Невеста для Поваренка

— Хватит! Хочешь целовать, так целуй! Хватит меня... трогать!

Она ойкнула, когда он вдруг резко привлек ее к себе, заключил в крепкие объятия и уставился в глаза.

— А ты хочешь, чтобы тебя поцеловали? — с легкой насмешкой спросил он, склоняясь так близко к ее губам, что почти... почти...

Княжна разозлилась и стукнула его кулаком в плечо, а потом вдруг испугалась, вспомнив о ране.

— Ой! Тебе больно? Рана... Она зажила?

— Хочешь взглянуть? — и опять эта хитрющая улыбка.

— Не хочу! Ничего не хочу! Целуй и убирайся уже...

— Какая ты грубая... А еще сиятельная княжна... Где твои манеры?

— Там же, где и моя свобода!.. А еще ты!..

Поцелуй оборвал ее возмущение. Он все длился и длился, вкрадываясь в нее против ее воли, исподволь, с бесконечной нежностью, то ослабляя натиск, то усиливая сумасшедшую страсть каждой ласки... Колени подкосились, и Юля была вынуждена схватиться за Антона, искать в нем опору... Только этим можно было объяснить внезапную непростительную слабость, с которой она чуть приоткрыла губы, чтобы он тут же ворвался, жадно прикусывая, завоевывая и истощая последние остатки гордости, чести и прочих девичьих глупостей...

— Хватит! — она оттолкнула его. — Уходи!

— Хорошо... — пьяно пробормотал он. — Но завтра...

— Завтра ничего не будет!

— Тогда ты не узнаешь... — он на секунду задумался.

— Не узнаю, какую очередную сказку ты придумал?

— Два. Два поцелуя. И один из них... — он довольно улыбнулся, и у нее защемило сердце от этих ямочек на щеках. — Один из них будет твой. Ты сама меня поцелуешь.

— Нет!

— Ну тогда ты не узнаешь, как Хриз подружилась со старшей женой восточного хана, окрутила его самого, а потом устроила дворцовый переворот...

— Что?!? Ты уж ври да не завирайся!

Антон ушел, а Юля в растерянности подошла к зеркалу, разглядывая собственное растрепанное отражение. Волосы должны быть причесаны и уложены, потому что так правильно, но... Удивительное дело, но Юля вдруг поняла, что тоже впервые видела Антона... открыто улыбающегося. У него была такая красивая и правильная улыбка, что ямочки... Господи, да о чем она вообще думает?!?

Антон в изумлении смотрел на девушку. За ночь она ухитрилась раскопать в вещах его старую ношенную рубашку и штаны, надеть их и изуродовать фигурку этим бесформенным тряпьем. А волосы... Юля заплела сотню косичек, так плотно стягивающих виски, что у него от одного взгляда на это безобразие начинала чесаться голова.

— И что это такое? — строго поинтересовался он. — Что ты с собой сделала?

— Не нравится — не смотри, — вызывающе ответила она и задрала нос.

— Три.

— Что?

— Три поцелуя.

— Да ты вообще!..

— Еще слово, и будет четыре.

— Ладно, ладно!

— ... Хриз попала в гарем восточного хана. Ее перекупили туда, ведь она была красавицей, не то, что некоторые...

Юля гневно подбоченилась, но промолчала.

— ... которые уродуют себя нелепыми косичками... Так вот, Хриз попала в гарем обычной наложницей. Старшая жена хана Матушка Гён уже тогда впала в немилость из-за происков врагов, и хан сослал ее готовить наложниц в нижнюю часть гарема. Туда и попала Хриз. Я не знаю, что между ними произошло, потому что меня продали в монастырь... в евнухи...

— Что? — ужаснулась княжна. — А как же... И тебя?.. Неужели ты?..

— А тебя это так волнует? — Антон какое-то время медлил с ответом.

— Я просто... Мне просто интересно!

— Не волнуйся. Меня не успели оскопить. Все тебе достанется, — не удержался он, ввернув ей ответную колкость. — Сестра выкупила меня на дворцовую кухню. Я хорошо готовлю, кстати. Ты же не умеешь.

— А Хриз выкрала меня для твоего ублажения, а не ради готовки! Или ты забыл?

