всосала меня, словно межзвёздный пылесос...

...И выплюнула с другой стороны.

Я обернулся, чтобы убедиться: дверца закрыта.

В кабинете по-прежнему ни души. Странная тишина растеклась по нему, как фиксатор времени. Стол и кресло молчали и не шевелились. Они то ли уснули, то ли умерли. Я прислонил ухо к столешнице. Дышит. Жив, бродяга. Может, просто накувыркался со своей подружкой, пока меня не было?

Всё шло замечательно. А я тем временем шёл к окну. По пути я успел вспомнить, что у меня нет хаос-планёра.

— Дьявол, — прошептал я.

— Дец, — сказал Вельзевул. Наверное, подумал, что я к нему обращаюсь. — Слушай внимательно, ничего не говори. Они нашли в туалете связанного солдата и подняли тревогу. Они не знают, кто преступник, но, видимо, догадываются, что ты. Полицейские, у которых мы умыкнули цветок, запомнили тебя. И "сашники" ждут не дождутся, когда смогут тебя заполучить. Ты их разозлил. То есть, их разозлили мы, но в лицо знают только тебя. Если ты закончил все дела, то спокойно, без спешки, спускайся вниз и уходи через главные ворота. Они открыты. Через них только что пробежал целый взвод "сашников". В личине тебя не узнают. Притворись, что ищешь... ну, себя.

Хороший план, вот только генератор личин остался в хранилище.

— Если ты не можешь уйти этим путём, придерживайся старого плана. Я буду ждать тебя внизу. Они включили силовое поле, чтобы ты не смог улизнуть. Но это ничего. Я проделаю в барьере дырку своим SLD. На это я истрачу всю энергию, но что поделаешь... Только учти, у тебя будет не больше 15 секунд, прежде чем дыра затянется. Слышишь?

— Да, — шёпотом ответил я.

Тишина в кабинете действовала угнетающе, в ней было что-то неправильное.

— Только скажи мне, какой вариант выбрал.

Я выбрал? Ха. У меня, и это естественно, вновь не было выбора.

— Окно, — шепнул я.

Я взялся за ручку входной двери: заперто, причём снаружи.

Я подошёл к окну. Закрыто? Да. Я едва не коснулся задвижек, но вовремя заметил красный огонёк. Сигнализация.

Пока я обшаривал хранилище, в кабинете кто-то побывал. Закрыл все входы и выходы, включил сигнализацию... и ждал меня?

Второе окно, то, что ближе к сейфу, тоже было заперто.

— Вельз, — сказал я, — я сейчас в кабинете. Если я открою окно, завопит сирена. Но не это меня смущает. Во-первых, у меня нет хаос-планёра, и я не знаю... Хмм.

— Что такое, Дец?

Я поднял картину, которая раньше закрывала сейф. Да, я не ошибся: рама была сделана из полиморфной глины. В твёрдом состоянии она прочная и тяжёлая, но, если шандарахнуть по ней из Squaster'а, она станет мягкой, как пластилин, и очень лёгкой. А значит, можно будет...

— Дец, приём. Отзовись.

Я вынул картину из рамы.

— А во-вторых... — сказал я, доставая Squaster.

— Сдохнешь, как самый последний пёс, — закончил за меня хриплый и злой голос.

Позади меня стоял генерал Штоуманн. И, конечно же, держал меня на мушке.

Я пальнул в раму. Она стала мягкой, как тесто, и потеряла форму.

Раздался громкий выстрел.

Я упал на бок.

Шаровая молния ударилась о стену и прошила её насквозь. Края дыры обуглились.

Генерал был дряхлым старикашкой с кожистыми крыльями. И этот старикашка держал в руках пушку-молнию. Кроваво-красные узловатые пальцы передёрнули затвор. Пушка загудела.

У меня есть время, пока она перезаряжается. Секунда.

Я схватил размякшую раму, упал и перекатился по полу.

Новый разряд ослепил меня и оставил в полу внушительную дыру.

Я вскочил на ноги и бросил в Штоуманна раму.

Старый пень пошатнулся, но устоял на ногах. Его конечность взмыла вверх. Я инстинктивно пригнулся. Шаровая молния, мерно покачиваясь, пролетела под самым потолком.

Я бросился вперёд, толкнул Штоуманна. Он завалился назад, стукнулся головой о стену. Я поднял раму и подбежал к окну. Направил на генерала Squaster — и моя пушка превратилась в кучу отходов. Штоуманн очнулся раньше, чем я ожидал. Он выстрелил и попал в Squaster. От пушки осталось одно блёклое воспоминание. Я рыкнул, когда раскалённый металл капнул мне на руку. Бросил бывшим Squaster'ом в Штоуманна, но тот увернулся. Его рука взлетела, как взлетает гильотина, прежде чем обрушиться на шею приговорённого. Я увидел в его глазах саму смерть. Она безудержно гоготала, предвкушая победу.

А в моих глазах не было ничего — кроме веселья.

Я пнул ногой бесценную вазу. Она подлетела вверх, а я упал вниз. Ваза приземлилась прямо на красную лысину генерала. Треснула, разбилась на части. Генерал закатил глаза и стал оседать на пол, но успел выстрелить. Я прижался к полу. Молния пролетел надо мной — я почувствовал её жар. Бело-голубой, рождающий сполохи шар врезался в окно, и оно взорвалось осколками. Они ещё падали, когда я встал на ноги и услышал сирену. На меня обрушились вопли, вой и стенания обезумевшего зверя. Из-за них я мог оглохнуть — но не умереть.

Я сделал из мягкой рамы самолётик и подошёл к окну. Выглянул наружу.

Десятки существ в спецформе стояли, бегали, ходили, рыскали. Им был нужен я. Десятки пушек жаждали отобрать у меня жизнь.

Я улыбнулся. В другой раз, ребята.

Раздалось гудение.

Я прыгнул.

За моей спиной вспыхнул сине-белый огонь — и я провалился в пропасть.

Я поднял руки над головой, как можно выше, и поймал поток воздуха. Сделав это, наклонил раму и помчался вниз. Я спускался к неотвратимой земле, как космический корабль на сверхсветовой скорости. Я завис над бездной, и границы бытия стёрлись и смешались. Верх, низ — этих понятий больше не существовало. Остались лишь ветер, я... и земля. Где-то вдалеке, а на самом деле — очень близко. Ещё ближе. И ближе, и ближе, и ближе...

Вместо реальности я видел фуникулёр, мчавшийся на запредельной скорости из неизвестности в неизвестность. В голове загорались яркие огни. Огни вспыхивали повсюду. В виде дуг и линий, кругов и звёзд.

Я не удержался и закрыл глаза. Мне хотелось насладиться моментом.

Адреналин и подскочил, и бросился наутёк, и распирал тело изнутри. В животе всё сжалось. Круто... Вот это круто!

Я открыл глаза, посмотрел вниз. Пятьдесят-шестьдесят метров отделяли меня от "сашников". Солдаты вскидывали ружья, пистолеты, пушки, мини-пулемёты. Целились в меня и стреляли. И круглые, квадратные, многоугольные, живые, мёртвые и призрачные снаряды становились частью цветового безумия.

Я уворачивался от выстрелов, то подгибая ноги, то отклоняясь в сторону. Я то устремлялся вверх, то падал вниз, то летел параллельно земле. Солдаты промахивались. А я всё острее ощущал это невероятное чувство, чувство опасности и скорости, восхитительную силу разрушения!

— Веээльз! — проорал я сквозь свист ветра. — Давай!

— А?

— ДАВААЙ!

Вспышка. Вельзевул выстрелил в розовый купол силового поля и проделал в нём дыру. Я видел это. Я был в каких-то двадцати метрах над землёй.

— А теперь, — крикнул я...

Крылатый снаряд пробил раму. Меня тряхнуло и потянуло в сторону.

— Ооо, чёоорт! Поберегииись!..

— Децербер?

Вельз задрал голову.

Меня мотнуло туда, сюда, я прочертил в воздухе несколько кривых, сделал круг, ещё один, а затем мной словно выстрелили из пушки. Мир лопнул, как конфетти. Бум! Вокруг лишь разноцветные ленточки, и я — одна из них.

Меня занесло вперёд, и не знаю, каким чудом мне удалось развернуться. Солдаты продолжали стрелять. Под сопровождение не смолкающих ни на секунду залпов я влетел в дыру, врезался в Вельза, и мы покатились по земле.

Я не видел, как дыра захлопнулась, да мне и не хотелось на это смотреть.

— Защитка! — крикнул я, вскакивая на ноги.

Вельзевул включил защитное поле. Оно растянулось метров на двести. Пока "сашники" будут его обходить, мы добежим до поляны, запрыгнем в шлюпку и улетим отсюда ко всем чертям.

До поляны было два километра. Мы неслись во весь опор.

— Поднажми, Вельз!

Вельз не ответил. Он был занят — тяжело дышал рядом со мной. Приминая траву, ломая кусты и ветки, мы мчались вперёд.

Вояки громко ругались и стреляли нам вдогонку.

Остановить нас мог только Конец Света.

Когда мы запрыгнули в шлюпку, Вельз почти не дышал, а я дышал через раз. Сегодня "сашникам" не повезло — Конец Света не наступил. Я ударил по кнопке автопилота и вдавил её в корпус. Шлюпка подпрыгнула в небо и, изрыгнув пламя, стартовала.

— Можешь дышать, Вельз, — сказал я, закуривая.

Track 15 "Be Quick or Be Dead"

Я положил ноги на приборную панель и закрыл глаза. Вельзевул, когда его дыхание восстановилось, спросил: ну, что тебе удалось узнать? Я хотел немного отдохнуть, но Вельз допытывался так настойчиво, что пришлось ему уступить. Не открывая глаз, я рассказал ему о том, как подменил цветок, как был вынужден оставить генератор личин в хранилище, о болтливом столе, который открыл мне доступ к файлам Штоуманна.

Дьявол сказал, что на генераторе я оставил отпечатки своих пальцев, ведь на мне не было перчаток.

Да, ответил я, потому что в них неудобно работать. Но это не проблема. "Сашники" и так знают, кого искать. Меня.

— А за себя не беспокойся: они могут сколько угодно подозревать тебя или кого-либо ещё, но у них нет доказательств.

— Это не остановит их, если им захочется похитить меня и немножко попытать.

— Ну да. Тут ты попал в яблочко. Крепись, брат Вельз.

Брат Вельз вздохнул и сказал, что надеется на помощь Повелителя, владыка Ада всё-таки его близкий родственник.

— Это верно, но, насколько помню, он говорил, чтобы мы на него не рассчитывали. Если угодим в беду. Как ты думаешь, мы в неё угодили? — Я широко улыбнулся. — Хотя, может, он имел в виду только меня.

— Угу.

— Да не, Вельз, ты зря паникуешь. Ты же брат Павла. Кто захочет бросить вызов ему, а в его лице — всему Аду?

— Может, и никто... Но если ставки так велики, что они вынуждены будут рискнуть?

— Пожертвовать жизнями ради огромной кучи денег?

— Ради денег. Или чего-то более ценного.

— Свобода, власть, мировое господство?

Вельзевул кивнул.

Перед моими закрытыми глазами возник образ: многочисленные жёлтые папки и их названия — Вечная Война, Мировое господство... Один ли генерал Штоуманн работает на Мастера Хаоса? Или вся "Секретная Армия" тайно перешла под начало Тартара?

— Наша главная проблема в том, что мы не знаем ставок. Мы влипли по самые уши, а из-за чего — понятия не имеем.

— Из-за цветка? — предположил Вельзевул.

— А на что он им сдался? Почему все готовы порвать друг друга на части из-за него? Поправочка: порвать на части меня.

— Ты говорил, что у Штоуманна какие-то делишки с Мастером Хаосом. Как ты думаешь, это связано с цветком?

— Да, да, да. Зуб даю на отсечение..

— Но доказательств у тебя нет?

— У меня есть факты. Наконец-то. Раз: "СА" тайком от Повелителя забирает цветки к себе на базу. Два: "сашники" не справились бы сами, и им пришлось вступить в сговор с полицией. Три: цветок лежал в 11-м хранилище, а оно находится у генерала в кабинете. Четыре: это не простое хранилище, а универсальная реальность, которая стоит несколько "лимонов" — откуда у генерала такие деньжищи? Пять: файл, в котором упоминаются имя Мастера Хаоса и цветок...

— Явной связи между ними нет. О них просто говорится в одном и том же документе.

— В этом документе всего две строчки. В первой упомянут Мастер Хаос, во второй — цветок. Да, гипотетически между ними может не быть связи. Но мне и этого достаточно, чтобы...

— Сомневаюсь, что моему братцу будет недостаточно, он потребует более веских доказательств.

— Это я знаю.

Я снял тёмные очки и посмотрел в иллюминатор. Внизу проносился Ад: высокий, красивый, шумный. Мы пролетали над районом, где преобладал песочный цвет. Приближался полдень. Было светло, но жилые здания, магазинчики, мобили и некоторые жители всё равно мигали лампочками и светили фонарями. Дороги и строения плавились от жары. И это была уже не метафора. Кучки строителей перемещались от одного расплавленного участка к другому, обрабатывая растёкшиеся камни и металлы особым раствором. На заводах изготовляли в два, а то и в три раза больше стилонеров. Крылатые воришки появлялись на свет и, не успев к нему привыкнуть, вылетали через небольшие окошки на улицу. Собирались в стаи, облепляли здания, как мошкара — листья, и обдували, обдували их холодом. Адцы сходили с ума. Уровень жестокости вырос, уровень преступности — тоже. Самым популярным преступлением стало ограбление автоматов с газировкой.

Вельз включил визор. В новостях говорили о разном, но всё так или иначе касалось жары.

Рынки закрыли — из-за жары.

Реки обмельчали — из-за жары.

Театры пустуют — из-за жары.

Автоинспекторы берут взятки — из-за жары.

Повелитель объявил сегодняшний день Днём Жары и призывал всех жителей Ада к борьбе... с жарой.

Я представил длиннющие очереди: призраки, демоны, лангольеры, клавишники — все вооружаются вёдрами с водой и идут тушить Ад. Выплёскивают воду на тротуары. Она стекает на дорогу, в канализацию. Ад наполняется водой. Ручьи набухают, как вены, превращаются в реки. Вода затекает в дома, в игровые автоматы, в полых существ. Вода завладевает всем. Реки схлёстываются, и влага побеждает сушу. Низкие здания уже погрузились на дно новорожденного океана, высокие в жалких потугах тянут шпили вверх. Ад похож на аквариум. Кто-то решил налить в аквариум воду — до краёв. Чтобы Ад и любое воспоминание о нём исчезли в ревущих голубых потоках, в жарких волнах. Кипящих и исходящих паром. Купол раскаливается добела. Издевательски легко его энергия рождает клубы пара, и они заволакивают небо и Купол, и Космос. Ветер стихает. И ничто не мешает пару, душному влажному пару, захватить...

— Дец.

Сквозь удушающее тепло и головную боль проступили алые контуры. Они стали чётче и насыщеннее. В контуры налили краску. Наверху вспыхнули два глаза. Чуть ниже появился чёрный овал — рот. До меня донеслись звуки:

— Дец, ты в порядке? Я сам выпил три таблетки, пока головная боль не отпустила. Ну, как ты?

— Вельз...

Я сел и понял, что нахожусь в кресле. Меня обступили стены, стол, иллюминаторы, приборная панель. Я всё ещё был в шлюпке.

— Ты отрубился, — сказал Вельзевул. — Мы решили покемарить и отключились. Я первым пришёл в себя.

Я был слишком занят в последнее время, чтобы обращать внимание на жару. Но сейчас, стоило мне расслабиться, она навалилась на меня, придавив своим грузным телом, — тяжеленный комок из плазмы подминал меня под себя.

Я встал. Кровь ударила в головы, ноги подогнулись. Пот водопадом низвергался с меня. Организм был обезвожен... Весело.

— Вельз, ты ведь помнишь, что я люблю жару?

— Ага.

— Так вот, забудь, это неправда.

А чего я ещё хотел: чем ближе к развязке, тем горячее.

Вельз припарковался в паре кварталов от моего дома.

— У тебя остались те таблетки? — спросил я.

— Да, щас принесу...

Вельз высыпал мне на ладонь несколько штук. Я проглотил их и запил водой из бутылки. Полегчало. Но если не станет прохладнее, придётся принимать их каждые полчаса.

— Близится Судный Полдень? — Я усмехнулся.

— Что?

— Я проверю, не ждут ли меня дома гости. Не улетай, о'кей?

— Ладно. Будь на связи.

— Аха.

Я спустился по трапу.

Люк закрылся.

Узкие переулки вывели меня к моему дому. Я скользнул в тень, пробежал вдоль стены и выглянул из-за угла. Два копа в штатском стояли у входа в подъезд. Я их сразу распознал: у меня с полицией связан богатейший жизненный опыт. Значит, засада...

Воспользуюсь обходным путём.

Неподалёку находился тупик. Я добежал до него и забрался на мусорный контейнер. Отошёл назад, разбежался, прыгнул — и повис на пожарной лестнице. Подтянулся, поставил ноги на ступеньку. Стараясь не шуметь и не высовываться, поднялся на свой этаж. Встал на карниз и быстро пригнулся. Выждал немного. Осторожно заглянул в окно.

Коп стоял посреди кухни и в ус не дул.

Я пригнулся и перебежал влево. Открыл отмычкой окно. Успокоил сигнализацию, сказав, что это я и не о чем беспокоиться. Залез в комнату: здесь всё было перевёрнуто, ящики — открыты, вещи валялись на полу. Уборкой займёмся позже. Я подошёл к шкафу, открыл дверцу и взял футбольный мяч. Вылез обратно на карниз. Размахнулся и бросил мяч в дверь. Снова пригнулся и метнулся вправо.

Скрип двери, шаги. Коп бросился проверять, кто это шумит в комнате.

Воспользовавшись этим, я взломал окно на кухню. Перемахнул через подоконник. Закрыл окно, запер на замок — и услышал топот. Возвращался коп, недовольный тем, что его потревожили. Я спрятался под стол. У стола было две широкие непрозрачные опоры, и стоял он у самой стены. Меня не должны были заметить.

Коп, ворча что-то себе под нос, встал на прежнее место. Так, парниша, замри.

Я досчитал до трёх и...

...чуть не облажался.

Коп повернулся и посмотрел в мою сторону. Неужели засёк?

Я затаился и не дышал.

Ботинки копа находились в десяти сантиметрах от моих носов — ждать дальше не имело смысла. Я схватил копа за щиколотки и дёрнул.

— Ы... — падая, выдохнул он.

Ударился обо что-то и затих. Его голова прикатилась под стол. Коп оказался мертвяком.

Я взял голову подмышку и вылез из-под стола. С радостью разогнулся. Убедился, что мертвячья голова (а значит, и её владелец) в отключке. Положил тыковку рядом с телом: придёт в себя — пришьёт на место. Мертвяки — ходячие трупы, они и в более безобидных ситуациях теряют голову.

Я связал копа и сунул ему в рот большое яблоко. Запасы верёвки иссякли.

Я оставил копа загорать, вытер со лбов пот и направился в свою комнату.

Но это была уже не моя комната.

Я видел её из окна, и тогда мне показалось, что беспорядок — не такой большой. Дверцы шкафов открыты, на полу валяются вещи, но ничего критического. Сейчас я понял, что был не прав, и даже присвистнул: они не только многое разворотили и выпотрошили — почти всё они сломали, разорвали и открутили.

Механизированный шкаф — будто сдавлен лапищей тираннозавра.

Стол со светочувствительными сенсорами — починке не подлежит.

Коврик с кибернетической начинкой — извазюкан в чём-то и превращён в грязную половую тряпку.

Следы на полу, сигаретные бычки на кровати и рваная бумага повсюду. "Сашники" думали, что я спрятал цветок дома, и наверняка очень разозлись, когда поняли, что это не так, — но записи-то мои зачем рвать...

Я поднял несколько кусочков сложной формы. Чёрные буквы на белом фоне. Сценарий компьютерной игры, в основе — мои приключения. Главный герой — ваш покорный слуга.

"Я оглядываюсь вокруг и вижу разруху. Пока меня не было, кто-то ворвался в квартиру и перевернул всё вверх дном..."

"Сашники". Набесившись, они ушли, а копы, с которыми они были в сговоре, остались охранять дом и квартиру.

Из шкафа раздалось приглушённое "Уумм". Я посмотрел на нетронутую дверцу — единственную во всей комнате. Подошёл к столу, выдвинул ящик. На полпути наружу он хрустнул, и деревянные обломки упали на ворох рваной бумаги. Я порылся в ней, нашёл ключ, подошёл к шкафу и отпер его. Открыл дверцу.

Цербер, связанный и с кляпом во рту, поднял головы. Его взгляд всё мне сказал.

Я вытащил собачатину, развязал верёвку, вынул изо ртов тряпки.

Это тоже дело рук "сашников"? Но для чего им связывать Цербера и запирать его в шкафу? Они что, настолько разозлись?

Цербер гавкнул. Я отвлёкся от мыслей и только сейчас обратил внимание на бирочку, прицепленную к его ошейнику. Я присел, снял бирку и прочитал:

Децерберу

С другой стороны был короткое, но недвусмысленное послание. Оно давало ответы на некоторые из вопросов.

Если жизнь проф. Колбинсона что-то значит для Повелителя, цветок должен быть доставлен на Поле Нейтральности завтра, в 10 часов вечера. Я знаю, что цветок у тебя, Децербер. Предлагаю хорошенько всё обдумать, поговорить с Повелителем и принять правильное решение. Если же решение будет неправильным, можете проститься с учёным, благодаря которому вы выигрывали последние битвы. Завтра, в 10 вечера, на Поле. Никаких отсрочек.

Мастер Хаос

Я положил бирку в карман.

Каким образом Колбинсон угодил к Мастеру Хаосу? Его похитили? Может быть. Но на месте "похищения" анализатор ничего не нащупал. Даже призраки, путешествуя друг через дружку — это у них называется прогулка по "Гостлайну", — оставляют эктоплазменный след. А тут — ни энергетического отпечатка, ни прорехи в реальности. Как это объяснить?

Одно ясно: Колбинсон попал к Мастеру Хаосу. Полтергейст возился с цветком, а потом — бах — и исчез вместе с ним. И с солидным куском стола.

А если Мастер Хаос блефует? Но как это проверить?..

— Чик, ты там как?

Я выскочил из комнаты, прокатился по паркету и затормозил у входной двери. За ней кто-то стоял.

Бух-бух! — в дверь постучали.

— Чик, ты жив? Чё ты молчишь?

Из комнаты выглянул Цербер.

"Сматываемся?" — было написано на его мордахах.

"Сейчас же", — ответил я при помощи мимики.

— Чи-ик? Чик? — доносилось из-за двери. — Он не отвечает.

— Может, спит? — Другой голос.

— А может, он вернулся? — С ехидцей.

Небольшая пауза.

Потом:

— Децербер, ты там?

Так и хотелось ответить: "Да, конечно! Выломайте дверь и убейте меня, пожалуйста". Но я сдержался.

И они начали выламывать дверь.

Я покамест побросал в вакуумный пакет всю еду, которую нашёл в холодильнике. Негусто, но хоть что-то.

Сбегал в комнату и откопал в завалах внутри шкафа инструменты: отвёртки-отмычки, кусачки-пассатижи. Память о моём воровском детстве. Тогда инструменты делали на совесть, и за прошедшие годы с ними ничего не случилось. Прихватив ещё "Главного врага запахов", я сказал Цербу:

— Чувак, за мной.

Я открыл окно, выбрался на карниз. Цербер прыгнул ко мне на руки — я чуть не свалился с карниза: весила эта псина, как полная бочка радиоактивных отходов. И пахла соответственно.

— Ты что это придумал? Ну-ка слазь.

Я сбросил его на карниз. Цербер приземлился на четыре лапы. Для своего веса он был чертовски проворен.

Я вытащил фон и позвонил Вельзевулу.

— Дец?

