Стратег. Город под серым покрывалом.

Я снова столкнулся с завораживающим, поглощающим взглядом, который неожиданно приобрел каменную твердость. Не выдержав, я отвел взгляд, стараясь замаскировать свою слабость под заинтересованность более важным делом. Например, скручивание салфетки в трубочку.

— Ты сам что-нибудь помнишь?

— Только, как неожиданно вырубился. А потом — как проснулся у вас на руках с окровавленной мордой. Что я увидел? Я что-нибудь говорил?

— Нет. Ничего. — Заговорил он, спустя почти минуту. — Ты ничего не смог вспомнить. У нас ничего не вышло...

— Но... — Я понимал, что он врет. Джей, в свою очередь, понимал, что я понимаю...

— Ничего, Дэймон...

Я со стуком опустил свою чашку на стол. Снял с вешалки пальто, сумку и выскочил за дверь.

— Дэймон!

Я успел заметить, что швед поднимается, собираясь выйти за мной. Ну что же, пусть побегает... Я шел вдоль трассы, сам толком не понимая, зачем и куда я иду. Но и оставаться рядом с этим человеком мне не хотелось.

— Что тебя так разозлило? — Йохэнсен шал на расстоянии двух метров от меня.

Я молчал.

— Дэймон, перестань быть ребенком и хоть раз посмотри серьезно на ситуацию!

Я продолжал упорно хранить молчание.

— Пойми, в жизни существует множество вещей, которые от нас не зависят и которые мы не в силах поменять! Ты не сможешь вернуть себе память!!

Я остановился, как будто налетел на невидимую преграду.

— Почему, а?! Вы объясните мне, почему, как только вы появились в моей жизни, она так изменилась! Почему все сразу же стало так плохо?! Почему вы постоянно мне врете, что-то не договариваете!? Что вы от меня хотите?? — Я продолжал идти вперед, почти бежать.

— Остановись ты уже и послушай меня! — Джей поймал меня за локоть, пытаясь остановить.

— Послушать!? — Я попытался вывернуться. — Я только и делаю, что слушаю вас! Вы учите меня работать — я вас слушаю. Вы учите меня жить — я вас слушаю! А вы только и делаете, что врете! Я даже не знаю до сих пор, как вы ко мне относитесь!

Я все-таки остановился и сейчас мы стояли лицом к лицу на краю дороги. Справа от нас протиралось бесконечное снежное поле. На горизонте садилось солнце.

— Дэймон... Прости меня. — Джей продолжал железной хваткой держать меня под локти. — Больше мне пока нечего сказать тебе. — Он почти умоляюще заглянул мне в лицо. — Поверь, мне тоже тяжело. И я в таком же неопределенном состоянии, как и ты.

— Вы обещали мне помочь...

— У меня ничего не получилось. Правда. — Джей говорил куда-то в сторону, наблюдая за тем, как вдалеке растекается закат, источая по сиреневому небу бордовые лучи. — Прости меня...

Я молчал... Закат вступал в свои права, забирая последние лучи слабого зимнего светила. Снег окрашивался в синие и красные тона, голубые тени стремительно росли, придавая атмосфере вечера какое-то мистическое очарование. Редкие машины зажгли фары и их огоньки периодически пролетали мимо нас, превращаясь в мерцающие точки и исчезая вдалеке. Тишину зимнего заката нарушал только редкий шум колес и звук железной дороги где-то вдалеке, за лесом. Грохот и гудение проезжающего поезда эхом разносилось далеко по полю.

Сказать мне было нечего. Я бросил прощальный взгляд на распростертый у наших ног загородный пейзаж, повернулся и медленно побрел к машине.

*24

Весь день я всяческими методами демонстрировал свою обиду за вчерашнее. Джей же всеми способами пытался развеять напряжение в воздухе, которое я так старательно создавал. Я хотел завязать холодную войну. Джей стремился доказать мне свое дружеское расположение. К концу дня я не выдержал и более-менее оттаял. Не ясно, конечно, что там все-таки произошло с этим сеансом гипноза, но вроде бы Джей действительно желал мне добра...

