К сожалению, встречу перевели из экзотического и близкого Эл по духу кабинета Дубова в строгий зал как раз для таких мероприятий, ничего отвлекающего и расслабляющего, сплошной официоз. В зале собрались: она, Алексей Дубов, Самадин, Хёйлер Нойалдс — глава патруля, четверо патрульных или наблюдателей, так сразу не разберешь. Один из них ездил с Эл по банкам. Он приветливо ей улыбнулся.
— Мастер, — приветствовал Хёйлер Самадина Бхудта с глубоким поклоном.
Эл подметила этот нюанс. Можно было назвать иначе, официально. Она, дубов и Самадин можно сказать имели дружеские отношения. Самадин и глава патруля тоже. Дубов и глава были приветливы. Патрульные остались нейтральными, кроме последнего знакомого Эл.
— Все здесь знакомы? — Хёйлер обратился к Эл.
— Не со всеми, не обязательно со всеми знакомиться, — сказала она. — К делу.
Все расселись в круг, стола не было.
— Должен предупредить, — заговорил Хёйлер, — наши реакции будут фиксировать и записывать. — Поскольку Элли замечена в воздействии на окружающих, нам нужны предельно точные реакции всех присутствующих.
— И мои? — наивно удивился Самадин.
— Прости, учитель. Мы можем помолчать какое-то время, чтобы сосредоточиться. Речь пойдет о вещах неприятных, непринятых в этих стенах, поэтому самообладание всем необходимо.
Хёйлеру потребовалось закрыть глаза. Остальные с добродушным любопытством изучали друг друга.
Она бывала в этом времени все реже, начала отвыкать от воспитанного в них благородства, чувства служения чему-то высокому, неосознанному. Лица были удивительными, дома такие отыщутся единицы из тысячи, открытые, но не наивные, без идеализирования жизни. Ей хотелось им ответить. Эл оказалась в мужской компании и оглядела всех испытующе обаятельным взглядом. Дубов и Самадин улыбнулись, Самадин даже хохотнул. Хёйлер, уже открыл к тому моменту глаза, остался недоволен.
— У нас печальный повод для встречи, — сказал Хёйлер. — Я вынужден обвинить Эл в корыстном использовании своих полномочий патрульного. Расследование привело меня к неприятным выводам, и я с горечью заявляю, что выступаю тут как обвинитель.
— Это серьезное обвинение, — с уважением в голосе согласился Самадин. — Излагай.
— Я склонен верить хорошим рекомендациям сотрудников. Не стану скрывать, что Эл буквально навязали моему отделению службы времени. Рекомендации и сама работа были отличными, отзывы хвалебными, в том числе и ваши, мастер. Тем тяжелее под грузом обстоятельств бросать такие обвинения. Но некоторое количество фактических материалов, которые я изучал полгода, дают мне повод обвинять Эл, как патрульного, в использовании своих полномочий сверх разрешенного уровня. Я готов обвинить ее саму и ее группу в незаконном проникновении в другие эпохи. Прошу карту.
Перед ними возникла модель. Простая временная диаграмма в декартовых координатах. По одной оси было отмечено время в веках и годах, другая линейка оказалась подписана, как точное совпадение по сто бальной шкале, рядом столбик с картографическими метками — географические зоны.
— Перед вами горизонт событий. Это временные отметки, где мы столкнулись с одним и тем же феноменом. Я не могу точно утверждать, что всё, что тут изображено, имеет отношение к нарушению. Это только общая картина. Оставьте точные совпадения.
Остались десятка два с половиной полосок.
— Эти отметки наиболее точны. Их двадцать шесть. Ключевые совпадения, — он волновался, набрал в грудь воздуха. — Внешность. Количество человек в группе и их описания. Цель поисков везде одна и та же. В пятнадцати случаях имя персонажа созвучно имени Эл. Вы можете возразить, что это не более чем скромные записи очевидцев, но их анализом независимо друг от друга занималось десяток лучших аналитиков. Их мнения совпали, словно они читали мысли друг друга.
