Не я - значит, никто - роман закончен!

— Стены, ров, — подсказала Зенобия, — ночевать в укрепленном городе лучше, чем посреди поля лагерь строить.

— Только оттуда надо будет вначале эфириалов выбить.

— Так Рамага держится ведь. Мы с Грегором там были как раз перед тем, как я сюда пришла. Город речкой с трех сторон окружен, видимо, местность эфириалам настолько омерзительна, что туда только Порча доползла, да и то безрезультатно. Расквартированная там рота удрала в самом начале вторжения, но в Нирнкэрне так и не появилась. А горожане взялись за оружие и удержались. Принц об этом наверняка узнал каким-то образом.

Я хмыкнул. Вот оно как... Может, и к лучшему, тем более, что у меня к жителям Рамаги свой личный счет имеется...

— Значит так, Нибель. Возьми троих, садитесь на самых лучших коней, которые тут есть, и стрелой мчитесь в Нирнкэрн, к темноте успеете. Найти инквизитора дин Крэя и завтра поутру стрелой обратно вместе с ним.

Сержант почесал затылок.

— Тут, вашмагейшество, проблемка есть. Ландграф знает, что мы, стало быть, вам служим... Та самая инквизиторша ему сообщила. Большой вопрос, впустит ли он нас и отпустит ли...

— А ему не резон со мной ссориться. В первый раз мы миром расстались, ландграф знает, что не я его самая большая проблема.

— Но теперь он может уже знать, что ссора неизбежна. Гонец мог быть не один, и если так, то примерно сейчас ландграф уже знает, что вскоре надобно будет, значит, сюда нападать, а раз так — отчего бы не ослабить будущего врага на четырех бойцов?.

Я покачал головой:

— Вовсе нет. Вот Темерин, вот Томрук, вот Рамага. Вот Нирнкэрн. Наш гонец гнал практически напрямую, значит, другие изначально были посланы иными путями. Самый вероятный вариант — второй гонец сейчас в Рамаге, и если не дурак — там и заночует, ночью по большаку гонять занятие гиблое. Потому, даже если второй гонец существует, завтра поутру вы уйдете из города, когда гонец только из Рамаги отправится. Так что не теряй время. Завтра к обеду инквизитор должен быть тут. Да, и про гонца и письмо — ни звука.

— Может, мне сгонять? — предложила Зенобия.

Ага, вот прям щас. Будто мало мне один раз по колодцам шарить...

— Для тебя у меня другая задача есть.

Сержант козырнул и бросился собираться в путь, а мы втроем пошли домой. По пути я забрал пехоту, уже отмытую, и вернул в амбар.

— Мастер, у тебя есть план, как нам одолеть полк в шестьсот алебард? — спросила Альта. — Ведь обещанные тела от Симеона если и приедут, то уже после того, как Васпиан окажется в Нирнкэрне.

— И да, и нет. План есть, только я не собираюсь с ними драться. Лучшее оружие против врага — другой враг. И вообще, мы, некроманты, не любим сами ручки пачкать, мы только чужими горазды, хе-хе. Большая удача, что принц через Рамагу решил двигать.

Тут уже встревожилась Зенобия.

— Мастер... Вы же не собираетесь убить целый город?!

Я усмехнулся:

— Нет, не собираюсь. Как величайший из некромантов, я свидетельствую: мертвыми управлять труднее, нежели живыми.

После ужина я решил, что время настало. Несмотря на всю мою браваду, мой план может просто провалиться по миллиону причин, и тогда мне каюк. И перед лицом опасности настало время осуществить мою небольшую мечту, ведь другой возможности уже может не представиться.

Я встал из-за стола и потянулся.

— Идемте, девочки.

— Куда?

— Сейчас увидите. — Я привел их в свою спальню и улыбнулся: — если кто-то не понимает, почему мы тут втроем — даю подсказку. Раздевайтесь.

Порезвились мы ночью славно. Мои девочки почти не возражали против кувыркания втроем, только Альта попыталась намекнуть, что не давала своего согласия делить наше ложе с конкуренткой, так что пришлось заняться сперва ею. Потом настал черед Зенобии, при этом я велел Альте зажать ей рот и потому впервые был полностью свободен в своих манипуляциях с девичьим телом.

