Вестник

Запрятав находку Каэл продолжил подъем, с удивлением отметив потускнение света, исходящего от потолка. Неужели это и не мох вовсе, а что-то иное? Тихо пробормотав себе под нос извинения Каэл прибавил шаг, вздрагивая от каждого прикосновения к то и дело осыпающимся прахом костям. 'Надеюсь, они не сильно на меня обозлятся', подумал юноша, прежде чем свет окончательно померк...

Глава 10

— Ну, парнишка, давай, затягивай потуже! — Просипел, натужно хрипя, бородатый воин. Его рука обильно кровоточила, и кровь эта даже не думала останавливаться, пропитав собою не только одежду, но и землю вокруг раненого.

Будь этот мужик обычным человеком, то тут бы для него все и закончилось, но крестоносцы, особенно такие здоровые, были крайне живучи. И сейчас Артис перевязывал этого и не думающего погибать гиганта, тщательно следуя его указаниям — сам юноша с ранами дела никогда не имел, и максимум, с чем мог помочь — это вытащить из-под кожи занозу. — Во-от, теперь бурдюк... Да-да, давай сюда.

Воин отпил несколько крупных глотков и отдал сосуд обратно.

— Теперь выливай все на ткань. Лей, не жалей! — Артис беспрекословно выполнил все что от него требуется и, еще раз осмотрев повязки, повалился на землю — сил у юноши не осталось совсем. Бой, бегство от элементаля и, словно вишенка на торте, обработка ран единственного оказавшегося рядом воина. А это занятие весьма трудоемкое и неприятное, особенно для человека неподготовленного — такого, как Артис. Никто и подумать не мог, что сын старейшины, тот, кого прочили следующим лидером деревни когда-нибудь окажется в такой ситуации.

Сон навалился и ушел резко, так, что Артис не успел даже осознать самого факта сна. Одна лишь выглядывающая из-за туч неполная луна явственно намекала на куда-то исчезнувший десяток часов. Слабость и усталость никуда не делись, лишь только ослабли, но теперь Артис мог стоять и даже ходить без приторного желания завалиться под ближайший куст и умереть... Впрочем, если все так и дальше пойдет, то смерть придет достаточно скоро — в этом бою Артису повезло, но будет ли везти впредь?

С трудом поднявшись на ноги юноша первым делом подошел к перевязанному им вчера мужчине... И с криком отшатнулся, наткнувшись на бледное, смотрящее в никуда стеклянными глазами, лицо.

Воин был мертв.

Но больше всего Артис удивился тому, что это его практически не расстроило, а в глубине души он и вовсе был рад смерти этого мужчины. Какая-то часть юноши была искренне огорчена, а другая радовалась серьезно возросшим шансам на спасение — без раненого выбраться из леса, да и просто найти пропитание будет значительно проще.

Переборов собственную брезгливость и загнав куда подальше возмущенно вопящую совесть Артис снял с трупа добротный, сокрытый в простецких ножнах кинжал и приятно позванивающий мешочек с десятком серебряных монет. Одежду юноша оставил просто потому что она насквозь пропиталась кровью, а больше брать было нечего — мешок с поклажей они бросили еще там, на поле битвы, когда бежали от разъяренного духа земли.

Ночью идти по лесу было сложно, но света показавшейся из-за туч луны для этого вполне хватало. За что Артис любил хвойные леса, так это за минимальную вероятность выбить себе глаз незамеченной вовремя веткой. К сожалению, таких лесов в западной части империи было не так чтобы много — четверть, максимум треть ото всего леса. Другое дело баронства — вот там хвоя цвела и пахла, захватив практически всю свободную ото скал территорию.

Уже начало светать, когда Артис наконец-то выбрался из леса и, к своему удивлению, набрел на явно пользующуюся популярностью дорогу — травой на выдавленной в земле колее и не пахло, а еще дымящиеся остатки костра говорили о недавнем пребывании здесь людей. Жаль, не хватило какого-то получаса, а теперь придется сидеть на месте и ждать проезжих. А ведь мог уже мирно посапывать в какой-нибудь телеге — за добрую монету, конечно, но взяли бы попутчика. Деньга — она в доме никогда не лишняя, особенно здесь, в приграничье.

