Стратег. Город под серым покрывалом.

— Вот видишь, не всегда все так драматично, как ты того ожидаешь...

— Я тебя убью!!! — Заорал я так, что в баре, за стеклом, зазвенели стаканы. И тут же согнулся, оседая на пол.

Макс, с ним же Нина и Дэйв, с недоумением воззрились на меня. Затем, как по команде, перевели взгляд на Джея, который, единственный сохраняя самообладание, поднял меня с пола и, поддерживая за талию, возвестил:

— Макс, он приехал тебя спасать...

Через пол часа Йохэнсену все-таки удалось успокоить всех в помещении, включая бармена и официантов, которые наперебой совали мне под нос стаканы с валерьянкой, валокордином и даже с водкой. Разогнав от нашего столика лишних свидетелей, он тихо посвятил моих друзей в мои сегодняшние злоключения. Я злорадствовал... Пусть теперь они поволнуются и попереживают.

— Черт, Дэймон... Твою мать, почему ты не задержался... Почему не пошел с Джеем, или не остался с нами допоздна? — Качал головой Макс. Взгляд у него был ошалевший. Как, впрочем, и у всех остальных.

Нина собиралась разреветься и ненароком терла уже влажные глаза, Дэвид остолбенело молчал, Макс матерился. Я вырубался, запивая валерьяну вторым стаканом водки.

— Джей, присмотри за ним, ладно? — Тихо попросила Нина моего тренера. — Ты из всех нас самый нормальный... Хотя бы ты проследи, чтобы с ним все было в порядке, хорошо?

Последних ее слов я уже не слышал. Я все-таки уснул, положив голову на плечо Джею Йохэнсену, убаюканный бормотанием друзей, подействовавшим на меня алкоголем и лекарством и согретый теплой и спокойной обстановкой.

Я был в безопасности. Я был в окружении людей, которые меня любят, и которых люблю я...

*27

Я проснулся и почему-то сразу понял, что нахожусь в квартире в полном одиночестве. За окном было непривычно тихо. Не шумели машины, не лаяли собаки, не разговаривали люди... Хотя форточка в комнате, где я спал, была распахнута. Единственное, что нарушало тишину, были еле слышные раскаты за окном... Что-то, напоминающее плеск волн. Осторожно, морщась от боли, я поднялся с кровати и подошел к окну, отодвигая тяжелую плотную штору. Посмотрел перед собой и не увидел ничего, кроме бескрайнего бледного неба. Затем перевел взгляд вниз и замер. Под самыми окнами дома, где жил Джей, было море... Почти бесконечное, серое, отчужденное мрачное Мемфелисское море. Оно перекатывало свои огромные волны, бросая их на каменную набережную с какой-то тупой решительной яростью. У берега, собравшись в густую грязную массу, трещали и ломались раздробленные куски льда. Очевидно, море все еще не давало зиме себя сковать и сопротивлялось из-за всех сил, вырываясь, как только мороз покрывал его воды первой тонкой ледяной пленкой. Я на несколько секунд забыл обо всем: и о боли и о вчерашнем потрясении и обо всех проблемах. Море было для меня священным символом моего города. Самой загадочной и прекрасной его частью. И я мог бы простоять вот так, прислонившись лбом к холодной глади стекла, наблюдая за беспокойной, как будто живой, темной водой, целый день, отгоняя от себя всякую тревожную мысль.... Но нужно было выяснить, для начала, где сейчас Джей.

Я с трудом отыскал свои джинсы и свитер. Вчера, пребывая в смутном сознании, единственное, о чем я думал, это о том, как бы быстрее переложить свое непослушное тело на плоскую поверхность, закрыть глаза и отключиться. Я даже не думал о том, где будет спать мой тренер. А ведь он столько натерпелся из-за меня! Последнее, что я смутно помнил, это как меня общими силами переместили в машину. Еще немного — как оказался снова в квартире Джея.

А ведь это отличный шанс — узнать хоть что-нибудь о загадочном шведе! Разве может хоть что-нибудь рассказать о человеке больше, чем его дом?