Хотя в итоге я устал больше всех, чуть попозже меня хватило на Альту еще раз: завтра или послезавтра решается наша судьба, к чему беречь силы? Разумеется, я держал в уме вариант в случае неудачи спрятаться в укрытие, но там большой вопрос, что и как повернется. Риск огромен, к сожалению.

Так что я свою мечту осуществил и уснул, прижимая к себе два обнаженных тела и размышляя, что за такое стоит бороться отчаянно и до конца.

Снилась мне, как ни странно, не громадная тварь и не армия Васпиана, а Зенобия, и этот сон носил ярко выраженный эротический характер. В итоге проснулся я посреди ночи и обнаружил, что Зенобия уравнивает счет, сидя верхом на мне и медленно приподнимаясь и опускаясь, при этом одной рукой зажимая сама себе рот.

Мне захотелось сказать ей много нежных, теплых слов, но я решил не будить посапывающую Альту, только впился пальцами в ягодицы Зенобии. Финишировали мы практически одновременно.

Что ж, теперь у меня точно есть, за что бороться. И мне уже, в общем-то, положить с пробором на весь мир: пусть ненавидит, сколько влезет, не в нем дело. Две мои жемчужины — мое самое большое богатство, и я дал себе слово, что когда-нибудь они будут жить в настоящем королевском дворце.

В моем дворце.

* * *

Утром мы проснулись, когда солнце уверенно двигалось к зениту. По идее, Грегор вскоре должен прибыть, так что надо быстренько приводить себя в порядок. Мне не хочется, чтобы он узнал, как я развращаю его бывшую ученицу, надо признать.

Мы оделись, при этом Зенобия снова начала краснеть и опускать глаза, явно смущаясь своей ночной раскрепощенности, а я попытался определить, какая Зенобия нравится мне больше, восхитительно-распущенная или трогательно-краснеющая, впрочем, безуспешно.

Затем я отправил ее готовить завтрак на четверых и спросил у Альты:

— Слушай, так что в той карете?

— Собаки, — ответила она, — забальзамированные, штук двадцать. Там рунная цепочка внутри, которая срабатывает при открывании дверцы и массово поднимает их. Только они будут неуправляемыми и есть риск, что нападут и на нас.

— Понятно. Сгодится для отвлекающего маневра.

— Так в чем твой план?

— Наберись терпения, инквизитор скоро приедет, тогда и узнаешь.

— А если не приедет?

— Тогда и план полетит в Бездну, — пожал плечами я.

Минут через пятнадцать Зенобия сообщила, что завтрак — копченое мясо со свежим салатом — готово, и тут на крыльце послышались знакомые шаги: появился Грегор в сопровождении сержанта.

Я похвалил Нибеля за выполненное задание и кивнул инквизитору на стул:

— Садись, что ли, как раз Зенобия завтрак сварганила. Главное в профессии инквизитора — вовремя появиться в нужном месте, не так ли?

— Угу. Так что за причина, ради которой я приехал ни свет, ни заря?

— Ну, это, на самом деле, разговор долгий, надо вначале позавтракать.

Зенобия принесла тарелки, мы принялись за еду, параллельно обсудив общее положение дел в Нирнкэрне и на 'отрезанной' земле в целом. Как я и полагал, ландграф все еще пребывал в неведении относительно планов короля и принца.

— Скажи, Грегор, — обронил я невзначай, — ты никогда не задумывался, что было бы, если б магов и эфириалов не существовало вообще?

— Нет, — ответил он, — не задумывался. Да и куда им деться?

— Неважно, куда. Представь себе, что вмешался, к примеру, Изначальный. Он лишил магов их дара и навеки закрыл эфириалам вход в наш мир. Как думаешь, что будет дальше?

Грегор задумчиво поработал челюстями и сказал:

— Честно говоря, без понятия. Все останется на своих местах, просто такие, как я, купят себе фермы и будут выращивать капусту, да и паладинам придется менять специализацию...

— Хочешь, я расскажу тебе, что будет?

