Невеста для Поваренка

Анджей опасно потемнел лицом, а Дылда подобрался.

— Хорошо! — крикнул капитан. — Мы пойдем, пойдем...

— Ты! — боцман указал на матроса. — Подай мне аркебузу! Быстро!

Никита вопросительно взглянул на капитана, и тот кивнул. Энрику не знал, что в оружии нет пороха, потому что Дылда вынул его для просушки и использовал для разведения костра. Матрос осторожно подвинул аркебузу боцману и застыл. Пусть только Энрику отпустит девочку, а тогда... Но мерзавец не торопился.

— Что, сладкая? Страшно? — и по безумным глазам боцмана Кинтаро понял, что тот сейчас полоснет ее по горлу. — Это из-за тебя мы все...

Капитан издал короткий свист. Взвившаяся в воздух кошка обрушилась на плечи негодяя, а Дылда поднырнул ему под руку, подставив кулак под лезвие кинжала и выводя девчонку из-под удара. Боцман взвыл от боли, когда когти Ирису впились ему в лицо. Взмах лапы — и одного глаза мерзавец лишился. Потерял бы и второй, если бы капитан вовремя не оттащил разъяренного каракала от бьющейся в конвульсиях жертвы.

В икоте захлебнулись последние рыдания. Антон погладил княжну по голове и заглянул ей в глаза:

— Все, тише, не плачь, — но она лишь сильней вцепилась в него, не желая отпускать.

Ирису умывалась, как ни в чем не бывало, спокойно слизывая кровь с лапы и усов. Большая кошка была довольна охотой, в отличие от людей. На острове было много крыс, и каракал непременно переловит их всех. И даже поделится добычей с теплой девчонкой, хотя рыбка с ее рук кошке тоже нравилась. Но куда приятней поймать и сожрать испуганный пищащий комок...

— Где Педро? Отвечай! Что ты с ним сделал? Это ты убил остальных? — капитан тщетно добивался ответов, связанный боцман молчал и с ненавистью косил на присутствующих уцелевшим глазом.

— Каптайн, что будем с ним делать?

— Подождем до утра. Как рассветет, отправимся в бухту.

— А ремонт?

— Сначала надо найти Леха и Педро.

Юля наконец уснула, зарывшись носом в теплую шерсть кошки. Антон сидел рядом, смотрел на спящую княжну, но думал совсем не о ней. Им надо выбираться отсюда любой ценой. Корабль в бухте? Или боцман соврал? Что он там нашел? Ведь явно же нашел что-то, из-за чего схватился за оружие... Неужели клятые сокровища? Почему колдовство все время преследует их?

— Эй, ты, — негромкий шепот. Это был Энрику. — Развяжи меня.

— Ага, уже бегу, — зло ответил Антон.

— Развяжи, или я всем расскажу, кто твоя девка!

Юноша похолодел.

— Ты о чем?

— Я слышал ваше воркование на скалах! Сиятельная княжна, чмоки-поки!

Мысли лихорадочно заметались.

— Тебе никто не поверит, — рука против воли легла на рукоять кинжала. Одно движение — и эта паскуда умолкнет навсегда, но придется объясняться с остальными. Капитан может решить, что они заодно. Но все равно это лучше, чем подвергать опасности Юлю.

— Хочешь проверить? Развязывай!

Демон, почему он не научился убивать, как Хриз, тихо пережимая сонную артерию? Антон осторожно поднялся, переступив через девушку, и двинулся к мерзавцу.

— Так-так-так... — из темноты вдруг раздался голос капитана. — Неужели Цветочек додумалась умыкнуть сиятельную княжну?

Глава 16, в которой много золота

Антон осторожно подвинул к себе спящую Юлю, обнимая девушку и зарываясь носом в ее волосы под недовольный рык потревоженной Ирису. Капитан отложил все объяснения до утра, заткнув боцмана кляпом и проверив узлы веревки. Дылда остался бодрствовать, но юноше все равно не спалось. Ситуация складывалась скверная. Что решит капитан? Он не может не понимать, что в столицу теперь путь заказан, после похищения княжны ему не будет места ни в одном порту княжества. Но избавиться от нее он не рискнет, побоится Дылды... Антон слишком крепко стиснул Юлю в объятиях, и она пробормотала во сне его имя, от чего сделалось сладко и тревожно.