— Что искала группа уточните? — сказал Алексей Дубов.
— Свитки, авторство которых приписывается некоему мудрецу Махали Кавая Язата Атраван. Имя разумеется интерпретируется поздними источниками, но анализ дал совпадение по этим эпитетам. Персонаж существовал и считался в своей эпохе чародеем.
— Язата Махали Нарьосанха, остальное — поздние эпитеты зороастрийской традиции смешанные с его именем, — сказала Эл.
— Вы знаете этот персонаж?
— Я и мои друзья искали его. Это было задолго до того, как мы оказались у вас на службе.
— Но как? Зачем?
— Он хранитель уникальной традиции, к которой я имею отношение. Разумеется, мы не использовали временные каналы вашей службы. Из всего вашего горизонта событий я ни одного не узнаю. Из чего могу сделать вывод, который противоречит вашему. Это не прошлое. Это будущее. Дайте хоть одно описание.
— Описание номер шесть. В нем упоминается только один персонаж. Совпадение редкой точности. Оно дает описание схожее с вашей внешностью, — сообщил Хёйлер и протянул Эл табличку.
Она прочла восемь сток текста.
— Вот демон, которого я видел? — переспросила она. — Он явился ветром в окне моей кельи. Волос бел, глаза черны, блестят адским огнем, одеждой чёрен. Красотой схож с ангельской, женской. Голос его был таков, что противится невозможно. Он менял облик с мужского на женский. Под властью нечистого я согрешил и повелел предупредить еретика и поклонника дьявола Доминика Бешара о грозящей ему каре Господней. Сей демон явился в доме его и напал на воинов святой инквизиции огнем и мечом. И помог сему еретику избежать кары.
Она засмеялась.
— Вы серьезно? Можно еще?
— Я перейду сразу к точному совпадению, чтобы быть еще более убедительным. Мы проверили эту временную точку. У нас есть фиксация события глазами нашего патрульного. Случай номер двадцать шесть. Осень 1887 года.
Эл увидела улицу старого города. Открытую коляску, запряженную парой лошадей. В коляске сидело пятеро людей — четверо мужчин и девушка. Сомнений нет — это была Ольга. Молодой человек в цилиндре рядом с ней точь-в-точь был похож на ее саму. Троица ребят сидела спиной, теснясь на сидении за кучером. Потом проектор развернул картинку. Не поспоришь, лица принадлежали ее друзьям.
Алексей Дубов боялся этого момента. Хёйлер заранее ознакомил его и Самадина с этими доказательствами. Они ожидали реакции Эл. Если описание средневекового аббата могло еще вызывать сомнения, то запись события опротестовать нельзя. Он смотрел девушке в лицо.
— Это мы?! — спросила она, открыто улыбнулась и засмеялась. — Возражать не буду. Это мы. Возражать не имеет смысла. Объяснить, пока не берусь.
Она поймала на себе взгляд патрульного, с которым ездила по банкам. Он теребил свой безымянный палец на левой руке. Это был знак, который Эл не поняла.
— Покажите всю запись, — попросил он. — Ее сделал я и там есть важные детали. Может быть, Эл заметит их. Я утверждаю, что это были вы.
Коляска остановилась у тротуара. Первым, открыв дверь, из нее выскочил Алик, потом Игорь. Она должна была выйти, поскольку сидела рядом с дамой и обязана подать руку. Дмитрий остался сидеть. Поднялась она и собралась спуститься. Алик вдруг подал ей руку, на что она, изобразив недовольство, что-то ему прошептала сквозь зубы. Он быстро убрал руку за спину. Он единственный из них был без белых перчаток. Эта деталь первой врезалась в ее ум. Жест патрульного возник в памяти.
— Стоп, — мягко попросила она. — Увеличьте его руку. Левую, пожалуйста. Что у него на пальце?
— Кольцо, — быстро ответил патрульный, он не скрывал удовольствия, что она поняла его намеки. — Это обручальное кольцо. По католическому обряду женатый мужчина обязан носить кольцо на безымянном пальце левой руки. Деталь существенная. Едва ли патрульный стал бы шутить таким образом. Тут каждая мелочь имеет смысл.
