1 Тайяна. Вырваться на свободу.

Он же тренировался, так что там и его запах, и железа, и пота — и волчица отлично его чует.

— как интересно, — лойрио Эрен пригляделся. — а открывается как?

— А мне еще интересно, что вы туда подсунули? — Диолат не собирался сдаваться. Яна ответила ему вежливым оскалом.

— Любой маг установит, кто последний прикасался к вещи. Даже в Храме, мне кажется...

— Да, у нас есть такие специалисты, — согласился тархоши — Итак, дитя Четырехликого, ты можешь открыть этот тайник?

Тайяна пожала плечами.

— Вообще-то я не умею. В нашей семье больше владеют пером, чем отмычкой.

— А как вы обнаружили тайник?

— Ааша.

Волчица призраком выскользнула из-за беседки, зевнула, показав алую пасть — и разом сняла все вопросы.

— то есть что в нем — вы не знаете.

— Ааша знает, что там важное. Мне достаточно.

Диолат открыл рот — и тут же заткнулся, потому что тархоши смотрел на него с плотоядным интересом.

— Откроете нам тайник, тайр?

— Это не мой тайник и я не знаю, как он открывается.

— А давайте-ка я попробую, — Рошер опустился на колени рядом с нужным местом и принялся прощупывать плитки. — На службе много чему учишься, если хочешь.

Под пальцами Рошера что-то скрипнуло, треснуло — и открылось.

Плитка откинулась в сторону, словно крышка шкатулки.

— Ничего так себе!

В тайнике лежали две шкатулки и порядка десятка мешочков. Гарт протянул руку — интересно же, но Рошер перехватил ее на полпути.

— Подожди!

— что?

— Тебе не интересно, кто к этому добру прикасался последним?

— интересно, — улыбка Гарта стала зловещей.

Диолат поднес руку к шее.

— Это... это — что!? Это в моей беседке?

Шаг вперед, мужчина неловко спотыкается о кочку — и начинает удивительно неловко падать вперед... ага! Рошер не смог бы его перехватить — не с его одной рукой, остальные тоже стояли в паре шагов, но...

Ааша успела первой.

Волк — животное сильное и хищное. И барана может уволочь без особого труда. Диолат, конечно, был покрупнее, ну так и Ааша тоже. Одно движение — и Диолат вместо того, чтобы приземлиться аккурат на место тайника — остановлен пушистой волчьей холкой. И даже провезен несколько шагов, аккурат к ногам хозяйки. Коснуться тайника ему так и не удалось.

— У вас проблемы с ногами, тайр? — медовым голоском пропела Яна.

Взглядом, которым наградил ее Диолат, можно было поджечь средних размеров дом. Но нархи-ро оказалась покрепче.

Тархоши шагнул вперед.

— Ну-ка, посмотрим...

В руке храмовника блеснула небольшая отполированная пластинка из чего-то вроде гематита. Тайяна прищурилась, стараясь не упустить ни одного жеста. Человеческая магия — это ведь так интересно!

Синий луч вырвался из пластинки и ударил в тайник, осветив лежащие там предметы. На какую-то секунду они стали такими же синеватыми, а потом лучики словно отразились от них — и прикипели к трайши Алеисту Диолату.

— последним к этим вещам прикасался трайши Диолат, — громко объявил тархоши.

— Услышано и засвидетельствовано, — в один голос отозвались Гарт и градоправитель.

— И что теперь?

— А теперь, — Рошер подмигнул Яне, — посмотрим, что в мешочках.

И тут нервы Диолата не выдержали.

— Твари!

Нет, не зря трайши тренировался по нескольку часов, ох, не зря. Яна и не поняла, в какой момент он оказался у нее за спиной, а жесткая рука стиснула горло.

— все назад, не то я ей шею сверну! И шавку свою отзови! Живо, тварь!

Все невольно отшатнулись, даже Ааша чуть попятилась, впрочем, не выпуская врага из поля зрения.

— Диолат, вы с ума сошли? — первым опомнился градоправитель.

— Я ж тебе яйца оторву, — прошипел Гарт.

— Ничего, я их раньше на твоей девке использовать успею, — прошипел в ответ Диолат, — а потом и шею ей сверну! Как она меня достала, кто бы знал!

