Диана ушла в ту часть дома, где располагались мастерские. Она не желала слышать извинения Дмитрия, а дворецкого предупредила, чтобы ее известили, если придет кто-то из команды Эл или она сама.
Не прошло и часа...
Разодетая Эл, только что с прогулки, взбежала по лестнице на второй этаж. Дворецкий проводил ее умильной улыбкой. Ее легкое настроение передалось ему, скучающему дежурному.
Диана, получив сообщение о ее приходе, нашла обоих, Эл и Дмитрия, в библиотеке. Они обсуждали происшествие.
— Вечер добрый, — поздоровалась Эл. — Как ваше настроение? Когда ожидается господин Ванхоффер?
— Он будет не раньше восьми. Новость не испортила вам настроения?
— Вы о Франси?
— Эл, я хочу еще до прихода Карла знать ваше мнение.
— Безусловно.
Эл расстегнул свою горжетку, повесила ее на спинку стула, а сама села рядом с Дмитрием на диван. Она склонилась, бесцеремонно положив локти на колени, по ее движениям Диана поняла, что Эл не надела корсет. Ее движения были свободными и со стороны смотрелись не совсем обычно. Эл мягко взяла в свою руку кисть Дмитрия и сжала ее, как руку больного, заговорила тоном спокойным, выдающим человека осведомленного.
— В подобных случаях принципиальные изменения вообще невозможны. Это всего лишь стало историей благодаря тебе. И отнестись к этому можно только спокойно. А как иначе? Споры о том можно ли переиначить историю возникли одновременно с идеей путешествий во времени. Правда мне эта терминология с годами стала казаться, мягко сказать, наивной, она просто не соответствует действительности. В связи с этим, друг мой, — она повернулась к Дмитрию, — принимая во внимание наши особые отношения со временем, подчеркиваю, с этого момента они у тебя особенные, давай посмотрим на ситуацию не глазами скептиков, а скажем людей, наделенных несколько иным взглядом на ход событий. Одно из правил временного анализа гласит, что ошибочно связывать действия наблюдателя с линейкой времени. Ни в какой известной системе координат нельзя просчитать вред от твоего поступка. Никак вообще. Человечкам известен только один способ — проверка последствий в будущем. Отсюда, аргумент номер один, если бы мы тут что-то натворили, то Хёйлер бы не рискнул нас отправить в эту экспедицию. Где бы мы тогда были? А где мы? Мы тут. Согласен?
— Да, аргумент весомый, — согласился Дмитрий со всей серьезностью.
— Твое воздействие оставило не более чем шлейф неких впечатлений. Осмыслить событие так, чтобы оно изменило мышление и поток сознания, можно лишь имея опыт. Франциск Хофман слишком еще мал, чтобы зафиксировать в своем уме и памяти вариант воздействия. В биографии он явно ошибся, назвав тебя знакомым матери. Его родители? Хм, сомневаюсь, что в нервозном состоянии обыватель вообще может оценить ситуацию адекватно. Через месяц ее будут рассказывать как байку. Это аргумент два. В биографии даже имени твоего нет. Попади факт твоего вмешательства в службу анализа, ярлычок на карте Ф. Хофмана был бы красненьким и пометка, кто изменил событие. Нас отправляли сюда одновременно с обновлением данных. Во временной линии нашей отправки не вычислили вмешательства. Это аргумент номер три. Если мы вернемся и вызовем карту Хофмана снова, то можем убедиться, в какой временной период ей поменяли степень влияния. Бьюсь об заклад, как говорят русские, что не поменяют. Это не аргумент, так на заметку. А вот четвертый аргумент. Не так просто изменить, как говорит Самадин, карму человека. Ты не настолько мощная личность, чтобы влиять на других людей поворотным образом. Ты оставляешь впечатление, бесспорно, но влияет ли оно на ход жизни человека? Прости Димочка, но не того ты пока уровня фигура, чтоб судьбы человеческие менять. Так что, максимум, что мы имеем в этой ситуации — ты вошел в поток событий, изменил набор нюансов, говоря научно, внес дополнительную флуктуацию. В общем — это мелочевка в общем потоке событий. Твой испуг — хороший знак для патрульного, но полная бессмысленного накала эмоция для моего друга и телохранителя. Если ты по ходу дела беды не учуял, а даже наоборот как на волне проскочил, значит, ситуация была тебе предназначена. Поверь мне. Не путай подставного Рагнара Гаруди с Дмитрием Королевым. Кто из вас спасал мальчика? Кем ты был в те минуты?
