Не я - значит, никто - роман закончен!

В общем, ситуация странная и подозрительная обрисовалась. Крестьяне знают, кому платят дань — потому вряд ли рискнули бы не заплатить в этот раз. В самом деле, двадцать лет платили, включая два года, что Рэйзель был в темнице, а теперь внезапно решили перестать? Будь это так, стоило бы ожидать еще и визита инквизиции сотоварищи, рискни я на месте крестьян прекратить выплату дани — как пить дать сдал бы кому надо, просто чтобы подстраховаться.

— Что-то сдается мне, едовоз не приехал не потому, что ему было лень, — сказал я, просто для того, чтобы взять инициативу в свои руки.

— Вот и я так думаю, — кивнула Альта. — Мало ли что, заболел, конь издох, телега сломалась... раз в двадцать лет накладка с кем угодно случиться может.

Я покачал головой.

— Только не в случае, когда откупаешься от самого ужасного колдуна на свете. Прислал бы сына, одолжил бы коня или телегу. Может, я преувеличиваю, и тут не замешаны инквизиция и орден, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Сделаем вылазку. Возьмем штук двадцать нашей 'пехоты' и пойдем, как подберемся поближе — я схожу на разведку. У тебя есть косметика — ну там, тон для кожи, бледноту замазать да чумазость навести?

— Ты когда-нибудь видел меня с косметикой? Она только для жеманных салонных сучек.

— Не поверишь — косметикой пользуются в моем мире даже самые лучшие солдаты. Красят лица в черное для ночных операций и под цвет окружения днем. С моей-то дагаллонской рожей это тоже пригодилось бы...

— Можно легонько сажи из печки натрусить и сделать маскировку под чумазого бродягу.

— Тоже вариант.

Через полчаса мы выдвинулись во главе небольшого отряда и вскоре вышли на идущую мимо лесную тропу. Я, одетый под бедняка-бродягу, потопал вперед, за мной двигалась Альта с пехотой, которая, как оказалось, была еще пятнадцать лет назад проинструктирована выполнять приказы Альты при отсутствии приказов хозяина.

О том, что впереди деревня, я узнал без подсказок еще до установления прямой видимости: из-за небольшого холмика в небо поднимался черный дым из нескольких точек.

Кажется, все серьезно: что-то подсказывает мне, что дело вовсе не в случайно брошенном окурке. Я дождался Альту и пехоту, чтобы не переть вперед в одиночку. Не инквизиция ли там лютует? Хреново, если да, потому что воевать с нежитью они, скорее всего, умеют, и вытянут из крестьянина-едовоза признание, куда он возит еду, в два счета. Рэйзель и на этот счет тоже перестраховался: едовоз возил телегу в лес гораздо дальше убежища и наверняка думает, что убежище некроманта еще дальше, в глухом лесу. Но обнаружение моей обители, конечно же, вопрос времени...

Мы двинулись дальше вместе и вскоре услыхали истеричный колокольный набат. Нет, не инквизиторы.

Деревня оказалась ближе, чем казалось по звону: колокол-то небольшой. Мы с Альтой добрались кустами и рощицей почти к самым огородам.

— Значит так, чтобы не светить тут нашу 'пехоту', я пойду вперед и гляну, что к чему. Дай мне один револьвер, услышишь выстрелы — значит, я в беде.

— Ты там только не геройствуй особо, ты хоть и мастер — но до великого мага далеко, надолго тебя не хватит.

— Да я и не собираюсь.

Сунув оружие за пазуху, я юркнул в малинник и пошел вперед, лавируя между кустами.

Что дело совсем нехорошо и далеко от нормального бедствия, я понял по отсутствию шума, который должен свидетельствовать о кутерьме, которая обычно сопутствует тушению пожара в неорганизованной обществе. В деревнях своя противопожарная команда — дело невиданное, нет у крестьян времени на тренировки с бочкой и ведрами, потому и шум должен быть, а его-то нет. Ну и людей не видно, это раз, дымы пожарищ вроде как на убыль идти не спешат — это два.