— На ком же он женат? — спросил Хёйлер.
— На мне. Вы можете снять с меня перчатки? — попросила Эл.
Простая манипуляция — и она увидела свою руку с кольцом.
Патрульный опять улыбнулся и заговорил.
— Меня смутило, когда он подал вам руку. Странная ошибка. Невольная, подсознательная. В этой истории вы действительно выдавали себя за супругов. Я не был уверен, но сегодняшняя встреча была назначена раньше, чем я проверил эту подробность. Я снимаю это обвинение, потому что о вашей свадьбе я узнал три дня назад во время нашей встречи. Банк просил изменить документы, потому что брак был зарегистрирован после прихода денег.
— Вы работаете в банке? — констатировала Эл.
— Я изучаю экономику вашего периода, — ответил он.
— Да. Я стала женой моего друга. Мы женаты две недели. Пять дней мы провели без надзора, в месте которое не наблюдается вашей службой. Могу дать адрес.
— Не нужно. Ваше право. Поздравляю, — ответил ей патрульный. — Я не склонен считать вас нарушителем. А вот прецедент с деньгами придется объяснить. Их происхождение сомнительно, но ваш шок меня убедил.
— Я сейчас расследую этот случай, — кивнула Эл. — Я ими не воспользуюсь, пока не узнаю источник.
— Мы проверяли еще трижды, — настаивал Хёйлер.
Трое других патрульных закивали.
— Они были женаты во всех случаях? — спросил Самадин у троих.
Лишь один пожал плечами, двое изобразили согласие.
— Вопрос проясняется, — заметил он.
— Это будущее, — уверенно заявила Эл. — Мастер Хёйлер, положа руку на сердце, должна признать, что я еще не совершала этих путешествий. Вы сделали их неизбежными. Теперь мне ясен мой горизонт событий.
Она поклонилась главе патруля, который к ее удовольствию облегченно выдохнул.
Потом Эл ждала Самадина на стоянке для катеров, он любезно попросил отвезти его домой. С ним пришел Дубов. Оба были в хорошем настроении.
— Как впечатление? — спросил Дубов.
— Еще один повод для высказываний вроде: у нее везде найдутся покровители, — ответила Эл.
Дубов засмеялся свои добрым и заразительным смехом.
— А как тебе, Самадин, такой пилот?
— Мне очень понравилось, — заверил тот. — Хёйлер настаивал, чтобы я прибыл лично. В этом полете есть что-то вдохновляющее, только не стоит вниз смотреть.
— Эл, могу и я воспользоваться вами, как пилотом. Мне нужно на Юкон, — попросил Дубов.
— Вы собираетесь возить меня туда обратно? — с нескрываемым опасением спросил Самадин.
— Как легко разрушить ваше наслаждение полетом, — со смехом сказал Дубов.
Они обменивались жестами, вообще вели себя как старые друзья.
Эл села за управление.
— Профессор садитесь посередине, между нами. Я переключила управление на крайнее кресло. Алексей, предлагаю отвезти домой профессора, а потом я вас доставлю, куда укажете, — предложила она.
— А я собирался пригласить Эл на чай, — возмутился Самадин.
— Хорошо. Я отвезу вас обоих, а потом вернусь к чаю, — согласилась Эл.
— Ты не всегда так уступчива. Довольна тем, что быстро нашла объяснение? — заключил Самадин.
— Да. Быстро находить объяснение — большая удача, — сказала довольным тоном Эл, манипулируя панелью с координатами и проверяя сводку погоды. — Космофлот бы с меня три шкуры содрал, простите за старинное, резкое выражение. Выскакивает иногда. Приятно, когда тебе верят на слово и не треплют нервы. Мне начинает нравиться эта служба.
Самадин сел на свое сидение, подобрал подол своих одежд и стукнул ребром ладони садящегося рядом Дубова.
— А патрульный? Видел, как она ему пришлась по душе? Защищал. Жесты показывал. Я про кольцо не знал.
