Не я - значит, никто - роман закончен!

Она все-таки снова увернулась от копья, но я уже примерно целился туда, куда она должна метнуться, и выстрелил дуплетом. У нее на платье сразу же появилось новое кровавое пятно, правда, только одно, но теперь это уже ее собственная кровь.

Пуля заставила эфириала на миг остановиться. Мы встретились глазами и он, она или оно ухмыльнулся мне демонической усмешкой, шагнул вперед...

Я как раз пытался сформировать еще одно копье и при этом побороть предательский звон в ушах. А ведь могу и не успеть...

Однако тут эфириал сделал неуверенный шаг и начал мелко дрожать. Из груди показалась струйка дыма, затем дымок пошел и из открытого рта.

Девка выронила нож и, содрогаясь всем телом, упала на спину и начала извиваться в пыли. Рот широко раскрыт в беззвучном вопле, глаза вращаются каждый сам по себе — жуть, а не зрелище.

Я шагнул к ней, наступил ногой на живот, чтобы лучше прицелиться, направил на нее оба револьвера — не помню, в котором остался последний заряд — и спустил курки. Она дернулась и затихла, я буквально увидел, как из тела испарились тонкие струйки того, что раньше было эфириалом, а в пыли у моих ног осталась лежать мертвая девушка, и ее облик утратил демонические черты. Впрочем, она была мертва уже давно.

Вынимаю запасную пару револьверов и поворачиваюсь — как раз для того, чтобы увидеть, как мой телохранитель выбирается из-под туши монстра, а трое других еще продолжают вгонять в эту груду мяса секиры.

В тот же миг наступление пехоты остановилось, они прекратили движение вперед. Я выглянул из-за строя и увидел, что причина — в странном эфемерном барьере, которым окружила себя предводительница эфириалов. Мои солдаты почему-то не могли шагнуть вперед, только глупо топтались на месте.

Эфириалка — если это слово применимо к существу, не имеющему собственного пола — осталась на ногах единственная из всей своей кодлы. При этом в правой руке она держала топор, а левую прижала к животу: кто-то из моих солдат достал ее колющим ударом алебарды и проделал в теле тонкий вертикальный разрез длиной сантиметров восемь.

И вот мы смотрим друг на друга: я на нее, она — на меня. Ей бежать некуда, черты лица заострились, в глазах буквально светится ярость. Однако с такой раной она все еще на ногах.

Я протянул руку и потрогал стволом револьвера барьер. Металл прошел сквозь него, словно сквозь иллюзию. Мертвых останавливает. Меня — не знаю, проверять не буду. А вот для стали и свинца это вряд ли преграда.

Как только я направил на нее оба ствола, она заговорила.

— Подожди... Мы можем... договориться.

— Жду, только недолго. Что ты можешь мне предложить?

— Знания... Силу. Могущество.

— Побежденный предлагает могущество победителю? Видать, не очень-то оно тебе и помогло.

— Это тело слабо и лишено души! В нем нет твоего потенциала, ничего удивительного, что я проиграла тебе при твоем-то превосходстве оболочки, ведь все, что я знаю и могу, оказалось за пределами возможностей вместилища! Но ты — совсем другое дело!

— Пожалуй, я откажусь. Мне дорого мое, хе-хе, вместилище, и я не желаю делить его с мерзостью вроде тебя.

— Мерзостью? Это говорит тот, на ком лежит пыль Пустоты?!

— Ты что-нибудь знаешь об этой пыли?

— Ты был в Пустоте. Ты удостаивался аудиенции! Ты был с нами, одним из нас! Почему сейчас ты против?

— Это я уже слышал...

— Почему ты против, если должен быть с нами?!!

— Я ничего никому не должен. Особенно тебе.

С такого расстояния и по стоячей мишени я промахнуться не мог. Первые две пули не причинили ей вреда, остановленные щитом, но следующая пара заставила ее пошатнуться, а я нажал на крючки еще раз, и еще, и еще.

