Не я - значит, никто - роман закончен!

— Нам бы такое пригодилось!

-...Только когда крепость была взята — победителям в руки попал всего один умирающий маг. Второй ритуал пошел не так, как надо, сотворяющие сильно перебрали свой собственный лимит — в итоге умерли все, кроме сильнейшего из них, да и он пережил остальных не сильно. Это был единственный известный случай двойного применения... В общем, в теории, мы можем попытаться сделать то же самое, только с применением современных методов. Если применить вместо ритуала тотем аналогичного действия, запитанный огромной сетью тотемов поглощения... Тогда, предположим, если наше войско будет уничтожено, мы сможем внезапно для противника понять всех его погибших солдат.

Я выпучил глаза:

— Но ведь это же чуть ли не ключ к завоеванию мира!!

— Нет, — покачала головой Альта, — на практике все не так радужно, как тебе кажется. Во-первых, потребуется прорва эфира, то есть, надо расставить тотемы вокруг на значительной площади, а противник, наступая, сможет их уничтожать. И обязательно так сделает.

— А мы спрячем тотемы.

— Зато поток эфира между тотемами от мага не спрячешь. Во-вторых, подняв кучу свежих трупов, некромант только оттягивает неизбежное, потому что свежие скоро придут в негодность, если их не забальзамировать, и если их много — выйти ими за пределы сети поглощения не сможешь. Если у врага еще будут силы для продолжения боя — он отойдет и выждет, пока новоподнятая армия не придет в негодность. И все. Понимаешь, мастер... Это для тебя некромантия — новизна, потому что в твоем мире ее нет... Тут давно все знают все некромантские трюки и умеют с ними бороться. Так-то. Все, что ты пытаешься придумать — уже придумано до тебя и методы борьбы тоже придуманы. Все, на что сгодится тотем массового поднятия — нанести врагу внезапный удар. Разбив его, мы и сами останемся без армии, а если нет — ну, воспользуемся замешательством, чтобы убежать...

Я задумчиво скрестил руки на груди.

— Слушай... А если поставить тотемы в подвалы — они смогут поглощать эфир?

— Вообще-то, эфира везде примерно одинаково. Он есть в нашем мире везде и равномерно, хоть в воздухе, хоть в земле. А что?

— А если поставить в одном месте два тотема?

— Каждый будет работать в половину силы. Взять откуда-то больше эфира, чем там есть, не получится.

Я ухмыльнулся:

— Тогда нам надо два комплекта тотемов. Один ставится наверху и маскируется. Второй ставится в подвал. Враг находит верхний и радуется, а нижний остается. Если еще и центральный тотем системы поставить в подвал — поток эфира будет идти под землей, и никакой маг его не увидит.

Альта несколько секунд осмысливала услышанное.

— Знаешь... Это идея. Может сработать...

— И сработает. Более того, мы закопаем тотемы под землей в полях вокруг деревни и тем самым обеспечим себе большее пространство для маневра. Враг не будет этого знать, и если у нас будет армия больше критической — мы сможем совершить атаку туда, где противник сочтет себя вне досягаемости. Ошибка с длиной цепи — неприятная штука.

— В каком смысле — с длиной цепи?

— Когда ты думаешь, что у злой цепной собаки цепь короткая, и спокойно идешь мимо, а цепь оказывается длиннее.

— Пожалуй... Да. Признаю, что твоя идея — что-то новое, даже удивляюсь, что никто не додумался пустить потоки эфира под землей, как и ставить тотемы по два...

Я снова ухмыльнулся.

— А все потому, что в моем мире это в порядке вещей — прокладывать линии передачи энергии под землей. И двойная закладка — тоже. Только у нас закладывают не тотемы, а взрывчатку. Снизу главный заряд, над ним — второй, для отвода глаз. Враг специальным устройством находит место закладки, откапывает верхнюю мину и идет дальше — а нижняя остается и ждет своего часа... В общем, теперь ты понимаешь, что когда я похвалялся своими знаниями — это были не просто пустые слова?