Утро выдалось необычайно ясным и даже теплым. На завтрак пришлось довольствоваться печеными в золе моллюсками, которые Никита спозаранку собрал на берегу. Все подавлено молчали.

— Итак, Анджей, — нарушил тишину капитан, — объясни нам, зачем ты похитил сиятельную княжну?

Юля вздрогнула и изумленно посмотрела на Кинтаро. Плотник пробормотал проклятия, Никита присвистнул, а боцман что-то сдавленно промычал сквозь кляп.

— Капитан, это ничего не меняет, — начал было юноша.

— Меня никто не похищал! — вмешалась девушка. — Я сама!

— Помолчи, милая. Мне плевать, сама ли ты с ним пошла, или он тебя принудил, ясно только, что твой отец такого разрешения не давал. И уже наверняка поднял на ноги всю стражу.

— Но вы же ни в чем невиноваты. Я никому вас не выдам, правда. Отцу скажу, что сама отправилась в путешествие.

— Детский лепет!

— Якорь в глотку! — выругался обычно сдержанный плотник. — Я на такое не подписывался. У меня внуки!

— Нас повесят? — жалобно вопросил Никита.

— Хватит! — не выдержал Антон. — Никого не повесят. Капитан, вы уже имели дело с Цветочком. Должны знать, что она свое слово держит. И я от ее имени обещаю, что она вас выручит.

На Кинтаро его слова не произвели впечатления. Он пристально смотрел на княжну, и под его взглядом она виновато сникла и придвинулась поближе к Антону.

— Сиятельная княжна, — протянул капитан, — а такая дура. Если тебе нас не жаль, то милого своего хотя б пожалела. Что с ним князь сделает, когда все узнает, не подумала?

Сальва откашлялся и сказал:

— Ладно, чего уж там. Все равно не изменить ничего, каптайн, давай выбираться отсюда, а потом... У меня родня в Льеме, придется, видно, туда бежать.

— А мне некуда, — растерянно пробормотал Никита. — Мать старенькая осталась, как я ее оставлю. Мишель сгинул, один я у теперь нее...

— Я обещаю вам! Никто ничего не узнает! Ну почему вы мне не верите! — воскликнула Юля.

Кинтаро тяжело вздохнул и поднялся.

— Довольно. Отложим решение. Сальва, ты остаешься чинить шхуну. Я с Никитой и... — мужчина чуть помедлил, — и с Анджеем отправлюсь в бухту. Дылда, ты сторожи этого, — кивок в сторону связанного боцмана. — Лех может быть с ним заодно.

Антону решение капитана не понравилось. Он понимал, что Кинтаро намеренно разделяет его с Дылдой, но с другой стороны отправлять вместо себя головореза было еще хуже. Пока тот рядом с княжной, ей ничего не грозит. Кроме Поварёнка, разумеется. Пришедшая в голову мысль заставила его поморщиться, но на всякий случай придется проверить. Юноша согласно кивнул капитану, попросив пять минут на прощание с девушкой.

— Пошли, — он подхватил ее под локоть и вытащил наружу, целеустремленно направляясь к берегу.

— Анжи, подожди! Не уходи с ними, пожалуйста! Я боюсь за тебя. Зачем тебе идти? Пусть идет Дылда.

— Помолчи, — Антон оглядывал мелкую гальку в поисках подходящего камня. Обнаружив белый окатыш, он поднял его и провел им по пористой поверхности валуна. Камешек оставлял едва заметный след. Сойдет. Юноша всунул кругляш в ладонь княжны.

— Пиши.

— Что писать?

— Слова с карты. Живей давай, времени нет.