Я добрался до крайнего дома — дверь настежь, окно выбито, никого не видать. Дело совсем дрянь, но надо бы вначале убедиться, что дело точно не в инквизиторах, и только потом звать Альту. Да и вопрос, нужны ли тут наши стражники.

Я прокрался до угла — тишина везде, если не принимать во внимание звон колокола. Выглядываю на дорогу — труп лошади в луже крови и телега перевернутая. Хм... Разбойники?

Расклад нехороший, я бы даже сказал — проигрышный во всех случаях. Просто уйду и оставлю крестьян на произвол — нехорошо, но будет отмазка, мол, а я откуда знал? И это при условии, что у Рэйзеля с ними было соглашение о защите. Если притащу сюда свой неупокоенный легион — может статься, с разбойниками разберусь, но будут проблемы с орденом, инквизицией и прочими, потому что у властей появятся вопросы, а кто крестьян спас-то? Крестьяне хоть бы и не хотели выдавать меня, так ведь они — крестьяне. Средневековый крестьянин умом вряд ли блещет и от дознавателя отбрехаться не потянет. Вот дерьмо, и как тут поступить?

В этот момент откуда-то от центра донесся ружейный выстрел. Ружейный — потому что громкий, мой револьверчик так не стрелял, а вот ружье Морды — вполне где-то так.

И тот же миг из хлева на меня с каким-то бормотанием выскочил кто-то большой и пучеглазый.

Мне в память врезались именно глаза, потому что было их как-то слишком дохрена.

И не все — на голове.

Я смотрю на 'это', 'это' смотрит на меня. Всеми глазами или большинством... А потом, мать 'этого' за ногу, открывает рот, вначале первый, потом второй...

От этой встречи я охренел — любой бы охренел — но не настолько, чтобы не начать формировать эфирные копья. Как только 'это' открыло третий роток, полный кривых, разной формы и длины зубов, я нанес удар.

Копье прошло сквозь середину корпуса этого не пойми чего — и оно взвыло не то тремя, не то четырьмя голосами. Ну еще бы, при таком то количестве ртов...

После второго удара багровая кожа на боку существа лопнула, оттуда полилась жижа такого же цвета, вопли стали истошными, существо начало извиваться и корчиться, третье 'копье' прошло сквозь плечо — и передняя конечность, брызнув жижей, отвалилась.

Тут оно, наконец, издохло и просто осело наземь, буквально сложившись в горку жижи и какого-то дерьма. И когда я уже собирался задуматься, что это вообще за хренотень многоротая, некто странный показался из-за хлева.

Поначалу я принял его за очень больного человека или за зомби, но 'он' повернулся ко мне лицом, и оказалось, что лицо перекошено, вся правая сторона деформирована и раздута, и на щеке открыт третий глаз.

Он несколько секунд смотрел на меня, а затем двинулся ко мне и попытался перелезть через ограду. Я прошил его 'копьем', существо обмякло и повисло на заборе.

Да что за чертовщина тут творится-то?!

И когда я подумал, что надо бы отступать обратно к Альте, из-за того дома, с открытой дверью который, показались еще двое — мужчина и женщина. Мужчина выглядел почти нормально, если не считать, что его глаза крутились в разные стороны независимо друг от друга, женщина скособочилась, так как у нее ноги перестали быть симметричными, как и руки, впрочем.

Я не стал ждать, пока и они попрут на меня, подпрыгнул, ухватился руками за край крыши и подтянулся, благо, хлев невысокий, а дагаллонцы — народ худой, но зато чуть выше среднего.

Оказавшись в безопасности, хотя бы временной, я вспомнил про револьвер: пора бы и подмогу вызвать. Однако тут послышался лязг доспехов, и моя 'пехота' с алебардами наперевес вывалилась из малинника.

Оба странных субъекта развернулись на звук, но только для того, чтобы угодить под размеренные удары алебард.

— Я как раз думал пальнуть, — сказал я идущей в середине строя Альте, — так что даже не знаю, ругать тебя или хвалить, что ты пришла без команды.