— Вы не слишком заработались, господа трудоголики? — Поинтересовался Макс, заглядывая ко мне в офис.

— Мм? — Оторвался я от ватмана бумаги, исчерченного карандашными набросками.

Весь день я доводил до ума последний заказ. Джей же молча наблюдал, радуясь, что первый раз ему нечего было корректировать. С такой самоотдачей я не работал давным-давно...

— Думаю, что Макс прав. — Психолог посмотрел на часы. — Действительно, пора собираться домой.

— А я думаю, что я еще поработаю. — Бодро ответил я, не выпуская из рук карандаш.

Швед и мой друг переглянулись.

— Не хочу оставлять на завтра какие-то мелочи, которые можно доделать сегодня.

— Нифига себе, да ты сделал из обезьяны человека! — Присвистнул Макс.

— Я просто вернул ему любовь к своей работе. — Улыбнулся Джей, почти с гордостью глядя на меня. — Только не думай, что если ты доделаешь задание сегодня, то завтра сможешь вообще не приходить — Вернул он своему голосу строгость.

— Да понимаю я, понимаю. — Отмахнулся я.

— Тогда до завтра. Я все-таки надеюсь, что моя помощь тебе действительно уже не так нужна.

Они еще о чем-то говорили с Максом, но я в их болтовню не вслушивался. Для меня первостепенную важность имели лишь схемы, разворачивающие передо мной удивительные картины действий. Я поставил последние пометки, дочертил последние линии и записал в уголке ватмана дату.

— Ты еще подпись поставь, художник. — Усмехнулся Макс. — Мог бы и с мистером Йохэнсеном уйти, вместо того, чтобы чахнуть здесь в одиночестве.

— А ты разве не составишь мне компанию?

— Не больше, чем на двадцать минут. У меня тоже есть работа и совесть, знаешь ли...

— Кофе? Чай? Потанцуем? — Улыбнулся я.

Давненько мы не сидели вот так, вдвоем, в моем офисе.

— Один пакетик черного и две ложки сахара.

— Так возьмите и сделайте. — Я уселся на подоконник, прижимая колени к груди. — И мне кофе, да послаще...

— Почему я? — Возмутился программист.

— Потому что у тебя под левым боком чайник.

За окном повалил густой снегопад и из-за тяжелых серых туч, закрывших солнце, потемнело необычайно рано. Я с неприязнью подумал, что придется тащиться домой по сугробам.

— Ты уже решил, где и как будешь праздновать свой день рождения?

— Черт... А ведь уже не так много времени осталось, да?

— Неделя. И тебе двадцать лет... Нужно отметить так, чтобы вообще..! — Макс залихватски махнул кулаком. — Да?

— Да! К тому же, что мы как-то подозрительно давно не напивались...

— Ну конечно, ты же все со своим шведом таскаешься... Как вчера все прошло-то, а?

Я погрустнел, но рассказал все в подробностях. В последнее время я действительно многое стал удерживать от друзей. И такие метаморфозы в своем поведении мне не нравились. Выслушав мою историю, Макс загрустил вместе со мной.

— Ладно, не грузись, не перезагрузишься. — Вспомнил я любимую присказку их отдела. — Давай лучше по сигаретке и я пойду домой.

— А я работать. — Вздохнул тоскливо Тернер. — Хорошо тебе, Сикомор...

— В чем? — Удивился я, привычно гремя ключами.

— У тебя на горизонте новый роман намечается... А я — работать.

— Да черт с тобой! — Отмахнулся я. — Роман... Скажешь тоже...

— Только не начинай про свитер! — Закатил глаза Макс и с трудом успел уклониться от летящей в него сумки.

Я плелся по вечернему проспекту, закрыв уши плеером и полностью погрузившись в музыку. После трудового дня я мечтал только о горячей ванне и вкусном ужине. И видимо из-за этого не обратил внимание, что машина, стоящая у ворот ЦУИПа, когда я уходил, снова проехала мимо меня. Не показалось мне подозрительным и то, что мост, по которому я обычно проходил к метро, оказался перегорожен.