— Они там. Одного я вырубил, но другие его хватились. Выламывают дверь. Они пока не дотюкали, что меня нет в квартире.

— А где ты?

— На карнизе. Мы тут с Цербером — не могу же я бросить животинку.

— На карнизе напротив твоего окна?

— Ну конечно. Я-то без проблем спущусь по пожарной лестнице, а вот у Церба могут возникнуть проблемы.

— Я подхвачу вас. Ждите.

И он отключился.

"Ждите".

Мы ничего не можем сделать, разве что сигануть вниз. Мы пролетим несколько сот метров, весело и с ветерком, а потом нас размажет по асфальту. Переспективка, а?

Приходилось ждать...

Входная дверь засопела — она сопротивлялась копам, как могла.

Раздалось пронзительное "пииу", а вслед за ним — треск. Копы пустили в ход пушки. Они палили по двери сгустками энергии и раздирали её на куски, точно какую-нибудь подушку. Щепки, как пух, разлетались в разные стороны. Я не видел этого, но очень живо представлял.

Если Вельзевул не подоспеет вовремя, придётся отбиваться. Но сколько их там? И вызвали ли они подкрепление? И как мне отбиваться от толпы вооружённых убийц? Кусаться и лягаться?

Я посмотрел вниз: где-то вдалеке, в сотне этажей под нами, серым ручейком бежал тротуар. Белёсый пар окутывал его, дороги, мобили, жителей — ничего не рассмотреть. Может, у подъезда остановилось пять-шесть ментовозок и из них, как семена из бешеных огурцов, выпрыгивают копы, забегают в дом, поднимаются на лифте, останавливаются у двери и...

Ещё один разряд — ещё одна дыра. Скоро дверь не выдержит.

— Давай! — слышу я крик. — Она поддаётся!

Хорошо, что я купил модель без нервной системы: что бы бедняжка сейчас чувствовала...

Мы ждём.

Энергетические разряды обрушиваются на дверь один за другим. Она надсадно хрипит. Копы орут. Их уже гораздо больше. Подкрепление или постовые из подъезда?

Треск, щепки — и удары, удары.

— Давай же!

— Раз! Два!..

Я почти чувствую, как дверь напрягается, из последних сил — она даёт нам шанс.

Мы ждём.

Дверь прочная и надёжная, но в ней появляются всё новые дыры, и этих прорех так много. Она задействует вспомогательные ресурсы.

Звучит выстрел, и есть в нём какая-то бесповоротность. Я понимаю: в следующую секунду копы навалятся на дверь — и выломают её. Время вышло...

Но мы ждём.

Топот. Ругань. Удары. Рык.

Мешанина из звуков.

Мгновение тишины.

— Навалиись!

И лавина грузных, жирных тел сносит дверь с петель, затопляя прихожую.

Снова ругань.

Я опять смотрю вниз — и вижу, как всего в паре сантиметров от моего носа взмывает к Куполу шлюпка.

Мне не нужно приглашение.

Я хватаю Цербера, забрасываю его в люк и прыгаю.

Стекло за моей спиной разлетается вдребезги.

Град осколков... Голоса копов...

Люк бесшумно становится на место, и шлюпка стартует. С ходу набирает такую скорость, что нас с Цербом отбрасывает к стенке и вдавливает в неё.

Мы устремляемся к Куполу. Разворачиваемся в небе и летим к окраине Ада.

— Хай, Вельз, — сказал я, отряхивая штаны.

— Небось думал, что я не прилечу? И не надейся: так просто тебе от меня не отделаться. — Вельзевул рассмеялся. — О, Цербер, здорово. Как жизнь?

Цербер скорчил кислые мины.

— Хочешь есть?

Цербер скорчил радостные мины.

Вельз поставил шлюпку на автопилот, подошёл к холодильнику и стал копаться в нём.

— Сейчас посмотрим, что тут есть... О, вот. Устроит?

Пока они разбирались между собой, я устроился возле окна и закурил новые сигары. Внизу недосягаемым миражом проплывали высокоэтажные дома. Они возвышались над землёй, стремились к небу, к Куполу. А я...

— Вельз?

— Да?

— Высади меня на какой-нибудь пустынной улочке.

— Ты знаешь, как сложно в Аду найти пустынную улочку?

— Знаю. Но ради меня ты уж расстарайся.

Вельз отключил автопилот и взял управление на себя.

Корабль покружил в воздухе и наконец приземлился. Я выглянул в иллюминатор.

— Неплохо. Быстро ты справился.

— Ради тебя расстарался. А куда ты намылился?

— Завтра в полдень у меня важная встреча.

— С мафиози?

— Ага. И до этого времени мне нужно схорониться.

— Где?

— Вельз, я тебе доверяю, как своей мамуле, но не хочу рисковать. Я свяжусь с тобой через пару часиков, сразу как обустроюсь.

— О'кей.

Мы обменялись рукопожатиями.

— Приютишь у себя пёсика? — сказал я. — Он любит пошалить, но, если кормить его до отвала, он все силы будет тратить на еду.

— Не беспокойся, с Цербом мы давние приятели. Да, Церб?

Мой питомец саркастически гмыкнул.

— И вот ещё... когда увидишь Павла, передай ему это. — Я протянул Вельзу бирку, которую снял с ошейника Цербера.

Вельзевул прочитал текст с обратной стороны, и его брови поползли вверх.

— Да-да, такие дела. Пусть Павел подумает над этим. А мне пора.

— Пока, Дец. Удачи.

— Сая, Вельз.

Я выбрался из шлюпки. Дал отмашку.

Шлюпка по спирали поднялась вверх — из двигателей вырывались снопы пламени, — не прошло и секунды, как она скрылась за горизонтом.

Я оглянулся, убедился, что никто меня не видит, не следит за мной. Приподнял ближайший канализационный люк, спустился на пару ступенек и вернул люк на место. Дневной свет остался по ту сторону — я вступил во владения полумрака. Полумрака и канализационной вони. Но, к счастью, я существо непривередливое.

Насвистывая мелодию, названия которой я не мог вспомнить, и вдыхая пряные ароматы отходов, я спустился по лестнице. За спиной — неяркое освещение и нестихающий гул воды. Я беззаботно насвистывал. Как же называется эта песня? Название вертится в голове, но его не ухватить. Может, попробовать клещами?

Я спрыгнул на пол.

— Фиу-фиу.

Так я и свистел, оборачиваясь.

— Фиу.

И упёрся носом в ствол винтовки.

Двухметровое растение встретило меня радостно-кровожадной гримасой.

— Оо, Децербер... Рад тебя видеть. Как всё-таки здорово, что сегодня моя очередь патрулировать канализацию.

— Привет, Клахт. Ты не мог бы убрать ружьё?

— С удовольствием. Как только вышибу тебе мозги.

Track 16 "Gimme Shelter"

Тут следует сделать небольшое отступление и рассказать о Клахте и Дззинке. Они — те самые друзья, у кого я хотел схорониться. Точнее говоря, мой друг — Дззинк, а Клахт — его двоюродный брат, и он терпеть меня не может.

Но давайте по порядку.

Начну с Дззинка. Он гумафлор, потомок гуманоида и живой лианы. Дззинк и его многочисленная травяная семья живут в канализации, то есть там, где они меньше всего будут мозолить глаза Повелителю. Дззинк — неплохой парень. Он жил себе спокойно, законов не нарушал, пока однажды его кузена Клахта не торкнуло и он не восстал против Павла. "Мы недовольны твоим правлением! — выкрикивал Клахт, стоя под окнами Дворца и отбиваясь от охранников. — Растения объявляют тебе войну!"

Павлу было до лампочки, что какие-то стручки объявили ему войну, но в Аду начались беспорядки, и произошло это не без помощи Клахта. Владыка выглянул в окно и сказал, что демонстрации мешают ему работать, а он, между прочим, Адом пытается управлять.

Но это уже Клахту было до лампочки. Гумафлор выкрикнул:

— Ад — свободное государство!

— Кто вам сказал? — удивился Повелитель.

— Мы будем устраивать демонстрации там, где захотим, и ты нам не помешаешь!

Дьявол и не собирался им мешать — он только щёлкнул пальцами, а помешала им рота солдат. Через минуту Дворец Повелителя на земле и в воздухе был окружен военными мобилями. Солдаты вылетали из них, как огоньки из фейерверков. Восставших быстренько обезвредили, связали и запихали в мобили.

Павел попросил солдат не шуметь.

Какой-то генерал извинился и пообещал, что больше Повелителя не побеспокоят.

Очень тихо мобили унеслись прочь.

Правитель не любит посягательств на свою власть, но, хотя он достаточно суров, наказывать восставших Павел не стал — вместо этого он сослал их в канализацию. Влаги там много, что для растений очень важно. А чтобы они не страдали без света, Павел посылает его в банках. Ему не нужны деньги — он хочет только, чтобы растения вели себя спокойно.

Вскоре после ссылки глава у растений сменился. Место президента занял двоюродный брат Клахта, Дззинк. Он более расчётливое, умное и понятливое существо, и они с Павлом быстро нашли общий язык. Владыка стал поставлять растениям еду и технику, а они ему — сведения о жизни Ада. Существам, чей дом — канализация, очень просто следить за кем-то и оставаться незамеченными. В конце концов Павел разрешил растениям выйти на поверхность. Но они так хорошо устроились под землёй, что захотели там и остаться. Дьявол был не против и поставил только одно условие: чтобы их сотрудничество оставалось в тайне. Адцы не должны о нём знать, пусть думают, что повстанцы жестоко наказаны и раскаиваются в содеянном. Граждан надо воспитывать. Растения согласились.

И все были счастливы.

Кроме Клахта, который хотел отомстить, в том числе и мне, ведь он вбил себе в голову, будто бы я обесчестил его сестру. Чудовищная клевета! Всё произошло по взаимному...

— Что задумался, дружок? — Клахт повёл дулом винтовки, привлекая моё внимание. — Молишься перед смертью?

— Да нет, думаю, может, мне повезёт, и я не умру. Ты же знаешь, как непредсказуема смерть в Нереальности.

— Не умрёшь, так превратишься в мертвяка, что, по-моему, ещё хуже. И если это случится, я первым делом отстрелю тебе...

— А ты всё такой же: мелешь языком вместо того, чтобы действовать.

Я сложил руки на груди и пыхнул в него сигарным дымом.

На травяном лбу Клахта вздулись вены.

— Ты опять выводишь меня из себя? Считаешь себя крутым? Ты у меня на мушке, понял?! — Он размахивал винтовкой, как сигнальным флажком. — Сейчас я нажму на курок...

— Не нажмёшь.

— А?

Зрачки Клахта сузились. Он прищурил глаза. На мгновение опустил винтовку...

Этого было достаточно.

Я схватил винтовку за дуло и рванул на себя. Оружие очутилось у меня в руке, а Клахт — на канализационном полу.

Он задрал голову и выкрикнул:

— Это нечестно. Верни мне винтовку, и мы начнём с начала.

— Конечно. Я с удовольствием опозорю тебя ещё раз — но потом. Сперва мне нужно потолковать с твоим кузенчиком-кузнечиком.

— Дззинк обрадуется тебе не больше моего.

— А я и не хочу, чтобы он радовался. — Я улыбнулся. — Я хочу, чтобы он меня спрятал.

— Я никуда тебя не поведу.

И Клахт категорично переплёл лианы.

— Если ты забыл, винтовка по-прежнему у меня. — Я дружески ткнул Клахта дулом в бок. — Так что, как грицца, take me to your leader.

Клахт поворчал — что было для него характерно, — но смирился и повёл меня по лабиринту тропок. Нас сопровождали чудесные запахи отходов, шум токсичных рек и ручейков, рассеянный свет. Дважды Клахт пытался удрать, но я оказывался проворнее. Наконец, мы вышли к большой круглой двери.

— Заткни уши, — буркнул гумафлор.

— Зачем это?

— Не хочу, чтобы ты услышал пароль.

— Боишься, что засмею?

— Слышь, заткни уши, или...

— Да ладно те, у меня всё равно рук не хватит. Говори свой пароль.

Клахт ругнулся вполголоса, а потом отчётливо произнёс:

— Teenage Mutant.

— Ninja Turtles, — прозвучало из-за двери.

Жужжа, раскрылись стальные лепестки, и мы прошли в город растений. Насколько я помню, он называется Город. Ага, название говорящее.

Город был современным, технологичным и почти не перенаселённым. Растения хорошо устроились. Если вдруг мне надоест неспокойная жизнь, я попрошу Колбинсона превратить меня в гумафлора и подселюсь к ним. Но это так, мечты.

— Привет, дамы.

Я помахал гумафлорихам. Многие из них помахали в ответ.

— Привет, Децербер. Как ты?

Я иногда забегаю сюда, и женская часть населения успела со мной познакомиться.

— Спасибо, всё в порядке! Я сейчас немного занят, но, как только освобожусь, можете смело располагать моим временем.

Они рассмеялись и послали мне воздушные поцелуи.

Клахт ворчал. Завидовал, наверное.

Мы зашли в приземистую хибарку, которая заменяла Дззинку особняк. Он был скромным парнем со скромными запросами, честным и деловитым. И как его до сих пор не свергли?

Я бросил Клахту ружьё.

Он не ожидал этого. Отшатнулся, словно в него кинули змеёй, вытянул руки, поймал пушку за ствол и, оступившись, повалился на диван.

Дззинк склонился над столом и в компании трёх военачальников рассматривал какие-то бумаги. Шум заставил его обернуться.

— О, — сказал он, увидев меня.

— И тебе привет, Дззи. Как дела? С кем воюем?

Дззинк повернулся к военачальникам.

— Давайте ненадолго прервёмся, хорошо?

Военачальники слаженно кивнули, покосились на меня и организованно покинули хибарку... или, как это, президентские апартаменты.

— Дззи, только не говори, что ты не рад меня видеть.

— Децербер, ты мой друг — я всегда рад тебя видеть. Проблема в другом.

— В том, что за мной по пятам ходят неприятности?

— Ну да.

— А, не парься. — Я развалился на диване, положил ноги на тумбочку.

Дззинк взял с полки трубку, набил её табаком и задымил. Помещение наполнилось сладким и приятным запахом.

— И не жалко курить своих собратьев? — спросил я.

Клахт хотел что-то сказать, но понял, что его всё равно никто не слушает. Он взял под мышку винтовку и вышел из дома.

Я неспешно рассовал по ртам сигары, достал зажигалку с дракончиком, прикурил.

— Тут такое дело, Дззи... мне нужно схорониться.

Гумафлор обдумал мои слова.

— Надолго?

— До завтрашнего дня как минимум.

— Кому ты насолил на этот раз?

— Слишком долго перечислять.

Дззинк положил трубку, встал и подошёл к окну.

— Такой чудесный город, ты согласен? Ни войн, ни катаклизмов, ни преступности.

— В общем, да, но, кажется, и у вас наступили не лучшие времена. Если не ошибаюсь, ты с теми армейскими шишками обсуждал военную стратегию.

— Да. — Дззинк снова зажал трубку в зубах — острых, но мягких. — У нашего спокойного города, как ты правильно заметил, наступили не лучшие времена. И знаешь, что интереснее всего? Началось это незадолго до того, как в мой дом зашёл трёхголовый пёс в солнечных очках.

— Кстати, спасибо, что напомнил. — Я снял очки, прибавив миру яркости. — Вот, так намного лучше.

— И я подозреваю, — продолжал Дззинк, — что эти два события взаимосвязаны.

— Одно — это моё появление, а второе какое?

— Вторжение странных существ. Нет, не вторжение — это, скорее, была разведка боем.

У меня в голове созрела мысль, но я не спешил её высказывать. Может, пронесёт.

Не пронесло.

— Прошлой ночью в Город вторглись страшные чёрные существа. Бесформенные кляксы, насылающие...

— ...волны ужаса?

Дззинк замолчал и посмотрел на меня в упор, потом покачал головой.

— Я так и думал. Ты с ними знаком? Это твои хорошие друзья?

— Да нет, просто пару раз виделись.

— Кто это такие, Дец?

— Я сам ещё не до конца разобрался, но они имеют отношение к проблеме, которую я пытаюсь решить.

— Из-за которой ты оказался здесь?

— Так точно.

Дззинк вздохнул и сел на краешек стола.

— Эти чудища унесли пятьдесят три существа.

— Убили?

— Ты не знаешь, как они действуют?

— Я чуть было не узнал, но в последний момент повезло.

— Нет, они никого не убивают. Они... Давай я лучше покажу. Один из горожан снял это на камеру перед тем, как... В общем, смотри.

Дззинк прикоснулся к микроскопическому экранчику, висевшему на стене. Он увеличился до размеров надувного бассейна и заполнил собой всю стену. Дззинк погасил свет и включил запись. Визор замерцал ярким светом.

На экране появилось изображение.

Центральная площадь. Толпы растений в панике бегут от чего-то, что невозможно разглядеть. Крики, вопли — смертельный ужас обуял жителей. Они толкают, пихают друг друга. Зелёные тела лежат на земле, по ним бегут зелёные ноги. Стоны, мольбы о помощи.

(Изображение то и дело дёргалось, звук пропадал, но от этого происходящее делалось ещё страшнее.)

Появляются полицейские. Они кричат бегущим растениям, что всё в порядке, но те не слышат их. Они хотят только одного: убежать, как можно быстрее и как можно дальше. Полицейские выхватывают дубинки.

Тут на заднем плане появляется нечто. Оно выглядит как дефект плёнки, чёрный круг, скачущий вверх-вниз. Но вот оно начинает приближаться. Оно увеличивается в размерах, и становится понятно, что это огромная клякса. Грязное пятно на листе реальности. Оно шевелится, всё время меняет форму. Это существо из ночного кошмара, порождение самых глубоких бездн ужаса.

Горожане не двигаются с места. Они замерли, окаменели, они словно парализованы. Полицейские машут им, кричат: "Уходите! Спасайтесь!" Но жители не шевелятся — они не могут совладать с собой. По телу многих пробегает дрожь. Полицейские бегут к ним на помощь. Быстрее, быстрее, лишь бы успеть! Они вынимают дубинки, выхватывают пистолеты. Они совсем близко.

И тут волна страха накрывает их с головой. Невидимый поток, который сводит мышцы, подчиняет себе сознание. Полицейские застывают на месте. Рты многих раскрыты, но из них не доносится ни звука. Или — только едва слышный хрип. Зрачки расширены, тела одеревенели. Это больше не живые существа — это заржавевшие роботы, истуканы, каменные глыбы, но — не живые существа.

Удовлетворённо покачиваясь, "пятно" подплывает к ним. При взгляде на его плавные движения накатывает тошнота. Под тонкой оболочкой продолжает перетекать чернильно-чёрная отрава. Мгновение ничего не происходит, а затем "пятно" раскрывает зев — и сама смерть проглядывает сквозь эту гигантскую прореху.

(Секунды тишины, которую нарушает лишь потрескивание плёнки.)

И "пятно" заглатывает первую жертву. Захлопывается безгубая пасть, сжимая горожанина, точно картинку в графическом редакторе. Растение вскидывает руки, разевает рот, хочет закричать, но поздно: его тело теряет объём и начинает светиться. По мере того как чёрная пасть закрывается, двухмерная фигура жителя всё больше съёживается, — сначала до размеров шарика для гольфа, потом превращается в яркую белую точку. И исчезает.

"Пятно" довольно. У него нет глаз, но все чувствуют его голодный взгляд. "Пятно" растёт, становится толще и... реальнее.

Сцена поедания длилась не дольше двух секунд. Но впечатление такое, что за это время прошла целая жизнь. Безвозвратно утерянная, бесконечная жизнь Нереальности.

Проглотившее гумафлора "пятно" передвигается намного быстрее. Оно скользит к новой жертве — хочет продолжить трапезу. Сейчас всё повторится...

...Экран погас. Зажёгся свет.

Дззинк стоял и наблюдал за мной, за моей реакцией. Из лежащей на столе трубки к потолку поднималась тонкая струйка дыма.

— Если бы они неожиданно не исчезли, наши потери были бы гораздо больше.

Я посмотрел в окно. По узким улочкам неторопливо прохаживались растения: зелёные и ветвистые, коричневые и с мощными корнями, колосья болотного цвета и пятнистые серо-зелёные кустарники. На ступенях домиков сидели матери с малышами или юные рокеры с гитарами, или влюблённые парочки. От этого города веяло счастьем, но так уж заведено во Вселенной: где счастье, там и беды.

Дззинк прав: если бы им не повезло, сейчас этот город был бы пуст. Не было бы ни матерей, ни их детей и внуков — они все исчезли бы, все до единого.

— Давай так, — сказал я, поворачиваясь к Дззинку, — ты приютишь меня, а я постараюсь тебе помочь.

— Ладно, Дец, ведь и ты не раз выручал меня. Только одна просьба.

— К вашим услугам.

— Не надо задирать Клахта. Междоусобицы нам ни к чему — достаточно и внешних конфликтов.

— Как скажешь.

— Вот, надеюсь на твоё понимание.

Я тоже надеялся, но при этом знал, что Клахт от меня так просто не отстанет, и я буду вынужден дать ему отпор.

— А сейчас, Дец, мне надо закончить совещание.

— Ага, ноу проблем.

— И, если несложно, скажи командующим, что я их жду.

Я вышел на улицу, нашёл глазами три картофелины в цветных мундирах; они что-то бурно обсуждали.

— Пршу прщения, — окликнул я их, — господин президент желает вас видеть.

Военачальники тут же замолкли. Вздёрнули носы, свесили брюхи и, не обращая на меня внимания, закатились в дом. Наблюдая за их синхронными ритмичными движениями, я вспомнил кое о чём до жути приятном. И связанном с девушками.

Вельз ждал моего звонка, но я решил сначала навестить Леанту. Крошку Леа. Мою милку.

Сестру Клахта...

Беспечно вертя головами и напевая "Devil's Daughter", я шёл по подземному городу.

Track 17 "Baby Boomerang"

Сопровождаемый приставучими запахами канализации, я быстро добрался до дома Леанты. Прежде чем вы привыкнете к здешним ароматам, должно пройти какое-то время, зато, находясь под землёй, можно не бояться, что Купол расплавит вас, как фигурку из масла. А запахи... Скажем так: я бывал в разных местах, и Город — не самое плохое. В том, что запахи лепятся к вам, как цветки репейника, нет ничего страшного. Если бы они ещё не пытались укусить вас, заползти вам в ухо или совокупиться с вами, было бы совсем замечательно.

Я бывал в Городе раньше и знал, что тут повсюду летают ароматы, надоедливые, как комары, поэтому всегда, спускаясь в канализацию, брал с собой "Главного врага запахов", которого купил у Зосуа. "Враг" похож на миниатюрный прожектор: вы светите на запахи лучом, который лишает их чувства реальности, и, пока они носятся по воздуху, ослеплённые, потерявшие контроль над происходящим, вы знакомите их со своим хуком. Запахи, задрав кверху лапки, валяются без сознания, а вы идёте дальше.

Двигался я на автомате. Забыть дорогу к красивейшей из гумафлорок — невозможно.

Справа промелькнул лоток с сосисками и какой-то настырный торговец, который резал себя без ножа. Я прошёл мимо почтового ящика — запахи облепили его целой стаей, но он давал им отпор. Вот мусорный контейнер. Магазин нижнего белья для растений. Поворот. И прямо передо мной вырос дом Леанты, модницы и красавицы, той, за чей счёт существуют все магазины одежды в Городе. Знали бы вы, сколько денег она тратит на шмотки. Хотя фигурка у неё — что надо; такую лапулю грех не нарядить.

Я поднялся по лестнице (старая модель, неавтоматическая), позвонил в дверь и нырнул за угол. Здоровенная лиана Гарри упала сверху, как клешня гигантского робота-паука. Как я уже говорил, я тут не впервые и знал, чего ждать. Пока Гарри шарил по террасе, я постучал в окно.