— Но я слышала выстрел!

— Ах да... стреляли где-то в той стороне... Хрен с разборками — скажи мне, что 'это' за хренотени такие?!!

— Это 'осколки'... Я только не понимаю, откуда они тут взялись!

— Какие 'осколки'?

— Осколки эфирной порчи. Это то, что остается от человека, когда эфириал пытается захватить тело, но покидает его из-за недостатка эфира...

— Вот же дерьмо! Почему в этом мире возможен такой екарный пердюмонокль, а я узнаю об этом только сейчас?!!

— В твоем такого, что ли, не бывает? — искренне удивилась Альта.

— Ты правда думаешь, что я спрашивал бы тебя, если б знал сам?!! Конечно же, в моем такого отродясь не бывало, как и магии!!!

Она только руками развела:

— Да про это все знают... не в деталях, конечно, но...

Я спустился с крыши и воззрился на то, что раньше было многоглазым многоротым 'чем-то'. Оно уже частично растеклось и обнажило свой костяк — хаотичное нагромождение костей, среди которых я заметил частично потерявший форму человеческий череп. 'Это' оказалось слеплено из нескольких тел, из которых минимум одно было человеческим.

— Это ты его завалил?

— Угу. И того, что на заборе висит, тоже. Обратнонаправленный эфир для них смертелен?

— Не совсем. Обратнонаправленный эфир просто нейтрализует сырой. Если ты загонишь в эфириала больше обратного эфира, чем тот обычный, из которого он состоит — он попросту прекратит существование. Порчу же эфирное копье просто... 'поджигает'. Обратный эфир распространяется по телу, зараженному порчей, и убивает саму порчу.

— Они могут вселиться в наши тела?

— Он тут, скорее всего, один, я даже не понимаю, как тут один очутился, что уж про двоих говорить... Вселиться — только не в нас. У меня шесть защитных рун только от эфира, у тебя не меньше, не считая тех, которые я не понимаю... Эфириал и обычного человека не может захватить без боя, их жертва непременно должна быть слабой, безвольной и сломленной... Вернемся — я дам тебе нужные книги...

— Ладно, что делать будем?

Альта почесала переносицу.

— Зачистим деревню. Просто для того, чтобы выяснить, где источник заразы. Только спрятать стражей надо — сойдем за инквизиторшу-охотницу и ее ученика.

— Инквизиторы бывают магами?

— Они почти все поголовно маги, только зачастую слабые. Откуда стреляли?

— Оттуда.

— В храме заперлись.

И мы двинулись по улице к храму, только Альта вначале вынула из сумки одного зомби новую пару револьверов.

— Возьми этот — сера и серебро. Лучше свинца.

По пути мы повстречали еще одно бесформенное исчадие типа того, которое я грохнул вначале, только с кучей рук разной длины. Наша пехота порубила эту мерзость в два счета.

Я мысленно произнес слово-активатор и запустил цепочку эфирного зрения. Растекающееся чудище сразу покрылось призрачным красноватым испарением. Оглядываюсь — вроде больше ничего такого 'призрачного' поблизости нет.

Тут от храма донесся еще выстрел, потом сразу дуплет.

— А эфирный щит от пуль спасает, если что?

— От одной-двух. Но если не серебро — то и больше.

— Ах вот почему тут серебро — наиценнейший металл...

— А в твоем мире не так?

— У нас золото дороже серебра.

Альта только фыркнула, подошла к углу и выглянула.

— На площади пара уродцев и эфириал собственной персоной. Оставим тут пехоту и разберемся сами.

— А справимся?

— Ты же уродца и исчадие уработал — и с этими справишься. Я займусь эфириалом, как уработаешь своих — подсобишь. Выйдем — начинай стрелять, обманем паскуду. Пусть думает, что мы не маги.

— Звучит как план, — согласился я. — Только я направлю пару пехотинцев вперед в обход.

— Пошли.