— А ублажать тоже надо уметь, — парировал он. — Это целая наука, которую Матушка Гён вдалбливала в головы юных наложниц. Уж не знаю, чем ей Хриз приглянулась, то ли личиком, то ли отчаянным нравом, но она взялась за сестру как следует, сделав на нее ставку и не прогадав. Впрочем, иначе и быть не могло... Это же Хриз. Вопреки всему она стала Белой Хризантемой, любимой наложницей хана Ли Мина. Знаешь, чем она обратила на себя внимание хана?

На лице Юли явственно отображалась борьба недоверия и стыдливого любопытства.

— Чем?

— Поцелуем бабочки...

— Это как? — невольно вырвалось у княжны, и она тут же зажала себе рот, словно опасаясь, что Антон немедленно начнет демонстрировать ей этот поцелуй.

— Потом покажу... — довольно улыбнулся он. — Но положение Хриз при дворце все еще было ненадежным, и она решила избавиться от соперницы Ли Суа, которой покровительствовал Сы Чин, первый советник хана. Хриз подстроила отраву в кубке, которую хану якобы подсыпала отвергнутая наложница из ревности, а потом смело хлебнула вместо него вина из кубка и упала замертво. Ли Суа жестоко казнили, а хан провел несколько суток у постели моей сестры. Я тогда очень испугался за ее жизнь, а эта зараза... Хриз потом мне рассказала, что ее с младых лет приучали к ядам в малых дозах, и она ничем не рисковала. Я тогда на нее сильно обиделся...

Антон замолчал, и Юля, не утерпев, поторопила его:

— А дальше? Что было дальше?

— Хриз говорит, что любви нет, что это лишь выдумка глупых неудачников... Может, она и права. Вот я же тоже поглупел от любви к тебе... И Матушка Гён тоже была... глупой. Она любила своего мужа, хотя он вытер о нее ноги и прогнал. Почти как ты...

— Я не... Ты сам первый предал меня!

— Наверное, хан тоже так думал, поверив наговорам советника, а не словам женщины, которая отдала ему всю жизнь без остатка. А еще и его старший сын от Матушки Гён пошел против воли отца и женился на девушке из рода Красных тигров, которые давно заявляли права на престол. Старый маразматик, как его называла Хриз, заподозрил заговор против себя и велел казнить изменщиков. Сестра была в отчаянии, пыталась убедить хана не совершать ошибку, но чуть сама не попала в застенки. Ее спасло только то, что Матушка Гён на допросе призналась и взяла всю вину на себя, тайком передав Хриз записку с одной-единственной просьбой — спасти сына. Устроить побег Чжи Мину было непросто, но сестра из шкуры вылезла, уж не знаю, кого она подмазала, пригрозила или даже убила, но юношу удалось спасти. Он укрылся от гнева отца в семье жены, а Матушку Гён...

Антон опять замолчал, и княжна стукнула его по колену.

— Да говори же! Сколько можно издеваться!

— Издеваться? Ты даже не представляешь, как можно издеваться над человеком... Матушку Гён жестоко казнили. Она умирала почти три дня, а Хриз сходила с ума от собственного бессилия. Но перед последним издыханием им удалось встретиться, и Матушка Гён попросила сестру...

— О чем? — прошептала Юля, нервно теребя в пальцах косички, расплетая и заплетая их снова и снова.

— Не мстить хану за ее смерть и позаботиться о сыне. Даже перед смертью Матушка Гён все равно любила мужа... И Хриз дала слово... не убивать хана...

— И сдержала? — потрясенно спросила княжна.

— Да, Хриз всегда держит слово. Вот только обид не прощает. Она стала искать отраву, которая не убивает. И нашла. Яд цветочных гадюк. Тех самых, что покусали вояга Густава. И тебя, кстати.

Юля вздрогнула, вспомнив жалящие уколы в спину.

— Как он действует? Как? Да говори же!

— Парализует.

— И я... Господи!.. Сколько мне осталось?

— Успокойся. Ты мне нужна живой и здоровой. Или забыла, зачем тебя подарили? — не удержался и подмигнул ей Антон. — Хриз поила тебя противоядием, а еще и потратила склянку грибного эликсира. О, про него отдельная история...

— Та вонючая гадость?