Он и Дубов засмеялись. Дубов потом серьезно заметил:
— Хёйлер въедливый и строгий руководитель, я бы стал утверждать, что очень строгий. Эл, а если он проверит все варианты?
— А зачем проверять? Пошлите меня туда.
— Ты серьезно? — удивился он.
— Это мое будущее.
— Слишком уверена.
Катер поднялся верх. Эл закрыла купол и опустила щиток. Горизонт исчез, в салоне зажглось внутреннее освещение.
— Мы полетим вслепую? — спросил Дубов.
— Почему? Мне все видно, — ответила Эл.
— Но там нет горизонта. Вида.
— Есть параметры. Этого достаточно.
— Ты летаешь вот так?
— Я — космический пилот. Будете возмущаться, Алексей, — высажу. Профессору неуютно на высоте.
— Я рассчитывал увидеть полет.
— Увидите, когда мы оставим профессора дома. Я сбавлю скорость и включу ручное управление. Мы полетаем над Гималаями.
— Хорошо. Жду не дождусь.
Самадин наконец-то оказался у своего дома, склонился и почтительно коснулся пальцами каменистой земли. Дубов, который освобождал ему проход, так как кресла пилота и пассажиров располагались в ряд, а Самадина Эл милосердно посадила между ними, запрыгнул обратно в кабину.
— Я хочу настоящий скоростной полет, — потирая руки, потребовал он.
— Ремни безопасности набросьте. На транспортном катере особенных кульбитов не сделаешь, но этот капитанский, на нем на орбиту летают. Хотите? — предложила она.
— Щедрое предложение. Ты не торопишься?
— Жаль, что профессор боится высоты, ему я придумаю иную форму благодарности, а для тебя устрою показательный полет. На орбиту?
— А можно?
— Мне можно.
Дубов вжался в кресло, когда Земля стала стремительно уходить куда-то вниз. В первые секунды сердце забилось от волнения и некоторой доли испуга. Когда тело планеты, лениво поворачиваясь, поплыло одним своим боком к ним, а потом катер легонечко развернулся, когда перед ними остались только звезды и блики рабочих орбитальных станций, Алексей благоговейно вздохнул.
— Просто как в детстве. За что такой подарок? Ведь за что-то, Эл.
— За то, что не дали меня в обиду моему прямому начальству. Вы и Самадин видели и изучали версию патруля, а остались на моей стороне. Меня всю жизнь ловят на каких-то хитростях, подозревают в обмане, а вы положились на мою честность. Спасибо.
Она помолчала, а потом спросила.
— Разрешите в прошлое в расширенном составе? Хёйлер будет рад сплавить нас из патруля под вашу ответственность. Возьмете нас? У меня есть время выдрессировать моих новичков?
— Полно, Эл, они не новички.
Эл откинулась в кресле и сложила руки на груди. Дубов любовался звездами и оживленной жизнью орбиты, а она с удовлетворением на душе думала, что все обошлось, а главное пришло долгожданное событие, которое буквально открыло будущее.
* * *
На острове было оживлено. Катера стояли впритык, их вручную разместили на площадке, так плотно как могли. Эл посадила катер на пляже, там ей хватило места. Подняв столбы песка, она вспомнила бурю, как в той пустыне, что видела ночью. Она ночевала у Самадина, они говорили о прошлом, о легендах. Эл рассказала Самадину о свитках. Ночью она увидела далекие картинки своего детства. Махали, то есть Тиамит исчез во время обычной песчаной бури. Чуткий Такманди узрел в этом руку зла. Так родилась легенда о богоподобном старце и страннике. Смешанная с традицией зороастризма она перекочевала сквозь время. Все это случилось после того, как Махали написал свой трактат, сам разобрал его на части, подарил, выменял и продал куски, потом приготовил себе зелье, от которого его ум начал гаснуть. Трагическая история этой ночи не давала Эл покоя много лет назад. В беседе с Самадином снова вернулись воспоминания тех дней. Осмыслить бы. А тут еще полно гостей!