Не одному мне Леа казалась привлекательной — самцов, которые мечтали познакомиться с ней поближе, было так много, что Леа оборудовала свои хоромы противомужицкой системой. Гарри был её частью, причём не самой опасной. Ну, к примеру, если бы я попытался открыть окно, меня бы шандарахнуло 100.000 вольт. Или, вот, входная дверь: она всегда незаперта, но стоит переступить порог, как включаются лазерные лучи, и им без разницы, кого резать на кусочки, — праздничные пироги или непрошеных гостей.

Я не мог этого видеть, но я знал, как всё произошло. Как и всегда.

[Камера зафиксировала движение за окном. Сработало сигнальное устройство. Леа услышала писк. Подошла к компьютеру, нажала кнопку "Камера 5" и увидела меня. Улыбнулась...]

Вбежала в комнату.

Леа отключила защитную систему и открыла окно. Стекло скользнуло вверх, и я почувствовал аромат духов, сладкий, вызывающий головокружение.

Я забрался внутрь, окинул взглядом ладную... да что там, сногсшибательную фигурку Леа! и понял, зачем живу на этом свете. Так уж на меня действуют женщины.

— Здравствуй, Децербер.

То, что появилось на её лице, нельзя было назвать улыбкой, — так раздвигают губы тысячетонные острозубы, прежде чем проглотить вас. Что тут скажешь... Потрясная женщина, которая знает, насколько она хороша, и которая умеет пользоваться своей красотой.

— Привет, Леа. Вот, проходил мимо, решил заглянуть. Как ты?

— Я? Я одна в большом холодном доме, Децербер. Понимаешь?

О, я прекрасно её понимал.

И подошёл ближе.

Леа взяла сигарету и закурила. У неё не было зажигалки с дракончиком, поэтому она прикурила от обычного дракончика.

— Они забавные, — сказала она, постреливая глазами в самые уязвимые части моего тела. — Но их хватает прикуриваний на сто, не больше.

— Не грусти, дорогая, на день рождения я подарю тебе вагон дракончиков.

Она нарисовала из дыма кровать. Я пририсовал двух существ — самца и самку. Это не сложно, в обществе курильщиков такому учат за один урок. Картина повисела в воздухе и распалась на тонкие серые ленточки. Нарисованная сигарным и сигаретным дымом пара бесследно исчезла — зато появилась другая, которая рухнула на кровать и устроила в комнате настоящий смерч из одежды...

Успокоились мы только часа через два.

...Леанта закурила, выдохнула белёсый дым. Он заклубился и замер, превратившись в воздушный замок.

— Ну, Децербер... — она повернулась ко мне, — рассказывай, где пропадал.

Я потянулся, положил руки под головы.

— На бескрайних просторах Нереальности, в ожидании встречи с тобой.

— Врёшь ты всё. Но мне приятно.

— А ты меня ждала?

— Конечно, я жду тебя всегда.

И она тоже врала, но нас с ней такие мелочи не беспокоили.

— Зачем пришёл?

— А ты ещё не поняла? — Я положил сигары на край пепельницы. — Хочешь, чтобы я объяснил ещё раз, поподробнее?..

Я скользнул к ней под бочок и приобнял её. Она улыбнулась, как пантера, обвила стеблями мою шею и поцеловала взасос. Слышали про Ядовитый Плющ? Так вот, по сравнению с Леа она девочка-ромашка. От поцелуя Леанты может взорваться голова, и это не образное выражение. По-моему, дело в цветках, которыми усыпано её стройное, веретёнообразное тело. А точнее, в приторной сладкой, блестящей, как золотая крошка, пыльце.

Но я парень тренированный — выдержал.

В моей голове растеклось мягкое облако, из-за которого слегка затуманился взор.

Я прижал Леанту к себе, поцеловал в ушко. Она закинула на меня ногу (нижний левый стебель), положила руки (два верхних стебля) мне на спину. Я шепнул ей на ушко (круглый отросток на зелёной голове) пару слов. Она засмеялась, куснула меня за губы. Я мотнул головой, рыкнул, ухватил её за попку (два покрытых нежными листочками бугорка), и...

В такие моменты кто-нибудь обязательно вам мешает: начинается межгалактическая война или появляется сумасшедший братец. Мне выпало второе.

— Эй, малышка, твой брателло пришёл.

"Дьявол", — сказала она. Взяла с тумбочки пульт, направила его на дверь и нажала кнопку. Несколько щелчков — это закрылись замки. Леа положила пульт и опять сказала: "Дьявол". А потом: "Мне надоело, что он всё время меня пасёт".

И я решил открыть ей тайну.

— Клахт думает, что я тебя совращаю. В очередной раз.

— Крыша у него поехала.

Ну так. Раньше-то он управлял целым городом, а потом его лишили власти — президентом стал Дззинк. Но Клахт привык командовать. Любой, кто подсел на власть, никогда с неё не слезет; она хуже, чем самый сильный наркотик. Власть вызывает привыкание с первой же дозы, а если её отобрать, тот, кто ей когда-то обладал, очень скоро двинется умом.

Это и случилось с беднягой Клахтом.

Мы перешли в Центр Слежения — соседнюю комнату — и наблюдали за гумафлором.

Клахт метнулся за угол и прижался к стене. Тщедушные стебли-ручонки стискивают ружьё, грудь вздымается, во взгляде читаются безумие, ненависть и холодная решимость. Они кружатся в стремительном, порывистом танце.

— Я тебя достану, псина псивая, — шепчет Клахт.

Поднимает ружьё и стреляет в воздух.

Звук выстрела разносится на всю округу.

Гарри немедленно реагирует. Его конечность падает сверху, как жук-бомбардировщик.

Клахт бежит назад, к двери. Толкает её и лезет было в карман... но останавливается. Дверь не открылась. Клахт берётся за ручку, снова толкает дверь, потом дёргает на себя. Заперто.

По крыше ползёт паук-наблюдатель. Он сделан из жаростойкого и прозрачного металла. Паук приближается к краю, выпускает металлическую паутину, берёт её лапкой, крепит к крыше и прыгает вниз. Повисает сантиметрах в тридцати от головы Клахта. Из головы паука вылезает антеннка; он настраивается на частоту мозговых волн Клахта.

И на экране монитора появляются мысли гумафлора. Компьютер зачитывает их его голосом:

"Заперся... Не волнуйся, сестрёнка, я тебя вытащу... Вытащу... Децербер, сейчас ты у меня... Подожди... Зря ты связался с Клахтом... Как бы мне... Чёрт! Ещё этот Гарри... Надо быстро... Да... Так, ладно... Не бойся, сестричка, это я. Я пришёл тебя спасти ... Так... Раз, два..."

Клахт наводит ружьё на ретрозамок и стреляет. Бэмц! Замок вылетает с другой стороны.

Одной рукой Клахт толкает дверь, а второй достаёт из кармана что-то продолговатое — пульверизатор.

Гарри обрушивается на негодяя, вламывающегося в дом. Но где он? Гарри водит и бьёт по земле толстенными лианами, ищет нарушителя.

А тот уже проник в дом. Клахт опрыскал себя из пульверизатора и прыгнул в дверной проём. Включились лазеры, но они не причинили гумафлору вреда. Облако белого, похожего на сбитые сливки вещества защитило его — газо-жидкость, словно щит, отразила красные смертоносные лучи. Лазеры срикошетили от бугристой поверхности и прожгли в дверном косяке несколько дырок.

Клахт встал и, с ружьём наперевес, отправился обыскивать дом. Защитное облако вскоре рассеялось.

Когда Клахт вошёл в Центр Слежения, он увидел одетую, удивлённую его визитом Леанту. Она обернулась, вскрикнула — испуганно и очень натурально. Каждая женщина в душе актриса, а эта рождена для главных ролей.

— Не волнуйся, я тут. Он ничего тебе не сделает. — Клахт вертел головой и поглаживал ружьё. — Я найду его и прострелю ему башку. Прости, три башки.

— Кому? — Теперь Леанта изображала недоумение.

— Децерберу. Но ты успокойся, сестрёнка, я...

— А при чём тут Децербер?

Эта фраза смутила Клахта.

— Я пришёл защитить тебя от посягательств этой вшивой дворняги. — Клахт сдвинул брови и говорил медленно. Он убеждал, скорее, себя, а не Леанту.

— Но его здесь нет, братишка.

— Да?

Клахта коротило, но он пока держался.

— А с чего ты вдруг о нём вспомнил?

— Децербер в Городе.

— Прямо название для экшна.

— Вот именно. И в этом фильме бешеную собаку наконец пристре... Стоп. Это ты сказала?

Леанта обворожительно улыбнулась.

Я вышел из-за шкафа и встал у Клахта за спиной.

— Нет, я.

Клахт подпрыгнул от неожиданности — и, не коснувшись пола, потерял сознание: я вырубил парня своим кулаком. Клахт растянулся на паркете. Паркет с подогревом, так что лежать на нём одно удовольствие.

Мы с Леа отволокли её братца наверх и положили на кровать. Когда он очнётся, Леанта навешает ему лапши на уши: про мании и галлюцинации, про шизофрению и говорящих собак, про то, что ему опять привиделся Децербер. Он должен поверить. Раньше он всегда в это верил.

Мы с прекрасной гумафлоркой по-быстрому чмокнулись. Минуты через две разжали объятия, попрощались, и я выбежал наружу. Леа осталась караулить брательничка.

А я угодил прямиком в лианы к Гарри. Он устроил засаду: притаился в тени, под потолком, и наблюдал за двором.

"Ну вот, я всё-таки попался", — подумал я, куря сигары и взмывая на высоту десяти метров...

...— В общих чертах ясно? Тогда бери гитару, начнём с основного риффа...

Случилось то, чего я опасался.

Гарри — существо большое, но миролюбивое. Он приятный малый (а одновременно — гигантская зубатика) — и очень любит рок-н-ролл. С этим симпатягой невозможно не подружиться. А если вы его друг, будьте готовы к тому, что вас поймают, спеленают лианами и заставят несколько часов подряд говорить о роке.

— Ладно, Гарри, отпусти, никуда я не денусь: всё равно мне надо где-то перекантоваться, пока Клахт не уйдёт.

Гарри отпустил меня, и я упал на землю с четырёхметровой высоты. Сгруппировался и приземлился на ноги. Отряхнулся, огляделся.

Мы были в закутке Гарри. Ну, что значит, в закутке... Углубление размерами 30 метров на 30 метров для растения-великана, конечно, каморка, а для тех, кто поменьше, — небольшая пещера.

— Я не очень люблю трепологию. Может, лучше перейдём к практическим занятиям? Я знаю одну весёленькую песенку, только мне нужна гитара.

— Тшт.1

Гарри обвил собственные лианы и дёрнул посильнее. Конечности хрустнули и оторвались, но Гарри было хоть бы что: болевой порог у него гораздо выше, чем у среднего адца. Потому-то я и не боялся давить ему лианы "конём" или отрезать лазером — больно ему не было, а у меня время поджимало.

Вскоре оторванные лианы замерли, засохли, задеревенели. Это произошло в течение нескольких секунд. Гарри тем временем отрастил новые конечности. Зубатик сложил затвердевшие лианы на землю, в две кучки — из первой он сплёл гитару для меня, из второй — для себя. Вместо колков приделал камешки.

Гарри отполз, пошарил в каком-то углублении и вытащил двенадцать длинных, похожих на кишки созданий. Их он прикрепил вместо струн. У каждой струны было по 22 рта, которые располагались вдоль всего тела.

Гарри кинул мне гитарку.

Я поймал её и сыграл интро из "Are You Ready". Звучала гитара здорово, даже без усилителя. Струны пытались укусить меня за палец беззубым ртами, раскачивались ещё сильнее, и звук делался глубже, насыщеннее. Было немного щекотно, но это ладно.

— Песня называется "Showmaker".

— Ст?2

— Ага. Второй сингл "Hard Boil".

Я напел ему один куплет, потом припев, объяснил, когда начинается проигрыш, и описал концовку.

— В общих чертах ясно? Тогда бери гитару. Начнём с основного рифа. Три-четыре.

Гарри положил лианы на струны — десять "верёвок" вместо десяти пальцев.

Я сыграл рифф.

Та-дам, та-дам, та-дам, там, та-та-дам.

Гремели громовые раскаты дисторшна. О, это мелодичное дребезжащее рычание...

— Иногда я жалею, что я не растение, тогда бы я тоже мог получать дисторшн из своих конечностей.

Гарри скрестил лианы на том, что ему заменяло грудь, положил на них свою голову (вытянутую и гладкую, как баклажан) — не голову, а одну большую пасть с треугольными зубами, — и стал ждать.

— Это основной рифф, — сказал я, — повторяй за мной.

Та-дам, та-дам, та-дам, там, та-та-дам.

Та-дам, та-дам, та-дам, там, та-та-дам.

Та-дам...

Я остановился. Гарри не попадал ни в музыку, ни в ритм.

— Давно на гитаре играешь?

— Шших.1

— Ну-ка, сыграй что-нибудь.

Гарри сыграл рифф из "Black Night" (он довольно простой). Затем "Lady in Black" — "суперхит из двух аккордов и с припевом без слов", как сказал об этой песне её автор. Гарри бил по струнам длинными зелёными конечностями и пел на своём языке.

— Шуу, шу-шуу, шу-шу-шуу, шу-шу-шуу...2

— Ну так ништяк, ты хорошо играешь. Так вот, слушай: куплет. Здесь гитара играет всего четыре аккорда, ритм без выкрутасов. Та-дам, та-дам, та-дам, там, та-та-дам. Запомнил?

— Чт-т, чт-т, чт-т, т, чт-чт-т3, — повторил Гарри.

— Ага. А аккорды такие.

Примечание:

C, D, E, F, G, A, B — ноты (соответственно: до, ре, ми, фа, соль, ля, си).

1, 2, 3... — номер лада.

• — струну надо зажать.

* — ноту надо заглушить. (2 и больше "*", расположенных друг под другом, — это барре; просто глушишь несколько нот одновременно указательным пальцем... ну, или лианой.)

Та-дам — ритм.

Та — на этом ударе делаешь акцент.

5 7

E _*_______

B _*_______

G _*_______

D _*__ •____

A _*__ •____

E _*________

Та-дам

3 5

E _*_______

B _*_______

G _*_______

D _*__ •____

A _*__ •____

E _*________

Та-дам

10 11 12

E _*_______

B _*_______

G _*__•_____

D _*__ __•__

A _*__ __•__

E _*________

Та-дам, там

8 9 10

E _*_______

B _*_______

G _*__•_____

D _*__ __•__

A _*__ __•__

E _*________

Та-да-дам

— Вниз-вверх, вниз-вверх, вниз-вверх, вниз, вниз-вверх-вниз. Есть? Тогда погнали!

И я заголосил в три глотки:

If there's no one who makes it change

It's no doubt think you're awfully blind

Тут вступил Гарри, и я запел громче:

If there's no change there's a chance

To set up right just what you find

Подстраивайся!

Stay high — not low!

Stand up to show!

Я спел ещё один куплет, затем два раза припев. Куплет. Два раза припев. Сыграл переход, более быстрый и агрессивный, чем основная часть. Гарри импровизировал, очень недурно, кстати, — ощущения, что он мало знаком с гитарой, уже не возникало. Скромничал растений в первый раз, что ли? Вообще, он такой, наш скромняга Гарри.

Гигант играл свою импровизированную партию в ритме перехода. Я выдал соляк, довольно короткий — минуты на полторы. Затем мы на пару сыграли переход. Побили, подубасили от души по струнам и вернулись к основному ритму. Та-дам, та-дам... Я спел два куплета подряд. Повыл, покричал — тянул время, создавал напряжение. И, наконец, мы перешли к завершению. Припев * 4. Вокальный импровиз. И кода: повторение основного риффа с неожиданной концовкой.

(Гарри) (Я)

Дж-дж-дж-дж / Тр-р-р-р-р-р-бдж

От драйва и дисторшна приятно звенело в ушах.

— Фуух, хорошо!

— Шшт-ч сст ц!1

— Уже даю. Эта вещь называется "Screams are Restricted". Может, слышал. Это наш первый сингл. Раз, два... Раз, два, три, четыре.

И я зарядил скоростное вступление...

Мы сыграли около 7 песен "Hard Boil", когда пришла Леанта. Она дождалась, пока отзвучат последние ноты "When I Rock (I Like to Shout)" (третьего нашего сингла), и похлопала в ладоши.

— Чудесно. Наигрались, мальчики?

— Ты как, Гарри?

— Штых! Ф-с!2

— Продолжим потом?

— Ф... чш, сст-ц-кх?3

— Не грусти, ещё поколбасимся. — Я стрельнул глазами в сторону гумафлорки. — Как, дорогая, ты готова к gettin' satisfaction?

— Я всегда готова, мой ненасытный дружок, — сказала Леа, — но давай сначала поедим.

— Время ужинать? Прекрасно. Я помню вашего повара: он с петрушкой такое вытворяет, что её даже съесть хочется. Извращенец, короче, в самом лучшем смысле слова. Ну, давай, Гарри! Ещё увидимся.

Я поднял руку, прощаясь с зубатиком.

— Схе!4

Он махнул лианой. Я воспользовался этим и бросил ему гитару. Гарри безо всякого труда её поймал — реакция редко его подводит.

"Пещера" находилась в пятидесяти метрах над канализационным полом — я обнял Леанту за талию, и мы по каменным ступенькам спустились вниз.

По дороге в "Столовую" мы почти не разговаривали — были слишком заняты прижимансами и присосансами.

Заведение, в которое мы вошли, мало походило на обычную столовку. Думаю, всё дело в фантазии гумафлоров: она не очень богатая. Они из тех, кто любит краткость и информативность — если город, то Город, а столовая — значит, "Столовая".

Я посмотрел на переливающиеся всеми цветами Вселенной стены. Современная мебель: стулья и столы, диваны и кресла, которые подстраиваются под ваши требования; роботы-официанты, летающие со сверхреальностной скоростью; компьютеризированное меню с системой подсказок — и ещё...

В общем, много всего.

Но самое поразительное знаете что? Цены низкие, а порой даже ущербные.

Мы сели в центре зала, у стенки.

— Бело-голубой, — сказала Леа.

Она обращалась к стенке. Та изменила цвет на нежно-голубой с белыми вкраплениями.

В глубине зала мы заметили Дззинка. Я помахал ему и послал воздушный поцелуй. Он скорячил какую-то непонятную физиономию и дал отмашку. Ясно: "Не беспокоить, я ем".

Я вертел головами, рассматривая посетителей. Многих я знал.

— Что тебе заказать? — спросила Леа.

— Без разницы, но только много.

— Тогда так...

Я не услышал, что она заказала, — в "Столовой" было слишком много женщин.

— Чем это ты занят?

Голос не был похож на Леантин, к тому же ей всегда было по барабану, смотрю я на других женщин или нет. Я поднял голову и увидел... мог бы и сам догадаться.

— Привет. Я знал, что ты мне не привиделся.

Клахт шмыгнул носом, вытер его рукавом.

Леа говорила, что хорошенько запудрила братцу мозги, и я надеялся, что до конца своей отсидки с ним не увижусь, но мне как обычно везёт.

— Да-да? Вы что-то хотели?

Клахт встретился с моим взглядом. Я был сама невинность, а Клахт — сама ярость.

— Я не хочу устраивать разборок здесь, это общественное место. Негоже из-за какой-то псины портить жизнь другим.

— Почему это из-за какой-то? Из-за очень конкретной псины.

— Слышь... — Клахт повысил голос и чуть не перешёл на фальцет. — Слушай, — сказал он тише, — я знаю, ты был у моей сестры. Кстати, вот она.

— Да ну?

Я удивлённо посмотрел на Леанту.

— Ты сестра Клахта? То-то, я чувствую, лицо знакомое.

— Кушай, кушай. Наедайся...

— Хочешь сказать "перед смертью"? Ох уж эти штампы.

— Грр, — рыкнул Клахт, недовольный тем, что я угадал.

— Наш заказ несут. Официант, сюда! Ты закончил?

— С тобой я обязательно закончу — но чуть позже. Леа, будь осторожна.

— Хорошо, братик, спасибо за заботу.

— Если что, я буду сидеть там, у окна, воон за тем столиком.

— Ладно.

Клахт напоследок обжёг меня взглядом, развернулся и пошлёпал к воон тому столику.

Подлетел робот-официант с нашим заказом. Я взял блюдо, снял крышку...

— Ммм.

Аромат жареной вертеплывки заставил меня забыть обо всём. Даже о Леанте. Почти.

Я сметелил всё и попросил добавки. Расправляясь со второй порцией, я взглянул на Клахта — он не сводил с меня глаз и ел вслепую. Я подмигнул ему; Клахт подавился. Моя миссия была выполнена.

Я перестал обращать внимание на внешние раздражители и занялся ужином, а он был не менее прекрасен, чем моя спутница...

Я наелся до отвала, Леа тоже утолила свой голод. Мы расплатились с компьютеризированным меню, получили сдачу и встали из-за стола. Он тут же подогнул ножки и прыгнул в мойку. Напротив каждого стола в стену была вмонтирована автоматическая мойка. Через пару секунд мебель выпрыгнула обратно, чистенькая, абсолютно сухая. Посуда и столовые приборы блестели так, что слепили глаза и прочие органы зрения. Подползли новые посетители, уселись на наши места.

Мы прошли мимо Клахта, жующего пряные коренья. Когда он меня увидел, его лицо отчего-то вдруг перекосилось и стало похоже на сушёный лимон. Клахт отложил волнообразную ложку-вилку, хотел встать, но тут я "ненароком" пихнул его в плечо. Клахт упал на стул, выпучил глаза и всячески изображал из себя умирающего от удушья.

Немного времени мы выиграли.

Я галантно открыл перед Леантой дверь, пропустил её вперёд, потом пропустил мимо ушёй болтовню двери и вышел на улицу. Я не знал наверняка, но что-то мне подсказывало, что она называется Улицей.

Леа обернулась и посмотрела на Клахта: робот-официант обхватил гумафлора механическими руками, давил ему на грудь и что-то говорил.

— Вот к чему приводит злость, — сказал я.

Леа наблюдала за тем, как спасают её братца.

— Хочешь вернуться и помочь? — спросил я.

— Что мне, делать больше нечего.

— Ты же вроде за него волнуешься.

Леанта хмыкнула и повернула свою прелестную кустистую головку ко мне.

— Меня сейчас интересует кое-кто другой.

Я понял её намёк. Немудрёное дело: достаточно было взглянуть в её глаза. Пламя двух огнемётов не обжигает так сильно. Там, наверху, нестерпимая жара плавила Ад, словно кусок масла, но даже она в сравнение не шла с этими глазками.

Леа шепнула: "Пойдём ко мне домой", — и я особо сильно не сопротивлялся. Я положил руку ей на попку...

На этот раз нас отвлёк Дззинк.

— Децербер!

— М?

Я вспомнил, что обещал помочь, взглянул на часы: вечер неумолимо приближался, можно сказать, он уже наступил.

Леанта скривила губки и смотрела на кузена, как на моль в шкафу.

— Я не собирался вас отвлекать. Я просто хотел сказать, что сегодня твоя помощь не потребуется. Мы с ребятами... ну, с командующими всё обсудили. Кажется, у нас родилась неплохая идея. Так что отдыхай, Дец.

Хорошая новость? Вот это неожиданность!

— Молодцы! — Я хлопнул Дззинка по спине, и он чуть не упал. — Извини, не рассчитал силы. А что за идея?

— Вдоль периметра мы выставим часовых и ещё соорудим две смотровые вышки. Мы недавно купили комплект СУКов...

— Ась? — уточнила Леа.

— Самособирающихся Универсальных Конструкторов, — сказал я и чмокнул её в лобик. — Это, если не ошибаюсь, что-то типа ГЕККа?

— Да. Но с помощью ГЕККа можно создать только Сад, а с помощью этих штук — что угодно. Правда, всего один раз. Переделать нельзя, разобрать и построить что-то новое — тоже.

— Зато дёшево и сердито?

— Ага. Как и всё одноразовое. Ну ладно, не буду вам мешать. Да, извини, что так встретил тебя в "Столовой"...

— Да понимаю, голод не тётка. И военачальники, небось, нудили?

