— Предполагается, что зажигать Кубок Огня должен чемпион предыдущего турнира, — поднялся представитель СССР, — но кто зажжёт его в первый раз? Будет ли это представитель МКМ, директор одной из школ, или же это будет человек, непосредственно не связанный с Турниром?

— Ответа на этот вопрос у нас пока что нет, — признал Дамблдор. — Однако это, несомненно, должен быть хорошо известный и уважаемый волшебник, желательно, не связанный с политикой. Конечно, мы имеем представление, к кому можно будет обратиться — но до начала Турнира всё может неоднократно измениться, поэтому я пока воздержусь от комментариев.

Более вопросов ни у кого не нашлось, замечаний тоже не возникло, и выездная сессия Международной Конфедерации магов постановила принять предложения Великобритании и провести первый Турнир в пятьдесят третьем году — единогласно.

Неожиданно короткое заседание позволило Тому не торопясь прогуляться по Лондону, поискать книги, посмотреть, что творится в городе, возможно, зайти к кому-нибудь из знакомых...

Впрочем, как раз с последним вариантов не было — Элджернон Нотт-старший перехватил Тома у самого лифта и пригласил к себе, хотя предложение прогуляться принял.

— Итак, Элджернон, — Том щёлкнул зажигалкой, прикуривая, — полагаю, дело не в том, что вы соскучились по моему обществу...

— Не только в этом, — поправил Нотт. — Вашему обществу я рад всегда... Но сейчас, вы правы, у меня к вам дело. Довольно необычное дело, но проблема в том, что для меня это всё — буквально иной мир, а вот вы...

— И в чём же состоит ваша проблема?

— В жемчужине моей библиотеки — одной из двух книг Аполлония Тианского. К стыду своему, читал я её давно и не слишком внимательно... А теперь, перечитав, обнаружил там совершенно непонятные мне места, а вы всё же знаток доантичной истории...

— Любитель, нахватавшийся по верхам, — отмахнулся Том. — Но кое-что знаю и, возможно, смогу помочь.

Библиотека Ноттов была не столь обширна, как, скажем, у Блэков, но вот по части редкостей могла с ней поспорить — причём большая часть этих редкостей к Тёмным Искусствам не относилась и даже магическими эти книги иной раз были весьма условно. Том точно знал, что Элджернон ещё перед войной подарил Британскому Музею несколько египетских папирусов с заклинаниями — всё равно использовать их было невозможно, поскольку они были частью какого-то ритуала. Аполлоний Тианский, равно известный и магам, и маглам, на этом фоне чем-то уникальным не был, и потому Том особенно заинтересовался — насколько он знал, все труды Аполлония были вполне в русле его эпохи...

— Вот, — Элджернон раскатал свиток, придавил его пресс-папье и ткнул пальцем в нужную строку. — Не знаю, что это, но, клянусь, это точно не греческий!

— Хм... — Том склонился над папирусом. — И начертай знаки, взывая к богиням... Вот тут вы не вполне правы, Элджернон — часть записи всё-таки на греческом. Вот эти два слова — это позднее критское письмо, так называемое письмо Б. И читаются они... А-та-на и ке-ке-та.

— Звучит как-то бессмысленно, — вздохнул Нотт, — хотя...

— Слышится что-то знакомое? — Том хмыкнул. — Первое слово — Атана, Афина, а вот второе я не встречал, но почти уверен, что это Геката. Странноватое сочетание, но дальше идёт что-то уж совсем странное. Вот эти рисунки очень похожи на символы с Фестского диска — слышали о таком?

— Краем уха, — Нотт прикрыл глаза. — Кажется, его нашли на Крите лет сорок назад, но так и не смогли понять, что же на нём написано...

— В общем, да, — кивнул Том. — Непонятно даже, написано ли там вообще что-нибудь... С равным успехом это могут быть и имена богинь, и какое-то заклинание или молитва — словом, всё, что угодно. Всё, что могу я — дать вам адреса более компетентных людей в надежде, что кто-то из них сможет вам помочь.

