Время дождя

Искать подсвечники и расставлять на столике бросились оба студента.

Сашке понравилось. Именно уголь лучше всего подходил Киардхе с его нелепо длинными волосами, которые только подчёркивали длинное унылое лицо и насторожённо торчащие уши. В последнем были какая-то своя прелесть и изюминка. И Сашка постаралась эту изюминку выделить, хотя в душе ухмылялась, жалея, что нельзя сделать на прорицателя карикатуру вместо портрета. Очень уж его своеобразная физиономия на это напрашивалась.

А потом они шли по коридору, и Сашка спросила:

— Доран, а что теперь с этой информацией делаем? Это что же получается... Я, телохранитель, теперь сама нуждаюсь в охране? Или мне теперь засесть в номере и не выходить на улицу? Ведь теперь есть ты, чтобы провожать Кэйтрию до университета! А я... Становлюсь не телохранителем, а... фиг знает кем. Ну, ладно — деньги я заработать картинками могу. Но что дальше?

— Мне кажется, Эйлилл что-то по этому делу знает, — задумчиво сказал Доран. — Мне до сих пор не дают покоя его слова, когда он забрал у тебя картинку. Помнишь? Ведь это он первым сказал, что опасно рисовать шаманов и цвергов. Что они могут выйти на тебя по следу твоего рисунка... Киардха только подтвердил его слова. И он слишком взрослый для первого курса.

— Как и ты, — насмешливо напомнила Сашка.

— Вот-вот... Только про моё травничество знают все. А кем был Эйлилл — никто не знает. Эх, жаль, раньше я не сообразил проследить, куда пошёл Гарбхан с твоей картинкой! Может, и узнали бы про Эйлилла...

Они прошагали до лестницы, и тут, спускаясь, травник задал Сашке довольно странный вопрос:

— Алекс, у тебя ведь есть способности к магии. Не хотелось бы тебе заняться ею? А если бы хотелось, то чем именно?

— Никакой магии! — заявила Сашка, а потом задумалась и хмыкнула: — Если только она не в помощь мне кое в чём... Например, в рисовании. В своём мире мне хотелось учиться на художника. Теперь я застряла здесь, где мои художественные способности, кажется, могут остаться на примитивном уровне — на рисовании магических картинок. Точней — заготовок к ним. Но мне этого мало. Я хочу стать настоящим художником. Мне нравится это — процесс, когда под руками оживают лица и пейзажи. Оживает целый мир.

— Но в своём мире ты занималась не только рисованием, — напомнил Доран. — Ты ещё училась драться.

— И что? — удивилась Сашка. — Хочешь сказать — есть возможность здесь тренироваться дальше? У вас есть мастера... ну, магического боя, что ли?

— Есть факультет боевой магии, — немного смущённо сказал травник. — Только прости, Алекс, я не так выразился. Не хочешь ли ты сама стать мастером боя на этом факультете?

— Преподавателем, что ли? — поразилась Сашка и задумалась. — Знаешь, давай об этом чуть позже, ладно? Как и с учёбой магии, от которой я всё-таки, честно говоря, не отказалось бы. Но не сейчас. А вот когда с шаманами разберёмся... Если разберёмся, конечно. И с Эйлиллом.

— Насчёт Эйлилла, — рассеянно, тоже весь в думах, сказал Доран. — Почему бы тебе не спросить его о судьбе своей картинки? Вроде как тебе такие страшилки нравятся и тебе хотелось бы вернуть картинку?

— А в доказательство предъявить ещё одну страшилку! — засмеялась Сашка.

— Какую? — заинтересовался травник.

— Портрет Киардхи.

Доран расхохотался, и тут Сашка обнаружила, что они давно стоят на лестничной площадке своего этажа, но заболтались — и это хорошо, потому что хохотал Доран громко, а дверь в коридор с лестницы прикрыта. Когда Доран отсмеялся, Сашка вспомнила о горячих пальцах прорицателя и спросила:

— А что с Киардхой? Чем он болен?

— Когда-то давно в его роду некий родич совершил непростительный поступок. Они все там потомственные прорицатели, и этот родич выдал тайну одного сна человеку, который потом использовал эту тайну против того, кто видел этот сон.