Дмитрий задумался.
— Я не знаю.
— Вот так начинается сращивание личностей, — с усмешкой сказала Эл. Она двумя ладонями по-дружески нежно стиснула его руку. — Поживем — увидим.
Дмитрий кивнул, его лицо приобрело более мягкие черты, он чуть улыбнулся своим мыслям.
— Эл, вы на столько компетентны в таких вопросах, чтобы рассуждать о вероятности влияния? — спросила Диана.
Она стоя наблюдала за ними. Напряжение Дмитрия таяло на глазах, он поднял на нее глаза, посмотрел и вдруг доверительно кивнул, отвечая на ее вопрос.
— Вы меняли будущее? — осторожно спросила Диана, не веря, что ответ будет.
— Угу.
— Расскажи ей о двадцатом веке, — посоветовал Дмитрий Эл.
— Да, пожалуйста, я часто слышала ссылки от вас на это время. Чем он вам так интересен этот век? — поддержала его Диана.
— Я могу перемещаться во времени без использования системы переброски. Ни один аналитик в пределах Земли это объяснить не может. А родом я, если можно так выразится, из двадцатого века, — сказала Эл и остановилась.
Диана переменилась в лице и скептически скосилась.
— А еще Игорь назвал вас инопланетянином, — принимая ее слова за шуточку, сказала Диана.
Эл улыбнулась и кивнула.
— Он не шутил.
Диана перестала коситься и нахмурилась.
Дмитрий посмотрел на Диану и накрыл ладонью рот Эл.
— Она тебе не поверит, — сказал он уверенно.
Диана посмотрела на него.
— Можешь поклясться, что это правда? — спросила она у Дмитрия.
— Пусть Александр Константинович клянется, он человек чести, а я так, патрульный. Он у нас женат не осколке другого мира, пусть теперь отдувается, как обычно.
Глаза Дианы забегали, она переводила взгляд с Дмитрия на Эл и обратно.
— А ты? — спросила у него Диана.
— А я друг детства, — заверил Дмитрий с нахальной, как показалось Диане, улыбкой.
— Вы издеваетесь? — от обиды на глазах у Дианы выступили слезы.
— Я же говорил, не поверит, — вздохнул Дмитрий.
— Диана, не расстраивайтесь так. Я действительно не совсем человек. Ваша цивилизация мне как мачеха. Она меня воспитала. По форме и воспитанию я — человек, но по происхождению — нет, — сказала Эл.
— Алик знает? — с ужасом выдохнула Диана.
— Да. Пока он сам не узнал, я три раза ему отказывала.
Наступила пауза. Эл смотрела на Диану.
— Дим, принеси водички, — попросила она.
Он ушел, Диана села к столу и постаралась ровно дышать.
— Эл, вы сами можете поклясться, что говорите правду.
— И ничего кроме правды, — заверила Эл.
— А как же Служба Времени?
— Они пользуются моими услугами.
— Ваше начальство знает о вашей способности?
— М-м-м. По-разному, от ранга зависит.
— А двадцатый век?
— Мы там живем, как дома.
— А работаете в будущем?
— Да.
— Эл, это реально?
— За два года такого существования, мы не создали ни одного парадокса. Мне даже начинает казаться, что это миф. Человек считает, что он такая значимая часть мироздания, что может кардинально изменить поток событий. На практике все выглядит прозаично.
— Почему вы мне это рассказываете? — прошептала Диана, волнение не давало ей говорить.