Перелистав записную книжку, Том продиктовал несколько адресов, в том числе и Вентриса, который, не будучи лингвистом, подобрался ближе всех к расшифровке критского письма.

— Не знаю, помогут ли они вам, — сказал он, — но написать рекомендую. Особенно Вентрису — он совсем недавно пришёл к выводу, что позднее критское письмо читалось на архаичном греческом... А мы сами только что убедились, что это работает.

— Да уж... Кстати, Том, если не секрет — зачем оно вам?

— Не секрет — всё началось с одного расследования, которое всё ещё идёт... И кстати, вы, возможно, сможете в нём помочь. Так вот, сперва единственная зацепка, которая в этом деле нашлась, вела к минойцам, и я принялся копать... А потом заинтересовался и стал раскапывать просто из интереса. Всегда старался расширять кругозор, знаете ли...

— Отличный подход! — заявил Нотт. — Что ж, если вам понадобится помощь — я к вашим услугам... А пока не соблаговолите ли пропустить рюмочку отменного хереса?

Разве солдат откажется от дармовой выпивки?.. Том не отказался — и за рюмкой хереса изложил проблему.

— Загрей... — протянул Нотт. — Нет, это не Загрей. Это Пан, рогатый владыка лесов... Хотя, возможно, для тех, кто это создавал, они были одним.

— И тогда все остальные...

— Да, Том, — кивнул Нотт. — Они хотели призвать Дикую Охоту, не зная, что она уже здесь... И она их уничтожила. Да, Том — это вы и ваши люди были в тот раз Дикой Охотой, пусть и не подозревая об этом. И не имеет никакого значения, ради чего они хотели её призвать — результат не изменился бы в любом случае.

— И вы уверены в этом? — Том покачал головой — уж очень странно всё это звучало.

— Я знаю, — вздохнул Нотт. — Я многое знаю, и могу почти всё рассказать, если понадобится — но только если мне зададут вопрос, и я не могу рассказать, как и от кого я это всё узнал. Обязательства крепче Непреложного обета... И дурацкое желание оставить за собой последнее слово — действительно последнее, парфянская стрела из-за Черты. Так уж вышло... И теперь я знаю то, что знаю — и что предпочёл бы не знать. Встреча с другими мирами — незабываемый, знаете ли, опыт, тем более — такая...

Нотт замолчал, глядя в камин — вот только видел он явно не пламя.

— Знаете, Том, — сказал он, наконец, — мы никогда не узнаем, чего хотели оборотни. И это к лучшему — есть силы, что не стоит беспокоить, и лучше бы вообще забыть о них... Смириться, как мы смиряемся с бурей.

— Или противостоим, — хмыкнул Том. — Знаете, Элджернон, совсем не просто так говорят: знание — сила. Мы знаем природу урагана — и можем защититься от него. И если мы узнаем природу этой силы...

— Что ж, достойная цель, — Элджернон Нотт усмехнулся и поднял стакан. — За дерзость и достоинство, друг мой!

86. Golden Apples

Первое сентября... Самый безумный день в году — и лучший день в Хогвартсе. Том сидел за столом, разглядывал первокурсников, прикидывая, кто куда попадёт и на кого следует обратить особое внимание, краем уха слушал разговоры коллег...

Но вот, наконец, распределение закончилось, Дамблдор поднялся и заговорил:

— Под этим солнцем и этим небом я тепло приветствую вас, друзья! И тех, кто вернулся, и тех, кто пришёл впервые — старый добрый Хогвартс одинаково рад видеть всех нас. Как вы, несомненно, уже знаете, в нашей программе появились новые предметы, а потому позвольте представить учителей: преподаватель английского языка, Элис Морли — из тех самых Морли, если вам это что-то говорит, — Дамблдор ухмыльнулся в бороду.