Расшифровав его фразу, Сашка вдруг вспомнила, что её сон, о котором Киардхе она рассказывала и который потом начал повторяться, пока она держала в руках шар, завершился довольно необычно. Доран шёл по обочине дороги, а она его позвала. Неплохо бы добежать до Киардхи, когда травника рядом не будет и спросить, что значит концовка, которой не было в настоящем сне.

— Ну и? Что замолчал? Что случилось потом?

— На семье Киардхи проклятие, которое с каждым потомком уменьшается, но его корни сильны и остаются, превращаясь в болезни физического тела.

— То есть, как врач-целитель, ты не хочешь рассказать о болезнях своего пациента?

— Да ты сама видела, и Киардха не скрывает. У него болят ноги и руки.

— Поэтому у него пальцы горячие, — сообразила она. — Но ты уверен, что эту болезнь сумеешь вылечить? Ведь такие, насколько я помню, называются кармическими?

— Физически проклятие проявляется так: Киардха подвержен простудным болезням суставов, — объяснил Доран. — Моя цель — сделать так, чтобы организм мог им сопротивляться. Есть травы, которые могут излечить кармические проклятие именно с физической точки зрения. И я собираюсь именно это сделать.

— Было бы здорово, если бы у тебя получилось это, — вздохнула Сашка.

— Киардха тебе понравился? — насторожился травник.

— Конечно, — насмешливо улыбнулась она. — Он такой... такой лапочка (больно куснув губу, она удержалась от смеха при виде помрачневшего лица Дорана), что хочется ухаживать за ним. В комнате прибраться, например. Кашку сварить ему.

— Ну, для этого у него прислуга имеется. — Доран прекратил сурово пялиться в дверь и выдохнул. — Я думал — ты серьёзно.

— Прислуга? — удивилась Сашка. — Что-то я больше никого в комнате не заметила, кроме него.

— В соседнем номере живёт. Как и телохранитель, — объяснил травник.

— А мне показалось, он такой... одинокий? — вопросительно закончила она.

— Киардха — из древнего рода, который славится именно прорицанием по снам. Причём прорицание это весьма часто сбывается. Род поэтому очень богатый, потому что настоящих прорицателей найти трудно. Даже в университете у него отдельные преподаватели, развивающие его умение.

— А на каком он курсе?

— На третьем. Но у него сокурсников нет, — улыбнулся Доран. — Он единственный студент по курсу прорицания, а значит, у него своя программа обучения и расписание.

— Хм. Здорово. А такое часто бывает, чтобы студент — и один на весь курс?

— Бывает, хоть и не часто. Если у тебя необычная способность, её будут развивать в университете, потому что всё это на благо государства. Киардха — будущий прорицатель короля, потому что когда-то сменит на этом посту своего отца.

— Ничего себе, — пробормотала Сашка.

— Пора, — со вздохом напомнил Доран. — Кэйтрия, наверное, уже проснулась.

"Чего это он вздыхает-то? — размышляла Сашка, шагая вместе с ним по коридору своего этажа. — Понравилось болтать обо всём на свете? — А оценив собственные ощущения, поняла: — Хм. И я бы ещё немного постояла с ним рядом!"

У дверей в номера остановились. Сашка прислушалась. Кажется, жильцы активно начали готовиться к выходу из своих номеров. Слышались невнятные голоса, позвякивание чайников и кастрюлек, а то и звон чашек...

— Алекс...

Она обернулась к Дорану. Тот мялся, глядя на неё через космы тёмных волос.

— Ты не сердишься на меня? Из-за вчерашнего в трактире?

Пытаясь хранить вежливо равнодушное выражение лица, Сашка беспечно сказала:

— А чего сердиться? Была бы я твоей мамой — вот тогда бы посердилась, что сын такой любвеобильный. Или сестрой. Или другой какой-нибудь родственницей...

— Хватит, — оборвал Доран. — Я понял. Не надо смеяться. В сколько вы выходите? Мне зайти за вами?