— Тебе-то откуда знать?

— У меня есть голова на плечах, как и у тебя, притом не пустая. Давай вместе поразмыслим. Вот однажды утром маги проснулись обычными людьми, эфириалов не видать... Некоторое время, лет пять или десять, все будет по-старому, а потом всем станет ясно: мир изменился, магов больше нет и новые не рождаются, да и эфириалов уже не сыскать... Первая перемена — тяжелая пехота с алебардами уходит в прошлое. Алебарда нужна против Порчи или против неупокоенной мертвечины, но обычный человек легко и просто умирает от маленькой пульки, застреленный с расстояния. И войну выиграет тот, кто первым поголовно вооружит своих солдат ружьями.

— Это вряд ли. Пробить хорошую кирасу трудно, а дальше ружье бесполезно. Револьверы слишком дороги, чтобы вооружить ими всю армию.

— Ты упускаешь фактор прогресса. Первые револьверы появились двадцать лет назад — и вот они распространены повсеместно. Мастера изобретают не только новые механизмы вроде поворотного барабана, развивается все. Появится более мощный порох, более совершенные методы производства, огнестрельное оружие станет мощнее и дешевле. А потом появится нарезной ствол — и броня станет бесполезной.

Грегор приподнял бровь:

— Какой ствол?

— Нарезной. В нем идут спиральные нарезы. При выстреле пуля врезается в них и начинает вращаться вокруг своей оси.

— Зачем?

— У тебя была в детстве юла? Или волчок?

— Хм... Да, и что?

— Ты никогда не думал, почему волчок, вращаясь, стоит на тонком острие? С пулями та же история. Твои пули круглые, если зарядить продолговатую — она в полете будет кувыркаться. Из нарезного ствола можно стрелять продолговатыми, заостренными пулями, вращаясь, они будут лететь ровно. Меньше калибр при том же весе пули — меньшее сопротивление воздуха, большая поперечная нагрузка, что позволяет легче пробивать броню. Если покрыть мягкий свинец оболочкой, например, из латуни — пуля будет меньше деформироваться и еще лучше пробивать броню. А еще внутрь свинца можно вставить сердечник из закаленной стали — получится бронебойная пуля, которая пробьет любой нагрудник.

Грегор выглядел крепко удивленным.

— Как ты до этого додумался?

— Это я тебе потом расскажу. Слушай дальше. Кроме нарезных стволов, появятся 'патроны'. — Я пододвинул к себе лист бумаги и карандаш и начертил схему. — Смотри. Это и пуля, и порох, и капсюль в одном контейнере. Это сейчас ты заряжаешь свой револьвер двадцать минут. А револьверы на патронах будут иначе устроены. Откинул барабан и просто вставил туда патроны. За десять секунд, а то и за пять. И больше не надо будет носить при себе четыре или шесть револьверов.

— Это же гениально... — пробормотал Грегор.

— Ага. Это приведет к тому, что у солдат исчезнет всякая броня за ненадобностью, а из холодного оружия останется только кинжал. Рукопашные бои уйдут в прошлое, как и яркие, цветастые формы. Сражения будут вестись на расстоянии, и не строем на строй, солдаты станут стрелять друг в друга, скрываясь в траншеях. Знаешь, что будет дальше?

— Даже не представляю.

— Огнестрельное оружие продолжит развиваться. Как тебе идея ружья, стреляющего десять раз за секунду? Тридцать раз за три секунды. Или пистолет, который заряжает сам себя? Смотри. Вот ствол, вот рукоять, внутри нее короб с патронами, патроны подпираются пружиной. Выстрел, вот эта деталь уходит от отдачи назад, а затем на пружине возвращается вперед, досылая в ствол новый патрон. Перезаряжается такой пистолет за секунду — еще быстрее, чем револьвер.

Грегор несколько секунд изучал схему.

— Я просто не представляю себе, когда ты успел все это наизобретать?!!

Я усмехнулся.

