— Давай, Димка, шевелись, — торопил Александр Константинович, деловито сбрасывая с плеч сюртук и закатывая рукава. — Я умею пользоваться опасной бритвой, помогу тебе привести себя в порядок.
Диана потрясенная стояла посреди гостиной.
Грэг Макензи приветливо улыбнулся ей и произнес, сделав красивый жест:
— Не смущайтесь. Вы практически член команды, Диана. Привыкайте. Вот так мы живем, перехватывая друг друга на ходу.
Дмитрий смотрел через зеркало на Алика, оба стояли в маленькой комнате для умывания. Алик сбивал мыло в пену.
— Хватит лыбиться, ничего не было, — заверил Дмитрий.
— Как она?
— Плакала. Я ее напугал. Серьезно.
— Расплачешься тут, — кивнул Алик.
— Я начал тебя понимать, дружище, — сообщил свои недавние мысли Дмитрий.
— Она согласилась, — заключил Алик и просиял.
— Да, — Дмитрий состроил довольное лицо. — Только порежь меня — укушу.
— Я аккуратно. Доверься мне и не дергайся, а то я задену твою обворожительную бороду. А давай ее сбреем. Вдруг Диана напугается?
— У тебя хорошее настроение, а я не спал. Ну и отношеница в нашей компании, чтобы граф брил простолюдина? Где это видано?
Дмитрий покорно сел на стул и позволил обмотать себя полотенцем.
Диана заглянула к ним, они шумели слишком для утра.
— Э, нет. Позвольте, Александр Константинович, я лучше с этим управлюсь, — предостерегла она, забирая у него бритву.
— Повинуюсь. — Довольный ситуацией Алик исчез за дверью.
— Свари кофе, — попросил в след Дмитрий.
Диана принялась за работу.
— Мне так неловко. Они думают, что мы...
— Ничего они не думают, — успокоил Дмитрий.
— Ты сообщил, что я согласна.
— Диан, такие события воспринимаются у нас довольно легко. Мы чувствовали друг друга прежде, но теперь, последнее время, нас словно бы захватила единая волна. Мне не требуется им объяснять. Они понимают. Мне тревожно, когда с ними не все ладно. Грустно из-за Игоря. Алик вызывает состояние эйфории, горы хочется ворочать. А Эл вообще — отдельная история. Букет. Они меня тоже ощущают.
— Ты знал, что они появятся.
— Я предположил. Мгновение. Как вспышка.
— Ты ясновидящий? — Диана внимательно посмотрела на него. — Ты мальчика нашел.
— А мне все равно, как это называется. Это полезно для дела.
— Ты меня чувствуешь? Ты понимаешь, что происходит со мной? На расстоянии? Ты предугадываешь мои действия. Мне не показалось.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я играю твоими чувствами?
— Нет. После этой ночи. Нет. Меня смутила их забота.
— Предупредительность, — поправил он.
— А теперь помолчи.
Кофе пили на кухне, тут было уютнее. Диана время от времени опускала глаза. Чувство неловкости не покидало ее. Ее смущала эта простота, с которой они приняли ее за свою. Как данность. Хорошо, что не явилась Эл. Возможно, по этому не явилась, чтобы не создать неловкость. На сей раз, при ней обсуждались планы на день.
— И куда мы спозаранку? — спросил Дмитрий.
— Перехватим Ванхоффера дома. — Диана напряглась от ответа Алика. Они для нее это делают? — У него есть примечательный и интересный нам макет дома. Я хочу его подробнейшим образом рассмотреть, а потом пойти к Хоупу. Ты мне нужен в компаньоны. К трем я тебя отпущу. Эл ушла в университет.
— Диана, у меня просьба к вам, — сказал Игорь.
— Какая?
— От кредитора Лейдендорфа я узнал подноготную этой семьи. Видите ли, его сведения расходятся с вашими. На сколько точны данные базы?
— Видите ли, Грэг. Человек попадает под пристальное исследование только, если становиться объектом по чьей-то инициативе. Барон фон Лейдендорф не оказывался в этом числе. Потому сведения общие. Но напомню, что в свете может быть много сплетен, то есть выдумки о людях.