И я, подвергаясь внезапному приступу любопытства, двинулся изучать временное жилище психолога.

Богатая мебель из добротного дерева, дорогие, красочные пестрые ковры, разных расцветок, украшающие и пол и стены, хрустальные вазы, статуэтки, картины в позолоченных рамах... Через несколько минут у меня закружилась голова от всего этого душного великолепия. Сам я обставил свою квартиру по минимуму и всегда считал, что такая обстановка близка к идеалу. Не считая скопления фотографий в металлических рамочках, живущих на полках моей комнаты, я избавил себя от всего, что могло бы служить пылесборником. Здесь же всего было слишком много. И почему Джей выбрал именно это жилье? И дорого и безвкусно. Живи я в такой квартире, я бы обосновался на подоконнике и целыми днями смотрел в окно. Интересно, какие из этих вещей принадлежат ему? Вряд ли, приезжая в чужой незнакомый город, он прихватил с собой вот эту статую из черного бамбука, или огромную расписную фарфоровую куклу... Я, отбросив лишние принципы, даже заглянул в шкаф-купе. Почти пуст... И как он может так наплевательски относится к своему внешнему виду? Аскетический образ бесплотного духа-шведа никак не вязался с роскошной квартирой. Следующая моя остановка была у высокого двухкамерного холодильника. Мне просто необходимо было убедиться в том, что Йохэнсен, как и любой нормальный человек, чем-то питается. Это бы придало мне уверенности в том, что Джей все-таки существо из плоти и кожи. А то слишком уж я о нем высокого мнения...

— Ну ка, сколько у нас здесь мышей висит? — Я заглянул в сверкающее нутро холодильника.

К моей величайшей радости, там обнаружилась уже начатая плитка шоколада и пакет молока. Если бы он еще прятал где-нибудь здесь кофе! Уповая на то, что оплачивая такие хоромы, Джей не пожалеет для несчастного раненного подчиненного немного еды, я достал из кухонного шкафа красивый хрустальный фужер, наполнил его молоком и с ногами забрался на высокий кожаный диван импозантного медового цвета. Иногда можно позволить себе помечать. Например, о том, что эта дорогая, технически-обставленная кухня принадлежит тебе. И этот стол из красного дерева с резными ножками, на шестерых персон. И широкая люстра с длинными хрустальными украшениями. Аляписто, конечно, но стоит, наверное... страшно представить. Я важно уселся по-турецки, выпрямил осанку, расправил плечи и обвел глазами помещение вокруг себя. Рельефные обои с золотыми цветами, дубовая дверь с вставкой из темного стекла, паркетные полы... А я вот все никак чайник себе в кухню не куплю...

В конце концов, устав мечтать о дорогом, но не нужном мне обиталище, я вернулся в спальню, к созерцанию холодного северного моря. Масса из осколков льда, бьющаяся о неприступную стенку набережной, завораживала меня куда больше дорогой кухонной стены дизайнерского оформления. Угрюмый пейзаж сейчас же напомнил о насущном. Я заставил себя подумать о том, что произошло.

Итак, вчера меня пытались убить. И попытка эта могла бы быть успешной, если бы не Джей Йохэнсен. Черт, и как я мог попасть от одного единственного человека в такую зависимость? Самым пугающим было то, что понимание этого меня не смущало. Рядом с ним я чувствовал себя в безопасности. И мог бы даже сейчас предаться размышлениям на романтическую тему, но все-таки факт вчерашнего покушения заботил меня больше. И кто бы это мог быть? Где-то я сказал что-то лишнее? В чем напортачил? Или мой почерк стал узнаваем? С появлением Джея — навряд ли. Интересно, он уже сообщил Мелиду?

— Блин! — Выругался я, вспоминая...

Сегодня же я должен был представить свои чертежи... Значит Джей поехал на работу, вместо меня — защищать мой проект. Благо, листы с готовыми стратегиями были у меня с собой. Интересно, он святой, или ему просто за это много платят? А ведь и правда, на кого он работает? Кто-то ведь захотел, чтобы он обучал меня. Кому это было нужно?

