1 Тайяна. Вырваться на свободу.

— Эти двое проникли в мой дом. Молодой человек остановил их...

Старший стражник — всего их было трое, двое молодых и один постарше, видимо, главный в тройке, нехорошо прищурился. В окна проникали первые утренние лучи, так что Тайяна уже различала и мимику людей.

— А молодой человек тут откуда взялся?

— Мимо проходил, — огрызнулась Тайяна. Потом подумала, сняла перчатки и вытянула руки вперед. Нархи-ро обычно опознают по глазам и рукам, но для глаз здесь не то освещение. — я с корабля, иду по улице, смотрю, впереди меня эти двое, сговариваются, как кого-то убивать будут.

Женщина ахнула и прижала руку к горлу.

— один, кажется этот, просил сначала побаловаться с женщиной, а потом убивать. Второй говорил, что им не за то плачено. Убить, изуродовать — и уйти. Я и... не знаю, как у людей, а у нас, в Лесу, так не принято. Если б не остановить их — мне бы потом век в Лес не вернуться.

— а в дом они как вошли?

— Могу показать. Там, в заборе, есть калитка. Нажмешь на кирпич — и дверь как поворачивается. Они вошли, я за ними...

— они и не заметили?

— Калитка закрылась, потом опять открывать пришлось.

— а откуда секрет знаешь?

Тайяна поглядела на волчицу.

— Ааша?

Зверюга поднялась на лапы. Неспешно так, спокойно... стражники благоразумно попятились, потянулись к оружию...

— Не бойтесь. Она вас просто обнюхает. Обещаю — никакого вреда она не причинит...

— Твоими бы устами, — буркнул старший стражник. Но на месте остался. Авторитет — он завсегда опасность перевесит. Струсь сейчас — и собственные ребята не послушаются. Ааша послушно обнюхала всех троих, подошла к хозяйке, коротко рыкнула, ткнулась носом в ногу и в бедро... Тайяна зловредно прищурилась.

— Ааша говорит, что у одного из вас в сапоге что-то с вином... фляга? А у второго дурь-трава в тряпице припрятана. В кармане на поясе. Кстати, если ее часто жевать — мужчиной быть перестанешь.

Старший стражник прищурился.

— Вил? Тарп?

Парни замотали головами, но всем было видно, что они врут. Мужчина коротко ругнулся.

— попляшете вы у меня, паразиты. Берите этих двоих да тащите в караулку. Увязаны хорошо?

— не развяжутся.

И верно, стражники как-то хитро связывали бандитам ноги и руки, а потом накидывали петлю на шею. Так, чтобы вздумай дернуться, те сами себя сознания лишили.

— Значит, волчица ваша, сатро, вынюхала, как калитку открыть. А покусала этих — тоже она?

— не я же...

И верно, следы от волчьих зубов ни с чем не спутаешь.

— А потом проснулась хозяйка дома. И позвала стражу.

— Ну да....

— Вы, лайри, — теперь стражник обращался к хозяйке дома, — днем не могли бы к старшему зайти? Жалобу написать, чтобы этих голубчиков допросили по всей строгости?

— Непременно зайду.

— а сатро...

— А сатро пока останется в моем доме. За мной долг гостеприимства — это самое меньшее. А так... я молодому человеку жизнью обязана.

Тайяна подивилась, что среди людей это понимают. Но спорить не стала.

Лайри выпроводила стражников, попросила охранника обойти сад — мало ли — и внимательно уставилась на Тайяну.

— Поговорим?

— Можем.

— тогда расскажите мне, кана, как вы здесь оказались и почему выдаете себя за мужчину?

* * *

Этого поворота событий Тайяна не ожидала.

Женщина смотрела серьезно и внимательно, светло-серые глаза были ясными и теплыми. И девушка решилась.

— Мое имя Тайяна э´Лесс Риккэр, лайри.

— Аэлена.

— Красивое имя.

— Ваше тоже...

— Оно всего лишь означает, что я — Тайяна, дочь Лесса из рода Риккэр.

— И вы — нархи-ро.

Тайяна кивнула.

— Да.

— Я не часто видела нархи-ро. Говорят, что вы не выходите из Леса.

