Персонажи вели себя не лучше и на каждом шагу сбивали с толку. Но, учитывая цейтнот, Гермиона даже не попыталась призвать их к порядку. Просто набросала два десятка образов, ориентируясь на известных ей магглов и волшебников, и выпустила их в игровой мир — пускай сами выясняют, кто они теперь и в каких отношениях состоят. Потом она с ними разберется, если Великий Шеф не уволит к троллям. Она все чаще ловила себя на мысли, что если шеф это сделает — то будет совершенно прав. А к моменту выхода демки в сеть Гермиона уже была совершенно уверена, что скажет ему за это спасибо.
Зато в эти безумные дни она более-менее определилась с Синей Бородой. Гермиона соткала его из всего того, что ей стало известно за это время о Станисласе Смотрицки, из его писем и записей в веленовой тетради. Образ получился эфемерный, как хогвартское привидение. Она и не думала отказываться от идеи связать с ним основной поисковый сценарий. Синяя Борода мог проявиться в том или ином персонаже в той или иной точке сценария. Но мог также выступать как самостоятельное действующее лицо, не воплощаясь в виртуальной личности — как некий информационный агент. В этом случае он был неуловим. Избавиться от него можно было только одним способом: заставить воплотиться. Для чего надо было обрести навыки управления игровой реальностью — магические или технологические — колоссального уровня. Вопрос, как поступить с ним потом, не имел однозначного ответа — можно попытаться перегрызть горло, можно сдать инквизиции, а можно выйти замуж, например — мало ли у кого какие вкусы...
Этим сценарным решением Гермиона была целиком и полностью обязана доктору Смотрицки. Оно было маленькой местью человеку, который не постеснялся прибавить ей работы. Впрочем, мистер Смотрицки, казалось, вообще мало чего стеснялся. В тот день, когда Гермиона получила от него письмо, она все-таки отправила ответ — ей надо было как-то избавиться от совы, которая облюбовала в качестве насеста монитор и пребольно щипалась, когда ее пытались оттуда согнать. Сове, судя по всему, у Гермионы понравилось. Это ее не удивило — если это была личная сова мистера Смотрицки, то ей должно было понравиться даже в провинциальном зоопарке. Но терпеть у себя на мониторе кусачую птицу исключительно из чувства милосердия Гермиона готова не была. Избавиться же от нее можно было одним-единственным способом — послать ответ. Поначалу Гермиона хотела написать что-то обидное и резкое. Потом подумала, что это несправедливо: она действительно опубликовала часть работы, не испросив разрешение автора. С другой стороны, этот фрагмент работы присутствовал также в записях, сделанных рукой Снейпа. А Снейп, в свою очередь, разрешил жене использовать его разработки на свое усмотрение. Она, может, и знать ничего не знает ни про веленовую тетрадь, ни про Смотрицки.
Но теперь-то узнала. К тому же, отвечать хамством на хамство — не лучшая стратегия. Но и сесть себе на шею она не позволит. Поэтому Гермиона ограничилась минимальным усилием — написала короткую записку, в которой высказала сомнения по поводу собственного желания работать на доктора Смотрицки в качестве агента. А также отказалась переводить деньги на любые счета. А ну как никакой он не Смотрицки, а самый настоящий самозванец? Почерк и подделать можно, между прочим...
Перечитав письмо раз пять, она осталась довольна его содержанием, а главное, стилем — сухая вежливость иногда убийственнее неприкрытого оскорбления. Впрочем, это верно только в том случае, когда собеседники достойны друг друга. Гермиона выгнала птицу за окно с нехорошим чувством — она почему-то была уверена, что еще не раз увидит ее.
