Время дождя

— Лорккан, не надо! Стой в коридоре!

Снова рокочущий рык — и треск закрытой двери.

— Не смотри на её руки, Киардха! — раздражённо сказал Доран. — Она с вечера повторяет строку из стихотворения. Нам нужно понять, что это!

— Но это... — начала было Сашка, желая указать, что повторяемая фраза — не сон.

Но Доран рыкнул на неё не слабей Лорккана, и она скромно заткнулась. И тут же мысленно хлопнула себя по затылку: ей ведь тоже интересно, что скажет прорицатель! Когда ещё вот так, быстро и бесплатно, поводят к разгадчику снов?

— Во сне тоже было? — спросил Киардха, тем не менее сообразивший, что она хотела сказать.

Она уловила его искреннюю заинтересованность, вспомнила, что ему сегодня сдавать зачёты, и кивнула.

— Если одна и та же фраза — это хорошо, — бормотал прорицатель, поворачиваясь к знакомому столику и беря тот самый стеклянный шар, который там был и в прошлый раз.

Получив шар в замотанные руки, которые снизу бережно поддержал Доран, Сашка вопросительно взглянула на Киардху. А тот положил одну ладонь на шар другую — ей на голову. И закрыл глаза. А Сашка решила поэкспериментировать и тоже зажмурилась. И будто открыла глаза в глаза Киардхи — серьёзные, не шутовские, каким он сам выглядел. Синие. Но эта синева продержалась недолго. Она будто потемнела ночным штормовым морем и стала бездонной. И Сашка начала в неё проваливаться. В панике она быстро открыла глаза... Киардха стоял бесстрастный, всё ещё держа руки на шаре и на голове "подопытной". Доран сбоку поймал её взгляд и вопросительно кивнул. Сашка поёжилась, но промолчала.

Мягко поднялись руки Киардхи. Он тоже открыл глаза.

— Слишком мало информации, чтобы сделать чёткий анализ, — деловито сказал он. — В памяти сновидения постоянно повторяется не только строка: "Красуйся, град Петров", но и некий величественный памятник. Что это?

— Это памятник тому самому Петру, — разочарованно объяснила Сашка. Обидно: она-то решила, что привиделось что-то нужное, а тут... Как с музыкой. Бывает такое, что прицепится с вечера музыкальная фраза — да так и останется на всю ночь, да и проснёшься с нею в зубах поутру...

— Интересно... — пробормотал Киардха. — Во сне всё твоё внимание, Алекс, было на нечто, что я не разглядел, — на то, что лежало под ногами коня.

— И что там? — заинтересовался заинтригованный травник.

— Символическая змея, — удивлённо откликнулась Сашка и вдруг поняла. Переглянулась с улыбнувшимся Дораном — тоже сообразил.

Когда бежали назад, она спросила:

— Сильно разочарован?

— Тем, что во сне ты видела рыцаря, побеждающего символических цвергов? — уточнил травник. — Нисколько. Мы вечером говорили о полицейских лошадях, так что, по сути, они должны были появиться в твоём сне.

"А я не только разочарована, но и обижена, — с грустью подумала Сашка. — Напридумывала всего, что во сне спасение целого королевства. А тут... Опустили — с памятником... Эх..."

— Ну, что у вас? — встретила их обеспокоенная Кэйтрия.

— У нас всё замечательно! — рявкнул Доран. — Бежим!

— Почему — мы бежим, а Киардха всё ещё в номере?! — возмутилась Сашка.

— У него своя бричка, — отозвался на бегу травник. — И мы бы напросились к нему, если б не Лорккан! А так — нам ещё эту бричку искать и звать! Потому как опаздываем! А могли бы, как обычно дойти!

Вспомнив тушу орка-телохранителя, Сашка чуть не упала, фыркнув от смеха. Доран таща за руку девушку-эльфа, подхватил Сашку за талию и так, весьма неудобно для себя, повёл их вниз, к выходу из гостиницы.

И тут, на выходе, Сашка поняла, что счастье есть!