— Я бы тоже не вышла. Но у меня были причины.

— Какая бы звезда вас не вела, лайри Тайяна, я рада, что она привела вас под мой кров. Я вам жизнью обязана.

— Я сделала то, что должна была. Мы с Аашей.

— Ааша?

Волчица привстала на передние лапы, прогнулась, потянулась и зевнула, обнажив полный набор белейших зубов.

— Это ваша....

— Волчица.

— Красивая. А можно ее нарисовать?

— На... рисовать?!

Женщина утвердительно кивнула.

— Да. Я немного рисую. Впрочем, это долгий разговор. Вы позволите угостить вас чашечкой травяного взвара с медом? Я боюсь, что не усну после.... этого.

Тайяна подумала. Она тоже не уснет после такого, это точно. Да и пробовать не стоит, точно какая-нибудь гадость приснится. А потому предложение скрасить остаток ночи за чашкой взвара показалось ей весьма привлекательным.

— Я буду вам очень признательна, лайри.

— Называйте меня просто Аэлена, Тайяна.

— Благодарю, Аэлена. Тогда я — Тайяна.

— Пойдем?

На кухне было уютно и спокойно. Большой очаг, стол посреди кухни — и еще один, у окошка. Вот к нему и направили Тайяну, пока Аэлена умело раздувала огонь и стаивла чайник с водой.

— Как у вас ловко получается...

— я не всегда была лайри.

Аэлена доставала из шкафа плюшки, какие-то сладости, мед, чайничек, отмеряла травы, заливала их водой...

Тайяна смотрела молча. Да, эта женщина не белоручка. Это видно сразу по тому, как она двигается, как действует, как привычно перехватывает тяжелый чайник и заливает траву кипятком.

Тайяна, не удержавшись, взяла ложечку и зачерпнула меда. Слизнула, зажмурилась. На корабле кормили неплохо, но как же девушка скучала без этого... без трав, без свежих овощей и фруктов, без меда... вку-усно...

— Угощайтесь, Яна.

— простите?

— Ох, это вы меня простите. Я не нарочно, просто сокращение такой удобное...

Тайяна подумала.

— а что, мне нравится. Яна?

— да...

Тай оставалась позади, в Лесу. А новая жизнь — новое имя.

— да, мне нравится. Можете называть меня Яна.

— Аэла.

Женщины сидели на кухне, молча пили травяной взвар, заедая его медом и сладостями, и ничего не говорили. Не хотелось нарушать это спокойствие. Пусть обманчивое, пусть зыбкое и неверное, но все же — тишина, шум огня в очаге, ровное дыхание волчицы, которая нагло навалилась им на ноги всей тушкой и теперь работала грелкой.

И все же лайри Аэла нарушила молчание.

— А что вы планируете делать дальше, Яна?

— Не знаю. Деньги у меня есть, на первое время хватит. Сниму комнату, попробую пожить среди людей, может, поищу работу.

— а что вы умеете делать?

Тайяна задумалась.

— я хорошо работаю с животными. Знаю растения, разбираюсь в отварах, в травах... умею готовить, шить, но вряд ли мода нархи-ро схожа с человеческой.

— Мы почти ничего не знаем о нархи-ро.

— Мы стараемся, чтобы о нас не знали.

— Но почему?

— А стоит ли доверять людям?

— Не стоит. Это верно.

— Люди странные и каждый — сам по себе. А мы — единый народ. С единой мечтой и целью.

— У нархи-ро есть цель? А какая?

— обрести крылья.

Аэла хлопнула глазами. Она явно не понимала, о чем идет речь. Тайяна подумала пару минут, а потом встала из-за стола и принялась расшнуровывать плащ. Затем на пол опустилась рубашка — и девушка осталась в одной нагрудной повязке. Повернулась спиной.

— Вот.

— Четырехликий!

Тайяна пожала плечами. Она не видела в своей спине ничего такого странного. На да — зародыши крыльев. Выглядит это — как два длинных уплотнения, от плеча до пояса. Не горб, нет. Как будто лопатки выперли еще сильнее и растянулись на всю длину спины.

— Это — зародыши. У меня они просто не прорезались. Еще рано.