Я вспомнил о существовании сотового телефона. Отметил больше десятка пропущенных звонков с работы. Ужаснулся тому, что, оказывается, проспал до двух часов дня и все-таки набрал номер Джея. Разговаривать со мной, конечно, не пожелали. Наверное, он еще отдувался за меня перед заказчиками. Но не виноват же я был в том, что на меня напали, в самом деле!

А для меня неизведанной осталась еще одна комната, дверь в которую была плотно закрытой. Подергав некоторое время круглую ручку, я отметил, что замок в двери был самый обыкновенный, распространенный и при желании — легко отпираемый. Для меня, человека, взрослеющего на улицах большого города и воспитываемого дворовыми компаниями и законами подворотен старых районов, не составляло труда взломать его при помощи своих же собственных ключей. Даже одной рукой. Успокоив себя тем, что мною движет одно лишь желание развлечь себя хоть чем-нибудь в отсутствии Джея, я смело толкнул дверь, ожидая найти там что-нибудь в стиле кладовой "Синей Бороды", полной расчлененных женских трупов молодых девственниц. Но глазам моим открылся настоящий библиотечный архив. Горы, тонны, высочайшие, до самого потолка, стопки книг. Старых, потрепанных, в кожаных переплетах, лишенных обложек вовсе, связанных тесьмой, заклеенных скотчем... Вот это уже напоминало о шведе гораздо больше. Я интуитивно чувствовал, что именно в этом то месте Джей проводит куда больше времени, чем в той же спальне. Прямо передо мной, у окна стоял старый письменный стол, на котором лежала толстая тетрадь, заложенная где-то посередине ручкой. Я, не раздумывая, уселся на вращающийся кожаный стул и раскрыл ее на том самом месте, готовясь углубится в чтение. Однако, сделать бы мне это не удалось по одной единственной причине — буквы и значки, ровным почерком покрывающие страницы тетради, были мне непонятны. Больше всего эти письмена напоминали старые, забытые шрифты. Множество строк из закорючек, палочек, рисунков, иероглифов... Знать бы, что это за язык! Я приник глазами к таинственным записям, вспоминая почерк Джея. Может быть это шведский язык? Или очень-очень старый шведский язык? Может быть, он изучает древние шрифты?..

— Не старайся, ты все равно не поймешь, что здесь написано. — Джей наклонился над столом, заглядывая мне через плечо.

Я окаменел от неожиданности, боясь поднять голову. Он что, действительно эфемерен? Я не слышал его шагов даже тогда, когда он был уже около стола. Ох, дурная особенность моей кожи — мгновенно менять окрас с бледного на красный и обратно на мертвенно белый.

— Надеюсь, ты не повредил замок на двери? Мне с трудом удалось найти сдающуюся квартиру именно в этом районе и хотелось бы произвести приятное впечатление на ее хозяев, не попортив их имущества. — Как ни в чем не бывало продолжал флегматичный швед.

Я бы, прикоснись кто-нибудь к моим вещам, убил бы на месте...

— Да нет, я его просто... просто открыл. — Пробормотал я, скромно разглядывая потертости и шероховатости на столе.

Джей взял у меня из онемевших пальцев свою тетрадь, закрыл и аккуратно убрал в ящик стола.

— Тогда, пошли, перекусим. Будешь пить зеленый чай и восстанавливать свои силы. А вообще говоря, тебе совсем не следовало вставать с постели.

*28

— Ты отлично справился с вчерашней работой. Мне даже не нужно было что-то корректировать, или исправлять.

Швед, в своем же офисном костюме, что-то заваривал в железной чашке. По кухне плыл запах корицы и красного перца. Я, принюхавшись, чихнул. Зелье он будет, что ли готовить?

— И вы все сделали?... За меня?

— А ты ждал, что я тебя, чуть живого, разбужу в половину шестого утра и отправлю в ЦУИП — работать? Кстати, как ты сейчас себя чувствуешь?