— Да, ты прав, — признала Альта.

— Значит, как рассветет — займемся тотемами. Нам их надо немеряно, и особенный массовый нужен. Ты знаешь, как его сделать?

— Навскидку — нет. Надо книгу ту найти, а заодно и кучу всего притащить из убежища. Все кладовые придется выгрести подчистую, и еще много чего на месте тут сообразить, как изготовить...

— Значит, отправляйся в укрытие. Возьми десять пехоты и двадцать драгун и притащи все, что надо. Сколько времени на это нужно?

— У-у-у, — покачала головой Альта, — кучу. Мертвые не особо смышленые, так что грузить их мне придется собственноручно. Пока найду, пока все запакую... К вечеру если обернусь — будет хорошо. А может, и к утру.

Как только первые лучи солнца коснулись земли, мы осмотрели горизонт со звонницы и убедились, что чего-то опасного не видно. Точнее, мы вообще не увидали ни души вокруг — ну а нам оно как раз и на руку.

Альта отбыла, а я засел за книги: гранит науки сам себя не загрызет.

Главным образом меня интересовали эфириалы и их вторжение. Непосредственно на горизонте их нет, но, во-первых, могут и заглянуть на огонек, так что я должен понимать, чего от них ждать. Во-вторых, примерно понимая исходящую от них опасность, я смогу хотя бы ориентировочно прикинуть, насколько большие проблемы потусторонние туристы создадут королю и регулярной армии. И третье — гребаный культ Спящего: у этих-то что на уме?

То есть, я не ожидал найти прямой ответ на третий вопрос, но если понимать эфириалов, то можно строить предположения, на какие рельсы у культа поставлено сотрудничество с ними.

На этот счет кое-какие записи Рэйзеля я нашел: за свою долгую жизнь он стал если не прямым свидетелем, то современником по меньшей мере четырех крупных вторжений и многих мелких. Однако конкретики в его дневниках тоже оказалось негусто: чернокнижник никогда не интересовался собственно эфириалами, куда больше его занимали мысли о борьбе и сотрудничестве с ними.

Эфириал — нечто, не вполне вписывающееся в смертное понимание. Будучи порождением Хаоса и происходя из измерения, где нет — ха-ха два раза — привычных измерений, времени, где нет материи в ее классическом понимании и даже самого пространства, где не работают законы физики — эфириал вообще является полным антиподом человеку чуть ли не во всем, включая то, что ролевики и 'эрпэгэшники' называют элайгнментом. Люди склонны в своей массе тяготеть к добру, миру, спокойствию, порядку — социальному в том числе. Они склонны считать насилие и воровство предосудительными поступками и уважать гостеприимство, честность и добрый нрав. В некотором глобальном понимании можно даже сказать, что люди — создания Порядка и потому тяготеют именно к нему, в той или иной мере.

Эфириалы же представляют из себя что-то противоположное. Пробравшись во враждебный себе план бытия, они ведут себя соответственно, а люди, пошедшие на сделку с ними, зачастую превращаются в монстров — причем речь в первую очередь отнюдь не о физическом аспекте. Случались, конечно, и исключения.

Полистав записи Рэйзеля, я нашел интересную точку зрения, написанную на обороте листа. Чернокнижник высказал предположение, что у эфириала в принципе нет ничего такого, что можно было бы считать характером. Если характер человека определяется наследственностью и воспитанием, то у эфириалов нет ни того, ни другого. Они не способны радоваться, злиться или даже видеть разницу между добром и злом. Однако, сливаясь с душой своего контрактора, они усиливают проявления характера самого человека. Само собой, что если человек плохой — то он станет еще хуже.

А дальше на листе пошла статистика — и вот она-то оказалась интересней общих рассуждений... намного интересней.