Вспыхнула от радости Кэйтрия, подняв глаза на тихий зов: чуть слева их дожидалась бричка, закрытая от моросящего дождя, а в дверцу высовывался Эйлилл — привычный красавчик эльф, каким они его видели в университете! Это ещё что! Рядом с бричкой, как выяснилось, ещё и Гарбхан ошивался!

Именно он осторожно приподнял Сашку за подмышки и сунул её вовнутрь.

Когда все оказались на местах: Гарбхан никому не уступил места с хозяином, и довольный Доран ухмылялся дамам по обе стороны от себя.

Оказывается, Гарбхану не терпелось из уст самой потерпевшей узнать, что за приключения Сашке и Дорану пришлось испытать. Так что считанные минуты до университета Сашка коротко пересказывала основные события, в результате которых поранила руки. Травник вмешивался лишь изредка — тогда, когда, по его мнению, она забывала высказать важные детали их странного путешествия от королевской усыпальницы.

Подъехали к университету за минуты три до звонка — причём нос к носу с ещё одной бричкой, из которой выпорхнула высокая девица — в плащике с таким шикарным меховым воротником, что её кудрявая головка — головка эльфа, утопала в этой замечательно расчёсанной до пушистости шерсти. Сашка даже позавидовала, а потом — поразилась: Эйлилл, вышедший из брички и предложивший Кэйтрии руку, оглянулся на шум и, забыв о — своей! — девушке, бросился к той, приехавшей. У Гарбхана глаза стали злыми и изумлёнными, пока он смотрел на орка, сопровождавшего девицу. После чего орк медленно, угрожающе раскачиваясь, пошёл к вновь прибывшим.

Только Сашка хотела разозлиться на Эйлилла, бросившего Кэйтрию, только Доран слегка обалдел, глядя на "изменника", только девушка-эльф подняла брови — явно не зная, расстраиваться или подождать объяснений, как все трое услышали придушенный вопль Эйлилла:

— Во имя всех богов! Тебе что — дома не сидится?!

— Не сидится! — разъярённо и тоже придушенным шёпотом огрызалась девица-эльф. Она была какая-то странная: чуть угловатая и...

Сашка вдруг склонила голову. Елы-палы... А ведь роскошный воротничок на плаще скрывает кое-что в этой девице! Широкие плечи, например! Дефект внешности? Или это не очень хорошая маскировка?

Девица как будто услышала её мысли — зыркнула на них троих. Чуть не исподлобья. Мрачно кивнула Дорану — тот слегка поклонился.

Эйлилл с сожалением оглянулся на них и повёл девицу в здание. Оба орка-телохранителя, враждебно переглянувшись, — за ними.

— Это кто? — по праву спросила Сашка.

— Ещё одна студентка из нашей группы, — сказала Кэйтрия.

— Аэринн, — уточнил Доран.

— Хочешь сказать — ухаживал за ней? — поддела Сашка.

— За неё поухаживаешь, — посмеиваясь и нисколько не смущаясь, ответил Доран. — Там такая охрана!.. Пострашней, чем у бедолаги Эйлилла.

Так, переговариваясь, они вошли в университет. На первую пару успели. И тут выяснилось, что устала от домашнего затворничества не только странная Ариенн, вокруг которой основательно усадили свои зады оба орка и на которую Эйлилл, сидевший за ней, поглядывал волком. И с тоской — оборачивался на задние ряды, где сияющий от удовольствия Доран расположился между двумя девушками. Помрачневшая поначалу Кэйтрия расцвела от оглядок красавчика эльфа, и Сашка перестала беспокоиться, что она будет расстроена до конца дня. Но девушка-эльф, видимо, приняла ситуацию, что хоть Эйлилл не с ней, но жалеет об этом.

Кроме уже знакомых лиц, Сашка обнаружила ещё с десяток неизвестных ранее, и Кэйтрия с Дораном принялись знакомить её с теми, кто входил в их группу. Но вскоре началась лекция. Другие телохранители, квадратившие глаза на руки Сашки, пока она шла наверх, не пытались выманить её из аудитории, чтобы из первых рук узнать, что случилось. Но она понимала, что ей дают передышку до первой же перемены, потому что растерялись... А пока. Чем занять себя почти на час, если рисовать она пока не может? И газеты захватить не успела.