— Точно, как ведущие вечерних ток-шоу. Гудели так, что у меня все внутренности вибрировали и мешали друг другу работать.

— Страсти-то какие. — Я рассмеялся.

— На вышках мы выставим часовых и выдадим им нашу последнюю разработку: разрыватель реальности.

— Звучит мощно.

— Да, это мощная штука. Держись подальше, когда она заработает.

— Есть, сэр, спасибо, что предупредили.

— Ну ладно, я так понимаю, вы спешите... Пока.

— Пакеда.

Дззинк убежал управлять государством.

А мы слиняли к Леанте домой. Клахта, кажись, уже реанимировали. Не хотелось ещё и на него время тратить, ведь его можно потратить более приятным, репродуктивным способом.

Леа включила аварийную систему охраны — металоорганическая дверь упала с потолка, надёжно защитив нас от домогательств Клахта. Зажглись лазеры. Ракеты нацелились на двор, готовые успокоить любого, кто решит нас побеспокоить.

Я взял Леанту на руки, а в следующее мгновение мы уже были в спальне. Мы выпили по бокалу вина и...

Могу вас уверить, всё прошло замечательно, но... были две вещи. Какие-то совсем неуместные в этот радостный час.

Во-первых, в голове моей, не переставая, звучали то "Blackout", то "Take Me Out".

Don't want to find out

Just want to cut out

Blackout

Take me out

Take me out...

А вторая вещь — странное помрачение сознания, и сексуальный катарсис был тут совершенно ни при чём.

Объяснение этим необъяснимым явлениям я всё-таки нашёл. Но, к сожалению, слишком поздно. Уже после того, как отключился...

День IV

Track 18 "Blackout"

...и после того, как проснулся ночью, с дикой головной болью, и в моём сознании зазвучали другие строчки:

Как ты мне сыпала в суп

Какой-то белый порошок...

Я дотронулся до головы, как до самого ценного, что только есть у меня в жизни. Голова огрызнулась резким всплеском боли.

Я сел в постели и, несмотря на протесты организма, стал массировать себе виски. Я пытался понять, что же со мной приключилось, — и даже пришёл кое к каким выводам.

Которые подтвердились, когда я услышал доносящиеся из коридора голоса. Встал с кровати, двигаясь, словно в липкой луже боли, раздвинул шторки и выглянул в коридор.

Леанта разговаривала с неясной фигурой... Неясной фигурой, постепенно обретавшей очертания... Неясной фигурой в форме... В форме "Секретной Армии".

— Ёпт!

С двумя десятками неясных фигур в форме "СА". Леанта получила от них пачку денег, обернулась, указала на дом и что-то сказала.

Стойте, дайте-ка я сам догадаюсь.

— Децербер там.

Я опустил шторку и отполз от окна. Слез с кровати, подошёл к двери, закрыл её. Описывать всё это легко, а вот передвигаться по комнате и чувствовать, как каждый новый шаг отзывается в голове пушечным выстрелом, — не очень. Но я, слава Павлу, не из нытиков.

Так, веселью пришёл конец.

Я постоянно порчу другим жизнь — наверное, это у меня в крови. Никакого злого умысла здесь нет — я просто, от всей души, без какой-либо задней мысли порчу им жизнь. По неосторожности или в порыве радости. К этому я привык. А вот к тому, что испортить жизнь могут и мне, ещё нет.

Снотворное в вине — старый, избитый приём, но в моём случае он сработал. Как такое может быть? Я терялся в догадках.

Но что поделаешь, будем относиться к этому философски.

— А, пофиг. Лучше подумаю, как отсюда выбраться.

Тем более что времени у меня не так много.

Ночная тишина проникла и под землю. Она сделала мир прозрачным, а каждый звук — громким и чётким. И вдруг в этом безмолвии раздались шаги. Десятки, а может, и сотни конечностей топали по деревянному полу.

Часики тикают... надо действовать!

Дом Леанты больше похож на военную базу. Тут полно тайных ходов, но, к счастью, я все их знаю. Из спальни есть два выхода: за комодом и в стене, напротив окна. Последний ведёт в узкий коридорчик, ответвление от главного коридора. А по нему сейчас идут "сашники". Если я появлюсь в паре метров от них, они обязательно меня заметят. Значит, лезем в другой ход.

Всё это пронеслось в моих головах за секунду.

Я отодвинул в сторону синий комод. Узковато для такого плечистого парня, как я, надо бы как-нибудь сжаться. Я подумал, что если просто втисну себя внутрь, то застряну, как маленький несмышлёный медвежонок. Но счастье с несчастьем ходят об руку — или как там говорится?

"Сашники" дёрнули дверь и, к своему удивлению, выяснили, что она заперта.

— Децербер, ты зря сопротивляешься! Открой по-хорошему, и тогда...

Что? Меня поджарят не на медленном, а на быстром огне? Нет уж, спасибо.

Я достал из кармана баллончик со сжимающим газом. Вельзевул не потребовал назад всё, что мне выдали перед операцией "Похищение цветка", а я забыл обо всех этих устройствах и прибамбасах. Из них у меня осталась только сжимучка, но она-то и была мне нужна.

Плечи ссохлись, как только на них попала светящиеся в темноте бледно-голубые капли. Я стал уже раза в два. Но я торопился и брызнул совсем немного. Эффект пройдёт секунд через десять-двадцать. Я забрался в вентиляцию.

"Интересно, сколько Леанта за меня получила. 30 душ? Больше?"

"Сашники" принялись выламывать дверь. Удар. Удар... Дверь надсадно скрипит. Бам-бам-бам. Оглушительный треск! И голос какого-то юнца-вояки:

— Он сбежал через тайный ход!

Ты прав, мальчуган.

Я вылез в соседней комнате, подбежал к вентиляционной решётке. Хорошо, что я захватил из дома инструменты. С помощью автоматической отвёртки я открыл решётку, снял её и прыснул на себя сжимучкой. Раздавшиеся было плечи опять сжались.

— Он пролез в комнату в другом крыле, — донеслись до меня слова Леа. — Попасть в неё можно или через этот лаз, или через проход на кухне. Но тогда нужно спуститься на первый этаж и...

— Вы сюда! А вы со мной, вниз! — прозвучал чей-то рёв. Надо полагать, командира, отдававшего приказы.

Я подтянулся, залез в прямоугольное отверстие и погрузился в ещё более плотную темноту. Я полз вперёд, не разгоняясь, но и не сбавляя темпа. Если я буду двигаться слишком быстро, система защиты вентиляции примет меня за вора и сотрёт в порошок своими в-порошок-стирателями. А если ползти не спеша, можно сойти за крысу — большую такую, двух метров ростом.

БА-БАХ!

Судя по звуку, дверь разлетелась в щепки. Я представил, как "сашники" забегают в комнату. Может быть, опрыскивают себя сжимучкой. Нагибаются, лезут в тайный ход...

— Где проход на кухню? — надрывался внизу командир.

— Вот он, сэр.

— Где, мать... А, точно. За мной!

Я почувствовал, что уже не умещаюсь в вентиляции. Исхитрился — сам не знаю как — и окропил себя сжимучкой. Никаких изменений. Я раздаюсь, как наполняемый гелием воздушный шар: руки давят на стенки, во мне нарастает напряжение. Перед мысленным взором возникает картина: моё тело не выдерживает, лопается, и...

Если жизнь — песня, то это не лучший вариант коды.

Я встряхиваю баллончик, переворачиваю, жму на пимпочку — и остатки сжимучки орошают мои плечи. Я сдуваюсь и отдуваюсь. Сковывающее и обжигающее тело напряжение падает. Я ползу вперёд быстрее, наплевав на все ловушки.

Где-то хлопает о стену дверь. Понятно, где: в комнате с открытым вентиляционным отверстием. "Сашники", галдя, как стая ворон, набиваются в комнату.

А чуть раньше их коллеги выползают из тайного хода, вскакивают на ноги и бегут через комнату.

Внутри меня бушевал ветер пустыни, а в голове вспыхивали яркие образы. Опасность превратила моё шестое чувство в кинопроектор, который с разных ракурсов показывал мне действительность. Это было похоже на отрывки из фильма, в жанре экшн, как вы понимаете.

Так, фора кончилась. Когда они заползут в вентиляцию, им достаточно будет хорошенько прицелиться и выстрелить. И тогда старине Децерберу придёт бесславный конец.

Нет, на это я пойтить не моху!

К счастью, все ловушки остались позади. Я заворачиваю за угол и слышу, как чертыхаются "сашники". Они, наверняка, уже прицелились, думали, я у них в руках. Впереди маячит белый круг света. Туда! Пять метров, четыре... Надо доползти. Три метра, два...

Совсем близко сопят "сашники". Вентиляционный ход превращается в паутину, "сашники" — в пауков, а я — в муху. Но если я доберусь до края паутины, то смогу взлететь.

Один метр... полметра...

Передо мной решётка. Я вытаскиваю отвёртку, тянусь к винтам. Отвёртка выскальзывает из руки, проскакивает между прутьями решётки, падает на пол с металлическим стуком. Я достаю кусачки. Они тоже автоматические; оказывается, от этой вездесущей автоматизации есть польза. Я перекусываю прутья. Высовываю наружу голову, плечи, которые опять набухают. Я могу не успеть. Отталкиваюсь руками от стены и ужом выскальзываю в коридор. Приземляюсь на руки. Руки накаченные, так что никаких проблем.

"Теперь встаю, разбиваю окно — и на волю. Пусть ищут меня тогда, сколько хотят".

Мои радужные мысли прерывает что-то холодное и огнестрельное.

— Всё, приехали, — злорадно говорит Клахт.

Ружьё упирается мне в висок, и оно опять в руках у Клахта. Нет, вы скажите: когда я успел так потерять форму, чтобы два раза оказаться в одной и той же дурацкой ситуации?

— Вставай. Ручки вверх, естественно. И не шевели ими, а то я могу испугаться и выстрелить.

Клахт наслаждается ситуацией.

— Ну, я же говорил, что ещё закончу с тобой. Что возьму реванш.

— Молодец.

— Ребята, мы тут, у выхода! — орёт Клахт. — Я держу его на мушке!

— Всё-таки вы с Леантой заодно? — спрашиваю я, хотя прекрасно знаю ответ.

— А ты ещё сомневаешься?

— Love hurts, — говорю я, изображая из себя слабака.

Клахт повёлся на это — и сделал именно то, чего я ждал. Он весь изнывал от нетерпения. Ему хотелось побыстрее передать меня в лапы "сашников", чтобы потом вместе с ними помучить меня, выкрутить мне пальцы и тому подобное. Никогда не делайте, как он.

А он сделал то, на что способен только ослеплённый жаждой мщения болван-психопат.

— Ребят, ну, где вы там?

Клахт повернул голову в сторону кухни, чтобы крикнуть это "сашникам", и на долю секунды потерял меня из виду. Моя рука взлетела вверх и метнула в гумафлора баллончик из-под сжимучки. Пустая ёмкость ударилась о пустую голову. Клахт пошатнулся. Я выхватил у него из рук ружьё и, подумав, всё-таки треснул его рукояткой по кумполу. Клахт свалился на пол.

— А я обещал опозорить тебя ещё раз. В отличие от тебя, я всегда сдерживаю свои обещания.

Я прицелился и выстрелил в окно. Оно превратилось в облако из мелких, острых осколков. Дверь была бронированной, а окно — нет. Зато оно соединялось с чувствительной защитной системой. Эта система среагировала на пулю и попыталась устранить "нарушителя". Когда отгремела серия взрывов и рассеялось ядовитое облако, я выпрыгнул в окно.

Как раз вовремя.

Система охраны опять включилась. На сей раз она засекла меня. Но я уже был на крыльце. Я бежал вниз по лестнице — и прочь отсюда. А дорогу "сашникам" преградили новые взрывы и растекшееся по воздуху смертельное облако. У меня снова была фора.

Я со всех ног мчался в Центр Города.

До Центра — около четырёхсот метров. Я пробежал это расстояние за полминуты.

В окнах Дззинка свет не горел. Наверное, президент уже спит. Ничего, это ненадолго.

Даже не притормозив, я вышиб плечом дверь. Щеколда улетела в дальние края, дверь — в коридор. Не останавливаясь, я вбежал в спальню и проорал Дззинку на ухо, чтобы он немедленно встал и начал действовать. Дззинк подскочил на кровати.

— А! Что такое?!

Я успокоил его, но в темпе, так как время поджимало. Я объяснил, что за мной гонятся два десятка вооружённых "сашников".

— Что им от тебя нужно?

— Ты всё узнаешь, но потом, когда я спасусь. Но вкратце ситуация такова: если надо будет выпотрошить всё население Города, только чтобы заполучить меня, "сашники" это сделают.

— Чудесно... А если я сдам им тебя, а потом опять завалюсь спать? — Дззинк зевнул.

— Скоро они будут в твоём доме.

Сонливость Дззинка тут же улетучилась. Он сел и вытянул шею, как суслик.

— Быстро, в подвал. Там есть ход, который ведёт наружу.

Город растений мне всё больше напоминал кусок сыра с дырками.

— А ещё кто-нибудь о нём знает? — спросил я на бегу.

— Никто. Не отставай!

— И не думал...

Тяжёлый люк захлопнулся, подарив нам тишину и спокойствие, как я подозревал, временные. И времени оставалось всё меньше и меньше.

— Беги по этому туннелю. Он приведёт тебя к главным воротам. Я свяжусь с часовыми — они тебя выпустят.

— О'ка. Мучас грасиас, дружище.

— Погоди... а как "сашники" попали в Город? Часовые не могли их пропустить.

— Конечно, не могли, если только "сашники" их не подкупили или не прикончили. Но всё намного проще: под домом Леанты тоже есть тайный ход — по нему-то вояки и попали в Город.

— Клахт и Леанта тебя продали?

— А то! — Я рассмеялся. — Уверен, им очень хорошо заплатили. Знаешь, это даже как-то бодрит.

— Дец, ты делаешь мою жизнь беспокойной и смертельно опасной. Спасибо тебе.

— Да не за что. Давай!

Я решил не тратить время на долгие прощания, хлопнул Дззинка по плечу и вбежал в туннель.

Толстенная, сделанная из самых прочных металлов дверь закрылась за моей спиной, и я оказался один на один с подземным мраком. Вытащил карманный фонарик и на максимальной скорости рванул вперёд...

Я бежал минут сорок, но туннель всё не кончался. Он был длинным и сворачивал попеременно то влево, то вправо. В какую сторону я бегу? Приближаюсь я к главным воротам или отдаляюсь от них? Понять было невозможно. И никакого намёка на выход — ни лестницы, ни люка. Но если Дззинк сказал, что туннель ведёт ко входу в Город, значит, так оно и есть. Тут, наверное, как с прогнозами синоптиков: надо немного подождать.

Туннель снова повернул налево. Затекла рука — я переложил фонарик в другую. Туннель опять повернул направо. Стены — невысокие и ровные, — не сближаясь и не расходясь, неотступно преследовали меня.

Так же как и отдельные комья земли. Пропитавшись подземными отбросами и химикатами, которые сливают фабрики, земля ожила и стала жаждать крови. Ползающие комья, летающие комья, исчезающие комья, комья-оборотни и комья-трансформеры, комья-пиявки и комья-вампиры, быстровысыхающие комья, самовосстанавливающиеся комья и даже комья-не-комья... Но всех их пришлось разочаровать.

Ещё одна не сформировавшаяся до конца земляная голова села мне на руку. Раскрыла пасть, обнажила длинные клыки. Загорелись красные глаза.

— Ай!

В следующую секунду комок, без сознания, валялся на полу туннеля, а я бежал дальше, отмахиваясь от надоедливой нечисти.

До конца туннеля я всё-таки добрался. Взглянул на часы, светившиеся в темноте бледно-жёлтым светом. Если они не врали, я бежал не больше шести минут. Я ещё раз убедился, что в тишине, мраке и длинных подземных ходах время растягивается, как эспандер.

Кто-то зашипел, расправил крылья и налетел на меня. Я повернулся, чтобы треснуть его по голове. Но, как оказалось, вырубил его, ещё когда поворачивался: врезал локтём по лбу.

Я вскарабкался по плохонькой, ржавой лестнице. Снизу донеслось разочарованное "Ууу". Ванаминго, плотоядный туман и муравьи-мутанты были недовольны тем, что я сбежал, а наверх им нельзя — законы жанра неумолимы.

Я открыл люк, вылез и вернул люк на место. Часовой наставил на меня ружьё.

— Имя или лазером по почкам, — прогудел он из своего шлема.

— Я Децербер — слышали о таком?

— Децербер? Да, президент Дззинк только что звонил и приказал выпустить вас.

— Ну так не будем ме...

Жуткий шум и дикие вопли прервали меня. Мы с часовым одновременно обернулись, и я увидел то, что меньше всего хотел увидеть. Глаза часового расширились от ужаса — настолько, что вылезли из-под шлема.

Нам навстречу бежал отряд "СА". Они размахивали мощнейшим, разрушительным оружием; в их движениях читалась решимость; как роботы, они механически переставляли ноги, всё наращивая и наращивая темп. Их лица исказили эмоции, которые не описать словами. Была, впрочем, одна эмоция, хорошо мне знакомая, — я часто видел её у других существ, а совсем недавно испытал сам. Впервые.

Ужас.

Вышедший из-под контроля, волной цунами разметавший все заграждения, неостановимый и безграничный ужас. Его родило нечто...

...Я знал, что его родило. И мне совсем не улыбалось с ним встречаться. Сейчас, по крайней мере.

"Сашники" промчались мимо нас, даже не взглянув на меня.

— Быстрее! — кричал их командир. — Я приказываю: быстрее! О, чёрт!..

Отряд из двадцати специально подготовленных, обученных убивать солдат превратился в жалкую группку из восьми-десяти грязных, напуганных сопляков.

Часовой, судя по его лицу, тоже начал кое-что понимать.

— О нет...

— К сожалению, о да. Так что открой ворота и выпусти меня.

Парень стоял как вкопанный.

— Слушай, если ты не выпустишь меня, — я приблизился к нему вплотную, — это никогда не прекратится. Открой во...

— Там!

И он был прав — оно уже появилось.

Часовой показывал пальцем на неспешно идущее в нашу сторону "пятно". Идущее... У этого "пятна" были ноги и тело. Оно не расплывалось, не растекалось по реальности своим мерзким жидким телом.

"Пятно" двигалось намного быстрее, чем его бесформенные собратья. Хиленькие ручки и ножки рассекали воздух, но... это были какие-то неправильные движения. "Пятно" словно наложили на окружающий мир. Взяли древнюю субстанцию, сделали из неё чёрное "создание", а потом приклеили его к реальности. Хотелось немедленно стереть эту грязь, грязный налёт...

— Интересная картинка, не правда ли? — сказал я. А потом крикнул часовому в ухо: — Открывай ворота, пока оно не наслало первую волну страха!

Часовой очухался, но это едва не стоило ему инфаркта. Всё-таки он не отрубился, закивал головой, бросился к кабинке, не с первого раза открыл дверь, вбежал в кабинку и стал возиться с рычагами и кнопками.

Наверное, часовой со страху забыл, как открывать ворота, и нажимал, дёргал, крутил всё, что попадалось под руку.

На железных воротах загорелись лампочки. Две металлические двери напоминали рот огромного, заползшего под землю робота.

Включились прожектора на вышках.

Открылась и закрылась дверь в кабинку часового.

Поднялась дверь располагавшегося неподалёку ангара. Задом выехал бронетранспортёр.

В казарме на втором и четвёртом этажах зажёгся свёт.

Завыла сирена. Сначала у ворот, потом в казарме. Хоть это кстати.

Повернулись установленные на вышках пушки. Туда, сюда, туда... И затарахтели, осыпая землю пулями, разрядами, сгустками.

Приоткрылись ворота.

Из двери ангара выкатился танк, упёрся в бронетранспортёр...

— Ворота! — заорал я, перекрывая вой сирен, стрёкот пулемётов, топот выбегающих из казармы солдат. — На что ты нажал?

Часовой, я так понимаю, задавался тем же вопросом. Выпучив глаза, он искал ответ.

А события наращивали темп, переходя от 140 — к 180. И от 180 — к 220...

"Пятна" высыпали на площадь, как муравьи из перевёрнутого муравейника. Два чёрных потока, набирая силу, устремились к воротам. Потоки сливались, схлёстывались. Бурю они пока не родили, но всё к тому шло.

Солдаты, дежурившие на вышках, открыли огонь. Лазерные лучи, плазма, электричество, гипно-разряды, концентрированная антиматерия, лава, мортиний, жидкий металл... Чрева пушек извергали на "пятен" всё, что могли. А те переходили-перетекали вперёд, ничего не замечая. Толпа, река... море неестественно худых тел. С ущербными ручками, коротенькими ножками. И глазами-дырами — прорезями в ночной тьме.

Свет в казарме горел теперь на всех этажах. Ещё минуту назад солдаты спокойно спали. Сейчас они разбегались по Городу, занимали позиции и, прицелившись, стреляли, палили, мочили, жахали...

Вдалеке я увидел знакомую фигурку. Дззинк спешил на помощь своим людям. В руке он держал что-то крошечное и смехотворное, типа бластера последней модели. Разве может этот пистолетик причинить вред тем, кто существует за гранью жизни и смерти, реальности и нереальности?

Крик огласил округу, и на миг всё стихло. Может быть, только у меня в сознании. Пули, лазерные лучи, сгустки энергии застыли в воздухе. Солдаты и "пятна" замерли. Исчезли запахи и звуки.

И лишь два существа оказались за границей безвременья. "Пятно" и какой-то пожилой крестьянин. Старичок отгородился от чёрной, обретшей форму неизбежности сухонькими лианами. "Пятно" потянулось к нему. Вздулось и опало. Тело старичка содрогнулось. "Пятно" наслало на крестьянина ещё одну волну страха, окончательно подавляя его. Вытянулась четырёхпалая конечность. Она была соткана из чего-то столь тёмного и беспросветного, что перед ним мерк любой, даже самый непроглядный мрак. "Пятно" сжало в кулак руку — тонкую, словно отросток подземной твари. Мгновение ничем не нарушаемой тишины. Реальность поставили на "паузу". А потом загорелся свет, и в кулаке "пятна" появилось оружие. По виду оно напоминало кинжал. Острие раскрылось, подобно ларцу, хранящему давние, страшные тайны.

Часовой в будке каким-то чудом нашёл нужную кнопку. С громким скрежетом разъехались в стороны створы ворот. Это вывело меня из оцепенения. Меня и весь остальной мир.

Старичок-крестьянин открыл рот в беззвучном крике. Вспыхнул белёсый, завораживающий свет. Тело крестьянина сжалось, скрючилось, скукожилось. Мне показалось, что его руки, голова — всё его тело сделалось квадратным. Плавные, закруглённые линии исчезли. Тело из трёхмерного превратилось в двухмерное. Оно было сложено из огромных пикселей. Старичок стал похож на детский рисунок робота, который ножницами вырезали из бумаги. "Робот" сжался в струнку, его сдавило сверху и снизу. Он превратился в точку. Кинжал "пятна" втянул свет, а вместе со светом — яркую искорку, которая когда-то была живым существом. Свет пропал. На время утолив свою жажду, кинжал закрылся.

— Чего ждёшь? Беги!

Часовой решил окликнуть меня в моей же манере. Это возымело эффект.

Я развернулся, выбежал за ворота, и они тотчас закрылись за мной.

Раздался женский вопль, за ним ещё один. Воздух наполнился криками, стенаниями. Жители сходили с ума, рыдали, бились в истерике, и всё это под аккомпанемент несмолкающих выстрелов, под громкие и чёткие приказы военачальников, под оглушительное молчание "пятен".

Я оглянулся.

Часовой на вышке поднял толстую трубу. Он положил её на плечо, как базуку, нацелил на "пятен" и выстрелил. Солдат отлетел назад и упал на спину. А большой, светящийся, розового оттенка шар врезался в гущу "пятен". Сверкнула ослепительная вспышка, а когда свет погас, я увидел прореху, дыру в реальности, озаряемую малиново-розовым светом. Словно кто-то оторвал от действительности кусок. Из дыры на землю посыпались жуки, черви, грызуны и ещё кто-то — обитатели других миров и измерений.