— Вашими стараниями... Не поверите, как будто слегка порезался... Вот только пальцами левой руки шевелить не могу. И пальто очень жалко.

— Ну, это поправимо. — Джей улыбнулся, ставя передо мной чашку. — Пей. Это чай с травами.

Я некоторое время молча водил ложкой в зеленоватой жидкости, в которой плавали листья и соцветия. Психолог молчал тоже, отпивая из своей чашки. Я не выдержал:

— Нет, ну вот вы мне скажите!...

Он медленно поднял на меня слегка удивленный взгляд.

— Объясните мне, зачем вам это нужно?! Какого черта вы со мной возитесь, как будто у вас других дел нет?! Вам действительно нравится слушать мои претензии, терпеть мои наезды, а потом искать меня, изрезанного, в каких то переулках, вылавливать из лужи, чтобы посреди ночи кататься со мной по городу, отыскивая моего друга, который напивается с друзьями в баре?!

— Это ты сейчас выражаешь благодарность? — Невозмутимо поинтересовался Джей.

— Я!?.. Да, я... — Я действительно растерялся. — Я не понимаю.... Неужели я вас еще не раздражаю? То есть, мне бы этого, на самом деле не хотелось, а вот раньше мне было плевать.... В смысле, почему вас ничего не злит?? Я рылся в ваших вещах, читал ваши записи, постоянно досаждал вам, подводил с работой.... В смысле... Спасибо вам, в общем. — Осилил я наконец-то эту трудную для меня часть фразы. А потом загрустил, подперев голову рукой и уставился в свою чашку, наблюдая за плавающими в ней травами.

— Пожалуйста. — Пожал плечами Джей.

Вот и все, чем он ответил на мой горячий монолог. Однако, глаза его улыбались.

— И за то, что в вашу тетрадь залез, тоже извините. И за то, что занял вашу кровать и доставил вам столько хлопот... И за вчерашнюю мою истерику. — Хмуро добавил я, решая, что на этом, пожалуй, можно уже и остановиться.

— Ты бы все равно не смог ничего прочесть в моих записях. Или ты что-то понял? — Джей снова сделался крайне заинтересованным и серьезным.

И почему он с такой надеждой ждет, что я пойму хоть что-нибудь из того, что он мне преподносит? Сначала эти его загадки с людьми с кладбища, потом попытки гипноза, теперь вот допытывается, понял ли я что-нибудь из его иероглифических каракулей...

— Да нет, конечно... А, погодите... — Тут меня озарило. — Это тот же самый язык, на котором пели эти... — Я просто не мог заставить себя выговорить это чудаковатое название. -... Эти "Хранители Силы Духа"? Верно?

Джей кивнул.

— И вы так много о них знаете... А откуда вы вообще столько знаете о Мемфелисе? Что это за язык такой, мне неизвестный? Откуда Вы знаете того сторожа, Регину... хранителей? Вы же здесь не были никогда!

— У меня во всех местах достаточно знакомых... Знаешь, тебе не обязательно знать все это. — Он вздохнул несколько утомленно. — Может быть, ты сам все поймешь. Может быть нет.

— То есть, вы ни разу здесь не были и вам здесь уже сразу рады? — Я почувствовал нечто, напоминающее укол ревности. — Нет уж, знаете, я бы хотел получить ответы хотя бы на некоторые вопросы, которые касаются непосредственно МЕНЯ!

— Я понимаю...

Я открыл, было, рот, осекся и замолчал на долгое время. Когда-то я боялся правды и не хотел знать ее ни в коем случае. Сейчас же она была мне просто недоступна.

— А на сколько вы еще останетесь в Мемфелисе?

— Пока не выполню то, что должен.

— А потом?

— Потом уеду в следующий город...

— Домой?

— Ну... — Он грустно усмехнулся. — Это вряд ли. Но ты не волнуйся, я дождусь, пока ты поправишься и помогу тебе с несколькими следующими заданиями. И уеду только тогда, когда смогу убедиться, что ты всему научился.

— А потом поедите помогать кому-нибудь другому в какой-нибудь другой город?