Ведьма Вильхельма

Последнее время я стала замечать, что с Охтароном что-то происходит. Стоило мне понаблюдать немного, как становилось понятно — он начинает осознавать. В нём что-то неуловимо менялось. То взгляд станет другим, то улыбка совсем не похожей на ту, к которой я так привыкла.

Простила ли я его? Возможно. Мне было по-прежнему больно осознавать, что это всё он, пусть и неосознанно, но любовь, проросшая в моем сердце так глубоко, попросту не давала мне выбора. Иногда мне было тошно от самой себя. Я казалась себе предательницей, которая забыла своего отца и счастливо живёт с тем, кто виновен в его смерти. А потом я понимала, что отец в любом случае желал бы мне счастья, а моё счастье было рядом с Охтароном. Узор на теле почему-то с каждым годом становился только ярче, пока не стал светиться в буквальном смысле слова ночью, словно меня всю разрисовали фосфорной краской.

Этому было только одно объяснение — Охтарон обретал свои силы.

Я не знала, пока еще не решила, как всё будет дальше, и ужасно страшилась тех дней.

Ах, еще я стала магом. Конечно, до величия мне еще очень далеко, но сейчас отрастить руку я могу и, не прибегая к зелью. Оказалось, магия такая же моя страсть, как и зелья. Я могла часами разбираться, ковыряться, экспериментировать, пока Охтарон не утаскивал меня поесть и поспать. Но даже спустя столько лет, было еще так много, чего я должны была узнать и изучить, что будущие годы не казались мне скучными или же унылыми.

— А ты знаешь, что в том замке живёт Ведьма?

Я вернулась в реальность и обернулась. Я стояла в тени раскидистого дерева, поэтому с другой стороны видно меня не было. Чуть наклонившись вперёд, увидела двух подростков лет четырнадцати, не больше.

— Знаю, — ответил второй. — Кто же не знает этого. Ты совсем дурак меня о таком спрашивать?

— Постой ты, — осадил его первый. Я же выпрямилась, отступая еще на шаг в тень. — А то, что у неё есть метла, на которой она летает, знаешь?

— Брешешь?

— Да ты что?! Я тебе хоть чем поклясться могу.

И что тут такого? Ну да, есть у меня метла. Я её ради смеха сделала, обмазала летучим зельем и пару раз прокатилась. Не понравилось. Ветер волосы треплет, и сидеть совершенно неудобно. Проще заклинание полета сплести.

— Клянусь, — невозмутимо выдал второй. — Сколько раз видали, как она летает над долиной.

— А ты сам её видал?

— Видал. Не метлу, а Ведьму, то есть.

— И чего?

— Чего, чего? Моя бабка сказывает, что с того дня, как люди впервые вошли в Вильхельм она ни грамма не изменилась. Волосы так же черны, кожа гладка, тело стройно. Ну, видал я её, красивая такая, но жуткая.

— И чего жуткого?

-Да не знаю я! Чего прицепился. Жуткая, значит, жуткая. Ведьма одним словом! Вот увидаешь, сам все поймёшь. И муж у неё эльф. Бабка говорит, что он в долине вообще не знамо, как появился. Вечером не было, а утром уже в доме у Ведьмы весь израненный лежит. Здоровый такой. Сам видал.

— Ну, эльфы нынче не такая уж редкость.

— Эт да. Бабка говорит, раньше и этих длинноухих и не видывали никогда, а сейчас на каждом углу. Бабка говорит, хотят Вильхельм у Ведьмы отобрать, но наша Ведьма им быстро ухи поотрывает. Раньше, бабка сказывает, Вильхельм дурным лесом считался, пока Ведьма сюда людей не привела. Сказывают, что вся живность ей подчиняется. А еще по ночам в лесу волки воют. Бабка сказывает, что вертуны это.

— Кто?

— Вертуны. Полулюди, полуволки. Увидишь туман густой, знай, вертуны там бродят.

Ага, народ Бьярде и правда стали называть вертунами из-за вывернутых назад ног. Название тоже быстро пристало и так и прижилось.

— Подслушиваешь?

Я улыбнулась, оборачиваясь.

