1 Тайяна. Вырваться на свободу.

Что будет больнее для матери?

Смерть ребенка — или позор?

У нее еще есть пара дней, чтобы выбрать.

Месть ждет долго. Но как же приятен ее аромат, после стольких лет тоски и безнадежности!

* * *

Яна прогуливалась по берегу и обдумывала план.

Лодка должна исчезнуть ночью, во время отлива. То есть на месте она должна быть за час до того. Погрузить пищу и воду, погрузить Аашу — и вперед.

Сможет ли?

Должна.

Девушка уселась на песок, достала из кармана кусок хлеба с мясом и по-честному поделила с волчицей. Ааше две трети мяса и треть хлеба, Тайяне — остальное. Облизнулась и подумала, что неплохо бы напиться. И направилась к роднику.

Где уже набирала воду в два кувшина пожилая нархи-ро.

Набрала, огляделась и ругнулась.

— Вот где этот лентяй!? Вари! Вари!

Бесполезно. Неведомый Вари словно в небо взлетел.

Тайяна напилась из родника, выругала себя за инициативу и посмотрела на женщину.

— Вам помочь?

— А и помоги, коль не в тягость.

— Не в тягость.

Кувшин был тяжелым, но Тайяна умела правильно носить их — на плече, так, чтобы не давило. Женщина посмотрела, как она чуть перегибается в пояснице, чтобы сохранить равновесие и кивнула.

— Благодарствую.

— Да не за что.

— я тебя в нашем поселке не видела раньше. Ты кто?

— Тайяна. Я к тете приехала в гости, ненадолго.

— А тетя у нас кто?

— Таалейн.

Нархи-ро гадливо скривилась.

— Понятненько. Ну, пошли...

— Вам она не нравится? — не удержалась Тайяна.

— Ее муж — когда-то моей дочери нравился, — женщина пожала плечами. Осторожно, ибо одно плечо было занято кувшином. — Виаль за ним бегала, а он и не смотрел ни на кого, кроме твоей тетки. И что он в этой гадюке нашел — не понимаю. Но ведь ходил, добивался ее у жрецов, просил, унижался — и получил! Чуть перед свадьбой не сбежала, да с кем! С женихом своей же сестры!

Тайяне на голову плеснула вода из кувшина. Потекла холодными струйками по спине, вслед за ней бодро пробежали мурашки.

— С женихом своей сестры!?

Нархи-ро усмехнулась.

— А тебе не сказали? Хотя да, какая ж мать расскажет?

— Но почему тогда мама мне разрешила сюда поехать?

— Вот уж не знаю. Точно знаю, что их было две сестры, Линаара и Таалейн. И старшую еще когда сговорили... но как-то младшая с этим парнем встретилась и влюбилась. Бегала за ним собачонкой, а ему что?

— Удаль парню не в укор.

— Именно. Поиграл, да и только. А женился на другой, с которой и сговорен был. Таалейн же вышла замуж и устроила супругу небо в звездах. Лучше б на Виаль женился, дурачок, глядишь, счастливее был бы.

Произнесено это было так, что Яна на какое-то время замолчала. И чуть неуклюже попробовала перевести разговор на другую тему.

— Море... красиво тут.

— Смотреть на него красиво. А когда задуют зимние ветра, рядом с морем будет плохо. Конечно, тут теплее, тут течение, но морская соль еще никому полезна не была.

— Течение?

Нархи-ро фыркнула.

— А, это все знают, кто в поселке живет. Есть такое.

— И куда оно течет?

— Оно приносит нам тепло, проходит вдоль берегов Леса и дальше, к Къянту.

Тайяна задумалась. О течениях она знала.

— Видимо, сильное...

— Да уж не слабое. В нем часто тонут неосторожные нархи-ро. Так что будешь купаться — далеко от берега не заплывай, сама понимаешь. Унесет — не выберешься. Тетка не сказала?

— Она не думала, что я буду купаться.

Тайяна говорила что-то вежливое, идя вслед за женщиной, а мозг лихорадочно работал и сопоставлял, в нем возникали и отбрасывались десятки вариантов.

Мать лгала?

Или тетка?