Рэйзель написал кучу имен, ничего мне не говорящих, напротив которых обозначил известные ему черты характера: 'властолюбец', 'самодур', 'жестокость', 'жадность' и тому подобное. В конце предложения ставилась стрелочка и либо 'птичка', либо знак вопроса, причем птичек было куда больше. Видимо, список представлял собой иллюстрацию теории, согласно которой все нехорошие люди действительно становились нехорошими 'гибридами'. И было там имен штук пятьдесят.

Второй список был куда короче: там напротив имен стояли значительно более лестные описания, вроде 'герой войны', 'честь', 'добрый нрав', 'эталон добродетели', 'благородство', 'порядочный' — а после описания следовала стрелочка и примечания: 'людоед', 'сорок три трупа', 'садист', 'убийца', 'запретные наслаждения' и тому подобное. Несколько имен сопровождались чуть менее однозначными примечаниями: эти люди не совершили никаких кровавых преступлений, но в итоге 'скатились' до предосудительного и аморального поведения. Напротив одного из них стояла приписка 'еще живой'.

Третий список содержал лишь четыре имени, но при этом гораздо более подробные описания. В него попали рыцарь, который, заключив пакт, двадцать лет скитался по глухомани и убивал разбойников, и человек, заключивший пакт ради мести высокопоставленному чиновнику — напротив этих стояли жирные знаки вопроса. Дальше шла женщина-простолюдинка, которая много лет скрывала, что в ее душе сидит эфириал, и в итоге погибла при пожаре, вынеся перед тем из огня несколько больных людей. Замыкал список ученый, который по ночам вел распутный и аморальный образ жизни, а днем работал, совершив несколько открытий в технике и медицине. Напротив имени — приписка 'застрелился'.

Еще ниже — короткий итог: 'Склад ума и устремления души человека оказывают определяющую роль на формирование гибрида. В силу того, что на сделку зачастую идут ради корыстных и шкурных интересов — результат предсказуем. Влияние эфириала на противоречивую натуру — требует проверки. Влияние эфириала на людей с высокими устремлениями — слишком мало сведений'.

Осмыслив прочитанное, я взялся за книгу о физиологии порчи. Дело уже шло к обеду, тут и желудок о себе напомнил.

Я пошел на кухню, но ничего особо путного не нашел. Есть солонина, бобы, овощи и крупа — но яйца кончились, а чего-то быстрого я не знаю... Хотя, ведь у меня же под боком целая куча подданных! Не королевское это дело — супы варить!

Я надел камзол и пошел посмотреть, как идут дела у старосты.

Оказалось, что он не лаптем щи хлебает: периметр как раз расширялся еще на сотню квадратных метров, до моего слуха долетели удары кузнечного молота. Работа кипит, охрана на своих местах.

Я осведомился у старосты о планах и узнал, что он уже приготовил несколько телег и инструменты и может в любой момент приступить к прокладке канавы либо лесозаготовке, только люди боятся выходить за ограду без охраны.

— Ладно, — кивнул я, — можно будет завтра приступить. Да, к слову, пришли кого-нибудь, в готовке сведущего — а то моя ученица отбыла с поручением.

Староста заверил, что сейчас же кого-то найдет, и я пошел обратно.

Минут через десять в дверь постучались.

— Заходи, — крикнул я, не отрываясь от книги.

Скрипнула дверь.

— З-здрасьте, ваша светлость, — послышался тоненький робкий голосок.

Я поднял голову.

В прихожей стояла худенькая девчушка в простой крестьянской одежде и опасливо косилась на мою охрану. Хм, староста и правда неплохой руководитель, в работе от такой мелкой толку мало, а вот если она готовить умеет...

— Проходи, — благосклонно кивнул я, — охраны не бойся, она не кусается... без команды. Кухня там — продукты найдешь, чего-нибудь сообрази пообедать.

— Как скажете, — тихо ответила она и прошмыгнула на кухню.