Яна самообладания не потеряла. Ножа у него нет, оружия тоже. И прежде, чем он сообразит, что у нее-то на поясе висит метательный нож...

Тело нархи-ро обмякло в единый миг. Обморок получился крайне убедительным — и Диолат на секунду растерялся. Даже на долю секунды, но Яне этого хватило.

Стоило хватке на ее шее чуть ослабеть, как Ааша прыгнула с места. У волков это хорошо получается — собраться в комок, распрямиться в полете, а на точность они никогда и не жаловались. Клыки сомкнулись на левом запястье трайши. Лучше б на правом, но и левое тоже было неплохо. И больно...

Яна словно стекла на землю.

Диолат взвыл так, что эхо отдалось — клыки волка могут раздробить практически любую кость, и сейчас Ааша этим воспользовалась. Этой рукой он и почесаться-то теперь не сможет.

Если только чудом восстановят, но магов в тюрьме не бывает.

Яна перекатилась по земле и была тут же подхвачена Рошером.

— Цела?

— Вполне! Ааша, плюнь бяку!

Волчица послушалась. И Диолат был невкусным, и наказан он был неплохо, да и стражники уже набегали со всех сторон.

* * *

Спустя час Гарт, Рошер и Яна так же ехали домой. Но теперь настроение в карете было куда как повеселее.

— что теперь будет с Диолатом?

— подозреваю, что тихая смерть от заражения крови, — пожал плечами Гарт.

Ну да, в тайнике нашли кучу всего интересного. И драгоценности, в том числе и оставшуюся часть свадебного гарнитура Вильтена, и шкатулку, в которой аккуратно были сложены локоны волос и платочки с кровью — все подписанные, с бумажками, в том числе и локон принцессы!

Тут-то Диолат и попал.

И несколько склянок с приворотными зельями роли уже не сыграли.

Склянкой больше, склянкой меньше, он уже попадал так, что глубже падать некуда. Но чтобы не поднимать скандала...

— Градоправитель сообщит в столицу о его делах — и Диолата просто уничтожат, — ухмыльнулся Рошер. — Такого ему король не спустит.

Яна бы тоже не спустила.

— Вот и чудненько. А что с остальными?

— Вериола, скорее всего, пойдет на каторгу. Сына или оставят с отцом, если того признают невиновным, или отдадут родным Термалиса. Тоже возможно. Остальных... от небольшого срока на каторге до плетей. Кадус — так точно плетями отделается, тюремщик — нет, сама понимаешь.

Яна понимала.

— Сложно у вас, людей.

— а у нархи-ро как?

— Смерть, изгнание, или одиночество. Этого достаточно.

Карета остановилась у крыльца, и Гарт помог выйти Яне.

— Спать?

— я еще погуляю по саду, а потом спать, — отказалась Яна.

— Составить тебе компанию?

Рошер спрашивал больше из вежливости. Спать хотелось так, что хоть к стене прислони — чудом в карете не уснул. Куда уж тут составлять компанию...

— Нет, я сама.

Яна покачала головой и направилась в сад. Ааша следовала тенью за своей подругой. Рассвет они встретили вместе.

Яна сидела на качелях, поджав ноги и размышляла. Ааша лежала рядом и дремала, иногда поглядывая на свою подругу. Мало ли...

* * *

— Грустишь?

Аэлена подошла очень тихо для человека, но не для волчицы. Задолго до того, как стройная фигурка в темно-синем пеньюаре появилась из-за кустов, волчица шевельнула ушами и тихо уркнула, показывая, что приближается друг.

Яна посмотрела на женщину.

— Не знаю. Ты рано сегодня.

Аэлена была 'совой', которая обожала посидеть с картиной до глубокой ночи, а потом проснуться к обеду. И встать на рассвете она могла только ради творчества. А сегодня-то что ее выгнало?

После вчерашнего? Да еще муж приехал...

— Алинар спит. А я больше не смогла уснуть.

— у вас все хорошо? После вчерашнего?

Яна волновалась не зря. Мало какой брак вытерпит такое озеро грязи. Пусть Аэлена и не виновата, но... мало ли!