Юля закусила губу от усердия, пока царапала камень. Виски заныли, заболели глаза, как обычно бывало, когда Антон пытался складывать буквы в слова. Написанное прыгало и расплывалось, и чтобы сфокусироваться, приходилось очень долго, до рези в глазах, всматриваться. Он даже сестре стыдился признаться в этой слабости, а уж выказывать ее перед княжной и вовсе не собирался. И если читать он с горем пополам научился, то писать так и не смог.

— Теперь прочитай их, — сквозь зубы выдавил юноша, понимая, что капитан не будет столько ждать.

— Разве непонятно? Я старалась...

— Прочитай!

— Ладно, ладно... Только я не уверена, что произношу правильно...

What shall we do with a drunken rat?

What shall we do with a hungry scullion?

What shall we do with a gibbous grave?

Early in the morning?

Слова княжны дрожали в воздухе, разбиваясь на буквы. Антон повторял про себя каждую строчку, пытаясь понять, что значат слова. Если это припевка, то она была неравномерной, ритм не выдерживался. Матросские песни всегда пелись с сильным ударением на слове или слоге, чтобы задать рабочий ритм и слаженность действий.

Way-hay, up rat rises

Early in the morning

Чтобы поднять якорь, а это делалось путем хождения вокруг кабестана и толкания его рычагов, витальеры пели про пьяного матроса. Слова припева обычно совпадали с рывком или толчком.

Кабестан в бухте! Боцман говорил про него, если не врал, конечно, но почему припев настолько изменился?..

Put him in the long boat 'til he's sober

Pull out the bung and wet him all over

Put him in the scuppers with the deck pump on him

Heave him by the leg in a runnin' bowlin'

Tie him to the taffrail when she's yard-arm under

Give him a taste of the bosun's rope-end

That's what we'll do with the young scullion...

Слова были обычными, только чуть менялись, подстраиваясь под непривычный рваный ритм. Он определенно был, вот только...

— Так что это значит? — Юля потеребила его за рукав куртки.

— Не знаю.

— Ну так переведи!

Антон отрицательно покачал головой. Песенка поменяла смысл с похабной, про издевательства над пьяным матросом, полной морского жаргона, недоступного княжне, на странную припевку про голодного Поварёнка, пьяную крысу и горбатую могилу. А взмывать? подниматься? вставать на задние лапы должна крыса? Бред какой-то. Он надеялся, что там будет какая-то подсказка, но только потратил время.

— Не уходи!

— Сиди тихо и не отходи от Дылды! — юноша раздраженно отмахнулся от Юли и направился к капитану, который уже нетерпеливо поглядывал в их сторону.

— Я люблю тебя! — в отчаянии выкрикнула княжна ему в спину.

Антон застыл, зажмурившись от нестерпимой сердечной боли, потом процедил сквозь зубы:

— Тебе нельзя меня любить.

И ушел, ни разу не оглянувшись, но каждой клеточкой тела ощущая на себе взгляд Юли.

Никита бодро шагал впереди, а капитан чуть приотстал, поравнявшись с Антоном.

— Пока одни, ответь честно. Зачем тебе нужна княжна? Только не ври, что жениться.

— Не мне. Цветочку.

— А ей зачем? Что ждет девочку? Ты хоть знаешь, что она влюбилась в тебя по уши? Даже требовала у меня обвенчать ее с тобой.

Юноша споткнулся на ровном месте, но продолжал упрямо молчать.

— Задурил девчонке голову, потешился...

— Хватит! Можно подумать, вас волнует ее судьба. А за себя можете не беспокоиться. После прибытия у вас будет достаточно времени, чтобы убраться из княжества. Цветочек щедро заплатит. На новую шхуну хватит!

— Убьешь ее? Рука поднимется?

— Что? — Антон остановился и испытующе уставился на Кинтаро.

— Она видела твое лицо, — пожал плечами тот. — Лица всех нас. Ни за что не поверю, что...

— Да, капитан, убью. Убью любого, кто посягнет на ее жизнь. Так что можете даже не пытаться. У Дылды тот же приказ.