Но что было самым ужасным, что отняло у нее за эти дни все душевные силы и привело на грань истерики — это ритуал, связавший Гарри Поттера с домом в Тупике Прядильщиков. Ей надо было найти способ нейтрализовать сигнализацию до выхода демки и заставить Пола учесть это в разработке. С этим заданием они вписались в аккурат за день до выхода демо-версии в он-лайн. Двое суток Гермиона не занималась больше ничем — в том числе не спала и почти не ела, — а на третьи сутки к ней в ее бдении присоединился Пол. Глубокой ночью, сидя в кресле и грызя от волнения ногти, Гермиона наблюдала за хмурым встрепанным Полом, отрывавшимся от клавиатуры только для того, чтобы схватиться за очередную чашку кофе, и думала, как непохоже все происходящее на "Лиловую птицу". Тогда они тоже сидели в каморке сутками, и трясло ее не меньше, чем сейчас. Но на душе было светло. Теперь же она думала об одном: кажется, она приняла от Снейпа эстафету в деле защиты задницы героя магического мира. Причем, как и Снейп, она старается делать это так, чтобы никто — и в первую очередь сам герой — ничего не заметил. Неужели это семейное?
Но какие все-таки сволочи! — с горечью думала Гермиона, глотая остывший кофе. Да, она обезопасила этого дурака — на какое-то время. Пока ему не покажется подозрительным, что давненько сигнализация не срабатывала. И тогда придется выдумывать что-то новое. А еще — и это ее злило и пугало больше всего — она совершенно не представляла, на что способна та гремучая смесь темной магии, нумерологии и кибернетики, которую ей пришлось наворотить, чтобы ненадолго защитить Гарри Поттера.
Модель, которую ей удалось создать по отрывочным данным, наверняка не давала полного представления о том, чего можно достичь посредством этого ритуала. Но кое-какую информацию она получила. В частности, о том, что человек, связанный с домом, присваивает кровь рода. Если он делает это не по воле хозяина или главы рода, последствия могут быть ужасны — не только для него, но и для всей его семьи, потомков и даже предков, если они, скажем, привидения. Избежать этих последствий он может лишь в том случае, если глава рода признает "самозванца" своей собственностью. А что, Снейпу это, наверное, понравилось бы — превратить Гарри Поттера в домового эльфа в хибаре в Тупике Прядильщиков. Он был бы отмщен за все. Она сама могла бы уже сейчас распорядиться Гарри как захочет — в том случае, если Снейп мертв. Кстати, надо выяснить, какие в этом смысле права у жены главы рода. Отправить бы Золотого мальчика на исправительные работы в Тупик Прядильщиков — окна помыть, сарай покосившийся поправить, печь почистить да подмазать, кухню побелить. Работа найдется. Главное — без магии. Палочку она у него отберет на входе. Физический труд облагораживает, а уж дурь из головы выгоняет, что ты!
На следующий день после выхода демо-версии, когда Гермиона подумывала уже лечь в постель и проспать двое суток кряду, прилетела сова от Виктора. В любое другое время она бросила бы все и кинулась читать. Но сейчас едва не застонала от раздражения. Накануне у нее был очень тяжелый день — ее попеременно дергали все, решительно все отделы конторы, начиная с бухгалтерии, которая почему-то с ней сверяла какую-то строку в бюджете проекта, и заканчивая Великим Шефом, который едва ли не каждый час напоминал, что срок выпуска демки истекает сегодня, и если они не представят до пятнадцати ноль ноль... И снова почему-то ей, а не программерам, не маркетерам, не администратору, наконец. Так вот, посреди всего этого кошмара, когда она забежала после бессонной ночи домой, чтобы принять душ, переодеться и снова нестись в контору контролировать последний этап — раз уж все так уверены, что она за это отвечает — прилетела знакомая наглая сова. Гермиона выместила ярость на конверте и выхватила пергамент.
Миссис Грейнджер.
Боюсь, вы неправильно меня поняли: я не предлагал Вам работу — Вы сами ее на себя взяли. Что до моего возможного самозванства... Это разумно. В устах маггла-пятиклассника. А Вы, будучи хоть и магглорожденной, но все-таки ведьмой, могли бы знать, что в Гринготтсе поддельную подпись, как и поддельный счет, распознают мгновенно. Я, конечно, не обеднею, не получив гонорар, на который не рассчитывал, поскольку не собирался публиковать статьи в "Алхимике". Но что скажет Ваша совесть, если вы оставите эти деньги себе? Впрочем, Вы умеете с нею ладить, судя по тому, как свободно пользуетесь плодами чужого труда.
С.