— Да, она. Как-нибудь расскажу, как все было в Кльечи. За парочку поцелуев. Так вот... О чем я? Ах, да. Хриз травила восточного хана постепенно, чтобы не заметили, и тем временем устраняла его приспешников. Оговоры, убийства, подставы — все пошло в ход. Да и клан Красных тигров не остался в стороне, щедро помогая сплести паутину заговора. А когда восточного хана разбил паралич, Хриз подделала его почерк и от имени Ли Мина издала закон... Кстати, те письма тебе писал не я, а Хриз.

— Что?

— Угу. У сестры абсолютная память, она может воспроизвести любой почерк, лишь однажды увидев. А я вообще не умею... — Антон вовремя осекся, не желая признаваться, что не умеет писать. — Хриз многому научилась, в том числе и манипулировать людьми. Собственно говоря, дворцового переворота как такого и не было, просто восточный хан передал престол сыну, подписав рукой Хриз его помилование. Отдельных недовольных показательно казнили, а других устранили по-тихому. Молодой хан Чжи Мин взошел на престол, как Хриз и обещала его матери перед смертью. А старый хан... Он скончался через год, но не от руки сестры. Слово было сдержано. Все. Пошли целоваться. Вставай.

— Но подожди! — отмахнулась Юля, хмурясь. — А дальше? Почему вы не остались в гареме, если...

— Это уже другая история.

— Так нечестно! Ты вымогатель! Хитрый жук! И вообще!..

— Так тебе показывать поцелуй бабочки или нет?

— Нет! То есть... Да... Или нет... Он очень... неприличный?

— Он очень... целомудренный.

Антон замер возле княжны. Даже нелепые косички придавали ей странное очарование.

— Закрой глаза.

— Зачем?

— Закрой.

Она послушно закрыла глаза, чуть дрожа, и юноша обошел ее сзади. Он откинул косички с шеи, отвернул ворот рубашки, обнажив изящный изгиб плеча, и нежно поцеловал, часто моргая и щекоча ресницами ее щеку. Юля чуть слышно охнула, схватилась за щеку, открыла глаза и обернулась к нему.

— Что это было?

— Поцелуй бабочки. Касание ресницами, как будто большой мотылек сел тебе на плечо, — он не удержался и провел ладонью по ее щеке. — У сестры ресницы длиннее моих. Наверное, ты даже и не почувствовала...

— Нет, я почу... У тебя тоже... Ой, — княжна осеклась и закусила губу. — Что ты со мной делаешь? Это невыносимо!

— Неужели я так тебе противен?

— Нет, то есть... Это неправильно! Ты все время врешь и вымогаешь поцелуи...

— Ну раз не противен, значит, выбирай, куда тебя поцеловать.

— Что? — изумилась Юля. — Как куда? В гу... то есть, никуда!

— Нет, в губы ты сама меня поцелуешь. А я, пожалуй... да... за ушком... Кстати, мне даже нравится твоя новая прическа. Так удобней целовать.

Он коснулся губами нежной кожи за ухом и пощекотал языком чувствительную мочку. От бархатной роскоши у него закружилась голова. Княжна шумно втянула воздух и задышала часто-часто.

— А теперь сама, — он мягко улыбнулся девушке. — Сама меня целуй.

— Я не хочу... — выдавила она.

— Третий поцелуй, — напомнил он. — Ты дала слово.

Юля замерла на мгновение, а потом... Было так боязно и стыдно, что колени подкашивались, а сердце выскакивало из груди. А все потому, что целоваться княжна не умела. Когда матушка-настоятельница готовила ее к замужеству, она много чего рассказала про женские обязанности, но ничего про поцелуи... И уж точно она не объясняла юной невесте про бабочек и другие восточные изящества. Ну и пусть! Видя решительный взгляд княжны, Антон предупредительно заявил:

— И это должен быть поцелуй, а не короткий чмок. Я тебе не кошка, чтобы...

Юля привстала на цыпочки и обвила руками за шею, коснувшись его губ и замерев в такой позе. Но вдруг почувствовала, что Антон подхватил ее ниже пояса и чуть приподнял над собой, отчего все получилось... Это было так удивительно! Он целовал ее и целовал, она едва успевала отвечать, а потом и вовсе закружил ее в воздухе, словно ребенка, так счастливо улыбаясь, что она забыла обо всем на свете, любуясь этими ямочками и ласковой синевой глаз...