— Кредитор зол. Барон должен ему сумму приличную, долг давний. По его утверждениям семейство барона за этот период богатело внезапно и так же разорялось. Ему долг так и не возвратили, он намерен подать в суд.
— Вот почему барон до сих пор не оттяпал виллу у племянника, боится, что ее отсудят, — вмешался Дмитрий.
— Это понятно. Меня интересует происхождение быстрых денег и их исчезновение, — продолжил Грэг. — Лейдендорф не участвует в биржевых сделках, у него нет посредника. Где можно быстро нажить состояние?
— На войне. Он игрок, быть может, — предположил Дмитрий.
— Что значит игрок? — уточнил Игорь.
— Темнота, — фыркнул Дмитрий. — Он мог добыть деньги за карточным столом. На скачках. На бильярде. Знать этим грешит.
— Это как игра в шахматы? На деньги? — удивился Игорь.
— Да. Только в шахматы на деньги не играют. Играют в карты. Слушайте, а я бы смог. Я за вечер могу заработать больше, чем ты за неделю, — обрадовался Дмитрий. — На бильярде с моей меткостью, я уделаю кого угодно под орех. И в карты я умею играть. В покер.
— С тобой за стол никто не сядет, ты — иллюзионист, ты можешь мошенничать. А это мысль! Я узнаю, — воодушевился Алик. — Я, пожалуй, смог бы. Вы — на званный ужин, а я — в игорный дом. У нас есть что проигрывать. Вечер становится интересным.
— Александр Константинович? Вы собираетесь играть? Вы? — удивилась Диана.
Она была сражена. Несколько фраз за утренним кофе и новые планы рождаются, словно, сами собой.
— Я собираюсь найти Лейдендорфа, в приватной обстановке или на людях. Он не жаждет знакомиться с Олей, попыток было две или три. Она видела его, но он слова ей не сказал. Грэг, с тебя список заведений, в твоих кругах их гарантированно знают.
— Будет, — кивнул тот. — Сегодня получишь.
— А Эл вас отпустит? — усомнилась Диана.
— Она его даже в публичный дом отпус..., — Дмитрий зажал руками рот.
— Во что нынче играют? — спросил Алик, игнорируя его хамство.
Дмитрий расхохотался, хлопая себя по колену.
— Он нас в миг по миру пустит. Алик! Ты для порядка инструкцию прочти по карточным играм.
— Зачем? Я загружу это в память на базе до вечера.
— Эл запрещала, — напомнил Игорь.
— Вам с Олей. Меня это не касается, — заверил Алик.
— Намекает. — Дмитрий дернул подбородком в его сторону. — Муж командира — так все можно. Однако, к хорошему быстро привык.
— Не я один у нее в любимчиках, милый друг, — парировал Алик.
Диана впервые наблюдала что-то большее в их отношениях, чем сдержанное деловое обращение. Ей стало ужасно интересно, до чего они договорятся. Игорный дом, перепалка, избирательность в выполнении распоряжений командира.
— А Эл вообще вами командует? — осведомилась она. — Вчера вы половину дня провели без нее, сейчас обсуждаете дела без нее.
— Хороший вопрос. Правильный, — кивнул Игорь. — Эл не командует. По части жесткого командования у нас Александр Константинович преуспел. Но если вы сделаете глупость, Элькиного чуткого руководства вам по гроб жизни хватит. Патрульного вспомните. Не хотел бы оказаться на его месте.
Диана вспомнила себя.
— Я бы еще Олю сюда добавил, — заметил Дмитрий. Дмитрий кивнул в сторону Дианы. — Кстати, господа, вот сидит знаток женской природы. Обратимся за помощью?
— Дмитрий, это лишнее, я сам, — пресек попытку Игорь.
— Не смущайтесь, Грэг. Дмитрий мне немного рассказал, что у вас произошло с Ольгой, — сказала Диана. — И положение у вас не завидное, после стольких лет. Между вами, скорее всего, стоит тот, другой мужчина. Амадей. Я запомнила, потому что ассоциация с Моцартом.
— Да в своем деле он был Моцартом, — кивнул Дмитрий.
— Зачем ты об этом, — возмутился Игорь.