— Я не виновата, что они меня не увидели. Я тут была первой, — обняв Охтарона за шею, потянулась за поцелуем.

Он тут же подчинился и притянул меня ближе, целуя глубоко, но в то же время нежно.

— Ты еще долго собралась тут стоять? Нам пора, карета ждёт.

Я невольно скривилась. Терпеть не могла кареты. Даже то, что люди стали использовать что-то вроде рессор, не прибавляло мне любви к этому пыточному транспорту.

— Может мы заклинанием? — умоляюще заглянула в глаза мужу.

— Нет. Нам надо приехать в столицу бодрыми и свежими.

— Ты думаешь, что если меня трясти десять дней в карете, то я останусь бодрой и свежей? — спросила я, фыркнув и уткнувшись в грудь Охтарона.

— Но не такой уставшей, если мы пойдём с помощью заклинаний. Ты ведь знаешь, что Никлас будет ждать нас на открытие академии, и если увидит тебя уставшей, то мне перепадёт по самое первое число.

Никлас это наш с Охтароном сын. Ему в этом году исполнилось шестнадцать и он, имея магический дар, тут же устремился в столицу королевства. Мы долго тянули с рождением ребёнка, как обычно из-за меня, но всё-таки мне пришлось сдаться. Видели бы вы, с каким лицом Охтарон каждый день прислушивался к моему растущему животу. Это было весьма забавно.

Так вот, Никлас получился вылитая копия папочки, только волосы мои, жгуче черные, но в сочетании с зелеными глазами... В общем, не сладко нам пришлось, так как за ним с самого детства увивались поначалу девочки, а потом уже и девушки. Я даже не представляю, что будет сейчас, когда он еще подрос.

Даже сейчас, в свои шестнадцать Никлас был уже выше меня на полголовы. Не знаю, это ли все решало, или же что-то другое, но он чутко охранял меня от всевозможных расстройств. И Охтарону часто перепадало на орехи, когда мы с ним ссорились. Никлас всегда принимал мою сторону, за что Охтарон называл сына 'мамочкиным сыночком'. Тот не обижался, наоборот, обнимал меня, целовал в щеку и говорил, что всё именно так.

Не знаю, передалась ли сила Охтарона нашему с ним сыну, но временами я с замиранием сердца представляла, что нет. Что тогда? Мы с Охтароном будем жить долго, и нам придётся смотреть, как умирает наш сын? Именно это в своё время стало причиной того, что я долго не решалась рожать.

Сын был добрым, смелым, но жутко упрямым и вредным. Кажется, в нем смешались все наши с Охтароном черты.

Будущее не выглядело безоблачным, но мы столько всего пережили, что иногда казалось ничем уже не удивить.

— Я обязательно ему пожалуюсь, — сказала я, улыбаясь. — Скажу, что про меня ходят жуткие слухи, но про тебя не говорят ни слова. Если у тебя длинные уши, это еще не значит, что ты хороший, а я плохая.

— Я не виноват в том, что ты постоянно что-то взрываешь. Кто вообще надоумил тебя летать на метле? Было понятно с самого начала, что будет неудобно. А, я забыл упомянуть, как однажды из нашего замка во все стороны разлетелись жутко каркающие вороны. Что ты вообще такое сотворила?

— Плетение копии, — буркнула я. — Я не виновата! Просто силы не рассчитала, вышло слишком много.

— Мне ты можешь не объяснять, я то знаю, что ты милая, добрая и самая любимая, а вот люди... Не обращай внимания. Слухи быстро улягутся, вот увидишь. Ну, если ты, конечно, прекратишь свои эксперименты. В любом случае, у тебя есть я. Ты же знаешь, что я смогу уберечь тебя от любого зла.

Я подняла взгляд на Охтарона.

— Думаю, что ничего страшного в этих слухах нет. Подумаешь, я ведь и, правда, ведьма. Слухом больше, слухом меньше, какая разница? Тем более у меня еще столько задумок, что удержаться я всё равно не смогу.

— Я так и думал, — Охтарон рассмеялся. — Делай свои дела, а на остальных не смотри. Если кто-то будет против, то быстро подскажем ему, где выход из нашего леса.