— Рано?

— Зрелость нархи-ро наступает в двадцать пять — тридцать лет.

— а вам....

— Двадцать два.

— Никогда бы не сказала... ну, лет пятнадцать...

— Мы дольше живем, медленнее стареем, но это — в Лесу. Что будет среди людей, я не знаю.

— Полагаю, у вас была серьезная причина уйти из Леса.

— Бежать. Попросту бежать. Но я считаю, что брак с нелюбимым — это причина уважительная?

— Более чем.

— так вот. У мужчин крылья прорезаются раньше, у нас — позже. Но они не могут поднять нас в воздух. Чего-то не хватает. И никто не знает — что именно заставляло нас летать раньше? Магия? Кровь? Века хранят молчание.

— И никто...

— За все века — никто. Понимаете, Аэла, некоторые даже не обретают крыльев. Зародыши остаются вот такими, как сейчас, девушка или юноша считаются неполноценными и мы стараемся не спелать волос с такими семьями.

— Сплетать...

— Заключать союз.

— Жениться.

— Да.

— Но вы же....

— они прорежутся, я это точно знаю. Но — и только-то. Мы что-то утратили, что-то очень важное и перестали быть Крылатыми хранителями Леса. Теперь мы просто храним его. А это — грустно, очень грустно и больно — жить без Неба. Раньше, в те времена, от которых остались только летописи, бескрылые нархи-ро могли вообще броситься со скалы, чтобы Лес забрал их жизнь и дал им искупить вину. И обрести крылья в новой жизни.

— вину?

— Мы не знаем, в чем провинились. Но это иногда очень больно. Знать, что могло быть иначе, тосковать, мечтать о несбыточном и никогда этого не получить.

— А еще брак с нелюбимым.

— я бы умерла в нем. Наверное. Или смирилась — и убила себя в себе. Не знаю... не могу сказать лучше.

— Я понимаю. Я тоже думала однажды, что смерть — это лучший выход. Но вы смогли бежать, Яна. Вы обязательно будете счастливы, может, даже и с человеком?

— Мы можем жить с людьми. И даже иметь детей. Но они будут либо нархи-ро, либо чистые люди. Так всегда бывает.

— Тогда у вас есть шанс на счастье.

— я верю в это. Очень верю.

Аэла коснулась руки Тайяны, которая оделась и теперь зашнуровывала ворот.

— Могу ли я предложить вам гостеприимство на первое время?

Девушка задумалась. Да, пока она не нашла себе дом, это решило бы многие ее проблемы. Но...

— Мне бы не хотелось...

— Если вы не желаете чувствовать себя обязанной, есть простой выход. Я хочу нарисовать ваш портрет — и мы будем в расчете. Можете мне еще рассказать мне о нархи-ро...

— только то, что не повредит моему народу.

— А про крылья?

— Это не секрет. Это есть в летописях.

Лайри чуть улыбнулась.

— Яна, поверьте, среди людей мало кого интересуют летописи. Так что не спешите рассказывать о своем народе. Люди часто бывают злы и ненавидят тех, кто от них отличается. Нархи-ро, риани, темные... чем ограниченнее человек, тем более он нетерпим.

— У нархи-ро тоже так.

— а давно вы не летаете?

— Более тысячи лет.

— Тогда верьте — люди давно забыли, что вы это можете.

Тайяна фыркнула. Над городом занимался рассвет.

— мне не хотелось бы вас стеснить...

— поверьте, Яна, в этом доме можно разместить два десятка гостей — и потерять их. А в загородном поместье — и того больше. Я бы с удовольствием пригласила вас туда, но мне надо еще встретиться с заказчиком.

— Заказчиком? То есть извините за любопытство, лайри, но вы же...

— Благородная? Не совсем. Мой род — воины. А мне приходилось и портреты за деньги рисовать. Сейчас я могу себе позволить делать это для развлечения или по желанию, — на дне серых глаз плеснулось что-то трудноуловимое, как старая боль. — Сейчас — могу...

Тайяна промолчала. А что тут скажешь?