— Алинар верит мне. А я верю ему — иначе и не было смысла выходить замуж. Да и... — Аэлена на миг замолчала, но потом ее лицо стало жестким, и Тайяна мысленно усмехнулась. Да, именно такая. Любящая мать, жена, дочь — и обратная сторона монеты. Холодный расчет и черная ненависть ко всем кто может вторгнуться и разрушить ее мир. Или хотя бы попытаться это сделать. Может, это и правильно? Без ночи не бывает дня, без солнца — тьмы. — Знаешь, мне плевать, даже если он спал с Вериолой.

Яна хмыкнула.

— Ой, ли?

— Да. Если бы Алинар променял нас с детьми на эту девку, я была бы в ярости, расстраивалась, плакала, бесилась... это другое. Он — даже если принять, что Вериола не солгала, просто попользовался ей и выкинул. Я удовлетворена.

— И не хочешь знать точно.

— Не хочу. Ни к чему.

Яна подумала, что ей бы знать хотелось. И рассуждать, как Аэлена она не смогла бы. Но...

Не ей судить. Она не человек и троих детей у нее нет, зато она отлично понимает, что есть вещи, после произнесения которых вслух, семью сохранить не удастся.

— Что с Диолатом?

— Считай, что мертв. — Яна кратко рассказала о событиях вечера. Но радости на лице Аэлены не увидела.

— Дурак...

— Дурак. Он мог бы получить тебя еще тогда, а вместо этого — пустая погоня за удовольствиями, разрушившая в итоге его жизнь. Он ничего не создал, о нем никто не станет жалеть... может, ты?

— Я — буду. Знаешь, человек может стать Творцом, только пройдя через огонь. И Алеист был частью огня, который обжег — больно, да, но помог вылупиться из моего кокона. Я его не забуду, хотя ничего и не сделаю, чтобы помочь ему.

А вот и приворотное. Аэлена могла сколько угодно любить мужа, она и не лгала, когда говорила, что любит Алинара, но Диолат все равно отпечатался в ее душе. Пройдя через огонь — получаешь шрамы. Они и стали теми крючками, на которые Диолат пытался подцепить женщину.

Она не простила и не забыла, а память — ворота для магии.

— И не простишь.

— Нет. Я в чем-то благодарна ему, но прощать не стану.

Яна подумала, что люди странные. И перевела разговор.

— Что ты теперь будешь делать?

— Поедем с мужем в столицу, принимать наследство. Если Релиш завещал все Аире, если король разрешит — я хочу, чтобы моя девочка была трайши! Почему бы нет!

Яна задумалась на пару минут, а потом спросила то, что интересовало ее со вчерашнего вечера.

— Аира — дочь Вильтена?

— Нет.

Она не лгала. И в то же время...

— А он знал об этом?

Аэлена усмехнулась. Уселась на качели рядом, оттолкнулась ногой, покачалась пару минут, по-детски поджимая пальцы ног...

— Ты умеешь задавать вопросы.

— Я ищу знания.

— Есть ли польза в этом знании? А впрочем... пообещай мне, что никому не расскажешь?

— Пусть Лес отвергнет меня, если я передам кому-либо хоть слово из нашего разговора. Да закроется мне навсегда дорога под его кроны. Пусть мои потомки никогда не обретут крыльев, если я нарушу свое слово.

Если Яна изучала людей, то и Аэлена уже кое-что знала о нархи-ро. Этими вещами они не шутили никогда.

— Принимаю твою клятву.

На минуту Аэлена замолчала. Ей надо, надо было выговориться — так почему бы не здесь и не сейчас. Вчера вскрылся громадный гнойник, стало намного легче, но часть крови и гноя еще оставалась в ране. Здесь и сейчас Аэлена чистилась до конца.

— Рядом никого нет?

— Нет. Ааша посторожит.

На рассвете, на качелях, в присутствии Ааши, которая издали услышит любого желающего погреть уши две женщины смотрят в глаза друг другу. Здесь и сейчас нет тайн.