P.S. Не обижайте Птицу. Она не захочет улетать без чего-нибудь, предназначенного мне. Поэтому, если Вы не хотите писать ответ — на чем я, разумеется, настаивать не стану ни в коем случае, — учтите, что я предпочел бы получить пакет хорошего черного чая. Раз уж вы не собираетесь отдавать мне деньги — могу я претендовать хотя бы на угощение?
С.
Ага, сейчас как раз самое время отправляться за чаем для скучающего джентльмена. Да пускай троллева птица живет у нее хоть до конца света! Она-то все равно дома теперь почти не бывает. Но чуть ли не в ту же минуту, когда Гермиона отбросила смятое письмо прочь, в камине показалась голова научного редактора "Алхимика".
— Наконец-то, мисс Грейнджер, — воскликнул он с такой неподдельной радостью, что у Гермионы засосало под ложечкой от нехороших предчувствий.
— Я говорил сегодня с доктором Смотрицки. Мы обсудили...
— Нет! — рявкнула Гермиона.
Редактор поднял брови.
— Простите?
— Я не собираюсь работать на мистера Смотрицки. И отдайте ему его троллевы деньги — я не буду заниматься еще и делами этого надутого хама!
Редактор секунду смотрел на разъяренную женщину и, наконец, улыбнулся.
— Да, я знаю, он бывает очень сух в общении...
— Сух? Вы сказали — сух?!
Гермиона задохнулась от бешенства. И вдруг отстраненно подумала, что уж кто-кто, а научный редактор журнала "Алхимик" совершенно не виноват в том, что у нее была бессонная ночь, что Гарри выкинул очередную глупость, что Великий Шеф полчаса назад поймал ее в коридоре и посулил все казни египетские. В том, что Смотрицки — хам, редактор тоже не виноват. Равно как и в том, что она, кажется, больше никогда не будет с Роном. Эта мысль поразила ее своей внезапностью и неуместностью. Она не думала о Роне уже несколько дней. И уж конечно, подумать не могла... "Стоп, — приказала она себе. — У нас с Роном все будет хорошо. Все будет...". Нет, сейчас, стоя перед камином, и разговаривая с совершенно посторонним человеком на тему, не имеющую к ее личной жизни ни малейшего касательства, она совершенно четко поняла: она больше не верит в это. Гермиона выдохнула и села в кресло.
— Простите, профессор, — пробормотала она. — Я чертовски устала, очень спешу и не в состоянии вести серьезные разговоры. Могу уверить вас в одном: с мистером Смотрицки меня ничего не связывает. Я отказалась работать на него. Я его в глаза не видела. И вообще не уверена, что он существует.
— О, в этом вы можете не сомневаться, моя дорогая...
— Не могу, — отрезала Гермиона. — Когда он в следующий раз с вами свяжется...
— Он не сможет со мной связаться, мисс! — прервал ее редактор, повышая голос. — Сегодня он сообщил мне, что уезжает. Надолго. И все вопросы я теперь буду решать с вами. Вы в курсе его разработок. У вас его документация. И вы, как его секретарь...
— Ого! Уже секретарь? — Гермиона криво ухмыльнулась. — Мне он предлагал только работу агента.
Редактор покачал головой.
— Как с вами тяжело, — вздохнул он. — Впрочем, доктор Смотрицки предупреждал меня, что у вас нелегкий характер.
— У меня нелегкий характер? — она отказывалась верить собственным ушам.
— Да. Он употребил другое слово — позвольте мне не говорить, какое именно. И добавил, что если бы не ваш блестящий ум, ни за что не стал бы вас терпеть.
Гермиона помолчала, переваривая информацию.
— Он так и сказал "блестящий ум", или тоже употребил слово, которое вы не хотели бы повторять? — мрачно поинтересовалась она.
— Я не помню дословно, — безмятежно улыбаясь, ответил редактор.
Скотина, — почти равнодушно подумала Гермиона. Как будто знал, на что ловить...
— Хорошо, я подумаю, — буркнула она. — Но поскольку именно я теперь занимаюсь делами мистера Смотрицки, я буду сама устанавливать сроки подачи статей.
Редактор помрачнел, но вынужден был согласиться.