— Недавно пришло письмо от трайши Диолата. Он хочет, чтобы его портрет нарисовала именно я... — губы женщины опять дрогнули. — Не хотелось ему отказывать, поэтому, пока муж уехал.... О! На лице женщины мелькнула улыбка. — Яна, вы не согласитесь мне помочь?

— В чем?

— Я найму вас моей хранительницей чести.

— Это как?

Нархи-ро такого не знали. Хранить... честь? Она либо есть — либо ее нет. Как ее сохранишь? Да еще с чужой помощью?

— Когда в знатной семье рождается девочка, родители думают о ее замужестве. И лет в двенадцать нанимают ей хранительницу чести. Это женщина, часто в пожилом возрасте, которая неотлучно находится при подопечной — и при вступлении в брак свидетельствует, что девушка невинна и чиста.

Яна от души фыркнула.

— Какие вы странные — люди. Честь — это часть женского тела? Так?

— Очень странные, — в глазах лайри плясали искорки. — Но это работает и когда муж, например, уезжает из города. Тогда хранительница сопровождает повсюду его жену...

— А ваш муж...

— А он мне доверяет. Но я считаю, что так будет лучше.

— Этот трайши...

— В свое время он позволил себе... неподобающее поведение. Дальше поцелуев не зашло, но не по его вине. И да — мне не хотелось бы, чтобы он начал вспоминать старые добрые времена.

— Которые не слишком стары и не выглядят добрыми? — ответом Тайяне стала улыбка и Яна пожала плечами. — Я помогу, но я ведь не почтенного возраста?

— Но вы — нархи-ро. Это экзотично.

— Диковинка?

— не в обиду...

Яна ухмыльнулась.

— Верьте, лайри, окажись вы в Лесу — к вам относились бы так же. Я была готова — и не обижаюсь. Я — странность в мире людей? Так давайте обернем это себе на пользу!

Серые глаза встретились с зелеными. Две женщины отлично понимали друг друга и Яна на миг подумала, что люди — не страшные. Может, с некоторыми из них даже удастся подружиться?

В углу тихо рыкнула Ааша, обращая на себя внимание. Яна подбежала и опустилась рядом с ней на колени.

— Ааша, девочка, поможем лайри Аэле?

Волчица чуть вильнула хвостом. Она не возражала.

* * *

Утро прошло... своеобразно. Лайри Аэла забраковала всю одежду, которая была у девушки и уговорила Яну, как она выразилась, 'поменять стиль'.

— Яна, среди людей в таком как нархи-ро просто не ходят. Надо что-то броское, подчеркивающее ваши достоинства...

— А они у меня есть?

— Конечно. Я же вижу! А вы прячете грудь, скрываете талию, да и волосы убираете так, что не разглядеть. Это неправильно!

— Но я...

— А вы попробуйте! К тому же — хранительница чести должна быть одета подобающе....

— разве?

— честное слово.

Так что Тайяна теперь щеголяла в ярко-голубой рубашке из какой-то тонкой ткани, черных брюках, тонкую талию стягивал пояс с заклепками, а коса была заплетена каким-то странным способом, так, что казалась в два раза толще обычного. Только сапожки остались прежними — с ними Тайяна расстаться не решилась. Слишком уж удобны.

Красиво?

Да. Только очень непривычно.

Сама лайри Аэла оделась в простое платье темно-синего тона, надела нитку жемчуга и тщательно уложила волосы. Получилось очень строго и со вкусом.

— не вызывающе?

Тайяна пригляделась.

— да вроде нет.

Платье было очень простым по крою. Глухое, с высоким воротом и узкими длинными рукавами, с длинной юбкой, чуть расклешенной внизу... С таким платьем украшением женщины служит ее фигура — и у лайри Аэлы она была на редкость хорошей, для человека. Нархи-ро оценили бы. Невысокая, с тонкой талией и красиво круглящимися грудью и бедрами...

Ансамбль дополнили туфельки в тон платью — и лайри поправила рукав, выпуская наружу изящный брачный браслет.

Яна наблюдала за сборами со странным чувством. Люди были любопытными объектами изучения. И глядя вот так, отстранено, она бы сказала, что лайри нервничает, старается показать себя с лучшей стороны и в то же время дать понять, что она принадлежит другому.