— Эл сказала: говорить правду. Я рассказал. Как говорить о нас и не упомянуть его?
— Он далеко зашел? — спросил Игорь у Дианы.
— У меня была истерика, — призналась она и погрустнела. — Я не жалею.
— Обормот ты толстокожий! — выругался на Дмитрия Игорь, осуждающе кивая головой.
— Дипломатии, как некоторые, не обучен. Себя припомни, когда Эл с тобой откровенничала в горах. Сладкие сказки услышал? Зато подействовало. Сбило прыть. Верно? — возразил Дмитрий.
— Перестаньте, — остановил Алик. — Диана, я понимаю ваше желание помочь, но я всех неоднократно предупреждал, чтобы не трогали Ольгу. Не стоит и вам вмешиваться.
— А мне, все же, интересно ваше мнение, Диана, — упрямо возразил Игорь, который только что не собирался дискутировать. В глазах влюбленной Дианы он уловил сочувствие. Пусть попытается. Чем не член команды? — Все зашли в тупик, так может со стороны придет подсказка. Вы неделю наблюдали, не могли не видеть ситуацию. Каков ваш вердикт?
— Вам нужно превзойти того, кто между вами стоит, — посоветовала Диана.
— Отрастить крылья и стать богом, — пошутил Дмитрий. — Шансы — ноль. Ты состаришься в одиночестве, мой лирический друг.
— Как вы его терпите? — возмутилась Диана.
— Всю жизнь, — вздохнул Алик. — Если вы правы Диана, то задача и верно тяжелая. Амадея превзойти? А уж память о нем! Что-нибудь попроще.
— Сильные мужчины оставляют у женщины яркое впечатление. Она неминуемо начинает сравнивать с этим образцом всех абсолютно, — продолжила Диана. — Когда присутствует соперничество, нужно его исключить. Быть может, у вас, Грэг, есть иные качества, которых не было у вашего погибшего друга, покажите ей именно их.
Дмитрий с гордостью посмотрел на друзей. Алик заинтересованно поднял брови. Игорь, напротив, нахмурился, задумался, вращая кофейную чашечку, наблюдая, как растекается жижа по стенкам.
Дмитрий при всех поцеловал Диану в висок. Она смутилась.
— Тебе не хватает хороших манер, — пробормотала она в стол.
Алик посмотрел на Дмитрия, его распирала гордость, в глазах — любовь. Вспомнил себя, когда Эл поручили Щит-14, когда увидел ее другую в мирах. Он посмотрел на обоих. Димке явно такие чувства на пользу, хорохориться, бурлит. Алик улыбнулся ему.
— Все, господа, хватит разговоров. Пора. Грэг, подвезешь Диану. Уйдете после нас, — распорядился Алик.
Они торопливо покинули квартиру.
Диана наскоро убралась на кухне.
— А сундук? — спросила она уже в гостиной у Грэга.
— Заберем потом, — ответил он.
— Грэг, — нерешительно начала Диана. — Вы думаете, я когда-нибудь могу сравниться с вами?
— Зачем? Вы неповторимы. Спасибо за совет. Мне есть, о чем думать. Вы меня воскресили, можно сказать.
— Спасибо вам. Мне неуютно. Я вроде бы вклиниваюсь в ваши отношения. Отбираю у вас друга, — посетовала Диана.
— Я бы рад сдать этого друга кому-нибудь. Не покупайтесь на его легкость. Димка — сложный тип.
— Он предупредил. Почему вы зовете его Димкой? Эл тоже.
— Детская привычка. Ему необходимо периодически напоминать, что он умеет любить, что его любят. До вас на это была способна Эл. Без нее он начисто дичает и творит, что вздумается. А замашки у него военные. Эл умеет держать его порывы в нужном русле. Они дрессируют друг друга по утрам. Димка вымещает на ней свою агрессию. Увидите когда-нибудь, не пугайтесь и не мешайте. Только не ревнуйте его к ней. Тут даже платонической любви нет. Симбиоз. Братство.
Диана кивнула.
— Я понимаю.
— Не понимаете. Пока. Доверяйте Эл. Как бы не был хорош внешне Алик, только не он собрал нашу команду снова. Вы — ее часть. Я вам рад. Для полной гармонии нам очень не хватает такой силы, как ваша. Димка влюбился. Хочу выбить это большими буквами на гранитной плите, — засмеялся Игорь.