Кинтаро оставалось лишь надеяться, что это правда. Себя он уже считал конченым человеком, понимая, что из этой передряги ему не выбраться, но брать на душу еще один грех не хотелось. Пусть хотя бы у этой девочки будет шанс. Вдруг Единый простит его бездарно прожитую жизнь за спасенную юную душу.

Они спускались по крохким камням в ровную, словно вырубленную в толще скал, квадратную бухту. В ее дальнем конце понемногу оседал на дно скелет давно брошенного корабля, а причал был покосившимся и почти затопленным. Над ним возвышалась разрушенная башня маяка. Тишина стояла такая, что даже сюда, на утес доносился негромкий шелест прибоя. Узкая тропка вилась вниз, исчезая в расселинах пористого камня. Огромное дерево, неизвестно как выжившее на этой бесплодной, открытой всем ветрам скале, пустило корни почти отвесно вниз, оплетая камень. Держась за них, мужчины практически скатились вниз по скользкому крутому откосу. Ветра не было. Звуков тоже. Даже свет казался тусклым, словно поглощаемый тесно сомкнутыми над головой скалами.

— Спаси и сохрани, — Никита сотворил в воздухе святой символ.

— Ищите следы, — распорядился капитан, которому тоже было не по себе.

Педро лежал с неестественно вывернутой шеей, маленький и жалкий. Под носом застыла струйка крови, а мертвый взгляд был обращен в сторону гигантского кабестана, принятого издалека за остатки маяка. Кинтаро присел рядом с марсовым на корточки, прошептал короткую отходную молитву и закрыл ему глаза. Еще один из его команды нашел вечный приют. Дерьмовый из него капитан...

— Кто же его? — растерянно пробормотал Никита. — Неужели боцман?

— Думаю, да, — ответил Кинтаро. — Наверное, кровь попала ему на рукав, когда он свернул несчастному шею.

— Капитан, — негромко позвал его Антон, — смотрите.

Вода в бухте была прозрачной и удивительно чистой. От трехэтажного кабестана со сложной спиральной системой тросов, грузов и рычагов тянулись щупальца канатов, опутывая кабестаны помельче и ныряя в воду. Там, словно вросший в темное дно, покоился древний галеон. Даже с берега была заметна полуистершаяся надпись на его борту — "Hunchback". У капитана пересохло во рту. Неужели тот самый легендарный "Горбун", который сгинул в Северном море с золотом бешеной воягини сразу после Синей войны? Он же вез несметные сокровища!

— Горбун... — вдруг горько пробормотал юноша. — Горбатая могила...

— Ты о чем? — Кинтаро лихорадочно соображал, что делать. Этого золота хватит на то, чтобы купить целый остров или даже все княжество с потрохами! Он не будет ни с кем делиться! К демону всех! Золото его и только его!

— Слова песни с карты Поварёнка.

Капитана будто ледяной водой окатили. Он вдруг опомнился, с ужасом осознав, что уже всерьез прикидывал, как избавиться от спутников. Проклятое золото дурманило голову!

— "Горбун", — Кинтаро тяжело сглотнул и нехотя выдавил из себя, — пропал двести лет назад с золотом северных воягов. Ты думаешь, что Поварёнок был с этого корабля?

— Я так надеялся, что мы найдем целый корабль и сможем уплыть, пока здесь не появился колдун, — отчаяние в голосе юноши пристыдило капитана.

— Но там сокровища. Золото, много золота.

— Мертвым оно ни к чему.

Они совсем забыли про Никиту. Он слышал их разговор. Пустые и жадные глаза, а в руках был камень.

— Осторожно! — успел крикнуть юноша, и капитан уклонился от сокрушительного удара.

По инерции матрос продолжил движение, а подставленная подножка довершила дело. Никита рухнул в черную гальку. Сверху на него навалились капитан и Антон, скрутили и заломили руку. Плеснув ему в лицо ледяной морской водой, они добились осмысленного взгляда здоровяка.

— Как же это, а? Я ж только хотел... маме... Простите меня, капитан! Простите, ей-богу, клянусь, демон попутал!