— Потому что вы та из немногих, кто способен понимать такие вещи. Ваше осторожное отношение к выходкам Дмитрия, внимание ко мне, к нам всем, вдумчивость, терпеливое ожидание, анализ, требование объяснений, — все говорит в вашу пользу. Вчера я надавила на вас и мы, признаюсь, ожидали, что вы сдадите нас Карлу или патрулю. Вы так не сделали. Вы до сих пор пытаетесь нас понять. Господину Ванхофферу не повезло, так как вам, он не пьянствовал с Дмитрием в первую же ночь. Вы талантливый наблюдатель, вам хватает широты восприятия, чтобы понять неоднозначность ситуаций, в которых вы оказываетесь.
— Но не теперь. Я ничего не понимаю. Чего от меня ждут?
— Всему свое время.
— А как же Хофман? Я вижу, ваше мнение отличается, оттого, что ожидала я. Дмитрий не ошибся?
— Для вас Димка совершил ошибку, даже с его точки зрения он ее совершил, я уже говорила, он просто попал в естественный, предназначенный ему поток событий. Кто в конечном итоге определяет меру своего участия, если не сам человек. Дмитрий не использовал патрульные навыки, чтобы отыскать мальчика, он не использовал никаких технологий будущего, знание истории. Что же он нарушил?
— Младший Хофман написал, что он был найден необычным способом. Как?
— У Димки способности, которые тут называют психическими, потом будут называть паранормальными, потом экзотизмом. Где тут уникальность метода? Дмитрий — уникум? Так он в любом времени такой.
Вернулся Дмитрий с бокалом воды. Он поставил его перед Дианой.
— Я ничего туда не подмешал. А надо было.
Диана с благодарностью взяла у него воду. Она пила маленькими глотками и молчала. Вода холодила желудок, ум перестал лихорадочно метаться.
— Если ничего нельзя изменить, то кем надо быть, чтобы вызвать необратимые изменения? — спросила она, наконец. — Зачем столько предосторожностей?
— Люди осторожны. Они правы. С неизвестностью нужно быть "на вы", — ответила Эл. — Человек красивое произведение природы, сгусток материи, энергии и духа, но не всесилен, он встроен в более мощный механизм названный им Природой, каждый его шаг зависит от ее милости, она как заботливая мать поправляет штанишки на спотыкающемся дитя.
— Попрошу на личности не переходить, — заметил Дмитрий. — Где мы опять Олю бросили?
Эл на его взгляд слишком откровенна, у Дианы и так истерика, она же решила довести ее до обморока. Он сам еще нервничал, и монолог Эл так остро резонировал внутри, что весь смысл он перевел на себя.
— Она осталась с Матильдой у Хофманов.
— Вы пришли сюда, Эл, уже зная, что произошло? — оживилась Диана.
— Хасима не пришла на встречу. Баронесса, как истинный покровитель всех сирых и убогих, решила прояснить ситуацию и помчалась к Хофманам. Пришлось ее сопроводить. Интуиция ее не подвела. Мы застали взбудораженное семейство, услышали удивительную историю, потрепали по волосам героя дня — Франси, отвлекли Хасиму от ее переживаний, за что нас очень благодарил профессор. Оля осталась контролировать ситуацию, а я поехала сюда. Где еще искать Димку, после такого?
— Игорь сказал, что вы придете, — усмехнулась Диана.
— Замечательно.
— Что мне сказать Карлу? — с недоумением спросила Диана.
— Ничего, — с улыбкой ответила Эл. — Ближайшие три для. Если метка на карте Франциска Рудольфа Хофмана измениться, он сам это заметит.
— Но он уже сегодня увидит, что кто-то смотрел досье на Хофманов. На ребенка. Он проверяет центр вечером.
— Диана, сосредоточьтесь. Пожалуйста. Хотите оставаться нашим куратором, должны ловить такие тонкости. Я вас в прошлый раз пыталась, просветить на сей счет. Вспомните. Кто выключал систему информационного центра?
— Ваш Игорь.
Эл коварно улыбнулась.
— В следующий раз не позволяйте ему этого делать, — посоветовала Эл.
— Но как? — спросила Диана, обводя глазами обоих.
Дмитрий опустился на колено, чтобы ему было удобно, и поцеловал ей руку.