Он снова меня поцеловал.

Был тёплый солнечный день. Здесь, в долине, вовсю пели птицы. Издалека доносился шум города, а вдалеке отчетливо было слышно реку. Охтарон мягко обнимал меня за талию и притягивал к себе. Я давно научилась жить с тем, что так никогда и не смогу принять правильного решения.

В какой-то момент Охтарон напрягся и медленно отстранился.

— Что такое? Нам пора? — спросила я, смотря на Охтарона. Он же смотрел на что-то позади меня, поверх моей головы. — Что там? — Обернувшись, сама застыла, во все глаза смотря на того, кого я меньше всего ожидала увидеть здесь в этот солнечный день. — Охтарон, это...

— Я знаю, кто это, — ответил Охтарон.

Я же, как стояла, так и застыла. Знает? Он знает? Это могло означать только одно.

— Ты вспомнил?

Охтарон опустил на меня взгляд, который мгновенно изменился и стал таким больным и несчастным, что я даже не поверила, что он способен так смотреть.

— Прости, — сказал он, я же выдохнула. Старая рана вскрылась, словно гнойный нарыв. Я дышала, чувствуя, что мне отвратителен и этот солнечный день и эти проклятые птицы. — Я так люблю тебя. Прошу, прости.

Я шагнула назад, но Охтарон не дал мне сделать больше ни шагу, он вихрем налетел, обнял, начиная тут же целовать, шептать слова, которых я не слышала.

Мне было так больно, словно мою грудную клетку вскрыли ржавым и тупым ножом. А потом в единый миг всё прекратилось. Я даже задохнулась от удивления. Была боль, а потом её вдруг не стало, словно кто-то нажал на переключатель.

— Всё будет хорошо, — шептал Охтарон, чуть покачивая меня в объятиях. — Поедем к Никлаусу, ох и влетит мне. Ты бы знала, как наш сын тебя любит. Хотя ты, конечно же, знаешь. Я знаю, что ты переживала из-за того, что я такой. Ты боялась, что он станет человеком из-за того, что ты сама им когда-то была. Но ты зря переживаешь, моя маленькая. Он такой же, как я. Он будет жить так долго, как сам того захочет. И ты вместе с нами. Мы тебя никогда не отпустим.

Услышав это, я заплакала. И не знаю, что в тех слезах было больше, счастья или же печали о том, что и моему сыну выпала хоть и долгая, но такая сложная жизнь.

— Как давно? — спросила, всхлипывая. — Как давно ты знаешь?

— Недолго, — Охтарон отстранился и, взяв ладонями моё лицо, стал сцеловывать мои слезы. — Всего пару лет. Я так боялся. Так испугался, что ты оставишь меня. Я столько раз хотел сказать, но мне не хватало смелости. Такой трусливый у тебя бог в мужьях.

Охтарон хрипло засмеялся, но веселья в том смехе было самую капельку.

— Какой уж есть, — буркнула я, немного успокаиваясь. — А сейчас дай мне, наконец, поздороваться с тем, кого я не видела так давно. Здравствуй, Михель.

Взглянув на напряжённого хелга, я вяло улыбнулась. Он совсем не изменился, всё такой же дьявольски красивый и идеальный, но во взгляде виднелось неуверенность и растерянность.

— Здравствуйте, Ульрика, Охтарон. Я рад видеть, что с вами обоими всё хорошо.

Охтарон старался не смотреть на Михеля, лишь изредка хмуро поглядывал с любопытством. Я шмыгнула носом, а потом вспомнила о том, о чём мы все благополучно забыли.

Вскинув руки, схватила одной за рукав Охтарона, а второй Михеля за руку и потащила их в сторону замка. Нас ждём Никлас, ведь скоро у него поступление в академию, а поговорить, помириться, поругаться мы можем и по дороге.

Да и вообще, для этого у нас еще много времени, а вот поступление бывает раз в жизни и оно ровно через десять дней.

Налетевший ветер взметнул в воздух листья, а вдалеке засмеялись дети. На холме возвышался черный замок Хольм. Да, на улице опять было солнечно, а в ветвях деревьев пели птицы.

Конец