Или обе недоговаривали, как это принято у взрослых? По-глупому, просто потому, что это 'не твоего ума дело'? Можно подумать, что возраст им ума прибавил...

Яна донесла кувшин, поставила его на пол и даже еще полчасика посплетничала с милой женщиной. Очень милой.

Та рассказала со смешком, как лет восемь назад пытались сбежать еще два молодых нархи-ро и этих балбесов потом выловили в море, только чуть южнее, потому что они не смогли выбраться из течения. Посплетничала о том, какая удачная рыбная ловля в этом году — всему Лесу на зиму хватило бы, о своем сыне, который обязательно станет жрецом...

Яна слушала и поддакивала, мечтая только об одном — оказаться в тишине и все хорошенько обдумать.

И как только вырвалась от милой дамы, направилась в дюны. Подальше от селения, туда, где никого не могла встретить. Ааша послушно следовала за хозяйкой.

— Охраняй, — приказала Тайяна. — Не подпускай чужих.

Волчица понятливо взъерошила шерсть на затылке.

Сделаем.

А Тайяна принялась рассуждать уже вслух. Так было легче.

— Ааша, получается, что и мать, и тетка мне лгали? Не договаривали? Верю. Мать, скорее всего, не чувствовала за собой вины, она же мужа и не видела никогда. И сестру не выдавала. Да и считала, что все неплохо устроилось. А вот то, что мамин муж... что мой отец поступил подло с влюбленной дурой — это факт. Но это бывает. А вот еще карта? Могла ли тетя не знать о течении? Не верю! Знала. И понимала, что я, не умея управлять лодкой, из него просто не выберусь? Хотела, чтобы меня поймали?

Может быть и так. У лодки, в лодке — или вообще не поймали бы — из течения мы бы не выбрались и погибли в океане. Возможны варианты.

Но вывод-то один? Доверять ей нельзя. А бежать надо. Но как?

Океан — не выход. Хотя сложить все в лодку, отвязать и спихнуть в море... или даже не складывать? Так спихнуть, это быстро, а потом пусть ищут? А самим куда?

В Разлом?

Это смерть. Дольше пары дней там ни одно живое существо не выдержит. Хотя... есть еще и болото. Сможем ли мы пройти по нему? Ааша?

Волчица фыркнула, как бы говоря — спокойно. С моим-то чутьем? Не утонем, не отравимся и не задержимся.

— Но как добраться до болота? Чтобы не привлечь к себе внимания?

Тайяна задумалась, а потом улыбнулась. Весело, искренне...

— Ааша, кажется, у меня есть идея. Оставим им ложные следы? Если мне солгали, так и я солгу! И не задумаюсь! В конце концов, что они могут понять?

Волчица показала в усмешке белые клыки.

Яна посмотрела на нее шальными глазами.

— Знаешь, если из всех путей остается самый невозможный... так я им и воспользуюсь!

Домой к тетушке Тайяна вернулась уже спокойная, как сам Лес. Улыбалась, поцеловала тетушку в щеку и прощебетала, что завтра-послезавтра, наверное, домой пора, там жених заждался. И не сильно удивилась, когда вечером на пороге комнаты возникла Таалейн.

— Ты решилась?

— Вполне. Я знаю, где лодки, где взять воду... завтра днем я уеду. Побуду какое-то время в лесу. А вечером...

— Лодки и Интар?

— разумеется!

— Вот, возьми.

На одеяло улегся мягкий кожаный кошель.

— Что это?

— Тебе, на дорогу.

Яна потянула завязки — можно? Получила в ответ мягкую улыбку и высыпала на одеяло несколько нитей жемчуга. Красивых. Розовая нить, белая, золотистая — жемчужины отборные, крупные.

— Тетя, это слишком дорого. Я не могу это взять.

— А на что ты планируешь жить у людей?

— Заработаю.

— Вот так, сразу?

— не знаю. Но я попробую.

— Бери и не спорь. Может быть, тебе повезет больше.

Тайяна ломалась еще минут пятнадцать, но в уме просчитывала все еще раз. Вряд ли тетушка будет рисковать драгоценностями, которые Тай может выкинуть в воду. То есть — ее будут ловить на берегу. Что ж, украсть лодку не выйдет, остается второй ложный след.