"Пятна" остановились, с интересом наблюдая за происходящим. Они проявляли любопытство, но не страх, и с ними ничего не случилось. Разрыватель реальности был мощным оружием, однако не причинил "пятнам" ни малейшего вреда.

Я бросился прочь, понимая, что не смогу помочь беззащитным горожанам, тысячам живых существ, которые страдают, мучаются, исчезают из-за меня. Я бежал изо всех сил, но крики, казалось, не стихали. Они сопровождали меня повсюду. Как темнота, как предчувствие неизбежной беды.

Я не знал, куда бежать, как мне найти выход, и потому просто перебирал ногами, доверившись интуиции. Если я выберусь отсюда, я сделаю всё, чтобы найти способ разобраться с "пятнами". Ведь, если я этого не сделаю, Аду и всем его обитателям придёт конец. А потом, может быть...

Я почувствовал, что меня преследуют. Не сбавляя хода, я оглянулся, но никого не увидел. Впрочем, шестое чувство рассказало мне о том, о чём не смогли поведать глаза.

От налетевшего сокрушительным порывом ужаса мои внутренности сжались в тугой комок — "пятна" увязались за мной.

Но почему они передвигаются с такой скоростью? И волны страха... с каждым разом они становились всё слабее и слабее. "Пятна" выдыхаются? Похоже, погоня за мной забирает у них силы, которые они могли бы потратить на создание ужаса. Но та волна, которую они наслали первой, была невероятной по силе. Удивляюсь, как я устоял перед этим напором. Я словно потерял контроль над своим телом. Ноги двигались сами по себе, сознание пребывало в некоей прострации. Что же спасло меня? Сила воли? Похоже, я задействовал скрытые ресурсы своего организма — и победил, как в ту ночь, когда впервые встретился с "пятном", у себя дома, в комнате...

Думать было всё сложнее.

Ладно. Природе лучше знать, что к чему. Если она считает, что не время предаваться раздумьям, поверим ей.

Я выбросил из голов остатки мыслей и изо всех сил работал ногами.

Нечёткие, сотканные из потустороннего мрака фигуры проступали сквозь мрак подземелья. Я не оборачивался. Я вообще ничего не делал, чтобы не сбиться с темпа. Только бежал. Я чувствовал их, знал, что они там.

Каменные стены пещеры сменились гладким металлом стен канализации. Тусклые лампочки разбрасывали свет из-под невысокого потолка. Мне снова захотелось оглянуться, но делать этого было нельзя.

Я всю жизнь ни о чём не думал, а тут — на тебе. Ни в коем случае нельзя думать, а мысли лезут в голову, как тараканы в тарелку с едой.

"Ни о чём не думать... Ни о чём не думать..."

Эта фраза повторялась через неизменные интервалы. Клин клином вышибают. Поселившаяся в моей голове мысль-повелительница изгоняла из черепушки мыслей-паразитов.

"Ни о чём не думать... Ни о чём не думать..."

Ноги у меня сильные, и устал бы я нескоро, но я не имел представления о том, куда бегу. Я никогда не был в этой части канализации и не знал расположения туннелей. Я просто нёсся вперёд, надеясь, что Провидение мощной волной вынесет меня на берег, где я смогу обсохнуть и отдохнуть. Главное, чтобы я не попал в тупик. Если этого не случится, я когда-нибудь наткнусь на лестницу — может быть, на ту самую, по которой спустился сюда, — и вылезу наверх. А потом?..

Нет, об этом тоже нельзя думать. Когда начинаешь сомневаться, теряешь шансы на успех. Удача не любит слюнтяев. Нытикам она обязательно ставит подножки...

— ЧЁОООРТ!

В тупик я не попал. Случилось другое.

Я вбежал помещение с двумя выходами, в центре которого лежала куча отходов, большая, зелёная и светящаяся, как радиоактивный сверчок. Я замер перед ней, но не потому, что она меня впечатлила. Я смотрел на "пятна", идущие ко мне. Лампы под потолком и свет от кучи отходов разгоняли мрак. "Пятна" выныривали из этого сияния, и я видел, что они стали плотнее и выше. Видимо, напитались существами из Города, и это сделало их сильнее. Теперь они умели бегать; они не выдыхались, насылая волны страха; и в каждой руке у них было по кинжалу.

Два молота неотвратимо опускались, и тому, кто окажется под ними, не поздоровится. Я не хотел быть этим счастливчиком.

И, прежде чем раздался удар, прежде чем черные потоки впереди и позади меня слились, я сделал единственное, что мог сделать, — взобрался на здоровенную кучу отходов, на самый её верх. И скрылся в зелёном свечении.

На что я рассчитывал?

Я сидел на корточках и одновременно утопал в сильнейших, совершенно не сочетающихся друг с другом запахах. В вони, родившейся на свет от союза ядерных отходов, гнилых овощей, продуктов жизнедеятельности, тухлого мяса, остатков краски и кислоты... Ещё на заре мира смерть настигла не только источники этих запахов, но и сами запахи, и теперь они тихо, не спеша разлагались. Именно в таком месте я всегда мечтал закончить свои дни. Я даже не пытался бороться с окружавшими меня ароматами: запахи были сильнее меня. Честно говоря, они были сильнее всех и вся в Нереальности. Я дышал полной грудью и ждал, когда появится первое "пятно". Это будет означать...

Внезапно я понял, что прошло минут пять, а никто так и не превратил меня в точку и не всосал в себя. Я всё ещё здесь, живой. Хотя, правильнее сказать, полуживой: запахи, как я уже говорил, были не сахар. Я встал — медленно, чтобы не закружилась голова. Подошёл к краю кучи, глянул вниз... и обалдел.

"Пятна" толпились и недовольно подёргивали плечами. Они не решались подойти к груде отходов, словно она представляла для них смертельную опасность.

Я улыбнулся и помахал "пятнышкам" рукой.

— Подождите, — сказал я, — может, кто-нибудь придёт и уберёт эту кучу.

"Пятна" продолжали свою беззвучную возню.

Я вернулся на насиженное место и прислонился к стене. Надо было чем-то себя занять. Настрочу-ка Павлу отчётец, пока есть время.

Я достал фон и стал печатать...

Track 19 "A Question of Time"

...Меня разбудила истошная трель — фон неистовствовал.

Как выяснилось, я спал, положив голову на тушку рыбы-глазуньи и ещё на каких-то два мягких сгустка. Не знаю, что это были за штуки, но они почёсывались и усыпляюще бормотали.

Фон трезвонил над самым ухом, и я понял, что держу его в руке. То ли заснул в такой позе, то ли на автомате вытащил его, когда он зазвонил.

— Алло? — пробормотал я с закрытыми глазами.

Несколько часов, что я провёл на огромной куче, в компании чудовищного амбре, не прошли даром: сознание было мутным, как озеро в купальный сезон, головы кружились, тошнота то подкатывала, то откатывала. Но я проснулся, я думал и говорил, а это уже было много!

— Децербер! — Вельзевул крикнул изо всех сил, и его голос, ворвавшись в мой мозг, разобрался там с остатками сна.

Я приподнял голову. Два белых сгустка, утомлённо пшикнув, расползлись кто влево, кто вправо. Я зевнул, открыл глаза, поморщился — зелёноватый свет мусорной кучи показался мне очень ярким.

— Да-да? — сказал я. — Тебя что-то взволновало, дорогой?

Лицо Вельза вытянулось, он озадаченно хлопал глазами.

— Ты не звонил целый день, — обеспокоенно произнёс дьявол. — Я думал, ты угодил в очередную беду. То есть, я уверен, что ты угодил в очередную беду, но не знаю, в какую.

— На самом деле, — сказал я, с удовольствием потягиваясь, — мои неприятности только что закончились.

Вельзевул ничего не понимал. О чём он тут же мне объявил.

— Спокуха, Вельз, несколько часов назад я тоже терялся в догадках.

— А теперь? Уж не хочешь ли ты сказать, что Дело о Цветках...

— Дело о Цветках? А что, неплохое названьице. Да, можешь считать, что мы его раскрыли.

Вельз почесал тыковку.

— Когда это? Пока ты спал?

— Примерно так. У меня было полно времени, чтобы подумать, обмозговать всё...

— Дец, а ты здоров? Ты где вообще сейчас? Может, стоит плюнуть на договорённость и связаться с Павлом...

— Нет-нет, даже не думай об этом. Пусть всё идёт как идёт. От наших действий зависит судьба Кашпа.

— Да, что с ним? Эти мафиози...

— Псевдомафиози. Я настаиваю.

— Ну ладно, псевдомафиози. Они с тобой связывались?

— Пока нет, но я сегодня с ними встречаюсь.

— Да, точно.

— Ага. Я замечательно выспался на этой куче. Сейчас перекушу чипсами. Правда, для этого придётся их поймать: радиоактивное излучение их слегка изменило...

— Постой-постой. На какой-такой куче ты выспался?

— На большой, просто громадной, я бы сказал. Зелёной, светящейся и вонючей. Жутко вонючей. Но если к этому запаху относиться, как к чему-то неизбежному... типа как к жизни...

— Погоди, Дец, я за тобой не поспеваю.

— Звиняй, Вельз. Наверное, я не перестроился на другой ритм. Дело в том, что вчера выдался очень насыщенный денёк. О ночи я промолчу. Я бегал как угорелый. Мне казалось, что время ускорилось раз в десять...

— Так, стоп.

Вельзевул вдохнул, выдохнул.

— Дец, я ничего не понимаю, — сказал он.

— Это длинная история. Давай я расскажу тебе её за кружечкой пива?

— Ну, лады.

— Как там моя собачка?

— Цербер-то? Лучше всех. Я отвёз его к брату. Мы недавно созванивались, и он рассказал, что Цербер сжевал занавески, играл на Главном Компьютере в тетрис, укусил за попку секретаршу и распугал всех кошек в Дворцовой лаборатории.

— Старина Церб... Я рад, что с ним всё в порядке.

— Павел интересовался, когда ты его заберёшь.

— Скоро. Как только разберусь со всеми проблемами. Сегодня.

— Если повезёт?

— Нет, просто без вариантов. Сегодня мы увидим развязку этого опасного и запутанного дела. Думаю, мы в ней даже поучаствуем.

— Дец? Может быть, всё-таки стоит попросить Павла о помощи? Секретность секретностью, но на кону твоя жизнь. И всех жителей Ада, между прочим.

— Если бы только Ада... Впрочем, всё как обычно.

— Так я...

— Мой рогастый приятель, нехорошо беспокоить Павла по таким мелочам.

— Но скажи хотя бы, где ты встречаешься с псевдомафиози.

— Этого мы не обговаривали. Но я хотел посидеть на скамеечке у памятника Взорвинскому. Помнишь такого?

— Писателя? Помню, конечно.

— И я откуда-то помню. Странно, ведь книг я не читаю, — не до того.

Я улыбнулся. Вельзевул улыбнулся в ответ.

— Кстати, — с запозданием спохватился я, — сколько сейчас времени? Встреча назначена на 12.

Потом вспомнил, что в фон встроены часы. Я посмотрел на экран, Вельз сделал то же самое, и мы в унисон воскликнули: "Чёрт!".

— 11:54! Вряд ли те чуваки найдут меня здесь. В общем, Вельз, я побежал. Может, ещё успею съесть мороженое. Привет Павлу!

— При...

Я нажал "Сброс". Сунул фон в карман, сполз с кучи — под возмущённые крики её обитателей. А может, и её самой.

— Сорри, если кого придавил.

И бросился в тёмный коридор.

Я минут пять плутал — бегал, носился как угорелый — по канализационному лабиринту, но всё-таки нашёл лестницу, забрался по ней, отодвинул люк и, покинув неизменный смрадный мрак канализации, выбрался наружу. Купол немедленно обдал меня волной жаркого, но словно бы стеклянного света. Стеклянного и какого-то прозрачного, безразличного ко всему. Пекло стояло прежнее, но в нём не было таких чувства, страсти и напряжения, как вчера. Жара морила вас будто по обязанности: она знала свою задачу, хорошо с ней справлялась, но ей нужен был выходной.

Посиделки на куче отходов чуть не стоили мне обоняния. В носах словно вымерли все рецепторы. Я втянул индустриально-магический запах Ада. Загрязнения, пыль, различные выделения... нет, я все их чувствовал, а значит, мои носы в целости. Надо только дать им небольшую передышку.

Я отряхнул одежду — скорее от нечего делать: бесполезно пытаться сбить грязь, если она пустила в вашей футболке корни или вцепилась когтями в ботинки, или светло-жёлтой аурой обволокла шорты.

В Воробьином парке было немного посетителей. Я подошёл к палатке, попутно распугав адцев своими видом и запахом. Не всех, конечно. Это Ад — тут и не таких страшилищ видали.

— Малиновое, пжалста, — сказал я продавщице.

— Сколько шариков?

— Три.

Я положил на прилавок души. Струйки запаха отделились от монет и поползли к небу, другие потекли и полетели.

Пожилая, добротных размеров ремоница не повела бровью (бровей у неё не было) — взяла души, дала сдачу и рожок с тремя шариками.

Я вгрызся в первый.

— Пашиба.

Дошёл до скамейки, плюхнулся на неё. Проглотил мороженое. Откусил ещё.

И, когда часы показали ровно 12:01:38, кто-то положил конечность мне на плечо.

Я поднял взгляд и, жуя вкусное малиновое мороженое, увидел пустые глаза "парня в шляпе".

— Пойдём.

— Нет уж. Вы опоздали, так что, пока я не доем мороженое...

— Или ты пойдёшь, или твой друг потечёт, когда мы превратим его в лужу бессполезной эктоплаззмы.

— Убедительный аргумент, да? [Ам.] Щаш, щекундощку.

Жуя мороженое, я встал и в компании двух "парней", мои старых знакомых, направился к автомобилю, тому самому драндулету.

— На. — Второй протянул мне "кляксы". — На этот разз ссам глазза ззалепишь.

Какой лентяй, не хочет делать свою работу.

Я доел мороженое и облизывал пальцы.

— Прости, брат, но у меня руки грязные.

Наверное, я сказал это без должного уважения, потому что Второй вдруг разозлился. Он шмякнул мне на лица "кляксы" и втолкнул меня в мобиль. Хлопнули дверцы, астматически затарахтел двигатель, и драндулет... мм, помчался по дорогам Ада.

Любой другой на моём месте, наверное, рассуждал бы о том, что его ждёт, но я ведь ничего не мог изменить. Совсем ничего.

Я попал в водоворот, и меня затягивало всё глубже...

Всё повторилось.

Выбоины на дорогах. Играющее радио. Мобиль-балабола, страдающий всеми техническими недугами. Мрачные "парни в шляпах": один за рулем, другой рядом со мной.

Развалюха останавливается. Издаёт громкое "БДЫЩ!". И как она не рассыпалась на части?

Дверца открывается. Я вылезаю. Ничего не вижу.

И опять старое, погружённое в темноту здание.

"Кляксы" снимают.

Летающие светильники зажигаются.

И я вижу внушительную фигуру, очень толстую и очень высокую. Словно бы пустоту, заключённую в полупрозрачную оболочку. Это Оно. А рядом с ним — Здоровяк, который умеет поглощать материю своей плотью.

Первый и Второй подпирали входную дверь — справа и слева, как будто ей это было нужно. И сверлили меня глазюками, в которых нельзя прочесть ни единой эмоции.

Оно смотрело на меня грозно и презрительно, как царь на своего слугу. Здоровяк ехидно ухмылялся, скрестив ручищи на груди.

Я тоже скрестил ручищи на груди.

— А где твоя армия, Большой Б.? — спросил я. — Не боишься без охраны гостей встречать?

— А ты всё так же говорлив?

— Это от страха, ты же понимаешь.

Оно двинулось на меня. Я отшатнулся. Оно же думает, что я Его боюсь.

— Ха-ха. Не пугайся, пёс. Пока тебе ничто не угрожает.

А Оно всё ещё говорит штампами, причём теми же самыми.

— Я бы присел. Стульчика не найдётся?

— Принеси ему стул.

Последние слова были обращены к Здоровяку. Он хмыкнул и на время покинул нас, а когда вернулся, мы с Ним всё так же соревновались в гляделки. Я поддался, и Оно уверилось в своём превосходстве. Давай, родное, это-то мне и нужно. Ты будешь считать, что ты — победитель, а я нанесу неожиданный удар.

Оно и Здоровяк были довольны. Пока всё идёт неплохо.

Здоровяк подтолкнул ко мне стул. Тот выпустил шестерёнки, согнулся, приняв обтекаемую форму, подъехал, распрямился. Шестерёнки втянулись обратно в ножки. Я сел, закинул ногу на ногу.

— Удобно?

— Ты так и не ответил, Урфин Джюс: где твоя непобедимая армия?

Оно нахмурилось. Во всяком случае, мне так показалось. Если на желе появляются поперечные борозды, оно, скорее всего, хмурится.

— Геройствуешь? Да ты же сейчас обделаешься от страха... герой.

— Ни в коем случае — стульчику будет неприятно.

— Ты дрожишь, как напуганный ёж, а строишь из себя... Почему бы тебе не заткнуться и не отдать нам цветок?

Я задумался.

— Ты знаешь... заманчиво. Но я с ним уже сроднился. Сложно расстаться...

— Ррр, — рыкнуло Оно и бухнуло кулаком по столу.

Стол не треснул, потому что был сделан из искусственно упрочнённого дерева, но в середине столешницы образовалась солидная вмятина.

Это было почти страшно.

Я размышлял: позлить Его ещё немного или перейти к делу? Решил в последний раз его подколоть, но меня прервал громкий стук — похоже, стучали сверху.

— Ты никого не ждёшь?

Оно молчало и нависало надо мной.

— А то, кажется, Супермен прилетел и просит посадки.

— Хватит!

Оно снова треснуло по столу, и вот на этот раз он развалился.

— Силён.

— Только в костюме, — буркнул Здоровяк.

— Заткнись, придурок!

Оно посмотрело на Здоровяка, как на нечто, недостойное жизни. "Шкаф" сказал лишнее и сам это понял. Он отвернулся. На лице его... в смысле, на ряхе его были написаны раздражение и злость. Он щёлкнул пальцами.

Из спинки стула, на котором я сидел, вылезли беззубые и безгубые рты и открылись в едином порыве. Уж не замурованы ли там голодные птенцы? Но всё оказалось куда прозаичнее: рты выплюнули тугие, прочные верёвки, обхватившие меня и сами собой завязавшиеся в узлы. Очередной стул для пленников с автоматической шнуровкой. Скучно, скучно...

— Ребят, вы только не обижайтесь, но, если вы хотите чего-то добиться в своём деле, не устраивайте штабов в заброшенных домах и не используйте чудо-стулья, которые...

— Заткни его!

Оно приняло мои слова близко к сердцу. Здоровяк подскочил ко мне и, сияя от радости, провёл хук правой. Я увернулся и куснул его за кулак. Здоровяк завопил. Ага. Других, значит, лупим, а сами-то — неженки.

— Ладно-ладно, парни. Хватит. Я всё понял. Я буду сговорчивее.

— Цветок!

— Ясно-ясно. Получите вы свой цветок.

— Где он?!

Я вгляделся в выражения лиц двух псевдомафиози. Сказать — не сказать? Судя по набухшим желвакам и сощуренным глазам, ждать им надоело. Но, с другой стороны: был ли у меня выход? Нет. Надо тянуть время.

— Я с удовольствием отдам вам цветочек. Но сначала хотел бы увидеться со своим старым другом. Вы ведь понимаете, о ком я?

Здоровяк набух, как накачанный пестицидами томат, и готов был лопнуть, но Оно сделало ленивый знак рукой, приказывая ему утихомириться.

— Ладно. — Оно еле сдерживалось. — Тащи сюда призрака.

Здоровяк сплюнул, и в полу появилась дырка.

Я тут же подумал, что, с такими выделениями, девушкам он, наверное, не очень нравится — если, конечно, они не мечтают раствориться во время оргазма. Я чуть не улыбнулся. Но, к сожалению, сейчас приходилось быть серьёзным и думать о других вещах. Например, о том, как выручить Кашпира, если...

— Проходи, будь как дома.

Здоровяк загоготал и толкнул Кашпира. Призрак споткнулся, упал, проехался по полу и остановился под лучами светильников.

Кашп поднял голову. Волосы всклокочены, выражение усталое, на левой щеке синяк.

— Аа, Децербер...

Привет.

— Привет, Кашп.

— Поздоровались? Рады друг друга видеть? Дружба — это прекрасно, правда ведь?

— Угу, — авторитетно угукнул Здоровяк.

— Но эта встреча может стать последней. Для каждого из вас. Впрочем, всё в ваших руках.

Я пересмотрел миллионы фильмов о бандитах, которые разговаривали так же, как это кусок желе, и знал, что надо отвечать.

— Ну хорошо, вы выиграли. — Я вздохнул — типа, сейчас решусь и скажу им, где цветок.

— Децербер? — Кашпир, всё ещё валяясь на полу, поднял бровь.

— Не беспокойся, друг, всё будет хорошо.

Псевдомафиози наслаждались спектаклем. Всё шло по их сценарию. А точнее, по тому, который они украли у бездарных авторов боевиков.

"Вы такие фильмы любите, да? И вы у нас — злодеи? Хорошо. Тогда я буду положительным героем. Немного непривычное амплуа, ну да ладно".

Интересно, вспомнят ли они, как поступает главный герой за десять минут до конца фильма? Когда он сидит, привязанный к стулу, в логове плохих парней, смотрит на друга, похищенного в самом начале фильма, а потом...

...вдруг подпрыгивает вместе со стулом — и ногами, которые никто не удосужился связать, бьёт помощника главаря по морде.

Здоровяк всплёскивает руками и падает на спину.

— Кашп, кнопка! — кричу я.

Кашпир вскакивает на ноги, отбегает назад.

— Какая кнопка?

— На спине у этого слизняка-переростка!

— Кнопка?

— Да! Это...

Наш диалог прерывает Здоровяк. Он бросается на меня. Но я отскакиваю и в падении бью его ногой по голове. Здоровяк растягивается на полу. Я тоже. Но я привязан к стулу, а он — нет.

Кашпир разбегается и запрыгивает на спину Ему. Оно вертится, пытается сбросить призрака. Ну нет: как и положено по сценарию, Кашпир крепко держится за полупрозрачную плоть монстра.

— Да это же твёрдо-жидкость! — изумлённо кричит он. —

Личина!

Это личина!

На спине, под лопаткой, Кашпир находит кнопку. Издаёт победный крик.

Здоровяк приходит в себя. Отрывает от себя кусман и бросает в меня. Я уворачиваюсь. Живое мясо Здоровяка растворяет что-то за моей спиной.

Оно трясёт своей тушей и напоминает беснующуюся в пластиковом мешке волну. Кашпир не сдаётся. Призрак мычит, но продолжает висеть на Нём. Костюм сдувается, "плоть" собирается в складки, течёт вниз, как грязь под струями воды. Личина соскальзывает с Него так же легко, как платье с героини какого-нибудь порнофильма. Сейчас она упадёт, и я увижу...

На секунду я забываю, что нахожусь не в дешёвом боевике. Улучив момент, Здоровяк прыгает на меня, придавливает к полу своей массой. Хватает за руку, выворачивает её и смотрит мне в глаза, злобно и мстительно.

— Интересно, в последнюю секунду сюда ворвётся Павел?

— Чё?

Здоровяк в замешательстве. Там и оставайся. Я оказываюсь сверху, высвобождаю руку и заезжаю Здоровяку по мордасам. На мгновение он теряет контакт с Нереальностью. Я замахиваюсь, чтобы ударить снова.

Капля слюны срывается с губы Здоровяка. Вторая дырка в полу. Как же надавать ему по харе, если его слюна и кровь растворят мой кулак?..