— Как хочешь, — приглядываясь к нему, но стараясь не показать интереса, ответила Сашка. — Можешь даже стукнуть в дверь, когда сочтёшь, что нам пора.

Травник резко отвернулся и порывисто, напомнив тем самым мысленное прозвище, которое она дала ему, "порывистый ты наш", влетел в свой номер. Несколько удивлённая его обидчивостью: "Хм, как будто я провинилась, а не он!", Сашка кивнула себе: "Надо спросить у Кэйтрии. Что-то тут, мне кажется, дело не только в обиде..."

Кэйтрия уже вовсю возилась на кухоньке, готовя кашу, а к ней размачивая сухофрукты. Оглянувшись на стук двери, она позвала:

— Алекс, иди завтракать!

— Доброго утра! — поздоровалась Сашка, осторожно усаживаясь на стул, придвинутый почти вплотную к столу — места на кухне всё-таки маловато — Как спалось?

— Ой, чудесно! — расцвела девушка-эльф. — Тепло! Мягко! И не страшно! Ну а как у тебя? Сходили к Киардхе? Что он сказал?

— Не за столом, — пошутила Сашка, с огромным удовольствием пробуя кашу с фруктами и поглядывая на запас булочек к чаю, взятый вчера в трактире.

— А всё-таки?

Коротко и спокойно она рассказала, что происходило в номере Киардхи. Они коротко обсудили, как обратиться к Эйлиллу, причём Кэйтрия не скрывала, что для неё даже повод поговорить с эльфом-красавчиком — в радость. Единственное, о чём умолчала Сашка, хотя ей и не хотелось скрывать ничего от подруги, — это конец другого сна в комнате Киардхи, который привиделся, пока она спала в объятиях Дорана. Но сообразила спросить о другом, памятуя о разных народах этого странного города:

— Кэйтрия, почему Доран такой? То мчится куда-то — весь какой-то деловой, то вдруг крепко обижается, не разобравшись в ситуации?

— А что за ситуация? — заинтересовалась девушка-эльф.

— Я подшутила над ним из-за его девушек. Ну, вчера — помнишь, как нас встретили?

Кэйтрия задумалась, потом подняла глаза — рот слегка поджат.

— Если бы ты не спросила, я бы и не подумала... — проговорила она, хмурясь. — А сейчас... Возможно, я ошибаюсь, но... Всё сходится... Доран не совсем человек. Эти вихры, этот широковатый рот, эти необычного разреза глаза... Увлечённость, ко всему прочему, травами. Он, возможно, потомок эльфа и человека. Не в последнем поколении — тогда бы эльфийские черты, уши — например, были заметней. Такие люди гораздо чувствительней обычных. Теперь понятна его влюбчивость...

— То есть ты хочешь сказать, что он только влюбчив, но полюбить не сможет? — спокойно спросила Сашка, но сердце почему-то дрогнуло: она идёт по дороге, а Доран — по обочине. И оба — в одиночестве. Но... она ведь позвала? И он... откликнулся?

Кэйтрия рассеянно помешала чай в чашке, звеня ложечкой.

— Боюсь, я скажу несколько иначе: если он полюбит, это будет навсегда. Такие, как он, — однолюбы.

— Звучит смешно, если опять-таки вспомнить вчерашнее, — задумчиво сказала Сашка и встряхнулась. — Ладно, проехали. Нам ещё в университет собираться.

Тринадцатая глава

Травник ничем не показал, что недавно распрощался у двери в номер обиженным на Сашку. Он постучал к девушкам и с порога принялся торопить их. Но Сашка уже не могла смотреть на него без понимающей улыбки. Вот в чём дело, оказывается! Лёгкость эльфа и деловитость человека — отсюда и "порывистый ты наш". Он пару раз насторожённо скосился на её улыбку, но, кажется, счёл её безопасной. Для себя.

Пошли так же, как вчера: впереди Кэйтрия и Доран, за ними Сашка. Выходили из гостиницы среди других группок студентов, спешащих к университету. Насколько Сашка поняла, жили здесь студенты либо из богатых семей, либо, подобно Дорану, уже занимавшиеся частной практикой. Или — она довольно фыркнула — такие, как они с Кэйтрией, сумевшие найти себе занятие по душе и по деньгам. Спохватившись, она натянула капюшон на лицо и чуть ссутулилась, шагая следом за подопечными.