И мы шагнули из-за угла на главную улицу. Наша пехота двинулась огородами, направляемая моей волей напрямую. Жаль, я не знаю, как подумать, чтобы они не так сильно гремели броней...

Моему взору открылось ужасное зрелище. На площади валялось порядка десяти трупов, среди них, пошатываясь, бродили двое таких, частично бесформенных, как второй, которого я уничтожил. Поодаль и ближе к нам стоял, видимо, эфириал: он не был таким ужасным и бесформенным, по крайней мере, со спины.

Мы вышли на площадь и двинулись, чеканя шаг, вперед. Нас сразу заметили из храма: на звоннице сидели три человека, и у одного из них я заприметил ружье. Один из них показал на нас рукой — вот идиот, а?

Эфириал, конечно же, тоже увидел этот жест и обернулся.

Он из всех исчадий выглядел самым человечным, но в его облике я узнал ту же характерную бесформенность, впрочем, незначительную: его тело сохраняло свою функциональность и не было покрученным и разноногим.

Пятьдесят шагов. Мы смотрим на него и приближаемся. Для стрельбы из гладкоствольного револьвера слишком далеко, особенно если стрелок — криворучка вроде меня.

Сорок пять. К нам поворачиваются оба урода — и с хрюканьем бросаются в атаку.

Сорок. Мы поднимаем револьверы наизготовку, и тут...

— Стой! — гнусаво и неразборчиво, но все же понятно крикнул эфириал, и его 'миньоны' замерли. — Это все недоразумение, оно происходит не по моей воле! Нам не нужно сражаться!

И смотрел он на меня.

— Не слушай его, — сказала Альта, — размажем, вот и...

— Стой, — велел я не допускающим возражений тоном и остановился сам. — Вначале послушаем, что скажет.

Альта благоразумно остановилась, но пробурчала:

— Вот и привет нашей маскировке...

Я несколько секунд смотрел на эфириала. Его глаза — пока еще человеческие, но в них уже поблескивают багровые искорки.

— Недоразумение, говоришь? Куча трупов — недоразумение, да?

— Это не моя вина! — крикнул эфириал. — Я обманут, все это спланировано наперед смертным!

— Поясни.

— Это было приглашение — обычное приглашение. Приглашающие создали фундамент, я выстроил башню из Пустоты — кристалл, по-вашему — и принял приглашение! Я знал главного вызывающего — я уже встречался с ним, когда он был простым вызывающим при другом главном. Я не ожидал предательства — но стоило мне явиться, как он разбил мою башню, топором под корень! Расколол вдребезги! И оказалось, что другие приглашающие — на самом деле не приглашающие! Все подстроил главный приглашающий, обманул и своих, и меня! Я попал в западню в вашем плане, я лишь пытаюсь выжить, вина на том из вас, кто пошел против вас же!

— Главный приглашающий — тот, чье тело ты занял? — уточнила Альта.

— Нет! Он оказался слаб и ничтожен, я не продержался в нем и двух минут!

— Итак, ты пытаешься убедить нас в том, что некто нарушил приглашение и тем самым сделал себя первой же жертвой нападения?

— Но было именно так! — яростно завопил эфириал. — Он фанатик! Разбив топором мой кристалл, он даже не пытался бежать, просто замер, раскинув руки! Я почти ничего не успел прочесть в его голове — но он пошел на это сознательно!

Альты хмыкнула.

— Фанатики — люди сильные и волевые, как правило. И ты с ходу занял его тело и оно не прокормило тебя и двух минут?

— Говорю вам — он принял меня без малейшего сопротивления! Предатель среди вас, нарушивший ваши же планы!

— Секундочку, — сказал я. — Альта, ты понимаешь, о чем он толкует? Какие приглашающие?

— Смахивает на культ 'пустотного бога', — предположила Альта. — Глупцы, которые верят, что один из трех Изначальных остался в Пустоте, и пытаются его вернуть в мир людей.

— Скудоумная смертная! — расхохотался эфириал. — Ты только что назвала глупцом своего хозяина!