На этот раз Диана не смутилась. Он интересен. Сколько в нем мягкости и доброты, при этом он не уступает своим товарищам в умении вести дела и умен не меньше. Она вспомнила горжетку и улыбнулась.
— Мы спешим? — спросила она.
— Хотите поговорить? — в ответ спросил он.
— Погулять. Мы не спали, утренняя дремота не в счет, хочу, чтобы прояснилась голова.
— Я не спешу. Еще рано. Буду рад составить вам компанию.
— Спасибо, Игорь.
Они доехали до ближайшего сквера, отпустили фиакр. Игорь заговорил первым.
— Диана, не сочтите меня назойливым или любителем воспитывать, но я хотел бы изменить ваше отношение к Эл. Я не знаю, что именно между вами происходит. Вы стали свидетелем неприятной сцены с патрульным. Подозреваете нас во лжи и обмане. И вы правы. Я понимаю, вам произошедшее показалось дикостью. И все-таки, я заявляю с полной убежденностью, что хоть Эл и кажется со стороны изворотливой и жесткой, даже жестокой, я не знаю человека более чуткого и предупредительного, чем она.
— А вы ее обожаете, не пытаетесь скрыть.
— Именно. Все кто близко знают Эл, любят ее. Она способна показать окружающее с такой точки зрения, которая вам и в голову не придет. — Он вытянул руку. — Мы с вами видим горизонт. Дома, улицу. А она — событие. Поток событий. Реку времени. И границ у этого — нет. Это иногда прекрасно и невообразимо, а подчас больно и страшно. Потом понимаешь, что ты смотрел не туда, сквозь пелену собственной темноты, что границы между добром и злом, между этим миром и тем проходит у тебя внутри, чем дальше, тем она более незрима и относительна. А окружающий мир здесь ни при чем, он так же прекрасен, как в момент творения. Эл своими уловками дала тебе толчок или подзатыльник, чтобы ты открыл глаза.
— А вы философ.
— Я, скорее, — наблюдатель, — он улыбнулся.
Она взяла его под руку.
— А мне вы нравитесь, — сказал она заискивающе. — И Оля ваша.
— Дмитрию не говорите, а то он мне покоя не даст.
Она устало улыбнулась.
— А вы на вид не вояка, нет в вас этого бешеного огня, как в них. Вы как в этом во всем существуете? — спросила она.
— По возможности, мирно. Я знаю свои возможности.
— Завидное знание.
— Я в начале пути. Мне интересно. С чем это сравнить? — он задумался. — Скажем, я до последней клетки крови пропитан желанием увидеть, как все устроено, с чего началось, чем все это кончиться. Это священное любопытство.
— Красиво сказано, — похвалила она. — А вы, оказывается, удивительный человек, Игорь. Волшебник скорее получился бы из вас, чем из Дмитрия.
— Я не настолько в себе уверен.
— Вы предложили тему. Давайте к ней вернемся. Вы можете мне ясно сказать, кто такая Эл? Намеки меня повергли в недоумение, а Дмитрий не был точен, он избегал этой области вашей жизни. Я не найду смелости спросить у нее. Она меня сильно напугала. Что это за другой мир?
— Я бы ответил, что не знаю, при других обстоятельствах. Вам важно — я попробую доходчиво объяснить, но не более того, что понял сам.
— Мне будет достаточно вашего горизонта.
— Я видел много цивилизаций и для меня существование мира, похожего на наш, не явилось откровением. Я не удивился. И статусу Эл я, пожалуй, не удивился. Хотите, принимайте мои слова за сказку, за фантазию романтика. Эл — существо рангом повыше человека будет. Человек. А вот не очень. Она что-то вроде полубога в своем мире. Этакое существо, от которого равновесие зависит. Баланс сил. Я потому уверено говорю, что постоянно наблюдаю, уже годами, как она сводит к минимуму вредоносные факторы, опасность, дурные влияния. Есть у каждого своя судьба, свой закон, своя роль. Вот у нее — такая. И здесь она живет тем же.