Вскоре оттуда послышались звуки возни, а я тем временем продолжил знакомиться с физиологией вероятного противника.

Книга была не из 'колдовских': напечатана, причем с неплохим качеством. То есть, такие книги издаются легально и, вероятно, пользуются спросом у инквизиции и паладинов.

Первое, что я усвоил — форм жизни, связанных с порчей, есть три, и они крепко отличаются между собой. Первая форма — человек-контрактор. Несмотря на кое-какие возможности, выходящие за пределы человеческих и магических, 'гибрид' остается в значительной мере смертным человеком, и убить его клинком или пулей не представляется проблематичным, если уж на то пошло, то сложнее попасть. Зачастую сохраняют облик, близкий к человеческому.

Вторая форма — тело, занятое эфириалом, либо мертвое заранее, либо когда эфириал сам поглощает душу. В этом случае эфириал изменяет тело, как ему будет угодно, отращивая конечности, новые органы, наращивая панцирь и так далее, и это существо уже нередко бывает крайне живучим, более того, оно уже не смертно в обычном понимании слова, поскольку, в отличие от первого варианта, эфириал волен это тело покинуть. Если удается убить эфириала прямо в теле — оно умирает вместе с ним, поскольку гибнущий эфириал высасывает из плоти весь эфир. Если же нет — существо становится третьим типом, то есть, собственно 'порчей'.

Тело, покинутое эфириалом, сохраняет часть 'испорченного' эфира и продолжает жить, нападая на любой источник эфира. При этом убитое им живое существо часто сохраняет немного порченого эфира и само становится 'порчей'. В качестве борьбы рекомендовались огонь и расчленение, останки надлежит сжигать в обязательном порядке... Хм. Видимо, авторы книги не знали про обратнонаправленный эфир, а скорее, этот метод считается чернокнижием и потому не рассматривается.

Из кухни уже давно доносился весьма вкусный запах, потому я постепенно начал терять интерес к книге. К счастью, долго ждать не пришлось.

Моя новая кухарка появилась в комнате и тихо — интересно, она вообще умеет говорить громче? — спросила, не поднимая глаз:

— Велите сюда подавать?

Я окинул взглядом свой стол — слишком много книг, тарелку толком поставить некуда.

— Нет, на кухне поем: книжки, сама понимаешь, пачкать нельзя.

На кухне меня ждала тарелка с густым супом из бобов и еще одна — с салатом. Я-то уже знаю, что бобы тут примерно как у японцев рис, у арабов финики или у славян — хлеб, из них готовят и каши, и супы, и похлебки, зачастую сдабривая мясом при наличии оного, но на этот раз все-таки удивился: суп оказался не похож ни на одно другое аналогичное блюдо. Бобы и жареный лук образовали основу блюда, подлива, видимо, из муки. Салат — тонко нарезанные овощи и зелень вперемешку с тонко нарезанными кусочками вареного мяса.

Не сказать, чтоб блюдо вот прямо так на голову превосходило все, что готовит Альта, но некая изюминка в нем есть. Хм... Кажется, я начинаю обзаводиться свитой: только что у меня была только ученица из приближенных — а теперь еще и повариха. Тем более что Альте как раз забот подвалило...

Тут я обратил внимание, что девчушка стоит сбоку, сложив руки на переднике, и боится шевельнуться, аж едва дышит. Ах, ну да, ведь я же некромант и душегуб, такому попробуй не угоди...

— Весьма недурственно, — тоном знатока сказал я. — Где научилась стряпать?

— Дома, — не поднимая глаз, ответила она. — Отец держал трактир...

Тут я подумал, что дело за полдень, она, должно быть голодная.

— Сама сядь и поешь, — предложил я, — небось, проголодалась да умаялась?

Мои слова вогнали ее в ступор: стоит и глазами хлопает. Да, лопухнулся я, не учел простейшие вещи... А глаза у нее большие, синие, с длинными ресницами.