Вольготно развалившись на мягкой траве Артис уснул, сам того не заметив. Впереди его ждал дом.

* * *

Виллиан смотрел на проходящие мимо стройные ряды легионеров и думал. Думал о том, как так вышло. О том, почему его разум в очередной раз накрыла пелена безумия.

Да, матерый маг, оказавшийся среди убийц, связал его боем, но он мог и не бросаться за ним в погоню — в конечном итоге это ни на что не повлияло, сам чародей оказался лишь наемником, а ценных пленников не позволил захватить элементаль, дремавший в земле черт-пойми-сколько лет и потревоженный пролившейся кровью. Как итог — Райт мертв, от отряда осталась в лучшем случае половина, а Каэл и Артис пропали — ни тел, ни их самих обнаружить не удалось. Виллиан до последнего надеялся, что его ученик объявится где-нибудь неподалеку, но — тщетно. Ни он сам, ни ищейки храма найти его не смогли. А искали они так, как никогда раньше — такие сильные одаренные встречаются раз в десять лет, а ведь его еще нужно обучить, привязать к империи... А это тоже требует времени.

С того дня прошло две недели. Две недели, за которые все перевернулось с ног на голову — отряд налетчиков, осадивших Экопус, оказался преждевременно сорвавшимися с места людьми какого-то мелкого барона, решившего выслужиться. Перед кем? Сейчас это было не так важно — куда как большей проблемой стала почти пятидесятитысячная армия, вставшая лагерем не более чем в суточном переходе от границ империи, да насаженные на колья головы имперских послов, выставленные напоказ в столице баронств. Среди офицеров ходят слухи что среди этих несчастных оказался внук нынешнего императора, и именно по этой причине сразу три легиона, — пятый, шестой и седьмой, — под предводительством паладинов и одного из Лордов Вечной Стражи теперь идут войной на перешедших все границы баронов.

Одного лишь Виллиан не понимал — на что рассчитывают ранее всегда придерживающиеся нейтралитета бароны? Пятьдесят тысяч — ничто против даже одного легиона, состоящего из тридцати тысяч прекрасно обученных воинов. А тут к ним отправилось сразу три — впору падать императору в ноги и молить о снисхождении, но они лишь сосредоточенно готовились к войне. Не к одной скоротечной битве, а именно к войне — сжигались мосты, разорялись тракты, даже крестьяне снимались с земли и уходили ближе к столице, забирая все, что можно было унести. Словом, баронства делали все для того, чтобы осложнить продвижение империи вглубь их земель.

— Виллиан, будь так любезен... — Паладин резко обернулся к говорящему и уважительно кивнул — Лорд Гуррир заслужил почтительного к себе отношения как никто другой. Он был не только выдающимся полководцем, но и прекрасным воином, способным составить конкуренцию сильнейшим мира сего. — Что удалось разузнать о тысяче, осаждавшей твой форт?

— Точно — ничего, все люди баронов мертвы. Но, как мне кажется, имеет место быть неудавшийся призыв высшего демона, который расправился со всеми вокруг и вернулся в свой мир. Такого же мнения, хочу заметить, придерживаются и Иллиор с Элафией.

Лорд прикрыл глаза и огладил аккуратно подстриженную бородку, словно задумавшись о чем-то.

— Что-то зачастили к нам демоны, зачастили. Никак враги распространяют ересь на наших землях, провоцируя все новые и новые прорывы... Что на это скажешь, Виллиан? Все-таки в этом лучше тебя никто не разбирается, я полагаю...

— Инквизиция, Лорд Гуррир. Они — эксперты во всем, что касается... Подпольных игр. Наш же орден истребляет демонов, а не призывает их.