— Будем дорогу ремонтировать. — Пояснил мне заросший рабочий в оранжевой каске.

— Что же мне теперь делать? Вплавь добираться? — Растерялся я.

— Зачем вплавь? Вода холодная. Вон там... — Он указал мне рукой куда-то в темноту, где ровными рядами горели окна домов. — ...через дворы пройдешь. Две арки перейдешь, обогнешь улицу и там второй мост будет.

— Спасибо...

— Город свой знать нужно! — Догнали меня его слова, когда я уже переходил дорогу.

Знал бы он, насколько хорошо я знаю Мемфелис. И именно поэтому не испытываю никакого желания переться через темные дворы... Конечно, как всегда не вовремя, у меня в сумке зазвонил телефон и я чуть не провалился в ближайший открытый люк, пока искал на дне сумки верещащую трубку.

— Кто там! — Почему-то произнес я раздраженно вместо привычного "алло". Номер был мне неизвестен.

— Дэймон, занеси мой номер в записную книжку. — Услышал я голос Джея. — Ты доделал проект?

— Черт возьми, вы хотя бы дома о работе можете не думать??

— Со мной связался мистер Мелид и предложил завтра представить доделанную работу заказчику.

— И вы даже не будете проверять меня? — Изумился я.

— Я тебе доверяю...

Ох, мне приятно было это слышать...

— Это определенный риск — доверять мне... Хотя...

— Это сэкономит нам время.

— Тогда... А почему бы и не рискнуть? — Неожиданно для самого себя решился я.

— Я рад, что ты научился рисковать. В любом случае завтра утром у меня будет возможность проглядеть твои чертежи.

— Тогда — до завтра?

— До завтра.

Я вырубил телефон. Настроение у меня стремительно поднималось выше средней черты. Я почти парил над треснувшим асфальтом, снежной грязью и грудами мусора. Все-таки Джей не такой уж отвратительный и жизнь моя стала интереснее и насыщенней благодаря ему. Да и помог он мне достаточно, не смотря ни на что... Может быть вчера на меня действительно не подействовал этот гипноз и он сказал мне правду? А я его во всех смертных грехах обвинял... Таким макаром я беседовал сам с собой еще двадцать минут, автоматически отмечая пройденный путь и сворачивая во вторую арку. Я думал о завтрашнем проекте, хвалил сам себя за работоспособность, за смелость и внезапно открывшееся второе дыхание. Если я буду и дальше так работать...

Додумать мысль мне не удалось. Вечернюю тишину внезапно разрушил резкий скрип тормозов. Я едва успел отскочить к стене, избегая неминуемой встречи с капотом автомобиля.

— Охренели, уроды!!! — Высказал я первое, что пришло на ум.

Почему-то в тот момент я все еще не думал о реальной опасности. Не особенно беспокоился я и в тот момент, когда машина остановилась. О том, что именно ее я видел уже третий раз за ночь. Я все еще злился, размышляя о неосторожных водителях и тех, кто пьяным садится за руль. Поправлял сумку, откидывал волосы со лба... Я был спокоен. Я все еще оставался человеком, который после тяжелого рабочего дня возвращается домой... Я не думал о смерти вообще. Тем более я не думал о ней в тот момент...

*25

Как в полусне я наблюдал, как открывается передняя дверь автомобиля, как в свете уличного фонаря возникает силуэт, как быстро и решительно приближается ко мне... От неожиданности я сделал еще один шаг назад и уперся спиной в стену.

— Какого..? — Во мне проснулось ощущение страха.

Человек надвигался. Лоб его был закрыт шляпой, надвинутой на самые брови. Тень от ее полей и воротник, поднятый и закрывающий пол лица, мешал что-либо разглядеть. Человек быстрым жестом вытащил что-то из кармана. Предмет сверкнул стальным блеском. И тут я наконец то начал соображать. Стремительно и быстро в моей голове закружился вихрь из мыслей. О том, что нужно бежать, сражаться, спасать свою жизнь любой ценой. О том, что все было так замечательно, так хорошо... Моя жизнь только сейчас стала такой насыщенной и интересной...