— Слушай дальше. Это оружие будет стрелять не на пятьдесят шагов, а на две с половиной тысячи. Чтобы ты понимал: убойная мощь такой пули превышает убойную мощь твоего револьвера раз в пять, а то и десять. Колоссальная мощь и колоссальная скорострельность. Вся война превратится в окопную войну, потому что прямая пехотная атака станет самоубийством. Как выкурить врага из окопов? Пушки. Большие пушки, стреляющие снарядами, начиненными мощной взрывчаткой. Человек на таком поле боя совершенно беззащитен. И тогда появятся автомобили, обшитые броней. Изнутри можно стрелять сквозь бойницы, пули ему нипочем. Это сейчас они — едва двигающиеся повозки. В будущем они станут быстрее и больше. Как ты думаешь, как можно справиться с таким бронеавтомобилем?

Инквизитор развел руками:

— Не представляю себе.

— При помощи автомобиля с легкой пушкой. Панцерные пушконосцы станут новым витком развития оружейного дела. А чтобы защитить свои панцеры от пушек врага, их будут оснащать все более толстой броней и все более мощными пушками, чтобы пробивать вражескую броню. Как итог, появятся панцеры, весящие от трех до десяти тысяч пудов.

— Ну это ты загнул!

— Ничуть. Но тут проблема даже не в панцерах, а в такой штуке, как гонка вооружений. Положим, ты король. Ты вооружил своих солдат ружьями, стреляющими на двести шагов. Всю армию. И вот тебе говорят, что твой сосед, твой враг, вооружил своих солдат ружьями с дальнобойностью в триста шагов. Ты отправляешь свои старые ружья ржаветь в арсеналах и приказываешь оружейникам сделать новые, которые стреляли бы дальше и точнее, чем у соседа. Сосед, видя это, вооружает своих солдат ружьями, которые стреляют как твои новые, но вдвое быстрее... Ну ты понял, да? Тратишься на оружие, выбрасываешь его, тратишься на новое — и так без конца. Огромные затраты — и это даже без войны. Пока речь идет о ружьях — еще не все так плохо, потому что в будущем ружья не будут делаться оружейниками поштучно, огромные фабрики будут выпускать сотни ружей в день и десятки тысяч патронов. Но то же самое касается и панцеров. Гонка брони и калибров. А потом кто-то решит, что не надо драться панцерами против панцеров — можно просто забросать их взрывчаткой с высоты. И появление особых летающих устройств — самолетов — сделает это возможным. А дальше — гонки самолетов. Самое совершенное оружие будет становиться хламом в пять лет. Колоссальные расходы, нищий народ. И все это без войны.

— Безрадостную картину ты обрисовал. Я только надеюсь, что твое воображение так и останется твоим воображением.

— О, безрадостное еще и не начиналось. Зачем воевать с большой и хорошо вооруженной армией, если ее можно просто отравить? Знаешь, что такое 'хлор'?

— Нет.

— Любой алхимик тебе скажет, что это очень ядовитый газ, стелящийся по земле. Во время окопной войны тебе надо только дождаться ветра в сторону врага и открыть емкости с хлором. Десятки тысяч человек умрут страшной смертью за пару часов. Додуматься использовать хлор как оружие — вопрос времени.

— Только вот если ветер поменяется...

— Кто использует газовое оружие — оснащает своих солдат специальными дыхательными масками. Но и хлор — пустяк. Вот слова: зарин, зоман, иприт, фосген. Как думаешь, что это?

— Похоже на имена демонов.

— Если бы... Это боевые газы. Зарин останавливает деятельность человеческого мозга и нервов. Если разбить склянку на первом этаже королевского дворца — вымрет весь дворец.

— Одну склянку?!!

— Одну склянку. И я могу назвать кучу других страшных вещей, которыми люди будут истреблять людей... Но тут самое ужасное не в том, чем убивать. Гораздо страшнее — ради чего. Скажи, Грегор, вот ты в своем Валиноре уверен, что Эриэль — главный из Пяти, Первый. А кортанцы и тантагорцы считают, что он вознесся последним и стал Пятым. Ты осеняешь себя священным кругом левой рукой, ото лба к правому плечу и далее, а кортанцы делают это правой и в противоположном направлении. Как тебе идея покарать их за это? Силой заставить поклоняться Пятерым правильно, а не так как они это делают?