Спасибо за предупреждение, тетушка.

Но не думает ли Тайяна о ней слишком плохо?

Может и так. Но лучше не разочаровываться в нархи-ро. Думать о них хуже, чем есть — и радоваться, когда они оказываются лучше! Жестоко? Да и Лес с ней, с жестокостью. Мягкие и пушистые пусть целуют Шета.

Бээээ...

* * *

Так что на следующий день Тайяна прощалась с теткой, с дядюшкой и с двоюродными родственниками, которых так и не узнала, как следует. Ну и Лес с ними. Пусть будут счастливы, а ей бы выжить.

Тайяна еще раз обменялась многозначительными взглядами с Таалейн и вспрыгнула на спину Ааши. Волчица мерно затрусила в лес. Сначала — к одному из Деревьев.

Яна не любила жрецов, но признавала, что есть, есть то, чего она понять сама не может. Пусть она глупая девчонка, пусть соплюшка, но где сказано, что высшие силы откликаются лишь на призыв старых и мудрых?

Вот и поляна. Одна из семи в Шадальском Лесу. Небольшая, круглая, с мягкой зеленой травой, поросшая цветами по сезону. Даже зимой здесь цветут подснежники и крокусы. И посреди поляны — древо. Высокое, мощное, с белой, словно морская пена, корой.

Священное место нархи-ро.

Только обычно сюда приходит со жрецом. Но Тайяна и так собиралась нарушить многое, что ей еще один запрет?

Сегодня не будет ни обрядов, ни ритуалов, только Тайяна — и Лес. Сама его сущность.

Девушка решительно разрезала ладонь и приложила ее к белому стволу.

— Прости меня, Лес. Я хочу попробовать уйти в большой мир. Я не хочу выходить замуж за Шета, жить с ним, как определили жрецы, рожать ему детей. Я плохая дочь, я знаю. Но понимаю — покорюсь сейчас и что-то сломается внутри меня. И это будет смертельно больно. Пойми, пожалуйста.

Но слова сейчас лишь отражение души.

Тайяна открывает свое сознание Лесу, показывает честно все чувства. Свои мечты, надежды, секунды счастья — и боль. Отвращение к насильнику и мечта о чем-то недостижимом. Боль от предательства родных, казалось бы, нархи-ро — и решимость что-то изменить.

Она искренна до невозможности — и Лес откликается ей.

Душу Тайяны заполняют покой и решимость.

Словно кто-то большой гладит ее по голове мягкой ладонью.

Иди, девочка, не бойся. Я с тобой. Все будет хорошо.

И когда Тайяна отстраняется от Дерева, уже начинает смеркаться. На белой коре нет и следа крови. Зажила и рана на ладони. Ааша лениво зевает, лежа среди ромашек.

— Спасибо тебе, — шепчет девушка.

И маленький кусочек коры падает ей в ладонь. Тайяна подносит его к губам — и прячет глубоко-глубоко, в потайной кармашек, у сердца.

Этому подарку нет цены. Кора священного дерева способна на многое, она знает.

А еще понимает и смысл подарка. Ее отпускают, но остаются с ней и в е душе. Куда бы она ни пришла — все равно, крона Вечного Леса пребудет над ее непутевой головой.

Она может вернуться — и Лес примет ее.

Это драгоценный подарок, дороже любого жемчуга.

Но времени больше нет. Тайяна медленно отходит к Ааше, зарывается пальцами в мягкую шерсть.

— Ааша, может, ты останешься здесь? Возможно, я иду на смерть... подумай? Ты можешь жить долго, завести щенков. Я дам тебе свободу. Здесь и сейчас — я могу тебя отпустить...

Холодный волчий нос нетерпеливо тыкает ее под попу.

Хватит болтовни, мелкая! Пора бежать!

Кто сказал, что волка можно связать клятвой? Он сам может быть верным. На глаза Тайяны наворачиваются слезы, но больше она себе ничего не позволяет. Молча вскакивает на спину подруги — и Ааша срывается в стремительный бег.

Туда, куда по своей воле не приблизится ни один нархи-ро.

К Разлому.

* * *

Надо сказать, что сначала Тайяну Разлом просто разочаровал.