— Я обожаю эту женщину, за ее чистейшую наивность, даже Оля с ней не сравниться. Эл тебе не стыдно? Мне — ужасно.
— С реестрами данных центра работает специальный инженер, — нахмурилась Диана. — Их невозможно исправить вот так запросто.
— Так за то мы его в команде и держим, потому что наш Игорь специальнее, — перебирая ее пальцы и потупившись в пол, заметил Дмитрий. — Он менял информационную начинку моего корабля начисто за два часа. Он у нас кудесник. А сколько раз он доносы на меня из реестров Космофлота стирал. Не поймали. Ваш информационный центр по сравнению с этим — игрушка. Наш музыкант по совместительству — гений информационного терроризма.
— Он чудесный друг, — добавила Эл, намекая, что Игорь опять оказал ему услугу.
Эл взяла со стола терминал и безжалостно стрела данные о младшем Хофмане.
Диана сложила руки лодочкой и взмолилась.
— Это невыносимо, — простонала она. — Вы обещали ничего не нарушать, и который раз я вижу обратное. Мои нервы не выдерживают вашего бандитского поведения. Я требую объяснения. От обоих.
Дмитрий встал. Строго посмотрел на нее.
— С кого начнем? И по конкретней, пожалуйста. Каких именно объяснений ты жаждешь?
— Дмитрий, тон по мягче, — попросила Эл.
Диана посмотрела на нее.
— Изволите объясняться, тогда поехали к нам. Не хочу, чтобы вы, Диана, в таком состоянии встретились с Карлом.
— А если я не поеду.
— Я дождусь Ванхоффера и поцелую тебя у него на глазах, — заявил Дмитрий.
— Ты невыносим! — гневно заявила Диана.
— Пожалуйся на меня Александру Константиновичу. Он страшнее Ванхоффера, — парировал Дмитрий. — Так поедешь?
— Нет.
— Что ж. Тогда ждем Ванхоффера. Дмитрий, поцелуи — запрещаю, останься порядочным парнем. Будем выкладывать карты на стол, — уверенно сказала Эл.
После чего наступила тишина.
Диана смотрела в пустоту. Дмитрий на нее. Потом он отошел к окну, но будто отступил куда-то далеко, навсегда, безвозвратно. Диана ощутила ужас. Она всем своим существом почувствовала, как он исчезает из пространства ее души. Ей захотелось забиться в угол и заплакать.
— Эл, ну-ка, подойди, — попросил Дмитрий, переходя на русский.
Эл сделал три шага к окну.
— Занавеску не трогай, — предупредил он и указал пальцем во двор.
Эл присвистнула.
— Шестой, — сказал Дмитрий.
— Похоже, — согласилась она. — У-у-у. Что-то будет. Почему он один? Зачем он здесь?
Половина окон библиотеки выходили во двор, узкий, прямоугольный. Ни одного жилого здания кроме базы не выходило сюда окнами. На противоположной стороне двора стояла группа мужчин. Трое обступили одного. Двор был пуст. Окружающие помещения и конюшня были уже заперты, рабочие мастерских Ванхоффера ушли по домам. Район был рабочий, окна жилых помещений не выходили во дворы. Вдоль прямоугольника двора был длинный ряд складских и рабочих помещений с навесами.
— Эл, это нападение. Если его заведут под навес, парню — конец, — предупредил Дмитрий.
— Он стоит правильно, спиной к стене. Почему дежурный не вышел?
— Значит, у него датчика нет.
— Я быстро.
— Эл, осторожно, у них ножи, — предупредил Дмитрий.
— У меня револьвер, — на ходу хватая свою сумочку, сказала она, потом от двери. — Через тридцать секунд отодвинь занавеску, чтобы он тебя увидел.
Диана думала, что они совещаются перед встречей, но слово "револьвер" в переводе не нуждалось. Она вскочила, когда Эл мелькнула мимо нее, говоря на ходу, и исчезла в дверях.
Она подошла и требовательно дернула Дмитрия за рукав.
— Что происходит? Что вы затеяли?
— Наших бьют, — ответил Дмитрий по-немецки, но колорита у этой фразы от перевода на другой язык поубавилось.