Она полезла в свою сумку за старой газетой, "недочитанной". Заодно можно повторить здешние буквы и некоторые слова, которые запомнила. Благо Доран оставил ей по три пальца свободными, она с большим трудом выцарапала из сумки все листы: Доран потом найдёт ей газету и расправит так, чтобы она могла заняться делом.

Вынулась стопка листов. А потом Сашка осторожно наклонила сумку — и из неё вылетел кошелёк, который она в последнее время использовала вместо пенала. Успела поймать его своими замотанными клешнями, а то бы загремел по деревянному полу. И замерла, глядя на потёртый пластик. А ведь в кошельке есть уголь. Для рисования. Вставленный в удобный даже для негнущихся пальцев и закрытый крышечкой патрон. Чтобы не пачкался. Попробовать начать разрабатывать пальцы? Некоторое время Сашка прислушивалась к этой мысли. Есть минус: а вдруг не получится, а она сейчас в таком состоянии, что может легко впасть в отчаяние. Но есть и плюсы — можно занять себя до конца первого часа.

— Доран, — прошептала она и пододвинула к нему кошелёк. — Открой.

— Тренироваться будешь? — подозрительно и с тревогой прошептал он в ответ.

— Ага.

Он не только открыл ей кошелёк и вынул уголь, но и расправил чистый лист так, чтобы он не загибался по краям. "Вряд ли смогу нарисовать что-то настоящее, — размышляла Сашка, глядя на чистый лист и побаиваясь прикоснуться к нему углем, патрон которого она с трудом удерживала в тугих, до сих пор припухших пальцах — в большом и среднем, чуть что — в панике прижимая его пальцами к повязке на ладони. — Ладно, на первый раз сойдёт и графика... Красуйся, говоришь?.." Она безрадостно ухмыльнулась и провела первую линию.

К концу первого часа лекции она сумела схематически изобразить виденный где-то памятник Петру в графике. Стоило это ругательств вполголоса и отчаянной ловли угля, который всё норовил сбежать из непослушных пальцев. Взглянув на уродливое существо, мало похожее на лошадь, и на пародию на человека, восседавшего поверх этого жуткого существа, Сашка со злорадством хмыкнула и пририсовала под копытами "благородного животного" упавшего на спину цверга.

Звёзды сошлись. Сашкина ухмылка медленно сошла на нет, когда девушка поняла, что видит на рисунке. Подсознание в своих психоделических взглядах на жизнь и на её события порой творит сумасшедшие сновидения. Но иной раз оно вместе с сознанием трудится над проблемой, которую грызёт хозяин. Так Менделеев увидел во сне свою периодическую таблицу. Так Сашка поняла, что надо сделать, чтобы освободить город от цвергов, а с ними — и от чёрных шаманов.

Двадцатая глава

Магические картинки, которые так любят в этом городе. Примитивные рисунки на стенах доисторических пещер и страх цвергов перед ними. Их же боязнь перед лошадьми. Графика, которую легко выполнить. Но самое главное, что вспоминалось сейчас Сашке, — это внутренний двор корпуса худграфа, в который она однажды заглянула, когда начала подумывать о поступлении в это заведение.

Все гаражи, а также стены отдельного двухэтажного дома, примыкающего к корпусу, были плотно покрыты разноцветными граффити. И это не единственное место в родном городе Сашки, расписанное студентами и любителями порисовать на стенах. Остановки, дорожные бордюры, столбы и стены жилых домов тоже несли на себе если не картинки, то красочные росчерки, близкие к иероглифам. Эти граффити, и сложные, и простенькие, стали настолько привычными, что глаз за них и не цеплялся порой...

А если... Если упорядочить рисунок с конём, под копытами которого погибают цверги? Сделать его таким графичным, чтобы его смог бы нарисовать каждый — и нарисовать повсюду в городе? А маги вложили бы в рисунки ту силу, что дала бы цвергам возможность, заставила бы их увидеть это изображение даже в темноте? Ну... Что-то вроде магического свечения?