Невысокая брюнетка лет сорока на вид, вежливо кивнув, сказала:

— Я счастлива видеть всех вас, и искренне надеюсь, что заслужу вашу любовь и уважение. Хочу, однако, сразу предупредить: хоть я и стараюсь быть справедливой и по возможности входить в положение учеников, но я не потерплю пренебрежения и лени. Наш язык — то, что делает нас англичанами, единым народом... И тот, кто пренебрегает им, кто не владеет им — тот не может быть полноценным человеком, тот презирает Родину. Но тот, кто овладел родным языком в совершенстве, открывает для себя глубины магии, вознося к вершине, достойной самого Мерлина, ведь недаром было сказано: в начале было Слово!

Том первым принялся аплодировать — совершенно искренне. Вряд ли фамилия Морли что-то говорила ученикам — но у старой канадской семьи был поразительный талант — чувствовать магию в самых обыкновенных словах... И Тому было очень интересно — чему ещё научит юных магов Элис Морли.

— Второй наш новый коллега, — продолжил Дамблдор, — будет преподавать древний иврит, пока что факультативно — но уверяю вас: если вы хотите достичь высот в магии, этот язык будет вам необходим. Итак, позвольте представить — ребе Ариэль Шнеерсон!

— Добрый вечер, — начал Ариэль, поднявшись, — ви смотрите на меня с чистым интересом, и я таки его готов удовлетворить. Мне поручено не только научить всех желающих нашему древнему языку, но также и дать основы каббалистики... Конечно, чтобы стать каббалистом, необходимо быть евреем или хотя бы с детства воспитываться в еврейской семье — но хотя бы Кетер от Малхута вы у меня отличать научитесь. Ну и маленькая просьба: называйте мене не профессором, а ребе — так оно правильнее будет, да и мне приятно... Ну а в свободное время не откажусь поведать поучительных историй — их есть у меня.

Том молча восхитился — он сам был полиглотом, но придать своей речи подобный диалектный оттенок не смог бы... Наверное, для этого надо было быть старым раввином.

Пир закончился, ученики разошлись по факультетам, и Том, собрав первокурсников, объявил:

— То, что вы на Слизерине, не делает вас элитой — этого можете добиться только вы сами, своим трудом. Отсюда первое правило: не задирать никого с других факультетов, и второе правило: если задирают вас — отвечайте, но не бросайтесь в бой, очертя голову, а обдумайте и нанесите удар, когда его не будут ждать. Действуйте хитростью... но будьте готовы пустить в ход силу, если вам не оставят другого выбора. И как бы вы ни относились друг к другу, за дверью факультета вы едины — всё, что происходит на Слизерине, остаётся на Слизерине. Большую часть проблем решают старосты, однако вы можете обращаться ко мне — в любой момент, когда я на работе, никаких приёмных часов у меня нет... Но если ваши проблемы могут решить старосты — я вас отправлю к ним. Всё ясно?

— Так точно! — выкрикнули хором первокурсники.

— Это было совсем не обязательно, — хмыкнул Том. — А раз всём всё ясно — отдыхайте. Сегодня был сумбурный день, но завтра начинается учёба... И это касается всех!

Явившись утром на работу, Том заглянул в расписание — ну да, сегодня только одно занятие, зато у первого курса Гриффиндора. Интересно, что им успели про него вчера рассказать? Наверняка какую-нибудь страшилку... Впрочем, не так уж это и важно, хотя и забавно понаблюдать, как рушатся подобные фантазии, разбившись о реальность.

Но — к делу.

— Что ж, леди и джентльмены, моё имя вам уже известно, — Том прошёлся вдоль доски, — поэтому не будем тратить время на расшаркивания. Урок у нас сегодня вводный, поэтому волшебные палочки вам не понадобятся, да и писать много не придётся... Но основные тезисы и понятия, записать, конечно необходимо. Итак, предмет называется "защита от Тёмных искусств", а посему, — взмах палочкой, и на доске появилось несколько строк, — запишите официальное определение и подумайте над ним. А обдумав — выскажите своё мнение, именно своё собственное. Мне интересно, как вы понимаете предмет нашего разговора...