— Релиш... Знаешь, Яна, я ведь полюбила его. По-настоящему. Мне было тогда... да мне и двадцати не было. И последние несколько лет вся моя жизнь вертелась у постели больной бабушки. Я не жалуюсь, более того, если бы я могла вернуться туда! Я бы все отдала, чтобы мы втроем оказались в нашем маленьком доме, и мы с мамой играем в фишки, и лампа горит, и кот, прыгая на доску, тоже пытается помочь нам с игрой, а бабушка, наблюдая за этим, улыбается и вяжет шарф на продажу — она так старалась помочь. Мы о чем-то переговариваемся, смеемся... мы были счастливы тогда. По-настоящему счастливы.

— Сейчас — нет?

— И сейчас тоже. Но те воспоминания — они мои и только мои. Это как нечто теплое... понимаешь? Туда можно спрятаться и не думать. Тогда я была еще ребенком, а сейчас за мной — моя семья. Детство кончилось.

Яна понимала. Аэлена оттолкнулась ногой чуть сильнее.

— Релиш... он был как солнце. Яркий, веселый, искристый, просто он не любил открываться перед людьми, вот никто и не знал. А я увидела и полюбила. И в тот же миг поняла, что он-то меня никогда не полюбит. Ему нужна была слабая, нежная, хрупкая, зависимая... разве я смогла бы стать такой?

— Если бы сломалась — да.

— Но ломаться я уже не хотела. Понимаешь?

Яна понимала. Сильный человек может помечтать о том, как станет слабым, это верно. Но всерьез желать такого... бояться — да. Но не желать.

Она могла бы вернуться в Лес, покаяться, сделать так, чтобы решали старшие и умные, решали для нее и за нее... но уже не хотела. Слишком интересно было жить самостоятельно. Слишком затягивало.

— Понимаю...

— Тогда я решила оставаться рядом. Быть другом, ученицей, поддержкой и опорой — и Вильтен принял это от меня. Но сердце болело.

— Диолат оказался хорошей... возможной заменой?

— Да. Смерть бабушки меня сильно подкосила, я чуть не умерла сама тогда, долго болела, да и маме было плохо. А Диолат... яркий, красивый, веселый, к тому же трайши, что было немаловажно — мне хотелось стать равной Вильтену...

— Он увидел в тебе лишь развлечение.

— Я легко пережила это, потому что пострадало не сердце. Самомнение.

— Знал бы бедный Алеист.

— Пфффф, — Аэлена сделала небрежный жест рукой, означающий — пусть хоть обознается! — Потом я встретила Алинара. Не знаю, чего тут было больше, расчета или чувств, но рядом с ним мое сердце сначала зажило, а потом и оттаяло. Когда родились наши дети, я поняла, что Лин — мое настоящее. Искреннее, единственное... И за него я кому угодно перегрызу горло.

— Он тоже любит тебя.

— Он видит меня идеальной. А Релиш видел такой, какая я есть.

— Но вы, люди, не умеете любить то, что есть в реальности. Вам свойственно идеализировать свою семью, дом, любимых.

— Да, наверное. Тебе виднее — со стороны.

— Нархи-ро этим тоже грешат.

— Мы очень похожи.

— Да, среди вас тоже хватает крылатых. Таких как ты, Релиш, хоть я его и не знала...

— Он был в отчаянии тогда, после смерти своей невесты. Я приехала и пыталась привести его в чувство малым не десять дней, а он пил и мечтал о смерти. Сорвалась я, когда он попробовал перерезать себе вены. Надавала пощечин... Знаешь, я не лгала мужу. Я уехала к Релишу, будучи беременной Аирой. Но мы с Вильтеном... в то утро мы проснулись вместе. И глядя в его глаза, я поняла, что он будет жить. Пусть надломленным, но будет.

Яна задумалась. Это многое объясняло.

— Ты поэтому так отнеслась к словам Вериолы?

— Нет. Это — отдельно. И я не считаю то, что между нами произошло изменой. Понимаешь, любви не осталось, только желание помочь, поддержать... это был скорее акт милосердия.

— А Аира?

— Я немного переходила с Аирой. По срокам — она все равно дочь Лина, маг подтвердил, но... такое бывает. Ребенок не хочет вылазить на свет божий. А Релиш тоже подсчитал дни. И решил, что роды начались более преждевременно, что я обманула мужа... понимаешь?