— Ха! Уж не хочешь ли ты сказать, что достопочтенная инквизиция призывает в своих подвалах демонов? — Лорд хмыкнул. — Забудь. Их сейчас здесь нет, а значит ты и твои люди — единственные демоноборцы в округе. Я могу на вас рассчитывать... В случае чего?

Виллиан уверенно кивнул. Он и сам обдумывал произошедшее с людьми барона — не случится ли чего-то подобного на поле боя, когда столкнутся две армии? В случае если ересь действительно получила массовое распространение, то становилась понятна самоуверенность баронств — даже один сильный демон может многое натворить во время крупного сражения, когда вокруг умирают сотни и тысячи людей. Легионеры тут не помощники, а трое паладинов, включая самого Виллиана... Справятся ли? Остается уповать на поддержку инквизиции, люди которой по какой-то причине не спешат присоединяться к армии. Подковерная борьба и интриги и в мирное время не приносят пользы, а в военное так и вовсе могут стать причиной многих тысяч смертей. Все это прекрасно понимают, но остановиться уже не могут — слишком далеко зашла их игра.

Виллиан проводил взглядом последнюю шеренгу войска и, согнав с лица мрачное выражение, пришпорил коня — людям сейчас как никогда нужна уверенность.

Уверенность, которую он, седьмой паладин, может им дать.

Глава 11

— Не сжимай так свой меч, не поможет. — Каэл ощутимо вздрогнул, когда в его спину, прямо напротив сердца, уперлась острая сталь. — Кто такой? Что здесь забыл?

Юноша искал выход из ситуации, но в голову не шла ни одна дельная мысль. Да и какая тут мысль, когда в спину упирается меч, а вокруг царит абсолютная темнота? Одному лишь незнакомцу в ней, похоже, весьма и весьма уютно — и как только он смог подкрасться сзади? Ничего и никого, хоть отдаленно похожего на человека, Каэл не видел. Одни лишь скелеты, но... А что, если незнакомец — оживший мертвец?! Испугавшись пришедшей в голову мысли Каэл бросился вперед, на ходу обнажая меч... Но тот не возжелал покидать ножен, а сам юноша, едва только сделал пару шагов, рухнул на ступени. Все его тело словно бы разом онемело и перестало слушаться хозяина. В установившейся тишине осуждающее поцокивание незнакомца звучало особенно громко.

— Ну что же ты так, человек? Мы вполне могли бы разойтись миром... Впрочем, и сейчас еще можем. Если ты, конечно, не станешь и дальше делать глупости. Мы поняли друг друга?

Каэл кивнул.

Секунда, и вот уже способность двигаться вновь к нему вернулась. Юноша поднялся с пола и, потирая отбитые ребра, — все-таки лестницы не созданы для бесконтрольных падений, — посмотрел туда, откуда минуту назад доносился голос.

— Меня зовут Каэл. Я пытаюсь выбраться из ущелья и не хочу причинять никому вреда.

Незнакомец хмыкнул.

— Мне ты вреда точно не причинишь... Хоть и мог бы, владей ты своим даром. И нечего так хлопать глазами — увидеть это может любой сколь-нибудь сильный маг. Закрой глаза.

Каэл непонимающе уставился в темноту, а спустя секунду по глазам ударил нестерпимо яркий свет, заставивший юношу невольно отшатнуться и выругаться.

— А ведь я предупредил. Кхм. — Незнакомец, судя по звукам, обошел юношу по кругу. — Твое имя я уже услышал, так что... Летис, искатель. Будем знакомы.

Каэл коротко кивнул и пожал протянутую руку. Глаза давно уже отошли от неожиданной вспышки света и теперь юноша мог в полной мере рассмотреть человека, перед ним стоящего. Вернее, не совсем человека.

Эльф.

Высокий, на голову выше Каэла, Летис при этом не смотрелся нескладно — скорее даже сам юноша по сравнению с ним выглядел едва ли не карикатурным уродцем, хоть и считался в родной деревне почти что красавцем.