В сгустившихся сумерках он больше всего похож на обычный овраг, каких в Лесу немало. Исключение?

На его краях ничего не растет. И дна не видно.

И есть четкая граница между Лесом и Разломом. Словно топором землю разрубили и приказали после этого места ни травинке не расти, ни зверю не забежать, ни даже мухе не залететь.

Тайяна спрыгивает с волчьей спины. Ааше Разлом точно не нравится, что волчица и выражает глухим тихим рычанием, но назад не идет. Стоит и кажется, даже чуть подталкивает девушку носом.

И Тайяна решается.

Делает первый шаг. Второй.

Подошвы сапожек погружаются в нечто, похожее на... пепел?

Да, пепел, пыль...

Тайяне страшно, но, преодолев себя, она делает шаг вперед.

И еще один. И снова вперед.

С Шетом дольше мучиться будешь, — подсказывает разум. Ааша следует за хозяйкой, Тайяна крепко сжимает в кулаке кинжал.

Страшно.

До безумия страшно.

А если бы Тайяна увидела себя со стороны, она бы испугалась еще сильнее. Она-то просто шла вперед. А вот те, кто посмотрел бы на нее со стороны Леса, увидели бы, как ее силуэт размывается, словно с каждым шагом на девушку накидывают новую невидимую вуаль. И еще одну. И еще...

Примерно через десять шагов Тайяна полностью растворяется в мареве Разлома. О том, что здесь кто-то был, напоминают только следы на пепле. Волчьи и человеческие. Но их быстро присыпает пеплом, словно вечерний ветерок в сговоре с беглянкой.

* * *

Если бы Тайяна увидела что происходит сейчас в оставленном ей поселении, она бы похвалила себя за догадливость.

Примерно часов через шесть после ее отъезда, когда сгустились сумерки, Таалейн прошла себе в комнату.

Открыла шкатулку с драгоценностями, положила в нее письмо — и завизжала так, что первым на вопль прилетел муж.

— Лейни?! Что случилось, ты так кричишь!?

Таалейн указала пальцем на шкатулку. Визг, правда, прекратила, но...

— Где? Где мои жемчуга!?

Жемчугов в комнате не обнаружили. И в доме — тоже. Но все объяснило письмо, найденное на кровати у племянницы.

Дорогая тетушка.

Меня, как и вас когда-то, хотят насильно выдать замуж. Но нархи-ро, которого родители желают видеть в качестве моего мужа, вызывает у меня лишь омерзение.

Лучше в море головой, чем сплести с таким волосы.

Передайте моим родителям, что если буду жива — постараюсь дать им весточку.

Если нет — все в воле Леса.

Прощайте.

Тайяна э´Лесс Риккэр

Про жемчуга тут не было сказано ни слова, но Таалейн догадалась.

— Конечно же! Эта поганка их и украла!

— Оставайся дома, дорогая, я к жрецам.

Муж воспользовался случаем — и удрал. Таалейн, оставшись одна, злорадно усмехнулась.

Когда эту соплюшку поймают — жить ей с клеймом воровки, да еще беглянки-неудачницы. На весь век хватит!

А поймать — поймают... куда тут денешься? И жемчуга к ней вернутся. Кто там будет слушать девчонку, кричащую, что драгоценности ей отдали по доброй воле? Бред какой!

Но спустя сутки Таалейн поняла, что жемчуга ей не видать, как своих ушей. Как Тайяна это сделала — неизвестно, но ее не нашли. Лодки все были на месте.

Принялись обшаривать полосу вдоль Разлома — ни следа, ничего. Впрочем, что-то найти и не надеялись. Долго ли держатся следы на пепле? Да до первого ветерка.

Объявили тревогу по Лесу, но Тайяна нигде и никому не попалась.

Словно в воздухе растворилась и по солнечному лучу убежала.

Смерть?

Да, скорее всего, девчонка была мертва. Этот вариант Таалейн тоже устраивал.

А жемчуга жалко...

* * *

Тайяна медленно спускалась вниз.

Страшно?

Да еще как. Сердце колотится, как бешеное, по лбу ползут крупные капли пота, даже слегка подташнивает. Хотя ничего особенно страшного вокруг и не происходит.