С каждым попаданием эфириалка корчилась все сильнее, но не падала, только ее черты лица становились все острее, кожа — все более дряблой. Прямо на моих глазах дыра, пробитая возле шеи, затянулась, но в следующий миг дым пошел у нее из носа и рта. Эфириал все еще боролся за свою жизнь, но, плотно обосновавшись в теле, уже не мог его покинуть, ему только и оставалось, что выкачивать последние капли жизненной силы в попытке оттянуть неизбежное. Я видел, как призрачная сущность беснуется в темнице плоти и тает, тает, теряя целостность.

— Катись обратно в ту бездну, откуда ты выползло, исчадие.

Хорошенько прицелившись, я выстрелил эфириалке в голову, тело рухнуло, как подкошенное, еще секунды две посучило ногами — а потом клочья бесформенного эфира растаяли, растворились в воздухе.

Победа далась мне дороже, чем я хотел бы заплатить: мое войско поредело на двух пехотинцев. Один сгорел, второго умудрились разрубить в двух местах, расколов и наплечник, и шлем. Сильные, сволочи. Еще один пехотинец лишился руки, но это поправимо, вроде бы. Надо будет озадачить Альту ремонтом, а вдруг получится?

Так, и теперь мне еще надо найти того эфириала, который от меня ускакал, и своего проводника: когда началась заварушка, он куда-то испарился.

* * *

Эфириала я так и не нашел, только сломанные кусты и следы, отпечатавшиеся на грунте. Причем расстояние между следами — метра два. Некисло он так припустил, вот что живительный обратнонаправленный эфир делает...

Гнаться за ним я смысла не увидел: не догоню нипочем, а пехота моя — так тем более. Ладно, вернусь к обозу, вдруг сбежавший проводник там?

Я еще на окраине услыхал благий и не очень мат, но понял, что там происходит, только подойдя прямо к обозу.

Все крестьяне лежали на земле лицом вниз и костерили сержанта, а Нибель прохаживался туда-сюда с пистолетом в руке.

— Это что еще такое? — строго спросил я.

— Так это ж, вашмагейшество, сучьи дети стрекача задать хотели, как только этот вот никчемный смерд прибежал с воплями, что там эфириалов как травы в поле и вам, значится, конец... Ну а я им и говорю, пока сами эфириалов не увидим — никто никуда не побежит, а кто побежит, того, значит, пристрелю...

— В следующий раз не говори, — напутствовал я, — а сразу пристрели самого голосистого. Никакого уважения к моим распоряжениям...

— Так это, вашмагейшество, эфириалы там есть или нет?

— Как тебе сказать... были. Людьми прикидывались, причем мастерски, так что учти на будущее: если у кого нет лишних рук, ног и так далее — отсюда еще не следует, что это человек... Так, голодранцы, поднимайте свои трусливые жопы и вперед! Жратва сама к телегам не придет и сама себя не погрузит!

Процесс мародерства прошел без помех: если поблизости и были другие эфириалы, то им хватило ума мне на глаза не показываться. Нам досталось немало продовольствия, причем не только крупы и зерна, но и уже смолотой муки. Львиная доля припасов — из амбаров купца, но и в паре крестьянских амбаров мы нашли и муку, и квашеную капусту в бочках. В общем, сюда можно будет наведаться еще как минимум один раз и увезти столько же. А может, и дважды.

Заодно я узнал судьбу купца. Человеком он был не из трусливых и сумел оказать сопротивление: во дворе его усадьбы мы с сержантом обнаружили пару разлагающихся несимметричных трупов с большими дырами в черепах, а дом как таковой по большей части прекратил свое существование, одно крыло только осталось.

— Не иначе, хранил он порох в подвале, — сказал мне сержант, — причем немало. И когда понял, что выхода нет... Я такую картину разок видел на войне. Бочки две-три, это по меньшей мере, может, и четыре... Черепица, глядите, шагов на пятьдесят вокруг разбросана...

Однако остальное поместье не пострадало, и мы вынесли из амбара самое ценное, в том числе несколько мешков овса и ячменя для лошадей.

— Мне вот интересно, что они тут жрали, — поделился я своими мыслями с сержантом.