— Я держу его, держу! — кричит Кашпир, борясь с кем-то. С кем — разглядеть я не могу: занят кое-чем другим. —

Децербер, ты не поверишь, это...

Стой!

Стой!

Не пущу!..

Теперь замешательством пользуется Здоровяк: он резко и сильно толкает меня. Я приземляюсь на спину. Здоровяк вскакивает — неожиданно резво — и вырывает с корнем свой кулак. Он уже готов кинуть его в меня. Сейчас белёсая плоть лишит меня головы или груди.

Но в последний момент...

Правильно. В дом врывается Повелитель. Владыку Ада сопровождает Вельзевул, а ещё целый взвод солдат с пушками наперевес. Да здравствуют фильмы класса "Б"! Если бы Оно со Здоровяком не увлекались второсортными боевиками, ничего подобного не случилось бы. Они сами запрограммировали свою судьбу. Ну, и я им помог немножко. Я сказал Вельзевулу, что буду в парке в 12 часов, и он всё понял правильно: связался с Павлом, и за мной устроили слежку.

— Замерли и подняли руки вверх, — говорит Павел спокойно и уверенно. — Децербер, ты мог не поднимать.

Я опускаю руки.

— А если бы твои головорезы пристрелили меня?

— Он всё шутит.

Как обычно.

— Эй, Дец.

Гляди сюда.

Во кого я поймал!

Я поворачиваюсь к Кашпу и вижу, что невысокий, не страдающий полнотой призрак держит в своих ручках... маленького пепельно-чёрного слизнячка.

— Без костюма ты не такой сильный.

Да?

Децербер, вот кто был под костюмом.

Представляешь?

Дохленький какой.

А казался таким большим и сильным...

И ненастоящим.

Павел машет рукой.

Солдаты всё понимают без слов. Они скручивают обоих бандитов. Здоровяка ставят к стене, а слизняка сажают на стул. Но сначала разрезают верёвки и освобождают меня.

— Хочешь задать им пару вопросов? — спрашивает Вельз.

— Мечтаю.

Мастер Хаос будет ждать нас на Поле в 10 вечера. Ещё есть время. Пора, наконец, прояснить ситуацию. Кроме того, моё предчувствие опять привлекало к себе внимание. Оно считало, что от этих двух ребят я узнаю что-то чрезвычайно важное. И я, как всегда, доверился Внутреннему Децерберу.

Он не ошибся.

Допрос шёл долго, и псевдомафиози рассказали нам много интересного. Купольные лучи всё настойчивее пробивались из-за туч этого дела, и оно уже не выглядело таким беспросветным.

Во-первых, Оно и Здоровяк действительно были "псевдо-" и к мафии имели отношение меньшее, чем Колбинсон. А во-вторых, в Ад они прибыли пять дней назад. План действий был уже разработан, и они, решив не терять времени, взялись за его осуществление.

Но перед этим они встретились.

Здоровяк приехал в Ад в поисках лучшей жизни, заодно спасаясь от полиции Глубоких Озёр. Раньше он обитал в воде, на самом дне Озера Беспокойства, — ловил мелких водоплавающих, продавал их Тартару и Междумирью и неплохо на этом зарабатывал до тех пор, пока полиция не прикрыла его лавочку. Разрешения на ловлю ктулхов и лохнессов у Здоровяка не было, и ему пришлось рвать когти. Вернее, вначале он рванул плавники, а потом, уже по прибытии в Рай, сбросил их и нарастил руки с когтями. Здоровяк отсиживался в самых бедных кварталах Рая, ходил только переулками и боялся широких улиц и площадей. Ему всё чудилось, что его преследует полиция. Но копы давно на него начхали. Им не так много платили, чтобы они ещё гонялись за каким-то третьеразрядным контрабандистом.

Здоровяк сидел в коробке, кушал своих бывших собратьев-рыб, которых откопал в мусорном баке, когда воздух порозовел и из него вывалилось Оно. Но тогда Оно было ещё мелким чёрным слизнем по имени Он. Пятнадцатисантиметровый гость оказался очень предприимчивым. Он предложил Здоровяку по лёгкому срубить бабла, и тот сразу согласился. Операцию по смене вида Здоровяк сделал за счёт банды рэкетиров. Взамен он обещал дать им наводку на один очень богатый антикварный магазин, но вместо этого, едва сбросив плавники и отрастив руки, скрылся. Смылся, затерявшись среди адских мусорных куч. Естесьно, Здоровяк и не думал возвращать рэкетирам деньги — они ему самому пригодятся. Но прежде их надо было заработать. Здоровяк помнил свою безбедную жизнь на дне озера и хотел к ней вернуться — в новом обличии.

Слизняк поведал Здоровяку свою историю. Он рассказал о том, как был садовником в другом измерении. О том, что платили ему мало и вовсю эксплуатировали. О том, что, несмотря на века унижения, Он берёг и лелеял мечту о мести. Чтобы осуществить её, не хватало какого-то пустяка — удачи. И вот она улыбнулась Ему...

Однажды, подметая состриженные листья, Он наткнулся на непонятный цветок, похожий на лилию. Но Он никогда не видел лилий. Он жил в совсем другом мире, среди кустов и цветов. В том мире правили осы, но Он не был осой. Он не был даже насекомым. И они воспринимали его как чужака, называли уродом. Они сделали из него раба, помыкали им и при любой возможности тыкали носом в его "уродство". Издевались, измывались над Ним.

Но Он не забыл, кем он был у себя на родине. Царём. Повелителем. Пока его не предали. Трусы, боявшиеся завоевывать новые миры, предали его и сослали в этот мир. Он не мог вернуться, ведь они удалили ту штучку, которая позволяла слизнякам перемещаться между мирами. Они заперли его здесь. Почему здесь? Они обрекли его на страдания, но этого им было мало. Они знали, что в этом мире он будет изгоем, аутсайдером. Осы не примут его в свой мирок. И оттого будут мучить ещё сильнее...

...Стоял полдень.

Он вырыл ямку, положил в неё цветок, засыпал ямку листьями. Сгорая от нетерпения, Он всё же заставил себя закончить дела в саду. Насекомое-властелин отпустило Его, когда на Сад — так назывался тот мир — уже наползли сумерки. Откопав цветок, Он принёс его домой. Долго разглядывал, изучал и пришёл к выводу:

а) такого цветка он никогда раньше не видел

и

б) цветок — не из этого мира.

Сад был правильным, ухоженным, скучноватым и ограниченным мирком. В нём не росли удивительные, ни на что не похожие растения.

Стемнело. Устав от догадок и домыслов, Он убрал цветок в шкаф (положил его в баночку, задвинул её поглубже) и лёг спать.

Проснулся Он оттого, что голова его плыла, словно превратившись в чернильное пятно. Будто вынырнув из глубокой, наполненной токсичными отходами ямы, Он сел на кровати и стал бездумно, бессмысленно вглядываться в окружающий мрак. Мир изгибался, извивался и куда-то уползал. Слизняк встал — отчего голова и тело чуть не взорвались, — поплёлся к выходу, но на полдороге услышал чей-то голос. Сильный, громкий, властный, он отдавал команды, и они звучали в Его голове, как огромный гонг, который обстреливали пушечными ядрами. Голос хотел, чтобы Он забыл все свои мысли и лишь беспрекословно подчинялся, делал то, что Ему прикажут.

Он доплёлся до двери. Повернул ручку. Скрип... дверь открылась. И Он вывалился наружу, в безмолвную и безразличную ночь. Какая-то маленькая то ли планетка, то ли звёздочка светила сверху. Кузнечик — придворный музыкант Насекомых — издал бодрое "треньк". Которое тут же стихло. Рабам разрешалось издавать звуки только с позволения хозяев. Ослушание каралось смертной казнью — в лучшем случае. Насекомые, единственные подлинные насекомые, которых ещё называли Осами, знали, что власть нужно беречь, а для этого хороши все методы.

Он лежал на земле, тогда как чёрный туман, заволокший Его сознание, не рассеивался и не становился слабее. Но Ему вновь повезло: если бы Он проснулся чуть позже, Его бы уже ничто не спасло. Запах цветка завладел бы им и превратил бы Его... нет, не в раба. А в ходячую еду. Еду с телом, с кожей и внутренностями. Запах питался бы Его энергией, высасывал бы из него жизнь, лакомился им, как коктейлем. А когда запасы энергии кончились бы — бросил бы Его и нашёл себе новое "пропитание". Много новой пищи. С каждым разом, поглощая очередное существо, запах становился сильнее и насыщеннее. Он быстрее распространялся по воздуху, он мог менять форму, чтобы обманывать своих жертв. И он пробирался к ним внутрь, ведь ему хотелось пить. Как же ему хотелось пить...

Запах и был "пятнами". Опьяняющий страхом, этот наркотик легко мог получить власть над существом. Но его возможности были ограничены. Он не имел формы, не мог размножаться, находиться одновременно во множестве мест. И он должен был проникать внутрь существ и выпивать их потихоньку, не залпом. Но запаху хотелось большего...

Всю ночь Он провёл на улице, укрывшись лопухом. А на утро, едва проснувшись, бросился в дом, открыл шкаф и достал банку с цветком. Надо выбросить его!

В дверь постучали.

Он положил банку обратно, открыл дверь. На пороге стоял Его личный надсмотрщик. Глаза оса были словно сделаны из стекла. Он смотрел перед собой, ничего не видел и двигался, как механическая игрушка. Ос протянул руки и шагнул к Нему. Да он же собирается меня удушить! Слизняк отскочил, схватил сковородку и успокоил ей надсмотрщика. Ос растянулся на полу. Присев на корточки, Он ткнул его в бок. Тот не шевельнулся. Даже когда его стали хлопать по щекам, ущипнули за нос, ударили в грудь, пнули в бок.

Тогда Он взял нож и проткнул надсмотрщику пятку. Никакого эффекта. Он собрался с духом и (втайне наслаждаясь происходящим) отрезал осу палец. Тело лежало на полу и никак не реагировало.

А потом открыло глаза.

Он испугался и всадил нож по самую рукоятку в полосатую грудь. Надсмотрщик вставал, не обращая внимания на рану. Его били, ломали, кусали — но осу было всё равно. Наконец, он выпрямился и снова попытался задушить Его. Тогда сковородка вторично приземлилась на хитиновую голову — и снова вырубила оса.

Он отдышался, привёл мысли в порядок и понял ещё две вещи:

а) ос превратился в зомби, ну, или во что-то вроде этого

и

б) ему всё нипочём, если не считать сковородки.

В ту же секунду Он представил себя во главе армии зомбированных ос, свергающих собственного правителя. Словно в ясновидческом экстазе, он видел эту картину: зомби-осы убивают царя-осу. Без жалости. Без того чувства, которое царь никогда не испытывал к Нему. Да, так всё и будет. Бездумные и беспощадные живые машины расправятся с царём и его приспешниками, а корона достанется тому, кто действительно её заслуживает.

Слизняк уже видел себя во главе ос-зомби, проникающих в другие измерения, захватывающих всё новые и новые миры. Разрушения, бедствия, кровь, тотальное уничтожение... Как всё это было Ему близко.

Оставалась лишь маленькая проблемка. Как подчинить себе зомби? Возможно ли это? А что, если пойти в обход? Цветок создаёт зомби, и он же управляет ими. Чтобы контролировать слуг, надо контролировать их повелителя.

У Него был знакомый учёный — настолько умный и неординарный малый, что работал при дворе и даже питался объедками с царского стола. Учёный (он был жуком, и звали его Клемат) каждый день выходил на прогулку, размышлял, как улучшить старые изобретения, и придумывал новые. Незаметно улизнув с места работы, Он нагнал его и отвёл в укромное местечко. Запудрить мозги Клемату было просто. Даже проще, чем вырастить сорняковидную ползянку. Клемат рассказал, как управлять запахами.

"Для этого нужно одно устройство. Им очень просто пользоваться..."

"Могу я его взять? На время".

"Извини, но боюсь, что царь..."

"Он ничего не узнаёт. А я это делаю для него. Я смешаю запахи разных цветов, изменю их. Выведу новые сорта. Представляешь, как царь обрадуется, когда его цветы заговорят на другом языке?"

"А если он узнает, что ты сделал это с помощью устройства?"

"Не узнает. Я скажу, что долго экспериментировал с генами растений. Скрещивание, гибридизация... В общем, вот. Ну так что?"

"Ради такого дела... Хорошо. Встретимся завтра в это же время?"

"Ты принесёшь устройство?"

"Да, конечно".

На следующий день они встретились, и Клемат отдал Ему устройство управления запахами. Он поблагодарил учёного — и, пока тот смотрел в другую сторону, свернул ему шею. В этом мире жизнь не была бесконечной, и никто не превращался в мертвяка после смерти. Здесь мертвяки не обитали, так что это было ни к чему.

Труп Он спрятал в кустах. Благо, он работал садовником и знал, куда положить тело, чтобы нашли его нескоро.

Клемата хватились в тот же вечер. Его долго искали, но лишь через пару недель, случайно, какой-то стражник наткнулся на останки учёного. К тому времени Он уже не боялся возмездия, ведь в его распоряжении была целая армия зомби. Он выбирал самых незаметных ос — тех, кого хватились бы в последнюю очередь. Ждал темноты и накачивал их наркотиком. Осы лишались не только свободы выбора, но и личности. С помощью устройства он управлял ими, как безвольными механизмами. У него был подвал. Он заставлял ос спуститься туда, лечь на пол, завалить себя банками со сгущённой пыльцой и заснуть.

Спите, ребятки, думал Он. У вас не так много времени. Скоро вам предстоит большая работа, так что высыпайтесь, набирайтесь сил.

Он с нетерпением ждал этого дня... и, наконец, он настал.

Захват Сада начался.

Всё прошло так легко, что Он был даже разочарован. Воины царя обстреливали полчища фигур с пустыми глазами, но те, не замечая ничего вокруг, двигались вперёд. Поднимали руки и чёткими, уверенными движениями откручивали, отрывали головы, руки и ноги, отбрасывали их в сторону и шли дальше. Стройными рядами, идеально ровными линиями. Копейщики, всадники, мечники обрушивались на врагов — чтобы быть разорванными на кусочки.

Сопротивление продолжалось недолго.

Мечта Его исполнилась — он захватил власть. Теперь он проводил дни за царским столом, набивая до отвала брюхо. Или кувыркался на широченной кровати с наложницами. Или мучил пленных. Но чем бы он ни занимался, голову не покидала одна мысль: а что там, в других измерениях?

Вдруг их так же легко завоевать?

Он заставлял учёных работать круглыми сутками, без еды и питья, чтобы найти способ проникнуть в другие миры. Он мечтал о них, он грезил о них. И однажды Он получил возможность покинуть Сад, но это не принесло ему радости.

Он научился регулировать интеллектуальный уровень своих солдат. Они подсели на наркотик, вырабатываемый цветком, и, чтобы не умереть, должны были получать новые дозы. Чтобы осы не погибли от наркотического голодания, Он наполнял их запахом, но уменьшал его концентрацию. Зомби не теряли возможности мыслить, однако чёрный запах, поселившийся в них, делал их глупее и послушнее.

Он создал ос-пажей, солдат, учёных, наложниц, поваров. И, конечно, садовников. Были среди зомби и пограничники. Один из них и сообщил Ему о находке.

На самом краю Сада, возле пропасти, обрывающейся в бурный Ручеёк, были найдёны ещё два цветка. Точно такие же, как первый.

Он затрясся от возбуждения. Он благодарил судьбу за то, что она не забыла его. Ещё два цветка! Потрясающе! Осталось дождаться, пока учёные найдут дверь в какой-нибудь иной мир, который Он захватит, непременно захватит! Теперь, когда у него три цветка, никто не сможет его победить.

Он считал себя чуть ли не владыкой Вселенной, когда ему принесли новую весть: цветки пропали. И не только два новых, но и первый, благодаря которому Он стал царём.

Крыша и стены мироздания обрушились и погребли Его под собой. Полное внутреннее опустошение снова превратило хозяина судеб, предводителя монстров в крохотного, ничтожного неудачника.

Он боялся представить, что случится, когда наркотик выветрится из ос. Они должны будут погибнуть — так утверждали учёные, которые провели много опытов. А если осы выживут? Если они захотят расквитаться со своим хозяином? Или хуже того: они погибнут, все без исключения, а он останется один. Один, запертый в тесном мирке. Один — ни на что не способный, потерявший свои силу и власть. Безвозвратно. Навеки один...

Благо, у Него было несколько баночек с запахом.

Он заткнул их за пояс.

Как хорошо, что чутьё подсказало ему сделать запас наркотика — так, на всякий случай.

За этими мыслями его застал ос-стражник, который сообщил Ему: учёные обнаружили несколько прорех в реальности.

Он тут же отправился взглянуть на эти аномалии. И правда, увидел неподвижно зависшую в воздухе область малиново-розового цвета. Не обращая внимания на опасения и советы зомби, коснулся её, и его конечность пропала. Но он никогда не останавливался на достигнутом.

Он наклонился, погружая конечность всё глубже. Сделал шаг вперёд. И его с негромким чпоком втянуло в дыру.

Так он попал в Ад.

Но Здоровяку он рассказал не всё. Этому тупоголовому необязательно знать, что Он — безжалостный тиран, по воле судьбы оказавшийся на грани краха. Он сказал только, что ему подчиняется армия жутких существ. С ними можно завоевать целые миры.

Здоровяк был не против мирового господства.

"Но вначале, — сказал Он, — нужно найти особенный цветок. Всего их три, но нам хватит и одного. Раньше они находились в другом месте, но исчезли из него, когда появились эти разрывы реальности. Цветки наверняка здесь. Так как, поможешь мне с их поисками... партнёр?"

Здоровяка прервал шум. Из малиново-розовой дыры над ними, как хлопья из перевёрнутой тарелки, посыпались осы. Зомби последовали за своим господином. Они падали друг на друга минуты две, пока в тихой и пустой улочке не выросла гора из тел.

Здоровяк улыбнулся:

"Я ведь уже согласился"...

Первым делом Здоровяк рассказал Ему об Аде всё, что знал сам. А знал он немного.

Вторым делом Он изменил внешность, чтобы больше походить на мафиозного лидера. На "чёрном" рынке купил голосовой модулятор и генератор личин. Генератор личин был последней модели, с апгрейдером силы. За оборудование пришлось отдать все деньги, которые Он захватил из царской казны.

Теперь Он выглядел совсем по-другому. Он был мутно-белым полупрозрачным гигантом. От старого пепельно-чёрного слизнячка не осталось ничего — даже имени. Он превратился в Оно.

Оно выкрутило регулятор силы на полную катушку и почувствовало, как силы вливаются в Него мощными потоками. Да, таким Оно нравилось себе больше.

По Его задумке, они стали косить под мафиози. Вместе с осами-зомби устроили налёт на магазин одежды и украли костюмы, такие, которые во всех фильмах носят члены мафии. А ещё шляпы, широкополые. В них даже зомби выглядели внушительно. И старомодно.

И последний штришок: речь-как-у-мафиози. С этим проблем не было. Здоровяк в своё время насмотрелся гангстерских историй, а Оно быстро обучалось.

Так появилась банда "парней в шляпах". Хотя Оно и Здоровяк редко надевали шляпы: не хотелось в них париться. Так получилось, что в это время в Аду было чертовски жарко. Оно не привыкло к такому пеклу. Эту проблему тоже быстро решили, "позаимствовав" из магазина техники парочку стилонеров.

Ну что ж... Оно опять попало в мир, где не было никого, похожего на него. Но сейчас всё складывалось не так уж плохо. Оно не чувствовало себя уродом и жертвой, и у него были помощники. Оно верило в себя и хотело отомстить. Ведь там, в его родном измерении, жили слизняки, которые сделали из него изгоя. Оно не теряло надежды вернуться и разрушить их жизни.

У Него был план — и оно начало воплощать его в жизнь...

...Солдаты Повелителя побросали ос в кузов спецгрузовика. Оно и Здоровяк слишком долго медлили, и запах стал выветриваться из голов зомби, а запасы наркотика иссякли. Из нескольких десятков ос погибло всего два-три существа, но и те стали мертвяками. Остальные или находились при смерти, или метались в приступах безумия, а некоторые просто мирно спали.

Вояки закинули к осам Его, а потом, поднатужившись, и Здоровяка.

— Ну что, с этими всё? — сказал Вельзевул.

— Не спешите, друзья мои. — Он жестом остановил солдата, который собирался закрыть дверь.

— Хитрость главного злодея, — шепнул я Вельзу.

— Ага. — Дьявол кивнул. — Запудрит нам мозги, а когда мы поведёмся, слиняет.

— Нет-нет. — Он ухмылялся. — Как я понимаю, вы хотите избавиться от "пятен"? Не пытайтесь сделать это с помощью устройства управления запахами. Я пробовал — не получается. Запах, попав в этот Мир, изменился. В Саду он мог быть только бесформенным, но здесь он научился создавать себе тела. Ваш Мир не запрещает ему этого. У запаха появились новые возможности, оружие. Он стал совсем другим... Живым существом.

Он замолчал.

Я кивнул.

— Всё ясно. У него есть решение, но он поможет нам, только если мы его отпустим.

Он нагло лыбился.

А я думал о том, что у дешёвых боевиков есть не только плюсы, но и минусы.

У каждого своя судьба. У кого-то — Водоворот, а у кого-то — сценарий дешёвого боевика. Но каждый должен пройти свою дорогу до конца...

Track 20 "The Final Countdown"

Поле Нейтральности.

9:27 вечера.

Очень тепло, но не жарко.

Войска Ада построились в прямоугольник и тихо посапывали в ожидании противника.

Повелитель, сложив руки за спиной, ждал. Никаких эмоций не было написано на его лице.

Кашпир прохаживался босичком по травке между стройными рядами пехотинцев.

— Вы не могли бы пропустить меня? Спасибо. Не приподнимите лавомёт, а то мне не пройти? Благодарю...

Дззинк выгуливал Цербера и что-то ему рассказывал. Пёс никак не реагировал.

А мы с Вельзевулом примостились на башне танка и разглядывали вещичку, которую дал нам Он.

— Как думаешь, что это? — спросил Вельз.

Я пожал плечами.

— Телепортатор из другого измерения?

Вельз взял вещичку, повертел её в руках.

— То есть, он как-то телепортировал цветки из Сада — сюда?

— Наверное, — сказал я. — Хотя меня смущает вот что. Во-первых, цветков было всего три, а разрывов реальности в Саду — больше. Если бы цветки телепортировались в другие измерения через них, разрывов тоже было бы три. И они бы находились там же, где были цветки.

— Так.

— А во-вторых, как он активировал эту штуку? Может, она не имеет никакого отношения к исчезновению цветков?

— Но ведь откуда-то она в Саду взялась. И, как утверждает Он, осы не могли сделать подобную вещь. Она из иного мира.

— О'кей. Каким-то образом эта штука попала в Сад, но это не значит, что её появление связано с исчезновением цветков.

— Ну да. Но если это не телепортатор, то что?

Я забрал у Вельза вещичку. Я смотрел на неё не отрываясь и пытался понять, что же это такое. Ключ, подсказывало чутьё. Ключ к решению всех наших проблем. Вот только как им пользоваться?

Я подбросил вещичку, поймал.

В поисках ответа я отправился на прогулку по своей памяти.

Я вспомнил Его слова ...

— Эту фиговину я нашёл за день до того, как исчезли цветки.

Сказав это, Он открутил себе хвост и стал ещё короче. Он перевернул хвост и вытряхнул из него какую-то вещичку. Она упала на горячий асфальт, сверкнув в лучах Купола.

Я нагнулся и поднял нечто, похожее на вросшие друг в друга монетки. Это состояло из нескольких частей: круглой, квадратной, многоугольной, амёбоподобной... В центре каждой части было отверстие.