Травник часто оглядывался на неё, стараясь делать это незаметно, а потом бдительно осматривался вокруг. Сашка скептически пожимала плечами: не думает же он, что в столь оживлённый утренний час на улицах могут появиться чёрные шаманы со своим цверговым войском, пусть они и задались целью выследить художника, который сумел их запечатлеть даже по памяти...

А на улицах и впрямь было очень оживлённо, несмотря на серую, пасмурную рань, подчёркнутую низкими тучами, лениво обсыпающими город моросью, больше похожей на приставучие капли плотного тумана. Кроме студентов, которых было легко узнать (пеших) по заплечным котомкам, угловато-квадратным от книг и тетрадей, спешили мужчины и женщины в простой одежде — наверное, из рабочих семей или обслуги — всех тех, на чьих плечах держится, по сути, город. Некоторые из них шли довольно медленно из-за тяжёлых корзин, уже наполненных продуктами. То ли домой из лавок, рано открывающихся, то ли на работу, а то и в торговлю.

То и дело по проезжей дороге мчались закрытые кареты, небольшие брички с поднятым верхом или тяжеловесные машины, закрытые на манер карет. Пару раз Сашка с интересом замечала всадников в одинаковых плащах, на одинаково экипированных лошадях. Возможно, здешние полицейские? Дорожная служба? Они спокойно переезжали дорогу, а то и ехали вдоль неё, присматривая за движением... Пока шли, мимо пробежали две группки студентов, весело поздоровавшихся с Дораном, а раз — даже персонально с Кэйтрией. Наверное, это те студенты, которые вчера видели их в трактире. Судя по голоску девушки-эльфа, взволнованно зазвеневшему в ответ на приветствие, она очень обрадовалась встрече со знакомыми, хотя, возможно, и не разглядела, кто именно с ней поздоровался. "Надо её почаще выгуливать на людях, — решила Сашка. — Девчонка она общительная, а из-за этой тётки и флигеля заморочилась одиночеством. Потому её и не принимали в группе — вдобавок к безденежью, что она невольно ни с кем не говорила. Да и стеснялась — тоже, небось, тётка вдолбила, что она провинциалка и разговаривать не умеет, как столичная штучка".

Ха! На университетском крыльце их встречал Эйлилл! Эх, как пожалела Сашка, что Доран не взял Кэйтрию под руку! Хотя чего жалеть, если при виде девушки-эльфа, которая не думала, что её могут встречать, а потому спокойно болтала с травником, не глядя по сторонам, Эйлилл подался было к ней — и оторопело застыл на месте, обнаружив рядом с Кэйтрией Дорана. Ему повезло. Доран, озабоченный безопасностью Сашки, в этот момент обернулся к ней, а Кэйтрия кивнула ему: мол, сама дальше добегу! — и пошла вперёд, в толпу студентов, где красавчик эльф её перехватил и быстренько увёл в здание.

Сашка тряслась от смеха, как сумасшедшая. Доран — перепугался! Схватил её за плечи, нагнулся посмотреть в лицо. Он же не видел её под капюшоном. Наконец разглядел, удивился и выдохнул.

— Что случилось?

— Ты... Ты только отвернулся от Кэйтрии, а Эйлилл чуть не уволок её!

— Это смешно? — озадачился он, не убирая рук с её плеч.

Сашка вздохнула глубже, чтобы перестать смеяться, и объяснила:

— Он боялся, что она с тобой!

Теперь хмыкнул и он. Довольно. Убрал руки. Правда, насколько заметила Сашка, несколько студентов всё-таки оглянулись на них, явно удивлённые.

— Ладно, побежали. Лекция впереди. А мне её, Кэйтрию, ещё проконтролировать до начала надо. Сегодня практических занятий нет, но...

— Боюсь, контролировать тебе будет некого, — философски заключила Сашка.

Он подумал и признал, что она права.