Локоть ей осторожно подвинули. Сашка скосилась направо. Доран вопросительно поднял брови. Она покачала головой. Сначала додумать, а потом рассказать. С интересом выглядывая из-за травника, склонилась над учебным столом и Кэйтрия. Наверное, любопытно стало, почему эти двое переглядываются. На всеобщее счастье, прозвенел звонок. И Доран немедленно спросил:

— Ну что?

Сашка пораскинула мозгами и спросила сама, ткнув пальцем в стол:

— Доран, ты довольно опытный маг. Сумеешь вот эту краску, которой покрашен стол, уничтожить своей магией?

Травник обескураженно уставился в столешницу, а потом перевёл недоумённый взгляд на Сашку.

— Зачем?

— Ну... интересно же! — чувствуя себя идиоткой, выдала Сашка.

— А смысл? — настаивал Доран.

— Мне нужно это знать!

— Сразу не смогу, — признался всё ещё удивлённый Доран. Присмотрелся снова к столу и пожал плечами: — Легче соскрести её каким-нибудь инструментом, чем вкладывать в неё силу разрушения.

А Кэйтрия, с непонимающей улыбкой, даже погладила пальчиками стол, словно уже сейчас проверяя масляную краску на прочность.

— Что у вас? — спросил запыхавшийся Эйлилл, немедленно взлетевший к ним.

Гарбхан остался рядом с девицей-эльфом, как и её личный телохранитель. Правда, Эйлиллов орк постоянно оборачивался к сидящим наверху, а потом и вовсе не выдержал, сел полубоком.

Сашка хмыкнула: оба представителя разных государственных ведомств тут! Значит, можно выкладывать идею.

— В городе просто ищут, где прячутся чёрные шаманы и цверги с ними. А если по всему городу расписать масляной краской очень примитивные рисунки, где конь убивает копытами цверга? У нас такие называются граффити. И вложить в эти рисунки магию, чтобы они светились в темноте? Цверги же боятся лошадей. А значит, решат, что на них направлена убивающая магия. Сбегут из города.

— Слишком сложно, — обдумывая высказанное, медленно сказал травник. Помолчал и договорил: — Не всякий маг умеет рисовать нормально даже простейший предмет, а художники могут хоть и согласиться на такое, но что такое их рисунок без проработки магом? Безобидный и даже ненужный. Нет, вряд ли согласятся...

— Даже ради собственного города? — тихо спросила возмущённая Кэйтрия, и Эйлилл с такой признательностью взглянул на неё, что Сашка припрятала улыбку, размышляя о том, что этот его взгляд отлично заменяет нежное: "Солнышко ты моё!"

— А художников необязательно вызывать, — сказала Сашка, продумавшая и эту сторону дела. — Это и впрямь слишком накладно — работать по двое. Здесь выручит трафарет. Ведь что нам нужно? То, что узнаётся сразу. А значит, рисунок необходимой фигуры будет настолько прост, чтобы лошадь было узнаваемой всеми, а уж тем более цвергами. Ведь главная психическая атака будет именно на них. Вы ведь сами согласились с тем, что чёрные шаманы без них ничего сделать не могут. И такой рисунок легко вырезать на плотной бумаге и раздать всем заинтересованным магам, которые любят свой город и хотят видеть его прежним, а не тем, кто предпочитает отсиживаться за крепкими дверями.

— Слишком много рисунков надо, — задумчиво сказал Доран.

— Нет, — покачала головой Сашка. — Рисунки надо будет расположить так, чтобы их видно было сразу с нескольких точек обзора. Цверги-то, небось, в чужом городе постоянно оглядываются по сторонам, прежде чем напасть на свою жертву.

— А что? — взглянул Доран на Эйлилла. — Идея-то неплоха. Попросить художников сделать эти самые трафареты, а потом...

— Потом и студенты смогут обегать город, чтобы оставить отпечатки на домах, — закончил красавчик эльф. Судя по его напряжённому лицу, ему Сашкино предложение понравилось, но он старательно искал в нём слабые стороны, чтобы увериться, что воплощение будет стоящим.