Первокурсники задумались. Крепко задумались — такого они точно не ожидали. Но... Это было неожиданно интересно — объяснить что-то учителю, пусть даже мелочь, но что-то, что знаешь ты и не знает он. А Тома действительно интересовало, как новички воспринимают его предмет и что думают по этому поводу — так будет понятнее, в каком направлении двигаться. Жаль, конечно, что он не додумался до этого раньше... Но и сейчас не поздно.

А первокурсники, тем временем, начали отвечать. Том внимательно слушал, кивал каждому, но никак не комментировал. Сперва это настораживало, но затем раззадорило, ученики принялись спорить друг с другом... А Том наблюдал. Особое его внимание привлекла Гестия Джонс — девочка отличалась поразительным спокойствием и непреклонностью, отстаивая свою точку зрения. Вежливо, твёрдо и аргументированно, старательно разбирая каждый довод оппонента... И это в одиннадцать лет. Вот и ещё один ученик... И кстати, надо бы поговорить с Боунс — уже пора.

Наконец, Том резко хлопнул в ладоши, останавливая дискуссию.

— Итак, вы, как я вижу, пришли к близким выводам, — сказал он. — Действительно, суть тёмной магии в том, что она не может создать что-либо, поскольку предназначена только для разрушения. Более того, она неизбежно ведёт к саморазрушению... И, тем не менее, бывают ситуации, когда другого выбора не остаётся, и приходится обращаться именно к тёмным искусствам. Но наш предмет — всё-таки защита от тёмных искусств, и потому сосредоточимся на ней. Записывайте: первое правило защиты — по возможности, избегать встречи с тёмными искусствами. Если можешь отступить — отступи, сбеги... Но бывает, что такой возможности нет — и тогда приходится принимать бой. И тогда — это тоже запишите — следует постараться обезвредить противника первым же ударом. Он совершенно не обязательно должен быть смертельным, напротив — почти безобидное жалящее способно избавить вас от большинства тёмных тварей... Да, Гестия?

— Профессор, а почему жалящее так эффективно?

— Потому, что большинство тёмных тварей — животные. А животное, столкнувшись с отпором, тем более — достаточно болезненным, предпочтёт не связываться с кусачей добычей. Разумеется, если оно слишком голодно или загнано в угол — оно нападёт... Человека, должен заметить, это тоже касается. Впрочем, об этом мы ещё поговорим...

Урок закончился, Том, проводив взглядом учеников открыл окно, закурил и произнёс:

— Тоби!

-Тоби хороший мальчик! — завопил появившийся домовик, измазанный краской. — Но Тоби попросили нарисовать лягушек, и Тоби не закончил!!

— Это нехорошо с моей стороны, — признал Том, — не дать тебе закончить. Но раз уж я тебя вызвал — загляни на Хаффлпафф и позови Амелию Боунс и Помону Спраут, скажи, что у меня к ним личный разговор.

Тоби с хлопком исчез, а Том неторопливо докурил сигарету, уничтожил окурок и погрузился в чтение — на сей раз "Дворец Миноса" Эванса. Прочитать, правда, успел не больше дюжины страниц...

— Сэмпай? — Помона просочилась в кабинет, подталкивая настороженную Амелию. — Тот домовик сказал, что вы нас звали...

— Звал, — согласился Том, откладывая книгу. — Помона, ты в этом году заканчиваешь Хогвартс — что дальше?

— Год или два побуду у профессора Бири на стажировке, а потом отправлюсь на континент — поработать с редкими растениями. Хорошо бы с русскими договориться, но они, боюсь, на нас уж слишком обижены. Но если бы попасть в Сибирь... А потом, когда Герберт соберётся на покой, вернусь и приму факультет — мы с ним уже об этом договорились. Ну и айкидо не брошу, конечно...