Вдвоем с ним мы обшарили пару дворов и в одном обнаружили кучку куриных костей, частично раскрошенных.

— Кости не жарились и не варились, — сообщил он, поворошив кучу кончиком сабли. — Видать, сырое мясо жрут, аки звери хищные...

Вскоре нам улыбнулась удача: в третьем обысканном доме мы нашли останки его хозяев и небольшой запас копченостей, килограммов около десяти, причем то и другое находилось в одной комнате. Одно кольцо колбасы надкусано.

Вывод я для себя сделал однозначный: сволочи думали тут обосноваться на какое-то время. Вначале сожрали животных и птицу, может, и трупы людей, а копченое мясо оставили на потом... То есть, эфириалы явно планировали наперед что-то.

Кроме того, во всей деревне мы не нашли ни единого признака кристаллов Хаоса, если они и есть — то не на виду. По всему видать, здесь планировалась какая-то хитрость, возможно, что и против меня. Тот факт, что эфирные паскуды сохранили занятые тела в нормальном состоянии и отлично разыгрывали роль людей — дополнительное подтверждение моей догадки.

* * *

Дома меня ждали сюрпризы — числом две штуки.

Как только моя пехота строем двинулась на 'отдых' в амбар, из дома на крыльцо вышли две женские фигурки, и я с удивлением увидел возле Альты Зенобию. Точнее — увидел сразу, узнал лишь через несколько секунд, так сильно ученица инквизитора оказалась не похожа на Зенобию-сироту. И дело не только в куда более солидном наряде и торчащем из-за пояса кортике: сама Зенобия тоже изменилась. Когда я подошел ближе и взглянул ей в глаза, она не стала опускать взгляд.

— Гляди, мастер, пропажа твоя нашлась, — улыбнулась Альта.

— Здравствуйте, хозяин, — сказала Зенобия.

Голос так же тих, как и раньше, но из него исчезла робость. Робкая девчушка внезапно продемонстрировала несвойственную подростку твердость.

— Ну здравствуй, пропажа, — вздохнул я.

Мы несколько секунд помолчали, затем Зенобия сказала:

— Вы уж простите, что из-за меня вам пришлось обшаривать колодцы и подвалы. Мне как-то не пришло в голову, что вы так близко к сердцу воспримете мое исчезновение...

— Кажется, мы оба подсунули друг другу сюрприз, не так ли?

— Это точно.

— И почему ты здесь? Грегор решил, что цена приемлема?

— Я сама так решила, Грегор как раз был против. Но мне очень хочется добраться до тех, кто сделал меня сиротой, я только ради этого и живу.

— А, так речь о том случае десять лет назад в Валиноре...

— Да... Погибли все — родители, бабушка, дедушка, сестры и младший братик. Осталась только я. Грегор считает, что за этим стояли те же люди, которые теперь устроили ад кромешный и здесь. Если я должна стать платой за то, чтобы они ответили за содеянное... Невелика цена.

Я кивнул:

— Значит, так тому и быть, а что у нас получится в итоге — покажет жизнь. Но, в общем, я рад, что с тобой не случилось ничего плохого.

Она промолчала, только на секунду опустила глаза и чуть покраснела.

— Как поход? — деловито осведомилась Альта.

— Удачно. Правда, я потерял двух пехотинцев, один остался без руки. Руку я привез, как будет минутка — глянешь, можно ли починить.

— Эфириалы?

— Толпа, причем неотличимы от людей. Я перебил их почти всех. Одно очевидно: они действовали очень грамотно и организованно, прикидывались такими же выжившими, отразившими нападение, как и мы. И прикидывались хорошо: я только случайно понял, что они не те, за кого себя выдают, отличить главаря от обычного мага было бы трудно в ином случае. Всего одна штурмовая тварь в резерве, никаких следов кристаллов Хаоса... У них были план и лидер. И цель этого плана — мы, скорей всего... Слушай, как ты думаешь, почему эфириалы, включая их лидера, погибли, но не попытались покинуть свои умирающие тела? Это ведь были не гибриды, а просто оболочки, занятые эфириалами...