Гермиона еще какое-то время смотрела в пустой камин и раздумывала, почему ответила именно так. Она что, действительно будет заниматься его делами? Ей работы мало? Но, поразмыслив, поняла, почему так поступила. Из-за веленовой тетради, на которую теперь Станислас Смотрицки претендовал как на свою собственность. Пока она его секретарь, она избавлена от необходимости доказывать свое право держать ее у себя. Да, она нашла ее в доме Снейпа. Но откуда ее взял профессор? Может, украл? Или нашел? Какой тролль дернул ее публиковать статью? Впрочем, у нее есть алиби. Она всегда может сделать невинные глаза и показать записи Снейпа. Ничего не брала, ничего не знаю — вот, разработки покойного мужа публикую. А то, что недостающую информацию и ход некоторых рассуждений позаимствовала из тетради... Так может, это она сама такая умная. Не верите? Спросите у директора МакГонагалл...
И вот теперь она стоит у окна с письмом Виктора в руках. Еще полчаса назад ей казалось, что все это случилось не вчера. Даже не на прошлой неделе. Скорее, в прошлом году. Нет, в прошлой жизни. И, наверное, в чужой. А она, Гермиона Грейнджер, вообще никогда не получала писем от мистера Смотрицки, не разговаривала с редактором "Алхимика", не соглашалась готовить какие-то статьи... Письмо Виктора возвращало ее к реальности. Гермиона развернула пергамент.
Дорогая Гермиона!
Я так рад весточке. Несмотря на то, что пишешь ты не потому, что соскучилась, а по делу. Но такая уж ты. И мы со Светланой все равно тебя любим.
Не совсем понял причину твоего интереса: ты решила плюнуть на ваших скучных стариков и защищаться у нас? Было бы здорово. Хотя, говорят, алхимическая школа у вас лучше. Это Светлана так говорит — а она знает. Но еще она говорит, что если ты решила связаться со Смотрицки — лучше передумай сразу. У него отвратительный характер, хотя произвести приятное впечатление он тоже умеет — но только тогда, когда это нужно ему. Его страшно уважают и стараются дружить. Во-первых, говорят, он отличный спец. Во-вторых, он консультант большинства наиболее серьезных фондовых программ и, соответственно, именно от его оценки часто зависит финансирование.
Закончил Дальневосточную алхимическую академию. Работал на оборонку. Возможно, сейчас занимается тем же. Неудивительно, что у вас его почти не знают. Он старается не слишком "светиться" — изредка появляется на конференциях, публикует статьи в закрытых изданиях. Войти с ним в прямой контакт почти невозможно. Но поскольку это нужно тебе, я задействовал свои связи. Адрес на другой стороне листа.
Да, еще одно. По слухам, которые я проверить не смог, за этим Смотрицки тянется какой-то шлейф от той вашей войны.
Несмотря на то, что ты об этом не спрашивала, я напишу. У нас все неплохо устроилось. Я собираюсь оставить большой спорт — карьера ловца короткая, хоть и блестящая. Мы со Светланой решили попутешествовать. Так что она тоже бросает свою лабораторию. Надеюсь, у тебя все тоже неплохо складывается — хоть об этом ты тоже не пишешь.
Крепко обнимаю,
Виктор.
Гермиона невесело усмехнулась. "Той вашей войны"... Как она возмущалась, когда впервые услышала эту фразу на конференции в Толедо вскоре после падения Волдеморта. Она даже не сразу поняла, о чем речь. А когда поняла... Что ж, ее, наверное, пожалели. Они не хотели признать, что это действительно была война. Так, попытка политического переворота. В просторечии — "заварушка". Интересно, что со временем той же точки зрения стало придерживаться и британское Министерство Магии. Несмотря на то, что его костяк теперь составляли люди, принимавшие активное участи в войне. Когда Гермиона с этим столкнулась уже не где-то в далеких странах, а в Англии, ей стало больно. А потом ничего, привыкла. Какой бы масштаб не имела война, когда ты попадаешь в самое ее сердце, для тебя она становится мировой. Когда-то Гермиона пыталась убедить магов-иностранцев, для которых магические войны закончились с падением Гриндевальда, что Волдеморт, если бы победил в Англии, устроил бы настоящую мировую войну. Куда более страшную, чем война с Гриндевальдом. У того, по крайней мере, не было безумной идеи геноцида магглов. Но вскоре она поняла, что ей кивают, почти не слушая.