— Я тогда прогуливался около замка, — сказал Он, сплюнув на асфальт. — Вечерний моцион, всё такое... И под одним из кустов лежало это. Я бы никогда не заметил её, если бы она не блеснула. Внезапно так и ярко, словно бы привлекая моё внимание. И мне очень захотелось её поднять, изучить. Какое-то, знаете, непреодолимое желание появилось. И с чего вдруг? Ну, короче, взял я эту штуку, сел на фонтан и стал разглядывать. Примерил. Пытался прочесть, что на ней написано, только там какие-то непонятные каракули. Хрен разберёшь. Я хмыкнул, сунул эту вещичку в карман и пошёл ужинать. Набил брюхо — да так, что на девок меня уже не хватило. Лёг спать и задрых до утра. А на следующий день о ней и не вспоминал — пока мне не сказали, что цветки пропали. — Он снова сплюнул.

— Может, осы смогли бы прочесть, что тут написано? — предположил Вельз. — Вдруг это на их языке?

— Откуда я знаю, — раздражённо бросил Он. — Да и какая теперь разница: всех ос, которые жили в Саду, я накачал наркотиком. Многие остались в родном измерении, но некоторые, совсем обдолбанные, последовали за мной. Однако от этих тоже ничего не добьёшься.

Да уж, наркотическое голодание — страшная штука. А если речь идёт о таком наркотике, как этот запах...

— По-моему, тут надписи на разных языках, — сказал Кашпир, повнимательнее присмотревшись к вещичке.

— Ну так найдите переводчика. Вы ведь живёте в Нереальности. Должен тут быть хоть один, кто знает нереальный язык.

— Язык-то, скорее всего, реальный, только нам он не знаком, — сказал Повелитель.

— Реальный — нереальный... — Он сплюнул. — Меня это не особо колышет. Скажи лучше, что там с нашим уговором? Я свободен или как? Ты обещал.

— Уговор, конечно, дороже денег, но, насколько я помню, мы условились так: ты помогаешь нам избавиться от "пятен" — я отпускаю тебя. От "пятен" мы пока не избавились.

— Повелитель — честный малый, — шепнул я на ухо Ему, — но очень трепетно относится к Аду. Не любит, когда его пытаются завоевать.

Он сплюнул. Наверное, привычка, выработанная годами.

— Я сдержу слово, — пообещал Павел, — но вначале тебе придётся с нами прокатиться.

— Куда это?

— Да здесь недалеко. — Я хлопнул Его по чёрному скользкому тельцу и чуть не раздавил.

— Хочешь взять его на встречу с Мастером Хаосом? — спросил Вельзевул.

— Мастер Хаос? — удивился Кашпир. — А он тут при чём?

— Дорогой Кашпир, — сказал я, — тут все при чём. Ну что? Не будем терять время и отправимся немедленно? А тебе, Кашп, я всё расскажу по дороге. Ты и не представляешь, в какую "ж" мы угодили.

— Еды хоть в дорогу дадите? — спросил Он — явно был недоволен, что его не отпустили.

— Мы дадим тебе в дорогу Здоровяка, — сказал я, — а вы уж там сами решайте, как друг друга воспринимать: как еду или как собеседника.

Он что-то проворчал — и сплюнул.

Повелитель щёлкнул пальцами. Солдаты запихнули Его обратно в грузовик. Дверцы захлопнулись. Вояки расселись по своим местам. Когда они залезали в кабину, срабатывал уменьшитель. Солдатики ссыхались раз в пять, иначе бы они в мобиле просто не поместились, даже в таком огромном. Грузовик поднялся в воздух и, набрав скорость, скрылся за облаками.

Мы прошли за Повелителем к его мобилю — по вместительности он уступал грузовику совсем чуть-чуть.

Вечер приближался, а вместе с ним приближалась и развязка этого дела. Жара, словно сочувствуя нам, спадала. Нет, ощущение, что на вас вот-вот загорится шерсть, по-прежнему накатывало, но уже не так часто. Погода стала более... прозрачной. Отстранённой. Природа успокаивалась. Но иногда затишье бывает и перед бурей.

Красный мобиль взлетел и, превысив скорость мысли, устремился ко Дворцу.

Надо было не только подготовиться к встрече с Мастером Хаосом: собрать войска, вооружить их. Мы хотели заранее прибыть на Поле Нейтральности, чтобы осмотреться, оценить обстановку. Проверить, не наставил ли Мастер Хаос ловушек. А кроме того, мы так и не разобрались с этой вещичкой.

Что это? Телепортатор? Наверняка какое-то устройство. Или нет? А если устройство, то как оно работает? От того, ответим ли мы на эти вопросы, зависела судьба... Я постарался не думать о "судьбе мира". Когда я не думаю, у меня всё получается само собой. До сих пор мне удавалось спасать мир. Что будет на этот раз? Чего гадать — посмотрим.

И я сосредоточил внимание на вещичке.

Я испытывал то же чувство, что и Он. Меня непреодолимо тянуло к этой штуке. Мне хотелось рассмотреть её, понять, что она собой представляет. По словам Вельза, у него были те же ощущения.

...— Если это устройство, — размышлял я в тот же день, сидя на башне танка, — у него должен быть пусковой механизм.

— Осталось найти его.

Над Полем Нейтральности сгустились сумерки.

— Ты позвонил своему знакомому? Тому профессору сверхчудной филологии.

— Ага. Он развёл стрекалами, хотя видов письменности знает больше, чем мой фон.

— Самое смешное в таких ситуациях, что ответ — у нас перед глазами. И существо, которое запустило эту штуковину, рассказало нам всё, что мы должны знать. — Я повертел вещичку в пальцах. — Похоже на кольцо, правда?..

И тут меня осенило.

— Я всё-таки сомневаюсь, что это устройство, — говорил Вельзевул. — Наверное, просто так совпало: цветки исчезли, а в реальности...

— Вельз.

— ...появились дыры, и...

— Вельз!

Дьявол повернулся ко мне. Я поднял руку, на которую была надета вещичка, и приблизил к его лицу.

— Угрожаешь? — Вельз улыбнулся.

— Смотри, — сказал я, — надписи изменились.

— "Чтобы активировать автопоиск, снимите кольцо, — прочитал дьявол. — Пожалуйста, дождитесь Помощника и верните кольцо ему. Заранее спасибо". Так это кольцо!

— Ага. Практически кольцо всевластия.

С того момента, как я надел его, прошло секунд десять. И вместо каракулей на его поверхности появилось обращение, которое зачитал Вельз. Выходит, в каракулях не было никакого смысла — они просто изменяются, превращаясь в надпись на каком-нибудь языке.

— Надо полагать, вещичка настроилась на мои мысли, поняла, на каком языке я говорю, и обратилась ко мне.

— Обратилась?

— Старина, ну, представь. Ты теряешь в каком-нибудь мире три цветка, обладающих ужасающей силой. Ты не знаешь, где они, но тебе непременно надо их вернуть. И ты раскидываешь по мирам маячки — вот эти колечки. Они притягивают к себе существ, чуть ли не заставляют поднять себя, изучить, разглядеть. Поразмыслив немного, существо понимает, что вещь, которая выглядит как кольцо, кольцом и является! И надевает его на палец. Смотри, эта прорезь для существ, похожих на нас. Эта — для рыб. А вот эта...

— ...для тягучих субстанций! — радостно продолжил Вельз. — А это для существ света и тьмы! А это для колоний гигантских молекул!..

— Вот именно. Видов — бесчисленное множество. Но все существа похожи друг на друга. Если кольцо подошло мне, то подойдёт и тебе, и вампиру, и троллю, и гумафлору...

— Значит, кольцо может надеть любое... или почти любое существо, которое его найдёт.

— В точку. Найдёт, поднимет, привлечённое испускаемыми им волнами, наденет, прочтёт надпись, снимет, и...

— Дец, Вельз.

Вы там до чего-то додумались?

Кашпир стоял у подножия танка и смотрел на нас наивными глазами.

— Ещё бы! — крикнул в ответ Вельз. — Это кольцо...

— Это кольцо?

— Да! Как же мы не догадались! Ведь Он говорил нам, что примерял эту штуковину. Надел, потом снял — и этим активировал автопоиск!

— Ага!

Но, наверное, Он его надел и сразу снял.

И обращение не успело появиться.

Иначе он бы его непременно заметил.

— Ребята.

— Слушай, Кашп, а что это за Помощник, которому надо вернуть кольцо?

— Не знаю.

Может...

— Ребята!

Вдалеке что-то двигалось. Что-то большое, сливавшееся с Полем.

У Вельза на шее висел бинокль. Я посмотрел в окуляры.

— Вот они.

— Тартарцы? — в один голос спросили Вельз и Кашпир.

— Они самые.

Я спрыгнул с танка.

— А что там с этим кольцом?

— Потом, Кашп. Скоро ты сам всё увидишь. Павел!

— Вижу. — Повелитель повернулся к своей армии. — Занять боевые позиции! Приготовиться к отражению атаки!

Солдаты, роботы, наделённые искусственным интеллектом машины и все остальные рассредоточились по Полю. Дула пушек, стволы винтовок, бомбы и ракеты нацелились на неприятеля.

Армада, возглавляемая мастером Хаосом, уже чётко вырисовывалась на фоне вечернего неба. Тартарцы были вооружены ничуть не хуже нашего и количеством нам не уступали.

— Надеюсь, обойдётся без стрельбы.

На этот раз, — сказал Кашпир.

— Может, снимешь кольцо? — Вельзевул почему-то шептал. — Активируешь автопоиск?

— Думаешь, пора?

— Не знаю. Но как бы нам не опоздать.

— Не волнуйся, эта война — Бесконечная, а значит, она никогда не прекратится. Даже с нашей смертью.

Вельз покосился на меня.

— Заряд оптимизма?

— Встретим их смело, с высоко поднятыми головами, вот что я хочу сказать. Надо довести дело до конца. А кольцо я использую... в более подходящий момент.

— То есть, как всегда, в самый последний?

Я положил руку на плечо дьявола.

— Если у меня ничего не получится, можешь считать меня неудачником.

"Мёртвым неудачником", — подумал я, глядя на приближающихся тартарцев.

Их армия впечатляла, наша — тоже. Пока все думали над вопросом "Кто кого?", я вытащил сигары, закурил и стал пускать дым в вечернее небо...

...Прожекторы отклонились назад и выстрелили. Пучки света взмыли к Куполу и закружили над Полем, разгоняя сгущающийся мрак.

Вперёд выехал плазмотанк, развернулся и встал во главе тартарской процессии. Зажужжал механизм, крышка отъехала в сторону, и Мастер Хаос по пояс вылез из люка.

— Идущие на смерть, приветствую вас! — громко крикнул демон, скаля большие белые зубы.

— Приветствую, — спокойно произнёс Повелитель.

— Сразу приступим к самому весёлому или немного потреплемся? — спросил Мастер Хаос, кивком указывая на мобиль, в котором сидел Колбинсон.

— Немного потреплемся, конечно, — сказал Повелитель и сдержанно улыбнулся, показывая длинные острые зубы, похожие на клыки.

— А что тут рассусоливать... Мои условия ты знаешь. Ведь так? Цветок за доктора.

— Он профессор.

— Вот как?.. А, чёрт с тобой! Я сегодня добрый, согласен даже профессора отдать. — Глаза Мастера Хаоса злобно сверкнули. — Цветок у тебя?

— У нас, — ответил Повелитель. — Я хочу поговорить с Колбинсоном.

— Как всегда берёт быка за рога... Ой, извини. Не стоило говорить про рога. Я ни на кого не намекал, честное слово.

Не обращая внимания на болтологию Мастера Хаоса, Повелитель громко спросил:

— Профессор, как вы там?

— Спина затекла! — прокричал полтергейст. — А в общем, ничего! Спасибо, что интересуетесь!

— Ну как, твоя душенька спокойна? — спросил Мастер Хаос.

— Начнём обмен, — коротко сказал Повелитель и сделал мне знак рукой.

Я подошёл к нему.

— Ну и чудесно.

Мастер Хаос всё время улыбался. Но так он вёл себя только на публике: оставаясь с кем-нибудь наедине, он сразу становился тем, кем был на самом деле, — беспощадным садистом, страдающим манией величия.

— Пусть Колбинсон выйдет из мобиля, — сказал Повелитель.

Затем владыка Ада протянул мне стеклянную ёмкость, в которой, окружённый жёлто-белыми искрами, плавал цветок. Я взял её и с видимой неохотой отдал Мастеру Хаосу.

— Надеюсь, он принесёт счастье в ваш дом, — сказал я и улыбнулся.

— Чего скалишься? — Подмигнув мне, Мастер Хаос забрал цветок. — Теперь он в нужных руках.

— Это точно.

Мастеру Хаосу стали надоедать мои замечания.

— А почему бы мне не расстрелять тебя? — спросил владыка Тартара.

— Радуйся, демонёнок. Пока он, — я кивком указал на цветок, — не превратился в тыкву.

Глаза Мастера Хаоса налились злобой, источали жар и напоминали два красных карлика.

— Слышь, ты, пёсик... Во-первых, это карета должна превратиться в тыкву...

— Не волнуйся, карета твоя тоже превратится в тыкву. И все остальные кареты. — Я охватил рукой его вооружённую до зубов армию. — Так что поспеши.

Уголок рта Мастера Хаоса дёрнулся. Демон задрожал. Он должен был вот-вот потерять над собой контроль.

Тогда я отвернулся от него.

И в то же мгновение рука Мастера Хаоса взлетела вверх. Когда она опустится, его войска откроют огонь и разнесут нас на кусочки, на винтики, на шмотки эктоплазмы и ожившей мертвечины.

Но я уже успел тихо сказать:

"Давай".

И Повелитель нажал на кнопку пульта, который лежал у него в кармане.

И рука Мастера Хаоса почти опустилась.

Когда в другой его в руке вместо вожделенного цветка появилось гигантское растение. Большую его часть составлял рот, а большую часть рта — зубы. Потому его и называли зубатикой. За миллиардную долю секунды произошло это превращение: ёмкость с цветком исчезла, а на её месте появился Гарри. Его лиана обвилась вокруг тела Мастера Хаоса, так и не опустившего руки, и подняла демона в воздух.

Воины Тартара замерли, не зная, что делать.

Гарри улыбнулся Мастеру Хаосу — одними глазами, — раззявил пасть и поднял к ней владыку Тартара. Теперь тот мог почувствовать дыхание, от которого вяли незабудки, и хорошенько рассмотреть зубы размером с плавники китовой акулы.

Все пялились на Гарри и Мастера Хаоса. Надо было этим воспользоваться.

Я бросился к пушке, вскочил на её основание. Подпрыгнул, схватился за ствол, подтянулся и ещё до того, как встал, вытащил из-за пазухи стеклянную ёмкость. Ёмкость с настоящим цветком.

— Цветок! — закричал Мастер Хаос. — У него цветок!

— Любитель прописных истин, это и так все поняли.

Я показал Мастеру Хаосу язык. Ухмыльнулся. Подумал, что никогда ещё не был так близок к смерти или к обмертвячиванию. Снял кольцо. И поднял вверх цветок — как символ надежды, как факел, способный разогнать даже самую злую и сильную тьму.

Повелитель, который знал, что это должно было случиться, молчал. Все остальные тоже молчали. Но достаточно было одного слова, одного чиха, чтобы началась бойня. Резня, в которой я наверняка не выживу.

Две ощерившиеся технологическим и магическим оружием армии окружили "пятна". Они появились внезапно. Наверное, поглотили столько живых существ, что у них хватало сил на телепортацию. "Пятна" выросли до двух метров, а некоторые — до трёх. Они стали толще, плотнее. Злее. В каждой руке они держали по кинжалу. И их были тысячи.

Они взяли обе армии в кольцо, плотное, нерушимое, и готовились наслать первую волну страха. Выдержим ли мы её? Хватит ли внутренних сил? А может, она сметёт нас так же, как ураганный ветер сметает деревянный заборчик? Или всё кончится ещё раньше, под залпы орудий Тартара и Ада?

Я подумал, что бессмысленно пытаться предсказать будущее, к тому же его могли придумать заранее, а значит — ничего не попишешь.

Я поднял головы к небу. Уже почти стемнело. Купол тёмно-серой массой нависал над нами, мелкими фигурками разных цветов, крошечными и смешными.

Я уже снял кольцо и активировал автопоиск.

Никаких разрывов не появилось. И вообще ничего не происходило. Но так ведь не может продолжаться вечно...

И я ждал, когда всё изменится. Секунду или вечность? Сложно сказать: они ведь так похожи.

Время готовилось возобновить движение. А я стоял на вершине трёхметровой лазерной пушки и смотрел на картины, проносившиеся у меня в голове. На события последних четырёх дней.

С Купола падает лучик света — единственный, не сгинувший ещё в пучине мрака, — и разбивается вдребезги. Поле Нейтральности окутывает тьма...

Track 21 "Gods of War"

...Кто-то говорит, что нет ничего хуже ожидания. Ну не знаю. Ведь всё самое плохое случается уже после того, как ожидание заканчивается.

Вот вам пример.

Ступор и смятение, охватившие две армии, проходят. Судьба своей пламенной рукой растапливает замороженное время. Оно, как громадный пёс, стряхивает воду забытья и обнажает клыки.

Я по-прежнему жду неизвестно чего, а солдаты Тартара делают то, что и должны делать. Чему их прекрасно обучили. Для чего они рождены.

Тартарцы вскидывают винтовки и ручные пулемёты. Их руки-щупальца-ложноножки-светощупы тянутся к кнопкам, куркам, сенсорам. Пулемёты, бластеры, излучатели магии готовы выстрелить. Живые существа, их оружие и боевые машины сливаются в едином порыве и превращаются в кулак. В этом кулаке, как в громадном резервуаре, копится энергия, копятся ярость и ненависть, гнев и желание победить — и даже страх и безумие. Сейчас пальцы разожмутся и обрушат на адцев неисчерпаемый, непреодолимый, непрекращающийся поток. Поток огня, лавы, плазмы, радиации.

Но произойдёт это не раньше, чем воины Ада разрядят свои пушки в тартарцев. В такие моменты армия становится цельной, нерушимой. Исчезают расовые и возрастные различия, разногласия. Нет больше бесов, леших, огнежуев, бибуратов. Их сущности плавятся, растекаются по мирозданию, перемешиваются, преобразуются во что-то иное. Сила каждого удесятеряется, но, когда он перестаёт быть собой и вливается в единую систему, мощь всей армии возрастает тысячекратно.

Когда две таких переполненных энергией субстанции сталкиваются, обычно и начинается Конец Света.

А если прибавить к ним чуждых, неестественных "пятен". Чёрных, как мокрая зола, бесстрастных и безжалостных "пятен"...

Лучше от такой компании держаться подальше. Но я уже нырнул на дно водоворота. Сейчас я узнаю, что ждёт меня там, на другой стороне. Прозвучат ли оглушительные выстрелы и залпы, родится ли на свет самая сильная, несокрушимая волна страха. Или...

Вначале я подумал, что мне померещилось, — я вижу то, что хочу видеть. Но есть доказательства, против которых не попрёшь. Одним из таких стал ураганный порыв ветра, разметавший солдат двух армий, точно шахматные фигурки. Кони, ферзи, ладьи и короли разлетелись по доске, кувыркаясь и переворачиваясь. Со всех сторон слышались крики, ругань. Потом начались стенания и мольбы.

— Ай! Пятку танком придавило!

— Кто-нибудь, вытащите мой хобот отсюда!

— Мой глаз! Ничего не вижу!

— Конечно, ведь ты на нём лежишь. И на мне!..

И так далее. Голоса, голоса, голоса. Словно бесплотные ингредиенты, брошенные в миксер реальности. Изгибающейся, растягивающейся, нервно дрожащей реальности. Голоса смешали. А потом миксер начали встряхивать. Без конца, без остановки. Даже "пятна" разбросало по полю, как беспомощных чёрных котят.

Все барахтались и кричали. Видел ли кто-нибудь то же, что и я? Или все были слишком заняты? Сложно сказать. Но я это видел. Я был единственным на Поле, кого не тронул неизвестно откуда взявшийся ветер. Не ветер — сошедший с ума ураган. Я просто смотрел вверх, забыв обо всём и обо всех. О, это было чудесное зрелище.

Небо словно разошлось по швам. В воздухе, прямо надо мной, открылось нечто, напоминающее кровоточащую рану, — дыра, ведущая в иные, неизведанные миры. Из неё вырвался малиново-розовый свет. Небо вспыхнуло, словно внезапно наступил рассвет, и темнота скрылась за блистающей материей.

А потом из разрыва, из широкого и глубокого отверстия, показалась рука. Я повидал много фантастического — в Мире и за его пределами. Но никогда ещё я не испытывал такого глубокого и непонятного чувства, как при взгляде на эту руку.

Зелёная, гладкая, длинная трёхпалая рука. Она опускалась всё ниже, и было понятно, что она тянется ко мне. Она вылезала из светящейся малиново-розовым дыры, как червь-великан из своей норы. Когда меня отделяло от неё не больше трёх метров, я заметил какую-то штуку, торчащую из её пальца. Рука стремилась вниз — уверенно и неизбежно, а я разглядывал её, удивляясь своему внутреннему спокойствию. Я не чувствовал угрозы.

Наконец я понял, что за фиговина торчит из длиннющего зелёного пальца. Хват. Металлический хват. Как гриб, выросший на теле.

Конечность зависла сантиметрах в тридцати надо мной. Я почувствовал запах краски. А ещё — холод. Знаете, тот холод искусственности, которым веет от ложек, от радиовышек, от всяких механизмов. Эта рука была ненастоящей — она принадлежала роботу.

Раздалось жужжание. Хват выдвинулся из пальца и коснулся моей руки. Осторожно. Робот не хотел покалечить меня. Или, выражаясь на языке машин, "повредить".

— Здравствуйте! — прозвучал громоподобный компьютерный голос. — Пожалуйста, вытяните руку, и я возьму у вас цветок.

Я улыбнулся Помощнику. Конечно, это был он.

— Привет от Ада!

И протянул ему цветок.

Хват сомкнулся на ёмкости.

Тут я вспомнил про кольцо. Я вынул его из кармана и подбросил в воздух. От первого хвата отделился второй, поменьше, и поймал кольцо на лету.

— Что ты делаешь?! О бездны Тартара! Придурок, идиот!..

В происхождении этого голоса можно было не сомневаться — Мастер Хаос, собственной персоной. Уже очухался.

Хваты втягивались обратно в палец.

Я обернулся и нашёл глазами Повелителя. Он стоял с таким видом, словно бы никогда и не падал. Владыка Ада коротко кивнул мне.

Я повернулся к руке Помощника. Она уже почти скрылась в дыре. Стали затихать малиново-розовые сполохи.

— Аррр! Не для того я всё это затевал, чтобы...

Я догадывался, что происходит. Мастер Хаос рванулся к пушке, хотел забраться на неё, вернуть цветок и кольцо. А если не получится, хотя бы набить мне морду.

— Ай! Отпусти!

Но у Повелителя были другие планы.

— Спокойно, всё уже кончено, — сказал он.

Надеюсь, Павел крепко держит этого демонишку.

Я подумал, что надо красиво закончить сцену. Я уже расставил руки в стороны и хотел прокричать что-нибудь воодушевляющее, типа "Э-ге-гей!" или "Мы победили!". Неважно. Главное, чтобы получилось громко и мощно.

Но я так и не издал ни звука — налетел второй порыв ветра. Я свалился с пушки и угодил в кучу-малу из существ, орудий и боевых машин. Живая гора шевелилась. Кто-то пихал меня в бок, тыкал мне в челюсть, выворачивал руки. Чтобы выбраться, я начал работать локтями, распихивая всех, кто попадался мне на пути. Оказавшись на вершине горы, я задрал головы.

И увидел "пятна". Они висели в воздухе, сучили ручками, ножками. Ветер поднял их над землёй и, словно гвоздями, прибил к небу. "Пятна" барахтались, пытались бороться с ним, но выглядели очень жалкими. Их кинжалы расплылись, растворились в безвестном, а сами они, похожие на тени, раздались вширь, обрюзгли и растеклись бесформенными кляксами. "Пятна" приняли свой первоначальный вид.