Альта задумчиво взялась за подбородок, и тут заговорила Зенобия:

— Так ведь если нет кристаллов — то эфириалу просто некуда бежать. Вы, хозяин, им сами по себе вряд ли по зубам, а ваши преградные руны для них и вовсе непреодолимы. Если рядом не было других людей — нет разницы, погибнуть в своем вместилище от оружия или растаять вне его, не имея в кого вселиться. Вы этого разве не знали, хозяин?

Черт, с ней ни на секунду нельзя забывать, что она — будущая инквизиторша.

— Я не интересовался эфириалами, — признался я. — Человек должен сам развивать свои силу и мудрость, а не надеяться получить их путем сомнительной сделки с потусторонними гостями. Только откуда ты знаешь, какие у меня руны?

И тут Зенобия-инкизиторша снова стала Зенобией-сиротой. Она густо-густо покраснела и, опустив глаза, тихо ответила:

— Подсмотрела... Украдкой...

Я снова тяжело вздохнул.

— Ладно, пока суд да дело — я проголодался малость... Зенобия, а чего ж Грегор не приехал?

— Он завтра приедет. Сегодня... не смог, в общем.

Я догадывался, в чем дело: приедь он вместе с Зенобией, это будет выглядеть, словно он сам привез свою ученицу в лапы некроманту, словно вещь, в уплату за помощь. А так — она приехала сама, и совесть инквизитора останется более-менее чистой. По крайней мере, в его собственных глазах.

— Понимаю. В общем, Альта, пока я пообедаю — приготовь все, что нужно для татуировки рун.

— Зачем, мастер?

— Чтобы пропажа больше никуда не пропала.

— Эм-м... Хозяин? — насторожилась Зенобия.

— Тебе тоже нужны руны. Чтобы оградить от эфириалов. И чтобы я всегда мог тебя найти, если ты снова куда-то запропастишься.

Она снова покраснела.

— Еще одно дело есть, — сказала Альта. — Аккурат перед Зенобией гонец приехал. Тот самый лейтенант.

— Что привез?

— Мне отдавать не захотел. Настаивал, что только тебе в руки.

— Где он?

— Сидит в караулке под охраной Нибеля.

— Значит, пускай сидит еще немного, а то, чего доброго, с голоду помру. И вообще, у меня есть дела поважнее этого засранца.

Я бросил взгляд на крестьян, разгружающих телеги, и пошел в дом.

На кухне Зенобия, сняв дорожную одежду, принялась хлопотать у плиты, на сковородке зашипела и забулькала яичница, распространяя соблазнительный аромат. Я как раз успел умыться с дороги и переодеться в домашнюю рубаху, когда обед на троих был готов. Состоял он, правда, только из яичницы с ветчиной: Зенобия приехала незадолго до меня, а Альта возилась с более важными делами.

Обедали мы с Зенобией вдвоем: моя ученица сослалась на кучу работы с тотемами и унесла свою тарелку в комнату, где мы устроили импровизированную мастерскую. То ли правда очень занята, то ли деликатно оставила нас наедине, понимая, что у меня к своей новообретенной 'сиротке' куча деликатных вопросов.

— Зенобия...

— Да, хозяин?

— Во-первых, зови меня мастером.

— Хорошо, мастер.

— Во-вторых... Давай начистоту. Почему беззащитная сирота безропотно отдалась магу или даже сама запланировала такой поворот, мне было понятно. Теперь, когда оказалось, что ты пришла просто на разведку и не собиралась тут задерживаться — мне ничего не понятно. А я не люблю недомолвок и непоняток.

Зенобия, как обычно, покраснела, но взгляд в этот раз не опустила.

— Так случайно вышло. Когда староста начал спрашивать, кто тут лучше всего готовит, чтобы хозяину обед состряпать, я воспользовалась возможностью посмотреть на вас вблизи, постараться понять, что вы за человек... Вы оказались не совсем таким, каким я представляла себе древнего могущественного мага... Бросила еще один пробный шар.