Длинные, прямые белоснежные волосы Летиса были забраны на затылке в тугой конский хвост, что придавало женственному образу мужественности. Тому же способствовал и тонкий, старый шрам, пересекающий лоб и правую глазницу. Цепкие, разноцветные глаза — синий и алый, смотрели прямо и уверенно, при этом во взгляде не чувствовалось гордыни и лицемерия, свойственного многим представителям лесного народа.

Одежда Летиса была самой что ни на есть обычной — прочная, отливающая зеленым ткань, укрепленная вставками из материала цвета древесной коры; ладони его плотно облегали оставляющие свободными пальцы перчатки, а из-за спины выглядывала рукоять полуторного меча. Выделялся на общем фоне лишь широкий, приплюснутый перстень в форме раскрывшего пасть дракона — уж больно вычурно смотрелись его алые глазки-капельки в сравнении с остальной одеждой, которую впору спутать с вещами какого-нибудь обедневшего наёмника.

— Ныряй и рассказывай, как докатился до жизни такой. — С этими словами эльф хлопнул по казавшейся монолитной стене и та, вздрогнув, совершенно бесшумно отъехала в сторону — её мог выдать лишь шелест лишившихся опоры песчинок, но в этих старых тоннелях песок сыпался едва ли не из каждой щели. Поди разбери, где потайная дверь открылась, а где просто от старости с потолка валиться земля.

Каэл поспешно нырнул в открывшийся лаз и поспешил за новым знакомым — тот, хоть и не бежал, передвигался легко и быстро, словно для него не в нове были прогулки по заброшенным тоннелям.

— Кхм, Летис?

— Да?

— Отсюда далеко до выхода?

Эльф резко остановился и, обернувшись, усмехнулся.

— Смотря что подразумевать под выходом. Просто уйти — пожалуйста, пол-тысячи ступеней и ты на поверхности. Но я ищу здесь что-нибудь ценное...

— Золото?

— ... ценное, друг мой. Ценное для меня, а не для людей. Древние артефакты и книги — вот, что меня интересует. А деньги... — Летис достал из ниоткуда золотую монету и, посмотрев на неё какую-то долю секунды, бросил на пол. — Деньги лишь пыль... С годами поймешь. — Последнюю фразу Летис произнес, глядя на то как Каэл выискивает глазами брошенный на пол золотой.

— На деньги можно купить и артефакты, и книги. Разве не так? — Вполне резонно возразил юноша, подобрав монету с земли.

— Золото никогда не решало проблем. Вы, короткоживущие, цепляетесь за деньги лишь потому, что с их помощью можно получить многое безо всяких усилий. Даже одаренные, способные прожить тысячи лет, гибнут в погоне за богатством и славой. Верный путь, к сожалению, выбирают немногие.

— И какой путь вы считаете верным?

Летис резко остановился и, повернувшись к ничем не примечательной каменной плите, принялся сосредоточенно её разглядывать. Спустя несколько секунд он слегка хлопнул по её поверхности и та отошла в сторону, открыв путь в другой тоннель, намного более чистый — здесь не было ни пыли, ни мусора, ни костей.

— Могущество и честь. Да, пожалуй, так и есть — я иду по пути могущества, но и честью своей при этом не пренебрегаю. Нет в мире разумного, который смог бы назвать меня, уж прости за тавтологию, бесчестным, не соврав при этом.

— Разве правильно ценить одну лишь силу? А как же семья?

Эльф расхохотался, чем моментально вогнал не понимающего причины такого поведения Каэла в краску.

— Как бы тебе объяснить... Могущество — это не одна лишь сила. Это в равной мере и семья, и ум, и отношение к тебе окружающего мира. Силен ли воин, способный надвое разрубить огромный валун? Бесспорно. Но могущественен ли? Какой-нибудь правитель, ни разу в жизни не бравший в руки меч, много могущественнее даже сотни таких рубак — им подобных у него в подчинении десятки, если не сотни тысяч. Силу можно назвать личным могуществом, но и только.

— Я... Я понял. Но как мне стать могущественным, если у меня нет даже силы?