Тогда ветер рванулся вверх, и его засосало в прореху. Я видел бушующий, прозрачный поток, который вливался в дыру. И точно приклеенных к нему, беззащитных "пятен". Они возвращались в тот мир, из которого пришли. А может, сбежали.

Я видел и другие "пятна", которые летели к ней с разных концов Поля — Помощник собирал их отовсюду.

Хвост ветра скользнул в дыру. А затем Помощник сказал:

— Последствия вторжения успешно устранены. Воздушная нейтрализация применена два раза. Приносим извинения за причинённые неудобства. Спасибо за сотрудничество! Ваши предложения и жалобы, как всегда, принимаются по...

Что он сказал дальше, я не услышал. Начался живой дождь. Сверху, из прорехи, вылетали Кин Найз, и Гуаг-гн, и обитатели Ада, и жители Города, и даже райцы. И падали прямо на нас. Все-все-все проглоченные "пятнами" существа...

Разрывы реальности — штука неприятная. Никогда не знаешь, кто появится из дыры или кто туда свалится. Так что от них лучше сразу избавляться. Как? Разрывать!

Но к тому моменту, когда я встал на ноги и взял у Дззинка разрыватель реальности, прореха затянулась сама собой. Если реальность — костюм Вселенной, тогда всё понятно: Вселенная не любит носить рваньё.

Я кинул разрыватель Дззинку. Тот поймал его, пошатнулся и чуть не грохнулся на землю.

— Спасибо, Дззи, но на этот раз твоя пушечка не пригодилась.

— Ладно, может, в следующий раз...

Мастер Хаос дотронулся до опухшего рта и поморщился. Его войска уже снова выстроилась ровными рядами.

— Мы ещё не договорили, Повелитель, ты ведь это понимаешь?

— Безусловно.

— И в преферанс я тебя обыграю, так и знай!

— Ну, это мы ещё поглядим.

Мастер Хаос дал отмашку. Войска Тартара развернулись и неторопливо поехали к границе своего государства.

А мы — к границе своего.

Но сначала мы распихали по мобилям тех, кто свалился нам на голову. А их было порядочно. Повелитель сказал, что освобождённых передадут службе миграции. Пусть там во всём разбираются.

Чудненько, сказал я. Раз у тебя есть свободная минутка, может, заглянем к Зосуа? Я пообещал воссоздать картину происшедшего и рассказать о деталях, которых Павел не знал.

— А ещё посидим с девчонками, пропустим по стаканчику.

Павел был не против.

А чтобы не было скучно, мы позвали всех главных участников этого дела.

Жаль, правда, что Он и Здоровяк удрали. Грузовик, в котором они сидели, лежал на крыше. Его дверь была открыта. Наверное, ветер перевернул мобиль, дверь распахнулась, и бандиты слиняли, воспользовавшись суматохой.

Но сейчас ничто не могло испортить нам настроения.

День V

Track 22 (outro) "A New Day Yesterday"

Адская жара исчезла без следа, словно её никогда и не было. Мягкая, тёплая, уютная ночь опустилась на улицы и площади, на небоскрёбы и одноэтажные домики.

В баре "У Зосуа" царил полумрак, скрашиваемый разноцветными лампами. Играла спокойная, но не монотонная музыка. Все места были заняты: кто-то сидел перед стойкой, кто-то на диванах. Кто-то плюхнулся в кресло или взлетел к потолку. Или развалился на мягком облачке.

Вельзевул и Кашпир вытащили стулья на середину зала, сели и, чтобы скрасить ожидание, болтали без умолку.

Я отхлебнул из кружки пива. Обнял своих зазноб (и как у меня рук хватило): игуаниду, Эльтиану, скелеток с пляжа, горничную Кина Найза, медсестёр из "Секретной Армии", Киану Эль'Най с "Hell Radio", ещё кого-то. И подумал: "Жизнь не такая уж плохая штука!"

Был тут и сам Кин Найз, известный писатель. И Гуаг-гн, его пропавший дворецкий.

И Гарри, который занял сразу десять стульев, да и пил за десятерых.

И, конечно, Цербер с Повелителем.

И даже Дззинк, лидер восставших, — о котором, по приказу Повелителя, потом все быстро забудут.

Не было только Клахта с Леантой. Отсутствие гумафлора я как-нибудь переживу, а вот с его сестрицей я был бы не прочь пообжиматься. Пускай она меня предала, но фигурка у неё — что надо. Этой фигурке предстоит доолго сгибаться и разгибаться на каменоломне. А компанию Леа составят её братец Клахт, генерал Штоуманн с его вояками, начальники полиции, копы-обезьяны — и все остальные предатели.

Я предложил тост:

— За успешное завершение дела.

Девушки загомонили, соглашаясь со мной. Стали наперебой жаться ко мне и целовать меня в мордахи.

— И за тебя, Дец, — добавил Вельз.

Я кивнул: дескать, почему бы и нет?

Мы чокнулись, выпили по одной.

Подошло высокое красное существо. Демон, что ли. С красными, похожими на коряги конечностями. Он надавил на свой палец, и из него потекла тёмно-зелёная жидкость. Сначала непривычно, но, как попробуешь её, забываешь обо всём на свете. Вкус — бесподобный, ни на что не похожий. И содержание алкоголя нормальное.

Демон (или кто он там? Ргом?) наполнил остальные бокалы и подошёл к стойке. Из неё торчал кран. Ргом открыл вентиль и залил себе в пальцы ещё жидкости — пополнил запас.

Посетители бара образовали круг, и его центром стал я. Я заметил, что все сгорают от нетерпения.

— Ну что, рассказать, как всё было?

— Ага!

— Я понимаю, что вы хотите побыстрее напиться. Поэтому предлагаю вам краткую версию.

— Прально! |

— Жги! | => загомонили все.

— Ураа! |

Кто-то даже крикнул: "Децербера во владыки!". Интересно, как к этому отнёсся Павел?

Я откинулся на спинку стула. Обмениваясь ласками со своими спутницами, я начал рассказывать:

— В одном неизвестном измерении жили существа. Кто они, мы можем только догадываться. Какие-нибудь учёные, исследователи... например. И были у этих существ цветки. Прямо скажем, необычные. Коварные, хитрые, жестокие. Однажды существа не усмотрели за цветками, и тем удалось сбежать.

Дело в том, что цветочки эти постоянно эволюционировали. Они подчиняли себе более слабых существ, высасывали из них энергию и становились сильнее.

Цветки попали в тот самый мир, куда сослали одного слизняка. Звали его — Он. У себя на родине Он был тираном. Но, в конце концов, его тирания всем надоела, его предали и отправили в ссылку, в измерение под названием Сад. Там жили одни осы. Естественно, они воспринимали его как урода, издевались над ним. А вернуться домой Он не мог — орган перемещения у него удалили. Он стал рабом ос. Выполнял все их приказания, вынашивая план мести.

И однажды ему повезло. Решение всех его проблем свалилось с неба. Он нашёл цветок. У этого цветка был особый запах — наркотический. Надышавшись им, осы превращались в зомби. Наркотик проникал в их тело, затуманивал сознание, подчинял себе. С помощью ос цветки хотели поработить и "выпить" как можно больше существ, чтобы стать сильнее, перенестись в другое измерение и продолжить свои завоевания.

Но Он решил по-другому. Слизняк выпросил у придворного учёного, Клемата, устройство для управления запахами. А потом убил Клемата — свидетели ведь ни к чему.

Он выбирал самых малозаметных ос, тех, которых никто не хватится, зомбировал их и прятал. Довольно скоро Он сколотил армию, сверг царя и захватил Сад.

Судьба продолжала улыбаться Ему. Один из его слуг нашёл ещё два цветка. И Он уже мечтал о неограниченных силе и власти, которые подарят ему цветочки, когда белая полоса сменилась чёрной. Однажды, прогуливаясь возле замка, новый царь нашёл странную вещичку. Словно бы несколько вплавившихся друг в друга колец. Его неудержимо тянуло к этой штуковине. Он исследовал её, вертел в руках, разглядывал, примерил. Но так и не понял, зачем она нужна. Он забыл о ней.

На следующий день цветки исчезли, а в небе появились прорехи — дыры в реальности. Он не знал, что у цветков есть владельцы, которые их ищут. Не знал Он и того, что, надев и сняв кольцо, он активировал Помощника. Этого робота существа из иного мира послали на поиски цветков. Слизняк понимал: во что бы то ни стало надо найти цветки. Без них его дни сочтены.

И Он прыгнул в прореху...

...И перенёсся к нам в Ад.

Цветки были здесь, но как их найти?

А цветочки тем временем приспосабливались к жизни в Аду. Они телепортировались сюда, когда накопили достаточно сил. И им здесь понравилось. Их запах трансформировался — так случалось всякий раз, когда они попадали в новый мир. Теперь их аромат действовал не изнутри, как дурман, а снаружи. У него появились тела. Он стал теми, кого мы называем "пятнами". "Пятна" умели маскироваться: они появлялись ночью, когда их не видно, и засасывали в себя существ. Питаясь их энергией, "пятна" развивались. У них появилась форма: они стали косить под обычные тени. А потом научились создавать оружие — те странные кинжалы, которые могли засосать существо быстрее и с большего расстояния. "Пятна" двигались стремительнее, меньше уставали, сопротивляться их волнам страха становилось всё сложнее.

Но вернемся к Нему. В Ад он попал через портал, созданный Помощником. Точнее, через разрыв, прореху в реальности. Такие штуки непредсказуемы, и одна из них перенесла слизняка вместе с его осами прямо в Ад. Помощник, скорее всего, тоже заглядывал сюда, но цветков не нашёл. Зато проложил дорожку для Него.

Здесь, в Аду, Он встретил Здоровяка. Этот громила был неудачливым браконьером. Когда на него вышла полиция, он слинял из своей страны в Ад, изменил внешность и затаился. От Него Здоровяк узнал о цветках. Слизняк не раскрыл всей правды. Думаю, если бы они со Здоровяком захватили власть в Аду, Он избавился бы от своего помощника. Здоровяк был свидетелем, а к тому же Он не любил с кем-то делить территорию.

Слизняк купил на "чёрном" рынке генератор личин и голосовой модулятор. А-я-яй, а Павел ведь запрещает это делать. Правда, Павел? Но, как бы то ни было, Он превратился в Оно. Псевдомафиози закупились шмотками и оборудовали свой штаб

Примерно в это же время Повелитель и попросил меня о помощи. В Аду начались таинственные исчезновения, и я должен был в них разобраться. Я сконтачился с Кашпиром и Вельзевулом, они примкнули ко мне, и мы стали втроем заниматься этим делом. Прежде всего, мы попёрли цветок с места очередного исчезновения. Кашп отдал его Колбинсону — для исследования.

Псевдомафиози следили за перемещениями цветка, наверняка хотели умыкнуть его у копов из-под носов. Но мы сделали это раньше. Бандюги попытались выкрасть цветок из лаборатории — у них снова ничего не вышло. Тогда они похитили Кашпа и потребовали цветок в качестве выкупа.

Как там говорится: беда не приходит одна? Вскоре, во время очередного эксперимента, исчез Колбинсон. Оказывается, это случилось из-за цветка. В нём накопилось очень много энергии, и он был слишком нестабилен. Цветок и Колбинсон пропали. Но если первый был уничтожен, то наш друг полтергейст всего лишь перенёсся в другое место. Сила цветка, который умел перемещаться между измерениями, забросила Колбинсона в Тартар, прямиком в лапы Мастера Хаоса, злейшего врага Повелителя.

Мастер Хаос скорешился с адской "Секретной Армией". Один из тамошних генералов, Штоуманн, согласился продать Мастеру Хаосу цветок — в обмен на тартарское гражданство, миллиарды душ и чин генералиссимуса. Владыка Тартара согласился. В конце концов, предать своих сообщников никогда не поздно.

Ад опутала невидимая сеть заговоров. Генерал Штоуманн заключил тайное соглашение с полицейскими боссами: они высылают на места исчезновения продажных копов; когда те находят цветок, территория оцепляется. Копы дожидаются "Секретной Армии", передают цветок ей. И полиция получает свои барыши.

По приказу генерала Штоуманна, "сашники" проводили тайные эксперименты с цветками. Но им тоже не повезло: во время опытов они уничтожили цветок. К счастью, у них был ещё один.

Как раз его-то я и выкрал, пробравшись на базу "СА". Чтобы спасти себя от верной смерти, пришлось уйти под землю. Я заныкался у своего старого дружбана, Дззинка. Эй, Дззи, ты там как? Мне надо было отсидеться до 12:00 завтрашнего дня — у меня ведь была запланирована встреча с Ним и Здоровяком. Мы бы освободили Кашпа — а дальше всё пошло бы как по накатанному. Но мне опять "повезло".

Леанта, моя подружечка, предала меня. А точнее, продала — "сашникам". Помогла им попасть в подземный город. "Сашникам" было нечего терять. Им были нужны я и цветок. Если бы они заполучили нас, всё для них сложилось бы отлично; в противном случае Повелитель, узнав о предательстве, снёс бы им бошки.

Хорошо, что я успел смыться. Клахт, сбрендивший кузен Дззинка, пытался мне помешать. Он вбил себе в голову, что я обесчестил его сестру, и мечтал выпустить мне кишки. Но это произошло до того, как они с Леантой сговорились выдать меня "сашникам". После этого брат с сестричкой всего лишь притворялись, разыгрывали передо мной спектакль.

Что и говорить, ночка выдалась весёлая: Клахт и Леанта, "сашники", "пятна"... Я вырвался из Города, ушёл от погони и спрятался на огромной вонючей куче. "Пятна" боялись ко мне приблизиться. Почему? Они ведь запахи! Да, они сильные, но ароматы этой кучи гораздо сильнее. Так же как и запахи в лаборатории. Помнишь, Вельз, мы расколотили склянки и этим отпугнули "пятна"? Воняло тогда жутко. Как раз вони они и испугались!

Я мирно спал на куче, когда меня разбудил звонок Вельза. Я не хотел беспокоить Павла — мы ведь договорились, что операция секретная и что со своими неприятностями я должен разбираться сам. Но я намекнул, что буду в Воробьином парке, в 12. И Вельз сделал то, что и должен был сделать: сказал обо всём Повелителю. Прихватив с собой отряд особого назначения, они устроили слежку. И появились в самый нужный момент. А заодно спасли Кашпа.

Так всё и было.

Осталось лишь рассказать, какую роль в этой истории сыграли три фальшивых цветка.

Сначала мы обманули копов и подменили настоящий цветок поддельным, созданным Некрономиконом.

Потом, в середине истории, я проник на базу "Секретной Армии" — и вместо цветка положил подделку, автором которой был Мастерик.

А самом конце мы всучили фальшивку Мастеру Хаосу. Она была сделана общими усилиями Некрономикона и Мастерика. Некро не хотел ввязываться во всё это, но Павел умеет быть убедительным.

Ну вот и всё. Мы изменили Гарри, гигантскую зубатику, превратив его в цветок. Я одними губами сказал: "Давай". Повелитель нажал на кнопку. Гарри принял свой обычный облик, взял в заложники Мастера Хаоса. А я, воспользовавшись суматохой, вернул цветок его владельцам.

— И правильно, — заметил Вельзевул. — Страшно представить, что бы он мог натворить в Аду.

— И не только в Аду. — Я осушил бокал с зелёной жидкостью. — Ну, а остальное вы видели. Вот так. — Я улыбнулся, потрепал какую-то девушку по попке, а другую чмокнул.

— Плохо только, что Он и Здоровяк сбежали, — сказал Кашпир печально.

— Ну, Кашп, всех бандюг не пересажаешь. Я, вот, до сих пор на свободе. Но, если они вернутся, обещаю, мы устроим им достойную встречу. Улыбнись!

Призрак улыбнулся.

Все одобрительно загалдели.

По визору показывали новости. Ведущий сказал, что проблему с тартарским жующим огнём, наконец, решили. Его попросту прогнали с помощью воды туда, где ему самое место, — в Тартар.

Мы выпили за это. Потом ещё несколько раз — за что-то другое. Не помню, за что. Расследование было окончено, и в мои головы вернулись привычные мысли. О девушках, о пиве, о картах... В последнее время я не так уж часто о них думал.

— Должен выразить тебе благодарность, Децербер, — сказал Павел.

— Должен — выражай.

— Дело раскрыто...

— И никаких особых разрушений.

— Ну да. — Повелитель сдержанно кивнул. — Что бы ты хотел в качестве... скажем так, платы за труды?

— Награды мне не нужны. Хорошее приключение для меня уже награда. Но, может...

— М-да?

— Ты оплатишь вечеринку? Если я это сделаю из своего кармана, то разорюсь.

Уголки рта Повелителя разъехались в разные стороны. Он что, улыбнулся?

— Ну конечно. Веселитесь, друзья.

Все прокричали: "Woo-hoo!" — и начали — а может, продолжили — веселиться...

...Я ещё немного посидел, но потом стал собираться домой. Моим спутницам очень уж не терпелось лечь в кроватку. Не поймите меня неправильно: не чтобы поспать.

Я вставал из-за стола, когда к нам подошёл официант.

Чего уж там скрывать: я выпучил глаза. И все выпучили.

Официант молчал. Конечно, ведь "пятна" не умеют разговаривать.

— Фто такое? — Из-за "пятна" вырулил Зосуа. — А, познакомьтесь с моим новым работником. И не пугайтесь, он совсем не злой.

— Не злой?

Я что, пьян? Но я же не пьянею...

— Я устроил его официантом. Плацю ему зарплату. Есё помог ему и его друзьям найти сыльё.

— Жильё? Ему и его друзьям?

— Ну да. Нормальные ребята. Когда они гонялись за вами, им никто не платил. От такого кто не озвереет... Но сейцас, когда узнали о деньгах, они изменились. По-моему, они и не подозревали, сто есть дусы, тела и другая валюта.

— Но это ведь ужас! — Вельз был потрясен.

— И не говори. Бедные ребятки. — Зос погладил "пятно" по голове. — А есё я пригрозил, сто буду скармливать им плохих работников. После этого все нацяли работать гораздо усерднее. И никаких тебе залоб, никаких "Повысьте мне зарплату!".

— С такими работничками, — сказал я, — тебе скоро никто не будет нужен. Они же размножаются с дикой скоростью и становятся сильнее день ото дня.

— Это если их перекармливать. Мы будем соблюдать диету. Кстати, у меня есть для вас сюрприз.

— Ещё один? — уточнил Повелитель.

Зос кивнул и раззявил беззубый рот. Щелкнул пальцами.

И "пятно" вынуло из-за спины... вазу с цветком. С тем самым цветком!

В баре воцарилась тишина. Все молча смотрели цветок и восхищались им. Я только сейчас понял, как он прекрасен. Ярко-красный бутон, ножка сочно-зелёного цвета. Завораживающая красота естественности. Казалось, что цветок светится в темноте... Нет, он правда светился! Его окружал бледно-жёлтый ореол. А ещё цветок пустил корни и раскрылся. Неужели он научился жить по-новому?

— Оказалось, что "сафники" не уницьтозыли цветок. Он переместился в Рай, попил немного тамосних зытелей. А потом его насол Крылатик и прислал мне.

— Крылатик, значит... — задумчиво произнёс Повелитель.

— Да. Он хотел задобрить вас, стобы вы простили его и позволили ему вернуться в Ад.

"Это маловероятно, — подумал я. — Учитывая, что он... что мы с ним натворили".

— Я подумаю над этим, — сказал Повелитель.

— Вот, знацит... И мы с Крылатиком решили, сто вы захотите исследовать цветок. Мозэт, используете его для...

— Нет, Зосуа. — Повелитель покачал головой. — Красоту нельзя исследовать и использовать — ей можно только наслаждаться. Поставь цветок здесь, и пусть все любуются им.

Зосуа улыбался. Он не ожидал, что владыка Ада примет такое решение, хотя, судя по блеску в глазах упыря, он втайне мечтал об этом и даже приготовил подставку. Зосуа водрузил на неё вазу, и вдруг всё помещение сделалось более светлым, более тёплым. Более настоящим. Благодаря обычному цветку...

Следующий тост произносил Кашпир. Призрак волновался и заикался. И его тост, искренний и трогательный, прозвучал в полной тишине. Под аккомпанемент вечного, едва слышимого времени...

Я поставил пустую рюмку на стол. Попрощался с друзьями и пожелал им хорошо повеселиться. Повелитель тоже собирался уходить: ему надо было выспаться, ведь утром его ждали государственные дела. Он оставил ребятам солидную сумму, на которую можно веселиться до утра.

Повелитель пожал мне руку и вышел на улицу. Двери тихо закрылись за ним.

Мои спутницы прижались ко мне и что-то ворковали. Некоторые были заметно подшофе. У меня нет никаких государственных дел — и никогда не будет. Вот она, моя нормальная жизнь.

Это приключение закончилось, подумал я, пора возвращаться к будничным делам. А что это за дела? Чем я буду заниматься? Спать с девушками, играть в карты, мухлевать, драться, балагурить, пить пиво. Выступать с группой. Если повезёт, что-нибудь разрушу.

Обычная, нормальная жизнь...

...И я безумно рад, что она такая!

— Я люблю тебя!

И я пинком распахнул двери бара, представив, что это двери моей судьбы.

А утром... да, опять утром кое-что случилось. Раздался звонок.

Вот раздаётся звонок.

Я подхожу к фону.

— Алло.

— Дец? Это Крылатик.

— Я узнал тебя, Крыл. Хай!

— Здорово! — говорит ангел. — У тебя есть минутка?

— Ага.

Я слезаю с кровати, на которой сладко посапывает с десяток девушек. Я пытался их сосчитать, но не получилось. Они переплелись между собой, и сложно было отделить одну от другой.

— Дец, короче, со мной тут кое-что произошло...

— Речь о глобальных заговорах и спасении мира?

— Вообще-то, именно о них.

— Интересно, — говорю я. — Я только что раскрыл несколько заговоров и спас пару миров.

— Значит, ты уже свободен, — резонно замечает Крылатик. — Ты не представляешь, что тут было, такая катавасия началась. Щас всё расскажу...

— Так и запишем: "Катавасия Крылатика".

— "Запишем"? Ты что, писателем заделался?

— Типа того. За последние дни кое-что случилось — думаю всё это художественно изложить. Должна получиться занимательная книженция.

— Ну, ты меня убил.

— Сам удивлён.

— Тогда я правильно сделал, что позвонил. Я рассказываю тебе историю — ты пишешь книжку.

— А гонорар пополам?

— Я согласен на 40%. Но только в память о нашей дружбе.

Я кладу фон на колени, вытаскиваю компьютер, растягиваю его, кладу пальцы на клавиатуру.

— Так чего, Дец, договорились? — спрашивает ангел. Он говорит серьёзно.

— О'ка, давай. Только твой роман потом, а вначале — эта книжка.

— Ага, ага. Ну, ты там как, готов писать?

Компьютер включён, новый документ открыт.

— Конечно, — говорю я, — для чего же я здесь сижу?

А действительно: для чего я здесь?

И я пишу...

The song is by Black Sabbath.

The song is by Uriah Heep.

The song is by ZZ Top.

The song is by The Beatles.

The song is by Chris Rea.

The song is by Nazareth.

The song is by Deep Purple.

The song is by Gotthard.

The song is by Whitesnake.

The song is by Queen.

The song is by AC/DC.

The song is by Ozzy Osbourne.

The song is by Pink Floyd.

The song is by The Crazy World of Arthur Brown.

The song is by Iron Maiden.

The song is by The Rolling Stones.

The song is by T. Rex.

1 — Минутку.

2 — Твоя?

1 — Не очень

2 — Aa, aa-haa, a-a-haa, a-a-haa...

3 — Та-дам, та-дам, та-дам, там, та-та-дам.

1 — Давай ещё чего-нибудь сбацаем!

2 — Yo! Круто!

3 — Ну... может, последнюю песенку?

4 — Hail!

The song is by Scorpions.

The song is by Depeche Mode.

The song is by Europe.

The song is by Def Leppard.

The song is by Jethro Tull.

— 70 —