Почему сейчас?.. За что?..

Убежать я бы не смог: лакированный бок машины закрывал мне путь к отступлению. Время внезапно остановилось, оставляя меня наедине со своим ужасом. Тело сковало ощущение безысходности. Я не мог убежать, я не мог защитить свою никчемную жизнь, так как не умел драться. Все, что я умел — это водить карандашом по бумаге... Я даже ничего не смог сделать, когда с чуть слышным треском лезвие ножа разорвало ткань моего пальто и, неся в себе обжигающую боль, вонзилось в мое тело. Мне казалось, что я отчетливо почувствовал, как рвутся мышцы, разрываются волокна, ткани... Перед глазами все поплыло... Кирпичная стена превратилась в кровавое зарево.

Инстинктивно, почти бездумно, я вытянул левую руку вперед, стремясь защитить себя от следующего удара. Вряд ли я действительно надеялся, что этот наивный жест меня спасет. На этот раз нож почти наполовину вонзился в мою ладонь. Я с удивлением смотрел на силуэт, который двигался подобно роботу. Столько неумолимого хладнокровия было в его действиях... Забавно, этот человек меня убивал... А я думал о том, как неестественно он двигается в тусклом свечении вечерних огней...

Почему именно сейчас?..

А потом он ушел. Так же быстро и неожиданно, как и появился. Просто оставил меня умирать посреди чужого двора... Автомобиль сверкнул фарами на прощание и исчез за поворотом...

Я все еще жив?.. Грудную клетку разрывала такая дикая боль, что я, давая волю накопившемуся ужасу и отчаянью, заорал, сгибаясь пополам и чувствуя, как между пальцами струится горячая липкая кровь. Крик мой превратился в вой, сорвался на хрип и наконец-то затих. Где-то хлопнули, закрываясь, окна. Возникшие было вдалеке, шаги, затихли. Через некоторое время возобновились, но на этот раз звук их уже звучал, удаляясь. Человек — умное животное... Он чувствует опасность.

Почему они уехали, не завершив свое дело? Что-то их спугнуло? Или они просто хотели меня напугать, не убивая? Я поднялся, зажимая рану рукой. От вида и запаха крови, который, как мне казалось, я чувствовал, меня мутило. Как желудок, так и сознание... Почему-то мне казалось, что я обязательно должен куда-то идти. Я сгреб себя с мокрого асфальта и, опираясь на стену, испещренную нецензурными ругательствами и надписями о вечной любви, поднялся. Неожиданно мне вспомнилось, что где-то здесь, неподалеку должен был жить Джей... Почему-то, пережив смертельную опасность и каждую секунду боясь, что они вернутся и добьют меня, я в первую очередь подумал о нем.

Телефон выпал из трясущихся рук и потерялся где-то в темноте. Я, зарычав от боли, наклонился, пытаясь нашарить его в чернеющей в темноте слякоти, и только в тот момент понял, что одна рука моя напоминает кровавое месиво. Почему-то осознавал я это совершенно спокойно. Не считая того, что я не мог сфокусировать зрение и заставить себя не трястись крупной дрожью, я был совершенно спокоен и собран. Превозмогая боль, я набрал телефонный номер своего учителя и, стараясь, чтобы мой голос звучал более-менее ровно, поинтересовался, не спит ли он еще.

— Дэймон, что произошло?! — Его взволнованный тон явно дал мне понять, что создать эффект спокойного голоса мне не удалось.

— Не волнуйтесь, все хорошо, меня пытались зарезать.

— Где ты?! — Почти закричал Джей.

Однако, такого Джея следовало бы запомнить. Никогда не думал, что буду наблюдать такое редкое явление, как кричащий Йохэнсен.

— Я... Я не знаю.

— Ты ранен!? Ты можешь идти?

— Я... Я не знаю. То есть я ранен, да... Но идти не могу. — У меня дрогнул голос. Думать о том, что тебя пытались убить, было все-таки легче, чем говорить об этом вслух. — У меня ноги подгибаются. — Постыдно признался я.